Как Михаил Горбачев стал героем поп-культуры

Последний глава СССР Михаил Горбачев скончался на 92-м году жизни 30 августа 2022 года. Горбачев — один из немногих советских и российских правителей, оставивших большой след в поп-культуре. Редакторы «Афиши Daily» рассказывают, какой.

Этот материал был впервые опубликован 16 марта 2020 года.

Музыка

Midnight Moscow «Товарищ Горбачев, до свидания!»

Дикое сочинение про Горбачева второй половины восьмидесятых — то ли польское, то ли итальянское, но в целом идеально схватывающее дух времени.

The Shamen «In Gorbachev We Trust»

С этим альбомом шотландцы The Shamen окончательно перешли к электронной музыке. Про Россию в альбоме почти ничего нет, кроме советского лидера на обложке и фразы «Бог разрушит Россию» в песне «War Prayer». В остальном «In Gorbachev We Trust» был гимном бесконечной вечеринке и сопровождающему ее употреблению веществ.

«Инструкция по выживанию» «Товарищ Горбачев»

Издевательский регги про то, что «отец родной» товарищ Горбачев должен наказать тех, кто мешает перестройке. Впервые он был записан еще на заре перемен, в 1986 году, но окончательную стать приобрел в альбоме «Гражданской обороны» с песнями «Инструкции по выживанию», где песни Мирослава Немирова и Романа Неумоева пел Егор Летов.

Loco Mía «Gorbachov»

Дичь похлеще итало-диско. Испанская электропоп-группа под дубовый синтетический бит поет о том, что Горбачев несет перемены, радость и разоружение.

Верка Сердючка «Gorbachev»

И еще немного танцев под синтезатор. Тут Андрей Данилко в какой‑то момент под пульсирующий электронный бас почти превращается в Донну Саммер. Даже обидно, что эта песня появилась спустя два десятилетия после того, как Горбачев перестал быть символом свободы и перемен.

Горбачев и «Грэмми»

В 2003 году Российский национальный оркестр записал музыку к «Пете и волку» Сергея Прокофьева, а Горбачев, Билл Клинтон и Софи Лорен поверх нее наговорили текст. На следующий год диск получил «Грэмми» в номинации «Лучший детский альбом в разговорном жанре».

Горбачев и рейв

Удивительный эксперимент. В 1996 году DJ Грув записал трек «Счастье есть» с голосами Михаила и Раисы Горбачевых. В итоге песня стала большим хитом, а фраза про то, что счастье есть и его не может не быть, превратилась в слоган поколения девяностых, которому как раз счастья очень не хватало.

«Песня „Счастье есть“ так появилась. Я сидел в студии, зашел один из моих старейших приятелей, телевизионщик Андрей Макаров. И говорит: „Есть такая тема: записать с Михал Сергеевичем композицию. Слова уже есть. Нужно их просто вставить в музыку, которую ты напишешь“. Что я и сделал. Я с Горбачевыми никогда не встречался, но говорил по телефону. Они потом благодарили: „Очень-очень душевная музыкальная композиция“. Кто все это изначально придумал, я не знаю, думаю, что это было как‑то связано с президентскими выборами. Зачем‑то Горбачеву нужно было показаться перед новым поколением и новыми людьми. В детали я не вдавался: меня никогда не интересовала политика, я считаю, что каждый должен заниматься своим делом. Эта вещь только про чувства, а не про политику».

«Господин Дадуда» «Внедреж»

Горбачев был мемом. Из‑за родимого пятна на голове, из‑за южного говора с характерными «начать» (с ударением на первый слог) и «углубить» (с ударением на второй слог). Кто‑то должен был это окончательно канонизировать. Получилось у экс-участника электронного дуэта «Новая коллекция» Игоря Кезля и сатирика Михаила Задорнова, чей пародирующий горбачевскую речь монолог и был засемплирован в треке. Какие времена, такие и энджойкины.

Книги

«99 франков» Фредерика Бегбедера

В литературе Горбачев, как ни странно, почти не отметился: кажется, нет ни одной достойной книги, в которой президент СССР был бы персонажем. Зато есть немало случаев, когда герои (и авторы) отдают ему должное, отвешивая комплимент или, наоборот, обвиняя в «крупнейшей геополитической катастрофе». Среди поклонников Горбачева — Октав Паранго, во многом автобиографичный герой «99 франков».

«Я воображал себя кем‑то вроде либерального Че Гевары, мятежником в пиджаке от Гуччи. Вот именно: я был адъютантом командующего Гуччи! Viva Гуччи! Какой шикарный слоган! И прекрасно запоминается. Жаль только, что есть парочка проблем на уровне восприятия:

1) „Гуччи“ звучит почти так же, как „Дуче“;

2) Величайший революционер XX века — не Че Гевара, а Михаил Горбачев».

«Рок-н-ролл» Тома Стоппарда

Пьеса Тома Стоппарда рассказывает о Чехословакии, где был свой Горбачев — писатель и диссидент Вацлав Гавел, который стал последним президентом Чехословакии и первым президентом Чехии. Один из персонажей противопоставляет ему советского лидера и рисует образ — ни дать ни взять советский Обама.

«Горбачев в своем роде — шедевр. Он играет в гольф, он пьет виски, его портной — реформатор в сфере кройки и шитья, даже его жена — реформаторша, и при этом он коммунистический лидер. Он открыл концепцию внутреннего политического убежища для всех. Перестройка!»

«Соло на IBM» Сергея Довлатова

Довлатов эмигрировал в США еще при Брежневе, так что Горбачев у него появляется лишь пару раз в речи эмигранта-неудачника Головкера, который пытается заговорить собеседников глубокомысленными банальностями вроде «Надеюсь, Горбачев хотя бы циник. Идеалист у власти — это катастрофа». А еще именно с его легкой руки в народ ушло словечко «пердуха», которое генеральный секретарь якобы сказал Марку Захарову, побывав на его спектакле.

Захаров несколько смутился и думает:

«Может, у номенклатуры такой грубоватый жаргон? Если им что‑то нравится, они говорят: «Пердуха! Настоящая пердуха!»

А Горбачев твердит свое:

— Пердуха! Пердуха!

Наконец Захаров сообразил: «Пир духа!»

«Убийство часового: дневник гражданина» Эдуарда Лимонова

Понятно, что многие соотечественники Горбачева не любят, и оскорбительных пассажей в его адрес немало — но это в основном банальные обзывалки, на которые и обидеться трудно. На их фоне выделяется Эдуард Лимонов, у которого для многих найдется недоброе слово. В резком сборнике «Убийство часового» Лимонов рассказывает о поездках по горячим точкам; и в хорватском Эрдуте (по ту сторону Дуная, где «люди охотятся на людей») ненависть к единственному президенту СССР становится точкой, объединяющей писателя с хорватскими националистами.

«Он позволил возродиться германской мощи, он разрушил мощь советскую, и как результат поддерживаемые Германией, Австрией, Венгрией и Ватиканом хорватские националисты решились на экстремистскую независимость. „Горбачев заслуживает гильотины“, — говорю я. И не было в комнате человека, не согласившегося с этим утверждением».

«Восстание потребителей» Валерия Панюшкина

Документальная повесть «Восстание потребителей» — одна из немногих удачных попыток осмыслить то, что случилось с Советским Союзом. Почему казавшаяся нерушимой махина в считаные годы рассыпалась в пыль? Принято в первую очередь благодарить за это (и винить в этом) гласность — мол, свобода слова подточила ноги глиняного колосса. Но у журналиста Валерия Панюшкина есть другой ответ — надо сказать, гораздо более убедительный.

«Принято было думать, будто Горбачева поддерживают ради предоставленных свободы и справедливости. Никому не приходило в голову, что изголодавшийся потребитель тогда, в конце 80-х, и в последующую четверть века будет неизменно поддерживать того правителя, при котором растет потребление. В 86-м Горбачев позволил населению потреблять хоть что‑нибудь, хоть газетные статьи и книжки, — и его поддерживали. В 91-м Ельцин предложил людям потреблять, пусть и по шокирующей цене, колбасу и сметану, польский ликер и джинсы — поддержали и его, несмотря на отчетливую несправедливость тогдашних экономических реформ. В 2000-е, при Путине, свобода стала скукоживаться, но мобильные телефоны и телевизоры появились у каждого человека: сначала в столицах, потом в крупных городах, потом в деревнях и селах — народная поддержка Путину была обеспечена, сколько бы интеллектуалы ни ныли по поводу скукоживающихся свобод. И только теперь, по прошествии четверти столетия, можно с отчетливостью увидеть, что революция, начавшаяся в России в середине 80-х годов, была не демократической и не буржуазной. Революция была потребительской. И она победила».

Искусство

«Горбачев в виде индийской женщины» Владислава Мамышева-Монро

У великого пересмешника Владислава Мамышева-Монро есть целый цикл «Политбюро», в котором советские партийцы превращались в дрэг-квин. По одной из версий, серия связана с легендой о Керенском, который якобы бежал из Петрограда в женском платье. Художник предлагал партийным функционерам готовые луки на случай побега из Кремля. Но звездой сделал Мамышева-Монро, конечно, этот портрет Горбачева, который попал даже на обложки западных журналов.

Горбачев в картине Питера Макса

Питер Макс, один из главных героев поп-арта, тоже вдохновился новым лидером СССР и нарисовал сорок портретов Горбачева (работа так и называется — «Forty Gorbys»). В 1991 году Горбачев в качестве ответного жеста пригласил Макса провести ретроспективную выставку в Ленинграде. На открытие в Эрмитаже собралось больше 14 тысяч человек.

Кино и ТВ

«Рокки-4» (1985)

В четвертой части герой Сильвестра Сталлоне прилетает в Москву на бой двух идеологий: покоритель российских сугробов Рокки Бальбоа против советской машины-убийцы Ивана Драго под пристальным присмотром генсека СССР (без узнаваемого родимого пятна). Вырвав победу на чужой территории, американец Рокки произносит дипломатическую речь c лозунгом «Мы можем измениться!», аплодировать стоя которой захочется даже условному Горбачеву.

«Голый пистолет» (1988)

Тот же самый актер из «Рокки» Дэвид Ллойд Остин вновь сыграл Горбачева в комедии с Лесли Нильсеном, где в открывающей сцене мы узнаем о заговоре мировых лидеров против Америки и о том, почему у советского президента на самом деле может и не быть родимого пятна.

Артист Остин сыграл Горбачева как минимум еще два раза: в советском путешествии Билли Кристала «Ночной поезд в Москву» и в сериале «Контрудар» c Кристофером Пламмером.

«На Дерибасовской хорошая погода, или На Брайтон-Бич опять идут дожди» (1992)

Последняя комедия Леонида Гайдая начинается и заканчивается анекдотическими сценками, где в разговор по закрытой телефонной линии Михаила Горбачева (Леонид Куравлев) и Джорджа Буша-старшего постоянно вмешивается главарь русской мафии Рабинович.

«Небо над Берлином-2» (1993)

Михаил Сергеевич лично появился в роли самого себя в сиквеле «Неба над Берлином» Вима Вендерса. В том камео спустившийся на Землю ангел Кассиэль кладет руку на плечо советского лидера, когда тот цитирует стихи Тютчева и подписывает некий важный документ (очевидно, о падении Берлинской стены). Наверняка также неслучайно в следующей сцене ангел спасет девочку по имени Раиса. The New York Times назвал эту роль Горбачева еще одним ангелом — ангелом-хранителем гласности.

«Ласковый май» (2009)

В музыкальном байопике о главной детской группе России 90-х особое внимание уделяется тому курьезу, что создателю «Ласкового мая» Андрею Разину удалось много лет выдавать себя за племянника Горбачева. В одной из сцен Михаил Сергеевич лично посещает концерт детей-сирот. Роль исполнил актер Иван Агапов, мало чем похожий на Михаила Сергеевича.

«Так сложились звезды» (2016)

В биографической эпопее из пяти частей «Путь лидера» о становлении президента Казахстана Нурсултана Назарбаева тоже не обошлось без упоминания Горбачева. Поскольку фильм фактически создавался как прижизненный памятник, то все мудрые и правильные решения достаются главному герою, а чета Горбачевых на казахстанском приеме показана как столичные капризные начальники. Михаил Горбачев — Игорь Угольников. Раиса Горбачева — Дарья Мороз. Но самая горячая сцена — эпизод перепалки между Горбачевым и Ельциным, которого играет Алексей Гуськов, старательно прячущий пальцы.

«Чернобыль» (2019)

Понятное дело, что часть фильмографии Горбачева как киноперсонажа неразрывно связана с чернобыльской катастрофой. В сериале «Чернобыль» от HBO его исполнил актер из Швеции Давид Денсик. Получился любопытный образ не слишком забронзовевшего аппаратчика, который все-таки прислушивается к советам ученых, хотя и остается ответственным за многие политические полумеры.

За 28 лет до этого, в 1991 году, в совместном фильме СССР и американского телевидения «Чернобыль: Последнее предупреждение» на эту же тему была сцена, в которой Горбачев (Владимир Трошин) препирался с героем Джона Войта и даже припоминал американские «Звездные войны».

«Встреча с Горбачевым» (2018)

Недавняя беседа тет-а-тет еще одного знаменитого немецкого режиссера — Вернера Херцога, который испытывает явный пиетет перед первым и последним советским президентом. Хотя Михаил Сергеевич не рассказывает в интервью ничего такого сверхнеординарного, но Херцог все равно сначала побаивается, а потом дико радуется своей удачи, словно он снимает нового «Человека-гризли».

«Субботним вечером в прямом эфире» (1987)

В примечательном скетче «Saturday Night Live» конца 80-х якобы президент Рейган пересказывает историю США при помощи голливудских фильмов, а роль Горбачева сыграл не кто иной, как Дэнни ДеВито.

Горбачев в «Твин Пиксе»

Наконец что‑то совсем запредельное: в шоу «Куклы» 2002 года вышел выпуск по мотивам сериала «Твин Пикс», где убийство Лоры Палмер приезжает расследовать агент Пупер (Путин), а в Красной комнате его встречают духи Ленина, Сталина, Хрущева, Брежнева, а также карликовый Горбачев. Не пропустите самый последний кадр с ним в маске из «Огонь, иди со мной».

Горбачев и пицца

Бонус: скандальная рекламная интеграция с Горбачевым. В 1997 году бывший советский лидер с подачи фирмы BBDO согласился сняться в ролике Pizza Hut. В рекламе Горбачев не произносит ни слова, а просто становится причиной разрешения ссоры героев о наследии президента. Рекламный ролик американской пиццы, в конце которого возглас «За Горбачева» разносится над Москвой, сейчас смотрится как краткий срез целой эпохи.

расскажите друзьям

теги

IBMЭрмитаж

люди

Михаил ГорбачевВладимир ПутинБилл КлинтонСофи ЛоренСильвестр Сталлоне

Часть 5 — Соло на IBM — Соло на IBM — Сергей Довлатов

← Часть 4

Часть 6 →

Мы встретились, позанимались. Я увлекся. Был роман. Мы ходили в кинематограф. Она катала меня на лодке. Однако так мы и не поженились. И остался я,  – заключил старик, глухо кашляя,  – вольным, как птица».

Один наш приятель всю жизнь мечтал стать землевладельцем. Он восклицал:

– Как это прекрасно – иметь хотя бы горсточку собственной земли!

В результате друзья подарили ему на юбилей горшок с цветами.

Двое ребят оказались в афганском плену. Затем перебрались в Канаду. Затем один из них решил вернуться домой. Второй пытался его отговорить. Тот ни в какую. «Девушка, говорит, у меня в Полтаве. Да и по матери соскучился». Первый ему говорит:

– Ну, ладно. Решил, так езжай. Но у меня к тебе просьба. Дай мне знак как сложатся обстоятельства. Пришли мне фотографию. Если все будет нормально, то пришли мне обычную фотку. А если худо, то пришли мне фотку с беломориной в руке.

Так и договорились.

Юноша отправился в советское посольство. Уехал на родину. Через некоторое время был арестован. Получил несколько лет за дезертирство.

Проходит месяц. Приезжает в лагерь капитан госбезопасности. Находит этого молодого человека. Говорит ему:

– Пиши открытку своему дружку в Канаду. Я буду диктовать, а ты пиши. «Дорогой Виталий! С приветом к тебе ближайший друг Андрей. Уже шесть месяцев, как вернулся на родину. Встретили меня отлично. Мать жива-здорова. Девушка моя Наталка шлет тебе привет. Я выучился на бульдозериста. Зарабатываю неплохо, чего и тебе желаю. Короче, мой тебе совет – возвращайся! .. » Ну и так далее.

И тут Андрей спрашивает капитана госбезопасности:

– А можно, я ему свою фотку пошлю?

Тот говорит:

– Прекрасная идея. Только месяц-другой подождем, чтобы волосы отросли. Я к этому времени тебе гражданскую одежду привезу.

Проходит два месяца. Приезжает капитан. Диктует зэку очередное сентиментальное письмо. Затем Андрей надевает гражданский костюм. Его под конвоем уводят из лагеря. Фотографируют на фоне пышных таежных деревьев.

Друг его в Канаде распечатывает письмо. Читает: живу, мол, хорошо. Зарабатываю отлично. Наталка кланяется… Мой тебе совет – возвращайся на родину. И тому подобное. Ко всему этому прилагается фото. Стоит Андрей на фоне деревьев. Одет в приличный гражданский костюм. И в каждой руке у него – пачка «Беломора»!

Основа всех моих знаний – любовь к порядку. Страсть к порядку. Иными словами – ненависть к хаосу.

Кто-то говорил:

«Точность – лучший заменитель гения».

Это сказано обо мне.

Опечатки: «Джинсы с тоником», «Кофе с молотком».

Чемпионат страны по метанию бисера.

– Что может быть важнее справедливости?

– Важнее справедливости? Хотя бы – милость к падшим.

Португалия. Обед в гостинице «Ритц». Какое-то невиданное рыбное блюдо с овощами. Помню, хотелось спросить:

– Кто художник?

Дело было в кулуарах лиссабонской конференции. Помню, Энн Гетти сбросила мне на руки шубу. Несу я эту шубу в гардероб и думаю:

«Продать бы отсюда ворсинок шесть. И потом лет шесть не работать».

Гласность – это правда, умноженная на безнаказанность.

Все кричат – гласность! А где же тогда статьи, направленные против гласности?

Гласность есть, а вот слышимость плохая. Многие думают: чтобы быть услышанными, надо выступать хором. Ясно, что это не так. Только одинокие голоса мы слышим. Только солисты внушают доверие.

Горбачев побывал на спектакле Марка Захарова. Поздно вечером звонит режиссеру:

– Поздравляю! Спектакль отличный! Это – пердуха!

Захаров несколько смутился и думает:

«Может, у номенклатуры такой грубоватый жаргон? Если им что-то нравится, они говорят: „Пердуха! Настоящая пердуха! “»

А Горбачев твердит свое:

– Пердуха! Пердуха!

Наконец Захаров сообразил: «Пир духа! » Вот что подразумевал генеральный секретарь.

Я не интересуюсь тем, что пишут обо мне. Я обижаюсь, когда не пишут.

← Часть 4

Часть 6 →

Dovlatov (2018) — IMDb

• Awards
  • 5 wins & 10 nominations

Videos1

Trailer 2:21

Watch Trailer [OVS]

Photos55

Top cast

Milan Maric

• Sergei Dovlatov

Danila Kozlovskiy

Helena Sujecka

• Elena Dovlatova

Eva Gerr

• Katya Dovlatova

• Katya dovlatova

• . 0013
  • Iosif Brodskiy

  Anton Shagin

  • Anton Kuznetsov

  Svetlana Khodchenkova

  • Actress — Dovlatov’s friend

  Elena Lyadova

  • Young editor

  Igor Mityushkin

  • Sholom Shvarts — artist

  Петр Гасовский

  • Семен Александрович

  Тамара Ованнисян

  • Нора Довлатова — Сергей Довлатов мать
  • (as Tamara Oganesyan)

  Anna Yekaterininskaya

  • Deputy director of the plant
  • (as Anna Ekaterininskaya)

  Sergei Tolstov

  • Factory Newspaper Editor
  • (as Sergey Tolstov)

  Hanna Sleszynska

  • Редактор литературного журнала

  Мария Ярвенхельми

  • Финский турист
  • (как Мари Ярвинхельми)

  Григорий Данцигер

  • Dovlatov’s friend

  Igor Korovin

  • Dovlatov’s friend — artist

  Nikolai Shatokhin

  • Dovlatov’s friend
  • (as Nikolay Shatokhin)
  • Director
    • Aleksey German Jr.
  • Writers
    • Алексей Герман-младший (сценарий)
    • Юлия Тупикина (сценарий)
  • Весь актерский состав и съемочная группа
  • Производство, кассовые сборы и многое другое на IMDbPro

  More like this

  Under Electric Clouds

  Delo

  Mama, I’m Home

  Assa

  Chiki

  Unfinished Piece for the Player Piano

  Workers

  Pad

  Paper Soldier

  Civil Servant

  Любовный роман, или Дело о пропавшем телефонистке

  Nói albinói

  Сюжетная линия

  Знаете ли вы

  Отзывы пользователей10

  Обзор

  Избранный обзор

  7/

  10

  Биография несбыточности, но не горечи

  Непростое кино для зрителя. Тем не менее, это захватывающее кино. Фильм представляет собой биографию писателя, который не дожил до публикации своих произведений при жизни, поэтому в нем основное внимание уделяется бессилию, неудовлетворенности и горечи. Несколько дней из жизни Довлатова, которые мы наблюдаем на экране, являются, таким образом, предлогом для показа его будней — попыток опубликовать текст вместо немного амбициозных публицистических текстов, показывающих его семью и друзей, богемную среду Ленинграда/ Санкт-Петербург.

  Фильм имеет очень спокойный ритм, красиво снят и хорошо сыгран. Центральной фигурой является вездесущий Милан Марич (поразительно похожий на Сергея Довлатова), но хотя он присутствует на экране почти в каждой сцене, он не доминирует над историей и другими персонажами.

  Определенно стоит посмотреть фильм для всех, кому интересно показать творческий процесс на экране или в реалиях жизни советской России.

  полезно•1

  0

  • come_xxx
  • Sep 20, 2019

  Details

  • Release date
    • October 26, 2018 (United States)
  • Countries of origin
    • Russia
    • Poland
    • Serbia
  • Official сайты
    • Официальный сайт (Япония)
    • TVP VOD
  • Языки
    • Русский
    • Испанский
    • Финский

  7 Также известный как

  70002

  Довлатов

• Filming locations
  • St. Petersburg, Russia
• Production companies
  • SAGa
  • Metrafilms
  • Perviy Kanal
• See more company credits at IMDbPro

Box office

Technical характеристики

• Продолжительность работы

  2 часа 6 минут

Новости по теме

Внести вклад в эту страницу

Предложить отредактировать или добавить отсутствующее содержимое

Top Gap

Под каким именем Довлатов (2018) был официально выпущен в Канаде на английском языке?

Ответ

Сергей Довлатов: Гравитация, легкость и любовь

Соня Чанг

1.
В ответ на прозвище «трубадур отточенной банальности» Сергей Довлатов написал в 1982 году своему другу и издателю Игорь Ефимов : «Я не обижаюсь. Потому что трюизмов в наши дни необычайно мало». О своем детстве он утверждал: «Я не собирал марки, не оперировал дождевых червей и не строил модели самолетов. Более того, я даже не особо любил читать. Мне нравилось ходить в кино и бездельничать». Об отношении между телом и душой он писал: «Мне кажется, что именно физически здоровые чаще всего духовно слепы. . . Я сам был очень здоровым человеком, и разве я не знаю о душевной слабости!»

Довлатову свойственно подтрунивать над своей всесторонней неуспеваемостью. В главе своего романа Чемодан под названием «Финские креповые носки» о студенческих годах в Ленинграде , он писал: «Университетский кампус находился в старой части города. Сочетание воды и камня создает здесь особую, величественную атмосферу. Трудно быть бездельником в таких обстоятельствах, но я справился». По отношению к советской бюрократии он демонстрировал лечебный отрыв от реальности: «Спорить бесполезно. Но я, конечно, спорил». Снова и снова на протяжении всей документальной литературы дублеры Довлатова порицают путь писателя: «Что касается меня, то никогда не было ясно, чем именно я занимаюсь»; «Я раздал [свои книги] друзьям вместе со своим так называемым архивом»; «Вообще следует избегать артистических профессий».

А в сфере семейной жизни он так описывает свои отношения с женой: «Мы оба были хроническими неудачниками, оба расходились с реальностью» и «Мы не воспитывали нашу дочь, мы просто любили ее».

Последнее замечание, пожалуй, наиболее показательно для довлатовского modus operandi: «просто» одновременно надменно иронично и искренне сожалеюще. Несколько лет назад, когда я впервые начал читать и писать о Довлатове, я сосредоточился на злобно-юмористической стороне невозмутимости Довлатова — «русском Дэвиде Седарисе », как выразился Давид Безмозгис . Но несколько лет спустя, и еще несколько книг в его творчестве, я обнаруживаю, что меня больше интересуют эта серьезность и сожаление — в Довлатове, развивающемся человеке и художнике, который создал и, да, отточил версию самого себя в своей художественной литературе. это было достаточно искажено, чтобы быть правдой. И правда — нравственная, духовная, художественная — была в конце концов для Довлатова не до смеха.

Так же легко, как он высмеивал профессию писателя, например, писать для него было делом принуждения и выживания, рожденным — как мы узнаем в Зона, его автобиографический роман о работе надзирателем в советском лагере — от почти отчаяния:

Вокруг меня творились ужасные вещи. Люди вернулись в животное состояние. Мы потеряли свой человеческий облик — голодные, униженные, замученные страхом.

Моя физическая конституция ослабла. Но мое сознание оставалось невозмутимым. Очевидно, это был защитный механизм. Иначе я бы умер от страха.

Когда под Ропчей на моих глазах был задушен лагерный вор, мое сознание не преминуло зафиксировать каждую деталь. . .

Если я столкнулся с жестоким испытанием, мое сознание тихо радовалось. Теперь в его распоряжении будет новый материал. . .

На самом деле я уже писал. Мое письмо стало дополнением к жизни. Дополнение, без которого жизнь была бы совершенно непристойной.

2.
В связи с выходом в этом месяце первого английского перевода романа Довлатова 1983 года «

Пушкинские холмы, » особенно важно прочитать Зона — , ​​чтобы сохранить ощущение более прямого тона Довлатова, лишенного иронии. или абсурдизм, в «сознании», если воспользоваться его собственным словом. «Как и все, что писал Довлатов», Джеймс Вуд пишет в Послесловии к новому переводу: « Пушкинские горы смешно на каждой странице». Это, конечно, относится к Пушкинские горы, , ​​но Зона, , ​​я бы сказал, исключение. Абсурдность жизни в советском лагере для военнопленных сообщается с характерным острым глазом и слухом Довлатова, но в нем явно отсутствует легкомыслие. Построен как метапроза, в котором автор Довлатов, ныне эмигрант из Нью-Йорка, в результате цензуры доставляет роман издателю Игорю Ефимову по частям («несколько смелых француженок… таможенные границы») — В Зоне чередуются лагерные рассказы и личные письма Игорю; и в нем мы находим уровень экзистенциальной серьезности, не имеющий себе равных в других его работах. В письме Игорю примерно на середине книги он заявляет:

. . . Теперь я уверен, что зло и добро произвольны. Одни и те же люди могут проявлять равную способность к добродетели или злодейству. . .

По этой причине всякая категоричная нравственная позиция кажется мне смешной. . .

Человек для человека — как бы лучше выразиться? — а чистый лист. Иначе говоря, что угодно, по стечению обстоятельств.

По этой причине дай нам Бог стойкости и мужества, а еще лучше — обстоятельств времени и места, располагающих к добру.

В самом леденящем душу и, на мой взгляд, наиболее показательном из повествований в «Зона » или любой из его работ, если уж на то пошло, Довлатов (персонаж, которого другие охранники называют «Боб») встречает заключенного. по имени Купцов, крутой бродяга. Довлатова и бесит, и тянет к Купцову:

«Идешь на работу, а то сдохнешь в изоляторе. Ты будешь работать, даю тебе слово. Иначе сдохнешь».

Зэк посмотрел на меня как на вещь, на иномарку, припаркованную напротив Эрмитажа. Он проследил линию от радиатора до выхлопной трубы. Затем он отчетливо сказал: «Я люблю доставлять себе удовольствие». И это мгновение: мираж корабельного мостика над волнами.

Потом позже:

«Вы один человек против всех. Значит, ты не прав».

Купцов медленно, отчетливо и строго сказал: «Один всегда прав»

И вдруг я понял, что меня обрадовал этот зэк, который хотел меня убить, что я постоянно думаю о нем, что я не могу жить без Купцова. . . что он был мне дорог и нужен, что он был мне дороже товарищества солдат, проглотившего последние жалкие крохи моего идеализма, что мы были едины. Потому что единственный человек, которого ты мог ненавидеть так сильно, был ты сам.

А еще я почувствовал, как он устал.

История заканчивается тем, что Довлатов в очередной раз встречает изможденного Купцова, сидящего на корточках у костра, не работающего. К тому времени Купцов находился в длительном одиночном заключении. Довлатов снова запугивает его по поводу работы, затем заставляет держать топор и бить по стволу дерева. Вместо:

Купцов отошел в сторону. Потом он медленно опустился на колени возле пня, положил левую руку на грубый, блестящий желтым сруб, потом поднял топор и одним быстрым ударом уронил его.

История заканчивается тем, что заключенный кричит на Довлатова: «Что ты стоишь, мудак? Вы выиграли — вызывайте медика! Довлатов ошеломлен своей склонностью к садизму, а также чистотой убеждений Купцова, «один человек против всех». Кто заключенный, кто охранник? Кто защитник, кто преступник? В письме Игорю он пишет: «Во всяком случае, я не пишу о тюрьме и зэках. Я хотел написать о жизни и людях». В лагере действительно случаются нелепые вещи, но в

Зона, Довлатова больше интересует острота этой нелепости, чем юмор.

3.
Все это является важным фоном для более юмористического произведения Довлатова. В рассказе «Водительские перчатки» Довлатов завербован второразрядным шведским журналистом для исполнения роли царя Петра Великого в сатирическом подпольном фильме. На киностудии реквизитор оказывается кем-то, кто помнит Довлатова по лагерям.

«Помните изолятор в Ропче?»

«Да».

«Помнишь зэка, который повесился на ремне?»

«Расплывчато».

«Это был я. Накачивали меня два часа, сволочи. “

Бывший заключенный снабжает Довлатова китчевым царским костюмом, а затем, когда они расходятся, он говорит: «Когда я был внутри, я хотел выйти. Но теперь, если я выпью немного, я начинаю скучать по лагерю. Какие люди! Левша, Одноглазый, Дизель! Вне контекста, это причудливая острота, произнесенная нелепым второстепенным персонажем, но, как читатели Зона, мы чувствуем холодный подтекст: что вообще такое свобода? Фильм призван поднять тот же вопрос, его кульминация показывает, как Петр Великий мелодраматически встревожен современным Ленинградом: «Что я сделал? . . . Зачем я вообще построил этот блядский город?» Да и сам Довлатов борется со своим послетюремным заключением: его согласие на роль в первую очередь связано с его бесцельными выходками, алкоголизмом и вечным неодобрением жены.

Темные переживания и глубины Довлатова также помогают нам понять его «расцветающее» путешествие. Если благополучное детство сделало его бездельником, а годы тюремного надзирателя пробудили в нем зов писателя, то последующие годы прошли как период проволочек и фальстартов, когда он изо всех сил пытался реализовать свое призвание. Это были годы пьянства и безденежья, кучи неопубликованных статей и, в конце концов, «сильных преследований» со стороны советских властей. Наконец, в возрасте 40 лет, воссоединившись в Квинсе, штат Нью-Йорк, со своей женой и дочерью, которые эмигрировали без него, «Компромисс » был опубликован в США небольшой русской эмигрантской газетой. В середине 1980-х годов New Yorker опубликовал несколько его рассказов на английском языке, и начали появляться английские переводы его книг, в том числе «Иностранка, наша: русский семейный альбом», и «Чемодан ». Ни одна из его работ не была опубликована в России до его смерти в 1990 году (после распада Советского Союза).

4.
Но я не хочу быть убийцей. «Искрометный» юмор, на который ссылается Вуд, «шутки, остроумие и особое дикое легкомыслие этого писателя» — вот что меня в первую очередь волновало в творчестве Довлатова. Действительно, веселье — в виде как пьяных, так и трезвых диалогов, наряду с невозмутимыми остротами — пронизывает каждую сцену в 9 сериях.0306 Пушкинские горы . Я лишь хочу предупредить читателей о дополнительных аспектах творчества Довлатова, многочисленных и столь же плодотворных. Есть, например, его способности к физическому описанию — чаще всего в форме коротких, отрывистых предложений, кривых и резких. Зато частенько бывает праздник довлатовской наблюдательности:

Он сел так, как это делают милиционеры, провокаторы и полуночники, боком к столу.

Парень выглядел сильным.

Кирпично-коричневое лицо возвышалось над стеной плеч. Его купол венчал ломкий и пыльный участок прошлогодней травы. Оштукатуренные дужки его ушей поглотил полумрак. В бастионе его широкого твердого лба отсутствовали амбразуры. Разинутые губы помрачнели, как овраг. Мерцающие болотца его глаз, затянутых ледяной тучей, вопрошали. Бездонный пещеристый рот таил в себе угрозу.

Двоюродный брат встал и протянул левую руку, как боевой корабль.

Его прекрасное внимание к миру природы — к тому, как природа и разыгрывает, и отражает человеческую судьбу, просто, прямо — что я особенно заметил в Пушкинские горы :

Утро. Молоко с синеватой кожицей. Лай собак, звон ведер…

и

По чистому небу летали галки. Туман стелется над болотом, у подножия горы. Овцы лежали серыми кучками на зеленой траве. . . . К ботинкам прилип желтый песок, мокрый от утренней росы. Воздух из рощи нес холод и дым.

И последнее, но не менее важное: чем больше вы читаете Довлатова, тем больше вы цените его особенный романтизм, чаще всего выражающийся в его одержимости женой Леной (произносится «Йенна»). В Пушкинские горы персонаж Довлатова Борис Алиханов запутался и в семейной жизни, и в писательском призвании. Он слишком много пьет, и у него накопились долги, поэтому он сбегает в заповедник «Пушкинские горы», где работает экскурсоводом, воздавая (шутливо-ложно) дань уважения великому поэту Александр Пушкин в пользу паломнических туристов. Это место представляет собой своего рода остров неудачников, изобилующий запоминающимися эксцентричными персонажами (включая депрессивного гида, чей рассказ настолько силен, что «туристы теряли сознание от напряжения»), и Борис начинает хорошо обживаться. Но как только он начинает возвращаться к писательству, признаваться перед кредиторами и очищаться от водки… появляется его жена (технически бывшая жена, но это не имеет значения), которую в этой версии событий зовут Татьяна.

Под «этой версией событий» я подразумеваю примечательный пересмотр Довлатовым и пересмотр через его метапрозы истории о том, как он встретил свою жену; как они поженились; и то, как ее почти сверхъестественно невозмутимый темперамент и их совместная жизнь совершенно озадачивают его. Пушкинские холмы предлагает еще одну версию их отношений — двое других появляются в «Полковник говорит, что я люблю тебя» (из Наши ) и «Поплиновая рубашка» (из Чемодан ) — в котором они встречаются на вечеринке у художника. Вот как об этом рассказывает Борис:

Татьяна встала над моей жизнью, как утренняя заря. То есть спокойно, красиво, не поощряя излишних эмоций. Чрезмерным было только ее равнодушие. Ее безграничное равнодушие было сравнимо с природным явлением.

Они вместе уходят с вечеринки, она приглашает его к себе в квартиру, они разговаривают, она подает вино.

Возникла пауза, которая в такой ситуации могла оказаться фатальной…

Как ни странно, я чувствовал что-то вроде любви.

Откуда он взялся? Из какой кучи мусора? Из каких глубин этой жалкой, несчастной жизни? В какой пустой, бесплодной земле цветут эти экзотические цветы? Под лучами какого солнца?

Какие-то арт-студии, полные дрянных, вульгарно одетых барышень… Гитара, водка, жалкое диссидентство. . . . И вдруг — Боже мой! — любовь.

Татьяна предлагает «просто поговорить». Борис говорит: «Теоретически это возможно. На практике — нет. И тогда получаем:

Потом было тесно, и были слова, о которых утром больно думать. . . . Так все и началось. И просуществовал десять лет.

В «Рубашке из поплина» Лена появляется на пороге его дома в роли агитатора на выборах. Он приглашает ее на чай, затем они идут в кино (голосовать не хочется), а затем встречаться с писателями и ужинать.

Елена Борисовна поразила меня своей покладистостью. Точнее, не покорность, а скорее равнодушие к жизненным реалиям. . . . Решив, что Мать уже спит, я повернулся домой. Я даже не сказал Елене Борисовне: «Пойдем со мной». Я даже не взял ее за руку. Мы просто оказались дома. Это было двадцать лет назад.

И, наконец, в «Полковник говорит, что я люблю тебя» Лена появляется в его жизни почти волшебным образом. Он просыпается посреди ночи после пьяного вечера и обнаруживает, что кто-то спит на его диване:

«Кто там?»

«Предположим, это Лена».

Как оказалось, один из приятелей Довлатова привел ее в коммуналку, а потом забыл о ней. Довлатов принимает душ, Лена одевается, завтракают. Лена уходит, но сначала говорит: «Я буду здесь около шести». Она возвращается в тот же вечер; и она никогда не уходит.

Во всех трех версиях «безграничное безразличие» его жены (также называемое «крайней невозмутимостью») озадачивает его до раздражения, а иногда и до ярости. Но есть моменты, таинственные и восторженные, вроде «Боже мой!» Откровение выше или в «Поплиновой рубашке», когда он находит свою фотографию в ее фотоальбоме:

Я вдруг осознал всю серьезность всего. Если я только сейчас почувствовал это в первый раз, то сколько любви было потеряно за долгие годы?

У меня не было сил обдумать это. Я никогда не знал, что любовь может быть такой сильной и такой острой.

Есть только один случай, событие из жизни, которое также неоднократно пересматривается в творчестве Довлатова, когда его жена избавляется от равнодушия: она решает, что она и их дочь должны эмигрировать в Америку. В Пушкинских горах, , ​​когда Таня объявляет об этом Борису, это сводит его с ума. Борис пьет в одиночестве в своей запертой комнате 11 дней. У него начинаются галлюцинации; потом кончаются деньги и выпивка; затем натягивает одеяло на голову. Наконец звонит Лена из Австрии и говорит, что у них все в порядке. Борис спрашивает, увидятся ли они еще, на что она отвечает: «Да… если ты нас любишь…»

Довлатов закончил «Полковник говорит, что я люблю тебя» практически таким же диалогом. И в обеих концовках, в обеих историях одна и та же реплика Довлатова: «При чем тут любовь? Любовь для молодых. . . Это выше любви. Это судьба. . ».

Лена остается загадочной и для Довлатова, и для читателя. И все же повторения и новые исследования ее присутствия в его жизни говорят о чем-то столь же реальном, как галка в небе, экзотический цветок или даже желтый песок, прилипший к сапогу. Лена держит Довлатова и в честности, и в напряжении:

«Вы не можете быть художником за счет другого человека. . . Это просто слова. Бесконечные, красивые слова. . . . У меня было достаточно.» (Пушкинские горы)

Лена не интересовалась моими рассказами. Я даже не уверен, что она имела четкое представление о том, где я работаю. . . . Моя жена просто брала ближайшую книгу и читала там, где она открывалась. Раньше меня это злило. Потом я понял, что она всегда заканчивала тем, что читала хорошие книги. . . («Рубашка из поплина»)

«Любить публично непристойно!» Довлатов кричит на своего коллегу по Заповеднику, который требует от него объяснений, почему он любит Пушкина. И хотя Довлатов не пытается «объяснить» любовь, его попытки понять ее — не говоря уже об эпиграфе к роману «Моей жене, которая была права » — свидетельствуют о единственном и неизменном почтении к Лене.

5.
Сравнения с Хемингуэем небезосновательны: Довлатов был крупным, дородным мужчиной, темноволосым и усатым. Физически загнан (боксер в молодости), пьяница, журналист. Оба служили в армии и видели невообразимое насилие. «С твоими пороками ты должен быть хотя бы Хемингуэем…» — говорит Таня Борису в их последнем споре перед тем, как он направляется в Пушкинские горы. Борис утверждает, что презирает сочинения Хемингуэя, и тем не менее среди его очень немногих вещей есть «картина Хемингуэя».

Но различия заметны: на мой взгляд, те годы в лагере для военнопленных, где он столкнулся (и, в конце концов, зафиксировал) человечность, которую он нашел в самых темных уголках существования, включая его собственное, вместе с его пожизненным союзом с невозмутимая Лена отличала его от более отстраненного Хемингуэя. К тому времени, когда он создал работу, принесшую ему признание критиков, моральный центр Довлатова, то есть его способ видения и изображения человеческих неудач, был полностью развит: он знал, на что он способен, и он знал свои пределы. У него была сплоченная община в русско-американском Нью-Йорке и семья, которую он любил. Может быть, как и Борис, он боролся с призраками «непризнанного гения», но умел и высмеивать саму идею гениальности, наряду с остальными жизненными разочарованиями и нелепостями. В дальнейшей жизни Хемингуэй стал мрачнее и мучительнее; Довлатов умер молодым от сердечной недостаточности, но за последние 12 лет жизни написал 12 книг.

Более подходящим сравнением будет Чехов , от которого, по мнению некоторых критиков, произошли ясность и отстраненность его повествовательного голоса. Если Чехов считал, что «Человек станет лучше, когда вы покажете ему, какой он есть», то Довлатов, возможно, более туманно понимал, что означает или выглядит «лучше». И все же он наблюдал и передавал своего ближнего с той же непоколебимой невозмутимостью: кто бы ты ни был, что бы ты ни сделал или сотворишь, ты достоин моего внимания, моего сознания , ​​ на глубочайшем духовном уровне .

 

И при чем тут любовь? В интервью с дочерью Довлатова Катериной — Катей, прекрасно переведшей Пушкинские горы — , ​​она рассказывает:

Это должно было быть идеально. А мой английский и близко не стоит с тем, как мой отец использует русский.