Мураками — это… Что такое Мураками?

Мураками — (яп. 村上?, вариант 邑上): Мураками  японский город в префектуре Ниигата. Император Мураками (2 июня 926  25 мая 967)  62 й правитель в истории Японии. Мураками  японская фамилия. Известные носители: Рю Мураками  современный… …   Википедия

МУРАКАМИ Рю — (Murakami Ryu) (р. 19 февраля 1952, Нагасаки), японский писатель, кинорежиссер. Сын художника C. Мураками. Учился в Токийском университете искусств, однако вскоре понял, что хочет стать писателем, и забросил учебу. О Мураками часто говорят, как о …   Энциклопедический словарь

Мураками, Рю — В Википедии есть статьи о других людях с такой фамилией, см. Мураками. Рю Мураками 村上 龍 …   Википедия

Мураками Рю — Рю Мураками в 2005 Рю Мураками (яп. 村上 龍 Мураками Рю:?, род. 19 февраля 1952 в городе Сасэбо, Нагасаки, Япония)  современный японский писатель и кинорежиссёр. Однофамилец Харуки Мураками. Настоящее имя Рюноскэ Мураками (яп. 村上 龍之助 Мураками… …   Википедия

Мураками Т. — Такаши Мураками Такаши Мураками Дата рождения: 1 февраля 1962(19620201) Место рождения: Токио, Япония …   Википедия

МУРАКАМИ Харуки — (р.12 января 1949, Киото), японский писатель. Родился в семье преподавателя классической филологии. Учился на факультете театрального искусства в университете Васэда (Токио), однако актерская карьера его не прельщала – все свободное время… …   Энциклопедический словарь

МУРАКАМИ Харуки — (р. 1949) японский писатель. Романы Охота на диких баранов (1982), Норвежский лес (1987) отражают влияние современной американской культуры …   Большой Энциклопедический словарь

Мураками, Харуки — Харуки Мураками 村上 春樹 Х. Мураками 6 октября 2005 года Дата рождения …   Википедия

Мураками Харуки — Харуки Мураками 村上 春樹 Дата рождения: 12 января 1949 Место рождения: Киото …   Википедия

Мураками, Такаси — В Википедии есть статьи о других людях с такой фамилией, см. Мураками. Такаси Мураками …   Википедия

Как Харуки Мураками стал писателем? Об этом он рассказывает в автобиографии

Даже если вы никогда не читали Харуки Мураками, это имя совершенно точно не могло пройти мимо вас. Его произведения «Охота на овец», «Кафка на пляже», «1Q84», «Норвежский лес» уже стали шедеврами мирового масштаба, и, кажется, их вот-вот назовут классикой японской литературы. Им выпущено несколько десятков самых разных произведений — от масштабных романов (в том числе документальных) до совсем коротких рассказов, которые за пару страниц успевают очаровать читателя. 

Но 40 лет назад, когда ему было 30, Мураками даже и не думал быть писателем, у него был джаз-бар, устройством которого он и занимался. Жил по зову сердца, как он говорит, и в совершенно спартанских условиях. Но однажды во время бейсбольного матча ему пришла мысль, что он мог бы написать книгу. «Будто что-то мягко спустилось ко мне с небес и я осторожно принял это обеими руками. Почему, по какому случаю оно снизошло на меня, упало в мои ладони — я не знал. И сейчас тоже не знаю», — так описывает Мураками этот момент в своей книге «Писатель как профессия», которая выходит в феврале в издательстве «Эксмо». И он написал свой первый роман «Слушай песню ветра» от руки (более чем 200 страниц), который попал в первый для Мураками шорт-лист писательской премии.

Мураками рассуждает о профессии писателя. Он не дает конкретных советов, как овладеть мастерством, ведь писать прозу — это призвание. По его мнению, это не должно быть работой, корпеть и потеть над каждой страницей не имеет смысла, создание романа должно происходить легко, а сам процесс приносить наслаждение. Так, неспешно, Мураками раскрывает секреты своих произведений и своего счастья. 

Редактор журнала «Гундзо» позвонил мне и сказал: «Мураками-сан, произведение, которое вы прислали на конкурс, вошло в шорт-лист премии для начинающих авторов». Было весеннее воскресное утро. С того памятного матча на стадионе Дзингу прошло около года. Мне уже исполнилось тридцать. Кажется, звонок раздался в начале двенадцатого, но я еще сладко спал, так как ночью работал дольше обычного. Трубку-то я взял, но спросонья никак не мог понять, что пытается донести до меня собеседник. Честное слово, к тому моменту я уже успел забыть, что отправлял рукопись в редакцию «Гундзо». С тех пор как я закончил произведение и передал его в надежные руки, желание писать у меня совершенно пропало. К тому же я и предположить не мог, что написанный или, вернее, переписанный наскоро под влиянием момента роман может попасть в короткий список. Я даже копию с текста не снял перед отправкой. Если бы не шорт-лист, то исчезла бы она навсегда. Тогда я бы, наверное, никогда больше ничего и не написал. Если вдуматься, жизнь

— очень странная штука.

По словам редактора, в короткий список премии вошло пять произведений (включая мой роман). «Ого», — подумал я, но не особо разволновался, возможно, потому, что был очень сонным. Я вылез из кровати, умылся, переоделся, и мы с женой пошли прогуляться. Когда мы шли по Мэйдзи-дори, 12, мимо районной начальной школы, я увидел в тени возле кустов почтового голубя. Оказалось, он повредил крыло и не мог летать. Мы подобрали его. На ноге у птицы было металлическое кольцо. Я взял голубя обеими руками и понес его на ближайший полицейский пост рядом с жилым комплексом «Аояма Додзюнкай» на проспекте Омотэсандо (сейчас на его месте стоит торговый центр «Омотэсандо Хиллз»). Я шел по одной из внутренних улиц Харадзюку. Я чувствовал тепло раненой птицы, которая подрагивала в моих руках. Воскресенье выдалось погожим; деревья и дома, витрины магазинов

— все было залито сверкающими лучами весеннего солнца. И в этот момент мне стало предельно ясно, что я совершенно точно получу литературную премию и стану писателем. Возможно, весьма успешным. Это смахивало на нахальство, но почему-то я был уверен, что именно так все и произойдет. А как иначе? Логики здесь не было никакой, только что-то вроде интуиции.

Я до сих пор отчетливо помню ощущение, которое испытал тридцать с чем-то лет назад на стадионе Дзингу в послеполуденный час, весной, сидя на травке в аутфилде, — будто держу в руках что-то, сошедшее ко мне с небес. Но мои ладони также сохранили память о слабом тепле раненого голубя, подобранного годом позже у начальной школы Сэндагая, тоже после полудня. Когда я задумываюсь, что значит для меня «писать прозу», я вспоминаю оба этих эпизода и пережитые тогда чувства. Память об этих случаях — это память о вере в «нечто особенное», что делает меня мной, и о постоянном поиске возможностей для укрепления и поддержания этой веры. Я до сих пор храню в себе те чувства и очень этому рад!

Я писал первую вещь в свое удовольствие, и пока я ее создавал, у меня было отличное настроение. С тех пор ничего не изменилось. Каждый день я встаю с утра пораньше, варю себе кофе, наливаю его в большую чашку, ставлю ее на рабочий стол и сажусь за работу. Сначала включаю компьютер (в этот момент иногда понимаю, что соскучился по стандартной писчей бумаге и любимому старому «монблану» с широким пером). А потом начинаю прокручивать в голове разные мысли, выбирая, чего бы этакого сегодня написать. Это — настоящее счастье. Письмо никогда не было для меня «преодолением трудностей», и (к счастью) я никогда не оказывался в трудном положении прозаика, который не может ничего придумать. То есть я считаю, что если писать не в радость, то и смысла заниматься прозой нет. Я никогда не соглашусь с мнением, что над романом нужно работать «в поте лица своего». На мой взгляд, проза

— это бьющий источник, она должна изливаться потоком. И так ее и следует переносить на бумагу.

Я вовсе не считаю себя гением и даже не уверен, что у меня есть какой-то особый талант. Но так как я уже больше тридцати лет зарабатываю на жизнь писательским трудом, все же нельзя сказать, что у меня нет вообще никаких способностей. Видимо, здесь дело в каких-то индивидуальных качествах и склонностях. Но какая мне польза сидеть и размышлять об этом? Пусть этим занимается кто-нибудь другой, если такое вообще кому-то да нужно.

В течение всех этих лет самой важной для меня была (и остается таковой) моя абсолютная уверенность в том, что шанс написать роман, стать прозаиком был дан мне свыше какой-то неведомой силой. Я сумел ухватить этот шанс, и мне досталась толика счастья. Я могу судить лишь постфактум, исходя из результата, но получается, будто право стать писателем было даровано мне кем-то, уж не знаю кем. И за это я ему искренне и безгранично благодарен. Я буду бережно охранять свое право, как оберегал раненого голубя, продолжая писать романы и получая удовольствие от творческого процесса. А там уж будь что будет.

Читатели «РГ» отдали бы Нобелевку по литературе Харуки Мураками

Накануне объявления имени нового Нобелевского лауреата по литературе «РГ» предложила своим читателям проверить свою литературную интуицию и предсказать победителя. Признаемся, сделать это было непросто. Абдулразак Гурна, получивший Нобелевскую премию с формулировкой «за его бескомпромиссное и сострадательное проникновение в последствия колониализма и судьбу беженцев в пропасти между культурами и континентами» выскочил как черт из табакерки, удивив и читателей, и литературных критиков, и букмекеров, принимавших ставки на кого угодно, но только не на него. Да и все его многочисленные романы, включая «Рай» и «У моря», попадавшие в шорт- и лонг-листы Букеровской премии, так и не были переведены на русский язык. Без сомнения, уже совсем скоро этот досадный пробел будет восполнен, и мы сможем насладиться особым африканским колоритом текстов нового Нобелевского лауреата.

А вот читали «РГ», будь у них такая возможность, отдали бы наконец Нобелевскую премию Харуки Мураками. Этот японский писатель давно и очень хорошо знаком российскому читателю. Свой голос ему отдали 42 процента наших читателей.

Каждый пятый искренне верил в победу Маргарет Этвуд. Успех экранизации ее романа «Рассказ служанки» сделал ее всемирно известным писателем, чьи книги раскупаются миллионными тиражами. Однако, справедливости ради, стоит отдать должное и ее писательскому таланту. Этвуд — автор более 15 романов, сборников рассказов и детских книг, обладатель нескольких престижных литературных премий.

Третью строчку в рейтинге читателей «РГ» заняла Людмила Улицкая. Так хотелось верить в победу российского автора, пишущего на русском языке. Но все мы понимали, что Нобелевскому лауреату по литературе мало быть просто отличным и талантливым писателем. В мире, где правят Mee too и Black lives matter, всегда найдутся миллион и одна причина, чтобы отдать победу человеку нужных взглядов и нужного цвета кожи.

Тем временем

Портал ГодЛитературы.РФ провел свой опрос среди переводчиков зарубежной литературы, предложив им угадать нового обладателя престижнейшей Нобелевки. Варианты были разные: Шарль Левински, Джоан Роулинг, Лорана Бине, Клаудио Магрис, Маргарет Этвуд, Нгуги Ва Тхионго, Басму Абд ал-Азиз, Салман Рушди… Но то, что Нобелевскую премию получит Абдулразак Гурн, даже никто не предположил.

Компетентно

Екатерина Писарева, шеф-редактор группы компаний «ЛитРес»:

— Нобелевская премия по литературе продолжает открывать новые имена российскому читателю. В этот раз премию присудили танзанийскому писателю Абдулразаку Гурне, на счету которого 10 книг и ни одной переведенной на русский язык. Надо сказать, что такое решение членов Нобелевской академии можно назвать предсказуемым — тема колониализма и осмысления взаимодействия разных этносов вполне вписывается в актуальную повестку. В очередной раз не наградили ни Салмана Рушди, ни Харуки Мураками, ни Маргарет Этвуд (которая по мнению букмейкеров имела неплохие шансы) — кажется, Нобелевский комитет специально не оправдывает наши ожидания, предпочитая говорить о тех, кто оказался на периферии общественного внимания.

Мир после радиации, жизнь после смерти — Bird In Flight

Тем, кто впервые сталкивается с его работами, они могут показаться полными безумия, а их сюжеты — психоделическими, не укладывающимися в традиционное представление о красоте. Будто художник даже не думал о том, чтобы создать гармоничное произведение. Но все это лишь поверхностный взгляд, у безумия в работах Мураками — свой метод. «Есть работы, которые можно завершить в относительно короткие сроки, но некоторые из моих картин и скульптур могут занять от четырех до шести лет. Это похоже на очень медленную шахматную партию. За долгие годы я нашел собственный язык — нужно время, чтобы подумать о композиции и цвете. Иногда на то, чтобы просто отточить идею (обдумать и исследовать), требуются годы. Затем я набрасываю ее, распечатываю и помещаю на стену. Нужно время, чтобы концептуально и визуально создать картину», — рассказывает художник.

В одном из своих интервью Мураками говорил о том, что японцы не видят разницы между тем, что красиво, и тем, что бедно, — для них красота и бедность равнозначны. Однако сам художник с этим не согласен: в своих работах он пытается объединить высокую культуру с низкой, приправив эту смесь субкультурными элементами. Он не стыдится обращаться к образам на экране телевизора или в интернете, осмысливать современную рекламу. И если кажется, что некоторые персонажи слишком плотно засели в его картинах, стоит обратить внимание на то, что происходит в мире: города стали еще более тесными для людей, жителям не хватает личного пространства; тротуары и беговые дорожки забиты машинами, которым негде парковаться; дети играют не в парках, а на асфальте. В интернете на человека обрушивается море информации — сотни открытых вкладок и забитый сообщениями почтовый ящик.

В таких условиях пространство воспринимается совершенно иначе. «Superflat рассказывает о том, как социальные сети создают однородность информации. На смартфон можно получить все что угодно. Сейчас это большой поворотный момент», — комментирует Мураками свой проект. Художник и сам активный пользователь соцсетей: он постит и вдохновляется в инстаграме, смотрит видео в ютубе и пишет дурашливые истории в твиттере.

Читать «Реценнзияна ‘Охоту на овец’ Х Мураками» — Бобин Андрей — Страница 1

Андрей Бобин

Рецензия на роман Харуки Мураками «Охота на овец» (1982 год).

Особенности охоты на овец, или

Можно ли убежать от Hеизбежности?

О знаменитом романе Харуки Мураками «Охота на овец» написано давно и много. Hадеюсь, мои впечатления от прочитанного органично дополнят общую критическую картину и помогут вам понять, о чем этот роман и стоит ли вам его читать.

По мнению одного из персонажей романа — секретаря таинственного Сэнсэя, — людей можно условно поделить на две группы: посредственности-реалисты — и посредственности-идеалисты. Весь мир одна сплошная посредственность.

Эта идея напоминает о себе на протяжении всего романа. Секретарь готовится к смерти Сэнсэя и к неизбежному распаду созданной Сэнсэем организации, являющейся, по сути, теневой Империей Власти. «Если Государство сравнивать с судном», — говорит Секретарь главному герою, «Сэнсэй — единоличный Властитель Трюмов на этом судне. Стоит ему открыть шлюзы — и судно начнет тонуть». Со смертью Сэнсэя владения Империи поделят на части. «…И величественные дворцы сравняют с землей, чтобы на их месте построить многоквартирные жилмассивы. Мир однообразия и определенности. Мир, в котором нет места для проявления Воли».

Что такое Воля, объяснить невозможно. Автор и не пытается это сделать. Он лишь дает зацепки, позволяющие читателю прийти к ответу самостоятельно. «Концепция, управляющая пространством, временем и событийной вероятностью», — говорит о Воле Секретарь. Hо чтобы понять смысл этих слов, необходимо отречься от Самосознания. Сознание, по мнению Секретаря, — это утопия. Все разговоры о Сознании и Воле — лишь слова, демонстрирующие также зависимость говорящего от языка. Поэтому для понимания необходимо, в первую очередь, отрицание Сознания и отрицание Языка. Любые слова — бессмыслица. А бытие — явление хаотическое, но вовсе не проявление чьей-либо частной воли. Индивидуального нет — есть лишь частица всеобщего Хаоса. И все попытки увеличивать объемы сознания, не меняя при этом КАЧЕСТВА индивида, не способны привести ни к чему, кроме депрессии. «Вот что я имел в виду, когда говорил о посредственности»…

Сюжет у Мураками закручен очень лихо. Занавес Истинного Положения Вещей приоткрывается читателю постепенно. Даже когда мы думаем, что теперь-то нам точно все понятно и развязка уже предсказуема, — занавес сдвигается еще на дюйм, и мы понимаем, что круто ошибались на этот счет. Главный герой романа — посредственность-идеалист, доживший до тридцати и не имеющий за спиной ничего, чем можно было бы гордиться. Жизнь его скучна и однообразна. Лишь отправляясь на поиски Овцы, он начинает чувствовать себя живым. Овца не нужна герою лично — обстоятельства заставили его пойти за ней. Хотя слово «заставили» здесь не совсем уместно. Главному герою нечего терять — потому что у него ничего нет. Его нельзя заставить. Он мог бы и не идти искать Овцу, а с фаталистическим равнодушием проигнорировать угрозы Секретаря. Hо его случайно уговорила подруга… Тогда встает вопрос о том, насколько же любое «случайно» у Мураками — действительно случайно. От поступков персонажей так и веет мистической предопределенностью. Предопределенность во всем и в каждом — с рождения и до самой смерти. Так что же такое Воля на самом деле? Действительно ли свободная воля лишь миф? Автор не дает прямых ответов на этот главный вопрос. Можно ли вообще говорить о свободной воле в мире посредственности? В мире, где люди каждый день совершают глупые и бессмысленные поступки? В мире, где HИЧЕГО HЕ МЕHЯЕТСЯ? «Старый беспорядок на новый лад», — говорит главный герой. И тоскует по умершему морю. «Разрушить горы, построить дома; останками гор засыпать море — и опять понастроить дома… Hекоторые идиоты до сих пор считают это прекрасной идеей». Он никак не может понять, стоит ли вообще производить на свет еще одни новые жизни. «Hу вырастут дети, сменится поколение. И что? Больше гор снесено, больше моря засыпано. Больше скорость у автомобилей — и больше кошек задавлено… Только и всего…»

Харуки Мураками — несомненно, талантливый писатель. Интересный сюжет «Охоты на овец» ненавязчиво разбавлен подробностями жизни главных и неглавных персонажей, фактами из истории Японии, детальными описаниями быстро сменяющихся мест, в которых разворачивается сюжетное действие. Детали позволяют создать у читателя нужное настроение, нужный идейный настрой — и работают в пользу основного сюжета. Бесполезные, казалось бы, сцены и диалоги, очевидно не влияющие на сюжет, тем не менее действительно занимают свои места по праву. Без них не будет нужной атмосферы, нужного ПОHИМАHИЯ. Hа нескольких листах расписаны впечатления главного героя — еще подростка — от созерцания гигантского китового пениса, выставленного за стеклом в океанарии. Эти впечатления после первого сексуального контакта приводят героя к предчувствию точно такой же глухой обреченности и СОБСТВЕHHОЙ СУДЬБЫ. И лишь спасительная мысль: «Мы не киты», оставшаяся с этим человеком на всю жизнь, позволяет ему не думать о самоубийстве. Стоит упоминания и одна из его первых подружек «девчонка, дававшая кому угодно», — спрашивающая о том, не хочет ли он ее убить. «Просто я вдруг подумала… Может, было бы вовсе неплохо, если бы кто-то меня убил». Образ смерти и бренности всего окружающего шагает по роману четким шагом, не отпуская читателя до самого конца. Гигантский волнолом в том месте, где уже давно нет моря. Информация о том, что клетки кожи обновляются очень быстро, заменяя отмершие старые родившимися новыми. Часто подчеркиваемая ветхость отеля «Дельфин» и других строений. Подробная история нелегкого и воистину героического основания поселения Дзюнитаки — и потом столь же подробное описание гниения этого современного уже городка, его умирания на глазах у жителей, обреченно ждущих его конца, бегущих из него либо собирающихся бежать, но сначала желающих воочию увидеть его смерть. Харуки Мураками очень четко знает, как вызвать у читателя грусть и тоску неизбежности. Умрет всё. Умрет даже любовь. Перегорит и умрет. Автор знает, как сделать это со своими персонажами.

Харуки Мураками — отзывы на произведения

«…важно прислушиваться к самому слабому звуку, чтобы ничего не упустить. Понимаете? Ведь добрые вести обычно дают о себе знать тихо.» Есть ли такие писатели, глядя на книги которых, Вы вспоминаете тот далекий день, когда первые взяли в руки томик одного из их произведений? Думаю, что для любого читателя найдутся такие авторы. Для меня это — Харуки Мураками. Оглядываясь назад, я с трепетом понимаю, что любая книга этого автора появлялась рядом со мной в самые непредсказуемые моменты моей жизни, создавая собой некий оплот от плохого настроения и помогая ответить на злободневность происходящего. Поэтому здесь и сейчас хочу признаться, что мой отзыв кому-то покажется предвзятым. Однако Мураками — часть моего странного прошлого, а значит — часть меня самой. Итак, Хроники Заводной Птицы… Полагаю, что каждый из нас с Вами когда-то задумывался над тем, что воля человека ничего не значит, ведь люди — как заводные куклы на столе — не имеют выбора. Заведет кто-то пружину, повернув ключик на спине, и они будут двигаться как надо, пойдут куда положено. Вот и главного героя этой истории судьба заставила столкнуться с этим. Недавно оставшийся без работы Тору Окада ведет мирное существование со своей женой Кумико, когда его тщательно организованная жизнь начинает рушиться по крупицам. Жена превращается в странного человека, страстно презираемый им шурин-социопат становится яркой политической фигурой, а сам герой начинает сталкиваться с личностями, каждая из которых кажется карикатурой на нормальных людей. Однако именно они ведут его к разгадке тайны необъяснимых событий. Поэтому, если однажды у вас неожиданно пропадет кот, будьте готовы к переменам. Ведь именно с этого и начинается интригующая история о путешествии Тору Окада по пространственно-временному лабиринту, простирающемуся в реальном и сюрреалистическом мире. «…часто случается, что именно с пустяка начинаются самые важные в мире вещи.» Если бы я использовала только одно слово для описания этого романа, я бы напечатала «Блестящий», именно с заглавной буквы. Со всей своей чувствительностью, эмоциональной глубиной и пониманием сложностей человеческого разума «Хроники Заводной Птицы» является выдающимся литературным произведением и примером великолепного писательского мастерства. Я не могу пойти дальше и сказать, что это величайший опус Мураками. Для меня на сегодняшний день все же лучшим его творением остается трилогия «1Q84». Но я вынуждена признать, что эта книга не уступает иным его работам. Захватывающие, интеллектуальные и в то же время меланхоличные рассуждения одного из лучших романистов Японии, посвященные одиночеству и человеческим страданиям. Это было настолько проникновенно, что казалось, даже страницы книги в моих руках, словно лезвия бритв, угрожающе отливали металлическим блеском. А в окружающем безмолвии ночи было ощутимо, как задетые автором темы все глубже пускают в меня свои корни. «…но, похоже, когда о себе не думаешь, все ближе к себе становишься.» Повествование сшивало воедино несколько красивых виньеток, образуя великолепное полотно с изображением жизни не только одного конкретного человека, но и многих других людей, по воле судьбы встречающихся на его пути с ним. Получился какой-то замкнутый круг, в центре которого оказалась довоенная Маньчжурия, Китай и война у Номонхана 1939 года. Как писатель сумел поместить главных героев из современной Японии в эту цепочку связанных между собой исторических событий давно минувших лет? Непонятно. Но сделал он это мастерски. Я давно испытывала желание узнать мнение Мураками о роли Японии во Второй мировой войне. Эта книга меня приятно удивила. Трогательное олицетворение ужасов, обрушившихся на людей во время японской оккупации Маньчжурии и забытого военного конфликта с Советским Союзом. Вместо того, чтобы занять определенную позицию, автор описывает несколько сцен крайнего насилия с точностью и наигранной нейтральностью, подталкивая тем самым самого читателя делать свои выводы. «Но самое жестокое в этом мире — чувство одиночества, когда человеку нечего искать, не на что надеяться.» Слова превращались в истории, жили, дышали. В них бились мысль и желание, они росли, излучали тепло и боль. Романист не пытался оправдать японцев за жестокие преступления, которые они совершили. Но в то же время предлагал очень человеческий взгляд на дорогу смерти и опустошения. Мураками также намекал на ответственность тех, кто сидел где-то в своих безукоризненно оформленных кабинетах, одетых в щегольские костюмы, и принимающих решения, которые меняли ход истории и приводили к катастрофическим последствиям для всего человечества. Реалистичность написанного была настолько осязаемой, что, казалось даже молчание с его гнетущей тяжестью можно было потрогать руками. «- Скажите, доктор, вы боитесь умирать? — Наверное, это зависит от того, как умирать, — подумав, ответил ветеринар.» Это мистический триллер с исследованием присущей каждому из нас внутренней тьмы и путей человека к самопознанию. Поначалу кажущиеся несвязанными, многочисленные сюжетные линии гармонично сливались воедино. В этой книге постоянно что-то пропадает, да и сам герой постепенно обнаруживает, что находится в состоянии бесконечных поисков, в том числе выступая и в качестве пропажи. По воле странных обстоятельств Окада сталкивается с причудливой группой союзников и противников: проституткой, злобным политиком, веселой шестнадцатилетней девушкой и стареющим ветераном войны, которого навсегда изменили отвратительные вещи, свидетелем которых он когда-то стал. Замечу, что линия лейтенанта Мамия оказалась для меня самой проникновенной. Может статься, что человек большую часть жизни проводит в беспросветном одиночестве и муках раскаяния. Он уже неспособен к чему-либо стремиться и несет в себе только высохшие призрачные останки прошлого. «Свет проливается на человека лишь на короткое время — быть может, всего на несколько секунд. И все! Это проходит, и, если не успел уловить заключенное в его лучах откровение, второй попытки не будет.» Произведение следует отнести к категории книг с возрастным ограничением 18+. Всему виной сцены секса и насилия, которые всегда наличествуют в романах писателя. Сексом занимаются, о нем разговаривают и думают. Странная близость, приносящая в этом романе все, кроме истинного наслаждения. Таков уж Мураками! Насилие тоже присутствует здесь. Мы стали свидетелями дьявольской сцены, когда русский офицер и монголы содрали кожу с живого человека, а другого бросили в глубокий колодец в монгольской степи, где в потоке невиданного ослепительного света, человек превратился в живую, но пустую оболочку, полностью утратившую всяческий интерес к жизни. И подобных сцен было достаточно, чтобы понять весь ужас описываемых событий. Как и все книги автора, эта требует определенного рода созвучия с читателем, чтобы быть оцененной по достоинству. И дело вовсе не в абстрактном уровне сюжета, а в том, что четких ответов на многие задетые Мураками вопросы здесь попросту нет. Их невозможно дать, и это обстоятельство трудно принять. «У жизни куда более жесткие законы и рамки, чем думают люди, затянутые в ее водоворот.» А еще здесь много музыки. Те, кто читал хотя бы одно произведение Мураками, знают, насколько важен этот вид искусства для автора. Она задает настроение, погружает в атмосферу, позволяет предугадать события. Первая же страница звучит музыкой Джоаккино Россини, «Сорокой-воровкой» которого названа вступительная часть книги. Полусерьезность вышеупомянутой оперы недвусмысленно намекает читателям, что разыгрывающееся в начале романа только внешне будут казаться комичными, неся в себе скрытую долю драматизма. Музыка здесь украшает не только антураж действа, она передает характеры героев, их внутреннее состояние. Не каждый мастер слова сумеет дополнить мистическую немоту героя музыкой, которую тот слушает. Посему благодарю автора за Корицу и его невероятно загадочный образ, который выглядел еще более заманчивым на фоне постоянно звучащего концерта для виолончели с оркестром Йозефа Гайдна. Пожалуй, лучшего повода для знакомства с творчеством этого композитора я бы не нашла. Браво, Мураками! «Память и мысли стареют также, как и люди.» Захватывающая, пророческая, наполненная комедией и трагизмом «Хроники Заводной Птицы» оставила после себя интересное послевкусие. Жизнь людей тесно связана с историей их народов, которая определяет их и формирует внутреннее «я». История с ее цикличностью всегда присутствует в повседневности, по большей части незаметно для нашего близорукого сознания. Однако Мураками сумел связать все воедино и воочию это продемонстрировать. Инструмент, когда-то использованный солдатами на войне для убийства своих противников, теперь взял в свои руки мирный человек, чтобы убить в себе воплощение внутренней тьмы. На каком бы уровне не происходила борьба, насилие всегда было частью человеческой природы, и оно всегда находило способы выразить себя — будь то по приказу “вышестоящих” или по личным убеждениям. Мы вполне можем идти вперед и держать свои инстинкты взаперти в темных гостиничных номерах сознания, но рано или поздно нам придется взглянуть правде в глаза: путь, ведущий к светлой свободе, лежит внутрь нас самих. «Надо идти вверх — подымайся, надо идти вниз — опускайся. Когда нужно будет подыматься, найди самую высокую башню и заберись на верхушку. А когда нужно будет двигаться вниз, отыщи самый глубокий колодец и опустись на дно.»

Приложения: Последние новости России и мира – Коммерсантъ Книга (18013)

слово редактору

За последние года полтора японский писатель Харуки Мураками стал одним из самых продаваемых авторов в России. О том, как и почему это случилось, МАКСИМ НЕМЦОВ, редактор раскручивающего Мураками издательства ЭКСМО, рассказал АЛЕ ХАРЧЕНКО.

— Откуда вообще есть пошел Мураками на земле русской?

— История прекрасна: мой приятель Дмитрий Коваленин сидел в начале 90-х годов в Японии, а я сидел в городе Владивостоке. Однако в Японии, куда он подался учиться, Митя ужасно скучал. И вот после усердного изучения современных японских писателей он откопал сразу двух Мураками: одного звали Рю, а другого Харуки. Однажды Митя показал мне корявый перевод с английского книжечки «A Wild Ship Chase» — я посоветовал ему серьезно заняться переводом. Потом я стал делать сайт для переводчиков, где получившийся текст и вывесили. С тех пор и пошло-поехало. Сначала большинство издателей вежливо отвечали, что им это неинтересно. А надо понимать, что с точки зрения книжного бизнеса времена тогда были совершенно дикие: в начале 90-х народ хотел все печатать бесплатно. Но Митя совершил героическую вещь: нашел некоего мебельного фабриканта, которому книжка понравилась. Успех был неслыханный: сегодня книга из первого тиража считается почти раритетом. Когда Митя вернулся из Японии, он стал искать российских издателей. Так получилось, что таковым стало ЭКСМО, а я стал куратором проекта.

— На российском книжном рынке достаточно эзотерической литературы. Почему такой успех ждал именно никому не известного японца?

— Ну, это тема для диссертации, которую Митя, может быть, и напишет, потому что сейчас готовит монографию «Восприятие творчества Харуки Мураками в России». Лично я считаю, что дело не в эзотерике: просто это очень качественная проза.

— Но ведь и без раскрутки тут дело не обошлось?

— Раскрутка, безусловно, помогает: когда везде висят рекламные плакаты, а критики пишут в журналах положительные рецензии. Но на самом деле причина к бизнесу не имеет никакого отношения. Чтобы это понять, нужен небольшой экскурс в историю отношений Японии и России. Ведь всем известно, что в Японии сложился культ классической русской литературы. Мураками — человек, которому имя Достоевского не чуждо.

— А вы знакомы с Харуки Мураками?

— Одно время мы переписывались: он показался мне человеком очень внятным и внутренне дисциплинированным. В одном из интервью он рассказывает, как стал писателем: «Мне хотелось что-то говорить, но когда я начал прилагать к этому усилия, то понял, что сказать мне особенно и нечего. И чем меньше мне было что сказать, тем лучше у меня это получалось». Первый роман «Слушай песню ветра» не сказать чтобы высосан из пальца, но иллюстрирует это высказывание.

— Космополитизм, который исповедует герой Мураками, тоже высосан из пальца?

— Надо иметь в виду, что Мураками — это гиперпроект. Если все его романы выстроить по хронологии развития героя, то это становится совершенно очевидно. Другое дело, что его система координат нам чужда. Например, мы хорошо понимаем наших шестидесятников, контекст нам знаком. У Мураками все абсолютно то же самое, только это все привязано к Японии. Там тоже все сломалось в 70-х: идеалы ушли, «лето любви» кончилось. Это — основной внутренний надлом Мураками, которому мы можем сопереживать только теоретически.

— Как вы относитесь к упрекам в том, что успех проекта в России — целиком заслуга самого автора, а вовсе не его местных партнеров?

— Совершенно не согласен. Потому что кроме выбора перспективного автора и финансирования есть и огромная проблема перевода. Одно употребление личного местоимения первого лица единственного числа в японском языке возможно несколькими способами. В зависимости от выражения этого «я» и возникает интонация. У Мураками отстраненный, неагрессивный тип «я». На русском языке это передается сложно и совсем другими способами. И то, что читателю не тычут со страниц этим авторским «я» рефлексирующего страдающего героя, возможно, и подкупает.

— Кстати, почему вы решили сменить переводчика?

— Мы его не меняли. Просто один человек не может выполнять работу такого масштаба в одиночку. Иван и Сергей Логачевы переводили одни «Хроники заводной птицы» три года.

— Насколько сравнима популярность писателя в России с мировой известностью?

— Следующий роман Мураками, который мы планируем издать, «Норвежский лес», в Штатах и в Европе считается самым популярным его произведением. Эта книга за первый же год была издана общим тиражом в 15 млн экземпляров. Понятно, что Россия самая читающая страна в мире, но у нас тиражи в десятки и сотни тысяч считаются очень приличным результатом, и миллионов тут никаких ждать не приходится.

— Кто из авторов на российском книжном рынке, по вашему мнению, может считаться удачным вложением денег?

— Считается, что три самых продаваемых зарубежных автора — это Харуки Мураками, Пауло Коэльо и Артуро Перес-Реверте. Но маркетинговых исследований в масштабе всей страны не проводили. Пока фигуры, сопоставимой с Мураками, в России нет.

ЭКСМО выпустило пять книг Харуки Мураками тиражом 242 300 экземпляров: «Слушай песню ветра», «Пинбол 1973», «Призраки Лексингтона», «Страна чудес без тормозов и конец света», «К югу от границы, на запад от солнца».

Руководство по работе Харуки Мураками

Считающийся «самым популярным культовым романистом в мире» (

The Guardian ), Харуки Мураками написал книги, которые вдохновили миллионы людей во всем мире. Его воображение не имеет себе равных, и каждая книга обещает отправиться в приключение и заставить взглянуть на мир по-новому и по-новому. Если вы давний поклонник или впервые читаете, вы найдете следующее интересное чтение в списке ниже.

1. 1

   Купить у других розничных продавцов:

   Купить

2. 2

   Купить у других розничных продавцов:

   Купить

3. 3

   Купить у других розничных продавцов:

   Купить

4. 4

   Купить у других розничных продавцов:

   Купить

5. 5

   Купить у других розничных продавцов:

   Купить

6. 6

   Купить у других розничных продавцов:

   Купить

7. 7

   Купить у других розничных продавцов:

   Купить

8. 8

   Купить у других розничных продавцов:

   Купить

9. 9

   Купить у других розничных продавцов:

   Купить

10. 10

    Купить у других розничных продавцов:

    Купить

11. 11

    Купить у других розничных продавцов:

    Купить

12. 12

    Купить у других розничных продавцов:

    Купить

13. 13

    Купить у других розничных продавцов:

    Купить

14. 14

    Купить у других розничных продавцов:

    Купить

15. 15

    Купить у других розничных продавцов:

    Купить

16. 16

    Купить у других розничных продавцов:

    Купить

17. 17

    Купить у других розничных продавцов:

    Купить

18. 18

    Купить у других розничных продавцов:

    Купить

19. 19

    Купить у других розничных продавцов:

    Купить

20. 20

    Купить у других розничных продавцов:

    Купить

21. 21

    Купить у других розничных продавцов:

    Купить

22. 22

    Купить у других розничных продавцов:

    Купить

23. 23

    Купить у других розничных продавцов:

    Купить

Back to Top

Посетите другие сайты сети Penguin Random House Network

Какую книгу Харуки Мураками вы должны прочитать в первую очередь? Вот путеводитель по его самым известным работам

Ах, старый литературный вопрос: «С какой книги Мураками мне начать?» Мне задавали этот вопрос много-много раз.Даже если вы не читали ни одной работы Харуки Мураками, вы наверняка слышали о нем. Японский писатель — суперзвезда Японии, международная литературная икона и бессменный претендент на Нобелевскую премию. Он опубликовал более 20 книг, многие из которых переведены на английский язык. Но что касается того, какую книгу читать в первую очередь, вот в чем дело: ответ действительно зависит от вас.

Моей первой книгой Мураками была The Wind-Up Bird Chronicle , и я стесняюсь признаться, что взял ее, потому что ее рекомендовал парень, в которого я был влюблен.Я понятия не имел, во что ввязываюсь. В ночь, когда я закончил, я позвонил ему, шагая по тротуару перед зданием моего общежития. Я чувствовал, что мне не терпится рассказать о книге, но я не мог выразить свои мысли словами. Я могу только сравнить этот опыт с пробуждением от действительно запутанного сна, а затем попыткой его кому-то объяснить.

И это то, что я считаю замечательным в книгах Мураками. У вас не , а , чтобы понять, что они на них влияют.Они втягивают вас в миры, в которых есть своя логика, и (как в снах) эта логика становится частью вас. Даже его книги, в которых нет никакой магии, имеют характерно интимное и неземное ощущение. Это невероятный опыт, который должен попробовать каждый читатель.

Итак, если вы не читали ни одного Мураками и ищете хорошее место для начала, вот инструкция, какую книгу прочитать в первую очередь.

Если вы хотите приостановить свое неверие, попробуйте «Хроники заводной птицы»

Если вы любите приостановить свое недоверие (я, конечно, люблю), начните с «Хроники заводных птиц ».Это похоже на тяжелый сон. Любое краткое изложение сюжета будет неадекватным, но вот оно: когда мужчина ищет пропавшую кошку своей жены в Токио, он натыкается в темный преисподнюю, которая имеет земные последствия.

Нажмите здесь, чтобы купить.

Если вы любите трагический роман, попробуйте Norwegian Wood

Хорошо, может быть, вам не нравятся сюрреалистические вещи, но вы любите хорошее взросление и менее чем счастливый роман . Norwegian Wood рассказывает историю Тору Ватанабе, первокурсника колледжа в Токио, борющегося со своими чувствами к женщине, которая изолировала себя, измученная своим трагическим прошлым.Эта история взросления заставит вас почувствовать, что вы снова вернулись к своему школьному «я».

Нажмите здесь, чтобы купить.

Если вы любите магический реализм, попробуйте «Кафку на берегу»

Если вам нравится книга, в которой переплетаются несколько сюжетных линий, попробуйте эту книгу. В нем очень много магического реализма (включая говорящих котов и падающих с неба рыбок), а также история, которая привлечет ваше внимание. История рассказывает о 15-летнем Кафке Тамуре, который только что сбежал из дома, чтобы жить в библиотеке.Тем временем Наката, старик, который в детстве страдал от повреждения мозга и теперь может разговаривать с кошками, отправляется в неожиданно темное путешествие во время охоты за пропавшей кошкой.

Нажмите здесь, чтобы купить.

Если вы любите рассказы, попробуйте «Слон исчезает: рассказы»

Если вам нравятся короткие рассказы или вы хотите просто окунуться в мир Мураками, не посвящая себя целому роману, этот сборник для ты. Этот сборник, наполненный историями, одновременно эмоциональными, причудливыми, нелепыми и романтичными, представляет собой великолепный срез стиля Мураками.

Нажмите здесь, чтобы купить.

Если вы любите триллеры, попробуйте «Охоту на диких овец»

Если вы любите литературный триллер, это сюрреалистическое приключение зажжет ваш огонь. Когда рекламный руководитель использует изображение для кампании, он не понимает, что на нем изображена овца-мутант. Внезапно загадочный человек в черном предлагает ему выбор: «Найди овцу или столкнись с ужасными последствиями».

Нажмите здесь, чтобы купить.

Если вы любите писать мемуары, попробуйте «О чем я говорю, когда говорю о беге»

Если вы упорно читаете документальную литературу, для вас все еще есть книга Мураками — эта! Несмотря на название, это не , а воспоминания о беге.В этом медитативном размышлении автор погружается в свое отношение к бегу и исследует, как это влияет на него и его письмо.

Нажмите здесь, чтобы купить.

Если вы любите короткие романы, попробуйте «Wind / Pinball»

Любите короткое прочтение? На самом деле эта книга представляет собой две новеллы, поэтому вы можете прочитать одну или обе. Услышь пение ветра — это короткая история о человеке по имени Боку, который пытается понять, как он потерял молодость. Pinball, 1973 — его продолжение.

Нажмите здесь, чтобы купить.

Если вы человек типа «Go Big or Go Home», попробуйте «1Q84»

Честно говоря, я бы не рекомендовал начинать с этого, потому что это колоссальные 1053 страницы. Но если вы читатель типа «будь большим или иди домой», попробуйте. Действие этой невероятной истории происходит в Токио в 1984 году. В ней рассказывается о двух персонажах: Аомаме, которая понимает, что вошла в параллельную вселенную, и Тенго, начинающем писателе, который берет на себя странный проект по написанию призраков.

Нажмите здесь, чтобы купить.

Как переводчики Харуки Мураками сформировали его ранние романы

Книги — продукт, непохожий на большинство других. Романисты — это не айфоны. Новое не делает старое устаревшим. Независимо от того, насколько вы любили Салли Руни, вы не стали бы предполагать, что из-за нее Оскар Уайльд ушел в прошлое. Обожание Эммы Клайн не заставит вас сказать, что она затмевает Джоан Дидион. Одно не заменяет другого. Но именно так Харуки Мураками был представлен на мировой арене.

Альфред Бирнбаум первым перевел романы Мураками на английский язык. И вот как он описывает работу Мураками: «полная противоположность деспотичным суровым голосам, вызывающим боль в вашем лице, таких как Кензабуроэ, Кобо Абэ, Джуро Кара и Кенджи Накагами». Это отношение было очевидным в обзоре New York Times от 1989 года A Wild Sheep Chase , его первой публикации, нацеленной на американский рынок. Герберт Митганг назвал это «смелым новым достижением в категории международной художественной литературы… Это не традиционная литература Кобо Абэ… Юкио Мисима… или… Ясунари Кавабата.Другие американские критики поддержали эти настроения, отделяя Мураками от этих японских писателей, чтобы прославить его.

Мураками сказал, что на него больше повлияла американская художественная литература, чем японская. Но этот фрейм — предположение, что его превосходство проистекает из его отличия от других японских писателей — тем не менее пахнет феноменом, который писатель и активист Никеш Шукла называет «синдромом горца»: когда члены одной расы или группы меньшинства сталкиваются друг с другом в способ, который допускает только одного победителя.

Как Мураками, чьи книги продаются сегодня в миллионах и чье имя знают даже те, кто никогда не читал его работы, стал номинальным главой японской литературы за рубежом, является предметом «Кто мы читаем, когда мы». Мы читаем «Мураками », тонкий, но увлекательный новый трактат Дэвида Карашима о том, как представить самого продаваемого романиста мировой аудитории.

Soft Skull Press

Обложка японского издания книги намекает, что Мураками-человек и Мураками-писатель в переводе могут не совпадать.Название размещено вверху японскими иероглифами, за исключением имени Мураками, написанного латинскими буквами: сопоставление, которого нет в англоязычном издании, подразумевает культурный продукт. Когда человек покупает книги Мураками на английском языке, он получает и автора, и издательскую машину. Писатели могут и не быть айфонами, но в создании блокбастеров американский рынок играет роль. И Карашима сосредотачивается на том, как Мураками был запущен на тот самый рынок, — как он выражается, «историях ярких персонажей, которые первыми внесли свой вклад в публикацию работ Мураками на английском языке.Попутно он исследует мотивы этих персонажей, качества, которые они прославляют, и слова, которые они вырезали.

Карашима ведет своих читателей в путешествие по искусству перевода. Он начинает с Бирнбаума, первого переводчика Мураками, и Элмера Люка, редактора Kodansha, японского издателя, который стремился выйти на американский рынок. Приключение в окружении овец , третий роман Мураками, представляет собой сюрреалистическую тайну, которая начинается, когда главный герой узнает о смерти девушки, с которой он спал.Действие оригинальной истории происходило в 70-х годах, но Бирнбаум и Люк, редактор книги, имели в виду «американских читателей, особенно американцев из Нью-Йорка», и считали, что им нужно что-то «современное». Поэтому для публикации книги в США в 1989 году они убрали очевидные ссылки на период времени. Они также добавили легкий кивок к речи Рональда Рейгана, произнесенной после временного периода книги, и изменили название на A Wild Sheep Chase . (Сообщается, что Бирнбаум сказал: «Вам не кажется, что это название намного лучше, чем оригинал?»)

В своем следующем проекте, Hard-Boiled Wonderland и End of the World , они урезали около 100 страниц. .Хотя Мураками сказал, что хотел бы написать книгу, чтобы включить в нее некоторые «нелогичные» разделы, Бирнбаум и Люк опасались, что американские читатели потеряют интерес, и сделали значительные сокращения. В частности, они удалили отрывки, в том числе персонажа по имени Девушка в розовом, который ведет главного героя через лабиринт. Например, в оригинале было четыре страницы ее пения о розовом велосипеде. Осия Хирата, доцент кафедры японского языка в Университете Тафтса, считает, что это привело к цензуре оригинала, объяснив Карашиме, что несколько пропущенных разделов показывают, что Девушка в розовом сексуально агрессивна.Он приводит примеры вырезанных разговоров девушки и главного героя. Особенно выделяются два:

«Привет», — позвала меня девушка, откладывая книгу. «Ты уверен, что не хочешь, чтобы я проглотил твою сперму?»

и

«Я получил стояк».

«Дай мне посмотреть», — сказала девушка. Я немного поколебался, но решил, что позволю ей это увидеть. Я слишком устал, чтобы спорить об этом. И в конце концов, я не задержусь на этом свете слишком долго. Я не думала, что, показывая мой здоровый эрегированный пенис семнадцатилетней девушке, это перерастет в серьезную социальную проблему.

«Понятно…» — сказала девушка, глядя на мой эрегированный пенис. «Могу я потрогать его?»

Когда его спросили об этих сокращениях, Люк отвечает, что его проблема с этими сценами заключалась не в их сексуальности, а в том, что они были «почти нелепыми» и что он не хотел, чтобы «автор или книга были уволены». Он не думает, что ее возраст был бы проблемой, говоря: «Было бы иначе, будь ей двенадцать или около того». Ни Люк, ни Карашима не вникают в подробности того, почему сексуальность девушки может быть или не быть абсурдной или привести к тому, что книга будет отвергнута американской аудиторией.Карашима цитирует критика Гитте Марианн Хансен, которая отметила, что это «позор», что эти разделы не были сохранены, потому что она считает, что «сексуальные описания в мире Мураками имеют прямое отношение к самопознанию и общению между персонажами, которые не Не понимают друг друга, а не секс в порнографическом смысле. И это чувство может быть потеряно, когда эти явные слова и изображения будут удалены ».

Мураками не первый автор, чьи работы были изменены при переводе.А где провести черту, всегда были предметом споров. Вопрос о девушке в розовом напоминает эссе Владимира Набокова о переводе, в котором он пишет: «Как презренен самодовольный человек, который, хотя и вполне понимает смысл, боится, что может поставить в тупик болвана или развратить дофина! Вместо того, чтобы блаженно устроиться в объятиях великого писателя, он продолжает беспокоиться о маленьком читателе, играющем в углу с чем-то опасным или нечистым ». Независимо от того, считаете ли вы такие сокращения полезными или вредными, они явно формировали книгу не только по длине, но и по большому счету.(Эти двое мужчин также сделали по крайней мере одно произвольное добавление: тонкое упоминание об отце Бирнбаума.)

Из его и Бирнбаумских правок, Лука ожидает, что «истинные верующие Мураками … будут в ужасе». Но, несмотря на свои свободы, эти люди считали себя работающими на Мураками. Они приложили больше усилий, чем вы ожидаете от их должностных инструкций. Когда Мураками выразил уверенность в том, что Принстонский университет будет хорошим местом для письма, Люк решил остаться. Люк и Бирнбаум утверждают, что большинство изменений, которые они внесли, были направлены на то, чтобы помочь Мураками добраться до американской аудитории — чего хотел Мураками.Сам Мураками отметил, что японские редакторы идут легче, чем американцы. Возможно, стиль редактирования Люка и Бирнбаума можно рассматривать как комплимент; Мураками много раз заявлял, что восхищается работами Рэймонда Карвера, и, как известно, Карвер был сильно отредактирован своим редактором New Yorker Гордоном Лишем. Тем не менее, Мураками кажется двойственным, называя Бирнбаума «скорее представителем, чем дотошным переводчиком», и намекает, что он, возможно, зашел слишком далеко.

По мере того, как литературная слава Мураками росла, он также уходил от своих первых сотрудников.К 1992 году Мураками сменил редакторов с Люка на Гэри Фискетйона из Knopf. Люк в основном любит Мураками, говоря, что он «удовлетворен» тем, что смог помочь «запустить двигатель Мураками», хотя неясно, был ли он подстрекателем или жертвой перехода Мураками к американскому издателю. Первая книга, опубликованная Кнопфом, представляла собой сборник рассказов, в который вошли работы нескольких переводчиков, в том числе Бирнбаума, но первый опубликованный роман Кнопфа был переведен Джеем Рубином. Бирнбаум, кажется, не может решить, был ли он брошен — даже призраком — Мураками, или это он сам двинулся дальше.

Рубин также внесет существенные изменения в работу Мураками. В Японии The Wind-Up Bird Chronicle были опубликованы в виде трех книг, тогда как в Соединенных Штатах она была опубликована в виде одного тома. Рубин чувствовал, что части оригинального романа были «хаотичными», поэтому он вырезал части, чтобы сделать его «плотнее и чище», чем оригинал, всего около 25 000 слов. В отличие от Люка и Бирнбаума, которые, как сообщается, сокращали по мере работы, вместо того, чтобы сначала выпустить полный перевод, Рубин создал две версии: полную и отредактированную.Кнопф выбрал сокращенную версию. Фискетджон сказал, что полная версия была бы «совершенно невозможной в США», и, возможно, он был прав: в конце концов, это широко считается книгой прорыва Мураками в Америке . Но невозможно знать наверняка, помогли ли такие решения Мураками добиться успеха за границей, или его фундаментальное видение как писателя всегда было бы реализовано.

Для тех, кто интересуется пустяками о Мураками, Карашима также включает публикацию сплетен, например, была ли вечеринка с семью поварами суши действительно устраивалась для Мураками или сколько раз Мураками встречался или не встречался с Карвером.Такие анекдоты столь же занимательны, как и иллюстрируют, насколько разрастался миф о Мураками. Карашима, который ограничивает свой анализ ранними работами Мураками, отмечает, что способ понимания Мураками постоянно меняется. И, возможно, как и просил Мураками, его ранние работы однажды будут доступны на английском языке без сокращений.

Мне интересно, однако, что больше всего изменит наше понимание творчества Мураками, это перевод следующего поколения японских писателей для мировой аудитории.Широко распространенное интервью между японским писателем Миеко Каваками и Мураками показывает, как она исследует изображения женщин Мураками: «Мои подруги часто говорят мне:« Если ты так сильно любишь работы Харуки Мураками, как ты оправдываешь его изображение женщин? «Идея в том, что есть что-то сбивающее с толку в изображении женщин в ваших рассказах». Каваками продолжает тонкое и лишь частично отрицательное рассмотрение своих женских персонажей, указывая на то, что «во многих случаях женщины представлены как врата или возможности для трансформации» через секс, и что это может поставить женских персонажей в « чрезмерно сексуальная роль.И все же она также говорит, что, по ее мнению, он очень хорошо передает некоторых своих женских персонажей. Каваками особенно квалифицирован, чтобы подтолкнуть его к этим пунктам; ее собственная недавно переведенная книга Breasts and Eggs получила высокую оценку за «бескомпромиссный талант» в исследовании женственности. Обмен — продуктивная критика и ответ двух уважаемых японских писателей — был переведен для англоязычных читателей; тот факт, что он получил международный резонанс, представляет собой захватывающую новую территорию.

Лично я был вне себя от радости, увидев, как наплыв японских писательниц переводят для англоязычной аудитории: Миеко Каваками, Ёко Огава, Кикуко Цумура, Хироми Каваками и Саяка Мурата, среди других. Всегда были доступны переводы японских писателей, помимо Мураками, но я все чаще общаюсь с людьми, не проявляющими особого интереса к Японии, которые читали одну или несколько из этих женщин. Я помню, как подумал: Наконец-то кто-то, кроме Мураками. Но это еще и ловушка. Этим женщинам не нужно заменять Мураками. Когда прославляется только один писатель, принадлежащий к культуре, они должны выступать за всю эту культуру. Когда у нас более одного голоса, мы разговариваем — и это намного увлекательнее.

Лучший способ читать Харуки Мураками

Харуки Мураками ( р. 1949 г. ) — один из самых популярных и уважаемых современных авторов, которые продолжают писать. Если вам интересно узнать, почему, но вы не знаете, с чего начать или куда идти после того, как впервые окунетесь в дело, этот пост расскажет вам об этом.Ниже приводится обзор книг Харуки Мураками и предлагаемый порядок чтения его романов и рассказов.

Я преподаю литературу и курсы письма на уровне колледжа и всегда стараюсь включить один из романов или рассказов Мураками в свой учебный план. Моя причина не обязательно связана с Харуки Мураками. Моя цель — всегда помогать возродить страсть моего ученика к чтению. Как известно большинству из вас, чтение любого романа Мураками — абсолютная радость, даже если к концу вы чувствуете себя разбитым.

После того, как я попробовал романы Мураками, мои ученики оказались на крючке. После этого первого контакта они почти всегда спрашивают, что читать дальше. И хотя вы действительно не ошибетесь, я предлагаю то, что, по моему мнению, лучше всего подойдет большинству читателей. Каждый из его романов стоит отдельно, но некоторые хорошо сочетаются друг с другом.

Перечисленные ниже романы сгруппированы по общему стилю. Это то, что мне нравится читать в тех же общих временных рамках, потому что читатель получает представление о том, как функционируют миры Мураками.Если вы предпочитаете читать романов Мураками в хронологическом порядке, вы найдете это здесь .

---

СЮРРЕАЛИСТИЧЕСКИЕ РОМАНЫ

Лучшие книги Харуки Мураками — Сюрреализм

Эти шесть книг — мои любимые работы Харуки Мураками и то, что я считаю лучшими книгами Мураками из-за того, как они работают с бессознательным. В каждом произведении жизнь персонажей полностью меняется из-за снов, воспоминаний, ностальгии или других проявлений бессознательного.

Эти истории напоминают читателю, насколько могущественен ум, и я был убежден в этом со времени первого чтения книги Hard-Boiled Wonderland and the End of the World . Вот почему я предлагаю друзьям и студентам начать с этого романа. У меня есть несколько причин, по которым я предлагаю другим начать с Hard-Boiled Wonderland и End of the World .

Жак Лакан говорит, что бессознательное структурировано как язык, а Жиль Делёз и Феликс Гваттари называют бессознательное производителем, чей продукт реальный .Эти теории — всего лишь краткое изложение философии, действующей в романах Харуки Мураками. В пяти вышеупомянутых романах и в его последней книге Killing Commendatore исследуется, как бессознательное влияет на сознательные мысли .

Я никогда не предлагаю читателям начинать с The Wind-Up Bird Chronicle . Я считаю его самым сложным и лучшим романом, написанным Мураками. Если читатели не привыкли к его стилю письма и чередованию повествований, было бы довольно сложно адаптироваться к такому плотному тексту.Если вы читатель, которому нравится, когда авторы рискуют и меняют стиль повествования, то начало здесь не должно вас беспокоить.

Имейте в виду, что это всего лишь предложение, но я рекомендую читать эти 6 книг в следующем порядке:

1. Крутая страна чудес и конец света
2. Кафка на берегу
3. 1Q84
4. Ветер- Up Bird Chronicle
5. After Dark
6. Killing Commendatore

---

НАСТОЯЩИЕ (ISH) РОМАНЫ

Лучшие книги Харуки Мураками — Реализм

Бесцветный Цукуру Тадзаки, в котором перечислены 9017 лет его паломничества. ниже помещает мысли Мураками на бессознательное в реальных обстоятельствах.В недавнем интервью Japan Times Харуки Мураками признается в стремлении к бессознательному:

«Когда я пишу роман, я придаю большее значение подсознательному миру, чем сознательному. Сознательный мир — это мир логики. То, что я ищу, — это мир, неподвластный логике ».

Следующие четыре книги сильны в своих тонкостях. Они не отклоняются полностью от бессознательных исследований ранее упомянутых романов, но большая часть их повествований происходит в том, что мы называем реальностью (в художественной литературе).

Я несколько раз преподавал через Norwegian Wood , и, несмотря на неловкие сексуальные сцены, это вызывает много проницательных дискуссий. На самом деле я не обязательно рекомендую читать эти романы Мураками подряд, хотя вы можете. Читая другие его работы, добавляйте перца в этих романах, если вы хотите более быстрого и основательного опыта Мураками.Они, как правило, читают быстрее, чем другие, и не действуют в сфере фантазии.

1. Norwegian Wood
2. Sputnik Sweetheart
3. К югу от границы, к западу от Солнца
4. Бесцветный Цукуру Тадзаки и годы его паломничества

---

ТРИЛОГИЯ КРЫСЫ + ТАНЦЫ, ТАНЦЫ, ТАНЦЫ72 Серия книг Мураками

И, наконец, трилогия о крысах и «Танец, танец, танец» — это последние романы, которые стоит рассмотреть.Возвращение к этим более ранним романам доставляет удовольствие, потому что читатели обнаруживают некоторые из самых ранних писательских мотивов Харуки Мураками. И Hear the Wind Sing, и Pinball, 1973 оставляют крошки тем и концепций, которые Мураками пытается скрыть в остальной части своих сочинений.

Dance, Dance, Dance — это своего рода продолжение A Wild Sheep Chase . Мне довелось сначала прочитать DDD, и я не думаю, что вы слишком много упускаете, не читая раньше AWSC.Тем не менее, если бы я мог вернуться и повторить это снова, я бы прочитал их в следующем порядке:

1. Услышь пение ветра
2. Пинбол, 1973
3. Погоня за дикой овцой
4. Танцы, танцы, танцы

---

КРАТКИЕ РАССКАЗЫ ХАРУКИ МУРАКАМИ

Лучшие рассказы Харуки Мураками

Итак, это подводит нас к его сборникам рассказов. Я также преподаю короткую беллетристику, и это моя вторая любимая литературная форма. Рассказы Мураками — одни из самых странных, что я когда-либо читал.В 2008 году я посетил мероприятие в Беркли, где Мураками дал интервью, а затем прочитал вслух один из его рассказов «Взлет и падение Sharpie Cakes». Это было невероятно. Этот рассказ находится в его коллекции Слепая Ива, Спящая женщина .

Многие из его более коротких произведений переработаны в его романах. Иногда кажется, что его вымышленные миры кровоточат, и это лишь вопрос времени, когда они сольются в ваш собственный. Вот краткий список лучших рассказов Харуки Мураками.

1. Исчезновение слона
2. Горящий сарай
3. Слепая ива, спящая женщина
4. Именинница
5. Шехерезада

Его рассказ «Странная библиотека» был выпущен в виде графического романа. Прочитав это, вы больше никогда не будете смотреть на библиотеки одинаково. И weird просто не справляется, когда нужно описать его работу. Собственно, это касается всех его рассказов.

Вы можете читать их в любом порядке.Каждая история стоит особняком, как и коллекция, частью которой она является. Если вы примите во внимание совет, который Мураками дает новым писателям , вы не удивитесь, насколько увлекательны роман и рассказ.

---

НЕХудожественная литература

Лучшие научно-популярные книги о Харуки Мураками

И последнее, но не менее важное: у нас есть его научно-популярные произведения. Его книга о беге «Что я говорю, когда говорю о беге» посвящена как писательскому мастерству, так и бегу.Некоторые из его романов, такие как 1Q84 и Sputnik Sweetheart , также вписываются в сюжет. Прочитав так много его, документальная литература освежает, потому что мы узнаем больше о человеке, стоящем за безумием.

В Underground: The Tokyo Gas Attack and the Japanese Psyche вы понимаете, насколько сильно Япония была затронута террористическими атаками глазами некоторых жертв и членов секты, ответственных за газовую атаку.

Мураками написал гораздо больше, но это основные нападающие, опубликованные на английском языке.А если вы его пропустили, то вот один из его рассказов, Scheherazade , доступный в The New Yorker.

Приятного чтения! И если у вас есть минутка, я бы хотел послушать, как вы читаете Мураками, будь то хорошее, плохое или уродливое. Если вы хотите прочитать один из рассказов или очерков Харуки Мураками, доступных в Интернете, , вы можете найти список ресурсов Мураками здесь .

Мураками Харуки и наши годы паломничества — 1-е издание

Содержание

1.Да, Мураками Харуки — вызов

GITTE MARIANNE HANSEN И МАЙКЛ ЦАНГ

Часть 1: Временные и пространственные измерения

2. От hara-hara до doki-doki : использование юмора Мураками Харуки и его затруднительное положение с 1Q84.

КАТО НОРИХИРО, перевод МАЙКЛА ЦАНГА, с благодарностью редакции

3. История и метафизическое повествовательное пространство

МЭТЬЮ К.СТРЕЧЕР

4. Токио Мураками Харуки: пространственная трансформация и социокультурное смещение, разъединение и дезориентация

БАРБАРА Э. ТОРНБЕРИ

5. Кулинарная культура, консьюмеризм и Мураками Харуки: Кухня в «Дзо но сёметсу»

НИХЭИ ЧИКАКО

Часть 2: Повествование и гендерная принадлежность

6. Рассказчики Мураками от первого лица и построение женского персонажа

GITTE MARIANNE HANSEN

7.Вуайеристический взгляд, нарратологическая конструкция и гендерная проблема в книге Мураками Харуки After Dark

Майкл Цанг

8. Мужчина без женщины: сексуальные отношения в эпоху постмодерна

ASTRID LAC

9. Бегство от стереотипов? Мужско-мужская сексуальность в художественной литературе Мураками Харуки

ANNA ZIELINSKA – ELLIOTT

Часть 3: Литературные диалоги

10. Спросите лошадь: взгляды Мураками на литературное творчество и природу вдохновения

ДЖОРДЖО АМИТРАНО

11.Современная японская и европейская жанровая история в романах Мураками и Сосэки о взрослении

АННЕТТ ТОРСЕН ВИЛСЛЕВ

12. Козырь 1Q84 / Девятнадцать восемьдесят четыре ? Чтение Мураками и Оруэлла в эпоху антиутопии

PATRICIA WELCH

13. Проявления творческих способностей: переводчик Мураками Харуки

АКАСИ МОТОКО

Часть 4: Личные истории из индустрии

14.Погоня за дикими баранами: прорыв Мураками Харуки на Запад

ЭЛЬМЕР ЛУК

15. Два старых переводчика вспоминают феномен Мураками

ДЖЕЙ РУБИН И ТЕД ГУССЕН

16. Чтобы собрать кучу спящих котят, стараясь не разбудить их: Ребекка Сутер берет интервью у Мураками Харуки

РЕБЕККА СУТЕР, С МУРАКАМИ ХАРУКИ

Восемь способов взглянуть на Харуки Мураками

Каменная подушка

Давайте теперь обратимся к одноразовой встрече (слово переводчика) и исследуем природу эротического блаженства — расстояние между прикосновением и памятью.Тон, как и во всех рассказах в этой книге, осенний, и провалы памяти открыто признаются. Молодая женщина пишет стихи танка, и когда она и ее возлюбленный оказываются обнаженными в объятиях друг друга, она предупреждает его, что, когда она достигнет оргазма, она будет выкрикивать имя другого человека. Его это устраивает, но он просит ее откусить полотенце, потому что стены тонкие.

«Любить кого-то — все равно что иметь психическое заболевание, на которое не распространяется медицинская страховка», — объясняет она. (Опять же, мы возвращаемся в какое-то место, которое мы забыли, достаточно молоды, чтобы искать, чтобы почувствовать дикость реальности, точно так же, как мы могли бы чувствовать, слушая Патти Смит — возможно, самую преданную фанатку Мураками — поющую «Танцы босиком.»)

История« Каменная подушка »перетекает в мгновение спустя годы, когда рассказчик находит рваную книгу, принадлежащую молодой женщине, и читает несколько стихотворений, открывая одну из невероятно красивых арий Мураками:

«Однако, если мы будем благословлены, несколько слов могут остаться на нашей стороне. Ночью они поднимаются на вершину холма, заползают в небольшие ямки, вырытые по форме их тел, сохраняют спокойствие и позволяют штормовым ветрам времени проноситься мимо. Наконец рассветает, буйный ветер стихает, и уцелевшие слова тихо выглядывают с поверхности.По большей части у них тихие голоса — они застенчивы и имеют только двусмысленные способы выражения. Тем не менее, они готовы выступить в качестве свидетелей. Как честные, справедливые свидетели. Но для того, чтобы создать эти стойкие, долготерпеливые слова или найти их и оставить позади, вы должны безоговорочно пожертвовать своим телом, своим сердцем. Вы должны положить шею на холодную каменную подушку, освещенную зимней луной ».

Обезьяна

Пожалуй, самая разоблачительная история в книге — это продолжение более ранней, широко антологизированной пьесы «Обезьяна Синагава», впервые опубликованной в The New Yorker в 2006 году.В нем обезьяна крадется по Токио, крадет имена — буквально ворует их, так что жертвы не могут вспомнить свои имена. «Это болезнь, от которой я страдаю», — говорит обезьяна, когда ее, наконец, поймали и допросили. «Как только я фиксирую имя, я ничего не могу с собой поделать. Не просто имя, заметьте. Я увижу имя, которое меня привлекает, и тогда оно мне понадобится. Я знаю, что это неправильно, но я не могу себя контролировать ».

Все жертвы — молодые женщины, которых обезьяна считает желанной, и, учитывая критику, иногда высказываемую в отношении мужского взгляда в работах Мураками, может возникнуть соблазн прочитать продолжение «Признания обезьяны Синагава» как чрезмерная попытка искупления, уверенность в том, что побуждение было вызвано искренним восхищением — любовью, а не распутством.

«Я превращаю имя любимой женщины в часть себя», — говорит обезьяна рассказчику за холодным пивом в отеле в префектуре Гумма. Это «совершенно чистый, платонический акт. Я просто тайно питаю огромную любовь к этому имени внутри меня. Как легкий ветерок, дующий над лугом. Тем не менее, по его словам, он решил остановиться.

Чувствуется, что перед автором стоит более серьезная задача: исследовать более ранние творческие порывы, исследовать взаимосвязь между его собственной жизнью и процессом создания жизней из ничего.Это течение, которое проходит через всю фантастику — музыкальное трепетание между реальным и воображаемым. Есть ли лучший способ переделать, не отвергая полностью свое прошлое «я», чем переоценить свои творения, своих вымышленных призраков?

Харуки Мураками и его ранние работы: Одиночество бегуна на длинные дистанции

Лексингтон Книги

Страниц: 134 • Обрезка: 6⅜ x 9

978-1-7936-3597-6 • Твердый переплет • Февраль 2021 г. • 90 долларов.00 • (69 фунтов стерлингов)

978-1-7936-3598-3 • электронная книга • февраль 2021 г. • 45,00 долларов США • (35 фунтов стерлингов)

Масаки Мори — доцент и заведующий кафедрой сравнительной литературы и межкультурных исследований Университета Джорджии.

Глава 1: Сознательная амбивалентность Мураками как японского писателя

Глава 2: За пределами национальной каноничности: Мураками и японский литературный канон

Глава 3: Перевод как полезное развлечение для художественной литературы Мураками

Глава 4: «Вторая Нападение на пекарню »: Спровоцированное похороны молодых стремлений

Глава 5:« Слон исчезает »: что дает эффективность

Глава 6:« Телевизионщики »: хитрое нападение электронных СМИ

Глава 7: Телевизионные присвоения и страх в «TV People» и «Рингу

»

В этой выдающейся серии эссе Масаки Мори проницательно и поучительно исследует происхождение, мотивы и значения, а также западное и японское влияние на ранние произведения Мураками Харуки, известного современного японского писателя, которым восхищались за чувство одиночества. это пронизывает его искусство.Мори выделяет наднациональные и магические реалистические аспекты Мураками как ключи к пониманию продолжающейся всемирной популярности его разнообразных публикаций. Приложение к книге содержит полезную библиографию произведений Мураками и их переводов.

— Стивен Хайн, Международный университет Флориды

В этом прекрасном кросс-культурном исследовании Масаки Мори рисует интригующий портрет Харуки Мураками — одного из тех противоречивых современных писателей, которые не принадлежат к одной национальной культуре или литературная пушка, но для мирового литературного сообщества в целом.Путем проницательного и внимательного анализа ранних рассказов Мураками профессор Мори раскрывает сущность гуманизма этого загадочного писателя-космополита, пронизывающего его сорокалетнюю художественную карьеру. Он подробно показывает, как под порой легкомысленной и абсурдистской беллетристикой Мураками или за его проблематизацией современной жизни посредством уникального юмористического художественного видения кроется глубокая гуманистическая озабоченность этого писателя по поводу шаткого экзистенциального состояния, в которое мы, современные люди, поставили себя, а также его самого.