10 причин учить английский — Busuu

Большинство людей в западном мире в определённый момент своей жизни изучают английский язык, но если твои школьные годы только недавно остались позади или тебе никогда не приходилось учить английский, возможно, ты гадаешь, почему английский – настолько важный язык. Если ты задаёшься вопросом «Зачем учить английский?», ниже ты найдёшь некоторые из причин, почему изучение английского – это важно.

1. Английский язык – один из наиболее распространённых в мире

Почему английский настолько важен? Каждый пятый человек в мире говорит или, по крайней мере, понимает английский. На планете 400 миллионов носителей этого языка, и английский является официальным или одним из основных языков общения в более чем 50 странах. В то время как китайский, испанский, французский, русский и немецкий языки также могут похвастаться большим количеством носителей, а значение этих языков в последние десятилетия возросло, существует хорошая причина учить английский.

Именно он остаётся наименьшим общим кратным для людей, которые встречаются и работают вместе в разных уголках планеты.

2. Английский открывает перед тобой новые возможности

Ещё одна важная причина изучать английский заключается в том, что это увеличивает твои шансы получить хорошую работу в транснациональной компании или начать работать за границей. Английский – язык бизнеса, поэтому так важно, чтобы сотрудники умели говорить по-английски, общаясь с коллегами из других стран и зарубежными клиентами. Короче говоря, изучение английского поможет тебе сделать тебе карьеру, так что начинай учиться сейчас!

3. Английский делает тебя привлекательнее для работодателей

Просто представь себе: в следующий раз, когда потребуется позвонить английскому клиенту, ты вызовешься это сделать и произведёшь впечатление на окружающих. Как было сказано выше, карьера – отличная причина учить английский. Ты будешь чувствовать себя увереннее, говоря на английском даже с носителями языка, и заслужишь уважение начальства.

Хочешь получить повышение или найти новую работу? Мы сможем тебе в этом помочь, ведь обучение английскому – наш конёк!

• Изучай английский онлайн
• Пройди тест по окончанию уровня на Busuu
• Получи официальный сертификат McGraw-Hill Education
• Добавь этот сертификат к своему профилю на LinkedIn и в раздел о владении языками в своём резюме

Так твой начальник и потенциальные работодатели будут знать о твоих выдающихся навыках английского.

4. Английский язык открывает тебе путь в лучшие университеты мира

Где ты хочешь учиться? У тебя не возникала мысль поступить в Гарвардский, Йельский, Принстонский или Стэнфордский университеты? А как насчёт престижных английских университетов, Кембриджа и Оксфорда? Даже если поступление в один из этих университетов не входит в твои планы, на английском говорят во множестве стран, так что найдутся тысячи учебных заведений, предлагающих программы обучения на английском языке. Если ты говоришь по-английски, перед тобой открыто множество возможностей.

5. На английском языке написаны некоторые из величайших произведений мировой литературы

Может быть, тебе всегда хотелось прочесть книги великих английских писателей в оригинале? Учи английский онлайн и применяй полученные языковые навыки, чтобы читать современную классику: серию Джоан Роулинг о Гарри Поттере, романы Стивена Кинга или последний триллер Ли Чайлда. С каждой новой прочтённой книгой ты будешь развивать навыки английского и сможешь перейти к старым мастерам слова: Чарльзу Диккенсу, Джейн Остен или Генри Джеймсу, и прочитать их произведения на языке оригинала. Начинай учиться сейчас, и уже совсем скоро ты сможешь читать!

6. Английский язык помогает тебе лучше понять поп-культуру

С тобой не случалось так, что на языке крутится мелодия, но тебе никак не удаётся напеть её, потому что ты не знаешь слов? Или, ещё хуже, чтобы кто-то поймал тебя на том, что вместо слов известной песни ты напеваешь какой-то свой текст?

С тобой бывало так, что ты смотришь текст песни и понимаешь, что многие месяцы, если не годы, ты напеваешь вовсе не то, что там должно быть? Тебе не приходилось ждать перевода новой книги своего любимого автора или мучиться из-за ужасной озвучки любимого телесериала?

Это отличная причина, чтобы выучить английский язык! Ты сможешь читать произведения любимых авторов в оригинале, смотреть фильмы и телешоу на английском без субтитров и подпевать, услышав любимую песню.

7. Английская грамматика довольно проста, честное слово

Хотя порой освоить лексику и произношение бывает непросто, грамматика английского – гораздо проще, чем грамматика других европейских языков. Есть только два грамматических рода, по одному определённому и неопределённому артиклю, а падежи вообще не играют роли… овладеть основами английского невероятно просто, а там уже только вопрос времени, когда ты пополнишь свой словарный запас и подтянешь произношение.

8. Английский – это твой пропуск в мир знаний

Здесь вообще всё просто: большая часть контента, доступного в интернете, написана на английском языке. Многие сайты создаются на английском, а уже затем переводятся на другие языки, но некоторые компании вообще не заботятся о переводе, потому что огромное количество людей говорит по-английски. Если ты знаешь английский, ты сможешь воспользоваться информацией, которая в противном случае была бы для тебя недоступна!

9.

Английский улучшает память и помогает держать мозг в тонусе

Ещё одна, возможно, несколько неожиданная причина учить английский – хорошая память! Согласно исследованиям, свободное владение двумя языками (да и просто процесс изучения иностранного языка) может защитить мозг от негативных возрастных изменений. Некоторые виды старческого слабоумия у людей, которые знают, как минимум, два языка, диагностируются до пяти лет позже, чем у тех, кто говорит только на одном языке.

10. Достаточно всего 10 минут в день, чтобы выучить английский

Это отличная причина учить английский. Многие исследования показывают, что вместо того, чтобы сидеть на уроках языка два раза в неделю, гораздо лучше учиться понемногу, но регулярно. Скачай приложение Busuu, и ты сможешь изучать английский онлайн в любое время в любом месте, достаточно найти только пару свободных минут. Какие ещё нужны причины учить английский? Занимайся языком по десять минут ежедневно и вскоре ты свободно им овладеешь.

«У женщин и у мужчин очень разная старость» Как возраст отражается на любви и качестве жизни: Кино: Культура: Lenta.ru

Подводя итоги уходящего года, «Лента.ру» составила список лучших публикаций 2016-го года. Этот текст — один из них. Писатель Людмила Улицкая, поэт и эссеист Дмитрий Воденников, поэтесса, актриса и певица Вера Полозкова и поэт Александр Тимофеевский (его текст к песне «Пусть бегут неуклюже пешеходы по лужам…», кажется, уже перешел в разряд фольклорных) встретились с публикой и рассказали о своем отношении к старости. О том, что такое старение, каким оно видится людям молодым и как принимается теми, кто уже в возрасте? Как к старости и к старикам относятся в обществе? Что такое зрелая любовь? Допустима ли большая разница в возрасте между супругами? Как сделать так, чтобы не стать обузой для близких? Это первая встреча проекта «Беседы с писателями о старости» в рамках IV Национальной конференции «Общество для всех возрастов». Беседу вел литературный критик Александр Гаврилов. «Лента.ру» предлагает расшифровку встречи.

Александр Гаврилов: В мире, в котором все больше взрослых людей, обществу не очень понятно, что делать со старшим возрастом. Модная индустрия бьется за новые стандарты красоты. Медицина побеждает все новые болезни и обещает нам, что мы будем жить долго. Трансгуманизм обещает, что мы все сделаемся роботами и вовсе не будем знать никакой печали. Между тем традиционная концепция старости: старый человек — это тот, кто роется в грядках и сидит с внуками, — очевидно, сегодня пробуксовывает, а новая концепция старости, по крайней мере в российском обществе, очень слабо проговорена.

Людмила Улицкая: На самом деле мы этот разговор начнем, но его не кончим. Потому что эта тема только-только начинает проговариваться. Сразу разделю проблему на две части. Наше государство совершенно безобразно относится к старикам, но мы сегодня рассматриваем не это. Мы рассматриваем скорее психологическое состояние человека, который вольно или невольно, хочется или не хочется, но стареет, и у каждого отрезка жизни есть свои задачи.

Я, например, совсем не считаю, что юность — лучшее время жизни. Юность тяжелая и неуютная. Пока к ней привыкнешь, надо очень много потратить сил. Мне сейчас, в мои 73 года, гораздо комфортнее существовать, чем в молодые годы, когда я порхала и летала. Это чрезвычайно важный момент — что мы должны научиться жить хорошо в том возрасте, который у нас сегодня, а к старости все-таки готовиться.

Подготовиться к ней — когда плохо видишь, плохо слышишь, плохо соображаешь — очень трудно. Для меня это ежедневное задание, потому что мне 73, моему мужу — 82. Мы два довольно старых человека. Поэтому мы все время настроены на то, чтобы не отравлять друг другу жизнь и принять такую форму существования, при которой мы говорим себе: да, у нас есть ограничения, и мы это делать сегодня не будем. Притом что, надо сказать, моему мужу как бывшему супермену это очень трудно, потому что он привык быть очень сильным. В армии никто не мог его победить. А сейчас он старичок, маленький.

Что мы можем сделать для того, чтобы наше собственное старение не стало депрессивным для нас, для окружающих, не накладывало на них каких-то сверхобязательств, — это все чрезвычайно важные вещи, о них надо говорить и думать. Потому что если мы не будем это обсуждать, то мы этот вопрос точно не разрешим.

Александр Гаврилов: Когда мы объявили о составе разговаривающих, многие ваши читатели, может быть, не слишком внимательные, изумленно отреагировали…

Вера Полозкова: Самый популярный комментарий к моему участию был: сначала доживите. (смеются)

Александр Гаврилов: Тем не менее тема старости, тема финала жизни в стихах ваших вполне живет. Почему вы об этом думаете? И как вы об этом думаете?

Вера Полозкова: Больше того, последняя моя программа, которая читается и играется сейчас везде, поразительным образом вся о старости. И об уходе. И я говорю об этом как о довольно естественной вещи, которая не ввергает в ужас и отчаяние, а наоборот, наполняет жизнь совершенно другими ощущениями и красками. Если бы мы жили вечно, мы были бы изрядные сволочи, мне кажется. А так мы бережем то, что у нас есть. Знаем, что это не вечно, ценим, потому что оно имеет свойство покидать нас.

Я всегда ощущала себя гораздо старше своих друзей. Просто я поздний ребенок, моя мама — ровесница Людмилы Евгеньевны. Она — очень свободный, глубоко мыслящий, жаждущий чувствовать, опытный человек, которого некий общественный фокус загоняет в рамки 70-летней бабушки. С ней разговаривают как с бабушкой. Говорят: «А на что вы вообще рассчитываете? Вам 70 лет. Что вы хотите?» И причина, по которой я здесь присутствую: меня бесит термин «возраст дожития». Я хочу, чтобы его не было.

Я хочу, чтобы не было ситуации, когда мы относимся к зрелым людям как к какой-то общественной обузе. Сейчас главный посыл такой: «У нас столько стариков, каждый год их больше, и как же нам дальше строить экономику?» А это невероятный ресурс! Мы не пользуемся им и наполовину. Мы теряем наших стариков как полноценных объектов социализации. Только потому что они не успевают за социальными сетями, за гаджетами и всем прочим.

Вера Полозкова

Фото: Максим Блинов / РИА Новости

Александр Гаврилов: Вот Полозковой велели дожить, а вы в отличной поэтической форме пришли в эту замечательную возрастную точку. Каково это?

Александр Тимофеевский: Ну, каково это — секрет! (смеются) Я об этом не буду рассказывать. О некоторых вещах расскажу. Я сейчас больше всего боюсь банальности. Боюсь повторить Лебедева-Кумача, который сказал: «Молодым везде у нас дорога, старикам везде у нас почет». Это очень серьезная тема. И вот этих банальностей хотелось бы избежать.

Мне очень посчастливилось в этой жизни — я встречал пожилых людей-мудрецов. Замечательных людей! Мне посчастливилось в юном возрасте знать Григория Померанца. Если вы бывали на лекциях этого человека, если вы читали его книги, то вы можете представить, какого грандиозного ума этот человек. И вот я был у него за неделю до его смерти — свежесть ума была сохранена совершенно. Блеск ума! Величайшая эрудиция и глубокое понимание того, что нужно делать, чтобы не только старикам, а всем нам спасти, спастись, спасти свою душу.

Александр Гаврилов: Дмитрий, правильно ли я понимаю, что для вас эта тема важная, большая и постоянно находящаяся в круге осмысления?

Дмитрий Воденников: Нас миновали страшные события. Мы не переживали войну. Наше поколение локальные войны переживало, был Афганистан, еще что-то, но непосредственно, чтобы это шло у тебя на улице, в родном городе, этого нет. У нас нет еще каких-то вещей, с которыми люди постоянно сталкиваются. По большому счету, мы ведем обывательскую жизнь. И у нас нет ничего, что сможет нас оттенить. Если все заливается солнечным светом и нет теней, это страшно. Для того чтобы мир, жизнь, ощущения в этой жизни были многогранными, у тебя должна быть теневая сторона, у тебя должна быть тень от листьев. Вот, собственно, тема смерти нам это и дает.

И еще была замечательная поэтесса Елена Шварц. Она вообще замечательная, и у нее есть такие короткие стихи:

Как стыдно стариться —
Не знаю почему,
Ведь я зарока не давала
Не уходить в ночную тьму,
Не ускользать во мрак подвала,
Себе сединами светя,
Я и себе не обещала,
Что буду вечное дитя.
Но все ж неловко мне невольно,
Всем увяданье очевидно.
Я знаю — почему так больно,
Но почему так стыдно, стыдно?

Только последняя строчка делает стихотворение выдающимся, потому что до этого ничего особенного. И это удивительно, что только женщина могла ткнуть, укол такой сделать и объяснить, почему так ужасно старение. Не потому что это больно, а потому что это стыдно. И я думаю, это одна из вещей, о которой задумываются все люди, которые здесь есть. Ну, кроме, конечно, Верочки Полозковой, потому что она вечная! (смеются) И самая тут молодая!

Александр Гаврилов: Тема эта ужасно интересная. Я, правда, не совсем согласен, что Шварц объяснила, почему стыдно. Она, скорее, указала это — стыдно, и это уже большое дело, но почему…

Дмитрий Воденников: Потому что «всем увяданье очевидно». Потому что стоишь, как на площади. Елена Шварц как раз объяснила: ты ничего с собой не можешь сделать. Ты можешь включить свет, как Джулия Ламберт, лампу сзади, но рано или поздно человек приблизит свое лицо к тебе и увидит твои «гусиные лапки», а может, еще что-нибудь увидит.

Дмитрий Воденников

Александр Гаврилов: Люся, в вашем творчестве длинная череда литературных старух, образов старух. Я помню, как «Медея» стала для меня таким большим делом. Я очень живо принял роман, спасибо вам большое за него! (аплодисменты) Когда вы начали писать этих старух, вы были еще вполне юной женщиной. Почему они были для вас так важны? И почему как раз эти старухи своей старости не стыдились?

Людмила Улицкая: Это поколенческое. Наши родители никогда ничего не говорили. Они не говорили, ни когда мы были маленькими, ни когда мы были постарше. Это были люди страха, который въедается очень глубоко. В конце концов мы выяснили, почему они не говорили. Более того, мы даже выяснили, что именно они не говорили. Так вот, в это время говорили старухи.

И у меня была целая череда, как я их называла, подружек-старушек, действительно, с молодых лет меня к ним тянуло. Последняя старушка была не так уж сильно меня старше, это была Ирина Ильинична Эренбург, 1911 года рождения, и по возрасту она была все-таки не такая древняя, это не конец XIX-го века, как прочие старушки. И это была бесконечная драгоценность!

И сейчас, когда жизнь, в общем, прошла, в какой-то момент я обнаружила, что я сама стала для моих молодых подруг старушкой-подружкой. Немножко характеристически это меняется, потому что нам легче разговаривать, потому что у нас эта возрастная разница, сумма этих лет не так остра сейчас, как была тогда. Кроме того, часть из этих старушек-подружек были христианами, и мое вхождение в эту тему было именно благодаря им.

И наверное, на панихиде какой-то из старушек-подружек я, войдя в церковь, услышала ектенью, которая очень сильно изменила мое мировоззрение. Ну, оно потом рухнуло тоже, но, тем не менее, это было чрезвычайно важно. Христианская кончина, мирная, безболезненная, не постыдная. И это, пожалуй, из этого круга христианских сообщений было первое, которое я услышала. У меня довольно рано начали умирать близкие… В общем, первая смерть, с которой я столкнулась, была потрясающая. Умирал мой прадед, и это была уж такая кончина праведника, такая благородная и такая достойная! Мне было 7 лет, а ему 93. И эта картинка у меня стоит, и она с годами совершенно не размывается, а наоборот, делается значительнее для меня.

Лежит на большой кровати красного дерева, на которой он давно уже спит один, мой прадед, маленький, беленький старичок. Вокруг него вся семья. А это были действительно его последние минуты жизни. Я с улицы, в шубе я стою. И ему говорят: «Дедушка, дедушка, посмотри, Люсенька пришла!» Я была единственной правнучкой. И он с трудом открыл глаза, нашел меня и сказал: «Люсенька, хорошая девочка. Все будет хорошо!» И все.

Людмила Улицкая

Фото: Николай Титов / Russian Look / Globallookpress.com

Мы все биологические существа, и мы боимся на самом деле не столько смерти, сколько боли, и вот эта картинка, она меня на многие годы примирила и поменяла что-то в моей оптике. В этом смысле я человек довольно счастливый, потому что и со старухами мне всегда везло, и было с ними хорошо. Я безмерно много от них получила. Безмерно много получила! И сейчас я, наверное, до какой-то степени отдаю долг.

Александр Тимофеевский: А вот мне очень хочется ответить Дмитрию. Кратенько. Мне никогда в голову не приходило, что можно стыдиться старости, Дмитрий. Я очень много стыжусь, мне стыдно за мою жизнь. Я хотел бы прожить ее заново и избежать тех чудовищных ошибок, которые я в этой жизни сделал. Но мне никогда не приходило в голову, что можно стыдиться старости. (аплодисменты)

Александр Гаврилов: Пришла записка из зала: «Любовь в старости — какая она?» (смеются)

Людмила Улицкая: Вы знаете, лучше, лучше! (аплодисменты) Я расскажу, чем я сейчас занимаюсь. Дело в том, что каждый раз, когда я кончаю большой роман, а это произошло сравнительно недавно, я говорю: все, я закончила, книжку закрываем и живем другой жизнью. А у меня очень много дневников, с 1977 года они непрерывны практически. Ну, очень много! И я решила их перечитать и посмотреть, что там. Оказалось, совершенно потрясающе!

Дело в том, что я, прежде чем вышла замуж за моего любимого мужа, а это произошло 20 лет тому назад, лет 20 мы находились с ним в состоянии жуткого, нервотрепного, кошмарного романа. Нашим отношениям 40 лет, и это были 20 очень сложных лет моей жизни. И первые мои записные книжки, они приблизительно идут под девизом: «он вошел — я побледнела, он вышел — я покраснела…» (смеются)

Это просто кошмар! И действительно стыдно, охватывает отчаяние от собственного идиотизма. И я должна сказать, что с годами мы оба стали умнеть. Он вообще меня умнее, ему было легче, мне было труднее. Но тем не менее вот сейчас, когда эта пена ужасной возвышенной любви прошла, стали гораздо более человеческие отношения. Мы стали гораздо более похожи на людей.

Кроме того, но это уже отдельно взятое счастье, так случайно получилось, что мы друг другу интересны. Кроме того, что между нами много чего интересного происходило, кроме того, мы оказались друг другу интересны. А это была уже приятная неожиданность, потому что человеческое содержание, глубину, повороты, многие детали, чрезвычайно важные, ты начинаешь понимать потом. Счастье, когда там есть что понимать. Поэтому я считаю, что очень… Все бывает в старости очень неплохо.

Дмитрий Воденников: А что с сексом? (смеются)

Людмила Улицкая: Ну, если уж так остро ставится вопрос — хорошо, отвечаю.

Дмитрий Воденников: Здесь все свои, не стесняйтесь!

Людмила Улицкая: В какой-то момент жизни, ну, так довольно уже… лет 10 тому назад, скажем так, я сказала: «Слушай, ты знаешь, мне надоело. Давай… лавочку закроем». В общем, вы знаете, это было добровольное согласие. Причем, надо сказать, что когда-то в молодые годы, когда чрезвычайно занимала эта сторона жизни, мы оба проходили путь довольно сложный, и церковь очень мешала жить, надо сказать. Потому что я была в браке, он был… ну, в полубраке, скажем так, и там была масса сложностей. Нас все время тянуло друг к другу и прочее, и в какой-то момент возникла тема Петра и Февронии, что, конечно, мы не можем жить не вместе, но мы будем жить, как Петр и Феврония, в соседних кельях. Такой мы придумали рефрен… В общем, я думаю, что мы, наверное, замечательно выстроили эту ситуацию, и нам очень хорошо. (аплодисменты)

Но вы провокатор, Дмитрий, конечно, ужасный!

Вера Полозкова: А давайте спросим. Дмитрий, а как у вас в зрелости обстоят дела? (смеются)

Дмитрий Воденников: Никак! Очень плохо, очень! Не ожидали, да, Вера? Не получилось? Ай-ай-ай…

Людмила Улицкая: Про старость вроде собирались говорить! (смеются)

Вера Полозкова: Нет, я скажу, о чем речь. Мне кажется, что вообще мы разных тем касались в нашей непростой жизни. Но мы не касаемся того, что у женщин и у мужчин очень разная старость. И мы не касаемся огромного количества общественных соглашений и стереотипов, и пословиц, что «красивая женщина умирает дважды», о невероятной стигматизации старости, об абсолютно тоталитарной бьюти-индустрии. Мы не говорим о том, что девочки начинают колоть себе ботокс, чтобы у них не было поперечных морщин в 27 лет, и это нормально, и это советуют косметологи делать. И это чудовищные ужасы старости, которые действительно больше женские, чем мужские.

Потому что, простите, мужчины фертильны всю свою жизнь практически. У мужчины может родиться ребенок в 72 года, и это никого не удивит. Считается, что женщины красивы, пока сексуальны. И они женщины, пока они сексуальны. И получается, что для женщины старость — это тот момент, когда ты не можешь больше иметь детей и перестаешь быть сексуальным объектом. А это не так совсем.

Мы не касаемся невероятных 50-летних и 60-летних красавиц. Да, и мы опять же не трогаем таких вещей, как, например, общественный договор о том, что очень взрослый мужчина с очень молодой девушкой — это мило и общепринято, а взрослая женщина с молодым мужчиной — это смешно, это высмеивается и стигматизируется. И нельзя, если ты старше определенного порога, вроде как портить жизнь молодому человеку тем, что у вас с ним отношения. Вот как это преподносится.

И в прессе до сих пор, в 2016 году, мы читаем в этом отвратительном высмеивающем тоне о романах взрослых женщин с молодыми мужчинами: мол, куда ты его тащишь, ты же ему не родишь…

В западной культуре это уже пережитки прошлого. Вы насмешите этим французов, если им расскажете. У них это общепринято. Я знаю огромное количество пар с большим временным разбросом, и они все не переживают по поводу своего возраста. Но в России, если женщине 28 — она старородящая. Я не понимаю, о чем мы говорим…

В России это две очень разных старости — мужская и женская. И с этим что-то нужно делать, нельзя просто молчать!

Александр Тимофеевский: Я хочу рассказать о своей любви. Несмотря на то что мне 83 года, она никуда не уходит. У меня вообще было несколько жен, так случилось, ну, такой характер, и потом судьба.

Александр Тимофеевский

Кадр: видео YouTube / Майорова Любовь

Первая моя жена и мать моего старшего сына, которого должен знать Дмитрий, Сашу Тимофеевского, его мама умерла в 23 года. Со своей последней женой, Наташей Дьяковой, я живу 30 лет. Начало нашей любви было прекрасно. Она и сейчас прекрасна. Наташа — мой друг, она мой редактор, она мой соавтор, она мой помощник во всех моих творческих делах. 90 процентов всех моих стихов посвящены ей. Но, в отличие от Люси Улицкой, все наоборот. В том смысле, что именно сейчас у нас споры именно потому, что это творчество.

Она говорит: «Надо написать так! Выброси сопли!» — «Боже мой, да это самая главная моя фраза!» И дело чуть ли не доходит до драки! Но когда творческие дела отходят в сторону, я готов целовать следы этой женщины. Она прекрасна! (аплодисменты)

И еще про старух. Дело в том, что мне посчастливилось еще в молодом возрасте, когда мне было 20, 25, 30 лет, встречать прекрасных русских старух. Они замечательные! Они для меня были красивы, потому что их душевная красота, их мужественность, их способность совершенно импульсивно совершать героические поступки отличается от наших мужских дел.

Мужчина думает: если я сейчас сделаю что-то такое, я по репе получу, и вообще могут быть большие неприятности, еще потащат черт знает куда… А женщина интуитивно делает совершенно невероятные вещи, и этот ее героизм вызывает во мне постоянно восхищение!

И вот я вам говорил про Гришу Померанца. А как замечательна его спутница, жена, поэтесса Зина Миркина, которая сохранила и блистательный талант, и она златоуст, она великолепно читает лекции. Она умна, мужественно пережила массу болезней, смерть недавнюю супруга и все равно остается героиней. И, слава богу, мне удалось таких женщин повидать немало. (аплодисменты)

Дмитрий Воденников: Я хотел сказать по поводу красоты. Я один раз увидел потрясающе красивую женщину. Это было в Париже. Я шел по району какому-то, не помню какому, и вдруг ее увидел. Она была явно старая. Мне не очень нравится вот это ханжество, когда мы на самом деле отнесли старость к какому-то уже совершенно запредельному возрасту, когда старики уже просто не появляются, там 90 лет, а зрелость — это до 60. Мне кажется, зрелость — до 50.

Александр Тимофеевский: Дима, простите, жена мне запретила в моих выступлениях употреблять слово «старик».

Дмитрий Воденников: А у меня нет жены, и никто не портит мне жизнь. (смеются) Мне очень нравится слово «старуха». И вот она была потрясающая старуха! Она была очень красивая. Она была очень худая. Я шел со своим другом, и она услышала, что мы говорим по-русски. И выяснилось, что она русская балерина. Вот это была красота! Ни одна девочка, которых я сейчас много вижу, не могла с ней соперничать, потому что у нее была балетная постановка тела и у нее еще было какое-то свечение внутреннее, не продиктованное ничем — ни круасанами, ни кофе, не проживанием в Париже… И вот мне на самом деле очень хотелось бы, если стареть, то стареть таким образом.

Вера Полозкова: Моя мама, ей 70 будет в этом году, у нее будет юбилей. Она преодолела большую историю, очень тяжелую в своей жизни, и я говорю: «Послушай, ну, тебе же можно совершенно расслабиться». Потому что в какой-то момент можно перестать так пристально следить за тем, какое впечатление ты производишь, и начать получать максимум удовольствия от происходящего. Я очень аккуратно ходила вокруг этой темы. А муж мой — очень прямой человек, сказал: «Вообще, после 70 я не понимаю, чего вы боитесь, Алла Сергеевна? Можно жить на всю катушку!»

Александр Гаврилов: Вот удивительно, что история Веры замечательно связывается с запиской, которая пришла из зала: «В своей колонке Владимир Познер приводит письмо своей приятельницы, суть которого сводится к следующему: старость — это дар. Да, отражение в зеркале иногда пугает, да, я бываю забывчивой, но старость освободила меня. Мне нравится человек, которым я стала. Я даже заработала право ошибаться. И да, я буду есть сладкое на десерт каждый божий день!» И автор записки пишет: «Мне кажется, нужно разделить старость и старение». Как вы считаете?

Александр Гаврилов

Людмила Улицкая: На самом деле, ничего хорошего нет. Это процесс, которым ты живешь каждый день. Утро начинаешь с того, что делаешь зарядку, потому что если ее не сделать, то кости скрипят. Я это терпеть не могу, но я это тем не менее делаю, просто чтобы двигаться. Три года тому назад я решила купить мотоцикл и выбрала себе хороший мотоцикл, права у меня когда-то еще в юности были получены. А я сняла его с тормоза и не смогла его сдвинуть. И я в этот момент очень огорчилась, потому что это был один из немногих признаков ограничения старости — на мотоцикле я уже не могу. И эти ограничения догоняют каждый год, скажем так.

Старение происходит не ежегодно, оно происходит такими глыбами. Живешь- живешь, вроде ничего, а потом проходит три-четыре года — бабах, ты делаешь шаг. Вот она не постепенная вещь, она такая градуальная, я бы сказала. И каждый раз, когда я это отмечаю, это неприятно.

Вообще, в старости ничего хорошего нет. И никакой поэзии нет абсолютно. Лучше быть молодым. Но приходится смиряться. Надо принять это.

Александр Тимофеевский: Люсь, ты же сказала, что любовь лучше в этом возрасте! (смеются)

Людмила Улицкая: Нет, мне сейчас лучше, чем в молодости, это точно. Но вот процесс… Невзирая на физическое состояние, я сейчас себя лучше чувствую в пространстве. Во-первых, я кое-чему научилась все-таки. Надо признаться, что вроде как совершаешь одни и те же ошибки по 150 раз, на одном и том же месте крутишься, но в конце концов все-таки чему-то научаешься.

Я не умела радоваться жизни! Вот у меня мама была исключительно в этом смысле одаренный человек, она просыпалась с улыбкой! Она включала сразу три источника звука, скакала, делала зарядку. А я, с шести утра начиная, спала и злилась. Потому что — бум-бум-бум, она там скачет… И она мне все время ставила на вид: «Смотри, у тебя есть апельсин — тебе нужен банан, у тебя есть банан — тебе хочется яблоко. А мне так хорошо с моим соленым огурцом!» И это, на самом деле, склад характера. И в тот момент, когда ты начинаешь это понимать, ты уже можешь с этим работать.

Это очень важно понять, и я поняла в какой-то момент, что радоваться жизни я не умею. Я это пропустила через себя и потихонечку пошла в сторону радости. Тут мне помогла большая удача — я заболела раком. Шесть лет тому назад это было. И это совершенно сняло пленку с глаз. Вот когда возникло это ощущение, что вот эту горку, цветочек или деревце… я еще немножко подержу-подержу — и все это кончится. И вдруг у меня такая радость возникла, что все это еще есть! И поэтому, как ни странно, эта болезнь меня очень сдвинула в сторону приятия жизни. Поэтому я от жизни ожидаю некоторых еще неожиданностей, и может быть, что-то еще интересное появится.

И еще, на самом деле я человек беспечный, и это тоже мне помогает. Когда-то в молодые годы я была очень занята тем, что я строила мировоззрение. И на это уходили годы. Я читала книжки… Сейчас я читаю свои дневники и думаю: боже, зачем я доктора Штайнера от корки до корки прочла? Можно было гораздо быстрее все это понять.

Но наступил какой-то момент, когда я поняла, что мне не важно цельное мировоззрение, мне важен сегодняшний день. То есть мы пошли потихонечку в сторону буддизма, дзэн. И надо сказать, что это хорошая рекомендация – немножко снять с себя серьезные задания и немножко так, ну, побеспечнее быть. Это я себе говорю в силу того, что оно у меня отсутствовало, а сейчас, к старости, оно у меня появляется. Я думаю, что это самое большое достижение, которое у меня в жизни было. (аплодисменты)

Людмила Улицкая

Фото: Евгения Новоженина / РИА Новости

Вопрос из зала: Я хочу задать вопрос, ради которого, собственно, сюда и пришел. Я когда сидел в зале, провел блиц-опрос среди соседей: зачем вы сюда пришли? Вас заинтересовали авторы или заинтересовала тема? Большинство девушек и женщин, которые сидели со мной рядом, сказали: безусловно, авторы, это же такие крутые, великие люди! А меня заинтересовала именно тема. Потому что об этом никто не говорит обычно. А для себя я обнаружил пять лет назад, что я постарел, что я лыс. И я как-то начал с этим бороться. И вот, собственно, и вопрос: посоветуйте, что с этим делать, как дальше жить? (смех, аплодисменты) Как стариться красиво?

Вера Полозкова: А я могу немножко нарушить регламент и попросить рассказать своего близкого друга Сашу Гаврилова историю о его выдающемся друге 94 лет? Как встреча с ним изменила вообще Сашино представление о том, что его ждет впереди?

Александр Гаврилов: Меня извиняет то, что тема нашей беседы обозначена как разговор с писателями о старости. И в моей жизни произошла одна поразившая меня беседа с писателем о старости. Я познакомился с болгарским сценаристом, романистом, режиссером и документалистом Анжелом Вагенштайном, которого вся Болгария, от Тодора Живкова до людей на улице, называет Джеки. И мне предложили, чтобы он принял участие в одном московском фестивале, программой которого я занимался. И мне тогда показалось, что они шутят! Ну, что значит — 92-летний человек приедет в Москву представить свою книжку? Как его транспортировать-то? «Нет-нет-нет, — сказали в Болгарском культурном центре, — он замечательно прибежит своими ногами! И очень резво все расскажет по-русски». Я говорю: «Ну, а можно я как-то посмотрю на него, поразговариваю с ним?» — «Да-да! А может быть, вы слетаете в Софию?»

У меня было 2,5 дня, я улетел в Софию и встретился с человеком 92 лет. Сначала он четыре часа давал мне интервью, потом вытащил в город, потащил показывать Софию, рассказывать о ней с большой любовью. Закончили мы вечер в джаз-клубе, из которого я, совсем усталый и мятый, поехал домой, а Джеки был еще полон такой энергии и счастья, что как-то я чувствовал себя живым.

Этот человек заставил меня перейти на «ты» к третьей фразе. И то общение, которое у нас было, оно позволило как-то задавать самые прямые вопросы. И я, в частности, спросил его: «Скажи, а вот старость — это… Ты человек, который знает о ней больше, чем кто-нибудь, с кем я когда-нибудь разговаривал. Что ты сейчас думаешь о ней?» И Джеки отвечал: «Это очень одинокое дело. Если бы меня спросили, я, может быть, так не хотел бы. Все, кого ты любил, уходят. Все, с кем ты работал, уходят. Все, с кем ты был рядом, уходят. А ты остаешься один».

Он познакомил меня со своей женой. Они поженились, когда Джеки было 22, а ей 19. Последние пять лет она реагирует только на него. Когда он входит в комнату и берет ее за руку, она улыбается. А больше никаких следов контактов с миром нет. «Знаешь, — сказал мне Джеки, — я, конечно, много думал о том, не надо ли остановиться, не надо ли прервать эту жизнь. А потом я подумал: если мне все это зачем-то показывают, значит, я должен досмотреть это до конца».

Больше всего меня поразило, как напряженно в каждый из дней, очень ограниченный физически, он урывает еще больше времени, чтобы дописать новую повесть, на радио о чем-то поговорить, прокомментировать современную политику, принять участие в общественной жизни… Меня поразило то, что, находясь внутри старости, он не тратил время на старение, если можно так сформулировать.

Он совершенно поразительный. Он родился в царской Болгарии, поскольку его папа был левых взглядов, они вынуждены были уехать во Францию, где он вырос, потом он вернулся. Случилась Вторая мировая война, и, как еврея, его отправили в лагерь, из лагеря он сбежал, потом он был пойман, осужден на смертную казнь, просидел три месяца в камере смертников, потом вошла Красная армия. Потом он уехал во ВГИК учиться, стал сценаристом всех первых болгарских фильмов. Сделал несколько грандиозных фильмов с огромной фестивальной судьбой совместно с ГДР, совместно с фээргэшными студиями сделал несколько грандиозных документальных фильмов, которыми до сих пор хвастается. Он снял фильм об объединении Северного и Южного Вьетнама, который вышел на шести мировых телесетях в тот день, когда были подписаны соглашения. Он пережил конец социализма в своей стране, оставшись очень левым. Я пытался его подкалывать, но он посмотрел на меня отрепетированным взглядом и сказал: «Знаешь, я уже так давно левый — поздно что-либо менять». (аплодисменты)

Александр Гаврилов

Вопрос из зала: Но вы его привезли или нет?

Александр Гаврилов: Конечно, привезли, конечно!

Вера Полозкова: И я думаю, что это не последний фестиваль, на который он приехал. Я надеюсь.

Вопрос из зала: Спасибо, что вы все сегодня здесь! Мой вопрос, может быть, не такой благодушный, как предыдущие обсуждения нелегкой темы старости. Я на пути к этому, все мы стараемся, и после 30-40 для кого-то будет лестница вверх, а для кого-то лестница вниз. И я дам небольшую преамбулу. Я 10 лет жил и работал в Германии, последние 10 лет вернулся, живу и работаю здесь. Вот живя и работая там, среди немцев, я увидел, с какой ответственностью люди относятся к процессу своего старения. При их страховой медицине, при их социальном обеспечении и гарантиях, как они несут свою личную ответственность перед собой и родными.

Могу привести два примера. Мой бывший коллега по банку в 68 лет, когда ему первый раз сказали, что у него есть проблемы с сердцем, в первый же день бросил курить, а во второй день записался в фитнес-центр. В 68 лет! Ему сейчас 84 года, и он занимается, и дай бог ему здоровья!

Я видел другой пример, когда один из крупных менеджеров примерно в 67 лет вдруг сказал мне: «Я перестраиваю свой дом в Вюрцбурге, потому что у меня обнаружили диабет. Я расширяю двери, убираю ступеньки, потому что я готовлюсь к тому, что в старости я буду ездить в кресле». И он не говорит, что это ему должны сделать жена, дети или государство. Он сам заранее думает о своем старении, о том, какая старость ему предстоит.

Я возвращаюсь сюда. 10 лет я хожу в фитнес-центр в «Лужниках». В основном туда ходят девочки, они приходят два-три раза поговорить по мобильному телефону перед молодыми людьми и так же быстро исчезают. Но старше 40-45 лет я за эти 10 лет видел, может быть, пять-шесть человек, которые занимаются своим здоровьем. Они не качают мышцы, нет, они занимаются велоэргометром, эллипсом, они занимаются этим, чтобы, не дай бог, не оказаться на шее у родственников в лежачем, парализованном положении, со слюнями на лице, которые ты сам не можешь за собой убрать. Вот у нас этого нет.

И у меня вопрос. Это наша ментальность? Это воспитание, благодаря, в том числе, искусству? Если мы берем западное искусство, там роль личности и личной ответственности за себя в этой жизни… мне не надо вам объяснять, как она разнится в том же самом американском кинематографе и у нас. Вот как нам уйти от мысли: «А пусть у меня будет пивной живот, но меня жена все равно будет любить, никуда она не денется, я ее содержу». Или противоположное мнение: «Я сожру пельмени и заем тортом, ничего, что у меня целлюлит, он мой муж, он меня если любит, то и такой будет любить». Хотя законы сексуальной привлекательности не может отменить даже наша Дума. Может быть, у нас все-таки что-то в консерватории надо исправить? (аплодисменты)

Вера Полозкова: Я могу сказать, что я настаиваю на том, что в консерватории необходимо что-то менять! Но понятно, откуда это все. Дело в том, что на протяжении последнего века история этой страны сводится к чудовищной необходимости просто выживать каждую минуту. И то, что мы вообще об этом говорим сейчас и задумываемся, — признак невероятного потепления, потому что мысль о том, чтобы думать о собственном сердце, каким оно будет в 70, не приходила людям в голову очень долго. Нужно было просто выжить, накормить детей, справиться с невероятным давлением, когда тебя «уплотняют», когда ты живешь в коммуналке, когда 10 комнат и один туалет.

К нам эта ответственность за свое здоровье когда-нибудь дойдет, но, к сожалению, не скоро, потому что наступают очередные холодные времена, когда нужно будет думать о другом. И хорошо, если ты доживешь до того момента, когда ты подумаешь о своем сердце.

Это ведь все — преодоление стресса самыми дешевыми способами: пельменями, алкоголем и какими-то вещами, не совместимыми со здоровой, бодрой и подтянутой старостью. Но я совершенно уверена, что тенденции мировые неумолимы и старость очень скоро будет занимать если не половину, то треть человеческой жизни, и я думаю, что лет через 20 мы придем к тому, что если тебе 50, может быть, действительно стоит уже… Даже если не 50, а 30, как мне.

Вера Полозкова

Фото: Григорий Сысоев / РИА Новости

Мы всегда знаем, кто виноват в том, что у нас такая плохая жизнь, и это любой другой человек, кроме нас самих. Это всегда кто-то, это все вы, от Обамы до соседки сверху, только не ты сам. И в тот момент, когда психология начнет меняться, я очень верю, что буду еще в сознании, я увижу, как она поменялась, тогда начнется совсем другая история. (аплодисменты)

Людмила Улицкая: Ну, что я вам могу сказать… У меня три года тому назад умерла подруга — Наташа Горбаневская. Ей было 77 лет. Она сварила суп, накормила приятеля, напоила его чаем, проводила его, написала последний пост, легла спать и не проснулась. И заснула так, ручку под щечку, как дитя. Так она во сне и ушла. Ей было 77 лет. Я, конечно, отчаянно ей позавидовала. Прекрасно!

А потом я через какое-то время разговаривала с ее сыном, Ясиком, и он мне сказал вещь, которую я не знала. Он сказал: «Ты понимаешь, этот кардиостимулятор (или какая-то там другая штучка, которая у нее была в сердце) уже стоял 10 лет, и ей предложили его поменять. И она сказала: «Нет, не хочу»…» Понимаете, в этом тоже есть высшая свобода.

Есть большая степень свободы в том, что вы работаете, ну, тратите свои силы, тренируетесь, занимаетесь спортом, ведете здоровый образ жизни. Но все равно этот момент настанет. И настанет он вне зависимости от того, курите ли вы, ходите ли на тренировки. Но все-таки, как это прекрасно, когда человек имеет этот выбор! Вот как у Наташи. Этот разговор с Ясиком меня просто поразил. Не то что в фитнес не пошла, не то что курить не бросила, а жила в свое удовольствие, как ей нравилось, и, между прочим, это тоже чего-то стоит. (аплодисменты)

Дмитрий Воденников: Мы уходим от старости к теме смерти… Вот у меня прабабушка умерла, когда ей было 99 лет, она была христианкой, я уж не знаю какой, но, по крайней мере, она родилась до революции, в деревне, поэтому ею был усвоен весь свод христианских правил. Она похоронила мужа, похоронила дочь, она… много кого похоронила. Она пережила революцию, войну. И вот мы как-то сидим в комнате — сестра, я и прабабушка, и она плачет. Я говорю: «Баба, а что ты плачешь?» Она говорит: «Мне страшно умирать». То есть к этому совершенно нельзя подготовиться. Можно отказаться вставлять себе кардиостимулятор, но это не отменяет того, что на самом деле к смерти нельзя подготовиться. И вот это одна из самых больших, мне кажется, человеческих печалей.

В свое время где-то в интернете был задан вопрос, давно это было: «Как бы вы хотели умереть?» И все говорили: «Я хочу умереть во сне… Я хочу незаметно…» А я сказал: «Я хочу умереть в сознании». Я бы хотел, на самом деле… Я атеист, я понимаю, что дальше ничего не будет, но я хотел бы, на самом деле, досмотреть этот свой спектакль до конца. Я бы хотел понять, что такое, вот когда я понимаю, что я умираю. (аплодисменты)

Александр Тимофеевский: Самое страшное в моей жизни — это гибель или болезни друзей. Ну, действительно, 83 года, и можете себе представить, сколько было потерь. И вот тут говорили о старении, и это количество потерь чудовищно! А что за этим стоит? За этим стоят взаимоотношения, за этим стоит любовь, за этим стоит часть души. Часть души, часть души… это, господа, очень важно. Что дает возможность жизни? Вот, как говорила Вера Полозкова, это гром и ярость. Ощущение детского взгляда на жизнь. Но это индивидуально, это, может быть, только у меня, и таких советов кому-то другому я давать не могу. Но вот это бросание с головой в омут, я вам покажу на примерах. Я написал лет в 60, может быть, немножко больше:

Там, где свалил меня запой,
На Трубной или Самотечной,
Я, непотребный и тупой,
Лежал в канавке водосточной.
Шел от меня блевотный дух,
И мне явился некий дух,
И он в меня свой взор вперил,
И крылья огненны расправил,
И полдуши он мне спалил,
А полдуши он мне оставил.

Александр Тимофеевский

А поэты никогда не врут! То, что написано, это правда. Или:

Для красоты на этот свет явясь,
Я жил так скудно, дико и безбожно
Лишь для того, чтоб быть одним из вас
И доказать, что жить так невозможно.

Вот так, господа! И вот это ощущение грома и ярости, которое продолжается, дает возможность жить! (аплодисменты)

Страх любви

Виктор Ерофеев: Наши гости – психолог, психотерапевт Юлиана Пучкова, режиссер Иван Дыховичный и писатель, сценарист, продюсер Олег Рой. Тема нашей сегодняшней программы – страх любви. Давайте сразу поговорим о том, что я имею в виду. Дело в том, что мы все ждем с нетерпением, с волнением, с трепетом любовь, которая когда-нибудь должна придти в нашу жизнь. Вот приходит эта любовь, и мы понимаем, что пришло именно то, что должно было придти. Но затем оказывается, что любовь – это не просто сладостное чувство, в любви есть огромное количество всяких непонятных сложных, а порой и трагических вещей. Происходят разрывы, происходят страдания, происходит порой и трагедия. И люди, насмотревшись кино, начитавшись всяких разных книг о любви, да и песен тоже послушав немало, приходят к заключению: а зачем собственно любить, если можно в каких-то 50 процентах или 40 оказаться в нелепом унизительном положении, бегать за кем-то, за мужчиной или за женщиной, волноваться, терять профессию, худеть? Худеть, правда, полезно иногда, но все-таки не от любовных страданий. А иногда даже, вы знаете, есть такое выражение на Западе «любовный инфаркт», когда люди, особенно мужчины, зарабатывают такую инфарктную болезнь, потому что любят, а их не любят, неразделенная любовь. Вот об этом я и решил сделать сегодня передачу, потому что если раньше в 19-м, весь 20-й век – стремление к любви – это было общее чувство, радостное чувство: побежали – и сейчас влюбимся, то сейчас, на мой взгляд, начинает возникать тот самый рационализм, когда говорят: «Нет, давайте все-таки подумаем, что такое любовь, и нужно ли нам любить?» Да и вообще, слово «любовь» каждый понимает по-своему. Есть огромное количество, тысячи, миллионы определений, и никто никогда окончательно не понял, что это такое.

Вань, скажи мне, пожалуйста, тебе страх любви как тема интересна, потому что это тема современной культуры, или это твои жизненные наблюдения?

Иван Дыховичный: Нет, я думаю, что, конечно, у меня в кино эта тема есть почти во всех картинах. И не случайно. Я никогда не боялся последствий любви, как бы я сказал, или атрибутов любви. Я выбирал самых трудных людей, это был мой выбор. Но с человеком сложным, с человеком неоднозначным, с интересным человеком ты получишь вместе с удивительной историей отношений и взаимоотношений:

Виктор Ерофеев: :и гаммой чувств…

Иван Дыховичный: :и гаммой чувств ты получишь очень много неожиданностей. И в этих неожиданностях не все благополучно, в них люди, бывает, сомневаются, люди себе не верят, люди думают, что им это не нужно, пугаются чего-то. И ты переживаешь иногда самые страшные минуты, связанные, мне кажется, с любовью. Я никогда бы ни на что не променял эти мгновения, на самом деле. Можно сказать, что я – мазохист, это неправда. Потому что ты себя ощущаешь, только когда ты любишь на самом деле до конца. В тебе открываются такие странные вещи, в тебе открывается другой потолок какой-то. Наверное, если ты не очень смелый человек, то лучше не идти.

Виктор Ерофеев: Не рисковать.

Иван Дыховичный: Не рисковать, да. Но я просто по характеру другой человек, и я, каждый раз себе давая слово, что это не повторится никогда, когда я видел интересного, достойного человека, я, наверное, влюблялся. Не так часто, между прочим. Я не могу сказать, что это произошло десятки раз, это на одной руке по пальцам можно перечесть. Но это были очень сильные чувства и были очень сильные по этому поводу трагедии, переживания. И это приводило даже к очень странным последствиям.

Виктор Ерофеев: Вот, скажи, пожалуйста, после того, как ты обжигался, тебе сразу хотелось еще раз обжечься, или все-таки ты держал паузу?

Иван Дыховичный: Нет, во-первых, состояние, мне кажется, влюбленности человека очень меняет. И человек делается беззащитным. И очень боятся люди вот этой беззащитности. Хотя она мне представляется лучшим свойством человека. Вообще любви нельзя бояться, и надо идти к ней совершенно открыто. Я не говорю о браке. Это другая история. Брак может быть разумным, может быть просчитанным…

Виктор Ерофеев: Продуманным.

Иван Дыховичный: Про брак я бы по-другому по этому поводу сказал. Но бывает, что совпадает и любовь, и брак. Это уникально. Вот мне в жизни повезло. Я получил в конце концов в жизни то, чего я хотел, мне кажется.

Виктор Ерофеев: Юлиана, а вот скажите, пожалуйста, к вам часто приходят женщины, вы часто общаетесь с теми, которые действительно боятся любви?

Юлиана Пучкова: Ну, боятся любви не только женщины, давайте начнем с этого. Я бы сказала, что чаще всего обращаются люди, у которых проблемы с тем, чтобы любить самого себя. Мне очень нравится, как сказал Иван: только когда любишь, открываешь себя. И открывать себя иногда оказывается странно, страшно, неприятно. И исходным условием для того, чтобы отношения любви сложились, привели к обоюдному удовольствию, к чувству исполненности жизни, наверное, исходным условием для этого является возможность быть самим собой и любить себя не меньше, чем любое другое живое существо. Не в смысле эгоизма, а в том смысле, который звучит в тех самых словах «возлюби ближнего своего как самого себя». То есть сначала все-таки себя.

Виктор Ерофеев: Речь идет о самооценке, правда? Что большое количество людей имеет низкую самооценку, ее надо приподнять и тогда можно броситься в любовь, да?

Юлиана Пучкова: Вы знаете, хорошее слово «самооценка» в том смысле, что оно плохое слово. Мне кажется, что большой упор именно на самооценивании или оценивании партнера или представлении о том, что партнер будет меня как-то оценивать, людей как раз очень сильно отпугивает. В условиях, когда мы ориентированы на рыночные отношения не только в сфере работы или бизнеса, но еще и в сфере личных отношений, мы иногда себя рассматриваем и партнера как некий товар, хотим себя продать на рынке отношений. Достаточно ли я хороша по сравнению с женщинами моей категории товарной?

Виктор Ерофеев: Какой ужас!

Юлиана Пучкова: Да, очень многие люди именно так к себе относятся.

Виктор Ерофеев: Это что, последние явления такие, в последние 20 лет возникли такие товарные отношения?

Юлиана Пучкова: Я бы сказала, что в последние, как минимум, 60 или 70 лет.

Виктор Ерофеев: Мы имеем в виду нашу страну.

Юлиана Пучкова: Нет, не только, западную цивилизацию. В 1956 году Эрих Фромм писал о том, как рыночные отношения разъедают жизнь людей в самых интимных ее проявлениях. И когда человек начинает сам себя рассматривать глазами некого потенциального покупателя, то тут начинаются проблемы. Потому что человек начинает сам себе выставлять баллы, сравнивать себя с какими-то другими людьми по разным параметрам, выискивая параметры, которые бы ему самому в голову не пришли, но предлагаются ему в культуре, насколько молодо я выгляжу. Какое-то время назад это не было настолько важно. Сейчас есть какой-то культ вечной молодости, сейчас это стало важно, насколько я выгляжу, насколько я стройный, поджарый человек, или я полный, пышный и так далее. Здесь вполне четко выстроена шкала оценки, что хорошо и что плохо. Соответственно, человек выходит за пределы себя и смотрит на себя со стороны и забывает о том, что нужно сохранять контакт с самим собой внутри себя. Это может звучать туманно, непонятно и так далее, это какие-то общие слова. Если у человека нет опыта собственного, личного, труднопроговариваемого любви к себе, отношения к себе, ощущения собственного я, тогда ему сложно выстраивать отношения с другим человеком, потому что он не может представить, что другой человек – это тоже какое-то другое я.

Виктор Ерофеев: То есть получается так, что если ты себя не любишь, то кто ж тебя еще полюбит?

Юлиана Пучкова: Можно и так сказать, конечно.

Виктор Ерофеев: Олег, в ваших книгах много о любви?

Олег Рой: Да, все книги о любви. Но сразу бы хотел сказать, что если я сейчас начну говорить о том, о чем я пишу на самом деле, то я абсолютно точно выступлю в унисон двум присутствующим здесь людям. И это, скорее, будет то же самое, потому что я абсолютно со всем этим согласен. Но я хочу сделать маленькое ударение.

Виктор Ерофеев: У нас не конфликтная передача. Я обращаюсь к гостям, чтобы они не начали драться между собой.

Олег Рой: Чтобы, наверное, не повторяться абсолютно, я могу сказать только одно, что пишу я эти вещи, которые полны любви, абсолютно точно, пишу я их в этом мегаполисе, который сегодня называется Москва. До этого я писал в другом мегаполисе, сейчас именно Москва. Так вот, этот мегаполис диктует нам совершенно другие правила. И эти правила, к сожалению, не к сожалению, распространяются и на слово «любовь». Да, ритм нашей жизни не совпадает с биением нашего сердца. То, что нам предлагает сегодня интернет, телевидение, кино, кстати, даже уже не предлагает, раньше предлагало, сейчас нам навязывают это каналы, рейтинги и все остальное, уж вам точно знать об этом. И зачастую я сейчас не могу сделать ту вещь о любви на большой экран, которую бы я хотел. Почему? Потому что не будет кассы, не возьмет потом канал. И я в угоду каких-то ритмов этой жизни иду на поблажку с собственной совестью.

Виктор Ерофеев: Идете действительно?

Олег Рой: Иду, конечно, мне же нужен рейтинг, мне нужна касса, мне нужно кормить людей, мне нужно продавать, в конце концов, свои книги. И это нормально. Поэтому и возникают такие книги Оксаны Робски, поэтому возникают книги «Как выйти замуж за олигарха?», где описано абсолютно все, как, что, где и почему. Поэтому у нас сейчас на некоторых ведущих каналах ведут передачи люди, которых раньше профессия вообще каралась законом. Господин Листерман, который прямо с канала нам говорит, что я готов любую девочку подложить под любого олигарха, получить за это деньги, а ее устроить нормально, чтобы она вполне приемлема была в его жизни как любовница. И это сегодня в нашем ритме жизни считается нормальным. И многие забыли и не хотят вспоминать, что такое слово «любовь». Это привязанность и время.

Виктор Ерофеев: Вот такой вот страх любви.

Иван Дыховичный: Мне кажется, что это справедливые абсолютно слова. И мы живем в то время, которое нам выпало. И мы его можем принимать, не принимать, оно такое. Я, если ты помнишь, недавно была картина, которую я снял, называлась она «Вдох – выдох», это была одна из самых трудных картин в моей жизни, потому что довольно откровенно, абсолютно откровенно там своими словами говорилось о любви почти все до конца, что я думаю по этому поводу. Не только я, но и те герои, которые в этой картине участвовали. Картина вызвала бурю негодования. Во-первых, первое обвинение, которое было, зачем вообще об этом говорить, зачем себя так выворачивать? Почему откровенно эти люди говорят о том, что с ними происходит? Мне кажется, что в этом страх любви огромный есть.

Виктор Ерофеев: Это точно.

Иван Дыховичный: Абсолютный был ужас от того, что… Я получил такую прессу сначала, что просто я думал, что эти люди сошли с ума. И была такая агрессия по отношению к этой картине. И в интернете просто бездна была всякой реакции на нее. Я понял: значит, я попал туда, куда надо. Многие люди, которые ко мне хорошо относятся и любят мои картины, сказали: «Мне кажется, что это не лучший ваш фильм. И зачем действительно вот это все так излагать?» Может быть, это не самая удачная у меня картина, это бывает так. Но точно я знаю, что я хотел сказать то, что я сказал. Это совпало с очень важным периодом в моей жизни, у меня были большие переживания по поводу многого, что в моей жизни было. И это не буквальная история про меня. Но мне нужно было, я понял, что я вообще ни разу до конца с человеком, которого я люблю, я не говорил о том, о чем нужно было говорить – об отношениях, о том, что раздражает, почему мы не можем понять друг друга, почему мы так живем. Вот эта система замалчивания всего, что с нами происходит, она ужасна.

Виктор Ерофеев: Это верно.

Иван Дыховичный: Это так неумно и так неизящно и не тонко. Мы пытаемся не обратить внимания, пройти мимо чего-то. Когда мы замечаем что-то нам неприятное, мы хотим, чтобы это исчезло из нашей жизни, но оно же не может исчезнуть. Не проговорив этого, даже хотя бы промолчать об этом можно, можно задать вопрос, можно получить на него ответ. Если человек закрывается, значит, ты должен понять, почему он закрывается от этого вопроса. Такая вроде простая штука.

Виктор Ерофеев: Как раз она совсем не простая. Ты можешь с другом, ты можешь даже с незнакомым человеком иногда поделиться чем-то таким, с чем ты не можешь поделиться близким человеком, с которым ты в состоянии любви. Потому что вот эта идея замалчивания… А вдруг ты что-то скажешь, вспыхнет раздражение, и будет любовь распадаться на куски.

Иван Дыховичный: Ты очень точно говоришь. Я никогда с мужчинами не говорил о своих интимных отношениях и вызывал этим даже какую-то неприязнь. Мне это было крайне неприятно, потому что это моя личная жизнь, я не собирался ни с кем это обсуждать. Но с человеком, с которым ты живешь, с которым ты испытываешь разные, очень сложные чувства, и очень странные иногда, ты же можешь с ним обо всем поговорить. Или этот человек тебе не близок, или он просто какая-то деталь твоей жизни? Мне казалось, что, не высказав это в кино, я не мог бы избавиться от той проблемы, которая у меня в жизни существовала. И я высказался. Может быть, не очень умело. Ясно высказался, но, может быть… чересчур откровенно – я не могу сказать, я не могу себя в этом упрекнуть. Кому-то показалось это настолько невозможным… Непринимание этого… лучше об этом не говорить никогда. Я увидел точно тенденцию в стране, что люди не хотят об этом даже говорить, не хотят об этом рассуждать. То есть легче договориться о меркантильных отношениях, но нельзя говорить о чувствах.

Виктор Ерофеев: Да, это поразительно. Кстати говоря, я тоже тут согласен с Юлианой, когда она говорила об этих рыночных отношениях в любви. Иногда нам кажется, что вот нас пугают: «Волки, волки…», а на самом деле… Где капитализм, и где мы? Не придут они никогда и не съедят. Потому что нас пугали романами, кино – все умерло. А вроде романы есть, кино есть, жизнь продолжается. И вот приходят и говорят: сейчас наступит капитализм, Россия потеряет свою самобытность, женщины станут меркантильными, любовь потеряется и все прочее. Думаешь: да ну, ерунда! Но все-таки когда присматриваешься, видишь, что что-то действительно меняется и не в ту сторону, в которую бы хотелось, чтобы это менялось. И не потому, что женщины стали более кокетливыми или, может, более откровенными, и может быть, все это не связано с рынком, а вот потому что меняются где-то внутри эти отношения, которые мы считаем, что они и есть те самые отношения, которые нас делают людьми, в которых мы остаемся людьми, в этих отношениях. А когда уже наступает то, что на Западе говорят смерть человека, когда уже появляется совершенно другое существо, некоторые говорят, бездушное, опасливое такое, это уже не тот человек, к которому нас приучила великая культура. Здесь я хочу, Юлиана, вас спросить: насколько эти страхи, о которых мы говорим, соответствуют наступающей реальности? Можем ли мы сопротивляться ей, или мы должны уже подготовиться к тому, что мы будем жить по-другому? Олег ведь сказал: «Я должен работать на рейтинг, я сдался рынку».

Олег Рой: Это правда.

Виктор Ерофеев: Как вы думаете?

Юлиана Пучкова: Хорошее слово «сдался», говорящее очень. Есть такое замечательное выражение, слова американского психолога Роя Мэя: «Человеческая свобода живет в промежутке между стимулом и реакцией». На нас, конечно, сваливается огромное количество стимулов. Конечно, живя в каком-то обществе, у нас есть какие-то обязательства по отношению к близким, которых мы должны кормить, допустим. У нас есть какие-то амбиции по поводу того, чтобы выглядеть не хуже других, например. Это нормальная человеческая потребность человека, живущего среди других людей. Однако все-таки поселить в этом промежутке между вот этими стимулами и нашей реакцией нашу свободную волю – это задача каждого человека по отдельности. Я бы хотела ответить на вопрос – сузить контекст от системы, страны, рынка человечества до контекста жизни конкретного человека, до тех пределов, в которых мы можем управлять своей жизнью. Если я соотношу себя с жизнью страны или системы, передо мной такая громада, которую я, конечно, могу свернуть.

Виктор Ерофеев: Хотя Солженицын, который только что умер, как раз был тем самым человеком:

Иван Дыховичный: :меняющим систему.

Юлиана Пучкова: Возможно.

Виктор Ерофеев: Вне системы вообще.

Юлиана Пучкова: Человеком, находящимся в правильном месте в правильное время. Мы говорим о каждом из нас, что в наших силах. Мы не можем переделать нашу природу, мы не можем отменить наши инстинкты, например, инстинкт соперничества, охотничий инстинкт, победить другого, съесть другого. Это нормальные животные такие побуждения в нас. Но мы можем наряду с этим также сделать усилие по тому, чтобы управлять собственной жизнью и даже выстраивать свои чувства. Вы в самом начале, Виктор, сказали, что любовь – это нечто, чего мы ждем, что на нас свалится, грубо говоря, с неба. И если оно свалилось – хорошо, нет – мы не печалимся по этому поводу и надеемся, что свалится. А я бы предложила перевести это существительное, эту номинализацию «любовь» все-таки в глагол «любить». Страх любви перевести в слова «бояться любить», то есть бояться что-то делать для этого, бояться переводить любовь в действия, в поступки. Вот, мне кажется, это принципиальный поворот.

Виктор Ерофеев: А стоит ли действительно любить, если любовь делает человека слабым? Может быть, пора опомниться и холодно, жестко посмотреть на жизнь? Зачем любить? Вот в моей книжке «Бог икс. Рассказы о любви», там есть глава, которая называется «Побеждает тот, кто меньше любит». И в самом деле, когда ты смотришь на человеческие отношения, то один любит больше, другой меньше. Всегда почему-то выигрывает тот, кто любит меньше. Как-то так получается. Потому что это равнодушие делает его сильным.

Иван Дыховичный: Мне кажется, что очень точно сказала Юля, что вообще мало кто умеет любить. И это глагол, безусловно.

Виктор Ерофеев: Это глагол.

Иван Дыховичный: Это точно. И любить… Кто это испытал, я думаю, что он ни с чем это не сравнит. Выше чувства нету у человека, мне кажется. И она делает с человеком удивительные вещи на самом деле, и самые разные, непредсказуемые абсолютно. Я не могу сказать, что в этот момент человек может что-то творить. Иногда он не может творить ничего в этот момент, но он может расти в этот момент душевно во много раз быстрее, чем в обычной жизни. И он себя понимать начинает намного больше. И всего, чего он боится, он перестает постепенно совершенно бояться.

Виктор Ерофеев: Ты говоришь вообще о любви или о разделенной любви? Потому что неразделенная любовь…

Иван Дыховичный: Любовь не всегда бывает разделенной. И вот бояться неразделенной любви, по-моему, это большая трусость. Ну, если ты любишь, как ты можешь отказаться от этого? И сколько я знаю случаев, и в моей жизни были случаи… Ну, не начинается с того, что тебя любят, никогда не начинается с этого. Я – не красавец, не высокого роста, не богатый человек. Значит, я должен был быть чем-то большим, чем я есть, и вынимать из себя такие дарования, способности, чтобы увлечь этого человека. Во-первых, любовь – это огромная работа, это огромная человеческая работа.

Виктор Ерофеев: С самого начала до самого конца.

Иван Дыховичный: До самого конца. Если ты думаешь, что ты даже завоевал человека, и вы находитесь в состоянии благостного умиления с этим чувством, если ты потеряешь хоть на секунду внимание и не будешь это чувство развивать, переводить его в новые какие-то пространства, то ты потеряешь это чувство, оно исчезнет, превратится в обыденность, в ничто. Это огромная человеческая работа. И ты должен быть постоянно интересен человеку. Ты должен развивать и развиваться. И развивать человека, и предлагать ему, потому что люди все время меняются. Они сложнее, чем Солнце. Это такая мерцающая, очень интересная масса. И в этом огромная сила и увлеченность. Я считаю, только очень смелые люди могут любить. И все, кто боятся любви, это закомплексованные очень-очень, я бы не хотел другие слова к ним применять… Я видел людей, которые так много говорят о любви и ничего о ней не понимают. Это удивительно.

Юлиана Пучкова: Иван, можно с вами поспорить?

Иван Дыховичный: Да, можно.

Юлиана Пучкова: Хотелось бы выгородить такой участочек в вашей сентенции, в который поместить людей, которые временно, в силу каких-то обстоятельств… ну, не до любви им… Пример, который приходит в голову, это фильм, который можно понимать очень по-разному, но в качестве иллюстрации к нашей теме – страх любви или бояться любить – можно, наверное, так проинтерпретировать фильм «Последнее танго в Париже». Герой Марлона Брандо, потеряв жену, страшно по этому поводу, мягко скажем, переживая, погружается в свои достаточно странные, пугающие фантазии. Он просто не выдерживает вот этого груза горя. И девушка, с которой он случайно знакомится, он даже не хочет слушать ее имени и не называет своего имени. Он не может с ней вступить в реальный человеческий контакт. И когда эта работа горя проходит и завершается, то тогда он приходит к ней и говорит: «Здравствуй, меня зовут так то. А как зовут тебя? Я занимаюсь таким-то бизнесом, у меня столько-то денег. Давай побудем вместе. Хочешь, будь моей женой». А вот она пугается в силу каких-то причин и его убивает. У всякого человека, даже если он очень смелый, очень зрел, взросл и продвинут в делах любви, могут быть такие обстоятельства, при которых ему просто будет не до любви. Можно вот для них оставить такой загончик?

Виктор Ерофеев: Как на ваш взгляд, Олег, о силе и слабости человека, который любит. Можно ли сказать, что не любят только трусы? Можно ли сказать, что действительно в любви тот силен, кто меньше любит? Какие у вас соображения?

Олег Рой: Я бы не стал говорить, что только трус не любит или трус боится любить. На самом деле, у всех это по-разному. Для многих первая любовь, и зачастую, как правило, сейчас это так и бывает, у молодых людей первая любовь проходит для них с большими потерями, опять же ритм жизни, все остальное. И вот поимев этот комплекс, на второй шаг, в следующий раз не потому, что они слабы духом, нет, они просто боятся. И на первое место выползает «мама сказала», «карьера впереди, университет», клуб, в котором можно, простите за выражение, за 100 долларов поиметь все, что ты захочешь вместе с коктейлем и папиросой, все можно сделать. И вот эта подмена, как мы подменяем сахар сахарозаменителем, дает ему шанс не думать об этом. И поэтому вот именно тот самый фильм «Вдох – выдох», который я посмотрел с великим удовольствием, правда, первый раз, пересмотрев, посмотрел, какого года выпуска. Потому что я не сообразил, что он сейчас, потому что ну, не для нас он. Его надо показывать было вот либо чуть-чуть, пока мы не так сильно испортились, либо ему еще не время.

Виктор Ерофеев: Неужели мы так сильно испортились?

Иван Дыховичный: Мы очень сильно испортились.

Олег Рой: Вы даже себе не представляете, как мы испортились.

Виктор Ерофеев: Давайте поговорим об этом. В каких категориях сознания мы испортились?

Олег Рой: Мы подменили вообще абсолютно все: и нравственность мы заменили другими словами. Мы уподобились людям, которые ищут очень легкой дороги. А она действительно легка, если идти по ней в кавычках сказать «правильно». Любовь мы можем заменить продажной любовью, очень быстро и нормально. Девочки приезжают со всех сел и с ближнего Подмосковья, на вид им 16-17, в ботексе и с силиконом, которые просто рушит чужие семьи, входят туда торпедами, катерами и заменяют тех жен, которые, как думают их бывшие мужья, уже устарели, потому что они вместе с ними прошли довольно-таки долгий путь. Если вы посмотрите тот же самый «глянец», он просто пестрит разводами. Заменили все абсолютно. Сегодня наше телевидение дает нам только одно: звезды танцуют, звезды там, какой скандал, кто с кем разошелся…

Виктор Ерофеев: Ну, девчонки, которые въезжают в Москву, молодые растиньячки, они же не боятся любить.

Олег Рой: А это не любовь. Это абсолютно выгодное размещение себя и собственного тела в кошельке другого мужчины на время. За это время она спокойно, нормально располагает свою завидную для некоторых мужчин пятую точку в кресле очень ликвидного кафе, о которых по Москве знают все, и, спокойно накушавшись перед этим в «Макдональдсе», беря там чашку чая, в буквальном смысле снимает себе того, с кем она будет, как мы сейчас говорим, любить или не любить, заменяя ему все, что у него было настоящее и светлое с той самой супругой, с которой он находился до этого.

Виктор Ерофеев: Своим молодым телом.

Олег Рой: Абсолютно. Я таких историй знаю сотни. Что мы говорим? У нас сейчас в России на 100 браков 121 развод. У нас те браки, которые были заключены 10 лет тому назад, просто рушатся. Это просто катастрофа. В Год семьи мы говорим.

Виктор Ерофеев: Это то же самое, как количество смертей больше, чем количество рождений.

Олег Рой: А потом давайте еще не забывать самую большую… Для нас, трех мужчин это просто плюс, а для женщин – минус. Нас то ведь сегодня становится меньше, меньше и меньше. И ты выходишь вечером в парк, и там на трех мужчин 26 девушек, которые с тебя просто глаз не сводят. И вот ты уже начинаешь думать: а надо ли с ней гулять в этом парке за руку три недели, а надо ли ей дарить тот самый цветок и сидеть с ней встречать закат или обмахивать ее от комаров и петь ей песни, которые когда-то пел Юрий Антонов?

Виктор Ерофеев: У нас в истории такое было. У нас же после войны тоже было мало мужчин и много женщин.

Олег Рой: Все-таки мы тогда знали, что такое любовь. Мы тогда готовы были на самопожертвование. Любовь – это когда ты можешь пожертвовать в хорошем смысле этого слова для другого человека.

Виктор Ерофеев: Да, это верно, не брать, а дать.

Олег Рой: Ты его должен принять таким, какой он есть. А зачастую ведь мы приходим со своими амбициями, со своими проблемами, со своими болезнями. И человек, который тебя любит по-настоящему, должен тебя взять именно таким.

Виктор Ерофеев: Так что те девчонки, которые из провинции рвутся в Москву, они и есть те самые мелкие бесы, которые разрушают нашу жизнь?

Олег Рой: Нет, это не те самые мелкие бесы. Мы, поколение более старое, — вот эти самые крупные бесы. У нас сегодня власть, у нас сегодня с вами микрофон, у нас сегодня камера. Но нам не дают сказать и нам не дают написать. А если мы скажем, напишем и выпустим этот фильм, его просто… Это рейтинг, мы живем в другой немножко сейчас жизни.

Виктор Ерофеев: Опять вспоминаю великий опыт Солженицына, а здесь нельзя взбунтоваться и сказать: «Да я буду делать то, что я хочу!»

Олег Рой: А вы помните, куда Солженицына привел его бунт? Это ведь только сейчас, вплоть до его дня смерти мы так о нем… А раньше? В угоду кому? Все же говорили: практически чокнутый старик.

Виктор Ерофеев: То есть получается, что самопожертвование сейчас не в моде? И декабристок:

Олег Рой: :сейчас уже нет. Но они есть, но только немножко по-другому. Они же говорят сейчас: «За телефон «Верту» я отдамся и пойду с тобой куда угодно, особенно если это ссылка, называемая Рублевкой».

Виктор Ерофеев: Вы согласны как представительница женской половины, вернее трех четвертей русского общества?

Юлиана Пучкова: Для меня описываемое Олегом имеет мало отношения к любви. Это, наверное, какие-то другие отношения. Поэтому мне трудно комментировать. Мне интересно прицепиться здесь к другому слову – к слову «самопожертвование». Я бы сказала, что у страха любви есть же очень хорошая, полезная функция. Он же не просто так возникает, он зачем-то человеку нужен. Так вот во многих случаях он человека сохраняет от разрушительных отношений с этими молодыми растиньячками или еще с кем-нибудь. В качестве примера, может быть, сниженного приведу пьесу Лопе де Вега «Собака на сене», известного по очаровательному фильму с Тереховой и Боярским. Так вот, в конце фильма, когда главный герой из низких слоев общества обманным путем получает титул князя и, наконец-то, может жениться на этой самой прекрасной Диане, он ей почему-то говорит: «Знаешь, дорогая, а можно я все-таки уеду в Испанию? Потому что это не очень честно, я же добыл этот титул обманным путем». Она его успокаивает: «Ничего, ничего, мы никому не скажем, давай все равно поженимся и будем жить хорошо». И он с ней соглашается. Возможно, автор таким образом хотел подчеркнуть честность и положительность героя. Но я как психолог тут усматриваю… Меня опять терзают смутные сомнения этого бедного героя: не будет ли ему молодая супруга при каждом удобном и неудобном случае, при каждой ссоре напоминать: «А ты помнишь, откуда я тебя вынула?» и вечно давить ему на эту мозоль? И здесь мы возвращаемся к теме того, что когда я с человеком сближаюсь, я открываюсь и могу получить…

Виктор Ерофеев: Я думаю, что здесь может быть и прямо противоположный случай.

Юлиана Пучкова: Бывает по-разному.

Виктор Ерофеев: Тот самый человек, которого вытаскиваешь из какого-то тяжелого положения, потом оказывается такой неблагодарный, что ты поражаешься этой неблагодарности.

Юлиана Пучкова: Бывает и так.

Виктор Ерофеев: И это она будет показывать на тебя пальцем и говорить: «Чего ты от меня требуешь, чтобы я была благодарна?»

Олег Рой: Потом придет настоящий страх в следующих отношениях, вот потом придет настоящий страх.

Виктор Ерофеев: Вот интересно, что мы понимаем друг друга, оказавшись в студии впервые в жизни, по крайней мере, мы с Юлей и с Олегом первый раз общаемся, ну, с вами мы много раз общались, и начинаем понимать очень быстро друг друга. Даже немножко страшно становится. Тут страх не любви, а страх какой-то очевидности.

Иван Дыховичный: Мне кажется, что примеры мне как-то ближе. Вот вы знаете, у меня много людей из состоятельных, может быть, не в друзьях, но в приятелях. И у них очень много проблем, связанных с тем, что они не могут найти (многие довольно тонкие и изящные) человека, который бы соответствовал их пониманию близкого человека, которого они могут любить. И ничего страшного не было в том, что, видя достойного человека, пусть он и богатый, но он достойный человек, изящный и тонкий… Я знаю, что у слушателей богатый вызывает ужасное отторжение. Но среди них есть достойные люди. И я несколько раз пытался познакомить их с людьми, которые, с моей точки зрения, являются интересными женщинами.

Виктор Ерофеев: Никогда это не проходило.

Иван Дыховичный: Никогда в жизни это не проходило.

Виктор Ерофеев: Я могу из своего опыта тоже сказать.

Иван Дыховичный: Проходил такой третий сорт. И почему это? Я потом понял. Это такой же страх. Потому что этот человек, которого я понимал как достойного, он был независимый человек, это человек, который не падал на эти деньги, и для него они являются нормальным продуктом, но это не главное в этой жизни для нее. И такой человек никогда не будет подчиняться вам беспрекословно, вы никогда не сможете быть над ним тем существом, которого они всячески в себе скрывают, они – хозяева жизни. Это очень большая проблема, что они думают, что они – хозяева жизни. Они – не хозяева жизни точно. В этом я убедился по их жизням только. Только по их жизням.

Виктор Ерофеев: Я полностью с тобой согласен. Хотя, с другой стороны, я должен сказать, что огромное количество феминисток на Западе говорят о том, что они не замужем, они одиноки потому, что их мужчины боятся. Но если к ним внимательно присмотреться, то видишь, что не потому что их боятся, а просто потому, что их не любят. И этот страх любви, как они себе представляют, вот я такая эмансипированная, я журналистка, — тоже это живые примеры, я видел таких людей, встречался, особенно в Германии, кстати говоря…

Олег Рой: Только я хотел сказать про немцев. Она сидит напротив тебя и говорит тебе: «Меня не любят мужчины. Почему вы в книгах об этом не пишете?» Я смотрю на нее и понимаю, она у меня даже чувств не вызывает никаких. Она сидит в мужском одеянии, в мужских носках, в мужских туфлях, у нее короткая стрижка, она говорит как мужчина, она курит одну за другой, она при этом еще просит себе виски безо льда. И ты понимаешь, что перед тобой сидит реальный мужик.

Виктор Ерофеев: А потом за ней заезжает девушка, и они уезжают вдвоем и пропадают навсегда.

Олег Рой: И таких сегодня полно.

Виктор Ерофеев: Но дело в том, что даже если не брать исключительные такие однополые отношения, надо сказать, что феминизм, который говорит: мужчины нас боятся, — это правда наполовину. То есть и действительно боятся.

Иван Дыховичный: Справедливо боятся. Есть чего боятся. И есть такие истории, что пиратам не снилось.

Виктор Ерофеев: Пиратам не снилось – это хорошо.

Иван Дыховичный: Вы понимаете, я обратил внимание, что современный человек не умеет видеть без клише, которые предложены нам всеми формами, которые только есть, не умеет видеть человека. Если человек не ведет себя как обычно, если он не такой, как эти люди, этот человек вызывает абсолютную неприязнь. Вот этого человека нам не надо. Это удивительно. То есть любая форма своеобразия, индивидуальности точно отрицается с первого шага. Я просто это много раз видел. Я, человек, который ищу человека для съемки или интересного персонажа, ведь артистов туча, а сыграть могут немногие, и даже быть на экране могут не многие. Нужна личность, нужен характер, нужно что-то, что не похоже на обычную жизнь, не совсем похоже на обычную жизнь. И когда ты такого человека находишь, ты понимаешь: ну, он не прост, конечно, он немножко коряв, он не сразу тебя цепляет. Это долгий процесс, но в кино он безумно интересен.

Виктор Ерофеев: Мне очень интересно еще вернуться к этой теме – женщина третьего сорта, которую выбирают олигархи. С точки зрения олигарха понятно – с ней легко. А как бы ты портрет ее создал словесный? Кто она?

Иван Дыховичный: Ну, мы не будем говорить, что это блондинка. Но в общем часто это блондинка. Все покрасились в блондинок, у нас шикарная страна одних блондинок, время блондинок. Она должна быть довольно изящна по формам, она должна иметь некоторую форму независимости, она не должна очень вами увлекаться. Они пользуются этим идеально. Если уровень калибра соответствует, то есть она не сразу просит деньги, не сразу начинает напрягать по поводу многих вопросов.

Юлиана Пучкова: То есть еще бегающая.

Иван Дыховичный: И она еще интересна другим должна быть. Мужчине очень важно сегодня, чтобы за ней еще была какая-то биография, что за ней бились, гонялись, ее отбивали друг у друга, передавали, перекупали, это тоже хитрая система – перекупка.

Юлиана Пучкова: Боже мой…

Иван Дыховичный: Да. А что вы думаете? Перекупают.

Юлиана Пучкова: Я уже ничему не удивляюсь.

Иван Дыховичный: Это абсолютно. И не надо удивляться этому. Это единственное оружие их, единственное оружие – это деньги.

Юлиана Пучкова: Единственный способ строить отношения.

Виктор Ерофеев: Красота тоже.

Иван Дыховичный: Красота – конечно. Но красота ведь бывает разная. Есть красота, которая сегодня. Таких красивых женщин в клубах, которые мы видим, да нигде в мире такого количества их нету. Я точно говорю. Я был во многих клубах, во многих странах. Такого количества красоток нигде нет.

Виктор Ерофеев: Как в России.

Иван Дыховичный: Но я пытался, я брал человека, который очень богатый человек, и говорил: «Ты не там ищешь. Послушай, давай пойдем в другое место, не в то место, в которое ты ходишь. Сойди с дороги, не ищи там, где ищут все. И ты найдешь». Вот мы два раза приехали в какое-то место, где были какие-то живые люди, нет, они не нужны. Там чего-то не то. Там он себя не чувствует… Когда он приходит в место First или еще какое-то, то там все знают, кто он такой, он делает вид, что он скромный. Но там все знают, что он такой.

Виктор Ерофеев: И все знают, что он достанет и даст столько, сколько надо, и все будут счастливы.

Иван Дыховичный: Я знаю, как там люди познакомились и изобразили из себя, что они никто, никак… Когда они приехали на дачу, на квартиру, то он говорит: «Мы люди небогатые», она говорит: «Ну да, я знаю в каком First ты стоишь на каком месте». То есть они такие грамотные, она знает, на каком месте он в First стоит. И это неизличимо. Вот с такими людьми куда ты пойдешь – то ты и поймаешь. То есть они просто обречены на вот эту жизнь, им из нее не выбраться.

Виктор Ерофеев: Хорошо, а бедные люди? Это драма богатых. А бедный человек боится, что эта девушка приедет в Москву…

Иван Дыховичный: А бедный хочет девушку богатого.

Олег Рой: Абсолютно. У нас же есть стереотип, который опять же нам с экрана все рассказал. Мы на экране увидели с вами и видим каждый день, вы включите телевизор, в прайм-тайме пощелкайте каналами, и вы все на самом деле увидите. Это рейтинг, и бедный человек где-нибудь там в Урюпинске абсолютно точно знает, что ему надо и куда ему надо стремиться. Эта девочка абсолютно точно уверена, что ей необходимо, и она будет к этому стремиться так или иначе. В рамках собственного города или в рамках Москвы – это уже другое дело.

Виктор Ерофеев: Некоторые девочки совершенно разрываются. Они говорят: «Да, у меня, конечно, есть Васенька в Рязани». Но какой же Васенька и жизнь? Это даже не сочетается. Она же уже в банке работает. И у нее ровно то самое, что ты описал. Это блондинка, это та, которой увлекаются люди и молодые, и немолодые. И все пошло, пошло…

Юлиана Пучкова: Прямо так и хочется вспомнить Жванецкого: «Товарищи, ну, есть ведь жизнь и на других планетах». Не одни блондинки и олигархи на этой земле существуют.

Виктор Ерофеев: Хотя можно сказать страшное – как раз эти люди не интересуются Жванецким.

Олег Рой: Да они его не поймут.

Виктор Ерофеев: Я был в студенческой аудитории, где половина были блондинки. Вышел Миша замечательный, нами всеми любимый, он стал изображать, они ничего не поняли.

Иван Дыховичный: У нас было уже все это. Вы помните, из-за чего случилась революция? Я считаю, что она случилась из-за жены кулака.

Виктор Ерофеев: Развей мысль.

Иван Дыховичный: Очень просто. Когда произошел переворот, у кого отняли жену? Кого выслали дальше всех? У кого была самая красивая женщина на селе? У кулака была. Потому что он был мужик с хозяйством, обеспеченный, не пил, вел свою работу и был достойным человеком. У него была лучшая девушка на деревне. Кого отняли у кулака? Отняли эту женщину, точно вам говорю. Что сделал Сталин, когда стал править страной? Он у всех членов Политбюро посадил жен. У большинства точно. Потому что если они за них не заступились, за своих жен, то они ни за кого больше не заступятся, с ними можно делать что ты хочешь. Это в стране нашей, к сожалению, традиция продолжается. Уверяю вас, она продолжается. И все богатые не могут, если просто ухаживать за человеком, инкогнито победить, они все равно пользуются своим способом. Кто был раньше героем жизни? Был ученый, кинорежиссер, писатель, поэт, врач, математик. Это что, герои нашей жизни? Это никто сегодня. И они отняли у нас лучших женщин, так они думают. Что мы можем предложить взамен? Мы не можем конкурировать с миллиардами нашими скромными заработками, не можем, это невозможно. Мы не можем ни плавать на яхте, ни купить свой самолет, ни поселить в гостинице, номер которой стоит пять тысяч долларов в ночь. Нам надо что-то придумать другое. И кто сумел это сделать – тот состоялся. Кто не сумел этого сделать – тот растерялся ужасно.

Виктор Ерофеев: И дело в том, что единственное, что можно противопоставить деньгам – это умение любить.

«Пели псалмы на мотивы шлягеров» Во что советский человек превратил религию?: Общество: Россия: Lenta.ru

Михаил Сергеев — советский и американский религиовед, философ и публицист. В 1990 году он уехал из СССР навсегда. Через год этой страны не стало. В последние десятилетия Сергеев преподает историю религии, философии и модернистского искусства в Университете искусств в Филадельфии и разрабатывает собственную теорию религиозных циклов. «Лента.ру» поговорила с Сергеевым о религии и жизни в СССР, о мировом религиозном кризисе и том, к чему он может привести.

«Лента.ру»: Каково это было — быть верующим в СССР?

Михаил Сергеев

Сергеев: У меня были знакомые, которые были верующими людьми. Вера — это совсем не то, что в России почему-то сейчас проповедуют. Это не стоять в церкви со свечой. Не быть «подсвечником», что называется.

После развала Союза многие мои друзья, коммунисты и атеисты, в одночасье стали верующими людьми. Это просто противно. Я больше люблю коммунистов, которые остались коммунистами. Они по крайней мере честны перед собой. А эти люди — как флюгер: поворачиваются туда, откуда ветер дует. Сегодня они — коммунисты, завтра — демократы, послезавтра — православные, а еще через день — любые. Это люди без позиции.

На Конгрессе семей я как-то слушал товарища, который вещал о жизни по Священному Писанию, употребляя советский партийный канцелярит: «общественность требует», «следует незамедлительно установить»… Наверно, тогда комсомольцем-активистом был.

Да, я прекрасно это понимаю и думаю, что это еще хуже переживать, чем советский атеизм. Одно дело, когда человек не верит в Бога и говорит об этом, а другое дело, когда он как бы верит в него, и все же хочет тебя зажать, замять и полностью уничтожить. Это никакого отношения к религии не имеет.

У меня была учительница литературы Эмма Дмитриевна. Она была действительно верующим человеком, ходила в церковь. Я с ней поддерживал отношения до самой ее смерти, уже после развала СССР. Спрашивал ее про храм Христа Спасителя, и она ответила, что ни разу его не посещала и не пойдет: «Зачем мне туда ходить? Это официальный храм, пусть официальные лица туда и ходят». Поэтому больше меня привлекают люди, которые имеют убеждения.

Причащение прихожан во время Рождественской литургии в Богоявленском патриаршем соборе (ныне Богоявленский кафедральный собор в Елохове). 1965 год

Фото: Лев Носов / РИА Новости

А вы тогда верили в Бога?

В позднем СССР я был атеистом, поэтому смотрел на людей веры извне. Мою жену крестили тайно, потому что если узнают — то будут проблемы по партийной линии.

Какие проблемы?

Выговор. Могут уволить. Например, отец моей жены не знал, что ее крестили, потому что он работал на военном предприятии, или, как тогда говорили, «в ящике». Боялись, что если отец проболтается, и об этом узнают, у него будут неприятности на работе, чисто карьерные. Посадить, конечно, не посадят.

В 80-е ситуация стала меняться, потому что советская идея перестала держать людей в плане убеждений, и на место этого вакуума стала постепенно приходить церковь. Поэтому верующим можно было быть. Но проблема состояла в том, что бабушки, которые посещали церковь, просто продолжали традицию своих предков — они подчас и Библию-то не читали. Красили яички на Пасху, на кладбище ходили — чисто ритуальные вещи.

А наше поколение (я родился в 1960 году) было оторвано от каких бы то ни было корней, в том числе религиозных. Моя мать — еврейка, отец — из христианской семьи, но ни тех, ни других корней у меня не было.

Я жил в религиозном вакууме. Если русские иммигранты первой волны приходили к своим корням, то мне приходить было не к чему

У меня единственные корни были идеологические, коммунистические. Поэтому для того, чтобы человек моего поколения стал действительно верующим, нужно было пройти очень тяжелый путь, который, естественно, никто не проходил и не хотел проходить.

У меня в Америке много друзей моего возраста, и все они остались неверующими. Потому что это очень тяжело: тебе вбили в голову определенные догмы, и твое сознание полностью закрыто этой идеологической схемой. Чтобы ее выбить, нужны годы труда, чтения, размышлений и так далее. Мне на это потребовалось 30 лет. Поэтому когда мне люди говорят, что вчера были атеистами, а сегодня стали православными, мне смешно и грустно одновременно.

Году в 1992 к нам приезжал американский проповедник Билли Грэм и собирал целые стадионы. Я после этого честно пытался быть верующим…

Да, по поводу Билли Грэма: я, как историк религии, сталкиваюсь с различными религиозными течениями, ко мне приходят разные люди. Однажды ко мне пришли муж с женой (я не знал их) и по-русски предложили мне прийти в баптистскую церковь. Я был поражен, но решил сходить.

Выступление американского проповедника Билли Грэма на Божественной литургии в Богоявленском соборе. 1992 год

Фото: Олег Макаров / РИА Новости

Там я увидел то, что делал Билли Грэм. Это очень похоже на то, как здесь продают машины. Точно так же они продают религию, Библию и так далее. Выходили такие мужики, косая сажень в плечах, красивые, рассказывали всякие душещипательные истории… Церковь была украинской, и зал был набит русскоязычными людьми. На сцене стоял хор, который по-русски пел псалмы, но на мотивы советских шлягеров. Более сюрреалистической картины я в жизни не видел. Я никак не мог понять, где я нахожусь!

Во многих протестантских церквях музыкальные группы играют рок и кантри. Другое дело, что протестантские пасторы зачастую занимаются тем, что я бы назвал духовным шантажом: когда тебе говорят, что ты или прямо сейчас примешь Христа, или умрешь — и все будет кончено, ты будешь гореть в аду. Но когда идешь в церковь, надо, как говорится, снимать шляпу, а не голову. Если Бог существует, неужели он действует, как безжалостный диктатор типа Сталина? «Или сейчас примешь Господа, или после смерти все, кирдык» — что это за Бог такой?

Если вернуться к перестроечным временам, какой была эта вера, когда все из атеистов записались в православные?

На мой взгляд, ответ простой. Никакой веры нет, большинство людей, россиян и не только, если они не посвящены в религиозные дела, не проходили через воскресную школу, а просто внезапно в 20-30-40 лет решил поменять что-то в своей жизни, — это результат не того, что ты изменился, а того, что большинство людей просто не имеют убеждений. В этом нет ничего плохого — есть люди, которые не имеют убеждений и следуют в фарватере большинства.

Большинство было атеистами — и я атеист, значит, так нормально. А большинство стали православными — вот и я православный. Общее же отношение к жизни осталось тем же. Я атеист — а значит, всех тех, кто не атеисты, нужно резать. Я православный — значит, всех тех, кто не православные, нужно резать. Это остается, это основа.

Государственный музей истории религии и атеизма АН СССР (ныне — Государственный музей истории религии). Хранитель фонда Валентина Мазурова (справа). 1988 год

Фото: Алексей Варфоломеев / РИА Новости

Я как-то делал статью про военно-патриотические клубы. Помню слова о том, что родина — это война, она, как и бог, не может быть неправа.

Совершенно верно. Потому что в основе мышления лежит не вера, не религия, не атеизм, а национальный эгоизм. Он принимает разные формы. В Советском Союзе он принимал атеистическую форму, а в постсоветской России — национально-религиозную форму. По существу же ничего не изменилось.

К тому же по статистике, которую я смотрел относительно недавно, очень большой процент россиян хоть и верит в бога, но в церковь не ходит и особенно православными себя не считают. Этакая минималистская, «бедная» вера, по определению Михаила Эпштейна.

В Москве сейчас построили очень много часовен, и если поначалу я возле них особой активности не замечал, то сейчас практически каждый десятый, пожалуй, останавливается и истово крестится.

А между тем в Евангелии сказано молиться в уединении, «и Господь воздаст тебе». Не надо это делать напоказ.

Можно ли сказать, что в СССР атеизм принял форму религии?

В некотором роде да, многие об этом говорят. Потому что атеизм был не просто идеологией, он цементировал личность и давал смысл жизни.

Я был атеистом, воспитанным в советской школе. Правда, я задумывался над этим и не мог понять логики. Потому что логика-то какая? Что все мы умрем и, следовательно, должны любить друг друга. Но какой смысл любить друг друга, если мы все умрем?

Ну как же. Хорошо провести время, пока жив.

Хорошо провести время можно и по-другому. Как говорил российский философ Владимир Соловьев, мы все произошли от обезьяны, следовательно, должны любить друг друга. Это примерно то же самое.

Но да, эта идеология проникала очень глубоко и привлекала тем, что дает моральные основания для бытия — у нас же был Моральный кодекс строителя коммунизма. Плюс она давала всеохватывающий взгляд на жизнь — всемирное коммунистическое братство. Это тоже привлекало и не было националистическим моментом. Конечно, она заменяла религию и была в этом смысле сильным средством.

Но что касается перехода от атеизма к религиозности и того, почему многие советские партийные лидеры вдруг перестроились и стали антисоветскими — этому явлению у меня есть достаточно простое объяснение. Просто в какой-то момент эти люди поняли, что атеизм стоит на их пути к их личному обогащению. Они поняли, что атеизм можно отбросить, а на его место поставить что-то другое. А социалистическую экономику поменять на капиталистическую и грабить всех еще круче.

Строительство храма Христа Спасителя. Поднятие соборного колокола на колокольню. 1997 год

Фото: Владимир Додонов / «Коммерсантъ»

Вы рассматриваете религию как базовое понятие? Ведь если мы отказываемся от атеизма, то автоматически становимся религиозными. Мы отбрасываем неверие в бога, но должно ведь что-то остаться. Видимо, вера?

Это хороший вопрос. Есть ряд личностных самоидентификаций, связанных с религией, и это не просто либо атеист, либо верующий, существует очень много градаций.

Начнем с атеизма, который является своего рода верой в то, что бога нет. Доказать это невозможно. То, что мы бога не видели, — это косвенные рассуждения. Поэтому атеисты — это люди, которые имеют свою веру в то, что нет никакого творца, и согласно этому строят свою жизнь.

Но ведь можно быть не атеистом, но агностиком — человеком, который считает, что пока ты жив, нельзя знать, есть бог или нет, потому что эти материи находятся за пределами нашего понимания. Может, он есть, может, нет, но мы воздерживаемся от каких-либо суждений на этот счет. Это мягкая форма неверия, и она очень распространена, кстати, в Соединенных Штатах.

Можно ли сказать, что это мягкая форма веры?

Это может быть мягкая форма веры.

Мы же не отрицаем наличие Творца, а значит, вероятно, перестаем быть атеистами?

Это переходная форма. Есть люди, которые говорят «я не знаю, но лучше бы его не было», а есть те, кто говорят «я не знаю, но я не против, чтобы он был». После этого есть так называемый деизм. Деисты — это люди, которые верят в бога, но не верят в религию. Они в принципе верят в какое-то высшее начало, но поскольку религии разные, то, значит, все откровения написаны людьми, а значит, не надо их читать, просто верь — и все. Были деисты и среди отцов-основателей США.

А дальше уже начинается принадлежность к религии, которые тоже могут быть разными. Можно быть теистом, считать, что бог — это какое-то личное существо, а не какая-то изначальная сила или энергия. Можно быть «не-теистом», буддистом, когда ты являешься частью религиозного сообщества, но не веришь в бога. Можно быть политеистом, монотеистом и так далее. Так что тут не обязательно либо то, либо другое.

Я не уверен, что советские руководители поколения Горбачева были такими уж атеистами. Нет, это просто была традиция, они впитали в себя это дело. Они были прагматиками, практиками и понимали, что экономика СССР нежизнеспособна, надо ее перекроить, а перекроить на советской основе явно не получается, потому что советская идея выдыхается, а людям надо дать смысл жизни. Не колбасой же единой жив человек. А что тогда? Вот, пожалуйста, православие. Так это и произошло.

Во время демонстрации на Красной площади. Москва, 7 ноября 1980 года

Фото: Александр Сенцов / ТАСС

Интересно было бы препарировать советский атеизм — тут и псевдохристианское «возлюби ближнего своего», и пантеон героев, и даже культ предков, который активно начал зарождаться в брежневское время…

Я думаю, что пропагандисты использовали все, что смогли. Но исходная установка, конечно, была дана христианством. Потому что русская-то культура по существу христианская, и даже если вы воспитываетесь в советской школе, в вас закладываются христианские ценности. Сострадание к угнетенным, помощь ближнему, социальная справедливость — это же христианские идеалы и ценности. Почитание предков — это тоже традиционно. Много чего было традиционного, но культ войны, милитаризм…

А как же борьба за мир?

Как у нас говорили, мы будем бороться за мир, пока от него камня на камне не останется. Но это было связано, на мой взгляд, с тем, что СССР был уязвим. Америка была сильнее, и советские руководители понимали, что проиграют в гонке вооружений, поэтому они хотели мира и сдерживали гонку, поэтому Рейган с Горбачевым и подписали договор о сокращении стратегических вооружений. Столько было накоплено, что многократно можно было земной шар уничтожить. Какой в этом был смысл?

До сих пор можно уничтожить.

Можно, да, если захотеть.

А для наших диссидентов путеводной звездой был американский либерализм…

Америка построена на принципах либерализма, который ведет свое начало от Джона Локка. В экономике это — свободный рынок, в политике — демократическая система, а в религии — отделение ее от государства. Вот три столпа классического либерализма

Большинство западных политиков, в том числе и в Америке, по существу либералы. Те, кто стоят за сохранение традиционного либерализма, в США считаются консервативными правыми. А те, кто хочет развивать либерализм в сторону все больших социальных программ и защиты всевозможных меньшинств, называются прогрессивистами (progressives), или левыми.

Вы сказали об отделении церкви от государства — что же делать с евангелистами, которые относят себя к правым, к республиканцам? Это же избиратели Трампа.

Что такое отделение религии от государства: формально этот принцип имеет три момента, которые прописаны в конституции. Первый — это то, что Конгресс США не имеет права принимать законы, касающиеся религии. Вообще. Второй — религиозные организации не имеют права участвовать в избирательном процессе. И третье — человек, баллотирующийся на любую общественную должность, включая президента, может быть любой религии. Это не должно касаться его компетентности.

В Америке все эти три вещи соблюдаются, хотя третья — в меньшей степени. Есть традиционные избиратели, и большинство американских президентов были протестантами. У нас только второй президент католик — Джо Байден. Первого — Кеннеди — убили. Был кандидат-мормон Митт Ромни. Евреев не было, атеистов не было. Большинство американцев пишут, что за атеиста не проголосуют.

Почему? Потому что на долларовой купюре написано «Мы верим в Бога»?

Нет, потому что они считают, что атеисту нельзя доверять. Если человек не верен богу и не признает его, то обманет и тебя.

Это большинство делает такой сложный вывод?

Не думаю. Это все на уровне интуиции, культуры. Это часть американской традиции.

Прихожане католической церкви Святого Иакова на пасхальном богослужении. Луисвилл, штат Кентукки. США, 4 апреля 2021 года

Фото: Amira Karaoud / Reuters

За последнюю четверть века страна очень изменилась. Когда мы сюда приехали, я не мог пойти в бассейн в своих советских плавках, потому что они представляли собой «плавки плейбоя». А у американцев так нельзя — нужно, чтобы они были как минимум по колено, а то и ниже, как большие трусы, не дай бог подчеркивать мужские достоинства и прочее.

Америка была и остается очень традиционной страной. Вовне у нее имидж сексуально развязной, а внутри-то на самом деле они пуритане.

Может, это зависит все-таки от штата?

Естественно.

Так вот, большинство людей в США — верующие. Две трети протестантов, одна четверть католиков. И поэтому они голосуют с учетом своих религиозных пристрастий. Да, евангелисты голосуют за правых, потому что они поддерживают традиционные семейные ценности, и считают левых почти социалистами. Евангелисты — за то, чтобы человек сам проявлял инициативу, а не ждал помощи от государства.

Но это не значит, что церковь не отделена от государства, она отделена, и в этом огромная заслуга американского образа жизни, хотя я его полностью не принимаю. Все-таки я человек российской закалки, и перед тем, как уехать из СССР, крестил своего сына. Когда я рассказал об этом американцу, он сказал, что я поступил не по-американски: сын должен сам сделать выбор. Я парировал тем, что не хочу, чтобы он оказался в моей ситуации, когда надо это делать с нуля. Пусть у него будет корень, а дальше выбор за ним — опираться на этот корень или нет.

Американский выбор другой: сам выбирай, что хочешь. И в этом смысле терпимость к религиозным и антирелигиозным мнениям здесь, конечно, потрясающая — по крайней мере там, где я живу

Я же преподаю религию 30 лет, у меня и католики, и евреи, и протестанты, и индуисты, и синтоисты, и атеисты, и сатанисты… Кого у меня только нет! И все спокойно друг с другом уживаются, никаких конфликтов не было. В других штатах, конечно, все может быть совсем по-другому.

После краха СССР и его идей постсоветский человек отказался от мысли, что мы хорошие и идем правильным путем. В то же время он разочаровался в Западе и стал считать, что Запад тоже плохой и неправильный. Вот мы и стали всех считать одинаково плохими — и социалистов, и капиталистов. И в результате в России практически нет никаких прогрессивистов, все политические взгляды — разные градации консервативных. Тот же коммунист Зюганов — ему Маркс скорее мешает, он посещает молебны и ратует за традиционные ценности. Мне кажется, что развитие религиозности в последние годы СССР оказало на этот процесс немалое влияние.

Я думаю, что для русских традиционные ценности вообще играют большую роль — они же христианские. Ну да, 75 лет существовал СССР, но он их не выветрил. Поэтому то, что многие сейчас выступают за традиционные ценности, — это я вполне понимаю, я сам за них.

Но ведь всему должен быть противовес. У вас в стране он есть.

Дело в том, что Россия — страна крайностей. Я согласен с Бердяевым в этом случае. Это большая беда русского народа. Если мы уж чем-нибудь займемся, то начинаем быть одержимыми этим. Если атеизм — то всех под это дело раздолбаем, если религия — то же самое. Нам не хватает серединности, которая и есть цивилизация. Мы мечемся из одной стороны в другую, поэтому из социалистического атеизма люди переметнулись в религиозный капитализм.

Лидер КПРФ Геннадий Зюганов (слева), митрополит Ставропольский и Бакинский Гедеон (справа) и секретарь митрополита Гедеона протоиерей Павел Самойленко во время встречи. 6 мая 1997 года

Фото: Олег Булдаков / ТАСС

Они считали, что это решит все проблемы, а на самом-то деле проблемы не экономические и не социально-политические, они значительно глубже, решать их надо очень долго. А метания естественны. Одни метнулись, поскольку думали, что что-то получится, — у американцев-то получается. Другие — потому, что рассчитывали обогатиться, и обогатились как следует. Третьи метнулись просто потому, что им нравятся традиционные ценности.

На мой взгляд, ситуация все та же, как когда я уезжал из СССР, просто формы выражения поменялись. Я прекрасно понимал, что там не будет ничего хорошего, никакой демократии, что будут метания. Сейчас мы уйдем в мою теорию религиозных циклов…

Можете вкратце пояснить?

Я думал об этом все время, пока жил в Америке. Для меня главной проблемой была не столько моя религиозность, сколько объяснение того, почему существовал Советский Союз вообще. Я вообще считаю, что это главный вопрос нашего поколения, ведь мы видели, чем это все кончилось, и жили там.

Для того чтобы Россия действительно пошла дальше, вперед, нужно осмыслить советский путь. И тут я говорю не о покаянии, а именно об осмыслении

До тех пор пока ты не осмыслил, что с тобой в жизни произошло, ты не можешь это сделать. А поскольку Россия не осмыслила советский опыт, она вперед не идет. Ее шарахает из стороны в сторону, а осмысления нет.

Его дают философы. Русские философы предложили четыре объяснения существования СССР. Первое — марксистское: дескать, Маркс все же голова, и были у социализма преимущества. Второе — постмодернистское, согласно которому Советский Союз был последним большим нарративом, всеохватывающей идеологией, и сама по себе она плохая потому, что всеохватывающая, надо все эти идеологии послать к черту и жить без них (что, кстати, Россия и сделала). Третий — глобалистский: согласно ему, СССР был первой попыткой создания глобальной идеологии и глобального общества. Она провалилась, но дело живет, потому что мы все-таки будем глобалистами. И четвертый ответ — православный: согласно ему, социализм — это болезнь, занесенная с Запада евреем Марксом. Это все западное влияние, Запад гниет, заразил нас, вот мы тут же и сгнили.

Эту точку зрения я слышал много раз.

Ну конечно. Она должна быть превалирующей.

На мой взгляд, ни одно из этих объяснений не дает исчерпывающего ответа. Я пришел к своему выводу и издал книгу «Теория религиозных циклов». Это религиоведческая концепция. Смысл ее в том, что религия, если мы отвлекаемся от трансцендентных понятий существования или несуществования бога и берем ее как феноменологический объект, представляет собой смысловую систему, задаваемую двумя компонентами. Первый — это Священное Писание, а второй — священное предание. Предание — это способ интерпретации Писания, так как оно никогда не может быть всеохватывающим. Оно задает смыслы, и из него всегда можно давить новые.

Любая религия, связанная или не связанная с богом, завязывается со Священных Писаний, которые впоследствии приводят к созданию всех других форм религиозности: организации, кредо, ритуалов, иерархии и так далее

На каком-то отрезке времени появляется первое предание, систематическое толкование Священных Писаний. Далее религия проходит ряд стадий: ортодоксальную, классическую и реформистскую. Все они характеризуются определенным соотношением между Писанием и преданием.

Характерно то, что религия постоянно переживает кризис, который обычно связан с несоответствием между этими двумя компонентами. В результате него создаются новые ответвления внутри нее. Кризисы бывают двух типов — структурные и системные. Структурный кризис — это когда верующие подвергают сомнению предание, но не подвергают сомнению остов религии — Писание. Так, например, из католицизма возник протестантизм, создавший свое новое предание.

Бывают же кризисы системные, когда верующие подвергают сомнению само Писание. Они зафиксированы в истории религии: например, когда буддизм появился из недр индуизма или христианство — из недр иудаизма. Эти кризисы разрешаются только с появлением новых религиозных движений, причем они не отменяют старые, которые продолжают сосуществовать вместе с ними. Просто они дают новую жизнь этим старым движениям.

Эпоха Просвещения, которая началась со второй половины XVIII века, на мой взгляд, с религиозной точки зрения ознаменовала кризис христианства, потому что мысли Просвещения — это сомнение в Писании, в Библии

Эта эпоха и породила государства просвещенческого типа, первым из которых была Америка, а дальше Европа пошла по этому пути.

Это разве плохо?

Идеология Просвещения имеет ряд преимуществ, и они бесспорны, но в ее основе лежит кризис религиозного сознания. А он всегда приводит к кризису традиционных ценностей, какими бы они ни были, потому что мораль не может держаться ни на чем, кроме религии. Чистый разум не способен сформулировать, что такое хорошо и что такое плохо.

Просвещенческая модель, политическая и экономическая, оказалась очень продуктивной и подходящей для европейских и американских народов, настолько сильной и влиятельной, что перекинулась на другие страны с другими культурами. А когда эта чисто рациональная культура перекидывается на другие, имеющие свои глубокие корни, то она их не развивает, но подрезает. И эти традиционные культуры, впитывающие в себя Просвещение, с одной стороны, становятся либеральными, а с другой стороны — теряют традиционные ценности.

Верующие в очереди к храму Христа Спасителя, где находится ковчег с мощами Святителя Николая Чудотворца. 2017 год

Фото: Евгения Новоженина / РИА Новости

Это социально-политическая программа, в ней ничего духовного нет. Она здорово подойдет тебе, если ты духовен, потому что у тебя есть корень, а если его нет, если его срубили на 75 лет, то приведет к тому, к чему она привела в России — к полной белиберде. Естественно, люди держатся за традиционные ценности, какие бы ужасающие формы это ни принимало.

Мой диагноз такой: смысл существования Советского Союза, единственной атеистической империи, — духовный. Произошло это потому, что мир переживает тотальный духовный кризис. Дело не в том, что Запад хороший, а мы плохие, и не в том, что мы хорошие, а Запад плохой. Мы просто переживаем утрату смысла на глобальном уровне.

Я почему сказал об этом — потому что если мы никого не считаем хорошими — добром, то остаются только плохие — то есть зло, просто с разными градациями.

У нас градации неправильные, в этом-то и проблема. Это проблема стандартов. Когда происходит системный кризис религии, все стандарты меняются. А у нас тотальный кризис религий — не только христианства, но и всех остальных. Поэтому мы и не можем понять, что хорошо, а что плохо — поскольку традиционные ценности не работают, новых мы не выработали и берем социально-экономические модели, которые иногда работают, иногда нет, а иногда дают просто ужасный результат.

В моменты тотальных религиозных кризисов нужно быть очень осторожными, аккуратными, делать как можно меньше движений, потому что они длятся как минимум четыре столетия

Мой прогноз такой: кризис начался в XVIII веке, и к XXII веку люди начнут понимать, что происходит, а к XXVI веку мир более-менее придет в равновесие.

Да, но теперь у нас есть ядерное оружие…

В этом случае ничего не будет. То есть мы можем уничтожить друг друга, останутся Африка и Латинская Америка. Это возможный сценарий.

Тогда, вероятно, выработка новой духовности будет зависеть не от наших цивилизаций.

Естественно. Посмотрите, что случилось с Римом: он пал, и выработка новой духовности пришлась на варваров, которые впоследствии стали европейскими народами. А что, Африка на эту роль вполне годится, Латинская Америка — еще больше.

Фото: Евгений Епанчинцев / РИА Новости

Сколько я в последние 20 лет слышал, что России нужна какая-то идея. Вы говорили о Писании и предании, и я вижу, что у нас есть масса преданий, но нет Писания, его постоянно ищут и утыкаются в пустоту.

Писание есть, но кому оно нужно? Люди ориентируются на власть, на деньги, на силу. А бог приходит не через это. Существует очень много сект, и очень сложно отличить секту от религии. Люди, принадлежащие к устоявшимся религиям, называют сектами все конкурирующие движения.

Но я скорее говорю об идеологии, если отбросить негативные коннотации, связанные с этим словом. Людям нужен смысл бытия, идея.

Конечно, каждому человеку нужен смысл.

Получается, православие этот смысл не может дать?

Проблема в том, что все традиционные религии находятся в кризисе. Если бы его не было, не было бы и Советского Союза.

Это глобальная проблема — и американская, и европейская. Просто Россия по-своему отображает этот опыт, я бы сказал, в наиболее трагической форме. Она никак не может устояться. Главное здесь — чтобы она не была опрокинута.

Два понимания свободы | Библиотека

 

Принуждать человека — значит лишать его свободы, но свободы от чего? Почти все моралисты в истории человечества прославляли свободу. Значение этого слова, равно как и некоторых других — счастья и доброты, природы и реальности — столь многослойно, что найдется немного истолкований, которые окажутся для него непригодными. Я не намерен рассматривать ни историю этого многослойного слова, ни тем более две сотни его значений, выявленных историками идей. Я собираюсь рассмотреть только два его значения, которые, будучи центральными, вобрали в себя значительную долю человеческой истории, как прошлой, так, осмелюсь утверждать, и будущей. Первое из этих политических значений свободы я буду (следуя во многом прецеденту) называть «негативным», и это значение подразумевается в ответе на вопрос: «Какова та область, в рамках которой субъекту — будь то человек или группа людей — разрешено или должно быть разрешено делать то, что он способен делать, или быть тем, кем он способен быть, не подвергаясь вмешательству со стороны других людей?». Второе значение я буду называть позитивным, и оно подразумевается в ответе на вопрос: «Что или кто служит источником контроля или вмешательства и заставляет человека совершать это действие, а не какое-нибудь другое, или быть таким, а не другим?». Безусловно, это разные вопросы, хотя ответы на них могут частично совпадать.

I

Понятие «негативной свободы»

Обычно говорят, что человек свободен в той мере, в какой никто: ни другой человек, ни группа людей — не препятствует его действиям. Политическая свобода в этом смысле и есть та область, в рамках которой человек может действовать, не подвергаясь вмешательству со стороны других. Если другие люди не позволяют мне сделать то, что в противном случае я мог бы сделать, то в этой степени я несвободен; если из-за действий других людей упомянутая область сжимается, уменьшаясь далее известного предела, то обо мне можно сказать, что я нахожусь в состоянии принуждения и, возможно, даже порабощения. Однако слово принуждение не охватывает все случаи, когда мы не способны что-либо сделать. Если я не способен прыгнуть выше десяти футов, или не могу читать из-за слепоты, или тщетно пытаюсь понять наиболее темные места у Гегеля, то было бы странным говорить, что в этой степени я подвергаюсь порабощению или принуждению. Принуждение предполагает намеренное вторжение других людей в область, где в противном случае я мог бы действовать беспрепятственно. Вы только тогда лишены политической свободы, когда другие люди мешают вам достичь какой-либо цели. Простая неспособность достичь цели еще не означает отсутствия политической свободы. Об этом свидетельствует и современное употребление таких взаимосвязанных выражений как «экономическая свобода» и «экономическое рабство». Доказывают, порой очень убедительно, что если человек слишком беден и не может позволить себе купить буханку хлеба, совершить путешествие по миру или обратиться за помощью в суд, хотя на все это нет юридического запрета, то он не более свободен, чем когда это запрещено законом. Если бы моя бедность была своего рода болезнью и не позволяла бы мне покупать хлеб, оплачивать путешествия по миру или добиваться слушания моего дела в суде, как хромота не позволяет мне бегать, то было бы неестественно видеть в ней отсутствие свободы, тем более — политической свободы. Только в том случае, если я объясняю свою неспособность приобрести какую-либо вещь тем, что другие люди предприняли определенные меры, и поэтому я, в отличие от них, не имею денег для приобретения данной вещи, только в этом случае я считаю себя жертвой принуждения или порабощения. Другими словами, употребление слова «принуждение» зависит от принятия определенной социально-экономической теории, объясняющей причины моей нищеты и неспособности что-либо делать. Если отсутствие материальных средств вызвано недостатком умственных и физических способностей, то, только приняв указанную теорию, я стану говорить не просто о нищете, а об отсутствии свободы. Если к тому же я считаю, что моя нужда обусловлена определенным социальным устройством, которое, на мой взгляд, является несправедливым и нечестным, то я буду говорить об экономическом рабстве или угнетении. «Не природа вещей возмущает нас, а только недобрая воля», — говорил Руссо. Критерием угнетения служит та роль, которую, по нашему мнению, выполняют другие люди, когда прямо или косвенно, намеренно или ненамеренно препятствуют осуществлению наших желаний. Свобода в этом смысле означает только то, что мне не мешают другие. Чем шире область невмешательства, тем больше моя свобода.

Именно так понимали свободу классики английской политической философии. Они расходились во взглядах относительно того, насколько широкой может или должна быть упомянутая область. По их мнению, при существующем положении вещей она не может быть безграничной, ибо ее безграничность повлекла бы за собой то, что все стали бы чинить бесконечные препятствия друг другу, и в результате такой «естественной свободы» возник бы социальный хаос, и даже минимальные потребности людей не были бы удовлетворены, а свобода слабого была бы попрана сильным. Эти философы прекрасно понимали, что человеческие цели и действия никогда сами по себе не придут в гармонию, и (какими бы ни были их официальные доктрины) они ставили выше свободы такие ценности, как справедливость, счастье, культура, безопасность или различные виды равенства, а потому были готовы ограничивать свободу ради этих ценностей или даже ради нее самой. Ибо иначе было бы невозможно создать желательный, с их точки зрения, тип социального объединения. Поэтому, признавали эти мыслители, область свободных действий людей должна быть ограничена законом. Однако в равной мере они допускали — в особенности такие либертарианцы, как Локк и Милль в Англии, Констан и Токвиль во Франции — что должна существовать некоторая минимальная область личной свободы, в которую нельзя вторгаться ни при каких обстоятельствах. Если эта свобода нарушается, то индивидуальная воля загоняется в рамки слишком узкие даже для минимального развития природных человеческих способностей, а без этих способностей люди не только не могли бы добиваться целей, которые они считают благими, правильными или священными, но и были бы не способны просто ставить эти цели перед собой. Отсюда следует, что необходимо провести границу между сферой частной жизни и сферой публичной власти. Где ее провести — об этом можно спорить, а, по сути, и заключать соглашения. Люди во многих отношениях зависят друг от друга, и никакая человеческая деятельность не может быть настолько частной, чтобы никак и никогда не затрагивать жизнь других людей. «Свобода щуки — это смерть пескаря»; свобода одних зависит от ограничений, накладываемых на других. «Свобода оксфордского профессора, — как кто-то может добавить, — это нечто иное по сравнению со свободой египетского крестьянина».

Эта идея черпает свою силу в чем-то одновременно истинном и важном, хотя сама фраза рассчитана на дешевый политический эффект. Несомненно, предоставлять политические права и гарантию невмешательства со стороны государства людям, которые полуголы, неграмотны, голодны и больны, значит издеваться над их положением; прежде всего этим людям нужна медицинская помощь и образование и только потом они смогут осознать свою возросшую свободу и сумеют ею воспользоваться. Чем является свобода для тех, кто не может ею пользоваться? Если условия не позволяют людям пользоваться свободой, то в чем ее ценность? Прежде следует дать людям наиболее важное; как говорил радикальный русский писатель девятнадцатого века, иногда сапоги важнее произведений Шекспира; индивидуальная свобода — не главная потребность человека. Свобода — это не просто отсутствие какого бы то ни было принуждения; подобная трактовка слишком раздувает значение этого слова, и тогда оно может означать или слишком много, или слишком мало. Египетский крестьянин прежде всего и больше всего нуждается в одежде и медицинской помощи, а не в личной свободе, но та минимальная свобода, которая нужна ему сегодня, и то расширение свободы, которое понадобится ему завтра, — это не какая-то особая для него разновидность свободы, а свобода, тождественная свободе профессоров, художников и миллионеров.

Думаю, муки совести у западных либералов вызваны не тем, что люди стремятся к разной свободе в зависимости от их социально-экономического положения, а тем, что меньшинство, обладающее свободой, обрело ее, эксплуатируя большинство или, по крайней мере, стараясь не замечать, что огромное большинство людей лишено свободы. Либералы имеют все основания считать, что если индивидуальная свобода составляет для людей высшую цель, то недопустимо одним людям лишать свободы других, а тем более — пользоваться свободой за счет других. Равенство свободы; требование не относиться к другим так, как ты не хотел бы, чтобы они относились к тебе; исполнение долга перед теми, благодаря кому стали возможны твои свобода, процветание и воспитание; справедливость в ее наиболее простом и универсальном значении — таковы основы либеральной морали. Свобода — не единственная цель людей. Я мог бы, вместе с русским критиком Белинским, сказать, что если другие люди лишены свободы, если мои братья должны жить в нищете, грязи и неволе, то я не хочу свободы и для себя, я отвергаю ее обеими руками и безоговорочно выбираю участь моих братьев. Но мы ничего не выиграем, если будем смешивать понятия. Пусть, не желая терпеть неравенство и широко распространившуюся нищету, я готов пожертвовать частью или даже всей своей свободой; я могу пойти на эту жертву добровольно, но то, от чего я отказываюсь ради справедливости, равенства и любви к своим товарищам, — это свобода. У меня были бы все основания мучиться сознанием вины, если бы при известных обстоятельствах я оказался не готовым принести эту жертву. Однако жертва не ведет к увеличению того, чем было пожертвовано: роста свободы не происходит, как бы ни были велики моральная потребность в жертве и компенсация за нее. Все есть то, что есть: свобода есть свобода; она не может быть равенством, честностью, справедливостью, культурой, человеческим счастьем или спокойной совестью. Если моя свобода, свобода моего класса или народа связана со страданиями какого-то количества людей, то система, где возможны такие страдания, несправедлива и аморальна. Но если я урезаю свою свободу или отказываюсь от нее полностью, чтобы испытывать меньше позора из-за существующего неравенства, и при этом индивидуальная свобода других, по существу, не возрастает, то происходит потеря свободы в ее абсолютном выражении. Это может быть возмещено ростом справедливости, счастья или спокойствия, но утрата свободы налицо, и было бы простым смешением ценностей утверждать, что хотя моя «либеральная» индивидуальная свобода выброшена за борт, некоторый другой вид свободы — «социальной» или «экономической» — возрос. Впрочем, это не отменяет того, что свободу одних временами нужно ограничивать, чтобы обеспечить свободу других. Руководствуясь каким принципом следует это делать? Если свобода представляет собой священную, неприкосновенную ценность, то такого принципа просто не существует. Одна из противоположных норм должна, по крайней мере, на практике, уступить: не всегда, правда, по соображениям, которые можно четко сформулировать, а тем более — обобщить в универсальных правилах и максимах. И тем не менее на практике компромисс должен быть достигнут.

Для философов, придерживающихся оптимистического взгляда на человеческую природу и верящих в возможность гармонизации человеческих интересов (в их число входят Локк, Адам Смит и, возможно, Милль), социальная гармония и прогресс не отменяют существование довольно большой сферы частной жизни, границы которой не могут быть нарушены ни государством, ни каким-либо другим органом власти. Гоббс и его сторонники, в особенности консервативные и реакционные мыслители, полагали, что нужно помешать людям уничтожать друг друга и превращать социальную жизнь в джунгли и пустыню; они предлагали предпринять меры предосторожности для сдерживания людей, а потому считали необходимым увеличить область централизованного контроля и, соответственно, уменьшить область, контролируемую индивидом. Однако и те и другие были согласны, что некоторая сфера человеческого существования не должна подвергаться социальному контролю. Вторжение в эту область, какой бы маленькой она ни была, есть деспотизм. Самый яркий защитник свободы и сферы частной жизни Бенжамен Констан, никогда не забывавший о якобинской диктатуре, призывал оградить от деспотического посягательства, по крайней мере, свободу веры, убеждений, самовыражения и собственности. Джефферсон, Берк, Пейн и Милль составили разные списки индивидуальных свобод, но сходным образом обосновывали необходимость держать власть на расстоянии. Мы должны сохранить хотя бы минимальную область личной свободы, если не хотим «отречься от нашей природы». Мы не можем быть абсолютно свободными и должны отказаться от части нашей свободы, чтобы сохранить оставшуюся часть. Полное подчинение чужой воле означает самоуничтожение. Какой же должна быть тогда минимальная свобода? Это та свобода, от которой человек не может отказаться, не идя против существа своей человеческой природы. Какова ее сущность? Какие нормы вытекают из нее? Эти вопросы были и, видимо, всегда будут предметом непрекращающегося спора. Но какой бы принцип ни очерчивал область невмешательства, будь то естественное право или права человека, принцип полезности или постулат категорического императива, неприкосновенность общественного договора или любое другое понятие, с помощью которого люди разъясняют и обосновывают свои убеждения, предполагаемая здесь свобода является свободой от чего-либо; она означает запрет вторжения далее некоторой перемещаемой, но всегда четко осознаваемой границы. «Только такая свобода и заслуживает названия свободы, когда мы можем совершенно свободно стремиться к достижению того, что считаем для себя благом», — говорил один из самых известных поборников свободы. Если это так, то есть ли какое-либо оправдание принуждению? Милль не сомневался, что есть. Все индивиды по справедливости имеют равное право на минимальную свободу, поэтому каждого из них нужно сдерживать, используя при необходимости силу, чтобы он не отнял свободу у другого индивида. По существу, вся функция закона и состоит в предотвращении именно таких столкновений: роль государства тем самым сводится к тому, что Лассаль пренебрежительно назвал функцией ночного сторожа или регулировщика уличного движения.

Почему защита индивидуальной свободы столь священна для Милля? В своем известном трактате он заявляет, что до тех пор, пока людям не будет разрешено вести тот образ жизни, какой они хотят и какой «касается только их самих», цивилизация не сможет развиваться; если не будет свободного обмена идеями, мы не сможем найти истину; не будет возможностей для развития самобытности, оригинальности, гениальности, умственной энергии и нравственного мужества. Общество будет задавлено тяжестью «массовой заурядности». Все разнообразное и богатое содержанием исчезнет под гнетом обычая и постоянной склонности людей к послушанию, которое рождает только «истощенных и бесплодных», «ограниченных и изуродованных» индивидов с «зачахшими способностями». «Языческое превознесение человека столь же достойно уважения, как и христианское самоотвержение». «Вред от ошибок, совершаемых человеком вопреки совету или предупреждению, значительно перевешивается злом, которое возникает, когда другим позволено принуждать человека делать то, что они считают для него благом». Защита свободы имеет «негативную» цель — предотвратить вмешательство. Угрожать человеку гонениями, если он не согласится жить так, чтобы другие выбирали за него цели; закрыть перед ним все двери, кроме одной, значит противоречить той истине, что человек — это существо, самостоятельно проживающее свою жизнь. И здесь не важно, насколько хороша перспектива, открываемая той единственной дверью, и насколько благородны мотивы тех, кто устанавливает ограничения. Именно так со времени Эразма (возможно, кто-то сказал бы — со времени Оккама) и по сей день понимают свободу либералы. Все требования гражданских свобод и индивидуальных прав, все протесты против эксплуатации и унижения, против посягательств со стороны государственной власти и массового гипноза, рождаемого обычаем или организованной пропагандой, проистекают из этой индивидуалистичной и вызывающей немало споров концепции человека.

Три момента следует отметить в связи с этой позицией. Во-первых, Милль смешивает два разных представления. Согласно первому из них, любое принуждение само по себе есть зло, ибо оно препятствует осуществлению человеческих желаний, но его можно использовать для предотвращения других, еще больших, зол. Невмешательство же, как нечто противоположное принуждению, само по себе есть благо, хотя и не единственное. Это представление выражает «негативную» концепцию свободы в ее классическом варианте. Согласно другому представлению, людям следует стремиться открывать истину и воспитывать в себе определенный, одобряемый Миллем, тип характера, сочетающий такие черты, как критичность, самобытность, богатое воображение, независимость, нежелание подчиняться, достигающее самых эксцентричных проявлений, и т. д. Открыть истину и воспитать такой характер можно только в условиях свободы. Оба эти представления являются либеральными, но они не тождественны, и связь между ними в лучшем случае эмпирическая. Никто не стал бы утверждать, что истина и свобода самовыражения могут процветать там, где мысль задавлена догмой. Но исторические факты свидетельствуют скорее о том (именно это и доказывал Джеймс Стефан, предпринявший впечатляющую атаку на Милля в своей книге «Свобода, Равенство, Братство» (’Liberty, Equality, Fraternity’), что честность, любовь к истине и пламенный индивидуализм процветают в сообществах со строгой и военной дисциплиной, как например, в общинах пуритан-кальвинистов в Шотландии и Новой Англии, уж во всяком случае не менее часто, чем в более терпимых и нейтральных обществах. Это разрушает аргумент Милля в пользу свободы как необходимого условия развития человеческой одаренности. Если эти две цели несовместимы друг с другом, то Милль оказывается перед лицом мучительной дилеммы еще до того, как возникнут трудности, вызванные несовместимостью его доктрины с последовательным утилитаризмом, даже гуманистически истолкованным самим Миллем.

Во-вторых, эта доктрина возникла сравнительно недавно. Античный мир едва ли знал индивидуальную свободу как осознанный политический идеал (в отличие от его действительного осуществления). Уже Кондорсе отмечал, что понятие индивидуальных прав отсутствовало в правовых представлениях римлян и греков; в равной мере это верно и в отношении иудейской, китайской и всех последующих древних цивилизаций. Торжество этого идеала было скорее исключением, а не правилом даже в недавней истории Запада. Свобода в таком ее истолковании нечасто становилась лозунгом, сплачивающим большие массы людей. Желание не подвергаться посягательствам и быть предоставленным самому себе свидетельствует скорее о том, что цивилизация достигла высокой ступени развития как в лице отдельных индивидов, так и общества в целом. Трактовка сферы частной жизни и личных отношений как чего-то священного в самом себе проистекает из концепции свободы, которая, если учесть ее религиозные корни, получила законченное выражение лишь с наступлением эпохи Возрождения или Реформации. Однако упадок этой свободы означал бы смерть цивилизации и всего нравственного мировоззрения.

Третья особенность этого понятия свободы наиболее важна. Она состоит в том, что свобода в таком ее понимании совместима с некоторыми формами самодержавия или, во всяком случае, совместима с отсутствием самоуправления. Свобода в этом смысле имеет принципиальную связь со сферой управления, а не с его источником. На деле, демократия может лишить гражданина огромного числа свобод, которыми он пользуется при других формах правления, и, кроме того, можно легко представить себе либерально настроенного деспота, который предоставляет своим подданным широкую личную свободу. Оставляя своим гражданам большую область свободы, деспот, вместе с тем, может быть несправедливым, поощрять крайние формы неравенства, мало заботиться о порядке, добродетели и развитии знания, но если учесть, что он не ограничивает свободу граждан или, во всяком случае, делает это в меньшей степени, чем правители при многих других режимах, он удовлетворяет определению Милля. Свобода в этом смысле не связана, по крайней мере логически, с демократией и самоуправлением. В общем, самоуправление может обеспечивать лучшие гарантии соблюдения гражданских свобод, чем другие режимы, и поэтому в его поддержку выступали многие либертарианцы. Но между индивидуальной свободой и демократическим правлением нет необходимой связи. Ответ на вопрос «Кто управляет мной?» логически не связан с вопросом «Как сильно правительство ограничивает меня?». Именно это, в конечном счете, и обнаруживает глубокое различие между понятиями негативной и позитивной свободы. Позитивная трактовка свободы вступает в свои права, когда мы пытаемся ответить на вопросы «Кто управляет мною?» и «Кто должен сказать, что мне следует или не следует делать и кем мне следует или не следует быть?», а не когда мы задаемся вопросом «Что я свободен делать и кем я свободен быть?», поэтому связь между демократией и индивидуальной свободой значительно более слабая, чем это полагают многие защитники той и другой. Желание управлять собой или, по крайней мере, участвовать в процессе управления своей жизнью может быть столь же глубоким, как и желание иметь свободную область действия, а исторически, возможно, и более древним. Но в этих случаях мы желаем не одного и того же. На деле, предметы желания здесь совершенно разные, и именно это обстоятельство привело к великому столкновению идеологий, подчинивших своей власти наш мир. «Позитивная» концепция свободы предполагает не свободу «от», а свободу «для» — свободу вести какой-то предписанный образ жизни, поэтому для сторонников «негативной» свободы она порой оказывается лишь лицемерной маской жестокой тирании.

II

Понятие позитивной свободы

«Позитивное» значение слова «свобода» проистекает из желания индивида быть хозяином своей собственной жизни. Я хочу, чтобы моя жизнь и принимаемые мной решения зависели от меня, а не от действия каких-либо внешних сил. Я хочу быть орудием своего собственного волеизъявления, а не волеизъявления других людей. Я хочу быть субъектом, а не объектом; хочу, чтобы мной двигали мои собственные мотивы и осознанно поставленные цели, а не причины, воздействующие на меня извне. Я хочу быть кем-то: хочу быть деятелем, принимающим решения, и не хочу быть тем, за кого решают другие; я хочу сам собой руководить и не хочу подчиняться воздействию внешней природы или других людей, как если бы я был вещью, животным или рабом, не способным к человеческой деятельности: не способным ставить перед собой цели, намечать линии поведения и осуществлять их. Именно это я имею в виду, по крайней мере отчасти, когда говорю, что я рациональное существо и мой разум отличает меня как человека от всего остального мира. Прежде всего я хочу воспринимать себя мыслящим, волевым, активным существом, несущим ответственность за сделанный выбор и способным оправдать его ссылкой на свои собственные убеждения и цели. Я чувствую себя свободным в той мере, в какой осознаю, что я таков, и порабощенным — в той мере, в какой я вынужден признать, что я не таков.

Свобода быть хозяином своей собственной жизни, и свобода от препятствий, чинимых другими людьми моему выбору, на первый взгляд, могут показаться не столь уж логически оторванными друг от друга — не более, чем утвердительный и отрицательный способ выражения одной и той же мысли. Однако «позитивное» и «негативное» понятия свободы исторически развивались в расходящихся направлениях и не всегда логически правильными шагами, пока в конце концов не пришли в прямое столкновение друг с другом.

При объяснении этой ситуации порой ссылаются на ту силу, которую приобрела совершенно безобидная вначале метафора владения собой. «Я свой собственный хозяин», «я никому не раб», но разве я не могу быть (как склонны рассуждать платоники и гегельянцы) рабом природы? Или рабом своих собственных неукротимых страстей? Разве это не разные виды одного и того же родового понятия «раб» — одни политические и правовые, другие — нравственные и духовные? Разве у людей нет опыта освобождения себя от духовного рабства и от рабской покорности природе, и разве в ходе такого освобождения люди не открывали в себе, с одной стороны, некоторое главенствующее Я, а с другой стороны, нечто такое, что подчиняется этому Я. Это главенствующее Я затем различными способами отождествляют с разумом, с «высшей природой» человека, с его «реальным», «идеальным» или «автономным» Я, с тем Я, которое стремится к вещам, дающим длительное удовлетворение, с «наилучшим» Я, а затем это Я противопоставляют иррациональным влечениям, неконтролируемым желаниям, «низкой» природе человека, его погоне за сиюминутными удовольствиями, его «эмпирическому» или «гетерономному» Я, которое поддается каждому порыву желания и страсти и нуждается в строгой дисциплине, чтобы встать в полный рост своей «реальной» природы. В настоящее время эти два Я разделены, так сказать, еще большей пропастью: реальное Я воспринимается как нечто более широкое, чем сам индивид (в обычном понимании этого слова), как некое социальное «целое» — будь то племя, раса, церковь, государство или великое сообщество всех живущих, умерших и еще не рожденных, в которое индивид включается в качестве элемента или аспекта. Затем это существо отождествляют с «истинным» Я, и оно, навязывая единую коллективную или «органическую» волю своим непокорным членам, достигает собственной свободы, которая, таким образом, оказывается и «высшей» свободой его членов. Опасность использования различных органических метафор, оправдывающих принуждение тем, что оно поднимает людей на «более высокий» уровень свободы, отмечалась неоднократно. Таким оборотам речи придает убедительность то, что мы считаем возможным, а иногда и оправданным, принуждать людей ради достижения некоторой цели (скажем, ради справедливости и общественного процветания), к которой они стремились бы, будь более просвещенными, но не делают этого в силу своей слепоты, невежественности и порочности. Благодаря этому мне легче считать, что я принуждаю других людей ради них самих, ради их собственных, а не моих интересов. Затем я заявляю, что лучше их самих знаю их действительные нужды. В лучшем случае отсюда следует, что они не стали бы сопротивляться моему принуждению, будь они столь же рациональны и мудры, как я, и понимай они столь же хорошо свои интересы, как понимаю их я. Но я могу утверждать и значительно большее. Я могу заявить, что в действительности они стремятся к тому, чему оказывают сознательное сопротивление из-за своего невежества, ибо внутри их заключена некая скрытая сущность — их непроявленная рациональная воля или «истинная» цель, и эта сущность, хотя ее опровергает все, что они чувствуют, делают и о чем открыто говорят, является их «настоящим» Я, о котором их бедное эмпирическое Я, существующее в пространстве и времени, может ничего не знать или знать очень мало. Именно этот внутренний дух и есть то единственное Я, которое заслуживает, чтобы его желания были приняты во внимание. Заняв такую позицию, я могу игнорировать реальные желания людей и сообществ, могу запугивать, притеснять, истязать их во имя и от лица их «подлинных» Я в непоколебимой уверенности, что какова бы ни была истинная цель человека (счастье, исполнение долга, мудрость, справедливое общество, самореализация), она тождественна его свободе — свободному выбору его «истинного», хотя и часто отодвигаемого на второй план и не проявляющегося, Я.

Этот парадокс разоблачали не раз. Одно дело говорить, что я знаю, в чем состоит благо для Х (хотя сам он может этого и не знать), и можно даже игнорировать желания Х ради этого блага и ради него самого, но совсем другое дело говорить, что ео ipso он выбрал это благо, по существу неосознанно, — выбрал не как человек из повседневной жизни, а как некое рациональное Я, о котором его эмпирическое Я может и не знать, выбрал как некое «подлинное» Я, которое способно осознать свое благо и не может не выбрать его, когда оно установлено. Эта чудовищная персонификация, когда то, что Х выбрал бы, будь он тем, кем он не является, или, по крайней мере, еще не стал, приравнивается к тому, чего Х действительно добивается и что действительно выбирает, образует сердцевину всех политических теорий самореализации. Одно дело говорить, что меня можно заставить ради моего же собственного блага, которого я не понимаю из-за своей слепоты; иногда это оказывается полезным для меня и действительно увеличивает мою свободу. Но совсем другое дело говорить, что если это мое благо, то меня, по существу, и не принуждают, поскольку мне — знаю я это или нет — следует желать его. Я свободен (или «подлинно» свободен), даже если мое бедное земное тело и мое глупое сознание решительно отвергают это благо и безрассудно сопротивляются тем, кто старается, пусть из добрых побуждений, навязать его мне.

Это магическое превращение (или ловкость рук, за которую Уильям Джеймс совершенно справедливо высмеивал гегельянцев), безусловно, можно с такой же легкостью проделать и с «негативным» понятием свободы. В этом случае Я, которому не должно строить препятствия, из индивида с его реальными желаниями и нуждами в их обычном понимании сразу вырастает в некоего «подлинного» человека, отождествляемого со стремлением к идеальной цели, о которой его эмпирическое Я даже и не мечтало. По аналогии с Я, свободным в позитивном смысле, этот «подлинный» человек мгновенно раздувается в некую сверхличностную сущность: государство, класс, нацию или даже ход истории, — которые воспринимаются как более «реальные» носители человеческих качеств, чем эмпирическое Я. Однако, с точки зрения истории, теории и практики «позитивная» концепция свободы как самовладения, с ее предпосылкой о внутренней раздвоенности человека, легче осуществляет расщепление личности на две части: на трансцендентного господина и эмпирический пучок желаний и страстей, который нужно держать в строгой узде. Именно это обстоятельство и сыграло главную роль. Это доказывает (если, конечно, требуется доказательство столь очевидной истины), что концепция свободы непосредственно вытекает из представлений о том, что определяет личность человека, его Я. С определением человека и свободы можно проделать множество манипуляций, чтобы получить то значение, которое желательно манипулятору. Недавняя история со всей очевидностью показала, что этот вопрос отнюдь не является чисто академическим.

Последствия различения двух Я станут еще более очевидными, если рассмотреть, в каких двух основных исторических формах проявлялось желание быть управляемым своим «подлинным» Я. Первая форма — это самоотречение ради достижения независимости, а вторая — самореализация или полное отождествление себя с некоторым конкретным принципом или идеалом ради достижения той же цели.

<…>

VII

Свобода и суверенность Французская революция, во всяком случае в ее якобинской форме, подобно всем великим революциям, была именно таким всплеском жажды позитивной свободы, охватившей большое число французов, которые ощутили себя освобожденной нацией, хотя для многих из них она означала жесткое ограничение индивидуальных свобод. Руссо торжествующе заявлял, что законы свободы могут оказаться более жестокими, чем ярмо тирании. Тирания — служанка господ. Закон не может быть тираном. Когда Руссо говорит о свободе, он имеет в виду не «негативную» свободу индивида не подвергаться вмешательству в рамках определенной области; он имеет в виду то, что все без исключения полноправные члены общества участвуют в осуществлении государственной власти, которая может вмешиваться в любой аспект жизни каждого гражданина. Либералы первой половины девятнадцатого века правильно предвидели, что свобода в «позитивном» смысле может легко подорвать многие из «негативных» свобод, которые они считали неприкосновенными. Они говорили, что суверенность народа способна легко уничтожить суверенность индивида. Милль терпеливо и неопровержимо доказывал, что правление народа — это не обязательно свобода. Ибо те кто правит, необязательно те же люди, которыми правят, поэтому демократическое самоуправление — это режим, при котором не каждый управляет собой, а в лучшем случае каждым управляют остальные. Милль и его ученики говорили о тирании большинства и тирании «преобладающего настроения или мнения» и не видели большой разницы между этими видами тирании и любым другим, посягающим на свободу человеческой деятельности внутри неприкосновенных границ частной жизни.

Никто не осознавал конфликта между двумя видами свободы так хорошо и не выразил его так четко, как Бенжамен Констан. Он отмечал, что когда неограниченная власть, обычно называемая суверенитетом, в результате успешного восстания переходит из одних рук в другие, это не увеличивает свободы, а лишь перекладывает бремя рабства на другие плечи. Он вполне резонно задавал вопрос, почему человека должно заботить, что именно подавляет его — народное правительство, монарх или деспотические законы. Констан прекрасно осознавал, что для сторонников «негативной» индивидуальной свободы основная проблема заключается не в том, у кого находится власть, а в том, как много этой власти сосредоточено в одних руках. По его мнению, неограниченная власть в каких угодно руках рано или поздно приведет к уничтожению кого-либо. Обычно люди протестуют против деспотизма тех или иных правителей, но реальная причина тирании, согласно Констану, заключена в простой концентрации власти, при каких бы обстоятельствах она ни происходила, поскольку свободе угрожает само существование абсолютной власти как таковой. «Это не рука является несправедливой, — писал он, -а орудие слишком тяжело — некоторые ноши слишком тяжелы для человеческой руки». Демократия, сумевшая одержать верх над олигархией, привилегированным индивидом или группой индивидов, может в дальнейшем подавлять людей столь же нещадно, как и предшествовавшие ей правители. В работе, посвященной сравнению современной свободы и свободы древних, Констан отмечал, что равное для всех право угнетать — или вмешиваться — не эквивалентно свободе. Даже единодушный отказ от свободы не сохраняет ее каким-то чудесным образом — на том только основании, что было дано согласие и согласие было общим. Если я согласен терпеть гнет и с полным безразличием или иронией смотрю на свое положение, то разве я менее угнетен? Если я сам продаю себя в рабство, то разве я в меньшей степени раб? Если я совершаю самоубийство, то разве я в меньшей степени мертв — на том только основании, что я покончил с жизнью добровольно? «Правление народа — это неупорядоченная тирания; монархия же — более эффективный централизованный деспотизм». Констан видел в Руссо самого опасного врага индивидуальной свободы, ибо тот объявил, что «отдавая себя всем, я не отдаю себя никому». Даже если суверен — это «каждый» из нас, для Констана было не понятно, почему этот суверен не может при желании угнетать одного из «тех», кто составляет его неделимое Я. Конечно, для меня может быть предпочтительней, чтобы свободы были отняты у меня собранием, семьей или классом, в которых я составляю меньшинство. Быть может, в этом случае мне удастся убедить других сделать для меня то, на что я, с моей точки зрения, имею право. Однако, лишаясь свободы от руки членов своей семьи, друзей или сограждан, я все равно в полной мере лишаюсь ее. Гоббс, по крайней мере, был более откровенным; он не пытался представить дело так, будто суверен не порабощает. Он оправдывал это рабство, но во всяком случае не имел бесстыдства называть его свободой.

На протяжении всего девятнадцатого столетия либеральные мыслители не уставали доказывать, что если свобода означает ограничение возможностей, которыми располагают другие люди, чтобы заставить меня делать то, чего я не хочу или могу не хотеть, то каким бы ни был идеал, ради которого меня принуждают, я являюсь несвободным, и поэтому доктрина абсолютного суверенитета по своей сути носит тиранический характер. Для сохранения нашей свободы недостаточно провозгласить, что ее нельзя нарушить, если только это нарушение не будет санкционировано тем или иным самодержавным правителем, народным собранием, королем в парламенте, судьями, некоторым союзом властей или законами, поскольку и законы могут быть деспотичными. Для этого нам необходимо создать общество, признающее область свободы, границы которой никому не дано нарушать. Нормы, устанавливающие эти границы, могут иметь разные названия и характер: их можно называть правами человека, Словом Господним, естественным правом, соображениями полезности или «неизменными интересами человека». Я могу считать их истинными априорно или могу провозглашать их своей высшей целью или высшей целью моего общества и культуры. Общим для этих норм и заповедей является то, что они получили столь широкое признание и столь глубоко укоренились в действительной природе людей в ходе исторического развития общества, что к настоящему моменту они составляют существенную часть нашего представления о человеке. Искренняя вера в незыблемость некоторого минимума индивидуальной свободы требует бескомпромиссной позиции в этом вопросе. Сейчас уже ясно, как мало надежд оставляет правление большинства; демократия, как таковая, не имеет логической связи с признанием свободы, и порой, стремясь сохранить верность собственным принципам, она оказывалась неспособной защитить свободу. Как известно, многим правительствам не составило большого труда заставить своих подданных выражать волю, желательную для данного правительства. «Триумф деспотизма состоит в том, чтобы заставить рабов объявить себя свободными». Сила здесь может и не понадобиться; рабы совершенно искренне могут заявлять о своей свободе, оставаясь при этом рабами. Возможно, для либералов главное значение политических — или «позитивных» прав, как, например, права участвовать в государственном управлении, — состоит в том, что эти права позволяют защитить высшую для либералов ценность — индивидуальную «негативную» свободу.

Но если демократии могут, не переставая быть демократиями, подавлять свободу, по крайней мере, в либеральном значении этого слова, то что сделает общество по-настоящему свободным? Для Констана, Милля, Токвиля и всей либеральной традиции, к которой они принадлежали, общество не свободно, пока управление в нем не осуществляется на основе, как минимум, следующих двух взаимосвязанных принципов. Во-первых, абсолютными следует считать только права людей, власть же таковой не является, а потому, какая бы власть ни стояла над людьми, они имеют полное право отказаться вести себя не достойным человека образом. Во-вторых, должна существовать область, в границах которой люди неприкосновенны, причем эти границы устанавливаются не произвольным образом, а в соответствии с нормами, получившими столь широкое и проверенное временем признание, что их соблюдения требуют наши представления о нормальном человеке и о том, что значит действовать неразумным или недостойным человека образом. Например, нелепо считать, что суд или верховный орган власти мог бы отменить эти нормы, прибегнув к некоторой формальной процедуре. Определяя человека как нормального, я отчасти имею в виду и то, что он не мог бы с легкостью нарушить эти нормы, не испытывая при этом чувства отвращения. Именно такие нормы нарушаются, когда человека без суда объявляют виновным или наказывают по закону, не имеющему обратной силы; когда детям приказывают доносить на своих родителей, друзьям — предавать друг друга, а солдатам — прибегать к варварским методам ведения войны; когда людей пытают и убивают, а меньшинства уничтожают только потому, что они вызывают раздражение у большинства или у тирана. Подобные действия, объявляемые сувереном законными, вызывают ужас даже в наши дни, и это объясняется тем, что независимо от существующих законов для нас имеют абсолютную моральную силу барьеры, не позволяющие навязывать свою волю другому человеку. Свобода общества, класса или группы, истолкованная в негативном смысле, измеряется прочностью этих барьеров, а также количеством и важностью путей, которые они оставляют открытыми для своих членов, если не для всех, то во всяком случае для огромного их большинства.

Это прямо противостоит целям тех, кто верит в свободу в «позитивном» смысле самоуправления. Первые хотят обуздать власть, вторые — получить ее в собственные руки. Это кардинальный вопрос. Здесь не просто две разные интерпретации одного понятия, а два в корне различных и непримиримых представления о целях жизни. Это нужно хорошо осознавать, даже если на практике часто приходится искать для них компромисс. Каждая из этих позиций выдвигает абсолютные требования, которые нельзя удовлетворить полностью. Но в социальном и моральном плане было бы полным непониманием не признавать, что каждая их этих позиций стремится претворить в жизнь высшую ценность, которая и с исторической, и с моральной точки зрения достойна быть причисленной к важнейшим интересам человечества.

VIII

Один и многие

Есть одно убеждение, которое более всех остальных ответственно за массовые человеческие жертвы, принесенные на алтарь великих исторических идеалов: справедливости, прогресса, счастья будущих поколений, священной миссии освобождения народа, расы или класса и даже самой свободы, когда она требует пожертвовать отдельными людьми ради свободы общества. Согласно этому убеждению, где-то — в прошлом или будущем, в Божественном Откровении или в голове отдельного мыслителя, в достижениях науки и истории или в бесхитростном сердце неиспорченного доброго человека — существует окончательное решение. Эту древнюю веру питает убеждение в том, что все позитивные ценности людей в конечном счете обязательно совместимы друг с другом и, возможно, даже следуют друг из друга. «Природа словно связывает истину, счастье и добродетель неразрывной цепью», — говорил один из лучших людей, когда-либо живших на земле, и в сходных выражениях он высказывался о свободе, равенстве и справедливости. Но верно ли это? Уже стало банальным считать, что политическое равенство, эффективная общественная организация и социальная справедливость, если и совместимы, то лишь с небольшой крупицей индивидуальной свободы, но никак не с неограниченным laissez-faire; справедливость, благородство, верность в публичных и частных делах, запросы человеческого гения и нужды общества могут резко противоречить друг другу. Отсюда недалеко и до обобщения, что отнюдь не все блага совместимы друг с другом, а менее всего совместимы идеалы человечества. Нам могут возразить, что где-то и как-то эти ценности должны существовать вместе, ибо в противном случае Вселенная не может быть Космосом, не может быть гармонией; в противном случае конфликт ценностей составляет внутренний, неустранимый элемент человеческой жизни. Если осуществление одних наших идеалов может, в принципе, сделать невозможным осуществление других, то это означает, что понятие полной самореализации человека есть формальное противоречие, метафизическая химера. Для всех рационалистов-метафизиков от Платона до последних учеников Гегеля и Маркса отказ от понятия окончательной гармонии, дающей разгадку всем тайнам и примиряющей все противоречия, означал грубый эмпиризм, отступление перед жесткостью фактов, недопустимое поражение разума перед реальностью вещей, неспособность объяснить, оправдать, свести все к системе, что «разум» с возмущением отвергает. Но поскольку нам не дана априорная гарантия того, что возможна полная гармония истинных ценностей, достижимая, видимо, в некоторой идеальной сфере и недоступная нам в нашем конечном состоянии, мы должны полагаться на обычные средства эмпирического наблюдения и обычное человеческое познание. А они, разумеется, не дают нам оснований утверждать (или даже понимать смысл утверждения), что все блага совместимы друг с другом, как совместимы в силу тех же причин и все дурные вещи. В мире, с которым мы сталкиваемся в нашем повседневном опыте, мы должны выбирать между одинаково важными целями и одинаково настоятельными требованиями, и, достигая одних целей, мы неизбежно жертвуем другими. Именно поэтому люди придают столь огромную ценность свободе выбора: будь они уверены, что на земле достижимо некоторое совершенное состояние, когда цели людей не будут противоречить друг другу, то для них исчезла бы необходимость мучительного выбора, а вместе с ней и кардинальная важность свободы выбора. Любой способ приблизить это совершенное состояние был бы тогда полностью оправдан, и не важно, сколько свободы пришлось бы принести в жертву ради приближения этого состояния. Не сомневаюсь, что именно такая догматичная вера ответственна за глубокую, безмятежную, непоколебимую убежденность самых безжалостных тиранов и гонителей в истории человечества в том, что совершаемое ими полностью оправдывается их целью. Я не призываю осудить идеал самосовершенствования, как таковой, — не важно, говорим мы об отдельных людях, или о народах, религиях и классах, — и не утверждаю, что риторика, к которой прибегали в его защиту, всегда была мошенническим способом ввести в заблуждение и неизменно свидетельствовала о нравственной и интеллектуальной порочности. На самом деле, я старался показать, что понятие свободы в ее «позитивном» значении образует сердцевину всех лозунгов национального и общественного самоуправления, вдохновлявших наиболее мощные движения современности в их борьбе за справедливость; не признавать этого — значит не понимать самые важные факты и идеи нашего времени. Однако в равной мере я считаю безусловно ошибочной веру в принципиальную возможность единой формулы, позволяющей привести в гармонию все разнообразные цепи людей. Эти цели очень различны и не все из них можно, в принципе, примирить друг с другом, поэтому возможность конфликта, а, стало быть, и трагедии, никогда полностью не устранима из человеческой жизни, как личной, так и общественной. Необходимость выбирать между абсолютными требованиями служит, таким образом, неизбежным признаком человеческих условий существования. Это придает ценность свободе, которая, как считал Актон, есть цель-в-себе, а не временная потребность, вырастающая из наших нечетких представлений и неразумной, неупорядоченной жизни; свобода — это не затруднение, преодолеваемое в будущем с помощью какой-либо панацеи.

Я не хочу сказать, что индивидуальная свобода в наиболее либеральных обществах служит единственным или главным критерием выбора. Мы заставляем детей получать образование и запрещаем публичные казни. Это, конечно, ограничивает свободу. Мы оправдывает это ограничение, ибо неграмотность, варварское воспитание, жестокие удовольствия и чувства хуже для нас, чем ограничение, необходимое для их исправления и подавления. Эта позиция опирается на наше понимание добра и зла, на наши, так сказать, моральные, религиозные, интеллектуальные, экономические и эстетические ценности, которые в свою очередь связаны с нашими представлениями о человеке и основных потребностях его природы, Другими словами, в решении таких проблем мы осознанно или неосознанно руководствуемся своим пониманием того, из чего складывается жизнь нормального человека в противоположность существованию миллевских «ограниченных и изуродованных», «истощенных и бесплодных» натур. Протестуя против цензуры и законов, устанавливающих контроль над личным поведением, видя в них недопустимые нарушения свободы личности, мы исходим из того, что запрещаемые этими законами действия отражают фундаментальные потребности людей в хорошем (а фактически, в любом) обществе. Защищать подобные законы — значит считать, что данные потребности несущественны или что не существует иного способа их удовлетворения, как путем отказа от других, высших ценностей, выражающих более глубокие потребности, чем индивидуальная свобода. Считается, что используемый здесь критерий оценки ценностей имеет не субъективный, а, якобы, объективный — эмпирический или априорный — статус.

Определяя, в какой мере человек или народ может пользоваться свободой при выборе образа жизни, следует учитывать многие другие ценности, из которых наиболее известные, видимо, — равенство, справедливость, счастье, безопасность и общественный порядок. Стало быть, свобода не может быть неограниченной. Как справедливо напоминает нам Р. X. Тони, свобода сильных, какой бы ни была их сила — физической или экономической, должна быть ограничена. Содержащееся в этой максиме требование уважения — это не следствие, вытекающее из некоторого априорного правила, гласящего, например, что уважение к свободе одного человека логически влечет за собой уважение к свободе других людей; это требование обусловлено тем, что уважение к принципам справедливости и чувство стыда за вопиющее неравенство среди людей столь же существенны для человека, как и желание свободы. Тот факт, что мы не можем иметь все, — это не случайная, а необходимая истина. Когда Берк напоминает о постоянной необходимости возмещать, примирять и уравновешивать; когда Милль ссылается на «новые эксперименты в жизни» с их неизбежными ошибками; когда мы осознаем принципиальную невозможность получить четкие и определенные ответы не только на практике, но и в теории с ее идеальным миром совершенно добрых и рациональных людей и абсолютно ясных идей, это может вызвать раздражение у тех, кто ищет окончательных решений и единых, всеобъемлющих и вечных систем. Но именно этот вывод неизбежен для тех, кто вместе с Кантом хорошо усвоил ту истину, что из искривленного ствола человечества никогда не было изготовлено ни одной прямой вещи.

Излишне напоминать, что монизм и вера в единый критерий всегда были источником глубокого интеллектуального и эмоционального удовлетворения. Неважно, выводится ли критерий оценки из того, как видится будущее совершенное состояние философам восемнадцатого столетия и их технократическим последователям в наши дни, или он коренится в прошлом — /a terre et les morts, — как полагают немецкие историцисты, французские теократы и неоконсерваторы в англоязычных странах, но он обязательно, в силу своей негибкости, натолкнется на некоторый непредвиденный ход человеческой истории, который не будет с ним согласовываться. И тогда этот критерий можно будет использовать для оправдания прокрустовых жестокостей — вивисекции реально существующих человеческих обществ в соответствии с установленным образцом, который диктуется нашими, подверженными ошибкам представлениями о прошлом или будущем, а они, как известно, во многом, если не полностью, — плод нашего воображения. Стремясь сохранять абсолютные категории и идеалы ценой человеческих жизней, мы в равной мере подрываем принципы, выработанные наукой и выкованные историей; в наши дни приверженцев такой позиции можно встретить и среди левых, и среди правых, но она неприемлема для тех, кто уважает факты.

Для меня плюрализм с его требованием определенной доли «негативной» свободы — более истинный и более человечный идеал, чем цепи тех, кто пытается найти в великих авторитарных и подчиненных строгой дисциплине обществах идеал «позитивного» самоосуществления для классов, народов и всего человечества. Он более истинен хотя бы потому, что признает разнообразие человеческих цепей, многие из которых несоизмеримы друг с другом и находятся в вечном соперничестве. Допуская, что все ценности можно ранжировать по одной шкале, мы опровергаем, на мой взгляд, наше представление о людях как свободных агентах действия и видим в моральном решении действие, которое, в принципе, можно выполнить с помощью логарифмической линейки. Утверждать, что в высшем, всеохватывающем и тем не менее достижимом синтезе долг есть интерес, а индивидуальная свобода есть чистая демократия или авторитарное государство, — значит скрывать под метафизическим покровом самообман или сознательное лицемерие. Плюрализм более человечен, ибо не отнимает у людей (как это делают создатели систем) ради далекого и внутренне противоречивого идеала многое из того, что они считают абсолютно необходимым для своей жизни, будучи существами, способными изменяться самым непредсказуемым образом. В конечном счете люди делают свой выбор между высшими ценностями так, как они могут, ибо фундаментальные категории и принципы морали определяют их жизнь и мышление и составляют — по крайней мере, в долгой пространственно-временной перспективе — часть их бытия, мышления и личностной индивидуальности — всего того, что делает их людьми.

Быть может, идеал свободного выбора целей, не претендующих на вечность, и связанный с ним плюрализм ценностей — это лишь поздние плоды нашей угасающей капиталистической цивилизации: этот идеал не признавали примитивные общества древности, а у последующих поколений он, возможно, встретит любопытство и симпатию, но не найдет понимания. Быть может, это так, но отсюда, мне кажется, не следует никаких скептических выводов. Принципы не становятся менее священными, если нельзя гарантировать их вечного существования. В действительности, желание подкрепить свою веру в то, что в некотором объективном царстве наши ценности вечны и непоколебимы, говорит лишь о тоске по детству с его определенностью и по абсолютным ценностям нашего первобытного прошлого. «Осознавать относительную истинность своих убеждений, — говорил замечательный писатель нашего времени, — и все же непоколебимо их держаться — вот что отличает цивилизованного человека от дикаря». Возможно, требовать большего — глубокая и неустранимая метафизическая потребность, но позволять ей направлять наши действия, — симптом не менее глубокой, но куда более опасной нравственной и политической незрелости.

 И. Берлин. Две концепции свободы // Современный либерализм. М., 1998. С. 19-43.

Источник: Библиотека Якова Кротова

Вы просто ему не нравитесь

Мужчина может сказать: «У меня жуткий завал на работе; я недавно пережил разрыв серьезных отношений, что стало для меня большим ударом; развод родителей оставил в моей душе неизгладимый след и принес кучу новых хлопот; сейчас мне необходимо сосредоточиться на своей карьере; я не могу завязывать отношения, пока в моей жизни все не наладится; как только мое положение улучшится, я брошу свою жену, подружку, паршивую работенку; я ужасно занят». Нам проще выпрыгнуть из окна, чем сказать: «Ты мне не подходишь». Мы на сто процентов уверены, что в этом случае вы убьете нас или себя, или нас обоих, или, что еще хуже, начнете плакать и кричать. Даже если не говорим об этом, мы явно показываем вам свое отношение. Перестаньте придумывать для нас оправдания, наши поступки говорят сами за себя: вы просто не нравитесь.

1. НЕ ТАК УЖ СИЛЬНО ВЫ ЕМУ НРАВИТЕСЬ, РАЗ ОН НЕ ПРИГЛАШАЕТ ВАС НА СВИДАНИЕ.

Потому что, если вы ему нравитесь, поверьте мне, он обязательно назначит вам встречу.

Вариант оправдания: Возможно, он не хочет разрушать нашу дружбу

Ужасно не хочется говорить вам об этом, но это оправдание не выдерживает никакой критики. К несчастью, на протяжении всей истории человечества этой отговоркой никогда не пользовались те, кто действительно имел это в виду. Если нас действительно волнует женщина, мы не можем заставить себя остановиться — мы хотим большего. И пожалуйста, не говорите мне, что он просто «боится». Единственное, чего он боится, — и я утверждаю это, испытывая к вам искреннюю симпатию, — так это признаться, что вы совсем его не привлекаете.

Вариант оправдания: Наверное, он не решается сделать первый шаг

Вы можете намекнуть мужчине, что питаете к нему симпатию, но не следует помогать ему приглашать вас на свидание. Опять повторюсь, милые дамы: того, что вы улыбнетесь и игриво подмигнете ему, будет вполне достаточно.

Вариант оправдания: Может быть, он не хочет торопить события.

Если вы на самом деле нравитесь мужчине, но существуют глубоко личные причины, по которым он не хочет торопить события, он немедленно скажет вам об этом. Он не оставит вас в неведении, так как ему нужна уверенность, что вы не разочаруетесь и не исчезнете из его жизни.

Оправдание типа «Но он ведь дал мне свой номер телефона».

Не позволяйте ему при помощи дешевых трюков заставить вас самой пригласить его на свидание. Если вы интересуете мужчину, он возьмет все хлопоты на себя. Это звучит несколько старомодно, но, когда мужчине нравится женщина, он приглашает ее на свидание.

Оправдание типа «Возможно, он про меня забыл».

Будьте уверены, вы произвели на него впечатление. А теперь оставьте все как есть. Если вы ему нравитесь, он будет помнить о вас даже после цунами, наводнения или поражения сборной России в очередном матче. Если же он о вас забыл, не стоит тратить на него время. Знаете почему? Потому что вы великолепны.

Помните:

• Любое оправдание, по сути, значит, что вы мало его интересуете. Мужчины не боятся «разрушить дружбу».
• Не поддавайтесь на его уловки и не приглашайте его на свидание. Если вы ему нравитесь, он сам вас пригласит.
• Если вы можете его найти, значит он может найти вас. Если он захочет вас найти, он это сделает.
• «Эй, давай встретимся на такой-то вечеринке / в каком-нибудь баре / дома у друга» не относится к разряду приглашений на свидание. Даже если вы живете в Нью-Йорке.
• Мужчина хорошо помнит, понравились ли вы ему при встрече, поэтому положите трубку.
• Вы достаточно хороши для того, чтобы вас пригласили на свидание.

2. НЕ ТАК УЖ СИЛЬНО ВЫ ЕМУ НРАВИТЕСЬ, ЕСЛИ ОН ВАМ НЕ ЗВОНИТ

Мужчины умеют пользоваться телефоном.

Оправдание типа «Но он ведь так часто находится в разъездах».

Возьмите себе на заметку: мужчина, который вами интересуется, хочет проводить с вами время. И он удовольствуется пятью телефонными звонками только в том случае, если никак не успевает на самолет, чтобы примчаться к вам.

Оправдание типа «Но у него голова занята совсем другими делами».

Самый важный вопрос здесь звучит так: «Это нормально, если мужчина забыл мне позвонить?» Я отвечаю: «Нет». Если только ему не нужно срочно отвезти кого-то в больницу или если кто-то угнал его «Феррари». Он никогда не должен забывать о том, что обещал позвонить вам. Если вы на самом деле мне нравитесь, я не забуду о вас никогда. Разве вы не ждете такого парня, который скорее забудет обо всем, что было в его жизни, чем забудет о вас?

Оправдание типа «Он говорит не то, что думает на самом деле».

Вот в чем вся проблема: в конце свидания или телефонного разговора многие мужчины говорят вам то, что, как им кажется, вы бы хотели услышать. Они считают, что это лучше, чем ничего. Поэтому если парень, с которым вы встречаетесь, не звонит вам, несмотря на все свои обещания, то стоит ли на нем зацикливаться? Ведь вам нужен мужчина, который по крайней мере может сдержать слово.

Оправдание типа «Но он же очень занят».

А сейчас я собираюсь сделать возмутительное, резкое и безапелляционное заявление, касающееся отношений между мужчиной и женщиной: слово «занят» — это полная чушь, его обычно употребляют ослы. Слово «занят» одним залпом может разрушить любые отношения. Чрезвычайная «занятость» может показаться убедительным оправданием, но на деле за этим понятием всегда скрывается мужчина, который не был заинтересован в том, чтобы вам позвонить. Помните: у мужчин всегда найдется время, чтобы добиться того, чего они хотят.

Сто процентов опрошенных представителей сильного пола заявили: они всегда найдут минутку, чтобы позвонить женщине, которая им действительно нравится.

Помните:

• Если он вам не звонит, значит он о вас не думает.
• Если он дает обещания, а потом подводит вас по мелочам, будьте уверены: то же самое случится, когда дело дойдет до более серьезных вещей. Помните об этом и имейте в виду, что этому парню не составит труда разочаровать вас.
• Не стоит строить отношения с тем, кто не способен сдержать слово.
• Если он не желает делать ни малейших усилий, чтобы успокоить вас и сгладить назревающие конфликты в ваших отношениях, то он просто не уважает ваших чувств и потребностей.
• «Занят» — это то же самое, что и «осел». А «осел» — это то же самое, что и парень, с которым вы встречаетесь.
• Вы заслуживаете того, чтобы вам, черт возьми, позвонили.

3. НЕ ТАК УЖ СИЛЬНО ВЫ ЕМУ НРАВИТЕСЬ, ЕСЛИ ОН НЕ ПРИЗНАЕТ ТОТ ФАКТ, ЧТО ВЫ ВСТРЕЧАЕТЕСЬ

Проводить вместе время — не значит встречаться

Оправдание типа «Он только что пережил болезненный разрыв отношений».

Возможно, он один из ваших самых близких друзей, но как мужчина он увлечен вами не так уж сильно. Остерегайтесь слова «друг». Его часто употребляют мужчины или женщины, которые влюблены в этих мужчин, чтобы оправдать их самое свинское поведение. Выбирая друзей, я отдаю предпочтение людям, которые меня не расстраивают.

Оправдание типа «Но мы действительно встречаемся».

Мужчины, как и женщины, стремятся обрести чувство защищенности и безопасности, когда видят, что отношения становятся серьезными. Один из распространенных способов добиться этого — заявить свои права на любимого человека. Мужчина, который действительно увлечен вами, захочет, чтобы вы принадлежали ему безраздельно. А что в этом плохого, девушки?

Оправдание типа «Это лучше, чем ничего».

Позвольте напомнить: вам нужен мужчина, который хочет вас, регулярно звонит вам и заставляет вас чувствовать себя самой сексуальной и желанной женщиной на свете. Он жаждет видеть вас чаще и чаще, потому что с каждым разом его чувство крепнет, перерастая из симпатии в настоящую любовь. Отношения, при которых вы встречаетесь с мужчиной раз в две недели или раз в месяц, не ощущая ни любви, ни симпатии с его стороны, могут продлиться день, или неделю, или месяц. Но могут ли они продлиться всю жизнь?

Сто процентов опрошенных мужчин заявили, что боязнь серьезных отношений никогда не удерживала их от того, чтобы начать новый роман. Один молодой человек даже заметил: «Боязнь серьезных отношений — это один из мифов большого города». А другой парень сказал: «Именно это мы говорим девушкам, которые в действительности не очень нам нравятся».

Помните:

• Мужчины говорят о своих чувствах, даже если вы отказываетесь слушать или не верите их признаниям. «Я не готов к серьезным отношениям» значит «Я не готов к серьезным отношениям с тобой» или «Я не уверен, что ты именно та женщина, которая мне нужна». (Прошу прошения.)
• «Лучше, чем ничего» не должно вас устраивать.
• Если вы не понимаете, что происходит в ваших отношениях, то нет ничего страшного в том, чтобы притормозить и задать ему пару вопросов.
• Попахивает неопределенностью? Хорошего не жди.
• Есть на свете один парень, который захочет сообщить всем и каждому, что он ваш бойфренд. Хватит валять дурака, пойдите и найдите его.

4. НЕ ТАК УЖ СИЛЬНО ВЫ ЕМУ НРАВИТЕСЬ, ЕСЛИ ОН НЕ ХОЧЕТ ЗАНИМАТЬСЯ С ВАМИ СЕКСОМ

Если мужчине нравится женщина, он всегда хочет прикоснуться к ней.

Дорогие дамы, вам уже встречалось и еще встретится великое множество мужчин. Мне очень неприятно говорить вам об этом, но некоторые из этих мужчин просто решат, что вы не в их вкусе. И ни один из тех мужчин, которым вы не нравитесь, никогда и ни за что не скажет вам об этом. А скажет он, что… он боится, переживает, изнывает от усталости, испытывает боль от перелома ноги, мучается от простуды, боится (опять). Но правда, простая, жестокая и горькая, ясна как белый день: вы его не привлекаете, а он не хочет делать вам больно.

Оправдание типа «Он боится, что ему опять будет больно».

Боится ли он? Да, он боится обидеть вас. Вот почему он никак не прояснил ситуацию с вашими отношениями. Возможно, он даже пытается заставить себя почувствовать к вам хоть что-то, говоря о своей любви и о том, что он не хочет вас терять, но мог бы с таким же успехом расписаться в вашем ежедневнике. Он любит вас как друга. Если бы он любил вас как женщину, он бы не смог контролировать себя и закрутил бы с вами бурный роман, несмотря на все страхи и неприятные воспоминания.

Оправдание типа «Я так свожу его с ума, что он не проявляет никакого интереса».

Конечно, многим людям в прошлом приходилось страдать, и теперь они страшатся серьезных отношений. Но знаете что? Если вы действительно нравитесь мужчине, ничто не помешает ему добиться вас, даже боязнь серьезных отношений. Если у него действительно большие проблемы по этому поводу, он может отправиться на бестолковое лечение, но никогда не будет держать вас в неизвестности.

Оправдание типа «Но это так здорово».

Раньше считалось, что женщина отказывается заниматься сексом, когда хочет обрести власть над мужчиной. Похоже, что представители сильного пола тоже научились этим пользоваться. Если парень, лежа с вами на диване, радостно уплетает печенье и смотрит кино (и при этом не является геем), то вы его просто не привлекаете.

Оправдание типа «Он на все находит кучу объяснений».

Вы можете верить его отговоркам, если хотите, но прежде задайте себе пару вопросов. Устраивают ли вас такие отношения? Самое важное здесь — хотите ли вы чувствовать себя именно так, возможно, всю оставшуюся жизнь? Секс также относится к величайшим удовольствиям, которые может испытать человек. Поэтому по меньшей мере странно, когда человек, с которым вы встречаетесь, мешает вам получить это удовольствие.

Помните:

• Люди постоянно говорят о том, какие они на самом деле. Если мужчина говорит вам, что моногамия не для него, то нет причин ему не верить.
• Общение — это прекрасно. Но если общение сочетается с сексом — это еще лучше. Называйте вещи своими именами, а точнее, называйте друга другом. И найдите себе такого друга, который не сможет удержаться от того, чтобы прикоснуться к вам.
• Если у вас заниженная самооценка, то вам придется потратить на ее повышение больше времени, чем на поиски нового бойфренда. Поэтому расставляйте приоритеты в соответствии со своими потребностями.
• Если вас прельщает мысль о тысяче и одной ночи, проведенных в объятиях (и только) какого-то мужчины, то заведите себе щенка.
• Горячая штучка, где-то ходит мужчина, который очень хочет заняться с вами любовью.

5. НЕ ТАК УЖ СИЛЬНО ВЫ ЕМУ НРАВИТЕСЬ, ЕСЛИ ОН СПИТ С ДРУГОЙ ЖЕНЩИНОЙ

Не существует ни одного по-настоящему убедительного оправдания для измены

Какие бы проблемы ни омрачали ваши отношения, они не дают ему права заниматься любовью с другой женщиной. Не спрашивайте, в чем вы виноваты. Не надо брать вину на себя. А если он скажет вам, что это получилось случайно, то помните: измена не бывает случайной. Это не случайность типа «я оступился, и меня засосало болото по имени Измена». Он спланировал и воплотил это в жизнь, полностью осознавая то, что это может положить конец вашим отношениям. Помните: если он спит с другой женщиной без вашего разрешения и одобрения, то он ведет себя не просто как мужчина, который не так уж сильно вами увлечен, а как мужчина, которого вы вообще не интересуете.

Оправдание типа «Ему нет оправдания, и он знает об этом».

Измена — это плохо. А неумение объяснить, почему ты изменил человеку, еще хуже. Если вам недостаточно одного красного флага, как насчет двух? Не встречайтесь с мужчинами, которые не знают, почему они совершили тот или иной поступок.

Оправдание типа «Но я растолстела».

Я полностью уверен, что вам надо сбросить 90 килограммов в виде вашего никчемного бойфренда, а вовсе не те двадцать килограммов, о которых говорит он. Он изменил вам и обозвал вас толстой. Сколько унижений может вытерпеть человек? Если что-то в ваших отношениях его не устраивает, то он должен поговорить об этом с вами, вместо того чтобы искать утешения во влагалище чужой женщины. К тому же подумайте, как он отреагирует, если вы забеременеете, постареете или у вас появится несколько морщин? Или если вы покрасите волосы в цвет, который ему не понравится? Немедленно избавьтесь от этого неудачника, или я сам приду к вам домой и выкину его оттуда.

Оправдание типа «Ему нужно больше секса, чем мне».

Нет никакого оправдания тому, что он вам изменяет. Точка. Есть масса способов решить эту довольно-таки распространенную проблему, которая возникает из-за разницы в сексуальных аппетитах. Как правило, люди начинают с того, что откровенно беседуют на эту тему, и каждый соглашается сделать все от него зависящее, чтобы партнер остался доволен. При этом вовсе не обязательно прыгать в постель к кому-то еще!

Оправдание типа «Но он, по крайней мере, знал ее».

Объясняю другими словами: не важно, любит он вас или нет. Он ясно дал вам понять, каково его отношение к вашему роману. Он пошел на поводу у своих чувств и устроил все так, чтобы оказаться наедине с другой женщиной, поцеловать ее, снять с нее одежду и сделать все остальное, что обычно происходит, когда два взрослых человека занимаются сексом. Можете ли вы после такого продолжать любить его?

Сто процентов опрошенных мужчин сообщили, что никогда не занимались любовью с женщиной по чистой случайности. (Но многие из них пожелали узнать, как возникает такая случайность и что нужно делать, чтобы ею воспользоваться.)

Помните:

• Измене нет оправдания. Позвольте повторить: измене нет оправдания. Теперь скажите это сами: измене нет оправдания.
• Единственное, за что вы несете ответственность при моральном падении другого человека, — это ваши собственные чувства.
• Измена есть измена. При этом не имеет значения, с кем он вам изменил и сколько раз это произошло.
• С каждым разом изменять становится все легче. Трудно бывает только в первый раз, когда испытываешь угрызения совести и вину из-за того, что не оправдал доверие другого человека.
• Обманщики никогда не бывают счастливы. (Потому что все они мерзавцы.)
• Неверный мужчина в первую очередь изменяет себе самому, раз он не может построить нормальные отношения с вами.

6. НЕ ТАК УЖ СИЛЬНО ВЫ ЕМУ НРАВИТЕСЬ, ЕСЛИ ОН ХОЧЕТ ВИДЕТЬ ВАС, ТОЛЬКО КОГДА ОН ПЬЯН

Если вы ему нравитесь, он будет стремиться увидеться с вами, когда его мозг не затуманен парами алкоголя. Если ваш клоун надевает красный нос каждый раз, когда дело доходит до близости, то это говорит о том, что в ваших отношениях существуют серьезные проблемы.

Оправдание типа «Но мне нравится, когда он под хмельком».

Если, сидя в баре, он пьяный говорит что-то вроде: «Детка, ты такая красивая!» и при этом обнимает вас чуть крепче, чем надо бы, то давно пора узнать кое-что: нельзя верить всему, что говорит мужчина, когда он нетрезв. И послушайте бывшего плохого парня: «плохие парни» называются плохими из-за того, что у них полно неприятностей, нет чувства собственного достоинства, к тому же они абсолютно не верят в искренние любовные отношения, зато очень часто они классно одеваются и ездят на крутых тачках. Неужели вам нужен именно такой?

Оправдание типа «По крайней мере он пьет не самые крепкие напитки».

Не позволяйте дурачить себя. Парню, который не валится с ног и не писается в штаны от пьянства, не должно сходить с рук то, что он тихо отключает свои мозги другим, более легким способом каждый раз, когда вы вместе. Это все равно интоксикация, это все равно желание избежать ответственности, и это все равно не слишком хорошо для вас.

Помните:

• Его слова ничего не значат, если он произнес их в нетрезвом виде. «Я люблю тебя» или подобное, сказанное под влиянием любого напитка, более крепкого, чем виноградный сок, не имеет никакой силы в суде и в реальной жизни.
• Употребление спиртного и наркотиков — это не путь к самым сокровенным чувствам человека. Иначе люди не стали бы разбивать себе об голову пустые пивные бутылки и пытаться потрогать пламя огня, чтобы узнать, почувствуют они что-нибудь или нет.
• Если он хочет видеть вас, общаться с вами, заниматься с вами сексом только тогда, когда он навеселе, — это не любовь, это спорт.
• Плохие парни не зря называются плохими.
• Вы заслуживаете такого мужчину, которому не нужно ничем накачиваться, чтобы провести с вами время.

7. НЕ ТАК УЖ СИЛЬНО ВЫ ЕМУ НРАВИТЕСЬ, ЕСЛИ ОН НЕ ХОЧЕТ НА ВАС ЖЕНИТЬСЯ

Любовь лечит маниакальную болезнь обязательств.

Каждый из ваших бывших мужчин, который говорил вам, что не хочет жениться, или не верит в брак, или у него есть сомнения по поводу брака, когда-нибудь непременно свяжет себя священными узами. Только не с вами. Потому что он говорит не о том, что вообще не хочет жениться. Он говорит о том, что не хочет жениться на вас.

Оправдание типа «Сейчас все очень усложнилось».

Если вы будете ориентироваться на состояние ваших финансов, выбирая время для свадьбы, этот благоприятный период никогда не наступит. Если бойфренд использует отсутствие денег в качестве предлога, чтобы не жениться на вас, то это ваши отношения находятся в опасности, а никак не его банковский счет.

Оправдание типа «Но он весь такой из себя».

Если вам приходится сидеть и думать над тем, как завести разговор о браке с человеком, с которым вас уже довольно долго связывают близкие отношения, то это тревожный сигнал. Немедленно вызовите его на откровенный разговор и выясните отношения. Потом, как только вы будете готовы, отправьтесь на поиски человека, все помыслы которого будут заняты тем, как чувствуете себя вы.

Дилемма типа «Разве это действительно предлог, чтобы не жениться?»

Брак — это традиция, которая досталась нам в наследство от предыдущих поколений, поэтому у брака так много противников. Да будет так: если мужчина категорически против брака, а вы обеими руками за, то, пожалуйста, удостоверьтесь в том, что за его нежеланием жениться скрывается исключительно нелюбовь к самому институту брака, а не какие-либо другие чувства или их отсутствие.

Оправдание типа «Я просто еще не готов».

Мне неприятно говорить вам об этом, но он не хочет спешить всего по одной причине: он до сих пор не уверен, что вы — та самая.

Оправдание типа «Он достаточно насмотрелся других неудачных браков».

Для достойного мужчины встреча с женщиной, с которой он хочет разделить свою жизнь, всегда становится настоящим событием. И, наверное, если он поймет, что это именно та женщина, то не станет сразу же сообщать ей, что одна мысль о регистрации их отношений вызывает у него отвращение.

Сто процентов опрошенных мужчин признались, что без сомнений предложили бы руку и сердце женщине, если бы были полностью уверены, что именно она — любовь всей их жизни. Один представитель сильного пола сказал: «Это каким же нужно быть идиотом, чтобы не жениться на женщине, которую любишь?»

Помните:

• «Не хочет жениться» и «Не хочет жениться на мне» — это две разные вещи. Удостоверьтесь в том, что вы правильно определили, к какой категории принадлежит ваш избранник.
• Если у вас противоположные взгляды на брак, то наверняка найдутся и другие вопросы, которые приведут к разногласиям. Пора составить проблемный списочек.
• Если в ваших отношениях ничего не изменяется, то чего вы ждете?
• Где-то по земле ходит человек, который хочет на вас жениться.

8. НЕ ТАК УЖ СИЛЬНО ВЫ ЕМУ НРАВИТЕСЬ, ЕСЛИ ОН ВАС БРОСИЛ

«Я не хочу быть с тобой» до сих пор означает именно это.

Оправдание типа «Я нужна ему».

Не удовлетворяйтесь тем, что ему без вас скучно. Он и должен скучать. Вы ведь такая неповторимая. И все же он как был, так и остался человеком, бросившим вас. Помните, есть только одна причина, по которой он может скучать, вспоминая вас: он думает о том, что не хочет провести этот день с вами.

Оправдание типа «После такого решения намного проще».

Если он встречается с вами, зовет вас на свидания, бросает вас и продолжает спать с вами, что, по сути дела, снимает с него всякую ответственность за ваши чувства к нему. Есть одна вещь, которую молодой человек никогда не сделает, если он не мыслит без вас своей жизни: он никогда не бросит вас. Единственный для вас способ узнать, любите ли вы сами себя, — это избавиться от него, причем как можно быстрее.

Оправдание типа «Но все так делают».

Хватит держаться за его член, одевайтесь и быстро отправляйтесь домой к своей лучшей подруге. И не ищите предлога, чтобы остаться у него. И не думайте, что вся эта сумасшедшая страсть неминуемо приведет к тому, что вы снова будете вместе. О да, секс после расставания — это совсем неплохо, потому что здорово спать с человеком, которого знаешь. А еще здорово спать с человеком, к которому испытываешь сильные чувства. Это сочетание и делает секс после расставания таким ярким. Но теперь-то вы знаете, что из-за этого в голове возникает настоящая путаница и вы начинаете ужасно себя чувствовать. Посмотрите правде в глаза: вы женщина, а женщины не умеют разделять любовь и секс. И больше не совершайте таких ошибок. Поняли? Вы не так уж сильно ему нравитесь. Ему гораздо больше нравится очень плохая идея, которая маскируется под очень хорошую идею, а именно — секс после расставания. Вот так.

Оправдание типа «Но потом он хочет вернуться обратно».

К сожалению, после того как вы расстаетесь, ваш молодой человек начинает подыскивать что-нибудь получше. А когда ему это не удается, его охватывает одиночество и он возвращается «домой». Не похоже на то, чтобы вы очень сильно ему нравились. Просто ему очень сильно не нравится быть одному.

Оправдание типа «Я отказываюсь принять тот факт, что он меня бросил».

Мне жаль, что он вас бросил. Пытаясь снова и снова вернуть его, вы наводите бывшего бойфренда на мысль: «Да что я вообще нашел в этой психованной суке?» Запомните один простой совет, дамы: всегда будьте на высоте. Никогда не сходите с ума. Ну хорошо, по сути, это даже не один, а целых два совета. Но, поверьте мне, вы никогда не пожалеете о том, что прислушались к ним. По крайней мере это избавит вас от неприятных воспоминаний о том, как вы изрезали на куски его одежду или выкинули все фото с ним.

Помните:

• У вас не получится предотвратить расставание с помощью разговора. Дискуссии здесь не помогут. Разрыв отношений — решение окончательное, и обжалованию оно не подлежит.
• Секс после расставания не означает, что вы опять вместе.
• Прекратите с ним общаться. Пусть он по вас скучает.
• Не нужно напоминать ему о том, как вы великолепны.
• Он и сам может позаботиться о своем коте.
• «Шикарная женщина» никогда не будет терзать его автоответчик.
• Где-то вас ждет молодой человек, который будет просто счастлив, что вы вновь не сошлись со своим ужасно противным бывшим бойфрендом.

9. НЕ ТАК УЖ СИЛЬНО ВЫ ЕМУ НРАВИТЕСЬ, ЕСЛИ ОН ПРОСТО ВЗЯЛ И ИСЧЕЗ

Иногда самой приходится ставить точку.

Что ж, здесь все предельно ясно. Он дал вам понять, что вы настолько не в его вкусе, что он даже не потрудился оставить вам хоть какую-то весточку о себе. Единственное, что вы должны вынести из этой любовной истории, — это тот факт, что он решил вас оставить. И у него не хватило храбрости сказать вам об этом, глядя в глаза. Дело закрыто.

Оправдание типа «Может быть, он умер».

Нет ничего хуже, чем не получить ответа от любимого. Но беда в том, что отсутствие ответа и есть ответ для вас. Возможно, он не написал прощального письма, но его молчание говорит яснее ясного: «Ты мне не нравишься». Единственная причина, по которой вам стоит написать ему снова, — это желание получить явный отказ, теперь уже в словесной форме. Неужели вы забыли? Вы слишком заняты своими поклонниками, и у вас нет времени на такие глупости.

Оправдание типа «Так что же, получается, я даже не могу с ним поскандалить в последний раз?»

Первое время, возможно, будет казаться, что вам полегчает, если вы позвоните ему и устроите скандал. У вас может возникнуть ощущение, что вы позволили ему выйти сухим из воды. Но поверьте мне, ничего из того, что вы хотите ему сказать, не будет для него откровением. А вам и так есть на что потратить свое время.

Оправдание типа «Но я просто хочу получить ответ».

Вы заслуживаете того, чтобы узнать, что случилось на самом деле? Несомненно. Я могу рассказать, что случилось: вы встречались с ужасным человеком. Самый простой способ исправить эту ошибку — сделать для себя определенные выводы, жить дальше и впредь быть более разборчивой в выборе партнера. Сделайте все это побыстрее, не теряя ни минуты вашего драгоценного времени.

Сто процентов опрошенных представителей мужского пола, которые «исчезали» из поля зрения женщины, заявили: они полностью осознавали, что совершили нечто ужасное, и никакие телефонные звонки и запоздалые разговоры не заставили бы их передумать.

Помните:

• Возможно, он действительно лежит в больнице, страдая от амнезии, но скорее всего, он просто не так уж вами увлечен.
• Отсутствие ответа и есть его ответ вам.
• Не давайте ему возможности снова вас отвергнуть.
• Пусть его мать устраивает ему скандалы. А вы для этого слишком заняты.
• Здесь нет никакой загадки: он просто ушел из вашей жизни, и он был вас недостоин.

10. НЕ ТАК УЖ СИЛЬНО ВЫ ЕМУ НРАВИТЕСЬ, ЕСЛИ ОН ЖЕНАТ (сюда же относятся все другие, самые невероятные причины, из-за которых он не может быть с вами)

Если вы не можете любить друг друга свободно и открыто, то это не настоящая любовь. Какими бы сильными и искренними ни были ваши чувства к другому человеку, если он не может ответить на них честно и в полной мере, то есть взаимной любовью, эти чувства ничего не значат.

Оправдание типа «Но его жена такая сука!»

Каким бы несчастным ни был его брак и как бы ужасно ни относилась к нему жена, все определенно не так уж плохо, иначе он давно бы ее бросил. Искренние любовные отношения не заслуживают того, чтобы их скрывали. Найдите себе мужчину, который не будет прятать свои чувства.

Оправдание типа «Но он такой хороший человек».

Пожалуйста, не пытайтесь игнорировать этот факт. Он женат на другой женщине. Я знаю, вы не такая, как все, и в вашем случае все по-другому, но факт остается фактом: он женат. Если за всю вашу жизнь вы готовы остановиться на красный свет всего один раз, то это именно такой случай. Просто для всех, кто играет в эту игру, ставки слишком высоки.

Оправдание типа «Я просто должна подождать».

Если на определенном этапе развития отношений заходит речь о том, чтобы «его подождать», — это тревожный сигнал. Он же не акция, в которую вы собираетесь вложить деньги. Он — мужчина, сердце которого должно быть достаточно открыто для того, чтобы он был готов встретиться с вами и безумно влюбиться в вас. Если вы кому-то действительно нравитесь, он быстро решит все свои проблемы и приложит массу усилий, чтобы не потерять вас.

Помните:

• Он женат.
• Если он не принадлежит вам целиком и полностью, значит он принадлежит ей.
• В мире очень много классных и нежных одиноких мужчин. Попробуйте повстречаться с одним из них.
• Если мужчина вопит и изрыгает проклятия в адрес бывшей жены или оплакивает предыдущую подружку, пойдите в кино с кем-нибудь другим.
• Он женат.
• Не надо вступать в ряды тех самых женщин.
• Вас не так-то легко забыть. Пусть он сам вас найдет, когда будет готов к новым отношениям.

 

11. НЕ ТАК УЖ СИЛЬНО ВЫ ЕМУ НРАВИТЕСЬ, ЕСЛИ ОН ВЕДЕТ СЕБЯ КАК СЕБЯЛЮБИВЫЙ ЭГОИСТ, ХВАСТУН ИЛИ ПРОСТО КАК БОЛЬШОЙ ПРИДУРОК

Если он действительно вас любит, то приложит все усилия, чтобы сделать вас счастливой.

Оправдание типа «Но он правда хочет исправиться».

Любящие люди пытаются хорошо относиться друг к другу и даже получают удовольствие, проявляя к любимым нежность и заботу. Если же у вашего партнера это очень плохо получается, то в итоге вы пожинаете те же самые плоды, что и в ситуации под названием «Не так уж сильно вы ему нравитесь».

Оправдание типа «Но его просто так воспитали».

Вовсе не обязательно, чтобы он сходил с ума по вашей коллекции компакт-дисков. Вовсе не обязательно, чтобы ему нравились все ваши туфли. Но любой полноценный и благоразумный мужчина просто обязан сделать над собой усилие и полюбить ваших друзей и вашу семью, особенно если все они такие замечательные люди.

Оправдание типа «Но он изменится».

Вспыльчивость — это не временная проблема. Люди, которые кричат на других, просто не умеют контролировать себя и нуждаются в психиатрической помощи. Люди, которые кричат на других, считают, что у них есть на это право. Эй, красотка, вы разве хотите создать такую семью?

Оправдание типа «Ведь важно только то, что происходит между нами наедине».

Зачем быть с человеком, которому нужно унижать вас, чтобы почувствовать собственное превосходство? Особенно перед друзьями! А почему вы должны обращать внимание на то, что он относится к вам лучше, когда вы наедине? Ведь он только и ждет того, как бы вывести вас в люди, чтобы унизить. Бросайте его! Поступите в институт и напишите диплом на тему: «Как найти мужчину, которого не стыдно показать своим друзьям».

Оправдание типа «Но он просто пытается помочь».

Оскорбительным называется не только такое поведение, когда мужчина избивает женщину. Оскорбительным также можно и нужно считать такое поведение, когда мужчина кричит на женщину, публично унижает ее или напоминает ей о том, что она слишком толстая, заставляя ее тем самым почувствовать себя непривлекательной. Очень трудно поверить в то, что вы заслуживаете настоящей любви, когда кто-то изо всех сил пытается убедить вас, что вы вообще ничего в этой жизни не достойны. Но, как я вижу, все увещевания расстаться с ним на вас все равно не действуют. Поэтому для начала просто осознайте: вы слишком хороши для подобных отношений.

Оправдание типа «Он просто пока не нашел себя».

Люди постоянно сталкиваются с трудными ситуациями. Но, как говорится, была бы охота — будет ладиться работа. И сильный, независимый мужчина никогда не попросит у вас пятьсот баксов, чтобы заплатить по счету в баре. Поэтому ваши мысли должны быть заняты только тем, как найти такого мужчину, который ни за что на свете не согласился бы паразитировать на вас и вашей семье.

Оправдание типа «Может быть, это одна из его маленьких странностей!»

Вы наверняка встретите мужчин, которым не нравится обниматься, целоваться или заниматься сексом. Вы потратите кучу времени, пытаясь понять, как с этим бороться и не вы ли стали причиной такого поведения. Или вы просто придете к выводу, что этим людям не нравится делать то, что, по вашему мнению, является неотъемлемой частью полноценной жизни, и отправитесь на поиски такого человека, который разделяет ваши взгляды.

Шутка звучит, например, так: «Эй, звонила Бьорк, она хочет забрать обратно свое платье». А оскорбление — так: «Боже, ну ты и разъелась!» Но самое важное — это понять, что нужно вам. Все вы определенно заслуживаете лучшего отношения!

Сто процентов опрошенных мужчин заявили, что никогда не пытались унизить или расстроить женщину, которая им действительно нравилась. И это самое главное.

Помните:

• Не стоит усложнять и без того нелегкую жизнь, разделяя ее с человеком, который доставляет вам много хлопот.
• Вы достойны такого мужчины, который в любой ситуации будет вести себя с вами как подобает. (Не забудьте, что и вы должны хорошо к нему относиться.)
• Нет никаких причин кричать на другого человека, за исключением тех случаев, когда ему угрожает смертельная опасность.
• Придуркам место в цирке, а не в вашей квартире.
• У вас уже есть одна задница, зачем вам вторая?
• Избавившись от бесполезных людей, вы получите массу свободного времени, которое сможете потратить на то, что доставляет вам удовольствие.
• Верьте в себя. Разве может быть иначе?

13. ТАК ЧТО ЖЕ ВАМ ДЕЛАТЬ?

Тут вы спросите: «А что если следующего романа вообще не будет?» А мы ответим: «Отправьте эти страшные мысли в дальнее плавание на корабле, который непременно утонет, потому что ему суждено разбиться о рифы Острова Печали. И мы не хотим, чтобы вы были на этом корабле».

ВАШИ НОВЫЕ ТРЕБОВАНИЯ:

• Я не буду встречаться с человеком, который сам не приглашает меня на свидания.
• Я не буду встречаться с человеком, заставляющим меня часами ждать его звонка.
• Я не буду встречаться с человеком, не уверенным в том, что он хочет встречаться со мной.
• Я не буду встречаться с человеком, из-за которого я чувствую себя сексуально непривлекательной.
• Я не буду встречаться с человеком, злоупотребляющим алкоголем или наркотиками, так что это вызывает у меня дискомфорт.
• Я не буду встречаться с человеком, который боится строить со мной планы на будущее.
• Я ни при каких обстоятельствах не буду тратить время на человека, который уже один раз отверг меня.
• Я не буду встречаться с женатым человеком.
• Я не буду встречаться с мужчиной, если он на самом деле не добрый, искренний и нежный человек.

А теперь ваша очередь. Только вы знаете, какие еще требования хотите предъявить к вашему будущему избраннику. Запишите их все. И не забывайте о них.

СЛОВАРЬ

Друг

Это должно значить следующее: «Я бы никогда намеренно не сделал ничего, что могло бы причинить тебе боль».
В некоторых случаях это значит: «Просто ты не так уж сильно мне нравишься».

Занят

Это должно значить следующее: «Сегодня как раз состоялась моя инаугурация в качестве президента Соединенных Штатов».
В некоторых случаях это значит: «Просто ты не так уж сильно мне нравишься».

Плохой парень

Это должно значить следующее: «Парень, от которого нужно держаться подальше».
В некоторых случаях это значит: «Парень, от которого нужно держаться подальше».

Я не готов

Это должно значить следующее: «Я не могу найти свои штаны».
В некоторых случаях это значит: «Просто ты не так уж сильно мне нравишься».

Позвони мне

Это должно значить следующее: «Я нечаянно уронил свой сотовый с обрыва в океан».
В некоторых случаях это значит: Просто ты не так уж сильно мне нравишься.

Мне не нравится твоя семья

Это должно значить следующее: Я не хочу встречаться с твоей матерью.
В некоторых случаях это значит: «Просто ты не так уж сильно мне нравишься».

Я боюсь близости

Это должно значить следующее: «Я действительно очень боюсь близости».
В некоторых случаях это значит: «Просто ты не так уж сильно мне нравишься».

И будет вам счастье!

Пост написан на основе книги Грега Берендта, Лиз Тучилло «Вы просто ему не нравитесь. Вся правда о мужчинах».

По материалам: Bigpicture.ru

это гуманизм»: Жан-Поль Сартр о свободе и ответственности — Моноклер

Рубрики : Последние статьи, Философия

«Экзистенциализм — это гуманизм» — заявил некогда Жан-Поль Сартр. Перечитываем эссе великого философа и разбираемся, что он имел в виду.

Настоящая свобода начинается по ту сторону отчаяния.

Жан-Поль Сартр

Абсурд, свобода, отчаяние, отчуждение, одиночество — все эти понятия прочно вошли в систему философского знания и культурную парадигму XX века вместе с экзистенциализмом, самым противоречивым и самым популярным учением последнего столетия.

Общеизвестно, что основные положения экзистенциализма восходят к идеям Кьеркегора, Шеллинга и Ницше (кто-то даже Достоевского записывает в предшественники — ведь именно он заговорил о мире без Бога, который по сей день пытаются постичь экзистенциалисты), однако широкое распространение экзистенциализм получил после выхода в 1938 году романа «Тошнота» французского философа и писателя Жана-Поля Сартра.

У человека в душе дыра размером с Бога, и каждый заполняет её как может.

История о том, как человек вдруг ясно увидел абсурд и хаос бытия и прошёл огромный духовный путь от страха, отчаяния и чувства безысходности до осознания своей свободы и ответственности за каждый свой выбор публике не очень понравилась и была записана в ряды мрачных сказок, пессимистичных прогнозов и очередных страшилок (что, в общем-то неудивительно, потому что свобода, которую предлагал Сартр, требовала от людей признания страданий, ответственности и необходимости выбора, а такая плата никогда не пользовалась популярностью у большинства). В общем-то, именно из-за чрезмерно резкой критики романа и обвинений экзистенциалистов в проповеди абсолютной беспросветности Сартру пришлось выступить в 1946 году с лекцией о том, что представляет собой это учение, призывающее индивида выдержать отчаяние, выстоять перед страхом неизвестности и, несмотря на отсутствие смысла, создать его и состояться как человек. Лекция впоследствии была перекована в статью «Экзистенциализм — это гуманизм», которую сегодня и предлагает вам почитать Моноклер.

Почему Сартр? Потому что мало что изменилось за последние 50-60 лет: в эпоху войн, национально-этических распрей, терроризма, локальных конфликтов, экологических катастроф, тотальной девальвации моральных ценностей и предельного напряжения духовных сил человека описанная Сартром философия отчаяния, смятения и стойкости отнюдь не устарела. Возможно, сегодня именно экзистенциализм способен дать ответы на вопросы, на которых, возможно, споткнулась наша цивилизация.

---

Читайте также «Миф о Сизифе»: человек абсурда глазами Альбера Камю

---

ЭКЗИСТЕНЦИАЛИЗМ — ЭТО ГУМАНИЗМ

Я хотел бы выступить здесь в защиту экзистенциализма от ряда упрёков, высказанных в адрес этого учения.

Прежде всего, экзистенциализм обвиняют в том, будто он призывает погрузиться в квиетизм отчаяния: раз никакая проблема вообще не разрешима, то не может быть и никакой возможности действия в мире; в конечном итоге это созерцательная философия, а поскольку созерцание — роскошь, то мы вновь приходим к буржуазной философии. Таковы главным образом обвинения со стороны коммунистов.

С другой стороны, нас обвиняют в том, что мы подчёркиваем человеческую низость, показываем всюду гнусное, тёмное, липкое и пренебрегаем многим приятным и красивым, отворачиваемся от светлой стороны человеческой натуры. Так, например, критик, стоящий на позициях католицизма, — г-жа Мерсье обвиняла нас в том, что мы забыли об улыбке ребёнка. Те и другие упрекают нас в том, что мы забыли о солидарности людей, смотрим на человека как на изолированное существо; и это следствие того, что мы исходим, как заявляют коммунисты, из чистой субъективности, из картезианского «я мыслю», то есть опять-таки из такого момента, когда человек постигает себя в одиночестве, и это будто бы отрезает нам путь к солидарности с людьми, которые находятся вовне и которых нельзя постичь посредством cogito.

Со своей стороны христиане упрекают нас ещё и в том, что мы отрицаем реальность и значение человеческих поступков, так как, уничтожая божественные заповеди и вечные ценности, не оставляем ничего, кроме произвола: всякому позволено поступать, как ему вздумается, и никто не может судить о взглядах и поступках других людей.

---

Читайте также: Экзистенциализм и проблема другого: Сартр и Левинас

---

На все эти обвинения я постараюсь здесь ответить, именно поэтому я и озаглавил эту небольшую работу «Экзистенциализм — это гуманизм». Многих, вероятно, удивит, что здесь говорится о гуманизме. Разберём, какой смысл мы в него вкладываем. В любом случае мы можем сказать с самого начала, что под экзистенциализмом мы понимаем такое учение, которое делает возможной человеческую жизнь и которое, кроме того, утверждает, что всякая истина и всякое действие предполагают некоторую среду и человеческую субъективность.

Основное обвинение, нам предъявляемое, состоит, как известно, в том, что мы обращаем особое внимание на дурную сторону человеческой жизни. Мне рассказывали недавно об одной даме, которая, обмолвившись грубым выражением, заявила в виде извинения: «Кажется, я становлюсь экзистенциалисткой». Следовательно, экзистенциализм уподобляют непристойности, а экзистенциалистов объявляют «натуралистами». Но, если мы действительно натуралисты, вызывает крайнее удивление, что мы можем пугать и шокировать в гораздо большей степени, чем натурализм в собственном смысле. Человек, относящийся терпимо к такому роману Золя, как «Земля», испытывает отвращение, читая экзистенциалистский роман; человек, ссылающийся на народную мудрость, которая весьма пессимистична, находит нас законченными пессимистами. И в то же время трезво рассуждают по поводу того, что «своя рубашка ближе к телу» или что «собака любит палку». Есть множество других общих мест, говорящих о том же самом: не следует бороться с установленной властью, против силы не пойдёшь, выше головы не прыгнешь, любое не подкреплённое традицией действие — романтика; всякая попытка, не опирающаяся на опыт, обречена на неудачу, а опыт показывает, что люди всегда скатываются вниз, что для того, чтобы их удержать, нужно нечто твёрдое, иначе воцарится анархия. И, однако, те самые люди, которые пережёвывают эти пессимистические поговорки, которые заявляют всякий раз, когда они видят какой-нибудь более или менее отвратительный поступок: «Да, таков человек!», — и которые кормятся этими «реалистическими напевами», — эти же люди упрекают экзистенциализм в излишней мрачности, и притом так упрекают, что иногда спрашиваешь себя: не за то ли они им недовольны, что он, наоборот, слишком оптимистичен? Что, в сущности, пугает в этом учении? Не тот ли факт, что оно даёт человеку возможность выбора? Чтобы это выяснить, надо рассмотреть вопрос в строго философском плане. Итак, что такое экзистенциализм?

Большинству людей, употребляющих это слово, было бы очень трудно его разъяснить, ибо ныне, когда оно стало модным, экзистенциалистами стали объявлять и музыкантов, и художников. Один хроникер в «Кларте» тоже подписывается «Экзистенциалист». Слово приобрело такой широкий и пространный смысл, что, в сущности, уже ничего ровным счётом не означает. Похоже на то, что в отсутствие авангардного учения, вроде сюрреализма, люди, падкие на сенсации и жаждущие скандала, обращаются к философии экзистенциализма, которая, между тем, в этом отношении ничем не может им помочь. Ведь это исключительно строгое учение, меньше всего претендующее на скандальную известность и предназначенное прежде всего для специалистов и философов. Тем не менее можно легко дать ему определение.

Дело, впрочем, несколько осложняется тем, что существуют две разновидности экзистенциалистов: во-первых, это христианские экзистенциалисты, к которым я отношу Ясперса и исповедующего католицизм Габриэля Марселя; и, во-вторых, экзистенциалисты-атеисты, к которым относятся Хайдеггер и французские экзистенциалисты, в том числе я сам. Тех и других объединяет лишь убеждение в том, что существование предшествует сущности, или, если хотите, что нужно исходить из субъекта. Как это, собственно, следует понимать?

Возьмём изготовленный человеческими руками предмет, например, книгу или нож для разрезания бумаги. Он был сделан ремесленником, который руководствовался при его изготовлении определённым понятием, а именно понятием ножа, а также заранее известной техникой, которая предполагается этим понятием и есть, в сущности, рецепт изготовления. Таким образом, нож является предметом, который, с одной стороны, производится определённым способом, а с другой — приносит определённую пользу. Невозможно представить себе человека, который бы изготовлял этот нож, не зная, зачем он нужен. Следовательно, мы можем сказать, что у ножа его сущность, то есть сумма приёмов и качеств, которые позволяют его изготовить и определить, предшествует его существованию. И это обусловливает наличие здесь, передо мной, данного ножа или данной книги. В этом случае мы имеем дело с техническим взглядом на мир, согласно которому изготовление предшествует существованию.

Когда мы представляем себе бога-творца, то этот бог по большей части уподобляется своего рода ремесленнику высшего порядка. Какое бы учение мы ни взяли — будь то учение Декарта или Лейбница, — везде предполагается, что воля в большей или меньшей степени следует за разумом или, по крайней мере, ему сопутствует и что бог, когда творит, отлично себе представляет, что именно он творит. Таким образом, понятие «человек» в божественном разуме аналогично понятию «нож» в разуме ремесленника. И бог творит человека, сообразуясь с техникой и замыслом, точно так же, как ремесленник изготовляет нож в соответствии с его определением и техникой производства. Так же и индивид реализует какое-то понятие, содержащееся в божественном разуме.

В XVIII веке атеизм философов ликвидировал понятие бога, но не идею о том, что сущность предшествует существованию. Эту идею мы встречаем повсюду у Дидро, Вольтера и даже у Канта. Человек обладает некой человеческой природой. Эта человеческая природа, являющаяся «человеческим» понятием, имеется у всех людей. А это означает, что каждый отдельный человек — лишь частный случай общего понятия «человек». У Канта из этой всеобщности вытекает, что и житель лесов — естественный человек, и буржуа подводятся под одно определение, обладают одними и теми же основными качествами. Следовательно, и здесь сущность человека предшествует его историческому существованию, которое мы находим в природе.

Атеистический экзистенциализм, представителем которого являюсь я, более последователен. Он учит, что если даже бога нет, то есть по крайней мере одно бытие, у которого существование предшествует сущности, бытие, которое существует прежде, чем его можно определить каким-нибудь понятием, и этим бытием является человек, или, по Хайдеггеру, человеческая реальность. Что это означает «существование предшествует сущности»? Это означает, что человек сначала существует, встречается, появляется в мире, и только потом он определяется.

Для экзистенциалиста человек потому не поддаётся определению, что первоначально ничего собой не представляет. Человеком он становится лишь впоследствии, причём таким человеком, каким он сделает себя сам. Таким образом, нет никакой природы человека, как нет и бога, который бы её задумал. Человек просто существует, и он не только такой, каким себя представляет, но такой, каким он хочет стать. И поскольку он представляет себя уже после того, как начинает существовать, и проявляет волю уже после того, как начинает существовать, и после этого порыва к существованию, то он есть лишь то, что сам из себя делает. Таков первый принцип экзистенциализма. Это и называется субъективностью, за которую нас упрекают. Но что мы хотим этим сказать, кроме того, что у человека достоинства больше, нежели у камня или стола? Ибо мы хотим сказать, что человек прежде всего существует, что человек — существо, которое устремлено к будущему и сознает, что оно проецирует себя в будущее. Человек — это прежде всего проект, который переживается субъективно, а не мох, не плесень и не цветная капуста. Ничто не существует до этого проекта, нет ничего на умопостигаемом небе, и человек станет таким, каков его проект бытия. Не таким, каким он пожелает. Под желанием мы обычно понимаем сознательное решение, которое у большинства людей появляется уже после того, как они из себя что-то сделали. Я могу иметь желание вступить в партию, написать книгу, жениться, однако все это лишь проявление более первоначального, более спонтанного выбора, чем тот, который обычно называют волей. Но если существование действительно предшествует сущности, то человек ответственен за то, что он есть. Таким образом, первым делом экзистенциализм отдаёт каждому человеку во владение его бытие и возлагает на него полную ответственность за существование.

Но когда мы говорим, что человек ответствен, то это не означает, что он ответствен только за свою индивидуальность. Он отвечает за всех людей. Слово «субъективизм» имеет два смысла, и наши оппоненты пользуются этой двусмысленностью. Субъективизм означает, с одной стороны, что индивидуальный субъект сам себя выбирает, а с другой стороны — что человек не может выйти за пределы человеческой субъективности. Именно второй смысл и есть глубокий смысл экзистенциализма. Когда мы говорим, что человек сам себя выбирает, мы имеем в виду, что каждый из нас выбирает себя, но тем самым мы также хотим сказать, что, выбирая себя, мы выбираем всех людей. Действительно, нет ни одного нашего действия, которое, создавая из нас человека, каким мы хотели бы быть, не создавало бы в то же время образ человека, каким он, по нашим представлениям, должен быть. Выбрать себя так или иначе означает одновременно утверждать ценность того, что мы выбираем, так как мы ни в коем случае не можем выбирать зло. То, что мы выбираем, — всегда благо. Но ничто не может быть благом для нас, не являясь благом для всех. Если, с другой стороны, существование предшествует сущности и если мы хотим существовать, творя одновременно наш образ, то этот образ значим для всей нашей эпохи в целом. Таким образом, наша ответственность гораздо больше, чем мы могли бы предполагать, так как распространяется на все человечество. Если я, например, рабочий и решаю вступить в христианский профсоюз, а не в коммунистическую партию, если я этим вступлением хочу показать, что покорность судьбе — наиболее подходящее для человека решение, что царство человека не на земле, — то это не только моё личное дело: я хочу быть покорным ради всех, и, следовательно, мой поступок затрагивает все человечество. Возьмём более индивидуальный случай Я хочу, например, жениться и иметь детей. Даже если эта женитьба зависит единственно от моего положения, или моей страсти, или моего желания, то тем самым я вовлекаю на путь моногамии не только себя самого, но и все человечество. Я ответствен, таким образом, за себя самого и за всех и создаю определённый образ человека, который выбираю, выбирая себя, я выбираю человека вообще.

Это позволяет нам понять, что скрывается за столь громкими словами, как «тревога», «заброшенность», «отчаяние». Как вы увидите, в них заложен чрезвычайно простой смысл. Во-первых, что понимается под тревогой. Экзистенциалист охотно заявит, что человек — это тревога. А это означает, что человек, который на что-то решается и сознает, что выбирает не только своё собственное бытие, но что он ещё и законодатель, выбирающий одновременно с собой и все человечество, не может избежать чувства полной и глубокой ответственности. Правда, многие не ведают никакой тревоги, но мы считаем, что эти люди прячут это чувство, бегут от него. Несомненно, многие люди полагают, что их действия касаются лишь их самих, а когда им говоришь: а что, если бы все так поступали? — они пожимают плечами и отвечают: но ведь все так не поступают. Однако на самом деле всегда следует спрашивать, а что бы произошло, если бы все так поступали? От этой беспокоящей мысли можно уйти, лишь проявив некоторую нечестность (mauvaise foi). Тот, кто лжёт, оправдываясь тем, что все так поступают, — не в ладах с совестью, так как факт лжи означает, что лжи придаётся значение универсальной ценности. Тревога есть, даже если её скрывают. Это та тревога, которую Кьеркегор называл тревогой Авраама. Вы знаете эту историю. Ангел приказал Аврааму принести в жертву сына. Хорошо, если это на самом деле был ангел, который пришёл и сказал: ты — Авраам и ты пожертвуешь своим сыном. Но каждый вправе спросить: действительно ли это ангел и действительно ли я Авраам? Где доказательства? У одной сумасшедшей были галлюцинации: с ней говорили по телефону и отдавали приказания. На вопрос врача «Кто же с вами разговаривает?» — она ответила: «Он говорит, что он бог». Но что же служило ей доказательством, что это был бог? Если мне явится ангел, то откуда я узнаю, что это и на самом деле ангел? И если я услышу голоса, то что докажет, что они доносятся с небес, а не из ада или подсознания, что это не следствие патологического состояния? Что докажет, что они обращены именно ко мне? Действительно ли я предназначен для того, чтобы навязать человечеству мою концепцию человека и мой выбор? У меня никогда не будет никакого доказательства, мне не будет дано никакого знамения, чтобы в этом убедиться. Если я услышу голос, то только мне решать, является ли он гласом ангела. Если я сочту данный поступок благим, то именно я, а не кто-то другой, решаю, что этот поступок благой, а не злой. Мне вовсе не обязательно быть Авраамом, и тем не менее на каждом шагу я вынужден совершать поступки, служащие примером для других. Для каждого человека все происходит так, как будто взоры всего человечества обращены к нему и будто все сообразуют свои действия с его поступками. И каждый человек должен себе сказать: действительно ли я имею право действовать так, чтобы человечество брало пример с моих поступков? Если же он не говорит себе этого, значит, скрывает от себя свою тревогу. Речь идёт здесь не о том чувстве, которое ведёт к квиетизму, к бездействию. Это — тревога, известная всем, кто брал на себя какую-либо ответственность. Когда, например, военачальник берет на себя ответственность, отдавая приказ об атаке и посылая людей на смерть, то, значит, он решается это сделать и, в сущности, принимает решение один. Конечно, имеются приказы свыше, но они слишком общи и требуют конкретного истолкования. Это истолкование исходит от него, и от этого истолкования зависит жизнь десяти, четырнадцати или двадцати человек. Принимая решение, он не может не испытывать какого-то чувства тревоги. Такая тревога знакома всем руководителям. Однако она не мешает им действовать, наоборот, составляет условие действия, так как предполагает, что рассматривается множество различных возможностей. И когда они выбирают одну, то понимают, что она имеет ценность именно потому, что она выбрана. Эта тревога, о которой толкует экзистенциализм, объясняется, кроме того, прямой ответственностью за других людей. Это не барьер, отделяющий нас от действия, но часть самого действия.

Говоря о «заброшенности» (излюбленное выражение Хайдеггера), мы хотим сказать только то, что бога нет и что отсюда необходимо сделать все выводы. Экзистенциализм противостоит той распространённой светской морали, которая желает избавиться от бога с минимальными издержками. Когда около 1880 года некоторые французские профессора пытались выработать светскую мораль, они заявляли примерно следующее: Бог — бесполезная и дорогостоящая гипотеза, и мы её отбрасываем. Однако для того, чтобы существовала мораль, общество, мир культуры, необходимо, чтобы некоторые ценности принимались всерьёз и считались существующими a priori. Необходимость быть честным, не лгать, не бить жену, иметь детей и т.д. и т.п. должна признаваться априорно. Следовательно, нужно ещё немного поработать, чтобы показать, что ценности все же существуют как скрижали в умопостигаемом мире, даже если бога нет. Иначе говоря, ничто не меняется, если бога нет; и это — умонастроение всего того, что во Франции называют радикализмом. Мы сохраним те же нормы честности, прогресса, гуманности; только бог превратится в устаревшую гипотезу, которая спокойно, сама собой отомрёт. Экзистенциалисты, напротив, обеспокоены отсутствием бога, так как вместе с богом исчезает всякая возможность найти какие-либо ценности в умопостигаемом мире. Не может быть больше блага a priori, так как нет бесконечного и совершенного разума, который бы его мыслил. И нигде не записано, что благо существует, что нужно быть честным, что нельзя лгать; и это именно потому, что мы находимся на равнине, и на этой равнине живут одни только люди.

Достоевский как-то писал, что «если бога нет, то все дозволено». Это — исходный пункт экзистенциализма. В самом деле, все дозволено, если бога не существует, а потому человек заброшен, ему не на что опереться ни в себе, ни вовне. Прежде всего у него нет оправданий. Действительно, если существование предшествует сущности, то ссылкой на раз навсегда данную человеческую природу ничего нельзя объяснить. Иначе говоря, нет детерминизма, человек свободен, человек — это свобода.

С другой стороны, если бога нет, мы не имеем перед собой никаких моральных ценностей или предписаний, которые оправдывали бы наши поступки. Таким образом, ни за собой, ни перед собой — в светлом царстве ценностей — у нас не имеется ни оправданий, ни извинений. Мы одиноки, и нам нет извинений. Это и есть то, что я выражаю словами: человек осуждён быть свободным. Осуждён, потому что не сам себя создал, и всё-таки свободен, потому что, однажды брошенный в мир, отвечает за всё, что делает. Экзистенциалист не верит во всесилие страсти. Он никогда не станет утверждать, что благородная страсть — это всесокрушающий поток, который неумолимо толкает человека на совершение определённых поступков и поэтому может служить извинением. Он полагает, что человек ответствен за свои страсти. Экзистенциалист не считает также, что человек может получить на Земле помощь в виде какого-то знака, данного ему как ориентир. По его мнению, человек сам расшифровывает знамения, причём так, как ему вздумается. Он считает, следовательно, что человек, не имея никакой поддержки и помощи, осуждён всякий раз изобретать человека. В одной своей замечательной статье Понж писал: «Человек — это будущее человека». И это совершенно правильно. Но совершенно неправильно понимать это таким образом, что будущее предначертано свыше и известно богу, так как в подобном случае это уже не будущее. Понимать это выражение следует в том смысле, что, каким бы ни был человек, впереди его всегда ожидает неизведанное будущее.

Но это означает, что человек заброшен. Чтобы пояснить на примере, что такое заброшенность, я сошлюсь на историю с одним из моих учеников, который пришёл ко мне при следующих обстоятельствах. Его отец поссорился с его матерью; кроме того, отец склонялся к сотрудничеству с оккупантами. Старший брат был убит во время наступления немцев в 1940 году. И этот юноша с несколько примитивными, но благородными чувствами хотел за него отомстить. Мать, очень опечаленная полуизменой мужа и смертью старшего сына, видела в нем единственное утешение. Перед этим юношей стоял выбор: или уехать в Англию и поступить в вооружённые силы «Сражающейся Франции», что значило покинуть мать, или же остаться и помогать ей. Он хорошо понимал, что мать живёт им одним и что его уход, а возможно и смерть, ввергнет её в полное отчаяние. Вместе с тем он сознавал, что в отношении матери каждое его действие имеет положительный, конкретный результат в том смысле, что помогает ей жить, тогда как каждое его действие, предпринятое для того, чтобы отправиться сражаться, неопределённо, двусмысленно, может не оставить никакого следа и не принести ни малейшей пользы: например, по пути в Англию, проезжая через Испанию, он может на бесконечно долгое время застрять в каком-нибудь испанском лагере, может, приехав в Англию или в Алжир, попасть в штаб писарем. Следовательно, перед ним были два совершенно различных типа действия, либо конкретные и немедленные действия, но обращённые только к одному человеку, либо действия, направленные на несравненно более широкое общественное целое, на всю нацию, но именно по этой причине имеющие неопределённый, двусмысленный характер и, возможно, безрезультатные.

Одновременно он колебался между двумя типами морали. С одной стороны, мораль симпатии, личной преданности, с другой стороны, мораль более широкая, но, может быть, менее действенная. Нужно было выбрать одну из двух. Кто мог помочь ему сделать этот выбор? Христианское учение? Нет. Христианское учение говорит: будьте милосердны, любите ближнего, жертвуйте собою ради других, выбирайте самый трудный путь и т.д. и т.п. Но какой из этих путей самый трудный? Кого нужно возлюбить, как ближнего своего: воина или мать? Как принести больше пользы: сражаясь вместе с другими — польза не вполне определённая, или же — вполне определённая польза — помогая жить конкретному существу? Кто может решать здесь a priori? Никто. Никакая писаная мораль не может дать ответ. Кантианская мораль гласит: никогда не рассматривайте других людей как средство, но лишь как цель. Прекрасно. Если я останусь с матерью, я буду видеть в ней цель, а не средство. Но тем самым я рискую видеть средство в тех людях, которые сражаются. И наоборот, если я присоединюсь к сражающимся, то буду рассматривать их как цель, но тем самым рискую видеть средство в собственной матери.

Если ценности неопределённы и если все они слишком широки для того конкретного случая, который мы рассматриваем, нам остаётся довериться инстинктам. Это и попытался сделать молодой человек. Когда я встретился с ним, он сказал: «В сущности, главное — чувство. Мне следует выбрать то, что меня действительно толкает в определённом направлении. Если я почувствую, что достаточно люблю свою мать, чтобы пожертвовать ради неё всем остальным — жаждой мести, жаждой действия, приключений, то я останусь с ней. Если же, наоборот, я почувствую, что моя любовь к матери недостаточна, тогда мне надо будет уехать». Но как определить значимость чувства? В чем значимость его чувства к матери? Именно в том, что он остаётся ради неё. Я могу сказать: «Я люблю своего приятеля достаточно сильно, чтобы пожертвовать ради него некоторой суммой денег». Но я могу сказать это лишь в том случае, если это уже сделано мною. Я могу сказать «Я достаточно люблю свою мать, чтобы остаться с ней», в том случае, если я с ней остался. Я могу установить значимость данного чувства лишь тогда, когда уже совершил поступок, который утверждает и определяет значимость чувства. Если же мне хочется, чтобы чувство оправдало мой поступок, я попадаю в порочный круг.

С другой стороны, как хорошо сказал Андре Жид, чувство, которое изображают, и чувство, которое испытывают, почти неразличимы. Решить, что я люблю свою мать, и остаться с ней или же разыграть комедию, будто я остаюсь ради матери, — почти одно и то же. Иначе говоря, чувство создаётся поступками, которые мы совершаем. Я не могу, следовательно, обратиться к чувству, чтобы им руководствоваться. А это значит, что я не могу ни искать в самом себе такое истинное состояние, которое побудило бы меня к действию, ни требовать от какой-либо морали, чтобы она предписала, как мне действовать. Однако, возразите вы, ведь он же обратился за советом к преподавателю. Дело в том, что, когда вы идёте за советом, например, к священнику, значит, вы выбрали этого священника и, в сущности, вы уже более или менее представляли себе, что он вам посоветует. Иными словами, выбрать советчика — это опять-таки решиться на что-то самому. Вот вам доказательство: если вы христианин, вы скажете: «Посоветуйтесь со священником». Но есть священники-коллаборационисты, священники-выжидатели, священники — участники движения Сопротивления. Так кого же выбрать? И если юноша останавливает свой выбор на священнике — участнике Сопротивления или священнике-коллаборационисте, то он уже решил, каким будет совет. Обращаясь ко мне, он знал мой ответ, а я могу сказать только одно: вы свободны, выбирайте, то есть изобретайте.

Никакая всеобщая мораль вам не укажет, что нужно делать; в мире нет знамений. Католики возразят, что знамения есть. Допустим, что так, но и в этом случае я сам решаю, каков их смысл. В плену я познакомился с одним примечательным человеком, иезуитом, вступившим в орден следующим образом. Он немало натерпелся в жизни: его отец умер, оставив семью в бедности; он жил на стипендию, получаемую в церковном учебном заведении, и ему постоянно давали понять, что он принят туда из милости; он не получал многих почётных наград, которые так любят дети. Позже, примерно в 18 лет, он потерпел неудачу в любви и, наконец, в 22 года провалился с военной подготовкой — факт сам по себе пустяковый, но явившийся именно той каплей, которая переполнила чашу. Этот юноша мог, следовательно, считать себя полным неудачником. Это было знамение, но в чем заключался его смысл? Мой знакомый мог погрузиться в скорбь или отчаяние, но достаточно здраво рассудил, что это — знак, указывающий на то, что он не создан для успехов на мирском поприще, что ему назначены успехи в делах религии, святости, веры. Он увидел, следовательно, в этом перст божий и вступил в орден. Разве решение относительно смысла знамения не было принято им самим, совершенно самостоятельно? Из этого ряда неудач можно было сделать совсем другой вывод: например, что лучше стать плотником или революционером. Следовательно, он несёт полную ответственность за истолкование знамения. Заброшенность предполагает, что мы сами выбираем наше бытие. Заброшенность приходит вместе с тревогой.

Что касается отчаяния, то этот термин имеет чрезвычайно простой смысл. Он означает, что мы будем принимать во внимание лишь то, что зависит от нашей воли, или ту сумму вероятностей, которые делают возможным наше действие. Когда чего-нибудь хотят, всегда присутствует элемент вероятности. Я могу рассчитывать на то, что ко мне приедет друг. Этот друг приедет на поезде или на трамвае. И это предполагает, что поезд прибудет в назначенное время, а трамвай не сойдёт с рельсов. Я остаюсь в области возможного; но полагаться на возможность следует лишь настолько, насколько наше действие допускает всю совокупность возможностей. Как только рассматриваемые мною возможности перестают строго соответствовать моим действиям, я должен перестать ими интересоваться, потому что никакой бог и никакое провидение не могут приспособить мир и его возможности к моей воле. В сущности, когда Декарт писал: «Побеждать скорее самого себя, чем мир», то этим он хотел сказать то же самое: действовать без надежды. Марксисты, с которыми я разговаривал, возражали: «В ваших действиях, которые, очевидно, будут ограничены вашей смертью, вы можете рассчитывать на поддержку со стороны других людей. Это значит рассчитывать, во-первых, на то, что другие люди сделают для помощи вам в другом месте — в Китае, в России, и в то же время на то, что они сделают позже, после вашей смерти, для того чтобы продолжить ваши действия и довести их до завершения, то есть до революции. Вы даже должны на это рассчитывать, иначе вам нет морального оправдания». Я же на это отвечаю, что я всегда буду рассчитывать на товарищей по борьбе в той мере, в какой они участвуют вместе со мной в общей конкретной борьбе, связаны единством партии или группировки, действие которой я более или менее могу контролировать, — я состою в ней, и мне известно все, что в ней делается. И вот при таких условиях рассчитывать на единство и на волю этой партии — это все равно что рассчитывать на то, что трамвай придёт вовремя или что поезд не сойдёт с рельсов. Но я не могу рассчитывать на людей, которых не знаю, основываясь на вере в человеческую доброту или заинтересованность человека в общественном благе. Ведь человек свободен, и нет никакой человеческой природы, на которой я мог бы основывать свои расчёты. Я не знаю, какая судьба ожидает русскую революцию. Я могу лишь восхищаться ею и взять её за образец в той мере, в какой я сегодня вижу, что пролетариат играет в России роль, какой он не играет ни в какой другой стране. Но я не могу утверждать, что революция обязательно приведёт к победе пролетариата. Я должен ограничиваться тем, что вижу. Я не могу быть уверен, что товарищи по борьбе продолжат мою работу после моей смерти, чтобы довести её до максимального совершенства, поскольку эти люди свободны и завтра будут сами решать, чем должен быть человек. Завтра, после моей смерти, одни, может быть, решат установить фашизм, а другие окажутся такими трусами, что позволят им это сделать. Тогда фашизм станет человеческой истиной; и тем хуже для нас. Действительность будет такой, какой ее определит сам человек.

Значит ли это, что я должен предаться бездействию? Нет. Сначала я должен решить, а затем действовать, руководствуясь старой формулой: «Нет нужды надеяться, чтобы что-то предпринимать». Это не означает, что мне не следует вступать в ту или иную партию. Просто я, не питая иллюзий, буду делать то, что смогу. Например, я задаюсь вопросом: осуществится ли обобществление как таковое? Я об этом ничего не знаю, знаю только, что сделаю все, что будет в моих силах, для того, чтобы оно осуществилось. Сверх этого я не могу ни на что рассчитывать.

Квиетизм — позиция людей, которые говорят: другие могут сделать то, чего не могу сделать я. Учение, которое я излагаю, прямо противоположно квиетизму, ибо оно утверждает, что реальность — в действии. Оно даже идёт дальше и заявляет, что человек есть не что иное, как его проект самого себя. Человек существует лишь настолько, насколько себя осуществляет. Он представляет собой, следовательно, не что иное, как совокупность своих поступков, не что иное, как собственную жизнь. Отсюда понятно, почему наше учение внушает ужас некоторым людям. Ведь у них зачастую нет иного способа переносить собственную несостоятельность, как с помощью рассуждения: «Обстоятельства были против меня, я стою гораздо большего. Правда, у меня не было большой любви или большой дружбы, но это только потому, что я не встретил мужчину или женщину, которые были бы их достойны. Я не написал хороших книг, но это потому, что у меня не было досуга. У меня не было детей, которым я мог бы себя посвятить, но это потому, что я не нашёл человека, с которым мог бы пройти по жизни. Во мне, стало быть, остаются в целости и сохранности множество неиспользованных способностей, склонностей и возможностей, которые придают мне значительно большую значимость, чем можно было бы судить только по моим поступкам». Однако в действительности, как считают экзистенциалисты, нет никакой любви, кроме той, что создаёт саму себя; нет никакой «возможной» любви, кроме той, которая в любви проявляется. Нет никакого гения, кроме того, который выражает себя в произведениях искусства. Гений Пруста — это произведения Пруста. Гений Расина — это ряд его трагедий, и кроме них ничего нет. Зачем говорить, что Расин мог бы написать ещё одну трагедию, если он её не написал? Человек живёт своей жизнью, он создаёт свой облик, а вне этого облика ничего нет. Конечно, это может показаться жестоким для тех, кто не преуспел в жизни. Но, с другой стороны, надо, чтобы люди поняли, что в счёт идёт только реальность, что мечты, ожидания и надежды позволяют определить человека лишь как обманчивый сон, как рухнувшие надежды, как напрасные ожидания, то есть определить его отрицательно, а не положительно. Тем не менее, когда говорят: «Ты есть не что иное, как твоя жизнь», это не значит, что, например, о художнике будут судить исключительно по его произведениям; есть тысячи других вещей, которые его определяют. Мы хотим лишь сказать, что человек есть не что иное, как ряд его поступков, что он есть сумма, организация, совокупность отношений, из которых составляются эти поступки.

И в таком случае нас упрекают, по существу, не за пессимизм, а за упрямый оптимизм. Если нам ставят в упрёк наши литературные произведения, в которых мы описываем вялых, слабых, трусливых, а иногда даже явно дурных людей, так это не только потому, что эти существа вялые, слабые, трусливые или дурные. Если бы мы заявили, как Золя, что они таковы по причине своей наследственности, в результате воздействия среды, общества, в силу определённой органической или психической обусловленности, люди бы успокоились и сказали: «Да, мы таковы, и с этим ничего не поделаешь». Но экзистенциалист, описывая труса, полагает, что этот трус ответствен за собственную трусость. Он таков не потому, что у него трусливое сердце, лёгкие или мозг. Он таков не вследствие своей физиологической организации, но потому, что сам сделал себя трусом своими поступками. Не бывает трусливого темперамента. Темпераменты бывают нервическими, слабыми, как говорится, худосочными или полнокровными. Но слабый человек вовсе не обязательно трус, так как трусость возникает вследствие отречения или уступки. Темперамент — ещё не действие. Трус определяется по совершенному поступку. То, что люди смутно чувствуют и что вызывает у них ужас, — это виновность самого труса в том, что он трус. Люди хотели бы, чтобы трусами или героями рождались.

Один из главных упрёков в адрес моей книги «Дороги свободы» формулируется следующим образом: как можно делать героями столь дряблых людей? Это возражение несерьёзно, оно предполагает, что люди рождаются героями. Собственно говоря, люди именно так и хотели бы думать: если вы родились трусом, то можете быть совершенно спокойны — вы не в силах ничего изменить и останетесь трусом на всю жизнь, что бы вы ни делали. Если вы родились героем, то также можете быть совершенно спокойны — вы останетесь героем всю жизнь, будете пить как герой, есть как герой. Экзистенциалист же говорит: трус делает себя трусом и герой делает себя героем. Для труса всегда есть возможность больше не быть трусом, а для героя — перестать быть героем. Но в счёт идёт лишь полная решимость, а не частные случаи или отдельные действия — они не захватывают нас полностью.

Итак, мы, кажется, ответили на ряд обвинений. Как видите, экзистенциализм нельзя рассматривать ни как философию квиетизма, ибо экзистенциализм определяет человека по его делам, ни как пессимистическое описание человека: на деле нет более оптимистического учения, поскольку судьба человека полагается в нем самом. Экзистенциализм — это не попытка отбить у человека охоту к действиям, ибо он говорит человеку, что надежда лишь в его действиях, и единственное, что позволяет человеку жить, — это действие. Следовательно, в этом плане мы имеем дело с моралью действия и решимости. Однако на этом основании нас упрекают также и в том, что мы замуровываем человека в индивидуальной субъективности. Но и здесь нас понимают превратно.

Действительно, наш исходный пункт — это субъективность индивида, он обусловлен и причинами чисто философского порядка. Не потому, что мы буржуа, а потому, что мы хотим иметь учение, основывающееся на истине, а не на ряде прекрасных теорий, которые обнадёживают, не имея под собой реального основания. В исходной точке не может быть никакой другой истины, кроме: «Я мыслю, следовательно, существую». Это абсолютная истина сознания, постигающего самое себя. Любая теория, берущая человека вне этого момента, в котором он постигает себя, есть теория, упраздняющая истину, поскольку вне картезианского cogito все предметы лишь вероятны, а учение о вероятностях, не опирающееся на истину, низвергается в пропасть небытия. Чтобы определять вероятное, нужно обладать истинным. Следовательно, для того чтобы существовала хоть какая-нибудь истина, нужна истина абсолютная. Абсолютная истина проста, легко достижима и доступна всем, она схватывается непосредственно.

Далее, наша теория — единственная теория, придающая человеку достоинство, единственная теория, которая не делает из него объект. Всякий материализм ведёт к рассмотрению людей, в том числе и себя самого, как предметов, то есть как совокупности определённых реакций, ничем не отличающейся от совокупности тех качеств и явлений, которые образуют стол, стул или камень. Что же касается нас, то мы именно и хотим создать царство человека как совокупность ценностей, отличную от материального царства. Но субъективность, постигаемая как истина, не является строго индивидуальной субъективностью, поскольку, как мы показали, в cogito человек открывает не только самого себя, но и других людей. В противоположность философии Декарта, в противоположность философии Канта, через «я мыслю» мы постигаем себя перед лицом другого, и другой так же достоверен для нас, как мы сами. Таким образом, человек, постигающий себя через cogito, непосредственно обнаруживает вместе с тем и всех других, и притом — как условие своего собственного существования. Он отдаёт себе отчёт в том, что не может быть каким-нибудь (в том смысле, в каком про человека говорят, что он остроумен, зол или ревнив), если только другие не признают его таковым. Чтобы получить какую-либо истину о себе, я должен пройти через другого. Другой необходим для моего существования, так же, впрочем, как и для моего самопознания. При этих условиях обнаружение моего внутреннего мира открывает мне в то же время и другого, как стоящую передо мной свободу, которая мыслит и желает «за» или «против» меня. Таким образом, открывается целый мир, который мы называем интерсубъективностью. В этом мире человек и решает, чем является он, и чем являются другие.

Кроме того, если невозможно найти универсальную сущность, которая была бы человеческой природой, то все же существует некая общность условий человеческого существования. Не случайно современные мыслители чаще говорят об условиях человеческого существования, чем о человеческой природе. Под ними они понимают, с большей или меньшей степенью ясности, совокупность априорных пределов, которые очерчивают фундаментальную ситуацию человека в универсуме. Исторические ситуации меняются: человек может родиться рабом в языческом обществе, феодальным сеньором или пролетарием. Не изменяется лишь необходимость для него быть в мире, быть в нем за работой, быть в нем среди других и быть в нем смертным. Пределы не субъективны и не объективны, скорее, они имеют объективную и субъективную стороны. Объективны они потому, что встречаются повсюду и повсюду могут быть опознаны. Субъективны потому, что переживаемы, они ничего не представляют собой, если не пережиты человеком, который свободно определяет себя в своём существовании по отношению к ним. И хотя проекты могут быть различными, ни один мне не чужд, потому что все они представляют собой попытку преодолеть пределы, или раздвинуть их, или не признать их, или приспособиться к ним. Следовательно, всякий проект, каким бы индивидуальным он ни был, обладает универсальной значимостью. Любой проект, будь то проект китайца, индейца или негра, может быть понят европейцем. Может быть понят — это значит, что европеец 1945 года может точно так же идти от постигнутой им ситуации к её пределам, что он может воссоздать в себе проект китайца, индейца или африканца. Любой проект универсален в том смысле, что понятен каждому. Это не означает, что данный проект определяет человека раз навсегда, а только то, что он может быть воспроизведён. Всегда можно понять идиота, ребёнка, дикаря или иностранца, достаточно иметь необходимые сведения. В этом смысле мы можем говорить о всеобщности человека, которая, однако, не дана заранее, но постоянно созидается. Выбирая себя, я созидаю всеобщее. Я созидаю его, понимая проект любого другого человека, к какой бы эпохе он ни принадлежал. Эта абсолютность выбора не ликвидирует относительности каждой отдельной эпохи. Экзистенциализм и хочет показать эту связь между абсолютным характером свободного действия, посредством которого каждый человек реализует себя, реализуя в то же время определённый тип человечества, — действия, понятного любой эпохе и любому человеку, и относительностью культуры, которая может явиться следствием такого выбора. Необходимо отметить вместе с тем относительность картезианства и абсолютность картезианской позиции. Если хотите, в этом смысле каждый из нас существо абсолютное, когда он дышит, ест, спит или действует тем или иным образом. Нет никакой разницы между свободным бытием, бытием-проектом, существованием, выбирающим свою сущность, и абсолютным бытием. И нет никакой разницы между локализованным во времени абсолютным бытием, то есть расположенным в истории, и универсально постижимым бытием.

Это, однако, не снимает полностью обвинения в субъективизме, которое выступает ещё в нескольких формах. Во-первых, нам говорят: «Значит, вы можете делать что угодно». Это обвинение формулируют по-разному. Сначала нас записывают в анархисты, а потом заявляют: «Вы не можете судить других, так как не имеете оснований, чтобы предпочесть один проект другому». И, наконец, нам могут сказать: «Все произвольно в вашем выборе, вы отдаёте одной рукой то, что вы якобы получили другой». Эти три возражения не слишком серьёзны. Прежде всего, первое возражение — «вы можете выбирать что угодно» — неточно. Выбор возможен в одном направлении, но невозможно не выбирать. Я всегда могу выбрать, но я должен знать, что даже в том случае, если ничего не выбираю, тем самым я всё-таки выбираю. Хотя это обстоятельство и кажется сугубо формальным, однако оно чрезвычайно важно для ограничения фантазии и каприза. Если верно, что, находясь в какой-то ситуации, например в ситуации, определяющей меня как существо, наделённое полом, способное находиться в отношениях с существом другого пола и иметь детей, я вынужден выбрать какую-то позицию, то, во всяком случае, я несу ответственность за выбор, который, обязывая меня, обязывает в то же время все человечество. Даже если никакая априорная ценность не определяет моего выбора, он все же не имеет ничего общего с капризом. А если кое-кому кажется, что это — та же теория произвольного действия, что и у А. Жида, значит, они не видят громадного различия между экзистенциализмом и учением Жида. Жид не знает, что такое ситуация. Для него действия обусловлены простым капризом. Для нас, напротив, человек находится в организованной ситуации, которою живёт, и своим выбором он заставляет жить ею все человечество, и он не может не выбирать: он или останется целомудренным, или женится, но не будет иметь детей, или женится и будет иметь детей. В любом случае, что бы он ни делал, он несёт полную ответственность за решение этой проблемы. Конечно, он не ссылается, осуществляя выбор, на предустановленные ценности, но было бы несправедливо обвинять его в капризе. Моральный выбор можно сравнить скорее с созданием произведения искусства. Однако здесь надо сразу же оговориться, речь идет отнюдь не об эстетской морали, наши противники столь недобросовестны, что упрекают нас даже в этом. Пример взят мною лишь для сравнения. Итак, разве когда-нибудь упрекали художника, рисующего картину, за то, что он не руководствуется априорно установленными правилами? Разве когда-нибудь говорили, какую он должен нарисовать картину? Ясно, что нет картины, которая была бы определена до её написания, что художник живёт созданием своего произведения и что картина, которая должна быть нарисована, — это та картина, которую он нарисует. Ясно, что нет априорных эстетических ценностей, но есть ценности, которые проявятся потом — в связи отдельных элементов картины, в отношениях между волей к творчеству и результатом. Никто не может сказать, какой будет живопись завтра. О картинах можно судить, лишь когда они уже написаны. Какое отношение имеет это к морали? Здесь мы тоже оказываемся в ситуации творчества. Мы никогда не говорим о произвольности произведения искусства. Обсуждая полотно Пикассо, мы не говорим, что оно произвольно. Мы хорошо понимаем, что, рисуя, он созидает себя таким, каков он есть, что совокупность его произведений включается в его жизнь.

Так же обстоит дело и в морали. Общим между искусством и моралью является то, что в обоих случаях мы имеем творчество и изобретение. Мы не можем решить a priori, что надо делать. Мне кажется, я достаточно показал это на примере того молодого человека, который приходил ко мне за советом и который мог взывать к любой морали, кантианской или какой-либо ещё, не находя там для себя никаких указаний. Он был вынужден изобрести для себя свой собственный закон. Мы никогда не скажем, что этот человек — решит ли он остаться со своей матерью, беря за основу морали чувства, индивидуальное действие и конкретное милосердие, или решит поехать в Англию, предпочитая жертвенность, — сделал произвольный выбор. Человек создаёт себя сам. Он не сотворён изначально, он творит себя, выбирая мораль, а давление обстоятельств таково, что он не может не выбрать какой-нибудь определённой морали. Мы определяем человека лишь в связи с его решением занять позицию. Поэтому бессмысленно упрекать нас в произвольности выбора.

Во-вторых, нам говорят, что мы не можем судить других. Это отчасти верно, а отчасти нет. Это верно в том смысле, что всякий раз, когда человек выбирает свою позицию и свой проект со всей искренностью и полной ясностью, каким бы ни был этот проект, ему невозможно предпочесть другой. Это верно в том смысле, что мы не верим в прогресс. Прогресс — это улучшение. Человек же всегда находится лицом к лицу с меняющейся ситуацией, и выбор всегда остаётся выбором в ситуации. Моральная проблема ничуть не изменилась с тех пор, когда надо было выбирать между сторонниками и противниками рабовладения во время войны между Севером и Югом, вплоть до сегодняшнего дня, когда нужно голосовать за МРП[Народно-республиканское движение Франции] или за коммунистов.

Но тем не менее судить можно, поскольку, как я уже говорил, человек выбирает, в том числе выбирает и самого себя, перед лицом других людей. Прежде всего можно судить, какой выбор основан на заблуждении, а какой на истине (это может быть не оценочное, а логическое суждение). Можно судить о человеке, если он нечестен. Если мы определили ситуацию человека как свободный выбор, без оправданий и без опоры, то всякий человек, пытающийся оправдаться своими страстями или придумывающий детерминизм, нечестен. Могут возразить: «Но почему бы ему не выбирать себя нечестно?» Я отвечу, что не собираюсь судить с моральной точки зрения, а просто определяю нечестность как заблуждение. Здесь нельзя избежать суждения об истине. Нечестность — это, очевидно, ложь, ибо утаивает полную свободу действия. В том же смысле можно сказать, что выбор нечестен, если заявляется, будто ему предшествуют некие предсуществующие ценности. Я противоречу сам себе, если одновременно хочу их установить и заявляю, что они меня обязывают. Если мне скажут: «А если я хочу быть нечестным?» — я отвечу: «Нет никаких оснований, чтобы вы им не были, но я заявляю, что вы именно таковы, тогда как строгая последовательность характерна лишь для честности». Кроме того, можно высказать моральное суждение. В каждом конкретном случае свобода не может иметь другой цели, кроме самой себя, и если человек однажды признал, что, пребывая в заброшенности, сам устанавливает ценности, он может желать теперь только одного — свободы как основания всех ценностей. Это не означает, что он желает ее абстрактно. Это попросту означает, что действия честных людей имеют своей конечной целью поиски свободы как таковой. Человек, вступающий в коммунистический или революционный профсоюз, преследует конкретные цели. Эти цели предполагают наличие абстрактной воли к свободе. Но этой свободы желают в конкретном. Мы желаем свободы ради свободы в каждом отдельном случае. Но, стремясь к свободе, мы обнаруживаем, что она целиком зависит от свободы других людей и что свобода других зависит от нашей свободы.

Конечно, свобода, как определение человека, не зависит от другого, но, как только начинается действие, я обязан желать вместе с моей свободой свободы других, я могу принимать в качестве цели мою свободу лишь в том случае, если поставлю своей целью также и свободу других. Следовательно, если с точки зрения полной аутентичности я признал, что человек — это существо, у которого существование предшествует сущности, что он есть существо свободное, которое может при различных обстоятельствах желать лишь своей свободы, я одновременно признал, что я могу желать и другим только свободы. Таким образом, во имя этой воли к свободе, предполагаемой самой свободой, я могу формулировать суждение о тех, кто стремится скрыть от себя полную беспричинность своего существования и свою полную свободу. Одних, скрывающих от себя свою полную свободу с помощью духа серьёзности или ссылок на детерминизм, я назову трусами. Других, пытающихся доказать, что их существование необходимо, хотя даже появление человека на Земле является случайностью, я назову сволочью. Но трусов или сволочь можно судить лишь с точки зрения строгой аутентичности. Поэтому, хотя содержание морали и меняется, определённая форма этой морали универсальна. Кант заявляет, что свобода желает самой себя и свободы других. Согласен. Но он полагает, что формальное и всеобщее достаточны для конституирования морали. Мы же, напротив, думаем, что слишком отвлечённые принципы терпят крах при определении действия. Рассмотрим ещё раз пример с этим учеником. Во имя чего, во имя какой великой максимы морали мог бы он, по-вашему, с полным спокойствием духа решиться покинуть мать или же остаться с ней. Об этом никак нельзя судить. Содержание всегда конкретно и, следовательно, непредсказуемо. Всегда имеет место изобретение. Важно только знать, делается ли данное изобретение во имя свободы.

Рассмотрим два конкретных примера. Вы увидите, в какой степени они согласуются друг с другом и в то же время различны. Возьмём «Мельницу на Флоссе». В этом произведении мы встречаем некую девушку по имени Мэгги Тулливер, которая является воплощением страсти и сознает это. Она влюблена в молодого человека — Стефана, который обручён с другой, ничем не примечательной девушкой. Эта Мэгги Тулливер, вместо того чтобы легкомысленно предпочесть своё собственное счастье, решает во имя человеческой солидарности пожертвовать собой и отказаться от любимого человека. Наоборот, Сансеверина в «Пармской обители», считая, что страсть составляет истинную ценность человека, заявила бы, что большая любовь стоит всех жертв, что её нужно предпочесть банальной супружеской любви, которая соединила бы Стефана и ту дурочку, на которой он собрался жениться. Она решила бы пожертвовать последней и добиться своего счастья. И, как показывает Стендаль, ради страсти она пожертвовала бы и собой, если того требует жизнь. Здесь перед нами две прямо противоположные морали. Но я полагаю, что они равноценны, ибо в обоих случаях целью является именно свобода. Вы можете представить себе две совершенно аналогичные по своим следствиям картины. Одна девушка предпочитает покорно отказаться от любви, другая — под влиянием полового влечения — предпочитает игнорировать прежние связи мужчины, которого любит. Внешне эти два случая напоминают только что описанные. И тем не менее они весьма от них отличаются. Сансеверина по своему отношению к жизни гораздо ближе к Мэгги Тулливер, чем к такой беззаботной алчности.

Таким образом, вы видите, что второе обвинение одновременно и истинно, и ложно. Выбирать можно все, что угодно, если речь идёт о свободе решать.

Третье возражение сводится к следующему: «Вы получаете одной рукой то, что даёте другой», то есть ваши ценности, в сущности, несерьёзны, поскольку вы их сами выбираете. На это я с глубоким прискорбием отвечу, что так оно и есть; но уж если я ликвидировал бога-отца, то должен же кто-нибудь изобретать ценности. Нужно принимать вещи такими, как они есть. И, кроме того, сказать, что мы изобретаем ценности, — значит утверждать лишь то, что жизнь не имеет априорного смысла. Пока вы не живете своей жизнью, она ничего собой не представляет, вы сами должны придать ей смысл, а ценность есть не что иное, как этот выбираемый вами смысл. Тем самым вы обнаруживаете, что есть возможность создать человеческое сообщество.

Меня упрекали за сам вопрос: является ли экзистенциализм гуманизмом. Мне говорили: «Ведь вы же писали в “Тошноте”, что гуманисты не правы, вы надсмеялись над определённым типом гуманизма, зачем теперь к нему возвращаться?» Действительно, слово «гуманизм» имеет два совершенно различных смысла. Под гуманизмом можно понимать теорию, которая рассматривает человека как цель и высшую ценность. Подобного рода гуманизм имеется у Кокто, например, в его рассказе «В 80 часов вокруг света», где один из героев, пролетая на самолёте над горами, восклицает: «Человек поразителен!» Это означает, что лично я, не принимавший участия в создании самолётов, могу воспользоваться плодами этих изобретений и что лично я — как человек — могу относить на свой счёт и ответственность, и почести за действия, совершенные другими людьми. Это означало бы, что мы можем оценивать человека по наиболее выдающимся действиям некоторых людей. Такой гуманизм абсурден, ибо только собака или лошадь могла бы дать общую характеристику человеку и заявить, что человек поразителен, чего они, кстати, вовсе не собираются делать, по крайней мере, насколько мне известно. Но нельзя признать, чтобы о человеке мог судить человек. Экзистенциализм освобождает его от всех суждений подобного рода. Экзистенциалист никогда не рассматривает человека как цель, так как человек всегда незавершён. И мы не обязаны думать, что есть какое-то человечество, которому можно поклоняться на манер Огюста Конта. Культ человечества приводит к замкнутому гуманизму Конта и — стоит сказать — к фашизму. Такой гуманизм нам не нужен.

Но гуманизм можно понимать и в другом смысле. Человек находится постоянно вне самого себя. Именно проектируя себя и теряя себя вовне, он существует как человек. С другой стороны, он может существовать, только преследуя трансцендентные цели. Будучи этим выходом за пределы, улавливая объекты лишь в связи с этим преодолением самого себя, он находится в сердцевине, в центре этого выхода за собственные пределы. Нет никакого другого мира, помимо человеческого мира, мира человеческой субъективности. Эта связь конституирующей человека трансцендентности (не в том смысле, в каком трансцендентен бог, а в смысле выхода за свои пределы) и субъективности — в том смысле, что человек не замкнут в себе, а всегда присутствует в человеческом мире, — и есть то, что мы называем экзистенциалистским гуманизмом. Это гуманизм, поскольку мы напоминаем человеку, что нет другого законодателя, кроме него самого, в заброшенности он будет решать свою судьбу; поскольку мы показываем, что реализовать себя по-человечески человек может не путём погружения в самого себя, но в поиске цели вовне, которой может быть освобождение или еще какое-нибудь конкретное самоосуществление.

Из этих рассуждений видно, что нет ничего несправедливее выдвинутых против нас возражений. Экзистенциализм — это не что иное, как попытка сделать все выводы из последовательного атеизма. Он вовсе не пытается ввергнуть человека в отчаяние. Но если отчаянием называть, как это делают христиане, всякое неверие, тогда именно первородное отчаяние — его исходный пункт. Экзистенциализм — не такой атеизм, который растрачивает себя на доказательства того, что бог не существует. Скорее он заявляет следующее: даже если бы бог существовал, это ничего бы не изменило. Такова наша точка зрения. Это не значит, что мы верим в существование бога, — просто суть дела не в том, существует ли бог. Человек должен обрести себя и убедиться, что ничто не может его спасти от себя самого, даже достоверное доказательство существования бога. В этом смысле экзистенциализм — это оптимизм, учение о действии. И только вследствие нечестности, путая своё собственное отчаяние с нашим, христиане могут называть нас отчаявшимися.

1946 г.

Источник: Сумерки богов. — М.: «Политиздат», 1989. С. 319–344.

Если вы нашли ошибку, пожалуйста, выделите фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter.

Похожие статьи

Когда любишь мужчину с низкой самооценкой — 9 вещей, о которых нужно помнить

Итак, вы любите парня с низкой самооценкой. Отстойно быть тобой. Я говорю это как чувак, который ненавидел себя. Кто до сих пор вроде как. Я знаю, с каким дерьмом ты имеешь дело. Он должен свести вас с ума.

У меня были отношения с ангелом, назовем ее Мэри. Мария была такой чистой и красивой душой. Мы подключились. Взгляд в ее глаза наполнил меня утешением и успокоил мои страхи. Мэри так меня любила, и я тоже любил ее.Но я ненавидел себя еще больше. Короче — я сбежал от ее любви. Любовь, которой я чувствовал себя недостойным. Я искал подтверждения и отвлечения в женщинах, алкоголе и карьерных шагах. И о многих других темных путях я не буду упоминать.

Низкую самооценку легко объяснить, но некоторым трудно понять. стыдно за то, кто ты есть. Чувство вины или смущения из-за того, кто вы есть, глубоко внутри. Вы чувствуете себя «другим». Повреждены или имеют фундаментальные необратимые недостатки.Ты себя не любишь. Ваш мужчина может никогда не признать этого прямо, но он хотел бы быть кем-то другим.

Увы, возврата в жизни нет. Мы застряли в этой коже навсегда, и ненависть, жалость к себе — это ни к чему не приведет. Но вот загвоздка:

Когда мужчина имеет дело с низкой самооценкой, он совершает ошибки. Большие ошибки. Мой стыд и низкая самооценка привели меня к безрассудству. Я чувствовал постоянное, почти невыносимое фоновое беспокойство. Я должен был заставить себя чувствовать себя по-другому.Мне пришлось бежать. К счастью, было несколько надежных методов: вечеринки без перерыва, безответственный секс, открытие бизнеса, большие траты денег, экзотические путешествия. Моим худшим кошмаром было одиночество в тихой комнате. Я терпеть не мог свою собственную компанию. Может ваш мужчина чувствует то же самое, я молюсь, чтобы он не чувствовал. Но мои чувства не уникальны.

Ошибки, которые я сделал, привели к еще стыду и вине. А потом было сделано больше ошибок, убегающих от тех чувств. Цикл продолжается.Это приводит к тому, что я называю 9-м измерением стыда. Яма может быть такой глубокой. Спираль боли кажется неудержимой.

Низкая самооценка вашего мужчины может проявляться по-разному. Каждый парень будет действовать по-своему. Некоторые отступают и прячутся, некоторые убегают в поисках опыта. Другие веселятся и злятся или пытаются проявить себя на работе. Это неприятно как для больного, так и для бедного человека, который их так любит. Низкая самооценка — дело сложное; больной может отвлекаться или убегать от него на долгие годы.Он может даже не осознавать, что ощущаемая им тьма — это низкая самооценка. И это чертовски душераздирающе.

Если вы любите его, он понадобится вам, чтобы пройти через это. Возможно, вы сможете показать ему свет. Не отказывайся от него, ты ему нужен. Часто это будет сбивать вас с толку, и он может причинить вам боль, даже не желая этого. (Поверьте мне, он не хочет причинять вам боль. Ему достаточно больно, просто оставаясь самим собой.)

Вот несколько важных вещей, которые следует запомнить: шпаргалка, которая поможет вам в трудные времена. И, может быть, чтобы помочь ему увидеть истину своего пути.

1. Он так сильно любит тебя, но ненавидит себя еще больше.

   Он заблудился. У вас двоих может быть такая очевидная, прекрасная возможность для любви, но он упускает ее. Он видит только свои недостатки. Его боль и депрессия похожи на темное, тяжелое, толстое одеяло, которое он просто не может встряхнуть. Но, как я сказал выше, он может даже не осознавать этого. Он не пытается теребить тебе голову. Он не недосягаемый. Однако он находится в состоянии постоянной тревоги, всегда желая стать тем, кого он любит.Если вы скажете «Я люблю тебя», он, вероятно, подумает: « Почему ты? Ты не можешь. Ты не прав’.

   Он жаждет полюбить себя, и борьба за это может разрушить ваши отношения. Это должно быть хорошо, правда? Не все мужчины проявляют это чувство здоровым образом. Будет сложно, но подумайте об их перспективах. Если они не любят себя, возможно, вы чем-нибудь сможете им помочь. Если вы любите его, сделайте все возможное, чтобы помочь его СЕРДЦУ. Купите ему книги о духовности, спросите, что он думает о себе.Слушайте и при необходимости обратитесь за помощью к лицензированному терапевту или психологу.

   Я рекомендую книгу доктора Роберта Гловера «Нет больше мистера Славного Парня». Это был тревожный сигнал и помог начать мое безумное путешествие трансформации. Не позволяйте названию ввести вас в заблуждение, это книга о стыде, самооценке и учении принимать себя. Это отличная отправная точка, купите ее сейчас.

2. Он может искать внимания вне отношений или деятельности без вас.

   Это было огромным фактором в прекращении моих отношений.Моя низкая самооценка заставила меня жаждать внимания со стороны других потенциальных партнеров. Я была зависима от одобрения и одобрения со стороны других женщин.

   Может быть, ему нравится внимание окружающих, флирт и любопытные взгляды. Надеюсь, вы не заметили его на сайтах знакомств или в приложениях. Я бы сделал еще одно — я так жаждал внимания. Может быть, он также жаждет, чтобы люди говорили ему, какой он классный, как здорово он одевается или какая у него милая работа. Дело в том, что он просто без ума от внимания.

   Он ищет внимания и одобрения со стороны других людей — а как насчет вас? Самоуважение — настоящая сука.Он думает, что ему нужно либо доказать самому себе, что он достоин, либо искать доказательства этого везде, где только может. «Если другие люди говорят мне, что я молодец, это значит, что я молодец».

   Для вас может быть здравый смысл — мы все должны любить и уважать себя как людей. Но для человека с низкой самооценкой это не так. Низкая самооценка — это как в зале суда. И вы виновны, пока не доказали свою невиновность. Он постыден по сути своей. Его душа кажется почерневшей, поврежденной и непоправимой.Он жаждет побега от реальности.

   Попробуйте поговорить с ним об этом. «Я думаю, ты так себя ведешь, потому что тебе нравится, как ты себя чувствуешь, верно? Почему тебе нужно так себя чувствовать? Разве ты не можешь быть собой, как ты себя чувствуешь сейчас? »« Почему меня недостаточно? »« Тебе нужна помощь, чтобы научиться любить себя? »

   Если ваш мужчина не может справиться с этим разговором, подумайте о том, чтобы двигаться дальше. Он не готов. Это должен быть он, кто вносит изменения, необходимые для исцеления. Вам НИКОГДА не нужно делать это за него.

3. Он считает, что ему «повезло». Он чувствует себя недостойным вас.

   Сначала он тебя дорожил. Вы были его призом. Он прижал тебя к себе, показал миру. Это было опьяняюще и сильно. Но вскоре он понял, что «взял тебя», и начал осматриваться. Кайф, который вы и новые отношения подарили ему, угас. Наркотик подействовал, поэтому он ищет новые запасы. Ему нужны более сильные опьяняющие переживания, чтобы чувствовать себя хорошо.

   У меня был замечательный партнер в лице Мэри, но я не верил, что достоин.Она могла видеть человека, которым я был, за пределами дерьмового шторма, которым была моя жизнь. Она видела мой стыд и ненависть к себе, но я не мог купить это. Я был слишком глубоко в собственном трансе.

   Я думал, что мне повезло, что я как-то ее одурачил. Так что мне нужно было доказать, что я мог бы быть достойным кого-то удивительного. Звучит глупо что ли? Я хотел иметь возможность «заработать кого-то», кого хотят все, доказать себе, что я ценный человек. Тогда я смогу полюбить себя.

   Помните, что это не о вас — это о дыре в его сердце. Ему нужно знать, что ему не просто «повезло», когда он посадил вас. Не позволяйте ему так себя чувствовать! Пожалуйста, скажи ему, что любишь его. Расскажите ему все, что вы считаете уникальным и интересным в нем. Не думайте только о внешности. Если ему кажется, что он вас обманул, он не будет относиться к отношениям с уважением. Это важный момент.

4. Он может быть беспокойным или всегда пытается что-то доказать миру или самому себе.

   Некоторые называют это «суетой» или амбициями. Может быть, у него есть грандиозные идеи или предпринимательское рвение до дурака. Он хочет создать что-то, что изменит мир. Это замечательно, но в его случае это может быть прикрытие: отвлечение от голосов в его голове. Голоса, которые говорят: «Тебя мало». Он пытается создать жизнь, которая докажет его ценность.

   Он не хочет жить без тебя. Его большие мечты или грандиозные желания выкидывают его из головы. Они вселяют в него надежду, что, может быть, однажды, может быть, он сможет полюбить того, кем он является.После того, как он сделает все эти потрясающие вещи.

   В напористости и инициативе нет ничего плохого. Но почему он так гонит ? Почему он так сильно хочет ? Если бы мы удосужились спросить себя «зачем» нам то, что мы делаем, мы могли бы спасти себя от горя. Мы бы перестали гоняться за таким количеством блестящих красных шаров. Мы могли бы жить с большей целью. Ваш мужчина должен спросить себя, почему он так многого хочет.

   Чтобы спустить его на землю, напомните ему, сколько жизни нужно прожить прямо сейчас , в этот момент.В этот момент между вами двумя. Поцелуй его в губы, держи голову руками. Взъерошьте эти волосы и посмотрите в глаза, которые вы так любите. Скажите: «Я люблю тебя именно таким, какой ты есть прямо сейчас». Скажите ему, что с него достаточно.

   Дело не в том, чтобы сделать его бесцельным ленивым ослом. Чтобы убедиться, что у него правильная мотивация и приоритеты.

5. Он может быть очень ревнивым или неуверенным в себе по отношению к другим мужчинам.

   Моей бывшей Мэри всегда приходилось думать, что я прекрасна и прекрасна.Она была всей моей системой поддержки, источником уверенности и безопасности. Она была моим всем. (И все же я относился к ней ужасно — разве мужчины не величайшие?)

   Если бы я почувствовал угрозу или не почувствовал важность №1 в ее жизни, я бы начал терять свое дерьмо. Низкая самооценка внутри вашего мужчины создает огромную дыру. Он наполнил ее вами и окропил другими вещами, такими как пороки и внимание других. Когда вы угрожаете снова оставить их пустыми, они сходят с ума или становятся иррациональными.

   Он не хочет, чтобы вы страдали.И он не хочет доминировать над вами. Он не знает, почему он так себя чувствует, но это потому, что он ненавидит себя. По сути, это самооборона, ваши действия причиняют ему боль. Достаточно больно просто быть тем, кто он есть — когда вы угрожаете заставить его чувствовать себя еще хуже … он набрасывается или чувствует себя неловко.

   В этом нет ничего плохого. Я просто говорю, как есть.

6. Практически невозможно заставить его жить «настоящим».

   Многие парни с заниженной самооценкой живут прошлым.Он может испытывать чувство вины и горевать из-за возможностей, которые он не смог использовать. Может быть, он сожалеет, что не успел лучше учиться в школе или выбрал лучший колледж. Он может чувствовать себя неудачником и разочарованием для своей семьи. Кто знает, дело в том, что он все время катается сам.

   С другой стороны, он живет в будущем. Он мечтает о дне, когда он сможет «быть счастливым». Вам может быть грустно, потому что кажется, все, о чем он заботится, — это заработать много денег, достижения или известность. Или заставить его семью гордиться. Может показаться, что он оставляет вас в стороне от своего утопического видения будущего.Но он, вероятно, просто чувствует, что будет достоин вас только после того, как завоюет мир. Он чувствует себя недостойным счастья, пока не проявит себя. Эти мысли поглощают его, и он отчаянно жаждет того сладкого момента облегчения, когда он «добился своего». Проблема: этого никогда не произойдет.

   Ты любишь его таким, какой он есть, правда? Скажи ему это прямо сейчас.

7. Истинная приверженность пугает его до смерти — но не по той причине, о которой вы думаете.

   В моих отношениях я боялся, потому что не знал, черт возьми, кто я такой.Единственное, что я знал, было дерьмом. Я не чувствовал себя хорошим человеком, так кто захочет быть со мной? Я убедил себя, что помогаю, не давая ей ни брака, ни детей. Не давая ей 100% верных обязательств, я оказал ей услугу.

   Я не верил в себя. Я не верил в свою доброту или потенциал. Я знал, что не смогу пережить предстоящие тяжелые времена. Я чувствовал, что все, к чему я прикасаюсь, превращается в дерьмо, так зачем мне тратить ее время? Она обречена с самого начала, и я не хочу причинять ей боль ».

   Никаких советов, что бы он ни выглядел как «олень в свете фар». Знание этого может помочь вам понять сложность мужчины. Ему нужно научиться любить себя в трудные времена, прежде чем он сможет любить вас в трудные времена.

8. Ему может быть приятно видеть, как вы страдаете или страдаете за отношения.

   Больной, а? Ненавидь меня, если хочешь, мне все равно. Я пришел по правде. Об этом сложно говорить. Самоуважение может упасть настолько низко, что мужчина получает признание, видя, как его партнерша страдает.Видеть, как человек проходит через ад из-за нас, чувствовать причиненную нами боль — это действительно может вселить в нас гордость.

   Это доза наркотика «Я достоин»… «Посмотрите, как этот человек сходит с ума по мне, я должен быть достоин».

   Достаточно сказать, пора расстаться с отношениями. Обида никогда не оправдывает обиду.

9. Он обожает тебя, но ему нужно научиться любить себя.

   Ваш парень должен научиться любить себя. Это включает в себя все самые глубокие и самые темные части, которые пугают его до смерти.Неприкрытые и неощутимые части нашей психики являются источником всех неврозов и страданий. Это сказал Карл Юнг, а не я.

   Если он любит только определенную часть себя, как свою внешность, остальная его часть останется неразвитой. Во многом раньше я был как ребенок. Я избегал боли и жертв при любой возможности, и я превратился в большого ребенка-мужчину. Если это происходит с вашим мужчиной, вы должны немедленно это остановить.

В конце концов, вместе вы справитесь. Связь между вами будет неразрывной, и он будет любить вас вечно.Он никогда не забудет, что вы были той девушкой, которая помогла ему открыть для себя величайшую любовь во Вселенной. Его любовь к себе. Придерживайтесь этого, но сразу же разработайте план. Страдает не только он, но и вы. Действуй сейчас. Если он отказывается провести черту на песке и изменить свою жизнь, возможно, пришло время уйти.

---

Об авторе: Пол Грейвс

Пол Грейвс пишет на TakeTheLemons.com о боли, стыде и лучшей жизни через принятие себя.Он живет в Огайо со своей 7-летней дочерью и двумя кошками.

Пол есть в Twitter и Instagram.

Почему так много людей отрицательно отзываются о любви?

Почему так много людей отрицательно отзываются о любви?

Общение между парами, защита, дифференциация, фантазийная связь, страх близости, Рекомендуемый автор: доктор Роберт Файерстоун, Изоляция и одиночество, Любовь, Проблемы в отношениях, Отношения, Фэнтезийная связь, Токсичные отношения Роберт Файерстоун, Ph.D

Любовь — доброту, привязанность, чувствительную настройку, уважение, товарищеские отношения — не только трудно найти, но многим людям еще сложнее принять и вытерпеть. Работая с отдельными людьми и парами, я наблюдал бесчисленное количество примеров, когда люди гневно реагировали, когда на них обращались с любовью.

• Один мужчина почувствовал вспышку гнева на свою жену, когда она сказала, что беспокоится о его поездке на велосипеде в небезопасном районе. Несмотря на то, что он знал, что она не контролирует и не осуждает, и хотя он знал, что ее опасения основаны на том факте, что она действительно любит и ценит его, он чувствовал гнев.
• Женщина стала откровенно противной, когда ее парень сказал ей, что любит ее так сильно, что хотел бы, чтобы у них были дети вместе. Она никогда раньше не проявляла к нему враждебности, и этот мужчина не оказывал на нее давления и даже не предлагал никаких действий. Он сказал, что это было просто приятное чувство.
• Во время сеанса терапии обычно спокойный и тихий мужчина показал, что он испытывает ярость, когда люди хвалят его.

В отличие от этих людей, многие люди не осознают, что их любовь или особая ценность вызывают у них гнев и сдержанность.Действительно, эта парадоксальная реакция — во многом бессознательный процесс. Даже простой комплимент, изначально принятый за чистую монету и получивший удовольствие, может позже вызвать чувство недоверия или гнева по отношению к человеку, делающему комплимент, или вызвать негативное отношение и критические чувства по отношению к самому себе.

Но почему любовь, признание и комплименты вызывают такую ​​враждебность? В этом блоге обсуждается ряд основных причин этого явления.

1.Быть любимым вызывает тревогу, поскольку угрожает давней психологической защите, сформировавшейся в раннем возрасте в связи с эмоциональной болью и отвержением, в результате чего человек чувствует себя более уязвимым.

Хотя опыт того, что вас выбрали и особенно ценят, волнует и может принести счастье и удовлетворение, в то же время он может пугать, и страх часто переходит в гнев и враждебность. По сути, любовь страшна, когда она контрастирует с детской травмой.В этой ситуации любимый чувствует себя вынужденным действовать таким образом, чтобы причинить вред любовнику: вести себя карательно, дистанцироваться и отталкивать любовь. По сути, люди сохраняют защитную позу, которую они сформировали в раннем возрасте. Поскольку негативная реакция на позитивные события происходит без осознания, люди реагируют, не понимая, что заставило их реагировать. Они рационализируют ситуацию, находя недостатки или обвиняя других, особенно самых близких.

2. Быть любимым вызывает печаль и болезненные чувства из прошлого.

Когда обращаются с любовью и нежностью, это вызывает горькую печаль, которую многие люди пытаются подавить. По иронии судьбы, близкие моменты с партнером могут активировать воспоминания о болезненных детских переживаниях, страхах быть брошенными и чувствами одиночества из прошлого. Люди боятся получить такую ​​же боль, как и в детстве.

3. Любовь вызывает болезненный кризис идентичности

Когда люди пострадали, они чувствуют, что если они примут любовь в свою жизнь, весь мир, как они это пережили, будет разрушен, и они не узнают, кто они такие. Быть оцененным или рассматриваться в позитивном свете сбивает с толку, потому что это противоречит негативной самооценке, которую многие люди формируют в своей семье.

В процессе развития дети идеализируют своих родителей за свой счет как часть психологического механизма выживания. Этот процесс идеализации неразрывно связан с поддержанием имиджа себя как плохого или неполноценного. Каким бы болезненным это ни было, люди каким-то образом готовы смириться с неудачей или отказом, потому что они гармонируют со встроенным негативным взглядом на себя, тогда как вторжение любви или положительных реакций, направленных на них, нарушает их психологическое равновесие.

4. Принятие того, что в реальности любят, разъединяет людей фантазийной связи с их родителями.

В раннем детстве у детей появляются фантазии о слиянии с родителем или основным опекуном, чтобы компенсировать то, чего эмоционально не хватает в их среде. Воображаемая связь дает чувство безопасности, частично удовлетворяет потребности ребенка и снимает болезненные чувства эмоциональной депривации и отторжения. Эта фантазия сохраняется во взрослой жизни, хотя может быть в значительной степени бессознательной.В результате обиженный человек сохраняет чувство псевдонезависимости, то есть настрой, что он может позаботиться о себе, не нуждаясь в других. В результате слияния со своими родителями в своем воображении люди продолжают воспитывать и наказывать себя так же, как с ними обращались их родители. Кроме того, по мере того, как любовные отношения становятся более значимыми, глубокими и угрожающими, люди склонны возвращаться к использованию тех же защитных механизмов, которые использовали их родители, чтобы избежать боли.Подобная реакция родителей дает чувство безопасности независимо от каких-либо негативных последствий. Когда узы фантазии укрепляются, люди крайне неохотно снова рискуют получить настоящую любовь и удовлетворение от романтического партнера.

Преодоление страха близости

Продолжительность: 90 минут

Цена: $ 15

Вебинары по запросу

В этом вебинаре: 75-летнее лонгитюдное исследование из Гарварда недавно показало, что любовь и отношения — это далеко наиболее важные факторы, ведущие к…

5.Позитивное признание вызывает чувство вины по отношению к превосходству над родителем того же пола.

Достижение успеха в личной жизни или карьере может помочь человеку осознать слабости, ограничения и неспособность своих родителей найти удовлетворение в своей жизни, особенно родителей того же пола. Быть избранным или предпочтительным для любимого человека в отношениях, или быть признанным за успех, к которому другие стремятся на рабочем месте, имеет тенденцию ускорять реакцию вины и самообвинения.Когда проявляется вина за то, что они превзошли родителя или партнера, люди опасаются возмездия и склонны ограничивать собственное развитие или идти против него.

Более того, люди часто злятся из-за того, что их признают, и, поскольку чувство кажется иррациональным, оно подавляется. Они искажают тех самых людей, которые заставляли их чувствовать себя любимыми или которые поддерживали или признавали их успех или достижения, и проявляли по отношению к ним пассивную агрессию. Многие ошибочно воспринимают положительное признание как ожидание или требование продолжать поведение, которое принесло им признательность и похвалу.Все эти болезненные эмоции до некоторой степени облегчаются, когда люди отказываются от своих положительных или привлекательных качеств, снижают свою производительность и бессознательно пытаются уменьшить или саботировать свой успех. Чрезвычайно сложно выйти из такой схемы удержания.

6. Принятие любви вызывает болезненные экзистенциальные проблемы.

В своей предыдущей работе, Страх близости , я писал: «Близость к другому в любовных отношениях заставляет человека осознать, что жизнь драгоценна, но в конечном итоге от нее нужно отказаться.Если мы принимаем жизнь и любовь, мы также должны столкнуться с неизбежностью смерти ». В частности, переживание любви заставляет человека больше ценить свою жизнь, и ожидание ее конца становится мучительным. По этой причине люди пытаются изменить эти любовные отношения, вместо того, чтобы испытывать болезненные чувства. Часто близкие моменты в отношениях сопровождаются попытками со стороны одного или обоих партнеров отвлечься от переживания или отойти на «более безопасное» расстояние. Многие люди говорили о повышенном чувстве страха перед смертью после того, как они почувствовали особую близость в эмоциональном и сексуальном плане, а также о последующей реакции гневом и сдерживающем поведении, которое приводит к ухудшению отношений.

По большей части люди создают эмоциональный мир, в котором они живут. На самом деле они пытаются воссоздать мир, в котором жили в детстве, чтобы поддерживать психологическое равновесие. Позитивные события и обстоятельства, особенно опыт любви, серьезно прерывают этот процесс. Чтобы поддерживать ложное чувство безопасности, люди используют защитные механизмы выбора, искажения и провокации в своих отношениях. Они склонны выбирать партнеров, которые похожи на людей в раннем детстве, потому что им удобнее общаться с людьми, которые соответствуют их защите.Во-вторых, они искажают своих партнеров и видят их больше похожими на людей из своего прошлого, чем они есть на самом деле. В-третьих, они пытаются спровоцировать реакцию своих партнеров, которая дублирует взаимодействия из их прошлого. Конечный результат противоречит поддержанию счастливых и удовлетворяющих отношений.

Наконец, большинство людей не осознают своих негативных реакций на то, что они любимы, или динамики, описанной выше, а также не осознают свое собственное сдерживающее поведение и его влияние на себя и своих близких.Есть надежда, что осознание этих основных защитных механизмов и борьба с ними может помочь людям освободиться от этих пагубных последствий.

Примечание автора

Я не полностью отнесся к теме этого блога. Он очень сжат и поэтому не имеет подтверждающих данных и более подробных историй болезни. Эти вопросы будут рассмотрены в книге по данной теме в ближайшем будущем.

Об авторе

Роберт Файерстоун, Ph.D Роберт У. Файерстоун, доктор философии . Клинический психолог, писатель, теоретик и художник. Он является теоретиком-консультантом Ассоциации Глендона. Он является автором множества книг, в том числе «Голосовая терапия», «Узы фантазий», «Сострадательное воспитание детей», «Страх близости», «Покори свой критический внутренний голос». За пределами страха смерти Этика межличностных отношений, Я в осаде, и недавно его сборник рассказов Преодоление разрушительного внутреннего голоса. Его исследования негативных мыслительных процессов и связанных с ними аффектов привели к развитию голосовой терапии, передовой терапевтической методологии для выявления аспектов саморазрушающего и самоограничивающего поведения и борьбы с ними. Файерстоун применил свои концепции к эмпирическим исследованиям и к разработке шкалы оценки саморазрушающих мыслей компании Firestone (FAST), которая позволяет оценивать суицидальный потенциал. Эта работа привела к публикации книги «Самоубийство и внутренний голос: оценка рисков, лечение и ведение пациентов».Он опубликовал более 30 профессиональных статей и глав для отредактированных томов и снял 35 документальных видеофильмов. Его работы можно посмотреть на сайте www.theartofrwfirestone.com . Вы можете узнать больше о докторе Файерстоуне, посетив www.drrobertwfirestone.com. Теги: гнев, тревога и близость, тревога и отношения, фантазийная связь, фантазийная любовь, страх близости, проблемы близости, научитесь любить, любовь, настоящая любовь, советы по отношениям, привязанность, проблемы в отношениях, проблемы в отношениях

Что такое любовь, а что нет

Настоящая любовь: что такое любовь и чем она не является

Тема настоящей любви обсуждается веками.Циники часто клянутся, что этого не существует, в то время как безнадежные романтики думают, что каждый должен отправиться на поиски своей второй половинки. Теперь, когда наука показывает, что настоящая любовь не только возможна, но и может длиться всю жизнь, мы решили изучить психологические элементы, которые позволяют любви расцветать или угасать.

Давайте начнем с определения, что такое настоящая любовь:

Что такое настоящая любовь?

Доктор Лиза Файерстоун, соавтор книги Секс и любовь в интимных отношениях , часто говорит, что лучший способ думать о любви — это глагол.Любовь динамична и требует действий для процветания. Как писал доктор Файерстоун: «Часто мы проводим время, беспокоясь о том, что наш партнер чувствует к нам или как отношения выглядят со стороны. Несмотря на то, что приятно быть любимым кем-то другим, каждый из нас может по-настоящему испытывать только наши любящие чувства к другому человеку, а не чувства этого человека к нам. Чтобы соединиться с этими любящими чувствами внутри нас и поддержать их, мы должны совершать любящие действия. В противном случае мы можем жить в фантазиях.”

Иногда это может расстраивать, но на самом деле это очень вдохновляет принять тот факт, что единственный человек, над которым мы действительно можем контролировать отношения, — это мы сами. Мы отвечаем за нашу половину динамики. Следовательно, мы можем выбрать, участвовать ли в поведении, разрушающем близость, или предпринимать действия, выражающие чувства любви, сострадания, привязанности, уважения и доброты. Чтобы сознательно и последовательно выбирать последнее, полезно взглянуть на характеристики, которые за более чем 30 лет изучения пар, доктор К.Роберт и Лиза Файерстоун оказались жизненно важными для сохранения искренней любви.

Исследовательская группа отца и дочери создала то, что они назвали «Диаграммой взаимодействия пар», которая сравнивает характеристики идеальных отношений с характеристиками того, что доктор Роберт Файерстоун назвал «фантазийной связью». Фэнтезийная связь — это «иллюзия связи и близости [которая позволяет парам] поддерживать воображение любви и любви, сохраняя при этом эмоциональную дистанцию». Фантастическая связь формируется, когда пары заменяют форму отношений настоящей любовью и близостью.Эта связь уменьшает чувство живости и влечения между людьми.

Характеристики настоящей любви и фантастической связи

1. Отсутствие защиты и открытость против гневных реакций на обратную связь

Чтобы поддерживать близость, пары должны быть открыты друг другу, что означает желание слышать обратную связь друг от друга, не защищаясь и не обескураживая. Доктор Лиза Файерстоун советует парам искать зерно истины в том, что говорит их партнер.Эта правда может дать важный ключ к разгадке того, как мы можем отталкивать партнера, не осознавая этого. Даже если мы не со всем согласны, выслушивание партнера естественным образом заставляет его чувствовать, что его видят, слышат и заботятся о нем. С другой стороны, наказание партнера за то, что он честен и откровенен с нами, мешает общению.

2. Открытость, чтобы попробовать что-то новое, и закрытая для нового опыта

Отношения процветают, когда оба человека находятся в контакте с живой, открытой и уязвимой стороной в себе, которая приветствует новый опыт.Нам не нужно любить и участвовать во всем, что нравится нашему партнеру, но совместное использование новых занятий, посещение новых мест и нарушение рутины часто вдыхают новую жизнь в отношения, которые воодушевляют обоих.

3. Честность и порядочность против обмана и двуличия

По правде говоря, это один из первых уроков, которые большинство из нас получают в детстве. Тем не менее, когда мы взрослые, в наших самых близких отношениях может быть много обмана. Когда мы нечестны с нашим партнером, мы оказываем им, отношениям и самим себе большую медвежью услугу.Чтобы чувствовать себя уязвимым с нашим партнером, мы должны доверять ему, а этого можно достичь только честностью.

4. Уважение к границам, приоритетам и целям другого по сравнению с выходом за рамки

Чтобы избежать фантастической связи, мы должны видеть другого человека отдельно от нас. Это означает уважение к ним как к уникальной автономной личности. Часто пары, как правило, берут на себя роли или играют в силовую динамику. Мы можем говорить друг другу, что делать или как действовать. Или мы можем говорить друг о друге ограничивающими или определяющими способами.По сути, мы рассматриваем их как расширения самих себя, а не как отдельные человеческие существа. В результате мы фактически ограничиваем наше собственное влечение к ним. Как говорит доктор Лиза Файерстоун: «Мы относимся к другому человеку как к правой руке. Тогда нас привлекают они не больше, чем правая рука ».

5. Физическая привязанность и личная сексуальность в сравнении с отсутствием привязанности и неадекватной, безличной или обычной сексуальностью

Привязанность — огромная часть того, как мы выражаем любовь.Когда мы отрезаем себя от чувства привязанности, мы склонны портить отношения. Это ослабляет искру между нами и нашим партнером. Сексуальность может стать рутинной или безличной, и в результате оба партнера чувствуют себя более отстраненными и менее удовлетворенными. Сохранять любовь означает оставаться в контакте с той частью себя, которая хочет физического контакта и желает дарить и получать привязанность.

6. Понимание и непонимание

Легко проецировать на нашего партнера или неправильно понимать то, что он говорит, используя их, чтобы чувствовать себя обиженным, или подвергать нападкам старыми, знакомыми способами, которые находят отклик у нас.Также легко застрять в своей точке зрения, не глядя на вещи с точки зрения другого человека. Мы всегда будем двумя разными людьми с двумя суверенными умами, поэтому мы не всегда будем сходиться во взглядах. Однако важно действительно попытаться понять нашего партнера с четкой точки зрения. Когда наш партнер чувствует себя увиденным и понятым, он с гораздо большей вероятностью смягчится и увидит нашу точку зрения.

7. Неконтролируемое, неманипулятивное и неугрожающее поведение vs.манипуляции доминирования и подчинения

Многие пары оказываются вовлеченными в динамику, в которой одна действует как родитель, а другая как ребенок. Один смотрит на другого за советом, а затем обижается на этого человека за то, что он говорит им, что делать. Или один человек пытается контролировать ситуацию, а затем жалуется, что другой человек безответственный, незрелый или пассивный. Чтобы отношения были по-настоящему любящими, они должны быть равными. Когда один человек пытается контролировать другого или манипулировать им, будь то крики и крики или препятствия и игра в жертву, ни один из них не испытывает взрослых, равных и любящих отношений.

Узнайте больше о Fantasy Bond в электронном курсе PsychAlive «Fantasy Bond: ключ к пониманию самих себя и наших отношений»

Как создать по-настоящему любящие отношения

Теперь, когда мы знаем характеристики настоящей любви, как мы можем предпринять в себе шаги, чтобы создать более любящие отношения? Прежде всего, важно признать, что, несмотря на очевидные расхождения между настоящей любовью и фантазией, многие люди принимают одно за другое.Они могут даже предпочесть фантазию реальности, потому что казаться связанным с кем-то менее болезненно, чем на самом деле чувствовать связь с ним.

Многие из нас увлекаются сказкой, поверхностными элементами или формой отношений (то есть тем, как они выглядят, а не как ощущаются). Мы можем влюбиться в иллюзию связи или безопасности, которую предлагает ситуация, но мы не позволяем себе слишком приближаться к другому человеку. Это потому, что, хотя большинство из нас думает, что мы хотим любви, мы часто предпринимаем действия, чтобы оттолкнуть ее.Вот почему первый шаг к большей любви — это узнать и бросить вызов нашей собственной защите.

1. Преодоление защиты, ограничивающей настоящую любовь

Многие люди боятся близости, о которых даже не подозревают. Мы можем терпимо относиться к реализации нашей мечты о влюбленности в фантазиях, но очень часто мы нетерпимы к тому, чтобы эта мечта осуществилась в реальности. Доктор Роберт Файерстоун описывает, как любовь кого-то угрожает нашей защите и пробуждает эмоциональную боль и тревогу из детства.Он утверждает, что и дарить, и получать любовь, как правило, разрушают негативное, но знакомое нам представление о себе. «На бессознательном уровне мы можем почувствовать, что, если бы мы не оттолкнули любовь прочь, весь мир, который мы пережили, был бы разрушен, и мы не узнали бы, кто мы».

По этим причинам самым большим препятствием на пути к установлению и поддержанию любовных отношений часто является мы. Мы должны знать, какие защиты мы предлагаем, чтобы отразить любовь. Например, если мы выросли, чувствуя себя отвергнутым, мы можем беспокоиться о том, что сблизимся с другим человеком.Мы можем чувствовать, что действительно не можем доверять партнеру или полагаться на него, поэтому мы либо цепляемся за этого человека, либо отгоняем его или ее, что приводит к одному и тому же результату создания дистанции.

Если в детстве мы чувствовали критику или негодование, у нас могут быть проблемы с чувством уверенности или значимости в наших отношениях. Мы можем искать партнеров, которые унижают нас привычными для нас способами, или мы можем никогда полностью не принять любовные чувства наших партнеров к нам, потому что они угрожают этому раннему самовосприятию.

Если мы чувствовали себя вторгшимися в ранние годы жизни или если у нас был «эмоционально голодный» родитель, мы можем вообще избегать близости и чувствовать себя псевдонезависимыми, или мы можем подсознательно искать людей, которые зависят от нас в удовлетворении всех их потребностей и многого другого.Опять же, обе эти крайности могут привести к отношениям, в которых отсутствует настоящая близость и интимность.

Хорошая новость в том, что мы можем начать ломать эти деструктивные модели взаимоотношений, лучше узнав себя и свои защитные механизмы. Почему мы выбираем партнеров, которых мы делаем? Какие качества нас привлекают — хорошие или плохие? Есть ли способы, которыми мы искажаем или провоцируем нашего партнера действовать таким образом, чтобы это соответствовало нашей защите? Как создать дистанцию? Какое поведение мы проявляем, чтобы защитить себя, но на самом деле оттолкнуть любовь.

Узнать больше о страхе близости

2. Отличие от прошлых влияний, которые больше не служат вам в настоящем

Доктор Роберт Файерстоун разработал новый подход к преодолению старых укоренившихся моделей и защитных механизмов, который он называет дифференциацией. Этот процесс состоит из четырех этапов:

• отличаться от критического, карающего и деструктивного отношения, которое вы усвоили в ранней жизни
• Отличаетесь от нежелательных черт родителей, которые вы видите в себе
• Бросьте вызов защитным реакциям, которые у вас были (в детстве), которые больше не служат вам в настоящем
• Формулирование собственных ценностей и обучение их жизни — кем вы хотите быть?

Эти шаги дифференциации позволяют нам жить в менее защищенном состоянии, в котором мы стремимся к тому, чего мы действительно хотим в жизни.

Подробнее о дифференциации

Как сделать настоящую любовь последней

Многие ответы на вопрос, почему исчезает любовь, можно найти, если понять, как и почему мы формируем узы в фантазиях. Узы фантазий — это лучшая защита от любви. Даже после того, как мы потеряли бдительность и позволили себе влюбиться, как только мы испугаемся, будь то потеря партнера или отличие от нашей старой, знакомой идентичности, мы можем обратиться к фантазийной связи, чтобы позволить нам сохранить иллюзия того, что мы не одни, при сохранении эмоциональной дистанции от нашего партнера.Чтобы избежать фантастической связи, нам следует избегать перечисленных выше характеристик, но также предпринять следующие действия.

Действия, которые помогут разорвать узы фантазий и стать более любящими:

1. Будьте нежными. Найдите даже самые незначительные способы установить контакт и показать привязанность и влечение.
2. Притормози и присутствуй. Найдите время, чтобы по-настоящему поговорить и выслушать своего партнера.
3. Смотрите в глаза. Звучит просто, но мы часто забываем просто посмотреть на своего партнера.
4. Попробуйте что-нибудь старое. Найдите время и не прекращайте вместе заниматься любимым делом.
5. Попробуй что-нибудь новенькое. Не впадайте в рутину. Продолжайте предлагать новые занятия и будьте открыты для тех, которые предлагает ваш партнер.
6. Перерыв. Если то же самое уменьшает ваше волнение, будьте готовы отказаться от привычки и освободить место для спонтанности.
7. Избегайте пассивности и контроля. Стремитесь к равноправному обмену идеями.Возьмите на себя ответственность за свои действия и не пытайтесь контролировать своего партнера.
8. Говорите как «я» вместо «мы». Помните, что вы всегда будете двумя отдельными людьми и не переходите границы, которые уменьшают влечение.
9. Будьте внимательны к своему критическому внутреннему голосу. У всех нас есть внутренний враг, который критикует нас и наших партнеров и подрывает наши самые близкие отношения
10. Сделайте что-нибудь самостоятельно. То, что вы пара, не означает, что вы должны делать все вместе.Не отказывайтесь от дружеских отношений и занятий, которые вам нравятся, и не просите своего партнера к
11. Сообщайте, что вы чувствуете. Не ждите, что ваш партнер будет читать ваши мысли. Прямое высказывание того, что вы хотите и чувствуете, помогает вам избегать пассивно-агрессивных или неприятных отношений. Это также побуждает вашего партнера делать то же самое.
12. Избегайте менталитета «око за око». Любовь — это действие, которое каждый из нас должен выбрать для себя. Когда мы начинаем оценивать то, что мы делаем друг для друга, мы создаем ожидания и порождаем негодование вместо того, чтобы поддерживать связь с тем, как приятно любить кого-то другого.
13. Поддерживайте то, что зажигает вашего партнера. Никогда не прекращайте поддерживать и поощрять вашего партнера быть максимально живым и делать то, что заставляет вашего партнера чувствовать себя больше всего на него самого… даже когда это не самое главное для вас.
14. Совершайте действия, которые ваш партнер воспримет как любящие. Убедитесь, что то, что вы делаете, имеет особое значение для вашего партнера. Вы можете любить цветы, но разве это заставит вашего партнера почувствовать себя любимым?
15. Не закрывайся. Слишком легко отключиться, когда мы чувствуем себя смущенными, тревожными, разочарованными или возбужденными нашим партнером, но мы должны бороться, чтобы не закрыться и не оттолкнуть любовь, которая приходит к нам.

Об авторе

PsychAlive PsychAlive — это бесплатный некоммерческий ресурс, созданный Glendon Association. Помогите поддержать наши усилия по распространению психологической информации среди общественности, сделав пожертвование. Теги: фэнтезийная связь, фэнтезийная любовь, прочная любовь, длительные отношения, любовь, советы по отношениям, отношения, настоящая любовь

Любовь — это выбор, а не чувство.. Ты говоришь, ты любишь меня. Почему? | Уитни Вирджиния Морган

Ты меня любишь, говоришь. Почему?

Если вы не можете легко придумать хотя бы пять или около того причин из этого вопроса, вы действительно , а не любите меня. Тебе нравится идея обо мне. Может тебе нравится, как я выгляжу или как я заставляю тебя чувствовать. То внимание, которое я вам уделяю. Но это совсем не обо мне, не так ли? Это о тебе. Вы меня не совсем знаете.

Люди в большинстве своем ошибаются в том, что такое настоящая любовь. Они думают, что это чувство.Это не. Они думают, что это бабочки, и весь день навязчиво думают об этом человеке. Неправильно. Это безумие. Это весело, но это не любовь.

Любовь — это боль. И жертва, но это также самая прекрасная вещь в мире, когда она настоящая и взаимная.

Представьте, что кто-то знает о вас все. Все. Даже мелочи. То, что вас смущает и о чем вы не хотите, чтобы кто-то знал. Представьте, что вы облажались и даже подвели этого человека.Они тебя прощают. Они достаточно мудры, чтобы читать ситуацию между строк, и не осуждают вас за это. Они любят тебя.

Они даже замечают такие мелочи, как шрам над глазом. Вы ненавидите это, но они думают, что это мило. Это часть тебя. Как ваш взгляд бегает по комнате, когда вы нервничаете. Милый. Как ты плачешь на похоронах. Они любят твое сердце. Ваше сострадание. Они тебя знают. Это любовь. Это ПОЛНОСТЬЮ известно и принято.

Вам не обязательно быть идеальным для человека, который вас любит.Им бы даже не понравилось, что ты идеален. Ваши недостатки делают вас уникальным. И дайте им пространство и разрешение быть такими же людьми.

Многие мужчины были увлечены мной. Несколько человек, которым я действительно верю, поняли меня и получили достаточно, чтобы полностью оценить меня. то есть люби меня . Это удивительное чувство произвело на меня такое впечатление, что теперь я гораздо быстрее распознаю фальшивую любовь.

Я попросил «Джо», мы позвоним ему однажды, за что ты меня любишь? Его ответ?

Потому что ты красивая.

На этом для меня был конец. Это не любовь. Он был в восторге. Кому нужен тот, кто «любит» их только из-за того, как они выглядят? Спасибо.

А как насчет того, как я смеюсь или как играю с волосами, когда нервничаю? Мои глупые шутки. Моя способность воспитывать ребенка? Как загораются мои глаза, когда я чувствую себя супер счастливым? Ты не сможешь любить меня, если не знаешь меня.

Некоторые знают, что там есть кое-что еще. Но они не смотрят. Они не торопятся.Я не хочу показаться таким высоким и могущественным, но это настоящая проблема. Я уверен, что я не единственный. Я уверен, что есть много мужчин и женщин, которым важен только статус, как выглядит их партнер и что они могут для него сделать. Эгоистическая любовь — это не любовь. Это эгоизм. Это тренога страсти, близости и преданности делу. Чтобы любовь была прочной, у вас должны быть все три. Влечение настолько сильно, что люди часто принимают его за любовь.

Роберт Штернберг, психолог из Северной Америки, основавший свои исследования на человеческом интеллекте, мудрости, ненависти и любви.

Ничто не отталкивает меня больше, чем эгоизм. Мой отец — психопат, и он был безнадежно эгоистичным. Он показывал мне и моему брату любовь в виде подарков. Новый автомобиль. Новый телевизор. Отпуск. Я не говорю, что дарить подарки — это плохо, но это все, что вам нужно дать. М-м-м. Я не знаю. Он был безнадежно эгоистичным. Он часто вел себя как ребенок. Теперь, когда я вижу эту черту в мужчине, меня начинает рвать. Мне это противно. Мне это так противно, что я не могу остаться. Я ухожу, если эгоизма больше, чем самоотверженности.Он разделенный человек, и я могу только надеяться и молиться, чтобы он однажды изменился. 14 лет тюрьмы могут многое сделать для человека.

Но не все мои отец, и я это знаю. Это просто то, что лично меня заводит. Я не могу иметь дело с эгоистичными мужчинами. Я просто не могу. Я хочу любящего, отзывчивого, милого и уверенного в себе мужчину. Надеюсь, они все еще существуют. Я знаю, что никто не идеален, но некоторые люди более эгоистичны, чем другие. Я надеюсь найти кого-нибудь, кто склонит чашу весов в правильном направлении.

Я знаю два пути.Мы все в определенном смысле эгоистичны. Но хороший человек будет стараться отдавать свое время, свои деньги, свои усилия и энергию людям, которые ему небезразличны. Они сделают все, что в их силах.

Когда кто-то любит вас, они любят вас всех. Они видят, в чем ты слаб, и понимают.

Не судят. Им это может не понравиться, но они терпеливы к вам. Они тебе доверяют. Они верят в вашу лучшую сторону и верят в то, кто вы есть. Когда они недовольны вами, они спокойно говорят с вами об этом.Не стыдно. Их больше заботят отношения, чем их правота.

Когда любишь кого-то, не так сложно принять его недостатки. Это просто естественно.

Выбор за вами. Вы не всегда чувствуете любовь. Иногда вам нужно просыпаться для того, чтобы увидеть того человека, который вас разочаровал. Возможно, вас подведут с размахом. Как вы думаете, вы почувствуете себя такой любящей в этот момент? Вы не. Но это выбор. Вы выбираете быть добрым. Вы выбираете быть милым с ними. Вы можете поцеловать их в лоб и пожелать доброго утра.Позавтракай со мной. Вы отложите себя в сторону. Вы отдаете, несмотря на обиду. Это трогает их, и тогда они, скорее всего, будут чувствовать себя дерьмово из-за того, что были с вами сопляком, извиняться, и вы оба можете проводить свой день, любя друг друга. Видеть? Бескорыстие — это предвестник любви.

Вы приносите им кофе, когда им грустно. Вы удивляете их маленькими подарками, которые уникальны для них или вас двоих. В лучших отношениях идеальное соотношение взаимных уступок 50/50. Они называют это созависимым, когда все отдаёт один человек.Таких отношений очень много. Никто никогда не будет все время равным 50/50. Но это цель.

Итак, тот человек, с которым вы встречаетесь или состоите в отношениях. Спроси себя. Они действительно тебя знают? Придется ли им чесать голову, если кто-то спросит их, за что они вас любят? Жизнь слишком коротка, чтобы отдавать свое сердце тому, кто не ценит вас в полной мере.

Для любви тоже нет сроков. Мой брат быстро влюбился в свою теперь жену, но я знаю другие пары, которым потребовались месяцы, а также другие пары, которые несколько раз расстались и, наконец, полюбили друг друга.У всех разные пути.

Может быть, это не их вина. Может быть, они просто невежественны и не могут ценить хорошее, когда оно бьет их по лицу. Печально, но такие люди есть. Может, они не хотят этого видеть. Может, они не готовы это увидеть. Они могут бояться столкнуться с вашей наследственной ценностью и обязанностью заботиться о вашем сердце. Некоторые люди также саботируют вещи из страха.

Подумайте об этом иначе.

Можете ли вы сердиться на свинью за то, что она топчет жемчуг, который вы бросили перед ним? Он их не ценит? Вы спросите, почему он их топчет и запачкает? Он свинья.Он не знает ничего лучшего, так что вы не можете принять это на свой счет, не так ли? Свиньи не понимают ценности жемчужины. Некоторые люди просто этого не понимают. Они еще не совсем самореализовались. Они не понимают, почему делают то, что делают. Они еще не видят, что ценного или важного в партнере. Они живут настоящим моментом — для ощущения. Когда вы делаете работу по любви к кому-то, жертвуете собой, за этим естественным образом следуют добрые чувства. Если вы пожнете труд, вы сеете награду.

Любовь — это жертва. Иногда это чувство возникает сразу, но не всегда. Чувства приходят и уходят. Настоящая любовь остается.

Это глагол.

Действие.

Выбор.

Жертвовать собой.

Это инвестиция.

Если вы показываете кому-то любовь, это не значит, что они будут любить вас в ответ или что они тоже должны это делать.

Дождитесь того, кто первым поймает вас, а затем решите, чувствуете ли вы то же самое или нет.Безответная любовь болезненна. Подождите, чтобы полюбить того, кто любит вас в ответ. Кто-то, кто может ценить и понимать всех вас.

В мире есть самые разные люди. Мы все очень разные. Не думайте, что кто-то думает так же, как вы.

Когда вы знаете, что ищете, это легче найти. Также легче уволить людей, не обладающих теми качествами, которые вам нравятся. Когда вы не знаете, чего хотите, вы вступаете на путь путаницы и увольнений.

Однажды я прочитал эту французскую пословицу, и она мне очень понравилась:

«Любовь, как и хлеб, должна быть преодолена.Его нужно сделать новым ».

Это говорит о том, что любовь — это работа. Это не просто чувство. Сначала вы выполняете работу (энергию, жертву, время и т. Д.), А затем пожинаете плоды чувства. И более того — хватает.

Все остальное является увлечением и в конечном итоге исчезнет, ​​обычно в течение нескольких месяцев. Любовь с первого взгляда — не более чем увлечение. Вам нравится, как они выглядят. Вы привлечены. В этом нет ничего плохого, но внешность тускнеет. Новости — мы все однажды умрем.

Почему бы не дождаться человека с золотым сердцем, который благословит вашу жизнь? Ты умеешь смеяться с ней? Поиграть с ней? Можете ли вы быть уязвимым и плакать ей на плечо, когда чувствуете, что весь мир против вас? Эти вещи зарывают семена глубоко в ваше сердце. Любовь растет. Они длятся дольше. И я осмелюсь сказать, они вам даже нужны.

6 песен, которые кажутся романтическими, но таковыми не кажутся, и одна, которая кажется не такой, но есть.

В песнях о любви мы черпаем нашу страсть, нашу душу и большинство наших худших идей.

Ничего хорошего из этого не выйдет. Фото Ахима Фосса / Flickr.

---

На протяжении всей истории человечества океаны пересекались, горы масштабировались, а великие семьи расцветали — все благодаря нескольким простым аккордам и мелодии, которая воспламенила сердце и побудила его к благородной, романтической миссии.

С другой стороны, в тот раз вы сказали той девушке, с которой только начали встречаться, что вы за нее «поймаете гранату»? Вы сделали это из-за песни о любви .И не случайно, что она внезапно решила «потерять свой номер» и вернуться в Милуоки, чтобы «кое-что разобраться».

«Это просто, моя мама. Знаешь? А в Лос-Анджелесе так жарко летом. И да, моя мама». Фото через iStock.

В тот раз вы держали этот бумбокс над головой возле дома бывшего? Ты сделал это из-за песни о любви. И спустя 50 часов общественных работ вы все еще не вместе.

Песни о любви — это здорово. Они заставляют наши сердца биться быстрее.Они вдохновляют нас рисковать и рисковать своими чувствами. И они дают нам ужасные, ужасные идеи о том, как должны работать настоящие, реальные человеческие отношения.

Они потрясающие. Так потрясающе. И тоже ужасно.

Вот шесть песен о любви, которые звучат романтично, но не романтичны, и одна песня, которая звучит не романтично, но полностью романтична:

Вы можете оставить свои «Surfin ‘Safaris», «I Get Arounds» и твое «Помоги мне, Ронда».

Когда дело доходит до The Beach Boys, «God Only Knows» — это то место, где он находится.Пышный сад мягких рожков и свежей мелодии. Вихрь звука, окрашенный в краситель. Пейзаж преследуемой невинности с некоторыми из самых душераздирающих текстов, когда-либо написанных на тыльной стороне доски для серфинга.

Молодость! Молодость! Молодость! Фото Hulton Archive / Getty Images.

Вот почему это звучит романтично:

Я не всегда могу тебя любить

Но пока есть звезды над вами

Никогда не сомневайтесь

Я позабочусь об этом

Бог знает, кем бы я был без тебя

Если вы бредете по лугу в сарафане с любимым человеком и не играете «God Only Knows» на своем iPod, вам действительно стоит остановиться и начать все сначала.

Если вы лениво ударяете пляжным мячом о волейбольную сетку, а «God Only Knows» не играет где-то в глубине души, вам нужно переосмыслить выбор, который привел вас к этому моменту.

Если вы видеоредактор, собирающий кадры с зернистыми хиппи, резвящимися в грязи, и не подчеркиваете это начальными аккордами «God Only Knows», вы делаете это неправильно.

Хиппи, скорее всего, на пути к грязному шалунгу. Фото Колина Дэйви / Getty Images.

Это песня, в которой ощущается как любовь. Чистая любовь. Юная любовь. Любовь с прохладной атмосферой ламинарии.

Что может быть в этом плохого?

Вот почему это действительно, действительно неромантично:

Нет ничего плохого в том, чтобы любить кого-то. Посылаю им цветы. Оставляя чрезмерные ноты в своем P.O. коробки. Гладите их волосы, пока они засыпают, пока вы шепчете им на ухо полное собрание сочинений Николаса Спаркса.

«Майлз Райан стоял на заднем крыльце своего дома и курил сигарету… «Фото hatchettebookgroup.biz.

Но есть такая вещь, как слишком большая любовь к кому-то скош .

Если ты когда-нибудь оставишь меня

Хотя жизнь будет продолжаться, поверьте мне

Мир ничего мне не может показать

Так что хорошего в жизни для меня?

Послушайте, я понял. Расставания — отстой. От этого никуда не деться. Но господи .

Есть огромная разница между словами: «Эй, детка, ты для меня в первую очередь и все, и я буду в ужасе, если ты уйдешь.«И сказал:« Хорошо, вы согласились на эту работу в Сиэтле, так что я просто выпью кучу пасленовых и назову это жизнью ».

Но в этом суть. Что делает эту строку …

Бог знает, кем бы я был без тебя

… жуткий фильм ужасов. Потому что ответ, по всей видимости, такой: «Я был бы трупом !»

А, хорошо. прошел хорошо.Фото через iStock.

Это не любовь. Это взаимозависимость (мягко говоря).Ой, и привет! Угроза убить себя, если ваш партнер уйдет, не вызывает у вас любви. Это форма эмоционального насилия.

Вкладывая все свое счастье и чувство собственного достоинства в любые отношения — те, которые, по определению, могут однажды закончиться, — это кладет лот яиц в одну корзину. Конечно, Бог может знать только , кем бы вы были без нее, но Бог, вероятно, также надеется, что у вас есть, я не знаю, какое-то хобби. Возьмите уроки йоги. Погуглите несколько видео о деревообработке. Попробуйте кайтсерфинг.

«Да! Черт возьми! Как ее снова звали?» Фото Джима Семлора / Федеральное управление шоссейных дорог.

Один человек не может быть кем-то целиком и полностью. Это слишком напряженно. И это мешает вам делать то, что нужно сделать, прежде чем вы сможете делать что-то еще.

Нет Чудо она устроилась на эту работу в Сиэтле.

2. «Treasure» Бруно Марса

Конечно, это вопиющая копия каждой песни Майкла Джексона, которую вы когда-либо слышали. Но у нас больше нет Майкла Джексона, и, судя по трибьютину, вы могли бы сделать намного хуже , чем Бруно Марс.

Посмотрите на это лицо. Это лицо! Фото Brothers Le / Flickr.

Вот почему песня звучит романтично:

Сокровище, это то, что ты есть

Милая, ты моя золотая звезда

Вы знаете, что можете осуществить мое желание

Если позволите мне дорожить вами

Если вы позволите мне ценить вас

Передайте эти тексты кому-нибудь на использованной салфетке на вечеринке для восьмиклассников, и вы, скорее всего, получите мгновенный проездной билет на шоссе в языковой город (фу).

Передайте их своему супругу, и, скорее всего, свидание завершится 47 минутами целомудренного, но страстного французского.

Передайте их полицейскому, который остановит вас за то, что вы проехали мимо знака «Стоп», и они подумают, что вы странный, но, вероятно, все равно с вами будут целоваться.

На самом деле, Бруно Марс практически всю жизнь целовался с Америкой из-за этой песни.

Вот что происходит, когда вы пишете «Treasure» и находитесь на сцене с Мишель Обамой.Фото Манделя Нгана / Getty Images.

И меня это устраивает.

Но вот почему «Сокровище» не так романтично, как кажется:

В «Сокровище» все ретро. Все .

Включая его отношение к полу.

«Дети, я когда-нибудь говорил вам, что я кричал вашей матери на улице, когда мы впервые встретились?» Фото Якобсена / Getty Images.

С самого начала дела идут на юг:

Дай мне свой, дай мне свой, дай мне свое внимание, детка

Я должен немного рассказать вам о себе

Ах, да.Ничто так не кричит об «уважении», как если бы мужчина на улице отчитывал незнакомую женщину о том, чего она «не знает о себе».

Что это может быть? Неужели ее шутки смешные? Может быть, у нее что-то в зубах? Может быть, ее научно-популярная книга о ранней современной истории Германии чрезвычайно подробна и информативна?

«Спасибо, что научил меня все о Библии Мартина Лютера!» Фото Торстена Шлизе / Wikimedia Commons.

Спойлер: это не так.

Ты замечательная, безупречная, ох, ты сексуальная леди

Но вы ходите здесь, как будто хотите быть кем-то другим

Ох. Дело в том, что она сексуальная. Круто, братан. Очень оригинально.

Совет? Независимо от того, как она ходит, дама знает, что она сексуальна. Даже если она этого не делает, это действительно не так сильно влияет на ее повседневную жизнь, что вам, совершенно незнакомому человеку, нужно кричать на нее (даже через фанк-дискотеку).

Так что, если она хочет быть кем-то другим? Я бы хотел быть кем-то другим! Я думаю, что быть Райаном Гослингом было бы неплохо.Хороший способ провести трехдневные выходные.

Конечно, будет период корректировки … Фото Имонна М. Маккормака / Getty Images.

А потом, конечно, рассказчик ничего не может с собой поделать:

Красивая девушка, красивая девушка, красивая девушка, вы должны улыбаться

Такая девушка, как ты, никогда не должна выглядеть такой синей.

Он ее так уважает, что прямо говорит ей улыбаться! Во многом похож на персонажа Марса «Uptown Funk», который, кажется, сходит с ума от того, что сердито призывает девушек «поразить [их] аллилуйя».«Что, вы знаете, я думаю, что у каждого есть своя вещь.

Да, в мире« Сокровища »здоровые отношения — это нескончаемый поток мужчины, хвалящего незнакомую женщину и говорившего, что женщина настолько польщена, что немедленно отпускает «секс».

Затем он переходит к разговору со своим потенциальным возлюбленным, как с самым жутким пиратом в мире:

Ты мое сокровище, ты мое сокровище

Ты мое сокровище, да, ты, ты, ты, ты

Ты мое сокровище, ты мое сокровище

Ты мое сокровище, да, ты, ты, ты, ты

К этому моменту, в его сознании, она стала буквально.Объект. Что вполне уместно.

Хотя могло быть и хуже. По крайней мере, она не просто , а какая-то .

GIF из «Две башни».

Это … что-то, да?

С тех пор, как люди встречались друг с другом, люди расстались. А «Не думай дважды» — это портрет охваченных пламенем отношений. Славное, поэтическое, акустическое пламя.

Боб Дилан, парень, который хорошо пишет песни, которые нравятся многим людям.Фото Уильяма Лавлейса / Getty Images.

Вот почему это звучит романтично:

Ну, нет смысла сидеть и гадать, почему, детка

Даже вы не знаете

И бесполезно сидеть и гадать, почему, детка

Ничего не получится

Когда петух кукарекает на рассвете

Выгляни в окно, и меня не будет

Ты причина, по которой я еду по

Но не думай дважды, все в порядке.

Стрела. Вырвался из этой ситуации «друзья с выгодой», например, эй, .

«Don’t Think Twice» — сырая песня. Честная песня. Сильная песня. Это песня, которую твоя старшая сестра играла непрерывно в течение шести месяцев после того, как ее парень ушел в колледж. Песня, которая убедила вашу тетю Рослин бросить работу кассира в банке, погрузить четырех австралийских пастухов в фургон и открыть магазин с курантами в Мендосино. Песня, которую всегда хочет сыграть крутой папа твоего друга, когда он пригласил твою школьную группу к себе в квартиру джемовать.

«Какой тембр вы ищете?» Фото Шарон Анг / Pixabay.

Конечно, речь идет о конце отношений, но звучит романтично. И, в конце концов, разве этого не должно быть достаточно?

Вот почему на самом деле оооочень напортачили:

Отношения заканчиваются. По многим причинам. И хотя не существует правильного способа прекратить переговоры с кем-то, когда пыль уляжется, обе стороны определенно выиграют от трудного, честного обсуждения того, что пошло не так.

Это не я, Джоан. Это ты. 100% ты. Фото Роуленда Шермана / Getty Images.

В «Не думай дважды» это обсуждение сводится к следующему: «Это твоя вина».

Давайте рассмотрим причины, по которым чувак из «Не думай дважды» расстается со своей подругой:

Я отдал ей свое сердце, но она хотела мою душу

Ох, женщины, верно? Вы все такие: «Детка, я просто хочу подарить столько неопределенной любви», а она такая: «Убери мусор!» А ты такой: «Но бааааааа, разве моего сердца не должно хватить?» И она такая: «Нет, серьезно.Я уже постирала, убрала весь дом, покормила собаку, помыла посуду и приготовила нам оба обеда на неделю. Все, что мне нужно, это вынести мусор ». А ты такой:« Ты меня обманываешь. Я пойду поиграю на гитаре ». И тогда она рассердится! Что ты сделал? Почему она пытается изменить тебя ? УГХ!

Ты мог бы сделать лучше, но я не против

Да. Ты возражаешь! Ты не возражаешь! Ты написал об этом песню, ты пассивно-агрессивный придурок.

Вы просто зря потратили мое драгоценное время

Ах да. Ваше время так дорого! Подумайте о тех часах, которые вы потратили на погружение в глубину океана, экстатические тайны человеческого партнерства, когда вы могли бы бродить по жизни с этим набором для домашнего пивоварения.

Да, этот стоил . Фото Билла Брэдфорда / Flickr.

В ту минуту, когда вы начинаете разбирать это, сообщение «Не думай дважды» внезапно начинает казаться намного менее романтичным.Как бывший парень вашей сестры, который какое-то время работал в городском магазине Bass Pro Shop, а теперь может оказаться в тюрьме. Например, магазин курантов вашей тети, который закрылся бы навсегда, если бы она не получила это наследство от своей мамы в 80-х. Как крутой папа вашего друга, который не был точно, технически , платит алименты.

«Вы, дети, хотите пива? Никто младше 13 лет, верно?» Фото через iStock.

Ах да, и рассказчик песни также прямо называет женщину, которую он уезжает:

Ребенок, мне сказали

Верно.Оказывается, он не только заурядный пассивно-агрессивный придурок, но, возможно, еще и педофил.

Даже если мы согласимся с тем, что это метафора, и что она не на самом деле ребенок — на что нет никаких указаний, но ладно, Боб Дилан — тот факт, что приверженностьфоб Гундерсон здесь охотно выбрал бы незрелого партнера, отражает путь . хуже для него, чем для нее.

Разрыв с кем-либо таким жестоким и пренебрежительным образом — это рецепт, который заставит его за долгие годы платить за терапию.

В чем, я полагаю, может быть дело.

Кто имеет два больших пальца и написал сладко-горькую народную песню о мчании через стратосферу в гигантской алюминиевой трубе со скоростью 600 миль в час?

Этот парень. Фото предоставлено Hughes Television Network / Wikimedia Commons.

Вот почему это звучит романтично:

«Leaving on a Jet Plane» — прекрасная песня. И впечатляет своей красотой, потому что реактивные самолеты на момент написания были еще в новинку.

Потому что я уезжаю на реактивном самолете

Для современного уха это было бы похоже на пение: «Я уезжаю на своем ховербоооооорде», но в некотором роде душераздирающие и поют 9-летние дети в летнем лагере. Сделать непросто!

О, детка, я ненавижу идти

Видишь ли — он ненавидит идти! Он просто ненавидит это! Мы знаем это, потому что он говорит нам, что ненавидит это. И почему ему было бы ненавистно идти, если бы он не любил своего партнера так сильно, как ?

Увидимся! Фото Altair78 / Wikimedia Commons.

Действительно, почему?

Вот почему это на самом деле совсем не так романтично:

Вся жалобная гитара, резкая басовая партия и резкие меланхолические трели в мире могут только так сильно отвлекать от того факта, что главный герой песни очень добрый джерквида.

А в реальности — сюрприз-сюрприз! — на самом деле не похоже, что он так сильно ненавидит быть вдали:

Я столько раз подводил тебя

Я столько раз играл около

Я говорю вам сейчас, они ничего не значат

«Детка, обещаю! Все фильмы, которые я смотрел в одиночестве, пока ты кормила четвероногих.Я все время тратил наши сбережения на Zoo Zillionaire. Весь случайный секс, который у меня был с другими женщинами. Совершенно бессмысленно. Безусловно, это весело! Действительно весело. Типа, у меня было фантастических раз. Но будьте уверены — совершенно пусто в онтологическом смысле ».

« Так же пусто, как эта кровать, я только что закончил заниматься сексом с кем-то еще ». Фото через iStock.

Да, если вы сломаете это,« Уход на реактивном самолете »- это не столько страстная дань любви к преодолению расстояния, сколько обманчивые бредни парня, которому нужно убедить себя, что он« хороший », несмотря на все доказательства обратного.

И несмотря на все, что он утверждает, что разошелся из-за того, что ему пришлось расстаться со своим единственным, чувак, кажется, очень взволнован полетом. Вы улетаете на реактивном самолете , а? Вы Зона 1? Собираетесь похвастаться в Твиттере «ужасным» салатом Cibo express, которым вы были вынуждены подавиться, сидя в ожидании начала своего веселого таинственного приключения?

«Жизнь такая тяжелая @ LGA #missingmybabe.» Фото Gesalbte / Wikimedia Commons.

Он продолжает:

Куда бы я ни пошел, я буду думать о тебе

Каждую песню я пою, я вам спою

Ах, круто.Он будет думать о ней, бренча и глядя «моя любовь нежна, как утренняя роса», глядя на беспризорного аспиранта в первом ряду. Это почти все компенсирует.

Потом он требует:

Так поцелуй меня и улыбнись мне

Скажи мне, что будешь ждать меня

После всего предательства и горя, после того, как он в основном показал себя мерзавцем класса А, которому нельзя доверять, он все еще имеет наглость сказать ей С по подождите ? К его ждать?

И вот что интересно:

Когда я вернусь, я принесу ваше обручальное кольцо

Ах да.Он наденет на нее кольцо. Наконец.

«Эхххххх ….» Фото через iStock.

В отличие от всех предыдущих поездок , где он обманул миллиард раз, опустошил семейный банковский счет и был просто провалом и разочарованием.

Но да. На этот раз он говорит, что вернет обручальное кольцо.

Надеюсь, она присоединится к полиаморному октаду и никогда не оглянется назад.

Когда вы смотрите на слово «душа» в словаре, книга проигрывает вам запись этой песни.

Перси Следж, у него несколько мыслей. Фото Джина Пью / Flickr.

В частности, он проигрывает вам самую первую строчку.

Вот почему это звучит очень романтично:

Когда мужчина любит женщину

Конечно, вы можете записать тексты песен, но это даже близко не поможет уловить душевную боль. Тоска. Восхитительный, восхитительный обезболивающий:

КОГДА МУЖЧИНА ЛЮБИТ ЖЕНЩИНУ

Ближе… но все равно нет.

КОГДА МАААААААН. ЛЮБИТ ЖЕНЩИНУ!

Да! Спой, Перси Следж!

Это стихийная лирика.

Это душераздирающая лирика.

Это лирика, которая требует от вас полной отдачи.

Это совершенство.

Пока вы не слушаете.

Вот почему песня на самом деле ужасающая:

Из первых строк «Когда мужчина любит женщину» мы знаем, что, по крайней мере, иногда мужчина любит женщину.

Возникает вопрос: что происходит, когда указанный мужчина любит указанную женщину?

Он откажется от всех удобств

И спать под дождем

Если она так сказала

Так и должно быть.

Ух ты! ХОРОШО. Нет. Резервное копирование. Мужчина, каким бы преданным, каким бы бескорыстным, каким бы любящим ни был он ни был, нуждается в приюте. В противном случае мужчина погибнет от переохлаждения и переохлаждения.

Отвернуться от своей лучшей подруги, если он ее унизит.

Нет! Боже. Нет. Мужчина не может мириться с таким изолированным поведением. Мужчине нужны друзья! Как только вся система поддержки мужчины выветривается из-под него, мужчина будет ожесточенным, необоснованным и одиноким. И психическое здоровье мужчины ухудшится.

Я отдал вам все, что у меня есть

Пытаюсь удержать свою бессердечную любовь

Детка, пожалуйста, не обращайся со мной плохо.

Это не то, что происходит «когда мужчина любит женщину».«Это то, что происходит, когда мужчина любит контролирующую, манипулирующую женщину. Жестокую женщину. Женщина, которая, по правде говоря, любит только женщину. Сама себя.

« Это Крис или я ». Фото geralt / Pixabay.

И это вредно.

Беги, Перси Следж, беги! Мы здесь для тебя.

( Боковое примечание: Чтобы это не осталось недосказанным, есть больше, чем один путь для мужчины, чтобы любить Женщина Может быть, они каждую минуту бодрствуют, обнимая и хлопая друг друга по носу.Может, они спят в отдельных спальнях. Может быть, они одеваются в большие плюшевые костюмы кошек и называют друг друга мистером и миссис Киттихок. И когда мужчина любит мужчину, я думаю, он чувствует то же самое. Или когда женщина любит женщину. Или когда гендерно-неконформный человек любит гендерно-неконформного человека.)

Независимо от глубины обязательств, жизненной ситуации или сочетания полов или сексуальной ориентации, не существует универсального решения для любви. Каждые отношения — это уникальная снежинка.Разнообразие — изюминка жизни. Голь на выдумки хитра. Есть несколько способов снять шкуру с кошки. Ложка сахара помогает лекарству раствориться.

Неважно, правильная ли это метафора, если это метафора . Фото Розмари Фогтли / Flickr.

Дело в том: Обобщайте на свой страх и риск, Санки. И обращайтесь за помощью! Вы можете сделать это! И если вы когда-нибудь окажетесь в подобной ситуации, позвоните этим людям.

Честно говоря, Сердце могло бы спеть список самых популярных AllRecipes («Jaaaamie’s Cranberry Spinach Saaaaalad / World’s Best Lasaaaaagna / Sour Creeeeeam Cutouts»), и мне захотелось бы выкрикнуть глаза в объятиях высокого темного незнакомца. в конце пирса.

Эта песня идеальна. Вы всегда должны его слушать. Если вы его сейчас не слушаете, ударьте себя по лицу и погуглите. Это так важно.

Я пою телефонную книгу.Вы плачете, как крошечный ребенок. Фото FatCat125 / Wikimedia Commons.

Столько страсти. Так много боли. Столько волос.

Вот почему это звучит романтично:

Под барабанный бой и парящую мелодию сестры Сердце Нэнси и Энн Уилсон отдают дань уважения одной истинной романтической фантазии, которую разделяет каждое живое существо на Земле: найти пугающе привлекательного мужчину. на одну ночь умопомрачительного секса, а затем выпустить его обратно в дикую природу до костей — но никогда больше не будет так убедительно.

Они поют:

Была дождливая ночь, когда он появился на виду

Стоя у дороги, без зонта, без пальто

Я остановился рядом и предложил подвезти его

Он согласился с улыбкой, и мы немного поехали.

Мне не нужно ехать, потому что вы знаете, что будет дальше, и это круто.

«Я просто сижу в этой хижине. Считаю дни, прошедшие с тех пор. Считаю … дни …». Фото Рене Асмуссена / Pexels.

Вот почему эта песня совсем не романтическая:

Отношения в «All I Wanna Do» кажутся слишком хорошими, чтобы быть правдой.И это. Потому что это совсем не одинаково любящая и даже не такая же похотливая пара.

Это …

Это …

Ну. Вы знаете, что это:

Хорошо распознает беспроигрышные ситуации и вкусно с лимоном ?! Фото Pikawil / Flickr.

Какое-то время дела идут нормально, как и любое полезное, незаконное, анонимное дело:

Я не спрашивал его, как его зовут, этого одинокого мальчика под дождем

Судьба, скажи, правильно, это любовь с первого взгляда?

Конечно, многие из нас, возможно, не решаются подобрать странного человека в кожаной куртке, стоящего на обочине дороги, за винтом без привязки, но наш рассказчик просто испытывает чувство об этом парне, а иногда приходится действовать интуитивно.

Я уважаю это.

Мы сотворили волшебство той ночью

Все сделал правильно

Отлично! Похоже, это было хорошее решение. Удар автостопщика приносит большие плоды.

Но затем, без предупреждения, песня начинает звучать не так, как великий роман на все времена, и больше как история, которую правозащитники рассказывают друг другу, когда они кружатся вокруг костра:

Я сказал ему: «Я — цветок. , ты семя

Погуляли в саду, посадили дерево

Не пытайся меня найти, пожалуйста, не смей

Просто живи в моей памяти, ты всегда будешь рядом »

Я не поэт.Символический язык часто ускользает от меня. Но если «цветок», «семя», «сад» и «дерево» не означают в контексте воспроизводства человека совершенно разные вещи, чем они имели с тех пор, как секс был впервые изобретен в начале 1970-х годов, мы говорим о сюрприз, беременность без обоюдного согласия!

ПРИВЕТ! Фото Авсара Араса / Wikimedia Commons.

Конечно, метафоры непрозрачны, интерпретации меняются и т. Д., Т. Д. И т. Д. Вы можете подумать: «Может быть, Сердце под этим подразумевало что-то другое.»

На это я говорю, нет, они определенно имели в виду это:

Потом однажды это случилось

Так же обошли

Вы можете представить его удивление

Когда увидел собственными глазами

Здесь есть две возможности.

One: Рассказчик песни — недавно скончавшийся Джерри Орбах из этой жуткой рекламы метро Нью-Йорка, снятой девять лет назад:

Автор фото eyedonation.орг.

Или два: Она полностью обманула чувака, чтобы тот потихоньку вырастил ребенка.

Я сказал: «Пожалуйста, поймите, пожалуйста.

А, конечно. Да. Не беспокойтесь.

Я люблю другого мужчину

Круто, так что все это имеет смысл и никоим образом не кошмарный план невменяемого социопата, который теперь разрушил не одну, а две жизни.

И то, что он не мог мне дать, о, нет

Это была единственная маленькая вещь, которую вы можете «

ЧЕЛОВЕЧЕСКАЯ ЖИЗНЬ! НАСТОЯЩАЯ ЧЕЛОВЕЧЕСКАЯ ЖИЗНЬ, КОТОРАЯ НЕ СЛУЧАЙНА ВСЕМ ЭТОМ!

Лучшее, что вы можете сказать об этом, это то, что технически не является незаконным и этот человек в кожаной куртке, вероятно, должен был отвечать за свои собственные противозачаточные средства.Или, по крайней мере, задал больше вопросов.

Но … это не мило. Это не романтично (согласны даже сами сестры Уилсон).

И в конце дня самым темным персонажем в этой песне почему-то является , а не промокший от дождя автостопщик, блуждающий в никуда в ночи.

Что … что-то говорит.

Но есть песня о любви, которая действительно, безумно, глубоко совершенна. Неприступная трасса в море проблемных фаворитов.

Песня, в которой все сделано правильно.

Песня, которая рисует портрет здорового партнерства, построенного на долгие годы.

Песня, которая может служить руководством для идеальных человеческих романтических отношений.

И эта песня …

«Candy Shop» 50 Cent, при участии Оливии

Вот почему вы — хорошо, почти определенно — скептически настроены:

50 Cent (L ) и того парня. Знаешь, этого парня? Тот парень! Фото Итана Миллера / Getty Images.

Такой же цепляющий, как «Candy Shop», так весело танцевать под него и как катарсис — кричать посреди многолюдного общежития на улице 2 а.м., никуда не денешься, что песня начинается так:

Отведу в кондитерскую

Я позволю тебе лизнуть леденец

Я отправлю это еще раз, на случай, если ты пропустил какой-то нюанс:

Я отведу тебя в кондитерскую

Я позволю тебе лизнуть леденец

Способ взять один для команды, рассказчик «Candy Shop»!

На первый взгляд «Candy Shop» — это ничейная идея классической песни о любви.

Лирика … необычно вперед. Бит довольно простой. Крючок похож на музыку, которую они играют, когда Абу Назир пугает боком в «Родине».

Ооооооооооооооооооо. Гифка с «Родины».

В нее больше не играют много. Когда он появляется снова, он кажется … устаревшим. Например, смотреть DVD с «Гарри Поттером и кубком огня» на новом Xbox 360.

Это не та песня, которую вы бы включили в микстейп для тех, кто больше всего любит. Это не та песня, которую вы бы сыграли для своего супруга, когда дети дома с няней, а у вас есть девять часов, чтобы разорвать Piscataway Hampton Inn.Это определенно не та песня, которую вы бы включили в видеомонтаж, сделанный к серебряной годовщине бабушки и дедушки.

Это просто не так.

А вот должно быть .

Итак, вот оно. Вот почему «Candy Shop» 50 Cent с участием Оливии на самом деле является песней об идеальных отношениях:

Ты хочешь поддержать эту вещь, или я должен от нее отказаться? Фото ionasnicolae / Pixabay.

Удары большого барабана. Скрипки миди поют. Певец начинает заполнять бланк разрешения на фелляцию.Прошло всего 20 секунд, а вы уже готовитесь повесить трубку с «Candy Shop».

Но потом … сквозь квадратный барабан и мяуканье струн происходит чудо — в виде женского голоса , присоединяющегося к треку, прорезающего шум, как громкий крик.

Она поет:

Я отведу вас в кондитерскую (да)

Мальчик, один вкус того, что я получил (ага)

Я попрошу тебя потратить все, что у тебя есть (давай)

Продолжай, пока не попадешь в точку, стой

Это взаимно! Это взаимно ! Они занимаются оральным сексом на друг с другом !

Звоните в колокола! Бей в барабаны! Отпустите голубей!

Вперед, куннилингус, голубки, вперед! Фото Лиз Уэст / Flickr.

Сам 50 Cent, возможно, не самый лучший партнер в мире — например, по словам одного из его бывших, он совершил довольно непростительные вещи.

А рассказчик из «Конфетной лавки»? Он получает это:

Вы можете сделать это по-своему, как вы этого хотите?

Вместо того, чтобы просто навязывать свои желания человеку, с которым он находится — а-ля чувак из «Только Бог знает» («Я собираюсь вложить в тебя все свое чувство собственного достоинства!») Или уличный хулиган ». Сокровище »(« Я буду относиться к тебе, как к сундуку, полному золотых дублонов! ») Или социопату в« Все, что я хочу сделать, это заняться с тобой любовью »(« Я собираюсь обманом заставить тебя подбить меня ! «) — парень из» Candy Shop «на самом деле спрашивает свою партнершу, что она хочет .

Что в мире популярной музыки дает около 50 000 триллионов баллов.

А где это они собираются делать? Отель? Возврат к аренде? Пляж? Парк?

Это то, чем ты занимаешься

Потому что согласие сексуально!

Я не закончил рассказывать тебе, как я тебя устроил.

Рассказчик «Candy Shop» определенно … настойчив в своих желаниях.

Но вот ключевой момент : леди, на которую выпадают эти желания? Она явно в этом заинтересована.И мы знаем это, потому что она так говорит.

Линии согласия в «Candy Shop» ярко-красные, выделены и впаяны в странно липкий пол клуба.

Тем временем Робин Тик снаружи пытается убедить вышибалу, что его дядя — адвокат. Фото Grim23 / Wikimedia Commons.

Девушка что мы делаем …

А где мы …

То, что мы делаем …

Между мной и тобой

Какими бы противными они ни были уроды, это будет интимно.Это будет личное. Не будет порно о мести (а именно, эпилог к ​​«Размытым линиям», безусловно, будет затяжным, эмоционально разрушительным судебным процессом).

Если вы будете нимфоманкой, я буду нимфоманкой

Сексуальная совместимость — ключ к выживанию любых отношений, будь то годы, недели или (очень возможно, в случае «Candy Shop») минуты.

У нее может быть сильное половое влечение, но чувак любезно предлагает ей угодить. Какой джентльмен! В конце концов, эти сумасшедшие дети могут сойти с дистанции

И, в конце концов, что такое отношения, как не две нимфы, делящие медицинскую страховку?

Спасибо, Obamacare! Фото Wonderlane / Flickr.

Это похоже на гонку, кто быстрее разденется

Опять же, все отлично проводят время. И, что критично, такое же отличное время .

Я касаюсь нужного места в нужное время

Конечно, это не был бы хит поп / хип-хоп без случайного хвастовства, но если мы будем верить ему на слово, » Парень из Candy Shop, по крайней мере, так же хорош в том, чтобы «делать все правильно», как анонимный автостопщик из «All I Wanna Do Is Make Love to You», — за исключением того, что без всякой жуткой детской чепухи-сюрприза.

Парень из «Candy Shop» — хранитель. Потому что он не герой, незнакомец в ночи или напуганный мерцающий бог любви. Он хороший партнер .

«Конфетная лавка» похабная. Это грязно. Это не песня о любви твоей бабушки.

Но когда вы убираете чванство, бэк-бит и странные струны из «Best of Public Domain Middle Eastern Music 1993» к концу песни, оба человека удовлетворены. И, в конце концов, разве не в этом суть здоровых отношений?

Ага.

Угу.

Фото Франсуа Дюрана / Getty Images.

Такая соблазнительная.

Блог Терапия, Терапия, Блог Терапии, Терапия с блогами, Терапия, ..

Что значит «влюбиться»?

Состоит из двух компонентов:

• Часть первая: Как другой человек заставляет вас думать о себе.
• Часть вторая: Как вы относитесь к другому человеку.

Эти две части неразрывно связаны между собой, и, по сути, вторая часть следует за из первой части.Вот почему:

Любовь типа «влюбленность», а не семейная любовь, которую вы испытываете, скажем, к своим родителям или детям, — это получение. Другой вид любви — нежные чувства к детям или сострадательная любовь, которую вы испытываете, когда вы прожили 50 лет в браке, — это любовь.

Так что же вы получаете, когда влюбляетесь?

Вы получаете ясное, яркое и блестящее сообщение о признании себя как личности. Многие люди могут попытаться передать вам это сообщение, но это не работает с другими людьми.Один человек, с которым это работает, доказывает вам в ходе совместной жизни, что он или она действительно получает , кто вы есть. Только тот, кто погрузился в ваши глубины и нашел вас удивительным, особенным и замечательным, может предложить такой уровень подтверждения.

Могут быть люди, с которыми вы встречались, которые чувствуют, что любят вас, но, по вашему мнению, они не знают вас . Следовательно, они не могут подтвердить вас. Знание другого человека, искреннее знание — краеугольный камень близости.Итак, вы позволили одному человеку войти в свой внутренний мир, будучи вместе, и каждый шаг на этом пути, по вашему мнению, был понят. Этот человек, в свою очередь, продолжает быть заинтригован процессом познания вас и хочет большего.

Что может быть лучше этого?

Это часть первая (как ваш партнер заставляет вас чувствовать). Вы чувствуете себя воодушевленным, потому что после того, как осторожно ослабили свою бдительность перед кем-то, этот человек оценил то, что вы ему подарили потрясающий дар.Часть вторая (как вы относитесь к партнеру) вытекает из этого. Когда вы позволили ему или ей войти в себя, ваш партнер сделал то же самое. А что вы нашли в сердце и душе своего партнера? Я очень похож на тебя!

Хотя противоположности действительно притягиваются, фундаментальное, глубокое притяжение происходит от отражения самого себя. Этот человек не только подтверждает вас, но и само его существо (потому что оно так похоже на ваше) еще больше подтверждает вас. Это вторая часть (как вы относитесь к партнеру).

(Между прочим, если вы этого не видите, вам нужно окунуться в глубины, чтобы найти его. Это не на поверхности. На поверхности есть множество различий, но глубоко внутри вы найдете сходство.)

Так что такое «разлюбить»? Ответ: предательство. Вы открыли свою душу; вы были уязвимы, и что вы за это получили? Тебя ранили и тебя предали. Предательство не должно быть таким грубым, как обман, хотя это может быть так. Но даже игнорировать супруга, когда он говорит, — это предательство.Когда это продолжается, общие черты не так очевидны. Ваш супруг тоже может пострадать.

Теперь представьте, что вы двое хотите сохранить брак. Может, вы давно женаты. Возможно, у вас были дети вместе. Как, черт возьми, вы можете снова открыться тому, кто вас обидел? Как ты можешь снова полюбить такого человека? Вы разорваны, потому что было бы хорошо сохранить отношения, но чувств просто нет. Что ты можешь сделать?

Мой ответ: чувства могут вернуться, но процесс идет в обратном направлении по сравнению с тем, как это было в первый раз.

В первый раз вы просто открылись, и вот оно. На этот раз ты не сможешь этого сделать. Даже если вы действительно этого хотите, ваши инстинкты выживания не позволят этому случиться, и вы должны уважать их.

Вот несколько шагов, которые вы оба можете предпринять :

1. Ваш партнер должен доказать вам всеми мыслимыми способами, что он или она изменились. Он / она должны приобрести навык терпения. То есть ваш партнер так хочет избавиться от всего плохого в отношениях — что понятно — что он / она может заставить вас почувствовать, что он / она больше озабочен тем, что он / она получает от них, чем тем, что вы предлагаются.Если ваш партнер действительно преодолел свое обидное поведение, то это должно сопровождаться терпением к вашему исцелению и самоотдачей. На этот раз это должно быть о тебе, а не о нем / ней.

2. Вы тоже должны быть терпеливыми — с супругой и с самим собой. Его / ее пробуждение к тому факту, что вы были глубоко ранены в отношениях, и что вам нужно исцелить, будет медленно его / ее осознавать. Ваш (а) супруг (а) поймет, что перемены выходят за рамки того, что вы больше не будете с вами уродливы.Это может занять время и, возможно, получить помощь из внешних источников. И вы можете дать себе время, чтобы исцелить прошлые раны, потому что это естественный процесс, который нельзя торопить.

3. Замечательный шаг. Это похоже на наблюдение за тем, как ваш ребенок улучшается в математике или овладевает языком. Возникает осознание того, что ваш супруг растет. Поскольку ваша бдительность остается наготове (это номер один в этом списке), ваша наблюдательность высока, и вы можете видеть, что на горизонте появляется что-то новое.Ожидаемого поведения не бывает, и на его место приходит новое, прекрасное: внимание, мягкость, чуткость, щедрость времени и усилий. Отсюда начинают расти уважение и доверие. Подождите, пока этот шаг развернется. Чем больше уважительных наблюдений вы сделаете, тем сильнее будет ваше доверие к супругу.

4. Уважение и доверие позволят вам постепенно открыться. Вам не нужно заставлять это делать; это тоже будет естественный процесс. В «вас», испытавшем всю эту боль, появятся новые вещи: защищенность, исцеление и вновь обретенное уважение.Это то новое, о чем вы сможете поговорить. Ваш супруг открывает дверь к близости, когда вы знаете, что он / она вас услышал. Вы становитесь все более уязвимыми и открытыми.

5. В свою очередь, ваш (а) супруг (а) сможет рассказать о своем зарождающемся осознании своего прошлого эгоизма и причинения боли, а также о любых сожалениях по поводу них. В этих признаниях он / она тоже будет уязвим, и это откроет дверь для новой любви.

Каковы преимущества этого сложного процесса? Это больше, чем просто влюбиться и даже больше, чем сохранить семью.Это что-то богатое и зрелое, что вы не можете почувствовать с первого раза: это твердое знание того, кем на самом деле является этот другой человек, ведущее к гораздо более глубокой связи, большему уважению и большему доверию, чем вы могли бы когда-либо иметь с новый человек.

© Copyright 2011 Деб Хиршхорн, доктор философии, терапевт из Фар-Рокавей, Нью-Йорк. Все права защищены. Разрешение на публикацию предоставлено GoodTherapy.org.

Предыдущая статья была написана исключительно указанным выше автором. Любые высказанные взгляды и мнения не обязательно разделяются GoodTherapy.орг. Вопросы или замечания по предыдущей статье можно направить автору или опубликовать в комментариях ниже.

Эмоциональный интеллект в любви и отношениях

эмоциональный интеллект

Узнайте, почему эмоциональный интеллект (EQ) важен в романтических отношениях и как вы можете использовать его для укрепления партнерских отношений, увеличения близости, поддержания связи и построения любви, которая длится долго.

Как эмоциональный интеллект (EQ) влияет на отношения

Эмоциональный интеллект (EQ) — это секрет длительных интимных отношений, в основном потому, что он заставляет нас очень хорошо осознавать изменения — большие и маленькие, — которые постоянно происходят в нас самих и в других.Построив свой EQ, вы обретете чувствительность, которую каждый из нас всегда ищет в значимом друге. Через активное осознание и сочувствие вы автоматически почувствуете небольшие сдвиги в динамике вашего романа, которые сигнализируют о необходимости действовать.

У нас есть потенциал обрести любовь, о которой мы все мечтаем — глубокую близость, взаимную доброту, настоящую приверженность, душевную заботу — просто из-за сочувствия, нашей врожденной способности делиться эмоциональным опытом. Но для достижения пика романтики нам необходимы все навыки высокого эмоционального интеллекта: острая эмоциональная осознанность, чтобы не ошибочно принять страсть или страсть к длительной любви; согласие испытывать эмоции, которые могут навредить отношениям, если их оставить гноиться; и бдительное активное осознание, чтобы оценить, что работает, а что нет.

Построение эмоционально разумных романтических отношений

Нам не нужно выбирать неправильных любовников, заканчивать несколько неудачных браков или позволять романтике улетучиваться из наших долгосрочных отношений. Нам не нужно позволять противоречивым потребностям и желаниям возникать между двумя людьми, любящими друг друга. Нам не нужно мириться со скукой или ссорами в личной жизни.

У нас есть потенциал достичь такой любви, о которой мы все мечтаем, — глубокой близости и взаимной доброты, искренней преданности, душевной заботы — просто благодаря сопереживанию и нашей врожденной способности делиться эмоциональным опытом.Но для достижения этих целей в отношениях нам необходимы все навыки высокого эмоционального интеллекта:

• проницательная эмоциональная осведомленность, чтобы не ошибочно принять страсть или страсть к длительной любви
• принятие переживания эмоций, которые могут навредить отношениям, если их оставить гноиться, и
• бдительное активное информирование, чтобы информировать нас о том, что работает, а что нет.

К счастью, ваш эквалайзер не должен достигать пика, прежде чем вы начнете любить. Фактически, для многих влюбленность служит мотивацией к перевоспитанию сердца.Вот почему некоторым из самых страстных любовников уже за восемьдесят: они обнаруживают, что два высоких EQ складываются в роман, который никогда не перестает расти, никогда не теряет возбуждения и всегда укрепляет их обоих, как индивидуально, так и коллективно.

Активно стремитесь к переменам в своих отношениях

Когда вы преодолеваете свой страх перемен, вы обнаруживаете, что другое не обязательно означает худшее. По ту сторону перемен часто дела идут лучше, чем когда-либо. Отношения сами по себе являются организмами и по своей природе должны меняться.Любые отношения, не ориентированные на тот рост, которого вы хотите, перерастут в изменения другого рода — возможно, такие, которые вам не нужны. Ваша способность принимать изменения окупается смелостью и оптимизмом. Спросите себя, нужно ли вашему возлюбленному что-то новое от вас? Вам нужно выделить время для совместной переоценки? Требуют ли внешние влияния изменения ваших ролей? Вы так же счастливы, как раньше? Без EQ такие вопросы часто слишком страшны, поэтому многие влюбленные игнорируют сигналы изменений, пока не становится слишком поздно.

Рассматривайте проблемы, с которыми вы сталкиваетесь, как возможности, а не как проблемы

Ваше мужество и оптимизм позволяют вам рассматривать дилеммы не как проблемы, а как сложные возможности. Насколько креативными вы двое можете быть? Когда вам не нужно винить друг друга в своих эмоциях, вы не находитесь под контролем негативных эмоциональных воспоминаний и боитесь повторять ту же старую ошибку. Когда у вас высокий EQ, вы освобождаетесь от рутины и смирения и можете приступить к находчивому решению проблем.Вы можете встретить различия между вами и неизбежные кризисы, как приглашения найти друг друга, вызовы сблизиться и стать сильнее индивидуально и коллективно.

Уважайте все чувства, которые вы испытываете друг к другу

Мы не всегда в восторге от открытий, которые мы делаем о человеке, которого мы любим, но когда дело касается эмоций, необходимо принять их все. Быть влюбленным — это не значит никогда не чувствовать гнев, разочарование, обиду или ревность. Как вы действуете на свои эмоции, зависит от вас; важно то, что вы их действительно чувствуете.Многие отношения были разрушены из-за обвинений, а миллионы пар упустили глубокую близость из-за стыда. Оба являются жестокими остатками неощутимого гнева, страха и беспокойства. Если вы проделали работу по созданию EQ, вы испытаете эмоции и продолжите совместную жизнь.

Сохраняйте смех в личной жизни

Чтобы избежать интеллектуальных эмоций, вам нужно принятие, и большая часть вашего принятия исходит из смеха. Любовники, которые не могут вместе посмеяться над собой, вероятно, не очень принимают свои отношения.Они могут быть не в состоянии мириться с его уникальными недостатками и неизбежными препятствиями, равно как и со своими собственными. Кроме того, они менее склонны к самым приятным сюрпризам в отношениях. Напротив, ваш высокий EQ означает, что вы можете продолжать улучшать свои отношения, но вы никогда не попадете в ловушку нетерпимых ожиданий совершенства.

Обращайте внимание на то, что вы чувствуете, когда вашего любовника нет около

К счастью, у вас есть безупречный способ точно отслеживать, как развиваются ваши отношения: используйте три индикатора благополучия, чтобы выяснить, как проходит остальная часть вашей жизни идущий.Вы вообще чувствуете себя беспокойным или раздражительным? Вы тащите свой день в офисе или школе после ночи семейного счастья? Вы обижаетесь на семью и друзей, хотя каждую доступную минуту вы проводите вместе наедине? Любовь никогда не выигрывает от туннельного видения. Если вы не чувствуете себя энергичным, ясным и доброжелательным все время, не имеет значения, воркуете ли вы, как голуби, когда вместе. Если секс не может быть лучше, но вы поскользнулись на работе, если вы чувствуете себя в безопасности и уютно, слыша «Привет, дорогая», когда вы приходите домой ночью, но не можете встать утром, что-то не так, даже если в замке все тепло и туманно.

Когда это произойдет, вся информация о вас, вашем возлюбленном и ваших отношениях, собранная вашими эмоциями и интеллектом, направит вас к лучшему решению.

10 способов полюбить умный

Если вы новичок в любви или новичок в EQ, ваш курс будет более уверенным, если вы не забудете придерживаться этих советов:

1. Позвольте трем показателям благополучия сообщить вам о романтический выбор, который вы делаете . Если вы чувствуете прилив энергии, ясность ума и в целом большую любовь, значит, у вас отношения с будущим.
2. Расскажите любимому, что вы чувствуете . Если вы собираетесь что-то сообщить, выражайте то, что вы чувствуете, поскольку это определяет вас. Если вы притворитесь кем-то или кем-то, кем не являетесь, вы никогда не почувствуете себя любимым.
3. Слушайте эмоциональные переживания . Настройтесь на чувства любимого человека, слушая его или ее слова.
4. Покажите поддержку и любовь, которые нужны вашему любовнику . Один человек может найти предложение или руку помощи полезными или утешительными; другой человек может счесть это действие навязчивым.Не всем нравится, когда к ним прикасаются одинаково, им нравится проявлять нежность на публике или одинаково реагировать на подарки. Позвольте сопереживанию вести вас.
5. В случае сомнений спрашивайте . Любовь не дает вам знать все. Если вы не спросите, как к чему-то относится ваш возлюбленный, вы никогда не узнаете.
6. Будьте готовы работать с отношениями . Почему так много людей верят, что их работа сделана, когда они обрели настоящую любовь? Отношения развиваются и процветают благодаря вниманию или увядают и умирают из-за пренебрежения.
7. Учитесь у своего любовника . Активное осознание не дает вам полагаться на прошлые предположения.
8. Берегитесь эмоциональных воспоминаний . Эмоциональные остатки прошлых обид наиболее опасны для тех, кого мы любим сегодня.
9. Помните, что единственная проблема с ошибками — не признать их . Сложность взаимоотношений гарантирует ошибку, но даже ошибки — это возможности для роста, если их встретить без вины.
10. Используйте изменения как возможность для развития ваших отношений .Любое изменение вызывает стресс, но это также возможность обновить и оживить ваши отношения.

В поисках «единственного»

Когда вы впервые влюбляетесь, как вы можете определить, является ли этот человек «единственным»? Как узнать, влюблены ли вы в настоящего человека или просто влюблены? Если вас обжигали раньше, как избежать повторения ошибок?

Слушайте свое тело, а не свой разум

Мы выбираем партнера по причинам, которые больше связаны с тем, что мы думаем, а не с тем, что мы чувствуем.Мы строим наши отношения исходя из того, как все должно было быть или было. Именно здесь мы ошибаемся. Мы теряем любовь не потому, что позволяем эмоциям убегать вместе с нами, а потому, что позволяем своей голове убегать вместе с нами.

Люди думают, что они влюблены по многим причинам: вожделение, страсть, желание безопасности, статуса или общественного признания. Они думают, что нашли настоящую любовь, потому что нынешняя перспектива оправдывает какой-то образ или ожидания. Но если они не знают, что чувствуют, их выбор обречен на ошибку.
Всякий раз, когда ваши грезы о потенциальном любовнике принимают форму мысленных споров, оправдывающих ваш выбор или мучительных из-за него, дышите, расслабьтесь и сосредоточьтесь, чтобы выйти из головы и проверить свое тело. Если ощущение, что что-то не так, сохраняется или нарастает, скорее всего, ваш выбор ошибочен. Если вы позволите мысленным образам, а не физическим ощущениям, направлять вас, вы никогда не узнаете, чего на самом деле хотите.

Прислушивайтесь к сообщениям от всего тела

Для большинства людей трудно получить четкие сигналы от всего тела во время новой любви, потому что они часто заглушаются сексуальным желанием, поэтому важно замечать другие, более тонкие чувства.Мышечное напряжение, мигрень, боли в животе или недостаток энергии могут означать, что то, чего вы хотите, не то, что вам нужно. С другой стороны, если зарево любви сопровождается увеличением энергии и бодрости, это может быть реальным.
Если это больше, чем увлечение или похоть, выгода будет ощущаться в других сферах вашей жизни и в других отношениях. Задайте себе эти вопросы с высоким уровнем эмоционального интеллекта:

1. Бодряют ли эти отношения всю мою жизнь? Например, улучшилась ли моя работа? Я лучше забочусь о себе?
2. Моя голова прямее? Я более целеустремленный, творческий и ответственный?
3. Выходят ли мои «влюбленные» чувства за рамки позитивной заботы о любимом? Чувствую ли я себя более щедрым, щедрым и сочувствующим к друзьям, коллегам или совершенно незнакомым людям?

Если ответы, которые вы получаете от своего тела, не те, что вы хотели услышать, постарайтесь преодолеть естественный страх потери, который мы все испытываем.Осознание того, что вы не нашли настоящей любви, избавит вас от кучи негативных эмоциональных воспоминаний — наследства, которое может заставить вас повторять одни и те же ошибки или полностью огорчить вас от любви.

Позвоните по телефону

Мы часто настороже с кем-то новым и автоматически создаем препятствия на пути к знакомству. Оставаться открытым и уязвимым на этом этапе может быть страшно, но это единственный способ узнать, возможна ли между вами настоящая любовь, и влюблен ли каждый из вас в настоящего человека или на фасад.Постарайтесь первым протянуть руку — раскройте интимную тайну, посмейтесь над собой или проявите привязанность, когда это кажется наиболее пугающим. Их реакция наполняет вас теплом и бодростью? Если это так, возможно, вы нашли сочувствующую родственную душу. Если нет, возможно, вы нашли человека с низким EQ, и вам нужно будет решить, как ему ответить.

Что вам нужно, чтобы чувствовать себя любимым, и чего вы хотите

Чтобы найти человека, который действительно является «единственным», знайте разницу между тем, без чего вы не можете жить, и тем, без чего вы хотите.Следующее упражнение может помочь.

1. Выберите в порядке убывания пять качеств или характеристик, которые кажутся вам наиболее важными в любовнике. Например: аккуратный, юмористический, предприимчивый, внимательный, эмоционально открытый, спортивный, привлекательный и / или стильный, защитный, творческий, общительный, умный, ласковый, финансово успешный, хорошо известный, уважаемый, популярный харизматичный, материнский / отцовский, духовный, заботливый. , расширяя возможности.
2. Обдумывая каждую характеристику, спросите себя, заряжает ли она вас энергией, успокаивает и волнует ли вас эмоционально.Опыт приятный, неприятный или нейтральный?
3. Желание будет мимолетным или, скорее, поверхностным, в то время как потребность будет регистрироваться на более глубоком уровне чувств.
4. Выполните упражнение несколько раз, чтобы еще более четко понять разницу между вашими желаниями и ощущаемыми потребностями в любви.
5. Отвечает ли этот человек, в которого вы влюблены, эти потребности?

Как реагировать на романтического партнера с низким уровнем эмоционального интеллекта

Мы не все наращиваем эмоциональные мускулы с одинаковой скоростью.Если вы опережаете того, кого любите, вот несколько способов с высоким уровнем эквалайзера отреагировать на поведение с низким уровнем эквалайзера и плохих слушателей.

• Найдите время, чтобы обдумать чувства, а также слова, которые вы хотите, чтобы ваш партнер услышал. Если вы не совсем понимаете, что вам нужно и зачем это нужно, ваше сообщение может быть перепутано.
• Выберите время, когда вы и ваш партнер не будете торопиться или беспокоиться. Прогуляйтесь вместе или назначьте свидание на поздний завтрак или ужин, но следите за алкоголем, если хотите, чтобы они запомнили обсуждение.
• Отправляйте сообщения «Я чувствую» — о своих потребностях — если вы хотите, чтобы ваш партнер услышал, что с ним что-то не так. Например, «Мне хочется заниматься любовью чаще, но у меня есть одна вещь о запахе лука и чеснока, так что вы бы хотели почистить зубы перед сном?»
• Если ваш партнер оборонительно реагирует на выраженное вами чувство, повторите его опасения: «Вы боитесь, что, если я займусь этой работой, вы и ваши дети останетесь без внимания».