Ксенофан афоризмы: Ксенофан Колофонский цитаты (9 цитат)
Бог в Античности • Расшифровка эпизода • Arzamas
У вас отключено выполнение сценариев Javascript. Измените, пожалуйста, настройки браузера.
КурсГлавные философские вопросы. Сезон 2: Кто такой Бог?АудиолекцииМатериалыКак греки идеализировали Бога и обожествили идею
Автор Артемий Магун
Вне зависимости от того, верите вы в Бога или нет, это слово что-то означает. Понятие существует в нашем языке, в нашей культуре, и, в общем-то, почти вся известная нам человеческая история так или иначе была связана с богами. Если говорить о ранней древности, то, наверное, мы довольно точно можем сказать, что в то время была большая доля фантазии. Люди, конечно, представляли себе каких-то существ довольно часто. Но не факт, что понятие Бога сводится собственно к фантазии. И эволюция от этого периода к монотеизму, к нашим современным религиям как раз показывает, что из этих фантазий на самом деле можно вычленить что-то очень фундаментальное, что фантазией уже не является.
Само слово и категория «Бог» предшествовали и иудаизму, и христианству, и исламу. И, как я уже сказал, древние культы очень часто включали в себя то, что мы называем богами — неких более или менее антропоморфных или даже иногда зооморфных существ, но все равно это были личности, и они обладали собственными именами. Задним числом мы думаем, что, наверное, речь шла об обожествлении предков, о культе предков, когда какой-нибудь самый известный предок постепенно становился Богом.
У нас много возможностей испытать чувство сакрального — этот самый ужас и восхищение. Не в каждом из этих случаев мы говорим именно о Боге как о фигуре, как о единой инстанции. Но очень часто этот опыт сакрального связан с божеством.
Например, русское слово «бог», разумеется, сначала не значило никакого единого Бога и не имело отношения ни к иудаизму, ни к христианству. Оно древнее, индоевропейское; похоже, что заимствовано из персидского языка и связано с идеей деления на доли. То есть Бог — это тот, кто распределяет, дает долю, дает, если хотите, счастье или несчастье. В древнегреческой мифологии были богини мойры, которые плели нить судьбы. Чем-то таким, видимо, являлись боги в русском понимании.
Если брать германский термин Gott, God и так далее, то здесь, насколько мы понимаем, значение переполнения жизненной силы, некой сверхэнергии. Если говорить материалистически, то эрекции; если говорить экономически, то чего-то вроде прибавочной стоимости. Когда у тебя чувство полноты или когда ты видишь человека или животное, преисполненное какой-то сверхэнергией, то ты говоришь: «В этом есть Бог». Заметьте, что в обоих случаях мы имеем дело, в общем-то, с некоторым качеством. В то время как у нас в языке они фигурируют как обозначение личности или просто субъекта, существа, инстанции. Повторяю, когда мы идем в глубь веков, мы выкапываем там какое-то содержательное значение, качество. Связь Бога с языком отражена и в терминологии божественного. Потому что вот гнездо значения, связанное с древнегреческим, латинским языком, там «бог» — это θεός по-гречески,
Понятно, что речь — это именно то, что характеризует человека по отношению к другим существам. И в речи людям всегда виделось что-то сакральное, священное. Многие современные теории языка говорят о том, что язык был своеобразной магической практикой. Возможно, что он даже служил гипнотическим целям. Да и сейчас он часто этому служит: согласитесь, иногда речь завораживает. Поэтому неслучайно, что Бог ассоциируется для древних с каким-то особым типом завораживающей речи.
Это неполный список, но я бы выделил вот эти три интересных значения. Особый вопрос — это то, как эти представления о богах связаны с общественным устройством людей. Бывает так, что Бог — это просто имя какого-нибудь царя в древности, но так бывает не всегда. Например, в Египте обожествляли своих царей и фараонов, говорили, что это боги. Но это все-таки считается каким-то сомнительным типом религии, обычно Бог более отделен от нас. Хотя действительно, если мы верим в личного Бога, особенно если этих богов много, то мы, конечно, можем легко использовать религию для оправдания авторитарного режима, как вот и случилось в Египте.
То есть в религии, и мы как раз это видим в монотеизме, очень развита авторитарная сторона. Потому что человек начинает говорить, что он и мы все рабы Бога. И тут вопрос, насколько этот Бог может выступать как правитель? Если он более-менее близко к нам, то может — и санкционирует, скажем, королевскую власть; в Европе так долго поступал христианский Бог. Если мы рабы Бога, то по аналогии мы рабы наших баронов и герцогов. Но это не значит, что в республиках и демократиях не было богов — напротив, они были очень часто как раз тоже религиозными обществами, но тенденция такова, что в республике Бог отдаляется. Здесь он ассоциируется с некими мистическими религиями, где либо богов много и это культы частные, либо основной Бог каким-то образом прячется. Например, знаменитая афинская демократия была построена вокруг всевозможных ритуалов, мистерий, гадательных практик. То же самое Древний Рим до императоров.
Ну и современное общество. Можно по-разному к нему относиться, но что-то в нем есть либеральное, демократическое. В современном обществе Бог тоже в основном эвакуируется в область непостижимого, тайного, приватного, если мы вообще в него верим. По крайней мере, это какой-то адекватный способ говорить о Боге в наше время науки, рациональности и всеобщей ясности. Еще надо заметить про древнее понятие Бога, что он не похож на нашего не только потому, что богов много, но еще и потому, что он не обязательно добрый и хороший. Да, он очень мощный, но совершает ли он всегда хорошие поступки? Наверное, нет. И наше с вами представление о демонах — это уже спроецированная в прошлое критика монотеизмом своих собственных предшественников. То есть то, что древние считали богами, потом стали называть демонами. Мы еще будем с вами об этом говорить. Философия не уверена, что такая морализация религии идет ей на пользу.
Теперь надо сказать об этом переломе. Перелом возникает не потому, что все начинают верить в иудейского Бога или в Христа. А он происходит немного раньше, в Древней Греции, когда возникает наша с вами европейская рациональность, или, можно еще сказать, западная метафизика. Многие авторы сразу обвинили бы меня в колониализме, в постколониализме, что я говорю про Запад, про Европу, но а что делать, это исторический факт, здесь развивалась такая система мышления; своеобразные формы религиозной рациональности были, безусловно, также в Индии и Китае. Но они были другие, мы сейчас о них не говорим, о них можно было бы продуктивно поговорить позже, но они не породили столь яркого понимания именно Бога, как у нас. Ни Будда, ни тем более Конфуций не являются в нашем смысле богами. Поэтому при всех определенных сходствах перехода к рациональному мышлению мы не можем здесь мазать одной краской западную систему религиозного мышления и не западную. Это не значит, что она хуже, она просто другая. История пошла таким путем — к счастью или к сожалению, — что именно на основе иудео-христианской религии люди построили пушки, напечатали книжки и завоевали весь мир. И именно рациональность и религия западного типа стали доминирующими — как вы знаете, завоевание мира шло частично под флагом миссионерства, христианской религии. К счастью, оно не было доведено до конца и остались другие религии, но проект был такой. Так вот, в Древней Греции в VI–V веках до нашей эры потихоньку возникает система рационального мышления, метафизики, науки, где, грубо говоря, все надо доказывать, все должно выводиться одно из другого; возникает задача здравого, немистического, системного понимания того, как все устроено, при помощи языка и математики, чисел.
И тут возникает представление о Боге нового типа. Бог — это уже не просто какой-то красивый мужчина с крылышками (как его иногда изображали) или не какой-то злобный демон с хвостом (так его тоже изображали), но по-настоящему Бог — это первопринцип, основа бытия сущего. Архэ́ (Ἀρχή), как говорили по-гречески. Почему нужен такой первопринцип? Потому что мы чаще наблюдаем сущее, которое беспринципно. То есть оно не соответствует собственной идее, неясно, откуда оно взялось, и непонятно, почему именно так складывается наша жизнь. Я взялся от мамы и папы — это еще более-менее понятно, но почему я родился мужчиной, а не женщиной, почему я встретил именно вот эту свою жену, а не другую, почему я родился в России, а не в Америке, почему мне не повезло в лотерею, — вот это вообще ниоткуда не вытекает. Бог вводится как принцип, который бы в принципе, извините за тавтологию, объяснил все это непонятное.
То есть можно говорить, с одной стороны, о некотором Боге-прародителе, как в Библии: Бог создал землю, потом создал Адама и Еву, потом Адам и Ева родили Авеля и Каина, а потом пошло-поехало, — но это все опять же мифология. Для философии важно, во-первых, что Бог есть единый и это единое постепенно распадается на два, на три, на четыре; что Бог есть Абсолют, что он есть всё. Он превосходит любые частные определения. Но, соответственно, этот Абсолют как-то дальше воплощается в материальную жизнь. И, как я уже сказал, Бог есть основа всех событий, это событие событий, он объясняет то, почему случается так или иначе; например, упомянуто творение Богом Адама и Евы — если хотите, это первособытие, первое событие вообще, в иудео-христианской модели.
Это есть первый блок, которым философия как бы врывается здесь в религию и ее формирует. А второй, который я уже упоминал, — это то, что нам нужна какая-то форма идеала. Все мы стремимся к идеалу: подражаем маме и папе, подражаем любимому книжному герою, начальнику или, наоборот, подчиненному и так далее. Но в основе этого подражания лежит представление о совершенстве, о том, что, с одной стороны, есть мы с вами, а с другой — есть какие-то совсем совершенные люди и вещи. Как у Платона: есть стол, но наверняка есть стол еще лучше, поэтому есть абсолютный стол, совершенный стол, идея стола. Вот так же есть абсолютное сущее, совершенное сущее, и им является Бог. То, что мы сегодня (это уже терминология немецкого идеализма) называем идеалом.
Действительно, и без всякого Платона мы видим, что статуя греческого бога — это статуя идеализированного, совершенного человека; человека, от которого взяли его совершенство и отбросили все остальное. Поэтому Бог в философии — это, во-первых, первопринцип, во-вторых, это идеал. Это совокупность совершенств, и предполагается, что, если собрать все совершенства, они не будут друг другу противоречить, как, вообще-то, подсказывал бы здравый смысл. Если ты очень властный, очень сильный и в то же время очень добрый и чувствительный, то, наверное, у тебя ничего не получится, а они считали, что получится. То есть каким-то образом возможен синтез всех совершенств и, соответственно, самое лучшее существо. Постепенно философия развивает это представление о Боге, которое я назвал бы моральным.
Но надо сказать, что не только в Греции, но и в иудаизме — в Палестине, в Иудее — намечалось подобное понимание Бога; в уже упомянутой Торе есть шаги к философскому пониманию Бога наряду с изображениями его как злобного деспота. Есть понимание, что Яхве — это тот, кто есть. Можно так понимать соответствующее слово иврита, которое обозначает Бога — «я сущий», — а это уже очень похоже на философское обобщение этой фигуры, так же как это было у древних греков. Идеи, естественно, странствовали в то время тоже. Вот это любопытно, хотя естественно, что там есть гораздо больше мифологии.
Но наряду с размышлениями об идеальности Бога и первопринципа также в древнегреческой философии старшим поколением философов, до Платона, было сделано важное радикальное замечание. Ярче всего оно выразилось у Ксенофана, и к нему был близок более известный философ — Парменид. С точки зрения Ксенофана, Бог, безусловно, существует, но не имеет никакого отношения к человеку. Потому что человек — это мы с вами, люди, мы знаем наши слабости и ограничения; неужели мы думаем, что Абсолют, идеальное сущее, похож именно на человека. Это как думать, что прилетят инопланетяне и будут говорить с нами на русском. На каком основании? Это, говорит Ксенофан, получается антропоморфизм. Если бы свиньи придумали религию, то у них был бы Бог-свинья. В чем тут логика? Настоящий Бог для нас непостижим, по крайней мере он непостижим в таких вот простых чувственных терминах. Его лучше понимать в отрицательных терминах — как то, чем он не является. У него нет материи? В нашем понимании он бессмертен, он бесконечен и так далее. У него есть негативные, непозитивные определения. Это радикальное высказывание, но оно очень повлияло на монотеизм разного типа.
Если мы переходим к рациональной идее Бога, то у нас есть всегда соблазн выключить Бога из мира — это будет более последовательно. Хотя не все шли этим путем. Платон, например, так далеко не заходит. И, как я уже сказал, когда Бог осмысляется как Абсолют, он тут же осмысляется как моральный идеал. И именно Платон, по-видимому, впервые формулирует моральную религию. Платон уделяет довольно много времени доказательству этого факта: Бог не может никак совершать плохих поступков.
Например, Платон предлагает запретить «Илиаду» и «Одиссею» Гомера, потому что там боги, как вы знаете, очень активны и делают всякие сомнительные вещи — ревнуют, например. Платон говорит, что это не соответствует нашим моральным представлениям, поэтому это должно быть цензурой исключено. Если есть какое-то зло в мире, то его нужно специально объяснять. В одном из диалогов Платона возникает фигура демиурга, Бога-ремесленника, который творит мир из материи. В этом нет ничего плохого, но потенциально этот Бог может отличаться от Бога как такового, Бога абсолютного. И вот эти идеи были дальше развиты в некоторых околохристианских сектах. У гностиков было такое представление, что Бог был добр, но наш мир был создан не им, а каким-то другим Богом, отпавшим, которого они называли злым демиургом. Злой ремесленник, который вылепил мир, чтобы посмеяться. Вот такая была интересная гипотеза, отвергнутая, впрочем, естественно, в официальной религии.
У Платона был ученик — Аристотель. И он продолжает линию на рационализацию теологии. У Аристотеля в центре мира стоит Бог, без Бога его картина мира невозможна. Но этот Бог не личность, это, как он называет его, неподвижный перводвигатель, некоторая совокупность сущего — Абсолют, который где-то —по-видимому, в центре мироздания — находится, без него ничего двигаться не будет, он придает вещам энергию и является для них целью движения, ориентиром, идеалом. Это очень важный аргумент, который потом начинает называться доказательством бытия Бога. Аристотель, наверное, первым разработал доказательство бытия Бога, а доказательство в том, что про вещи, которые нас окружают, — по крайней мере нам что-то про них понятно, мы можем их разобрать, мы знаем структуру, сегодня физика нам объясняет, из чего они состоят (тела состоят из клеток, клетки из молекул, молекулы из атомов, атомы из элементарных частиц), —мы много знаем. Мы даже знаем законы, по которым тела соотносятся, движутся, но нам не очень понятно, куда они движутся, зачем, в чем источник движения, почему мир меняется. У современной физики есть на это разные интересные варианты ответов, но на самом деле с точки зрения философии они не очень удовлетворительны, потому что, если мы скажем, что мы знаем, что движение одно и то же всегда, что все движется по кругу и по одним и тем же законам, то, по Аристотелю, это не движение: настоящее движение — это изменение.
То, что эта штука была, а теперь ее нет или ее не было, а теперь она возникла, — вот это настоящее движение. А как его объяснить? Оно есть, безусловно, но объяснить его трудно, поэтому Аристотель вводит идею запуска этого движения, которое не когда-то давно произошло, кто-то запустил мир, и он до сих пор вертится — так потом думали в XVIII веке. А Аристотель исходит из постоянного присутствия этого двигателя в мире, он все время вбрасывает в мир энергию для движения. Кстати, даже современная физика считает, что если энергия в мире постоянна — тоже непонятно почему, — то ее соотношение выравнивается, происходит так называемая энтропия, и упорядоченность движения в мире сокращается. На самом деле сокращается именно то, что древние греки называли энергией, мы сейчас называем энергией немного другое. Почему это происходит? Вот такой закон, говорит нам наука. И здесь как раз она согласна с Аристотелем и древними греками, потому что Аристотель говорит: если Бог не будет вбрасывать эту энергию, избыток силы, то сила какая-то, конечно, будет, но она будет постепенно угасать. Что, собственно, на данный момент мы и наблюдаем: по-видимому, Бог куда-то отвернулся, занялся чем-то другим.
Строка в контракте
12 мая 2022 года умер Алексей Цветков. Помянуть поэта мы попросили Сергея Гандлевского
Хотите быть в курсе всего?
Подпишитесь на нашу рассылку, вам понравится. Мы обещаем писать редко и по делу
Курсы
Все курсы
Спецпроекты
Аудиолекции
25 минут
1/4
Бог в Античности
Как греки идеализировали Бога и обожествили идею
Читает Артемий Магун
Как греки идеализировали Бога и обожествили идею
24 минуты
2/4
Бог у христиан и мусульман
Что случилось, когда Бог стал человеком, и как богословы доказывали его бытие
Читает Артемий Магун
Что случилось, когда Бог стал человеком, и как богословы доказывали его бытие
12 минут
3/4
Бог у атеистов
Как ученики Гегеля обнаружили, что Бог умер
Читает Артемий Магун
Как ученики Гегеля обнаружили, что Бог умер
13 минут
4/4
Бог после холокоста
Как философы XX века искали Бога и нашли его в Другом
Читает Артемий Магун
Как философы XX века искали Бога и нашли его в Другом
Материалы
Античная философия vs христианство: сравниваем главные понятия
Бытие, свобода, душа, любовь и вино — чем они стали после Христа
Тест: какой бог это сделал?
Проверьте себя на знание мифов и священных текстов
Объясняем сложные философские мемы
Об идее блага, космизме и солипсизме — с помощью смешных картинок
О проектеЛекторыКомандаЛицензияПолитика конфиденциальностиОбратная связь
Радио ArzamasГусьгусьСтикеры Arzamas
ОдноклассникиVKYouTubeПодкастыTwitterTelegramRSSИстория, литература, искусство в лекциях, шпаргалках, играх и ответах экспертов: новые знания каждый день
© Arzamas 2023. Все права защищены
История религии. Том 4. — М. : Слово. 1992
%PDF-1.5 % 1 0 obj > endobj 5 0 obj /Producer (http://imwerden.de) /Title /Author /Subject (ISBN 5-85050-289-0) >> endobj 2 0 obj > stream
| ||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
| ||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
Досократики Ксенофан из Колофона Сводка и анализ
Введение
Ксенофан был фузикой в милетской традиции, но он не причисляется к милетцам, потому что на самом деле он не был из Милета. Вместо этого он родился в Колофоне, недалеко от Милета, около 570 г. до н.э. После того, как Колофон пал перед Мидянами, Ксенофан покинул город, став странствующим поэтом и философом. Точно неизвестно, куда он путешествовал, но вполне вероятно, что в какой-то момент он посетил южную Италию, поскольку он явно знаком с пифагорейским учением о переселении душ. Кроме того, некоторые историки утверждают, что он был учителем Парменида, который сам был выходцем из южной Италии.
Интересы Ксенофана были разнообразны. По-видимому, он писал на чисто поэтические темы, даже написал работу о том, как подготовиться к попойке (симпозиуму), но также очень интересовался натурфилософией и религией. Он был непреклонен, отвергая олимпийское представление о богах, вместо этого настаивая на том, что существует только один неантропоморфный бог, который неподвижен, но всевидящий, всеслышащий и все мыслящий, и который управляет вселенной своей мыслью. Кажется правдоподобным, что его богословские взгляды были в некотором смысле подобны богословским взглядам милетских философов, которые все, казалось, приписывали своему физику какую-то божественность. Ксенофан примечателен, прежде всего, тем, что он был первым философом, исследовавшим эпистемологические (т. е. имеющие отношение к знанию) следствия нового философского способа исследования мира.
Physis как вода и земля
В отличие от милетских материалистических монистов, Ксенофан постулировал два physis. К сожалению, осталось не так много свидетельств о его естествознании. Совершенно непонятно, почему он выбрал эти два элемента в качестве своего физика.
Теология Ксенофана
Большая часть имеющихся у нас свидетельств относительно мысли Ксенофана связана с его нападками на традиционные взгляды на богов. Он особенно заботится о том, чтобы доказать, что традиционная концепция божественности является результатом человеческой склонности проецировать нашу собственную природу на богов. Он указывает, что каждая из различных рас верит, что боги похожи на них (например, египтяне утверждают, что боги плосконосые и драк, фракийцы утверждают, что боги голубоглазые и рыжие). Кроме того, Гомер и Гесиод приписывали божеству всевозможные недостатки человеческой личности. Если бы животные умели рисовать, подшучивает Ксенофан, то лошади рисовали бы богов, похожих на лошадей, а быки рисовали богов, похожих на быков.