Лучше быть последним среди волков чем быть первым среди шакалов: Чингисхан цитата: Лучше быть последним среди волков, чем первым среди шакалов.

Содержание

Скажите кто сказал(лучше быть последним среди львов,чем первым среди шакалов) — Обсуждай

СБ

Сергей Борисов

Скажите кто сказал(лучше быть последним среди львов,чем первым среди шакалов) лев шакал

4 года

192

Ответы

НЗ

Наталия Зуенкова

Жестокие, но невероятно полезные правила жизни великого Чингисхана. Лучше быть последним среди волков, чем первым среди шакалов.
Жизнь не раз тебя учила: не мечи бисер перед свиньями. У тебя всегда есть выбор, с кем водиться — с благородными волками или трусливыми шакалами. Всегда стремись к лучшим. Возле них и ты подтянешься и станешь лучше.

4 года

Анастасия Михеева`

Если верить всемирной паутине, то Омар Хайям

4 года

Изя Поцман

А не Юлий ли Цезарь? Когда уехал в Галлию. …

4 года

СБ

Сергей Борисов

Не знаю поэтому и спрашиваю

4 года

Валентина Горелова

мудрый, и бесстрашный человек

4 года

Ал

Александра

Не помню, щщщщееет

4 года

АН

Алевтина Немерова

4 года

Елена

Дагестанец

4 года

Vladimir Rakivnenko

Чингисхан.

4 года

ВГ

Владимир Гаранин

я не знаю

4 года

Инопланетянка.

И кто же?

4 года

АТ

Ангел Тут

Не помню

4 года

Ол

Ольга

человек

4 года

8 БРУТАЛЬНЫХ ПРАВИЛ ЧИНГИСХАНА: navy_chf — LiveJournal

Жесткие, но полезные жизненные правила и советы от самого беспощадного, но величайшего правителя древних лет

Тэмуджин Чингисхан признан учеными величайшим человеком тысячелетия. Он был реформатором и очень мудрым правителем. Чингисхан жил очень давно, но его влияние на современную жизнь сохранилось и поныне. Чингисхан был достойным потомком своего времени. Он был жесток, беспощаден и коварен. Чингисхан прошелся огнем и мечом по землям всех соседей. Но нельзя отнять у него наличие несгибаемой воли, организаторских способностей, самообладания и целеустремленности.

Бей первым и никогда не останавливайся на полпути! — таков закон кочевников. Но есть еще множество полезных советов времен Чингисхана. Чему можно научиться у беспощадного, но величайшего правителя древних лет? Вспомним цитаты и высказывания Чингисхана:

1. Боишься — не делай, делаешь — не бойся, не сделаешь — погибнешь!

Великий полководец Чингисхан всегда шел до конца. Если есть план и мечты, то надо их осуществлять. Нельзя всегда бояться и перестраховываться. Мы слишком много времени тратим на раздумья и сомнения. Когда наступает пора действовать – уподобься бесстрашным кочевникам. Отважно двигайся вперед с бурлящей в венах яростью. Никогда, ничего и никого не бойся.

2. Лучше быть последним среди волков, чем первым среди шакалов

В жизни приходится выбирать с кем водиться, дружить, работать и отдыхать. В этом деле важно сделать правильный выбор. Не стоит быть среди шакалов, когда твое место среди волков. Всегда стремись к лучшим, сильным и настоящим людям.

Не бойся, что они тебя не примут. Примут, если ты очень захочешь этого. С сильными людьми ты будешь расти вверх, а шакалы утянут на самое дно.

3. Среди мирного населения будьте смирны, как малый теленок, а во время войны кидайтесь в бой, как голодный ястреб, бросающийся на дичину

Сильные люди не растрачиваются по пустякам. Они не занимаются глупостями, не ищут неприятностей и конфликтов в повседневной жизни. Когда у тебя есть цели и планы, ты не должен растрачиваться по пустякам. Игнорируй жалобы, критику, насмешки, сплетни и прочие нелицеприятные атаки слабых людей. Обращая внимание на каждую мелочь, ты никогда не дойдешь до цели. Но когда речь идет о «бое», то бросайся как ястреб в схватку.

4. Я — кара Господня. Если вы не совершали смертельных грехов, Господь не пошлёт вам кару в лице меня!

Будь 100% мужчиной. Ты не игрушка и не мальчик, а воин. Когда речь идет о серьезных вещах, будь целеустремлен и настойчив. Сметай, как монгольская конница, все преграды на пути к цели.

Они могут быть любыми. Начиная от карьеры и заканчивая любовной сферой.

5. В хмелю люди совершают дурные дела, убивают и ссорятся. Вино удерживает человека от того, что он знает, и от искусств, которыми он обладает, оно становится завесою или преградою на его пути и для его дела

Алкоголь, сигареты, наркотики, лень, компьютерная зависимость – самые распространенные современные вредные привычки. Каждая вредная привычка отдаляет тебя от цели и мечты. Они становятся непреодолимыми преградами. Не строй себе лишних препятствий и стен. У тебя и так хватает рубежей, которые стоит преодолеть.

6. Можно в любом месте повторить любое слово, в оценке которого согласны три мудреца, в противном случае на него полагаться нельзя

Следи за своим языком и словами. Многие современные люди привыкли слишком много говорить и болтать, но не ты. Настоящий воин может дать ответ за каждое свое слово. Он не болтает без умолку, а его слова не простой звук.

7. Ничто не ценно в путешествиях так, как познание новых людей и облюбование неизведанных вами мест

Чингисхан мечом прошелся по соседним землям и покорил множество народов.

Но его всегда привлекали другие страны и люди. Одна из главных радостей жизни – это путешествия. Они расширят горизонт и понимание самой жизни. Это то, что научит воспринимать все иначе. Незнакомые страны, города, культура, традиции, люди. Время измеряется успехами, событиями и путешествиями. Это то, о чем ты будешь вспоминать.

8. Глядя на лошадиные морды и лица людей, на безбрежный живой поток, поднятый моей волей и мчащийся в никуда по багровой закатной степи, я часто думаю: где я в этом потоке?

Мы все смертны. Сегодня нам кажется что-то очень важным и существенным, но завтра все будет иначе. Научись смотреть на себя и свою жизнь со стороны. Мы все бежим по реке судьбы, редко задумываясь над происходящим. Остановись. Не гони лошадей. Реши чего ты хочешь. Найди себя в потоке жизни.

Шакал и волк – Слова о волках

Люди просто не могут не ассоциировать самые злобные, самые злобные и самые безжалостные существа с волками.
Шакал и волк (стр. 213)

Продолжая тему главы 1, в этом посте я расскажу о другом китайском романе: Шэнь Шиси « Шакал и волк » в переводе Хелен Ван. В Китае Шэнь Шиси часто называют «королем романов о животных».0004 Шакал и Волк был описан как его magnum opus (Lu, 2015). Для меня эта книга, безусловно, соответствует этой репутации.

Шакал и волк рассказывает о жизни самки шакала по имени Пламя, которая живет недалеко от тибетской границы (стр. 1). После того, как два ее щенка были убиты волчицей, у Флейм появляется возможность отомстить, когда она встречает ту же волчицу, пойманную в ловушку охотника, с двумя ее собственными беспомощными щенками рядом с ней. Пламя быстро убивает одного из щенков, но не может убить другого. Убеждая себя, что разумно оставить одного в живых, «откормить» его, чтобы потом съесть, она воздерживается от убийства и вместо этого забирает его домой в свою пещеру. Она называет его «Конфетка» в связи с тем, какую вкусную закуску она приготовит суровой зимой, когда еды мало.

Однако имя Свити вскоре приобретает другое значение, так как Флейм все больше и больше привязывается к этому милому маленькому щенку. Несмотря на множество возможностей убить Крошку, Флейм постоянно сопротивляется, и вскоре волк становится достаточно большим, чтобы у Флейма не было сил одолеть и убить ее. Даже после того, как она достигает полного размера, Флейм все еще думает о том, чтобы избавиться от Свити другими способами, которые не связаны напрямую с ее убийством приемного волка, например, оставить ее одну в пустыне или позволить другому животному убить ее. Однако Пламя достигает точки, когда Свити становится для нее дочерью, особенно после того, как она спасает волка из ямы, в которой оказалась в ловушке, а в другой раз не дает другому шакалу убить ее. После этих инцидентов они действительно стали семьей, кровными или нет.

Я не нашел много обзоров или комментариев к этой книге, поэтому этот пост будет немного отличаться от предыдущего: я не являюсь одним из многих голосов, участвующих в повествовании о книге, как я был с Тотем волка . Акцент в этой части также гораздо менее экологичен, и, хотя Тотем Волка был написан в основном с точки зрения человека от третьего лица (хотя мы иногда заглядывали в сердца и умы волков, в основном Маленького Волка ), Шакал и Волк сильно отличаются, поскольку вместо этого рассказчик от третьего лица следует за Пламенем. Мы видим мир исключительно глазами шакалов, и все люди в книге — персонажи второстепенные. Интересно, однако, что, как и Цзян Ронг Шэнь Шиси, также узнал о волках и других животных, проводя время в сельской местности в 1960-х годах, хотя он жил в Сишуанбаньне (южная провинция Китая), а не во Внутренней Монголии.

Также отличается от Тотем волка , Шакал и волк — детская книга, подходящая для возраста «от 9 лет», согласно веб-сайту издателя (Egmont), хотя на сайте externalinworld.org.uk она указана как 12+. В любом случае, книга понравится более старшей аудитории, как и мне, и содержит ценные уроки, чтобы научить людей всех возрастов как животным, так и тому, как люди обращаются с ними.

Антропоморфизм

Две самые большие проблемы, возникающие в связи с любой записью о волках (да и вообще о любом животном), что, безусловно, относится к Шакал и Волк , являются антропоморфизмом и персонификацией: приписывание человеческих характеристик нечеловеческим существам, особенно животным. Это обычный способ, с помощью которого люди пытаются понять других животных и объекты, с которыми мы делим мир, и он имеет давнюю традицию. Средневековые загадки, такие как древнеанглийские загадки, найденные в рукописи Эксетерской книги, часто пишутся с точки зрения животного или объекта, а иногда и животного, которое становится объектом, например быка, который превращается в кожу. Еще старше эзоповы басни, возникшие в Греции задолго до Рождества Христова, в которых животные изображаются с человеческими характеристиками, особенно со способностью говорить, особенно популярным признаком рациональности и, следовательно, человечности, чтобы преподать нравственные уроки. Интересно, Шакал и Волк описывается в рекламе как «трогательная сказка о животных»; это верно в той мере, в какой роман может передать моральное послание через своих персонажей-животных.

Хотя антропоморфизация может быть методом понимания животных, однако вопрос заключается в том, понимаем ли мы их на самом деле с их точки зрения, или мы просто проецируем наше понимание на животных, которые немы и поэтому неспособны исправить наши предположения или рассказать нам свои собственные истории. Сможем ли мы когда-нибудь действительно проникнуть в головы животных, или мы можем только имитировать то, что, как мы думаем, они могут подумать? Мы просто проецируем себя на них и на них? Другими словами, сколько «настоящего» животного вообще присутствует в этих литературных шакалах и волках?

Всем нам известны культурные стереотипы, которые часто проецируются на волков в литературе. В лучшем случае (в баснях) они глупы и жадны, а в худшем (в сказках, например) — свирепые чудовища, пожирающие людей, часто детей. Однако многочисленные исследования показали, что волки представляют очень небольшую угрозу для людей, которых они обычно избегают (Линнелл, 2002). На самом деле увидеть волков в дикой природе очень сложно, и даже биологам-волкам трудно это сделать: часто им приходится изучать маркеры, которые волки оставляют после себя, такие как трупы добычи или экскременты (Marvin, 2012).

Таким образом, литературные предания о волках имеют очень мало общего с настоящими волками, а представляют собой человеческие страхи и неуверенность, проецируемые и интерпретируемые в терминах естественного поведения хищников. Плотоядность становится жадностью, собирательство становится хитростью, а нападение на домашний скот (овцы являются легкой добычей для волков, часто используемой в своих интересах, когда популяции естественной добычи скудны, часто в результате деятельности человека) становится бессмысленным воровством.

Мне нравится думать о двух разных типах волков: «настоящих» волках и «культурных» волках. Хотя они связаны между собой, эти «виды» очень сильно различаются. Однако настоящие волки расплачиваются за существование своих хищных культурных собратьев; мы преследуем волков не на основании экологических фактов (часто волки выбраковываются в недопустимых количествах), а на основе стереотипов и страха.

Антропоморфизм может как облегчить проблемы, связанные с «культурными» волками, так и поощрять их. Например, антропоморфизм в эзоповских баснях увековечивает стереотип волков как хищных и жадных, но в Шакал и Волк он помогает создать сочувствие к животным. Однако, как я упоминал в прошлый раз, баланс все же необходим, даже когда мы сопереживаем животным, чтобы мы не оказывали давления на волков, чтобы они были «святыми», заменяя один стереотип другим. Ранее я утверждал, что мы вообще не должны приписывать волкам никаких характеристик: они всего лишь животные (или, другими словами, настоящий волк должен быть единственным в нашем сознании). Но сила «культурных волков» означает, что это, вероятно, невозможно. Культурный волк не вымрет в ближайшее время.

Вместо того, чтобы лишать их всех культурных значений, было бы лучше, по крайней мере, попытаться сбалансировать некоторые отрицательные значения положительными или заменить их нейтральностью; хотя антропоморфизм, безусловно, не является средством искоренения культурного волка, он, по крайней мере, может помочь заменить хищный, дикий характер, который мы знаем сегодня как «волк», более умеренной и гораздо менее негативной версией.

Шакал и Волк делает это очень хорошо. Мы можем заглянуть в голову Флейм, место в первом ряду для ее страхов, желаний и ее сострадания: «Вместо того, чтобы полагаться на описание внешних черт и действий, чтобы вызвать чувства и эмоции животных, Шэнь Шиси проникает прямо в их внутренний мир». миру, чтобы показать им» (Хоу, 2017). Временами антропоморфизм — находясь внутри головы Флейма — позволяет внести коррективы в традиционные стереотипы о животных, например, когда отмечается, что:

Да, шакалы — плотоядные животные, и мясом они насмехаются над мехом. Им приходится убивать, чтобы получить мясо. Им приходится убивать, чтобы продолжать жить. В этом смысле понятно, что они забирают жизни других. Но шакалы не убивают ради забавы. Убийство не развлечение (стр. 132).

Волки, которые иногда совершают «избыточное убийство» (убивают больше добычи, чем могут съесть), часто считают, что они охотятся и убивают просто для того, чтобы получить удовольствие от убийства. Но такое поведение вполне естественно: подобно тому, как человеческий инстинкт берет больше, чем нам нужно, можем ли мы винить в этом инстинкт волка, который делает то же самое, когда представляется возможность? Мы используем естественное поведение волков в качестве предлога для их преследования, называя их жадными и ненасытными машинами для убийства, несмотря на то, что такое поведение легко рационализируется с точки зрения экологии.

Тем не менее, внутренний разум Флейма «явно основан на желаниях и реакциях человеческой психологии» (Hou, 2017): мы должны помнить, что это не «настоящий» шакал, несмотря на то, что Шакал и Волк использует гораздо более сбалансированный подход к животному. Какими бы реалистичными, какими бы хорошими ни были истории о животных, они «глубоко исследуют животных с «научной» точки зрения бихевиоризма животных и создают истинную картину жизни животных» (Wang, 2011, цитируется Хоу, 2017), «любая попытка представить нечеловеческое является опосредованной, и природа и масштаб историй, которые можно рассказать о животных, будут формироваться этими опосредованиями» (Hou, 2017). Истории о животных могут дать уникальное представление о разуме животного, но это то, что сначала должно быть направлено через человеческое понимание и язык.

Даже сам Шэнь Шиси отметил, что его рассказы «на самом деле о людях, но под другим углом… У людей такая же борьба между добром и злом, между судьбой или базовыми инстинктами и свободой воли» (Lu, 2015, цит. по Hou , 2017). В какой-то степени я согласен с этим; людям, безусловно, предстоит узнать о себе не меньше, чем о животных в Шакал и Волк , чему способствует олицетворение животных.

Однако Шиси также отмечает, что:

«Естественно, что люди заботятся сначала о собственном самосохранении, а потом о природе, других жизнях и смысле жизни в целом. Таким образом, литература на материковом Китае в то время была сосредоточена в первую очередь на жизни людей. Но в последнее время, по мере модернизации общества, люди стали обращать внимание и на другие вещи» (Лу, 2015).

Хотя они могут рассказать нам о людях, в центре внимания все равно остаются животные, и я бы сказал, что Шакал и Волк может многому научить нас не только о людях, но и о природе и наших отношениях с ней. . Представление себя в образе шакала побуждает нас — а может быть, и вынуждает — изменить точки зрения, признать, что человеческие глаза и разум — не единственные, кто видит и воспринимает мир. Это может помочь нам соединиться с природой (как отмечает Шиси, это причина растущего интереса к литературе о животных в приведенной выше цитате), разрушить стены, навязанные обществом и «культурой». Опять же, как отмечает Шикси:

«предметы художественной литературы о животных могут легко проникать сквозь человеческую культуру и социальную формальность, нарушать ограничения морали, а также разрушать ложь в цивилизованном обществе, чтобы выявить и показать первоначальное состояние жизни. , то есть сочетание красоты и уродства. С переменчивостью обществ культура может расцветать или угасать, социальная формальность может заменяться, нравственные мысли могут исправляться, цивилизация может прогрессировать, но жестокая борьба за выживание, сильная воля к жизни и стремление к великолепию никогда не изменятся» Shen, 2010, цитируется по Hou, 2017).

Шакал и Волк служит напоминанием о том, что все мы животные и такая же часть мира природы, как и животные в романе. Хотя мы можем создать видимость «различия», это всего лишь конструкция, столь же хрупкая, как и сам мир природы.

Действительно, это не мир сказок, где животные могут говорить и вести жизнь со счастливым концом, как это часто бывает в художественной литературе о животных, особенно в рассказах, написанных для детей. Мир, в котором живет Пламя, суров, природа жестока и непреклонна:

жизнь животных […] чрезвычайно тяжела. Опасность со стороны их естественных врагов: конкуренция среди себе подобных, нехватка пищи и охота со стороны людей всегда представляли большую угрозу для их жизни. людьми. Таким образом, в джунглях есть множество ловушек, и нет счастливого конца или окончательного закрытия. Даже если животному удалось избежать одного кризиса, оно может никогда не избежать следующего (Hou, 2017).

История Флэйма — это череда трагедий или испытаний, следующих друг за другом. Как только мы перешли в лето, с его щедрой пищей для шакала и волка, мы снова вернулись к зиме, и ежегодная борьба начинается снова. Суровая реальность природного мира не скрыта; «Описания борьбы [животных] за выживание часто графичны и ничего не подвергается цензуре», и Шиси быстро признает, что «как бы вы на это ни смотрели, плотоядные не могут выжить, если другие живые существа не умрут» (стр. 45). ). Это мир животных, которые едят животных.

Стереотипы животных и злые люди

Несмотря на ее отличия от людей, отношение Флейм к волкам отражает отношение людей к этим животным. Для шакала, как и для нас, «волки вызывают ужас». Другие хищники — вроде рысей и медведей — вызывают страх, но не ужас» (с. 6), а причина вражды между шакалами и волками в том, что «в Природе правило выживания таково, что более близким существам нужны с точки зрения среды обитания и пищи, тем сильнее конкуренция и напряженнее отношения. Шакалы и волки соревнуются с незапамятных времен. Волки ненавидят шакалов; шакалы ненавидят волков» (стр. 7). То же самое верно для людей и волков; наши непростые отношения с волками и наше преследование их в немалой степени вызваны конкуренцией за пространство и других животных (оленей и овец).

Но, в отличие от многих людей, Флейм сочувствует другим животным, даже когда находится с ними в прямой конкуренции. Мало того, что она принимает Лапочку – и ее попытки убедить себя, что она держит ее только в качестве закуски, неубедительны (она слишком много протестует), и с течением времени становится все меньше, – но почти каждый раз, когда она сталкивается с другое животное женского пола, даже те, кто нападает на нее, она задается вопросом, есть ли у них дома собственные дети, которых они просто пытаются кормить, как и она. Когда Свити крадет поросенка по той же причине (чтобы накормить своего щенка и свою приемную мать), люди этого не понимают, встречая волка в ужасной ситуации с жаждой крови, а не с сочувствием.

Как и в Тотеме волка , стереотипы о люпинах разрушены. Опять же, люди получают награду за «худший вид» и способны нанести гораздо больший ущерб, чем любое другое животное: «Пламя знало, насколько опасны ружья, в тысячу раз более смертоносные, чем острые зубы любого дикого животного. Они означали мгновенную смерть» (стр. 68). Как намекает эта цитата, люди более анималистичны, чем сами животные. На самом деле, они настолько жестоки, что для Флейма набег на деревенский скот даже не является «последним средством», а скорее «путешествием через ад» (стр. 51). Она скорее умрет от голода, чем рискует быть растерзанной собаками или убитой человеческим ружьем.

Показывая нам, что человеческая точка зрения на грабежи домашнего скота шакалами и волками гораздо менее сочувственна, чем могла бы быть, особенно в сравнении с собственными симпатическими наклонностями Флейма, мы побуждаемся изменить наши собственные взгляды. Мы понимаем, что хищники, вероятно, хотят преследовать домашний скот не больше, чем мы этого хотим; они делают это только из-за остроты своего ужасного положения, необходимости выживания как для них самих, так и для их щенков.

То, что Пламя также заботится о волке, ее «естественном враге», также свидетельствует о том, что в романе «шакалы и волки — это больше, чем просто свирепые, жестокие стереотипы. Животные всегда борются между своими дикими инстинктами и сердцем, чтобы стать лучше» (Лу, 2015). Вместо этого «в рассказах Шена животные часто кажутся более эмоциональными, чем люди. […] Они живут в мире, где на них охотятся, но изо всех сил стараются сохранить свои семьи и стаи» (Лу, 2015). Однако люди не пытаются стать лучше. Возможно, их желание сохранить жизнь своему домашнему скоту мотивировано не теми же семейными узами, что мотивируют животных, а желанием заставить мир природы и инстинкты хищников подчиниться их владычеству. Более того, они не только не сопереживают хищникам в отчаянном положении, но и сопереживают не собственным животным, а только себе.

Благодаря взглядам людей, которые мы получаем, и пониманию мира глазами животных, Шакал и Волк показывает, как мало люди понимают животных, и помогает смягчить наше невежество. Помимо проблемы кражи скота, также отмечается, что:

Человеческая точка зрения состоит в том, что любовь не существует в мире животных, что инстинкты животных обусловлены исключительно гормонами и что, когда у них течка, их желание проистекает из инстинкта, и они будут спариваться с кем угодно — в любое время, в любом месте, где угодно. Люди думают, что в животном мире это просто случай встречи и спаривания, что эмоции между мужчиной и женщиной не имеют значения. В человеческом мире насилие мужчин по отношению к женщинам описывается как зверское удовлетворение животных желаний. Как будто термин «дикое животное» является синонимом варварства и насилия. Фактически они говорят, что у животных нет любви; только животное желание. На самом деле это грубое недоразумение, чего люди не понимают в животных (стр. 102).

Люди ассоциируют животных с дикой природой и грубой дикостью, тогда как люди являются частью цивилизации и общества. Таким образом, человек, нарушающий правила этих социальных структур, автоматически приравнивается к животным, у которых есть только базовые инстинкты. Кажется, что возможность того, что животные способны к глубоким чувствам, даже не рассматривалась.

В свою очередь, из-за этого человеческого непонимания снова страдают животные:

Самовлюбленные люди часто зашивают животных, обвиняют их. Жалко, что люди ценят свое право на хороший характер, но не распространяют это право на животных. Это означает, что животные часто страдают от несправедливого обращения (стр. 102).

«Самостоятельный», пожалуй, лучшее прилагательное для описания людей и нашего отношения к миру природы.

Наиболее ярким примером такого «несправедливого обращения» является случай, когда Флейм находит пойманную в ловушку волчицу. Несмотря на то, что «она ненавидела волка и хотя желала, чтобы волк был мертв, прямо сейчас она не чувствовала ничего, кроме отвращения к охотникам, расставившим капканы. Человек был врагом всех шакалов и волков» (с. 16). Хотя мы смотрим на мир глазами естественного врага и конкурента волка, это все же гораздо более сочувствующий взгляд, чем наш собственный. Едва ли можно обвинить ее в том, что она испытывает только ненависть к людям.

Позже мы получаем проницательное представление о масштабах этого несправедливого преследования волков людьми, основанного на стереотипах и непонимании. Размышляя о росомахе, которая, несмотря на имя, «явно является чем-то вроде барсука», Флейм замечает, что:

люди просто не могут удержаться от ассоциации самых злобных, самых злобных и самых безжалостных существ с волком. Отсюда и название росомахи. Маленьким детям рассказывают истории о «большом, злом волке». И становится хуже! Агрессивного человека называют «волком». «Волк в овечьей шкуре» — это человек, притворяющийся тем, кем он не является. «Волк у дверей» — грозный гость, который пришел убрать что-то нужное. Если вы «впускаете волка в дом», вы впускаете врага в свою жизнь. В названии самых ядовитых цветов часто встречается слово «волк»: langdu («волчий яд») и аконит. А как называется самая опасная гора? Волчья гора! Все эти выражения дают волкам дурную славу (стр. 213-214).

Это удручающая правда, отражение того, что я сказал ранее о том, как волки преследуются из-за того культурного значения, которое мы им навязываем. Все «волки», описанные в этом отрывке, являются не «настоящими» волками, а конструкциями человеческого воображения, которые, в свою очередь, проецируются не только на реальных волков, но и на других животных.

Даже собаки не избегают зла людей. Когда Свити в отчаянии крадет поросенка из деревни, Флейм отмечает, что:

жители деревни, у которых украли пухлого поросенка, должны были разозлиться и проклясть своих охотничьих собак за то, что они такие же неуклюжие, как свиньи, за то, что они отобрали еду они их дали но будучи ленивыми бездельниками идиотами. Кто знает, может быть, они пинали бы их или тоже набрасывались бы на них, чтобы преподать им урок, сделать их более бдительными, более бдительными, готовыми к засаде (с. 280).

Подобно волкам и шакалам, собаки в равной степени страдают в результате попыток людей заставить мир природы подчиниться нашим собственным потребностям. Как и в случае с домашним скотом, здесь нет сочувствия к другим животным, только человеческая заинтересованность и сохранение.

И, как отмечает Шиси, «становится еще хуже»: волки и другие животные преследуются людьми не только из-за соперничества и неосведомленных концепций, но мы также «убиваем ради забавы» и «развлечения» (стр. 132). ), в отличие от шакалов и всех остальных хищников. Строка «волки никогда не смогут быть такими злыми, как люди» из Тут на ум приходит Волчий Тотем (с. 467). Кто является настоящим «животным»?

Зачем читать

Шакал и волк ?

Шакал и Волк намного проще, чем Тотем Волка (было бы странно, если бы это было не так — это детская книжка!). Тем не менее, она может преподать нам столь же ценные (хотя и разные) уроки. Это предостережение против антропоморфизма, который поощряет стереотипы о ненасытности и алчности хищников, хотя в то же время антропоморфизм здесь служит способом, с помощью которого мы можем увидеть мир в другом свете, сопереживать тем же животным, которых мы ранее демонизировали. .

Хотя антропоморфизм можно рассматривать как средство, с помощью которого животные лишаются свободы воли (поскольку он формулирует их мысли и чувства в человеческих терминах), предоставление голоса животным, в свою очередь, дает нам возможность понять животных, возможно, не на их собственных условиях, но, по крайней мере, менее уничижительно. Отбрасывая человеческие стереотипы и предположения, Шакал и Волк дает нам возможность рассмотреть мир природы с другой точки зрения, чтобы понять, почему животные могут вести себя так, а не иначе; признание пределов человеческого знания; и побуждает нас пересмотреть то, что, как мы думаем, мы знаем. Опять же, как в Тотем волка (но совсем по-другому), нам напоминают, что мир не вращается и не должен вращаться вокруг людей. Наше гомоцентрическое мировоззрение ограничивает; есть много историй, которые могли бы рассказать все виды животных на планете, и, возможно, они действительно рассказывают истории, даже если они не на языке, который мы можем понять.

Мы никогда не сможем по-настоящему понять, что происходит в голове шакала или волка, но Шэнь Шиси подходит, пожалуй, настолько близко, насколько это возможно.

Ссылки / дальнейшее чтение

Жун, Цзян (2008), Тотем волка , пер. Говард Голдблатт. Лондон: Penguin

Shixi, Shen (2012). Шакал и Волк , пер. Хелен Ван. Лондон: Эгмонт

https://www.egmont.co.uk/books/jackal-and-wolf/9781405264495

Хоу, Ин (2017). «Написание романов о животных в китайской детской литературе», пер. Айпин Ни, The Routledge Companion to International Children’s Literature . Лондон: Routledge, стр. 280–288

Linnell, JDC и др. (2002). «Страх перед волками: обзор нападений волков на людей», Норвежский институт натурфорскнинга, 731

Лу, Фейран (2015). «Писатель-анималист видит параллели в человеческом поведении». Shanghai Daily , 22 сентября ^nd, 2015. Доступно по ссылке: https://archive.shine.cn/district/minhang/Animal-novelist-see-parallels-in-human-behavior/shdaily. shtml

Марвин , Гарри (2012). Волк . Лондон: Reaktion Books

http://www.outsideinworld.org.uk/browse-books.asp?book=1549

https://www.researchgate.net/publication/331089564_The_Wolf_in_Culture’s_Clothing

Shen, Shixi ( 2010). Двуликая гончая . Ханчжоу: Детское издательство Чжэцзян

Ван, Цюаньген (2011). «Духовный вес и многомерная конструкция художественной литературы о животных», Journal of Literature and Art , стр. 11-14

Нравится:

Нравится Загрузка…

ДНК доказывает: африканский «золотой шакал» на самом деле золотой волк — тесно связаны с другими золотыми шакалами, происходящими из Евразии.

Это имело смысл. Животные были примерно одного размера и очень похожи. Но оказалось, что это был случай ошибочной идентификации: новый анализ ДНК показывает, что африканские «шакалы» на самом деле более тесно связаны с разновидностью волков, чем с евразийскими золотыми шакалами.

Открытие, проведенное международной группой исследователей и опубликованное на прошлой неделе в журнале Current Biology, показывает, что ДНК может дать окончательные ответы, когда глаза обманывают, сказал биолог-эволюционист Калифорнийского университета в Лос-Анджелесе Роберт Уэйн, один из соавторов исследования.

«Это то, что ДНК позволяет нам делать», — сказал он. «Это позволяет раскрыть прошлое».

Уэйн впервые изучил предполагаемых африканских золотых шакалов 25 лет назад.

«Что нас всегда очаровывало, так это то, что существуют виды, имеющие такое огромное распространение», — сказал он. Золотой шакал был одним из таких зверей. Его среда обитания простиралась от Восточной Африки до Северной Африки и Евразии.

В то время Уэйн и его коллеги недоумевали, как золотой шакал смог так широко распространиться и не быть вытесненным конкуренцией. В Северной Америке, где этого животного не существует, «у вас есть волки и койоты, и все», — сказал он. «Ни для чего другого места нет».

Поэтому он отправился в Восточную Африку, чтобы провести расследование и собрать данные, свидетельствующие о том, что псовые в Африке, включая «шакалов», сумели разделить ресурсы, приняв различные способы охоты и поиска пищи.

Но когда другая группа исследователей недавно изучила митохондриальную ДНК африканского золотого шакала и обнаружила, что она более тесно связана с серым волком, чем с евразийским золотым шакалом, это заставило Уэйна и новую группу коллег взглянуть еще раз.

Группа приступила к всестороннему генетическому анализу, проведя различные тесты митохондриальной и ядерной ДНК ряда псовых, включая шакалов, волков и койотов — «вероятно, самый обширный анализ для определения статуса вида, который когда-либо проводился». — сказал Уэйн.

В конце концов, все это указывало на один и тот же результат: что «шакал» на самом деле был родственником североафриканского волка, а не так тесно связан с золотыми шакалами, живущими в Азии. Так почему же он так похож на шакала? Возможно, потому, что, будучи вынужденным конкурировать с окружающими его псовыми, он эволюционировал, чтобы занять нишу, подходящую для более мелкого животного.

«Он размером с золотого шакала, и такие есть на Ближнем Востоке, поэтому мы подумали, что это золотой шакал. Вот почему это дурачило нас 150 лет», — сказал Уэйн.

Новое идентифицированное животное уже имело научное название Canis anthus , но исследователи присвоили ему новое неофициальное имя: африканский золотой волк.