Притча о личности: Притчи про человека
«Психология в притчах!» В студенческом психологическом клубе обсудили вопросы воспитательного воздействия притчи на человека
Воздух выдержит только тех,
Только тех, кто верит в себя.
Ветер дует туда, куда
прикажет тот, кто верит в себя.
Из песни
группы “Наутилус Помпилиус”
Одним из важнейших показателей и условием полноценной жизни личности является ее способность доверять своему “Я”, своей природе, своему призванию. Только тот, кто верит себе, по-настоящему способен доверять другим и всей жизни в целом. Только тот, кто верит себе, способен выступать соавтором своей судьбы. Только тот, кто верит себе, может освободиться от страхов и стать внутренне свободным.
Студенческий психологический клуб пригласил студентов на очередное заседание, чтобы обсудить вопросы воспитательного воздействия притчи на человека, задуматься о многих сторонах своей жизни и своих поступках.
Многие полагают, что сказания, мифы, притчи предназначены только для детей.
Это не так. Им свойственно нечто вневременное. Вероятно, это объясняется тем, что сказки и притчи больше обращены к чувствам, к интуиции и фантазии.
– Человек, стремящийся к познаниям, находится в постоянном поиске знаний, которые могли бы ему помочь понять не только окружающий мир, но и свой внутренний. Источники таких знаний могут быть самые разные: это и общение с мудрыми людьми; и события, происходящие с нами в жизни; и участие в обучающих программах; и чтение художественной и научной литературы. Настоящий кладезь для ищущего – мудрость, накопленная поколениями и передаваемая различными способами, среди которых особое место занимают притчи.
Притчи о «школе» жизни, притчи об истинных желаниях, притчи царя Соломона, притчи о счастье вызвали активное обсуждение среди присутствующих.
– Притчи, дошедшие до нашего времени, возникали в разные эпохи и в разных культурах. Однако смысл, заложенный в них, часто не имеет ни временных, ни культурных рамок. Благодаря притчам, мы можем осознать, что независимо от религиозной, национальной, культурной принадлежности существуют те ценности, которые важны для духовного развития всех людей, – отметил студент 424 группы Арсений Шерый.
– «Притчи позволяют задуматься над вопросами границ свободы человека, понять важность формирования своей позиции к происходящему в нашей жизни и осознать значение доверия к себе для полноценного существования» – сказал в своем выступлении студент 216 группы Виктор Солдатенко.
– В жизни многое происходит не по нашей воле, не так, как мы хотели бы. Но есть то, что полностью зависит от нас – это наше отношение к происходящему. Мудрый человек, столкнувшись с проблемой, стремится извлечь уроки на будущее, если нужно, переосмысливает свои взгляды, позиции, – отметила в своем выступлении член психологического клуба Александра Гончаревич, – он понимает, что по-настоящему закаляет не благополучие, а проблемы, которые необходимо разрешать, поэтому всегда готов к различным событиям, доверяет жизни, стремится развивать себя, находится в позиции внимательного и благодарного ученика…
Завершилось мероприятие тренингом по формированию уверенного поведения.
Притча и пять простых правил чтобы быть счастливым от психологического клубаОднажды осел фермера провалился в колодец.
Он страшно закричал, призывая на помощь. Прибежал фермер и всплеснул руками: «Как же его оттуда вытащить?».
Тогда хозяин ослика рассудил так: «Осел мой — старый. Ему уже недолго осталось. Я все равно собирался приобрести нового молодого осла. А колодец, все равно- почти высохший. Я давно собирался его закопать и вырыть новый колодец в другом месте. Так почему бы не сделать это сейчас? Заодно и ослика закопаю, чтобы не было слышно запаха разложения».
Он пригласил всех своих соседей помочь ему закопать колодец. Все дружно взялись за лопаты и принялись забрасывать землю в колодец. Осел сразу же понял к чему идет дело и начал издавать страшный визг. И вдруг, ко всеобщему удивлению, он притих. После нескольких бросков земли фермер решил посмотреть, что там внизу.
Он был изумлен от того, что он увидел там. Каждый кусок земли, падавший на его спину, ослик стряхивал и приминал ногами. Очень скоро, ко всеобщему изумлению, ослик показался наверху — и выпрыгнул из колодца!
…В жизни вам будет встречаться много всякой грязи и каждый раз жизнь будет посылать вам все новую и новую порцию.
Всякий раз, когда упадет ком земли, стряхни его и поднимайся наверх и только так ты сможешь выбраться из колодца.
Каждая из возникающих проблем – это как камень для перехода на ручье. Если не останавливаться и не сдаваться, то можно выбраться из любого самого глубокого колодца.
Встряхнись и поднимайся наверх.
Чтобы быть счастливым запомни пять простых правил:
- Освободи свое сердце от ненависти – прости.
- Освободи свое сердце от волнений – большинство из них не сбываются.
- Веди простую жизнь и цени то, что имеешь.
- Отдавай больше.
- Ожидай меньше.
34. Притча о человеке, который спас Змею от смертельной опасности
«Два года назад ко двору в поисках справедливости явились человек и Змея. И спор их было тяжело разрешить. А дело было так. Змея переползала через изгородь и угодила в силки. Петля стала затягиваться, и Змея не могла выбраться без посторонней помощи. Ей угрожала смертельная опасность. Но в это время мимо проходил один человек, и Змея стала звать, кричать и молить его о помощи.
Этот человек сжалился над Змеей и сказал:
„Я спасу тебя от смерти, только обещай, что не причинишь мне никакого вреда».
Змея с готовностью согласилась и поклялась страшной клятвой, что не станет ему вредить. Тогда он освободил ее из силков, и дальше они отправились вдвоем. Через некоторое время Змея проголодалась, потому что давно уже ничего не ела. Она набросилась на человека и хотела его убить. Тот едва успел отскочить в сторону, спасая свою жизнь, и сказал:
„Ты что, решила меня погубить? Разве ты забыла, что поклялась не причинять мне вреда?»
„Я голодна, а от голода можно и нарушить клятву. Так что я могу делать что пожелаю».
„Лучше будет, – сказал тогда человек, – если ты подождешь немного, пока мы не встретим кого-нибудь, кто бы рассудил наш спор».
Змея согласилась, и они отправились дальше. В пути они повстречали Ворона Тиселина с сыном Слиндпером и рассказали им свою историю. Ворон Тиселин сразу же признал правоту Змеи, потому что и сам рассчитывал поживиться такой добычей.
„Ну что, – говорит Змея, – что теперь скажешь? Говорю же, я права».
„Не буду я слушать, как рассудил этот разбойник, которому в нашем деле есть своя корысть. К тому же он один. Судей должно быть по меньшей мере двое или трое, да таких, которые разбираются в законах. Надо продолжить расследование».
И пошли они дальше вчетвером, пока не встретили Волка с Медведем, и рассказали им о своем споре. И опять судьи решили, что человека надо съесть, потому что голод освобождает от любых клятв. Человек испугался и пал духом, а Змея подползла ближе и уже выпрыснула свой яд, так что человек едва сумел отскочить.
„Не по закону ты поступаешь, – сказал он Змее, – что хочешь обманом на меня напасть и убить. У тебя нет такого права».
„Разве тебя не убедили наши судьи? Ведь они дважды вынесли свое решение».
„Какие это судьи, такие же разбойники и убийцы, которые никогда не держат слова. Нашу распрю должен рассудить королевский суд, и вам не удастся его избежать. Я подчинюсь любому решению и никогда его не нарушу».
Волк и Медведь с готовностью согласились, да и Змея не возражала, потому что они полагали, что королевский суд решит дело в их пользу. Думаю, мой господин, ты вспомнишь этот суд. И вот явились они все к тебе, а с Волком прибежали его волчата, которых прозвали Пустобрюх и Ненаеда. Они тоже вздумали полакомиться человеческим мясом. Но они так громко завывали от голода, что ты приказал им покинуть суд.
Человек, объятый страхом, взывал к твоему милосердию и рассказывал, как Змея, которой он спас жизнь, задумала его погубить и сожрать, чем нарушила свою же страшную клятву.
„Я не нарушала клятвы, – стала тогда возражать Змея. – Полагаюсь во всем на милость короля, но я хотела спасти свою жизнь, а смертельная опасность освобождает от любых клятв и обещаний».
И тогда, милорд, очень опечалились твои придворные, да и ты сам. Потому что по милосердию своему ты сочувствовал этому человеку и его беде, и тебе не хотелось, чтобы из-за своей доброты он лишился жизни. Но с другой стороны, нельзя было не посчитаться и с голодом, который угрожает жизни.
И никто у тебя при дворе не знал, как же следует поступить. Многие выступили против человека, теперь я вижу здесь кое-кого из таких. Но все равно решить ничего не смогли. Тогда послали за моим племянником Рейнардом, дабы выслушать, что он скажет. В те времена оказывали ему при дворе большое уважение и всегда следовали его разумным советам, потому что он был очень мудр и сведущ в законах. Ты приказал ему вынести справедливый приговор, который всем надлежит исполнять.
„Милорд, – сказал Рейнард, – того, что мы слышали, недостаточно, чтобы вынести справедливый приговор, ведь в их рассказе много неправды. Я смогу составить окончательное мнение об этом деле только при условии, что Змею опять посадят в такую же ловушку, из которой этот человек ее освободил. Любое другое решение будет нечестным».
„Милорд Рейнард, – сказал тогда ты, – истину ты говоришь, и мы все с тобой согласны. Никому не пришла в голову такая замечательная мысль».
Тогда все отправились к тому месту, где человек повстречался со Змеей, и Рейнард попросил Змею опять залезть в силки.
Так и сделали.
„Что же, милорд Рейнард, – спросил тогда ты, – какое решение ты вынесешь?»
„Милорд, – сказал Рейнард Лис, – теперь они оба в том же положении, как и раньше. Никто не выиграл спор. И вот, милорд, мое решение, которое не нарушит закона и придется по сердцу твоей милости. Если этот человек захочет опять освободить Змею, полагаясь на ее клятву, пусть так и поступает. Если же он рассудит, что Змея станет причинять ему вред или же, движимая голодом, нарушит свою клятву, тогда, я полагаю, пусть он идет на все четыре стороны, а Змея так и останется в силках. Как мог бы поступить еще вначале из страха, что Змея, которую он избавит от смертельной опасности, все равно нарушит свое обещание. Посему думается мне, что вернее всего предоставить человеку этот свободный выбор, который был у него прежде».
Это решение, милорд, показалось тебе и твоим придворным весьма разумным и правильным. Все было исполнено, как предложил Рейнард. И все восхваляли его мудрость, благодаря которой он помог тому человеку.
Так Лис своим умом спас твою честь и достоинство, как и подобает верному слуге своего господина. Разве когда-нибудь Волк или Медведь оказывали тебе такую услугу? Все, на что они способны, – это выть и рычать, грабить и красть, обжираться богатыми кушаньями, набивая свое брюхо. А потом, прикрываясь законом, они выносят смертный приговор мелким воришкам, что таскают кур да цыплят. Тогда как сами они, с легкостью задирающие корову, быка или лошадь, высоко держат голову и мнят себя господами, почитая себя мудрецами, равными Соломону, Авиценне или Аристотелю. И их переполняет гордость оттого, что все оказывают им почести за их великие дела и за храбрость. Но стоит лишь возникнуть настоящему делу, как они-то первые и показывают спину. И вперед выходят простые граждане, но вовсе не им достанется награда. О милорд, такие и им подобные – вот настоящая погибель для городов, государств, стран и народа. И им не важно, чей дом горит, – лишь бы согреться у огня. Кроме своей личной выгоды да наживы, их ничто не волнует, тогда как Рейнард, все его друзья и родня пекутся и заботятся о чести, достоинстве и процветании своего господина.
А за свою мудрость, которая бывает так полезна, Рейнард не получает никакой благодарности. Но теперь наконец стало ясно, кто же лучший советчик и от кого больше пользы. Говоришь ты, милорд, что все родичи от него отвернулись и не хотят защищать Лиса из-за его лживости и хитрости. Если бы кто другой это сказал, ему не избежать бы нашего отмщения. Но тебя, милорд, мы от этого избавим, ты можешь говорить, что тебе вздумается. Потому что если кто замыслит навредить тебе словом или делом, его ждет такое наказание, что об этом будут помнить наши потомки. В сражениях и драках нам неведом страх. С твоего позволения, государь, я могла бы кое-что рассказать о близких и друзьях Рейнарда, о том, что ради его блага они не пожалеют своего добра и самой жизни. И я – одна из таких. Я – жена, мать. И я не задумываясь отдам за Рейнарда не только свое богатство и жизнь, но и троих взрослых детей, крепких и сильных. Я не могу видеть, как он страдает. Я лучше умру, чем буду смотреть, как его незаслуженно наказывают.
Вот какова моя любовь к нему».
История эго, личности и души
Перейти к основному содержанию
Венди Бауэрс
Венди Бауэрс
Основатель ROLE, содействующий равенству в лидерстве, содействующий силе размышлений и предоставляющий поддержку в масштабировании через группу сверстников и индивидуальный коучинг.
Опубликовано 8 апреля 2019 г.
+ Подписаться
Жили-были три персонажа: Эго, Личность и Душа. Все они счастливо жили вместе в доме, где было много еды, регулировалась температура, они высыпались, встречались с интересными людьми и видели много разных мест.
Когда они были очень молоды, Душа была главной; она заметила, что заставило их всех чувствовать себя хорошо, и повела их к этому. Дом сиял и казался очень расслабленным и гостеприимным.
Когда они стали немного старше, Личность начала осознавать, что иногда, когда Душа вел их к чему-то интересному, голоса кричали и говорили: «Зачем ты это делаешь, мы же говорили тебе, что это запрещено». Например, Соул любил рисовать и однажды раскрасил все цветы на бумаге на стене. Душа, Личность и Эго были в высшей степени счастливы, пока громкий голос не закричал, и что-то ударило их всех, что действительно причинило им боль и заставило их плакать. Личность сказала: «Нам лучше не делать этого снова, иначе этот громкий голос может снова навредить нам».
Каждый раз, когда раздавался громкий голос, Личность вспоминала, что заставило его кричать, и убирала это в свой большой ящик воспоминаний. Личность обладала невероятной памятью.
Чуть позже все они каждый день оказывались в большом месте, где встречались с множеством других Душ, Личностей и Эго.
Эго вскоре понял, что если вы побеждаете других Эго в беговых играх или других тестах, таких как числа, вы получаете приз, а голоса звучат очень оптимистично и радостно. Эго решил, что все трое должны очень стараться быть лучшими во всем. Душе не очень нравились числа или бег, но Эго становилось очень большим, и она немного боялась его, поэтому ничего не сказала. Личность тоже не помогала, она просто проводила время с головой в картотеке, проверяя, как все, что когда-либо случалось раньше, вызывало у нее чувства.
Эго вскоре взяло под свой контроль, он был быстр, и ему нравилось чувство, которое он испытывал, когда другие Эго смотрели на него с уважением или просили у него совета. Это заставило его почувствовать гордость. Эго также заметил, что голоса дома звучали взволнованно и радостно, когда он выигрывал соревнования и сдавал тесты.
Вскоре Душа поняла, что не может конкурировать с Эго, и поэтому терпеливо ждала, потому что иногда Эго засыпало или как будто отключалось.
Личность иногда боролась с Эго; и Душа особенно запомнила время, когда Эго разговаривал с множеством других Эго, и все они очень быстро двигались к большой мокрой глубокой штуке. Эго сказал, что может прыгнуть в воду, и это будет весело, потому что нам всем было очень жарко, но Личность очень разозлилась и быстро вытащила воспоминание из своего шкафа с документами, которое напомнило нам всем о том времени, когда много лет назад прыгнуло Эго. гораздо меньшее, мокрое, текучее существо, и была большая боль и ощущение, что все они убегают от самой жизни.
Прошло несколько лет, и теперь рядом были другие голоса, несколько высоких и один очень приятный мелодичный и спокойный голос, который радовал Душу и Личность.
Прошло еще несколько лет, и главным было Эго. Дом теперь побывал в невероятных местах, на которые ушло много часов, некоторые из них были очень жаркими, а некоторые действительно очень холодными. Казалось, что одновременно происходит много возбужденных разговоров. Все всегда было в огромной спешке и Эго, Личность и Душа всегда были очень уставшими. Душа была очень несчастна и становилась все тише и тише. Личность, похоже, сейчас большую часть времени согласовывалась с Эго. Однажды голоса кричали и кричали, раздался громкий стук, а потом все стихло. После этого дома стало очень тихо; мелодичный голос исчез, как и высокие голоса.
Эго стало тогда еще сильнее и вообще не слушалось Личности, не говоря уже о Душе.
Однажды Эго мчался так быстро и кричал так громко, что вдруг взорвался. Фрагменты Эго лежали на земле, плакали, стонали и дергались.
Личность сказала: «Я не думаю, что что-то в моем картотеке может помочь, такого никогда не случалось раньше».
Душа ничего не сказала и ждала.
Когда прошло несколько дней, а Эго все еще лежал на полу от сильной боли, Душа прошептала: «Я все еще здесь». Эго проигнорировал ее. Днем позже Соул попытался еще раз: «Я все еще в ваших интересах». Эго почувствовал, как некоторые части его самого начали ползти навстречу друг другу. На следующий день Соул предложил им всем вместе уговорить «домой» отвести их в тихое место, где синева каталась вверх и вниз по золотой мягкой материи. Дома послушали и пошли.
Эго отчаянно нуждался в отдыхе, поэтому он лежал неподвижно, прислушиваясь к звуку перекатывающейся вверх и вниз синевы. Личность почувствовала себя в безопасности и легла рядом с Эго.
Они долго лежали, просто дыша.
Душа встала и почувствовала тепло, исходящее от большой желтой штуки над ней. Она взяла палочку и начала рисовать золотыми штуками и угадывать, что она нарисовала.
Массивный цветок.
Отражение, Связь, Восторг
9 марта 2023 г.
Недостающая буква «L» в слове «лидерство»
17 октября 2022 г.
Вернуться к жизни, вернуться к реальности!
23 августа 2022 г.
В поисках себя
3 июня 2022 г.
Роли
21 февраля 2022 г.
Воскресная утренняя прогулка
31 окт. 2021 г.
В Великой схеме вещей
21 мая 2021 г.
Сила ОСТАНОВКИ
12 мая 2021 г.
Продавец бросил вашу работу наполовину?
30 января 2021 г.
Цифры или чувства?
27 января 2021 г.
Другие также смотрели
Исследуйте темы
История моей жизни: как повествование создает личность
Челси Бек / The AtlanticЗдоровье
То, как вы упорядочиваете сюжетные моменты своей жизни в повествовании, может определить, кто вы есть, и является фундаментальной частью человеческого бытия.
Джули Бек
Сохраненные истории
0159 The Atlantic , с понедельника по пятницу. Зарегистрируйтесь здесь.
В романе Пола Мюррея « Скиппи умирает, » есть момент, когда главный герой Говард переживает экзистенциальный кризис. «Я просто не ожидал, что моя жизнь будет такой, — говорит он.
«Чего ты ожидал?» — отвечает друг.
«Говард обдумывает это. «Я полагаю, это звучит глупо, но, полагаю, я думал, что будет больше сюжетной линии .’”
Но это совсем не глупо. Хотя, возможно, факты из чьей-то жизни, изложенные от начала до конца, не очень походят на нарратив для стороннего наблюдателя, способ, которым люди предпочитают рассказывать истории своей жизни другим и, что особенно важно, самим себе, почти всегда имеет значение. сюжетная дуга. Рассказывая историю о том, как вы стали тем, кто вы есть, и кем вы собираетесь стать, сама история становится частью того, кто вы есть.
«Истории жизни не просто отражают личность. Они — это личности, или, точнее, они являются важными частями личности, наряду с другими частями, такими как черты характера, цели и ценности», — пишет Дэн МакАдамс, профессор психологии Северо-Западного университета, вместе с Эрикой Манчак. , в главе APA Handbook of Personality and Social Psychology.
В области нарративной психологии история жизни человека — это не биография фактов и событий жизни в Википедии, а скорее способ, которым человек внутренне интегрирует эти факты и события — разбирает их на части и сплетает вместе, чтобы сделать смысл. Это повествование становится формой идентичности, в которой вещи, которые кто-то решает включить в историю, и то, как он это рассказывает, могут как отражать, так и формировать то, кем он является. История жизни рассказывает не только о том, что произошло, но и о том, почему это было важно, что это значит для человека, для того, кем он станет, и для того, что произойдет дальше.
«Иногда в случаях крайнего аутизма люди не строят повествовательную структуру своей жизни, — говорит Джонатан Адлер, доцент кафедры психологии Олинского инженерного колледжа, — но режим человеческого познания по умолчанию — это повествовательный способ». ».
Когда люди рассказывают о себе другим, им приходится делать это в повествовательной форме — именно так люди общаются. Но когда люди думают о своей жизни про себя, всегда ли она повествовательна, с сюжетом, который ведет от одной точки к другой? Есть старая поговорка, что у каждого есть книга внутри. (Кристофер Хитченс однажды сказал, что внутри «именно там, где, по моему мнению, он должен оставаться в большинстве случаев». ) Есть ли кто-нибудь с историей жизни, которая вовсе не история, а какое-то другое, более бессвязное, авангардное представление их существования?
«На этот вопрос практически невозможно ответить с научной точки зрения, — говорит Мониша Пасупати, профессор психологии развития в Университете штата Юта.
Даже если мы, как выразился писатель Джонатан Готшалл, «животные рассказываем истории», что это значит от одного человека к другому? Существуют не только индивидуальные различия в том, как люди думают о своих историях, существуют огромные различия в степени, в которой они вообще участвуют в повествовательном повествовании.
«Некоторые люди пишут в своих дневниках и очень интроспективны, а некоторые — вовсе нет», — говорит Кейт Маклин, адъюнкт-профессор психологии Университета Западного Вашингтона. Ведение дневника, хотя и способ документирования истории жизни, не всегда приводит к запутанному повествованию. Писательница , у которой я брала интервью у несколько месяцев назад, — Сара Мангузо — вела дневник в течение 25 лет и до сих пор сказала мне: «Повествование — это не тот способ, который мне когда-либо легко давался».
Тем не менее, все исследователи, с которыми я разговаривал, были убеждены, что если рассматривать жизнь как историю не на 100% универсально, то, по крайней мере, чрезвычайно распространено.
«Я думаю, что у нормальных, здоровых взрослых людей есть общая черта: все они могут написать историю своей жизни, — говорит Пасупати. «Они все могут составить одно целое… Чтобы иметь отношения, нам всем приходилось рассказывать маленькие кусочки нашей истории. И поэтому трудно быть человеком и иметь отношения без какой-либо версии истории жизни».
Но жизнь редко следует логической последовательности, как в большинстве историй — хороших историй — где улики сходятся воедино, ружья, оставленные на мундирах, стреляют в нужный момент, а кульминация наступает в третьем акте. Таким образом, повествование кажется неуместным методом обрамления жизненного хаоса, пока вы не вспомните, откуда берутся истории. В конце концов, единственный материал, из которого нам когда-либо приходилось создавать истории, — это наше собственное воображение и сама жизнь.
Таким образом, рассказывание историй — вымышленных или не выдуманных, реалистичных или украшенных драконами — это способ осмысления окружающего нас мира.
«Жизнь невероятно сложна, в нашем окружении и в нашей жизни постоянно происходит множество вещей, и чтобы сохранить свой опыт, нам нужно придать ему смысл», — говорит Адлер. «Мы делаем это, структурируя нашу жизнь в истории».
Это не простое дело. Люди содержат множество, и под множеством я подразумеваю библиотеки. У кого-то может быть всеобъемлющий нарратив для всей ее жизни и разные нарративы для разных сфер ее жизни — карьеры, романтики, семьи, веры. У нее могут быть нарративы в каждой области, которые пересекаются, расходятся или противоречат друг другу, и все они наполнены микроисториями конкретных событий. И чтобы по-настоящему написать историю жизни, ей нужно сделать то, что исследователи называют «автобиографическими рассуждениями» о событиях — «выявить извлеченные уроки или идеи, полученные в жизненном опыте, отметить развитие или рост через последовательность сцен и показать, как конкретная жизнь эпизоды иллюстрируют непреходящие истины о себе», — пишут МакАдамс и Манчак.
«Истории не обязательно должны быть очень простыми, вроде повествований в стиле сказок, — говорит МакАдамс. «Они могут быть сложными. Это может быть похоже на Джеймса Джойса».
Если вам действительно нравится Джеймс Джойс, это может быть очень похоже на Джеймса Джойса. Люди берут окружающие их истории — вымышленные рассказы, новостные статьи, апокрифические семейные анекдоты — затем отождествляют себя с ними и заимствуют у них, формируя собственное представление о себе. Это лента Мёбиуса: истории — это жизнь, жизнь — это истории.
* * *
Однако люди не пишут истории своей жизни с рождения. Чтобы создать повествование о жизни, требуется некоторое время, чтобы стать онлайновым — в процессе разработки приоритет отдается таким вещам, как ходьба, разговор и постоянство объекта. Маленькие дети могут рассказывать истории об отдельных событиях под руководством, а большая часть подросткового возраста посвящена изучению того, «что происходит в истории… и что в первую очередь делает историю хорошей», — говорит Пасупати.
«Я не знаю, сколько времени ты провел с маленькими детьми, но они действительно этого не понимают. У меня есть ребенок, который действительно может потратить час, чтобы рассказать вам о Майнкрафт ». Благодаря друзьям, семье и художественной литературе дети учатся тому, что другие считают хорошим рассказыванием историй, и тому, что способность плести хорошую пряжу имеет социальную ценность.
Именно в позднем подростковом возрасте и в первые годы взрослой жизни построение истории становится действительно интенсивным, потому что к тому времени у людей вырабатываются некоторые когнитивные инструменты, необходимые для создания последовательной истории жизни. К ним относятся причинно-следственная связь — способность описать, как одно событие привело к другому, — и тематическая согласованность — способность идентифицировать всеобъемлющие ценности и мотивы, которые повторяются на протяжении всей истории. В исследовании, анализирующем жизненные истории 8-, 12-, 16- и 20-летних, было обнаружено, что эти виды согласованности увеличиваются с возрастом.
Когда история жизни подходит к своим последним главам, она может стать более твердой. В одно исследование, проведенное Маклином , пожилые люди обладали большей тематической согласованностью и рассказывали больше историй о стабильности, в то время как молодые люди, как правило, больше рассказывали истории об изменениях.
МакАдамс понимает это развитие как наслоение трех аспектов личности. Практически с самого рождения люди являются «актерами». У них есть черты характера, они взаимодействуют с миром, у них есть роли — дочери, сестры, новорожденного соседа, который плачет всю ночь и не дает вам спать. Когда они становятся достаточно взрослыми, чтобы иметь цели, они тоже становятся «агентами» — по-прежнему играя свои роли и взаимодействуя с миром, но принимая решения в надежде получить желаемые результаты. И последний слой — «авторский», когда люди начинают связывать идеи о будущем с опытом прошлого и настоящего, чтобы сформировать повествовательное «я».
Эта траектория развития может также объяснить, почему людям в разном возрасте нравятся разные типы вымышленных историй. «В детстве все в основном связано с сюжетом, — говорит МакАдамс. «Это происходит и это происходит. Вы не настроены на идею развития персонажа». Отсюда, пожалуй, и привлекательность мультяшных героев, которые никогда не стареют.
Недавно, по словам МакАдамса, его книжный клуб прочитал Итана Фрома Эдит Уортон. «Я читал ее в старшей школе и возненавидел, — говорит он. «Все, что я мог вспомнить об этом, это то, что эти сани врезались в дерево. И мы недавно читали это в клубе, и вау, это волшебно. Сани врезаются в дерево, без сомнения, это большая сцена, но как это меняет жизнь этих людей и трагедию всего этого, это совершенно не понятно 18-летним. Для 8-летних теряется то, что подхватывает 40-летний, а то, что 8-летнему кажется убедительным и интересным, иногда просто утомляет 40-летнего до слез».
И, как личный вкус в книгах или фильмах, истории, которые мы рассказываем себе о себе, зависят не только от нас самих.
То, как люди рассказывают о своих переживаниях другим, похоже, формирует то, как они в конечном итоге вспоминают эти события. Согласно исследованию Пасупати, это происходит двумя способами. Во-первых, люди приспосабливают истории, которые они рассказывают, к своей аудитории и контексту. (Например, теперь я рассказываю друзьям историю о том, как я разбил мамину машину, совсем по-другому, чем маме в то время. Гораздо меньше плачу.)
Другая заключается в том, что акт рассказывания является репетицией истории, говорит Пасупати. «И репетиция укрепляет связи между некоторыми фрагментами информации в вашем уме и ослабляет связи между другими. Поэтому вещи, которые я вам рассказываю, становятся для меня более доступными и более запоминающимися. Это может быть довольно длительный эффект». Поэтому, когда люди бросают банальную фразу «Какая у тебя история?» в баре, как человек, который перерезал себе сонную артерию во время бритья, они случайно наткнулись на что-то жизненно важное.
Но точно так же, как есть последствия для того, чтобы рассказать, есть последствий, чтобы не сказать . Если кто-то боится того, как люди могут отреагировать на историю, и держит ее при себе, он, скорее всего, упустит то обогащение, которое приносит двусторонний разговор. Слушатель «может дать вам другие вещи для размышлений или может признать, что то, что вы считали действительно плохим, на самом деле не имеет большого значения, поэтому вы получаете более богатую и более сложную память», — говорит Пасупати. Если вы не расскажете, «ваша память об этом событии может быть менее гибкой и дать вам меньше шансов для роста». Это в основном предпосылка разговорной терапии.
И все это даже не включает в себя все разговоры, которые вы планируете или тщательно представляете, но никогда не имели. Путь снаружи внутрь и обратно извилист, темен и полон поворотов.
* * *
Как только определенные истории внедряются в культуру, они становятся основными нарративами — схемами, которым люди должны следовать при построении своих собственных историй, к лучшему или к худшему.
Одним из таких планов является ваш стандарт «пойти в школу, получить высшее образование, устроиться на работу, жениться, завести детей».
Это может быть полезным сценарием, поскольку он дает детям ощущение дуги жизни и показывает им примеры возможных событий. Но недостатки стандартных нарративов хорошо задокументированы — они стигматизируют любого, кто не следует им до конца, и создают нереалистичные ожидания счастья для тех, кто им следует. Если бы этот подход был чертежом стола IKEA, а не жизнью, почти каждый, кто пытается следовать ему, в конечном итоге получил бы что-то шаткое и деформированное, с несколькими оставшимися болтами, которые вы найдете под диваном, предвещающим плохое состояние структурной целостности вещи. вы построили.
«Я думаю, что это особенно пагубный фрейм для людей, которые становятся родителями», — говорит Пасупати. «Это повествование, в котором кульминацией является замужество и рождение детей, а затем с этого момента все будет как бы абсолютно счастливым».
И эти сценарии развиваются по мере развития культуры. Например, в прошлые века истории о том, как они были одержимы демонами, могли быть уместны, но маловероятно, что большинство людей описывают свои действия в таких терминах в наши дни.
Другими распространенными нарративными структурами, наблюдаемыми сегодня во многих культурах, являются последовательности искупления и последовательности осквернения. История искупления начинается плохо, а заканчивается лучше: «Этот ужасный отпуск в конечном итоге сблизил нас как семью», а история о заражении делает обратное: «Круиз был потрясающим, пока мы все не отравились». Наличие тем искупления в чьей-либо жизненной истории, как правило, связано с большим благополучием, в то время как темы загрязнения, как правило, совпадают с более плохим психическим здоровьем.
Chelsea Beck / The Atlantic У многих людей есть несколько небольших историй каждого типа, разбросанных по всей их большой истории жизни, хотя характер человека, культура и окружающая среда могут влиять на то, к чему они тяготеют.
Люди также могут рассматривать более широкую дугу своей жизни как искупительную или зараженную, и искупление, в частности, является популярным, особенно американским, нарративом. «Эволюция от пуритан до Ральфа Уолдо Эмерсона и Опры Уинфри… Американцы стремились представить свою жизнь как искупительные истории об искуплении, эмансипации, выздоровлении, самореализации и восходящей социальной мобильности», — пишет МакАдамс в обзор исследований жизненных историй . «Истории рассказывают о героических отдельных героях — избранных людях, чья очевидная судьба — изменить ситуацию к лучшему в опасном мире, даже если мир не желает искупления».
История искупления — это американский оптимизм — все будет лучше! — и американская исключительность — я могу сделать все лучше! — и она в воде, в воздухе и в наших головах. Это на самом деле хорошо много времени. Исследования показали, что нахождение позитивного смысла в негативных событиях связано с более сложным самоощущением и большей удовлетворенностью жизнью.
И даже с поправкой на общий оптимизм, МакАдамс и его коллеги обнаружили, что наличие большего количества сцен искупления в истории жизни по-прежнему связано с более высоким уровнем благосостояния.
Беда приходит, когда искупление невозможно. Искупительная американская история — это история привилегий, и для тех, кто не может контролировать свои обстоятельства и у кого мало оснований верить, что дела пойдут лучше, это может быть нелогичным и недостижимым выбором. Есть вещи, которые случаются с людьми, которые нельзя искупить.
Трудно рассказать историю, если она сводится к следующему: «Это случилось, и это было ужасно. Конец.» В исследовании, которое провела Маклин, в ходе которого она просила людей, перенесших клиническую смерть, рассказать свои истории другим, «люди, которые рассказывали эти неразрешенные истории, давали очень негативные ответы», — говорит она. Если не было какого-то воодушевляющего, искупительного конца истории (помимо того, что они выжили), «слушателям это не нравилось.
«Искупительная история очень ценится в Америке, потому что для многих людей это отличный способ рассказывать истории, но для людей, которые просто не могут этого сделать, которые по какой-либо причине не могут искупить свои травмы, они что-то вроде двойной связи», — продолжает она. «У них обоих есть эта дерьмовая история, которая держится, но они также не могут рассказать ее и получить признание или одобрение от людей».
В подобных случаях, для людей, которые пережили много травм, может быть лучше, чтобы они вообще не автобиографически рассуждали об этом.
Есть вещи, которые случаются с людьми, которые нельзя искупить. «В первый раз, когда я обнаружил эту ассоциацию рассуждений, связанных с плохим психическим здоровьем, я подумал, что неправильно проанализировал свои данные», — говорит Маклин. Но после того, как другие исследователи повторили ее выводы, она стала более уверенной в том, что что-то происходит. Она считает, что люди могут подавлять травматические события способом, который, хотя и не идеален, но все же «достаточно здоров».
«Типичная идея состоит в том, что вы можете что-то подавить, но это вернется и укусит вас, если вы не справитесь с этим», — говорит она. «Но это все еще при условии, что у людей есть ресурсы, чтобы справиться с этим».
В ходе одного исследования Маклин и ее коллеги опросили подростков, посещающих среднюю школу для уязвимых учащихся. Один субъект, Джози, 17-летняя дочь матери-одиночки, страдала от злоупотребления наркотиками и алкоголем, биполярного расстройства, изнасилования и попытки самоубийства. Она сказала исследователям, что ее самоопределяющая память заключалась в том, что ее мать пообещала больше не иметь детей, а затем нарушила это обещание.
«Я единственный человек, на которого я могу положиться в своей жизни, потому что я пытался полагаться на других людей, и я либо получил нож в спину, либо пострадал, поэтому я действительно знаю, что могу доверять только себе и полагаться на себя», — сказала Джози, рассказывая об этом воспоминании.
«Это довольно интенсивные рассуждения, — говорит Маклин.
«Поэтому это важно для понимания того, кто вы есть, но на самом деле это не дает вам положительного представления о том, кто вы есть. Это может быть правдой в данный момент, но это не то, что побуждает кого-то к росту».
Можно слишком много рассуждать и о хороших вещах в жизни. «Проведено несколько экспериментальных исследований, которые показывают, что, когда людей просят подумать о положительном опыте, они чувствуют себя хуже, потому что вы думаете: «О, почему женился ли я на этом человеке?», — говорит Маклин. «Мудрость, зрелость и когнитивная сложность — это все, что мы ценим, но они не обязательно делают нас счастливыми».
* * *
Хотя иногда автобиографические рассуждения могут наводить на мрачные мысли, в других случаях они могут помочь людям найти смысл. И хотя вы можете избежать рассуждений об определенном событии, было бы довольно сложно оставить все страницы истории жизни ненаписанными.
«Я думаю, что представление нашей жизни как повествования не является ни позитивным, ни негативным, это просто так», — говорит Адлер.
«Тем не менее, есть лучшие и худшие способы сделать этот повествовательный процесс для нашего психического здоровья».
В своем исследовании Адлер заметил две темы в рассказах людей, которые, как правило, коррелируют с улучшением самочувствия: свобода действий, или ощущение, что вы контролируете свою жизнь, и общение, или ощущение, что вы хорошие отношения в вашей жизни. Адлер говорит, что связь с общением «немного более нечеткая» — между общением и благополучием существует сильная связь в один и тот же момент; менее ясно, предсказывает ли ощущение причастности сейчас благополучие в будущем.
Но агентство точно знает. Это имеет смысл, поскольку чувства беспомощности и безнадежности являются классическими симптомами депрессии, ощущение контроля полезно для психического здоровья. Адлер провел лонгитюдное исследование 47 взрослых, проходящих терапию, попросив их написать личные рассказы и пройти оценку психического здоровья в течение 12 терапевтических сеансов.
Он обнаружил не только то, что темы свободы действий в рассказах участников со временем увеличивались, и психическое здоровье улучшалось, и что эти два явления были связаны, но и то, что увеличение свободы действий действительно проявлялось в историях9.0158 до человек психическое здоровье улучшилось.
«Это похоже на то, как будто люди создали новую версию себя и прожили в ней свой путь», — говорит Адлер.
(Есть что-то особенное в форме повествования — хотя выражение мыслей и чувств о негативных событиях, кажется, помогает людям чувствовать себя лучше, одно исследование показало, что запись их в повествовательной форме помогает больше, чем просто их перечисление.)
Но, продолжает он, «я не такой, как мистер Агентство, агентство любой ценой. Я в это не верю. Если у вас рак 4-й стадии, свобода воли может быть полезной для вас, но является ли это рациональным выбором? И я действительно думаю, что [искупление] хорошо в долгосрочной перспективе, но в муках реальной борьбы с болезнью я не знаю, действительно ли это помогает людям».
Но я задумался: хотя свобода действий может быть полезной для вас, не обходится ли видение себя сильным главным героем другими персонажами вашей истории? Есть ли последствия для эмпатии, если мы видим других людей как второстепенных игроков, а не главных героев?
«На самом деле это интересная эмпирическая идея, — говорит Пасупати. «Я не знаю, что кто-то смотрит на это».
Как показывает работа Адлера, люди должны в определенной степени видеть себя актерами. И работа Пасупати показывает, что другие люди играют большую роль в формировании жизненных историй. Вопрос, возможно, в том, насколько люди осознают, что их свобода воли не абсолютна.
Согласно одному исследованию, высокопродуктивные люди, то есть люди, заботящиеся о будущих поколениях и стремящиеся помочь им, часто рассказывают истории о других, кто помогал им в прошлом. МакАдамс предполагает, что нарциссы, вероятно, с большей вероятностью поступают наоборот: «Люди [которые] действительно хорошо говорят о себе и продвигают собственное повествование, но они не желают слушать ваше».
«Если наши истории о нас как о триумфальных агентах, идущих по жизни и преодолевающих, и они недооценивают роль других людей и роль институциональной поддержки, помогающей нам делать эти вещи, мы, вероятно, будем хуже распознавать, как другие жизни людей ограничены учреждениями и другими людьми», — говорит Пасупати. «Я думаю, что это имеет реальные последствия для того, как мы думаем о несправедливости в нашем обществе. Чем больше весь мир предназначен для работы на вас, тем меньше вы осознаете, что он работает на вас».
* * *
Это головокружительная проблема: люди используют истории, чтобы придать жизни смысл, но насколько эти истории отражают жизненные реалии? Даже если учесть тот факт, что люди способны к сложному джойсовскому повествованию, предубеждения, личностные различия или эмоции могут привести к тому, что разные люди по-разному будут смотреть на одно и то же событие. И учитывая, насколько люди восприимчивы к ложным воспоминаниям, кто может сказать, что сюжетные моменты в чьей-то истории жизни действительно произошли, или произошли так, как она думала, или действительно вызвали эффекты, которые она увидела в них?
«Любое создание повествования — это немного ложь».
Пасупати не убежден, что то, насколько точны жизненные истории, имеет такое большое значение. Многие исследования ложных воспоминаний связаны со свидетельскими показаниями очевидцев , где очень важно, рассказывает ли человек историю точно так, как она произошла. Но для исследователей нарративной психологии «на самом деле важно не столько то, правда ли это в судебном, а в юридическом смысле», — говорит она. «Что действительно важно, так это то, делают ли люди что-то осмысленное и последовательное из того, что произошло. Любое создание нарратива — это немного ложь. А в какой-то лжи достаточно правды».
Организация прошлого в виде повествования — это не только способ понять себя, но и попытка предсказать будущее. Что интересно, потому что способ повествования, который кажется наиболее несовместимым с реалиями реальной жизни, — это предзнаменование. Метафоры, конечно. Как меня учили на дискуссионных дискуссиях на уроках литературы в колледже, метафорой можно считать все, что угодно, если приложить достаточно усилий.
Мотивы, однозначно. Даже если вы живете как можно более случайным образом, произойдет достаточно вещей, чтобы, подобно обезьянам с пишущими машинками, начать проявляться закономерности.
Но как бы вы ни старались, как бы сильно вы этого ни хотели, невозможно по-настоящему узнать будущее, и мир на самом деле не организуется, чтобы давать вам подсказки. Если вы склонны к чрезмерному размышлению и заранее прокручиваете в голове все возможные сценарии, вы можете видеть предзнаменование во всем. Взгляд вашего партнера означает, что драка не за горами, комплимент от вашего босса означает, что вы находитесь на пути к повышению, все мелочи, которые вы забыли за эти годы, означают, что вы определенно получите слабоумие, когда Вы старый.
Chelsea Beck / The Atlantic «Реальная жизнь полна ложных подсказок и указателей, которые никуда не ведут», — однажды написал Э. М. Форстер. Они становятся очевидными при ведении дневника: «Представьте себе биографию, включающую не только повествование, но и все события, которые не удалось предугадать», — пишет Мангузо в книге «Действие», , о своем 25-летнем дневнике .
« Большая часть того, что есть в дневнике, ничего не предвещает».
Так что же делать со всеми неуместными вещами? Есть доказательство того, что найти некоторое «единство» в вашей нарративной идентичности с психологической точки зрения лучше, чем не найти его. И, вероятно, проще просто отбросить эти вещи, когда вы извлекаете шаблоны из хаоса, хотя это может потребовать некоторой корректировки.
Но Пасупати отвергает это. «Я бы хотела, чтобы люди хорошо справлялись со своей работой, не пытаясь упустить что-то, потому что они не могут подогнать его под себя», — говорит она. «Мы не пытаемся уничтожить кусочки вашей жизни».
Так что даже при тупиках и неверных поворотах люди не могут остановиться. «Мы все время пытаемся предсказать будущее, — говорит Пасупати. Она предполагает, что причина появления предзнаменований в художественной литературе в первую очередь связана с этой человеческой склонностью. неуверенность в будущем заставляет людей чувствовать себя некомфортно , и истории — способ справиться с этим.
«Будущее никогда не бывает прямой копией прошлого, — говорит Адлер. «Поэтому мы должны быть в состоянии взять части вещей, которые произошли с нами, и перестроить их в возможное будущее». Например, на опыте узнаешь, что «Нам нужно поговорить» редко предвещает что-то хорошее. (В жизни есть свои клише.)
Было проведено исследование мозга , подтверждающее эту ссылку между прошлым и будущим, показывая, что одни и те же области мозга активируются, когда людей просят что-то вспомнить и когда их просят представить событие, которое еще не произошло. С другой стороны, пациент с тяжелой амнезией также плохо представлял себе будущее.
Точно так же то, как кто-то представляет себе свое будущее, кажется, влияет на то, как он видит свое прошлое, в то время как его прошлое дает информацию о том, что он ожидает от будущего.
«Если вы планируете стать врачом, и вам 25 лет, вы поступаете в медицинскую школу и у вас есть ожидания относительно того, какими будут следующие пять-десять лет, вы, вероятно, истолковали повествование из вашего прошлого, которое поможет вам понять, как вы пришли к этому моменту», — говорит МакАдамс.