Существовал ли Омар Хайям на самом деле

Русская Семерка

19 июля 2017, 11:44

Омар Хайям известен каждому. Все слышали или читали его стихи. Правда, ему ли принадлежит большая их часть, вопрос спорный. Зато однозначно можно сказать, что он был величайшим ученым своего времени, и слава его — шире популярности поэта для открыток.

© Русская Семерка

Поэт для открыток

Видео дня

Омар Хайям — один из самых издаваемых в России зарубежных поэтов. С его рубаи, афоризмами, или историями о нем сталкивались фактически все. Можно даже сказать, что он — один из самых цитируемых в нашей стране поэтов, но у этой популярности есть и оборотная сторона. Омар Хайям подвергся серьезной вульгаризации, его рубаи печатаюся даже без указания на то, кто их перевел. И до сих пор неизвестно, его ли это рубаи. Исследователи творчества поэта отмечают, что именно Хайяму достоверно можно приписать не больше 66 четверостиший, тогда как к началу ХХ века их количество превысило 5000. Рубаи, приписываемые Хайяму, стали появляться только во второй половине XII века, больше чем через полвека после смерти автора. За несколько веков все, что удобно было приписать Хайяму, то ему и приписывали, поскольку с великих спроса за смелые, а подчас и дерзкие четверостишия нет. Таким образом, с Омар Хайямом случилось, пожалуй, самое страшное, что может произойти — он стал поэтом для открыток, а его поэтическое наследие воспринимается как гимн себаритству, как оправдание пороков. Между тем, Омар Хайям — личность куда более значительного масштаба.

А был ли Хайям?

Как ни странно, но даже исследователи до сих пор до конца не уверены, что Хайям — поэт и Хайям — ученый — это один и тот же человек. В 42 томе знаменитого словаря Брокгауза и Ефрона есть статья «Омар Аль-Каями» об ученом, а в 73-м томе — статья «Хейям или Омар Хейям» о поэте. Такое разделение связано не только с тем, что соотносить этих двух Хайямов казалось ученым странным, но и с «трудностями перевода» — в персидских сочинениях этот поэт именуется Омар Хайям, а в арабских — Омар ал-Хайями.

Полное имя Омара Хайяма — Гияс ад-Дин Абу-л-Фатх Омар ибн Ибрахим Хайям Нишапури. Слово «Хайям» переводится как «палаточный мастер», от слова «хайма» — палатка. Интересно, что от этого же слова произошло древнерусское слово «хамовник», т.е. текстильщик.

Ибн Ибрахим — значит сын Ибрахима. Как можно теперь понять, отца Хайяма звали Ибрахим и происходил он из рода ремесленников. Распространенную в некоторых романтических биографиях Хайяма версию о чуть ли не крестьянском происхождении Хайяма, таким образом, можно считать бездоказательной. Его отец имел достаточно средств для того, чтобы дать сыну самое лучшее образование.

В замешательство вводит и утверждения, что Хайям родился в «деревушке Хорасан близ города Нишапур», которое, в частности, приводит Ирина Крайнева в предисловии к изданию «Омар Хайям в созвездии поэтом», вышедшей в 1997 году в Петербурге. Хорасан — никакая не деревушка, а большая и знаменитая древняя провинция на северо-востоке Ирана, к югу от Копетдагского хребта, составлявшая когда-то ядро парфянского государства, а Нишапур — один из нескольких крупных городов этой провинции с населением в несколько сот тысяч человек.

Память

Биографы и исследователи Омара Хайяма отмечают, что добиться того, чего ему удалось достичь, он смог не только благодаря хорошему образованию и усердию, но и феноменальным способностям. Уже в возрасте семи лет Омар пошел в медресе, быстро выучил наизусть весь Коран, а возрасте пятнадцати лет уже начал готовить свой первый математический трактат. По легенде, Низам-уд-мульк однажды предложил Хайяму власть над Нишапуром и всеми прилегающими провинциями. Ученый поэт отказался, сказав, что хочет весь свой разум посвятить науке на пользу людям.

Вклад

Вклад Омар Хайяма в науку сложно переоценить. Сегодня о нем принято говорить исключительно как о поэте, однако Хайям был одним из лучших математиков и астрономов своего времени. Он написал много работ по алгебре, геометрии и философии, участвовал в постройке дворцовой обсерватории. Величайшим же достижением Омара Хайяма можно считать созданный им календарь. Он получил название по имени заказавшего его султана «Маликшахово летосчисление» и имел в своей основе тридцатитрехлетний период, включавший восемь високосных годов; високосные годы следовали семь раз через четыре года и один раз через пять лет.

Проведенный расчет позволил временную разницу предлагаемого года, по сравнению с годом тропическим, исчисляющимся в 365, 2422 дня, свести к девятнадцати секундам. Таким образом, поразительно, но календарь, созданный Хайямом, был на семь секунд точнее ныне действующего григорианского календаря (разработанного в XVI веке).

Смерть

К концу жизни репутация Хайяма подверглась испытаниям общественным мнением. О нем стали говорить как о вольнодумце и вероотступнике. Тогда он, в уже пожилом возрасте, отправился в свой последний хадж, вернувшись из которого продолжил участвовать в научных диспутах, преподавал в медресе для небольшой группы учеников.

Умер Омар Хайям, по легенде, за чтением трудов Авиценны. Он спокойно отложил книгу, попросил «позвать чистых, чтобы составить завещание», поднялся и помолился. Аль-Бейхаки вспоминал: «Когда он окончил последнюю вечернюю молитву, он поклонился до земли и сказал, склонившись ниц: «…О боже мой, ты знаешь, что я познал тебя по мере моей возможности. Прости меня, мое знание тебя — это мой путь к тебе». И умер».

Омар Хайям

Project MUSE — Известные рубаи Фитцджеральда

Рубаи Эдварда Фитцджеральда об Омаре Хайяме: известное стихотворение и его влияние . Уильям Х. Мартин и Сандра Мейсон, ред. Лондон: Anthem Press, 2011. xi + 170 стр. Бумага $17,95

Либеральный перевод Эдвардом Фицджеральдом избранных стихов, предположительно приписываемых средневековому персидскому эрудиту Омару Хайяму, переведенный в его собственный характерный Рубайат Омара Хайяма , был анонимно опубликован в 1859 году в практически полное отсутствие общественного интереса. Однако, как гласит известная история, случайное открытие поэмы привело к тому, что она привлекла к себе благосклонное внимание Суинберна и влиятельного круга прерафаэлитов. Оно возникло из забвения, чтобы обрести такую ​​головокружительную популярность, особенно после смерти Фитцджеральда в 1883 году, что стало одним из самых известных стихотворений на английском языке в первой половине двадцатого века.

Несмотря на свою важность и всепроникающее культурное влияние, Rubáiyát до относительно недавнего времени вновь привлекала внимание ученых, которого заслуживает.

В последнее десятилетие, и особенно после недавнего совпадения в 2009 году 150-летия первой публикации поэмы и двухсотлетия со дня рождения поэта в 1809 году, «Движущийся палец», вызывающий критический интерес, снова вернулся к тексту. Наряду с критическим анализом текста было опубликовано несколько новых изданий « Rubáiyát » Фитцджеральда, и издание Уильяма Х. Мартина и Сандры Мейсон является достойным дополнением. Кажется, в ответ на просьбу Эдмунда Госсе в предисловии к роскошному 1902-1903 Американское издание работ Фитцджеральда, чтобы «восстановить в его изучении немного его целомудренной сдержанности», Мартин и Мейсон преуспели, как и их заявленная цель, в

[End Page 252] , создав весьма вариант текста. Их издание, включающее стихотворные тексты, примеры иллюстраций, контекстуальные материалы и обширные ссылки, предназначено для обычных и академических читателей. По большей части книга удается быть подходящим для обоих.

Рубаи , известный не в последнюю очередь своей сложной издательской историей, несколько раз пересматривался Фитцджеральдом и издавался в четырех изданиях при его жизни плюс одно посмертное издание и, таким образом, сразу ставит нового редактора перед трудным решением. Первоначальная версия 1859 года, которую многие считают «самым верным» изданием

Rubáiyát , состоит из семидесяти пяти четверостиший; помимо внесения значительных изменений в существующие четверостишия, во втором издании (1868 г.) был добавлен ряд теологически спекулятивных четверостиший, в результате чего их общее количество достигло 110; в третьем издании (1872 г.), среди прочих правок, текст стиха был сокращен до 101 четверостишия; последние два издания (1879 г.и 1889) содержат очень мало исправлений стихотворного текста третьего издания. Вместо того, чтобы выбирать из этих изданий предпочтительный текст копии и аннотировать каждый текстовый вариант или даже комбинировать издания для создания нового, гибридного стихотворного текста «предпочитаемых» четверостиший, как это сделали некоторые недавние критические издания, Мартин и Мейсон выбрали более инклюзивный, более простой подход последовательного представления трех авторитетных версий текста стиха. В первой части их издания первое, второе и четвертое издания стихотворения перепечатаны полностью, за ними следуют составные части собственных заметок и предисловий Фитцджеральда, что дает читателю полный доступ к тем изданиям, которые были наиболее существенно изменены поэтом. Выбор четвертого, а не третьего издания редакторы обосновывают тем, что оно было последним, утвержденным поэтом к печати при жизни, и его стихотворный текст мало изменен по сравнению с переработанным третьим изданием.

Учитывая, что многовариантный характер Rubáiyát Фитцджеральда является одной из его наиболее важных особенностей, главная сила издания Мартина и Мейсона заключается в последовательном представлении полных текстов стихов трех основных версий, что облегчает сравнительное чтение, не загромождая тексты. . Это также освобождает редакторов от необходимости делать часто спорный выбор того, какая версия текста является наиболее подходящей для перепечатки. Такой подход упрощает аннотацию текстовых.