Омар хайям о матери: Скачать mp3 ОМАР ХАЯМ — У НОГ ТВОЕЙ МАТЕРИ, НАХОДИТСЯ РАЙ бесплатно — Книги для домашнего мастера

Омар хайям о матери: Скачать mp3 ОМАР ХАЯМ — У НОГ ТВОЕЙ МАТЕРИ, НАХОДИТСЯ РАЙ бесплатно

Содержание

Ты в этом мире все найдешь повторно, кроме отца и матери.

ЦИТАТА

Ты в этом мире все найдешь повторно, кроме отца и матери.

3 года назад

+12

Омар Хайям — Стихи Омара Хайяма о женщине

Омар Хайям о женщине

Стихи Омара Хайяма о женщине, как и всё его целиком взятое творчество, есть воплощение мудрости великого Мастера, снизошедшего к нам в те очень далёкие времена, когда закладывался фундамент истории Древнего Востока.

Женщина для Омара Хайяма — это счастье и муза поэта, источник вдохновения и радости, это грусть, печаль, разлука и тоска… Для поэта возлюбленная женщина — это непрочитанная книга, она также непознана, бесконечна и мудра, но бесконечна только и только лишь для того, кто находится в поисках извечной и недосягаемой истины.

Стихи Омара Хайяма о женщине

Да, женщина похожа на вино,
А где вино,
Там важно для мужчины
Знать чувство меры.
Не ищи причины
В вине, коль пьян —
Виновно не оно.
Да, в женщине, как в книге, мудрость есть.
Понять способен смысл её великий
Лишь грамотный.
И не сердись на книгу,
Коль, неуч, не сумел её прочесть.

Бровям твоим легко пленять сердца у нас:
Глаза избегались, по воле их кружась.
Прекрасный трон бровей превыше глаз-прислужниц
Настолько, что тебе на них не вскинуть глаз!

Брось пыжиться, кумир! Кривляние смешно,
Зазнавшихся божков и без тебя полно.
Спокойною предстань, узлы бровей распутай,
А на влюбленного кричать совсем грешно.

Весть от Бога в наш мир суеты — это ты,
Образец неземной красоты — это ты.
Вне тебя ничего нет для сердца на свете —
Требуй все! Воплощенье мечты — это ты!

Взглядом нас озари, нам приятен твой лик,
Слов прекрасных твоих сердце ждет каждый миг.
А душа твоя — зеркало наших желаний
И влюбленным — Джамшидовой чаши родник!

Вместе солнцу с луною подобен твой лик,
Цвет рубина от губ твоих дивных возник,
Здесь фиалку лелеет сад этого лика
И живою водою поит каждый миг.

Волос твой — гиацинт, что завитым рожден,
А глаза, как нарциссы; нарцисс — это сон,
Лалы — хмель, что всегда неразлучен с нектаром,
Весь твой лик — как огонь, коим я ослеплен.

Вплетен мой пыл вот в эти завитки.
Вот эти губы — розы лепестки.
В вине — румянец щек. А эти серьги —
Уколы совести моей: они легки…

Два локона твоих назвал бы я друзьями,
Свиданья розами, а дни разлук шипами.
Из-под щита волос твой взгляд — удар копья.
В любви — глоток воды, ты в миг размолвки — пламя.

День — солнцу, ночь — тебе. И что же? Ты — прекрасней.
Наполню ль кубок свой, всё то же: ты — прекрасней.
Но вот меня сманить старается весна
Цветеньем юных роз… О Боже! Ты — прекрасней!

До щек ее добраться — нежных роз?
Сначала в сердце тысячи заноз!
Так гребень: в зубья мелкие изрежут,
Чтоб слаще плавал в роскоши волос!

Думал я, что верны обещанья твои,
Постоянства полны обещанья твои.
Нет, не знал я, что, как и столпы мирозданья
Свет очей! — непрочны обещанья твои!

Едва ты вышла в сад, смутился алый мак,
Не успокоится от зависти никак.
А что же кипарис тебе не поклонился?
Увидел дивный стан, его хватил столбняк!

Еженощно росла молодая луна,
Вся желаньем сравниться с тобою полна.
Блеском тщетным сверкнул краткий миг в полнолунье,
От позора на убыль пустилась она.

И лица и волосы ваши красивы,
Вы, как кипарисы, стройны, горделивы.
И все же никак не могу я понять,
Зачем в цветнике у творца возросли вы?

К сиянию луны, красавицы ночной,
Добавлю я тепло, даримое свечой,
Сверканье сахара, осанку кипариса,
Журчание ручья… И выйдет облик твой.

Каждый миг, о, кумир, ты жеманной не будь,
В себялюбии столь постоянной не будь.
Шагом ровным иди и не хмурь больше брови,
Для влюбленных врагом непрестанно не будь!

Какой соблазн, какой искус, храни Аллах!..
Твое лицо и день и ночь царит в мечтах.
Вот потому и боль в груди, и трепет в сердце,
И сухость губ, и влажность глаз, и дрожь в руках.

Кем, душа моя, ты взращена — в вертограде каком?
Ты, являясь, луну затмеваешь на небе ночном.
Свои лица для пира украшают красавицы мира,
Все пиры на земле ты одна украшаешь лицом!

Коль мною покорен, то докажи сперва:
Покорно отступись! — услышал я слова.
Воистину, тебе молюсь я упоенно,
И как же отвернусь от лика божества?

Коль о лике твоем утро речь заведет,
Станет повестью речь уже в лунный восход.
Коль похвастает ночь дружбой с локоном черным,
Поутру похвальба подтвержденье найдет!

Красой затмила ты Китая дочерей,
Жасмина нежного твое лицо нежней.
Вчера взглянула ты на шаха Вавилона
И все взяла: ферзя, ладьи, слонов, коней.

Кто письмо красноречья пером начертал,
Как алиф стан любимой притом начертал.
Начертал он однажды его для примера,
Ученик же стократно потом начертал.

Кудри милой от мускуса ночи темней,
А рубин ее губ всех дороже камней…
Я однажды сравнил ее стан с кипарисом,
Возгордился теперь кипарис до корней!

Кумир мой, вылепил тебя таким гончар,
Что пред тобой луна своих стыдится чар.
Другие к празднику себя пусть украшают,
Ты — праздник украшать собой имеешь дар.

Лик твой — день, с ним и локоны в дружбе всегда,
Роза — ты, а в шипах — разлученья беда.
Твои кудри — кольчуга, глаза — словно копья,
В гневе ты — как огонь, а в любви — как вода!

Лик твой прелестью чашу Джамшида затмил,
Я с тобою о райском блаженстве забыл.
Я следы твоих ног, как святыню, целую,
Ты прекрасней и чище ста тысяч светил.

Лицо твое — заря, а кудри — мрак ночей.
Фисташка сладких уст, миндаль живых очей.
Для сердца моего сам Бог избрал хозяйку:
Когда я без тебя — потерянный, ничей.

Лишь твоему лицу печальное сердце радо.
Кроме лица твоего — мне ничего не надо.
Образ свой вижу в тебе я, глядя в твои глаза,
Вижу в самом себе тебя я, моя отрада.

Лишь я вместе с тобой начинаю тужить,
Как на свете все вдруг мне готово служить.
Дай же ради тебя мне пожертвовать жизнью —
Без тебя ей дано пищей ястребов быть!

Локон — ночь, а лицо твое — утренний свет,
И в миндалинках глаз твоей власти секрет.
Знает Бог, — для души моей ты лишь услада,
Коль не вижу тебя — и услады мне нет!

Луноликая, бывшая ангелом мне,
Ныне стала подобна — увы! — сатане;
Лик, что чудным теплом грел холодной зимою,
Жаркой шубою стал для меня по весне.

Луноликой моей и Луны виден лик,
Я от вида двух лун головою поник.
Я увидел луну на земле и на небе,
И затмилась небесная в этот же миг!

Мне пальцы не извлечь из мускусных волос,
Рубины дивных уст слепят меня до слез.
С минуты, как тебя сравнил я с кипарисом,
Тот стройный кипарис от гордости подрос.

На колючке любой, что на склонах растет,
Кровь влюбленных бродяг любопытный найдет.
Где б ни встретили мы розоликих красавиц,
Все они по душе… Что душа изберет?

На мир — пристанище немногих наших дней —
Я долго устремлял пытливый взор очей.
И что ж? Твое лицо светлей, чем светлый месяц;
Чем стройный кипарис, твой чудный стан прямей.

На что мне их уста? Твою бы ножку мне
Разок поцеловать, и счастлив я вполне.
Ах, ручка!.. И мечтой ошеломлен весь день я.
Ах, ножка!.. И всю ночь ловлю тебя во сне.

Найду твои уста — и рядом обнаружу
Ту чудо-родинку, что так смутила душу.
Неужто до того окружность уст мала,
Что центр окружности был вытеснен наружу?!

Не лик твой — белизна жасминов майских въявь,
Не локон — аромат краев китайских въявь,
Не зубы — жемчуга в рубинах райских въявь!..
Вон у дверей — не я ль? — кто ищет ласки въявь.

Не сраженных тобой наповал в мире нет,
Кто бы разум при том не терял, в мире нет.
И, хоть ты ни к кому не питаешь пристрастья,
Кто любви бы твоей не желал, в мире нет.

Не устану в неверном театре теней
Совершенства искать до конца своих дней.
Утверждаю: лицо твое — солнца светлее,
Утверждаю: твой стан — кипариса стройней.

Нет хором для души, кроме этих кудрей,
Нет для сердца михраба без этих бровей.
В твоем лике души моей видится облик,
Нет зеркал для души без улыбки твоей!

О кумир! Дружбу ты почему прервала?
Где же верность твоя в это время была?
Я хотел за шальвары твои ухватиться —
Ты рубашку терпенья мою порвала!

О кумир! Я подобных тебе не встречал.
Я до встречи с тобой горевал и скучал,
Дай мне полную чарку и выпей со мною,
Пока чарок из нас не наделал гончар!

О, если б, захватив с собой стихов диван,
Да в кувшине вина и сунув хлеб в карман,
Мне провести с тобой денек среди развалин, —
Мне позавидовать бы мог любой султан.

О, милое дитя, ты робостью пленишь,
Но лучше, коль со мной робеть повременишь:
Глаза ли влажные мне рукавом осушишь,
Сухие губы ли устами увлажнишь.

Огонь моей души! Судьбой гонимый прочь,
Неужто я сумел преграды превозмочь?
Теперь — умри, свеча! Теперь — луна, исчезни!
Озарена тобой сегодняшняя ночь.

От чела твоего — белых роз аромат,
Твои волосы мускуса запах хранят.
Из рубиновых уст блещут райские перлы,
У дверей твоих страх и смятенье царят.

Очами тюркскими меня, видать, поймала,
А может, как силок раскинув прядь, поймала.
Ей мало этого: то выпустит из рук,
То вновь охотится. Смотри, опять поймала!

Пленит вас дивный стан; и, ослепясь, готовы
Фисташкой, сахаром назвать ее лицо вы.
В витках кудрей, в игре ресниц, в касанье кос
Кому — петля, кому — копье, кому — оковы.

Подробно оглядеть спешу привал земной,
Ищу сравнения, упущенного мной:
Довольно называть луной твой облик светлый
И с кипарисами равнять твой стан прямой.

Приходи, ведь душевный покой — это ты!
Ты пришла! И не кто-то другой — это ты!
И не ради души — ради нашего Бога
Дай увериться, тронуть рукой — это ты!

Просторный Хаверан колючками богат,
Повсюду каждый шип царапнуть ногу рад.
Так ловит и меня любой лукавый взгляд:
Шипы — на всех путях, цепляют — все подряд!

Прошлась ты по душе, как благодать. Ты кто?
И, сам не свой, прошу: пройди опять! Ты кто?
Ах, ради бога… Нет, скорее, ради сердца,
Присядь со мной, а я начну гадать: Ты кто?

Разве муки любви могут радость мне дать?
Разве сердце способно советам внимать?
Сердце пленником стало кудрей твоих черных
Разве плен заставляет в безумство впадать?

Разлукой сил лишишь, больным и стану я.
Надеждой опьянишь, хмельным и стану я.
Тебе ли спрашивать, каким предстану я?
О ком ты грезила, таким и стану я.

Родник живительный сокрыт в бутоне губ твоих,
Чужая чаша пусть вовек не тронет губ твоих…
Кувшин, что след от них хранит, я осушу до дна.
Вино все может заменить… Все, кроме губ твоих!

С влажной розы ты, сбросив стыдливый покров,
Принесла мне сумятицу в виде даров.
С волосок твоя талия! Лик покажи мне!
Я расплавлен как воск и к страданьям готов!

С тобой, забавница, да с лютнею твоею,
Когда от соловьев слегка осоловею,
Когда вином и кровь, и нервы отогрею,
Не нужно и гроша мне от Хотама Тея!

С тобою позабыл о смертной боли я.
К чему других искать, лицо твое любя?
В тебя взглянув, себя я познаю, себя;
В себя взглянув, тебя я узнаю, тебя!

Сахар ты, если б мог он улыбкой сиять,
Кипарис ты, коль мог бы он гордо ступать,
Ты — луна, если б в небе луна говорила,
Ты — свеча, если б та так умела пленять!

Свою любимую — которой равных нет,
Которая во тьму собою вносит свет, —
Чтоб дивной красоте владыки поклонялись,
Пером смиреннейшим живописал поэт.

Сказал я: «Мне с тобой светло, как при луне».
Был жаркий поцелуй ответом в тишине.
«Признайся…» — говорю. «Но в чем?» — «Ты не изменишь?» —
«Сегодня ж изменю!» И тут — смолчать бы мне!..

Сколько сахара спрятано в сладких устах,
Россыпь перлов прекрасна в рубинах-губах —
Одаряешь ты ищущих амбры китайской
Амброй в локонах черных и их завитках!

Солнце ль — щеки — не знаю — иль это луна,
Губы — мед ли — не знаю — иль сладость вина,
Кипарис ли — не знаю — иль облик подруги,
Человек или пери — не знаю — она…

Сплетенье локонов. Желанней сети — нет.
Как свод мечети, бровь. Другой мечети — нет.
В лицо твое душа никак не наглядится:
Других зеркал душе нигде на свете нет!

Стан ее — кипарис, а лицо — лик луны,
Будто сахар уста — и свежи и нежны.
Завитки у кудрей и ресницы любимой
Как кольчуга и копья, — но мне не страшны!

Стать ласковой со мной старается — никак,
Смирить свой нрав крутой старается — никак.
Представьте: кипарис, прямой как восклицанье,
Согнуться запятой старается — никак!

Столь редкостный нарцисс любить никто не прочь,
Красу китайских див забыть с такой не прочь!..
Лишь подмигнула ты владыке Вавилона,
С доски — его ладьи, и ферзь, и кони — прочь!

Твое лицо — луна, которой не скудеть
Прекрасна без прикрас — и прежде ты, и впредь.
Согласный умереть, охотно жизнь оставлю,
Чтоб у дверей твоих навеки замереть.

Твои брови, что склонны сердца похищать,
Приучили глаза твои стрелы метать.
Над глазами они, красоту охраняя,
Потому не дано им глаза увидать.

Твоих локонов россыпь, так нежно маня,
Похищает меня до рождения дня.
Закрути их потуже, не дай разметаться,
Чтоб они не похитили снова меня!

Твоих тюркских очей взмахи век так легки!
Ты — свеча, а весь мир — лишь твои мотыльки.
Мы в тебя влюблены, потому и безумны,
Ты — дом наших сердец и бальзам от тоски.

Твой локон — как вьюнок. Вьюнками — страсть во мне.
Глаза твои — нарцисс. Нарциссы в каждом сне.
Твои рубины — хмель. Хмелит питье любое.
Лицо твое — огонь. Огонь — в моем вине.

Ты вошла — будто краской кто розу облил —
Вся зарделась, раскрылась без воли, без сил.
Почему кипарис пред тобой не склонился?
Он бы дорого этот поклон оплатил!

Ты, чей облик свежее пшеничных полей,
Ты михраба из райского храма милей!
Тебя мать при рожденье омыла амброю,
Подмешав в аромат капли крови моей!

У тюльпана ты цвет свой пурпурный взяла,
Тебе лилия юности суть отдала.
Была роза, она на тебя походила —
Передав тебе жизнь, она робко ушла.

Уж так язвителен, уж так насмешлив взгляд!
Но брови все равно ко мне благоволят.
Конечно же сошлюсь на то, что брови — выше:
«Глазами гонишь прочь? Но брови не велят!»

Услада милых уст, рубинами гори,
Сокровищнице пусть завидуют цари!
Себе я заведу залог благоуханный:
Во славу нежных чувств хоть локон подари!

Услада сердца! Чьи волшебные персты
Ваяли дивный лик небесной красоты?
Красавицы к пирам подкрашивают лица,
Своим лицом и так пиры украсишь ты!

Утро, сад и любители роз и вина,
Музыканта прекрасного лютня слышна,
Ароматы, друзья, птиц волшебное пенье —
Ты приди! В этом рае лишь ты нам нужна!

Хоть нарциссы-глаза ищут повод для смут,
В дугах черных бровей смех и радость живут.
Эти дуги, что выше прекрасных нарциссов,
Будто речь о своем верховенстве ведут!

Художник твой взял краски у розы полевой.
У идолов Китая — весь нежный облик твой.
Шах Вавилона, встретив вчера твой нежный взор,
Стал шахматной фигурой и в плен был взят тобой.

Черный локон чернее, чем мускусный цвет,
С лалом губ твоих дружит души твоей свет.
Стан твой тонкий сравнил я вчера с кипарисом —
Кипарис возгордился на тысячу лет!

Чтоб возжечь к тебе страсть, нам лишь искра нужна,
Опьяняет тобой в песне нота одна.
Чтоб убить нас, не нужны из глаз твоих стрелы,
Нам довольно хлыста, — если смерть суждена.

Шиповник алый нежен? Ты — нежней.
Китайский идол пышен? Ты — пышней.
Слаб шахматный король пред королевой?
Но я, глупец, перед тобой слабей!

Эта родинка, мук моих горьких исток,
Заняла навсегда ее губ уголок!
Бог, создавший для нас ее крошечный ротик,
Это зернышко жить возле круга обрек!

Я лунной ночью ждал свидания с Луной,
Гляжу, идет она. О, сердце, что со мной?
Глаза к земной Луне, потом к луне небесной…
Небесная луна померкла пред земной.

Я сказал: «Твои локоны многих сумели сгубить».
И ответ: «Согласись, если любишь, не жить!»
Я сказал: «Не вкусить мне плода от любимого стана!»
И ответ: «Кто плоды кипариса сумел бы вкусить?»

Омар Хайям — Рубаи Омара Хайяма о смерти

Омар Хайям о смерти

В глуби небес — бокал, невидимый для глаз;
Он уготован там для каждого из нас.
Поэтому, мой друг, к его краям устами
Прильни безропотно, когда придёт твой час.

В загадки вечности никто не посвящён,
Никто не преступил невидимый заслон.
Бессилен ученик, бессилен и учитель:
От смертной матери любой из нас рождён.

В одной руке цветы, в другой — бокал бессменный,
Пируй с возлюбленной, забыв о всей вселенной,
Покуда смерти смерч вдруг не сорвёт с тебя,
Как с розы лепестки, сорочку жизни бренной.

В прах и пыль превратились цари, короли
Все, кто спрятан в бездонное лоно земли,
Видно, очень хмельным их вином опоили,
Чтоб до Судного дня они встать не смогли.

Вижу смутную землю — обитель скорбей,
Вижу смертных, спешащих к могиле своей,
Вижу славных царей, луноликих красавиц,
Отблиставших и ставших добычей червей.

Водой небытия зародыш мой вспоён,
Огнем страдания мой мрачный дух зажжён;
Как ветер, я несусь из края в край вселенной
И горсточкой земли окончу жизни сон.

Вплоть до Сатурна я обрыскал божий свет.
На все загадки в нём сумел найти ответ,
Сумел преодолеть все узы и преграды,
Лишь узел твой, о смерть, мной не распутан, нет!

Все те, что некогда, шумя, сюда пришли
И обезумели от радостей земли, —
Пригубили вина, потом умолкли сразу
И в лоно вечного забвения легли.

Где вы, друзья! Где вольный ваш припев?
Ещё вчера, за столик наш присев,
Беспечные, вы бражничали с нами…
И прилегли, от жизни охмелев!

Даже самые светлые в мире умы
Не смогли разогнать окружающей тьмы.
Рассказали нам несколько сказочек на ночь —
И отправились мудрые, спать, как и мы.

Двести лет проживёшь — или тысячу лет
Всё равно попадёшь муравьям на обед.
В шёлк одет или в жалкие тряпки одет,
Падишах или пьяница — разницы нет!

Друг, в нищете своей отдай себе отчёт!
Ты в мир ни с чем пришёл, могила всё возьмёт.
«Не пью я, ибо смерть близка», — мне говоришь ты;
Но пей ты иль не пей — она в свой час придёт.

Друг, не тужи о том, чего уж нет,
Нам светит дня сегодняшнего свет.
Всем завтра предстоит нам путь безвестный
Вослед ушедшим за семь тысяч лет.

Египет, Рим, Китай держи ты под пятой,
Владыкой мира будь, — удел конечный твой
Ничем от моего не будет отличаться:
Три локтя савана и пядь земли сырой.

Если все государства, вблизи и вдали,
Лягут, мной покорённые, в прахе, в пыли —
От того я, владыка, не стану бессмертным.
Мой удел невелик: три аршина земли.

Жизнь уходит из рук, надвигается мгла,
Смерть терзает сердца и кромсает тела,
Возвратившихся нет из загробного мира,
У кого бы мне справиться: как там дела?

И того, кто умён, и того, кто красив,
Небо в землю упрячет, под корень скосив.
Горе нам! Мы истлеем без пользы, без цели.
Станем бывшими мы, бытия не вкусив.

Из допущенных в рай и повергнутых в ад
Никогда и никто не вернулся назад.
Грешен ты или свят, беден или богат —
Уходя, не надейся и ты на возврат.

Как там в мире ином? — я спросил старика,
Утешаясь вином в уголке погребка.
Пей! — ответил. — Дорога туда далека.
Из ушедших никто не вернулся пока.

Когда б ты жизнь постиг, тогда б из темноты
И смерть открыла бы тебе свои черты.
Теперь ты сам в себе, а нечего не знаешь, —
Что ж будешь знать, когда себя покинешь ты?

Когда вселенную настигнет день конечный,
И рухнут небеса, и Путь померкнет Млечный,
Я, за полу схватив создателя, спрошу:
«За что же ты меня убил, владыка вечный?»

Когда голову я под забором сложу,
В лапы смерти, как птица в ощип, угожу —
Завещаю: кувшин из меня изготовьте,
Приобщите меня к своему кутежу!

Ты прости Меня Бог, что на Тебя я жалуюсь!
Смерти я не страшусь, на судьбу не ропщу,
Утешение в надежде на рай не ищу,
Душу вечную, данную мне ненадолго.
Я без жалоб в положенный срок возвращу.

Когда от жизненных освобожусь я пут
И люди образ мой забвенью предадут,
О, если бы тогда — сказать ли вам? — для пьяниц
Из праха моего был вылеплен сосуд!

Когда последний вздох испустим мы с тобой,
По кирпичу на прах положат мой и твой.
А сколько кирпичей насушат надмогильных
Из праха нашего уж через год-другой!

Кого из нас не ждёт последний, Страшный суд,
Где мудрый приговор над ним произнесут?
Предстанем же в тот день, сверкая белизною:
Ведь будет осуждён весь темноликий люд.

Люди тлеют в могилах, ничем становясь.
Распадается атомов тесная связь.
Что же это за влага хмельная, которой
Опоила их жизнь и повергнула в грязь?

Мы – пешки, небо же – игрок.
То не мечта моя.
Исполнив всё, что предназначил рок,
На доске бытия,
Мы сходим тихо в тёмный гроб,
Покой там находя.

Мы из глины, — сказали мне губы кувшина, —
Но в нас билась кровь цветом ярче рубина…
Твой черёд впереди. Участь смертных едина.
Всё, что живо сейчас — завтра: пепел и глина.

Мы умираем раз и навсегда.
Страшна не смерть, а смертная страда.
Коль этот глины ком и капля крови
Исчезнут вдруг — не велика беда.

Нам с гуриями рай сулят на свете том
И чаши, полные пурпуровым вином.
Красавиц и вина бежать на свете этом
Разумно ль, если к ним мы всё равно придём?

Нас пичкают одной и той же песней:
Кто праведно живёт, тот праведным воскреснет.
А я всю жизнь с любимой и с вином,
Таким ведь и воскреснуть интересней!

Не одерживал смертный над небом побед.
Всех подряд пожирает земля-людоед.
Ты пока ещё цел? И бахвалишься этим?
Погоди: попадёшь муравьям на обед!

Не правда ль, странно? — сколько до сих пор
Ушло людей в неведомый простор,
И ни один оттуда не вернулся…
Всё б рассказал — и кончен был бы спор!

Не рыдай! Ибо нам не дано выбирать:
Плачь не плачь — а придётся и нам умирать,
Глиной ставшие мудрые головы наши
Завтра будет ногами гончар потирать.

Нет ни рая, ни ада, о сердце моё!
Из мрака возврата, о сердце моё!
И не надо надеяться, о сердце моё!
И бояться не надо, о сердце моё!

Никто не лицезрел ни рая, ни геенны;
Вернулся ль кто оттуда в мир наш тленный?
Но эти призраки бесплодные для нас
И страхов и надежд источник неизменный.

От земной глубины до далёких планет
Мирозданья загадкам нашёл я ответ.
Все узлы развязал, все оковы разрушил,
Узел смерти одной не распутал я, нет!

От страха смерти я, — поверьте мне, — далёк:
Страшнее жизни что мне приготовил рок?
Я душу получил на подержанье только
И возвращу её, когда наступит срок.

От стрел, что мечет смерть, нам не найти щита:
И с нищим, и с царём она равно крута.
Чтоб с наслажденьем жить, живи для наслажденья,
Всё прочее — поверь! — одна лишь суета.

Пей! Время пусть летит. Вернутся
На то же место звёзды… Наш же прах
Замазкой будет на стене. В стенах
Для смерти люди новые проснутся.

Пей, ибо скоро в прах ты будешь обращён.
Вез друга, без жены твой долгий будет сон.
Два слова на ухо сейчас тебе шепну я:
«Когда тюльпан увял, расцвесть не может он».

Плачь — не плачь, а придется и нам умереть.
Небольшое несчастье — однажды истлеть.
Горстка грязи и крови… Считай, что на свете
Нас и не было вовсе. О чем сожалеть?

Порою некто гордо мечет взгляды: «Это — я!»
Украсит золотом свои наряды: «Это — я!»
Но лишь пойдут на лад его делишки,
Внезапно смерть выходит из засады: «Это — я!»

Предстанет Смерть и скосит наяву,
Безмолвных дней увядшую траву…
Кувшин из праха моего слепите:
Я освежусь вином — и оживу.

Приход наш и уход загадочны, — их цели
Все мудрецы земли осмыслить не сумели,
Где круга этого начало, где конец,
Откуда мы пришли, куда уйдем отселе?

Пришел он, моего жизнекрушенья час,
Из темных волн, увы, я ничего не спас!
Джемшида кубок я, но миг — и он разбился;
Я факел радости, но миг — и он погас.

Пророки приходили к нам толпами,
И миру темному обещан ими свет.
Но все они с закрытыми глазами
Во тьму сошли один другому вслед.

Пусть сердце мир себе державой требует,
И вечной жизни с вечной славой требует.
А смерть наводит лук — и от него,
Всей жизни жертвою кровавой требует.

Разумно ль смерти мне страшиться? Только раз
Я ей взгляну в лицо, когда придет мой час.
И стоит ли жалеть, что я — кровавой слизи,
Костей и жил мешок — исчезну вдруг из глаз?

Сегодня ты богат, а завтра нищ.
Твой прах развеют ветры пепелищ,
Смешают с глиной, и она однажды
Пойдет на стены будущих жилищ.

Сейчас ты властвуешь, твой трон — высоко,
А нищий — в бедствии, в нужде жестокой.
Но скоро — там, за аркой смертных врат,
Тебя от нищего не отличат.

Смерти я не страшусь, на судьбу не ропщу.
Утешенья в надежде на рай не ищу,
Душу вечную, данную мне ненадолго,
Я без жалоб в положенный срок возвращу.

Снова туча на землю роняет слезу.
Трезвый, этого зрелища я не снесу.
Нынче мы, на траве развалясь, отдыхаем —
Завтра будем лежать под травою, внизу.

Те, в ком страсти волнуются, мысли кипят, —
Все на свете понять и изведать хотят.
Выпьют чашу до дна — и лишатся сознанья,
И в объятиях смерти без памяти спят.

Тот усердствует слишком, кричит: «Это — я!»
В кошельке золотишком бренчит: «Это — я!»
Но едва лишь успеет наладить делишки —
Смерть в окно к хвастунишке стучит: «Это — я!»

Ты день и ночь на мир глядишь корыстным взором,
Стяжаньем осквернил крылатые мечты!
Настанет Судный день, карающий позором!
Скажи, о страшном дне досель не мыслишь ты?

Подумай: миг придёт – и смерть исторгнет жадно
Последний слабый вздох из бледных уст твоих!
Приди в себя! Взгляни, как время беспощадно
Повергло в прах, смело вокруг тебя других!

Увидав черепки — не топчи черепка.
Берегись! Это бывших людей черепа.
Чаши лепят из них — а потом разбивают.
Помни, смертный: придет и твоя череда!

Ухожу, ибо в этой обители бед
Ничего постоянного, прочного нет.
Пусть смеется лишь тот уходящему вслед,
Кто прожить собирается тысячу лет.

Хоть сотню проживи, хоть десять сотен лет,
Придется все-таки покинуть этот свет,
Будь падишахом ты иль нищим на базаре, —
Цена тебе одна: для смерти санов нет.

Цветам н запахам владеть тобой доколе?
Доколь добру и злу твой ум терзать до боли:
Ты хоть Земземом будь, хоть юности ключом,
В прах должен ты уйти, покорен общей доле.

Часть людей обольщается жизнью земной,
Часть — в мечтах обращается к жизни иной.
Смерть — стена. И при жизни никто не узнает
Высшей истины, скрытой за этой стеной.

Чистый дух, заключенный в нечистый сосуд,
После смерти на небо тебя вознесут!
Там — ты дома, а здесь — ты в неволе у тела,
Ты стыдишься того, что находишься тут.

Что плоть твоя, Хайям? Шатер, где на ночевку,
Как странствующий шах, дух сделал остановку.
Он завтра на заре свой путь возобновит,
И смерти злой фарраш свернет шатра веревку.

Чтоб обмыть мое тело, вина принесите,
Изголовье могилы вином оросите.
Захотите найти меня в день воскресенья.
Труп мой в прахе питейного дома ищите.

Я на чужбине сердцем изнываю,
Бреду без цели, горестно взываю.
Мне счастья жизнь не принесла, прошла…
И где застигнет смерть меня — не знаю.

Я не тот, кого мысли о смерти гнетут,
Сомневаюсь, чтоб там было хуже чем тут.
Эту жизнь я вернуть своевременно должен,
Ну а там вместо времени — вечность дадут.

Я нигде преклонить головы не могу.
Верить в мир замогильный — увы! — не могу.
Верить в то, что, истлевши, восстану из праха
Хоть бы стеблем зеленой травы, — не могу.

Я познание сделал своим ремеслом,
Я знаком с высшей правдой и с низменным злом.
Все тугие узлы я распутал на свете,
Кроме смерти, завязанной мертвым узлом.

Я смерть готов без страха повстречать.
Не лучше ль будет там, чем здесь, — как знать?
Жизнь мне на срок дана. Верну охотно,
Когда пора наступит возвращать.

Российский тхэквондист посвятил победу на Олимпиаде умершей матери :: Олимпиада в Токио :: РБК Спорт

Мать Максима Храмцова скончалась полгода назад

Читайте нас в

Новости Новости

Фото: Максим Храмцов (Maja Hitij/Getty Images)

Российский тхэквондист Максим Храмцов посвятил свою победу на Олимпиаде в Токио памяти ушедшей из жизни матери. Его слова приводит ТАСС.

«Победу посвятил своей маме, которой полгода назад не стало. Я вспоминал ее сегодня перед каждым боем», — сказал Храмцов.

Храмцов в понедельник в финальном поединке победил Салеха Аль-Шарабати из Иордании. Это первое золото России в турнирах по тхэквондо на Олимпиадах. Ранее сообщалось, что почти весь турнир спортсмен провел со сломанной рукой.

23-летний Храмцов впервые в карьере выиграл медаль Олимпиады, при этом он побеждал на чемпионате мира (2017) и дважды становился лучшим на чемпионатах Европы (2018, 2021).

Сборная России занимает четвертое место в неофициальном командном зачете Игр в Токио (четыре золотых, пять серебряных и три бронзовых награды). Лидируют японцы (8–2–3), на втором месте американцы (7–3–4), на третьем — китайцы (6–5–7).

Следить за медалистами Олимпиады онлайн — здесь.

Узнать о месте сборной России в общем зачете — здесь.

Автор

Иван Витченко

Омар Хайям — биография и за что Google посвятил ему дудл

Персидский философ и математик Омар Хайям родился на Северо-Востоке современного Ирана в провинции Хорасан вблизи города Нишапур в 1048 году в семье купца, также у него была сестра Аиша. Всю свою жизнь ученый составлял афоризмы о смысле жизни человека и его назначении. Сегодня Хайяму приписывают более 5 тысяч афоризмов, хотя исследователи его творчества отмечают, что их число намного меньше и составляет не более чем 66 стихов.

Читайте также: Смотрите также: 18 мая. Люди в истории

Прижизненные изображения Хайяма не сохранились, но, тем не менее, ему посвящено множество картин и памятников

Кроме того, с юного возраста, а именно с 8 лет, Омар Хайям глубоко начал изучать математику, астрономию и даже философию. В то же время известно, что в возрасте семи лет Омар пошел в медресе (средняя и высшая школа у мусульман Ближнего и Среднего Востока), быстро выучил наизусть весь Коран, а в пятнадцатилетнем возрасте уже начал готовить свой первый математический трактат.

Также он написал много работ по алгебре, геометрии и философии, участвовал в строительстве обсерватории дворца в Исфахане, центре государства Санджар. Хайям прославился и тем, что создал самый точный в мире календарь, который до сих пор официально используется в Иране. В отличие от других календарей, в календаре Хайяма приходится 8 високосных лет на 33 года, что точнее соответствует весеннему равноденствию. К примеру, в феврале здесь – 29 дней, а в високосные годы – 30.

Календарь Омара Хайяма

До конца жизни репутация Хайяма подверглась испытаниям общественным мнением. О нем начали говорить как про вольнодумца и вероотступника. Тогда он, в уже пожилом возрасте, отправился в свой последний хадж (паломничество в Исламе, связанное с достройкой Мекки и ее окрестностей и также Медины), вернувшись из которого продолжил участвовать в научных диспутах и преподавал в медресе для небольшой группы учеников.

Читайте также: Google посвятил свой дудл Дню матери

По легенде, умер Омар Хайям за чтением трудов Авиценны. Он спокойно отложил книгу, попросил «позвать чистых, чтобы составить завещание», поднялся и помолился. Согласно воспоминаниям великого исламского право- и хадисоведа, Аль-Бейхаки, когда Хайям окончил последнюю вечернюю молитву, он поклонился до земли и сказал, склонившись на колени: «Боже мой, ты знаешь, что я познал тебя по мере моей возможности. Прости меня, мое знание тебя – это мой путь к тебе». После этих слов ученый и мудрец умер.

Омар Хайям умер за чтением трудов Авиценны

По случаю дня рождения Омара Хайяма компания Google украсила соответствующим образом свой логотип – он вышит на персидском ковре. А когда в поиске жмешь на изображение, попадаешь на дудл – на ковре уже изображен Омар Хайям, который сидит под деревом и читает большую книгу. В одной руке он держит гроздь винограда, а другой рукой чертит в воздухе геометрические фигуры. Также рядом с фигурой ученого можно видеть нашу планету и солнце, над которыми пролетают две птицы.

По случаю 971-летия со дня рождения Омара Хайяма компания Google посвятила ему дудл

Дудл ко дню рождения Омара Хайяма могут видеть жители Канады, Перу, Чили, Аргентины, России, Исландии, Великобритании, Ирландии, Швеции, Украины, Болгарии, Турции, Туркменистана, Ирака, Марокко, Алжира, Ливии, Египта, Саудовской Аравии, Омана, Индии и Японии.

В каких странах можно увидеть дудл относительно Хайяма от Google

КАКИЕ ДУДЛЫ И КОМУ ПОСВЯЩАЛ GOOGLE:

Омар Хайям: биография, интересные факты

Фото: UGC

Гениальный Омар Хайям, биография которого изложена в статье, известен многими талантами. Самые важные достижения, была ли в жизни поэта любимая женщина, знал ли астролог дату своей смерти, каким он был человеком — обо всем узнаете из статьи.

Омар Хайям: биография персидского философа и поэта

До нашего времени дошло не так много информации о жизненном пути одного из самых знаменитых представителей Средневековья.

Известны стихи Омара Хайяма, весь мир повторяет рубаи Омара Хайяма. Жители всех стран восхищаются мудростью, которую открывают цитаты Омара Хайяма, поражаются точности астрологических расчетов. Узнайте, как становятся гениями.

Жизненный путь Омар Хайяма можно разделить на следующие этапы:

Рождение и учеба

Читайте также

Самый маленький человек в мире

Будущий философ родился 18 мая 1048 года в северной части Ирана, в городе Нишапур. В 2019-м ко дню его рождения профессионалы Google украсили свой логотип. Если в поиске нажать на изображение, попадете на дудл. На ковре сидит Омар Хайям и читает книгу. Рядом с фигурой мудреца можно увидеть нашу планету и солнце, над ними пролетают птицы.

О семье Хайяма известно немного. Отец был персидским ремесленником-палаточником. Сохранилась информация о младшей сестре Аише.

Для своего времени мальчик получил неплохое образование. Омар Хайям мудрость жизни первоначально постигал в двух медресе. По нашим меркам, это школы среднего и высшего уровня. По окончании получил специальность врача.

Читайте также

Стивен Хокинг: биография, личная жизнь, открытия ученого

Медицина не была любимым предметам будущего философа и астролога. Уже в 8 лет он попал под магическое влияние простых цифр, влюбился в математику.

Судьба не баловала Омара. Он рано, в 16 лет, остался сиротой. После смерти отца и матери Хайям продает дом, расстается с Нишапуром, уезжает в Самарканд.

Жизнь в Самарканде и Бухаре

Научный и культурный центр Востока встретил Хайяма благосклонно. Во время обучения парня заметили, и после нескольких блистательных выступлений на диспутах он был переведен в наставники.

Через четыре года самаркандский период жизни заканчивается, Хайям переезжает в Бухару.

Фото: 24smi.org: UGC

Выполняемая в книжном хранилище работа как нельзя лучше помогала совершенствоваться в науках. За 10 лет в Бухаре было написано четыре математических трактата. Предложенная теория решения алгебраических уравнений и комментарии к постулатам Евклида востребованы до настоящего времени.

Читайте также

Ибн Сина: биография и философия

Астроном и духовный наставник: жизнь в Исфахане

В Исфахан Омар попадает по приглашению сельджукского султана Мелик-шаха. Это был период безграничного доверия к астроному и возможности научного роста.

Поговаривают, что именно здесь ему предлагали, как духовному наставнику, бразды правления. Но в ответ получили мудрые слова Омара Хайяма о том, что он не справится, потому что не умеет запрещать и приказывать.

Жизнь в иракском городе Исфахане при дворе султана Мелик-шаха была наполнена богатством. Восточная роскошь, покровительство влиятельных особ и высокая должность руководителя одной из самых больших обсерваторий в мире помогли ему развиваться как математику и астроному.

К самым крупным научным открытиям относится разработка календаря, на 7 секунд в точности превосходящего действующий григорианский.

Читайте также

Абай Кунанбаев: биография и наследие

Омар составил звездный каталог, дошедший до нашего времени под именем «Маликшахских астрологических таблиц». Он закончил математические исследования постулатов Евклида, написал философские рассуждения о бытие.

Фото: resfeber.ru: UGC

Период процветания и обилия закончился со смертью покровителя. Так часто бывает — новый правитель отрицает старое и выбирает новых фаворитов. После предъявленных обвинений в вольнодумстве в 1092 году Хайям возвращается на родину в Нишапур.

Период отчуждения и духовного одиночества

В родном городе Омар Хайям прожил до смерти. Наиболее яркие впечатления остались от поездки в Мекку к мусульманским святыням. Дорога была длинной, с непродолжительной остановкой в Бухаре.

Украшением трудного, полного лишения и одиночества периода стали немногочисленные ученики и встречи с учеными. Они иногда специально приезжали для жарких научных диспутов.

Читайте также

«Алхимик»: краткое содержание и анализ произведения

Фото: collectionbooks.com.ua: UGC

Читайте также: Мудрые мысли о жизни: Омар Хайям

Омар Хайям: интересные факты

Известные факты из жизни Омара Хайяма настолько тесно переплетаются с домыслами и перетекают из одного влиятельного источника в другой, что трудно отыскать истину. Мы попытались собрать всю интересную информацию вместе.

Читайте самые любопытные факты об Омаре Хайяме:

Знаменитые рубаи

Несмотря на многогранные таланты Омара Хайяма, популярным его сделали рубаи. Заложенный в них глубокий смысл нашел отклик в душе современного человека.

Небольшие четверостишия легко запоминаются, но не относятся к великим поэтическим произведениям. Это не помешало Омару Хайяму стать наиболее цитируемым и известным персидским философом и поэтом.

Рубаи получили известность и стали доступны широкой публике в 1859 году после их перевода на английский, выполненного Фицджеральдом.

Читайте также

Аль-Фараби: биография ученого и философия

Фото: litres.ru: UGC

А был ли гений?

Омар Хайям — знаковая фигура XI века. Его таланты, многогранные знания распространяются на многие области.

Имея медицинское образование, он занимался исследованием трудов Авиценны. Гению покорилась математика, философия, астрология и даже кулинария.

Хайям создал авторскую методику решения 25 главных видов уравнений, заметил ныне очевидную связь геометрии и алгебры.

Признавая Бога, утверждал, что заведенный порядок подчиняется законам природы. Смелая для того времени мудрость в философских трудах была изложена тактично и иносказательно, зато по-мальчишески дерзко повторена в рубаи.

Его считают автором книги рецептов. Омар разработал астрологические таблицы по питанию для каждого знака зодиака. Хайям знал наизусть Коран.

Многогранные таланты вызвали сомнения в реальности существования такого человека. Возникло подозрение, что под одним именем скрывается плеяда разносторонне образованных и талантливых людей.

Читайте также

Билл Гейтс: биография, семья, отец, достижения

Чаще пресса рассматривает двух человек. Хайяма-поэта разделяют с Хайямом-математиком. Поводом для сомнений стал Хайям-полиглот. Его стихи написаны на популярном среди народа персидском языке, а для математических трудов был выбран язык науки — арабский.

Реальность существования Хайяма подтверждает биография: основные события жизни не подлежат сомнению.

Фото: insplash.com: UGC

Дата рождения

Дата рождения Омара Хайяма не дошла до наших дней. Для ее определения были выполнены точные расчеты по гороскопу. На основании анализа известной части биографии и жизненного пути философа определено, что он Телец, родился 18 мая 1048 года.

Правда о семье

О семье Омара Хайяма сохранилась скудная информация. Отец и мать умерли рано. Предполагается, что Омар Хайям родился в семье ремесленника. Основанием стала вторая часть имени — Хайям, слово переводится как ‘палатка’.

Читайте также

Джефф Безос: биография, состояние, жена, дети, развод

Насколько это предположение соответствует правде, ответить трудно. Но хорошее образование, а Хайям окончил несколько учебных заведений, доступно людям высших слоев. Этот факт позволяет утверждать, что семья будущего гения жила в достатке.

Была ли женщина?

В биографии ученого нет никакого упоминания о счастливой или, наоборот, несчастной первой любви, детях, роковой красавице. Остается только догадываться.

На помощь приходят рубаи Омара Хайяма о любви. Достаточно прочитать эти строки, чтобы понять, что ничто земное поэту не чуждо. В его жизни страсть была горячая, жаркая и пылкая. Чтобы убедиться, прочитайте эти цитаты:

«С той, чей стан — кипарис, а уста — словно лал,

В сад любви удались и наполни бокал».

Читайте также

Луиза Хей: биография, книги

«Страсть к неверной сразила меня как чума».

«Скорей приди, исполненная чар,

Развей печаль, вдохни сердечный жар!»

Страсти много, но привязанности, боязни расставания, клятв в любви, страданий нет. Ничего из того, что ведет к душевной привязанности, семейным отношениям.

Почему у философа не было жены?

Есть две догадки:

Боязнь подставить любимую по причине собственного обвинения в вольнодумстве и нелюбви со стороны власти имущих.
Как и все философы, Омар Хайям ждал единственную и совершенную любовь.

Омар Хайям — какой он человек?

Удивительно, но осталась информация о том, каким Омар Хайям был в быту. Как и все гении, — пренеприятная личность: скупой, резкий и несдержанный.

Читайте также

Шакира: биография, личная жизнь

Знал ли Омар Хайям дату своей смерти?

Трудно отыскать среди увлечений Хайяма главное. Бесспорно, что астрология занимает одно из важных мест. На практике это означает, что Омар создал столько таблиц и каталогов, что трудно сосчитать.

Для астролога звезды — это справочник, напоминающий современный интернет. Знал ли Омар Хайям дату своей смерти? Воспоминания ближайшего родственника помогают получить положительный ответ.

В свой последний день астролог не ел, не пил. Все время посвятил чтению «Книги исцеления» Авиценны. Остановился на разделе «Единое и множественное». Составил завещание, помолился, поклонился до земли. Последние слова были произнесены к Богу:

«Прости меня! Поскольку я познал Тебя, постольку я к Тебе приблизился».

Это было в 1131 году, 4 декабря.

Фото: pixabay.com: UGC

Омар Хайям прожил интересную и насыщенную событиями жизнь. Периоды роскоши и величия переплетаются с одиночеством и нищетой. Но всегда присутствовали наука, жажда знаний и желание поделиться ими с окружающими.

Читайте также: Цитаты Омара Хайяма о любви

Оригинал статьи: https://www.nur.kz/1744930-omar-hajam-biografia-interesnye-fakty.html

Мой сосед – «Омар Хайям». Память сердца

Биография Омара Хайяма — Факты, детство, жизнь и достижения персидского математика и поэта

Краткая информация

День рождения: 18 мая 1048 г.

Умер в возрасте: 83

Знак Солнца: Телец

Также известен как: Гияс ад-Дин Абу’л-Фатх Умар ибн Ибрагим аль-Нисабури аль-Хайями

Страна рождения: Иран (Исламская Республика)

Родился в: Нишапур, Хорасан, Иран

Известен как: математик

Цитаты Омара Хайяма Поэты

Семья:

отец: Ибрагим Хайям Найшапури

Умер: 4 декабря 1131 г.

место смерти: Нишапур, Хорасан, Иран

Дополнительные факты

Образование: персидская математика, персидская поэзия, персидская философия

Рекомендованные списки:

Рекомендуемые списки:

Кем был Омар Хайям?

Омар Хайям был чрезвычайно талантливым и известным персидским математиком, астрономом, философом и поэтом.Считается, что Омар принял имя «Хайям» в знак уважения к занятиям своего отца. Его деятельность как выдающегося математика и астронома привела к реформе древнего мусульманского календаря. Кроме того, приведенные им теоремы до сих пор применяются в математике. Несмотря на свои работы в области математики и астрономии, Хайям наиболее известен своими стихами. Он также известен как автор своего сборника катренов «Рубайят». Мало кто знает, что он заложил основы современной алгебры своей работой 1070 г. н.э. «Трактат о демонстрации проблем алгебры и балансировки».Он также внес вклад в развитие неевклидовой геометрии. Реформация персидского солнечного календаря была еще одним пером в его шляпе. Современный грузинский календарь частично основан на его работах. Кроме того, он также написал множество трактатов по истории, географии, минералогии, механике и музыке. Он также был великим учителем, поскольку преподавал математику и философию Авиценны в последние десятилетия своей жизни. Хотя он был поэтом, он никогда не публиковал написанные им рубаи. Обнаруженные после его смерти рубаи оставались заброшенными до тех пор, пока Эдвард Фицджеральд не перевел их на английский язык, спустя семь столетий после смерти Хайяма.

Кредит изображения

https://www.youtube.com/watch?v=fr0aEKkb1_s
(Королевское видео производство Нираджа Сингха)

Кредит изображения

https://www.youtube.com/watch?v=5rQoYznI0R4
(Бахман Насири)

Кредит изображения

Omar Khayyam

Кредит изображения

https://commons.wikimedia.org/wiki/File:Volto_Khayyam.png
(Аделаида Хэнском [Общественное достояние])

Кредит изображения

https://www.youtube.com/watch?v=KcOcXVbfdQE
(Невозможный рай)

Кредит изображения

https://commons.wikimedia.org/wiki/File:Omar_Khayyam2.JPG
(Первоначально загрузил Atilin из французской Википедии. [CC BY-SA 3.0 (http://creativecommons.org/licenses/by-sa/3.0) /)])

Предыдущий Следующий Рекомендованные списки:

Рекомендуемые списки:

Детство и ранняя жизнь

Омар Хайям родился Гияс ад-Дин Абул-Фатх Умар ибн Ибрагим аль-Нисабури аль-Хайями 18 мая 1048 года в Нишапуре, у подножия горы Биналуд на северо-востоке Ирана.Большой торговый пост, Нишапур служил столицей династии Сельджуков на момент его рождения.

Мало что известно о его семейном происхождении. Исходя из фамильного титула «Хайями», принято считать, что он родился в семье мусульманских мастеров-изготовителей палаток. Однако неизвестно, занимался ли его отец, Ибрагим Хайями, семейным ремеслом.

Хотя многие предполагают, что Ибрагим был изготовителем палаток, некоторые другие биографы считают, что он был признанным врачом. Однако несомненно, что он осознавал важность образования и был очень неортодоксальным с религиозной точки зрения.О матери Омара ничего не известно.

Омар Хайям получил среднее образование. Один из его учителей, зороастрийский математик по имени Бахманьяр бин Марцбан, обучал его естествознанию, философии и математике. Одновременно он изучал астрономию под руководством Хавджа аль-Анбари.

Он также изучал Священные Писания с Иманом Моваффаком из Найшапура. Именно здесь он подружился с Абу Али Хасаном ибн Али Туси, который позже был назначен визирем империи Сельджуков и стал известен как Низам-аль-Мульк.

Неизвестно, когда Хайям был отправлен в город Балх (современный северный Афганистан). Предполагается, что он был отправлен в Балх после завершения учебы в Нишапуре. В Балхе он учился у ученого по имени Шейх Мухаммад Мансури.

Читать ниже

Вам может понравиться

Рекомендованных списков:

В Самарканде

По словам некоторых биографов, после смерти отца Омар Хайям вернулся в Нишапур в 1066 году, чтобы уладить семейные дела.Через два года он уехал в Самарканд, центр стипендий, расположенный на территории современного Узбекистана.

Проехав три месяца, он добрался до Самарканда примерно в 1068 году. Там он связался с Абу Тахиром, известным юристом, который оказался старым другом его отца. Наблюдая за необычайным талантом Омара Хайяма в математике, Тахир нанял его в свой кабинет.

Работая под патронажем Тахира, Хайям написал в 1070 году «Трактат о демонстрации проблем алгебры и балансировки».В трактате он не только классифицировал различные типы кубических уравнений, но и представил их систематическое решение. Работа, в которой были заложены принципы современной алгебры, сделала его выдающимся математиком.

Хайям мог написать еще одну книгу до написания трактата. Однако его более ранние работы были утеряны. Из ссылок, найденных в его книге по алгебре, ученые пришли к выводу, что он обсуждал треугольник Паскаля и биномиальные коэффициенты в своей утерянной работе.

Рекомендованные списки:

Рекомендуемые списки:

В Исфахане

Через некоторое время после публикации договоров по алгебре Хайям переехал в Бухару, возможно, с назначением при королевском дворе. Пока он был там, Джалал ад-Дин Малик-Шах Салджуки стал императором сельджуков, а старый друг Хайяма Низам-уль-Мульк был назначен его визирем.

Возможно, в 1073 году Омар Хайям получил приглашение от Малик-шаха I с просьбой приехать в его столицу Исфахан, чтобы построить для него обсерваторию.Соответственно, он переехал в Исфахан, возможно, в 1074 году, чтобы возглавить группу ученых. Хайям получал необычайно высокую зарплату за проект.

В 1075 году Омар Хайям вместе с двумя другими учеными создал набор астрономических таблиц. Столы, названные «Аз-зидж аль-Маликшахи», были названы в честь их царского покровителя. К сожалению, большая часть работы, за исключением таблицы из 100 фиксированных звезд, сейчас утеряна.

По приказу императора он реформировал солнечный календарь, который использовался в Персии.После долгих вычислений он пришел к выводу, что в году было 365,24219858156 дней, и что через каждые 33 года было восемь високосных лет.

Продолжить чтение ниже

Календарь, названный «Малики» в честь императора, был введен 15 марта 1079 года и использовался в течение тысячи лет. Позже он был переименован в «Календарь Джалали». Григорианский календарь, который вошел в употребление через 500 лет, был основан на расчетах Хайяма.

Хайям оставался в Исфахане 18 лет, работая в разных сферах.Одной из его наиболее важных математических работ того периода была «Шарх ма ашкала мин мусадарат китаб Уклидис» («Объяснение трудностей постулатов Евклида»). Позже он был опубликован на английском языке как «О трудностях определений Евклида».

В этой работе, написанной в 1077 году, он попытался доказать параллельный постулат только с первыми четырьмя постулатами, исследуя прямоугольный четырехугольник. При этом он смог распознать результаты некоторой формы неевклидовой геометрии и бессознательно способствовал ее развитию.

Рекомендованных списков:

Последующие годы

До 1092 года Хайям был одним из влиятельных придворных при дворе султана Малик Шаха. Но ситуация изменилась в 1092 году, когда его покровитель умер, возможно, из-за отравления. В том же году был убит его друг и благодетель Низам аль-Мульк. После их смерти важные должности, казалось, ускользнули от Хайяма.

Чтобы восстановить свое положение, он написал книгу, в которой восхвалял бывших правителей как благородных людей, которые поддерживали общественные работы, науку и стипендию.Но это не помогло. К тому времени вдова Малик-шаха отвернулась от него.

В середине 1090-х годов Хайям совершил паломничество в хадж в Мекку. Завершив хадж, он вернулся в Нишапур, где занялся преподаванием как своей профессией, давая инструкции по философии и математике. Он также мог быть придворным астрологом в Нишапуре.

Одним из его учеников в то время был Хваджа Низами из Самарканда. Позже он писал, что часто беседовал со своим учителем Омаром Хайямом в саду.Он утверждал, что Хайям однажды сказал ему, что он поместит свою гробницу в определенном месте, чтобы северный ветер мог разбросать по ней розы.

Омар Хайям мог много путешествовать в этот период, посетив Балх в 1112–1113 годах. Позже, в 1118 году, он отправился в Марв, тогдашнюю столицу империи Сельджуков, после того, как был вызван третьим сыном Малик-шаха Санжаром, губернатором Хорасана. Здесь его попросили спрогнозировать погоду для охотничьих экспедиций.

Неизвестно, что с ним случилось после 1118 года.Из Марва он, возможно, вернулся в Нишапур, чтобы вести частную жизнь до своей смерти в 1131 году.

Продолжить чтение ниже

Рекомендованные списки:

Рекомендуемые списки:

Основные работы

Хотя Омар Хайям написал несколько новаторских работ по математике, он более популярен благодаря своим четырехстрочным стихам, известным как «рубай». За эти годы он написал тысячи таких стихов, но воздержался от их публикации. Эти стихи стали известны только после его смерти.

Изначально даже в Персии на них не обращали внимания. Мир обратил на них внимание в 1859 году, когда Эдвард Фицджеральд перевел и опубликовал 600 стихов как «Рубайят Омара Хайяма». Позже они были переведены на все основные языки; некоторые из оригинальных персидских и другие из работ Фицджеральда.

Фицджеральд не переводил стихи буквально, поскольку он впитал в них викторианский романтизм. Первоначально написанные как полные стихотворения, эти стихи также были переработаны Фицджеральдом, чтобы сформировать интеллектуальное единство и последовательность.Хотя с тех пор были опубликованы более точные переводы стихов, работа Фицджеральда остается самой популярной.

Личная жизнь и наследие

Хотя о личной жизни Омара Хайяма известно очень мало, обычно считается, что он был женат и имел двоих детей; сын и дочь.

Он был мусульманином-суфием, который почитал Пророка Мухаммеда. В своей философской работе «Аль-Рисала фил-вуджуд» («Трактат о бытии») он писал, что все сущее исходит от Бога.Его стихи также показывают, что он был вдумчивым человеком, обеспокоенным неопределенностью жизни и отношениями человека со своим создателем.

Омар Хайям умер 4 декабря 1131 года в Нишапуре и был похоронен на том же месте, которое он показал своему ученику Хваджах Низами из Самарканда. Мавзолей Омара Хайяма был реконструирован на этом месте Хушангом Сейхуном в 1963 году.

В 2009 году Иран передал в дар «Офису ООН» в Вене «Павильон персидских ученых». Статуя Хайяма является частью павильона.

В 1970 году лунный кратер, расположенный сразу за северо-западным краем Луны, на дальней стороне от Земли, был назван «Омар Хайям» в его честь.

Малая планета, открытая в 1980 году советским астрономом Людмилой Журавлёвой, была названа в его честь «3095 Омар Хайям».

Дом | omarkhayyamtheatre

«Театр стремится разбудить душу нежными штрихами искусства,

воспитать гения и залечить сердце »

АЛЕКСАНДР ПОПА

ПОДАРКИ

Праздник универсального гения

«Не смущайтесь, говоря о гении — гений — хозяин человека

Genius делает то, что должен — талант делает то, что может »

Роберт Булвер Литтон

«Суффолкский псалом» Эдварда Фицджеральда Один из величайших подарков Саффолка миру

«Your Golden Eastern Lay» Альфред, лорд Теннисон

Персидский летающий волшебный ковер из стихотворения…

Добро пожаловать

«Это звезды, которые поэты, как они могут

Изображение для нас, чтобы разбудить нас во сне,

Чтобы некоторые могли видеть сон, а некоторые, возможно, бодрствовали. «

Фрэнсис Энглхарт

‘FitzOmar’ от Fougasse

«Познай себя и в этом мгновении

Познай Другого и поэтому смотри

Восток и Запад

Невозможно разлучить навсегда «

Иоганн Вольфганг фон Гете

«Символизм — универсальный язык»

Сэр Эдвард Булвер Литтон

Где гений пробуждает гения…

Автор — актер — аудитория

Свет … полет … восторг

Исследуйте, испытайте и насладитесь одним из самых поучительных, увлекательных, захватывающих и удовлетворяющих стихотворений, когда-либо написанных в мире …

«Вкус — женское начало гения» E.F.G

Как Эдвард Фитцджеральд 1809–1883 из Вудбриджа в Саффолке, Великобритания, впитал в себя гений Платона, Вергилия, Гомера, Библии, Омара Хайя. 1048–1131 гг. Хафиз, Саади, Джами, Руми и особенно великолепный «Песнь птицы» Аттара. , Данте, Г.Герберт, Шекспир и Блейк Уильяма (владеющий редкой копией «Песней невинности», напечатанной самим У. Блейком) Джона Милтон, Драйден и Китс, Гете, Шелли, Бернс и др., Так что Божественный Свет пробудился к себе … собственный поэтический гений, сформировав уникальный и загадочный шедевр «Руба’йа’та Омара Хайя’ма

Спусковой механизм Света … эта работа подтверждает Универсальность Души среди Единства Духа или «Единства», как это видят все души, подчиненные Духу…. так же, как BBC One поделился этим и этим мудрым, забавным, но сложным стихотворением — наша универсальная история с момента публикации в 1859 году разошлась миллионными тиражами по всему миру.

ПОЧЕМУ он нашел такой отклик и продолжает это делать? простой ответ — идентичность — свет притягивает свет, так что подобное привлекает подобное, таким образом, гений пробуждает гения … активируя врожденные универсальные первые принципы гармонии, истины и красоты в наших душах, таким образом интуитивно объединяя всех нас на всех уровнях нашего существа, через время страны, веры и измерения говорят с нами, где бы мы ни находились, поднимая нас все выше и глубже в более широкую картину Божественного Единства.Вечная духовная классика, классифицированная Т.С.Элиотом, также вдохновляет его на его собственное поэтическое призвание — это самоочевидно для некоторых, но не для других, поэтому необходимо не только спокойно читать ее, медитировать над ней, читать книги о и вокруг это, но также и слушать — слышать, как это читают / делятся в общественной ситуации, фокусируя, поднимая наше понимание от буквального, через аллегорическое и символическое к моральному — оттуда к Мистическому.

Послушайте его внутреннюю динамику тезиса, антитезиса и синтеза, говорящую нам о Великом Круге дня, года…. жизнь всего творения и тому подобное воспламенит ваше воображение, утоляя нашу общую жажду Бесконечного «Рая теперь» Осознание Реальности «Я буду удовлетворен, когда проснусь в твоем подобии»

Псалом 17 v15

«ВСЕ МИСТИКИ ПРИНИМАЮТСЯ ИЗ ОДНОЙ СТРАНЫ И ГОВОРЮТ НА ОДНОМ ЯЗЫКЕ» Уильям Блейк

«Свет на свет» «Этот свет есть любовь»

Коран 24:35 Мать Джулиан Норвичская

«ОДИН РАВНЫЙ СВЕТ»

Джон Донн

«Когда… Божественный Свет проникает в душу, она соединяется с Богом, как Свет со Светом. Тот, кто входит в землю души, больше не заботится ни о прошлом, ни о будущем. Они осведомлены только о настоящем моменте, который один пронизан Божественным Светом … где время касается Вечности »

Мейстер Экхарт

«Есть ОДИН Свет, который сияет за пределами всего…

Это свет, сияющий в нашем сердце »

Чандогья Упанишада

Эдвард Фицджеральд

«Высокое мышление — простая жизнь»

Девиз старого Фитца

Краткая жизнь Эдварда Фицджеральда (1809-1883)

Эдварда Фитцджеральда сейчас помнят только за одно: он перевел «Рубайят Омара Хайяма», вероятно, самый продаваемый — и, следовательно, самый популярный? — стихотворение на английском языке.Но, на мой взгляд, его жизнь интереснее его стихов. Он был богатым человеком, которому никогда не приходилось работать (никогда не работал), но в его жизни есть что-то настолько напоминающее сельскую викторианскую Англию, что его полную биографию следует прочитать всем, кто интересуется этой темой. Здесь я держал близко к книге А.С. Бенсона 1905 года о нем, потому что он, я думаю, был близок к Фитцджеральду и имел самое ясное представление о нем.

Эдвард Фицджеральд родился Эдвард Перселл в 1809 году в Саффолке.Его родители были двоюродными братьями. Оба были англо-ирландцами. Джон Перселл был потомком Оливера Кромвеля; его жена графов Килдэра. В 1818 году она стала богаче из двоих благодаря наследству, после которого Перселл изменил все их имена на ее. (Эдварду это никогда не нравилось.) Вместе они владели поместьями в Ланкашире, Саффолке, Сассексе, Нортгемптоншире и Ирландии. У них было восемь детей. Эдвард был седьмым.

Джон Фицджеральд (урожденный Перселл) был членом парламента от Сифорда в Сассексе.Похоже, он был немного беспомощным и в конце концов погубил себя из-за собственной глупости. Его жена, по словам Бенсона, была великолепной и величественной, с надменным лицом, орлиным носом и тонким ртом. Она была таким светочем в лондонском обществе, что редко видела своих детей, поскольку они росли в особняке Якоба в поместье Фитцджеральд недалеко от Вудбриджа в Саффолке. Более поздние писатели винят его детское несчастье — порку, отсутствие его холодной властной матери — а также его веселость (в то время, когда ее приходилось отрицать или скрывать) в его более поздней эксцентричности.Бенсон, викторианец и тоже гей, был не согласен — вернее, ему и в голову не приходило. Он все списал на темперамент. Он утверждает, что его детство было счастливым, полным происшествий и приключений. Мальчик знал Париж, любил море, театр, книги и сельскую местность, огромные участки которой принадлежали его семье. Он всю жизнь коллекционировал друзей. Он делал их рано и поздно на протяжении всей своей жизни. «Я праздный парень, — сказал он о себе много лет спустя, — очень женственного настроения; и, я думаю, моя дружба больше похожа на любовь.«

Он начал заводить друзей в детстве в Вудбридже на реке Дебен. Майор Мур был толстым старым индийским военнослужащим в белой шляпе на несколько размеров больше, с тростью, вырезанной из древесины HMS Royal George. Он был всегда доступен для прогулок с мальчиком. Они разделяли восторг от саффолкского диалекта. Майор также собирал восточных богов. Сквайр Дженни, невысокий, веселый с большими ушами, был вполне обычным чудаком викторианской эпохи, который позволял снегу влетать в его всегда открытые окна, чтобы он стекал кучками по его полу без коврового покрытия.Его сестра скупо вела дом.

В 1818 году его больше не звали Перселл, его отправили в гимназию короля Эдуарда VI в Бери-Сент-Эдмундс. Джеймс Спеддинг, который позже редактировал произведения Бэкона, был там. Они остались друзьями на всю жизнь. В 1826 году он поступил в Тринити-колледж в Кембридже. Теккерей был там. Ближе к концу своей жизни Теккерей сказал, что Фитцджеральд был его самым старым и лучшим другом — несмотря на то, что он был крайним экстравертом (который, в конце концов, мог писать только в общественных местах), в то время как Фитцджеральд был полной противоположностью.Год или два спустя Фитцджеральд познакомился с тремя мальчиками Теннисона. На вопрос, когда он приближался к своему концу, кто был другом, которого он любил больше всего, Альфред Теннисон ответил: «Ну, конечно, старый Фитц».

В университете он осел на всю свою жизнь дилетантом, возился, баловался, собирал и откладывал классику, акварели, музыку, поэзию без какой-либо системы или цели. Он уже был неопрятным, растрепанным и плохо одетым. Когда его мать позвонила (в карете и четверых), у него не было ботинок, чтобы встретиться с ней.Он, конечно, был обеспечен (Карлайл утверждал, что в то время давал Теннисону по крайней мере триста фунтов в год). После того, как он получил ученую степень, он начал дрейфующую жизнь; вечеринки, свидания, путешествия, завтраки, театр. Он был в Париже с Теккереем, которого там не должно было быть, и солгал об этом.

Две новые дружбы в это время должны были принести ему боль и неприятности в дальнейшем. Уильям Браун был жителем Бедфордшира и, как и друг Хаусмана Мозес Джексон, увлекался верховой ездой, стрельбой и рыбалкой.Бернард Бартон работал в банке в Вудбридже; он был квакером, поэт и коллекционер произведений искусства (у него было два котмана). Как друг Лэмба и Саути он был старше Фитцджеральда, который был примерно того же возраста, что и его дочь Люси, что послужило причиной будущих проблем. В 1835 году он и Теннисон присоединились к Спеддингу в доме его родителей в Бассентуэйте в Озерном крае. Он говорит нам, что Теннисон был слишком угрюм, чтобы навещать Вордсворта в соседнем Грасмере. (Брат Вордсворта, Кристофер, был магистром Троицы.)

Затем, в 1837 году, Фитцджеральд навсегда закрепился в Саффолке, где его отец недавно купил парк Боулдж на берегу реки Дебен.Фитцджеральд снял на этом участке двухкомнатный домик. У него был бюст Шекспира, собака, кошка, Красавчик Боб (попугай) и два слуги: старый солдат, служивший в Ватерлоо, и его жена, нюхающая табак. Все это и бочка пива. Место было в беспорядке, он был небрит и неряшлив. «Что будет с ним в этом мире?» — спросил Спеддинг.

Побережье Саффолка плоское, а река Дебен приливает до Вудбриджа, хотя это примерно в десяти милях от моря. (Название больше связано с Воденом, чем с деревом) В шестнадцатом и семнадцатом веках это был морской порт, где строили корабли.Во времена королевы Виктории это был затон, который посещали, возможно, баржи Темзы и рыскания с грузами зерна для приливной мельницы. В 1859 году к городу пришла железная дорога, но до сих пор добраться до нее не так-то просто.

Джордж Крэбб был поэтом этого побережья восемнадцатого века, а его сын, которого также звали Джордж, был викарием Бредфилда. Он был еще одним чудаком. «Благородный, опрометчивый … склонный к внезапным и сильным эмоциям», — говорит о нем Бенсон. Его дочери опустошили его карманы, прежде чем выпустить его из дома, чтобы он не отдал все свои деньги.Он быстро стал еще одним хорошим другом. Говорят, хотя это кажется маловероятным, что Фитцджеральд сделал предложение старшей дочери. Если он это сделал, она сказала нет, хотя она была с ним, когда он умер в 1883 году в доме ее отца. Однако до этого оставалось почти сорок лет. Тем временем он продолжал ежегодный летний дрейф в течение следующих десяти лет (на протяжении всей его жизни наблюдается закономерность, состоящая из десяти лет). Большую часть лета он проводил с Брауном в Бедфордшире. Однажды он посетил Дублин с ним, чтобы увидеть своих кузенов Перселла и познакомиться с писательницей Марией Эджворт (в Эджворттауне), чьего брата он знал в Кембридже.Однажды в Лондоне он прокатился с Диккенсом, Теккерием и Теннисоном; все четыре в одном вагоне.

В 1842 году он встретил Карлайла. Карлайл недавно был с доктором Арнольдом на поле битвы Гражданской войны в Насби в Нортгемптоншире, изучая свою книгу «Кромвель». Кромвель, конечно, был одним из предков Фитцджеральда, и, как оказалось, отцу Фитцджеральда принадлежало поместье, в котором в 1645 году произошла битва. Он воздвиг обелиск, чтобы отметить место ожесточенных боев. К сожалению, это было не в том месте, и Карлайл и Арнольд были взволнованы воздушным пространством, через которое никогда не проехали ни Айронсайд Кромвеля, ни Кавалеры принца Руперта.Фитцджеральд оказал им услугу, указав настоящее место, даже раскопав кости павших мушкетеров и копейщиков. «В перерывах между задачами, — пишет Бенсон, — он читал« Георгию »и смотрел, как лошади с лязгом тащатся к жатвам, поднимаясь по переулкам с их богато переплетенными гобеленами из смородины и вяжущего».

Примерно в это же время Фицджеральд, пожизненный агностик, ближе всего подошел к принятию христианства. Его старший брат, Джон, чья эксцентричность граничила с безумием, был ревностным евангелистом, который грозил деревенским жителям вечным ужасом.Его друг, преподобный Мэтьюз Бедфордский, был мощным проповедником возрождения адского огня. Подобно Уэсли, как и Беньяну, он проповедовал на открытом воздухе, трубя в трубу, чтобы привлечь толпу. Иногда он крестил новообращенных в озере, которое питало канал около Насеби. «Его проповеди, — признался Фитцджеральд, — потрясли мою душу». Но эффект длился недолго.

Новая дружба в 1846 году с человеком, который познакомил его с персидским языком и Омаром Хайямом, имела более длительный эффект. Эдвард Коуэлл был двадцатилетним сыном торговца кукурузой из Ипсвича.Бенсон говорит, что он был застенчивым, забавным, скромным, простым и глубоко религиозным. Он женился на пожилой женщине с личным достатком. Он говорил на испанском, санскрите и фарси (или персидском, как его тогда чаще называли). Фитцджеральд посетил Коуэллов в Ипсвиче, где они сидели в саду (с его деревом-головоломкой обезьяны и тропинкой, ведущей к мельнице) и читали испанский, персидский и греческий языки. Миссис Коуэлл писала стихи, Фитцджеральд их критиковал. Когда он переехал в Оксфорд, Коуэлл наткнулся на рукопись стихов Омара Хайяма на бодлеанском языке, написанную пурпурно-черными чернилами на желтой бумаге, присыпанной золотом.Он дал Фицджеральду расшифровку стенограммы. Вся его слава должна была быть связана с этим стихотворением, но, как правило, он ничего не делал с ним в течение следующих десяти лет. Бенсон, на самом деле, предполагает, что только травмы 1850-х годов — худшего эмоционального десятилетия Фитцджеральда — заставили его вообще писать. Его библиография краткая; Всего десять работ (не считая переизданий и исправлений), шесть из которых вышли в период с 1849 по 1859 год. Стихи и письма Бернарда Бартона были опубликованы в 1849 году. Евфренор (его единственная оригинальная работа; платонический диалог между студентами Кембриджа, известный в своем роде) день только для его пурпурного окончания) вышел в 1851 году.Полоний: собрание мудрых пил и современных примеров (на самом деле отрывки из таких писателей, как Бэкон, Ньюман и Карлайл) 1852 г. Шесть испанских пьес Кальдерона, 1853 г. Саламан и Абсал Джами (в том числе также был включен Птичий парламент Аттара) с персидского, 1856 г. И, прежде всего, Рубаи Омара Хайяма, также из персидского, 1859 года.

Незадолго до смерти Бартона, в 1849 году, Фитцджеральд пообещал позаботиться о своей дочери Люси. Люси посчитала это замужеством. Фитцджеральд не сделал этого, но, как всегда, застенчивый, не стал ясно говорить об этом.Как обычно, он отложил решение, в данном случае на шесть лет. Между тем, его отец копал уголь в своем поместье в Ланкашире в 1851 году, когда его собственное разорение и разорение сквайра Дженни, вложившего в него деньги. Оба старика умерли через несколько месяцев. Древние леса сквайра были вырублены, чтобы расплатиться с долгами. Пособие Фитцджеральду прекратилось, но потому, что его мать всегда была богаче из двух родителей. это не повлияло на него слишком сильно. Возможно, временное падение доходов побудило его согласиться жениться на Люси, потому что он не мог позволить себе платить пособие.Однако до свадьбы оставалось еще пять лет.

Даже тогда все было неплохо (у Фитцджеральда никогда не было особо трудных времен). Его брат Джон, евангелист, унаследовал Бульжа. Чтобы сбежать от него, Фитцджеральд переехал на несколько миль в квартиру к фермеру по имени Джоб Смит в Фарлингей-холле. Их было всего пятеро: Иов, его жена и сын, а также служанка, уронившая чайник, когда утром сделала реверанс. Фитцджеральд был достаточно доволен. Он купил лодку. Карлайл пригласил себя остаться.«Я надеюсь добраться до Фарлингея незадолго до четырех часов, — писал он, — и в свое время тихонько порезать баранину и иметь такую же трубку или трубки: нет, я мог бы даже искупаться, если бы оставалась морская вода. вечером.» (Наверное, было: есть и сейчас).

В 1854 году его мать умерла, оставив ему доход около тысячи фунтов в год, в то время как на сотню можно было вырастить семью. Два года спустя Коуэллы отплыли в Индию, где он был назначен профессором истории, и долго откладываемый брак с Люси состоялся в Чичестере, за которым последовал медовый месяц в Брайтоне и домашняя жизнь на Грейт-Портленд-стрит в Лондоне.Новая миссис Фитцджеральд хотела, чтобы в парке были конгрессы, званые обеды, визитные карточки и величественные автодороги. Ее муж был чудаковатым чудаком. Через две недели они расстались, а затем снова попытались жить вместе в доме с видом на Риджентс-парк. Фитцджеральд был крайне подавлен, но избегал конфликтов. Затем они попробовали Ярмута, после чего Фитцджеральд сдался — он просто никогда не вернулся к ней. (Годы спустя они встретились в Лоустофте, но он был слишком смущен, чтобы говорить.) Она получила пособие и в конце концов поселилась в Кройдоне, тогдашней деревне под Лондоном.«Я очень виноват», — сказал он позже, — «как в глупости, сделавшей такой неверный шаг, так и в недостатке смелости в том, что не смог сделать все возможное, когда его предприняли … Она была рождена, чтобы править». ,» добавил он.

К тому времени ему было под сорок, и друзья старели. Крэбб умер, вероятно, от инсульта в 1857 году. Уильям Браун (возможно, человек, которого он любил больше всего) был раздавлен своей лошадью на охотничьем поле. Фитцджеральд отправился в Бедфордшир, но сначала брезгливо уклонился от встречи с ним.Когда он это сделал, Браун едва мог говорить или двигать руками. Он умер после девяти недель парализованной агонии.

Именно в 1857 году, посреди всего этого, он обратился к Омару Хайяму и его Рубиаяту. Испанский Фитцджеральда был шатким, персидский — хуже. Без Коуэлла перевод, вероятно, никогда бы не был сделан. Он допросил его по почте в Индии и даже тогда сказал: «Я не всегда уверен, что получу правильную свинью на слух». Он вел список запросов, работая в течение дня.К 1859 году книга была готова. Сначала он предложил Фрейзеру несколько тщательно подобранных стихов (журнал был для семейного чтения). Редактор Джон Паркер хранил рукопись целый год, не отвечая. Затем Фитцджеральд анонимно напечатал двести пятьдесят экземпляров, отправив большую часть из них в книжный магазин Бернарда Куорича в Лондоне. Кворич не продал ни единого экземпляра за два года, пока не выбросил их в пенни на тротуаре. Человек по имени Уитли Стоукс купил две для Россетти и Ричарда Бертона, востоковеда и исследователя.Россетти купил немного для Браунинга и Суинберна. Суинберн купил их для Бёрн-Джонса и Джорджа Мередита. Со временем Раскин получил копию. Он написал неизвестному автору: «Я совершенно не знаю, кто вы, но я от всей души прошу вас найти и перевести еще несколько произведений Омара Хайяма». Очевидно, он попросил Бёрн-Джонса прислать его, хотя, конечно, Би Джей знал об анонимном авторе не больше, чем он сам. (Кажется, никто не подумал спросить Кворича.) Он был доставлен двенадцатью годами позже.

Со временем «Рубайят» стал самым продаваемым переводом стихотворения на английском языке, возможно, самым продаваемым стихотворением на английском языке за всю историю.Клубы Омара Хайяма возникли по всей Англии (и в Америке). Конан Дойл, Эдмунд Госсе и Артур Пинеро принадлежали к одному и тому же в Лондоне. По общему мнению, это были довольно оживленные места. Честертон считал книгу злой. Говорят, что Браунинг написал в ответ на это «Рабби Бен Эзра». Еще в 1950-х молодые люди часто выучивали его наизусть. Возможно, ему нужно стабильное и безопасное общество, чтобы его мятежность оказала влияние. Это «Дикарь против судьбы», — сказал о нем Фитцджеральд, — «эпикурейский в своем пафосе».«Это то, что каждый чувствует в глубине своего сердца — превращенное в музыку. Бенсон считал это самым прекрасным выражением агностицизма и связанного с ним эпикурейства.

Это не имело значения для жизни Фитцджеральда. В 1860 году, когда ему сейчас пятьдесят один, он переехал в комнату над оружейной мастерской на Вудбриджском рынке. Джоб Смит переехал в Саттон-Ху, где, неизвестно всем, англосаксонское захоронение было найдено семьдесят с лишним лет спустя, в 1930-х годах. Фитцджеральд купил морскую яхту под названием The Scandal (главный предмет разговоров в Вудбридже), удивляясь тому, как его шкипер никогда не переставал улыбаться, несмотря на то, что отец близнецов.Он сказал, что пошел к воде, потому что вся местность вокруг была кладбищем его друзей, а новое поколение землевладельцев разрушало ландшафт, чтобы заработать деньги. Плавание в Олдбурге было любимым путешествием. Он все еще восхищался речью деревенских жителей: один моряк сказал о своей лодке, что она «плывет, как виолин» и «все спокойно, как часы» после того, как ураган пошел.

В 1864 году, за год до того, как он выпустил свой перевод Эсхила (анонимно — как и большинство его работ), он купил фермерский дом недалеко от Вудбриджа, а затем, как правило, оставлял его пустым на десять лет, не считая рабочих, которые добавляли комнаты. и стены, а затем снова их сбил по его прихоти.Шесть акров были засажены лесом. В том же году он подружился с рыбаком из Лоустофта по имени Пош Флетчер. «Это вообще величайший человек, которого я знал», — сказал он о нем, идеализируя его как вождя людей лучшего саксонского типа. «Человек, — добавил Фитцджеральд, — простоты души, справедливости мысли, нежности природы, джентльмен величайшего типа Природы». («Надо признать, — сказал Бенсон, — что из-за этого морского льва было потрачено немало сентиментальности».) Фитцджеральд построил ему люггер для селедки Meum and Tuum.

Его брат, Джон, все еще хозяин Боулжа, становился все страннее и ярче в своей проповеди. Он держал часы в каждой комнате и звонил своему камердинеру, когда хотел узнать время. Но Коуэлл, ныне профессор санскрита в Кембридже, вернулся из Индии, и их дружба снова укрепилась. В 1870-е годы его интерес к жизни угас. Некоторое время его обрадовал диагноз сердечной болезни, которая могла мгновенно избавить его от болезни. Его старый друг Спеддинг наконец закончил свою работу над Бэконом.«Я всегда смотрю на жизнь старого Спеддинга как на одну из самых потраченных впустую жизней, которых я знаю», — сказал он.

Не все его друзья были мужчинами. Актрису Фанни Кембл (1809–1893) он любил «искренне», если бы не ее игра на сцене. Любовь была взаимной; в 1875 году, когда им обоим было по шестьдесят шесть лет, она написала для «Атлантик ежемесячник» такую резкую статью, что он наклеил бумагу на некоторые из худших абзацев. Примерно в это же время он переехал в свой фермерский дом, выселенный из своего жилья. Его домовладелец, мистер Берри, обручился с вдовой.«Старую Берри теперь следовало бы называть Старым Крыжовником», — заметил он. Вдова узнала об этом, он должен был уйти. В день выселения она стояла у подножия лестницы и кричала: «Будь тверд, Берри! Напомни ему, как он тебя называл».

В фермерском доме он жил в гостиной внизу, разделенной складывающимися дверями. В зале стоял орган, на котором он играл по памяти без нот. Гостиная была его библиотекой. Остальная часть дома с дополнительными комнатами была обставлена и всегда открыта для его племянниц, хотя они редко встречались.К настоящему времени он был очень настроен. Бенсон говорит о нем:

Повадки Фитцджеральда были абсолютно просты; его единственный план действий заключался в том, чтобы делать то, что ему нравится, и не беспокоиться. Раньше он бродил дальше; но в тихие дни в Вудбридже или Лоустофте он проводил утро за книгами и газетами или неторопливо писал письмо; он гулял, смотрел на цветы и деревья, слушал голоса птиц, разговаривал со своими простыми знакомыми. Иногда он выходил на лодке и сплетничал с лодочниками.Кажется, у него не было фиксированного времени для работы, но он брался за него, когда ему это нравилось. Его книги лежали вокруг него в беспорядке; у него была небольшая библиотека — несколько тысяч томов — и он любил вытаскивать листы, которые считал ненужными. Иногда, если ему нравилось приглядываться, он звал соседа; приходя домой, он играл на органе или пел себе под нос. Затем он снова возвращался к своим книгам и, прежде чем его зрение ухудшалось, читал или писал; выкуривают трубку и ложатся спать.

Когда его зрение начало ухудшаться, местный мальчик прочитал ему об одном вечере.Бенсон пишет: «Вот он сидит в засушливый месяц, старый и слепой, и деревенский мальчик читает ему, жаждущему дождя». (Превращено Т.С. Элиотом в «Геронтионе» в: «Вот я, старик в засушливый месяц / Мальчик читает, ожидая дождя».) Он сидел у камина в халате, в тапочках. на крыльце в цилиндре (из которого он иногда вынимал красный шелковый носовой платок), табакеркой в руке, поглаживая бороду ножом для бумаги. Теннисон вместе со своим сыном посетил его в 1876 году. Думая, что ему будет неудобно в старом фермерском доме, Фитцджеральд поместил их в «Булл» на рыночной площади напротив Шир-холла.Они не встречались двадцать лет, но он все же сказал Теннисону, что ему следовало перестать писать тридцать четыре года назад, когда он перестал быть поэтом и стал художником. Теннисон, в свою очередь, написал нежное стихотворение, опубликованное в «Тиресиас», о том, как он сидит под своей яблоней в саду.

Теперь все приближалось к нему. В 1879 году умер его брат Джон. То, что осталось от поместья их отца в Ланкашире и Саффолке, было наконец продано семье. Он был почти трезвенником, почти вегетарианцем (почти потому, что из вежливости ел мясо в чужих домах).Дома он питался яблоками, грушами, хлебом, иногда репой, сыром и молочным пудингом. Чай был его любимым блюдом, по крайней мере, в компании с деревенским маслом и хлебом. Он выкурил глиняную трубку — предположительно длинную церковную старосту — которую он сломал на куски после однократного использования. Он любил цвета — яркие занавески и ковры, бабочек, мотыльков и птиц. Он годами хранил разноцветную швабру как своего рода скульптурное украшение. Он любил пение птиц (кроме соловья, который должен быть в постели, как все), церковные колокола, ветер в деревьях, треск веревок, резкое шипение моря.«

Это был высокий неопрятный мужчина в мешковатой синей одежде. В жаркую погоду он носил ботинки на палке через плечо. Одна женщина заметила, что он был горд, но не слишком горд, чтобы отнести свои сапоги к сапожникам для ремонта. Он не пользовался популярностью у местных жителей, которые называли его тупым и дурацким. Он также мог быть сварливым, обидчивым, сварливым, нетерпимым к нарушению его комфорта или привычек, раздражительным и даже вспыльчивым. Он мог резать. Однажды настоятель позвонил ему, чтобы спросить, почему он никогда не был в церкви.«Сэр, — сказал Фитцджеральд, — вы могли подумать, что человек не пришел в мои годы, не задумываясь об этих вещах. Думаю, вы можете сказать, что я полностью об этом подумал. Вам не нужно повторять этот визит». В другой раз он пригласил на обед местного книготорговца. Когда мужчина прибыл, Фитцджеральд отвернул его от двери. «Я видел вас вчера, — написал он на следующее утро, — но я не годился для компании и чувствовал, что меня нельзя беспокоить».

Он был активен до последнего дня, его беспокоил бронхит, но он возился в своем саду, играл на органе, иногда выходил в море на чужих лодках.Его перевод Софокла (Эдипа) вышел в 1880–81 годах. В 1883 году он опубликовал свою последнюю книгу — «Чтения Крэбба». Тем прошлым летом 1883 года его племянницы делили фермерский дом. В письме от 12 июня он сообщает, что на следующий день собирается навестить последнего Джорджа Крэбба, внука поэта. Он умер в постели в доме своего друга рано утром 14-го числа. Слова на его могиле в Боулже гласили: «Это Он создал нас, а не мы сами». Любопытная эпитафия для агностика.

Фитцджеральд был человеком мелочей; виньетки и проблески, впечатления.Такие большие дела, как работы Милтона, Браунинга или Теккерея, были для него слишком трудными. В музыке он предпочитал Генделя — простого, но грандиозного. У него было сильное чувство lachyrmae rerum — слезы из-за вещей, грусть вещей, «бесконечный пафос мира». Его восхищение мелочами и их пафосом — взглядом солнечного света на лист, пойманный, а затем исчезнувший — было испорчено осознанием того, что это не может длиться долго. Бенсон считал, что он не желает страдать и поэтому не может писать великие стихи — за исключением одного раза в «Рубаи», когда он столкнулся с тьмой под жизнью.Он читал, сказал Бенсон, чтобы заглушить боль.

Бенсон также утверждал, что разбирается в лирике, но не в словах. Если он не писал стихов о природе, то его задатки, безусловно, заложены в его письмах. Однажды в июне в письме к Коуэллу он описывает зелень за окном своей спальни, запах сена, звук точильного камня о косу и уже уходящие розы. Его чувство к вещам было глубоким. Вот три цитаты из писем друзьям, первая в 1842 году:

Я беру редис на утренний завтрак: с ними идет запах земли, который возвращает в душу все восхитительные сады мира и почти вытягивает слезы из моих глаз.

Деревья бормочут непрерывный мягкий припев под соло, в котором говорит моя душа.

Нет такого моря, как Олдбургское море. Он разговаривает со мной.

Я подозреваю, что из всего этого можно было что-то сделать, если бы у него хватило темперамента над этим поработать. Возможно, его духовным домом была не викторианская Англия или не Персия 12 века. Скорее, это была Япония семнадцатого века, где вы можете увидеть его в образе хайдзина или поэта хайку, идущего по длинной «дороге в далекую провинцию».«На самом деле, однако, трудно представить его вдали от сельского Суффолка, которого взбесили часы в церковной башне Вудбриджа, играющего« О, куда делся мой солдатик? »Каждые пятнадцать минут каждого медленного деревенского дня.

Сопутствующие материалы

Список литературы

Бенсон, А. С. Эдвард Фицджеральд. Макмиллан, Лондон. 1905 г.

Фитцджеральд, Эдвард. Рубайят Омара Хайяма, отредактированный Диком Дэвисом. Пингвин. Лондон, 1989 год.

Фитцджеральд, Эдвард.Рубайят Омара Хайяма. ГИПЕРССЫЛКА «http://www.gutenberg.org/text/246» www.gutenberg.org/text/246 (Первое издание)

Рубайят Омара Хайяма, переведенный Питером Эйвери и Джоном Хит-Стаббсом. Пингвин. Лондон. 1979 г.

Викторианский
Интернет

Авторы

Эдвард
Фицджеральд

Последнее изменение 16 февраля 2008 г.

Редкая книга, потерянная на Титанике: легендарный драгоценный рубайят

Где-то на дне Атлантического океана лежит одна из самых желанных редких книг в мире.

Книга — это Рубайят Омара Хайяма, переведенная и опубликованная в 1860 году Эдвардом Фицджеральдом.

Это место сегодня? Не хранится в библиотеке редких книг, но лежит где-то глубоко внутри затонувшего и ржавого остова Титаника.

«Эта книга, несомненно, была самым амбициозным переплетным устройством, которое когда-либо производилось переплетчиком в любой период истории», — говорят Сангорски и Сатклифф, британские переплетчики, которые предприняли кропотливую работу по переплету американского издания Рубайят Фицджеральда в 1911 году.

Книга «хвасталась более чем тысячей драгоценных и полудрагоценных камней, тысячами отдельных кожаных накладок, и фирме потребовалось два года непрерывной работы, чтобы закончить ее».

Заключенный в дубовый футляр, богато украшенный переплет Рубайят из марокканской кожи, инкрустированный изображением трех павлинов, их хвостовые перья резко раскрыты, включая золотую вышивку в деталях, а также персидский уд, похожий на лютню, сделанный из инкрустации. дерево и слоновая кость.

Маленькие изящные драгоценности, инкрустированные переплетом книги, включали более 1000 изумрудов, рубинов, аметистов и топазов, каждый из которых был отдельно украшен золотом.

Продан на аукционе за 405 фунтов стерлингов (57 627 долларов сегодня) в 1912 году

29 марта 1912 года, всего за двенадцать дней до того, как «непотопляемый» Титаник отправился в свое первое плавание, британский владелец книги отправил украшенный драгоценностями Rubaiyyat на аукцион редких книг Sotheby’s в Лондоне.

Как ни странно, из-за осторожных расходов после недавней забастовки угля в Англии Rubaiyyat был продан всего за 405 фунтов стерлингов (немногим более 2000 долларов в 1912 году) американцу Габриэлю Вайсу. New York Times сообщила, что окончательная аукционная цена едва ли составляла треть стоимости книги.

После аукциона Sotheby’s упаковал книгу и организовал доставку ее покупателю в США на новейшем «Титанике» компании White Star Line, направлявшемся в Нью-Йорк.

Катастрофа в Атлантике

Когда «Титаник» столкнулся с айсбергом в ночь на 14 апреля 1912 года, корабль затонул в ледяных водах, трагически унеся жизни 1503 пассажиров и членов экипажа, а также роскошные помещения корабля и весь его груз.

Где-то среди разлагающихся обломков этого груза лежит Рубайят.

План размещения груза «Титаника» показывает, что «Книги» хранятся в самых отдаленных уголках у кормы корабля («Титаник: Триумф и трагедия»)

Титаник тонет вместе с другими раритетами в грузовом отсеке

Этот том был не единственной редкой книгой, потерянной в ту ночь в море.

Несколько кусков пергамента из Торы, принадлежащих Хершу Л. Зибальду, также исчезли во время затопления.

Достаточно редкое первое издание эссе Фрэнсиса Бэкона, принадлежащее недавнему выпускнику Гарварда Гарри Элкинсу Уайденеру, вместе с несколькими другими редкими книгами, которые он только что приобрел для своей домашней библиотеки, погибло вместе с кораблем.Уайденер посадил свою мать и ее горничную на борт спасательной шлюпки, а затем отступил, позже отказавшись от своего места в другой лодке. Его тело так и не нашли.

В память о своем сыне мать Гарри передала Гарвардскому университету Мемориальную библиотеку Гарри Элкинса Уайденера после катастрофы.

Библиотека редких книг Уайденера сегодня остается одной из самых известных в мире.

С момента обнаружения обломков большого лайнера в 1985 году, многочисленные погружения на Титаник, находящиеся в двух милях под волнами Атлантики, принесли с корабля огромное количество ценных артефактов, многие из которых в настоящее время выставлены на различных площадках Титаника. музеи по всему миру.

Глубокое изображение передней двери грузового люка Титаника на дне океана

Может ли украшенный драгоценностями рубайят выжить сегодня?

Несмотря на попытки найти этот легендарный Рубайят, до сих пор не было никаких следов книги среди груза корабля. По словам второго помощника капитана Чарльза Лайтоллера, наблюдавшего за размещением груза «Титаника», «книги» хранились в грузовом отсеке корабля в самой дальней кормовой части корабля, рядом с рулем.

Многие бумажные артефакты пережили потопление

Многие бумажные изделия, в том числе деньги, игральные карты, ноты и буквы, чудом уцелели после того, как они находились под водой более 75 лет, прежде чем их подняли во время погружений, начавшихся в 1980-х годах.

Бумага сохранилась, однако, только тогда, когда она была обнаружена в более надежных контейнерах, таких как кожаные чемоданы и сумки.

Фактически, большинство кожаных предметов невероятно хорошо пережили крушение из-за того, что океанические микроорганизмы не могут переваривать дубильные вещества, используемые для сохранения шкуры, и, таким образом, склонны отдавать предпочтение металлам и другим материалам, которые распались после стольких лет.

Драгоценные камни, встроенные в обложку книги, вероятно, все еще присутствуют, если книга каким-то образом не была полностью уничтожена при ударе.Мы можем предположить, что он был хорошо упакован после загрузки в грузовой отсек, поэтому, возможно, его оригинальная упаковка или ящики обеспечивают ему некоторую защиту.

Поскольку переплет книги был выполнен из тонкой кожи, даже после более чем 100 лет нахождения на дне моря возможно, что, если книга когда-либо будет обнаружена, по крайней мере, переплет можно будет идентифицировать, если не сами страницы внутри, включая прекрасные страницы Элику Веддера. иллюстрации.

Сегодняшняя стоимость? Чрезвычайно.

Если бы книга была найдена сегодня, балансовая стоимость, вероятно, была бы необычайной.Вещи, извлеченные из обломков корабля, регулярно продаются с аукциона по цене в десятки тысяч и более — рекордная цена Titanica была достигнута в 2013 году, когда скрипка, которая играла во время крушения корабля, была продана с аукциона за 1,7 миллиона долларов.

Учитывая внутреннюю ценность Рубайят как антикварной книги, сегодня она вполне может стоить более 120 000 долларов. Оригинальная печать этой книги в мягкой упаковке была продана в 2009 году только за 30 000 долларов, и это без декадентского золота и драгоценных камней!

Эта захватывающая дух книга в сочетании с легендарной историей его путешествия на борту самого знаменитого обреченного корабля в истории, вероятно, принесет феноменальную сумму на аукционе, когда коллекционеры раритета и энтузиасты Титаника будут бешено торговать.

То есть, если когда-нибудь удастся найти Рубайят…

В заключение

Даже если у вас может не быть такой копии, как утерянный Рубайят, вам может быть интересно узнать ценность ваших редких книг о Титанике, морских работ или журналов судоходства и китобойного промысла.

Мы покупаем, выставляем на аукцион и отправляем книги, связанные с Титаником, опубликованные незадолго до его затопления, а также старинные судовые журналы / бухгалтерские книги и предметы, связанные с известными океанскими лайнерами.

Свяжитесь с нами для бесплатной оценки ваших морских предметов на аукционе.

персонажей стыда | GradeSaver

Эти заметки предоставлены членами сообщества GradeSaver. Мы благодарны за их вклад и призываем вас сделать свой собственный.

Зять генерала Разы Хайдера вел жизнь в изоляции. В детстве большой дворец в запущенном состоянии был его частной игровой площадкой. Его мать может быть любой из трех сестер, и личность его отца также остается загадкой. Он покидает уединение дворца в возрасте 12 лет, чтобы поступить в школу, а после получения диплома врача продолжает разделять жизнь, посвященную растворению и разврату, с Искандером Хараппой.Одержимость умственно отсталой дочерью генерала Хайдера в конечном итоге приводит к его браку с Суфией.

Как сообщается, он основан на Зульфикаре Али Бхутто, бывшем премьер-министре Пакистана и отце убитого бывшего премьер-министра Беназир Бхутто, он также имеет много общего с принцем Шекспира Хэлом. Хараппа присоединяется к Омару в его образе жизни плейбоя, пока дух соревнования не побуждает его принять более серьезный подход к жизни. Политические амбиции Искандера, которого Маленький Мир не раз обижал, разжигаются.В результате он вырабатывает расчетливую самоконструкцию, чтобы зарекомендовать себя как безупречный общественный деятель. Воспользовавшись явным даром болтливости и жестокой целеустремленностью, ему наконец удается стать премьер-министром. Он делает генерала Хайдера главой вооруженных сил, а затем, как и его реальный источник вдохновения, оказывается в тюрьме и в конечном итоге казнен.

Основанный на бывшем президенте Пакистана Зиа-уль-Хаке, Хайдер — один из сильных военных, который скрывает свою психопатию под блестящей оболочкой хороших манер и неприхотливой скромности.Определяющая физическая характеристика Хайдера — это постоянное темное пятно на лбу, которое возникло в результате того, что он провел в молитве время, когда его голова была сильно прижата к полу. Заключение Хараппы в тюрьму приводит к его мечте об исламской теократии. Как только он, наконец, свергнут, он пытается бежать вместе с Омаром, замаскированный под женщину.

Ее мать получила любопытное прозвище: Стыд. Умственная отсталость Суфии изображается как символ невинности и чистоты, и поэтому ее прозвище отсылает к позору тех, кто творит зло, которое она принимает на себя и проявляется в ее неразвитости.Будь то переизбыток стыда, стремящегося вырваться на свободу, или коллективное зло, которое она взяла на себя, чтобы преобразовать в энергию, или задержка самого разума, влияющая на ее действия, Суфия оказывается чем-то большим, чем просто олицетворением чистоты. В юности она выпотрошила сотни индеек, кастрировала, обезглавив нескольких мужчин, которые ее изнасиловали, и в конечном итоге превратилась в серийного убийцу-женщину-пантеру, чьи действия сыграли важную роль в свержении правительства ее отца.

Очень старый и очень фанатичный духовный советник генерала Хайдера, любимым занятием которого является катание на скутере в поисках оскорблений ислама, поэтому он может угрожать преступникам вечным проклятием. После смерти Давуд становится дьяволом на плече Хайдеру, давая ему непрерывный поток ультрафундаменталистских советов, которые подпитывают голод генерала по его теократии.

Одна из троих — мать Омара. Они остаются во дворце, и их уединение и изоляция становятся полными благодаря тому, что они буквально отгорожены от остального мира.Припасы прибывают через кухонный лифт, и когда Омар уходит, у них рождается еще один сын, Бабар, чья судьба — умереть от рук Хайдера. Но судьба также задумала Хайдеру поворот: он будет казнен тремя сестрами.

Изначально Рани Хумаун, она выходит замуж за Искандера, чтобы стать членом семьи Хараппа. Радикальный край ее характера проявляется в пламенной манере поведения, которую она постепенно приобретает. Искандер игнорирует ее после замужества, в основном оставаясь в заключении в Мохенджо.Великолепие серии из восемнадцати шалей, которые она ткет, приравнивает ее к великому художнику-персонажу романа, который осмеливается открыть истинное лицо Искандера своей дочери Арджуманд.

Жена Разы и мать Суфии и Навида Хайдеров. Раздеваясь догола во время взрыва во время перегородки, позже в жизни она становится одержима плетением саван. Ее прошлое отказывается преследовать ее, а ее анафема Лоо или горячие ветры символизируют ее нежелание столкнуться с травматическим прошлым.Суфия олицетворяет свой «стыд». Наконец, это позор, который приведет к ее медленному и постепенному распаду, ее одержимости неподвижностью. Ее первоначальная актриса и кокетство исчезают по мере того, как более темные аспекты заменяют эти черты.

Младший брат Омара, который становится связанным с сепаратистскими партизанскими племенами. У него, как и у Омара, три матери. Сестры Шакиль пытаются его наказать, постоянно хваля своего первенца Омара. Его угнетает влияние Омара, и, как следствие, он поджигает все медали и сертификаты Омара.В то время как его племенная банда скрывается в Невозможных горах, он составляет тетради, повторяя Бабурнаму исторического императора Бабура. По иронии судьбы его товарищи-повстанцы называют его «Императором». Из-за его повстанческой деятельности Раза Хайдер застрелил его, вонзив в него восемнадцать пуль.

Судя по фигуре Беназир Бхутто, она является дочерью Искандера и Рани. В народе она получила прозвище «Девственные железные штаны» из-за ее последовательных отказов от потенциальных кандидатов на замужество.Она слепо боготворит Искандера и совершенно не замечает жестокости и коррупции последнего. После смерти Искандера она организовывает его апофеоз, представляя его святым мучеником. Она желает подавить свой женский пол, хотя ее женская привлекательность одинаково привлекает мужчин и женщин.

Дочь Разы и Билкис, ее также называют Гуд Ньюс Хайдер. Надменная, невзрачная, но соответствующая патриархальным ожиданиям, мать обращается с ней как с образцовой девочкой, она разбивает все надежды Билкис, отказавшись выйти замуж за Харуна Хараппу в последний момент.Выйдя замуж за Талвара Улхака, ее муж трагически превратил ее в машину для производства младенцев, которая вынашивала 27 детей и в конце концов покончила жизнь самоубийством, будучи беременной двадцать восьмым.

Любовница Искандера и его любовный интерес на всю жизнь, хотя он оставляет ее на своем пути, чтобы стать безупречным политическим лидером. Намекнули, что они продолжают любить друг друга, и из-за горя из-за любви к Искандеру она, наконец, покончила жизнь самоубийством. Пинки также является любовным увлечением Разы.Ее двести восемнадцать индеек раздражают Билькис главным образом из-за давней страсти Разы к Пинки.

Первое любовное увлечение Омара. Он замечает ее в свой телескоп из Нишапура. Дочь таможенника в Q., она также имеет радикальное преимущество в своей характеристике в своем нарциссическом самопожертвовании. Она привязывает разбитые зеркала к столбам государственной границы и в целом очарована зеркалами, перекликающимися с поэтикой фрагментарности всего романа. После скандальной беременности (возможно, после секса с Омаром) она выходит замуж за Родригеса и покидает Q.Однако она возвращается и продолжает жить в Q., несмотря на оскорбления.

Обновите этот раздел!

Вы можете помочь нам, пересматривая, улучшая и обновляя эта секция.

Обновить этот раздел

После того, как вы потребуете раздел, у вас будет 24 часа , чтобы отправить черновик. Редактор рассмотрит заявку и либо опубликует ее, либо оставит отзыв.

Биография Омара Хайяма — Пункт назначения

Омар Хайям — математик, астроном и поэт, (1048-1131)

Имя: Омар Хайям

Дата рождения: 18 мая 1048

Дата рождения: Нишапур, Хорасан, Персия (Иран)

Дата смерти: 4 декабря 1131 (83 года)

Место смерти: Нишапур, Хорасан, Персия (Иран)

Национальность: Персидский

Школа: Исламская математика, персидская поэзия, персидская философия

Основные интересы: Математика, астрономия, философия, поэзия

Ранняя жизнь

Омар Хайям, арабский язык полностью Гият аль-Дин -Фатх ШУмар ибн Ибрахим ан-Нисабури аль-Хайями родился 18 мая 1048 года в Нейшабуре (также пишется Нишапур), Хорасан (ныне Иран).Он был персидским математиком, астрономом и поэтом, известным в своей стране и в свое время своими научными достижениями, но в основном известным англоязычным читателям благодаря переводу собрания его robāʿīyāt («катренов») в Рубайят Омара Хайяма. (1859 г.) английского писателя Эдварда Фицджеральда.

Родился в Нишапуре, на северо-востоке Персии, в молодом возрасте переехал в Самарканд и получил там образование. Впоследствии он переехал в Бухару и стал одним из крупнейших математиков и астрономов Золотого века ислама.Он написал один из самых важных трактатов по алгебре, написанных до современности, «Трактат о демонстрации проблем алгебры» (1070), который включает геометрический метод решения кубических уравнений путем пересечения гиперболы с окружностью. Он внес свой вклад в календарную реформу.

В Самарканде он связался со старым другом своего отца Абу Тахиром, который был губернатором и главным судьей города. Тахир, заметив необычайный талант Хайяма с числами, дал ему работу в своем офисе.Вскоре Хайям получил работу в царской казне.

Живя в Самарканде, Хайям сделал большой шаг вперед в алгебре.

Его значение как философа и учителя, а также его немногие оставшиеся философские работы не получили такого же внимания, как его научные и поэтические произведения. Аз-Замахшари называл его «философом мира». Он десятилетиями преподавал философию Авиценны в Нишапуре.

За пределами Ирана и персоязычных стран Хайям оказал влияние на литературу и общество через перевод своих работ и популяризацию другими учеными.Наибольший такой эффект был в англоязычных странах. Английский ученый Томас Хайд (1636–1703) был первым известным неперсидцем, изучившим его труды. Однако наиболее влиятельным был Эдвард Фицджеральд (1809–1883 гг.), Прославивший Хайяма на Западе благодаря его переводу и адаптации катренов Хайяма (персидский: رباعیات rubāʿiyāt) в Рубайят Омара Хайяма.

Хайям умер в 1131 году и похоронен в саду Хайям в Нишапуре. Реконструкция гробниц персидских икон, таких как Хафез, Саади, Аттар, Пур Сина и других, была построена Реза Шахом, а в 1963 году мавзолей Омара Хайяма был реконструирован на этом месте Хушанг Сейхун.

В 1072 году нашей эры Омар Хайям зафиксировал самую точную из когда-либо рассчитанных значений длины года — цифру, которая все еще достаточно точна для большинства целей в современном мире. Хайям был астрономом, астрологом, врачом, философом и математиком: он внес выдающийся вклад в алгебру. Его поэзия более известна на Западе, чем любой другой незападный поэт.

Сам человек остается загадкой. Различные биографы описали его как веселого агностика, любящего вино; шкаф зороастрийский; суфий-мусульманин; ортодоксальный мусульманин-суннит; и последователь древнегреческой философии.Все согласны с тем, что он был выдающимся интеллектуалом.

غیاث ‌الدین Ghiyāth ad-Din — означает «Плечо веры» и подразумевает знание Корана.
ابوالفتح عمر بن ابراهیم Абу Фатх Умар бин Ибрагим — Абу означает отец, Фатх означает победитель, Умар означает жизнь, бин означает сын, Ибрагим — имя его отца.
خیام Хайям — означает «изготовитель палаток», прозвище от отца.
نیشابورﻯ Нишапури означает «из Нишапура».

Образовательная карьера

Он провел часть своего детства в городе Балх (на территории современного северного Афганистана), обучаясь у ученого шейха Мухаммада Мансури. Позже он учился у имама Моваффака Нишапури, одного из величайших учителей региона Хорасан. На протяжении всей своей жизни Омар Хайям преподавал алгебру и геометрию в течение дня, а вечером посещал сельджукский двор в качестве советника Малик-Шаха I. Ночью он изучал астрономию и работал над календарем Джалали.

Годы Хайяма в Исфахане были продуктивными, но после смерти сельджукского султана Малик-Шаха I (предположительно сектой ассасинов) вдова султана выступила против него как советник, и в результате он вскоре отправился в путь. его хадж или паломничество в Мекку и Медину. Затем ему разрешили работать придворным астрологом и вернуться в Нишапур.

Личная жизнь

Омар Хайям родился 18 мая 1048 года в большом торговом городе Нишапур на севере Персии.Сегодня город находится в Иране. Отцом Омара был Эбрагим Хайями, богатый врач. Имя матери Омара неизвестно. Он родился в семье мастеров палаток (Хайям), и позже под этим именем:

Хайям, который шил шатры науки,

Упал в печь горя и внезапно сгорел,

Ножницы Судьба оборвала веревки его жизни,

И маклер Надежды продал его за бесценок!

— Омар Хайям

Некоторые авторы писали, что отец Омара зарабатывал на жизнь изготовлением палаток, потому что Хайями означает «изготовитель палаток».

Семья Омара была мусульманской. Его отец, похоже, относился к религии спокойно, наняв математика по имени Бахманьяр бин Марцбан, приверженца древней персидской религии зороастризма, для наставничества Омара. Бахманьяр был учеником великого врача, ученого и философа Авиценны и дал Омару всестороннее образование в области естественных наук, философии и математики. Хавджа аль-Анбари обучал Омара астрономии, руководя его через Альмагест Птолемея.

В раннем подростковом возрасте Омар работал в хирургической клинике своего отца, изучая медицину.

В 1066 году на небесах появилась комета Галлея, нормандская армия Вильгельма Завоевателя вторглась в Англию, и отец Омара Эбрагим умер. Через несколько месяцев после смерти Эбрагима умер наставник Омара Бахманьяр.

Считается, что он был женат и имел по крайней мере одного сына и одну дочь.

В 1092 году Малик Шах и его визирь оба умерли — первый, вероятно, от отравления, второй — от убийства. Хайям скрылся во время борьбы за власть. Его выживание зависело от того, чтобы залечь на дно.Он был личным врачом Малик Шаха и стал его близким другом — что сделало его врагами — и поэзия Хайяма предполагает, что его поведение, возможно, не было откровенно религиозным — и это также сделало его врагами. Хайям фактически не публиковал стихов при жизни. Некоторые из его размышлений могли поставить под угрозу его жизнь.

Карьера

Хайям был известен в течение своей жизни как математик. В возрасте 22 лет, в 1070 году, Хайям опубликовал одну из своих величайших работ: «Трактат о демонстрации проблем алгебры и равновесия».В нем он показал, что кубическое уравнение может иметь более одного решения. Он также показал, как пересечения конических секций, таких как параболы и окружности, можно использовать для получения геометрических решений кубических уравнений. Архимед фактически начал работу в этой области более тысячи лет назад, когда он рассмотрел конкретную проблему нахождения отношения объема одной части сферы к другой. Хайям рассмотрел проблему в более общем, методическом ключе.

Хайям написал Объяснения трудностей постулатов в Элементах Евклида.Книга состоит из нескольких разделов, посвященных постулату параллельности (Книга 1), евклидову определению соотношений и антифаретическому соотношению (современные непрерывные дроби) (Книга 2) и умножению соотношений (Книга 3).

Хотя достижение Хайяма было великолепным, он был лично разочарован тем, что ему нужно было использовать геометрию для решения кубических уравнений — он надеялся открыть алгоритм, использующий только алгебру.

После работы Хайяма в кубических уравнениях не было значительного прогресса, пока в 1535 году Никколо Тарталья не нашел общих решений для всех кубических уравнений.

Алгебра Хайяма не была той системой букв и знаков, которую мы используем сегодня. Его алгебра была выражена словами. Итак, где сегодня мы пишем:

Решите относительно x: x2 + 6 = 5x

Хайям написал: Каков размер квадрата, чтобы при добавлении к нему 6 дирхамов он становился равным пяти корням этого квадрата. квадрат?

Его решение — это не прямой путь к численному решению, а его решения — не числа, а отрезки линии. Работу Хайяма можно считать первым систематическим исследованием и первым точным методом решения кубических уравнений.

В безымянном сочинении Хайяма о кубических уравнениях, открытом в 20 веке, где встречается приведенная выше цитата, Хайям работает над проблемами геометрической алгебры. Во-первых, это проблема «нахождения точки в квадранте круга, такой, что когда нормаль отбрасывается от точки к одному из ограничивающих радиусов, отношение длины нормали к длине радиуса равно отношению определенных сегментов. у подножия нормального ». Опять же, решая эту проблему, он сводит ее к другой геометрической задаче: «найти прямоугольный треугольник, обладающий тем свойством, что гипотенуза равна сумме одного катета (т.е. сторона) плюс высота по гипотенузе “.

В отношении более общих уравнений он заявляет, что решение кубических уравнений требует использования конических сечений и что оно не может быть решено методами линейки и циркуля. Доказательство этой невозможности было правдоподобным только через 750 лет после смерти Хайяма. В этой статье Хайям упоминает о своем желании подготовить статью, дающую полное решение кубических уравнений: «Если представится возможность и я добьюсь успеха, я дам все эти четырнадцать форм со всеми их ветвями и случаями, а также как различать все, что возможно или невозможно, так что будет подготовлена бумага, содержащая элементы, которые очень полезны в этом искусстве.

Имеется в виду книга «Трактат о демонстрациях проблем алгебры» (1070 г.), в которой изложены принципы алгебры, части персидской математики, которая в конечном итоге была передана в Европу.

В 1073 году Хайям получил приглашение в персидский город Исфахан, столицу империи Сельджуков, чтобы подготовить календарь, который работал бы упорядоченно и всегда точно. измененный.

Хайям получил приглашение построить обсерваторию от двух самых могущественных людей в Империи Сельджуков, частью которой была Персия: это были Малик Шах, султан Великой Империи Сельджуков, и Низам аль-Мульк, его визирь.

Согласно некоторым источникам версия средневекового иранского календаря, в котором 2820 солнечных лет вместе содержат 1 029 983 дня (или 683 високосных года при средней продолжительности года 365,24219858156 дней), была основана на измерениях Хайяма и его коллег. Другое предложение состоит в том, что календарь Хайяма просто содержал восемь високосных дней каждые тридцать три года (для продолжительности года 365,2424 дня). В любом случае его календарь был более точным по среднему тропическому году, чем григорианский календарь 500 лет спустя.Современный иранский календарь основан на его расчетах.

Сегодня мы знаем, что продолжительность тропического года фактически меняется на 30 минут из года в год. Средняя продолжительность тропического года, указанная сегодня, составляет 365,242189 дней, что с учетом семи значащих цифр составляет 365,2422 дня — именно столько, сколько Хайям получил почти тысячу лет назад. Продолжительность тропического года также очень незначительно увеличивается с течением времени, хотя и не настолько, чтобы быть заметной по шкале из семи значащих цифр между эпохой Хайяма и нашей эпохой.

Малик Шах представил новый календарь Хайяма в Империи Сельджуков 15 марта 1079 года. Он использовался до 20 века.

Некоторые арабские и персидские ученые сообщают, что Омар Хайям в свои двадцать лет встретил известного исмаилитского миссионера Хасана-и Саббаха, который привел его в замок Аламут, где он попытался предложить место Омару в качестве одного из своих ученых. Понимая, что Омар явно не собирается занимать позицию, он попытался убить его, используя своих федаинов, но потерпел неудачу. После чего правящий султан приказал разыскать так называемых «неверных ислама».

Сам Хайям отверг любую ассоциацию с титулом falsafī «философ» в смысле аристотелизма и подчеркнул, что хочет «знать, кто я». В контексте философов некоторые из его современников называли его «отрешенным от божественных благословений».

Как математик Хайям внес фундаментальный вклад в философию математики, особенно в контексте персидской математики и персидской философии, с которыми связано большинство других персидских ученых и философов, таких как Авиценна, Абу Райан аль-Бируни и Туси.Есть по крайней мере три основных математических идеи с сильными философскими аспектами, которые могут быть связаны с Хайямом.

Математический порядок: откуда исходит этот порядок и почему он соответствует миру природы? Его ответ находится в одном из его философских «трактатов о бытии». Ответ Хайяма состоит в том, что «Божественное происхождение всего сущего не только излучает вуджуд,« бытие », благодаря которому все вещи обретают реальность, но и является источником порядка, неотделимого от самого акта существования.
Значение аксиом в геометрии и необходимость для математика полагаться на философию и, следовательно, важность отношения любой конкретной науки к первичной философии. Это философская подоплека полного отказа Хайяма от любой попытки «доказать» параллельный постулат, и, в свою очередь, его отказ внести движение в попытку доказать этот постулат, как это сделал Ибн аль-Хайтам, потому что Хайям ассоциировал движение с миром. материи, и хотел держать ее подальше от чисто постижимого и нематериального мира геометрии.
Четкое различие, проведенное Хайямом на основе работ более ранних персидских философов, таких как Авиценна, между естественными телами и математическими телами. Первое определяется как тело, которое находится в категории субстанции и которое стоит само по себе, и, следовательно, является предметом естественных наук, в то время как второе, называемое «объемом», относится к категории акциденций (атрибутов), которые не существуют. сами по себе во внешнем мире и, следовательно, являются предметом заботы математики. Хайям очень внимательно относился к границам каждой дисциплины и критиковал Ибн аль-Хайсама в его доказательстве параллельного постулата именно за то, что он нарушил это правило и поднял предмет, принадлежащий естественной философии, то есть движение, которое принадлежит естественные тела, в область геометрии, которая имеет дело с математическими телами.

Поэзия Хайяма была популяризирована в 1800-х годах благодаря переводам Эдварда Фицджеральда на рубайят Омара Хайяма. На Западе Хайям так восхищались, что в 1963 году шах Ирана эксгумировал свою могилу, а останки Хайяма перевезли в огромный специально построенный мавзолей в Нишапуре, где туристы могли воздать должное великому поэту.

Ученые считают, что он написал около тысячи четырехстрочных стихов или рубайят. Он был представлен англоязычному миру через Rubáiyát Омара Хайяма, которые являются поэтическими, а не буквальными переводами Эдварда Фицджеральда (1809–1883).Существуют и другие английские переводы частей слова rubáiyát (rubáiyát, что означает «катрены»), но наиболее известны переводы Фитцджеральда.

По иронии судьбы, переводы Фитцджеральда вновь представили Хайям иранцам, «которые долгое время игнорировали поэта Нейшапури». Книга 1934 года одного из самых выдающихся писателей Ирана Садека Хедаята «Песни Хайяма» (Taranehha-ye Khayyám), как говорят, «повлияла на восприятие поэта целым поколением иранцев».

Стихи Омара Хайяма переведены на многие языки.Многие переводы были сделаны прямо с персидского, более буквальным, чем перевод Эдварда Фицджеральда.

Мнения относительно Хайяма сильно разошлись. На одном конце спектра ночные клубы, названные в честь Хайяма, и он считается агностическим гедонистом. На другом конце спектра он считается мистическим суфийским мусульманским поэтом со сложным набором идеалов.

Фитцджеральд в своем предисловии к «Рубайят» также оспорил утверждения о том, что Хайям был суфийским мистиком:

«Эпикурейская дерзость мысли и речи Омара заставила его косо смотреть в его собственное время и страну.Говорят, что его особенно ненавидели и боялись суфии, чьи обычаи он высмеивал и чья вера не больше, чем его собственная, если не считать мистицизма и формального признания исламизма, под которым Омар не скрывался »

Омар Хайям почитал Пророка Мухаммеда, о чем свидетельствуют его писания. В своей книге, озаглавленной о разработке проблем, связанных с книгой Евклида, он называет Пророка Мухаммеда «мастером пророков». В той же книге Хайям в конце подтверждает то, что он сказал, и восхваляет Бога и Пророка Мухаммеда.В своей статье под названием «О существовании» Хайям называет Пророка Мухаммеда своим учителем. В своих катренах Хайям просит Пророка Мухаммеда допустить его на небеса.

Абдулла Дуган, современный суфий Накшбанди, дает комментарий о роли и вкладе Омара Хайяма в суфийскую мысль. Дуган говорит, что хотя Омар является второстепенным суфийским учителем по сравнению с гигантами — Руми, Аттаром и Санаи, — одним из аспектов, который делает работу Омара такой актуальной и доступной, является ее очень человеческий масштаб, который мы можем почувствовать к нему и понять его подход.Спор о качестве перевода Рубайят Фицджеральдом, по словам Дугана, отвлек внимание от более полного понимания глубоко эзотерического послания, содержащегося в фактическом материале Омара: «Каждая строка Рубайят имеет большее значение, чем почти все, что вы могли бы прочитать в нем. Суфийская литература ».

Смерть

Омар Хайям умер в возрасте 83 лет в своем родном городе Нишапур 4 декабря 1131 года. Он был похоронен в гробнице, которую он выбрал в саду, где цветение падало дважды в год.

Реконструкция гробниц персидских икон, таких как Хафез, Саади, Аттар, Поур Сина и других, была построена Реза Шахом, а в 1963 году мавзолей Омара Хайяма был реконструирован на этом месте Хушанг Сейхун.

Почести

Лунный кратер Омар Хайям был назван в его честь в 1970 году, а малая планета под названием 3095 Омархайям, открытая советским астрономом Людмилой Журавлевой в 1980 году, названа в его честь.
В июне 2009 г. Иран передал в дар Отделению Организации Объединенных Наций в Вене научный павильон, который находится на центральной Мемориальной площади Венского международного центра.Павильон персидских ученых при Организации Объединенных Наций в Вене, Австрия, представляет статуи четырех выдающихся иранских деятелей. Подчеркивая иранские архитектурные особенности, павильон украшен персидскими художественными формами и включает статуи известных иранских ученых Авиценны, Абу Райхана Бируни, Закария Рази (Разес) и Омара Хайяма.
В марте 2016 года статуя Хайяма была открыта во дворе университета Оклахомы. Кроме того, две другие копии статуи, одна из которых была установлена в родном городе Хайяма, Нейшабуре, а другая должна быть отправлена во Флоренцию, Италия.Три статуи были созданы иранским скульптором Хоссейном Фахими. На церемонии также присутствовал президент Университета Оклахомы Дэвид Л. Борен, бывший губернатор Оклахомы и сенатор США. Церемония была организована при поддержке Международного общества иранской культуры.

Один из основателей дискордианской религии Омар Хайям Равенхерст назвал себя в честь этой фигуры.

Рубайят Омара Хайяма

Исключительно прекрасный речной рубит, иллюстрированный Вилли Погани [РИВИР и сын, папки].Рубийт Омара Хайима. Представлено Вилли Погани. [Иллюстрации и украшения в этом издании перевода Фицджеральда «Рубийта» принадлежат Вилли Погани]. Лондон: George G. Harrap & Co. Ltd., [ок. 1916]. Octavo (8 1/8 x 5 1/2 дюйма; 207 x 140 мм). Текст напечатан синим и черным. 112 ненумерованных страниц с шестнадцатью цветными пластинами с наконечниками в декоративных рамках Вилли Погани и многочисленными текстовыми иллюстрациями, напечатанными синим цветом. Связано ок. 1916 г., фирма Rivire & Son, печать с позолотой на входе.Полностью киноварь измельченный левантийский сафьян. Лицевая обложка с центральной овальной панелью из зеленого сафьяна с инкрустацией Евы, змеи и дерева жизни в марокко разных цветов. Эта центральная панель окружена позолоченной цветочной каймой из цветов и гроздей винограда, которая, в свою очередь, окружена рамкой с надписью «О, Ты, Кто создал Землю Бейзера / И Кто с Иденом придумал змею /». За весь грех, которым почернело лицо человека. Прощение человека давай и возьми ». Задняя крышка с овальной панелью, изображающей змею, обвивающую большую чашу, также окруженную позолоченной цветочной каймой из цветов и гроздей винограда, которая, в свою очередь, окружена рамкой с надписью «О, ты, кто сделал человек из Baser Earth, / И кто с Эдемом изобрел змею, / За весь грех, которым лицо человека / почернело.Man’s Forgiveness Give — And Take ». Корешок с пятью выступами, обшитый декоративными панелями, с тиснением и позолотой в отсеках, с позолоченными краями досок, декоративными позолоченными загибами, декоративными форзацами с цветочным рисунком, все края позолочены. В оригинале, на фетровой подкладке. , футляр из красной ткани поверх досок. Прекрасный пример. Вилли Погани ранее иллюстрировал Рубайят в 1909 году, но эти более поздние иллюстрации представляют собой совершенно иную интерпретацию, более западную и модернизированную, чем предыдущие ». Омар Хайям, старый изготовитель палаток, Спустя столетия увидев красоту своих стихов в западной одежде, вышитой венгерским художником, он мог бы иметь новое представление о значении бессмертия.Ибо Погани, венгр, снова оживил перса Омара ». (Вилли Погани и его труд. Восьмистраничный буклет). Вилли Погни родился в Сегеде, Венгрия, в 1882 году, учился в Будапештском техническом университете и в Мюнхене. и Париж. Его репутация художника-монументалиста, художника и иллюстратора была хорошо известна в Париже, Лондоне и Мюнхене до того, как он прибыл в Соединенные Штаты в 1915 году в возрасте тридцати трех лет. Обладая необычайно широким спектром средств массовой информации, он выиграл золотые медали на выставках в Будапеште, Лейпциге и на Панамско-Тихоокеанской международной выставке.«Среди множества фресок Погни — росписи Детского театра Хекшера в Нью-Йорке и электростанции Ниагарского водопада. Как художник он рисовал портреты известных людей из всех слоев общества. Погни, являясь экспертом по дизайну декораций и световым эффектам, также занимался дизайном. декорации для балетов и опер, в том числе «Золотой коктейль», и для многих фильмов, таких как «Новое время» для Чарли Чаплина, а также для мультфильмов по мотивам его детских книг ». Среди других своих творческих усилий Погни был прекрасным иллюстратором книг. .Именно этот этап его карьеры, особенно в качестве иллюстратора детских книг, придает этой коллекции особую актуальность для специальных коллекций и университетских архивов библиотек Университета Орегона. Погный оформил и проиллюстрировал более 150 книг. Среди его иллюстраций — «Рубайят» и «Сонеты из португальцев», «Небесная песня», «Приключения Одиссея», «Путешествие Гулливера» и многие другие, как классические, так и оригинальные.