Читать онлайн «Ломоносов в истории русской литературы и русского языка», Константин Сергеевич Аксаков – Литрес

История нашей литературы и тесно связанная с нею история языка до сих пор еще для нас предмет новый и почти неизвестный; у нас есть только некоторые указания, некоторые пособия, далеко не содержащие в себе исторических судеб кашей литературы, которая, должно сказать, до сих пор не возбуждала еще нашего настоящего ученого внимания. Но если до сего времени мы были развлечены посторонним, если, в продолжение столетия, влияние чуждое, необходимое следствие предыдущего периода, деспотически у нас господствовало, зато в настоящую минуту внимание наше обращено к судьбам отечества на всех путях, во всех выражениях его жизни. Энергически освобожденные Петром от оков исключительной национальности, пережившие период безотчетного подражания чуждому, наставший логически и необходимо непосредственно за предыдущим, – мы с полным сознанием, свободные от всякой возможной односторонности, возвращаемся к нашей истории, к нашей жизни, к нашему отечеству, нами снова приобретенному, и с большим правом, нежели прежде, называем его своим. Просвещение Запада, нас некогда ослепившее и сначала так односторонне на нас подействовавшее, не может уже у нас отнять его, ибо результатом этого просвещения, при настоящем его понимании, было необходимое сознательное возвращение к себе^[1]. В самой истине, нам открывшейся, нашли мы доказательство, сильную опору нашему народному чувству; мы поняли необходимость национальной стороны и в то же время ее значение и место. До Петра Великого мы были неразрывно соединены с отечеством, любили его; но любовь наша не была свободна, она была одностороння; в ней был страх чужеземного; только через незнание, через отчуждение думали мы сохранить свою национальность; здесь была темная сторона, которая давала возможность поколебать самое чувство. Так и случилось. Петр вывел на свет, что таилось во мраке; обличил и поразил односторонность и был поворотной точкой. Время после Петра Великого являет новую односторонность, ужасную крайность, до какой когда-либо достигал народ: доходило до того, что мы вовсе отрекались от нашей истории, литературы, даже языка. Столицей нашей стал город с чужим именем^[2], на берегах чуждых, не связанный с Россиею никакими историческими воспоминаниями. Это время новой односторонности, слепого отрицания памятно и нам; оно простирается даже до настоящей минуты; между прочим, отрицание от языка русского едва начинает утрачивать свою силу. Но теперь именно настает новый период; теперь союз наш с отечеством и ясная наша любовь к нему уже не имеет той односторонности, которая могла бы дать поколебать ее; не в удалении от иных стран, не в страхе ищет она опоры; нет, мы приняли в себя просвещение Запада, приняли его не даром и не боимся, чтобы оттого поколебался наш вновь возникший союз; односторонность исчезла, просвещение доводит всегда до истины; его сознательным путем дошли мы до необходимости национальной жизни, но не исключительной, как прежде, и уступая вместе влечению нашего чувства, никогда нас вполне не оставлявшего, мы возвращаемся, откинув далеко отчуждение предыдущего отрицательного периода, полные любви и разумного убеждения к отечеству, с которым союза нашего ничто уже расторгнуть не может: той прежней темной стороны в нем уже нет.

Естественно, что в такое время, время уничтожения односторонности и оправдания всего действительного, мы обращаемся к памятникам нашей жизни в религии, истории, литературе, языке. Находясь прежде в первобытном непосредственном единстве сами с собою, могли ли мы понимать себя? Мы должны были оторваться сами от себя и вместе выйти из исключительной национальности, – и мы оторвались; мы долго, даже слишком долго находились в периоде отрицания, периоде также одностороннем, но также необходимом. Теперь же, когда мы понимаем эту односторонность, когда она кончилась (для сознания нашего, по крайней мере), одним словом, в настоящее время, о котором говорили мы выше, внимание мысли нашей вообще обращено к жизни нашего отечества – мысли, сфере которой по преимуществу природна истина, ибо она, по существу своему, первая видит право и указывает настоящий путь. У нас нет недостатка в богатстве во всех отношениях; всюду встречаем мы жизнь бодрую, мощную, самобытную, богатую содержанием, совершающую стройно путь своего развития. Мы надеемся, что скоро в этом многие уверятся, на которых еще неизвестность наводит сомнение.

Предмет этого рассуждения – русская литература, и собственно одно, по преимуществу важное, историческое лицо ее – Ломоносов, лицо, с которым связано все ее предыдущее и последущее. Вместе с именем Ломоносова соединяется представление о многообразной деятельности, которой этот великий человек был предан. Указав на сферу, составляющую предмет нашего внимания, т<о> е<сть> – на сферу литературной деятельности, мы исключаем все труды его, сюда не входящие, труды, о которых, в их совокупности, может дать отчет только собрание ученых. Но самое слово «литература» требует определения, и, произнесши его, мы еще не сказали ничего положительного; границы нашего рассуждения оттого едва ли стали ясны. Это одно из тех несчастных слов, которые определяются через ограничение, стеснение извне. Такие слова сначала обнимают чрезвычайно много и потом мало-помалу лишаются своих значений, усекаемых одно за другим; объем их теснеет, и они доходят иногда до очень бедного круга понятий; и тут они не заключают в себе одного содержания (положим, с его возможными видоизменениями), их наполняющего, – нет, а впускают в себя по два, по три и более понятий, видимо только, близости ради, примыкающих друг к другу, и остаются лишенными единства настоящего значения. Слово «литература» имело такую же участь; начинает с определения, по которому сперва в литературу входит все, что только изображено буквами, но потом, найдя, что этим еще ничего не сказано, хотя по-видимому и очень много, начинают мало-помалу ограничивать теснее, отсекая одно значение от другого; является несколько литератур, доходят, наконец, до изящной литературы или до литературы собственно; в эту изящную литературу вместе с поэзией входит и красноречие, и историческое и ученое изложение. Таким образом пределы литературы произвольны и не тверды; нет основной мысли, из которой бы вытекало значение слова, органически, ясно, необходимо определенное и не принимающее в себя уже никакого постороннего, чуждого или лишнего понятия. Итак, здесь дадим определение этому слову, определение, которое, вероятно, будет противоречить обычному его употреблению; но в таком случае спор будет только о словах: слово «литература» может служить условным выражением понятия, тем более что оно так разно употребляется и так неверно и зыбко поставлено. Искусство вообще, и именно поэзия, как искусство в слове, переходя в действительность, осуществляясь, конкретируется в отдельных произведениях и вместе у такого или другого народа. Таким образом, поэзия, как отвлеченная сила, обнаруживаясь в отдельных произведениях, является последовательно, исторически; эти произведения, в которых являясь поэзия дает себе действительность, в их исторической совокупности есть – литература; и так как человечество существует в действительности, как совокупность народов, то и литература принадлежит именно тому или другому народу. Разница между поэзией и литературой ясна. Поэзия есть искусство в слове, понимаемое само в себе, тогда как литература есть совокупность самих отдельных произведений в их исторической связи, в которых необходимо конкретируется поэзия, находя в них свою действительность.

Так определяем мы литературу; следовательно, только произведения поэтические или имеющие притязание быть таковыми могут входить в ее область. Итак, рассматривая деятельность Ломоносова в области литературы, мы устраняем его труды ученые; они не относятся к нашему предмету, и на них обратим мы внимание только в отношении к языку. Задача наша стала яснее, определеннее.

Мы оказали, что литература, будучи совокупностью отдельных произведений, являющихся последовательно, представляет историческое развитие поэзии в явлениях. Развитие поэзии, как сферы абсолютного духа, заключающей в себе абсолютное содержание, – необходимо; множество произведений случайных не должны нас смущать; они носят смерть в самих себе и исчезают без следа; только те, в которых выразилось искусство, имеют постоянное значение, пребывающий интерес – те, на которых запечатлело оно судьбы свои. Таким образом, всякое явление^[3] в литературе есть ее момент, совокупность которых в историческом развитии она представляет. Всякое такое явление, всякое лицо относится к ней, как исторический ее момент, сказали мы, – и в этом состоит все значение этого явления или лица. Явление Ломоносова в нашей литература есть также необходимый ее момент. Признавая его деятельность и значение, его неотъемлемое место в литературе, мы признаем его моментом, и потому наша задача определить литературную деятельность Ломоносова представляется нам вопросом:

 

Ломоносов как момент в истории русской литературы?

Не признай мы за собою права этого вопроса, тогда бы не могло вовсе существовать вопроса о литературной деятельности; ибо все то, что имеет только значение в области литературы, есть уже необходимый ее момент при ее историческом развитии, и в этом заключается смысл всякого существенного литературного явления. Итак, вот вопрос, который должны и можем мы сделать, как скоро обращаем внимание на литературное значение Ломоносова.

Определив явление, как момент литературы, открыв смысл его деятельности, мы поняли его само в себе, in abstracts, т. е. момент получает действительность, конкретируясь, и если уже это исторический полный момент, то он является конкретированным; не может оставаться отвлеченным то, чего условие есть конкретное; момент, понятый нами, как момент, получает свою действительность, необходимо переходя в явление. Мы должны проследить это конкретирование, мы должны решить: как же осуществляется этот момент? В истории литературы, как мы уже сказали, является развитие поэзии в произведениях. Всякое существенное явление в литературе есть необходимо исторический момент ее, но не всякое явление в литературе художественно; литературное явление может быть необходимым истинным явлением, и в то же время не иметь само по себе поэтического значения, может быть явлением чисто историческим. Поэзия и вообще искусство, в развитии своем, проходит такие исторические моменты, которые сами, по существу своему, должны выражать отсутствие искусства, и в то же время это моменты того же искусства; они являют, что отсутствует именно искусство; одним словом, они являют присутствие отсутствия его; таковы, например, моменты возникновения, перехода, упадка. Так как это моменты того же искусства, то они совершаются в его же сфере; должно быть явно, что это его же судьбы, его же исторический ход. Это историческое движение совершается в той общей среде, в которой являются все моменты искусства, в среде, запечатленной его духом даже и там, где он являет свое отсутствие. Эта среда есть – стиль, которому здесь придаем мы, может быть, более обширное значение; под ним разумеем мы образ какого бы то ни было искусства, образ, иногда не исполненный жизни, не проникнутый его духом, красотою, отвлеченный, но всегда принадлежащий искусству и являющий на себе его исторические судьбы; так, например, пестрая скульптура. Стиль вообще показывает тайное: сочувствие с искусством самого материала являет точку их соприкосновения, через которую материал теряет свою тяжесть и грубость, и искусство определяется. Это-то соотношение удерживает искусство и тогда, когда сам дух его оставляет произведения; тогда является одно его соотношение с материалом, которое служит ему, выражая его историческое развитие. Стиль выдается тогда особенно, когда явление становится чисто историческим, не имеет другого достоинства – достоинства художественного, и он, один оставаясь, связывает его с искусством, свидетельствует, что это явление – момент искусства. Так, в примере, нами указанном, скульптура имеет чисто характер только стиля. Орудие поэзии (здесь собственно говорим мы об ней) есть слово; но слово само по себе не есть еще та среда, в которой совершается движение поэзии, как не один мрамор (тогда был бы вопрос о самом материале, отвлеченно от искусства), – из которого может быть сделан шар, ваза, – являет движение скульптуры; не краска, которой может быть выкрашена комната, – движение живописи; нет, а стиль, образующийся на мраморе, – в скульптуре, на красках, – в живописи. Так и здесь не слово, а стиль, который образуется на слове поэзиею, и показывает в себе ее историческое движение. Сочувствие искусства с материалом растет по мере перехода, при развитии его из одной формы в другую; постепенно являются архитектура, скульптура, живопись, музыка, где достигает высшей степени это сочувствие, и, наконец, поэзия. Слово – материал самый благородный и потому всех более имеющий сам по себе значение, сам по себе воплотивший органически мысль и никогда ею не покидаемый; материал, следовательно, и сам по себе заслуживающий большее внимание и участие; но, как мы сказали, не всякое слово являет поэзию, а опять та среда, которая выражает все ее моменты, даже и те, в которых нет ее собственно, а являются чисто исторические ее судьбы, – одним словом – стиль, как мы определяли его выше, или (так как существует здесь особенное слово) слог, который понимаем мы как стиль в поэзии. Когда мы спрашиваем, как осуществляется момент в литературе, у нас еще нет вопроса, какой это момент; мы хотим знать, как он осуществляется, и следовательно, смотрим на него только с исторической стороны и потому должны видеть, как осуществляется он в той среде, в том материале, где осуществляются все моменты поэзии в литературе, то есть в языке, в слоге. Итак вопрос: как осуществляется Ломоносов как момент русской литературы, есть вопрос:

Русская литература 18 века. Поэзия: Ломоносов и Сумароков

Ломоносов — самая яркая личность эпохи, Сумароков — эталон классицизма русской литературы. В этой части подробно разберем их творчество.

Это часть интерактивных уроков, подготовленных образовательной платформой Level One в сотрудничестве с крупнейшими российскими экспертами.

Еще 500 уроков по 15 направлениям, от истории и архитектуры до здоровья и кулинарии на levelvan.ru/plus

посмотреть все уроки

Автор урока

Наталья Ласкина

Кандидат филологических наук, руководитель новосибирского образовательного проекта «Открытая кафедра».

Давайте поговорим о великом и многогранном Михаиле Васильевиче Ломоносове (1711—1765). Узнаем, что он сделал для русского языка и как связаны между собой сферы его интересов.

👤 Все помнят историю о том, как архангельский крестьянин отправился пешком в Москву учиться и стал величайшим ученым и поэтом. Ломоносов оставил след чуть ли не во всех науках, известных в его время — физика, химия, биология, география, астрономия, металлургия и горное дело, философия и филология.

👁 Интерес одновременно к естественным и гуманитарным наукам в 18 веке не был редкостью, как и интерес писателей к науке. Но масштабом личности и непредсказуемостью Ломоносов больше напоминает легендарных гениев Возрождения, чем своих современников-энциклопедистов.

🇩🇪 Интерес к литературе у Ломоносова развился во время обучения в Германии в Марбургском университете. В Марбурге он тратит почти все студенческие деньги на книги и собирает внушительную библиотеку. Кроме классиков он знакомится с немецкой поэзией, с традицией студенческих песен, которую в это время успешно воскресил Иоганн Гюнтер. Ритмический строй именно этой, песенной лирики Ломоносов возьмет за основу в своих стихах.

❗️ «Высокий», «средний» и «низкий» русский язык Ломоносова

✍️ В филологических трудах Ломоносов обращает внимание на разноплановость русского языка, которая сложилась исторически. В 1758 году в статье «О пользе книг церковных в российском языке»

Ломоносов предложил выделить «высокий», «средний» и «низкий» стили. Концепция та же, что у французских классицистов (для каждого жанра свой стиль), но использует специфику истории русского языка.

🖋 Сосуществование русского с искусственного церковнославянского языка, просторечия и еще не закрепившегося литературного русского языка привело к соседству слов, одинаковых по смыслу, но разных по окраске и сфере употребления. Например, в высоком стиле надо писать «град», а в среднем и низком — «город», а «городишко» уместен только в низком.

📯 Благодаря этой системе в русском языке церковнославянизмы (глас вместо голос, брег вместо берег и т.д.) до сих пор ассоциируются с возвышенной, торжественной речью, даже если она никак не связана с религией.

❓ Как связаны научная и литературная жизнь Ломоносова?

📜 Поэзия Ломоносова — это не хобби ученого, скорее, он видит в творчестве еще одну сторону познания. В художественных текстах он воплощает целостную картину мира — и в ней проявляются одновременно научное, мифологическое и религиозное мышление.

🌐 В каком-то смысле в стихах можно увидеть движущую силу всей деятельности Ломоносова — стремление охватить разумом весь мир, все аспекты бытия и человека. Ломоносов был рационалистом, но не материалистом и не атеистом, в отличие от многих мыслителей 18 века. Вера у него рождается в размышлениях и сомнениях:

* * *
Я долго размышлял и долго был в сомненье,
Что есть ли на землю от высоты смотренье;
Или по слепоте без ряду всё течет,
И промыслу с небес во всей вселенной нет.
Однако, посмотрев светил небесных стройность,
Земли, морей и рек доброту и пристойность,
Премену дней, ночей, явления луны,
Признал, что Божеской мы силой созданы.

🙇 Лирический герой Ломоносова мыслит как ученый: ответ на свои сомнения он получает не свыше и не из своего субъективного восприятия, а благодаря наблюдениям.

Николай Кисляков. Портрет М.В. Ломоносова, 1963

Телеграм-канал
Level One

Вдохновляющие посты, новые запуски и подарки только для подписчиков

подписаться

Давайте поговорим про оды Ломоносова и узнаем, чем они отличаются.

⭐️ Первый литературный успех Ломоносову принесла «Ода на взятие Хотина», написанная в Германии в 1739 году по следам недавней победы — взятия русскими войсками турецкой крепости. Ода станет любимым жанром Ломоносова: это не только большие торжественные стихотворения, посвященные правителям или значимым событиям, но и философская лирика на вечные темы.

📌 Ломоносов написал 20 «торжественных», или «похвальных» од — фактически создал отдельный жанр в русской литературе. Основное правило оды — взгляд снизу вверх. Адресат принадлежит идеальному миру, находится на вершине, которую созерцает лирический герой.

🔎 Посмотрим на одну из лучших торжественных од Ломоносова — Оду на день восшествия Елизаветы 1747 года. Елизавета взошла на престол в 1741 году, а ода написана уже по итогам первых лет царствования. Обратите внимание на начало оды:

Царей и царств земных отрада
Возлюбленная тишина,
Блаженство сел, градов ограда,
Коль ты полезна и красна!

❕ Получается, что адресат сначала — не Елизавета, а «тишина», и только во второй строфе мы узнаем, что Елизавета находится на одном уровне с этой идеальной «тишиной». Официальный образ императрицы строился на идее мирного благоденствия и стабильности. Ломоносов доводит идею мира в политическом смысле до мифологического масштаба, и получается, что нежная идиллия выше фанфар и символов царского величия. Елизавете также настойчиво напоминают, что она дочь Петра I и обязана продолжать его дело, а для Ломоносова главное дело всегда одно — наука.

💥 Самые яркие строфы в оде — своеобразная поэтическая география. На одном уровне Россия — это «широкое открыто поле», прекрасное, но дикое пространство, а на другом — в Россию переносятся в произвольном порядке все элементы европейской культуры и мифологии. Тут и Минерва на Урале (Рифейские верхи — это Уральские горы), и российский Колумб (это о камчатской экспедиции), и Лена сравнивается с Нилом, и, как все помнят, земля наша собирается рождать собственных Платонов и Невтонов (Ньютонов). В идеальном одическом космосе нет границ между природой и культурой или между античностью и современностью, философией и физикой.

🕯 В «духовных одах» Ломоносова есть та же тенденция: поэта завораживает многообразие и богатство окружающего мира. В роли одического адресата здесь — Бог, но религиозное чувство проявляется всегда как восторг и удивление ученого-натуралиста перед тайнами природы.

📖 Так устроены «Утреннее размышление о Божием величестве» и «Вечернее размышление о Божием величестве при случае великого северного сияния» (1743). В «Утреннем размышлении» поэт-ученый пытается представить поверхность Солнца как «горящий вечно Океан»:

Там огненны валы стремятся

И не находят берегов;
Там вихри пламенны крутятся,
Борющись множество веков;
Там камни, как вода, кипят,
Горящи там дожди шумят.

⚜️ При всей рациональности мышления Ломоносова, космические темы в его поэзии ближе к эстетике барокко, а не классицизма: образы бездны, вечного движения, огненные и водные потоки, как и моменты, когда герой чувствует себя «песчинкой» и «прахом» (в «Вечернем размышлении»).

Давайте обсудим подробнее творчество оппонента Ломоносова — Александра Сумарокова и узнаем его позицию и какие оды он писал.

👤 Александру Петровичу Сумарокову (1717—1777) удалось добиться в своем творчестве универсальности — он попробовал себя почти во всех жанрах классицистической системы: в его поэтическом наследии есть оды, сатиры, элегии, песни, басни, идиллии, послания.

⚔️ После споров о реформе стихосложения, в которых Сумароков и Ломоносов были союзниками, их пути разошлись. Сумароков не принимал ни теорию о стилях, ни эстетику Ломоносова. Он был сторонником приближения литературного языка к повседневному, и считал, что нужно избавляться от архаических форм, а не оставлять их для «высокого стиля».

❌ Лишние «украшения», ненужные заимствования из других языков — все должно уйти в прошлое, а главная ценность — «естественная простота».

🗣 Оды Ломоносова Сумароков ругал неустанно: по его мнению, они странные, грубые, «пухлые», «надутые», неясные. Он даже написал цикл пародий под названием «Вздорные оды». «Ода вздорная II», например, начинается как очень точная стилизация Ломоносова:

Гром, молнии и вечны льдины,
Моря и озера шумят,
Везувий мещет из средины
В подсолнечну горящий ад.
С востока вечна дым восходит,
Ужасны облака возводит
И тьмою кроет горизонт.

И заканчивается уже издевательством (тонкая ирония в середине 18 века не в почете):

Весь рот я, музы, разеваю
И столько хитро воспеваю,
Что песни не пойму и сам.

✍️ Сумароков писал и серьезные оды, но ему больше удавалась достаточно камерная, интимная лирика. Она все равно соответствует канонам классицизма, то есть говорит не о частном опыте, а об универсальных переживаниях — о том, что чувствуют все влюбленные или все страдальцы.

🎵 Но по сравнению с, например, Тредиаковским, который тоже писал любовную лирику, Сумароков добивается свободного, чистого звучания. Его лучшие стихи — в жанре, который он называет «песней», они и правда очень музыкальны. Прочитаем начало одной из песен:

Мы друг друга любим, что ж нам в том с тобою?
Любим и страдаем всякой час,
Боремся напрасно мы с своей судьбою,
Нет на свете радостей для нас.

🖤 Тема обреченной любви не новая, но язык здесь совершенно современный, разве что окончание в слове «всякой» выдает 18 век. Стиль Сумарокова — это радикальный минимализм, поэт сознательно избегает не только «неестественных» слов, но и метафор и других приемов, усложняющих восприятие.

Сумароков интересен не только «антиломоносовской» поэзией. Следуя своему проекту создать на русском языке все литературные жанры, признанные классицизмом, он обращается и к театру. Давайте узнаем, чем интересны его трагедии и чем они отличаются от Шекспира.

🎭 Театр — это большая проблема русского классицизма: уже вторая половина 18 века, а у России не только нет своего Шекспира или Мольера, а вообще нет развитой драматургии. Сумароков берется за изобретение русской трагедии.

📚 Его идеалом был, естественно, театр французского классицизма, в первую очередь трагедии Расина: минимум персонажей и внешних деталей, жесткая структура действия, понятный конфликт, построенный на разрыве между чувством и долгом.

💥 С другой стороны, Сумарокова волновали более современные просветительские темы — несправедливость, произвол, ответственность власти.

1️⃣📖 В первой же его трагедии «Хорев» (1747) сталкиваются эти две тенденции. Действие происходит в условной Древней Руси. Главный герой, младший брат легендарного Кия Хорев влюбляется в юную Оснельду. Она тоже любит Хорева, но его брат — убийца ее родителей: перед нами типичная трагедийная ситуация. Только в итоге у Сумарокова трагическая развязка определяется не невозможностью любви, а поступками Кия, из-за ошибок и подозрений которого погибают герои. Сумароков переносит всю тяжесть трагической вины на правителя, недостойного своего места.

♠️ В поисках образцов для трагедии Сумароков первым в России обращается к Шекспиру. Для классицизма шекспировские трагедии — неправильные: в них много «лишнего», грубого, они кажутся слишком жестокими и нестройными.

2️⃣🖋 Эту оценку Сумароков вполне разделяет, шекспировскую форму он повторять не собирался — но ему интересны шекспировские темы и герои. В 1748 году он опубликовал свою версию «Гамлета», основанную на французском прозаическом переводе. В сумароковском «Гамлете» осталось только пять из шекспировских персонажей, герои четко делятся на положительных и отрицательных. Положительные герои не погибают, и сам Гамлет превращается в уверенного борца с тираном.

3️⃣📘 Шекспировская же интрига использована в самой интересной трагедии Сумарокова. «Димитрий Самозванец» (1770) прямо ставит в центр пьесы злодея, а не героя: один из явных источников пьесы — «Ричард III». Как и в шекспировских хрониках, выбран эпизод из реальной истории, но интерпретация событий однозначна и подчиняется идее драматурга.

🗡 Пьеса больше похожа на антиутопию, чем на трагедию: вместо классического трагедийного конфликта ужасы тирании противопоставлены нормальному политическому порядку, который нельзя восстановить, пока жив главный герой.

👤 Димитрий — манипулятор и обманщик — идет от преступления к преступлению и понимает, что не сможет остановиться, даже когда против него поднимается народный бунт. Это воплощенное зло, которое прекрасно себя сознает. Первая же его реплика в пьесе: «Зла фурия во мне смятенно сердце гложет,
Злодейская душа спокойна быть не может».

👀 Шекспировские злодеи тоже саморазоблачаются перед зрителем, когда им нужно объяснить коварный план, но у Сумарокова почти вся речь героя состоит из признания своей чудовищности. Психологической тонкости и многослойности здесь искать не надо — Димитрий как персонаж привлекателен своей интенсивностью. Им владеет какая-то сверхчеловеческая ярость, в финале доведенная до абсолюта. Герой кончает с собой со словами: «Ах, если бы со мной погибла вся вселенна!»

🎵 Давайте послушаем фрагмент оперы на либретто Сумарокова «Цефал и Прокрис» (1755) — это первая русская опера.

Время прослушивания ➖ 7 минут 39 секунд.

📖 Давайте прочитаем «Письмо о пользе Стекла», написанное в декабре 1752 года.

Время прочтения 〰️ 10 минут.

👉 Что, на ваш взгляд, у него общего с одами?

курс Level One

Как влюбиться в литературу Латинской Америки

Курс лекций о сказочном и иллюзорном мире Маркеса, Борхеса и Кортасара. Расскажем об истории создания книг и поймем, как и почему литература Латинской Америки отличается от европейской. Читать книги заранее не обязательно — мы выберем самые интересные и показательные отрывки.

Сегодня можно купить со скидкой 50%
4800₽ 2400₽

подробнее о курсе

Определение классицизма: Каноны вкуса | История русской литературы

• Иконка Цитировать Цитировать

• Разрешения

• Делиться
  • Твиттер
  • Подробнее

Укажите

Кан, Эндрю и др., «Определение классицизма: каноны вкуса», A History of Russian Literature (

Oxford

, 2018; онлайн-издание, Oxford Academic, 24 мая 2018 г. ), https://doi.org/10.1093 /oso/9780199663941.003.0015, по состоянию на 9 мая 2023 г.

Выберите формат Выберите format.ris (Mendeley, Papers, Zotero).enw (EndNote).bibtex (BibTex).txt (Medlars, RefWorks)

Закрыть

Фильтр поиска панели навигации Oxford AcademicA History of Russian LiteratureLiterature Studies — WorldOxford Scholarship OnlineBooksJournals Мобильный телефон Введите поисковый запрос

Закрыть

Фильтр поиска панели навигации Oxford AcademicA History of Russian LiteratureLiterature Studies — WorldOxford Scholarship OnlineBooksJournals Введите поисковый запрос

Advanced Search

Abstract

В главе описываются истоки классического стиля, утверждая, что его разработка включала скорее экспериментирование, чем строгое соблюдение правил. Он рассматривает вклад трех основных теоретиков того периода в нормы языка и стиля и выясняет, почему в конце концов ни один из них не смог навязать единый метод. В главе обсуждается культура литературных ссор, часто переходящих в остроумные поэтические перепалки и постановочные комедии. Литературные споры были процессом, имевшим место в 1750–1810-х годах, который помог стабилизировать условности вкуса и практики. В главе приводится тематическое исследование, объясняющее создание современного стиха в России, подробно описывающее основные аспекты просодии и новой метрической системы.

Ключевые слова: светская литература, античность, подражание, Ломоносов, Сумароков, Тредиаковский, ссоры, нормативная поэтика, стихосложение

Предмет

Литературоведение — Мир

Коллекция: Оксфордская стипендия онлайн

В настоящее время у вас нет доступа к этой главе.

Войти

Получить помощь с доступом

Получить помощь с доступом

Доступ для учреждений

Доступ к контенту в Oxford Academic часто предоставляется посредством институциональных подписок и покупок. Если вы являетесь членом учреждения с активной учетной записью, вы можете получить доступ к контенту одним из следующих способов:

Доступ на основе IP

Как правило, доступ предоставляется через институциональную сеть к диапазону IP-адресов. Эта аутентификация происходит автоматически, и невозможно выйти из учетной записи с IP-аутентификацией.

Войдите через свое учреждение

Выберите этот вариант, чтобы получить удаленный доступ за пределами вашего учреждения. Технология Shibboleth/Open Athens используется для обеспечения единого входа между веб-сайтом вашего учебного заведения и Oxford Academic.

1. Щелкните Войти через свое учреждение.
2. Выберите свое учреждение из предоставленного списка, после чего вы перейдете на веб-сайт вашего учреждения для входа.
3. Находясь на сайте учреждения, используйте учетные данные, предоставленные вашим учреждением. Не используйте личную учетную запись Oxford Academic.
4. После успешного входа вы вернетесь в Oxford Academic.

Если вашего учреждения нет в списке или вы не можете войти на веб-сайт своего учреждения, обратитесь к своему библиотекарю или администратору.

Вход с помощью читательского билета

Введите номер своего читательского билета, чтобы войти в систему. Если вы не можете войти в систему, обратитесь к своему библиотекарю.

Члены общества

Доступ члена общества к журналу достигается одним из следующих способов:

Войти через сайт сообщества

Многие общества предлагают единый вход между веб-сайтом общества и Oxford Academic. Если вы видите «Войти через сайт сообщества» на панели входа в журнале:

1. Щелкните Войти через сайт сообщества.
2. При посещении сайта общества используйте учетные данные, предоставленные этим обществом. Не используйте личную учетную запись Oxford Academic.
3. После успешного входа вы вернетесь в Oxford Academic.

Если у вас нет учетной записи сообщества или вы забыли свое имя пользователя или пароль, обратитесь в свое общество.

Вход через личный кабинет

Некоторые общества используют личные аккаунты Oxford Academic для предоставления доступа своим членам. См. ниже.

Личный кабинет

Личную учетную запись можно использовать для получения оповещений по электронной почте, сохранения результатов поиска, покупки контента и активации подписок.

Некоторые общества используют личные аккаунты Oxford Academic для предоставления доступа своим членам.

Просмотр учетных записей, вошедших в систему

Щелкните значок учетной записи в правом верхнем углу, чтобы:

• Просмотр вашей личной учетной записи и доступ к функциям управления учетной записью.
• Просмотр институциональных учетных записей, предоставляющих доступ.

Выполнен вход, но нет доступа к содержимому

Oxford Academic предлагает широкий ассортимент продукции. Подписка учреждения может не распространяться на контент, к которому вы пытаетесь получить доступ. Если вы считаете, что у вас должен быть доступ к этому контенту, обратитесь к своему библиотекарю.

Ведение счетов организаций

Для библиотекарей и администраторов ваша личная учетная запись также предоставляет доступ к управлению институциональной учетной записью. Здесь вы найдете параметры для просмотра и активации подписок, управления институциональными настройками и параметрами доступа, доступа к статистике использования и т. д.

Покупка

Наши книги можно приобрести по подписке или купить в библиотеках и учреждениях.

Информация о покупке

Диссертация | Роль Ломоносова в формировании раннесовременного русского литературного языка / | ID: 2n49t396m

Диссертация

Общественный Депонировано

Аналитика

У вас нет доступа к существующим коллекциям. Вы можете создать новую коллекцию.

Скачать PDF

Создатель

• Зинг, Ольгика.

Авторы

• Пол М. Остин (руководитель)

Аннотация

Английский

• В течение первой половины XVIII века в России глубокие социальные и культурные изменения привели к хаотичной языковой ситуации. Русский ученый Михаил Ломоносов сыграл ключевую роль в грамматической и лексической организации русского литературного языка примерно в середине века. В настоящей диссертации рассматривается его вклад и анализируется его важность. В первой главе дается анализ языковой ситуации первой половины XVIII века. Рассматриваются роль и функции различных языковых элементов, в том числе западноевропейских лексических заимствований, исконно русского, церковнославянского языков, их взаимодействие. Во второй и третьей главах анализируется роль М. Ломоносова в стандартизации русской грамматики и лексики на примере двух его крупных филологических работ: «Российской грамматики» и статьи «Предисловие о полбзе книг церковных в российском языке». Хотя заслуги Ломоносова широко признаны учеными, значение его стилистической теории в последнее время подвергается сомнению. В четвертой главе лингвистический вклад Ломоносова в развитие современного русского литературного языка взвешивается и оценивается на фоне этих критических аргументов.