Книга о путине которую боятся публиковать издательства всего мира: Серия книг Проект «Путин» | издательство Алгоритм
Хотелось все записать, чтобы ничего не забыть Вышла первая в истории книга мемуаров о ЧВК Вагнера. Наемника, который ее написал, заставляли отказаться от публикации — Meduza
В январе 2022 года в екатеринбургском издательстве «Гонзо» вышли мемуары Марата Габидуллина — ветерана ЧВК Вагнера, который первым среди наемников решился открыто рассказать о службе в этом засекреченном формировании. Несмотря на активное участие группы Вагнера в конфликтах на Ближнем Востоке и в Африке, информации об этой частной военной компании (и погибших россиянах, работавших в ней) очень мало, а Кремль в ответ на все вопросы настойчиво напоминает, что в российском законодательстве нет даже самого понятия «ЧВК». Габидуллин, прошедший путь от рядового вагнеровца до командира разведывательной роты, в декабре 2020-го дал «Медузе» интервью — и рассказал, что планирует опубликовать мемуары. Вскоре после этого, по утверждению самого Габидуллина, публикацию пришлось поставить на паузу — из-за давления со стороны «соответствующих людей».
Однако год спустя ветеран нашел нового издателя. Спецкор «Медузы» Лилия Яппарова прочитала сигнальный экземпляр мемуаров — и узнала у их автора и редактора, насколько трудно (и опасно) было издать книгу о ЧВК Вагнера.
В своих мемуарах — книга называется «В одну реку дважды» — ветеран ВДВ и бывший наемник Марат Габидуллин рассказывает о первых трех годах сирийской кампании ЧВК Вагнера: от вступления вагнеровцев в войну в 2015-м (тогда Габидуллин только устроился на службу в формирование) до сражений за нефтегазовые месторождения и боев с ИГ — в том числе двух операций по освобождению Пальмиры.
Заканчивается повествование событиями осени 2017 года, когда ЧВК вела бои за город Акербат на востоке провинции Хама. Непосредственным участником этой операции Габидуллин, к тому моменту получивший тяжелое ранение, уже не был — по словам наемника, это единственная из 34 глав, события которой реконструированы по рассказам сослуживцев.
Габидуллин утверждает, что все описанные им события документальны, изменены только позывные действующих лиц.
Героями мемуаров стали и российские военные, в том числе представители ССО, и сирийские проправительственные отряды. По словам Габидуллина, с этими формированиями вагнеровцы якобы взаимодействовали на протяжении всего своего пребывания в Сирии.
В частности, в 33-й главе мемуаров вагнеровцы оказываются на базе Хмеймим — основной площадке российского военного контингента в Сирии. Главный герой книги отправляется туда, чтобы установить зубные протезы; причем делает он это на деньги частной военной компании, а живет во время лечения «в модуле, принадлежащем ЧВК».
В книге описаны и ошибки командования, и мародерство сослуживцев, и торговля боевыми наградами за успешно выполненные операции, и повседневная жизнь наемников.
Боевые награды Марата Габидуллина, в том числе орден Мужества и два «вагнеровских креста»
Личный жетон, который Габидуллину выдали в ЧВК Вагнера
Согласно данным украинского сайта «Миротворец», который специализируется на отслеживании российских наемников, Габидуллин служил в ЧВК Вагнера и получил там номер жетона М-0346.
О том, что Габидуллин командовал в военной компании разведротой, также можно найти упоминания в соцсетях.
В подтверждение своей истории Габидуллин показал корреспонденту «Медузы» полученные за время службы боевые награды, а также сделанные в Сирии фотографии. Работавшие в стране военные специалисты считают, что снимки аутентичны.
Трое собеседников «Медузы», близкие к ЧВК, подтвердили изданию личность и род занятий Габидуллина.
«Мне смогли навязать мысль, что публикация книги нанесет вред товарищам»
Издать свою книгу Габидуллин пытается с 2017 года. Ее первый черновик наемник начал писать прямо во время службы в ЧВК — после выхода из комы, в которую Габидуллин впал в марте 2016-го из-за тяжелого ранения во время боев под Пальмирой.
«После ранения… просто хотелось все записать, чтобы не забыть ничего: это серьезная веха для меня была, — объяснял Габидуллин „Медузе“ в декабре 2020-го. — А по ходу развития сюжета появилась другая потребность: донести до людей, что по теме ЧВК творится сплошной обман со стороны военных и политиков.
Весь мир знает, а вы от собственного народа скрываете правду. Это разве нормально?»
Первую версию мемуаров, рассказывает Габидуллин, он показал непосредственно Евгению Пригожину (в СМИ неоднократно появлялись свидетельства, что этот петербургский бизнесмен, получающий множество госконтрактов, может быть причастен к финансированию ЧВК Вагнера; сам Пригожин эту связь отвергает).
После ранения Габидуллина перевели, по его собственным словам, на «штабную работу»: он якобы стал помощником Пригожина по вопросам, связанным с деятельностью ЧВК. Показать черновик начальнику наемник решил, чтобы предприниматель «лучше понимал» происходящее в Вагнере. «Исходил из того, что он многих вещей, которые творились в Сирии, на самом деле не знает. Тогда куча народу присосалась [к ЧВК] и реально воровала у Пригожина деньги», — вспоминал Габидуллин в разговоре с «Медузой».
Пригожин, по словам Габидуллина, заинтересовался мемуарами: пытался их редактировать и даже напечатал «два или три» экземпляра, а полноценный тираж пообещал выпустить позже.
Но Габидуллин не стал дожидаться подходящего для предполагаемого владельца ЧВК времени публикации.
Евгений Пригожин не ответил на вопросы «Медузы» о мемуарах Марата Габидуллина и своей роли в их редактуре и публикации.
«[Пригожин] не имеет отношения [к ЧВК Вагнера], не финансирует [наемников] и не следит за информацией об их местоположении», — говорится в заявлении пресс-службы компании «Конкорд менеджмент и консалтинг», которую возглавляет Пригожин.
В 2019 году Габидуллин перестал работать на Пригожина. Напечатать его мемуары согласилось сибирское издательство «Наемник», публикацию наметили на декабрь 2020-го. «Мы, по сути, самиздат, — воодушевленно рассказывал представитель „Наемника“ накануне выхода тиража в 50 экземпляров. — Ни одно издательство не опубликует то, что публикуем мы. В этом вся суть: мы гражданское общество».
«Издательство находится в Сибири — почему бы и нет? — рассуждал Габидуллин в разговоре с „Медузой“. — Здесь, в центре, только те издательства процветают, чья литература позволительна с точки зрения власти.
А люди на периферии могут себе позволить уйти от этого всевидящего ока».
Однако уже 2 декабря 2020 года — через сутки после публикации интервью «Медузе», в котором Габидуллин впервые рассказал о подготовке тиража, — «Наемник» закрыл свою страницу во «ВКонтакте» и ограничил доступ к аккаунту в инстаграме, а представители издательства сообщили, что мемуары напечатаны не будут. «Автор сегодня позвонил и отказался публиковать книгу», — пояснили тогда журналистам «МБХ медиа» в «Наемнике».
Марат Габидуллин в Сирии
Архив Марата Габидуллина
Тираж действительно был отозван по просьбе самого Габидуллина, рассказал он «Медузе» в начале 2022 года. Бывший наемник заявил, что его «попросили» сделать это; наемник отказался уточнять, было ли это сделано представителями ЧВК Вагнера или другой структуры.
«[После появления новостей о выходе мемуаров] на меня вышли соответствующие люди, — говорит Габидуллин „Медузе“. — Не хочется углубляться в детали, но на тот момент мне смогли навязать мысль, что публикация этой книги нанесет вред моим товарищам, моим боевым друзьям, которые продолжают работать на этом поприще.
Сознаюсь, я проявил некоторую незрелость ума и поддался на эти настойчивые уговоры не издавать книгу».
После этого разговора Габидуллин связался с «Наемником». «Позвонил [издателю] и попросил: извини, меня обстоятельства вынуждают, я пока не буду торопиться с изданием книги, — рассказывает Габидуллин. — А потом кто-то подъехал и компенсировал ему [издателю] затраты на подготовительную работу».
«Эта тема должна быть раскрыта. Хватит людям морочить голову»
Однако Габидуллин все-таки вернулся к идее издать мемуары. По его словам, он больше не боится последствий:
Во-первых, я понял, что никакого вреда моим друзьям эта книга причинить не может. И самое главное, я разобрался, что именно меня побуждает рассказывать про этих людей — и эти причины выше любых моих страхов и сомнений. Раньше у меня внутри просто что-то кипело — а сейчас я четко осознаю, что не хочу жить в обществе, которое двулично предпочитает не замечать [существования ЧВК]. Само слово «наемник» им режет слух! Генералы не хотят признавать, что победы в Сирии были достигнуты методами, не предусмотренными официальной военной доктриной, а обществу выставили ложную цифру потерь, чтобы люди радовались, «какие у нас умные генералы, что смогли добиться победы на этим проклятым ИГИЛ такими малыми жертвами».
Вы просто не знаете реальных потерь.
Наемники из группы Вагнера гибли в Сирии как минимум в четыре раза чаще, чем офицеры, официально находящиеся в зоне конфликта. По последним данным комитета Госдумы по обороне, к марту 2021 года в Сирии погибли 112 российских военнослужащих; потери в ЧВК за тот же период, по сведениям СМИ и собеседников «Медузы» среди бойцов, составили около 400 человек.
При этом официальных данных о потерях в рядах ЧВК Вагнера никогда не публиковалось, но журналисты и исследователи собирают их как минимум с начала сирийской кампании.
Так, с осени 2015 по февраль 2018 года совокупные потери Вагнера, о которых удалось узнать правозащитникам и СМИ, составили 53 человека; причем с января по сентябрь 2017-го погибли 47 наемников, уточнял один из сотрудников ЧВК в разговоре с «Медузой»; и только в бою 7 февраля 2018 года под Дейр-эз-Зором, по данным The New York Times, погибли до 300 солдат.
В декабре 2021-го издание New Lines Magazine опубликовало данные «Украинского центра аналитики и безопасности» (УЦАБ), созданного ветеранами Службы безопасности Украины (СБУ).
Они предоставили журналистам базу данных бойцов ЧВК Вагнера больше чем на четыре тысячи имен, что в разы больше, чем в публиковавшихся ранее перечнях. 372 наемника из этого списка, по данным УЦАБ, погибли.
Найти нового издателя оказалось ожидаемо непросто. «После первого ознакомления с текстом все в один голос говорили, что „это очень любопытно, даже захватывающе, это новая тематика. Но мы должны обсудить с группой товарищей“, — вспоминает Габидуллин свои переговоры с редакторами. — И после обсуждения все они отказывали мне. Представитель одного крупного издательского дома прямо заявил: „Предполагаемый риск не стоит потенциальной прибыли“».
Глава уральского издательства «Гонзо» Александр Бисеров, по его собственным словам, узнал о книге Габидуллина из СМИ, после чего связался с автором и попросил у него текст. «Рукопись читалась поразительно легко, — отметил Бисеров. — Очень зацепило, что книга показывает частную военную компанию изнутри, развеивает мифы и обывательские представления о ней.
И что главный герой — это наемник, мысли которого заняты не зарабатыванием денег, а каким-то сверхпредставлением о собственной роли: для него ЧВК — это прежде всего служба Родине, пусть и в таком закамуфлированном виде».
Издательство «Гонзо» было основано Александром Бисеровым в 2009 году в Екатеринбурге.
Как и предыдущие издательские проекты Бисерова (компании «У-Фактория» и «УльтраКУльтура»), «Гонзо» специализируется на «интеллектуальной художественной литературе и американском постмодернизме», а также нон-фикшне и книгах «о различных аспектах и феноменах современной массовой культуры, политики, социологии и др.», следует из предоставленных «Медузе» Бисеровым брошюр.
«У нас небольшое издательство, — рассказывает „Медузе“ глава „Гонзо“. — Мы занимаемся изданием не мейнстримовой литературы, а „пограничной“: историческая проза, нон-фикшн, переводные Славой Жижек, Уинстон Черчилль, американский постмодернизм XX века. Современные художественные тексты тоже есть, но в основном, к сожалению, переводные, потому что российские авторы предпочитают московские издательства: им это кажется более перспективным».
Бисеров описывает свой подход к выбору издательских проектов как «подчеркнуто альтернативный». «К сожалению, не думаю, что мы так уж нетрадиционны [как планировалось], — добавляет Бисеров. — Хотя, например, книга Марата как раз из этого рода».
Мемуары Габидуллина о сирийской войне то и дело «срываются на рассуждения о России», обращает внимание Бисеров: «Автор какими-то штрихами все время умудряется передавать свое отношение к российской ситуации. [В книге] есть эпизод, когда наемники встречают на дороге мухабаратовцев — сирийскую контрразведку, которая ведет себя чванливо, нагло и бесцеремонно, не считаясь с остальными на трассе. Герой, сидящий в кабине [внедорожника] и наблюдающий за происходящим, сразу вспоминает, как в России власть имущие точно так же эксплуатируют свои привилегии».
Редактурой мемуаров и работой с их автором Бисеров занимался сам (всего в издательстве работает пять человек). «Когда мне человек на память читает стихотворение [поэта Максимилиана] Волошина о Родине, совершенно созвучное с сегодняшним днем, или вспоминает стихи [актера и поэта] Леонида Филатова — для меня это уже показатель, с кем я работаю, — говорит издатель „Медузе“.
— Для меня было откровением, что есть профессиональные военные, которые так рефлексируют. Прозвучит наивно, но мне показалось, что если уж профессиональный военный так безоглядно реализует себя, то и мне как издателю тоже нужно просто выполнить свой профессиональный долг».
Решение издавать мемуары Бисеров принял быстро, несмотря на историю с первым тиражом, отозванным под давлением. «Опасения, конечно, присутствуют: я понимаю, что мы вытянули материал из серой зоны. Прекрасно понимаю, чьи интересы могут быть затронуты, — уверен Бисеров. — Но книга честна по отношению к своим героям. И в ней нет ничего, в моем понимании, сверхсекретного — скорее уж, это текст о малопонятной нам профессии, причем Марат показывает наемников не исчадиями ада, а простыми военными трудягами. Эта книга даже об Афганской войне рассказала мне больше, чем любой другой материал. Я впервые понял, что такое современная война».
Никаких мер по охране отпечатанного на Урале тиража — тысячи экземпляров — Бисеров не предпринимает.
«Я обычный издатель — и не в моих силах предпринять какие-то особые меры, — говорит он. — Мы же понимаем, что, если будет на каком-то уровне принято решение не давать книге ход, так и будет. Надеюсь, что все-таки люди, которых эта книга затрагивает, увидят в ней полезность и не будут препятствовать ее существованию. Распространять рассчитываем как обычно: через своих оптовых контрагентов — книготорговые компании».
Если «В одну реку дважды» беспрепятственно дойдет до читателя, может случиться «бум наемнической прозы», убежден Габидуллин. «Я через телеграм имел возможность ознакомиться с отрывками бывших коллег, которые тоже прошли через ЧВК Вагнера и сейчас пишут [о своем опыте] — довольно откровенно и довольно живым языком, — рассуждает ветеран. — Но никто из них пока не решается пойти на то, чтобы издаваться. Очень бы хотелось, чтобы люди перестали опасаться. Потому что эта тема должна быть раскрыта. Хватит людям морочить голову».
Однако и сейчас Габидуллин не берется предполагать, какой может оказаться реакция на его книгу — и откуда она может поступить.
«Да все [ЧВК и силовые структуры] вкупе — я даже не буду загадывать… — говорит ветеран Вагнера. — Я-то вижу, что это полезная книга, — и на этот раз не отступлю. Буду идти до конца, как бы меня ни уговаривали. Книга вышла — и нужно думать не о том, как бы закатать в асфальт тех, кто ее написал и издал, а о том, чтобы просто нормально обсудить саму тематику. Хватит прикрывать глаза розовыми очками. Ну, а как среагируют другие заинтересованные лица, я уже не берусь судить: Россия очень сложная страна. Непохожая на все остальные».
Лилия Яппарова
Фотографии: Екатерина Балабан
«Ударить в самое сердце путинского режима»
«Моя книга запрещена в России, ее невозможно продавать, так что мы ее распространяем на русском языке бесплатно», – говорит Билл Браудер. Книгу «В поисках правосудия. Арест активов» (Freezing order) российские читатели могут скачать бесплатно на сайте автора. Известный финансист, глава инвестиционного фонда Hermitage Capital рассказывает о том, как появился и принимался в разных странах «закон Магнитского», названный в честь юриста, разоблачившего схему масштабного хищения бюджетных средств, придуманную российскими чиновниками и силовиками.
Сергей Магнитский был арестован и погиб в «Матросской тишине» в ноябре 2009 года, Билл Браудер пишет, что его забили дубинками.
«Закон Магнитского» изначально был направлен против лиц, подозреваемых в причастности к смерти юриста, но впоследствии его действие было расширено, и под санкции попали российские чиновники, в том числе из окружения Владимира Путина, уличенные в нарушении прав человека. Билл Браудер пишет, что «закон Магнитского» смог ударить «в самое сердце путинского режима».
Это было вопиющим скотством – даже по бесчеловечным путинским стандартам
Ответ из Москвы был неожиданным. Госдума приняла закон, запрещающий усыновление американцами российских сирот, в том числе тяжелобольных. Билл Браудер пишет, что «Путин фактически приговорил многих из них к смерти. И всё для того, чтобы защитить своих коррупционеров. Это было вопиющим скотством – даже по бесчеловечным путинским стандартам».
В Кремле изобретали новые и новые схемы, дабы остановить Браудера.
«Закон Магнитского» поставил под угрозу всё его богатство и власть
Билл Браудер объясняет, почему Путин решил поддержать мелких коррупционеров, замешанных в налоговой афере, которую разоблачил Магнитский.
Изучение финансовых документов, в частности «панамского досье», показало, что миллионы долларов шли на счета доверенных лиц российского президента, в частности Сергея Ролдугина.
«Закон Магнитского» поставил под угрозу всё его богатство и власть, и от этого вся его злоба. Его крестовый поход против «закона Магнитского» был не только философским спором – он был сугубо личным делом» .
В интервью Радио Свобода Билл Браудер рассказал о своей работе над книгой «В поисках правосудия. Арест активов»:
– Когда я начал писать эту книгу, я думал о том, как сделать, чтобы информация, которой я делюсь, дошла до самой широкой аудитории. Я понимал, что если я напишу специализированную книгу о российской коррупции, ее прочитают от силы 5–10 тысяч человек, но если я напишу увлекательную книгу о российской коррупции, которую можно читать как триллер, как киносценарий, ее, быть может, прочитают миллионы и ее влияние будет намного серьезней. И я просто мучил себя целых три года, добиваясь того, чтобы каждая страница была интересной, увлекательной и читателю хотелось бы узнать, что же произойдет дальше.
– Вы однажды назвали себя врагом Путина номер один. По вашему мнению, этот статус сохранился?
«Закон Магнитского» принес Путину и его олигархам нескончаемые унижения и беды
– Я так уже не считаю. Я думаю, что с тех пор другие люди стали более важными врагами для Владимира Путина. Президент Украины Владимир Зеленский несомненно враг номер один. Алексей Навальный, вероятно, враг номер два. Но я думаю, что крепко удерживаю третье место по ненависти Путина, потому что «закон Магнитского» принес Путину и его олигархам нескончаемые унижения и беды.
– Как «закон Магнитского» может работать сейчас, в условиях войны и усилившейся конфронтации Путина с Западом? Не устарел ли он, учитывая, что введено так много новых санкций?
– «Закон Магнитского» – это особое орудие. Согласно этому закону, у нарушителей прав человека и коррупционеров блокируются активы и эти люди лишаются возможности ездить за границу.
– Вы описываете коррумпированных российских политиков, которых интересуют только деньги. Но сейчас они объявили войну всему западному миру и из-за этого теряют много денег. Как вы объясняете эту психологическую метаморфозу?
Война для Путина – это отчаянная попытка сохранить власть и выжить
– Путин и люди вокруг него несомненно интересовались только деньгами, когда пришли к власти.
– Но то, что он делает сейчас, очень опасно для него. Он рискует.
– Он может посмотреть на это с другой стороны. Если он будет бездействовать, в какой-то момент неправильное управление экономикой и воровство приведут к ситуации, подобной Майдану. И он не хочет ждать, когда это произойдет. Он не хочет ждать ситуации, когда из-за какой-то случайности народ восстанет против него. И то, что он сделал, затеяв эту войну, оказалось весьма эффективным. У него очень высокий уровень поддержки внутри страны именно из-за войны, он может использовать войну как возможность для уничтожения свободы слова и печати. В России не осталось независимых изданий, запрещены Инстаграм, Фейсбук и Твиттер, а Путин в целом контролирует ситуацию, он стал настоящим тоталитарным диктатором после начала войны. В определенном смысле он больше контролирует ситуацию, чем когда-либо, у него небывало высокий рейтинг. Да, экономические потери велики, да, много военнослужащих погибло, но с эгоистической точки зрения Путина его власть незыблема.
– Как ваши личные цели изменились за годы, прошедшие со дня смерти Сергея Магнитского? Какая сейчас у вас главная цель?
Мне бы хотелось, чтобы все чиновники, которые причастны к войне в Украине, подпали под «закон Магнитского»
– Моя главная цель, чтобы «закон Магнитского» был принят во всех странах, где соблюдаются законы и где российские чиновники хранят свои деньги. Сейчас закон принят в 34 странах, но в этом списке нет Японии, Новой Зеландии, Южной Кореи, ЮАР. Так что есть еще несколько стран, где нужно принять «закон Магнитского». И мне бы хотелось, чтобы все чиновники, которые причастны к войне в Украине, и все чиновники, причастные к аресту инакомыслящих и оппозиционеров в России, – абсолютно все – подпадали под «закон Магнитского». Они должны заплатить за причастность к путинской клептократии и участие в путинских убийствах. Такова моя цель.
– Ваша книга не только о борьбе с путинской клептократией, но и о борьбе с международной бюрократией, которая препятствовала продвижению «закона Магнитского».
Верно?
– Кремль 22 года экспортировал коррупцию, но экспортировать коррупцию можно только тогда, когда Запад импортирует коррупцию. Это означает, что многие политики и чиновники либо закрывали глаза на грязные делишки Путина, либо поощряли их и извлекали выгоду. Многие юристы, банкиры, пиарщики, следователи получали изрядные суммы от россиян и активно работали на путинский режим, преследовали его врагов, меня в частности, и содействовали процветанию клептократии. Так что да, у меня были проблемы не только с Путиным и его режимом, но и с теми, кто работал на него на Западе и не давал остановить эту вопиющую несправедливость.
– Вы описывает в книге, как агенты Путина использовали различные методы, особенно во время президентства Трампа, чтобы задержать вас и отправить в Россию. По вашему мнению, вам до сих пор угрожает опасность?
Путинская фетва в отношении меня была выпущена 12 лет назад
– У меня в этом нет никаких сомнений.
Иранский режим выпустил фетву против Салмана Рушди 30 лет назад, и на днях на него было совершено покушение. Путинская фетва в отношении меня была выпущена всего лишь 12 лет назад, и она не отменена до сегодняшнего дня. Я не собираюсь расслабиться и отказаться от охраны, я по-прежнему очень заметная цель для Путина и его подельников.
– Многие страницы в вашей книге посвящены предательству. Люди, которым вы доверяли, которых считали своими союзниками, переходили в стан ваших врагов. Почему это происходило столь часто?
– С тех пор, как я начал эту войну с Путиным и его режимом, я обнаружил, что существуют аморальные люди, готовые душу продать за деньги. Я видел и таких юристов, и политиков – да, абсолютно продажных людей много. Но я не хочу обобщать, ведь существуют люди крайне принципиальные, не готовые отказаться от своих принципов. Так что за это время я встретил много и хороших, и дурных людей.
– Многолетняя борьба с путинским режимом не утомила вас?
– Когда я устаю от нее – а я, конечно, устаю, – я вспоминаю Сергея Магнитского, который был убит после года пыток, когда ему было 37 лет, убит из-за того, что работал в моей компании, – если бы он не работал на меня, он был бы сегодня жив.
И чувство ответственности, ощущение несправедливости – это то, что вдохновляет меня продолжать мое дело и через 13 лет после его смерти.
– Предвидите ли вы конец путинского режима и что может прийти ему на смену?
Конец путинского режима наступит, если Украина сможет изгнать российских оккупантов со своей территории
– Думаю, что конец путинского режима наступит, если Украина сможет изгнать российских оккупантов со своей территории. Если это произойдет, россияне не станут терпеть Путина, они не потерпят слабого неудачника. Когда Путин предстанет лузером, его свергнут. И в том случае если это случится, я полагаю, что Алексей Навальный станет очевидным кандидатом в российские лидеры. Думаю, он и сделал на это ставку, когда решил вернуться. Если Путин самоуничтожится из-за провала в Украине, очевидным выбором будет Навальный.
– Как на ваш взгляд следует усиливать международные санкции, введенные против России?
– Я думаю, что должны быть усилены санкции против российских олигархов, хранителей офшорного богатства Путина.
Пока только 40 олигархов попали под санкции, а в списке «Форбса» их 118. И есть еще «аппаратчики», против которых предлагают ввести санкции Алексей Навальный и ФБК, у них есть список из 6000 человек, работающих на машину войны. Кроме того, военная помощь Украине должна быть увеличена. Уверен, что если Запад будет непреклонен и не утратит свою решимость, у Путина в конце концов кончатся деньги и, стало быть, он больше не сможет оплачивать свою дорогостоящую войну.
Путину не нужно подвергать цензуре книги. Издатели делают это за него.
R ЕЛЛИ, — ГОВОРИТ ИЛЬЯ ДАНИШЕВСКИЙ . «Я делаю все, что хочу».
Правда?
Правда, настаивает он. У Данишевского манера поведения «Я на вершине мира», которая быстро выходит из моды в Москве. Он носит хипстерскую бороду и самые смелые комбинации полосок на рубашках и куртках, и он назначает свои встречи в центральном московском кафе с явно завышенными ценами, которое часто посещают знаменитости смутно оппозиционного толка.
В 25 лет его можно простить за то, что он немного медлил с осознанием того, что эпоха сказочного щегольства подходит к концу: нефтяной бум в путинской России — единственная жизнь, которую он знал. Это делает его еще более примечательным — в свои годы он является редактором собственного издательства в одном из издательских конгломератов страны и берет на себя больше литературных и политических рисков, чем все его коллеги по мейнстриму вместе взятые. Он говорит, что это потому, что никто не говорит ему, что делать.
«Даже адвокаты?» Я спрашиваю.
«Я консультируюсь с юристами, но они никогда не говорили мне «нет» по проекту», — отвечает он.
Фото: Instagram
Это не те ответы, которых я ожидал, и потому, что я думаю, что немного разбираюсь в том, как работает российское книгоиздание, и потому, что я лично заинтересован в этом вопросе. Я российский журналист, пишу книги на английском языке. Только одна из моих книг, о математике, переведена на русский язык. Остальные, кажется, показались издателям политически рискованными.
Несколько издателей обратились с просьбой о покупке прав на биографию Путина, которая очень хорошо зарекомендовала себя еще на 20 или около того языках, но каждый раз переговоры заканчивались расплывчатым «Ну, вы должны понять», за которым часто следовал еще более расплывчатый «Может быть, когда-нибудь». Около года назад Данишевский купил права на некоторые из моих старых книг — но не на биографию Путина. Теперь он сидит там, попивая капучино, и говорит мне, что делает все, что хочет.«Итак, не могли бы вы издать мою книгу о Путине?»
— Нет, — просто говорит он. «Это невозможно.»
«Вы спрашивали об этом юристов?»
«Нет».
Он очень терпелив со мной.
«Это просто невозможно. Но когда-нибудь».
Вот и все. Издательство в России — это искусство возможного. Это не то же самое, что цензура. Или это?
В Советском Союзе была цензура. В каждом издательстве и средстве массовой информации был свой цензор, подотчетный органам цензуры, который читал каждую рукопись перед ее публикацией.
Цензор работал со сложным, но внятным набором критериев. Некоторые писатели, как советские, так и иностранные, были запрещены, потому что они критиковали Советский Союз. Некоторые темы были запрещены — можно утверждать, что большинство тем, от государственной тайны, которая включала большую часть истории страны, до секса, который включал даже упоминание гениталий, были запрещены. Литературные стили тщательно изучались, и все, что не было «социалистическим реализмом», обычно было запрещено.
Другими словами, издательское дело в Советском Союзе было искусством невозможного. Некоторые редакторы иногда пытались пропустить некоторые вещи через цензуру, но слишком усердные или слишком частые попытки стоили бы им работы. В редких случаях отношения между цензором и цензурируемым были враждебными, чаще — кооперативными, но чаще всего практически отсутствовали, как того хотели обе стороны.
Илья Данишевский
Фото: Instagram
Предыдущая цензура была запрещена в России, когда Данишевский был малышом.
Однако за последние 15 лет Россия ввела множество законов и практик, ограничивающих издательскую деятельность способами, которые гораздо менее ясны, чем старая советская система. Данишевский плавает в мутных водах. Как и все редакторы, он ведет постоянные переговоры. Быстро выясняется, что самые разные люди постоянно говорят ему, что делать, и он достаточно часто сопротивлялся их указаниям, поэтому его первоначальное заявление о том, что он может делать все, что захочет, было не совсем фикцией — это было описание его положения по отношению к большинству других редакторов. «Я не могу сказать вам ничего ужасного», — предупреждает он. «Все это просто отвратительно». T ОН СТРАХ ПЕРЕД ЦЕНЗОРОМ был в значительной степени заменен страхом потерять деньги. Если издательство выпустит книгу, которая не будет продаваться в магазинах, оно понесет убытки. Например, когда Данишевский готовил издание русской эмигрантской классики «Роман с кокаином » 1930-х годов и не смог получить предварительных заказов.
Никто. Книготорговцев беспокоил запрет на пропаганду употребления наркотиков, который использовался для конфискации даже буклетов по снижению вреда, выпущенных организациями по борьбе со СПИДом. В итоге Данишевский опубликовал Романтика только в виде электронной книги. Интернет-издание и электронная книга подчиняются большей части тех же законов, что и печать, но исключают опасного посредника, которым является книжный магазин, и правоприменителя, который является случайным прохожим.
Другим неоднозначным классикам повезло больше. Данишевский опубликовал первый полный перевод « Notre Dame de Fleurs » Жана Жене, сокращенный до неузнаваемости в единственном существующем русском издании. Книга была настолько известна, что покупатели книжных магазинов — «все они образованные люди», — отмечает Данишевский, — заказывали ее, несмотря на веселое содержание. Было продано всего около 1500 экземпляров, возможно, потому, что его нельзя было выставлять на видном месте из-за боязни нарушить запрет на «пропаганду нетрадиционных сексуальных отношений среди несовершеннолетних».
Возможно также, что аудитория нового перевода Жене на русский язык настолько мала.
Здесь все становится сложнее. Вкусы российской читательской публики заметно сузились за последние несколько лет: все издатели, у которых я брал интервью для этой серии, отмечают, что читатели все чаще отказываются от серьезных тем, будь то политика или, скажем, рак, в пользу эскапистских развлечений (так Данишевский назвал свою самую серьезную серию «Ангедония»). С другой стороны, на вкусы российской публики сильно повлиял натиск официальной пропаганды, лишь небольшую часть которой составляют законы о цензуре. Например, запрет на «пропаганду гомосексуализма» был второстепенным компонентом крупной кампании против геев. Как оказалось, книжные магазины боятся своих покупателей больше, чем закона — или они боятся своих покупателей больше, чем закона. Например, один покупатель в прошлом году зашел в один из крупнейших книжных магазинов города и увидел книгу со свастикой на обложке. Он протестовал против предполагаемого скандала с демонстрацией такой книги накануне 70-летия окончания Второй мировой войны.
Эта книга была 9-й книгой Арта Шпигельмана.0045 Maus , и в последовавшем за этим шуме и криках он был снят с выставок или вообще снят с продажи в большинстве московских книжных магазинов.
Примерно в то же время орган связи Роскомнадзор, который обеспечивает соблюдение законов, касающихся СМИ и издательского дела, выпустил разъяснение, в котором прямо указывалось, что демонстрация нацистской символики в целях, отличных от пропаганды, не является «экстремизмом». Это не имело значения: за парой исключений, книжные магазины просто хотели держаться подальше от Maus неисправность. Кроме того, менеджеры книжных магазинов знают, что определение и границы «экстремизма» постоянно меняются.
В прошлом году Данишевский опубликовал сборник статей молодого репортера Елены Костюченко. Одна из работ называлась «Путин обмочился» — по названию песни группы Pussy Riot, судебный процесс над которой был задокументирован в статье. Юристы отметили статью, и в частности ее название: их практика научила их, что критическое упоминание российского президента обычно классифицируется как «экстремизм».
Обвинение может превратиться в уголовный процесс над редактором или издателем, но больше всего оно может привести к запрету книги – в этом случае тираж может быть только испорчен, а деньги потеряны. Когда Данишевский показал мою книгу о Pussy Riot юристам своего издательства (которые отказались говорить со мной), они обнаружили, что Путин упоминается на странице 3 четырехлетней девочкой: Дочь одного из участников группы говорит, что Путин отправил ее маму в тюрьму. Это тоже было бы экстремизмом. Данишевский решил повременить с публикацией моей книги, но в случае с сборником Костюченко он и автор решили вырезать статью из Pussy Riot, вместо этого оставив пустые страницы. На каждой поставили штамп со словами «политическая цензура».
B Y САМОЕ СТРОГОЕ определение, это не была цензура: Это было коммерческое решение самого издательства. Но Данишевский предлагает новое определение: «Цензура — это монополизация культурного пространства».
Более точным словом может быть гомогенизация.
В книжном издательстве доминируют два крупных издательства и несколько сетей книжных магазинов, которые являются частными, но стараются не вступать в конфликт с государством. Мелкие издатели идут на больший риск, но крупные книготорговцы отказываются от их товаров, еще больше маргинализируя их. В прошлом году Данишевский хотел опубликовать небольшую книгу, написанную в соавторстве культовым польским бывшим диссидентом Адамом Михником и российским активистом и заклятым врагом Кремля Алексеем Навальным. Но юристы сказали ему, что это плохая идея, потому что магазины побоятся ее продавать. Прежде чем Данишевский успел настоять на своем, крошечное издательство «Новое Издательство» подхватило и опубликовало его. Но адвокаты Данишевского были правы: магазины отказались его возить.
Книжный магазин Фаланстер
Фото: a-a-ah.com
В Москве, городе с населением 12 миллионов человек, есть только один книжный магазин, где можно купить книгу Навального-Мичника.
Магазин называется Phalanstere, по названию воображаемого коммунального жилища в социалистических утопиях писателя XIX века Шарля Фурье.
В Фаланстере можно найти что угодно, но в Фаланстере вы ничего не найдете, потому что там так много книг и так мало места. Кроме того, вы не сможете найти сам Фаланстер, если точно не знаете, где он находится: в ничем не примечательном дворе безымянного дома в маленьком переулке, вверх по лестнице, за закрытой дверью. Это пара небольших городских кварталов от шикарного кафе, где Данишевский проводит свои встречи, но такое ощущение, что это крошечное место, о котором забыло время, потому что это редкий некоммерческий квартал Москвы. Директор «Фаланстера», большой бородатый 43-летний мужчина по имени Борис Куприянов, вероятно, проводил бы все свои встречи на улице, в глухом переулке, куря, но я возразил, что слишком холодно, чтобы делать записи.
Куприянов стал соучредителем книжного магазина с полдюжиной других людей в 2002 году. Он управляется как коллектив, но закон требует, чтобы один человек был номинальным начальником, и им является Куприянов. Он указывает, что история с книгой Навального опровергает мнимые мотивы получения прибыли издательствами и другими книжными магазинами: Навальный безоговорочно является самым известным и самым популярным оппозиционным деятелем в России, «поэтому, если бы их интересовали деньги, они бы продавали книгу».
Вместо этого Фаланстер продает его, причем очень быстро.
Но неприятности могут принимать самые разные формы. Например, московские книжные магазины обычно отказываются от нового, щедро изданного многотомника собрания сочинений Михаила Горбачева, последнего советского лидера. Причина: кто-то испортил очень дорогие книги, где бы они ни были выставлены. Или возьмем типографии, которые отказываются от заказов книг, которые могут показаться рискованными, от «Поваренная книга анархиста» (которая вызывает такую реакцию во всем мире) до академической книги по квир-исследованиям, которую меня попросили не называть, опасаясь, что ее издатель попадет в беду. Для работы типографии требуется специальная лицензия, которая может быть отозвана властями, и это поддерживает страх. Это коварно, говорит Куприянов, потому что «цензуру трудно отличить от личных предпочтений. Мы, например, отвергаем глупые, плохие и правые книги. Но это не цензура, это личное предпочтение. Но если кто-то отказывается от книги из страха попасть в беду, то это не личное предпочтение, а готовность к цензуре».
Странная схема, в которой объекты потенциальной цензуры опережают настоящих цензоров, превратила маловероятных граждан в силовиков. Это посетители библиотек, которые требуют запретить определенные книги, полицейские, которые регулярно посещают Фаланстер, чтобы взять книги «для проверки», анонимные люди, которые в первую очередь звонят в полицию, чтобы сообщить об определенных книгах, и, конечно же, те, кто подвергает самоцензуре. Например, пару месяцев назад в Фаланстер приехала милиция и изъяла книгу о Коране и научную книгу о периоде хрущевской оттепели, вероятно, потому, что на ее обложке был классический русский и советский протестный лозунг: «За вашу и нашу свободу». Полиция никогда не возвращает книги, говорит Куприянов, хотя Фаланстера, в отличие от некоторых книготорговцев и библиотекарей, до сих пор не привлекли к суду.
В 2005 году кто-то поджег Фаланстер, сильно повредив помещение и уничтожив большую часть книг. Во время несвязанного судебного процесса несколько месяцев назад один из подсудимых, член ультраправой националистической группы, показал, что он принимал участие в поджоге вместе с членом прокремлевского молодежного движения «Молодая Россия».
Это подтвердило то, о чем все время подозревал Куприянов.
Если поддерживаемая правительством молодежная группа подожжет ваш книжный магазин, это цензура? Куприянов морщится. Такое же выражение было у Данишевского, когда он сказал мне, что все не столько ужасно, сколько «просто отвратительно».
Часть 2: Страшная история издания детских книг в России
Часть 3: Для путинских цензоров хуже гомосексуализма только самоубийство
Книга слишком далеко
Восточные подходы | Россия
Автор E.L.| ЛОНДОН
Карен Давиша — известный эксперт по России, которая последние несколько лет работала над книгой об истоках современной российской коррупции, уделяя особое внимание связям между бывшим КГБ, бизнесом и организованной преступностью в Санкт-Петербурге в начале 19 века.90-е. Я читал рукопись (предварительно озаглавленную: «Как, почему и когда Путин решил построить клептократический и авторитарный режим в России и каково его будущее?» Не раскрывая содержащихся в ней конкретных испепеляющих сенсаций, я могу сказать, что нашел ее замечательной: ясной, острой и разрушительной.
), это едва ли могло быть более своевременным и важным.
Но у издателя миссис Давиши струси. Она только что получила это письмо (полностью опубликованное ниже) из издательства Кембриджского университета, в котором говорится, что юридический риск публикации книги слишком велик:
, «учитывая неоднозначную тему книги и ее основную посылку о том, что власть Путина основана на его связях с организованной преступностью, мы не убеждены, что существует способ переписать книгу, которая доставит нам необходимое утешение».
Миссис Давиша по понятным причинам в ярости. У нее было много предыдущих книг, опубликованных с помощью CUP, и она не ожидала каких-либо трудностей. Она отмечает:
В тот самый момент, когда правительства США и ЕС, очевидно, полностью владеющие разведывательными данными, которые указывают именно на этот вывод, вносят членов этой группы [соратников Путина] в список лиц, которым запрещен визовый режим, и в список замораживания активов, одно из самых важных и авторитетных издателей в мире отказывается продолжать работу над книгой не из-за ее научного качества…
Полный ответ г-жи Давиша на CUP приведен ниже.
Она подчеркивает, что злится не на CUP, а на климат в Британии, который позволяет то, что она называет «упреждающим сжиганием книг». Со своей стороны, издательство заявляет, что не нарушило обязательства по изданию книги, так как она не прошла стадию предложения (письмо CUP Economist прилагается ниже).
От Джона Хаслама, исполнительного издателя отдела политических наук и социологии, Cambridge University Press, 20 марта 2014 г.:
Дорогая Карен
Приносим извинения за задержку с ответом. Я знаю, что вы понимаете, насколько это сложный вопрос, и я ценю ваше большое терпение, пока мы работали над этими вопросами.
После обсуждения с коллегами-юристами, которые изучили машинописный текст с юридической точки зрения как США, так и Великобритании, я боюсь, что наше мнение таково, что мы не в состоянии продолжить работу над вашей книгой.
Решение не имеет ничего общего с качеством вашего исследования или вашей научной достоверностью.
Это просто вопрос терпимости к риску в свете наших ограниченных ресурсов.
Клеветническое заявление — в данном случае потенциальная клевета — это ложное заявление, подрывающее репутацию лица, в отношении которого делается заявление. В суде лицо, устанавливающее факты, не может просто принять утверждение автора или издателя о том, что утверждение верно. В частности, в Англии заявитель о клевете может потребовать от автора и издателя доказать истину, что в случае с вашей книгой было бы чрезвычайно трудно сделать для многих заявленных вами претензий. У нас нет причин сомневаться в правдивости того, что вы говорите, но мы считаем, что высок риск того, что те, кто причастен к предпосылке книги — что Путин имеет в своем распоряжении узкий круг криминальных олигархов и посвятил свою карьеру развитию этого круга — будут мотивированы подать в суд и могут себе это позволить. Даже если бы прессе в конечном итоге удалось защитить такой иск, срыв и расходы были бы больше, чем мы могли бы себе позволить, учитывая нашу благотворительную и академическую миссию.
Президент Путин никогда не был осужден за преступления или действия, описанные в книге, и мы не можем быть уверены, что кто-либо из других названных лиц или организаций был осужден. То, что обвинения могли быть опубликованы в другом месте, не является защитой; повторная публикация клеветнического заявления по-прежнему является клеветой, если ее истинность не может быть доказана.
Мы рассмотрели вопрос о том, чтобы попросить внешнего юриста тщательно изучить рукопись и предоставить подробные предложения о том, как ее можно переписать. Однако это обошлось бы в десятки тысяч долларов. Более того, учитывая неоднозначную тему книги и ее основную посылку о том, что власть Путина основана на его связях с организованной преступностью, мы не убеждены, что есть способ переписать книгу, которая доставит нам необходимое утешение.
В соответствии с американской судебной практикой в области диффамации, вполне вероятно, что книга значительно выиграла бы от защиты «общественного деятеля», которая требует от истца не только доказать, что утверждения являются доказуемо ложными, но и что они были сделаны злонамеренно (в отличие от небрежности, если бы истец был частным лицом).
Это очень трудная ситуация, и наше решение нелегко принять. Мы могли бы пожелать, чтобы законы о клевете были другими, но это контекст, в котором мы работаем.
Мне очень жаль, что я не ответил более положительно, и что это обсуждение заняло так много времени. Желаю вам всяческих успехов в вашей работе.
С наилучшими пожеланиями
Джон
Это просто вопрос терпимости к риску в свете наших ограниченных ресурсов.
Но нас останавливает не судебный процесс в США. Как вы знаете, истцы (в том числе и россияне) склонны обращаться в английские суды с исками о диффамации, так как они очень доброжелательно относятся к истцам. Даже с недавней модернизацией законов о клевете в Англии тот факт, что книга будет опубликована английской компанией, возможно, даст истцу необходимую связь с Англией, необходимую для наделения судов юрисдикцией. Как упоминалось выше, оказавшись в английском суде, именно ответчик должен доказать своей защите, что утверждения верны. Хотя теперь также можно было бы показать, что книга была опубликована в общественных интересах и отражает ваше честное мнение, эти средства защиты являются новыми и непроверенными. Учитывая характер некоторых обвинений в книге, в том числе обвинений в отношении названных лиц, связанных с Путиным, которым было бы легче доказать ущерб репутации (некоторые примеры прилагаются), публикация была бы, на наш взгляд, сопряжена со значительным риском. Мы также должны принять во внимание чрезвычайно обременительные законы о диффамации в самой России, которые криминализируют то, что обычно считается гражданским делом в Англии и США.
Опять же, мы чувствовали бы себя обязанными прислушаться к совету об уголовной ответственности по российскому законодательству, что было бы очень дорого и отнимало много времени.Ответ миссис Давиша (2 апреля 2014 г.):
Дорогой Джон, 9 лет0005
Спасибо за недавнее письмо, в котором изложено окончательное решение CUP не продолжать работу над моей книгой о происхождении путинской коррумпированной системы.
Я ценю ваше заявление о том, что «решение не имеет ничего общего с качеством вашего исследования или вашей научной достоверностью. Это просто вопрос терпимости к риску в свете наших ограниченных ресурсов».
Конечно, как мы уже говорили ранее, я рассмотрю возможность публикации в Америке. Но я надеюсь, что вы в то же время примете к сведению некоторые мои собственные мысли по этому поводу.
Мне кажется, что приложение CUP в виде приложения к нескольким предложениям, которые были потенциально клеветническими, представляет собой скудное усилие по сравнению со многими месяцами, в течение которых юридический отдел прессы рецензировал рукопись. Я понимаю окончательное рассуждение о том, что основная предпосылка книги была такова, что пресса решила, что независимо от того, сколько юридически приемлемых квалификаторов было вставлено, книгу нельзя переписать таким образом, чтобы дать вам «комфорт». Это решение могло быть принято еще в ноябре, но давайте предположим, что было предпринято много усилий, чтобы продвинуть книгу, которые в конечном итоге ни к чему не привели.
Остается сделать вывод, что главный урок для будущих авторов — не публиковать в Великобритании ничего, что может быть воспринято как клевета. Оставляя в стороне забавную мысль о том, что, используя стандарты «комфорта», изложенные в письме — искусно написанном, как предполагается, вашим юридическим отделом — даже версия Короля Джеймса , вероятно, также должна была быть опубликована за пределами Великобритании, я действительно думаю, что область политологии и русистики (но также и ближневосточные исследования, о чем свидетельствует публикация CUP Милостыня для джихада ) должен смириться с трудной ситуацией, когда никакие эмпирические работы по коррупции (и, возможно, по многим другим темам) не должны публиковаться в британском издательстве .
На прошлой неделе правительство ЕС и США ввели запрет на выдачу виз и заморозку активов в отношении самого внутреннего ядра, которое является предметом моей книги.
Сказав это, я очень ценю много усилий, которые, я уверен, вы лично приложили для продвижения проекта. Я ни на секунду не сомневаюсь, что вы желали ей добра и работали над ее публикацией.
С наилучшими пожеланиями,
Карен
PS Я расцениваю это как открытое письмо, и вы можете свободно распространять нашу корреспонденцию, как я планирую это сделать.
Я также принимаю ваш совет о том, что рукопись, скорее всего, не столкнется с такой же проблемой в США, где, как говорится в вашем письме, «книга значительно выиграла бы от защиты «общественного деятеля».
Но дело не в потерянном времени. Настоящая проблема заключается в довольно тревожном выводе о том, что независимо от того, что было сделано, книга не была бы опубликована из-за ее предмета.
Многие работы сейчас выйдут о составе списка и о том, почему каждая личность была помещена в него. Ответы на эти вопросы есть в моей книге. Разве не жаль, что Великобритания является «бесполетной» зоной для публикации правды об этой группе? Эти связанные с Кремлем олигархи не стесняются покупать Белгравию, убивать диссидентов на Пикадилли с помощью полония-210, драться друг с другом в Высоком суде и прятать своих детей в британских школах-интернатах. И в результате их растущих знаний и влияния в Великобритании даже самые значительные британские учреждения (и я думаю, мы можем согласиться с тем, что CUP с его королевской хартией, 500-летней историей и недавним годовым доходом, превышающим 400 миллионов долларов, является настоящим британским учреждением) прячутся и участвуют в упреждающем сожжении книг из-за страха перед судебными исками.
Если бы проект был реализован, это была бы моя восьмая книга с CUP, и только на этом основании я был готов ждать решения ваших юристов, возможно, дольше, чем следовало бы. Мы можем только надеяться, что британские законы о клевете действительно будут «модернизированы» и тщательно проверены, чтобы авторы могли снова обратиться к CUP, зная, что она действительно посвящена публикации «всевозможных книг», а не только тех, которые не вызовут гнев коррумпированных российских олигархов, чтобы еще больше издеваться над британскими институтами.Заявление представителя CUP гласит:
…Рукопись профессора Давиши, которая по ее просьбе была прочитана как клевета в качестве начального шага на более ранней, чем обычно, стадии издательского процесса, учитывая ее спорный характер, никогда не выходила за рамки этап предложения с CUP; он никогда не рецензировался, и у нас нет с ней соглашения о публикации.
