Заметался пожар голубой… — Есенин. Полный текст стихотворения — Заметался пожар голубой…

Литература

Каталог стихотворений

Сергей Есенин — стихи

Сергей Есенин

Заметался пожар голубой…

Заметался пожар голубой,
Позабылись родимые дали.
В первый раз я запел про любовь,
В первый раз отрекаюсь скандалить.

Был я весь — как запущенный сад,
Был на женщин и зелие падкий.
Разонравилось пить и плясать
И терять свою жизнь без оглядки.

Мне бы только смотреть на тебя,
Видеть глаз злато-карий омут,
И чтоб, прошлое не любя,
Ты уйти не смогла к другому.

Поступь нежная, легкий стан,
Если б знала ты сердцем упорным,
Как умеет любить хулиган,
Как умеет он быть покорным.

Я б навеки забыл кабаки
И стихи бы писать забросил,
Только б тонко касаться руки
И волос твоих цветом в осень.

Я б навеки пошел за тобой
Хоть в свои, хоть в чужие дали…
В первый раз я запел про любовь,
В первый раз отрекаюсь скандалить.

1923 г.

Следующий стихАлексей Толстой – Не ветер, вея с высоты

Предыдущий стихАлександр Башлачев – Вишня

О женщине

О любви

Для детей

Длинные

Серебряный век

Стихи Сергея Есенина – О женщине

Стихи Сергея Есенина – О любви

Стихи Сергея Есенина – Для детей

Стихи Сергея Есенина – Длинные

Стихи Сергея Есенина – Серебряный век

Другие стихи этого автора

Что это такое?

В этот лес завороженный,

По пушинкам серебра,

Для детей

Письмо к женщине

Вы помните,

Вы всё, конечно, помните,

Для детей

Берёза

Белая берёза

Под моим окном

Для детей

Не жалею, не зову, не плачу…

Не жалею, не зову, не плачу,

Все пройдет, как с белых яблонь дым.

Для детей

Черный человек

Друг мой, друг мой,

Я очень и очень болен.

Серебряный век

Шаганэ ты моя, Шаганэ…

Шаганэ ты моя, Шаганэ!

Потому, что я с севера, что ли,

Для детей

Как читать

Публикация

Как читать пьесу Александра Островского «Гроза»

История создания, ключевые образы и основные мотивы драмы

Публикация

Как читать «Преступление и наказание» Достоевского

Рассказываем о масштабном психологическом исследовании русского классика

Публикация

Как читать «Белую гвардию» Булгакова

Литературная традиция, христианские образы и размышления о конце света

Публикация

Как читать «Очарованного странника» Лескова

Почему Иван Флягин оказывается праведником, несмотря на далеко не безгрешную жизнь

Публикация

Как читать поэзию: основы стихосложения для начинающих

Что такое ритм, как отличить ямб от хорея и могут ли стихи быть без рифмы

Публикация

Как читать «Лето Господне» Шмелева

Почему в произведении о детстве важную роль играют религиозные образы

Публикация

Как читать «Двенадцать» Блока

На какие детали нужно обратить внимание, чтобы не упустить скрытые смыслы в поэме

Публикация

Как читать «Темные аллеи» Бунина

На что обратить внимание, чтобы понять знаменитый рассказ Ивана Бунина

Публикация

Как читать «Гранатовый браслет» Куприна

Что должен знать современный читатель, чтобы по-настоящему понять трагедию влюбленного чиновника

Публикация

Как читать «Доктора Живаго» Пастернака

Рассказываем о ключевых темах, образах и конфликтах романа Пастернака

«Культура. РФ» — гуманитарный просветительский проект, посвященный культуре России. Мы рассказываем об интересных и значимых событиях и людях в истории литературы, архитектуры, музыки, кино, театра, а также о народных традициях и памятниках нашей природы в формате просветительских статей, заметок, интервью, тестов, новостей и в любых современных интернет-форматах.

• О проекте
• Открытые данные

© 2013–2023 ФКУ Цифровая культура. Все права защищены

Контакты

• E-mail: [email protected]
• Нашли опечатку? Ctrl+Enter

Материалы

При цитировании и копировании материалов с портала активная гиперссылка обязательна

«Он одарил меня своей любовью…». Сергей Есенин и Марк Шагал

«Он одарил меня своей любовью…». Сергей Есенин и Марк Шагал

Виртуальная выставка, посвященная 135-летию со дня рождения Марка Шагала

Марк Шагал и Сергей Есенин были современниками, о дружбе и общении которых остались лишь отрывочные воспоминания. Это письма Марка Шагала английскому русисту и исследователю творчества С. Есенина Гордону Маквею, несколько отрывков из автобиографии художника, да, пожалуй, и все. Неудивительно, что эта тема практически не привлекала внимания исследователей за малым исключением. Наиболее полно сходство творчества Есенина и Шагала анализируется в статье Валентины Кузнецовой, именно эта работа и вдохновила на идею создания выставки, объединяющей творчество поэта и художника.

В 1964 г. Марк Шагал писал Гордону Маквею: «Я понимаю, что Вы должны любить поэзию Есенина. Он из характернейших поэтов России. Я хорошо знал его, и тогда он был чрезвычайно красив. Я думаю, что мы были примерно одного возраста, но всё же тогда я был гораздо моложе! По правде говоря, мне повезло. Он одарил меня своей любовью».

Интересно отметить, что по прошествии времени Марку Шагалу показалось, что он был гораздо младше поэта, хотя по факту художник на целых 8 лет старше Сергея Есенина. Время – понятие растяжимое, особенно если ты вспоминаешь свои юные годы спустя 40 лет. Несмотря на разницу в возрасте, Марк Шагал, покинув родину в революционные годы, проживет до глубокой старости, на 60 лет пережив Сергея Есенина.

В том же 1964 году, когда было написано письмо Гордону Маквею, выходит и сборник стихов Сергея Есенина с переводами на чешский язык и иллюстрациями Марка Шагала. Сборник открывается рисунком художника «Улица в Витебске», в нижней части которого, справа, вмонтирован фотографический портрет юного Есенина. Лист соединен со следующей страницей, где в левом углу помещены фотографии родителей поэта, а на развороте двух страниц – рисунок Шагала, изображающий интерьер дома. На левом развороте следующей страницы – рисунок «Шагал и Бэлла», а на правом развороте – автограф стихотворения С. Есенина «Слышишь – мчатся сани…». По всему развороту дана панорама города Витебска, а над ним парит пара влюбленных – графический рисунок Шагала «Прогулка над городом».

Это редкое издание хранится в фондах музея.

При жизни художника, в 1965 году, с этими же иллюстрациями в немного сокращенном формате вышел еще один сборник Есенина на румынском языке. В фондах музея есть это издание с дарственной надписью переводчика Мадлен Фортунеску – А.А. Есениной на русском языке: «Александре Александровне Есениной с уважением и любовью, на память минут, когда я с ней разговаривала о самом любимом мной поэте, которого я имела счастье и честь переводить. С Новым годом! Мадлен Фортунеску. 31 декабря 1965».

Уже такой подбор иллюстративного материала свидетельствует о духовном родстве творческих начал поэта Есенина и художника Шагала. Но не только «формальные признаки, а что-то другое сближает их, – пишет Василий Федоров. – Это любовь к родному пепелищу. Шагал также привязан к своему Витебску, как Есенин к Рязанской губернии. Эта любовь и освещает творческую деятельность художника неповторимого таланта».

Действительно, несмотря на разные судьбы, творчество поэта и художника пропитано любовью к своему народу, его быту и традициям. И у Есенина и у Шагала Родина – это светлый рай, который «дышит запахом меда и роз».

Созвучие творческого наследия Сергея Есенина и Марка Шагала было замечено давно.

Еще при жизни М. Шагала зарубежные критики утверждали, что «Сергей Есенин – Шагал в современной российской лирике».

То же подчеркивал и сам художник: «Мне кажется, что суть нашего искусства была похожа, но тогда мы редко это обсуждали. Со временем для меня становится все более и более ясно, что из всех русских поэтов он мне ближе других…».

Сходство творчества Есенина и Шагала имеет многие причины. Одна из них – глубинная литературность, вербальность и «книжность» полотен Шагала и, в то же время, «живописность» творчества Есенина. Современники одну из особенностей поэтики Есенина назвали «живопись словом», отмечая, что именно с помощью красочных эпитетов Есенин часто достигал «изумительных эффектов», создавая посредством различных красок «многоцветные картины».

Интересно, что поэт и художник свое творчество окрашивают в один цвет — это синий цвет.

Кантор Максим Карлович в своей исследовательской статье приходит к выводу, что, если все холсты Шагала собрать вместе и вывести общий цветовой знаменатель, образуется «глубокий синий, ультрамариновый тон, цвет сияющих небес. Он так часто писал ультрамариновые небеса, что этой синей краской затопил все пространство вокруг себя». Синий цвет затопил все пространство и в творчестве Сергея Есенина. Существует масса научных работ, где с математической точностью подсчитано, насколько чаще поэт прибегает к синим оттенкам в своем творчестве по сравнению со всеми другими красками. Не будем приводить в качестве примера эти графики с цифрами, просто вспомним всем знакомые и любимые строчки:

Тихий ветер. Вечер сине-хмурый.
Я смотрю широкими глазами.

«Тихий ветер. Вечер сине-хмурый», 1925 год

Вечером синим, вечером лунным
Был я когда-то красивым и юным.

Неудержимо, неповторимо
Все пролетело… далече… мимо…

Сердце остыло, и выцвели очи…
Синее счастье! Лунные ночи!

«Вечером синим, вечером лунным», 1925 год

У Есенина есть даже сборник стихов с названием «Голубень», вышедший в 1918 г. и собравший стихотворения, посвященные родному краю.

Есенин считал, что в самом имени «Россия» спрятано «синее что-то». Он так говорил Вс. Рождественскому: «Россия! Какое хорошее слово… И «роса», и «сила», и «синее» что-то!».

И у Шагала, и у Есенина синий и голубой – символ устремленности к небу, то есть к чему-то недосягаемому. Символ неба, воздуха, целомудрия, верности, духовности, веры. Этот цвет означает и свободу, тоску, стремление – с ним хочется унестись в «голубую даль», мысли отталкиваются от реальности.

Рассказывая о своей витебской юности, М. Шагал однажды признался, что помнит не сам город, но заборы города, сплошные серые заборы.

Марк Шагал любил Витебск, он был очень сентиментальным человеком, и город первой любви, тот город, в котором он встретил Беллу, для Шагала значил многое, но вот цвета своего родного города Шагал не помнил.

Этим серым цветом окрашены практически все его ранние работы, но со временем художник находит свой язык, и дома Витебска сплошь и рядом окрашиваются в глубокий синий цвет, цвет детства, точнее – воспоминаний о ранних, дорогих сердцу годах.

Этим же оттенком синего у Есенина окрашены его воспоминания о детстве, России. Начиная от раннего «Гой ты, Русь, моя родная» (1914 год), где автор использует метафору «синь сосёт глаза», чтобы показать бескрайние просторы родины, и заканчивая стихотворениями, написанными в последний год жизни:

Гой ты, Русь, моя родная,
Хаты – в ризах образа…
Не видать конца и края –
Только синь сосет глаза.

«Гой ты, Русь, моя родная», 1914

 

Несказанное, синее, нежное. ..
Тих мой край после бурь, после гроз,
И душа моя – поле безбрежное –
Дышит запахом меда и роз.

«Несказанное, синее, нежное…», 1925

Любя и восхищаясь красотами своей малой родины, создавая некую иную реальность, окрашенную в сине-голубые краски и перерастающую в миф, поэт и художник смогли преодолеть пространственные и временные границы, став понятными и любимыми далеко за пределами не только места, где они родились, но и своей страны, национальности и времени. Всеобщая любовь к поэзии Есенина и творчеству Шагала продолжает удивлять и сегодня. Поэт и художник однозначно не остались в эпохе начала XX века, они чудесным образом продолжают жить среди нас, вновь переживая эпоху грандиозной ломки человеческих отношений, беспокоятся о судьбах своей родины и мира.

Полотна Марка Шагала и стихи Есенина так густо заполнены символами, словно поэт и художник составляли шифрованное письмо для потомков. Что сегодня мы видим, например, в картине «Белое распятие» или в поэме «Кобыльи корабли»?

Кто это? Русь моя, кто ты? Кто?

Чей черпак в снегов твоих накипь?
На дорогах голодным ртом
Сосут край зари собаки.

Им не нужно бежать в «туда» —
Здесь, с людьми бы теплей ужиться.
Бог ребенка волчице дал,
Человек съел дитя волчицы.

«Кобыльи корабли», 1919

Порой кажется невероятным, что эти произведения были созданы более 100 лет назад. Может, это как раз и отличает гениальные стихи и живописные полотна от просто рифмованных строчек и рисунков? И тут мы находим еще одну грань родства между творчеством С. Есенина и М. Шагала – единое понимание, что такое искусство.

В книге М. Шагала «Моя жизнь», написанной на русском языке и изданной в 1931 г., имеется страница о С. Есенине:

«На собрании поэтов больше всех кричал Маяковский. Друзьями мы не были, хотя Маяковский преподнёс одну свою книгу с такой дарственной надписью: «Дай Бог, чтобы каждый шагал, как Шагал».

Он чувствовал, что мне претят его вопли и плевки в лицо публике. Зачем поэзии столько шуму?

Мне больше нравился Есенин, с его неотразимой белозубой улыбкой.

Он тоже кричал, но его хмель был от Бога, а не от вина. Слезы стояли у него в глазах, когда он бил себя кулаком в грудь, а не по столу, и когда он плевал, только не на других, а себе в лицо.

Есенин поприветствовал меня со сцены.

Возможно, поэзия его несовершенна, но после Блока это единственный в России крик души».

Казалось бы, футурист Маяковский, поэт и художник, должен быть ближе Шагалу, однако: «друзьями мы не были». И объяснение этому кроется, очевидно, в одинаковом восприятии искусства и творчества Шагала и Есенина. Художник в своей автобиографии писал: «По-моему, искусство – это прежде всего состояние души. А душа свята у всех нас, ходящих по грешной земле. Душа свободна, у ней свой разум, своя логика».

Как для художника, так и для поэта творчество неразрывно связано с мистической силой и смыслом. В реферате «Миссия художника», прочитанном в Чикагском университете в 1949 году, М. Шагал заявляет: «Есть люди, пугающиеся слова «мистика»; они придают этому слову религиозно-ортодоксальный смысл. <…> Но разве существует на свете хоть одна великая поэма, лишенная мистического элемента? Или даже одно-единственное значительное социальное движение? Разве не распадается, не отмирает любой организм (индивидуальный или общественный), если ему не достаётся мистической силы и чувства, мистического смысла?».

Как Есенин, так и Шагал верили, что именно в деревне (в провинции) еще сохранилась основа основ «мистической песни человека», смысл и значение которой во многом утрачены. И поэт, и художник пытались приподнять завесу тайны первоосновы мира с помощью образов животных. «Все наши коньки на крышах, петухи на ставнях, голуби на князьке крыльца, цветы на постельном и тельном белье вместе с полотенцами носят не простой характер узорочья, это великая значная эпопея исходу мира и назначению человека», – писал С. Есенин в «Ключах Марии».

Профессор Иосиф Трофимов из Даугавпилсского университета в своей статье, посвященной взаимосвязи творчества Есенина и Шагала, называет философско-теоретическую статью «Ключи Марии» достаточно точным мифологическим комментарием палитры М. Шагала, и, наоборот, от себя можем добавить, что картины Шагала являются на удивление точными по содержанию и цветовой гамме иллюстрациями к творчеству Есенина.

Вглядимся в «мужицкий рай» М. Шагала, изображенный в известной картине «Я и деревня» (1911). Любовно обращенные друг к другу лики художника и коровы, сцена доения коровы, композиционно введенная в загадочный образ головы животного, занимающей четверть всего полотна, встреча на улице косца, энергично идущего «к вершине», и крестьянки, перевернутой в пространстве, ступающей по небесной тверди, и цветущая ветвь в руке художника, как всемирное древо из «Ключей Марии» Есенина, способное осенить любовью и покоем все сущее.

Нельзя не обратить внимания и на исключительную насыщенность ветхозаветной символикой и образностью заключительной части статьи «Ключи Марии»: «Предначертанные спасению тоскою наших отцов и предков чрез их иаковскую лестницу орнамента слова, мысли и образа, мы радуемся потопу, который смывает сейчас с земли круг старого вращения, ибо места в ковчеге искусства нечистым парам уже не будет. То, что сейчас является нашим глазам в строительстве пролетарской культуры, мы называем: “Ной выпускает ворона”. Мы знаем, что крылья ворона тяжелы, путь его недалек, он упадет, не только не долетев до материка, но даже не увидев его. Мы знаем, что он не вернется, знаем, что масличная ветвь будет принесена только голубем — образом, крылья которого спаяны верой человека не от классового осознания, а от осознания обстающего его храма вечности».

Еще один ветхозаветный образ – «иаковская лестница» из сна патриарха Иакова, соединяющая землю и небо, часто встречается и у Есенина и у Шагала, символизируя осознание общих корней всех живущих на земле и общую судьбу мира.

«Не хочу я небес без лестницы,
Не хочу, чтобы падал снег.
Не хочу, чтоб умело хмуриться
На озерах зари лицо…».

«Новые вырастут сосны
На ладонях твоих полей.
И, как белки, желтые весны
Будут прыгать по сучьям дней.

Синие забрезжут реки,
Просверлив все преграды глыб.
И заря, опуская веки,
Будет звездных ловить в них рыб.

Говорю тебе — будет время,
Отплещут уста громов;
Прободят голубое темя
Колосья твоих хлебов.

И над миром с незримой лестницы,
Оглашая поля и луг,
Проклевавшись из сердца месяца,
Кукарекнув, взлетит петух…»

«Инония», 1918

В «Ключах Марии» С. Есенин, говоря о «Котике Летаеве» А. Белого, писал: «Когда Котик плачет в горизонт, когда на него мычит черная ночь и звездочка слетает к нему в постельку усиком поморгать, мы видим, что между Белым земным и Белым небесным происходит некое сочетание в браке. Нам является лик человека, завершаемый с обоих концов ногами. Ему уже нет пространства, а есть две тверди. Голова у него уж не верхняя точка, а точка центра, откуда ноги идут как некое излучение. Наш пуп в этом отношении самый наилучший толкователь символа этой головы и о послании нас слить небо с землею».

В графике М. Шагала обращает на себя внимание рисунок тушью «Движение» (1921 г. ), где в фигуре пролетария художник, по словам Н.В.Апчинской, «… оставляет только голову, диагональ ног и спираль рук, которые вращаются вокруг головы наподобие крыльев мельницы»: именно тот образ, который так похоже описал Есенин в «Ключах Марии».

Чем объясняется подобная близость мотивов, эмоционального тона живописи, графики, поэтического слова М. Шагала и С. Есенина?

Не так уж и важно, была ли известна витебскому художнику статья «Ключи Марии», помогла ли она ему утвердиться в своем выборе, так как выбор был сделан задолго до 1918 года. Если же была известна, то она, безусловно, заставила обратить внимание на автора, прислушаться к его стихам, присмотреться к нему самому. Еще труднее судить о том, было ли известно в полном объеме творчество М. Шагала Есенину. Однако сомневаться в том, что он хорошо понимал язык современной ему живописи, не приходится. Из воспоминаний современников видно, что Есенин часто посещал с друзьями музеи, доставал книги с репродукциями современных художников. ..

Неомифологическое мышление как М. Шагала, так и С. Есенина невероятно близко, поскольку заключает в себе также бытовой опыт человека, выросшего в среде, максимально приближенной к животному миру, миру жестокому и одновременно прекрасному. В книге «Моя жизнь» Шагала есть несколько страниц, ассоциативно вызывающих известные мотивы С. Есенина. Например:

«В хлеву стоит корова с раздутым брюхом и смотрит упрямым взглядом. Дедушка подходит к ней и говорит: «Эй, послушай, давай-ка свяжем тебе ноги, ведь нужен товар, нужно мясо, понимаешь?»

Корова с тяжелым вздохом валится на землю. Я тяну к ней руки, обнимаю морду, шепчу ей в ухо: пусть не думает, я не стану есть ее мясо; что ж еще я мог? Корова слышит шорох травы на лугу, видит синее небо над забором. Но мясник, весь в черном и белом, уже взял нож и закатывает рукава. Скороговоркой бормочет молитву и, запрокинув голову корове, взрезает ей горло. Кровь так и хлещет. Сбегаются собаки, куры и покорно ждут, не достанется ли и им капельки крови, не перепадет ли кусочек мяса».

Конечно, здесь вспоминается стихотворение С.Есенина «Корова»:

…Скоро на гречневом свее,
С той же сыновней судьбой,
Свяжут ей петлю на шее
И поведут на убой.

Жалобно, грустно и тоще
В землю вопьются рога…
Снится ей белая роща
И травяные луга.

И тут мы можем отметить также и совершенно особое отношение поэта и художника к животным. М. Шагал в комментариях к изданию литографий на тему «Цирк» (1960-е годы) писал:

«Среди лошадей и птиц их брат и сын, который плачет. (ср. есенинское: «И зверье, как братьев наших меньших, // Никогда не бил по голове») Я иду к животным. Я ищу их взгляда и знака. <…> Эти животные, лошади, коровы – всегда молчаливы. Мы болтаем, поем, кричим… Я слышу, как из их открытых пастей выходит некая правда, правда звериная, непонятная нам. Они мычат о тайнах своего мира, о своем заточении».

Сближает М. Шагала и С. Есенина также общий мотив семьи, матери, родного дома. Также пересекаются строчки есенинского «Письма матери»:

Я вернусь, когда раскинет ветви
По-весеннему наш белый сад.
Только ты меня уж на рассвете
Не буди, как восемь лет назад.

Не буди того, что отмечталось,
Не волнуй того, что не сбылось, —
Слишком раннюю утрату и усталость
Испытать мне в жизни привелось.

И молиться не учи меня. Не надо!
К старому возврата больше нет.
Ты одна мне помощь и отрада,
Ты одна мне несказанный свет.

… с шагаловским:

«Ах, мама! Я разучился молиться…»:
Когда ты наступишь, мой час,
когда я истаю свечой?
Когда я прибуду к тебе, далекий мой, дальний покой?

Не знаю: иду ли, стою? Не знаю: кто я такой?
Не знаю: как быть мне с моей душою и головой?

Умершая мама моя,
смотри, как меркнет твой сын, как солнце заходит мое
в безмолвную темную синь.

В данном случае речь не идет о каком-либо «влиянии», «отражении», «воздействии» и т. д. Речь – о близких чертах типа творчества, об общих мировоззренческих и эстетических установках, которые обнаруживаются как в литературном и живописном творчестве М. Шагала, так и в поэтическом наследии С. Есенина. Именно этим, наверно, и объясняется, что поэт и художник, хоть и причисляются периодически к футуристам, сюрреалистам, импрессионистам и т.д., но оба остались вне определенного течения, и более того, однозначно видели себя вне какого-то течения и направления.

В данной виртуальной выставке мы лишь обозначили самые общие символы и мотивы, объединяющие творчество поэта и художника. Уверены, что каждый, кто решит подумать на эту тему, без особого труда сможет дополнить и разнообразить эту работу. Будем рады получить от наших читателей комментарии и дополнения в форме «обратной связи».

Над проектом работали:

Автор статьи, подбор материала — Александра Шетракова

Редактор — Елизавета Терентьева

Техническая реализация — Георгий Баранов

Письма Джиму Харрисону

Нужно знать

R. I.P.

Джим Харрисон

Изображение: PBS Newshour/YouTube

Автор:

Борис Фишман ссылки на этой странице.

В 2008 году, в особенно сбивающий с толку период моей жизни, я отправился на Запад, чтобы увидеть ту часть Америки, которая не давала мне покоя с тех пор, как я прочитал новеллу Джима Харрисона Легенды осени в 1994 году. Писательство Джима в равной степени захватило меня, и поездка превратилась в паломничество — я проезжал через Верхний полуостров Мичигана, где у Джима была писательская хижина в течение многих лет, я случайно остановился у некоторых людей, которые знали его, и Джим был достаточно любезен, чтобы ответить на звонок, когда я звонил. (Джим был известен своими писательскими способностями и эпикурейской жизнью, но менее известно, каким добрым и великодушным он был.) Мы провели часть двух дней, разговаривая в его новом родном городе Ливингстоне, штат Монтана. Я признался во всех своих тревогах по поводу работы, к которой я чувствовал призвание, и продолжал уклоняться. Он отослал меня строчками из стихотворения: «Будь верен / своему странному роду».

С тех пор я хотел, но не смог написать об этом опыте – память о нем была сильной, но эпизодической, поскольку я не делал заметок. А потом Джим умер — на прошлой неделе, в 78 лет. В ту ночь я снова открыла сборник его стихов под названием « Письма к Есенину », написанные в 1973 году. Сергей Есенин, великий русский поэт начала 20 века, покончил жизнь самоубийством в 1925 году. в 30 лет и Письма Есенину  — это Джим, который тогда жил на ферме в северном Мичигане с женой и двумя маленькими дочерьми, пытаясь заработать на жизнь как поэт, и пытался понять, как отступить от того же края . Он написал ее примерно в моем возрасте (мне 37, ему 36) и через нее как-то зажил заново. («Красный халат моей годовалой дочери свисает с дверной ручки и кричит «Стоп».») Я просматривал эту тоненькую книжечку раз десять, но только в тот вечер мне пришло в голову, что моих воспоминаний о Джиме может быть достаточно. Я не поэт, но думаю, Джим меня бы простил.

1.
Я не очень поэт.
Однажды я написал стихотворение,
И гордился им так, как
Подросток гордится поцелуем —
Ты не представляешь, что еще можно сделать с этим ртом.
Все, что я помню, это то, что в нем была моя бабушка,
перебирая губами тарелку с горячим супом.
Учитель, известный старый поэт,
сам недавно умерший, сказал:
«Это стихотворение читается так, как будто никто
никогда не писал стихов о бабушках.
И я не в хорошем смысле.
С тех пор я научился смирению, и
там, где я упустил свой шанс, жизнь
помогла.
Я обожал тебя без смирения.
Мне дали ум без чистых линий,
поэтому я использовал тебя для всего, что мог.
Я принял тебя как лекарство.
Старый аналитик — я, кажется, предпочитаю стариков —
Сказал мне однажды: «Самое главное — это надежда».
Так что я использовал тебя для этого.
Вы писали Есенину в 1973 году.
Пятнадцать лет спустя я был готов
Отдать его в школу, когда родители забрали меня
И высадил меня в Бруклине —
Условие, которое потребовало от меня написать вам
Двадцать лет спустя.
За Есенина должен был говорить твой разум,
Но ты ответил мне.
Интересно, что бы вы сейчас сказали.
Вы бы сказали: «Особенность небес
в том, что ты никогда не насытишься».

2.
Я восемь лет пытался написать этот
.
Как и ты, я работаю.
Ни на что не ушло восемь лет
кроме неудачной любви однажды,
но оно того стоило.
Я хотел сделать это до того, как ты уйдешь.
Я думал о публикации, о новостных привязках.
(В этом здании позвоните в верхний звонок для
Романтика
И в нижний для Наемника.)
Но я не знал, как это сказать.
Я — которого ты подобрал, отряхнул и отправил тем же путем, но с отеческой уверенностью.
Я — у кого слишком много слов.
Когда я искал тебя, я не делал заметок — я был меньше
Наемника в то время. Я был занят
мыслями о том, как выжить,
а не писать книги.
(От старого чудака к молодому дураку:
Вот так и выживаешь.)

Из двух романов получилось
За то время, что я не успел написать о тебе.
Что ты мне говорил?
Ты хотел, чтобы у меня была хоть какая-то вера?
У меня крестьянская вера, еврейская вера, эмигрантская вера: Ничего вне себя.
Знаешь, я сдался.
Не так давно.
Это как проверить свое сердце на предмет потерянной любви —
Однажды с тебя содрали кожу.
Эта головная боль никогда не будет диагностирована.
Во втором моем романе женщина отказалась: «Правда,
Я почувствовал облегчение. Из меня вышел страх.
Я подумал: значит, мне это не удастся.
Это было похоже на прощание
Со сложным любовником.
Ушла любовь,
но ушла и душевная боль.

Тогда ты умер.
После того, как я услышал, я разогрел еду и позаботился о мелочах.
Почему?
Через десять часов я открыл «Письма к Есенину».
А вместе с ним и этот ответ.

В моем первом романе бабушка героя умирает
Не успев уговорить ее заговорить.
Разве мы не наши личные прорицатели,
Даже если мы терпят неудачу в работе, жизни и любви?
Завтра я забуду об этом.
Ты мне напомнишь.

Наши любимые книги, которые мы прочитали в 2014 году

Если вы уже прочитали все PW «Лучшие книги 2014 года», не беспокойтесь — у нас есть еще несколько предложений, на этот раз лично выбранных нашими сотрудниками. Книги ниже не обязательно изданы в 2014 году, это только те, которые мы прочитали в 2014 году и хотели ими поделиться.

Эндрю Альбанезе, старший писатель: Подготовка к следующей жизни , Аттикус Лиш. Я знаю Джанкарло ДиТрапано, издателя Tyrant Books, много лет, еще до того, как он основал прессу. И я всегда был впечатлен работами, которые он опубликовал. (Мари Кэллоуэй Какой цели я служил в вашей жизни до сих пор не дает мне покоя). Но когда он впервые дал мне копию книги Аттикуса Лиша «Подготовка к следующей жизни », он поднял ставку. «Я думаю, что эта книга должна получить Пулитцеровскую или Национальную книжную премию, — сказал он. Я списал это на инди-энтузиазм. Но после нескольких месяцев сидения за письменным столом (в последнее время я читаю почти исключительно научную литературу — профессиональные вредности) я, наконец, разгадал книгу. И он прав. Подготовка к следующей жизни — это не просто лучший роман, который я читал в этом году, это может быть лучший роман, который я когда-либо читал, . В последнее время я видел, как эта книга фигурирует во многих списках «лучших» — вполне заслуженно. И я теперь верю: эта книга должна быть в разговоре о национальной премии. Джан, мне жаль, что я когда-либо сомневался в твоей оценке — это больше не повторится.

Иван Андерсон, редактор: В этом году я дочитал Сорок дней Муса-Дага (1933), Франц Верфель. Книга, основанная на реальных событиях, представляет собой вымышленный рассказ о группе армян, которые сопротивлялись туркам в течение 40 дней, находясь в осаде на горе, на заре Геноцида армян в 1915 году. Это почти 900 страниц, и это Мне потребовалось почти два года, чтобы закончить книгу. Непоколебимое описание геноцида в книге может быть трудным для восприятия, но Верфель также описывает банальности и злоключения жизни в горах в течение 40 дней, в том числе подготовку армян к битве в стиле Рэмбо. . Иногда книга читается как старая добрая приключенческая история, и за последние 10 лет Сильвестр Сталлоне и Мел Гибсон выразили заинтересованность в адаптации ее для фильма, но оба проекта потерпели поражение из-за массовых кампаний по написанию писем против признания. Геноцида армян (такого рода вещи являются печальным и частым следствием продолжающегося отрицания турецким правительством своей роли в массовых убийствах). В любом случае Сорок дней Муса-Дага мощная книга, независимо от того, слышали вы когда-нибудь о Геноциде армян или нет. Я случайно ехал в метро, ​​когда закончил ее читать, и женщина, сидевшая напротив меня, наблюдала, как я переворачиваю самую-самую последнюю страницу массивной книги в руках. — Это реальность, — сказала она.

Питер Кэннон, старший редактор обзоров: Как поклонник Мартина Гарднера, мне очень понравилась книга Мэтта Паркера « что делать и делать в четвертом измерении: путешествие математика через нарциссические числа, оптимальные алгоритмы знакомств, по крайней мере два типа Бесконечность и многое другое . Паркер, британский математик и стендап-комик, с юмором и энтузиазмом пишет о предмете, который, как он с сожалением отмечает, слишком многим кажется скучным. В первой главе («Нулевая глава») он объявляет, что его цель «показать людям все забавные кусочки математики». И в этом он в основном преуспевает, не слишком увлекаясь техникой. Хотя многое было мне знакомо, многое — нет. Мое любимое открытие: «числа пушечных ядер». В 16 веке была разработана формула для расчета количества пушечных ядер в стопке квадратной пирамиды высотой n пушечных ядер. Сколько таких стопок пушечных ядер можно разобрать, чтобы получился плоский квадрат? Только один: квадратная пирамида высотой 24 пушечных ядра. 4,900 пушечных ядер в этой стопке, конечно, можно расположить в квадрате 70 х 70.

Энни Корено, редактор обзоров: Книга, которая запомнилась мне больше всего, — это мемуары Уилла Боста Эпилог . Это тщательно продуманный и беспощадный рассказ о потере семьи автора — к тому времени, когда ему исполнилось 24 года, Баст уже несколько раз терял мать, брата и отца. Это ужасно грустно, но красиво написано с ясностью, точностью и по-настоящему эмоциональной структурой (есть вымышленная глава, в которой автор пытается продлить жизнь своего брата). Одна только первая глава настолько сильна, что я читал ее вслух друзьям. Если вы читатель, способный справиться с таким горем, то эту книгу нельзя пропустить.

Алекс Кроули, редактор рецензий: В этом году я прочитал четыре книги, которые, по моему мнению, выделялись даже среди своих самых совершенных коллег, и три из них были научно-популярными: Юла Бисс « Об иммунитете », « Тринадцать дней » Лоуренса Райта и Рик Перлштейн Невидимый мост . Но я выбираю стихотворное название «Гражданин Клаудии Рэнкин: американская лирика » в качестве своей любимой книги, прочитанной в этом году. Это трудно читать, но не из-за необычной лексики или странного синтаксиса. Это сложно из-за повышенной интимности и беззастенчивого, прямого подхода к тому, как межличностные отношения, особенно мирские и повседневные, регулируются расой. Рэнкин во время чтения в ноябре в Нью-Йоркском университете ясно дала понять, что близость была движущим принципом работы, в которой смешаны поэзия, эссе и изобразительное искусство (некоторые из которых являются результатом сотрудничества с ее мужем Джоном Лукасом). Это исследование кратких во времени, но экзистенциально важных моментов между друзьями, знакомыми, соседями и коллегами дает представление о том, что значит быть цветным человеком в Америке (ситуации, которые Рэнкин использует в качестве предметного материала, — это истории реальных людей, хотя некоторые композиты) так же, как он предлагает способ увидеть, насколько систематизирован расизм. В год, когда расизм попал в заголовки всех открытых способов его выражения, вот напоминание о том, насколько тонким и подсознательным он может быть. В этой книге столько шока, муки, растерянности, гнева и боли. И все же из всего этого хорошо задокументированного ужаса Рэнкин создал нечто, что отражает в нас все, что мы способны сделать друг с другом. Это красиво и убийственно по-человечески.

Пейдж Кратчер, пишущий редактор: Лейла Сейлз Эта песня спасет вашу жизнь . Эта книга была в моем списке к прочтению весь прошлый год, и когда я наконец взялась за нее, я не могла оторваться от чтения. С первой страницы до последней я был полностью очарован. Элиза Дембовски — одна из самых симпатичных главных героинь, которых я когда-либо читал. Шестнадцатилетняя и хронически непопулярная, она также не по годам развитая и смешная до смеха. Я много читал YA, и что мне нравится в этой книге, так это то, что это не просто история о первом (первой любви, первой страсти, первом самопознании), хотя она блестяще освещает их все. Элиза знает, что значит быть не той девушкой, которая не подходит и никогда ничего не делает правильно. Пока она не оказывается в подпольном клубе «Старт» и не следует своей страсти к музыке в будке диджея. Следуя своему сердцу, Элиза находит людей, которые любят ее такой, какая она есть, и верят в ее талант. This Song Will Save Your Life — это книга о принятии, о хорошей музыке и ди-джеях, и, прежде всего, о правильном виде неправильного.

Рэйчел Дил, директор отдела новостей: Я не ожидала, что тонкая книга Юлы Бисс о прививках станет моей любимой книгой года. Дело не в том, что тема меня не интересует — я очарован и окаменел от нарастающей волны голосов, объявляющих вакцинацию опасной, — но, будем честными, насколько интересной может быть книга о медицинском действии… ? Неправильный. Хотя на поверхности Об иммунитете — это критика антипрививочной волны, захлестнувшей эту страну (и другие), это, в конечном счете, исследование культурного страха и того, как мы думаем о себе по отношению к другим людям. Бисс предлагает много интересных подробностей об истории самой вакцинации, но здесь ее интересует гораздо больше. Затрагивая самые разные темы, от языка до литературы и природы сплетен, Бисс раскрывает неудобную правду о том, насколько мы восприимчивы к определенным идеям, часто придуманным организациями с определенными программами, которые играют на нашей неуверенности. Меня всегда привлекали работы, в которых исследуется, почему мы думаем о том, что делаем, и книга Бисс — исключительная в этой категории.

Наташа Гилмор, заместитель главного редактора детских книг: Книга Валерии Луизелли « Тротуары » — это красивая, извилистая коллекция эссе, наполненная блестящими нитями обо всем, от литературы, философии, путешествий по кладбищам до непереводимых слов. Книга полна глубоких мыслей, но остается незатейливой. Тротуары требует, чтобы ее перечитывали и подчеркивали, а ее голос настолько оригинален и ловок, что в своем дебютном сборнике Луизелли представляет себя как писатель, которого нужно остерегаться; она из тех эссеистов, с которыми хочется поехать на велосипеде в бар и выпить пива.

Гейб Хабаш, заместитель редактора обзоров: Джим Харрисон написал около 40 книг за свою 50-летнюю карьеру, но Письма Есенину , вероятно, его лучшая и одна из самых душераздирающих книг, которые я когда-либо читал. Написанный в начале 70-х годов, когда Харрисон был в депрессии и склонен к самоубийству и «не мог сохранить рассудок», он состоит из 30 писем, адресованных Сергею Есенину, русскому поэту, который повесился в 30 лет после того, как написал последнее стихотворение кровью. . Почему это так хорошо? Ну, это не очень сложно. Вы получаете страницу за страницей, строку за строкой языка, который просто выбивает вас из колеи. Вместо того, чтобы пытаться описать это, места не хватит, я просто укажу здесь на одну из моих любимых букв. Письма Есенину — одна из тех редких книг, которые способны изменить жизнь своего читателя.

Эверетт Джонс, редактор обзоров: Я имею в виду только в самом хорошем смысле, когда говорю, что American Cornball: A Laffopedic Guide to the Ранее Funny Кристофера Миллера, в каком-то смысле, один из наименее забавных книги, которые я прочитал или которые были опубликованы в этом году. Безусловно, проза Миллера сама по себе непринужденно, учтиво смешна. Скорее, содержание его книги настолько впечатляюще, даже поразительно невеселое. Его книга представляет собой энциклопедический перечень тем, которые когда-то казались американцам забавными (но, надеюсь, уже не так): незамужние женщины; жевательная резинка; чтение газет за завтраком; домашнее убийство; ледовики-ученики; Ирландцы. Записи, расположенные в алфавитном порядке, в основном посвященные первым десятилетиям 20-го века, переносят вас в мир, населенный проклятыми дедлайнами карикатуристами и сборниками анекдотов с такими названиями, как 9.0021 Свисток Капитана Билли ; безмозглое зеркальное отражение великих традиций американских остроумцев, таких как Перельман, Тербер и Дороти Паркер. Книга Миллера — это больше, чем просто упражнение в моральном превосходстве над предрассудками, слепыми пятнами и чистой безвкусицей американского прошлого. Она представляет собой постоянный вопрос: какие из взглядов американского настоящего устареют так же плохо к 2114 году? Это демонстрация маловероятной эрудиции, чтобы стоять рядом с «Ученые свиньи и огнеупорные женщины» и, несмотря на то, что я сказал выше, одна из самых смешных книг 2014 года. 0123

Клэр Кирч, корреспондент на Среднем Западе: Ложь фокусника начинается в 1905 году, в разгар Золотого века Водевиля: под сценой был обнаружен изуродованный труп после магического действия, совершенного женщиной-волшебницей, » Удивительный Арден», которая известна по всей стране как одна из немногих женщин-фокусников в передвижных шоу-шоу водевилей и за то, что во время своих шоу распилила мужчину пополам. Когда офицер Холт, полицейский-новичок со своими личными проблемами, допрашивает Арден посреди ночи, чтобы определить, совершила ли она преступление и следует ли ее арестовать, ее история рассказывается в серии воспоминаний. Арден рассказывает Холт обо всех перипетиях ее жизни, вплоть до ее детства, кульминацией которых стало то, что ее приковали цепью к стулу с несколькими комплектами наручников в полицейском участке в маленьком городке Айова. Пока Арден рассказывает фантастическую историю о любви, предательстве и одержимости, читатель начинает задаваться вопросом, что реально, а что всего лишь иллюзия. Что на самом деле произошло; Кто этот человек, чье тело было обнаружено под сценой? Арден — жертва или злодей? Вам придется прочитать Ложь фокусника чтобы узнать. Будьте готовы перенестись в захватывающую эпоху в истории США благодаря волшебству чтения этого романа-дебютанта, переворачивающего страницы.

Хайди Макдональд, редактор комиксов: Моей любимой книгой в этом году был дебютный графический роман «Любители » Конора Стечшульте. Мне понравился неожиданный характер истории — сплетение двух, казалось бы, не связанных между собой загадок в единое целое. История начинается с конца 19Школьницы 19-го века находят говорящую голову на берегу реки, предупреждающую их вернуться. Затем история переключается на двух любезных мясников, которые забыли, как выполнять свою работу, превращаясь в ужасный фарс с черным юмором. Одни обречены на запоминание, другие на забвение, и пересечение этих вариантов дает совершенно новый опыт чтения. В то время как я ценил удовольствие от самой книги — сильное искусство Stechschulte и ловкое обращение с местом и временем — что сделало ее настолько захватывающей для меня, так это внезапное появление такого разностороннего таланта и здоровье отрасли, которая может поддерживать такие работа. Долгое время комиксы работали между продвижением единичных, но нишевых авторов и крупными, но изжившими себя брендами супергероев, и молодые карикатуристы часто оказывались на тревожном перекрестке безнадежного выбора. The Amateurs — это лишь одна из захватывающих дебютных и ранних работ молодых мультипликаторов со всего мира, которые я прочитал в 2014 году, но разнообразие и уверенность в этих работах заставляют меня продолжать читать.

Эван Фейл, стажер по книжным рецензиям: Второй опубликованный роман Стивена Кинга «Участь Салема » вызывает ужас, которого я никогда раньше не читал. Сцены, которые застряли у меня на месяцы, например, Хьюберт Марстен, открывающий глаза, когда его линчевали с потолка в зловещем доме Марстенов, или один из мальчиков-Гликов, парящий за окном второго этажа, прося впустить его, или вампир Барлоу, подавляющий символ Креста. («Католическая церковь не самый старый из моих противников. Я был стар, когда она была молода […] Я был силен, когда этот жеманный клуб хлебоедов и винопитий, почитающих овечьего спасителя, был слаб. Мои обряды были стар, когда обряды вашей церкви не были придуманы».) Удивительно, как Кинг распространяет ужас по всей книге, поскольку тьма медленно поглощает город, но никто, кажется, не замечает этого, пока не становится слишком поздно. Salem’s Lot — лучший роман о вампирах, который я читал ( Дракула Брэма Стокера под номером два), где кусаки злы до мозга костей («Возможно, они также знают […] любовь? […] Нет, я подозреваю, что любовь выше их»), и единственное решение — бежать и прятаться.

Соня Джаффе Роббинс, пишущий редактор: Дыра в сердце Кристофер Маркиз. Этот запоминающийся роман покойного репортера New York Times — это история о жизни, любви и смерти и о том, как мы справляемся с ними. Бин — 20-летний житель Сан-Франциско, живущий на Аляске; она познакомилась со своим мужем Миком на Аляске, и мы прошли четверть пути по книге, прежде чем узнали, что он недавно умер, будучи проводником в альпинистской экспедиции на гору Мак-Кинли. И Бин, и Мик из неблагополучных семей, поэтому, когда появится мать Мика — узнать, что случилось? утешить Бина? чтобы решить свои собственные эмоциональные проблемы — ничто не работает так, как женщина надеется или ожидает. И все же отношения развиваются. Может быть, это потому, что за последние четыре года я потерял мать, отца и сестру, но многие фразы маркиза запали мне в душу: «Это жизнь, — подумал Бин. Часы скуки перемежаются моментами ужаса». «Теперь Бин был хранителем всего этого, единственным владельцем ее потерянной любви и того, что случилось потом. Любил ли кто-то ее на самом деле? Или она вообразила это? Любила ли она тоже? забывать.» Подобных мыслей и предложений гораздо больше, прекрасных и душераздирающих, но полных того, что заставляет нас продолжать жить.

Друцилла Шульц, стажер по рецензированию книг: Вся правда, которая во мне Джули Берри. Я много читал YA и редко встречаю книгу с таким уникальным главным героем. Я настолько привыкла к симпатичной или «нормальной» женщине-главному герою, что увечье Джудит стало, условно говоря, приятной неожиданностью. Что особенного в книге, так это то, что травма Джудит не только шокирует. Берри использует неспособность Джудит говорить, чтобы написать книгу от второго лица, и, опять же, я был удивлен, обнаружив, насколько она мне понравилась. На самом деле я не могу вспомнить, когда в последний раз читал что-либо от второго лица; еще один уникальный аспект этой книги. Вся правда во мне определенно заслужила столько звезд, сколько получила.

Джонатан Сегура, исполнительный редактор: Вы знаете, как чуваки иногда делают татуировки с неудачными фразами? Например, «То, что меня не убивает, только делает меня сильнее» старым английским шрифтом на груди. Если бы я когда-нибудь проиграл пари и мне пришлось бы заключать пари, я бы получил классическую фразу Гора Видала: «Всякий раз, когда друг добивается успеха, во мне что-то умирает». И тем не менее, книга моего друга и бывшего коллеги Майка Харвки, В ходе человеческих событий — лучшая книга, которую я прочитал в этом году. Я не буду вдаваться в долгие годы эмоциональной пытки, которую он должен был написать и продать издателю (о, как я радовалась его страданиям; я упивалась этим ), но, черт возьми, это замечательный роман. У него есть яйца, и, в отличие от слишком многих первых романов, он не ожидает, что вы возьмете его и поздравите с тем, что он просто существует. (Поверьте мне. Мне ничего не хотелось, кроме как презирать это.) Это не совсем веселая книга — обильный расизм белого мусора, пугающе правдоподобная схема домашнего терроризма — но, если вы хотите поднять настроение, посмотрите несколько видеороликов о щенках. Если вам нужна отличная книга, возьмите роман моего друга Майка. Но купите его подержанным, так что он не заработает денег.

Крейг Тейчер, директор по цифровым операциям: White Girls by Hilton Als. Список тем этого странного и емкого нон-фикшн растянулся бы до горизонта, но, в основном, это книга об идентичности, о том, как ее можно найти в напряжении между противоположностями. Неявное название книги — «Черные мальчики»: в ней Алс, театральный критик The New Yorker , смешивает мемуары, традиционную критику, драматические монологи и здоровую долю правды, чтобы поразмышлять о расе, близнецах, геях. идентичность и культура, великие писатели, такие как Фланнери О’Коннор, великие комики, такие как Ричард Прайор, и светлые стороны всех темных сторон, темные стороны светлых сторон. Проза стремительно скачет, но умудряется проявлять невероятную тонкость. Я заставляю эту книгу звучать безумно, но на самом деле это не так: это простой сборник эссе, которые, взятые вместе, не похожи ни на что другое.

Патрик Тернер, вице-президент, оператор: Передает биографию Теннеси Уильямс: Безумное паломничество плоти Джона Лара. Никогда не думал, что когда-нибудь прочитаю биографию, которая действительно перевернет страницу, к тому же в ней есть все и их брат.

Венди Веррис, пишущий редактор: Мне потребовалось пару лет, чтобы взломать мою копию книги Сьюзан Шерман «Маленький русский » (Контрапункт, 2012), моей любимой книги 2014 года, и когда я наконец прочитала ее этим летом Я ругал себя за то, что откладывал такое замечательное чтение. Это маленькая жемчужина исторического романа. История начинается в России на рубеже прошлого века, когда евреев жестоко преследовали и убивали во время погромов. В нем рассказывается об увлекательном путешествии Берты Альшонски, когда она и ее молодая семья борются за выживание, пока, наконец — и с невероятной наглостью — они не могут сбежать из России и начать новую жизнь для себя в Америке. Малоросс красиво и безукоризненно рассказан; Шерман наполняет книгу поэтическими наблюдениями за той эпохой и аутентичными характеристиками в истории, которая тянула меня вперед по самой волнующей траектории. Благодаря ее выдающимся исследованиям я получил глубокое представление о жизни моих русских бабушек и дедушек и о том, как им повезло, что они избежали погромов и попали в Америку через остров Эллис в 1913 году. Эта книга изменила мою жизнь, и я надеюсь, вы не будете ждать два года, чтобы прочитать его, как это сделал я по глупости.

Мэтью Уайт, помощник по верстке и производству: Console Wars Блейка Харриса. Проведя большую часть своего подросткового возраста, погруженного в видеоигры, я уже имел общее представление о печально известном соперничестве Nintendo и Sega в 1990-х годах, но только как потребитель. Однако благодаря подробному рассказу Харриса мне была предоставлена ​​возможность переживите его с точки зрения продюсера и насладитесь всеми его мелочами.