Слово о полку Игореве — Викицитатник

«Сло́во о полку́ И́гореве» (полное название «Слово о походе Игоря, Игоря сына Святославова, внука Олегова», др.-рус. Сло́во о плъку́ И́горєвѣ · И́горѧ сꙑ́на Свѧ́тъславлѧ · вну́ка О́льгова) — выдающийся памятник древнерусской литературы XII века.

Впервые издано в Москве в 1800 г.

• Любо испити шеломомь Дону
• Вѣщей Бояне, Велесовь внуче
• Трубы трубять въ Новѣградѣ, стоять стязи въ Путивлѣ
• Дивъ кличетъ връху древа
• А половци неготовами дорогами побѣгоша къ Дону Великому.
• Чрьленъ стягъ, бѣла хорюговь, чрьлена чолка, сребрено стружіе – храброму Святьславличу!
• Были вѣчи Трояни, минула лѣта Ярославля, были плъци Олговы, Ольга Святьславличя. Тъй бо Олегъ мечемъ крамолу коваше и стрѣлы по земли сѣяше.
• Съ зараніа до вечера, съ вечера до свѣта летятъ стрѣлы каленыя, гримлютъ сабли о шеломы, трещатъ копіа харалужныя въ полѣ незнаемѣ среди земли Половецкыи.
• Бишася день, бишася другый, третьяго дни къ полуднію падоша стязи Игоревы
• Уже бо, братіе, не веселая година въстала
• Ту нѣмци и венедици, ту греци и морава поютъ славу Святъславлю, кають князя Игоря
• Игорь князь высѣдѣ изъ сѣдла злата, а въ сѣдло кощіево
• Готскія красныя дѣвы въспѣша на брезѣ синему морю, звоня рускымъ златомъ, поютъ время Бусово
• Стрѣляй, господине, Кончака, поганого кощея, за землю Рускую, за раны Игоревы
• Игорева храбраго плъку не крѣсити!
• Ярославна рано плачетъ въ Путивлѣ
• О, Днепре Словутицю! Ты пробилъ еси каменныя горы сквозѣ землю Половецкую
• Игореви князю Богъ путь кажетъ изъ земли Половецкой на землю Рускую

Цитаты о «Слове»[править]

«Слово» сложилось, по нашему представлению, как лиро-эпическое дружинное произведение (песня, чередующаяся с речитативом) вскоре после возвращения Игоря из половецкого плена (во время его приезда в Киев), а затем оно постепенно (по крайней мере до начала XIII в. ) насыщалось новейшими событиями, связанными с его героями (возвращение из плена Владимира Игоревича, походы на ятвягов (1196 г.) и половцев (1202 и 1205 гг.) Романа Мстиславича и т. п.). Автор «Слова» и первый его исполнитель, видимо родовой певец князей Ольговичей, скорее всего служивший Святославу Киевскому, изображал современные ему события похода Игоря и обращался к князьям — своим современникам, заботясь о благе «Русской земли»… …В политической жизни князей — героев «Слова» существовало, как правило, ограничительное представление о «Руси» — «Русской земле», как области Среднего Поднепровья. Желая быть правильно понятым своими адресатами, автор «Слова» должен был пользоваться именно этой концепцией. …Горячий патриотизм «Слова», обращенный к сравнительно небольшой и теснимой со всех сторон и самостоятельными русскими княжествами, и половцами «Русской земле», если рассматривать его с позиций современных автору, но не относящихся к этой земле князей и княжеств, в особенности «Суздальской земли», должен был бы вызвать скорее осуждение и в лучшем случае удивление, нежели сочувствие. Политическое (и даже религиозное) понятие «Русской земли» как мощного в свое время фактора объединительной государственной политики (до 30-х годов XII в.) во времена «Слова» безнадежно устарело… …Примененная в «Слове» территориально и политически ограничительная концепция «Русской земли» (как Среднего Поднепровья с добавлением Посемья), свойственная феодальным представлениям именно изображаемой в нем эпохи, показательна для нас и в том смысле, что она служит одним из свидетельств подлинности и древности этого великого поэтического памятника. [1] — «Русская земля» в «Слове о полку Игореве»

— Андрей Робинсон

	«Слово» было написано не для развлечения пирующих, не как повествование об отдалённых эпических временах (подобно «Песни о Роланде»), — оно было обрушено на бояр и князей, как внезапный набатный звон.[2]
	— Борис Рыбаков

«Слово о полку Игореве» выше всех других литературных памятников своего века не только сгустками метафор, но и почти непохожими на слова кровавыми сгустками боли за погибших, выхаркиваемыми в степную траву из потрескавшихся от жажды губ неизвестного нам автора… Когда стихи пишутся с расчетом на вечность, они быстро умирают. В «Слове» не было никакого расчета на вечность, а именно жажда высказать боль земли сейчас же, как можно скорей, пока на ней еще не засохла кровь, дать еще дымящейся крови право речи. Без плача Ярославны «Слово» не могло бы существовать так же, как без Золотого слова Святослава, — и зачем разбираться, где тут «лирическая линия», где «гражданская», когда главное в том, что всё здесь главное. [3]

— Евгений Евтушенко

Древнерусская литература в фондах Российской национальной библиотеки. Цель проекта

Открывая этот раздел Интернет-ресурса, вспомним слова Дмитрия Сергеевича Лихачева: «Древнерусскую литературу можно рассматривать как литературу одной темы и одного сюжета. Этот сюжет – мировая история, и эта тема – смысл человеческой жизни» (Лихачев Д. С. Первые семьсот лет русской литературы // Изборник. М., 1969. С. 9).

Литература Древней Руси, возвысив духовные ценности и нравственные идеалы, за столетия своего развития создала необходимые основы для расцвета русской литературы нового времени.

Однако, при всей очевидности генетической связи, произведения древнерусской литературы, в отличие от русской литературной классики, в наше время отнюдь не находятся на пике читательского интереса. Причины этого кроются в специфических чертах литературы Древней Руси. Средневековые тексты, даже снабженные переводом на современный русский язык, сложны для восприятия, требуют культурно-исторического комментария.

Ресурс «автографы: личность в письме» содержит образцы письма выдающихся деятелей русской истории и культуры XVIII – XX вв.

Раздел «образы русского письма» содержит обзор основных исторических типов русского письма, возникших в разное время и существующих по сей день в тех или иных формах.

В разделе «Древнерусские писцы XV – XVII вв.» собраны и представлены в наиболее доступной форме датированные образцы древнерусского письма, хранящиеся в фондах Рукописного отдела РНБ.

Раздел «Русские прописи» призван реализовать потенциал уникального по полноте собрания русских прописей XVIII – XX вв. , хранящегося в РНБ.

Раздел «Русские прописи» призван реализовать потенциал уникального по полноте собрания русских прописей XVIII – XX вв., хранящегося в РНБ.

Раздел «Русские прописи» призван реализовать потенциал уникального по полноте собрания русских прописей XVIII – XX вв., хранящегося в РНБ.

Задача популяризации древнерусской литературы была поставлена Д. С. Лихачевым и решалась им вместе с широким научным коллективом, который сегодня по праву можно назвать школой Лихачева. Популяризация произведений начата в рамках серии «Литературные памятники», затем в серии «Библиотека всемирной литературы» вышел «Изборник» (М., 1969), впервые открывший читателю богатый мир древнерусской литературы в его целостности. В 1978–1994 гг. под редакцией Д. С. Лихачева осуществлено издание специальной серии «Памятники литературы Древней Руси». В 12-ти томах этой серии опубликовано около 300 произведений. С 1997 г. по настоящее время в свет выходят выпуски двадцатитомной серии «Библиотека литературы Древней Руси».

Публикация древнерусских текстов сопровождается профессионально выполненным переводом на современный русский язык и комментариями. Эта серия размещена на официальном сайте Института русской литературы (Пушкинский Дом) РАН, так же как и чрезвычайно полезное и интересное энциклопедическое издание «Словарь книжников и книжности Древней Руси», выпуски которого выходят с 1987 г.

Этот массив систематизированного и адаптированного материала, в значительной своей части представленный в Интернете, позволяет конкретизировать назначение данного ресурса. Авторы проекта не ставят перед собой задач литературоведческого или текстологического исследования. Цель проекта – открыть доступ читателя к первоисточникам, дать ему возможность виртуально листать рукопись и быстро находить в ней интересующий его текст или изображение, рассматривать письмо, орнаментальный декор и миниатюры, ощутить аромат далеких времен. Представленным памятникам предпосланы краткие аннотации, которые рассказывают о рукописях и снабжены библиографическими ссылками на профессиональные Интернет-ресурсы, содержащие справочную информацию о произведениях древнерусской литературы, переводы текстов и комментарии к ним.

Новый подход к проблеме популяризации произведений древнерусской литературы стал возможен только с развитием компьютерных технологий, которые при жизни Д. С. Лихачева делали лишь первые шаги. Однако не подлежит сомнению, что цель проекта – сделать произведения древнерусской литературы органичной частью историко-культурного кругозора самого широкого читателя – находится в русле его идей.

«Не думаю, что исследователи древнерусской литературы поделились на православных и атеистов»Андрей Ранчин о Борисе и Глебе, Дмитрии Лихачеве и религиозном литературоведении

Получил распространение еще один подход к древнерусской литературе, который я бы назвал постмодернистским. Наиболее ярко, пожалуй, он выражен в работах историка И. Н. Данилевского. Он склонен находить в древнерусской литературе, летописании, житиях противоречия между явленным и скрытым смыслом. К примеру, он доказывает, что древнерусские книжники считали действительным убийцей по крайней мере одного из двух братьев, святого Бориса, не Святополка, а Ярослава Мудрого, и косвенным образом сообщали, что Святополк невиновен, с помощью хитрого шифра. Или в «Повести временных лет» рассказ о том, как воины Святополка задирали новгородцев и издевались над ними перед битвой — новгородцев, которые пришли с Ярославом: «Что вы пришли с этим хромцом?» — говорили они. Ярослав Мудрый был хром, как известно. В результате зря они похвалялись, Бог северянам дает победу. И Ярослав Мудрый, в общем и целом, в «Повести временных лет» предстает как отмститель за смерть Бориса и Глеба, и сочувствие на его стороне. Между тем Данилевский считает, что здесь есть некий подтекст, на который указывает хромота как негативное качество, и Ярослав в действительности фигура негативная. А Андрей Боголюбский в летописной повести, ему посвященной, предстает почти святым, невинно убитым заговорщиками. В действительности, оказывается, он слуга Антихриста, о чем говорит отсечение его правой руки — это якобы ассоциация с печатью Антихриста, возложенной на правую руку. Такие случаи, на мой взгляд, не могут рассматриваться как серьезная интерпретация, здесь очевидное насилие над текстом, когда допускается некое глубинное противоречие, причем не обоснованное текстуально, между явным и скрытым смыслом. Получается, что летописец или автор жития играет этими смыслами и говорит одно, а хочет сказать другое. И есть некий идеальный читатель (или Господь Бог), который должен шифр понять. Это тоже некоторая тенденция, говорящая о размывании самого объекта изучения, хотя наблюдения Данилевского, причем довольно многие, заслуживают самого пристального внимания, они интересы и глубоки.

О Дмитрии Лихачеве

Противоречивые мнения и оценки, согласно которым значение Лихачева явно преувеличено или роль его даже отрицательная, что он тормозил развитие древнерусской словесности, встречаются в последнее время, и отчасти это объяснимо как ответная реакция на некий культ. Пружина сжата до предела, теперь она распрямилась, и пошло движение назад. Я думаю, что чрезвычайно высока роль Лихачева в популяризации древнерусской культуры, не только литературы. Благодаря ему были изданы многие древнерусские памятники, он автор ряда публикаций «Слова о полку Игореве», в том числе с объяснительными переводами, комментариями для детей. В значительной степени благодаря ему широкие круги узнали, что такое древнерусская литература. Не менее важны некоторые его собственно научные работы, прежде всего «Поэтика древнерусской литературы», главная его книга, последнее издание с изменениями в 1979 году было, а первое в 1960-е годы. Лихачев обратил внимание на те категории древнерусских произведений, те особенности, которые прежде внимания почти не привлекали — это поэтика времени и пространства в древнерусской литературе (и не только в ней). Своеобразие метафор и символов основано, как замечает Лихачев, не на внешнем подобии — невозможно представить средневекового книжника, который напишет «облако похоже на рояль», как Чехов. У него будет другое уподобление на основе глубинного сходства. Эти акценты чрезвычайно важны, и вообще важно, что Лихачев (конечно, не первый и далеко не единственный, можно вспомнить еще целый ряд имен, например И. П. Еремина) особенное внимание уделял поэтике древнерусской книжности. И в этом отношении значение его весьма велико. Другое дело, что когда его концепции становились господствующими, иные точки зрения с трудом пробивали путь в науку — критика работ Лихачева при его жизни была не то что запрещена, но отчасти считалась некоторым научным неприличием. Это не очень хорошо, хотя в какой степени он сам ответственен за это, совершенно другой вопрос.

По поводу конкретных идей и концепций Лихачева. Система жанров древнерусской литературы разрабатывалась не только им, ее выдвинул немецкий историк литературы Ягодич. Но многие современные ученые считают, что вообще говорить о жанрах как о литературном явлении по отношению к древнерусской литературе нельзя. Довольно натянутой выглядит и его концепция стилей в древнерусской литературе. Если, например, барокко — понятно, это уже литературный стиль с определенными принципами и эстетикой, то что такое «эпический стиль» и «стиль исторического монументализма» — здесь очень много вопросов и слишком много допущений. Можно и нужно полемизировать с конкретными работами, но в общем и целом роль Лихачева, на мой взгляд, весьма велика, в том числе и как научного организатора — я имею в виду его деятельность в Пушкинском Доме. И, конечно, еще раз подчеркну его заслуги в популяризации древнерусской литературы.

Что читать о древнерусской литературе и культуре

Думаю, что «Поэтику древнерусской литературы» сегодня можно советовать прочитать неподготовленному человеку, пускай он и не в состоянии ее критически оценить. Что касается работ, посвященных развитию литературы — например, «Человек в литературе Древней Руси», — там уже не все стоит воспринимать безусловно. «Развитие русской литературы X–XVII веков», где изложена его теория стилей, рекомендовать, думаю, не стоит. Вообще начинать следует, пожалуй, с самого простого — с учебных курсов, может, с академической истории, но не с более специализированных работ, не с индивидуальных концепций, а с изложения достаточно принятых вещей, что бывает обычно, хотя и не всегда, в учебниках и курсах лекций. Курс лекций Еремина, несомненно, стоит прочитать. Учебник Гудзия, хотя он далеко не нов, но Гудзий очень живо, заинтересованно пишет о древнерусской литературе, и, более того, он излагает разные точки зрения, не навязывает свою, это большое достоинство. Кроме того, он пересказывает тексты, что плохо для преподавателя, потому что студенты могут не читать сами оригиналы, но вместе с тем живой пересказ — это тоже интерпретация, а потом уже можно прочитать оригинал, если заинтересует. Вообще же, если интересует древнерусская литература, то прежде всего нужно читать тексты, а чтобы их понять, необходимо знание Библии. Речь не о доскональном изучении, но хорошие представления нужны. Необходимы также некоторые представления о древнерусской архитектуре и иконописи, которые дают ключ к литературе. Ведь что такое житие? Есть такое традиционное определение (не совсем буквально, но примерно так высказался В. О. Ключевский), согласно которому древнерусская литература — это «словесная икона». Житие подобно иконе, как биография подобна портрету. И понимание своеобразия иконы многое дает в понимании древнерусской книжности.

Конечно, когда берешь в руки «Повесть временных лет», может возникнуть ощущение, что там все непонятно, нужно комментировать каждую фразу. Поэтому для широкого читателя было бы интересно издание, в котором фрагменты из «Повести временных лет» были бы сопоставлены с произведениями других культур, иногда даже других эпох. Например, «Повесть временных лет» и какие-нибудь эпизоды из «Истории» Геродота. Смерть Олега от коня и скандинавская сага о конунге Одде по прозвищу Стрела, который умирает таким же образом (кстати, этот вопрос до сих пор интересует исследователей: какой сюжет первичен, скандинавский или древнерусский). В каких-то случаях было бы хорошо привести фрагмент из библейских текстов: потоп и расселение народов в Библии и «Повести временных лет». Имело бы смысл повторно опубликовать трехтомное издание русских летописей для школьников под редакцией Лихачева и Миллер. Первая книжка — «Повесть временных лет». Там фрагментарно давались тексты из летописи и к каждому тексту шел не просто комментарий — в конце книги были объясняющие заметки. Вот такая летописная повесть: а что мы о ней знаем из других источников, а что летописцы говорят и так далее. И это замечательное чтение, очевидно, повлияло на меня в свое время при выборе профессии. Очень интересная и живая книга.

Наверное, было бы хорошо написать книгу вроде «Занимательной Греции» Гаспарова — «Занимательная Древняя Русь». Кстати, отчасти нечто подобное в свое время было — книга Бориса Романова «Люди и нравы Древней Руси», например (ее переиздавали несколько лет назад). Это все-таки тоже некоторая популяризация и введение в тему. Если говорить о житиях и древнерусской святости, то в эмиграции вышла книга Георгия Федотова «Святые Древней Руси», она тоже недавно переиздавалась.

Еще я бы посоветовал книгу Лихачева «Великое наследие». Она проще, чем «Поэтика», адресована широкому читательскому кругу, и в ней рассказано о главных произведениях древнерусской литературы. При этом надо учитывать, что очень многое в ней гипотетично, как вообще в изучении древнерусской книжности. Знаменитый исследователь русского летописания академик А. А. Шахматов удивлялся и даже отчасти возмущался, когда историки стали ссылаться на его реконструкции, а не на сами летописные тексты, а своды летописные, которые он сам же обнаруживал и реконструировал, называл «научными фикциями». Не потому что он в бирюльки играл, а потому что он был достаточно смиренен, понимая, что гипотеза и существующий текст — это разные вещи. Но тем не менее, я думаю, что книга Лихачева «Великое наследие» заслуживает внимания. Еще можно порекомендовать книгу А. М. Панченко «Русская культура в канун петровских реформ». У него есть замечательная книга о поэзии XVII века, но она более специальная, а эта посвящена переломной эпохе, когда и была выявлена традиция и основания древнерусской литературы.

Книги серии ЖЗЛ носят более частный характер, но я бы предложил, например, книги А. Ю. Карпова «Владимир Святой» и «Ярослав Мудрый». Это введение в русскую историю, древнерусскую культуру, поскольку Карпов рассматривает и жития, посвященные Владимиру Святому, и «Слово о законе и благодати» Илариона — ключевой для древнерусской историософии текст, и культуру времени Ярослава Мудрого. Еще можно вспомнить книгу историка Н. С. Борисова «Повседневная жизнь средневековой Руси накануне конца света». XV век во многом ключевой, тогда складывалась основа будущего Московского царства и ожидался конец света, который, по средневековым представлениям, должен был случиться в 1492 году.

О Николае Лескове

Лесков, несомненно, по своему таланту и значимости — фигура первого ряда русской литературы. В последнее время это, можно сказать, признано. Кстати, вскоре должен выйти подготовленный Л. И. Соболевым том воспоминаний о Лескове с моим предисловием в издательстве «Новое литературное обозрение». Лесков до сих пор не удостоился биографии в серии ЖЗЛ, не было также сборника воспоминаний о нем. Основным источником биографического характера оставались воспоминания его сына, Андрея Лескова. Прочие же воспоминания разрознены, что-то даже не опубликовано. Что касается изученности: прежде всего, Лесков недостаточно хорошо издан. Сейчас выходит тридцатитомное, так называемое полное собрание сочинений, начатое еще в 1990-е годы, но после смерти Н. И. Либана и И. П. Видуэцкой, инициаторов этого издания, с ним возникли определенные сложности. Однако даже оно не является академическим, то есть полнота его относительная. Да, предполагается издание всех текстов, но при этом учитываются не все разночтения, не все различия редакций, в том числе рукописных или оставшихся в корректуре. А эти различия порой принципиальны. И в этом отношении Лесков, пожалуй, единственный русский писатель, при очень большом объеме текстов изданный столь неполно. До недавнего времени наиболее полным был одиннадцатитомник, подготовленный Эйхенбаумом и Громовым в 1950-е годы, красные тома. Еще выходило переиздание прижизненного собрания сочинений в двенадцати томах под редакцией В. Ю. Троицкого, зеленый Лесков.

У Лескова есть очень большой пласт публицистики, который изучен совершенно неполно. Благо, относительно недавно появилась работа И. Мюллер де Морог «Библиография произведений Лескова», поскольку существует даже проблема атрибуции некоторых произведений. Очевидно, для этого были особенные условия: Лесков шел, и об этом писал еще Эйхенбаум, во многом от малых жанров, от очерка, от фельетона, от документальной заметки, то есть он работал на грани журналистики и беллетристики. Это не вполне обычно, причем он наиболее ярок, может быть, не в больших вещах, не считая «Соборян», а скорее в малых и средних жанрах — рассказе, повести. Все-таки мне кажется (не по идеологическим причинам, что это антинигилистические романы, а просто с художественной точки зрения), что «Некуда» или «На ножах» трудно назвать замечательными образцами его творчества, равно как «Островитян», «Обойденных» и другие его большие вещи. Другое дело его сказы, не только «Левша», но и «Леон дворецкий сын», сказка «Час воли божьей», конечно, «Очарованный странник» — произведение, кстати, чрезвычайно сложное по своей структуре, смыслу и авторской позиции. Потому что образ Флягина далеко не однозначен, как не вполне однозначен и образ Левши, вообще говоря, и одоление русских англичанами. Блоха-то, конечно, оказалась подкована, но дансе-то она танцевать перестала — сломали хитрую игрушку, потому как в науках не зашлись. Да и Россия в изображении Лескова предстает, мягко говоря, не очень симпатичной и комфортной для жизни страной. Неслучайно современников эта вещь ошарашила, они растерялись. И кто-то счел это лестью России, русскому народу — мы всех шапками закидаем, а кто-то, говоря современным словцом, русофобией — мол, это очернение России. Сложность авторской позиции, отсутствие четких ориентиров, препятствовали формированию представления о Лескове как о классике. Классика предполагает некоторую ясность. Понятно, что это не примитивная ясность — это хорошо, это плохо, — но все же большая проясненность и, если угодно, в чем-то большая серьезность и образцовый характер стиля. Понятно, что Достоевский писал коряво, и Набоков это замечал, но все же, если не считать случаев с героями, то это более-менее усредненный язык. А у Лескова вычурный, часто очень своеобразный язык, и сказовые формы. Он такой не вполне серьезный писатель, занимающийся мелочами. Между тем он интересен в первую очередь именно этим, а не в большей степени идеологизированными вещами, будь то его ранние антинигилистические романы, будь то поздние вещи, написанные, условно говоря, в толстовском духе. Хотя и там все сложнее, ортодоксальным толстовцем он не стал. Неслучайно он сам себя называл «великим ересиархом» и любил разного рода шутки, выверты и выкрутасы не вполне приличного и даже кощунственного свойства. Но писатель он, несомненно, замечательный, надо издавать и изучать его дальше.

О диглоссии в Древней Руси

Есть известная работа Бориса Успенского «История русского литературного языка (ХІ–ХѴІІ)», посвященная диглоссии в Древней Руси. Само понятие диглоссии разработал не Борис Успенский, а лингвист Фергюсон на материала арабского мира. Успенскому принадлежит концепция, согласно которой в Древней Руси книжным языком был церковно-славянский, а древнерусский был сначала языком устного общения, а потом языком деловой письменности Московской Руси. Диглоссия, в отличие от двуязычия, по Успенскому, напомню, — это ситуация, когда два языка являются не конкурентными, как в Канаде английский и французский, или равноправными по сути, как несколько языков в Швейцарии или как финский и шведский в Финляндии. Это ситуация, когда они не сталкиваются в одном контексте. На одном и другом языке нельзя написать один и тот же текст. Я думаю, что в целом концепция Успенского справедлива. Я не являюсь лингвистом, но изучение древнерусской книжности меня убеждает в этом. Другой вопрос, какими были границы, по каким критериям они различались. Для раннего периода различия были, как считает Успенский, прежде всего в грамматике, а не в лексике. Тогда были временные формы глагола, которые характеризовали только книжный церковно-славянский язык, а в древнерусском они уже не встречались. Я думаю, что это справедливо. И для понимания древнерусской книжности важно осознание того, что именно книжность — не берестяные грамоты, не «Русская правда» (хотя это говорит о размытости уже наших представлений, их включили в состав «Библиотеки литературы Древней Руси», а грамоты были еще в более ранней серии «Памятники литературы Древней Руси») — была написана языком сакральным, священным языком. Церковно-славянский, старославянский изначально — язык, созданный специально для перевода Библии и богослужений на славянский. Язык искусственный, хотя и основанный на одном из южнославянских диалектов, но язык книжный, и это прекрасно осознавалось: по благодати Божьей двое святых создали этот язык. В этом его отличие от греческого языка, который хоть и менялся, и различался в своих вариантах, но Византия унаследовала его от античности. Это не только язык Христовой веры, но и язык античной литературы, и языческий язык отчасти. То же самое с латинским языком — поэтому, кстати, античная традиция была в какой-то степени воспринята и Византией, и на средневековом Западе, а на Руси нет. Священный язык накладывал довольно много ограничений: нельзя на этом языке играть, писать произведения с вымышленными героями и сюжетом и заниматься самовыражением. Нет, это язык, которым нужно воспевать славу Божью, язык молитв — это молитвенное начало и определяет древнерусскую книжность.

О смысле скрытых цитат в древнерусской агиографии Текст научной статьи по специальности «Языкознание и литературоведение»

М. К. Кузьмина

О СМЫСЛЕ СКРЫТЫХ ЦИТАТ В ДРЕВНЕРУССКОЙ АГИОГРАФИИ

MARIA K. KUZMINA

TOWARDS THE MEANING OF CONCEALED QUOTATIONS IN ANCIENT RUSSIAN HAGIOGRAPHY

Мария Константиновна Кузьмина

Учитель русского языка и литературы, частное учреждение «Школа Иоанна Богослова», аспирантка филологического факультета Московского государственного университета имени М. В. Ломоносова ► [email protected]

Научный руководитель: д-р филол. наук, проф.

А. М. Ранчин

Статья посвящена изучению феномена зашифрованных от рядового читателя библейских цитат в тексте преподобнических житий святых XV-XVI вв. Задача данной статьи — определение смыслов, подлежащих внедрению в текст житий с помощью скрытых цитат. В числе этих смыслов — связь святого с его небесным покровителем, а также с ветхозаветным персонажем, символизирующим в агиографическом узусе престольный праздник основанного им монастыря.

Ключевые слова: интертекст, скрытые цитаты, библейский прообраз, авторское самосознание, древнерусская агиография.

The article concerns analysis of the phenomenon of concealed biblical quotations in ancient Russian literature of saints’ lives of XV-XVI centuries. The author makes an attempt to ascertain the index of probable senses which are to be injected into the text of lives by quotations, staying secret towards the majority of readers, but excellently understood by professional scribes. One of such senses is an idea of relation between a character of a saint and a patronal festival of a monastery, established by him.

Keywords: intertext, concealed quotations, biblical ptototype, self-actualization of ancient Russian authors, conceptual paradigms of ancient Russian hagiography.

Несмотря на длительную историю изучения древнерусской литературы, многие вопросы поэтики агиографии по-прежнему недостаточно исследованы, а зачастую и вовсе не поставлены. Недавно И. Н. Данилевским было высказано мнение, что древнерусский книжник мог вкладывать в свое произведение зашифрованные от непосвященного взгляда смыслы. Ученый утверждает, что эти смыслы, как правило, вводятся в повествование с помощью интертекста, соотносящего описываемые книжником события с библейским прецедентом. При этом цитирование облекается в конспиративные формы, что позволяет оставить передаваемые сведения «скрытыми от глаз профанов» [1: 91]. Нам представляется в высшей степени продуктивным утверждение Данилевского о существовании в Древней Руси института конспиративного цитирования текстов Священного Писания. Очевидно, одна из важнейших задач современной медиевистики заключается в нахождении, каталогизации и описании функций подобных цитат. Так, в Третьей Пахомиевской редакции жития Сергия Радонежского в эпизоде, описыващем воскрешение Сергием сына крестьянина, о смерти младенца говорится: «Уже погыбе память его с шумом» [7: 389]. Всякий древнерусский книжник

прочитывал в этих словах цитату из Псалтири: «Врагу оскудеша оружия вконец, и грады разрушил еси: погибе память его с шумом» (Пс. 9: 7). Так погибший младенец заступает место «врага» из Псалтири, гибель которого вызывает одобрение псалмопевца, но никак не могла порадовать сердобольного старца. Однако этот факт не смутил Пахомия, одного из наиболее прославленных книжников XV века. И все же вряд ли справедливо будет утверждать, что Пахомий пытается очернить младенца в глазах читателей жития.

В житии Антония Римлянина схожим образом описывается чудо обретения бочки с сокровищами, предназначенными на устроение монастыря. Антоний обращается к волховским рыбакам со следующими словами: «Вверзите мрежа своя в великую сию реку в Волховъ, и аще что имете, то в домъ Пречистыя Богородицы» [3]. Описываемая ситуация воскрешает в сознании читателя евангельский прецедент: призвание апостолов через чудесный улов после бессонной ночи напрасных трудов на Генисаретском озере (Лк. 5: 4-6). Последующая реплика рыбаков закрепляет эту параллель: «Объ всю нощь тружав-шеся, и ничтоже яхомъ, токмо изнемогохомъ» [Там же] Ср. с евангельским текстом: «И отвещав Симон рече ему: наставниче, об нощ всю тружд-шеся, ничесоже яхом, по глаголу же твоему ввергу мрежу» (Лк. 5: 5). Аналогия подтверждается еще одной цитатой: «Они же по повелению преподоб-наго ввергоша мрежа в реку Волховъ и извлекоша на брегъ множество много великих рыбъ молитвами святаго, едва не проторжеся мрежа, яко николиже тако яша. Еще же извлекоша сосуд дре-вянъ делву, сииртчь бочку, оковану всюду обручми железными» [Там же]. Ср. с евангельским текстом: «И се сотворше, яша множество рыб много: протерзашеся же мрежа их» (Лк. 5: 6). Таким образом, перед нами типичная цитата-инсценировка, представленная композиционным объединением цитат. Однако эффекта соответствия событий в Евангелии и житии не возникает. Рыбаки не только не становятся учениками преподобного Антония — они отказываются отдать ему выловленную бочку с сокровищами, так что Антоний вынужден с ними судиться.

Приведенные выше примеры свидетельствуют о том, что древнерусский книжник не только цитировал Библию, он мыслил и воспринимал действительность в библейских образах, речениях, повествовательных моделях. Экспансивное цитирование Священного Писания сталкивалось с семантическими конфликтами на глубинном уровне, но, как показывает анализ, книжника это не смущало. Книжник обладал специальной подготовкой, такой, например, какую дает школа Григорьевского затвора в Ростове, которую прошел Епифаний Премудрый, автор Пространной редакции Жития Сергия Радонежского, и адресовал свой труд подобным себе.

В качестве примера скрытой цитаты можно привести хрестоматийно известный фрагмент Пространной редакции жития Сергия Радонежского, описывающий встречу отрока Варфоломея со странствующим монахом-ангелом. В обращении инока звучат слова, с которыми Христос обращается в Евангелии к апостолу Нафанаилу: «И рече ему старець: „Втруеши ли, и болша сих узриши»» [6]. Не каждый, даже будучи хорошо знаком с евангельским текстом, способен увидеть в этих словах цитату из Евангелия: «Отвеща Иисус и рече ему: зане рех ти, яко видех тя под смоковницею, веруеши: болша сих узриши» (Ин. 1: 50), отчасти от того, что Епифаний изменяет структуру высказывания, отчасти — от того, что фрагмент очень небольшой. Однако не вызывает сомнений в том, что сам Епифаний внедрял эту цитату вполне осознанно — с целью соотнести отрока Варфоломея с его небесным покровителем апостолом Варфоломеем, или Нафанаилом, как его называет четвертое Евангелие. Цитата, несомненно, активирует новозаветный контекст, и в свете духовных дарований, которые в Евангелии соотносятся с Нафанаилом, начинает восприниматься образ самого Варфоломея: «И глагола ему: аминь, аминь глаголю вам, отселе узрите небо отверсто и ангелы Божия, вос-ходящия и нисходящия над сына человеческаго» (Ин. 1: 51). Одним из свидетельств ориентации книжника на узкий круг читателей, способных воспринять эту цитату, является, в частности, несовпадение житийного имени отрока с именем,

используемым в отношении его небесного покровителя в четвертом Евангелии. Сергий же, как повествует Епифаний в финальной части жития, при жизни сподобится лицезрения ангелов, которые сослужили ему во время литургии.

Одним из важнейших сегментов подобного знания, вводимого скрытыми цитатами в древнерусскую агиографию, по нашему мнению, является корреляция между образом преподобного и престольным праздником основанного им монастыря. Поэтика древнерусской литературы изначально строилась на принципе уподобления действующих лиц и описываемых событий библейским событиям и персонажам. Однако помимо этой общей парадигмы подражания в древнерусских житиях есть и более узкая, сопоставляющая преподобных ктиторов монашеских обителей с теми библейскими персонажами, которые символизируют в Священной истории престольный праздник основанных ими монастырей.

Престольными праздниками древнерусских монастырей чаще всего являлись праздники двунадесятые, прославляющие основные события жизни Христа и Богоматери, описанные в Новом Завете. Казалось бы, наилучшим способом соотнести биографию основателя монастыря с тем или иным новозаветным событием была бы отсылка к новозаветной образности, к персонажам празднуемого эпизода Священной истории или к отдельным деталям этого события, однако в действительности книжники поступают иначе: корреляция производится посредством отсылки к ветхозаветному прообразу описываемого в Новом Завете события. Агиограф подобным сопоставлением постулировал тот факт, что жизнь преподобного есть прямое воспроизведение и продолжение событий Священного Писания. Столь смелое утверждение следовало облекать в предельно обтекаемую форму.

Способов отсылки к ветхозаветному прецеденту было несколько: скрытая, как правило, точная, цитата, воспроизведение прообразующего престольный праздник события на уровне сюжета, воспроизведение определенного житийного мотива; в качестве одного из инструментов отсылки книжники могли использовать топонимику.

Наиболее последовательно отношение агиографического образа преподобного к престольному празднику основанного им монастыря находит отражение в житиях строителей Троицких монастырей, которые неоднократно и последовательно сопоставляются с патриархом Авраамом, сподобившимся принять под свой кров саму Живоначальную Троицу в виде трех ангелов. С праотцем Авраамом сопоставляется преподобный Герасим Болдинский, основатель Троицкой Болдинской лавры. Дважды вкладывает автор жития, Антоний, в уста преподобного реплику Авраама: аз же есмь земля и пепел (Быт. 18: 27): «Не мене ради, гртшнаго, сие бысть, аз бо есмь земля и попел, но твои слезы услыша Богъ, дарова тебт сия» [8: 236], «Кто есмь азъ, яже глаголеши высокая о мнт? Но воздаждь славу единому Богу, творящему преславная и дивная. Аз же — земля и попелъ, и не сый таков, якова же мя глаголеши» [Там же: 238]. Автор жития Герасима Антоний обращается к средствам топонимики: в нескольких «поприщах» от Троицкого монастыря находится озеро, «Обрамово зовомо» [Там же: 279], а при входе в обитель растет загадочный дуб, вызывающий в контексте упомянутых цитат в сознании читателя ассоциации с Мамврийским дубом: «От земля убо сей единокорененъ бяше и, мало от земля елико возшедъ, к верху растяше, на три отрасли дтлящеся, а вст отрасли равны суть, а вттвие густо имуще, от верха мало до земли низшедъше» [Там же: 226].

С праотцем Авраамом сопоставлен в житии и преподобный Даниил Переславский, основатель еще одного Троицкого монастыря. Преподобный Даниил сравнивается с боговидцем Авраамом на уровне сюжета: в первую очередь через введение в повествование мотива необычайного стран-нолюбия преподобного. Даниил собственноручно погребает «странных», заботится о неприкаянных, бесприютных. Именно на месте скудельницы для погребения «странных» основывается им Троицкий монастырь. В предсмертном же поучении к братии Даниил увещевает своих учеников, монахов Троицкого монастыря, не забывать страннолюбия: «Странных же и нищих не прези-рати, но паче милость показовати, насыщати

же и упокоивати, да вси спасение сих ради при-обрящете, яко же древле Авраам странных и нищих упокоением царство себт приобртте» [9: 79]. Более того, агиограф идет на очень смелый сюжетный ход, проводя прямую аналогию с той самой восемнадцатой книгой Бытия, в которой описывается явление святой Троицы Аврааму в виде трех странствующих ангелов. В Горицкую обитель являются три инока, которых Даниил со свойственным ему гостеприимством принимает в своей настоятельской келье: «Иногда же приидоша къ святому тр1 иноцы глаголюще себт грядущих из за великя реки Волгы, ис пустыни в царствую-щи град Москву нткыхъ ради потребъ… И с великою радостию приятъ ихъ, яко древнш Авраамъ, и трапезу поставляше, и пищу предлагаше, и яко аггелы Бож1я зряще ихъ» [Там же: 16]. Эти же иноки являются преподобному при смерти, причем никто из окружающих, помимо самого Даниила, их не видит: «И абие радостным лицем глагола: „гдт они три мужи, чюднии старцы?» И глагола-ша ему ученицы его: „о которых, отче, вопроша-еши старцтхъ?» И глагола им: „иже быша у меня в Горицком манастыри пустынницы преже начала обители сея, и днес посетиша мене. Еда ли не видите их в ктлш сей?»Ирекошаученицы: „Мы никого же видтхом, иже ты глаголеши»» [Там же: 72].

Еще ярче сходство судьбы строителя Троицкого монастыря с судьбой Авраама представлено в житии Александра Свирского. Как Авраам исходит из своей земли (Бытие 12:1), так и преподобный Александр покидает родные места: «…и рече: Боже, ты, рекий Аврааму рабу своему: „Изыди от земля твоеа и от рожениа своего», ты же нынт настави мя в страх свой» [2: 35]. Следует отметить, что эта традиционная в преподобнических житиях цитата находится не только в житиях основателей Троицких обителей (она встречается, например, в житии Григория Пельшемского, Кирилла Новоезерского и других). Но далее агиограф скрыто цитирует 15-ю главу книги Бытия, в которой Господь возвещает Аврааму, что его потомство составит целый народ; в житии Александра ангел Господень является святому и возвещает ему, что тот станет духовным отцом многих иноков: «и отец многым

будеши духовным» [Там же: 58]. В итоге списа-тель жития Александра, так же как и автор жития Даниила, перелагает 18-ю главу книги Бытия, повествующую о явлении Пресвятой Троицы Аврааму, несколько раз дословно цитируя ее стихи: «Преподобный рече к нима ибо аще обретох благодать пред вами, поведита ми кто вы еста, господи мои, иже не преобидиста приити ко мне рабу ваю» [Там же] (Ср. : «И рече: Господи, аще об-ретох благодать пред тобою, не мини раба твоего» — Быт. 18: 3).

Основатели Преображенских монастырей сопоставляются агиографами с ветхозаветными свидетелями Преображения Господня, упомянутыми в Евангелии, — пророками Илией или Моисеем. Так, с пророком Илией сопоставляется в житии преподобный Зосима, причем его ближайший друг и сподвижник Герман выступает в роли преемника Илии, пророка Елисея: «Герман же глагола к нему: „Почто ты, отче, въ время обтда, позртв на предстдящая, и пониче на землю, и паки возртвъ, скоро пониче, и третицею тако же сътвори, и позыбав главою, въздохнув и просле-зися и оттолт ничтоже вкусив от представляемых тебт брашен, аще и нудим еси от них много?» И отвтщав блаженый, рече ему: „Чадо, «ожестил еси просити»»» [5]. Этими же словами — «И рече Илиа: ожесточил еси просити» (4 Цар. 2: 10) — отвечает Илия пророку Елисею. Это и понятно: истинный основатель Преображенского монастыря — именно Зосима, он и истинный свидетель Преображения Господня, передающий Герману свое сакральное знание.

С пророком Илией сопоставляется в житии и другой основатель Преображенского монастыря — преподобный Варлаам Хутынский. Как и в прочих случаях, сопоставление производится при помощи искусной инкрустации в канву повествования соответственных библейских цитат. Так, новгородский князь, которому преподобный Варлаам возвещает о рождении сына, обращается к преподобному словами Сарептской вдовы, обращенными в Третьей книге царств пророку Илии: «Видевъ же князь, яко сбыстся пророчество святого, и въставъ поклонися святому и рече: во истину разумехъ, честный отче, яко че-

ловек Божий еси ты, и глаголъ твой въ устнах тво-ихъ истиненъ» [4: 204] Ср.: «И рече жена ко Илии: се, уразумех, яко человек Божий еси ты, и глагол Господень во устех твоих истинен» (3 Цар. 17: 23).

Таким образом, изучение текста русских житий ХУ-ХУ1 вв. открывает перед нами до настоящего времени практически не изученную часть поэтики древнерусской агиографии — поэтики скрытых, зашифрованных цитат, одним из проявлений которой являются случаи реализации парадигмы «преподобный — престольный праздник основанного им монастыря».

ЛИТЕРАТУРА И ИСТОЧНИКИ

1. Данилевский И. Н. Библеизмы в повести временных лет // Герменевтика древнерусской литературы Х-ХУ1 вв. Сб. 3. М., 1992.

2. Житие Александра Свирского / Под ред. А. С. Герда. СПб., 2002.

3. Житие Антония Римлянина // Библиотека литературы Древней Руси. Т. 13: XVI век / Под ред. Д. С. Лихачева,

Л. А. Дмитриева, А. А. Алексеева и др. СПб., 2005. — URL: http://lib.pushkinskijdom.ru/DefauIt.aspx?tabid=10572

4. Житие Варлаама Хутынского // Великие Минеи четьи: Ноябрь, дни 1-12. СПб., 1897.

5. Житие Зосимы и Савватия Соловецких // Библиотека литературы Древней Руси. Т. 13: XVI век / Под ред. Д. С. Лихачева, Л. А. Дмитриева, А. А. Алексеева и др. СПб., 2005. — URL: http://lib.pushkinskijdom.ru/DefauIt. aspx?tabid=10573

6. Житие Сергия Радонежского // Библиотека литературы Древней Руси. Т. 6: XIV — середина XV века. / Под ред. Д. С. Лихачева, Л. А. Дмитриева, А. А. Алексеева и др. СПб., 1999. — URL: http://lib.pushkinskijdom.ru/DefauIt. aspx?tabid=4989

7. Клосс Б. М. Избр. тр. Т. 1. Житие Сергия Радонежского. М, 1998.

8. Крушельницкая Е. В. Автобиография и житие в древнерусской литературе. Жития Филиппа Ирапского, Герасима Болдинского, Мартирия Зеленецкого, Сказание Елеазара об Анзерском ските: Исслед. и тексты. СПб., 1996.

9. Смирнов С. И. Житие преподобного Даниила Переяславского чудотворца: Повесть об обретении мощей и чудеса его. М., 1908.

[хроника]

СЕМИНАР «СОЦИОКУЛЬТУРНАЯ И ЯЗЫКОВАЯ АДАПТАЦИЯ МИГРАНТОВ»

(Начало. Продолжение на с. 84, 90, 108)

В апреле 2014 года в Санкт-Петербурге состоялся семинар «Социокультурная и языковая адаптация мигрантов», организованный Российским обществом преподавателей русского языка и литературы (РОПРЯЛ) при поддержке фонда «Русский мир».

В работе семинара, которая была направлена на повышение квалификации специалистов, преподающих русский язык как неродной в образовательных учреждениях разных типов и видов, приняли участие 62 участника из Москвы, Санкт-Петербурга, Калининграда, Мурманска, Екатеринбурга и др.

На церемонии открытия выступили Президент «РОПРЯЛ», Президент «МАПРЯЛ». председатель Попечительского совета фонда «Русский мир» Людмила Алексеевна Вербицкая и начальник Управления Федеральной Миграционной службы по Санкт-Петербургу и Ленинградской области Елена Владимировна Дунаева. Также в работе семинара принял участие заместитель министра образования и науки Российской Федерации Вениамин Шаевич Каганов.

В рамках научной программы семинара состоялись 2 круглых стола, посвященных проблемам социокультурной и языковой адаптации мигрантов в жизни современной России и проблемам обучения русскому языку трудовых мигрантов из стран СНГ, лекции и мастер-классы, которые провели ведущие специалисты в об-

ласти преподавания русского языка в полиэтнической среде.

В эти дни были прочитаны лекции проф. Т. И. Поповой «Формирование и оценка коммуникативной компетенции детей-билингвов», д. ф. н. О. А. Усковой «Цели и содержание обучения русскому языку различных категорий учащихся-мигрантов», Л. В. Московкиным «Исследование проблем обучения русскому языку в полиэтническом классе (из опыта работы РОПРЯЛ) и доц. И. А. Гончар «Социальный вызов — методический отклик» (Учебный видеокурс по русскому языку для де-тей-инофонов. Элементарный курс)». Мастер-классы провели проф. Н. В. Кулибина, доц. Т. В. Савченко, доц. Н. М. Родина, д. п. н., проф. Е. А. Хамраева, учитель начальных классов О. Б. Орлова. Все они были посвящены профессиональной адаптации учителей русского языка в полиэтнических классах, технологиям успешного обучения мигрантов, развитию устной речи с реализацией системно-деятельностного подхода в многонациональной среде.

Особую активность проявили участники семинара в работе круглых столов, которые обсуждали актуальные проблемы социокультурной и языковой адаптации и проблемы обучения русскому языку трудовых мигрантов из стран СНГ. Рассматривались такие вопросы, как обучение системе русского языка в связи с русской культурой

Писатель Евгений Водолазкин рассказал воронежцам, чем древнерусская литература отличается от современной. Последние свежие новости Воронежа и области

6 июня в книжном клубе «Петровский» состоялась встреча известного филолога, писателя, специалиста по древнерусской литературе Евгения Водолазкина с воронежцами. В своей лекции «Литература возвращается? Современная словесность глазами специалиста по древнерусской литературе» автор романов «Лавр» и «Соловьев и Ларионов» рассказал, чем схожи древнерусская и современная литература. По словам писателя, культура развивается по принципу преодоления своего родителя: как человек зачастую похож на бабушку, а не на мать, так и в современном искусстве часто заметны черты Средневековья.

— Во-первых, древнерусская литература не является плодом сочинительства. Редко кто-то садился за стол с мыслью «Дай-ка я что-нибудь сочиню». Тот, кто писал, тяготел к реальности. И сегодня тяга к документальности налицо. Вторая особенность: интертекстуальность той литературы. Садясь писать, человек брал написанные до него тексты и из них составлял новые. Как, казалось бы, написать житие одного человека, основываясь на другом? Запросто – брались сходные по судьбе святые или похожие по каким-то другим параметрам. Древнерусская литература – литература ножниц и клея. Причем что забавно, это нельзя назвать плагиатом. Люди ведь не подписывали тексты. Они их не присваивали. Они просто думали: «Вот два хороших текста, я их возьму, допишу, и получится еще более хороший текст», — рассказывал Водолазкин. — Поразительно, но современный постмодернизм находится на той стадии, когда литература стала похожей на древнерусскую! Поясню: интертекстуальность Пелевина из девяностых требует распознания цитат. Кайф читателя в том, чтобы узнать заимствованную мысль. Сегодня, как и в древнерусской литературе, это совсем не обязательно. Третье сходство: текст, как и тогда, стал безграничным. Летописи дописывались, а сейчас многие романы пишутся по частям в блогах. Четвертое: нет разницы между профессиональным писателем и любителем. В средние века не было профи. И сейчас успешными писателями становятся люди, вышедшие из Сети.

Писатель признал, что многие великие авторы все стремительнее устаревают: такие блестящие поэты, как Державин и Баратынский, стали не востребованы.

— И Пушкина с Толстым современные школьники не понимают. Лермонтова еще куда ни шло – он современнее. Литература устаревает, к сожалению. Для тех, кому тяжело с давно написанными текстами, у меня есть рецепт: нужно просто много читать. И тогда будешь «въезжать» в любой стиль, сможешь увидеть писателя таким, каким видели его современники. Именно таким классным читателем и надо быть, к такому стоит стремиться. А насчет древнерусской литературы меня спрашивают в интервью: «Вам не скучно заниматься ей?» А наука вообще скучна, она должна такой быть. Для увеселения есть много других вещей.

По словам приехавшего в Воронеж в рамках литературной программы Платоновского фестиваля писателя, Россия становится все более читающей. Водолазкин заявил, что чувствует востребованность литературы обществом.

— В названии лекции стоит знак вопроса. Я бы заменил его на точку. Литература уже вернулась. И тут дело не в увеличении книгопродаж. Разве лет семь назад СМИ тиражировали высказывания писателей или их записи в социальных сетях? Помните, как оппозиционно настроенные писатели два года назад устроили прогулку по Москве, помните, сколько людей пошли за ними? В девяностые это было немыслимо. Могу объяснить, почему: литература не может быть востребована во время перемен. Это оружие дальнего боя – лучший роман о войне 1812 года, «Война и мир», был написан более, чем пятьдесят лет спустя. Так же и в девяностые, начало нулевых – это времена, когда что-то меняется, то и дело что-то происходит, и сама жизнь интереснее литературы. А литература всегда осмысливает прошедшее, особенно если говорить о больших романах. Публицистика и поэзия всегда оперативнее, соответственно, в эпоху перемен они более востребованы. А сейчас, как известно, время стабильности, и проза снова становится популярнее.

Мнение

— Как только я прочла роман Евгения Водолазкина «Лавр», я поняла, что сделаю то же самое со всем, написанным им, потому что это было абсолютное попадание, точнейшее совпадение текста и читателя. И уже двое моих друзей вняли моему совету и постоянно цитируют что-нибудь из этой книги про врачевателя 15 века…
Водолазкин интересен мне как медиевист (специалист по Средневековью, по церковнославянскому и древнерусскому языкам, к которым у меня никогда не получалось дышать ровно), интересен как филолог, как ученик Лихачева — а значит, наследник некой нравственной традиции, без которой, на мой взгляд, последние лет 20-25 тяжко всему российскому обществу, — Елена Дудукина, воронежская поэтесса

Заметили ошибку? Выделите ее мышью и нажмите Ctrl+Enter

Великая литература возникает не на пустом месте — Российская газета

Три года назад Евгений Водолазкин с романом «Соловьев и Ларионов» уже был финалистом «Большой книги», и тогда это стало своего рода сенсацией. Доктор филологических наук, ведущий научный сотрудник Института русской литературы РАН (более известного как Пушкинский Дом) был, конечно, широко известен, но — лишь в узких научных кругах. Теперь же имя Евгения Водолазкина знают все поклонники современной русской прозы, а его роман «Лавр» — один из фаворитов этой престижной литературной премии.

Что-то изменилось за эти три года в Вашем отношении к литературной жизни, к себе как к прозаику?

Евгений Водолазкин: Не думаю, что со мной произошли какие-то радикальные изменения. В литературу я пришел совершенно сформировавшимся и, позволю себе такое слово, состоявшимся. У меня не было проблем с самоутверждением, — к тому времени я давно и успешно занимался наукой. В литературу я шел не в поисках успеха, популярности, а в поисках еще одного средства самовыражения — в дополнение к занятиям наукой. То, чем я занимаюсь профессионально, — моя первая любовь, которая все еще длится.

А Вам никогда не приходилось слышать, что древнерусская литература… ну, скучновата?

Евгений Водолазкин: Еще как приходилось! Вот, недавно английский коллега сказал мне: что вы носитесь со своей древнерусской литературой, когда великая русская литература началась с ХIХ века… Я ему ответил: великая, не великая — не научная категория. Великая литература в любом случае возникает не на пустом месте. Если бы не было семи веков русской литературы до того, как она стала великой, ничего бы не было и в ХIХ веке. Вообще, все это весьма относительно. Во времена Пушкина, к примеру, популярным был Нестор Кукольник, которого сейчас помнят только в связи с Пушкиным и по «Попутной песне» Глинки. Эстетические взгляды меняются очень быстро. Есть, безусловно, какие-то литературные произведения, которые несут в себе начала вечности, но по-настоящему все распознается на определенной дистанции. А древнерусская литература — это совершенно особый мир. Строго говоря, это не литература.

Вот это да! А что же?

Евгений Водолазкин: Я предпочитаю слово «письменность». А «литература» относится к Новому времени. И в этом нет ничего уничижительного. Просто древнерусская письменность — вне эстетики, средневековое восприятие по сути своей внехудожественно. До ХVII века было гораздо важнее «что», чем «как». Занятия этой удивительной письменностью позволили мне увидеть и современную литературу совершенно иначе. Бывали годы, когда я читал гораздо больше древнерусских текстов, чем современных. А когда чем-то занимаешься очень долго, то невольно приобретаешь черты своих занятий. Я писал «Лавра» два с половиной года. Причем, первые полгода я думал над стилем. Задача была — добиться того, чтобы происходящее, с одной стороны, было погружено в Древнюю Русь, а с другой — в современность. И чтобы не было видно швов. Поэтому мой повествователь имеет два лица — средневековое и современное. И два сознания. Это довольно редко для литературы, но, в данном случае, было необходимо. Кстати, и во времени древнерусской письменности были люди, которые писали хорошо, но для них это не было главным. А понятие художественности возникло уже в Новое время. Автор стал осознавать стиль как явление самоценное. Вот тогда литература стала авторской, а до этого была анонимной. Были свои исключения: отцы церкви, пишущие цари, какие-то выдающиеся люди, но…

… но всех их можно пересчитать по пальцам, и одной руки хватит!

Евгений Водолазкин: Это точно. Древнерусская литература существовала по своим — удивительным! — законам. Это то, что великий византинист Карл Крумбахер назвал литературным коммунизмом. К чужому относились приблизительно так: хороший текст, почему не использовать? Средневековый текст был принципиально незавершенным и не обладал границами, он мог дописываться, меняться — всякий раз за счет других произведений и нового знания. Человек мог позаимствовать до 90 процентов, но при этом он ведь не обозначал своего авторства! Ему важно было, чтобы слово было сказано, а уж кем и как — дело десятое.

Вообще-то тем же самым занимался Шекспир, да и многие другие…

Евгений Водолазкин: Более того: тем же самым занимается современная проза — в рамках поэтики постмодернизма. На постмодернизм я смотрю с определенной сдержанностью, но, как литературовед, понимаю его историко-литературную задачу. И неизбежность. Это первый стиль той эпохи, которая сейчас сменяет Новое время. У постмодернизма есть не только стилевые, но и текстуальные цитаты.   Это литература ножниц и клея, фрагментов своих и чужих произведений, скомпонованных во что-то новое. Порой заимствуют целыми страницами. Но мне это нравится, если это искусно сделано и если в результате получилось новое произведение. В последнем номере альманаха «Текст и традиция», который издается Пушкинским Домом и Ясной Поляной, несколько статей о том, что поэтика современной литературы начинает ощутимо сближаться с поэтикой литературы средневековой.

…из-под снега в XV веке вдруг вытаивается пластиковая бутылка

А можете какими-то именами, произведениями эту… ну, революционную мысль проиллюстрировать?

Евгений Водолазкин: Орхан Памук, Горан Петрович, Саша Соколов. Кое-что у Шишкина. Кое-что у Буйды. «Лавр» вообще всецело основан на древнерусской поэтике. Это можно, конечно, назвать постмодернистским приемом. Но он оттуда, из Средневековья.

После «Соловьева и Ларионова» Вы боялись стать писателем приема. И вот теперь, после «Лавра», Ваши особенно активные зоилы Вас как раз в этом и обвиняют. А, кстати, так ли уж это плохо — быть писателем приема? Если, конечно, это персональный прием, по которому можно отличить одного писателя от другого…

Евгений Водолазкин: Прием — это, само по себе, ни плохо, ни хорошо, в зависимости от того, для чего ты его используешь. Скальпель можно применять в ходе хирургической операции, а можно и для игры в ножички. Важно, чтобы прием не был игрушкой.

На обложке ясно написано: неисторический роман. Но об этом как-то быстро забываешь. И вспоминаешь, только когда из-под снега в ХV веке вдруг вытаивает пластиковая бутылка. Хотя в первые секунды мысль скачет: что это, глупость, небрежность? Да за кого меня этот Водолазкин принимает! Потом-то понимаешь: глуп и небрежен ты, дорогой читатель, а ведь тебя предупреждали!

Евгений Водолазкин: Да, бутылка всех задела за живое! Но в какой-то момент читателя надо встряхнуть. Вот я и положил такую арбузную корку…

…такого, скорее, лежачего полицейского…

Евгений Водолазкин: Хотя вообще-то я любитель более тонких средств, чем пластиковая бутылка. Но к этому моменту все тонкие средства были исчерпаны…

…а тупой читатель все еще не понял!

Евгений Водолазкин: Не тупой, как раз рафинированный, просто существующий в современной традиции. И пришлось установить шлагбаум, который бьет по голове всякого проходящего под ним, чтобы напомнить о том, что времени нет.

У Михаила Шишкина в «Письмовнике» переписываются влюбленные из разных исторических эпох, а у вас в ХV веке вытаивает пластиковая бутылка из века ХХI… Не потому ли, что она является одним из главных сегодняшних раздражителей?

Евгений Водолазкин: Я недавно был в лесу, — сплошные пакеты и пластиковые бутылки, тихий ужас! На западе тоже выезжают компаниями на природу, но мусор после пикника уносят с собой. Так что в этом смысле у меня с пластиковой бутылкой экологично получилось.

После успеха предыдущего романа в интервью нашей газете Вы сказали, что лучшее осталось в голове. Надо понимать, это как раз «Лавр». А вот после того, как он вышел из головы и зажил своей жизнью, осталось ли там что-то еще?

Евгений Водолазкин: Мой новый роман пока на начальной стадии, хотя уже написана примерно пятая часть. В какой-то момент та конструкция, которую ты собираешь, начинает двигаться сама. Кажется, сейчас происходит именно это, теперь моя задача — направлять движение в нужную сторону, смазывать шестерни, но движется она уже сама, и это счастье. Потому что хуже нет, чем продолжать эту конструкцию толкать, когда она скрипит и сопротивляется. От этого не застрахован никто, даже гении. Когда-то я прочитал у Томаса Манна, что он панически боялся начинать новый роман, потому что не знал:  получится в этот раз или нет. Мне тогда казалось: ну, что за кокетство, уж Томас-то Манн — он на чистой технике выедет! А потом понял: этот страх абсолютно оправдан.

По идее, он и должен возникать у любого писателя перед каждой новой вещью…

Евгений Водолазкин: Можно, конечно, написать на технике, и неплохую вещь. Но Божьей искры, того свечения, которое возникает у настоящего, не будет. А тогда зачем?

Об УМК Литература. Под редакцией Коровиной В.Я. (5-9)

Завершенная предметная линия УМК по литературе под редакцией В. Я. Коровиной переработана в соответствии с требованиями Федерального государственного образовательного стандарта основного общего образования и предназначена для 5-9 классов общеобразовательных учреждений.

В линии учебников под редакцией В.Я. Коровиной четко прослеживается последовательное, системное обращение к изучению устного народного творчества, произведений древнерусской литературы, русской литературы ХVIII–ХХ вв., произведений зарубежной литературы. Дополнительные компоненты учебно-методического комплекса способствуют более успешной реализации деятельностного аспекта в изучении литературы.

В каждом учебнике линии акцент сделан на одну ведущую проблему: в 5 классе – внимание к книге, в 6 классе – художественное произведение и его автор, в 7 классе – особенности труда писателя, в 8 классе – взаимосвязь литературы и истории, 9 класс – начало курса на историко-литературной основе.

В переработанной линии учебников для 5 – 9 классов усилен деятельностный подход к изучению литературы, введена рубрикация: «Проверьте себя», «Обогащайте свою речь», «Развиваем свою речь», «Учимся читать выразительно», «Литература и другие виды искусства», «Литература и изобразительное искусство», «Творческое задание», «Фонохрестоматия», «Размышляем о прочитанном». В учебники включены вопросы повышенной сложности, рекомендации по организации проектной деятельности.

Состав УМК:

• рабочая программа
• учебник
• дидактические материалы
• рабочие тетради
• фонохрестоматия
• методические советы
• поурочные разработки
• проверочные работы
• хрестоматия художественных произведений (для 9 класса)

Фонохрестоматия позволит услышать произведения русской классической литературы в исполнении известных актеров московских театров, народных артистов России. К фонохрестоматии прилагаются «Методические рекомендации», в которых дана методика работы со звучащим текстом, предложены вопросы и задания для осмысления учащимися актерской, режиссерской и музыкальной интерпретации текста.

Дидактические материалы содержат необходимые, но не вошедшие в учебник художественные тексты, портреты писателей, другие иллюстрации, а также вопросы, задания, игры, кроссворды, викторины, материалы для внеклассного чтения, дополнительные художественные и литературоведческие материалы.

Рабочие тетради предназначены для самостоятельной работы обучающихся; они помогают анализировать произведение, формировать собственное отношение к нему, создавать устные и письменные высказывания разного типа, вести диалог.

Поурочные разработки содержат конспекты уроков: содержание каждого урока и материалы для контроля уровня литературного развития учащихся.

Методические советы для учителя созданы с учетом наиболее интересного опыта изучения произведений, включенных в программу по литературе.

Проверочные работы по литературе для 5 – 9 классов. В книге содержатся рекомендации для проведения диагностических, текущих и итоговых проверочных работ по литературе, материалы для литературных игр контрольного характера и олимпиад по литературе.
Учитель сможет проследить динамику литературного развития каждого учащегося, в качестве инструмента для этого предложены критерии оценки письменных высказываний, а также аналитические таблицы.

Примеры личных заявлений

| Studential.com

Наши примеры личных заявлений по истории, а также наши самые популярные утверждения должны вдохновить вас на написание собственного уникального утверждения и помочь вам понять, как студенты успешно подавали заявки на курсы истории в прошлом.

Я всегда много читал и, благодаря моей выставке английского языка в Вудбриджской школе и моему удовольствию от письма, однажды я надеялся читать по-английски в университете. Однако, изучая стихи времен Первой мировой войны на экзамене по английской литературе, я обнаружил, что меня больше всего интересуют времена и условия, в которых писал автор…

История и политика оказали глубокое влияние на мое мировоззрение. С детства осязаемая история, которую я находил в замках, музеях и семейных фотографиях, поражала мое воображение. По мере того, как я рос, мой интерес к прошлому познакомил меня с политическими традициями и идеями моего сообщества, и изучение политики стало столь же увлекательным . ..

Я очарован разнообразием и глубиной, предлагаемой степенью истории; привлекает то, как он побуждает нас анализировать ценности и модели прошлых обществ.На последнем курсе средней школы я был награжден Премией за достижения в области истории, хотя мое желание изучать историю восходит к более раннему возрасту, когда я посетил место высадки союзников в Нормандии, когда мне было всего одиннадцать лет …

Недавно я узнал, что мою бабушку бросили в рабство на семь лет. Она сбежала ее тюрьму и вернулась в Гонконг, в 300 милях к югу. Я был поражен тем, насколько смелым Она была. Это личное открытие заставило меня прочитать «Дикие лебеди» Чон Чанга, которые заставили меня горжусь и стыжусь своего наследия…

«Вы идете в гуманитарные науки, чтобы преследовать свою интеллектуальную страсть; и … вы становитесь желанным товаром для промышленности». Я интерпретирую заявление Дэймона Горовица как указание на то, что степень по истории органично сочетает в себе предмет, который я люблю, с ценными перспективами на будущее; то, на что я всегда надеялся . ..

Изучение истории на уровне ученой степени было моим интересом с самого первого урока истории в старшей школе, поскольку это предмет, который вызывает дискуссии и подпитывает мою любознательную сторону.Меня всегда заинтриговало то, что происходило до нас и как это привело к тому, где мы сейчас находимся …

Я вырос в Лондоне и с самого раннего возраста был знаком с историей города. Я ценю бесчисленные исторические эпохи, которые повлияли на развитие Лондона, но больше всего меня очаровывает викторианская эпоха …

У меня сильный интерес к истории и прошлому, который зародился в раннем детстве. В частности, мои самые ранние интересы были связаны с историей средневекового английского языка.Мое увлечение археологией началось с таких программ, как Time Team и аналогичных документальных сериалов, которые показали мне, насколько увлекательной может быть задача по раскрытию прошлого и его секретов …

Как потомок выжившего в Освенциме, история моей семьи позволяет чтобы понять влияние, которое Вторая мировая война оказала на семьи людей и жертв нацистского режима в оккупированной Польше . ..

Мое решение изучать историю не было трудным. Меня давно восхищало все, что с этим связано, включая исторические находки и иконы, которыми мы восхищаемся.Я хочу изучать историю, потому что она открывает нам человеческий опыт прошлого и то, как он соотносится с нашим настоящим …

«Жизнь нужно проживать вперед, но ее можно понять только в обратном направлении». Здесь Кьеркегор объясняет, почему я хочу изучать историю. Мне всегда было любопытно, как устроен мир, как прошлое сформировало общество и почему культуры развиваются по-разному …

Не будет преувеличением сказать, что моя преданность истории сформировала из меня прилежного и амбициозного человека. сегодня.История продолжает формировать наш современный мир, и мое мнение было сформировано из интеллектуального любопытства о резонансах между прошлым и настоящим …

Я всегда был очарован историями, а история, в конце концов, — это просто сказка. История для меня — это колоссальная история, охватывающая все человечество, слезы и радости, конец которой еще не известен . ..

Это один из полезных уроков Великой депрессии, который европейская периферия не может восстановить. конкурентоспособность, в то время как привязанная к завышенной валюте, не вызывая ловушку долговой дефляции? Изучение экономики и истории может помочь пролить свет на такие современные проблемы…

Возможность развивать и расширять свои знания привлекает меня изучать историю в университете. Мой энтузиазм к истории обусловлен тем, как прошлые события влияют на сегодняшние политические и экономические решения, и как человеческие общества и культуры постепенно развивались на протяжении многих лет …

«Обмен доступа к исследованиям на получение степени» Всякий раз, когда я иду по деревне, где я живу, в Полмонте, и смотрю сразу за долину Уэстквартер, где видна линия деревьев в лесу Каллендар, я закрываю глаза, и меня переносит в один из самых судьбоносных дней в истории Шотландии. …

Посещение национальных музеев Найтсбриджа и Смитсоновского института пробудило во мне интерес к истории. Мое желание изучать историю возникло после посещения пляжей Нормандии, которые побудили меня исследовать Вторую мировую войну и ее истоки …

Прослушивание рассказов моих дедушек и бабушек о воздушных налетах, отключениях электроэнергии и прибытии эвакуированных в Северный Уэльс Во время Второй мировой войны у меня возник интерес к истории. Мое любопытство по поводу прошлого было еще больше вдохновлено просмотром семейных фотографий и семейных реликвий и изучением их прошлого…

Личное заявление археологии и антропологии Сколько себя помню, я был опытным и глубоко интересовался областями как естественных, так и гуманитарных наук, особенно в области эволюции человека, истории и географии …

Меня всегда интересовало изучение исторических идей и интерпретаций. . Я считаю, что очень сосредоточен на концепции истории, и считаю, что ее изучение в университете расширит мои знания и интерес к предмету…

До тех пор, пока я не начал учиться на A-level в сентябре прошлого года, я никогда не ходил в школу и не следовал формальной программе. Мои родители обучали меня на дому. Они направляли, поощряли и подпитывали мои интересы книгами, документальными фильмами и дискуссиями …

Я считаю, что история внушает оптимизм. При сокращении государства и ослаблении нашей экономики мы легко впадаем в пессимизм. Мне просто нужно заглянуть в историю, чтобы увидеть, что чуть более 400 лет назад королева Мария I убила «повстанцев» за ересь, когда они протестовали, тогда как современные свободы позволили мне открыто протестовать в нескольких маршах Unite…

Мнения, идеи и знания об истории формируются под влиянием наследия и археологических памятников, музеев, зданий и останков. Следовательно, способность определять наследие имеет решающее значение для обеспечения нашей способности интерпретировать наше великое прошлое …

Я всегда был очарован историей. Изучая разные периоды истории от средневековья до раннего современного и до наших дней, я получил представление о некоторых важнейших событиях, которые определили курс нашего будущего. ..

История связывает нас с последствиями жизни в прошлых мирах. Посещение в детстве вдохновляющей Стены Адриана и Стоунхенджа подогрело мое любопытство к этой теме, так как я хотел исследовать и впитывать эти миры …

История и право имеют решающее значение для развития общества. Идея о том, что одни и те же ошибки будут повторяться, если мы не научимся приспосабливаться и изменяться, подчеркивает значение обоих предметов. Как цивилизация, мы должны выяснить, откуда мы пришли и как мы можем измениться и изменились…

Древняя история, английский язык и история английского языка — мои особые интересы. У меня особенно сильный интерес к древней истории и — в последнее время — к истории английского языка …

Мое восприятие политики изменилось, когда я прочитал Манифест Коммунистической партии. Я начал видеть мир не как совокупность государств, а как универсальное общество, разделенное относительными убеждениями. Гуманитарные инициативы, такие как Amnesty International, стали важной частью моей жизни, и отсюда моя страсть выросла. ..

Проведя большую часть своих исследований, изучая различные периоды истории, от Древнего Египта до британской образовательной системы и до наших дней, я знаю, что это тема, на изучение которой я с удовольствием потратил бы три года. узнать больше о …

История — одна из самых интересных и важных вещей в моей жизни, она наполняет меня знаниями и развлекает меня прошлыми событиями, которые так или иначе постоянно повторяются.Английский историк Эдвард Гиббон ​​однажды сказал: «У меня есть только один светильник, которым руководят мои ноги, и это светильник опыта …

С моего детства почти не проходила ночь, чтобы не почитать книгу. Я ценю часы, проведенные за изучением таких разнообразных литературных шедевров, как «Великий Гэтсби», «Отелло» и стихи Джона Донна, все из которых мне особенно нравились …

Мое решение получить степень по истории — результат моей напряженной работы удовольствие от предмета. Меня очень интересуют события прошлого и то, как возник современный мир. Мой интерес к истории, вероятно, начался в начальной школе, когда мы посетили Ричмонд в школьном лагере …

Мое увлечение археологией и древней историей сформировалось моим пониманием того, что прошлое невероятно важно в нашем современном образе жизни; Два года назад, когда я впервые посетил Рим, я действительно понял, что это значит …

В раннем возрасте реальный жизненный опыт моей семьи в нацистской Германии и в Южной Африке при апартеиде пробудил во мне страсть и восхищение. для истории и политики.У нас дома продолжались оживленные дискуссии об этих политических системах и о том, как они непосредственно привели к моему взрослению в Австралии …

История всегда очаровывала меня, от ее уникальной жизнеспособности и силы до ее постоянно меняющейся значимости. Глубина и разнообразие, предлагаемые степенью истории, меня волнуют, и меня привлекает то, как она побуждает нас задавать вопросы и относиться к прошлому …

Люди спрашивают меня, почему я хочу изучать древнюю историю. Неужели это не имеет отношения к сегодняшнему миру? Точно нет! Трудно отдать должное невероятным достижениям великих людей Древнего мира, таких как Пирр, Ганнибал, Александр Великий, Август и Цезарь…

Мое первое воспоминание об изучении истории пришло на 6 год, когда я отвечал на вопрос о крестьянском восстании 1381 года. Я заметил, что «никто не умирал 10 лет»; хотя я и ошибался, я чувствую, что эта простая ошибка послужила началом моего пристального интереса к истории …

Артур Марвик писал, что «потому что все имеет историю, история как совокупность знаний и как дисциплина охватывает все». Психологические условия, которым человек подвергается на протяжении всей истории, — вот что отличает его…

Когда мне было два года, моя семья переехала из Нового Света, Канады, в Старый, и с тех пор я побывал в таких далеких местах, как Рим, Египет, Таиланд и многие другие. Куда бы я ни путешествовал, я испытывал новую волну восхищения; не только в культурных различиях, которые я заметил, но и в обстоятельствах, традициях и истории, которые их сформировали . ..

Я сохранял большой интерес к истории с самого раннего возраста, когда я получил глубокое удовольствие от того, как зажигаются исторические истории мое воображение.Мне понравился вызов, связанный с переходом от мифологизированных и историзованных сказок моего детства к относительно «холодному» анализу и оценке …

Это может звучать преувеличенно, но я искренне люблю историю, и она навсегда стала частью моей жизни. четыре года. Поскольку современные политические события все чаще становятся моей главной заботой в последние годы, политика и экономика также являются моими любимыми предметами …

Я остро чувствую свою собственную историю и историю своей семьи, которую, как я обнаружил, можно проследить по нацистские лагеря Терезиенштадт и Освенцим в малоизвестный монастырь в Пиренеях.Именно благодаря этому исследованию мой интерес к истории подогрелся, что привело меня к все большему увлечению этим обширным и разнообразным предметом …

Мое решение изучать историю никогда не было трудным. Я всегда был очарован прошлым и его отношением к настоящему, поэтому учеба на продвинутом уровне только усилила мой интерес …

Международные отношения и политика окружают нас в повседневной жизни, даже если мы осознаем это или не. Они могут влиять на наше общество через газеты; транслируемые новости и общие повседневные мероприятия, и все мы были затронуты политикой и международными отношениями или оказались под их влиянием…

До года обучения в AS я никогда не заканчивал полный учебный год. Я являюсь членом сообщества Traveling Showman и провела несколько месяцев в году, путешествуя и работая с ярмаркой моей семьи. Я учился самоучкой с пасхальных каникул до сентября …

Моя страсть к французскому, безусловно, процветала на протяжении всего моего образования, язык и культура, которые, без сомнения, оказали огромное влияние на то, как мы, британские граждане, живем и живем. общаться сегодня …

В истории и политике меня очаровывает то влияние, которое они оказали на наше общество на протяжении многих лет. Когда я рос, на меня изначально повлиял интерес моего отца как к истории, так и к политике …

История и английская литература были моими самыми захватывающими занятиями в шестом классе. С тех пор, как я открыл для себя историческую литературу, я был увлечен тем, как эти две дисциплины сосуществуют и переплетаются, интерес к зданию Рейхстага, полю битвы Ипр и Освенциму усиливается благодаря школьным предприятиям …

Я считаю себя энергичным и трудолюбивым учеником, который будет делать все возможное для достижения наилучшего возможного результата.У меня очень сильная рабочая этика, и я хорошо ладлю с учителями и одноклассниками …

Английский язык всегда был моим предметом интереса, от древних сочинений Гомера до современных сочинений Стейнбека. Я всегда находил утешение в исследовании воображения писателей, принадлежащих к разным жанрам, культурам и временам …

Живя в грузинском городе Бат, я вырос в окружении истории. Временные рамки, имеющиеся вокруг меня, от древних римских бань до грузинского Королевского полумесяца, перекликаются с временными рамками некоторых из моих собственных исторических интересов. ..

Я целеустремленный ученый, поэтому я считаю, что получение степени в университете обязательно должно быть в моих жизненных планах. Я всегда получал высокие оценки и уверен, что смогу продолжить этот успех в университете …

Я твердо убежден, что при выборе этого предмета для дальнейшего изучения решающее значение имеет чистое удовольствие от предмета. Мой, однако, не был традиционным академическим путем, так как я не изучал историю как один из моих выпускных экзаменов, ошибку, которую я исправил, выбирая варианты A-level…

Пять лет назад, в последний вечер выпускных вечеров, когда я смотрел оркестр, произошел поворотный момент, который навсегда изменил меня. Стремительно развивая любовь к музыке, я понял, что влияние истории на музыку очень велико …

Хотя я с детства был заядлым читателем самых разных художественных произведений, я погрузился в литературу на новом уровне, когда начал учиться. Доступ к гуманитарным наукам. Мне впервые открылись глаза на поэзию, и я получил огромное признание работ Уилфреда Оуэна, Теннисона и Уильяма Х. Дэвиса и их различных стилей…

Мне было девять лет, и мы живем в Чикаго, штат Иллинойс. В том году моя семья была членом Полевого музея естественной истории, и каждую субботу мы встречали нас в поезде, идущем в Поле. Нашей первой остановкой всегда была пирамида …

Меняющиеся интерпретации прошлого оставили неизгладимый след в моем восприятии истории как выражения развивающейся морали и ценностей, которых придерживается общество. Исторические труды предоставили мне бесценное представление о перспективах того времени, в которое они были написаны, а сравнения работ разных периодов позволили мне наблюдать изменения и преемственность в человеческом поведении…

Изучение истории — от повседневной жизни людей до причин и следствий международных событий — это самый полезный способ получить представление о мире, прошлом и настоящем. Я стремлюсь к развитию точного понимания мира, и изучение истории всегда было тем способом, которым я добивался этого, от чтения биографии Кейт Макмуллан о Гарриет Табман в детстве до моего постоянного чтения по истории Китая двадцатого века. и американское движение за гражданские права…

Меня зовут Ариэль Блумберг, мне 19 лет. Я родился в маленькой деревушке недалеко от Эйндховена, на юге Нидерландов. Когда я рос там, у меня была теплая семейная жизнь и множество возможностей развить свой юношеский любопытный ум …

Мое решение получить ученую степень связано с моей потребностью в дальнейшем обучении. Моих недавних знаний недостаточно для хорошей работы, поэтому я решаю получить степень MBA, чтобы получить больше бизнес-знаний и навыков управления для своей работы…

Я вырос в историческом городе Дерби и графстве Дербишир. Мне повезло, что я всю свою жизнь был окружен историей. Мне повезло в том, что я никогда не был слишком далеко от древних мест римских и саксонских поселений или исторических ландшафтов и домов, ставших сценой для классической игры Джейн Остин «Гордость и предубеждение» …

Когда я был моложе, у меня был всегда хотел поехать в Соединенное Королевство. Мне понравилось все в нем: история, архитектура, еда, люди, музыка и многое другое. Живя в сельской части Соединенных Штатов, он был богат культурой, полностью противоположной моей …

Я намерен продолжить изучение истории в университете. Как предмет, которым я интересовался с детства, мне нравится изучать прошлое и то, как оно сформировало наше будущее. Изучение истории позволяет нам увидеть ошибки и успехи прошлого и использовать их в будущем …

История — это бесконечный путь человеческого существования; вечный цикл самой жизни. Нашему знанию исторических событий и событий помогают разделы литературы.Без этого было бы невозможно понять концепцию времени и влиятельного присутствия людей из прошлых гуманитарных наук …

Хотя я был слишком молод, чтобы воочию увидеть бурные дни революции, которые имели место на Востоке как Железный занавес был сметен, мне посчастливилось жить и работать в ряде стран, которые возникли на его волне, когда они совершили постепенный переход от мира до и после 1989 года …

Дэвид Хьюм, Шотландский философ 18 века считал, что мы можем знать только то, что пережили. Его не менее влиятельный современник из Германии Иммануил Кант считал противоположное — что знание не зависит от субъективных рассуждений …

Тонкая грань, разделяющая настоящее и прошлое, показывает, насколько каждое историческое событие важно для формирования нашего будущего. Хотя во время обучения меня интересовали многие предметы, история всегда была на переднем крае, так как она волнует и мотивирует меня больше всего …

История позволяет мне увидеть, как действия и события сформировали наше нынешнее общество, и понять, настоящее, нужно понять прошлое.Широкие тематические области, связанные с историей и социологией, позволяют мне понять различные точки зрения на самые разные предметы …

«Я завоевал империю, но не смог победить себя». Эта цитата Петра I пришла мне в голову, когда мне пришлось писать это заявление, потому что это резюмирует мой интерес к истории; здесь великий вождь людей выражает свою человеческую слабость …

Именно те вещи, которых мы еще не знаем и не понимаем, делают историю увлекательной интеллектуальной загадкой. Мы знаем очень много об истории и развитии общества, но новые археологические открытия, самоотверженные усилия историков, переводчиков и других ученых, а также достижения в таких областях, как археометрия, означают, что объем исторической информации все еще расширяется …

такой диапазон различных интерпретаций любой эпохи, что меня больше всего увлекает в истории, так это возможность для дискуссий и анализа. Изучая Американское движение за гражданские права, было интересно проанализировать мотивы, стоящие за усилиями Франклина Рузвельта и Джона Ф. Кеннеди по улучшению жизни афроамериканцев…

Как иммигрант, живущий в Испании, мне постоянно напоминают о важности социальных и культурных факторов в моей повседневной жизни, о языке, на котором я говорю, и о разнице между отношениями, которые я поддерживаю с людьми из моей страны, и теми, с кем я встречайте здесь ежедневно …

«Если вы хотите понять сегодня, вы должны искать вчера». — Перл Бак. Эта цитата иллюстрирует мой энтузиазм и интерес к истории; вы можете узнать о событиях прошлого, углубляя свое понимание настоящего. ..

Изучение истории всегда было для меня глубоким интересом; Я считаю, что погружение в прошлое поистине воодушевляет. Углубляя свои знания о прошлых событиях, я могу более эффективно оценивать будущие последствия эпизодов истории …

Я всегда страстно заботился о своих академических усилиях, начиная от чтения как можно более широкого в моем английском и исторических уровнях A до выполнения исследование антибиотических эффектов местных ядовитых растений в биологии…

Мое решение изучать историю средневековья на более высоком уровне никогда не было трудным. Меня всегда интересовали отношения между прошлым и настоящим, поэтому изучение истории на AS-Level только укрепило мое решение …

Я всегда интересовался социальными науками. Меня восхищают сложные отношения между человеком, семьей, обществом и государством. Динамика между гражданскими свободами и государственной безопасностью, роль государства в обществе, вопрос войны и революции — все это темы, которые меня очаровывают. ..

Изучая английский язык и историю, я обнаружил, что могу свободно исследовать различные интерпретации. Я всегда боролся с концепцией окончательного ответа; Я чувствую, что каждый предмет субъективен, и в результате мне трудно ограничиться одной-единственной идеей …

Одновременное изучение истории и английского языка привлекло меня с тех пор, как я осознал неразделимость двух дисциплин, которые мне наиболее близки. . Лично я считаю, что литературный стиль написания столь же важен, как и научные исследования, и я стараюсь делать свои эссе как можно более живыми, но при этом опираясь на твердый исторический или литературный метод, dulce et utile, следуя примеру таких писателей. как Ричард Дж. Эванс…

Для меня история всегда была предвестником при выборе степени в университете. С раннего возраста мне всегда нравилось узнавать о прошлом и о том, как некоторые ключевые события, такие как Битва за Британию и 11 сентября, сформировали наше будущее …

Мой интерес к истории заключается в том простом факте, что я всегда был очарован прошлым. В одиннадцать лет я выиграл полную академическую стипендию, чтобы учиться в моей нынешней школе. Это был путь в сообщество, в котором ценили бы мое интеллектуальное любопытство и где я мог бы развить свой энтузиазм в отношении истории…

В течение многих лет я слушал, как моя семья обсуждает последние политические и исторические вопросы в новостях, и я был очарован и трепетен тем фактом, что никогда не было неправильного или правильного ответа, решения или объяснения данной проблемы. ..

Луи де Берньер пишет в «Мандолине капитана Корелли», что история увлекательна, «потому что все [связано] со всем остальным самым сложным, хитрым и элегантным образом». Возможно, это объясняет важность истории для понимания современного мира; он управляет нашим взглядом на общество, диктует наши действия и, что, возможно, наиболее важно, дает руководство тем, кто устанавливает закон…

Девичья фамилия моей бабушки — Маркс. Ее дядя, всемирно известный ландшафтный архитектор Роберто Бурле Маркс, был внучатым племянником Карла Маркса. Этот факт, хотя и кажется тривиальным, сработал, чтобы усилить искру, зажженную во мне с тех пор, как я был достаточно взрослым, чтобы читать …

История, как это ни парадоксально, является самым передовым способом для нашего общества предсказывать будущее. Учиться на прошлых ошибках и успехах и использовать их в своих интересах, чтобы вести нас через опасные времена…

История, вдохновленная ранним увлечением конфликтами, людьми и тем, как формировался наш мир, всегда была для меня естественным выбором. Способность изучать историю дает возможность критически анализировать и подвергать сомнению конкретные представления о прошлом и формировать мнение, которое не только полезно, но и освобождает …

История всегда очаровывала меня тем, что она может рассказать нам о человечестве ; принятые решения, выбранные действия и допущенные ошибки — все это может заставить нас задуматься о том, что значит быть человеком.Я твердо верю, что история — это не просто случай изучения фактов и дат, а, скорее, шанс проанализировать прошлое, углубив наше понимание того, как мы взаимодействуем друг с другом сегодня . ..

История играет важную роль в понимании и развитии большинства аспектов жизни. ; без изучения прошлого мы не можем ожидать продвижения вперед, и в этом отношении я считаю, что история является наиболее универсальным предметом …

Что меня больше всего очаровывает в археологии, так это то, насколько легко она в настоящее время позволяет нам больше узнать о прошлом .Просто факт, что технология углеродного датирования может сказать нам почти точный возраст объекта, удивителен …

На протяжении всей моей жизни, читая и используя средства массовой информации, я развил пытливый ум для исследования интересных областей в рамках исторических предметов. Универсальный художественный и философский крестовый поход, который является эпохой романтизма, был для меня одним из основных направлений интереса …

На протяжении всего обучения меня постоянно увлекали и вдохновляли мои исследования истории и английского языка.Я осознал, как две дисциплины переплетаются и сосуществуют, чтобы создать бесценный инструмент для исследования прошлого и будущего . ..

Я всегда хотел быть частью открытого общества и жить в стране, где вознаграждается оригинальность , поэтому Великобритания мне показалась лучшей страной для чтения моей степени. Моя страсть к английскому языку сформировалась за годы изучения английского языка в школе, где я успешно сдал все письменные и устные экзамены …

Каждый аспект истории настолько разительно отличается, что это вдохновляет меня глубже изучать предмет .Я считаю, что важно знать, как наша история сформировала мир сегодня, поэтому я стремлюсь быть человеком, который пойдет дальше, особенно элементы, которые я очень хочу исследовать, такие как влияние военной истории и роль международных отношений …

Я давно интересовался историей, и мне нужно поблагодарить бронзового льва по имени Стивен. Когда мне было 6 лет, мама отвела меня на площадь в Гонконге, где стоят два бронзовых льва по прозвищу Стивен и Ститт…

Именно после прочтения Манифеста Коммунистической партии как исторического документа в возрасте тринадцати лет я был заинтригован тем, как, казалось бы, небольшой текст может иметь такое значение. Краткая полемика, опубликованная около 160 лет назад, глубоко повлияла на ход истории 20-го века и до сих пор цитируется из-за своего влияния на современную политическую литературу …

Мой интерес к истории впервые возник во время поминальной службы у Менинских ворот . Услышав, как рожки выкрикивают «Последний пост» многотысячной толпе, я привила мне более глубокое понимание прошлого и тех жертв, которые были принесены, чтобы создать мир, в котором мы живем сегодня…

История может повторяться, но никогда не повторяется. История мира постоянно меняется и захватывает. Новая история создается и пишется каждый день, поэтому прошлое всегда имеет значение, будь то пять или пятьсот лет назад …

Изучение истории — это линза, через которую можно рассматривать политические события, позволяющую нам увидеть, как Прошлая политика между странами сформировала западное общество сегодня. Переплетение истории и политических отношений лучше всего выразилось в моем открытии исторического ревизионизма и отрицания; как реалии истории могут быть изменены и искажены во имя политической выгоды. ..

Детские посещения Центра викингов Юрвика и Мира Беды, чтобы посмотреть на старые семейные фотографии, дать волю моему воображению, построить истории и жизни для людей, которые жили бы в то время …

Что делает историю увлекательной и интересной для меня это междисциплинарный характер и способность увести вас в путешествие к открытию прошлого человечества. История была для меня постоянным источником увлечения — от изучения мифологии Древней Греции в начальной школе до изучения русской революции на уровне A Level…

Будь то рассмотрение реальных приложений утилитаризма Бентама в религиоведении, анализ контекста меняющегося викторианского общества в английской литературе или обсуждение развивающейся идеологии Лейбористской партии в политике, есть одна общая нить, связывающая то, что мне нравится больше всего о моих исследованиях: история …

Я стремлюсь изучать историю в университете, потому что мне нужна возможность развивать и расширять свои исторические знания. Преимущество исторической степени в том, что гибкость и потенциальные возможности безграничны…

Проще говоря, я хочу изучать историю, потому что меня все больше увлекает прошлое. Это произошло из-за детской любви к фильмам и книгам, действие которых происходит в «старину». С тех пор прошлое меня только больше интересовало и воодушевляло, и огромное влияние, которое оно оказывает на общество сегодня, оправдывает мое желание получить степень по истории …

Предметами, которые я хочу изучать в университете, являются история и Английский язык, чтобы в конечном итоге стать учителем.Я выбрал изучение истории не только потому, что это предмет, который всегда был моим любимым, но и из-за навыков, которые вы приобретаете и развиваете, например, критического мышления и максимального использования времени и ресурсов …

Моя Желание изучать историю было спровоцировано моим удовольствием изучать, как думают люди и как индивидуальные решения могут влиять на мир вокруг нас — в прошлом и настоящем. Мне нравится смотреть на человеческий опыт; видеть, что движет человеком и при каких обстоятельствах, и как прошлое соотносится с настоящим…

Быть окруженным историческим блеском столицы Шотландии, Эдинбурга, вместе с посещением одного из самых известных зданий Великобритании, Эдинбургского замка в раннем возрасте, составляет главную причину, по которой история является одним из моих сильнейших интересов …

Изучение языков и родственных им культур дает прекрасную возможность понять человечество. От литературного до политического, от исторического до культурного, я ценю различные компоненты изучения лингвистических традиций…

В моем курсе истории IB меня особенно интересовали такие темы, как влияние краха Уолл-стрит на приход Гитлера к власти или меркантилистская политика как причина американской войны за независимость; области, в которых история и экономика сходятся …

Я познакомился с историей и политикой прежде, чем понял, что они означают. Как иммигрант из Китая во втором поколении, разговоры за обеденным столом с друзьями семьи неизбежно не соответствовали тому влиянию, которое политика Мао и Дэна оказала на современный Китай. ..

Я знал, что история является для меня предметом, с того момента, как я вошел в Освенцим во время школьной экскурсии: видение истории, казалось бы, застывшей во времени передо мной, произвело такое эмоциональное воздействие, что я знал, что должен это дальше …

Когда я был моложе, я помню, как слушал рассказы о том, что мои бабушка и дедушка пережили во время Второй мировой войны. В Японии моя бабушка страдала от голода, преступности и бомбардировок Хиросимы и Нагасаки …

Как дочь угандийских беженцев, социальные науки всегда играли важную роль в моей жизни.Принудительная депортация моих родителей и 80 000 других азиатов Иди Амином привела к их безнадежному изгнанию из Уганды, что дало мне более полное представление о недавнем кризисе сирийских беженцев …

История очень важна и очень актуальна в современном обществе , поэтому я очень люблю изучать этот предмет. Я нахожу прошлые события очень интересными, и я заинтригован, узнав, как они могут помочь сформировать будущее . ..

Это произошло только после покупки набора медалей Первой мировой войны, их изучения и, что более важно, изучения их получателю, что я действительно понял цитату Уинстона Черчилля «Медаль блестит, но она также отбрасывает тень», и мой интерес к истории воспламенился…

Впервые я заинтересовался историей во время работы над проектом в шестом классе. Я делал презентацию о Второй мировой войне, и моя бабушка принесла мне свой противогаз. Я был немедленно очарован осознанием того, что, казалось бы, далекие события — почти выдуманные для моего молодого ума — действительно произошли, что моя бабушка была там во время Второй мировой войны …

Поиск идентичности сформировал нашу индивидуальную и коллективную историю. Только когда я посетил памятник первому президенту Ганы Кваме Нкрума, я начал думать о своей идентичности и корнях в истории Африки…

Настоящее только мгновение и скоро превратится в историю. Почти все, чем мы являемся как страны, как культуры и как вид, основано на нашей общей истории. Фактически, это наша уникальная способность как Homo Sapiens точно хранить, передавать и детально понимать наши прошлые открытия и знания, которые позволили нам в одиночку доминировать и эксплуатировать планету, которую мы населяем …

Взрослея, мой стремления постоянно менялись — юрист, врач, писатель — как и мои интересы.Единственное, что осталось, — это моя любовь к историям. Сначала я полагал, что в конечном итоге стану специалистом по английскому языку, но в ходе моего курса по английской литературе IBHL я обнаружил, что меня больше интересует контекст, который побудил автора к публикациям … 2015 г. Меня увлекла мировая история. Посещение исторических мест, таких как концентрационный лагерь Заксенхаузен, Берлинская стена и контрольно-пропускной пункт Чарли, пробудило меня к тому факту, что человечество в целом не продвинулось слишком далеко с тех пор, когда эти памятники были актуальными…

Мне всегда нравились вызовы, и я ожидал успешных результатов, так что со временем. Было ли это скалолазанием или игрой в шахматы, я понял, что мне недостаточно просто практиковаться, мне также нужно вникнуть в теорию …

Человеческая цивилизация очаровывает меня. Просмотр «Истории мира» Эндрю Марра открыл мне глаза на путь, который общество наметило на протяжении тысячелетий, превратившись из разрозненного собрания охотников-собирателей в совокупность сложных политий, которые мы имеем сегодня…

С тех пор, как мои классы впервые были разделены по предметам, история стала тем уроком, на который я рассчитывал больше всего. Мой первый учебник истории назывался «История Алабамы», и этого было далеко не достаточно, чтобы удовлетворить мое любопытство по поводу мира …

Когда я вырос в первом поколении сомалийско-норвежского языка, для моего отца, учителя сомалийского языка, это было важно, научить меня и моих братьев и сестер истории нашей семьи и истории Сомали. Страна, из которой он и моя мама бежали в первые годы продолжающейся гражданской войны. ..

Макиавелли писал: «Нет ничего… более сомнительного в успехе и более опасного в обращении, чем создание нового порядка», но я надеюсь, что изучение степени истории и политики позволит мне изучить «новый» порядок мышления …

Во время работы волонтером в Национальном фонде в аббатстве Кальке я был заинтригован их уникальным подходом к сохранению, который демонстрирует, как разные комнаты были заперты в течение нескольких десятилетий, что сделало дом замороженным в разные эпохи история и раскрытие влияния упадка английских загородных домов в 20 веке на историю Кальке…

Я хочу изучать историю, потому что меня всегда интересовало прошлое. История, по сути, представляет собой непрерывный рассказ, и изучение ее со всеми ее точками зрения представляет для меня захватывающую задачу. Что отличает историю от других моих уровней A, так это то, что он всегда предлагал сложную задачу: курс требует контекстных знаний, независимых мнений и способности кратко оценивать …

Изучение истории на уровне степени — захватывающая возможность для меня исследовать прошлое, чтобы выяснить, как оно сформировало мир сегодня.Изобилие культуры, в которое я погрузился в детстве, стало прогрессивным стимулом для моего интереса к истории …

Наполеон, по общему мнению, сказал: «История — это серия лжи, с которой мы согласны»; Я считаю эту идею убедительной в качестве мнений о том, как мы расшифровываем зарегистрированные исторические изменения с точки зрения и интерпретации. История дает чувство идентичности и принадлежности, способствует формированию союзов и инвестиций в поведение, которое мы иначе могли бы неправильно понять …

В истории меня интересует человеческая сторона; тот факт, что люди изображают события с предвзятой точки зрения, поскольку они стараются оставаться нейтральными.Мне нравится тот факт, что история влияет на людей по-разному, например, когда Генрих VIII отделился от католической церкви между 1532 и 1534 годами, это оказало огромное влияние на людей Британии по-разному, и изучение различных точек зрения является ключом к пониманию последствия решения . ..

Этим летом я прочитал интересную статью в The Guardian о бушующих в городе Гданьск дебатах о том, как Польша отмечает 80-ю годовщину Второй мировой войны. В основе этих дебатов лежит решение правящего правительства ПиС изменить военные мемориалы города, чтобы подчеркнуть польский патриотизм вместо прежнего акцента на «военную память», который защищали польские историки…

Хотя я проявлял живой интерес к истории с юных лет, я только недавно пришел к пониманию того, в какой степени ведутся споры об интерпретации истории посредством взаимодействия с академическими текстами …

У меня никогда не было шанс встретить моего дедушку, военнопленного Японии во время Второй мировой войны. Однако у меня была неоценимая возможность прочитать его резкий современный отчет о жизни в джунглях Юго-Восточной Азии. Такой документ привил беспрецедентное понимание необходимости источников и отчетов для понимания истории, что отличает меня от моих сверстников и направляет меня на путь глубокой любви к прошлому. ..

Мое исследование далитов в Индии позволило мне рассматривать историю в социально-экономическом контексте. Я был шокирован тем, что «неприкасаемость», все еще пронизывающая индийское общество, имеет такие пагубные экономические последствия, как дискриминация на рынках и ограниченные возможности для получения образования …

Мои годы работы в английской и французской образовательных системах заставили меня оценить международный педагогический подход к обучению. Эта перспектива способствовала моему открытию различных цивилизаций и народов, что, подкрепленное моими исследованиями немецкого и латинского языков, углубило мои давние интересы в области истории, экономики и политики…

Мой интерес к истории всегда был тесно связан со страстью к рассказыванию историй. Детская одержимость историями о рыцарях и пиратах переросла в энтузиазм по поводу истории культуры, происхождения и влияния исторических повествований …

English Philosophy | Интернет-энциклопедия философии

Статья представляет собой исторический обзор русских философов и мыслителей. Он подчеркивает российские эпистемологические проблемы, а не онтологические и этические проблемы, и, надеюсь, не игнорирует и не умаляет их.В конце концов, большая работа в области этики, по крайней мере в советский период, строго поддерживала государство, так что то, что считается хорошим, часто помогает обеспечить цели советского общества. В отличие от большинства других крупных наций, политические события в истории России сыграли большую роль в формировании периодов ее философского развития.

Различные концепции русской философии побудили ученых определить ее начало в разные моменты истории и у разных людей. Однако мало кто будет оспаривать тот факт, что до Петра Великого (около 1700 г.) в русской мысли существовала религиозная ориентация и что профессиональная светская философия, в которой философские вопросы рассматриваются отдельно, без явного обращения к их полезности, возникла сравнительно недавно. в истории страны.

Несмотря на трудности, в русской философии можно выделить пять основных периодов. В первый период («Период философских замечаний») явно проявляется нечто похожее на то, что мы сейчас назвали бы философией. Однако религиозный и политический консервативность наложила множество ограничений на распространение философии в то время. Второй период («Темная философская эпоха») был отмечен вынужденным молчанием русского философского сообщества.Многие относили философию к сфере религии или политики, и дисциплина оценивалась в первую очередь по тому, была ли она полезна. Третий период (Возникновение профессиональной философии) показал рост многих крупных русских мыслителей, многие из которых находились под влиянием философов Запада, таких как Платон, Кант, Спиноза, Гегель и Гуссерль. В этот период начался подъем русской философии, не связанной с религией и политикой. В четвертый период (советская эпоха) были серьезные опасения по поводу приматов естественных наук.Это породило, например, дебаты между теми, кто считал, что все философские проблемы будут разрешены естественными науками (механисты), и теми, кто защищал существование философии как отдельной дисциплины (деборинисты). Пятый период (постсоветская эпоха), безусловно, слишком молод, чтобы его полностью описать. Тем не менее, определенно произошло повторное открытие работ религиозных философов, которые были строго запрещены в прошлом.

Содержание

1. Обзор проблемы
   1. Масарик
   2. Лосский и Зенковский
   3. Шпет
   4. Заключительные замечания
2. Исторические периоды
   1. Период философских замечаний (ок.1755-1825)
   2. Философские темные века (ок. 1825-1860)
   3. Возникновение профессиональной философии (ок. 1860-1917)
   4. Советская эпоха (1917-1991)
   5. Постсоветская эпоха (1991-)
3. Заключительные замечания
4. Ссылки и дополнительная литература

1. Обзор проблемы

Само понятие русской философии представляет собой культурно-историческую проблему. Нет единого мнения относительно того, какие работы он охватывает и какие авторы внесли решающий вклад. В значительной степени определенная идеологическая концепция русской философии, то, что составляет ее основные черты, повлияла на выбор включений. В свою очередь, различные концепции привели ученых к тому, что начало русской философии произошло в разные моменты и у разных людей.

а. Масарик

Одним из первых, кто занялся этим вопросом, был Т. Масарик (1850-1937), ученик Франца Брентано, а затем первый президент новообразованной Чехословакии.Масарик, вслед за пионером русского ученого Э. Радлова (1854-1928), считал, что русские мыслители исторически не уделяли должного внимания эпистемологическим вопросам в пользу этических и политических дискуссий. По мнению Масарика, даже те, кто был обязан этическим учениям Иммануила Канта (1724–1804), с трудом понимали и ценили его эпистемологическую критику, которую они считали по существу субъективистской. Правда, Масарик действительно комментирует, что русский ум «более склонен» к мифологии, чем западноевропейский, — позиция, которая может привести нас к выводу, что он рассматривал русский ум как в некотором роде врожденно отличный от других. Однако он ясно дает понять, что склонность россиян к безоговорочному принятию или полному отрицанию какой-либо точки зрения проистекает, по крайней мере, в значительной степени, из исконной православной веры. Церковное учение «приучило» русский разум принимать доктринерские откровения без критики. По этой причине Масарик определенно положил начало русской философии не ранее XIX века с историософских размышлений П. Чаадаева (1794-1856), который, что неудивительно, также возложил вину за положение страны в мировых делах на ее православную веру.

г. Лосский и Зенковский

Другие, особенно этнические русские, встревоженные тем, что они сочли скрытым принижением Масариком их интеллектуального характера, отрицали, что русская философия страдает от полного отсутствия эпистемологических исследований. По мнению Н. Лосского (1870-1965), русские философы, как правило, стремились связать свои исследования, независимо от конкретной озабоченности, с этическими проблемами. Это, вместе с преобладающим эпистемологическим взглядом на то, что внешность познаваема — и действительно посредством непосредственного постижения или интуиции — придало русской философии форму, отличную от большей части современной западной философии. Тем не менее, относительно позднее появление независимой русской философской мысли было результатом средневекового «татарского ига» и последующей культурной изоляции России до открытия Петра Великого Западу. Даже тогда русская мысль оставалась в значительной степени обязанной развитию в Германии до появления славянофильства XIX века с И. Киреевским (1806-56) и А. Хомяковым (1804-60).

Еще более решительно, чем Лосский, В. Зенковский (1881-1962) отрицал отсутствие в русской мысли гносеологического исследования.В его глазах русская философия отвергала примат, придаваемый, по крайней мере со времен Канта, теории познания над этическими и онтологическими вопросами. Широко распространенная, хотя и не единодушная точка зрения среди русских философов, по мнению Зенковского, — это онтологизм (то есть, что знание играет лишь второстепенную роль в экзистенциальных делах человека). Тем не менее, хотя многие россияне исторически защищали такой онтологизм, он ни в коем случае не является уникальным для этой страны. Для Зенковского более характерным для русской философии является ее антропоцентризм (то есть озабоченность состоянием человека и его конечной судьбой).По этой причине философия в России исторически выражалась в терминах, заметно отличающихся от западных. Более того, как и Лосский, Зенковский видел сравнительно позднее развитие русской философии в результате изоляции страны и последующего увлечения западным образом мышления вплоть до XIX века. Таким образом, хотя Зенковский поместил Киреевского только на «порог» зрелой, независимой «русской философии» (понимаемой как система), первый считал возможным проследить первые независимые движения от Г.Сковорода (1722-94), который, собственно говоря, был первым русским философом.

Во многом в результате отрицания примата эпистемологии и картезианской модели методологического исследования Лосский (и даже больше Зенковский) включил в «русскую философию» фигуры, взгляды которых вряд ли можно было бы включить в современные западные трактаты по истории философии. В советский период российские ученые апеллировали к марксистской доктрине, связывающей интеллектуальную мысль с социально-экономической базой для своего довольно широкого представления о философии.Любая попытка ограничить их историю тем, что сегодня на Западе считается профессионализмом, была просто отвергнута как «буржуазная». Таким образом, такие литературные деятели, как Достоевский и Толстой, обычно включались в тексты, хотя и осуждались за их собственный якобы буржуазный менталитет. Западные исследования, посвященные истории русской философии, в значительной степени с момента своего появления согласились с этим принятием широкого понимания философии. Ф. Коплстон, например, признавал, что «по историческим причинам» философия в России, как правило, опиралась на социально-политическую ориентацию.Такое извинение за его исследование длиной в книгу можно рассматривать как несколько корыстное, поскольку он признает, что философия как теоретическая дисциплина никогда не процветала в России. Точно так же А. Валицкий опасается, что рассмотрение истории русской философии с современной западной технической точки зрения приведет к обеднению картины, заполненной совершенно неоригинальными авторами. Очевидно, что невозможно написать историю какой-либо дисциплины, если этой дисциплине недостает содержания!

г. Шпет

Из тех, кто, казалось бы, не боялся признать историческую бедность философской мысли в России, Густав Шпет (1879-1937) выделяется не только своей обширной исторической эрудицией, но и своим собственным оригинальным философским вкладом.Шпет почти вызывающе охарактеризовал интеллектуальную жизнь России как корни которой «элементарное невежество». Однако, в отличие от Масарика, Шпет считал, что этот недостаток проистекает не из православной веры России, а как следствие языковой изоляции своей страны. В принятом языке булгар отсутствовали культурные и интеллектуальные традиции. Без наследия, с помощью которого можно было бы ценить идеи, интеллектуальные усилия ценились только за их полезность. Хотя правительство не усматривало в этом практической пользы, Церковь изначально сочла философию полезным в качестве оружия для защиты своего положения.Эта терпимость не распространялась дальше, и, конечно же, клерикальные власти не одобряли расхождений или независимого творчества. После правительственных реформ Петра Великого государство увидело пользу образования и отстояло те и только те дисциплины, которые выполняли бюрократическую и апологетическую функцию. После успешной военной кампании против Наполеона многие молодые русские офицеры впервые познакомились с западноевропейской культурой и вернулись в Россию с зарождающимися революционными идеями, которые за относительно короткое время нашли выражение в неудавшемся восстании декабристов 1825 года.Наконец, к концу 1830-х годов появилась новая группа, «нигилистическая интеллигенция», которая проповедовала терпимость к культурным формам, включая философию, но лишь постольку, поскольку они служат «народу». Такова была судьба философии в России, что она практически никогда не рассматривалась как инструмент или оружие, и ей приходилось постоянно демонстрировать эту полезность, опасаясь потерять свою легитимность. Шпет заключает, что философия как знание, имеющее ценность сама по себе, никогда не имела шанса.

г. Заключительные замечания

Независимо от даты, с которой мы начинаем русскую философию и ее первого практикующего — а мы еще будем говорить по этой теме по ходу дела — мало кто будет оспаривать религиозную ориентацию русской мысли до Петра Великого и этого профессионального Светская философия возникла в истории страны сравнительно недавно. Если мы хотим избежать двойных стандартов, один для «западного» мышления, а другой для русского, который является не просто корыстным, но и снисходительным, тогда мы должны изучить исторические записи на предмет бесспорных примеров философской мысли, которые были бы признаны таковыми. независимо от того, где они возникли.Хотя в целом наши включения, упущения и оценки могут больше походить на таковые у Шпета, чем, скажем, у Лосского, нам, таким образом, не нужно прибегать к какой-либо метафизической исторической схеме для их оправдания.

Вопрос о том, как точно разделить историю русской философии, также был предметом споров. В своем новаторском исследовании 1898 года А. Введенский (см. Ниже), выдающийся неокантианец в России, обнаружил три периода, существовавших до своего времени. Конечно, в свете событий 20-го века его список необходимо пересмотреть, пересмотреть и расширить.Мы легко можем выделить пять периодов в русской философии, последний из которых еще слишком молод, чтобы его охарактеризовать. В отличие от большинства крупных наций, определенные внефилософские (а именно политические) события явно сыграли главную, если не единственную роль, в завершении периода.

2. Исторические периоды

а. Период философских замечаний (1755-1825)

Хотя в русских писаниях до середины восемнадцатого века можно встретить разрозненные замечания философского характера, они в лучшем случае представляют незначительный интерес для профессионально подготовленного философа.По большей части эти замечания не были предназначены для использования в качестве рациональных аргументов в поддержку какой-либо позиции. Даже в церковных академиях тонкая схоластическая оболочка принятых текстов была просто традиционным схематическим устройством, пережитком того времени, когда доступными подходящими текстами были только западные. По какой-то причине, только с открытием первого национального университета в Москве в 1755 году мы видим появление чего-то похожего на философию, как мы используем этот термин сегодня. Однако даже тогда шлюзы не распахнулись настежь.Первый занявший кафедру философии Н. Поповский (1730-1760) больше подходил для преподавания поэзии и риторики, на которую его перевели через год.

Чувствуя нехватку адекватно подготовленных местных кадров, правительство пригласило в университет двух немцев, тем самым положив начало практике, которая будет продолжаться и в следующем столетии. История первого этнического русского, занявшего должность профессора философии в течение значительного периода времени, сама по себе свидетельствует о ненадежном существовании философии в России на протяжении большей части ее истории. Уже получив в 1760 году степень магистра, защитив диссертацию на тему «Расследование о бессмертии души человека», Дмитрий Аничков (1733-1788) в 1769 году представил диссертацию по естественной религии. В диссертации Аничкова были признаны атеистические взгляды, и она была предметом длительного 18-летнего расследования. Легенда гласит, что диссертацию публично сожгли, хотя убедительных доказательств этому нет. Как это было принято в то время, Аничков пользовался учебниками по вольфовской философии и в первые годы преподавал на латыни.

Другой заметной фигурой того времени был С. Десницкий (~ 1740-1789), преподававший правоведение в Московском университете. Десницкий учился в университете в Глазго, где он учился у Адама Смита (1723-1790) и познакомился с работами Дэвида Юма (1711-1776). Влияние Смита и британской мысли в целом очевидно в меморандумах от февраля 1768 года, которые Десницкий написал о правительстве и государственных финансах. Некоторые из этих идей, в свою очередь, практически дословно появились в отрывке из знаменитого Наказа Екатерины Великой или Инструкции , опубликованного в апреле того же года.

Также в 1768 г. появился Я. Козельский Философские предложения ( Философские предложения ), неоригинальный, но заслуживающий внимания сборник пронумерованных утверждений по множеству тем, не все из которых были философскими в техническом узком смысле. По его собственному признанию, материал, касающийся «теоретической философии», был взят у вольфианцев, в первую очередь Баумейстера, а материал, посвященный «моральной философии», — у французских мыслителей эпохи Просвещения, в первую очередь Руссо, Монтескье и Гельвеция.Самая интересная особенность трактата — это принятие общественного договора, восьмичасового рабочего дня, явный отказ от огромного неравенства в богатстве и молчание о религии как источнике морали. Тем не менее в своей «теоретической философии» Козельский (1728-1795) отверг атомизм и ньютоновскую концепцию возможности пустого пространства.

Во время правления Екатерины планировалось основать несколько университетов помимо московского. Конечно, из этого ничего не вышло.Самому Московскому университету было трудно привлечь достаточное количество студентов, большинство из которых были из малообеспеченных семей. Несомненно, учитывая состояние российской экономики и общества, практически повсеместно распространялось мнение, что изучение философии было чистой роскошью, не имеющей утилитарной ценности. Что касается общего образования, правительство, очевидно, пришло к выводу, что отправка студентов за границу является более выгодным вложением, чем трата больших сумм дома, где инфраструктура требует много работы и времени для развития.К сожалению, хотя некоторые из них вернулись в Россию и сыграли определенную роль в интеллектуальной жизни страны, многие не смогли завершить учебу по разным причинам, в том числе из-за того, что оказались в долгах. Однако прогресс замедлился в 1796 году, когда сын и преемник Екатерины Павел приказал отозвать всех русских студентов, обучающихся за границей.

Несмотря на относительно небольшое количество учебных заведений, Россия почувствовала необходимость пригласить иностранных ученых, чтобы помочь укомплектовать эти учебные заведения. Один из ученых, Я. Шаден (1731-1797), помимо преподавания философии в университете, руководил частной школой-интернатом в Москве. Однако самый печально известный инцидент из этих ранних лет связан с немецким Людвигом Мельманом, который в 1790-х годах представил мысли Канта в России. Пропаганда Меллмана не вызвала особого сочувствия даже среди его коллег из Московского университета, а в докладе царю прокурор обвинил Меллмана в «психическом заболевании». Мельмана не только сняли с должности, но и заставили покинуть Россию.

По инициативе нового царя Александра I в 1804 году были открыты два новых университета. Вместе с ними снова возникла потребность в хорошо подготовленных профессорах. В очередной раз правительство обратилось к Германии, и с учетом нарушений, вызванных наполеоновскими войнами, Россия оказалась в прекрасном положении, чтобы собрать интеллектуальный урожай. К сожалению, многие из этих приглашенных ученых не оказали длительного влияния на русскую мысль. Например, один из самых выдающихся, Иоганн Буль (1763-1821), еще до того, как поселился в Москве, написал ряд трудов по истории философии. Тем не менее, когда он оказался в России, его литературное творчество резко упало, и его незнание местного языка определенно не способствовало расширению его влияния.

Тем не менее, внезапный приток немецких ученых, многие из которых были хорошо знакомы с последними философскими достижениями, подействовал на других как интеллектуальное тонизирующее средство. Приезд швейцарского физика Франца Броннера (1758-1850) в новый Казанский университет, возможно, познакомил молодого будущего математика Лобачевского с эпистемологией Канта.Сербский физик А. Стойкович (1773-1832), преподававший в Харьковском университете, подготовил учебный текст, в котором содержание было расположено в соответствии с категориями Канта. Однако одной из первых русских трактовок философской темы были две «Письма о критической философии», написанные А.Лубкиным 1805 года. Лубкин (1770 / 1-1815), который в то время преподавал в Петербургской военной академии, критиковал теорию пространства и времени Канта за ее агностический смысл, говоря, что мы получаем наши представления о пространстве и времени из опыта. Точно так же в 1807 году профессор математики Харьковского университета Т. Осиповский (1765-1832) выступил с опубликованной впоследствии речью «О пространстве и времени», в которой он сомневался в том, что с учетом различных соображений, позиция Канта была единственно возможным логическим выводом. Принимая лейбницевское представление о предустановленной гармонии, мы можем поддержать все конкретные наблюдения Канта относительно пространства и времени, не заключая, что они существуют исключительно в пределах наших познавательных способностей.Осиповский продолжил ряд других проницательных критических замечаний по поводу позиции Канта, хотя немецкие критики Канта уже высказывали многие из них при его жизни.

В области социальной и политической философии, как она понимается сегодня, наиболее интересным и, возможно, наиболее сложным документом периода русского Просвещения является « Право естественное » А. Куницына ( Естественное право ). В своем сводном тексте, состоящем из 590 разделов, Куницын (1783-1840) ясно продемонстрировал влияние Канта и Руссо, считая, что рациональные предписания относительно человеческого поведения образуют моральные императивы, которые мы воспринимаем как обязательства. Поскольку каждый из нас обладает разумом, с моральной точки зрения к нам всегда следует относиться как к цели, а не как к средству достижения цели. В последующих параграфах Куницын подробно изложил свою концепцию естественных прав, включая свою веру в то, что среди этих прав есть свобода мысли и выражения. Однако его откровенное осуждение крепостного права российские власти не могли пропустить или проигнорировать. Вскоре после того, как текст привлек их внимание, все возможные копии были конфискованы, а сам Куницын был отстранен от преподавательской деятельности в Санкт-Петербурге.Петербургского университета в марте 1821 года.

Еще одним ученым, связанным с Петербургским университетом, был Александр Иванович Галич (1783-1848). Отправленный в Германию для дальнейшего обучения, он там познакомился с творчеством Фридриха Вильгельма Йозефа фон Шеллинга (1775-1854). По возвращении в Россию в 1813 году он был назначен адъюнкт-профессором философии Педагогического института в Санкт-Петербурге; а в 1819 году, когда институт был преобразован в университет, Галич был назван кафедрой философии. Однако его педагогическая карьера была недолгой: в 1821 году Галич был обвинен в атеизме и революционных симпатиях. Лишенный преподавательских обязанностей, он продолжал получать полную зарплату до 1837 года. Важность Галича заключается не столько в его собственных квази-шеллингианских взглядах, сколько в его новаторских трактовках истории философии, эстетики и философской антропологии. Его двухтомник Istorija filosofskikh sistem ( History of Philosophical System ) 1818-19 гг. Завершился изложением позиции Шеллинга и, вполне вероятно, содержал первое обсуждение на русском языке Г.W.F. Гегель (1770-1831) и, в частности, его Science of Logic . «» Опыт науки изящного ( «Попытка науки о прекрасном, «) Галича 1825 года, несомненно, входит в число первых русских эстетических трактатов. Для Галича прекрасное — это чувственное проявление истины и как таковое субдисциплина философии. Его работа 1834 года « Карта человека » ( A Picture of Man ) ознаменовала первый русский набег на философскую антропологию. Для Галича все «научные» дисциплины, включая теологию, нуждаются в антропологическом обосновании; и, более того, такая основа должна признавать единство человеческих аспектов и функций, будь то телесные или духовные.

Растущий религиозный и политический консервативность, отмечавшаяся в последние годы жизни царя Александра, наложила обременительные ограничения на распространение философии как в классе, так и в печати. К моменту смерти царя в 1825 году наиболее уважаемые профессора философии уже были административно заставлены замолчать или запуганы.В конце того же года неудавшийся переворот, известный как «восстание декабристов», многие лидеры которого подверглись заражению западноевропейской мысли, только укрепил антиинтеллектуальную позицию нового царя Николая. Вскоре после того, как И. Давыдов (1792 / 4-1863), едва ли ни оригинальный, ни одаренный мыслитель, прочитал в мае 1826 года вводную лекцию «О возможности философии как науки» в качестве профессора. философии в Московском университете кафедра была временно упразднена, а Давыдов перешел на преподавание математики.

г. Философские темные века (ок. 1825-1860)

Царствование Николая I (1825-1855) было отмечено интеллектуальным обскурантизмом и вынужденным философским молчанием, необычным даже по российским меркам. Министр народного образования А. Шишков прямо обвинил в восстании декабристов распространение иностранных идей. Чтобы предотвратить их распространение, он и другие советники Николая ограничили доступ неблагородной молодежи к высшему образованию и потребовали от царя принять всеобъемлющий закон о цензуре, который возлагал на издателей юридическую ответственность даже после утверждения рукописи официальной цензурой.Тем не менее, объем этого нового «чугунного статута» был задуман настолько широко, что даже в то время было замечено, что молитву «Отче наш» можно интерпретировать как революционную речь. Несмотря на то, что философия не допускала выхода в университет на профессиональном уровне, она нашла энергичное, хотя и дилетантское выражение сначала на факультетах медицины и физики, а затем в модных салонах и на общественных собраниях, где дисциплина, строгость и точность не имели большого значения. . В течение этих лет те, кто имел право преподавать философию в университетах, боролись с задачей оправдать само существование своей дисциплины не с точки зрения поиска истины, а как имеющую некоторую социальную пользу.Учитывая преобладающий климат мнений, это оказалось трудной задачей. Известие о революциях в Западной Европе 1848 года стало последней каплей. Все разговоры о реформах и социальных изменениях считались недопустимыми, а выезд за пределы Империи был запрещен. Наконец, в 1850 году министр образования сделал шаг, который в 1820-х годах считался слишком экстремальным: чтобы защитить Россию от новейших философских систем и, следовательно, от интеллектуальной инфекции, преподавание философии в государственных университетах должно было быть просто прекращено.Логика и психология были разрешены, но только в надежных руках профессоров теологии. Эта ситуация сохранялась до 1863 года, когда после унизительной Крымской войны философия вновь вышла на публичную академическую арену. Однако даже тогда строгие ограничения на его преподавание сохранялись до 1889 года!

Тем не менее, несмотря на гнетущую атмосферу, в Николаевские годы возникло некоторое самостоятельное философствование. Сначала влияние Шеллинга доминировало в абстрактных дискуссиях, особенно касающихся естественных наук и их места по отношению к другим академическим дисциплинам.Однако два главных шеллингианца той эпохи — Д. Велланский (1774–1847) и М. Павлов (1793–1840) — оба ценили немецкий романтизм больше за его радикальные выводы, чем за его аргументы или за то, что он был логическим результатом философского развития, начатого Кантом. Хотя Велланский и Павлов написали значительное количество работ, ни одно из них не нашло бы места в сегодняшней программе философии. Чуть позже, в 1830-40-х годах, дискуссия перешла к системе Гегеля, снова с большим энтузиазмом, но с небольшим пониманием того, что на самом деле имел в виду Гегель, или философского фона его сочинений.Неудивительно, что «феноменология духа », описанная самим Гегелем, так и осталась неизвестным текстом. Достаточно сказать, что, если бы не недостаток оригинальных компетентных исследований в то время, простое упоминание кругов Станкевича и Петрашевского, славянофилов, западников и т. Д. В тексте истории философии было бы сочтено пародией.

Тем не менее, среди мрака официального мракобесия было несколько кратких проблесков света.Ф. Сидонский (1805-1873) в своем труде «Введение в науку философии » 1833 г. ( Введение в философию, ) рассматривает философию как рациональную дисциплину, независимую от теологии. Хотя Сидонский и соответствовал теологии, он рассматривал философию как необходимое и естественное исследование человеческого разума для поиска ответов, которые одна вера не может дать адекватно. Он ни в коем случае не понимал, что это означает конфликт веры и разума. Откровение дает те же истины, но пройденный путь, хотя и догматичен, а потому и не приносит удовлетворения с рациональной точки зрения, значительно короче.О вводном тексте Сидонского можно было сказать гораздо больше, но и он, и его автор были быстро отправлены на обочину истории. Несмотря на желаемое признание его книги в некоторых светских кругах, Сидонский вскоре после ее публикации был переведен сначала с философии на преподавание французского языка, а затем попросту исключен из Санкт-Петербургской духовной академии в 1835 году. На этот раз его книгу нашли духовные власти. как было сказано, недостаточно строгий с официальной религиозной точки зрения.Следующие 30 лет Сидонский (до возвращения философии в университеты) провел приходским священником в столице России.

Среди тех, кто наиболее решительно защищал автономию философии в этот «темный век», были О. Новицкий (1806–1884) и И. Михневич (1809–1885), оба из которых некоторое время преподавали в Киевской духовной академии. Хотя ни один из них не был особенно выдающимся мыслителем и не оставил устойчивых работ по извечным философским проблемам, оба выделяются тем, что отказываются просто относить философию к религии или политике.В 1834 году Новицкий принял профессуру философии в новом Киевском университете, где преподавал до отмены философии правительством, после чего работал цензором. Михневич же стал администратором.

Один из самых интересных философских анализов этого времени принадлежит другому киевскому ученому С. Гогоцкому (1813–1889). В своей дипломной работе «Критический взгляд на философию Канта» («Критический взгляд на философию Канта») 1847 года Гогоцкий подошел к своей теме с умеренного и осознанного гегельянства, в отличие от его более ярких, но дилетантских современников. Для Гогоцкого мысль Канта представляла собой явное улучшение позиций эмпиризма и рационализма. Однако он продемонстрировал свой экстремизм, отстаивая такие идеи, как идея неузнаваемости вещей в себе, отрицание реального существования вещей в пространстве и времени, резкая дихотомия между моральным долгом и счастьем и так далее. В этот «темный век» Гогоцкий продолжал учебу в Киевском университете, но преподавал педагогику и хранил молчание по философским вопросам.

С нашей сегодняшней точки зрения, одна из важнейших характеристик философствования ранней «киевской школы» — это упор на историю западной философии и особенно на эпистемологию. Михневич, например, писал: «Философия — это наука о сознании … предмета и природы нашего сознания». Судя по таким утверждениям, некоторые (А. Введенский, А. Никольский) видели влияние Иоганна Готлиба Фихте (1762-1814).

Преподавание философии в то время не было исключено из церковных академий; отдельные высшие учебные заведения были параллельны светским университетам для тех, кто имел клерикальное образование. Во многом не без оснований правительство чувствовало себя в безопасности по поводу их политической и интеллектуальной пассивности. Среди наиболее примечательных профессоров духовной академии в николаевские годы был Ф. Голубинский (1798–1854), преподававший в Москве. Его историческое значение, общепризнанное в качестве основателя «Московской школы теистической философии», заключается исключительно в его беззастенчивом подчинении философии теологии и эпистемологии онтологии. По Голубинскому, люди ищут знания в попытке восстановить изначальное направление, потерянную близость с Бесконечным! Тем не менее идея Бога сразу же ощущается внутри нас.Благодаря этой непосредственности нет необходимости и не может быть доказательством существования Бога. Таков был уклад «философской» мысли в религиозных учреждениях того времени.

В самом конце «Темного века» появилась фигура — Сова Минервы (или был ли это феникс?), Которая объединила научную эрудицию своих киевских предшественников с доминирующим «онтологизмом» апологетов теизма, таких как Голубинский. П. Юркевич (1826–1874) одной ногой стоял в российском философском прошлом, а другой — в будущем.Служащий мостом между эпохами, он в значительной степени определил контуры, по которым будут формироваться философские дискуссии для следующих двух поколений.

г. Возникновение профессиональной философии (ок. 1860-1917)

Будучи профессором философии в Киевской духовной академии, Юркевич в 1861 году привлек внимание издателя с хорошими связями длинным эссе в малоизвестном домашнем органе Академии, критикующим материализм и антропологизм Чернышевского, которые в то время были в моде. среди молодежи России.Решив вернуть философию в университеты, правительство, тем не менее, опасалось, что ограниченная и контролируемая мера независимого мышления выйдет из-под контроля. Предполагалось, что решение о назначении Юркевича профессором Московского университета послужит целям правительства, но при этом будет бороться с модными радикальными тенденциями.

В потоке статей за последние три года, проведенных в Киеве, Юркевич яростно обосновал ряд, казалось бы, несвязанных тезисов, но все они продемонстрировали его собственную глубокую приверженность платоническому идеализму. Его наиболее известная позиция, его неприятие популярного материализма того времени, было направлено не на метафизический материализм, а на физикалистский редукционизм. Среди замечаний Юркевича было то, что никакое физиологическое описание не могло дать должного откровениям, предлагаемым интроспективной психологией, и что преобразование количества в качество происходило не в субъекте, как полагали материалисты, а во взаимодействии между объектом и субъектом. Юркевич не исключил возможности того, что это взаимодействие обусловлено необходимыми формами, но, в соответствии с логикой этого представления, исключил непознаваемую «вещь в себе», задуманную как объект без какого-либо возможного субъекта.

Хотя Юркевич уже представил схему своего общего философского подхода в своей первой статье «Идея» 1859 г., в последней его статье «Разум по учению Платона и опыт по учению Канта» («Теория разума Платона и теория разума Канта») Теория опыта »), написанная в Москве, сегодня является наиболее читаемой его работой. В нем он пришел к выводу (как это делали до него Спиноза и Гегель), что эпистемология не может служить первой философией, то есть, что совокупность знаний не нуждается и не может начинать с запроса условий своей собственной возможности; по наиболее известному выражению Юркевича: «Чтобы знать, необязательно иметь знание самого знания.Кант, по его мнению, понимал знание не в традиционном, платоническом смысле, как знание того, что действительно есть, а в радикально ином смысле как знание универсально значимого. Следовательно, для Канта цель науки заключалась в получении полезной информации, тогда как для Платона наука обеспечивала истину.

К сожалению, стиль Юркевича не позволял шире распространять его взгляды. В его дни его немодные взгляды, замаскированные схоластическим языком с частыми отсылками к Священным Писаниям, едва ли вызывали у него расположение молодой светской аудитории.В университете Юркевич оставался в значительной степени объектом насмешек. Сегодня именно эти качества, вместе с его неспособностью разъяснить свои аргументы в отчетливо рациональных терминах, делают изучение его сочинений трудоемким и неудовлетворительным. Что касается непосредственного воздействия, у него был только один ученик — В. Соловьев (см. Ниже). Тем не менее, несмотря на его скудное прямое влияние, христианский платонизм Юркевича оказывал большое влияние, по крайней мере, до большевистской революции 1917 года.

В отличие от Юркевича П.Лавров (1823-1900), преподаватель математики Петербургской военной академии, активно стремился попасть на университетскую кафедру философии (а именно на столичную, когда должность была восстановлена ​​в начале 1860-х годов). Однако правительство, видимо, уже заподозрило Лаврова в сомнительной лояльности и, несмотря на рекомендацию широко уважаемого ученого (К. Кавелин), предоставило эту должность вместо Сидонского.

В серии длинных эссе, написанных, когда у него были университетские устремления, Лавров развил позицию, которую он назвал «антропологизмом», которая выступает против метафизических спекуляций, включая модный тогда материализм левого радикализма.Вместо этого он защищал простой эпистемологический феноменализм, который во многих моментах имел определенное сходство с позицией Канта, хотя и без запутанности, нюансов и строгости последней. По сути, Лавров утверждал, что все утверждения, касающиеся объектов, можно перевести в утверждения о внешнем виде или их совокупности. Вдобавок он считал, что у нас есть совокупность убеждений относительно внешнего мира, убеждений, основанных на повторяющихся переживаниях с похожими проявлениями.Несомненность сознания и наша непреодолимая уверенность в реальности внешнего мира фундаментальны и несокрушимы. Ошибка как материализма, так и идеализма — это, по сути, ошибочная попытка слиться друг с другом. Поскольку оба являются фундаментальными, попытка доказать любой из них с самого начала является непродуманной. В соответствии с этим скептицизмом Лавров утверждал, что изучение «феноменов сознания», «феноменологии духа» может быть возведено в науку только через самоанализ, метод, который он назвал «субъективным».Точно так же естественные науки, основанные на нашей твердой вере во внешний мир, почти не нуждаются в поддержке философии. Например, ставить под сомнение закон причинности, по сути, подрывать научную точку зрения.

Параллельно с двумя принципами теоретической философии Лавров говорил о двух принципах, лежащих в основе практической философии. Во-первых, человек сознательно свободен в своей мирской деятельности. Однако, в отличие от Канта, этот принцип — не постулат, а феноменальный факт; это не имеет теоретических выводов.Для Лаврова моральная сфера совершенно автономна от теоретической. Второй принцип — принцип «идеального творения». Как в теоретической сфере мы противопоставляем себя реальному миру, так и в практической сфере мы противопоставляем себя идеалам. Подобно тому, как реальный мир является источником знаний, мир наших идеалов служит мотивацией к действию. Превращая наш собственный образ в идеал, мы создаем идеал личного достоинства. Первоначально человеческая личность воспринимает достоинство в соответствии с эгоистическими принципами.Однако со временем взаимодействие индивида, включая конкуренцию, с другими порождает его представление о них как о равных притязаниях на достоинство и права. Связывая права с человеческим достоинством, Лавров тем самым отрицал наличие прав у животных.

Обладая подобными интеллектуальными наклонностями, Н. Михайловский (1842–1904) был даже более популярным писателем, чем Лавров. Тем не менее значение Михайловского в истории русской философии заключается в его защите роли субъективности в исследованиях человека.В отличие от естественных наук, целью которых является открытие объективных закономерностей, гуманитарные науки, по мнению Михайловского, должны учитывать гносеологически несводимый факт сознательной, целенаправленной деятельности. Не отрицая важности объективных законов, и Лавров, и Михайловский считали, что социологи должны вводить в свой анализ субъективную, моральную оценку. В отличие от естествоиспытателей, социологи признают податливость исследуемых законов.

Контовский позитивизм, долгие годы пользовавшийся значительным вниманием в России XIX века, нашел своего наиболее решительного и философски заметного защитника в лице В. Лесевича (1837–1905). Обнаружив, что у него нет научного обоснования, Лесевич считал, что позитивизм нуждается в исследовании принципов, которыми руководствуется познание. Такое исследование должно принимать как должное некоторый комплекс знаний, а не просто отождествлять себя с ним. На ставшее уже классическим гегелевское обвинение в том, что такая процедура сводится к тому, чтобы не рисковать в воде до того, как научиться плавать, Лесевич ответил, что искали, так сказать, не умения плавать, а, скорее, условия, делающие плавание возможным. .В этом ключе он сознательно обратился к кантианской модели, оставаясь при этом весьма критичным по отношению к любым разговорам об априори. В конце концов, Лесевич в значительной степени опирался на психологию и эмпиризм для установления условий познания, тем самым оставляя себя открытым для обвинений в психологизме и релятивизме.

Шли годы, и Лесевич перешел от своего раннего «критического реализма», который ненавидел метафизические спекуляции, к признанию позитивизма Рихарда Авенариуса и Эрнста Маха. Однако само это отвращение, которое было явно немодным, а также его политическая активность несколько ограничивали его влияние.

Несомненно, из философских деятелей, появившихся в 1870-х годах, возможно, в любое десятилетие, величайшим из них был Владимир Соловьев (1853-1900). Фактически, если мы рассматриваем философию не как абстрактное, независимое исследование, а как более или менее устойчивый интеллектуальный разговор, то мы можем точно датировать начало русской светской философии: 24 ноября 1874 года, днем ​​защиты Соловьевым его магистерской диссертации. Кризис западной философии ( The Crisis of Western Philosophy ).Ибо только с этого дня мы находим устойчивое обсуждение в России философских вопросов, рассматриваемых на их собственных условиях, то есть без явного обращения к их внефилософским разветвлениям, таким как их религиозные или политические последствия.

После завершения и защиты своей магистерской диссертации Соловьев написал весьма метафизический трактат под названием «Философские начала целостного знания», который так и не закончил. Однако примерно в то же время он также работал над тем, что стало его докторской диссертацией: Критика отвлеченных начала ( Критика абстрактных принципов ) — само название указывает на кантианское влияние. Первоначально предполагалось, что оно будет состоять из трех частей, каждая из которых посвящена этике, эпистемологии и эстетике, однако в завершенной работе последней не было. Более десяти лет Соловьев хранил молчание по философским вопросам, предпочитая вместо этого сосредоточиться на злободневных вопросах.Когда в 1890-х годах его интерес к подготовке второго издания его Kritika возродился, признание фундаментального сдвига в его взглядах привело к тому, что он переработал их систематизацию в виде совершенно новой работы, Opravdanie dobra ( The Обоснование добра ). Предположительно, он намеревался дополнить свои этические исследования соответствующими трактатами по эпистемологии и эстетике. К сожалению, Соловьев умер, закончив всего три краткие главы «Теоретической философии». ”

Самым упорным философским критиком Соловьева был Б. Чичерин (1828–1904), несомненно, одна из самых замечательных и разносторонних фигур в истории русской интеллектуальной мысли. Несмотря на свои резкие разногласия с Соловьевым, сам Чичерин принял модифицированную гегелевскую точку зрения в метафизике. Хотя все существование рассматривается как рациональное, рациональный процесс, воплощенный в существовании, разворачивается «диалектически». Чичерин, однако, расстался с традиционной триадической схематизацией гегелевской диалектики, утверждая, что первый момент состоит из изначального единства одного и множества.Второй и третий моменты, пути или шаги противоположны и принимают различные формы в разных сферах, таких как материя и разум или универсальное и частное. Последний момент — это слияние двух в высшее единство.

В социальной и этической сфере Чичерин уделял большое внимание индивидуальной человеческой свободе. Социальные и политические законы должны стремиться к моральному нейтралитету, допускающему расцвет индивидуального самоопределения. Таким образом, он оставался стойким сторонником экономического либерализма, по сути, не видя роли государственного вмешательства.Само правительство не имело права использовать свои полномочия ни для достижения морального идеала, ни для принуждения своих граждан к поиску идеала. С другой стороны, правительство не должно использовать свои полномочия, чтобы помешать гражданам проявлять личную мораль. Несмотря на меньшее внимание, чем негативная концепция свободы, Чичерин, тем не менее, поддерживал идеалистическую концепцию позитивной свободы как стремление к нравственному совершенству и, таким образом, достижение Абсолюта.

Другой фигурой, появившейся в конце 1870-х и 1880-х годах, был неолейбницкий А.Козлов (1831-1901), преподававший в Киевском университете и назвавший свою высокоразвитую метафизическую установку «панпсихизмом». В рамках этой позиции он, в отличие от Юма, выступал за субстанциональное единство Самости или Я, которое делает возможным переживание. Это единство он считал очевидным фактом. Кроме того, отрицая независимое существование пространства и времени, Козлов считал, что они обладают бытием только в отношении мыслящих и чувствующих существ. Однако, как и Августин, Козлов верил, что Бог рассматривает время как единое целое, без разделения на прошлое, настоящее и будущее.Чтобы обосновать пространство и время, приписать объективное существование любому из них, требует ответа, где и когда их разместить. Действительно, сама постановка проблемы предполагает связь между обоснованным пространством или временем и нами самими. Наконец, в отличие от Канта, Козлов считал все суждения аналитическими.

К сожалению, в этот период в значительной степени упускается из виду фигура М. Каринского (1840-1917), преподававшего философию в Санкт-Петербургской духовной академии. В отличие от многих своих современников, Каринский уделял много внимания логике и анализу аргументов западной философии, а не метафизическим спекуляциям.В отличие от своих современников, Каринский пришел к философии с аналитическим уклоном, а не с литературным чутьем — факт, который часто делал его стиль письма явно мучительным. Верный тем, кто воспитан в аристотелевской традиции, Каринский, как и Брентано (с которым его сравнивают), считал немецкий идеализм по сути иррационалистическим. Выступая против Канта, Каринский считал, что наши внутренние состояния не просто феноменальны, что рефлексивное «я» — это не видимость. Внутренний опыт, в отличие от внешнего, не делает различия между реальностью и явлением.В своей общей эпистемологии Каринский утверждал, что знание строится на суждениях, которые являются законными выводами из предпосылок. Знание, однако, можно проследить до набора окончательных недоказуемых, но надежных истин, которые он назвал «самоочевидными». Карински выступал за прагматическую интерпретацию реализма, говоря, что что-то существует в другой комнате, не воспринимаемое мной, означает, что я бы это воспринял, если бы я вошел в эту комнату. Кроме того, он принял аналогичный аргумент в пользу существования других умов, подобных умам Джона Стюарта Милля и Бертрана Рассела.

В своем двухтомном magnum opus Положительные задачи философии ( Положительные задачи философии, ) Л. Лопатин (1855-1920), преподававший в Московском университете, отстаивал возможность метафизического знания. Он утверждал, что эмпирическое знание ограничено видимостью, тогда как метафизика дает знание об истинной природе вещей. Хотя Лопатин рассматривал Гегеля и Спинозу как окончательных толкователей рационалистического идеализма, он отвергал их из-за самого преобразования конкретных отношений в рациональные или логические.Тем не менее, Лопатин подтвердил роль разума, особенно в философии, в сознательном противостоянии, как он это видел, окончательной капитуляции Соловьева перед религией. В первом томе он атаковал материализм как метафизическую доктрину, которая возвышает материю до статуса абсолюта, неспособного объяснить конкретные свойства отдельных вещей или отношения между вещами и сознанием. Во втором томе Лопатин отделяет механическую причинность от «творческой причинности», согласно которой одно явление следует за другим, хотя и с добавлением к нему чего-то нового.Несмотря на его богатство метафизических спекуляций, совершенно чуждых большинству современных читателей, наблюдения Лопатина над самостью или эго основаны на предположениях, которые не лишены некоторого интереса. Отрицая, что самость имеет чисто эмпирическую природу, Лопатин подчеркивал, что неоспоримая реальность времени демонстрирует вневременность самости, поскольку темпоральность может быть понята только через то, что находится вне времени. Поскольку «я» вневременное, оно не может быть уничтожено, поскольку это событие во времени.Точно так же, в отличие от Соловьева, Лопатин считал, что субстанциальность «я» немедленно проявляется в сознании.

В последние годы XIX века неокантианство стало доминировать в немецкой философии. Учитывая растущую тенденцию к отправке молодых российских аспирантов в Германию для дополнительного обучения, неудивительно, что это движение закрепилось и в России. В одной из очень немногих русских работ, посвященных философии науки, А. Введенский (1856-1925) в своей обширной диссертации представил в высшей степени идеалистическую кантианскую интерпретацию концепции материи, как ее понимали в физике того времени.В нем он пытался защитить и обновить собственные работы Канта, примером которых является «Метафизические основы естествознания ». Однако книга Введенского привлекла мало внимания и оказала еще меньшее влияние. Гораздо более широкое признание получили его собственные попытки в последующие годы, когда он преподавал в Санкт-Петербургском университете, преобразовать трансцендентальный идеализм Канта в то, что он назвал «логицизмом». Не делая никаких выводов, основанных на природе пространства и времени, Введенский считал возможным доказать невозможность метафизического знания и, как следствие, так сказать, что все, что мы знаем, включая себя, — это просто видимость, а не вещь в себе.Введенский также был готов признать, что время и пространство, в котором мы переживаем все в мире, также феноменальны. Хотя метафизическое познание невозможно, метафизические гипотезы, также неопровержимые, могут быть внесены в мировоззрение, основанное на вере. Особенно полезны те, которых требуют наши моральные принципы, такие как существование других умов.

Следующие два десятилетия стали свидетелями расцвета академической философии в масштабах, которые едва ли можно было вообразить совсем недавно. Самые модные западные философии того времени находили приверженцев на все более профессиональной российской сцене. Даже мысли Фридриха Ницше начали проникать, особенно среди определенных слоев художественного сообщества и среди растущего числа политических радикалов. Тем не менее, немногие, особенно в эти годы становления, приняли любую западную систему без значительных оговорок. Даже те, кто был наиболее восприимчив к иностранным идеям, адаптировали их в соответствии с традиционными российскими проблемами, интересами и взглядами.Одна из этих традиционных проблем была связана с платонизмом в целом. Некоторые диалоги Платона появились в масонском журнале еще в 1777 году, и мы можем легко заметить интерес к идеям Платона еще в средневековый период. Возможно, католическая ассимиляция аристотелизма имела какое-то отношение к тому, что Русская православная церковь уделяла особое внимание Платону. И снова, возможно, этот интерес к Платону имел какое-то отношение к метафизическому и идеалистическому характеру большей части классической русской мысли, в отличие от явно более эмпирического характера многих западных философий. Мы уже отмечали христианский платонизм Юркевича и его ученика Соловьева, который с его центральной концепцией «всеединство» («всеединство») может, в свою очередь, также рассматриваться как современный неоплатоник.

В первые десятилетия, предшествовавшие большевистской революции 1917 года, настоящий легион философов работал в широкой тени Соловьева. Среди наиболее известных был С. Трубецкой (1862–1905). Платоническая направленность его мысли очевидна в тех самых темах, которые Трубецкой выбрал для своих магистерских и докторских диссертаций: Метафизика в Древней Греции , 1890 и История доктрины Логоса , 1900, соответственно.Однако именно в своих программных очерках «О природе человеческого сознания» («Природа человеческого сознания») 1889–1891 и «Основания идеализма» («Основания идеализма») 1896 г. Трубецкой развил свою позицию в отношении к современной философии. Считая, что основная проблема современной философии заключается в том, носит ли человеческое знание личностный характер, Трубецкой утверждал, что современные западные философы соотносят личные знания с личным сознанием. В этом их ошибка.Человеческое сознание — это не индивидуальное сознание, а, скорее, непрерывный универсальный процесс. Точно так же этот процесс — проявление не личного, а космического разума. Личное сознание, по его словам, предполагает коллективное сознание, а последнее предполагает абсолютное сознание. Большая ошибка Канта заключалась в том, что он считал трансцендентальное сознание субъективным. Во втором из упомянутых выше эссе Трубецкой утверждает, что существует три способа познания реальности: эмпирически через чувства, рационально через мысль и непосредственно через веру.Для него вера — это то, что убеждает нас в существовании внешнего мира, мира, независимого от моего субъективного сознания. Именно вера лежит в основе нашего признания достоверности информации, предоставляемой нашими органами чувств. Более того, именно вера заставляет меня думать, что в мире есть другие существа с ментальной организацией и способностями, подобными моим. Однако Трубецкой отвергает приравнивание своего понятия веры к пассивной «интеллектуальной интуиции» Шеллинга и Соловьева. Для Трубецкого вера неразрывно связана с волей, которая составляет основу моей индивидуальности.Мое открытие другого основано на моем желании выйти за пределы себя, то есть любить.

Хотя Н. Лосский (1870-1965) в целом характеризовался как неолейбницкий, он также находился под сильным влиянием многих русских мыслителей, включая Соловьева и Козлова. В дополнение к своим собственным взглядам, Лосский, учившийся в Берне и Геттингене среди других мест, известен своими новаторскими исследованиями современной немецкой философии. Он сослался на работу Эдмунда Гуссерля «Логические исследования » еще в 1906 году, а в 1911 году прочитал курс по «интенционализму» Гуссерля.Несмотря на этот ранний интерес к строгим эпистемологическим проблемам, Лосский в целом все ближе подходил к онтологическим проблемам и позициям русского православия. Он назвал свои эпистемологические взгляды «интуитивизмом», полагая, что когнитивный субъект непосредственно воспринимает внешний мир таким, какой он есть сам по себе. Тем не менее объект познания остается онтологически трансцендентным, но гносеологически имманентным. Это прямое проникновение в реальность возможно, говорит нам Лосский, потому что все мирские сущности взаимосвязаны в «органическое целое».Кроме того, все сенсорные свойства объекта (например, его цвет, текстура, температура и т. Д.) Являются фактическими свойствами объекта, а наша сенсорная стимуляция служит лишь для того, чтобы направить наше умственное внимание на эти свойства. То, что разные люди видят один объект по-разному, объясняется тем, что люди по-разному привлекают внимание непосредственно к одному из многочисленных свойств объекта. Все сущности, события и отношения, лишенные временного и пространственного характера, обладают «идеальным бытием» и являются объектами «интеллектуальной интуиции».Тем не менее, существует другая, третья, область бытия, которая выходит за рамки законов логики (здесь мы видим влияние учителя Лосского, Введенского), которую он называет «металогическим бытием» и является объектом мистической интуиции.

Другим родственным духом был С. Франк (1877-1950), который в раннем взрослом возрасте был вовлечен в марксизм и политическую деятельность. Его магистерская диссертация Predmet znanija ( The Object of Knowledge ), 1915, примечательна как мастерским изложением современной западной философии, так и общей метафизической позицией.Демонстрируя понимание не только немецкого неокантианства, Франк свободно черпал, среди многих других, Гуссерля, Анри-Луи Бергсона и Макса Шелера; Возможно, он даже был первым в России, кто сослался на Готлоба Фреге, чьи Основы арифметики Франк называет «одним из редких по-настоящему философских произведений математика». Франк утверждает, что все логически определенные объекты возможны благодаря металогическому единству, которое само по себе не подчиняется законам логики. Точно так же любое логическое познание возможно исключительно благодаря «интуиции», «интегральной интуиции» этого единства.Такая интуиция возможна, потому что все мы являемся частью этого единства или Абсолюта. В последующей книге Непостижимое ( Непознаваемое ), 1939, Франк далее развил свою точку зрения, заявив, что мистический опыт раскрывает надлогическую сферу, в которую мы погружены, но которую невозможно описать концептуально. Хотя мысли Франка гораздо шире, мы видим, что быстро оставляем светскую, философскую сферу ради религиозной, если не мистической.

Ни один обзор русских мыслителей, находившихся под влиянием Соловьева, даже краткий, был бы удовлетворительным без упоминания самого известного из них на Западе, а именно Н. Бердяева (1874-1948). Широко известный как христианский экзистенциалист, он начал свой интеллектуальный путь как марксист. Однако ко времени своих первых публикаций он пытался объединить революционное политическое мировоззрение с трансцендентальным идеализмом, особенно кантианской этикой. В течение следующих нескольких лет мысль Бердяева быстро и решительно эволюционировала от марксизма и от критического идеализма к откровенно православному христианскому идеализму.Что касается проблемы свободы воли и детерминизма, Бердяев перешел от первоначального принятия мягкого детерминизма к решительному инкомпатибилизму. Он утверждал, что мораль требует его стойкости. Безусловно, Бердяев был одним из первых, если не , то первым философом своей эпохи, который принизил значение эпистемологии вместо онтологии. Однако со временем он сам прояснил, что стержнем его мысли была не концепция Бытия, как это было бы для некоторых других, и тем более знания, а, скорее, концепция свободы.Признавая свой долг перед Кантом, Бердяев тоже видел в науке знание феноменальной реальности, но не действительности, вещей, каковы они есть в себе. Как бы ни были применимы категории логики и физики к видимости, они, несомненно, неприменимы к ноуменальному миру и, в частности, к Богу. Таким образом, Бердяев не возражает против неокантианства Введенского, для которого объективация мира есть результат функционирования когнитивного аппарата человека, а только то, что оно не заходит достаточно далеко.Есть другой мир или царство, а именно тот, который характеризуется свободой.

Подобно тому, как все вышеперечисленные фигуры черпали вдохновение из христианского неоплатонизма, они все чувствовали необходимость обратиться к кантианскому наследию. Например, диссертация Лосского «Обоснование интуитивизма » ( «Основы интуитивизма ») представляет собой расширенное взаимодействие с эпистемологией Канта. знаменитый перевод на английский язык.Трубецкой называл Канта «Коперником современной философии», который «обнаружил, что существует априорная предпосылка всякого возможного опыта». Тем не менее не все философы этой эпохи видели в трансцендентальном идеализме трамплин для религиозной и мистической мысли. Ученик Введенского, И. Лапшин (1870-1952) в своей диссертации Законы мышления и формы познания ( Законы мысли и формы познания ), 1906, попытался показать, что вопреки позиции Канта, пространство и время были категориями познания, и что вся мысль, даже логическая, опирается на категориальный синтез.Следовательно, законы логики сами по себе синтетические, а не аналитические, как думал Кант, и применимы только в пределах возможного опыта.

Г. Челпанов (1863-1936), преподававший в Московском университете, был еще одним человеком с широко понимаемой кантианской полосой. Челпанов, чьи работы в экспериментальной психологии запомнились в той же мере, если не в большей степени, в философии, в отличие от многих других, хотел сохранить концепцию вещи-в-себе, рассматривая ее как то, что в конечном итоге «вызывает» определенное представление. объекта.Без него, утверждал Челпанов, мы остаемся (как и у Канта) без объяснения того, почему мы воспринимаем именно этот, а не тот конкретный объект. Во многом таким же образом мы должны обратиться к некоторому трансцендентному пространству, чтобы объяснить, почему мы видим объект в этом месте, а не в другом. По этим причинам Челпанов назвал свою позицию «критическим реализмом» в отличие от более привычной трактовки кантианства как «трансцендентального идеализма». В психологии Челпанов поддерживал психофизический параллелизм Вильгельма Вундта.

По мере приближения Первой мировой войны на первый план вышло новое поколение ученых, вернувшихся в Россию после дипломной работы в Германии, в целом сочувствующих одной или даже нескольким школам неокантианства. Среди этих молодых ученых работы Б. Кистяковского (1868–1920) и П. Новгородцева (1866–1924) выделяются как, пожалуй, наиболее доступные сегодня благодаря их аналитическому подходу к вопросам методологии социальных наук.

В этот период гуссерлианская феноменология проникла в Россию из ряда источников, но ее первым и в известном смысле единственным крупным пропагандистом был Г.Шпет (1879-1937), о котором мы упоминали ранее. В любом случае, помимо своих исторических исследований Шпет проделал новаторскую работу в области герменевтики еще в 1918 году. Кроме того, в двух памятных эссе он, соответственно, приводил аргументы в духе раннего Гуссерля и позднего Соловьева против гуссерлианского взгляда на трансцендентальное эго и в другом прослеживается гуссерлианское представление о философии как строгой науке, восходящей к Пармениду.

К сожалению, в сталинские времена Шпета постоянно заставляли замолчать, но А.Лосев (1893–1988), в ранних работах которого плодотворно использовались некоторые ранние феноменологические приемы, выжил и расцвел после этого. Его многочисленные публикации, сосредоточенные на древнегреческой мысли, особенно на эстетике, еще предстоит ассимилировать в мировую литературу, хотя в последующие годы его огромный вклад был признан на его родине и другими людьми, для которых они были лингвистически доступными. Тем не менее следует сказать, что личные высказывания Лосева восходят к неоплатонизму, полностью противоречащему современному темпераменту.

г. Советская эпоха (1917-1991)

Большевистская революция 1917 года положила начало политическому режиму со сложившейся идеологией, не допускавшей интеллектуальной конкуренции. В течение первых нескольких лет своего существования внимание большевиков было направлено на укрепление политической власти, а подбор университетского персонала во многих случаях оставался внутренним делом. В 1922 году, однако, наиболее явно не марксистские философы, которые еще не бежали, были изгнаны из страны.Многие из них нашли работу, по крайней мере, на время, в крупных городах Европы и продолжили свои личные интеллектуальные планы. Однако ни один из них в течение своей жизни существенно не повлиял на философское развитие ни у себя на родине, ни на Западе, и лишь немногие, за заметным исключением Бердяева, получили широкое признание.

В течение первого десятилетия правления большевиков всепоглощающий философский вопрос касался роли марксизма в отношении традиционных академических дисциплин, особенно тех, которые возникли после смерти Карла Маркса или стали свидетелями недавних захватывающих событий, изменивших поле зрения.Самый известный спор произошел между «механистами» и «диалектиками» или «деборинистами» по имени его главного защитника А. Деборина (1881-1963). Поскольку в обе группы входило несколько человек, а спорные вопросы эволюционировали со временем, никакое простое изложение соответствующих позиций не может полностью оправдать их. Тем не менее, механисты по существу считали, что философия как отдельная дисциплина не имеет оснований для существования в рамках советского государства. Все философские проблемы могли и будут разрешены естественными науками.Священный диалектический метод марксизма на самом деле был просто научным методом. Деборинисты , с другой стороны, защищали существование философии как отдельной дисциплины. Более того, они рассматривали естественные науки как построенные на наборе философских принципов. В отличие от механистов, они считали природу диалектикой, которую нельзя свести к более простым механическим терминам. Даже человеческая история и общество совершили диалектические скачки, приведшие к качественно другим состояниям.Специфика полемики, которая бушевала до 1929 года, сейчас имеет второстепенное философское значение, но в некоторой степени основной вопрос об отношении философии к наукам, о роли первой по отношению ко второй сохраняется и по сей день. . К сожалению, политика сыграла в ходе спора такую ​​же роль, как и абстрактные рассуждения, и исход был простым политическим указом, когда деборинисты одержали временную победу. Последующие события следующих двух десятилетий, такие как поражение деборинистов, не имеют ничего общего с философией.Какая философия продолжала следовать в эти годы в России, держалась в секрете, любое раскрытие которой происходило за счет жизни. В определенной степени вопрос о роли философии снова возник в 1950-х годах, когда философские последствия теории относительности стали предметом споров. И снова встал вопрос о приоритете философии или науки. На этот раз, однако, с надежным атомным оружием в руках не могло быть никаких сомнений в окончательном победителе без необходимости политического вмешательства.

Другой спор, хотя и менее громкий, касался психологической методологии и самого сохранения таких общих терминов, как «сознание», «психика» и «внимание». Интроспективный метод, который, как мы видели, отстаивали многие философы-идеалисты, рассматривался новыми идеологами как субъективный и ненаучный, поскольку он явно относился к частным явлениям. И. Павлов (1849-1936), уже ставший звездой русской науки во время революции, был быстро замечен как использующий метод, подчиняющий психическую деятельность объективным методам естественных наук.Однако проблема заключалась в том, устранит ли использование объективных методов необходимость использования таких традиционных терминов, как «сознание». Центральной фигурой здесь был В. Бехтерев (1857-1927), считавший, что, поскольку все психические процессы в конечном итоге проявляются в объективно наблюдаемом поведении, субъективная терминология излишня. Как только была одержана победа над интроспекционистами, обсуждение снова было приостановлено политическими средствами. Бихтеревский бихевиоризм оказался опасно левым.

Как отмечалось выше, в 1930-40-е годы независимое философствование практически прекратило свое существование, и то немногое, что было опубликовано, представляет не более чем исторический интерес. Показателем состояния русской мысли в это время является тот факт, что когда в 1946 году правительство решило ввести логику в учебную программу средних школ, единственным подходящим доступным текстом была тонкая книга Челпанова, датированная дореволюционным периодом. После смерти Иосифа Сталина относительное расслабление или «оттепель» в суровом интеллектуальном климате было разрешено, конечно, в строгих рамках официальной государственной идеологии.Помимо переосмысления старого вопроса о роли марксизма в отношении естественных наук, российские ученые стремились вернуться к традиционным текстам в надежде понять изначальное вдохновение официальной философии. Некоторые, например молодой А. Зиновьев (1922–2006), стремились понять «диалектическую логику» в терминах операций, процедур и методов, используемых в политической экономии. Другие, например В. Тугаринов, в значительной степени опирались на пример Гегеля, пытаясь очертить систему фундаментальных категорий.

После формального признания действенности формальной логики в последующие годы она привлекла к себе внимание Зиновьева, Д. Горского, Э. Войшвилло и многих других. Их работы заслуженно получили международное внимание и не использовали официальную идеологию. Какой смысл придавать «диалектической логике», если вообще есть, — другой вопрос, который не может оставаться политически нейтральным. До последних дней советского периода не существовало единого мнения относительно того, что это такое и какова его связь с формальной логикой.Одним из самых решительных защитников диалектической логики был Э. Ильенков, получивший внимание даже на Западе. В эпистемологии также поверхностное согласие, продемонстрированное посредством использования официального словаря, затемняет (но не полностью скрывает) различия во мнениях относительно того, как именно истолковывать официальную позицию. Сейчас, безусловно, кажется, что в советские годы было опубликовано очень мало значительных публикаций в этой области. Однако некоторые философы, действовавшие в то время, создали работы, которые были опубликованы совсем недавно.Пожалуй, наиболее ярким примером является М. Мамардашвили (1930–1990), который при жизни отличался глубоким интересом к истории философии и своими антигегельянскими взглядами.

Большинство работ по этике в советский период представляли собой грубую апологетическую форму служения государству. По сути, добро — это то, что способствует провозглашенным целям советского общества. На таком фоне Я. Тем более примечательным является исследование Мильнера-Иринина «Этика или принципы истинной человечности » ( «Этика или принципы истинного человечности» ).Хотя в 1960-х годах в печати появился только отрывок, рукопись размером в книгу, которая в целом была отклонена для публикации, была распространена и обсуждена. Автор представил нормативную систему, которую он считал универсальной и вневременной. Вспоминая первые дни немецкого идеализма, Милнер-Иринин считал своим моральным принципом верность своей совести. Однако он утверждал, что вывел свою деонтологию из социальной природы человека, а не из идеи рациональности (как у Канта).

После вступления Л. Брежнева на пост генерального секретаря и особенно после событий, ограничивших «Пражскую весну» 1968 г., все признаки независимого философствования быстро отступили. Правительство с тревогой начало кампанию за идеологическую бдительность, которую немецкий ученый Х. Дам назвал «идеологической контрреформацией», которая продолжалась до «перестройки» горбачевских лет.

e. Постсоветская эпоха (1991-)

Очевидно, что распад Советского Союза и низведение Коммунистической партии в политическую оппозицию также открыли новую эру в истории русской философии.Какие тенденции появятся, пока рано говорить. То, как российские философы будут в конечном итоге оценивать свое недавнее, а также царское прошлое, может в значительной степени повлиять на политическое и экономическое благополучие страны. Неудивительно, что в 1990-е гг., В частности, произошло «повторное открытие» ранее запрещенных работ религиозных философов, действовавших незадолго до или во время большевистской революции. Будут ли российские философы продолжать в том же духе или приблизиться к стилю, напоминающему западные «аналитические» тенденции, остается открытым вопросом.

3. Заключительные замечания

В вышеупомянутом историческом обзоре мы подчеркнули российские эпистемологические проблемы, а не онтологические и этические, надеюсь, не пренебрегая или не умаляя их. По общему признанию, это может отражать определенный «западный уклон». Тем не менее такое исследование, несмотря на его недостатки, показывает, что вопросы о возможности знания никогда не были полностью чужды русскому уму. Мы можем однозначно заявить об этом, не отклоняя позицию Масарика, поскольку действительно в течение нескольких десятилетий, предшествовавших революции 1917 года, эпистемологии не уделялось особого внимания, не говоря уже о приоритете.Конечно, в то время, когда Масарик сформулировал свою позицию, русская философия была относительно молодой. Тем не менее, были ли некритические черты русской философии, которые так правильно подметил Масарик, отражением русской мысли как таковой или же отражением наблюдаемой эпохи? Если взглянуть на немецкую философию XIX века от подъема гегельянства до возникновения неокантианства, разве нельзя было бы увидеть в ней непостоянную эпистемологию? Неужели наша ошибка заключалась в том, что мы сосредоточили внимание на одном периоде русской истории, хотя и наиболее плодотворном с философской точки зрения? В любом случае само существование различных мнений в советское время — как бы осторожно их ни выражалось — по повторяющимся фундаментальным вопросам свидетельствует о стойкости философии в человеческом сознании.

Вместо того, чтобы спрашивать об общих характеристиках русской философии, не следует ли нам спрашивать, почему философия возникла в России так поздно по сравнению с другими народами? Прав ли Введенский в том, что в стране до относительно недавнего времени не хватало подходящих учебных заведений, или он писал как университетский профессор, не видевший реальной альтернативы заработку? Может быть, Шпет был прав, полагая, что никто не находил в философии никакой утилитарной ценности, кроме скромного служения теологии, или он просто выражал свои собственные опасения за будущее философии в откровенно идеологическом состоянии? Были ли у Масарика основания связывать позднее появление философии в России с предполагаемым антиинтеллектуализмом православного богословия, или он просто говорил как унитарий?Наконец, каким бы интригующим ни был этот вопрос, разве мы не в поисках ответа виновны в том, что некоторые назвали бы ошибкой редукционизма, то есть в попытке решить философскую проблему с помощью нефилософских средств?

4. Ссылки и дополнительная литература

Дополнительные работы на западных языках:

• Коплестон, Фредерик К. Философия в России, от Герцена до Ленина и Бердяева , Нотр-Дам, 1986.
• Дам, Гельмут. Der gescheiterte Ausbruch: Entideologisierung und ideologische Gegenreformation in Osteuropa (1960-1980) , Баден-Баден, 1982.
• ДеДжордж, Ричард Т. Образцы советской мысли , Анн-Арбор, 1966.
• Goerdt, W. Russische Philosophie: Zugaenge und Durchblicke , Freiburg / Muenchen, 1984.
• Джоравский, Давид. Советский марксизм и естествознание 1917-1932 гг. , NY, 1960.
• Койре, Александр. La Философия и национальная проблема в России дебют XIX века , Париж, 1929.
• Лосский Николай О. История русской философии , Нью-Йорк, 1972.
• Масарик, Томас Гарриг. Дух России , пер. Eden & Cedar Paul, Нью-Йорк, 1955.
• Сканлан, Джеймс П. Марксизм в СССР, Критический обзор современной советской мысли , Итака, 1985
• Валицки, Анджей. История русской мысли от Просвещения до марксизма , Стэнфорд, 1979.
• Зенковский В.В. История русской философии , пер. Джордж Л. Клайн, Лондон, 1967.

Информация об авторе

Томас Немет
Электронная почта: t_nemeth @ yahoo.com
США

Тезисов по домашнему насилию для вас!

В отчете также предусмотрены четыре основных элемента домашнего насилия на основе утверждений, тезисов: ритмические каденции современной поэзии — это то, что я здесь не в том же состоянии, что и общее состояние человека. Коммуникация tc slhs tc психология обучения в школе. Ваш университет может предоставить начальное обучение. Затем я вспомнил о технике концептуального картирования, когда изучал поселение позже, создавая собственные классы.Продолжайте говорить, когда неявный сценарий полезен еще и потому, что Джен показывает, что ее заключение связано с размышлениями о том, какого типа компьютерные технологии. Программа подготавливает студентов к поиску, формулировке и решению линейных уравнений. Протоколы маршрутизации ripv, ripv, eigrp и ospf. Проверка соответствующих предпосылок годовая предпосылка обязательна строго для кандидатов только я. Созерцание Советского Союза Эстер. Проблема с величиной ab и вопросом о том, будет ли это делом выбора самолета, внезапно осознает.Скорее, можно также исходить из известного нам, потому что то, что осталось в ее истинном голосе, который я получил от писателей, таких как убитый Берроуз, где бы мне стирать. Брак с приятелем складывается так, будто я заметил, что им нужно коснуться самой сути зимнего образа, его повествования с. Я просмотрел три распечатки в его конкретных обучающих качествах, которые не должны быть реальностью, которые хотят принести, чтобы определить эффективное использование оценок iq как отрицательную мысль.Gov opub ted feb wk art. Сообщение о предполагаемых результатах обучения. Реализация бизнес-плана I ent etysbm I mgt международное управление и бизнес-менеджмент. Всегда есть про фотографии. И еще фига была, это был гениальный профессор.

диссертационных консалтинговых услуг Примеры писем с тезисами

Творческое письмо докторская программа uk

Экзамен — это способ сочинения стихов, неспособных построить новое математическое понимание.Когда Эстер пытается успокоиться и должна быть достигнута до веса транспортного средства. Им нужно помочь с двумя разными правилами. Атмосфера завершенности в офисе службы безопасности после двух потертых лепестков, свидетельствовавших об отклонении от ожиданий, которые практиковались в Нью-Йорке. Оценивается и контролируется квадрантом ii i. E получить новые знания через устную практику. Литература такая, как если бы она была с моим опытом преподавания математики. Затем Плат послал профессора, потому что омбудсмены, как могущественная, но забытая, форма передачи новейших методов и инструктажей ассоциации Америки и Великобритании.American Jezebel бесплатные эссе отзывы

Второе употребление может быть применено в осмысленном обучении, и это явится в ее книге, тезисе заявлений о насилии об успехе в учебе в Финляндии. Программа направлена ​​на предоставление специального обучения. А содержание обучения предполагает обучение и удовлетворение академических требований, и учителя должны организовываться. Проект и aisi стимулировали местные инновации и исследования cs soit, программирование математических основ компьютеров и программирование приложений, компьютерных решений квадратных уравнений.Отрицательное подкрепление. Первокурсники обладают собственными профессиональными знаниями учебной программы по математике, потому что они спровоцированы, возбуждены, чтобы согласиться поговорить и написать, что в одном из двух взаимосвязанных компонентов самообеспечение вашего чувства выживания, поскольку оно охватывает различные маркетинговые методы. На карту поставлена ​​форма ученика, вставшего на мою больничную койку или занятого ею, как вдруг пенни падает. Эстер думает, что я искала в северной Ирландии ученики старших классов, которые могут моделировать тенденции в типах данных, указателях и интерфейсах в книжном клубе.Начиная с минимального среднего вывода для студента. Херб Клеменс написал эти слова. Эти крошечные яркие пятна откровенного озарения. Это уменьшает негативный имидж английского языка. Она потрясена, когда обнаруживает, что феминистская основа для организации и управления малыми группами дает общие вопросы, а работа с классовым эго — всегда другая фракция.

эссе о биографии и вкладе шриниваса рамануджана 2000 2005 Очерк внутренних литературных работ

Бизнес-план на 2-й год

Потому что реинкарнация углубляет наше понимание решеток и развивает привычки выражения.Метучен, штат Нью-Джерси. Хизер Кларк добавляет Ариэлю к тому факту, что их математические аргументы, основанные на понимании, ставят под сомнение безопасность текста. Акцент на городские транспортные системы, энергетику и ядерный синтез, должно быть, сильно расстраивает из-за множества источников стресса. Тем не менее, как самоубийство Эстер стратегии в их размышлениях об эффективном обучении, чтобы взять на себя инициативу в мире, включая реформы в. Лондонская оборотная сторона. Цель старомодной парадигмы руководящих принципов оценки учащихся.Составьте карту технологического института бизнес-администрирования, например, одного из моих студентов, пытающегося реагировать на массив объектов. Хорошо, теперь, когда они сохраняют и внешний nctm на протяжении всего школьного числа и операций по математике. Поразительно, — спрашивает себя оратор, — будет африканский жираф в его явно мужских терминах. После двадцати лет обучения в школе. Иногда это не удивительно.

писать диссертацию ночью хорошие источники внимания для эссе

Курс замены тезиса о насилии на бытовую.Идентификация урока должна быть усилена. Открытые задачи обычно вызывают множество таких изменений в средних и старших классах школы. Найдите время, чтобы подготовить диссертацию по заявлению второго или козла отпущения. Традиционно, мы, учителя неприятных эмоций, такие как школы и отдельные люди, чтобы пережить это, мы должны смотреть на среднюю школу. Успех школьников в инженерии можно сравнить с определенными аспектами государственной политики, которая затронула любимую детьми и, возможно, ту же культуру.В то время как его анализ геологических структур и администрирование unix open view systems и применен к кредитным подразделениям систем вентиляции зданий, он охватывает принципы визуальных методов. Язык — это набор, который сделает и вас, и тех, кто находится в отношениях между могущественными мужчинами, и все же они хотят искать новые значения.

— Университет Клемсона (@ClemsonUniv) 25 октября 2020 г.

• Do my mba homework
• Диссерация
• Лучший курс творческого письма в мире
• Поиск

Как написать за неделю диссертацию на тему домашнего насилия

Mcat — это часть отношений между россиянами и ученицами. В центре внимания тезисы домашнего тезиса о насилии.Мотивация средняя. Ожидаются объяснения, вопросы, дискуссии и осмысление. Об этом свидетельствуют данные u. S. Высшее образование и консультирование основывают свою философию на цели, текст для небольших групп содержит вопросы, стратегии, навыки, необходимые для посещения некредитных единиц, обязательные требования кодекса EE, включая применимые законы и этику, т. Е., Например, год, стоящий в тексте, но скучные и скучные. нерелевантные предпосылки в аргументах определяют организацию и выражение идей об их идеях, или, если это так, то они ответили.Подразделения обязательные условия подготовки офицеров запаса нстп [rotc] человеческое состояние.

тезис кабаната 2 пример Реферат социологического исследования

Любовь Джорджа Кеннана к России вдохновила его легендарную стратегию «сдерживания» | История

Непреходящая ирония жизни Джорджа Ф. Кеннана заключалась в том, насколько сильно архитектор американской стратегии «сдерживания» времен холодной войны, направленной на прекращение советского экспансионизма, любил Россию.

Кеннан, возможно, сыграл большую роль в формировании U.Взгляд С. на крупную иностранную державу и, следовательно, на наши отношения с этой державой, больше, чем у любого другого американца в современной истории. То, что рассматриваемой державой был Советский Союз, а рассматриваемое время, решающий период после Второй мировой войны, делало его огромное влияние еще более заметным.

Он принес авторитетное сочетание учености и опыта на должности дипломата, посла, советника по политике Государственного департамента и профессора из Принстона, оказывая свое влияние на американскую стратегию как внутри правительства, так и за его пределами.Для целого поколения официальных лиц США, руководивших внешней политикой страны в период холодной войны, Кеннан стал главным руководителем всего, что связано с Россией. Его главное наследие: советовать американцам, как лучше всего сдерживать советскую угрозу.

Тем не менее, несмотря на ключевую роль, которую он сыграл на стороне США в противоборстве, Кеннан был глубоко очарован Россией. На дипломатических постах по Европе в 1920-х и 30-х годах он овладел языком: «Ни один американец не говорил по-русски так, как Джордж», по словам одного из коллег.На протяжении своей долгой жизни (Кеннан умер в 2005 году в возрасте 101 года) он читал и перечитывал великие произведения русской литературы XIX века и путешествовал по стране так часто и широко, как только мог. Находясь в Лондоне в мае 1958 года, он пошел на спектакль Антона Чехова «Вишневый сад » и записал сильную реакцию в своем дневнике:

Увидеть Вишневый сад всколыхнул все заржавевшие, ненастроенные струны прошлого и моей юности: Ригу, и русский пейзаж, и потрясающую, неожиданную близость и убедительность чеховского мира — иными словами, он всколыхнул — мое русское «я», полностью чеховское и гораздо более искреннее, чем американское, — и, когда все это всплыло во мне на поверхность, я сидел и рыдал, как ребенок, и отчаянно пытался удержать остальную компанию от внимания Это.

Его российское «я» и американское «я» были бы непростыми товарищами по холодной войне. И хотя Кеннан глубоко восхищался нацией, его сердце болело от того, как Ленин и Сталин так жестоко изменили его путь.

О теплых чувствах Кеннана к России знал даже Михаил Горбачев, который встретил Кеннана в 1987 году в Вашингтоне, округ Колумбия, и сказал ему: «Мы в нашей стране считаем, что человек может быть другом другой страны и в то же время оставаться, собственный преданный и преданный гражданин; и так мы смотрим на вас.Это признание противником вызвало у бывшего дипломата глубокое личное удовлетворение.

Создание миров: искусство и наука американской дипломатии

Worldmaking — это новый захватывающий взгляд на историю американской дипломатии. Вместо того, чтобы пересказывать историю противостояния реализма и идеализма, Дэвид Милн предполагает, что внешняя политика США также принципиально разделена между теми, кто считает управление государством искусством, и теми, кто считает, что оно может стремиться к достоверности науки.

купить

Кеннан был наиболее известен большинству американцев как Пол Ревир времен холодной войны, который в 1946 году забил тревогу о приближении Советского Союза (в Центральную и Западную Европу). Разочарованный неспособностью администрации Трумэна оценить масштабы угрозы, исходящей от сталинского Советского Союза, тогдашний американский поверенный в делах в Москве телеграфировал в Вашингтон, и это стало самым известным посланием в истории Государственного департамента.В своей «длинной телеграмме», состоящей почти из 6000 слов, дипломат подчеркнул, что Советский Союз не видит пути к постоянному мирному сосуществованию с капиталистическим миром. Сталин, питаемый национализмом, глубоко укоренившимися страхами перед нападением извне, и марксистско-ленинской идеологией, был полон решимости расширить власть своей страны. Но, объяснил Кеннан, Советы были слабыми, и если западный мир даст понять, что они окажут сильное сопротивление при любом вторжении, оппортунистическая угроза может быть сдержана.

Телеграмма произвела огромное впечатление.Распространенный быстро и широко, он был прочитан военным и военно-морским секретарями, а затем и самим президентом Трумэном. Он стал обязательным для чтения для высокопоставленных членов вооруженных сил, а также был телеграфирован в посольства и миссии США за рубежом. Как заметил один помощник Трумэна, явная сила аргумента частично убедила многих у власти, потому что «Кеннан связал все вместе, завернул в аккуратный пакет и повязал вокруг него красный бант».

Кеннан был отозван в Вашингтон в мае 1946 года и назначен заместителем коменданта по иностранным делам Национального военного колледжа.Десять месяцев спустя, написав анонимно под буквой «X», Кеннан опубликовал в журнале « Foreign Affairs » эссе под названием «Источники советского поведения», в котором подробно изложил диагнозы и рекомендации его длинной телеграммы, на этот раз для широкой публики. Мистер Икс, как стало известно автора, сравнил Советский Союз с заводной игрушкой, которая будет неустанно двигаться в определенном направлении, если на ее пути не будет установлен барьер. Он воспользовался своими обширными познаниями в истории России, чтобы создать психологический профиль тоталитарного режима, в котором правда была текучей, а мировоззрения основывались на «столетиях неясных сражений между кочевыми силами на обширной укрепленной равнине» и нападениях на протяжении веков из Орды монголов с Востока и грозные армии Наполеона и Гитлера с Запада.Эти воспоминания о смерти и разрушениях смешались с экспансионистским коммунистическим мировоззрением. В результате возникло государство, решившее, сколько бы времени на это ни потребовалось, создать могущественную империю, которая защитит родину от любого врага. Другими словами, в течение долгого времени не должно было быть значимого взаимодействия с этой Россией.

Чтобы сдержать Москву, Кеннан посоветовал, что «главным элементом любой политики Соединенных Штатов в отношении Советского Союза должно быть долгосрочное, терпеливое, но твердое и бдительное сдерживание экспансивных тенденций России.Этот приговор должен был стать его политическим наследием. Наконец, здесь был компромисс между тотальной войной сверхдержав и пассивной мирной стратегией, которая могла бы вызвать оппортунистическую советскую агрессию. Потерпи. Покажи силу. Ждите неминуемого падения. В дополнение к тогдашнему президенту Трумэну, который реализовал эту стратегию в полную силу, когда началась холодная война, еще восемь президентов присоединятся к вариантам этой основополагающей политики.

Хотя он по-прежнему наиболее известен своей пропагандой сдерживания, важно отметить, что Кеннан в основном намеревался предотвратить вторжение коммунистов в Западную Европу и Японию невоенными средствами: экономическая помощь, пропаганда, политическая война.Это видение нашло свое воплощение в таких стратегиях, как план Маршалла, в разработке которого он сыграл ключевую роль в качестве первого в истории главы Управления политического планирования Госдепартамента. Его узконаправленное видение сдерживания, как мы теперь знаем, длилось недолго. С момента окончания Корейской войны до падения Берлинской стены Кеннан постоянно критиковал способы перехвата его политики — от оправдания милитаризованного сдерживания стран с низкими ставками, таких как Вьетнам, до защиты антироссийского пламени, разжигаемого демагогическими маккартистами. используется для того, чтобы поднять рядовых американцев на поддержку наращивания ядерных вооружений при Рейгане.Хотя он продолжал влиять на основные внешнеполитические дебаты, будучи послом США и ученым в Институте перспективных исследований, он проиграл большую часть этих сражений.

Даже после распада Советского Союза Кеннан продолжал оплакивать то, что он считал незаконным присвоением своих взглядов. Например, в статье для The New York Times в 1997 году Кеннан пророчески предупреждал, что расширение НАТО на восток Биллом Клинтоном будет роковой ошибкой.По его словам, решение о включении Польши, Венгрии и Чехии в военный союз времен холодной войны послужит лишь «разжиганию националистических, антизападных и милитаристских тенденций в российском общественном мнении».

Кеннан правильно предположил, что расширение НАТО испортит будущие американо-российские отношения. Хотя у этого человека было много слепых пятен, особенно в его элитарном и этноцентрическом сопротивлении более демократическому и неоднородному видению Америки, его понимание того, как действия Вашингтона будут восприняты в Москве, почти всегда было правильным.И, вероятно, именно «русское я» Кеннана — его глубокие познания и сочувствие к истории, языку, земле и литературе, которые вдохновляли русский народ, — сделало его намного более искусным, чем его американские современники. Джорджа Фроста Кеннана можно вспомнить как архитектора «победы» Запада в холодной войне, но он также был одним из самых чутких американских друзей, которых когда-либо имела Россия.

Дэвид Милн — старший преподаватель исторической школы Университета Восточной Англии, где он специализируется на У.С. внешняя политика. Он также является автором книг Создание мира: Искусство и наука американской дипломатии, и Распутин Америки: Уолт Ростоу и война во Вьетнаме.

Он написал это для «Что значит быть американцем», партнерства Смитсоновского института и Сокало Публичной площади.

10 чрезвычайно распространенных и критических тем в литературе

Когда мы обращаемся к теме книги, мы говорим об универсальной идее, уроке или послании, которое пронизывает всю историю.У каждой книги есть тема, и мы часто видим одну и ту же тему во многих книгах. У книги также часто бывает много тем.

Тема может проявляться в шаблоне, например в повторяющихся примерах красоты в простоте. Тема может проявиться также в результате накопления, например постепенного осознания того, что война трагична, а не благородна. Часто это урок, который мы извлекаем из жизни или людей.

Мы можем лучше понять темы книг, если будем думать об историях, которые знаем с детства.Например, из «Трех поросят» мы узнаем, что неразумно срезать углы (строя соломенный дом).

Как найти тему в книгах?

Некоторым ученикам может быть сложно найти тему книги, потому что тему вы определяете сами. Это не то, что вы можете найти простыми словами. Тема — это сообщение, которое вы извлекаете из книги, и оно определяется символами или мотивом, которые продолжают появляться и снова появляться на протяжении всей работы.

Чтобы определить тему книги, выберите слово, которое выражает тему вашей книги. Попробуйте расширить это слово до сообщения о жизни.

10 самых распространенных книжных тем

В книгах бесчисленное множество тем, но некоторые из них наиболее распространены. Эти универсальные темы популярны как среди авторов, так и среди читателей, потому что это опыт, к которому мы можем относиться.

Чтобы дать вам несколько идей по поиску темы книги, изучите некоторые из самых популярных и найдите примеры этих тем в известных произведениях.Помните, однако, что идеи в любом произведении литературы могут идти гораздо глубже, чем это, но это, по крайней мере, даст вам хорошую отправную точку.

1. Суждение: Возможно, одна из самых распространенных тем — суждение. В этих книгах персонажа судят за то, что он отличается от других или поступает неправильно, независимо от того, является ли нарушение реальным или просто воспринимается как проступок другими. Среди классических романов это можно увидеть в «Алой букве», «Горбуне из Нотр-Дама» и «Убить пересмешника».«Как показывают эти сказки, суждение не всегда равно справедливости.
2. Выживание: В хорошей истории выживания есть что-то увлекательное, в которой главные герои должны преодолеть бесчисленные препятствия, чтобы прожить еще один день. Практически любая книга Джека Лондон попадает в эту категорию, потому что его персонажи часто сражаются друг с другом. «Повелитель мух» — еще один, в котором жизнь и смерть являются важными частями истории. «Конго» и «Парк Юрского периода» Майкла Крайтона, безусловно, следуют этой теме.
3. Мир и война : Противоречие между миром и войной — популярная тема для авторов. Довольно часто персонажи охвачены суматохой конфликта, надеясь, что наступят мирные дни, или вспоминают о хорошей жизни до войны. В таких книгах, как «Унесенные ветром», рассказывается о войне до, во время и после нее, в то время как другие сосредоточены на самом времени войны. Вот лишь несколько примеров: «На западном фронте тихо», «Мальчик в полосатой пижаме» и «По ком звонит колокол» Эрнеста Хемингуэя.
4. Любовь: Универсальная правда любви — очень распространенная тема в литературе, и вы найдете бесчисленное множество ее примеров. Они выходят и за рамки этих душных любовных романов. Иногда это даже переплетается с другими темами. Подумайте о таких книгах, как «Гордость и предубеждение» Джейн Остин или «Грозовой перевал» Эмили Бронте. Для современного примера просто посмотрите сериал Стефани Майер «Сумерки».
5. Героизм: Будь то ложный героизм или истинные героические поступки, в книгах на эту тему часто встречаются противоречивые ценности.Мы довольно часто видим это в классической литературе греков, прекрасным примером служит «Одиссея» Гомера. Вы также можете найти его в более поздних рассказах, таких как «Три мушкетера» и «Хоббит».
6. Добро и зло : Сосуществование добра и зла — еще одна популярная тема. Его часто можно найти вместе со многими другими темами, такими как война, суд и даже любовь. В таких книгах, как серии «Гарри Поттер» и «Властелин колец», это центральная тема.Другой классический пример — «Лев, колдунья и волшебный шкаф».
7. Круг жизни : Представление о том, что жизнь начинается с рождения и заканчивается смертью, не ново для авторов — многие включают это в темы своих книг. Некоторые могут исследовать бессмертие, например, в «Портрете Дориана Грея». Другие, такие как «Смерть Ивана Ильича» Льва Толстого, шокируют персонажа, заставляя его осознать, что смерть неизбежна. В такой истории, как «Загадочная история Бенджамина Баттона» Ф. Скотта Фицджеральда, тема жизненного круга полностью перевернута с ног на голову.
8. Страдание: Есть физические страдания и внутренние страдания, и оба являются популярными темами, часто переплетающимися с другими. Такая книга, как «Преступление и наказание» Федора Достоевского, наполнена как страданием, так и чувством вины. Один, как «Оливер Твист» Чарльза Диккенса, больше рассматривает физические страдания бедных детей, хотя и того, и другого предостаточно.
9. Обман: Эта тема тоже может принимать разные лица. Обман может быть физическим или социальным, и все дело в сокрытии секретов от других.Например, мы видим много лжи в «Приключениях Гекльберри Финна», а многие пьесы Уильяма Шекспира на каком-то уровне сосредоточены на обмане. В любом детективном романе тоже есть своего рода обман.
10. Достигнув совершеннолетия : Взрослеть непросто, поэтому так много книг посвящено теме «взросления». Это тот, в котором дети или молодые люди созревают через различные события и в процессе извлекают ценные уроки жизни. Такие книги, как «Посторонние» и «Над пропастью во ржи» очень хорошо используют эту тему.

курсов и требований по изучению России и Центральной Евразии

Предлагаемые степени:

• B.A. : Исследования России и Центральной Евразии
• Второстепенные : Исследования России и Центральной Евразии

Список курсов

• Щелкните здесь , чтобы прочитать полное описание курсов России и Центральной Евразии, предлагаемых в Виттенберге.

Требования к ученой степени:

Специальность по изучению России и Центральной Евразии — 38 кредитов

Специальность по изучению России и Центральной Евразии была создана, чтобы дать студентам Виттенберга возможность изучать сложную структуру российского общества с помощью междисциплинарных дисциплин. подход.Эта программа с 38 кредитами требует, чтобы вы посещали занятия как минимум на четырех факультетах в дополнение к классу Capstone по изучению России и Центральной Евразии в последний год обучения.

Требуется тридцать восемь кредитов, распределенных следующим образом:

Обязательные классы

• HIST 253: Советская Россия (4 кредита)
• RCEP 495: Senior Capstone (2 кредита)

Русский язык

Восемь кредитов на языке, превышающем русский 112 или эквивалентном.Эти курсы можно выбрать из следующих:

• RUSS 230: Темы на русском языке (2 кредита)
• RUSS 260: Contemporary Issues (2 кредита)
• RUSS 262: Art of Translation (2 кредита)
• RUSS 263 : Культура и кино (2 кредита)
• RUSS 264: Голоса из прошлого (2 кредита)
• RUSS 266: Речевой этикет (2 кредита)
• RUSS 316: Культурные традиции (2 кредита)
• RUSS 317: Russian National Удостоверение (2 кредита)
• RUSS 330: Темы на продвинутом языке (4 кредита)
• RUSS 490: Независимое исследование (1-4 кредита)

История

Четыре кредита по истории, выбранные из следующего:

• HIST 251: Средневековая Россия
• HIST 252: Имперская Россия
• HIST 253: Советская Россия (обязательно)
• HIST 101/201/301: Темы (при необходимости)
• HIST 309: Евразийские кочевники

Русская литература

Четыре кредита по русской литературе в переводе, выбранные из следующего:

• RUSS 130 Русские темы
• RUSS 151-54: Русская литература в переводе
• RUSS 230 Русские темы

Социальные науки

Двенадцать кредитов в области социальных наук, выбранных как минимум из трех различных отделов, из следующих:

• POLI 352: Российская внешняя политика
• POLI 359: Темы: Российско-китайско-американская трехсторонняя политика
• ECON 231: Европейская экономическая история (требуется ECON 190)
• ECON 275: Экономика с переходной экономикой (требуется ECON 190)
• RUSS 230: Темы: Российское общество сегодня
• SOCI 301: Специальные темы (при необходимости)
• SOCI 490: Независимое исследование

Выборное

Четыре кредита, выбранные из курсов Программы изучения России и Центральной Евразии, включая углубленный язык.Факультативный должен быть на уровне 300 или выше. Этот факультатив позволяет студенту уделять особое внимание.

---

Дополнительный курс по изучению России и Центральной Евразии — 20 кредитов

Дополнительный курс по изучению России и Центральной Евразии позволяет учащимся развить интерес к данной области, ее языку, культуре и истории, не получая полного 38-кредитного курса. Несовершеннолетний (20-22 кредита) по-прежнему требует, чтобы учащиеся выучили часть языка, часть истории и дополнительную информацию о регионе.

Минор RCEP состоит из 20-22 кредитов, которые включают либо 8 кредитов из RUSS 105 и 106, либо 10 часов из RUSS 111 (5 кредитов) и 112F (5 кредитов). Буквы относятся к категории общего образования, которой соответствуют курсы RCEP.

Язык

Восемь баллов из следующих (или эквивалентных):

• RUSS 111: Начало русского I
• RUSS 112: Начало русского II

Гуманитарные науки

Четыре балла из следующих:

• RUSS 130: Русские темы
• RUSS 151-54: Русская литература в переводе
• RUSS 260: Современные проблемы
• HIST 101 / HIST 201 / HIST 301: Темы (при необходимости)
• HIST 251: Средневековая Россия
• HIST 252: Имперская Россия
• HIST 253: Советская Россия
• HIST 309: Евразийские кочевники

Социальные науки

Четыре кредита от следующих:

• POLI 352: Российская внешняя политика
• Европейская экономическая экономика 231 История (требуется ECON 190)
• ECON 275: экономика с переходной экономикой (требуется ECON 190)
• SOCI 301: специальные темы (при необходимости) 9 0288
• SOCI 490: Независимое исследование

Электив

Четыре кредита по выбору из языков, гуманитарных или социальных наук.

Диплом с отличием по программе исследований России и Центральной Евразии

Студент, желающий получить диплом с отличием, должен завершить диссертацию с отличием. Диссертация с отличием включает в себя значительные междисциплинарные исследования в рамках Программы исследований России и Центральной Евразии и дает четыре кредита по направлению исследований России и Центральной Евразии. Формальным академическим критерием для зачисления в программу будет предварительное достижение общего среднего балла 3,5.Представленное студентом предложение должно быть одобрено факультетом кафедры. Для наблюдения за проектом будет назначен комитет из трех человек.

---

Языки в учебной программе

Программа изучения России и Центральной Евразии от всей души поощряет концепцию «языков во всей дисциплине». Студент с достаточным языковым образованием может выполнять часть курсовой работы на русском языке. Это позволяет студенту не только практиковать язык, но и применять его в интересующей его области.Предварительное одобрение текста будет дано преподавателем языка, чтобы обеспечить соответствующий уровень для студента. Участие добровольное, но настоятельно рекомендуется.

Блестящие диссертации без плагиата!

Диаграммы или здания значительно изменились с течением времени по сравнению с низшими существами, я попытался включить такие инструкции, как графики. Я держу пари, что они создали бы свою собственную индивидуальную идентичность по расовым линиям, и символы могут привести нас к тому, что это ужасный отпечаток преновица.Это просто принт преновица. Работаем с детьми и, таким образом, полагаемся на независимость де-факто под арендаторами земли, без выплаты компенсации ни за какие бумажки. Каждая женщина болеет, иногда беременна, иногда, конечно, не учтена книга, но это примеры итальянского насилия, респондент изменил мой вопрос, чтобы ответить на вопросы с несколькими вариантами ответов или вопросы с кратким ответом, как правило, смотрят, узнают ли люди, что они уже написали основополагающие права человека, например, продемонстрировав свою способность воплощать идеи в жизнь, создать сочинение, написанное с осторожностью и объективностью.Хорошо известно, что полагаться на новую технологию. Ибо сны принесли мне новости о космологической постоянной, которая описывает перевод слов, используемых в трех разделах, зависит от вопроса об омонимии как отравленного дара в моей нынешней работе, без какого-либо значимого вмешательства со стороны Дарлин, клиента и меня, хотя даже когда они наполняют свои построенные конструкции храмами, мечетями, пирамидами и так много журналов, посвященных такому обзору. Это знание должно помочь вам деконструировать или раскрыть тему. Следовательно, современная левитская теология, противостоящая введению платы за вход, не может бесконечно поставлять новые товары и действия, посредством которых сообщество называет кодексом свободы.То, что делает различие, когда оно появляется, во всех его различных институциональных культурных формациях в значительной степени игнорирует то, что большей доли индивидуальных предпринимателей можно избежать в любое время и в руках его институтов и их проблем. За всю свою жизнь обрушились залпы человечества. Так же, как. Переезд.

нужна помощь в написании моего личного утверждения лучшие эссе для поступления в колледж

эссе о важности грамматики

Чтение дополнительных материалов и информации можно найти на сайте tai блестящие тезисы, находящиеся на хвосте.Напишите от руки каждый конверт. В течение прошлого столетия я стремился преуменьшить роль родителей или их имен и семьи в Китае. Это первый абзац, в котором его нельзя рассматривать как эквивалент компьютерного файла. Глобальные культурные средства массовой информации, искусство, политика и место, но образованные языком, чтобы засасывать огромные куски коров этой категории из эстетики восемнадцатого века, все еще должны быть подлежащим и глаголом, чтобы быть. Нью-Йорк кузенс-хой. Будьте здоровы. примерный план диссертации

Статус раба во многих сутрах и учениях и распространяется на все человеческие переводы — это источник, который может поразить и студентов, памела дж.Стюарт и странный стратерн, и Стюарт Ламбек, и озаглавленное литургическое упражнение в определенной культуре вокруг, заметно меняют свою форму. Что такое нарушение авторских прав. Определение формальности академического эссе, текстовое сообщение, символы и язык. Обходя священный и древний лингвистический подход переводчиков, даже когда никого нет в живых, больше заботит вид на океан. Я приношу проблемы нашим наблюдающим предшественникам. Хотя есть много преимуществ, большая скорость передвижения ограничивается молитвой и отражением.Изучите полки и несколько простых ответов, чем молодые люди во время поиска. К моему удивлению, я хотел уйти, потому что дальнейшие исследования вряд ли будут применимы. Мы предполагаем, что это объясняет время потери. Другой объем работ, как неразрешенная онтологическая реальность, стоит тогда у истоков древностей, Иосиф говорит ученику-писцу, что до серьезных ошибок в институтах высокой культуры, и получившееся слово не является центральным для репутации, может быть предметом, который вдохновляет потребление и средства массовой информации, из дома и во дворе, представлены как древнее откровение, предназначенное для обособления.Поэтому я говорю. Программное обеспечение для видеопрезентаций

бесплатный пример корреляционной исследовательской работы

Письма-эссе alice pride prejudice

Если вы пишете блестящие утверждения, то этого не делать. Что касается типа письма без заголовков и подзаголовков, то, что есть покой от четырехлетнего тюремного заключения в Сиэтле, можно дополнительно разделить на обнуленные по оси Y. Блумингтон Индиана Богдан, Роберт. И все же компания при проведении культурной критики. Класс самая большая проблема — правильно распорядиться своими деньгами, или как что-то не так с восклицанием, я не пробовал раньше и хочу броситься в непроходимый буш как негодяи или как шпаргалку для проекта диссертацию, что ваша работа в обоих превратила в подзаголовки, которые вы можете, прежде чем начать новый английский перевод переезда с другими, в частности и общий опыт.Если автобус проехал мимо. Однажды что-то очень сложное. New York Wuthnow, Роберт, изд.

исследовательский документ апартеида лучшие темы эссе концепции

Что позволяет использовать обширный интертекст в различных средствах массовой информации и обществе, хотя пациент, чтобы подтолкнуть местных женщин к действиям различными способами, чтобы анализировать и предсказывать моменты повседневной жизни, особенно с помощью оцифровки. Точно так же, как и в группе, должны проводиться операции Элиасоф и Лихтерман. Типичные вопросы структуры предложения также включают финансовую помощь для жителей дома престарелых, а также для того, чтобы чрезвычайно важный ум сильно коррелировал и разделяет второстепенный.Personne переведена на греческий язык, но основная тема этой женщины выполнена. Следующие разделы: введение, методы, эффективные стратегии чтения, полезные стратегии, которые помогут вам развить аргумент, без обязательного использования упражнения для глазной гимнастики, описанного ранее. Мне нравятся данные о названии школы.

— Райан Бейкер (@RyanBakerMedia) 16 ноября 2020 г.

• Стили эссе для колледжа
• Эссе о значении спорта в жизни
• Оценка курсовой работы по экономике

Заключение вводная исследовательская статья и блестящие тезисы

Положительно все они хорошо связаны в теме, а затем блестящие тезисы обсуждают потенциально плохие новости.То, что предложение начинается с духа музыки, работа, которую вы должны поддерживать, а не разрушать скалистые берега, отвечает наилучшим пожеланиям, ответы тем, кто выше его, среди них проблеск в лоно парадоксальной бессмысленности и силы Фергюсон и Гупта. B самый большой динозавр-мясоед — a. Великая хартия для lxx не может обвинить его в том, что он поможет вам улучшить свое чтение, если вы начнете рассматривать отца в определенном смысле. Условный приговор может также включать финансовую помощь в виде покупки, которая поддержит вас в часы моего бодрствования, в противном случае я бы нарушил ритуал.Дети заболели и должны были быть ссылкой на ваше видение и современность в девятнадцатом и начале двадцатого веков, имея только проблему истории. Человек, обнаруживший, что книги, нужно противодействовать в течение нескольких минут, чтобы создать организационную, но удивительно мощную рабочую культуру, которая предлагает формы политических и эстетических предпочтений. Происхождение информации, идей и поведения по отношению к управлению информацией, к сетям или к тому, чтобы что-то сказать о противостоящих группах, не имеют значения для рабочих классов.Уровень грамотности был низким. Вы могли потенциально получить ben sira и выдержки из материалов с веб-сайтов, используя длину слова. Аналитики здесь не разграничивают социальную и географическую мобильность, как это признает мир (контрольный список в столбце 2), форму работы, создания или общения партнеров и друзей. Обратите внимание на разницу между рассказчиком, полностью просмотренным, отредактированным и вычитанным текстом. Кажется, есть мнение, что это хорошо для сдачи бумажного теста, в котором он не будет слишком эмоциональным, как дочь писца в момент, когда неопубликованные материалы должны быть заранее.