Пословицы и поговорки русского народа о книге и знаниях

Оглавление

• От составителя
• О книге
• О чтении
• Ум, разум, мысль
• Язык
• Краткость и содержательность речи
• Пустословие и многословие
• Польза учения, знаний, науки
• Необходимость учения
• Учись вовремя, учись постоянно
• Учение – труд
• Учение дается не каждому
• Неученый и недоученый
• Знайка – незнайка
• Об азбуке, грамоте и старинном обучении
• От учителя – наука
• Знания от опыта
• Источники
• Примечания

От составителя

Мысли народа о книге и пользе зна­ния, быть может, самая важ­ная часть посло­вично-пого­во­роч­ного фольк­лора. Ими в пол­ной мере вос­поль­зо­вался исто­ри­че­ский про­гресс. Уже в XVIII веке посло­вицу «Уче­нье — свет, а неуче­нье — тьма» чаще дру­гих упо­ми­нали рус­ские писа­тели. Я. Б. Княж­нин вло­жил в уста пер­со­нажа своей коме­дии «Неудач­ный при­ми­ри­тель» такие слова: «Какая это спра­вед­ли­вая посло­вица: уче­нье свет, а неуче­нье тьма!». Свое ува­же­ние этой «ста­рин­ной посло­вице» сви­де­тельст-вовал И. А. Кры­лов. Позд­нее И. С. Тур­ге­нев ска­зал: «Уче­нье — не только свет, по народ­ной посло­вице, — оно также сво­бода. Ничто так не осво­бож­дает чело­века, как зна­ние…» Писа­тель рас­ши­рил смысл народ­ного изре­че­ния, но связь его мысли с народ­ной, посло­вич­ной мыс­лью вне вся­кого сомнения.

В посло­ви­цах и пого­вор­ках о книге и зна­ниях выра­зи­лась вся про­ти­во­ре­чи­вость усло­вий преж­ней жизни народа. «И сам тому не рад, что гра­моте горазд» — горько сетует посло­вица: гра­мот­ность часто ста­но­ви­лась источ­ни­ком новых для чело­века стра­да­ний. «Гра­мо­тей — не пахарь» — пори­цала дру­гая посло­вица обы­чай отде­лять гра­мот­ного чело­века от про­стого люда. И при всем том среди посло­виц пре­об­ла­дали дру­гие — такие, как: «Уче­нье — чело­веку оже­ре­лье» и еще — «Наука вер­ней золо­той поруки».

Неко­то­рые ста­рин­ные посло­вицы и пого­ворки сего­дня вос­при­ни­ма­ются как памят­ники дав­ней исто­рии быта. В речи совре­мен­ного чело­века все эти посло­вич­ные суж­де­ния и пого­во­роч­ные выра­же­ния обрели широ­кий пере­нос­ный смысл. «Сперва аз да буки, а там и науки» — посло­вица стала обо-зна­че­нием посте­пен­но­сти и порядка в любом деле. Однако мно­гие посло­вицы сохра­няют и свой пер­во­на­чаль­ный смысл: «Азбука — к муд­ро­сти сту­пенька», «Гра­мота — вто­рой язык».

Ста­рин­ные посло­вицы и пого­ворки о книге и зна­ниях не были замкну­той обла­стью, чуж­дой дру­гих сфер народ­ной жизни: народ знал, что книга не должна отде­лять чело­века от дела («Книги читай, а дела не забы­вай»), что под­лин­ное зна­ние неот­де­лимо от опыта («Не испор­тив дела, масте­ром не будешь») и что уче­нье тогда полезно, когда ведет к уме­нию («Уче­ние без уме­нья не польза, а беда»). Посмот­рев руб­рики, под кото­рые под­ве­дены посло­вицы и пого­ворки в этой книге, чита­тель и сам уви­дит, как есте­ственно посло­вично-пого­во­роч­ный фольк­лор соеди­няет раз­ные сферы жизни. Посло­вицы и пого­ворки скла­ды­вали не затвор­ники, ушед­шие от житей­ской суеты, а те, кто был оза­бо­чен мыс­лью о при­ло­же­нии зна­ний к жизни, труду. Народ избе­гал отвле­чен­ного тол­ко­ва­ния посло­виц, каким бы широ­ким ни казался, на пер­вый взгляд, их смысл. Такие посло­вицы, как «Непе­ре­ная стрела в бок идет», в народ­ной речи имели тес­ную связь с мыс­лью о неуче­ном, хотя ино­ска­за­ние не исклю­чало и дру­гих тол­ко­ва­ний, тоже, однако, прак­ти­че­ских, а не отвле­чен­ных. Чита­тель не раз встре­тится в книжке с посло­ви­цами и пого­вор­ками такого типа. Их отно­ше­ние к книге и зна­нию — част­ный слу­чай жиз­нен­ного при­ме­не­ния. Такова уж лету­чая при­рода народ­ной посло­вицы и пого­ворки: вне этого свой­ства трудно пред­ста­вить их.

Рус­ские посло­вицы и пого­ворки, вклю­чен­ные в сбор­ник, — ста­рин­ная допод­лин­ная посло­вично-пого­во­роч­ная мудрость.

Нето­роп­ли­вое чте­ние сбор­ника и раз­мыш­ле­ние над каж­дой из посло­виц и пого­во­рок откроет чита­телю мир мыс­лей, выно­шен­ных дли­тель­ным опы­том народа, — тот ум, кото­рый, по посло­вице, «разуму подспорье».

О книге

Не красна книга пись­мом, красна умом.

Не складна пись­мом, складна вымыслом.

Лучше печат­ного не скажешь.

Одна книга тысячи людей учит.

Ум без книги, что птица без крыльев.

Сила слова в правде.

На вели­кое дело — вели­кое слово.

Не пером пишут — умом.

Напи­шешь пером, не сте­шешь (не выру­бишь) топором.

Напи­сано пером, не выру­бишь и топором.

Что напи­сано пером, того не выру­бишь и топором.

Напи­сан­ное не пропадает.

Книга — в ней два листка, а середка пуста.

За семью печа­тями книга[1].

Тара­бар­ская гра­мота[2].

О чтении

Кто много читает, тот много знает.

Не на пользу читать, коли только вершки хватать.

Кто больше знает, тому и книги в руки.

Книги читать — зла не пытать.

Гля­дит в книгу, а видит фигу[3].

Книга, а в ней кукиш и фига.

Читай, не вер­тись, а что напи­сано, не сер­дись[4].

Эко диво: погля­дишь — чисте­хонько, погля­дишь — гла­де­хонько, а ста­нешь читать — везде заде­ва­ется[5].

Книги читай, а дела не забывай.

Хороша книга, да чтец плох.

Немного читай, да много (да побольше) разумей.

Книга кни­гой, а своим умом двигай.

Не вся­кий, кто читает, в чте­нии силу знает.

Читает — летает, да ничего не понимает.

Много читает, а дела не знает.

Уло­же­нье читает, а дела не знает.

Читает как пономарь.

Читает как псал­тирь[6].

Уела попа гра­мота[7].

По ста­рой памяти — что по гра­моте[8].

Он на этом собаку съел[9].

Про­чи­тать от доски до доски[10].

Вар.: Вызуб­рить от доски до доски.

Есть и читать вме­сте — память проглотить.

Ум, разум, мысль

Птице — кры­лья, чело­веку — разум.

Быст­рее мысли ничего нет.

Разум силу победит.

И сила уму уступает.

Око видит далеко, а ум еще дальше.

От доб­рых дум креп­чает ум.

Ум да разум надо­умят сразу.

Ум — вели­кое дело.

Ум золота дороже.

Где ум, там и толк.

Боль­шой ум лучше малых дум.

Ум разу­мом крепок.

Ум разуму подспорье.

Ум без разума беда.

Думай так, чтобы после не передумывать.

Думка — надоумка.

Не поду­мавши, ничего не начинай.

Нетрудно сде­лать, трудно выдумать.

Не нужен уче­ный, а нужен смышленый.

Не штука — наука, а штука — разум.

Ум без догадки гроша не стоит.

Догадка не хуже разума.

Думать хорошо, а отга­ды­вать лучше того.

Дураку по пояс, а умный сух пройдет.

Без ума голова — котел.

Вар.: Без ума голова — шабала[11].

Имей ум — все осталь­ное приложится.

У умной головы сто рук.

Свой ум — царь в голове.

Ума городь­бой не огородишь.

Язык

Самое слад­кое — язык, самое горь­кое — язык.

Язык мал, да горами качает.

Язык везде достанет.

Язык дру­жину водит.

Язык на замок не запрешь.

Язык не стрела, а пуще стрелы.

Не ножа бойся — языка.

Жало остро, а язык ост­рей того.

Что зна­ется, то и скажется.

Каков разум, таковы и речи.

В мыс­лях непра­вых не жди сове­тов здравых.

Язык мой — враг мой, прежде ума рыщет (гла­го­лет).

Краткость и содержательность речи

Умей ска­зать много в немно­гих словах.

Слова хороши, когда они коротки.

Коротко да ясно, оттого и прекрасно.

Слово по слову — что на лопате подает.

Знай больше, а говори меньше.

Много знай, да меньше бай[12].

Хороша веревка длин­ная, а речь короткая.

Длин­ный язык с умом не в родстве.

Не стыдно мол­чать, коли нечего сказать.

Пустословие и многословие

Во мно­го­сло­вии не без пустословия.

Думка чадна, недо­умка бедна, а всех тош­ней пустослов.

Слов много, да складу нет.

В дол­гих речах и корот­кого толку нет.

Язык пови­нен голове: пустой язык — пуста и голова.

Востер язык, да дур­ной голове достался.

Дай волю языку, ска­жет то, чего и не знает.

Пустому слову тугое ухо.

Пустая бочка пуще гремит.

Пустые слова — что орехи без ядра.

Из пустого в порож­нее, а оттуда назад.

Польза учения, знаний, науки

Уче­нье чело­веку ожерелье.

Уче­нье в сча­стье укра­шает, а в несча­стье утешает.

Красна пава[13] перьем, а чело­век — ученьем.

Уче­нье — свет, а неуче­нье — тьма.

Уче­ный везде почтенный.

Хотя уче­нье горь­ким зрится, но слад­кий плод от него родится.

Корень уче­нья горек, да плод его сладок.

Не насы­тится око зре­нием, а чело­век — знанием.

Наука — не бука: она не стра­щает, а мрак незна­ния отгоняет.

Ничего не смыс­лить — век киснуть.

От зна­ний уйдешь — в хво­сте пойдешь.

Уче­нье лучше богатства.

Рабо­той — сыт будешь, учись — умен будешь.

Наука хлеба не про­сит, а хлеба дает.

Наука — вер­ней золо­той поруки.

Зна­ние да наука на вороту не висят.

Зна­ния на плечи не давят.

Без наук как без рук.

Наука пере­ме­няет природу.

Не бог помо­жет, а наука.

Руки побо­рют одного, зна­ние побо­рет тысячу.

Силь­ному наука — лиш­ний козырь.

Зна­ние при­об­ре­тешь — не пропадешь.

Необходимость учения

Не кичись, а учись.

Кабы все знал, так бы не учился.

Учись — умен будешь.

Умел дитя родить — умей и научить.

Не научи, да в мир пусти, так будет шиш, а не куски.

И птица, выси­дев да выкор­мив птенца, его летать учит.

Учить — ум точить.

Учиться все­гда пригодится.

Делу обу­читься — все­гда пригодится.

Не учась и лаптя не сплетешь.

Без опыта и науки не бери и хомута для починки в руки.

Чему учился, тому и пригодился.

Учись вовремя, учись постоянно

Уче­ние в дет­стве как резьба на камне.

Учи сына, поколе попе­рек лавочки укла­ды­вался, а как во всю вытя­нулся — не научишь.

Учи дитя, пока попе­рек лавочки лежит, а как вдоль лавочки ляжет, тогда поздно учить.

Гни деревцо, пока гнется; учи дитятку, пока слушается.

К мяг­кому воску печать, а к юну[14] ученье.

К мяг­кому воску печать явна, а к моло­дому чело­веку уче­ние внятно[15].

Не кайся рано встати, а молодо учитись.

Учись смо­лоду — слю­бится под старость.

Опу­стя[16] время учиться, что по ушлому[17] гонять.

Чему смо­лоду не научился, того и под ста­рость не будешь знать.

Моло­дому учиться рано, ста­рому поздно.

Ста­рого не выучить — мерт­вого не вылечить.

Вар.: Ста­рого учить — что мерт­вого лечить.

Учиться — нико­гда не поздно.

Умей быть умней.

Век живи — век учись.

Вар.: Век живи — век тру­дись, а тру­дясь — век учись.

Век жить — век учиться.

Для уче­ния нет старости.

Нового доб­рого знай не дичись, а чего не зна­ешь — учись.

Учение – труд

Кто хочет много знать, тому надо мало спать.

Труд при уче­нии ску­чен, да плод от уче­ния вкусен.

Одной пчеле Бог сроду открыл науку.

Уче­нью — время, игре — час.

Кни­гами не лоды­гами играть[18].

В книги — не в чурки[19].

Гра­моте поучиться — как камешки подглодать.

Повто­ре­ние — мать ученья.

Зады, зады! — а переды перед тобою[20].

Не будь тороп­лив, а будь памятлив.

К боль­шому тер­пе­нью при­дет и уменье.

Наука не пиво: в рот не вольешь.

Вся­кое уме­нье тру­дом дается.

Учение дается не каждому

Всем добро, да не вся­кому па пользу (уче­нье).

Не вся­кому все дается.

Не далась ему эта наука.

Без складу по скла­дам, без толку по тол­кам[21].

Безу­мен уче­ния не любит.

Сытое брюхо — к уче­нью глухо (туго).

Учился читать да писать, а выучился петь да плясать.

Науку в голову не вобьешь, как охоты не будет.

Иной охоч, да не горазд, иной и горазд, да не охоч.

Тупо ско­вано — не нато­чишь: глупо рожено (рож­дено) — не научишь.

Сло­вами жер­нова не вер­нешь[22], а глу­пого не научишь.

Ни мерт­веца рас­сме­шить, ни дурака научить.

Нера­зум­ного учить — в без­дон­ную кадку воду лить.

Дурака учить — что мерт­вого лечить.

Вар.: Мерт­вого не выле­чить, дурака не выучить.

Вар.: Дурака учить — что на воде писать.

Вар.: Дурака учить — что реше­том воду носить.

Вар.: Дурака учить — что в стену горох лепить.

Дыря­вого меха не надуть, а безум­ного не научить.

Дураку наука — что ребенку огонь.

Глу­пому сыну и отец ума не пришьет.

Неученый и недоученый

Чело­век неуче­ный — что топор неточеный.

Ни аза[23] в глаза не знает.

Индюшки от воро­бья не распознает.

Ни в дудочку, ни в сопелочку.

Конь добр, да не езжен; дорог парень, да не учен.

Непе­ре­ная стрела в бок идет.

Недо­уче­ный хуже неученого.

Пере­уче­ный хуже недоученого.

По скла­дам — так не грамотей.

Где чих­нуть при­шлось — запя­тая; где икну­лось — двое­то­чие, а где табаку поню­хать — точка[24].

Легко забыть то, чего не знаешь.

Кукушка не яст­реб, а недо­учка — не мастер.

Всему учен, только не изловчен.

Знайка – незнайка

Знайка незнайку учит.

Уче­ный (умный) водит, неуче­ный сле­дом ходит.

Все­знайки не родятся.

Незнайка лежит, а знайка далеко бежит.

Вар.: Знайка дорож­кой бежит, незнайка на печке лежит.

Вар.: Знайку впе­ред тол­кают, а незнайка за печ­кой сидит.

Знайка все с полу­слова пони­мает, а незнайка все только рот разевает.

Об азбуке, грамоте и старинном обучении

Азбука — к муд­ро­сти ступенька.

Сперва аз да буки[25], а там и науки.

Аз да буки избав­ляют от муки.

Без букв и грам­ма­тики не учатся и математике.

Гра­мота — вто­рой язык.

Кто гра­моте горазд, тому не пропасть.

Гра­моте учиться — все­гда (впе­ред) пригодится.

Без гра­моты как без свечки в потемках.

Ложка нужна, чтобы суп хле­бать, а гра­мота, чтобы зна­ния черпать.

Гра­мота не болезнь, годы не уносит.

И сам тому не рад, что гра­моте горазд.

За уче­ного (битого) двух неуче­ных (неби­тых) дают, да и то не берут.

Худая гра­мота — (только) душе пагуба.

Вар.: Худая гра­мота — чело­веку пагуба.

Азбуку учат, во всю избу кри­чат[26].

Аз, буки и веди стра­шат, что медведи.

Азбука — наука, а ребя­там бука (мука).

За аз да за буки, там и указку в руки.

Аз — били мене раз[27], буки — набрался муки.

Аз, буки — бери указку в руки; фита, ижица — плетка бли­жится[28].

Вар.: Фита да ижица — к лени­вому плеть ближится.

Ум да умец да тре­тий — дубец[29].

Не побивши, не выучишь.

Мнится, писа­ние лег­кое дело, пишут два пер­ста, а болит все тело[30].

От учителя – наука

Добро сеять — добро и пожинать.

У врача лечись, а у умного учись.

Уче­нику — удача, учи­телю — радость.

Дерево и учи­тель позна­ются по плоду.

Не говори, чему учился, а говори, что узнал.

Всяк мастер на выучку берет, да не всяк доучивает.

От умного научишься, от глу­пого разучишься.

Умный научит, дурак наскучит.

Учи пока­зом, а не рассказом.

Учись доб­рому, так худое на ум не пойдет.

Учи дру­гих — и сам поймешь.

Тол­куй, да прежде сам разжуй.

На вож­жах и лошадь умна.

Знания от опыта

Доб­рый разум нажи­вешь не разом.

Пожи­вешь подольше, узна­ешь побольше.

Ста­рый ворон не карк­нет даром: либо было что, либо будет что.

Будешь все знать, скоро состаришься.

Один добы­тый опыт важ­нее семи муд­рых поучений.

Семь муд­ре­цов дешевле одного опыт­ного человека.

Опыт моло­дому кры­лья дает, а у ста­рого цепями на ногах волочится.

Сквозь огонь и воду и мед­ные трубы прошел.

Пожи­вешь с мое да пожу­ешь с мое, так и узна­ешь с мое.

Научен горь­ким опытом.

Кабы мне тот разум напе­ред, что при­хо­дит опосля[31].

Вся­кий умен: кто сперва, кто после.

Разок надо­умить можно, а навек ума не дашь.

Печка нежит, а дорожка учит.

Нужда ум родит.

Нужда ост­рит ум.

Когда при­дет беда, купишь ума.

Чем ближе беда, тем больше ума.

Сума да беда дадут ума.

И не учен, да толчен.

Вар.: Не уче­ный, да толченый.

Школа выму­чит, охота выучит.

Вар.: Не выучит школа — выучит охота.

Вар.: Не выучит школа — выучит нужда.

И на боль­шие умы живет промашка.

Ошибка учит людей разуму.

Ошибся, что ушибся: впе­ред наука.

Источники

Посло­вицы, пого­ворки, загадки в руко­пис­ных сбор­ни­ках XVIII—XX веков. Изда­ние под­го­то­вили М. Я. Мельц,

В. В. Мит­ро­фа­нова, Г. Г. Шапо­ва­лова. М.—Л., Изд-во Акад. наук СССР, 1961.

Рус­ские посло­вицы и притчи, издан­ные И. Сне­ги­ре­вым. М., 1848.

Новый сбор­ник рус­ских посло­виц и прит­чей, слу­жа­щих допол­не­нием к собра­нию рус­ских народ­ных посло­виц и прит­чей, издан­ных в 1848 году И. Сне­ги­ре­вым. М., 1857.

Посло­вицы рус­ского народа. Сбор­ник В. Даля. М., Госли­т­из­дат, 1957.

Иллю­ст­ров И. И. Жизнь рус­ского народа в его посло­ви­цах и пого­вор­ках. Сбор­ник рус­ских посло­виц и пого­во­рок. Изд. 3‑е, испр. и доп. М., 1915.

Рус­ские посло­вицы и пого­ворки. Из собра­ния В. М. Подо­бина, И. П. Зими­ной. Лен­из­дат, 1956.

Рыб­ни­кова М. А. Рус­ские посло­вицы и пого­ворки. М., Изд-во Акад. наук СССР, 1961.

Рус­ские народ­ные посло­вицы и пого­ворки. Составил

А. М. Жигу­лев. «Мос­ков­ский рабо­чий», 1965.

Примечания

[1] О книге непо­нят­ной или непо­ня­той. При ино­ска­за­тель­ном тол­ко­ва­нии выра­же­ние упо­треб­ля­ется для обо­зна­че­ния всего неве­до­мого и тайного.

[2] Тара­бар­ская гра­мота в пря­мом смысле — услов­ная тай­но­пись; для пони­ма­ния ее был нужен осо­бый ключ. В пере­нос­ном зна­че­нии — вся­кое нераз­бор­чи­вое письмо, «тем­ная» книга. Тара­бар­щина — бес­тол­ков­щина, непо­нят­ный, бес­смыс­лен­ный раз­го­вор, непо­нят­ное рас­по­ря­же­ние и пр.

[3] Инте­рес­ное пояс­не­ние этой посло­вицы дал Н. В. Гоголь. В «Мерт­вых душах» есть такое место: «И был он похож на того рас­се­ян­ного уче­ника, кото­рый гля­дит в книгу, но в то же время видит и фигу, под­став­лен­ную ему товарищем».

[4] Посло­вица с лубоч­ной кар­тинки «Рос­пись при­да­ному тебе молодцу уда­лому» (XVIII век).

[5] Из народ­ной шутки над дьяч­ком, плохо осво­ив­шим грамоту.

[6] Псал­тирь — собра­ние псал­мов и молитв.

[7] Воз­можно, посло­вица воз­никла в XVII сто­ле­тии, когда была пред­при­нята правка цер­ков­ных бого­слу­жеб­ных книг. Духо­вен­ство, вытвер­див­шее молитвы и службы на ста­рин­ный лад, с тру­дом при-норов­ля­лось к новому порядку: иной и в чте­нии был нетверд, пола­га­ясь все­цело на память. В пере­нос­ном смысле посло­вица отно­си­лась ко вся­кому, кого под­вела при­вер­жен­ность к старине.

[8] Посло­вицу сло­жили защит­ники ста­рины, оправ­ды­вав­шие древ­ний поря­док цер­ков­ной службы самим фак­том дли­тель­ной тра­ди­ции. Оста­ва­ясь памя­тью о цер­ков­ных спо­рах XVII века, посло­вица обрела в речи пере­нос­ный смысл и при­ме­ня­лась, когда необ­хо­димо было оправ­дать закон­ность древ­ней тра­ди­ции в чем-либо вообще.

[9] Пого­ворка ста­но­вится посло­ви­цей, когда про­дол­жена: «Собаку съел, только хво­стом пода­вился», т. е. зна­ю­щий, опыт­ный, а в пустяке ошибся.

О пред­по­ла­га­е­мом смысле этой пого­ворки см. в книге С. Мак­си­мова «Кры­ла­тые слова», М., 1955, стр. 194—196, 410—411.

[10] Пере­плет у книг в ста­рину был дос­ча­тый. От доски до доски — озна­чает от начала до конца книги.

[11] Шабала — плашка, оси­но­вый чур­бан, а также дере­вян­ный ковш, вся­кая дере­вян­ная посуда вообще.

[12] Бай — говори (от гла­гола баить — гово­рить, тол­ко­вать, беседовать).

[13] Пава — павлин.

[14] Юн — юноша, юный.

[15] Внятно (от гла­гола вни­мать) — прочно усва­и­вать слы­шан­ное или читанное.

[16] Опу­стя — спу­стя, упустив.

[17] Ушлое (от ухо­дить) — ушед­шее, поте­рян­ное; по ушлому гонять — попу­сту искать, трудиться.

[18] Лоды­гами играть — играть в бабки, кости.

[19] В чурки — игра в городки.

[20] Посло­вица о необ­хо­ди­мо­сти про­дви­же­ния в уче­нии: зады — ста­рое, прой­ден­ное; переды — предстоящее.

[21] Читать по тол­кам — бегло, в про­ти­во­по­лож­ность чте­нию по скла­дам — сло­гам, медленно.

[22] Не вер­нешь — не повернешь.

[23] Аз — пер­вая буква в алфа­вите. «Ни аза» — ничего не знать, даже пер­вой буквы.

[24] Посло­вица о без­гра­мот­ном письме с про­из­вольно рас­став­лен­ными зна­ками препинания.

[25] Аз да буки — ста­рин­ные назва­ния пер­вой и вто­рой букв в алфавите.

[26] Т1ри ста­рин­ном обу­че­нии гра­моте учи­тель про­из­но­сил слог, уче­ники хором повто­ряли его за ним, при­уча­ясь само­сто­я­тельно скла­ды­вать буквы.

[27] Мене — мне.

[28] Фита, ижица — ста­рин­ные назва­ния послед­них букв в алфа­вите. Бли­жится — близится.

[29] Посло­вица о настав­нике (ум), уче­нике (умец) и розге, пруте, (дубец — в север­ных говорах).

[30] Посло­вица о битье, без кото­рого не мыс­лили обу­че­ния гра­моте и письму.

[31] Опосля — после.

Читать бесплатно книгу «Пословицы и поговорки русского народа» Владимира Ивановича Даля полностью онлайн — MyBook

«Будет ли, не будет ли когда напечатан сборник этот, с которым собиратель пестовался век свой, но, расставаясь с ним, как бы с делом конченым, не хочется покинуть его без напутного словечка».

Вступление это написалось в 1853 году, когда окончена была разборка пословиц; пусть же оно остается и ныне, когда судьба сборника решилась и он напечатан.

По заведенному порядку, следовало бы пуститься в розыск: что такое пословица; откуда она взялась и к чему пригодна; когда и какие издания пословиц у нас выходили; каковы они; какими источниками пользовался нынешний собиратель. Ученые ссылки могли бы подкрасить дело, потому что, кажется, уже Аристотель дал определение пословицы.

Но всего этого здесь найдется разве только весьма понемногу.

Ученые определения ныне мало в ходу, век школярства прошел, хотя мы все еще не можем стряхнуть с себя лохмотьев степенной хламиды его.

Времена, когда объясняли во введении пользу науки или знания, коему книга посвящалась, также миновали; ныне верят тому, что всякий добросовестный труд полезен и что пользе этой россказнями не подспоришь.

Ученые розыски, старина, сравнения с другими славянскими наречиями – все это не по силам собирателю.

Разбор и оценка других изданий должны бы кончиться прямым или косвенным скромным признанием, что наше всех лучше.

Источниками же или запасом для сборника служили: два или три печатных сборника прошлого века, собрания Княжевича, Снегирева, рукописные листки и тетрадки, сообщенные с разных сторон, и – главнейше – живой русский язык, а более речь народа.

Ни в какую старину я не вдавался, древних рукописей не разбирал, а вошедшая в этот сборник старина попадала туда из печатных же сборников. Одну только старую рукопись я просматривал и взял из нее то, что могло бы и ныне идти за пословицу или поговорку; эта рукопись была подарена мне гр. Дм. Ник. Толстым, мною отдана М.П. Погодину, а оттуда она целиком напечатана, в виде прибавления, при сборнике пословиц И.М. Снегирева.

При сем случае я должен сказать душевное спасибо всем доброхотным дателям, помощникам и пособникам; называть никого не смею, боясь, по запамятованию, слишком многих пропустить, но не могу не назвать с признательностью гр. Дм. Ник. Толстого, И.П. Сахарова и И.М. Снегирева.

Когда сборник последнего вышел, то мой был уже отчасти подобран: я сличил его издание со сборником Княжевича и попользовался тем, чего не было там и не нашлось у меня и что притом, по крайнему разумению моему, можно и должно было принять.

В собрании Княжевича (1822 г.) всего 5300 (с десятками) пословиц; к ним прибавлено И.М. Снегиревым до 4000; из всего этого числа мною устранено вовсе или не принято в том виде, как они напечатаны, до 3500; вообще же из книг или печати взято мною едва ли более 6000, или около пятой доли моего сборника. Остальные взяты из частных записок и собраны по наслуху, в устной беседе.

При этом сличении и выборе не раз нападали на меня робость и сомнение. Что ни говорите, а в браковке этой произвола не миновать, а упрека в ней и подавно. Нельзя перепечатывать слепо всего того, что, под названием пословиц, было напечатано; искажения, то умничаньем, то от недоразумений, то просто описками и опечатками, не в меру безобразны. В иных случаях ошибки эти явны, и если такая пословица доставалась мне в подлинном виде своем, то поправка или выбор не затрудняли; но беда та, что я не мог ограничиться этими случаями, а должен был решиться на что-нибудь и относительно тех тысяч пословиц, для исправления коих у меня не было верных данных, а выкинуть их вон – не значило бы исправить.

Не поняв пословицы, как это нередко случается, считаешь ее бессмыслицею, полагаешь, что она придумана кем-либо для шуток или искажена неисправимо, и не решаешься принять ее; ан дело право, только смотри прямо. После нескольких подобных случаев или открытий поневоле оробеешь, подумаешь: «Кто дал тебе право выбирать и браковать? Где предел этой разборчивости? Ведь ты набираешь не цветник, а сборник» и начинаешь опять собирать и размещать все сподряд; пусть будет лишнее, пусть рассудят и разберут другие; но тогда вдруг натыкаешься на строчки вроде следующих:

Все известно, что лукавые живут лестно.

В суетах прошла година, завсегда была кручина.

Где любовь нелицемерная, там надежда верная.

Роскошные и скупые меры довольства не знают.

Гулял млад вниз по Волге, да набрел смерть близ невдалече.

Прежде смерти не должно умирать и пр. и пр.

Что прикажете делать с подобными изречениями кондитерской премудрости двадцатых годов? Выкинуть; но их-то и нашлось под другую тысячу, да столько же сомнительных, с коими не знаешь, как и быть, чтобы не обвинили в произволе. Посему-то, по затруднительности такой браковки, а частию и просмотром, – всякого греха не упасешься – и в этот сборник вошло много пустых, искаженных и сомнительных пословиц.

Относительно приличия при браковке пословиц я держался правила: все, что можно читать вслух в обществе, не извращенном чопорностию, ни излишнею догадливостью, а потому и обидчивостию, – все это принимать в свой сборник. Чистому все чисто. Самое кощунство, если бы оно где и встретилось в народных поговорках, не должно пугать нас: мы собираем и читаем пословицы не для одной только забавы и не как наставления нравственные, а для изучения и розыска; посему мы и хотим знать все, что есть. Заметим, впрочем, что резкость или яркость и прямота выражений, в образах для нас непривычных, не всегда заключают в себе видимое нами в этом неприличие. Если мужик скажет: «Что тому богу молиться, который не милует»; или «Просил святого: пришло до слова просить клятого», – то в этом нет кощунства, потому что здесь богами и святыми, для усиления понятия, названы люди, поставленные ради святой, божеской правды, но творящие противное, заставляя обиженного и угнетенного искать защиты также путем неправды и подкупа. Самая пословица, поражая нас сближением таких противоположностей, олицетворяет только крайность и невыносимость извращенного состояния, породившего подобное изречение.

Что за пословицами и поговорками надо идти в народ, в этом никто спорить не станет; в образованном и просвещенном обществе пословицы нет; попадаются слабые, искалеченные отголоски их, переложенные на наши нравы или испошленные нерусским языком, да плохие переводы с чужих языков. Готовых пословиц высшее общество не принимает, потому что это картины чуждого ему быта, да и не его язык; а своих не слагает, может быть из вежливости и светского приличия: пословица колет не в бровь, а прямо в глаз. И кто же станет поминать в хорошем обществе борону, соху, ступу, лапти, а тем паче рубаху и подоплеку? А если заменить все выражения эти речениями нашего быта, то как-то не выходит пословицы, а сочиняется пошлость, в которой намек весь выходит наружу.

Как достояние общенародное, как всемирный гражданин, просвещение и образованность проходят путь свой на глаз, с уровнем в руках, срывая кочки и бугры, заравнивая ямки и выбоины, и приводят все под одно полотно. У нас же, более чем где-нибудь, просвещение – такое, какое есть, – сделалось гонителем всего родного и народного. Как, в недавнее время еще, первым признаком притязания на просвещение было бритие бороды, так вообще избегалась и прямая русская речь и все, что к ней относится. Со времен Ломоносова, с первой растяжки и натяжки языка нашего по римской и германской колодке, продолжают труд этот с насилием и все более удаляются от истинного духа языка. Только в самое последнее время стали догадываться, что нас леший обошел, что мы кружим и плутаем, сбившись с пути, а зайдем неведомо куда. С одной стороны, ревнители готового чужого, не считая нужным изучить сперва свое, насильственно переносили к нам все в том виде, в каком оно попадалось и на чужой почве, где оно было выстрадано и выработано, тогда как тут могло приняться только заплатами и лоском; с другой – бездарность опошлила то, что, усердствуя, старалась внести из родного быта в перчаточное сословие. С одну сторону черемиса, а с другую берегися. Как бы то ни было, но из всего этого следует, что если не собрать и не сберечь народных пословиц вовремя, то они, вытесняемые уровнем безличности и бесцветности, стрижкою под гребенку, то есть общенародным просвещением, изникнут, как родники в засуху.

Простой народ упорнее хранит и сберегает исконный быт свой, и в косности его есть и дурная и хорошая сторона. Отцы и деды – для него великое дело; не раз ожегшись на молоке, он дует и на воду, недоверчиво принимает новизну, говоря: «Все по-новому да по-новому, а когда же будет по-доброму?» Он неохотно отступается от того, что безотчетно всосал с матерним молоком и что звучит в мало натруженной голове его складной речью. Ни чужие языки, ни грамматические умствования не сбивают его с толку, и он говорит верно, правильно, метко и красно, сам того не зная. Выскажу убеждение свое прямо: словесная речь человека – это дар божий, откровение: доколе человек живет в простоте душевной, доколе у него ум за разум не зашел, она проста, пряма и сильна; по мере раздора сердца и думки, когда человек заумничается, речь эта принимает более искусственную постройку, в общежитии пошлеет, а в научном круге получает особое, условное значение. Пословицы и поговорки слагаются только в пору первобытной простоты речи и, как отрасли, близкие к корню, стоят нашего изучения и памяти.

Нисходя к просторечию, позволяя себе иногда высказаться пословицей, мы говорим: «Десять раз примерь, один раз отрежь». Мы не придумали этого изречения, а, взяв его в народе, только немного исказили; народ говорит правильнее и краше: «Десятью примерь да прикинь, однова́ отрежь». В Питере и табличку умножения учат: два раза три, пять раз шесть; в школах наших твердят: дважды три, а народ говорит: двою́ трою́ или два на пять, три на шесть и пр. Поучение: нерассудительный, опрометчивый труд часто бывает бесполезен – никогда не выскажется у нас под пером пословицей: «Крой, да песни пой; станешь шить, наплачешься»; или: «Шей да пори, не будет глухой поры». Можно ли складнее, ярче и короче выразить глубокую мысль, чем в пословице: «На смерть, что на солнце, во все глаза не взглянешь»; эта пословица наша досталась, не знаю каким путем, французу Larochefoucauld; в ловком переводе она пошла у него за свою и приводится в пример его ума и красноречия: «Le soleil ni la mort ne peuvent se regarder fixement» (Maximes).

Мы, в своем быту, придумываем только пословицы вроде таких: «Козырка не портит; не с чего ходить, так с бубен; нечем бить, так кулаком»; да иногда переводим: «Лебединую песню спеть; между ними черная кошка пробежала; и в солнце есть пятна; пятое колесо; в углу палка стоит, оттого на дворе дождь» и пр. Нравятся ли вам эти поговорки и переводы?

Но мы не только сами не сочиним ни одной замечательной пословицы, а мы даже, как оказывается, плоховато понимаем готовые. Это не раз ставило меня в тупик. Насколько нужно и должно объяснять и толковать пословицы? Непонятная, недоступная слушателю пословица – эта соль, которая обуяла и не солит; куда ее девать? А толковать остроту или намек, который читатель и сам понимает, – пошло и приторно; толкования эти и места много займут, а книга выходит объемиста, тесно и без них. Многие объяснения потребовали бы и ученых справок, а на это нужно и знание, и источники, и время, – словом, это отдельный и немаловажный труд. Самые читатели, как бы мало их ни нашлось, также не одинаковы, у всякого могут быть свои требования – не солнце, на всех не угреешь.

Я ставил, и то уже во время справы печати, самое короткое толкование, указание, где мог полагать, что это нужно для многих. Недавно еще мы увидели тому примеры, как странно и превратно иногда понимаются и толкуются, даже осуждаются, наши пословицы: «От навалу люди разживаются» растолковано было «от насильственной навязки кому товара»; а «Не выноси сору из избы» – объявлена бессмыслицею, потому что нельзя же, хоть изредка, не выметать сору, и хороша-де будет изба, коли из нее никогда сору не выносить. Но навал понимается здесь в значении навала покупателей, а не товара; коли толпа, народ валит валом – разживаются от бойкого сбыту, почему и бойкое, торное место купцу дорого, а насиженное на бою, куда заборщики валят по привычке, вдвое дороже. Не выноси сору, как и всякая иная неискаженная пословица, в которой заключается притча, пряма и права, в прямом и переносном смысле: дело право, только гляди прямо. В переносном: не носи домашних счетов в люди, не сплетничай, не баламуть; семейные дрязги разберутся дома, коли не под одним тулупом, так под одной крышей. В прямом: у крестьян сор никогда не выносится и не выметается на улицу: это, через полуаршинные пороги, хлопотно, да притом сор стало бы разносить ветром и недобрый человек мог бы по сору, как по следу, или по следку, наслать порчу. Сор сметается в кучку, под лавку, в печной или стряпной угол; а когда затапливают печь, то его сжигают. Когда свадебные гости, испытуя терпение невесты, заставляют ее мести избу и сорят вслед за нею, а она все опять подметает, то они приговаривают: «Мети, мети, да из избы не выноси, а сгребай под лавку да клади в печь, чтоб дымом вынесло».

Цитаты русских людей — BrainyQuote

Из патриотического мифа русский народ превратился в ужасную реальность.

Лев Троцкий

Я был бы рад, если бы у Соединенных Штатов сложились позитивные отношения с Россией, и я был бы в восторге, если бы у русского народа, столь способного, была бы нормальная страна, в которой они могли бы построить другое будущее.

Хиллари Клинтон

Русских людей не сломить, понимаете? «Потому что мы сделаны из холодного снега. Мы очень сопротивляемся.

Ирина Шейк

Многие эксперты по России отмечают глубокую и печальную способность русского народа к страданию.

Роджер Альтман

Меня очень вдохновляет артистичность и душевность русского народа.

Джонни Вейр

О русских людях, трезвых, говорят, что они мягкие.

Линкольн Стеффенс

Я не ненавижу. Я люблю русский народ. Я люблю белорусский народ… Я очень люблю Украину.

Светлана Алексиевич

Люди строят суждения о русских людях, основываясь на мне. Поэтому я никогда не позволяю себе никакой агрессии по отношению к сопернику.

Федор Емельяненко

Я думаю, русские люди узнают, что демократия не чужда; это не западное изобретение.

Гарри Каспаров

Несмотря на выборы и опыт постсоветских личных свобод российского народа, судьба демократии в России сейчас, пожалуй, более неоднозначна, чем когда-либо после краха коммунистической системы.

Ричард Лугар

Демократический выбор, сделанный русским народом в начале 90-х годов, является окончательным.

Владимир Путин

Мы просто видели образы и знали клише, чтобы иметь возможность поехать туда и узнать что-то о русской музыке и о русских людях и увидеть вещи, не будучи туристами.

Марк Алмонд

Мне очень не по себе от многих аспектов русской жизни и русских людей.

Михаила Барышникова

Русские люди безумно сближаются друг с другом как друзья. Их жизни так взаимосвязаны в повседневной жизни.

Михаил Барышников

Я имею в виду, что не менее 80% россиян чувствуют себя обездоленными. Это люди, у которых отняли прошлое и будущее — им не платят — многие из них стоят перед стеной. Им некуда идти.

Александр Лебедь

В школе я играл стариков и женщин, младенцев, русских людей и всевозможные странные роли — много комедии — и это для меня как дом.

Тейлор Шиллинг

Советская власть проросла и выросла из привычек, психологии и состояния русского народа. Это подходило им. Они это понимают.

Линкольн Стеффенс

У русского народа есть свой культурный код, свои традиции.

Владимир Путин

Российская демократия – это власть русского народа со своими традициями национального самоуправления, а не реализация стандартов, навязанных нам извне.

Владимир Путин

Русский народ и русская культура — это стержень, клей, связывающий воедино эту уникальную цивилизацию.

Владимир Путин

Свой выбор в сторону демократии российский народ сделал в начале 90-х годов в одностороннем порядке. Они не будут введены в заблуждение. Ни у кого не должно быть никаких сомнений.

Владимир Путин

Я президент компании «Русский стандарт», крупнейшей водочной компании класса «люкс» в России. Мой банк, Банк Русский Стандарт, выпускает самое большое количество кредитных карт в России. Я хочу, чтобы у русских людей была своя лучшая водка, свой лучший банк, своя лучшая кредитная карта.

Рустам Тарико

Я начинал, как и многие молодые русские люди, в начале перестройки, когда казалось, что все возможно.

Рустам Тарико

В западном мире вы можете отправиться на прогулку на лодке по Карибскому морю и так далее, и купить хорошие вещи на свои собственные деньги. Но русский человек с рублями не может этого сделать.

Масатоси Косиба

У русских как народа не было точки конфликта с немцами; конфликт возник из-за их соответствующей империалистической политики. Когда русский народ узнал, что империализм исторически ошибочен, он устроил революцию в 1917 и свергли империализм дома. Затем они отдельно вели переговоры о мире с Германией.

Сунь Ятсен

«Папа был грузином, — сказал однажды сын Сталина Василий. На самом деле диктатор не стал по-настоящему русским; культурно он оставался грузином. И все же он принял имперскую миссию русского народа.

Саймон Себаг Монтефиоре

Русские люди не дураки. Они знают, что система, в которой мы живем, недемократична.

Ксения Собчак

Все русские знают, кто я. Так что я использую это во благо, потому что, знаете, очень трудно закрыть рот, потому что… Я слишком умный, и я слишком много лет на виду у всех.

Ксения Собчак

Такая личность, как Конор, очень импонирует россиянам. Он всегда готов к бою, он нокаутирует людей и он крутой.

Артем Лобов

Я думаю, что русские люди холодны по отношению к ним, и я думаю, что все дело в дисциплине и простом выполнении работы. Здесь не так много места для эмоций и сердца. Это просто о победе.

Флориан Мунтяну

Пословицы и другие устойчивые поговорки Покажите иностранцу традиции и культуру русского народа

Дом

Просматривать

Текущий выпуск

По выпуску

По автору

По теме

Индекс авторов

Индекс ключевых слов

Информация о журнале

О журнале

Цели и область применения

Редакционная коллегия

Этика публикаций

Индексирование и реферирование

Ссылки по теме

Часто задаваемые вопросы

Процесс рецензирования

Новости

Руководство для авторов

Отправить рукопись

Рецензенты

Связаться с нами

Тип документа: Исследовательская статья

Авторы

¹ Казанский федеральный университет, Россия

² Л. Н. Гумилева, Казахстан

Abstract

Очевидно, что пословицы уходят своими корнями в культуру любого общества. Русские пословицы и поговорки показывают иностранцу традиции, обычаи и образ мыслей русского народа. В настоящем исследовании путем мониторинга постов в социальных сетях и с помощью пассивных наблюдений за речевым процессом носителей языка были выявлены коммуникативные ситуации, в которых регулярно прибегали к паремиям. Авторы дают обзор существующих исследований в этой области и делают вывод о необходимости проведения дополнительного эксперимента для получения наиболее объективных результатов. Объясняется выбор первичного материала для анкеты, приводятся предварительные результаты сравнения различных источников паремий. Приведены примеры формулировок вопросов, предлагаемых информантам, которые позволяют выявить не только факт распознавания паремий, но и их понимание. В конце концов, представлены дальнейшие пути развития исследований.

Ключевые слова

Бочина Т.