Омар хайям цитаты о смерти: Рубаи Омара Хайяма о смерти: лучшие стихотворения онлайн — StihiOnline.ru
Рубаи Омара Хайяма о смерти: лучшие стихотворения онлайн — StihiOnline.ru
Омар Хайям — Сегодня ты богат, а завтра нищ
Сегодня ты богат, а завтра нищ.
Твой прах развеют ветры пепелищ,
Смешают с глиной, и она однажды
Пойдет на стены будущих жилищ.
Омар Хайям — Разумно ль смерти мне страшиться?
Разумно ль смерти мне страшиться? Только раз
Я ей взгляну в лицо, когда придет мой час.
И стоит ли жалеть, что я — кровавой слизи,
Костей и жил мешок — исчезну вдруг из глаз?
Омар Хайям — Пусть сердце мир себе державой требует
Пусть сердце мир себе державой требует,
И вечной жизни с вечной славой требует.
А смерть наводит лук — и от него,
Всей жизни жертвою кровавой требует.
Омар Хайям — Пророки приходили к нам толпами
Пророки приходили к нам толпами,
И миру темному обещан ими свет.
Но все они с закрытыми глазами
Во тьму сошли один другому вслед.
Омар Хайям — Пришел он, моего жизнекрушенья час
Пришел он, моего жизнекрушенья час,
Из темных волн, увы, я ничего не спас!
Джемшида кубок я, но миг — и он разбился;
Я факел радости, но миг — и он погас.
Омар Хайям — Приход наш и уход загадочны
Приход наш и уход загадочны, — их цели
Все мудрецы земли осмыслить не сумели,
Где круга этого начало, где конец,
Откуда мы пришли, куда уйдем отселе?
Омар Хайям — Предстанет Смерть и скосит наяву
Предстанет Смерть и скосит наяву,
Безмолвных дней увядшую траву…
Кувшин из праха моего слепите:
Я освежусь вином — и оживу.
Омар Хайям — Порою некто гордо мечет взгляды
Порою некто гордо мечет взгляды: «Это — я!»
Украсит золотом свои наряды: «Это — я!»
Но лишь пойдут на лад его делишки,
Внезапно смерть выходит из засады: «Это — я!»
Омар Хайям — Плачь — не плачь, а придется и нам умереть
Плачь — не плачь, а придется и нам умереть.
Небольшое несчастье — однажды истлеть.
Горстка грязи и крови… Считай, что на свете
Нас и не было вовсе. О чем сожалеть?
Омар Хайям — Пей, ибо скоро в прах ты будешь обращен
Пей, ибо скоро в прах ты будешь обращен.
Вез друга, без жены твой долгий будет сон.
Два слова на ухо сейчас тебе шепну я:
«Когда тюльпан увял, расцвесть не может он».
Омар Хайям — Время пусть летит
Пей! Время пусть летит. Вернутся
На то же место звезды… Наш же прах
Замазкой будет на стене. В стенах
Для смерти люди новые проснутся.
Омар Хайям — От стрел, что мечет смерть, нам не найти щита
От стрел, что мечет смерть, нам не найти щита:
И с нищим, и с царем она равно крута.
Чтоб с наслажденьем жить, живи для наслажденья,
Все прочее — поверь! — одна лишь суета.
Омар Хайям — От страха смерти я
От страха смерти я, — поверьте мне, — далек:
Страшнее жизни что мне приготовил рок?
Я душу получил на подержанье только
И возвращу ее, когда наступит срок.
Омар Хайям — От земной глубины до далеких планет
От земной глубины до далеких планет
Мирозданья загадкам нашел я ответ.
Все узлы развязал, все оковы разрушил,
Узел смерти одной не распутал я, нет!
Омар Хайям — Никто не лицезрел ни рая, ни геенны
Никто не лицезрел ни рая, ни геенны;
Вернулся ль кто оттуда в мир наш тленный?
Но эти призраки бесплодные для нас
И страхов и надежд источник неизменный.
Омар Хайям — Нет ни рая, ни ада, о сердце моё
Нет ни рая, ни ада, о сердце моё!
Из мрака возврата, о сердце мое!
И не надо надеяться, о сердце мое!
И бояться не надо, о сердце моё!
Омар Хайям — Не рыдай, ибо нам не дано выбирать
Не рыдай! Ибо нам не дано выбирать:
Плачь не плачь — а придется и нам умирать,
Глиной ставшие мудрые головы наши
Завтра будет ногами гончар потирать.
Омар Хайям — Не правда ль, странно?
Не правда ль, странно? — сколько до сих пор
Ушло людей в неведомый простор,
И ни один оттуда не вернулся…
Все б рассказал — и кончен был бы спор!
Омар Хайям — Не одерживал смертный над небом побед
Не одерживал смертный над небом побед.
Всех подряд пожирает земля-людоед.
Ты пока еще цел? И бахвалишься этим?
Погоди: попадешь муравьям на обед!
Омар Хайям — Нас пичкают одной и той же песней
Нас пичкают одной и той же песней:
Кто праведно живет, тот праведным воскреснет.
А я всю жизнь с любимой и с вином,
Таким ведь и воскреснуть интересней!
Страница 2 из 4«1234»
Омар Хайям — Стихи Омара Хайяма о смерти
Оттого, что неправеден мир, не страдай,
Не тверди нам о смерти и сам не рыдай,
Наливай в пиалу эту алую влагу,
Белогрудой красавице сердце отдай.
Бог создал звёзды, голубую даль,
Но превзошёл себя, создав печаль!
Растопчет смерть волос пушистый бархат,
Набьёт землею рот… И ей не жаль.
Бросать не стоит в будущее взгляд,
Мгновенью счастья будь сегодня рад.
Ведь завтра, друг, и мы сочтёмся смертью
С ушедшими семь тысяч лет назад.
Будь Аристотеля, Джемхура будь мудрей,
Будь богдыхана ты иль кесаря сильней,
Пей всё равно вино.
Конец один — могила:
Ведь даже царь Вихрам почил навеки в ней.
В безмерности небес, укрытый синевой,
Тебе назначенный, ждет часа кубок твой.
Настанет твой черед, прими без сожалений
И радостно испей свой кубок роковой.
В глуби небес — бокал, невидимый для глаз:
Он уготован там для каждого из нас.
Поэтому, мой друг, к его краям устами
Прильни безропотно, когда придет твой час.
В прах судьбою растертые видятся мне,
Под землей распростертые видятся мне,
Сколько я ни вперяюсь во мрак запредельный:
Только мертвые, мертвые видятся мне…
В путь опасный душа, отделившись, пошла,
Тело смыло в земле след добра или зла.
Поколенья пройдут мимо нашего праха,
Но миров нам неведомы будут дела!
В шести… в пяти живых… нет, уже в двух!., в одном!
С рожденья Смерть сидит в любом из нас, в любом!
А взять пиры Судьбы: сберемся за столом —
То соли не найти, то соль лежит на всем.
Вот на кого-нибудь находит: «Это — я!»
Как золотой мешок он ходит: «Это — я!»
И вот он преуспел, дела свои наладил,
Вдруг из засады Смерть выходит: «Это — я!»
Вплоть до Сатурна я обрыскал божий свет.
На все загадки в нем сумел найти ответ,
Сумел преодолеть все узы и преграды,
Лишь узел твой, о смерть, мной не распутан, нет.
Все те, которым так вначале ликовалось,
До упоения пилось и целовалось,
От полной пиалы едва отпили малость,
Как подкосила всех смертельная усталость.
Всего-то раз помрешь, ну и помри разок,
Чем так себя терзать, оплакивая впрок
Свой драгоценнейший — и с жилами, и с кровью,
И с нечистотами! — свой кожаный мешок.
Грозит нам свод небесный бедой — тебе и мне,
И надо ждать разлуки с душой — тебе и мне.
Приляг на мягком дерне! В могиле суждено
Питать все эти корни собой — тебе и мне.
Двести лет проживешь или тысячу лет —
Все равно попадешь муравьям на обед.
В шелк одет или в жалкие тряпки одет,
Падишах или пьяница — разницы нет!
Друг, в нищете своей отдай себе отчет!
Ты в мир ни с чем пришел, могила все возьмет.
«Не пью я, ибо смерть близка», — мне говоришь ты;
Но пей ты иль не пей — она в свой час придет.
Есть время праздновать и время горевать,
И кутать нас в ковры, и снова их срывать…
Когда мудрец легко все это принимает,
Тогда окажется: легко и умирать.
Жаль, постигаем только в смертный час,
Что истолкло без толку небо нас.
О, горе нам! Желаемых свершений
Не довершив, смежаем веки глаз.
Жаркое день за днем вкушающий — уйдет,
С изысканным вином вкушающий — уйдет.
Дервиш, из чашечки для скудных подаяний
Болтушку перед сном вкушающий, — уйдет.
Жил во дворцах великий царь Байрам.
Там ящерицы. Лев ночует там.
А где же царь? Ловец онагров диких
Навеки пойман — злейшею из ям.
Здесь насадивших сад — их никого уж нет;
Здесь возводивших дом — ни одного уж нет…
«А где же их сосед, когда-то мне знакомый?» —
«Жить долго приказал: ведь и его уж нет».
И седых стариков, и румяных юнцов —
Всех одно ожидает в конце-то концов.
Задержаться в живых никому не удастся —
Не помилует смерть ни детей, ни отцов.
Как сердцу этот мир считать своим охота,
Не век, а вечность быть царем земным охота!..
Про Смерть-охотницу бедняге невдомек,
А ведь уже, след в след, идет за ним охота.
Когда б ты жизнь постиг, тогда б из темноты
И смерть открыла бы тебе свои черты.
Теперь ты сам в себе, а ничего не знаешь, —
Что ж будешь знать, когда себя покинешь ты?
Когда бы ясно тайны жизни
Постигло сердце человека,
Оно б и тайны смерти знало,
Нам недоступные от века!
И если ты — слепой невежда,
Теперь, когда ты сам с собою —
И с миром видимым, и с жизнью
Не разлучен еще судьбою,
То что ж, когда себя покинешь
И жалкий прах в земле истлеет, —
О, что ж тогда твой дух бесплотный,
Безличный дух уразумеет?
Когда в погоне Смерть задышит за спиной,
Когда в глазах у нас померкнет мир земной,
Сердца — веселыми швырнем на сито Жизни!
И можно пылью стать под уличной метлой.
Коль небеса к добру склонить не в нашей воле,
То восемь их иль семь, тебе не все равно ли?
Коль так и так умрем, важна забота, что ли,
В могиле муравьи сожрут иль волки в поле?
Людей ночами не тревожил я,
Не вынуждал вопить «О Боже!» я.
Когда-нибудь в ночи за мной придут
И все возьмут, и самого меня.
Мы умираем раз и навсегда.
Страшна не смерть, а смертная страда.
Коль этот глины ком и капли крови
Исчезнут вдруг — не велика беда.
На что он старику, рассыпавшийся храм?
Любое по сердцу, что рок готовит нам.
Коль что-то попрошу, так тут же и отдам.
И смерть приму, как зов: меня заждались — там…
Не избежать конца пути земного,
Вели же принести вина хмельного!
Простак, ведь ты не золото, — тебя,
Раз закопав, не откопают снова.
Не одерживал смертный над небом побед.
Всех подряд пожирает земля-людоед.
Ты пока еще цел? И бахвалишься этим?
Погоди: попадешь муравьям на обед!
Не рыдай! Ибо нам не дано выбирать:
Плач не плачь — а прядется и нам умирать,
Глиной ставшие мудрые головы наши
Завтра будет ногами гончар попирать.
О саки! В ночь веселья, в сиянье луны,
Дай вина, перед сутью судьбы мы равны.
Смерть, как молния, жгущая спелую ниву…
Оглядишься — а нивы уже сожжены.
О сердце! К идолу на пиршество приди,
Там потеряй себя и вновь себя найди.
От власти Бытия, испив из кубка Смерти,
От грез Небытия себя освободи.
О сердце! Что за страх, откуда слезный взор?
С чего глядеть на смерть, как тополь — на топор?
Святая простота, гулена, будь же весел!
Там — отряхнешь с себя земных забот позор.
Огонь и ветр, вода и прах — из них мы встали все,
И станем ими в Судный день, забыв печали все…
Что плоть постылую жалеть? Ее топтали все,
А души нам спасет Творец… И то — едва ли все!
Однажды всяк из нас на Судный зов придет;
Создатель обсудить плоды трудов придет;
Лишенных блага Друг, конечно же, утешит.
Вот видишь? Радость к нам в конце концов придет!
От бездны мрачного Надира до кульминации Кейвана
Я разрешил загадки мира, трудясь над ними неустанно.
Труднейшие узлы вселенной распутал я проникновенно,
И лишь узла простого смерти — не развязал я, — вот что странно.
От глубины Земли до высшей из планет
Загадкам Бытия сумел найти ответ,
Сплетенья всех причин извлек на белый свет,
Расплел я все узлы, но узел Смерти — нет.
От земной глубины до далеких планет
Мирозданья загадкам нашел я ответ.
Все узлы развязал, все оковы разрушил.
Узел смерти одной не распутал я, нет!
От зенита Сатурна до чрева Земли
Тайны мира свое толкованье нашли.
Я распутал все петли вблизи и вдали,
Кроме самой простой — кроме смертной петли.
Палатки мудрости Хайям когда-то шил,
Но в печь беды попал, да в самый жар и пыл,
Остаток лишних лет отстриг посыльный Смерти
И за бесценок их кому-то уступил.
Плачь — не плачь, а придется и нам умереть.
Небольшое несчастье — однажды истлеть.
Горстка грязи и крови… Считай, что на свете
Нас и не было вовсе. О чем сожалеть?
Погруженный в сон смерти — неведомый сон,
Пока Суд не настанет, молчать обречен.
Не тверди, что не шлют тебе вести оттуда —
На неведенье спящий пока осужден.
Порой кто-нибудь идет напролом и нагло кричит: — Это я!
Богатством кичится, звенит серебром и златом блестит- Это я !
Но только делишки настроит на лад — и знатен, глядишь, и богат,
Как из засады подымется смерть и говорит — Это я!
Почему тебя, сердце, так дума гнетет,
Страх, что смерть неизбежно когда-то придет?
Коль тебя заберут, тебя больше не станет,
Возликуй, что уйдешь ты от сотни забот!
Предстанет Ангел там, где пел речей,
Безмолвный Ангел с чашей.
Будет в ней
Напиток смерти темный. И приблизит
Ее к губам. И ты без страха пей!
Пришел он, моего жизнекрушенья час;
Из темных волн, увы, я ничего не спас!
Джемшида кубок я, но миг — и он разбился;
Я факел радости, но миг — и он погас.
Пусть сердце мир себе державой требует
И вечной жизни с вечной славой требует.
А смерть наводит лук — и от него
Всей жизни жертвою кровавой требует.
Разумно ль смерти мне страшиться? Только раз
Я ей взгляну в лицо, когда придет мой час.
И стоит ли жалеть, что я — кровавой слизи,
Костей и жил мешок — исчезну вдруг из глаз?
Решив идти к Нему, — с детьми, с женой порви,
Расстанься сам с собой, со всей родней порви.
В дорогу вещи взял? Сковал цепями ноги.
В цепях куда уйдешь? Уют цепной порви.
С ночных небес вот-вот обрушится беда…
Вели, красавица, вина подать сюда.
Ты, драгоценная, — не золото, глупышка,
Зарыв, откапывать не станут никогда.
Саки, как дивна ночь, как светит нам луна!.
.
Пока не грянул гром, подай-ка нам вина.
Смерть — молнии удар в копну сухой соломы:
Пока ты вскинешь взгляд, копна уж сожжена.
Сказала рыба: «Что? Нам жарко? Не беда.
Не мог ручей пропасть, опять придет вода!»
Но утка ей в ответ: «Нас жарят, это да.
Где смерть, там хоть ручей, хоть море — ерунда»
Смерть лишь однажды встанет за плечом,
Так повернись бесстрашно к ней лицом!
Ты — крови горсть, костей и сухожилий —
Мог и не быть, твой горький вопль о чем?
Смерть однажды случится, моя и твоя.
И душа отлучится, моя и твоя.
Нас не будет, но в лунном и солнечном блеске
Смерть, как пар, растворится, моя и твоя.
Сотрутся со скрижалей имена,
Смерть всем живущим ныне суждена.
О милый кравчий мой луноподобный!
Пока мы живы — дай скорей вина.
Стать бессмертным — напрасный, поверьте мне, труд.
Все, кто стар и кто млад, в могилу сойдут.
Не дано это царство земное навеки
Никому… Да и мы не останемся тут.
Так как смерть все равно мне пощады не даст —
Пусть мне чашу вина виночерпий подаст!
Так как жизнь коротка в этом временном мире,
Скорбь для смертного сердца — ненужный балласт.
Так как собственной смерти отсрочить нельзя,
Так как свыше указана смертным стезя,
Так как вечные вещи не слепишь из воска —
То и плакать об этом не стоит, друзья!
Тот усердствует слишком, кричит: «Это — я!»
В кошельке золотишком бренчит: «Это — я!»
Но едва лишь успеет наладить делишки —
Смерть в окно к хвастунишке стучит: «Это — я!»
Тот, кто в мире великим прослыл мудрецом,
Кто в познании истины спорил с творцом,
Он, как все, в этой темной ночи заблудился,
Тешил баснями нас — и уснул вечным сном.
Тот, кто страстною жаждой услад был томим,
Мир покинул, ничуть не приблизившись к ним.
Неужели ты веришь, что жить будешь вечно? —
Тем, кто был до тебя, так же верилось им!
Триста лет проживи или больше вдвойне,
А придется со всеми лежать наравне.
Под забором бродяга, герой на войне —
Все у смерти в одной невысокой цене.
Ты нагрешил, запутался, Хайям?
Не докучай слезами Небесам.
Будь искренним! А смерти жди спокойно:
Там — или Бездна, или Жалость к нам!
Уж Книгу Жизни мне покинуть — ах, пора,
У Смерти побывать в кривых когтях пора.
О добрый мой саки, век оставайся добрым!
Воды в дорогу дай: спускаться в прах пора.
Укройся, как огонь, в земную твердь, саки,
Так и туда водой проникнет Смерть, саки.
Не прах ли этот мир?.. Певец, порадуй песней.
Не ветер ли — душа?.. Вином приветь, саки.
Умы мудрейшие, ученые мужи,
Познанья светочи, целители души,
Из тьмы ночной не вырвались на свет:
Свое отговорив, покоятся в тиши.
Хайям, по примеру предков, шатры познаний шил,
Но пламень в горниле горя в золу его превратил.
Разрезали ножницы смерти основу его бытия,
Ее у судьбы за бесценок маклак базарный купил.
Хоть сотню проживи, хоть десять сотен лет,
Придется все-таки покинуть этот свет,
Будь падишахом ты иль нищим на базаре, —
Цена тебе одна: для смерти санов нет.
Я земной суетою измучен, поверьте,
Ухожу из неправедной сей круговерти.
Над могилой моей пусть смеется лишь тот,
Кто надеется сам увернуться от смерти.
Я из пределов лжи решил сокрыться.
Здесь жить — лишь сердцем попусту томиться.
Пусть нашей смерти радуется тот,
Кто сам от смерти может защититься.
Я побывал на самом дне глубин.
Взлетал к Сатурну. Нет таких кручин,
Таких сетей, чтоб я не мог распутать…
Есть! Темный узел смерти. Он один!
Я познание сделал своим ремеслом,
Я знаком с высшей правдой и с низменным злом.
Все тугие узлы я распутал на свете,
Кроме смерти, завязанной мертвым узлом.
Я смерть готов без страха повстречать.
Не лучше ль будет там, чем здесь, — как знать?
Жизнь мне на срок дана. Верну охотно,
Когда пора наступит возвращать.
Похоронные стихи и цитаты (2-е место) должны быть понятны с первого прочтения. Критерием выбора является то, что стихотворение должно иметь классическую конструкцию, но быть полностью понятным при первом чтении.
из Рубаи Омара Хайяма (перевод Эдварда Фицджеральда)
Ах, максимально используйте то, что мы еще можем потратить,
Перед тем, как мы тоже в Пыль сойдем;
Пыль в Пыль, и под Пылью лежать,
Без Вина, без Песни, без Зингера, и — без Конца!
Движущийся палец пишет; и, написав,
Двигается дальше: ни все твое Благочестие, ни Ум
Не заманят его назад, чтобы отменить половину Строки,
Ни все твои Слезы не смывают Слово из нее.
Увы, эта Весна должна исчезнуть вместе с Розой!
Что душистый манускрипт Юноши должен закрыться!
Соловей, что в ветках пел,
Ах, когда и куда опять полетели, кто знает.
ПАХИНА БЕЗ МУЗЫКИ Эдна Сент-Винсент Миллей
Я не смирился
с тем, чтобы всегда запирать
любящих сердец в твердой земле.
Так есть, так и будет,
ибо так было, время без памяти:
Во тьму уходят, мудрые и прекрасные.
Увенчанные лилиями и лавром идут они;
но я не смирился.
Любители и мыслители, в землю с вами.
Будь единым с унылой, неразборчивой пылью.
Осколок того, что ты чувствовал, того, что знал,
Формула, фраза остается, — но лучшее теряется.
Ответы быстрые и проницательные,
честный взгляд, смех, любовь, —
Они ушли. Они ушли кормить розы.
Элегантный и завитой Цветок.
Ароматный цветок.
Я знаю. Но я не одобряю.
Дорогой был свет твоих глаз
, Чем все розы на свете.
Вниз, вниз, вниз во тьму могильную
Тихо идут, красивые, нежные, добрые;
Тихо идут, умные, остроумные, храбрые,
Я знаю.
Но я не одобряю.
И я не смирился.
Доблестная женщина из Притчей 31.10
Кто найдет женщину храбрую
и силу характера?
Она дороже золота и драгоценных камней.
Ничто из того, что можно купить за деньги, не сравнится с ней.
Сердце мужа доверяет ей
И никогда ни в чем не будет недостатка
Что может дать женщина.
Она всем делает добро,
Она никогда не причиняет вреда.
Она постоянна в добре
Все дни своей жизни.
Она охотно делает свою работу по дому
Она ловко делает покупки на рынке.
Она рано встает, еда для всех приготовлена.
Она приветлива, она гостеприимна.
Она хороша в бизнесе,
покупает и продает недвижимость
И работает на ферме и в саду.
Ее муж по праву гордится ею
Когда он разговаривает со своими друзьями.
Ее дети хвастаются ею.
Они знают, что им повезло.
Все они поступили благородно.
И красота проходит,
Но женщина
, которая чтит Господа
, достойна похвалы. Панихида Фиделя — Уильям Шекспир (из «Цимбелина»)
Не бойся больше ни жара солнца,
Ни бушующей зимы;
Ты выполнил свою мирскую задачу,
Домашнее искусство ушло, а зарплату забрали:
Золотые парни и девицы все должны,
Как трубочисты, обратится в прах.
Не бойся больше хмурого взгляда великих,
Ты прошел удар тирана;
Больше не нужно одеваться и есть;
Тростник тебе как дуб:
Скипет, ученость, физика должны
Все этому следовать и прахом.
Не бойся больше ни молнии,
Ни всем страшного громового камня;
Не бойся клеветы, осуждения сыпи;
Ты закончил радость и стон:
Все влюбленные молоды, все влюбленные должны,
Предать тебя и превратиться в прах.
Буря — пирушки окончены — Уильям Шекспир
«Наши пиршества окончены. Эти наши актеры,
Как я предсказывал вам, были все духи, и
Растаяли в воздухе, растворились в воздухе:
И, как беспочвенная ткань этого видения,
Облачные башни, великолепные дворцы,
торжественные храмы, сам великий земной шар,
Да, все, что он унаследует, разрушится,
И, как увяло невещественное зрелище,
Не оставляй вешалки позади. Мы такая дрянь
Как сны сделаны, и наша маленькая жизнь
Окружена сном.
Антуан де Сент-Экзюпери
Постепенно, тем не менее,
до нас доходит
что мы никогда больше не услышим
смеха нашего друга,
что этот один сад
навсегда заперт от нас.
И в этот момент
начинается наш настоящий траур.
Напрасно, по правде говоря,
может заменить этого компаньона.
Старых друзей невозможно создать сразу.
Ничто не сравнится с
сокровищницей общих воспоминаний,
испытаний, пережитых вместе,
ссор и примирений
и щедрых эмоций.
Он бездействует,
посадив желудь утром,
ожидать, в тот же день
сидеть в тени дуба.
Invictus — Уильям Эрнест Хенли (
название фильма о Нельсоне Манделе ) Из ночи, покрывающей меня,
Черной, как Бездна, от полюса до полюса,
Я благодарю всех богов
За мою непобедимую душу.
В тисках обстоятельств
Я не вздрогнул и не закричал вслух.
Под ударами случая
Моя голова в крови, но непокорена.
За этим местом гнева и слез
Вырисовывается лишь Ужас тени,
И все же угроза лет
Находит и найдет меня, не боясь.
Неважно, как тесны врата,
Как заряжены наказаниями свитки
Я хозяин своей судьбы: Я капитан своей души.
Пять отрывков из «Ликидаса» — Джона Мильтона
1. Введение в Lycidas: ( Замените Lycidas именем покойного )Примечание редактора: Хотя «Ликидас» часто называют величайшей похоронной элегией на языке, длина и датированный литературный язык Лицида делают его пригодным только для отрывков и для довольно особых умерших и очень образованные плакальщики.
Тем не менее, это придавало бы уникальность любым похоронам, на которых его можно было бы использовать. Я предлагаю что-то сделать со следующими выдержками. Имя Ликид следует заменить именем покойного.
Еще раз, о лавры, и еще раз
Вы, мирты коричневые, с плющом никогда не увядают,
Я прихожу к Срывай свои ягоды грубые и грубые,
И пальцами принужденными грубыми,
Растрескивай свои листья перед зрелым годом.
Горькое принуждение и печальный случай, дорогой,
Вынуждает меня нарушить ваш срок;
Ибо Ликид умер, умер до своего расцвета,
Молодой Ликид, и не оставил своего сверстника.
Кто бы не пел для Ликида?
Он умел петь и строить высокие рифмы.
Он не должен плавать на своих водяных носилках неоплаканным,
И трепетать на палящем ветру,
Без меда какой-нибудь мелодичной слезы.
Начинайте же, сестры священного колодца
Что из-под престола Юпитера прыгает,
Начинайте и несколько громко взмахивайте струной.
Следовательно, с отрицанием напрасным и скромным оправданием;
3.
(Размышление о славе) Увы! Что помогает ему с непрестанной заботой
Ухаживать за невзрачным пастушьим ремеслом.
И строго медитировать на неблагодарную Музу?
Не лучше ли сделать так, как другие используют,
Чтобы поиграть с Амариллис в тени,
Или с клубками волос Неэры?
Слава — шпора, которую поднимает ясный дух
(Эта последняя немощь благородного ума)
Пренебрегать удовольствиями и жить трудными днями;
Но прекрасный гердон, когда мы надеемся найти,
И думаем вспыхнуть внезапным пламенем,
И разрезает тонкую скрученную жизнь.
— Но не похвала, — ответил Феб и коснулся моих дрожащих ушей;
Слава не растет на бренной земле,
Ни в сверкающей фольге, Отправляясь в мир,
Ни в широкой молве,
Но живет и распространяется ввысь этими чистыми глазами,
И совершенный свидетель всесудящего Юпитера;
Когда он произносит напоследок о каждом деле,
Так много славы на небесах ожидай твоего meed. 4. Используйте эти линии, если для священника или бывшего священника. (пастух = пастор)
Последний пришел и последний ушел
Кормчий Галилейского озера,
Два массивных ключа, которые он нес из металлов, двойных
(Золотые опы, железные затворы в строю).
Он тряхнул косою и сурово сказал: —
Как хорошо я мог пощадить тебя, юный кавалер,
Хватит таких, ради их животов,
Ползти и вторгнуться, и залезть в стадо!
О других заботах они мало заботятся,
Чем о том, как вскарабкаться на пир стригала,
И оттолкнуть достойного приглашенного гостя.
Слепые рты! Что сами едва умеют
держать крючок для овец,
или хоть чему-нибудь научились
Это искусство верного пастуха принадлежит!
Что с ними? Что им нужно?
Они ускоряются; И когда они перечисляют,
их скудные и кричащие песни
Натрите на их решетке трубы из убогой соломы.
Голодные овцы смотрят вверх и не накормлены,
Но опухшие от ветра и гнилой дымки они тянут,
Внутри гниют, и распространяется гнусная зараза,
Кроме того, что угрюмый волк с тайной лапой
Ежедневно пожирает быстро, и ничего сказал.
Но этот двуручный двигатель у двери
Готов нанести удар один раз и больше не бить.
5. (Благочестивое изречение)
Взгляни домой, ангел, сейчас,
и растаять с рутом:
И, о вы, дельфины, вейте несчастную молодежь.
Не плачьте больше, горестные пастухи, не плачьте больше,
Для Ликидаса ваша печаль не умерла,
Утонувший, хотя он и находится под водным дном,
Так тонет дневная звезда на дне океана,
И все же вскоре восстанавливает его поникшее голова,
И обманывает свои лучи, и с новой блестящей рудой,
Пламя во лбу утреннего неба.
(Возможно, на похороны ребенка.) Роберт Фрост
Ничто не может остаться золотым
Первый зеленый цвет природы — золото,
Ее самый трудный оттенок.
Ее ранний лист — цветок;
Но только так час.
Затем лист опускается к листу.
Так впал в уныние Эдем,
Так заря переходит в день.
Ничто золото не может остаться.
Тоска (Может быть, похороны ребенка или любовника?) Мэтью Арнольд
Приди ко мне во сне,
а потом
Днём я снова буду здоров!
Безнадежная тоска дня.
Приходи, как ты был тысячу раз,
Посланник лучезарных пределов,
И улыбнись своему новому миру, и будь
Так же добр к другим, как и ко мне!
Или, как ты никогда не cam’st в истине,
Приди сейчас, и позвольте мне мечтать это правда;
И раздели мои волосы, и поцелуй меня в лоб,
И скажи: Любовь моя! почему ты страдаешь?
Приходи ко мне во сне, и тогда
Днём я снова буду здоров!
Тогда ночь с лихвой заплатит
Безнадежная тоска дня.
СЕСТРА ЛУНЫ (Поэма или песня для лирического сопрано; тема аборигенов) Марка О’Коннора
Я двоюродный брат вороны
и сестра луны
Призраки преследовали
по моей земле двести лет назад.
Наконец мой сын встал на их пути они говорили,
и с раскатом грома
они убили его спрятанным камнем.
Его убили спрятанным камнем.
Но потом они расположились лагерем на священной земле
и выкопали могилы, принадлежащие нашим духам:
мы знали, что люди-призраки были нашими собственными
возвращающимися на родину.
Мы увидели под их мертвенно-белыми шкурами
скулы сына моего двоюродного брата,
и моего родного отца из могилы
гуляющего на жарком солнце.
Я побежал к нему в день
, зовущий над землей, которой мы владеем.
Он заговорил и вошел в мое сердце
, чтобы убить меня спрятанным камнем.
Убить меня спрятанным камнем.
Я дух этой земли;
Я хожу в белом от проказы.
Я двоюродный брат вороны
И сестра ночи.
Как ты умер? Эдмунд Вэнс Кук
Справились ли вы с проблемой, которая пришла вам на ум
С решительным сердцем и веселым?
Или скрыть лицо от дневного света
С малодушной и боязливой душой?
О, беда — это тонна, или беда — это унция,
Или беда — это то, что ты делаешь.
И дело не в том, что тебе больно,
Да только как вы это восприняли?
Вы избиты до полусмерти? Ну-ну, что это?
Придумайте улыбающееся лицо.
Ничего против тебя не ляжет,
А лежать — это позор.
Чем сильнее вас бросают, тем выше вы подпрыгиваете;
Гордись своим подбитым глазом!
Дело не в том, что тебя лизнули;
Это как ты дрался и почему?
И хоть ты умрешь, что тогда?
Если бы ты сражался изо всех сил;
Если ты сыграл свою роль в мире мужчин,
Ну, критик назовет это хорошим.
Смерть ползет, иль прыгает,
И медлителен ли он или проворен,
Дело не в том, что ты умер,
Но только, как ты умер?
Как он умер, Эрнест Ховард Кросби
Итак, он умер за свою веру.
Это нормально.
Больше, чем большинство из нас.
Но постой. Можете ли вы добавить к этой строке
Что он тоже жил для этого?
Легко умереть.
Люди умерли
По желанию или прихоти —
От бравады или страсти или гордыни.
Ему было тяжелее?
Но жить; каждый день, чтобы прожить
Всю правду, о которой он мечтал,
В то время как его друзья встретили его поведение с сомнением,
И мир с презрением.
Так ли он брел вперед,
Никогда не сворачивая?
Тогда мы поговорим о жизни, которую он вел.
Неважно, как он умер.
Сонет 71 (Используйте это замечательное, но очень личное стихотворение, только если оно очень подходит!) Уильям Шекспир
Больше не оплакивайте меня, когда я умру
Чем вы услышите угрюмый угрюмый колокол
Предупредите мир, что я бегу
Из этого мерзкого мира, где обитают мерзейшие черви:
Нет, если вы читаете эту строку, Не помни
Руку, написавшую это, ибо я так люблю тебя,
Чтоб я в твоих сладких мыслях забылся,
Если ты думаешь обо мне, то должно причинить тебе горе.
О! если, я говорю, вы посмотрите на этот стих,
Когда я, возможно, смешал am с глиной,
Не то что мое бедное имя репетировать;
Но пусть твоя любовь хоть с моей жизнью истлеет;
Чтобы мудрый мир не вгляделся в твой стон,
И не посмеялся над тобой вместе со мною после того, как я уйду.
Сонет 73 (Может использоваться в связи со смертью одного из глубоко привязанных пар) Уильям Шекспир
Это время года ты можешь увидеть во мне
Когда желтые листья, или ни один, или несколько, висят
На этих ветвях которые дрожат от холода,
Голые разрушенные хоры, где поздно пели сладкие птицы.
Во мне ты видишь сумрак такого дня
Как после заката меркнет на западе;
Что постепенно уносит черная ночь,
Второе Я Смерти, что запечатывает все в покое.
Во мне ты видишь сияние такого огня,
Что на прахе своей юности лежит,
Как смертное ложе, на котором оно должно умереть,
Поглощенное тем, чем оно питалось.
Это ты чувствуешь, что делает твою любовь сильнее,
Чтобы любить это хорошо, что ты должен покинуть в ближайшее время.
О капитан! Мой капитан! (За смерть отца?) Уолт Уитмен
О капитан! мой капитан! наше страшное путешествие окончено;
В магазине перебраны все стеллажи, приз, который мы искали, выигран;
Порт близок, колокола я слышу, народ ликует,
В то время как глаза следят за устойчивым килем, корабль мрачный и дерзкий:
Но, о сердце! сердце! сердце! О кровоточащие красные капли,
Где на палубе лежит мой капитан,
Павший холодный и мертвый.
О капитан! мой капитан! встань и услышь колокола;
Вставай — для тебя развевается флаг — для тебя трели горна;
Для вас букеты и венки из лент — для вас берега толпятся;
Для вас они зовут, качающаяся масса, нетерпеливые лица поворачиваются;
Слушайте, капитан! дорогой отец! Эта рука под твоей головой;
Это какой-то сон, что на палубе,
Ты упал замерзший и мертвый.
Мой капитан не отвечает, его губы бледны и неподвижны;
Отец не чувствует моей руки, у него нет ни пульса, ни воли;
Корабль стоит на якоре в целости и сохранности, его рейс окончен и завершен;
Из страшного путешествия корабль-победитель возвращается с выигранной целью;
Ликуйте, о берега, и звените, о колокола!
Но я скорбной поступью.
Прогулка по палубе, мой Капитан лежит,
Падший холодный и мертвый.
Рост жизни из эмбрионального путешествия — Марк О’Коннор
Прошлый фолликул, сортировщик радостей, вниз по матке,
путь судьбы в жужжание,
пчелиное гнездо краткого беспорядочного прибоя спермы,
затем один чистый колокольчик за эту долгую моногамию, эго.
В давно приготовленном ковчеге
самость билась о себя,
ждала света,
и то, что питает или поглощает сладкую миллионоклеточную телятину себя.
Желток в амнионе, хрупкий от толчка,
упакованный, чтобы поглотить мир.
Я никогда столько не терял Эмили Дикинсон
Я никогда не терял столько, сколько дважды,
И это было в дерьме.
Дважды я стоял нищим
Перед дверью Бога!
Ангелы, дважды нисходящие,
Возместил мой магазин.
Грабитель, банкир, отец,
Я снова беден!
Я много раз думал Эмили Дикинсон
Я много раз думал, что наступил мир
Когда мир был далеко,
Как люди, потерпевшие крушение, видят землю
Когда далеко в море, они остаются.
И бороться ленивее, но доказывать,
Так же безнадежно, как и я,
Что много фиктивных берегов
Перед гаванью лежат.
Кредо Джека Лондона
Лучше быть пеплом, чем прахом!
Я предпочел бы, чтобы моя искра
сгорела в ярком пламени
, чем задохнулась от сухой гнили.
Я предпочел бы быть великолепным метеором,
каждый атом меня в великолепном сиянии,
, чем сонная и постоянная планета.
Функция человека — жить, а не существовать.
Я не буду тратить свои дни, пытаясь продлить их.
Я использую свое время.
Прилив поднимается, прилив падает Генри У. Лонгфелло
Прилив поднимается, прилив падает, Сумерки темнеют, кроншнеп кричит; По морским пескам сырым и коричневым К городу спешит путник, И прилив прибывает, прилив падает.
Тьма оседает на крышах и стенах, Но море, море во тьме зовет; Маленькие волны своими мягкими белыми руками Стирают следы на песках, И прилив поднимается, прилив падает.
Утренние перерывы; кони в своих стойлах Топают и ржут, как зовет конюх; День возвращается, но уже никогда Возвращает путника на берег. И волна поднимается, волна падает.
Непреходящее раскаяние автора (квазиперевод Марка О’Коннора, 2004 г.)
Мы были двумя журавлями, каждый со сломанными крыльями,
которые прыгали и паниковали в пыли
до тех пор, пока не срослись, как единое целое, ребро к ребру,
мы прыгали с одинаковыми, несравненными взмахами
чтобы скользить над кружащимися облаками
вне поля зрения вожатых ,
совершенен, одинок, в компании.
—
Так писал Император пухлого Квэй Фэя,
чья кровь его генералы залили пылью,
чья любовь стоила ему и Китаю всего.
Презираемый и ковыляющий по земле,
его терпеливая кисть провела эти линии,
Примечание редактора: (Примечание: история Танского императора 8-го века Сюань Чжуна и его надушенной наложницы Ян Квей Фэй (или Гуй Фэй) известна в Китае. Стихотворение основано на куплете поэта династии Тан. Непреходящее раскаяние Бай Джуи.)
Принятие смерти Карен Кейси Марта Ванцебург
В этом биологическом мире мы ясно видим, что смерть — это стадия жизненного цикла. В нашем человеческом случае мы цепляемся за драгоценное сознание, которое, кажется, отделяет нас от остального мира природы, и мы смотрим на смерть другими глазами — как на конец, часто жестокий, а иногда и невыносимый.
Мы не делаем себе никакой услуги, чтобы сделать смерть врагом; это присутствие в нашей жизни, и, отрицая его, мы отрицаем часть себя.
Наше глубочайшее знание включает в себя знание смерти. Переживать утрату и оплакивать ее — это великий обычный опыт, и отрицать его — значит становиться менее человечным.
Мы живем в прекрасно сбалансированной системе, в которой смерть является частью всего живого. Боль нашей личной утраты принадлежит нам; внутри большего целого ничего не теряется. Возможно, было бы слишком много говорить, что мы когда-нибудь поймем смерть; плод времени, боли и исцеления заключается в том, что мы примем это.
Для Э.Дж. Банфилд («Бичкомбер» с острова Данк) (на похороны защитника природы) Марка О’Коннора
Чего стоили мои напряженные недели посещения тридцатилетнего этого человека — его время размышлять об отмелях и приливах, потерянных на каждом бревне и мыс, чтобы восхвалять папайю и помело, падающих в обморок от пьяных, ископаемых летучими мышами цветов, чтобы посадить мангустин и личи. Я вижу, как его рука, прижатая к грубому столу, превращает легкий нектар времени года в мед продуманной прозы.
Журналист, полуслепой и предупрежденный о смерти, который нанял самый прекрасный остров в мире в те дни, когда великий Риф не находился нигде на доступном земном шаре, — он стал безмятежным прозаиком песков Кунанглеба и властелином островов, связанных приливом ; один из пары, которая не создавала клана и не стремилась к богатству, изучая через любовь этот трюк аборигенов, чтобы оставить землю за пределами своей жизни нетронутой.
Книга РУФЬ 1: 16-17 (предложено Дорис Нолан)
Попроси меня не оставлять тебя,
или вернуться от следования за вами.
Куда ты пойдешь, туда и я.
Где ты поселишься, так и я поселюсь.
Твой народ будет моим народом
и твоим Богом, моим Богом.
Там, где ты умрешь,
Я умру и там буду похоронен. |
Да сотворит мне Господь то же и даже больше,
Если что, кроме смерти, разлучите вас со мной.
Жизнь продолжается, Джойс Гренфелл (1910–1979)
Если я пойду раньше остальных,
Не ломайте цветок и не надписывайте камень
И когда я уйду, не говори воскресным голосом
Но будь обычным собой, которого я знал.
Плачь, если надо, Разлука — ад,
Но жизнь продолжается, Так и пой.
«Песнь жизни» Амелии Жозефины Берр
Поскольку я любил жизнь,
Мне не будет грустно умирать.
Радость свою я вознес на крыльях,
Чтоб в небесной синеве затеряться.
Я бежал и прыгал вместе с дождем,
Я держал ветер на груди.
Моя щека, как сонное дитя
К лицу земли я прижался.
Поскольку я любил жизнь,
Мне не будет грустно умирать.
Вы можете проливать слезы о том, что она ушла (автор неизвестен)
Вы можете проливать слезы о том, что ее больше нет
Или вы можете улыбаться, потому что она жила.
Ты можешь закрыть глаза и молиться, чтобы она вернулась
Или ты можешь открыть глаза и увидеть все, что от нее осталось.
Ваше сердце может быть пустым, потому что вы не можете видеть ее
Или вы можете быть полны любви, которой вы делились.
Ты можешь отвернуться от завтрашнего дня и полюбить вчерашнее
Или ты можешь радоваться завтрашнему дню из-за вчерашнего дня.
Ты можешь помнить ее и только то, что она ушла
Или ты можешь лелеять ее память и позволить ей жить.
Ты можешь плакать и закрывать свой разум, быть пустым и отворачиваться
Или ты можешь делать то, что она хочет: улыбаться, открывать глаза, Любить и продолжать.
Традиционное гэльское благословение: (Анон)
Пусть дорога встанет вам навстречу.
Пусть ветер всегда дует тебе в спину.
Пусть солнце греет твое лицо;
Мягкие дожди падают на ваши поля
и пока мы не встретимся снова,
Пусть Бог держит вас в Своей ладони.
Смерть | Рубаи Омара Хайяма
~traditionshome~ Оставить комментарий
4 декабря 1131 года
Гийас ад-Дин Абу’л-Фатх Умар ибн Ибрагим ан-Нисабури аль-Хайями, известный нам как Омар Хайям, Царь Мудрых, умер в Нишапуре в год Хиджры, 517 ( 1123), непревзойденный в науке философ и поэт, образец своего времени.
Ходжа Низами из Самарканда, его ученик, рассказывает такую историю:
«В саду я часто вел беседы с моим учителем Омаром Хайямом. Однажды он сказал мне: «Моя могила будет в том месте, где северный ветер развеет над ней цветы». Я удивился словам, которые он сказал, но я знал, что это были не пустые слова».
«Годы спустя, когда мне довелось снова посетить Нишапур, я отправился к месту его последнего упокоения, и вот! это было сразу за садом, где деревья, отягощенные плодами, простирали свои ветви над садовой стеной и роняли свои цветы на его могилу, так что камень был спрятан под ними».
~ традиционный дом ~ Оставить комментарий
В стихе 34 поэт Омар Хайям поднимает завесу и входит в шатер, где находит тускло горящую лампу и слышит голос. В стихах 35 и 36 он пьет из Сосуда Знания. Сравните Адама и Еву и Древо познания: «глаза у них обоих открылись, и узнали они, что наги». (Бытие 3:7).
XXXV
К краю этой бедной глиняной урны
Я прислонился, Секрет моей жизни узнать:
И Губы в Губы прошептал: «Пей!
Однажды мертвый, ты никогда не вернешься.
Au bord de cette pauvre urne de terre
Je me penchais, le Secret de ma vie à apprendre:
Et lèvre à lèvre, il murmura —
«Buvez! Une fois mort, vous ne reviendrez jamais».
An die Lippe dieser armen irdenen Urne
Lehnte Ich ab, das Geheimnis meines Lebens zu lernen:
Und Lippe an Lippe murmelte es – «Trink!
Wenn tot, wirst du nie wieder zurückkehren.
Лабио де esta pobre Urna de tierra
Me incliné, el secreto de mi vida para aprender:
Y de labio a labio murmuró:
«¡Bebe! Una vez muerto, nunca volverás».
Мышление и выпивка идут рука об руку
Мышление и выпивка идут рука об руку, но не слишком часто и не слишком часто.
Говоря о маленьком грязном секрете жизни (он же Смерть), нужно иметь в виду часто повторяемую фразу: «Ешь, пей и веселись, ибо завтра ты умрешь». Это объединение нескольких библейских отрывков, включая Исаию 22:13, Екклесиаст 8:15, 1 Коринфянам 15:32 и Луки 12:19., что мне не нужно идти в здесь. Это тема пьес и фильмов, в том числе «Трехгрошовая опера » Бертольта Брехта и « Кабаре » на музыку Джона Кандера, слова Фреда Эбба. И можно было бы найти тысячи стихов, но я дам вам одно.
~traditionshome~ Оставить комментарий
XXXI
Вверх от Центра Земли через Седьмые Врата
Поднялись и на Троне Сатурна сели;
И много Узлов, распутанных Дорогой;
Но не Мастер-узел Человеческой Судьбы.
Смысл стиха 31
Простое объяснение состоит в том, что поэт вознесся из центра Земли через астрономические врата, которые были луной и солнцем и известными планетами, Меркурием, Венерой, Марсом, Юпитером, Сатурн. На Сатурне он сидел, размышляя о тайнах мироздания, распутывая многие узлы, но не тот гордиев узел, которым является человеческая судьба.
Солнце, Луна и планеты
Забудьте о противоречивых геоцентрических и гелиоцентрических спорах, хорошо известных, без сомнения, астроному Омару Хайяму. Это философское и поэтическое объяснение тайн жизни, а не физическое или астрономическое.
Фитцджеральд, несомненно, позволяет себе вольности с персидскими стихами Хайяма. Намек на «Седьмые врата» является обратной отсылкой к итальянскому писателю XIV века Данте Алигьери и его эпической поэме «Божественная комедия» 9.0030 .
Дорога
Дорога — часто повторяемая метафора жизненного путешествия. Наиболее известными мне примерами являются два аллегорических изображения, найденные в книге Джона Буньяна « Путешествие пилигримов » (17 век) и в книге Уильяма Лэнгленда « Пахарь Пирса» (14 век).
Мастер-узел
Метафорическое использование Фицджеральдом «Мастер-узла» связано с хорошо известной историей Александра Македонского и неразрешимого Гордиева узла. (Подсказка: Александр проигнорировал сложность узла, разрубив его своим мечом, а затем завоевав Азию.)
Что астронавт, вращающийся вокруг Сатурна, подумает о главном узле?
Мы можем посмотреть книгу Артура Кларка и фильм 2001 Космическая одиссея . Боуман знал. Ответ пришел к нему в финальной сцене, когда он дрейфует сквозь пространство и время.
Но он не может или не хочет говорить ответ.
Перевод на французский язык
Du center de la Terre à travers la septième porte
Se souleve et sur le thrône de Saturne assis;
Et beaucoup de nœuds démêlé par la route;
Mais pas le maître-noeud du destin humain.
~traditionshome~ Оставить комментарий
28
С ними я посеял семя Мудрости,
И Моей собственной рукой взрастил его;
«Я пришел, как Вода, и как Ветер иду».
С кем мне сеять?
«С ними» в первой строке относится к докторам медицины и святым, упомянутым в четверостишии 27.
Вода и Ветер
Омар и/или Фитцджеральд восходит к китайской философии фэн-шуй. Фэн-шуй, 風水 , переводится как «ветер и вода». «Фэн» означает ветер, воздух, газ, облака, бури и все другие формы энергии. «Шуй» означает воду, озера, реки, все влажное, что формируется, течет и меняется со временем. Ветер и вода неразделимы. В океане ветер образует волны, которые переходят с континента на континент и бьются о берег. На суше ветер гонит дождь, бьющий по земле. Я прихожу, как вода, податливая и струящаяся, как ветер, незаметно иду.
Гёте сделал похожее наблюдение:
«Душа человека… как вода!
Судьба человека смертного… как ветер!»
Поэзия мертва или жива?
Прелесть стихов Омара Хайяма в том, что их можно читать на досуге. Положите его, и он будет отдыхать. Возьмите его и прочитайте, и он оживет, хотя сам Омар в последний раз прикасался к ручке в 1131 году нашей эры. У Омара Хайяма была мысль по этому поводу: «Движущийся палец пишет; и, написав, Двигается дальше: ни всего твоего благочестия, ни остроумия. Приманишь его обратно, чтобы отменить половину строки, И все твои слезы не смоют ни слова из нее».
То есть мы с этим застряли, но это только половина правды. Поэзия, несомненно, живет. Слова снова оживают, волшебным образом наполняются новым смыслом, потому что читатель новичок, и он или она должны применять слова так, как им нужно.
Наслаждайтесь…
Французский перевод
Avec eux j’ai semé la grine de la sagesse,
Et avec mes mains travaillées pour le faire grandir;
Et ce fut toute la moisson que je récoltai
«Je suis venu comme de l’eau et comme le vent je vais».
Немецкий перевод
Mit ihnen habe ich den Samen der Weisheit gesät,
Und mit meiner eigenen Hand arbeitete ich daran, es wachsen zu lassen;
Das war die ganze Ernte, die ich erntete …
«Ich kam wie Wasser und wie Wind gehe ich».
~традициидома~ Оставить комментарий
XXIV
Ах, извлеките максимум из того, что мы еще можем потратить,
Прежде чем мы тоже сойдем в Пыль;
Пыль в Пыль, и под Пылью лежать
Без Вина, без Песни, без Зингера, и – без Конца!
Станца 23 объяснение
В Библии можно найти вдохновение. Тем не менее, нежный читатель может пожаловаться, что стих не вдохновляет, и я соглашусь.
Отчаяние — это чувство.
Бытие 3:19 (версия короля Якова): в поте лица твоего будешь есть хлеб, доколе не возвратишься в землю; ибо из него ты взят; ибо прах ты и в прах возвратишься.
Екклесиаст 3:19,20 (Верийская учебная Библия) Ибо участь людей и животных одинакова: как умирает один, так умирает и другой – у всех одно дыхание. У человека нет преимущества перед животными, так как все тщетно. 20Все пойдет в одно место: все произошло из праха, и все возвратится в прах.
Или под пером Уильяма Шекспира.
Речь Жака о семи возрастах человека в пьесе Шекспира «Как вам это понравится» (Акт II, сцена VII, строки 163–166):
«…Последняя сцена из всех,
На этом заканчивается эта странная, полная событий история,
Вторая ребячество и простое забвение;
Без зубов, без глаз, без вкуса, без всего.
Конец
В последние годы 83-летнего пребывания Омара Хайяма на земле, когда здоровье ухудшалось, Омару, сыну сына изготовителей палаток, было позволено вернуться на родину, в город Нишапур.
Там он жил жизнью отшельника и размышлял о смерти.
Французский перевод
Ah, profitons au maximum de ce que nous pouvons encore dépenser,
Avant nous aussi dans la poussière потомки;
Poussière en la poussière, et qui repose sous la poussière
Sans vin, sans chanson, sans chanteur – sans fin
Перевод на немецкий язык
Machst Du das Beste aus dem, was wir noch ausgeben können,
Stauch in Bevorden a хинабштейген;
Staub ins Staub und unter Staub ausruhen
Sans Wein und Lied, Sans Sänger und – Sans Ziel
~traditionshome~ Оставить комментарий
И мы, которые сейчас веселятся в этой Комнате
Они расцвели и ушли, Лето в новом цвете
Сами под земное ложе должны мы
Спуститься, чтобы сделать ложе – для кого?
Жизнь быстротечна
Жизнь — бесконечная вереница рождений и смертей, а в промежутках мы веселимся на земном ложе вслед за теми, кто весело оделся, ушел; и мы сами скоро сойдем и станем земным ложем для тех, кто последует за нами.
Слава мимолетна
Некогда уважаемый, а ныне почти забытый британский историк Г.М. Тревельян, О.М., CBE, FRS, FBA, посоветовал нам наслаждаться историей, которая становится поэтичной по мере того, как уходит в прошлое.
Этот плодовитый знаток прозы заметил, что чудесная тайна исторической поэзии заключается в том простом факте, что «по этой земле, когда-то по этому знакомому участку земли ходили другие мужчины и женщины, такие же реальные, как мы сегодня, думая о своих собственные мысли, под влиянием собственных страстей, но теперь все они ушли, одно поколение исчезло в другом, ушли так же безвозвратно, как и мы сами вскоре уйдем, как призраки при крике петуха».
Г.М. Trevelyan, An Autobiography and Other Essays, page 13 (1949)
Примечание к переводу Фицджеральда
Те, кто знаком с прозой Фицджеральда, заметят, что я позволил себе вольность в его поэзии.
Французский перевод четверостишия 23
Nous, qui faisons la fête dans cette salle,
Ils ont fleuri et sont partis, été vêtu d’une nouvelle couleur
Nous-mêmes sous le canapé de la Terrecend-devons-nous9 Des 906 nous9 -mêmes pour faire un canapé – mais pour qui?
Немецкий перевод четверостишия 23
Und wir, die wir jetzt in diesem Raum lustig machen
Sie blühten und gingen, Sommer gekleidet in neuer Blüte
Wir müssen uns unter der Erde uns bald sich befinden, Müssen uns unter der Erde uns bald sich befinden, Mössen e zu machen – für wen?
~traditionshome~ Оставить комментарий
VIII – Сладко или горько бежит чаша
Будь то в Найшапуре или Вавилоне,
Будь то чаша, сладкая или горькая,
Вино жизни сочится капля за каплей,
Листья жизни падают один за другим.
Объяснение четверостишия 8
Сладко или горько течет чаша, когда мы останавливаемся, чтобы сделать глоток, … вино жизни сочится капля за каплей, и все листья жизни опадают один за другим, пока, мой друг, мы готово.
Вавилон — хорошо известная библейская ссылка на Вавилонскую башню, не требующая объяснения.
Найшапур (современное написание Нишапур, место рождения и захоронения Омара Хайяма) — персидский аналог Вавилона, богатый город на Шелковом пути в Китай. Город неоднократно подвергался разрушениям от вторжений и землетрясений.
Я внес несколько изменений в формулировку Фитцджеральда, изменив время глагола во второй строке на форму единственного числа, а в последних двух строках четверостишия не сохранив вспомогательного глагола «держать».
Во французской, немецкой и испанской версиях перевод «ли» может быть поставлен под сомнение. Рифма в основном утеряна, заменена аллитерацией.
Жизнь как чаша вина
Наши дни могут быть сладкими или горькими, они проходят один за другим, и человечество умирает один за другим.
Французский перевод
Si à Naishapur ou en Babylone,
Si la coupe douces ou amères court
Le vin de la vie goutte à goutte grimpe
Les feuilles de vie un par un tombent
Немецкий перевод
6
55
55 Babylon
Ob der Cup süß oder bitter läuft,
Der Wein des Lebens Tropfen für Tropfen sickert,
Die Blätter des Lebens Fall Stück für Stück Испанский перевод
Ya sea en el Naishapur o Babilonia,
Si la copa dulce o amargo está
El vino de la vida gota gota rezuma
Las cayendopor un vida uno
подход к Найшапуру, из книги, картина И. Р. Герберта
Искать: Введите адрес электронной почты, чтобы подписаться на этот блог и получать уведомления о новых сообщениях по электронной почте.
Адрес электронной почты:
Присоединиться к 15 другим подписчикам
Подпишитесь на Les Rubaïyat d’Omar Khayyam на WordPress.com- 01 Пробуждение
- 02
- 03
- 04
- 05
- 06
- 07
- 08
- 09
- 10
- 11
- 12
- 13
- 16
- 17
- 18
- 19
- 20
- 21
- 22
- 23
- 24
- 25
- 26
- 27
- 28
- 29
- 30
- 31
- 32
- 33
- 34
- 35
- 36
- 37
- 38
- 39
- 40
- 41
- 42
- Кувшин вина
- Бахрам
- Смерть
- Травы
- Джамшид
- Свет и Тьма
- Нишапур
- Низам аль-Мульк
- Четверостишие 16
- Цитаты Омара Хайяма
- Роза
- Весна
- Вселенная
- Вино
- 42 – Вино, которое ты пьешь
- 41 –
- 40 — Тюльпан
- 39 – Ни капли
- 38 – Клод
- Март 2023 г.
5 Babylon
Ob der Cup süß oder bitter läuft,
Der Wein des Lebens Tropfen für Tropfen sickert,
Die Blätter des Lebens Fall Stück für Stück
Испанский перевод
Ya sea en el Naishapur o Babilonia,
Si la copa dulce o amargo está
El vino de la vida gota gota rezuma
Las cayendopor un vida uno
подход к Найшапуру, из книги, картина И. Р. Герберта
Искать: Введите адрес электронной почты, чтобы подписаться на этот блог и получать уведомления о новых сообщениях по электронной почте.
Адрес электронной почты:
Присоединиться к 15 другим подписчикам
Подпишитесь на Les Rubaïyat d’Omar Khayyam на WordPress.com- 01 Пробуждение
- 02
- 03
- 04
- 05
- 06
- 07
- 08
- 09
- 10
- 11
- 12
- 13
- 16
- 17
- 18
- 19
- 20
- 21
- 22
- 23
- 24
- 25
- 26
- 27
- 28
- 29
- 30
- 31
- 32
- 33
- 34
- 35
- 36
- 37
- 38
- 39
- 40
- 41
- 42
- Кувшин вина
- Бахрам
- Смерть
- Травы
- Джамшид
- Свет и Тьма
- Нишапур
- Низам аль-Мульк
- Четверостишие 16
- Цитаты Омара Хайяма
- Роза
- Весна
- Вселенная
- Вино
- 42 – Вино, которое ты пьешь
- 41 –
- 40 — Тюльпан
- 39 – Ни капли
- 38 – Клод
- Март 2023 г.
