Рубаи омара хайяма о смысле жизни: писатели и не только о том, что читают почему

Содержание

Философская лирика омара хайяма Доклад Философ.лирика О.Хайяма

База данных защищена авторским правом ©psihdocs.ru 2023
обратиться к администрации

ФИЛОСОФСКАЯ ЛИРИКА ОМАРА ХАЙЯМА
Поэзия Омар Хайяма — целый мир человеческих переживаний, переплетающихся в многообразной и остроумной гамме поэтических метафор, олицетворений.

В творчестве Омара Хайяма отражена жизнь того времени, противоречивого и сложного. Для Хайяма характерен свободный полет мысли, резкое недовольство миром, желание улучшить его. Его поэзия по своей сути очень лирична, но вместе с тем в ней чувствуется большая напряженность, несогласие с существующими порядками, протест против насилия, несправедливости, подавления личности, бунт против запретов ислама.

Хайяму присущи свои особые изобразительные средства, свое особое построение фразы. Он подчеркивает равенство всех людей — независимо от социального положения все становятся прахом. Лирика Хайяма проста той величественной простотой, которая свойственна большим мастерам. От поэзии Хайяма веет и духом гордого одиночества, и жизнерадостным восприятием жизни.

Омар Хайям знаменит во всём мире своими четверостишиями «рубаи». Омар Хайям занимает первое место в ряду самых известных поэтов Востока, читаемых во всем мире. Четверостишия Омара Хайяма — о смысле жизни человека, о незащищенности его перед лицом судьбы и времени, об очаровании мимолетных мгновений радости, стихи-афоризмы, в которых каждый из читающих находит нечто свое, сокровенное и еще не высказанное, — стали общим духовным достоянием человечества.

Лирика Хайяма носит философский характер, в ней чувствуется напряжённая бьющаяся мысль мятущегося, ищущего человека. Она проста по своим образам и языку, понятна и доступна каждому, но в каждой рубаи лежит скрытый смысл, понять который, можно только проникнув в атмосферу творчества Хайяма. Жизнь со всеми неурядицами и всем известным окончанием он принимает и ценит, не отделяя её от таких явлений как любовь и вино, находящихся у Хайяма в неразрывном симбиозе.

Мир — мгновенье, и я в нем — мгновенье одно.

Сколько вздохов мне сделать за миг суждено?

Будь же весел, живой! Это бренное зданье

Никому во владенье навек не дано.

Имеющий уши — услышит.

Центральным символом Хайяма является вино.

Напитком вечности зовут вино. Испей

Веселье мира в нем воплощено. Испей.

Пускай захватит дух и обожжет как пламя,

Зато огонь беды зальет оно. Испей!

Омар Хайям был одним из самых философичных поэтов классического Востока. Жажда его знать

«Откуда мы пришли? Куда свои путь вершим? В чём нашей жизни смысл?» остаётся поначалу неудовлетворённой. Он констатирует отсутствие в жизни смысла и свободы. Фатальность бытия такова, что даже беспокоиться бессмысленно:

Ты все пытаешься проникнуть в тайны света

В загадку бытия… К чему, мой друг, все это

Ночей и дней часы беспечно проводи,

Ведь все устроено без твоего совета.

Или:

Мир я сравнил бы с шахматной доской:

То день, то ночь.. А пешки? — мы с тобою

Подвигают, притиснут — и побили

И в темный ящик сунут на покой.

Лирические стихи поэта о любви и дружбе, о поиске смысла жизни и о многом другом — оптимистичные и скорбные, практические и возвышенные, всегда наполнены глубоким философским смыслом:

В день завтрашний нельзя сегодня заглянуть,

Одна лишь мысль о нем стесняет мукой грудь.

Кто знает, много ль дней тебе прожить осталось?

Не трать их попусту, благоразумен будь.

Ты скажешь, эта жизнь — одно мгновенье.

Как проведешь ее, так и пройдет,

Не забывай: она — твое творенье.

Наличие смерти обесценивает жизнь в её целостности, а радости потусторонней жизни для поэта весьма проблематичны, ибо Бог не сумевший хорошо сотворить этот мир, прибавивший к жизни смерть, к добру зло, вряд ли побеспокоится о радостях загробного существования для вечного грешника и праха земного — человека.

Скачать 17,85 Kb.

Поделитесь с Вашими друзьями:

Уроки жизни от Омара Хайяма – Самину Хельма

« Некоторые рубаи Омара предупреждают нас об опасности Величия, нестабильности Фортуны и, защищая Милосердие ко всем людям, рекомендуют нам не быть слишком близкими ни с кем».

Не так давно (примерно три года назад), в своих поисках и стремлении к более глубокому ощущению себя и истинного смысла, я наткнулся на сочинения персидского поэта, я узнал, что поэзия Персии часто имеет два значения, одно внутреннее и одно внешнее. Я помню огромное удовлетворение, которое я получил от его объяснений двоякого значения нескольких персидских стихотворений.

Однажды, когда я был глубоко сосредоточен на страницах «Рубайата» Омара Хайяма, я вдруг увидел стены его внешнего смысла. С тех пор я восхищаюсь красотой ранее невидимого замка внутренней мудрости в Рубаи. Я чувствовал, что этот замок-мечту истины можно увидеть любым проницательным взглядом.

Меня всегда восхищала завуалированность метафизической и практической философии Хайяма.

Рубаи Омара Хайяма бросают вызов любому читателю, пытающемуся разобраться в его тяжелом символизме и не столь очевидной теме. Стихотворение не только дает нам убедительную поверхностную историю, но второй взгляд на текст может выявить богатую коллекцию отдельных смыслов, скрытых в объективных описаниях стихотворения и растянутом повествовании, которое на нескольких страницах включает в себя таких разрозненных персонажей, как Луна, Бог, Змея (и его традиционное христианское соседство, Рай), «Бальзам Жизни», не говоря уже почти о каждом животном и сексуальном символе, который может придумать человеческий разум.

Очевидно, что на одном уровне стихотворение может быть представлено довольно прямолинейно в духе CARPE DIEM. В третьей строфе автор пишет: «Открой тогда Дверь!/ Ты знаешь, как недолго нам осталось оставаться,/ И, однажды уйдя, может больше не вернуться». На протяжении всего стихотворения есть несколько припевов к этому, первый в седьмой строфе: «Подойди, наполни чашу. . ./ Птице Времени осталось немного пути/ Вспорхнуть – и птица на Крыле». Вся девятая строфа описывает летний месяц, «приносящий Розу», уносящий «Джамшид и Кайкобад», и так далее, и так далее до тошноты. Опять же, в пятьдесят третьей строфе: «Ты смотришь Сегодня, когда Ты есть Ты — как же тогда/ Завтра Ты, когда Тебя уже не будет?» Поэт, кажется, невероятно спешит начать эту жизнь до того, как наступит какой-то космический крайний срок, и более чем готов поощрять любого мирянина, с которым он сталкивается в ходе стихотворения, делать то же самое.

Другим повторяющимся мотивом в стихотворении является освященный веками акт выпивки. Кажется, что «Вино», «Чаша» или «Чаша» и «Виноград» затрагивают каждую строфу стихотворения; рассказчик, кажется, алкоголик. В пятьдесят шестой строфе он отбрасывает все, чтобы напиться, развевшись с Разумом и женившись на Дочери Лозы в предыдущей строфе: «Из всего, что нужно постичь, Я/ Никогда не был глубоко погружен ни в что, кроме Вина». Позже рассказчик сравнивает Виноград с ангелом. Ясно, что у этого человека есть что-то вроде одержимости.

Рубаи

Автор

Омар Хайям

Написано 1120 г. н.э.

Проснись! За Солнце, которое

Звезды перед ним с Поля Ночи разметало,

Вместе с ними Ночь гонит с Неба и поражает

Башню Султана Лучом Света.

Прежде чем призрак Ложного утра умер,

Мне показалось, что Голос в Таверне кричал,

«Когда весь Храм будет готов внутри,

Почему снаружи кивает сонный Прихожанин?»

III

И, как команда Петухов, те, кто стоял перед

Таверна кричали: «Тогда откройте Дверь!

Ты знаешь, как недолго нам осталось оставаться,

И, однажды уйдя, может больше не вернуться.

Ныне Новый Год возрождающий старые Желания,

Задумчивая Душа в Уединение уходит,

Где Белая Рука Моисея на Ветке

Гаснет, а Иисус из-под земли задыхается.

Ирам действительно ушел со всей своей Розой,

И Чашей Джамшида Севенрингд, где никто не знает;

Но все же Рубин возгорается в Лозе,

И многие сады у воды дуют,

И губы Давида сомкнуты; а в божественном

Высокогорном Пехлеви, с «Вино! Вино! Вино!

Красное вино!» – кричит Соловей Розе

Эта желтоватая щека ее т’инкарнадин.

VII

Приди, наполни Чашу и в огне Весны

Твою Зимнюю Одежду Покаяния брось:

Птице Времени осталось немного пути

Вспорхнуть — и Птица на Крыле.

VIII

Будь то Найшапур или Вавилон,

Будь то чаша со сладким или горьким потоком,

Вино Жизни продолжает сочиться капля за каплей,

Листья Жизни продолжают падать один за другим.

Каждое утро приносит тысяча роз, говоришь ты;

Да, но куда уходит Вчерашняя Роза?

И этот первый летний месяц, принесший Розу

Унесет Джамшида и Кайкобада.

Ну пусть возьмет! Что нам делать

С Кайкобадом Великим или Кайхосру?

Пусть Зал и Рустум шумят, как хотят,

Или Хатим зовет Ужинать – не слушай тебя

Со мною по полосе Травы усеянной

Что лишь отделяет пустыню от засеянной,

Где забыто имя Раба и Султана–

И Мир Махмуду на его золотом Троне!

XII

Книга стихов под веткой,

Кувшин вина, Буханка хлеба – и Ты

Рядом со мной пою в пустыне –

О, пустыня была раем!

XIII

Некоторые во славу этого мира; и некоторые

Воздыхайте о грядущем Раю Пророка;

Ах, возьми наличные и отпусти кредит,

Не обращайте внимания на грохот далекого Барабана!

XIV

Взгляните на дующую вокруг нас Розу – «Вот,

Смеясь, – говорит она, – в мир я вдуваю,

Сразу шелковую кисточку Моего Кошелька

Слезу, и его Сокровище в Сад бросаю».

И те, кто взрастил Золотое зерно,

И те, кто бросил его на ветер, как Дождь,

Подобно не такой золотой Земле обратились

Как, погребенные однажды, Люди хотят снова выкопать.

XVI

Люди Мирской Надежды устремляют свои Сердца на

Превращается в Пепел – или процветает; и скоро,

Словно снег на пыльном лике пустыни,

Посветив часок-другой — пропало.

XVII

Подумай, в этом разбитом Караван-сарае

Чьи Врата чередуются День и Ночь,

Как Султан за Султаном с его Великолепием

Пребывал свой назначенный Час и шел своей дорогой.

XVIII

Говорят, Лев и Ящерица хранят

Дворы, где славился и напивался Джамшид:

И Бахрам, этот великий Охотник-Дикий Осел

Печати над головой, но не могут нарушить Сон.

XIX

Я иногда думаю, что никогда не дует так красно

Роза, как там, где истекал кровью погребенный Цезарь;

Что носит каждый Гиацинт в Саду

Падает ей на колени из когда-то прекрасной Головы.

И эта возрождающая Трава, чья нежная Зелень

Окрыляет Губу Реки, на которую мы опираемся–

Ах, обопритесь на него слегка! ибо кто знает

Из какой когда-то прекрасной Губы рождается невидимая!

XXI

Ах, моя Возлюбленная, наполни чашу, которая очищает

Сегодня Прошлые сожаления и Будущие страхи:

Завтра! – Почему, завтра я могу быть

Я со вчерашними Семью тысячами лет.

XXII

Для тех, кого мы любили, самых прекрасных и лучших0006

И один за другим молча поползли на отдых.

XXIII

И мы, которые сейчас веселятся в Комнате

Они ушли, и Лето одевается в новом цвете

Мы сами должны мы под Ложе Земли

Спуститься-сами сделать Ложе-для кого?

XXIV

Ах, извлеките максимум из того, что мы еще можем потратить,

Прежде чем мы тоже сойдем в Пыль;

Пыль в Пыль, и под Пылью лежать

Без Вина, без Сонга, без Зингера и – без Конца!

XXV

Одинаково для тех, кто готовится к Сегодняшнему дню,

И тем, кто после какого-то Завтра смотрит,

Муэдзин из Башни Мрака кричит

«Глупцы! твоя награда не здесь и не там».

XXVI

Почему все Святые и Мудрецы, которые так мудро рассуждали о

Двух Мирах, — они

Словно глупые Пророки брошены вперед; Их слова презрения

Рассеяны, а их уста забиты пылью.

XXVII

Сам в молодости охотно посещал

Доктор и святой и слышал великий спор

Об этом и о: но навсегда

Вышел той же дверью, в которую вошел.

XXVIII

С ними семя Мудрости я посеял,

И моей собственной рукой взрастил его;

И это был весь Урожай, который я собрал –

«Я пришел, как Вода, и, как Ветер, иду».

XXIX

В эту вселенную и почему не зная

Ни Откуда, как Вода волей-неволей течет;

И из него, как Ветер по Пустоши,

Не знаю Куда, волей-неволей дует.

XXX

Что, не спросив, сюда поспешил Откуда?

И, не спрашивая, Куда поспешил отсюда!

О, сколько чашек этого запретного Вина

Должны заглушить память об этой дерзости!

XXXI

Вверх от Центра Земли через Седьмые Врата

поднялся и воссел на Троне Сатурна;

И много Узлов, распутанных Дорогой;

Но не Узел Человеческой Судьбы.

XXXII

Была Дверь, от которой я не нашел Ключа;

Была Завеса, сквозь которую я мог не видеть:

Небольшой разговор обо Мне и Тебе

Был — и тогда больше не было Тебя и Меня.

XXXIII

Земля не могла ответить; ни Моря, которые скорбят

В струящемся Пурпуре, их Господа покинутого;

Ни катящегося Небеса со всеми явленными его Знаками

И скрытый рукавом Ночи и Утра.

XXXIV

Тогда о Тебе во Мне работает позади

Завеса, Я поднял руки, чтобы найти

Светильник среди Тьмы; и я услышал,

Как будто извне — «Я внутри тебя слепой!»

XXXV

Затем к краю этой бедной глиняной Урны

Я прислонился, чтобы узнать Тайну моей Жизни:

И Губы в Губы она прошептала: «Пока ты жив

Пей! — ибо, умерев, ты никогда не вернешься».

XXXVI

Я думаю, Сосуд, что с беглецом

Артикуляция ответил, когда-то жил,

И пьет; и Ах! пассивная Губа, которую я поцеловал,

Сколько поцелуев это может занять — и дать!

XXXVII

Ибо я помню, как остановился по пути

Чтобы посмотреть, как Гончар стучит по своей мокрой Глине:

И своим полностью стертым Языком

Он прошептал: «Нежно, Брат, нежно, молись!»

XXXVIII

И нет такой истории из Старого

Последовательные поколения человека скатились вниз

Из такого комка насыщенной Земли

Отлитый Создателем в человеческую форму?

XXXIX

И ни капли, что из наших Чаш мы бросаем

Чтобы Земля напилась, но могла украсть внизу

Чтобы погасить огонь Страдания в каком-то Оке

Там скрыто — далеко внизу, и давно.

Как тогда тюльпан для утреннего ужина

Небесного урожая из-под земли,

Вы искренне делаете то же самое, пока Небеса

На Землю не перевернут вас — как пустую чашу.

XLI

Не смущайся больше ни с Человеческим, ни с Божественным,

Завтрашняя путаница на ветру, смирись,

И потеряй пальцы в косах

Кипарис – стройный министр вина.

XLII

И если Вино пьешь, Губу нажимаешь

Конец тем, чем Все начинается и кончается – Да;

Подумай, что ты сегодня, что вчера

Ты был… Завтра тебя не станет меньше.

XLIII

Итак, когда тот Ангел тьмы Испить

Наконец найдет тебя на берегу реки,

И, поднося свою чашу, пригласит свою Душу

В уста твои отпить — ты не дрогнешь.

XLIV

Почему, если Душа может отбросить Пыль в сторону,

И голышом по Небесному Воздуху прокатиться,

Не Стыдно-не Стыдно ему

В этом глиняном остовном калеке жить?

XLV

‘Это всего лишь палатка, где он отдыхает один день

Султан в царстве Смерти адрес;

Султан поднимается, и темный Ферраш

Наносит удар, и готовит его для очередного Гостя.

XLVI

И не бойтесь, что Существование закроет ваш

Аккаунт, и мой, не должны больше знать об этом;

Вечный Саки из этой Чаши

Миллионы таких пузырей, как мы, вылились и будут литься.

XLVII

Когда ты и я за Завесой пройдем,

О, но долго-долго будет существовать Мир,

Кто из наших Приходов и Уходов примет во внимание

Как само Море прислушивается к камню.

XLVIII

Остановка мгновения – мгновенный вкус

Быть из Колодца посреди Пустоши –

И вот! – призрачный Караван достиг

Ничто, из которого он вышел – О, поторопитесь!

XLIX

Не могли бы вы, что блеск Бытия потратить

О секрете. Быстро об этом, друг!

Волос, быть может, разделяет Ложь и Истину–

И от чего, скажите на милость, может зависеть жизнь?

Волос, возможно, разделяет Ложь и Истину;

Да; и один-единственный Алиф был ключом –

Не могли бы вы найти его – к Сокровищнице,

И, может быть, к Мастеру тоже;

Чье тайное Присутствие, проникающее в жилы Творения

Бегущий, как Ртуть, ускользает от твоей боли;

Принятие всех форм от Ма до Махи; и

Они меняются и погибают все — но Он остается;

LII

Мгновенье угадал — затем назад за Каньон

Погружение во тьму вокруг Драматического катка

Который, для Игры Вечности,

Он Сам изобретает, разыгрывает, смотрите.

LIII

Но если напрасно, вниз на упрямый пол

Земли, и вверх к неоткрывающейся Двери Неба

Ты смотришь Сегодня, пока Ты есть Ты – как тогда

Завтра Ты, когда Тебя больше не будет?

LIV

Не тратьте свой час зря, ни в тщетной погоне

О том и том стремлении и споре;

Лучше радоваться плодоносному Винограду

Чем грустить, не встретив ни одного или горького Плода.

Вы знаете, друзья мои, с каким отважным кутежом

Я Вторую Брак заключил в своем доме;

Развелся старый бесплодный Разум с моей постели

И взял Дочь Лозы в Супруги.

LVI

Для «Есть» и «Не есть-не», хотя с Правилом и Линией

И «Вверху» и «Внизу» Логикой я определяю,

Из всего, что следует постичь,

Никогда не был глубок ни в чем, кроме – Вина.

LVII

Ах, но мои Расчеты, Люди говорят,

Привели Год к лучшему исчислению? – Нет

‘Это было только вычеркнуто из Календаря

Нерождённый Завтра и мёртвый Вчера.

LVIII

А недавно, у открытой двери таверны,

Явился сквозь сумрак в форме ангела

Неся сосуд на плече; и

Он предложил мне попробовать его; и это было — Виноград!

LIX

Виноград, который может с помощью абсолютной логики

Семьдесят два и две противоположные секты опровергают:

Верховный алхимик, который мгновенно

Свинцовый металл жизни превращается в золото:

Могучий Махмуд, Аллах-дышащий Господь

То вся неверующая и черная Орда

О страхах и печалях, наполняющих душу

Рассыпается перед ним своим вихревым мечом.

LXI

Почему, будь этот Сок ростом Бога, кто смеет

Поносить скрученный усик как ловушку?

Благословение, мы должны использовать его, не так ли?

А если Проклятье – зачем тогда, Кто его там наложил?

LXII

Я должен отказаться от Бальзама Жизни, я должен,

Напуганный некоторыми Последним расчетом на доверии,

Или соблазненный Надеждой на какой-нибудь Напиток Прорицателя,

Наполнить Чашу — когда рассыплется в Пыль!

LXIII

О, угрозы ада и надежды на рай!

По крайней мере в одном можно быть уверенным — эта Жизнь летает;

Одно несомненно, а остальное ложь;

Цветок, распустившийся однажды, умирает.

LXIV

Странно, не правда ли? мириад тех, кто

До нас прошел через дверь Тьмы,

Ни один не вернулся, чтобы рассказать нам о Дороге,

Чтобы открыть ее, мы тоже должны путешествовать.

LXV

Откровения Благочестивых и Ученых

Кто восстал перед нами, и как Пророки сожжены,

Всего лишь Истории, которые, пробудившись от Сна,

Они рассказали своим товарищам, и в Сон вернулись.

LXVI

Я послал свою Душу через Невидимое,

Какое-то письмо из той Загробной жизни, чтобы заклинать:

И мало-помалу моя Душа вернулась ко мне,

И ответила: «Я Сам есть Небеса и Ад:»

900 03 LXVII

Небеса, но Видение Исполненного Желания,

И Ад Тень от Души в огне,

Брошенные во Тьму, в которую Мы Сами,

Так поздно вышли из, так скоро истечет.

LXVIII

Мы не что иное, как движущийся ряд

Волшебных теней, которые приходят и уходят

Раунд с освещенным солнцем Фонарем, который держит

В полночь Ведущим шоу;

LXIX

Но беспомощный Части игры, в которую он играет

На этой шахматной доске ночей и дней;

Туда-сюда двигает, и проверяет, и убивает,

И один за другим снова в чулане лежит.

LXX

Мяч, без сомнения, делает да и нет,

Но здесь или там, как ударяет игрок, он идет;

И Тот, Кто бросил вас в Поле,

Он знает обо всем — Он знает — ОН знает!

LXXI

Движущийся палец пишет; и, написав,

Двигается дальше: ни всего твоего благочестия, ни ума

Приманю его обратно, чтобы отменить половину Строки,

И все твои Слезы не смоют ни Слова.

LXXII

И эта перевернутая чаша, которую они называют Небом,

В которой мы живем и умираем,

Не поднимайте руки к Нему за помощью — ибо Оно

Так же бессильно движется, как вы или я.

LXXIII

С первой Глины Земли Они замесили Последний Человек,

И там Последнего Урожая посеяли Семя:

И первое Утро Творения написало

Что будет в «Последней заре расплаты».

LXXIV

Вчера Безумие этого дня готовилось;

Завтрашняя тишина, триумф или отчаяние:

Выпей! ибо не знаешь, откуда пришел и зачем:

Пей! ибо вы не знаете, зачем вы идете и куда.

LXXV

Я говорю вам это – Когда, стартовав от Цели,

Над пылающими плечами Жеребёнка

Неба Парвина и Муштари они бросили

В мой сужденный Участок Пыли и Души.

LXXVI

Виноградная лоза поразила волокно: которое о

Если цепляется за мое существо – пусть Дервиш издевается;

Из моего Неблагородного металла может быть выточен Ключ,

Который откроет Дверь, без которой он воет.

LXXVII

И это я знаю: то ли тот Истинный Свет

Зажги, чтобы Любить, Или Гнев-поглоти меня совсем,

Одна Вспышка Этого в Таверне поймал

Лучше, чем в Храме потерял напрочь.

LXXVIII

Что! Из бессмысленного Ничего, что могло бы спровоцировать

Сознательное Что-то, чтобы возмущаться ярмом

Недопустимого удовольствия, под болью

Из вечных наказаний, если сломалось!

LXXIX

Что! от его беспомощного Существа возместить

Чистое Золото за то, что он одолжил ему шлак-

Судиться за Долг, который он никогда не заключал,

И не может ответить-О, извините торговли!

LXXX

О, Ты, кто сделал ловушку и джин

Окружи дорогу, по которой я должен был бродить,

Ты не хочешь с предопределенным злом вокруг

Запутаться, а затем приписать мое падение греху!

LXXXI

О, Ты, кто Человека низменной Земли сотворил,

И даже с Раем изобрел Змея:

За все Грехи, которыми Лицо Человеческое

Очернено – Прощение Человека дай – и возьми!

LXXXII

Под прикрытием Дня отъезда

Спрятался голодный Рамазан,

Еще раз в одиночестве в доме Гончара

Я стоял, окруженный глиняными фигурами.

LXXXIII

Формы всех видов и размеров, большие и малые,

Которые стояли вдоль пола и у стены;

И некоторые болтливые Сосуды были; и некоторые

Слушали, может быть, но никогда не говорили.

LXXXIV

Сказал один из них: «Конечно, не напрасно

Моя субстанция общей Земли была взята

И к этой Фигуре отлили, чтобы разбить,

Или снова втоптаны в бесформенную Землю.

LXXXV

Затем Второй сказал: «Никогда не сварливый Мальчик

Разбил бы Чашу, из которой он пил от радости,

И Тот, Кто рукой создал Сосуд

, Во всяком случае, не останется после того, как Гнев уничтожит».

LXXXVI

После минутной тишины заговорил

Какой-то сосуд более неуклюжей формы;

«Они насмехаются надо мной за то, что я наклонился наперекосяк:

Что! Дрожала ли тогда Рука Поттера?

LXXXVII

Где кто-то из болтливого Лота–

Я думаю, что суфий, разгоряченный сосунком–

«Все это о Горше и Поттере – Скажите мне тогда,

Кто такой Горшок, скажите на милость, и кто Горшок?»

LXXXVIII

«Почему, — сказал другой, — есть некоторые, которые рассказывают

О том, кто угрожает, он бросит в ад

Несчастные горшки, которые он испортил при изготовлении — Пиш!

Он хороший парень, и все будет хорошо.

LXXXIX

«Ну, — пробормотал один, — пусть кто сделает или купит,

Моя глина с долгим Обливионом высохла:

Но наполни меня старым знакомым соком,

Мне кажется, я мог бы выздороветь понемногу».

Итак, пока Сосуды один за другим говорили,

Маленькая Луна заглянула туда, куда все искали:

И тогда они подтолкнули друг друга: «Брат! Брат!

А теперь скрипучий узел на плече Портера!

XCI

Ах, Виноградом мою увядающую Жизнь подари,

И омой Тело, из которого Жизнь умерла,

И уложи меня, окутанного живым Листом,

У какого-нибудь не редкого Сада.

XCII

Что даже мой погребенный Прах такую ловушку

Винтаж подбросит в воздух

Как неправоверный, проходящий мимо

Но будет настигнут врасплох.

XCIII

Действительно, идолы, которых я так долго любил

Много содеял в этом Мире:

Славу свою утопил в неглубокой чаше

И продал свою славу за песню.

XCIV

Действительно, действительно, Покаяние перед

Я поклялся – но был ли я трезв, когда клялся?

И вот пришла Весна, и Роза в руке

Мое изношенное Покаяние по кусочкам разорвало.

XCV

И так же, как Вино играло в Неверных,

И лишило меня моей мантии чести – Что ж,

Я часто задаюсь вопросом, что покупают виноделы

Что-то вполовину столь же ценное, как то, что они продают.

XCVI

Ах, если бы Весна исчезла вместе с Розой!

Чтобы душистая рукопись Юноши закрылась!

Соловей, что в ветвях пел,

Ах, откуда и куда снова прилетело, кто знает!

XCVII

Если бы только Пустыня Фонтана дала

Один проблеск — пусть смутный, но все же явный,

На что может прыгнуть потерявший сознание Путник,

Как прыгает притоптанная трава поля!

XCVIII

Хоть бы какой-нибудь крылатый Ангел, пока не стало слишком поздно

Арестуйте еще развернутый Свиток Судьбы,

И сделайте суровый Регистратор, иначе

Зарегистрируйтесь или совсем уничтожьте!

XCIX

Ах, Любовь! Могли бы вы и я с Ним сговориться

Чтобы понять всю эту жалкую Схему Вещей,

Разве мы не разбили бы ее вдребезги – и тогда

Переформируй его ближе к Желанию Сердца!

Восходящая Луна, которая снова ищет нас –

Как часто после этого она будет прибывать и убывать;

Сколько раз впредь ищите нас

Сквозь этот самый Сад – и напрасно!

И когда, как она, о, Саки, ты пройдёшь

Среди Гостей, Рассеянных звёздами на Траве,

И в своём радостном поручении достигнешь того места

Где Я Сотворил Одного – выпей пустой Стакан!

КОНЕЦ

Нравится:

Нравится Загрузка. ..

Рубаи Значение стихотворения — eNotes.com

Выберите область веб-сайта для поиска

Рубаи Омара ХайямаВсеУчебные пособияПомощь в выполнении домашних заданийПланы уроков

Искать на этом сайте

Цитата страницы Начать эссе значок-вопрос Задайте вопрос Начать бесплатную пробную версию

Что означает фраза «Движущийся палец пишет и пишет» из Рубаи Омара Хайяма ?

Движущийся палец связан с идеей течения времени, и когда что-то сделано, оно остается в прошлом, потому что время движется только вперед.

Скачать PDF PDF Цитата страницы Цитировать Поделиться ссылкой Делиться

Укажите эту страницу следующим образом:

«Смысл стихотворения Рубаи» eNotes Editorial , 25 ноября 2014 г. , https://www.enotes.com/homework-help/what-meaning-ofthis-rubai-moving-finger-writes-360306. По состоянию на 24 июля 2023 г.

Ответы экспертов

Тот факт, что письмо делается пальцем, предполагает, что это рука Бога, чертящая слова на песке. Сделав что-то, о чем потом пожалеешь, уже невозможно стереть написанное, потому что оно также отпечаталось в твоей памяти. Жизнь движется только в одном направлении. Многие писатели отмечали это же человеческое чувство раскаяния по поводу сделанного или несделанного, что должно было быть сделано. Леди Макбет рассказывает мужу после убийства короля Дункана:

Сделанное нельзя отменить.

Вот некоторые другие:

Забавная вещь жизнь — это таинственное устройство беспощадной логики для бесполезной цели. Самое большее, на что вы можете надеяться, — это какое-то знание самого себя — это приходит слишком поздно — урожай неугасимых сожалений.
Джозеф Конрад, Сердце тьмы
Трудно переносить старость не недостаток способностей, умственных и физических, а бремя воспоминаний.
Сомерсет Моэм
Сонет 30
Когда к сеансам сладких безмолвных мыслей
Я вызываю воспоминание о прошлом,
Я вздыхаю о недостатке многих вещей, которые я искал,
И со старыми бедами новыми оплакиваю мое дорогое время:
Тогда я могу утопить глаз, не привыкший течь,
Для драгоценные друзья спрятались в вечной ночи смерти,
И снова заплачут о любви, давно отменившей горе,
И оплачут счет многих исчезнувших взглядов:
Тогда смогу я оплакивать упущенные обиды,
И тяжело от горя к горю рассказываю
Печальный счет прежде оплакиваемого стенания,
Который я вновь плачу, как будто не платил раньше.
Но если я буду думать о тебе, дорогой друг,
Все потери восстановлены и печали закончатся.
Шекспир

Молодым людям может быть немного трудно понять, что имеется в виду под рассматриваемой строкой, потому что у них, возможно, не было достаточно времени, чтобы создать плохую репутацию. Но у них наверняка есть своя доля воспоминаний, которые они хотели бы стереть, если проживут достаточно долго. Все мы совершаем в жизни много ошибок, и у всех у нас есть запас неугасимых сожалений.

Утверждено редакцией eNotes

Вам нужно добавить пару слов из следующей строки, чтобы завершить всю фразу и понять ее смысл. Полная фраза должна звучать так: «Движущийся палец пишет, а написав, движется дальше». Полное четверостишие, содержащее фразу, еще более полезно для понимания ее смысла.

Движущийся палец пишет; и, написав,
Ходит дальше: ни все твое благочестие, ни ум
Не заманишь его назад, чтобы отменить половину строки,
Ни все твои слезы не смоют ни слова из него.

«Движущийся палец» используется как символ Судьбы или Времени. Дело в том, что как только момент прошел, он ушел. Нет никакого способа вернуть его, независимо от ваших молитв, или хитрости, или чего-то еще.