Эльчин Сафарли — Расскажи мне о море » knigi-for.me: Электронная библиотека деловой и учебной литературы. Читаем онлайн. Cтраница 18

Ознакомительная версия. Доступно 4 из 20 стр.

С годами понятия и ассоциации либо корректируются, либо полностью меняются. На нынешнем этапе жизни счастье для меня – это благодарность (сохранить бы это навсегда!) и покой. Любить то, что есть, не ждать идеального момента, стараться сполна проживать каждый день, не унывать, как бы сложно ни было, верить в будущее – это и есть благодарность. Внутренний покой приходит именно тогда, когда благодарен за текущее мгновение, когда не суетишься и не изводишь себя мыслями «могло быть лучше». Только в состоянии покоя можно услышать ответы на свои вопросы и понять, куда двигаться.

43

С самого первого шага вы идёте навстречу друг к другу

Жизнь – это, конечно же, выбор. Мы выбираем каждый день, каждую минуту, секунду – между добром и злом, светлым и темным. Нам открывается несколько дверей, дальнейшее за нами – с кем, в какую войти. Однако я точно знаю, что в вопросе встречи «своего» человека важно дождаться. Что мы с самого первого шага идем друг к другу, видя в пути много разных людей. Когда подойдет время (а это решают там, наверху, или, быть может, внутри нас), встреча состоится. Главное, не сдаться и не связывать жизнь с чужаками.

Эта вера жила во мне с детства. Порой мне слышалось, как этот человек осторожно ступал по ракушкам морского берега, наливал себе чай, с хрустом разламывал утренний симит, перелистывал страницы любимой книги или перебирал разноцветные стеклянные шарики на прилавке блошиного рынка.

Я не то чтобы ждал этого человека, я шел к нему. И мы встретились. Лейла.

Эпилог

К тебе всё придет, как только ты всё отпустишь

Любовь – над бурей поднятый маяк,
Не меркнущий во мраке и тумане.
Любовь – звезда, которою моряк
Определяет место в океане.

Уильям Шекспир

Я предпочел бы, чтобы на моей могиле было написано: «Он умер, пытаясь взлететь», а не что-нибудь вроде: «Он так врос в землю, что мы только присыпали его сверху».

Митчел Уилсон

Город становится миром, когда ты любишь одного из живущих в нем.

Лоренс Даррелл

Дядя Аким,

с твоего последнего письма прошло много лет. Ты уехал из ашрама, с тех пор от тебя нет вестей. Продолжаю писать на прежний адрес, не знаю, существует ли он, жив ли ты… Прости. Временами приходят такие мысли, близко их не подпускаю.

Дочь прочла мне слова из одной книги на итальянском (изучает язык, у нее хорошо получается). «Пока тебя кто-то любит, ты не умираешь». Наша с тобой связь – вне времени, я понял это в день, когда увидел тебя за ковром в мастерской.

Сейчас мне столько же лет, сколько было тебе, когда ты отправился в Индию. Только мне сейчас никуда не хочется ехать.

Удивительное чувство покоя, будто сошел с шумного поезда. Долго куда-то стремился, – спеша, улыбаясь, тревожась, – и вот наконец тишина. Я на своем месте, вокруг близкие, вопросов миру меньше.

Мы ко многому относимся как к данности. Сегодня с Лейлой сидели на закате под деревьями и вдруг одновременно сказали: какое же счастье вот так сойти с веранды и оказаться под шелестящими хурмовыми кронами.

День выдался суетливым, приятно провожать его в красоте. Знать, что дети здоровы, пусть и не рядом, идут своей дорогой, а мы молимся, чтобы им повстречались хорошие люди.

Тишина раскрывает в человеке важное. Напоминаю об этом дочери. Может, так она ошибется на один раз меньше. Хотя, как бы родители ни пытались защитить детей, у тех своя доля.

Окружающий мир становится все громче и громче, настолько, что зачастую в тишине людям становится неуютно. Мы постоянно что-то говорим, объясняем, доказываем и, к сожалению, временами оправдываемся. Придаем много значения пене волн, которую через мгновение накроет новой волной.

Суета нас изводит, мы устаем, вешаем нос, зацикливаясь на материальном и вознося его на пьедестал жизни. Нужно уделять время тишине, уметь останавливаться. Молчание порою – самый красноречивый ответ, возможность прикосновения, которое теплее самого искреннего слова.

Хорошо, когда все в равновесии. Вовремя.

Э.

Дядя Аким,

ты наверняка помнишь дедушку Асада. Сегодня день его рождения. В эту дату не езжу на кладбище. Прихожу на наш с ним кусочек берега, на невысокую скалу, где подолгу сидели. Он читал утреннюю газету, а я, сняв обувь и засучив брюки, ловил ногами брызги волн. Мечтал быстрее вырасти – ноги станут длиннее, и я легко дотянусь до воды.

Дедушка не любил кладбища. По дороге от дома к берегу их было три. Проезжающие мимо машины из уважения к покойным не сигналили и приглушали музыку. Я смотрел на выступающие из земли светло-коричневые камни, пыльные, потемневшие от времени и невнимания живых, и спрашивал: «Деда, почему мертвые под землей? Там мрачно, холодно, всякие букашки. Почему не на небе, где много солнца?» Он прикладывал ладонь к полуразрушенному шершавому кладбищенскому забору.

Скучаю по нему. Он не упрекал за переменчивость, присущую моему характеру. «Это твоя уникальность, Финик. Кто-то тверд в решениях, но горделив, жесток с людьми. У тебя доброе сердце, это главное. Тот, кто будет укорять тебя за тебя настоящего, не твой человек, он с другого берега».

Дедушка не ругал меня за свободолюбие. В отличие от отца, который считал, что мужчина должен посадить дерево, построить дом и вырастить сына – буквально. Когда папа говорил мне об этом, я не мог скрыть удивления. «А те, кто, как дядя Тофиг, живут в пятиэтажке или, как наш учитель по рисованию Алик Гашимович, не имеет семьи, они что, плохие?» Папа вскипал, уходил курить на кухню, где выговаривал маме: «Пожалуйста, наш сын рассуждает как твой отец!» Меня не обижали его слова, наоборот, я гордился своей похожестью на дедушку.

Асад говорил, что море, музыка, немного хлеба, вера и свобода – это все, что нужно человеку.

Свобода ценнее любого внешнего комфорта. Без нее человек теряет себя, становится таким, каким он удобен окружающим, погибает. Свобода – это возможность ошибаться, идти против ветра и мнений, падать и снова вставать, с разбега прыгать в океан, плакать, делиться той драгоценной правдой, что на сердце, быть странным и глупым, любить себя неидеального, но стремиться стать лучше.

Э.

Дядя Аким,

дедушка не вспоминал умерших с грустью или обреченным придыханием. Он улыбался, пересматривая светлые воспоминания.

«Их считают покойными, но они живы. Просто для одних стали невидимыми, для других – еще живее».

Асаду было чуть за тридцать, когда умерла его младшая сестра Замина. Он переживал, забросил дом, работу, себя. Жизнь для него померкла.

Однажды к сидящему у ее могилы Асаду подошел старенький мулла. Опустился рядом, перебирая черные четки. «Долго будешь обнимать камень? В нем нет твоей сестры, как и во всем кладбище». Сначала дедушка разозлился, хотел прогнать сумасшедшего, но помимо своей воли спросил: «Тогда где же она?»

Мулла остановил счет четок и указал хамсой[36] на левую часть дедушкиной груди. «Все там, в сердце. Вспомни о ней, и она станет ближе».

Я не раз вспоминал эту историю, расставаясь с близкими.

Какой была моя первая встреча со смертью? Я тогда учился в первом классе.

…Сона наливала мне в тарелку овдуг[37], когда из открытого окна столовой послышался женский плач. Пялянг тихо заскулил, я растерялся, выскочил из-за стола. Бабушка, накинув платок на голову, выбежала из дома. На пороге приказала: «Финик, садись доедай, я к тете Солмаз».

Плач, так похожий на вой, доносился из-за забора, из дома соседки. Хлебнув овдуга и надкусив горбушку, я ринулся за Соной.

Бегу по тропинке вдоль заборов с цветущей малиной, листья слепят глаза зеленым, солнце над головой цвета давленого абрикоса. Пахнет грушевым лимонадом. Не вяжется вся эта красота с неутихающим плачем.

Уже у калитки тети Солмаз я понял: умер ее сын, страдающий болезнью крови, – из дверей выносили завернутое в ковер тело. Везли в мечеть на омовение. Вслед за мужчинами из дома высыпали женщины. Бабушка, прижимая к лицу платок, обнимала горько причитающую тетю Солмаз. Я заплакал, убежал домой. В саду крепко обхватил встревоженного Пялянга. Мы долго сидели под инжирником…

Ознакомительная версия. Доступно 4 из 20 стр.

Эльчин Сафарли — Расскажи мне о море » Страница 19 » Каждый день читать книги онлайн бесплатно без регистрации

Уже у калитки тети Солмаз я понял: умер ее сын, страдающий болезнью крови, – из дверей выносили завернутое в ковер тело. Везли в мечеть на омовение. Вслед за мужчинами из дома высыпали женщины. Бабушка, прижимая к лицу платок, обнимала горько причитающую тетю Солмаз. Я заплакал, убежал домой. В саду крепко обхватил встревоженного Пялянга. Мы долго сидели под инжирником…

В исламе смерть – не исчезновение, а переход между мирами. Скорбя по умершему, мы отдаляемся от него, погружаясь в темную яму горечи. Вспоминая ушедшего с улыбкой, согреваем его невидимым объятием.

Э.

Мое тело все хуже мне подчиняется. Старость? Лейла не согласна. «Ты никак с ним не договоришься, Гилавар. Бежишь за одним, а тело советует другое. Стремления у вас разные». Целую жену в шею. «Хорошо, что у нас с тобой они одинаковые».

В ней уживаются женственность, ранимость и одновременно готовность стоять против ветра, смотреть в глаза тому, что несется навстречу.

Я встретил Лейлу спустя череду расставаний. Когда уже не искал, не верил, появилась она, женщина с тонкими запястьями и густыми волосами-волнами.

Лейла открыла новую страницу моей жизни, не перелистывая предыдущие. Называет меня Гилаваром в честь ветра – теплого, переменчивого, дующего с моря.

* * *

Надеваю шляпу, выхожу из дома. Как всегда – к морю.

Иду по дороге из детства. Она, как и многое вокруг, изменилась – сузилась заборами вычурных особняков. Но сейчас я будто не вижу изменений, ведь по дороге идет не грузный любитель букв Гилавар, а тот самый мальчишка по кличке Финик. Мое нынешнее тело – подуставшее, осунувшееся, местами одрябшее – не успевает за ним, но есть то главное, что живет вне физического, видимого.

По этой дороге к морю я часто шел с дедушкой Асадом. Отчетливо слышу его голос. «Человек ни черный, ни белый – он посредине. Долгие годы ты будешь „нигде“, пока не найдешь себя настоящего и не отыщешь любовь. Она не только в объятиях твоего человека, но значительно шире, выше, глубже. Финик, к тебе все придет, как только ты все отпустишь».

Сегодня море буйное, его звук похож на ток крови в венах – живой, пульсирующий, преодолевающий все препятствия. В шуме Каспия слышу голоса из детства, перед глазами раскрываются картинки волшебного времени жизни.

Вижу старушку Гюльназ в шелковом фиолетовом платке. По понедельникам соседка приходила к нам, заваривала хну, молилась за упокой душ ушедших. На Абшероне понедельник называли женским днем. Женщины собирались под одной крышей – общались, готовили еду, оживляли волосы хной, читали дуа[38]. Гюльназ расплетала длинные мамины косы, вычесывала их гребнем, пропитывала маслом кардамона перед окрашиванием, заодно и истории вслух перелистывала – о себе и мире.

Я прятался под столом, подслушивал.

В роду Гюльназ мужчины надолго не задерживались. Они либо исчезали, либо умирали. Это можно было бы назвать проклятием, если бы не дар, которым награждались женщины семьи Гюльназ, – каждая из них познавала любовь. Пусть вспышкой, пусть возможностью увидеть, испытать, попробовать и потом лишиться, но до последнего вздоха вспоминать, благодарить. За то, что было, хоть и ненадолго. «Значит, я жила».

«Моя мама Биби-ханым, да упокоит ее душу Аллах, говорила, что мужчины уходили от нас из-за того, что мы слишком их любили. По-моему, дело в том, что к сильным женщинам обычно тянутся слабые мужчины. Оживляем их своими чувствами, потом они уходят к другим».

…Прохожу мимо инжирника и слышу голос троюродной сестры Натаван, с которой лазили по веткам деревьев. У нее были веснушки на все лицо, над губой шрам-полумесяц. Приезжала к нам на каникулы из горной деревни, где жила с рождения.

Ей было пять лет, когда она впервые увидела море. Любила вспоминать эту встречу.

Они с мамой ехали две ночи, сначала автобусом, потом на поезде. На Натаван был льняной сарафан горчичного цвета, пропахший корицей, – ее мама раскидывала кусочки коры по полкам шкафа, чтобы не заводилась моль.

«Помню, мои ноги натерли сандалии из желтого дерматина, было больно, но я жевала кизиловую пастилу, только бы не капризничать. По случаю большой встречи мама разрешила намазать ногти хной. Хотелось понравиться морю. Приближаясь к нему, я ждала, что волны раскроют тайну – только мне и никому больше. Этого не произошло. Зато тогда я впервые влюбилась. В волны».

* * *

Возвращаюсь домой, сажусь за письменный стол. Записываю истории, нашептанные мне бризом. Где-то в глубине дома бранится Лейла – я снова забыл снять ботинки, теперь пол в ракушечном песке.

Через какое-то время она тихонько приоткрывает дверь и ставит на мой стол кружку с чаем. Знает, что после каждой главы я встаю, подхожу к окну, пью чай и смотрю на исписанные листы, к которым, чуть передохнув, возвращаюсь.

…Ты против, чтобы я писал о тебе в своих историях. Но как не сказать о человеке, который подарил тебе новый мир? «Достаточно того, что мы вместе стоим на одном берегу. А тексты… Это другое. Они ведь окажутся в руках людей, которых нет на этом берегу».

Примечания

1

Водяная мята (азерб.).

2

Слово, состоящее из терминов «бытие», «знание» и «блаженство» (санскр. ).

3

Машаллах – ритуальное молитвенное восклицание, используется при выражении радости, хвалы и благодарности Богу и смиренного признания того, что все происходит по Его воле (араб.).

4

Гладкий двусторонний тканый ковер ручной работы (иран.).

5

Мастер (азерб.).

6

Гусейн Джавид – азербайджанский поэт, драматург.

7

Надежду каждый раб в душе хранит, мечтая, / Свою святыню чтит любой искатель рая. / У каждого – свой бог, своя любовь святая, / Мой бог – любовь и красота (азерб., автор Г. Джавид, перевод М. Синельникова).

8

Так на Востоке называют владельца или работника чайханы.

9

Чего считать, если чай пьешь (азерб.).

10

Господа (азерб.).

11

Выпечка с начинкой из молотого миндаля.

12

Кислая или сладкая приправа-пастила из уваренного фруктового сока.

13

Предрассветная, первая по счету молитва в исламе (араб. ).

14

Восславление Аллаха словами «Аллаху акбар», с них начинается молитва (араб.).

15

Иранская поэтесса, кинорежиссер (1935–1967).

16

Стихотворение «Волны» Ф. Фаррохзад, перевод Н. Ворнель.

17

Азербайджанский суп на мясном бульоне с лапшой домашнего приготовления.

18

Приятного аппетита, детка! (азерб.)

19

Сок незрелого винограда. После непродолжительного брожения используется в азербайджанской кухне.

20

Сура «Аль-Анкабут», аят 57, Коран.

21

Восточная сладость из муки, протертой с водой в мелкие крупинки, масла и сахара. По традиции ее готовят в день смерти близкого человека, читая молитву за упокой его души. Большую часть раздают нуждающимся.

22

На Абшероне существует поверье, что созревшие инжирные плоды, видевшие дожди, есть нельзя. Поэтому местные жители спешат собрать урожай.

23

«И познает любовь не любивший ни разу, и полюбит вновь тот, кто уже отлюбил». Цитата из древнеримской латинской поэмы «Ночное бдение Венеры». Автор и точное время написания неизвестны; современная наука датирует текст IV веком н. э. Поэма представляет собой лирические излияния несчастного влюбленного, перемешанные с описанием весеннего празднества на Сицилии в честь богини Венеры.

24

Розовая вода, продукт дистилляции лепестков розы, ее добавляют в сладости и напитки.

25

«Во имя Аллаха милостивого и милосердного» (араб.). В исламе фразу «бисмилляхи рахмани рахим» произносят перед началом любого важного дела.

26

Самый древний район Стамбула, первые следы поселения на этом месте относятся к 680 г. до н. э.

27

Сейчас вы можете перейти на противоположную сторону (турец.).

28

Улица в Кадыкёе.

29

Центральная улица Кадыкёя.

30

«Пассаж „Акмар“. № 70. Добро пожаловать» (турец.).

31

Округ в Кадыкёе.

32

Лепешки из тонко раскатанного теста с начинкой из мяса, зелени, сыра или картофеля.

33

Тетушка (турец.).

34

МИЛИТЕРА —[ Поэзия ]

Зоя

Маргарита Алигер

Маргарита Алигер

ВСТУПЛЕНИЕ Я так приступаю к решенью задачи, как будто конца и ответа не знаю. Протертые окна бревенчатой дачи, раскрыты навстречу московскому маю. Солнце лежит на высоком крылечке, девочка с книгой сидит на пороге. «На речке, на речке, па том бережочке, мыла Марусенька белые ноги…» И словно пронизана песенка эта журчанием речки и смехом Маруси, окрашена небом и солнцем прогрета… «Плыли к Марусеньке серые гуси…» Отбросила книгу, вокруг поглядела. Над медными соснами солнце в зените… Откинула голову, песню допела: «Вы, гуси, летите, воды не мутите…» Бывают на свете такие мгновенья, такое мерцание солнечных пятен, когда до конца изчезают сомненья и кажется, мир абсолютно понятен. И жизнь твоя будет отныне прекрасна — и это навек, и не будет иначе. Все в мире устроено прочно и ясно — для счастья, для радости, для удачи. Особенно это бывает в начале дороги, когда тебе лет еще мало и если и были какие печали, то грозного горя еще не бывало. Все в мире открыто глазам человека, Он гордо стоит у высокого входа … Почти середина двадцатого века. Весна девятьсот сорок первого года. Она начиналась экзаменом школьным, тревогой неясною и дорогою, манила на волю мячом волейбольным, игрою реки, тополиной пургою. Московские неповторимые весны. Лесное дыхание хвои и влаги. …Район Тимирязевки, медные сосны, белья на веревках веселые флаги. Как мудро, что люди не знают заране того, что стоит неуклонно пред ними. — Как звать тебя, девочка? — Зоей. — А Таня? — Да, есть и такое хорошее имя. Ну что же, поскольку в моей это власти тебя отыскать в этой солнечной даче, мне хочется верить, что ждет тебя счастье, и я не желаю, чтоб было иначе. В сияющей рамке зеленого зноя, на цыпочки приподымаясь немножко, выходит семнадцатилетняя Зоя, московская школьница-длинноножка. ПЕРВАЯ ГЛАВА Жизнь была скудна и небогата. Дети подрастали без отца. Маленькая мамина зарплата — месяц не дотянешь до конца. Так-то это так, а на поверку не скучали. Вспомни хоть сейчас, как купила мама этажерку, сколько было радости у нас. Столик переставь, кровати двигай, шума и силенок не жалей. Этажерка краше с каждой книгой, с каждым переплетом веселей. Скуки давешней как не бывало! Стало быть, и вывод будет прост: человеку нужно очень мало, чтобы счастье встало в полный рост. Девочка, а что такое счастье? Разве разобрались мы с тобой? Может, это значит — двери настежь, в ветер окунуться с головой, чтобы хвойный мир колол на ощупь и горчил на вкус и чтобы ты в небо поднялась — чего уж проще б! — а потом спустилась с высоты. Чтоб перед тобой вилась дорога, ни конца, ни краю не видать. Нам для счастья нужно очень много. Столько, что и в сказке не сказать. Если в сказке не сказать, так скажет золотая песня, верный стих. Пусть мечта земной тропинкой ляжет у чиненых туфелек твоих. Все, за что товарищи боролись, все, что увидать Ильич хотел… Чтоб уже не только через полюс — вкруг планеты Чкалов полетел. Чтобы меньше уставала мама за проверкой письменных работ. Чтоб у гор Сиерра-Гвадаррама победил неистовый народ. Чтоб вокруг сливались воедино вести из газет, мечты и сны. И чтобы папанинская льдина доплыла отважно до весны. Стала жизнь богатой и веселой, ручейком прозрачным потекла. Окнами на юг стояла школа, вся из света, смеха и стекла. Места много, мир еще не тесен. Вечностью сдается каждый миг. С каждым днем ты знаешь больше песен, с каждым днем читаешь больше книг. Девочка, ты все чему-то рада, все взволнованней, чем день назад. Ты еще не знаешь Ленинграда! Есть еще на свете Ленинград! Горячась, не уступая, споря, милая моя, расти скорей! Ты еще не видывала моря, а у нас в Союзе сто морей. Бегай по земле, не знай покоя, все спеши увидеть и понять. Ты еще не знаешь, что такое самого любимого обнять. Дверь толкнешь — и встанешь у порога. Все-то мы с утра чего-то ждем. Нам для счастья нужно очень много. Маленького счастья не возьмем. Горы на пути — своротим гору, вычерпаем реки и моря. Вырастай такому счастью впору, девочка богатая моя. *** И встал перед ней переполненный мир, туманен и солнечен, горек и сладок, мир светлых садов, коммунальных квартир, насущных забот, постоянных нехваток, различных поступков и разных людей. Он встал перед ней и велел ей пробиться сквозь скуку продмаговских очередей, сквозь длинную склоку квартирных традиций. Он встал перед ней, ничего не тая, во всей своей сущности, трезвой и черствой. И тут начинается правда твоя, твое знаменитое единоборство. Правда твоя. Погоди, не спеши. Ты глянула вдаль не по-детски сурово, когда прозвучало в твоей тиши это тяжелое русское слово. Не снисходящее ни до чего, пристрастное и неподкупное право. Звучит это слово, как будто его Ильич произносит чуть-чуть картаво. И столько в нем сухого огня, что мне от него заслониться нечем, как будто бы это взглянул на меня Дзержинский, накинув шинель на плечи. И этому слову навеки дано быть нашим знаменем и присягой. Издали пахнет для нас оно печатною краской, газетной бумагой. Так вот ты какой выбираешь путь! А что, если знаешь о нем понаслышке? Он тяжкий. Захочется отдохнуть, но нет и не будет тебе передышки. Трудна будет доля твоя, трудна. Когда ты с прикушенною губою из школы уходишь домой одна, не зная, что я слежу за тобою, или когда отвернешься вдруг, чтобы никто не увидел, глотая упрек педагога, насмешку подруг, не видя, что я за тобой наблюдаю, я подойду и скажу тебе: — Что ж, устала, измучилась, стала угрюмой. А может, уже поняла: не дойдешь. Пока еще можно свернуть, подумай. Недолго в твои молодые лета к другим, не к себе, относиться строже. Есть прямолинейность и прямота, но это совсем не одно и то же. Подруги боятся тебя чуть-чуть, им неуютно и трудно с тобою. Подумай: ты вынесешь этот путь? Сумеешь пробиться ценою любою? Но этот настойчивый, пристальный свет глаз, поставленных чуточку косо. Но ты подымаешься мне в ответ, и стыдно становится мне вопроса. И сделалась правда повадкой твоей, порывом твоим и движеньем невольным в беседах со взрослыми, в играх детей, в раздумьях твоих и в кипении школьном. Как облачко в небе, как след от весла, твоя золотистая юность бежала. Твоя пионерская правда росла, твоя комсомольская правда мужала. И шла ты походкой, летящей вперед, в тебе приоткрытое ясное завтра, и над тобою, как небосвод, сияла твоя большевистская правда. *** И, устав от скучного предмета, о своем задумаешься ты. …Кончатся зачеты. Будет лето. Сбивчивые пестрые мечты… Ты отложишь в сторону тетрадку. Пять минут потерпит! Не беда! Ну, давай сначала, по порядку. Будет все, как в прошлые года. По хозяйству сделать все, что надо, и прибраться наскоро в дому, убежать в березы палисада, в желтую сквозную кутерьму. И кусок косой недолгой тени в солнечном мельканье отыскать, и, руками охватив колени, книжку интересную читать. Тени листьев, солнечные пятна… Голова закружится на миг. У тебя составлен аккуратно длинный список непрочтенных книг. Сколько их! Народы, судьбы, люди… С ними улыбаться и дрожать. Быть собой и знать, что с ними будет, с ними жить и с ними умирать. Сделаться сильнее и богаче, с ними ненавидя и любя. Комнатка на коммунальной даче стала целым миром для тебя. Вглядываться в судьбы их и лица, видеть им невидимую нить. У одних чему-то научиться и других чему-то научить. Научить чему-то. Но чему же? Прямо в душу каждого взглянуть, всех проверить, всем раздать оружье, всех построить и отправить в путь. Жить судьбою многих в каждом миге, помогать одним, винить других… Только разве так читают книги? Так, пожалуй, люди пишут их. Может быть. И ты посмотришь прямо странными глазами. Может быть… С тайною тревогой спросит мама: — Ты решила, кем ты хочешь быть? Кем ты хочешь быть! И сердце взмоет прямо в небо. Непочатый край дел на свете. Мир тебе откроет все свои секреты. Выбирай! Есть одно, заветное, большое, — как бы только путь к нему открыть? До краев наполненной душою обо всем с другими говорить, Это очень много, понимаешь? Силой сердца, воли и ума людям открывать все то, что знаешь и во что ты веруешь сама. Заставлять их жить твоей тревогой, выбирать самой для них пути. Но откуда, как, какой дорогой к этому величию прийти? Можно стать учительницей в школе. Этим ты еще не увлеклась? Да, но это только класс, не боле. Это мало, если только класс. Встать бы так, чтоб слышны стали людям сказанные шепотом слова. Этот путь безжалостен и труден. Да, но это счастье. Ты права. Ты права, родная, это счастье — все на свете словом покорить. Чтоб в твоей неоспоримой власти было с целым миром говорить, чтобы слово музыкой звучало, деревом диковинным росло, как жестокий шквал, тебя качало, как ночной маяк, тебя спасло, чтобы все, чем ты живешь и дышишь, ты могла произнести всегда, а потом спросила б землю: — Слышишь? — И земля в ответ сказала б: — Да. Как пилот к родному самолету, молчаливый, собранный к полету, трезвый и хмелеющий идет, так и я иду в свою работу, в каждый свой рискованный полет. И опять я счастлива, и снова песней обернувшееся слово от себя самой меня спасет. (Путник, возвращаясь издалека, с трепетом глядит из-под руки — так же ли блестят из милых окон добрые, родные огоньки. И такая в нем дрожит тревога, что передохнуть ему нельзя. Так и я взглянула от порога в долгожданные твои глаза. Но война кровава и жестока, и, вернувшись с дальнего пути, можно на земле ни милых окон, ни родного дома не найти. Но осталась мне моя отвага, тех, что не вернутся, голоса да еще безгрешная бумага, быстролетной песни паруса.) *** Так и проходили день за днем. Жизнь была обычной и похожей. Только удивительным огнем проступала кровь под тонкой кожей. Стал решительнее очерк рта, легче и взволнованней походка, и круглее сделалась черта детского прямого подбородка. Только, может, плечики чуть-чуть по-ребячьи вздернуты и узки, но уже девическая грудь мягко подымает ситец блузки. И еще непонятая власть в глубине зрачков твоих таится. Как же это должен свет упасть, как должны взлететь твои ресницы, как должна ты сесть или привстать, тишины своей не нарушая? Только вдруг всплеснет руками мать: — Девочка, да ты совсем большая! Или, может, в солнечный денек, на исходе памятного мая, ты из дому выбежишь, дружок, на бегу на цыпочки вставая, и на старом платьице твоем кружево черемуховой ветки. — Зоя хорошеет с каждым днем, — словом перекинутся соседки. В школьных коридорах яркий свет. Ты пройдешь в широком этом свете. Юноша одних с тобою лет удивится, вдруг тебя заметив. Вздрогнет, покраснеет, не поймет. Сколько лет сидели в классе рядом, спорили, не ладили… И вот глянула косым коротким взглядом, волосы поправила рукой, озаренная какой-то тайной. Так когда ж ты сделалась такой — новой, дорогой, необычайной? Нет, совсем особенной, не той, что парнишку мучила ночами. Не жемчужною киномечтой, не красоткой с жгучими очами. — Что ж таится в ней? — Не знаю я. — Что, она красивая? — Не знаю. Но,- какая есть, она — моя, золотая, ясная, сквозная.- И увидит он свою судьбу в девичьей летающей походке, в прядке, распушившейся на лбу, в ямочке на круглом подбородке. (Счастье, помноженное на страданье, в целом своем и дадут, наконец, это пронзительное, как рыданье, тайное соединение сердец. Как началось оно? Песнею русской? Длинной беседой в полуночный час? Или таинственной улочкой узкой, никому не ведомой, кроме нас? Хочешь — давай посмеемся, поплачем! Хочешь — давай пошумим, помолчим! Мы — заговорщики. Сердцем горячим я прикоснулась к тебе в ночи.) Вот они — дела! А как же ты? Сердца своего не понимая, ты жила. Кругом цвели цветы, наливались нивы силой мая. Травы просыпались ото сна, все шумнее делалась погода, и стояла поздняя весна твоего осьмнадцатого года. За пронзенной солнцем пеленой та весна дымилась пред тобою странною, неназванной, иной, тайной и заманчивой судьбою. Что-то будет! Скоро ли? А вдруг! Тополя цветут по Подмосковью, и природа светится вокруг странным светом, может быть, любовью. *** Ну вот. Такой я вижу Зою в то воскресенье, в полдне там, когда военною грозою пахнуло в воздухе сухом. Теперь, среди военных буден, в часок случайной тишины, охотно вспоминают люди свой самый первый день войны. До мелочей припоминая свой мир, свой дом, свою Москву, усмешкой горькой прикрывая свою обиду и тоску. Ну что ж, друзья! Недолюбили, недоработали, не так, как нынче хочется, дожили до первых вражеских атак. Но разве мы могли б иначе на свете жить? Вины ничьей не вижу в том, что мы поплачем, бывало, из-за мелочей. Мы все-таки всерьез дружили, любили, верили всерьез. О чем жалеть? Мы славно жили, как получилось, как пришлось. Но сразу вихрь, толчок, минута, и, ничего не пощадив, на полутоне сорван круто с трудом налаженный метив. Свинцовым зноем полыхнуло, вошло без стука в каждый дом и наши окна зачеркнуло чумным безжалостным крестом. Крест-накрест синие полоски на небо, солнце и березки, на наше прошлое легли, чтоб мы перед собой видали войной зачеркнутые дали, чтоб мы забыться не могли. Глаза спросонок открывая, когда хлестнет по окнам свет, мы встрепенемся, вспоминая, что на земле покоя нет. Покоя нет и быть не может. Окно как раненая грудь. Нехитрый путь доныне прожит. Отныне начат новый путь. Все в мире стало по-другому. Неверен шум, коварна тишь. Ты выйдешь вечером из дому, вокруг пытливо поглядишь. Но даже в этой старой даче, в тревожный погруженной мрак, все изменилось, все иначе, еще никто не знает как. ВТОРАЯ ГЛАВА С девятого класса, с минувшего лета, у тебя была книжечка серого цвета. Ее ты в отдельном кармане носила и в месяц по двадцать копеек вносила. Мы жили настолько свободно и вольно, не помня о том, что бывает иначе, что иногда забывали невольно, что мы комсомольцы и что это значит. Все праздником было веселым и дерзким, жилось нам на свете светло и просторно. Развеялось детство костром пионерским, растаяло утренней песенкой горна. Вы в мирное время успели родиться, суровых препятствий в пути не встречали, но ритмом былых комсомольских традиций сердца возмужавшие застучали. И в знойные ночи военного лета вы всей своей кровью почуяли это. Еще тебе игр недоигранных жалко, и книг непрочитанных жаль, и еще ты припрячешь — авось пригодится — шпаргалку. А вдруг еще будут какие зачеты! Еще вспоминаешь в тоске неминучей любимых товарищей, старую парту… Ты все это помнишь и любишь? Тем лучше. Все это поставлено нынче на карту. Настала пора, и теперь мы в ответе за каждый свой взнос в комсомольском билете. И Родина нынче с нас спрашивать вправе за каждую буковку в нашем Уставе. Тревожное небо клубится над нами. Подходит война к твоему изголовью. И больше нам взносы платить не рублями, а может быть, собственной жизнью и кровью. Притоптанным житом, листвою опалой, сожженная солнцем, от пыли седая, Советская Армия, ты отступала, на ноги истертые припадая. Искрились волокна сухой паутины, летели на юг неизменные гуси, ты шла, покидая поля Украины, ты шла, оставляя леса Беларуси. А люди? А дети? Не буду, не буду… Ты помнишь сама каждой жизнью своею. Но кровь свою ты оставляла повсюду, наверно затем, чтоб вернуться за нею. О запах шинельного черного пота! О шарканье ног по кровавому следу! А где-то уже подхихикивал кто-то, трусливо и жалко пиная победу. Как страшно и горько подумать, что где-то уже суетились, шипя и ругая… О чем ты? Не вздрагивай, девочка, это не те, за кого ты стоишь, дорогая. Нет, это не те, чьи любимые люди в окопах лежат у переднего края, что в лад громыханью советских орудий и дышат и верят, Не те, дорогая. Нет, это не те, что в казенном конверте, в бессильных, неточных словах извещенья услышали тихое сердце бессмертья, увидели дальнее зарево мщенья. Нет, это не те, что вставали за Пресню, Владимирским трактом в Сибирь уходили, что плакали, слушая русскую песню, и пушкинский стих, как молитву, твердили, Они — это нелюди, копоть и плесень, мышиные шумы, ухмылки косые. И нет у них родины, нет у них песен, и нет у них Пушкина и России! Но Зоя дрожит и не знает покоя, от гнева бледнея, от силы темнея: «Мне хочется что-нибудь сделать такое, чтоб стала победа слышней и виднее!» Стояло начало учебного года. Был утренний воздух прохладен и сладок. Кленовая, злая, сухая погода, шуршание листьев и шорох тетрадок. Но в этом учебном году по-другому. Зенитки, взведенные в сквериках рыжих. В девятом часу ты выходишь из дому, совсем налегке, без тетрадок и книжек. Мне эта дорога твоя незнакома. В другой стороне двести первая школа. Осенней Москвой, по путевке райкома, идет комсомолка в МК комсомола. Осенней Москвою, октябрьской Москвою… Мне видится взгляд твой, бессонный и жесткий, Я только глаза от волненья закрою и сразу увижу твои перекрестки. Душе не забыть тебя, сердцу не бросить, как женщину в горе, без маски, без позы. Морщины у глаз, промелькнувшая проседь, на горьких ресницах повисшие слезы. Все запахи жизни, проведенной вместе, опять набежали, опять налетели,- обрызганной дождиком кровельной жести и острой листвы, отметенной к панели. Все двигалось, шло, продолжалась работа, и каждая улица мимо бежала. Но тихая, тайная, тонкая нота в осенних твоих переулках дрожала. Звенели твои подожженные клены, но ты утешала их теплой рукою. Какой же была ты тогда? Оскорбленной? Страдающей? Плачущей? Нет, не такою. Ты за ночь одну на глазах возмужала, собралась, ремни подтянула потуже. Как просто заводы в тайгу провожала и между бойцами делила оружье. Какою ты сделалась вдруг деловитой. Рассчитаны, взвешены жесты и взгляды. Вколочены рельсы, и улицы взрыты, и в переулках стоят баррикады. Как будто с картины о битвах на Пресне, которая стала живой и горячей. И нету похожих стихов или песни. Была ты Москвой — и не скажешь иначе. И те, кто родился на улицах этих и здесь, на глазах у Москвы, подрастали, о ком говорили вчера, как о детях, сегодня твоими солдатами стали. Они не могли допустить, чтоб чужая железная спесь их судьбу затоптала. А там, у Звенигорода, у Можая, шла грозная битва людей и металла. В твоих переулках росли баррикады. Железом и рвами Москву окружали. В МК отбирали людей в отряды. В больших коридорах толпились, жужжали вчерашние мальчики, девочки, дети, встревоженный рой золотого народа. Сидел молодой человек в кабинете, москвич октября сорок первого года. Пред ним проходили повадки и лица. Должно было стать ему сразу понятно, который из них безусловно годится, которого надо отправить обратно. И каждого он оглядывал сразу, едва появлялся тот у порога, улавливал еле заметные глазу смущенье, случайного взгляда тревогу. Он с разных сторон их старался увидеть, от гнева в глазах до невольной улыбки, смутить, ободрить, никого не обидеть, любою ценою не сделать ошибки. Сначала встречая, потом провожая, иных презирал он, гордился другими. Вопросы жестокие им задавая, он сам себя тоже опрашивал с ними. И если ответить им было нечем, и если они начинали теряться, он всем своим юным чутьем человечьим до сути другого старался добраться. Октябрьским деньком, невысоким и мглистым, в Москве, окруженной немецкой подковой, товарищ Шелепин, ты был коммунистом со всей справедливостью нашей суровой. Она отвечала сначала стоя, сдвигая брови при каждом ответе: — Фамилия? — Космодемьянская. — Имя? — Зоя. — Год рождения? — Двадцать третий. Потом она села на стул. А дальше следил он, не кроется ли волненье, и нет ли рисовки, и нет ли фальши, и нет ли хоть крошечного сомненья. Она отвечала на той же ноте. — Нет, не заблудится. — Нет, не боится. И он, наконец, записал в блокноте последнее слово свое: «Годится». Заметил ли он на ее лице играющий отблеск далекого света? Ты не ошибся в этом бойце, секретарь Московского Комитета. *** Отгорели жаркие леса, под дождем погасли листья клена. Осень поднимает в небеса отсыревшие свои знамена. Но они и мокрые горят, занимаясь с западного края. Это полыхает не закат, это длится бой, не угасая. Осень, осень. Ввек не позабудь тихий запах сырости и тленья, выбитый, размытый, ржавый путь, мокрые дороги отступленья, и любимый город без огня, и безлюдных улочек морщины… Ничего, мы дожили до дня самой долгожданной годовщины. И возник из ветра и дождя смутного, дымящегося века гордый голос нашего вождя, утомленный голос человека. Длинный фронт — живая полоса человечьих судеб и металла. Сквозь твоих орудий голоса слово невредимым пролетало. И разноязыкий пестрый тыл, зной в Ташкенте, в Шушенском — поземка. И повсюду Сталин говорил, медленно, спокойно и негромко. Как бы мне надежнее сберечь вечера того любую малость? Как бы мне запомнить эту речь, чтоб она в крови моей осталась? Я запомню неотступный взгляд вставшей в строй московской молодежи и мешки арбатских баррикад — это, в сущности, одно и то же. Я запомню старого бойца, ставшего задумчивей и строже, и сухой огонь его лица — это, в сущности, одно и то же. Он сказал: — Победа! Будет так. Я запомню, как мой город ожил, сразу став и старше и моложе, первый выстрел наших контратак — это, в сущности, одно и то же. Это полновесные слова невесомым схвачены эфиром. Это осажденная Москва гордо разговаривает с миром. Дети командиров и бойцов, бурей разлученные с отцами, будто голос собственных отцов, этот голос слушали сердцами. Жены, проводившие мужей, не заплакавшие на прощанье, в напряженной тишине своей слушали его, как обещанье. Грозный час. Жестокая пора. Севастополь. Ночь. Сапун-гора тяжело забылась после боя. Длинный гул осеннего прибоя. Только вдруг взорвались рупора. Это Сталин говорит с тобою. Ленинград безлюдный и седой. Кировская воля в твердом взгляде. Встретившись лицом к лицу с бедой, Ленинград не молит о пощаде. Доживешь? Дотерпишь? Достоишь? Достою, не сдамся! Раскололась чистая, отчетливая тишь, и в нее ворвался тот же голос. Между ленинградскими домами о фанеру, мрамор и гранит бился голос сильными крылами. Это Сталин с нами говорит. Предстоит еще страданий много, но твоя отчизна победит. Кто сказал: «Воздушная тревога!»? Мы спокойны — Сталин говорит. Что такое радиоволна? Это колебания эфира. Это значит — речь его слышна отовсюду, в разных точках мира. Прижимают к уху эбонит коммунисты в харьковском подполье. Клонится березка в чистом поле… Это Сталин с нами говорит. Что такое радиоволна? Я не очень это понимаю. Прячется за облако луна. Ты бежишь, кустарники ломая. Все свершилось. Все совсем всерьез. Ты волочишь хвороста вязанку. Между расступившихся берез ветер настигает партизанку. И она, вступая в лунный круг, ветром захлебнется на минуту. Что со мною приключилось вдруг? Мне легко и славно почему-то. Что такое радиоволна? Ветер то московский — ты и рада. И, внезапной радости полна, Зоя добежала до отряда. Как у нас в лесу сегодня сыро! Как ни бейся, не горит костер. Ветер пальцы тонкие простер. Может быть, в нем та же дрожь эфира? Только вдруг как вспыхнула береста! Это кто сказал, что не разжечь? Вот мы и согрелись! Это просто к нам домчалась сталинская речь. Будет день большого торжества. Как тебе ни трудно — верь в победу! И летит осенняя листва по ее невидимому следу. *** За остановившейся рекою партизаны жили на снегу. Сами отрешившись от покоя, не давали отдыха врагу. Ко всему привыкнешь понемногу. Жизнь прекрасна! Горе — не беда! Разрушали, где могли, дорогу, резали связные провода. Начались декабрьские метели. Дули беспощадные ветра. Под открытым небом три недели, греясь у недолгого костра, спит отряд, и звезды над отрядом… Как бы близко пуля ни была, если даже смерть почти что рядом, люди помнят про свои дела, думают о том, что завтра будет, что-то собираются решить. Это правильно. На то мы люди. Это нас спасает, может быть. И во мраке полночи вороньей Зоя вспоминает в свой черед: «Что там в Тимирязевском районе? Как там мама без меня живет? Хлеб, наверно, ей берет соседка. Как у ней с дровами? Холода! Если дров не хватит, что тогда?» А наутро донесла разведка, что в селе Петрищеве стоят, отдыхают вражеские части. — Срок нам вышел, можно и назад. Можно задержаться. В нашей власти. — Три недели мы на холоду. Отогреться бы маленько надо .- Смотрит в землю командир отряда. И сказала Зоя: — Я пойду. Я еще нисколько не устала. Я еще успею отдохнуть. Как она негаданно настала, жданная минута. Добрый путь! Узкая ладошка холодна — от мороза или от тревоги? И уходит девочка одна по своей безжалостной дороге. * * * Тишина, ах, какая стоит тишина! Даже шорохи ветра нечасты и глухи. Тихо так, будто в мире осталась одна эта девочка в ватных штанах и треухе. Значит, я ничего не боюсь и смогу сделать все, что приказано… Завтра не близко. Догорает костер, разожженный в снегу, и последний, дымок его стелется низко. Погоди еще чуточку, не потухай. Мне с тобой веселей. Я согрелась немного. Над Петрищевом — три огневых петуха. Там, наверное, шум, суета и тревога. Это я подожгла! Это я! Это я! Все исполню, верна боевому приказу. И сильнее противника воля моя, и сама я невидима вражьему глазу. Засмеяться? Запеть? Погоди, погоди!.. Вот когда я с ребятами встречусь, когда я.., Сердце весело прыгает в жаркой груди, и счастливей колотится кровь молодая. Ах, какая большая стоит тишина! Приглушенные елочки к шороху чутки. Как досадно, что я еще крыл лишена. Я бы к маме слетала хоть на две минутки. Мама, мама, какой я была до сих пор? Может быть, недостаточно мягкой и нежной? Я другою вернусь. Догорает костер. Я одна остаюсь в этой полночи снежной. Я вернусь, я найду себе верных подруг, стану сразу доверчивей и откровенней… Тишина, тишина нарастает вокруг. Ты сидишь, обхвативши руками колени. Ты одна. Ах, какая стоит тишина!.. Но не верь ей, прислушайся к ней, дорогая. Тихо так, что отчетливо станет слышна вся страна, вся война, до переднего края. Ты услышишь все то, что не слышно врагу. Под защитным крылом этой ночи вороньей заскрипели полозья на крепком снегу, тащат трудную тягу разумные кони. Мимо сосенок четких и лунных берез, через линию фронта, огонь и блокаду, нагруженный продуктами красный обоз осторожно и верно ползет к Ленинграду. Люди, может быть, месяц в пути, и назад не вернет их ни страх, ни железная сила. Это наша тоска по тебе, Ленинград, наша русская боль из немецкого тыла. Чем мы можем тебе хоть немного помочь? Мы пошлем тебе хлеба, и мяса, и сала. Он стоит, погруженный в осадную ночь, этот город, которого ты не видала. Он стоит под обстрелом чужих батарей. Рассказать тебе, как он на холоде дышит? Про его матерей, потерявших детей и тащивших к спасенью чужих ребятишек. Люди поняли цену того, что зовут немудреным таинственным именем жизни, и они исступленно ее берегут, потому что — а вдруг? — пригодится Отчизне, Это проще — усталое тело сложить, никогда и не выйдя к переднему краю. Слава тем, кто решил до победы дожить! Понимаешь ли, Зоя? — Я все понимаю. Понимаю. Я завтра проникну к врагу, и меня не заметят, не схватят, не свяжут. Ленинград, Ленинград! Я тебе помогу. Прикажи мне! Я сделаю все, что прикажут… И как будто в ответ тебе, будто бы в лад застучавшему сердцу услышь канонаду. На высоких басах начинает Кронштадт, и Малахов курган отвечает Кронштадту. Проплывают больших облаков паруса через тысячи верст человечьего горя. Артиллерии русской гремят голоса от Балтийского моря до Черного моря. Севастополь. Но как рассказать мне о нем? На светящемся гребне девятого вала он причалил к земле боевым кораблем, этот город, которого ты не видала. Сходят на берег люди. Вздыхает вода. Что такое геройство? Я так и не знаю. Севастополь… Давай помолчим… Но тогда, понимаешь, он был еще жив. — Понимаю! Понимаю. Я завтра пойду и зажгу и конюшни и склады согласно приказу. Севастополь, я завтра тебе помогу! Я ловка и невидима вражьему глазу. Ты невидима вражьему глазу. А вдруг… Как тогда? Что тогда? Ты готова на это? Тишина, тишина нарастает вокруг. Подымается девочка вместо ответа. Далеко-далеко умирает боец… Задыхается мать, исступленно рыдая, страшной глыбой заваленный, стонет отец, и сирот обнимает вдова молодая. Тихо так, что ты все это слышишь в ту ночь, потрясенной планеты взволнованный житель: — Дорогие мои, я хочу вам помочь! Я готова. Я выдержу все. Прикажите! А кругом тишина, тишина, тишина… И мороз, не дрожит, не слабеет, не тает.., И судьба твоя завтрашним днем решена. И дыханья и голоса мне не хватает. ТРЕТЬЯ ГЛАВА Вечер освещен сияньем снега. Тропки завалило, занесло. Запахами теплого ночлега густо дышит русское село. Путник, путник, поверни на запах, в сказочном лесу не заблудись. На таинственных еловых лапах лунной бархомою снег повис. Мы тебя, как гостя, повстречаем. Место гостю красное дадим. Мы тебя согреем крепким чаем, молоком душистым напоим. Посиди, подсолнушки полузгай. Хорошо в избе в вечерний час! Сердцу хорошо от ласки русской. Что же ты сторонишься от нас? Будто все, как прежде. Пышет жаром докрасна натопленная печь. Но звучит за медным самоваром непевучая, чужая речь. Грязью перепачканы овчины. Людям страшно, людям смерть грозит, И тяжелым духом мертвечины от гостей непрошеных разит. Сторонись от их горючей злобы. Обойди нас, страшен наш ночлег. Хоронись в лесах, в полях, в сугробах, добрый путник, русский человек. Что же ты идешь, сутуля плечи? В сторону сворачивай скорей! Было здесь селенье человечье, а теперь здесь логово зверей. Были мы радушны и богаты, а теперь бедней худой земли. В сумерки немецкие солдаты путника к допросу привели. * * * Как собачий лай, чужая речь. …Привели ее в избу большую. Куртку ватную сорвали с плеч. Старенькая бабка топит печь. Пламя вырывается, бушуя… Сапоги с трудом стянули с ног. Гимнастерку сняли, свитер сняли. Всю, как есть, от головы до ног, всю обшарили и обыскали. Малые ребята на печи притаились, смотрят и не дышат. Тише, тише, сердце, не стучи, пусть враги тревоги не услышат. Каменная оторопь — не страх. Плечики остры, и руки тонки. Ты осталась в стеганых штанах и в домашней старенькой кофтенке. И на ней мелькают там и тут мамины заштопки и заплатки, и родные запахи живут в каждой сборочке и в каждой складке. Все, чем ты дышала и росла, вплоть до этой кофточки измятой, ты с собою вместе принесла — пусть глядят фашистские солдаты. Постарался поудобней сесть офицер, бумаги вынимая. Ты стоишь пред ним, какая есть, — тоненькая, русская, прямая. Это все не снится, все всерьез. Вот оно надвинулось, родная. Глухо начинается допрос. — Отвечай! — Я ничего не знаю.- Вот и все. Вот это мой конец. Не конец. Еще придется круто. Это все враги, а я — боец. Вот и наступила та минута. — Отвечай, не то тебе капут! — Он подходит к ней развалкой пьяной. — Кто ты есть и как тебя зовут? Отвечай! — Меня зовут Татьяной. * * * (Можно мне признаться? Почему-то ты еще родней мне оттого, что назвалась в страшную минуту именем ребенка моего. Тоненькая смуглая травинка, нас с тобой разбило, разнесло. Унесло тебя, моя кровинка, в дальнее татарское село. Как мне страшно!.. Только бы не хуже. Как ты там, подруженька, живешь? Мучаешь кота, купаешь куклу в луже, прыгаешь и песенки поешь. Дождь шумит над вашими полями, облака проходят над Москвой, и гудит пространство между нами всей моей беспомощной тоской. Как же вышло так, что мы не вместе? Длинным фронтом вытянулся бой. Твой отец погиб на поле чести. Мы одни на свете, я — с тобой. Почему же мы с тобою розно? Чем же наша участь решена? Дымен ветер, небо дышит грозно, требует ответа тишина. Начинают дальние зенитки, и перед мучителем своим девочка молчит под страхом пытки, называясь именем твоим. Родина, мне нет другой дороги. Пусть пройдут, как пули, сквозь меня все твои раненья и тревоги, все порывы твоего огня! Пусть во мне страданьем отзовется каждая печаль твоя и боль. Кровь моя твоим порывом бьется. Дочка, отпусти меня, позволь. Все, как есть, прости мне, дорогая. Вырастешь, тогда поговорим. Мне пора! Горя и не сгорая, терпит пытку девочка другая, называясь именем твоим.) *** Хозяйка детей увела в закут. Пахнет капустой, скребутся мыши. — Мама, за что они ее бьют? — За правду, доченька. Тише, тише. — Мама, глянь-ка в щелочку, глянь: у нее сорочка в крови. Мне страшно, мама, мне больно!.. — Тише, доченька, тише, тише… — Мама, зачем она не кричит? Она небось железная? Живая бы давно закричала. — Тише, доченька, тише, тише… — Мама, а если ее убьют, стадо быть, правду убили тоже? — Тише, доченька, тише…- Нет! Девочка, слушай меня без дрожи. Слушай, тебе одиннадцать лет. Если ни разу она не заплачет, что бы ни делали изверги с ней, если умрет, но не сдастся — значит, правда ее даже смерти сильней. Лучшими силами в человеке я бы хотела тебе помочь, чтобы запомнила ты навеки эту кровавую, страшную ночь. Чтобы чудесная Зоина сила, как вдохновенье, тебя носила, стала бы примесью крови твоей. Чтобы, когда ты станешь большою, сердцем горячим, верной душою ты показала, что помнишь о ней. * * * Неужели на свете бывает вода? Может быть, ты ее не пила никогда голубыми, большими, как небо, глотками? Помнишь, как она сладко врывается в рот? Ты толкаешь ее языком и губами, и она тебе в самое сердце течет. Воду пить… Вспомни, как это было. Постой! Можно пить из стакана — и вот он пустой. Можно черпать ее загорелой рукою. Можно к речке сбежать, можно к луже припасть, и глотать ее, пить ее, пить ее всласть. Это сон, это бред, это счастье такое! Воду пьешь, словно русскую песню поешь, словно ветер глотаешь над лунной рекою. Как бы славно, прохладно она потекла… — Дайте пить…- истомленная девушка просит, Но горящую лампочку, без стекла, к опаленным губам ее изверг подносит. Эти детские губы, сухие огни, почерневшие, стиснутые упрямо. Как недавно с усильем лепили они очень трудное, самое главное — «мама». Пели песенку, чуть шевелились во сне, раскрывались, взволнованы страшною сказкой, перепачканы ягодами по весне, выручали подругу удачной подсказкой. Эти детские губы, сухие огни, своевольно очерчены женскою силой. Не успели к другим прикоснуться они, никому не сказали «люблю» или «милый». Кровяная запекшаяся печать. Как они овладели святою наукой не дрожать, ненавидеть, и грозно молчать, и надменней сжиматься под смертною мукой. Эти детские губы, сухие огни, воспаленно тоскующие по влаге, без движенья, без шороха шепчут они, как признание, слово бойцовской присяги. * * * Стала ты под пыткою Татьяной, онемела, замерла без слез. Босиком, в одной рубашке рваной Зою выгоняли на мороз. И своей летающей походкой шла она под окриком врага. Тень ее, очерченная четко, падала на лунные снега: Это было все на самом деле, и она была одна, без нас. Где мы были? В комнате сидели? Как могли дышать мы в этот час? На одной земле, под тем же светом, по другую сторону черты? Что-то есть чудовищное в этом. — Зоя, это ты или не ты? Снегом запорошенные прядки коротко остриженных волос. — Это я, не бойтесь, все в порядке. Я молчала. Кончился допрос. Только б не упасть, ценой любою… — Окрик: — Рус! — И ты идешь назад. И опять глумится над тобою гитлеровской армии солдат. Русский воин, юноша, одетый в справедливую шинель бойца, ты обязан помнить все приметы этого звериного лица. Ты его преследовать обязан, как бы он ни отступал назад, чтоб твоей рукою был наказан гитлеровской армии солдат, чтобы он припомнил, умирая, на снегу кровавый Зоин след. Но постой, постой, ведь я не знаю всех его отличий и примет. Малого, большого ль был он роста? Черномазый, рыжий ли? Бог весть! Я не знаю. Как же быть? А просто. Бей любого! Это он и есть. Встань над ним карающей грозою. Твердо помни: это он и был, это он истерзанную Зою по снегам Петрищева водил. И покуда собственной рукою ты его не свалишь наповал, я хочу, чтоб счастья и покоя воспаленным сердцем ты не знал. Чтобы видел, будто бы воочью, русское село — светло как днем. Залит мир декабрьской лунной ночью, пахнет ветер дымом и огнем. И уже почти что над снегами, легким телом устремись вперед, девочка последними шагами босиком в бессмертие идет. * * * Коптящая лампа, остывшая печка. Ты спишь или дремлешь, дружок? …Какая-то ясная-ясная речка, зеленый крутой бережок. Приплыли к Марусеньке серые гуси, большими крылами шумят… Вода достает по колено Марусе, но белые ноги горят… Вы, гуси, летите, воды не мутите, пускай вас домой отнесет… От песенки детской до пытки немецкой зеленая речка течет. Ты в ясные воды ее загляделась, но вдруг повалилась ничком. Зеленая речка твоя загорелась, и все загорелось кругом. Идите скорее ко мне на подмогу! Они поджигают меня. Трубите тревогу, трубите тревогу! Спасите меня от огня! Допрос ли проходит? Собаки ли лают? Все сбилось и спуталось вдруг. И кажется ей, будто села пылают, деревни пылают вокруг, Но в пламени этом шаги раздаются. Гремят над землею шаги. И падают наземь, и в страхе сдаются, и гибнут на месте враги. Гремят барабаны, гремят барабаны, труба о победе поет. Идут партизаны, идут партизаны, железное войско идет. Сейчас это кончится. Боль прекратится. Недолго осталось терпеть. Ты скоро увидишь любимые лица, тебе не позволят сгореть. И вся твоя улица, вся твоя школа к тебе на подмогу спешит… Но это горят не окрестные села — избитое тело горит. Но то не шаги, не шаги раздаются — стучат топоры у ворот. Сосновые бревна стоят и не гнутся. И вот он готов, эшафот. * * * Лица непроспавшиеся хмуры, будто бы в золе или в пыли. На рассвете из комендатуры Зоину одежду принесли. И старуха, ежась от тревоги, кое-как скрывая дрожь руки, на твои пылающие ноги натянула старые чулки. Светлым ветром память пробегала по ее неяркому лицу: как-то дочек замуж отдавала, одевала бережно к венцу. Жмурились от счастья и от страха, прижимались к высохшей груди… Свадебным чертогом встала плаха, — голубица белая; гряди! Нежили, голубили, растили, а чужие провожают в путь, — Как тебя родные окрестили? Как тебя пред богом помянуть? Девушка взглянула краем глаза, повела ресницами верней… Хриплый лай немецкого приказа — офицер выходит из дверей. Два солдата со скамьи привстали, и, присев на хромоногий стул, он спросил угрюмо: — Где ваш Сталин? Ты сказала: — Сталин на посту. Вдумайтесь, друзья, что это значит для нее в тот час, в тот грозный год… …Над землей рассвет еще плывет. Дымы розовеют. Это начат новый день сражений и работ. Управляясь с хитрыми станками, в складке губ достойно скрыв печаль, женщина домашними руками вынимает новую деталь. Семафоры, рельсы, полустанки, скрип колес по мерзлому песку. Бережно закутанные танки едут на работу под Москву. Просыпаются в далеком доме дети, потерявшие родных. Никого у них на свете, кроме родины. Она согреет их. Вымоет, по голове погладит, валенки натянет,- пусть растут! — молока нальет, за стол посадит. Это значит — Сталин на посту, Это значит: вдоль по горизонту, где садится солнце в облака, по всему развернутому фронту бой ведут советские войска. Это значит: до сердцебиенья, до сухого жжения в груди в черные недели отступленья верить, что победа впереди. Это значит: наши самолеты плавно набирают высоту. Дымен ветер боя и работы. Это значит — Сталин на посту. Это значит: вставши по приказу, только бы не вскрикнуть при врагах, — ты идешь, не оступись ни разу, на почти обугленных ногах. * * * Как морозно! Как светла дорога, утренняя, как твоя судьба! Поскорей бы! Нет, еще немного! Нет, еще не скоро… От порога… по тропинке… до того столба… Надо ведь еще дойти дотуда, этот длинный путь еще прожить… Может ведь еще случиться чудо. Где-то я читала… Может быть!.. Жить… Потом не жить… Что это значит? Видеть день… Потом не видеть дня. .. Это как? Зачем старуха плачет? Кто ее обидел? Жаль меня? Почему ей жаль меня? Не будет ни земли, ни боли… Слово «жить»… Будет свет, и снег, и эти люди. Будет все, как есть. Не может быть! Если мимо виселицы прямо все идти к востоку — там Москва. Если очень громко крикнуть: «Мама!» Люди смотрят. Есть еще слова… — Граждане, не стойте, не смотрите! (Я живая,- голос мой звучит.) Убивайте их, травите, жгите! Я умру, но правда победит! Родина!- Слова звучат, как будто это вовсе не в последний раз. — Всех не перевешать, много нас! Миллионы нас!..- Еще минута — и удар наотмашь между глаз. Лучше бы скорей, пускай уж сразу, чтобы больше не коснулся враг. И уже без всякого приказа делает она последний шаг. Смело подымаешься сама ты. Шаг на ящик, к смерти и вперед. Вкруг тебя немецкие солдаты, русская деревня, твой народ. Вот оно! Морозно, снежно, мглисто. Розовые дымы… Блеск дорог… Родина! Тупой сапог фашиста выбивает ящик из-под ног. * * * (Жги меня, страдание чужое, стань родною мукою моей. Мне хотелось написать о Зое так, чтоб задохнуться вместе с ней. Мне хотелось написать про Зою, чтобы Зоя начала дышать, чтобы стала каменной и злою русская прославленная мать. Чтоб она не просто погрустила, уронив слезинку на ладонь. Ненависть — не слово, это — сила, бьющий безошибочно огонь. Чтобы эта девочка чужая стала дочкой тысяч матерей. Помните о Зое, провожая в путь к победе собственных детей. Мне хотелось написать про Зою, чтобы той, которая прочтет, показалось: тропкой снеговою в тыл врага сама она идет. Под шинелью спрятаны гранаты. Ей дано заданье. Все всерьез. Может быть, немецкие солдаты ей готовят пытку и допрос? Чтоб она у совести спросила, сможет ли, и поняла: «Смогу!» Зоя о пощаде не просила. Ненависть — не слово, это — сила, гордость и презрение к врагу. Ты, который встал на поле чести, русский воин, где бы ты ни был, пожалей о ней, как о невесте, как о той, которую любил. Но не только смутною слезою пусть затмится твой солдатский взгляд. Мне хотелось написать про Зою так, чтоб ты не знал пути назад. Потому что вся ее отвага, устремленный в будущее взгляд, — шаг к победе, может быть, полшага, но вперед, вперед, а не назад. Шаг к победе — это очень много. Оглянись, подумай в свой черед и ответь обдуманно и строго, сделал ли ты этот шаг вперед? Близкие, товарищи, соседи, все, кого проверила война, если б каждый сделал шаг к победе, как бы к нам приблизилась она! Нет пути назад! Вставай грозою. Что бы ты ни делал, ты — в бою. Мне хотелось написать про Зою, будто бы про родину свою. Вся в цветах, обрызганных росою, в ярких бликах утренних лучей… Мне хотелось написать про Зою так, чтоб задохнуться вместе с ней. Но когда в петле ты задыхалась, я веревку с горла сорвала. Может, я затем жива осталась чтобы ты в стихах не умерла.) * * * Навсегда сохрани фотографию Зои. Я, наверно, вовеки ее позабыть не смогу. Это девичье тело, не мертвое и не живое. Это Зоя из мрамора тихо лежит на снегу. Беспощадной петлей перерезана тонкая шея. Незнакомая власть в запрокинутом лике твоем. Так любимого ждут, сокровенной красой хорошея, изнутри озаряясь таинственным женским огнем. Только ты не дождалась его, снеговая невеста. Он — в солдатской шинели, на запад лежит его путь, может быть, недалеко от этого страшного места, где ложились снежинки на строгую девичью грудь. Вечной силы и слабости неповторимо единство. Ты совсем холодна, а меня прожигает тоска. Не ворвалось в тебя, -не вскипело в тебе материнство, теплый ротик ребенка не тронул сухого соска. Ты лежишь на снегу. О, как много за нас отдала ты, чтобы гордо откинуться чистым, прекрасным лицом! За доспехи героя, за тяжелые ржавые латы, за святое блаженство быть храбрым бойцом. Стань же нашей любимицей, символом правды и силы, чтоб была наша верность, как гибель твоя, высока. Мимо твоей занесенной снегами могилы — на запад, на запад! — идут, присягая, войска. ЭПИЛОГ Когда страна узнала о войне, в тот первый день, в сумятице и бреде, я помню, я подумала о дне, когда страна узнает о победе. Каким он будет, день великий тот? Конечно, солнце! Непременно лето! И наш любимый город зацветет цветами электрического света. И столько самолетов над Москвой, и город так волнующе чудесен, и мы пойдем раздвинутой Тверской среди цветов, и музыки, и песен. Смеясь и торжествуя, мы пойдем, сплетая руки в тесные объятья. Все вместе мы! Вернулись в каждый дом мужья и сыновья, отцы и братья. Война окончена! Фашизма в мире нет! Давайте петь и ликовать, как дети! И первый год прошел, как день, как десять лет, как несколько мгновений, как столетье. Год отступлений, крови и утрат. Потерь не счесть, страданий не измерить. Припомни все и оглянись назад — и разум твой откажется поверить. Как многих нет, и не сыскать могил, и памятников славы не поставить. Но мы живем, и нам хватило сил. Всех сил своих мы не могли представить. Выходит, мы сильней самих себя, сильнее камня и сильнее стали. Всей кровью ненавидя и любя, мы вынесли, дожили, достояли. Мы достоим! Он прожит, этот год. Мы выросли, из нас иные седы. Но это все пустое! Он придет, он будет, он наступит, День Победы! Пока мы можем мыслить, говорить и подыматься по команде: «К бою!», пока мы дышим и желаем жить, мы видим этот день перед собою. Она взойдет, усталая заря, согретая дыханием горячим, живого кровью над землей горя всех тех, о ком мы помним и не плачем. Не можем плакать. Слишком едок дым, и солнце светит слишком редким светом. Он будет, этот день, но не таким, каким он представлялся первым летом. Пускай наступит в мире тишина. Без пышных фраз, без грома, без парада судьба земли сегодня решена. Не надо песен. Ничего не надо. Снять сапоги и ноги отогреть, поесть, умыться и поспать по чести… Но мы не сможем дома усидеть, и все-таки мы соберемся вместе, и все-таки, конечно, мы споем ту тихую, ту русскую, ту нашу. И встанем и в молчанье разопьем во славу павших дружескую чашу. За этот день отдали жизнь они. И мы срываем затемненье с окон. Пусть загорятся чистые огни во славу павших в воздухе высоком. Смеясь и плача, мы пойдем гулять, не выбирая улиц, как попало, и незнакомых будем обнимать затем, что мы знакомых встретим мало. Мой милый друг, мой сверстник, мой сосед! Нам этот день — за многое награда. Война окончена. Фашизма в мире нет. Во славу павших радоваться надо. Пусть будет солнце, пусть цветет сирень, пусть за полночь затянутся беседы… Но вот настанет следующий день, тот первый будний день за праздником Победы. Стук молотов, моторов и сердец… И к творчеству вернувшийся художник вздохнет глубоко и возьмет резец. Резец не дрогнет в пальцах осторожных. Он убивал врагов, он был бойцом, держал винтовку сильными руками. Что хочет он сказать своим резцом? Зачем он выбрал самый трудный камень? Он бросил дом, работу и покой, он бился вместе с тысячами тысяч затем, чтоб возмужавшею рукой лицо победы из гранита высечь. В какие дали заглядишься ты, еще неведомый, уже великий? Но мы узнаем Зоины черты в откинутом, чудесном, вечном лике.

1942

Добавил: Антон Ивакин

Настя Скобелева ВКонтакте, Москва, Россия, id246755972

Мамдаринка
Сегодня количество «яжематерей» достигает критического максимума. Молодые пары погрязли в бытовухе и не видят радостей семейной жизни. Материнство – это не только социальный статус или этап в жизни каждой женщины. Материнство – это призвание, это счастье дарить новую жизнь. Жизнь мамы никак не отличается от жизни успешной, интересной и всесторонне развитой женщины. Наоборот, это большое чудо – наблюдать, как растет и развивается человечек, которого ты так долго ждала 😃  Быть родителями – очень ответственно, но это самое замечательное, что может случиться с двумя любящими друг друга людьми. Я считаю, что только в семье, где мама любит себя, как женщину, развивается, поддерживает в форме и уважает мужа, будет любовь. А самое главное – в такой семье ребёнку будет комфортно и он вырастет с правильными взглядами на жизнь. Поделитесь с нами частью вашей семьи: веселой историей, захватывающим поступком, странностями или необычной ситуацией, и даже грустными моментами, мы обязательно поддержим вас и поймем 😌 Присылайте свои истории по хэштегам или читайте откровения по конкретным темам уже сейчас! #Привет_декрет@momdarinka #Немножко_беременная@momdarinka #Мимими@momdarinka #Мужское_мнение@momdarinka #Счастье@momdarinka #Свекровь_мочит@momdarinka #Драма@momdarinka #Жесть@momdarinka #Жутко@momdarinka #Мнение@momdarinka #Мерзко@momdarinka #Любовь@momdarinka #Страшно@momdarinka #Факт@momdarinka #Детство@momdarinka #Фэйл@momdarinka #Необъяснимо@momdarinka #Истина@momdarinka #Провал@momdarinka #Шок@momdarinka #Бесит@momdarinka #Устами_младенца@momdarinka #Детская_философия@momdarinka #Странно@momdarinka #Мамдариновая_семья@momdarinka #Случай@momdarinka #Поддержка@momdarinka #Победа@momdarinka #Лайфхак@momdarinka #Добро@momdarinka #Факт@momdarinka #Новое_поколение@momdarinka #М_муж@momdarinka #Просто_мама@momdarinka #Надо_поспать@momdarinka #Логичненько@momdarinka #Зверушки@momdarinka #Невероятно@momdarinka #Грустненько@momdarinka

Я ТЕБЯ ХОЧУ | ПОШЛОЕ
Добро пожаловать, в группу с самым крутым юмором. Читайте истории наших подписчиков или делитесь своими рассказами. Невероятные истории, удивительные случае всё у нас

Про Город Чебоксары | Новочебоксарск | Чувашия
Новостной портал «Про Город» — это независимое издание о событиях и людях в Чувашии. Рассказываем о главных новостях на сегодня в Чебоксарах, Новочебоксарске и в других районах нашей республики. Оперативно делимся свежими видео- и фоторепортажами о последних происшествиях. Телеграм: t.me/pg21ru Правила комментирования: vk.cc/94anFY Как сообщить новость и получить гонорар: vk.cc/94anRP Выгода рекламы в Про Городе: pg21.ru/offers/16 Адрес редакции: Чебоксары, улица Гагарина, 55, оф. 409 Адрес редакции в Новочебоксарске: Винокурова 10, оф. 207 Заказать рекламу: 202-402

🧿Императрица
Все что понял сам — твое.

Палата 69
В Палате 69 публикуются реальные истории отношений наших читателей. Присоединяйся и ты! Отправляй свои истории в «Предложить новость» 😉

Истории из жизни Домохозяек
Коротко о публикации ваших жизненных историй: — Для того, чтобы задать вопрос или рассказать свою смешную историю нужно быть подписанным на группу — Вопрос нужно добавлять в «Предложить новость», а не админу или в сообщения группы — Публикация вопроса бесплатная Тематики постов / вопросов принимаемых к публикации: — Домоводство рукоделие — Юмор — Рецепты — Посты так или иначе связанные с женской тематикой

Новинки музыки 2022

Родной

Институт Благородных Девиц
ИБД — это паблик в котором мы создаем мемы о наболевших темах. Ведь с юмором жить куда легче. Присоединяйся к нам, красотка :3

Черный Список Чебоксары | Чувашия
«ЧС Чебоксары» – это список всего, что нам не нравится в городе: взяточничество, свинство, кидалово, хамское поведение, скупость, некачественные товары, плохо выполненная работа и т.д. Присылайте свои отзывы через «Предложить новость», открывайте городу правду! Вместе сделаем Чувашию лучше! Анонимно не публикуем!

ПОДСЛУШАНО ЧЕБОКСАРЫ | НОВОСТИ

Шёпот разврата
Шёпот – место, где ты можешь быть самим собой, поделиться своим опытом, историями, самыми сокровенными фантазиями и желаниями. Или же просто почитать истории, оценить фотографии, обсудить истории и узнать как развлекаются другие.

Безумный Челентано

Подслушано Чебоксары
Здесь вы можете поделиться любыми секретами и ситуациями из жизни, имеющие то или иное отношение к Чебоксарам. Анонимность гарантируется. ⬇️Наш Телеграм

Злой Чуваш | Чебоксары
Паблик ДОБРЫХ ЖИТЕЛЕЙ ЧУВАШИИ, которых вывели из себя. Поделись тем, что тебя разозлило, предложив новость и мы все вместе попробуем тебе помочь. Вся информация в паблике не является 100% достоверной. Каждый пользователь сам принимает решение верить ей или нет. Всю ответственность за размещение предложенной новости несет ее автор! . . . . . . . . . . . . . . . #Чебоксары #Чувашия #Новости #Подслушано, #Новочебоксарск #ZaRulem #Знакомства #Транспорт #ЖКХ #Происшествие #Обман #ТикТок #Вести #Работа #Москва #Казань #Онлайн #Автоновости #Черный список #Чп доска позора книга жалоб, народный контроль

Как я встретил столбняк

Подслушано в Гольяново
По умолчанию все посты публикуются анонимно. По вашей про́сьбе мы можем оставить.(в начале поста написать «Не анон» Мы в Telegram: @ golyanovomsk

Автопортал ZaRulem.ws | Чебоксары
Автоновости Чебоксары и Чувашии – здесь. Присылайте новости, фото и видео в «предложенные новости» или в сообщения сообщества. Сообщения с матом и оскорблениями автоматически отправляются в корзину.

I4

Horror Story
Откровенный стопроцентный ад.

Расскажи мне о море читать онлайн бесплатно Эльчин Сафарли

Маме Сарие, открывшей мне красоту земли Абшерона

С благодарностью Рауфу Бабаеву, Ольге Фурсовой и Эльвире Сафаровой – вы вдохновение и поддержка

Если бы я был моралистом и писал книгу, то из сотни страниц девяносто девять оставил бы чистыми. На последней бы написал: «Я знаю только один долг – любить».

Альбер Камю

Если любовь ведет вас, следуйте за ней, хотя дороги ее трудны и тернисты. Если она осенит вас своими крылами, прислушайтесь к ней, даже если вас ранил меч, скрытый в ее оперении.

Джебран Халиль Джебран

Однажды я получил письмо от читательницы. Она писала: «В ваших текстах о детстве все слишком идеально. Мир утопает в добре, родители чуткие и отзывчивые, ошибок в воспитании не допускают. Да и герои сдержанны, одухотворены, наделены вселенской мудростью… Так не бывает!» На этой строчке я отложил письмо и вслух – то ли себе, то ли читательнице – ответил: «В детстве бывает».

Детство – волшебное время, когда все не то чтобы в идеале, а в свете. Какую бы картинку ни увидел, – пусть жесткую, страшную, – дорисовываешь ее воображением, поправляешь. Будучи ребенком, обладаешь даром обращения всего на свете. «Не плачь, кусочки разбитой фарфоровой игрушки непременно воссоединятся!»

В моем детстве были и бедность, и насмешки, и крики взрослых, и унижения, и встречи со смертью – как у многих. Бесценная кисть детского мироощущения привносила красоту в тогдашние события: человечность в бесчеловечные обстоятельства, изящество в уродство, божественное в земное.

Во взрослой жизни взгляд стал другим. Теперь, отправляясь в воспоминания детства, записывая их, я вновь могу ощутить дуновение того дара, делающего все поправимым, чуточку идеальным.

Детство – источник чистейшей воды. Обращаясь к нему, мы можем утолить жажду, смыть слезы, запить ком горечи и снова вернуться в настоящее, от которого возможно спрятаться лишь на время и только в детстве.

Говорят, писатель на протяжении жизни пишет, переписывает всего одну книгу. Кто-то в «Расскажи мне о море» почувствует продолжение предыдущих моих историй. Но я лишь говорю о том, что считаю важным, продолжая писать свою единственную книгу.

1

Тянись к солнцу, как бы долго ни лили дожди

Первого снега на Абшероне приходилось ждать долго. О своем приближении он напоминал с ноября: ледяными порывами хазри, бледно-изумрудными волнами Каспия, сыреющими северными углами домов, обострением гайморита у местных жителей, темнеющим мхом на стенах колодцев и участившимися перебоями в подаче электричества, – но сам не спешил появляться. Точную дату не могла спрогнозировать ни одна метеослужба.

«Как снег на голову» – это про абшеронский снег. «Появляется и вовремя, и некстати», – говорила бабушка Сона, заваривая чай из карликовых желтых роз, кожуры айвы и липового меда. Перед тем как засыпать составляющие в керамический чайник, обдавала последний кипятком, иначе напиток свернется.

Когда выпадал снег, Сона готовила плов с поджаркой из мяса, лука, куркумы, каштанов и сушеных фруктов. Помимо слив и изюма, добавляла королеву абшеронских сухофруктов – курагу. Летом ее сушили, собирали в мешочки и отправляли на хранение в погреб, подвесив на крючки к потолку.

Плов с солнечными сухофруктами в честь первого снега – маленькая традиция нашей большой семьи. Стоило белым хлопьям замелькать за окном, как бабушка кричала мне: «Фи-и-ини-и-ик, бегом в погреб за Цветами и Солнцем! Я пока рис замочу, шафран заварю».

Я спешил вниз, доставал расписанный яркими цветочными узорами металлический поднос и снимал с крючка пахнущий летом мешочек с курагой. Сона называла поднос Цветами, а курагу Солнцем. Тем, чего не хватало черно-белой зиме.

Бабушка протирает поднос, и к цветам возвращается буйство красок – самые разные оттенки. Я рассматриваю роспись, выбирая взглядом светлые – бледно-оранжевые, сиреневые и нежно-зеленые. Темные – глубокие фиолетовые, синие и бордовые – недолюбливал, они пугали.

Сона высыпает курагу на поднос, сосредоточенно ее перебирает, освобождая от увядших листьев, обрывок веток, высохших пчелиных телец. На первый взгляд плоды абрикосового дерева одинаковые, но стоило присмотреться, и открывалась индивидуальность каждого. Различия проявлялись в форме, прожилках на кожуре, сочности мякоти, во вкусе. Было у них и общее – наполненность щедрым солнечным светом.

Сона протягивает мне ягодку. Маленькую, кривую, сморщенную, в пятнах – самую некрасивую. «Не обманывайся внешним видом. Попробуй и увидишь – она самая сладкая».

Бабушка часто оказывалась права.

«Жизнь и люди – большой сад цветов. У каждого свои цвет, запах, место, история. Но абсолютно все они любимы солнцем. Тянись к солнцу, Финик, жди его, как бы долго ни лили дожди».

2

Тишина – самое ценное, что у тебя есть

Детство – легкое, красочное и отнюдь не мимолетное, как принято считать, время жизни. Оно вечное, остается в человеке до последнего вздоха.

В детстве за любым углом новое, интересное, неизведанное, в каждом дне десятки открытий. Каждое впечатление остается и внутри, и снаружи – навсегда, как шрам на коленке от падения в школьном дворе. Может, все это запоминается так остро из-за того, что впервые?…

Моя картинка о детстве – абшеронский берег, пустой, осенний (песок уже коричневого цвета и отчетливо сохраняет следы), с заколоченными несезоном кафешками, одинокими зонтиками-грибами. Дует ветер. Соленый и эмоциональный, но учтивый.

Мама держит меня за руку, стоим на берегу, смотрим вдаль. Мне пять лет, одет в куртку отца, синюю, на несколько размеров больше – спадает с плеч. Ветер перебирает каштановую густоту маминых волос. Рука у нее смуглая, с просвечивающими сквозь тонкую кожу синеватыми венами, ногти с вишневым лаком.

Не говорим. Под (не помню каким) забавным предлогом мы сбежали от всех, в свою тишину. Она у нас была одна на двоих. А может, мы просто одинаково ее ощущаем?…

Мама достает из кармана желтое яблоко и, опустившись на колени, протягивает мне. «Тишина – самое ценное, что у тебя есть, Финик».

Спустя время возвращались домой, где звучали родные голоса, пахло чаем из самовара. На кухне бабушка смазывала маслом горячие кутабы с тыквенной начинкой, а во дворе на ветру скрипела железная беседка-кюлефиренги.

3

Удел бессильных – объявлять войну тем, кто слабее

Хурму на абшеронских рынках продают с середины октября. Неспелую, не сочно-оранжевую, еще бледноватую, но все равно сладкую, долгожданную. Местные знают, что хурма по-настоящему зреет только в объятиях первых морозов. Уходит вязкость, и мякоть, вываливаясь сквозь трещины тонкой пленки-кожуры, – почти мед. К началу зимы дерево теряет листья, и с голых ветвей елочными игрушками свисают оранжевые шары.

Перед домом дедушки Асада был густой хурмовый сад. Ребенком дедушка сажал его со своим отцом – в послевоенные годы, когда есть было нечего и сытные плоды спасали от голода…

Когда с деревьев спадали последние листья, воробьи округи слетались на сладкую хурму, расклевывая ее прямо на ветках. Стаи не боялись пугал, не действовала на них ни одна хитрость, и, оберегая урожай, дедушка птиц отстреливал.

Мы с братом переживали, искали способ спасти воробьев. Как-то ночью, когда Асад заснул, мы выкрали из его комнаты винтовку, утопили в колодце. На месте оружия оставили анонимку. Полагали, что дедушка не вычислит автора. Долго обдумывали текст, листая бабушкины книги персидских поэтов, из которых позаимствовали «умные слова».

«Не будет проку от хурмы, за сладость которой заплачено жизнью птиц. Удел бессильных – объявлять войну тем, кто тебя слабее». Наутро нас с братом, конечно же, рассекретили и поколотили. Зато с того дня дедушка Асад перестал убивать воробьев. Купил у соседа Бахруза коротконогую собаку по имени Пялянг. Пес облаивал исключительно птиц, словно завидовал тому, что они умеют летать.

4

Завтра новый день. Я тебя люблю. Добрых снов!

Мне было восемь, когда меня впервые оставили дома одного. На три дня. У тети Зохры в аварии разбился сын, все родственники срочно выехали в город Евлах. Меня не взяли – простуда.

Мама порывалась переселить меня к соседке Арифе, я отказался. «Не буду спать не в своей комнате. Я взрослый, могу остаться один». Договорились: поживу дома при условии, что Арифа будет ночевать в нашей гостиной.

Первый день я наслаждался свободой, вседозволенностью: лопал печенье в постели, засыпал за полночь, три раза в день ел жареную картошку, утром не заправлял постель, одежду не вешал аккуратно на стул, а бросал куда попало.

На второй день тишина в доме стала давить, выталкивать за его пределы. Пропал аппетит – не хотелось картошки, ничего вообще; надоело не заправлять кровать, разбрасывать снятую одежду – все равно маленького бунта не заметит никто, кроме меня и молчаливой соседки; потерял интерес к вещам старшего брата – без него даже самая увлекательная игра выглядела бессмысленной. Перед сном мама не заходила в комнату, не целовала меня в нос со словами: «Завтра новый день. Добрых снов, Финик». Никто не называл меня Фиником.

Я скучал по семье. По голосам родных, их жестам, прикосновениям.

Убегая от молчания пустого дома, я одевался и тайком от Арифы выходил на улицу, гулял под окнами окрестных домов. Останавливаясь под открытыми форточками, слушал звуки больших и маленьких семей: мозаику голосов, звон посуды, лай собак в глубине дворов или кухонное мяуканье рыжей кошки, выпрашивающей у хозяйки фарш. Впитывал звуки чужого семейного уюта, грелся в них, легчало – ожидание возвращения домашних не казалось долгим, мучительным.

Спустя день приехали мама с братом. Возвратились любимые люди, а вместе с ними – желание играть, читать, есть картошку и даже суп с луком.

Всю ночь я не отпускал маму, прижимался к ней, извинялся за частое нежелание заправлять постель. Сейчас смешно, но тогда мне было важно ее прощение. Мама улыбалась, целовала меня в нос. «Завтра новый день. Добрых снов, Финик. Я тебя люблю».

5

Интересно, что чьё отражение: море – неба или небо – моря?

Тетя Джавахир называла меня специалистом по абшеронскому небу.

Меня, любознательного первоклашку, это удивляло. «Как небо может быть абшеронским? Ведь у него нет ни конца ни края. В небе, как в море, можно плавать всю жизнь». Тетя Джавахир, ущипнув меня за нос, отвечала: «Меньше умничай, Финик. Лучше поди воды из колодца принеси и ярпыза[1] нарви. Чай заварю».

На Абшероне всегда, в любых ситуациях, пьют чай – в стаканчиках-армуду, с пряным сахаром-ногулом.

Зачерпнув ведром воду, жду, пока гладь успокоится, разровняется и на ней прорисуется небо – с пухлощекими облаками, стремительными чайками или сверкающими звездами. В детстве я больше всего любил абшеронские море и небо, а еще… ржавую железную кровать с матрасом-сеткой на нашей веранде – атрибут каждого абшеронского дома.

Отслужившие свое кровати выносили из дома, использовали на открытом воздухе. Одни застилали матрас-сетку марлей и сушили на ней инжир (перед тем как собрать его в мешки, плоды посыпали мукой). Другие превращали кровать в батут для детворы. Мы с братом, закутавшись в пледы, летними ночами вели на них разговоры. Обо всем на свете. На фоне наших голосов стрекотали цикады, шумело море.

Мама с тетей Джавахир, накормив и уложив домашних, подолгу болтали, улегшись на железной кровати. Я устраивался у них в ногах, рассматривая чернильное небо, считая звезды. Мама меня укрывала. «Ноги не вытаскивай, комары покусают. Засыпай, завтра в семь подъем, на море». Я не сводил глаз со звезд и размышлял: интересно, что чье отражение, море – неба или небо – моря?

«Мам, завтра будет жарко, смотри, какой яркий Млечный Путь. Значит, вечером тоже пойдем на море. Ура!» Джавахир дергает меня за ухо, мол, тише, все спят. «Сария, твой сын станет метеорологом или оперным певцом. Готовься». Мама улыбается. «Ради Бога. Лишь бы с любовью. Остальное не важно».

6

У любого из нас есть прекрасный мир, и это повод для счастья

Мне было восемь, когда одноклассник вдруг спросил: «Что для тебя Бог?» Недолго думая я с абсолютной убежденностью ответил: «Море». Сказал и побежал на третий этаж школы, старинного здания с высокими колоннами, когда-то служившего военным госпиталем. Оттуда был виден кусочек моря. Я долго смотрел на изумрудную воду сквозь оконное стекло, а потом, подышав на него, вывел пальцем: «Бог».

Больше о Боге вслух я не говорил – не из страха или сомнений и даже не из-за того, что не спрашивали. Просто не хотелось. Словно три эти буквы были сокровенным паролем для входа в мир абсолютной красоты, и ею не хотелось делиться. (Хотя теперь я знаю, что она доступна всем, нужно лишь приглядеться.) Но и не из жадности. Я боялся, что кто-то нечуткий испортит сокровенное, обидит волны, и они перестанут обнимать береговую линию белоснежной пеной.

Три буквы – «б», «о», «г», – и ты там. Что там? Волны, расписанные лучами июльского солнца. Берег с горячим песком, почти желтым. Как солнце. Пересыпаю его руками, кожа теплеет, покрывается слоем матовой пыли. Смотрю на море, вокруг никого, мне хорошо. Я в истинном доме. А тот дом, где папа, мама, брат, бабушка и белый пес Пялянг… Это тоже мой дом. Он за пределами запароленного мира, и там все по-другому.

Там пугающая ночь, не вечные родные, брошенные животные и множество мелких неприятностей. В мире с паролем ночей не бывает, близкие не умирают, на каждую собаку приходится любящий хозяин, а от кизиловых леденцов не горят щеки.

С того школьного вопроса прошло много лет. Многое изменилось. Но я по-прежнему прихожу в истинный дом. Каждый день. Сижу на берегу, перебираю ракушки, думаю о том, что у любого из нас есть прекрасный мир с секретным кодом, и это само по себе повод для счастья. Наверное, есть и забывшие пароль. Они потеряли его в себе и не знают, как вернуться туда, где вечное солнце. Но очень хотят.

7

Счастье приходит изнутри, а не снаружи

За жизнь сменил немало домов, стран – так сложилось. Чемоданы – преданные, молчаливые спутники, но с каждым переездом их становилось меньше. Я понимал, что самое важное в нас, а необходимое не требует большого пространства.

Есть у меня товарищ Борис, недавно сменивший имя на Светозар. Я по-прежнему зову его Борей. Боря был руководителем нефтяной компании, жил со вкусом, любил женщин, вырастил троих сыновей, посадил дерево.

Однажды утром он проснулся, собрал вещи и… ушел. В неизвестном направлении.

Ни в родной мегаполис, ни в любимую семью, ни в свой холдинг он не вернулся. Теперь Боря живет где-то в Индии; как он сказал – с открытыми глазами, не вслепую. Временами с разных электронных адресов пишет письма. В одном из них Борис рассуждал на тему истинной природы человеческой души.

«Друг, душа изначально – сат-чит-ананда[2], то есть полная знаний, вечная, счастливая. В ней, а не во внешнем мире, хранится все, что приносит счастье. Только дети чувствуют это отчетливо. И некоторые взрослые. Не изводи себя. Бесполезное занятие. Лучше езжай к морю».

После слов Бори-Светозара подумал о том, как спокойно я всегда относился к вещам из прошлого, без особого трепета. С детства все складывал в себя, внутрь, глубоко, чтобы не растерять, чтобы не выпало во время очередной жизненной тряски. «Счастье приходит изнутри, а не снаружи», – верно подмечал в своих посланиях Боря.

Есть в моем чемодане то, что до сих пор перевожу с места на место, – плотная белоснежная ткань, по краям отороченная голубым атласом. Некогда это были две скатерти, но бабушка Сона сшила из них одну. Взрослые натягивали ее под тутовником, а мы, детвора, взобравшись на дерево, стряхивали с веток сладкие ягоды.

Сона сидела неподалеку на камне, с гордостью наблюдала за градом обильного урожая, приговаривая «ай машаллах»[3]. Полотну мы придумали имя – Агбулут, «белое облако».

Закончив, слезали с дерева, помогали перебирать ягоды, выкидывали случайные листья.

За годы Агбулут обветшал, не раз Сона его подшивала, штопала. «Финик, когда я умру, забери Агбулута в свой дом, береги его. Он старенький, тяжести урожая не выдержит. Летом грей на солнце, зимой храни без сырости».

Агбулут до сих пор со мной. Зимними вечерами часто подношу его к лицу, вдыхаю ароматы детства: бабушкиных рук, медовых тутовых плодов, шальной беззаботности, дневного сна в увитой виноградной лозой кюлефиренги, прыжков с разбегу в прохладное море, надрезанного хрустящего арбуза, традиционного воскресного завтрака – яичницы с помидорами, сладкого чая и свежайшего хлеба с сыром. Согреваюсь.

Завтра отвезу Агбулута к знакомому портному, надо обновить по краям атлас. Как будет готово, загляну на рынок, куплю ведерко белой шелковицы, обсыплю старичка ягодами. И он оживет.

8

Любовь дарит крылья. Пусть и невидимые

На Инжирной улице Абшерона жила удивительная собака по имени Балерина. С бежевой курчавой шерстью, черными глазами-пуговками, ушами-веерами и изящными лапами с длинными когтями. На вид обычная дворняга, если бы не одна особенность, породившая собачью кличку.

Стоило Балерине увидеть знакомые лица (она узнавала всех жителей улицы вплоть до малышни!), как она поджимала хвост, становилась на цыпочки и, скрестив лапы, начинала скулить, задрав мокрый нос к облакам. Подвывала не жалобно, а музыкально, чередуя высокие ноты с низкими, – подыгрывала своему приветственному танцу. Тонкие Балеринины лапы сплетались в такт ее музыке, отрывались от песчаной земли, выделывая в воздухе нелепые па.

Красиво смотрелась, чертовка! Особенно летом, когда на фоне ее представления изливались медом инжирные плоды, а гранатовые соцветия осыпались под бризом алыми лепестками.

В вихре танца собачьи глаза закрывались, и артистка будто помещала себя на красную цирковую арену, однажды виденную в телевизоре. (Была у абшеронцев традиция выносить во дворы голубые экраны, особенно когда они были не в каждом доме. Вот и подглядела собака.) Эх, мечты, мечты… Но Балерина была счастлива. Какая разница, в какой ты реальности, когда душа переносится произвольно, куда хочет. Стоит только закрыть глаза.

Представление длилось минуту, после чего Балерина возвращалась на четыре лапы и, опустив нос, обыкновенно, по-собачьи, виляла хвостом.

Гордая была псина, хоть и ничейная: не клянчила угощений, не подлизывалась, не путалась в ногах. Она лишь улыбалась, получая… да что Бог пошлет. Бывало, улыбку или поглаживание, случалось, кусочек колбасы или надкусанную котлету, временами безразличие, а иногда и шишку в бок (сыновья портнихи Зибейды не любили Балерину, за что мы с братом точили на них зуб).

Ни на что не обижалась удивительная собака, словно объясняя людям – чаще эгоистичным и неблагодарным, – что любовь ничего не требует. Сердце любит, переполняется божественным, изливается через край, и неважно, получаешь ли такую же щедрость в ответ. Это не жертвенность. Это то, что делает тебя лучше, дарит крылья. Пусть и невидимые.

Одним осенним днем, в те времена, когда телевизоры больше не выносили во дворы, а инжирные деревья сбросили листву, Балерину сбила машина. Чужая. Не заметил водитель перебегающей дорогу псины, переехал ее изящные лапы, с шумом и мутным выхлопом скрылся за поворотом. Балерина, лежа на мокрой земле, заскулила. Не жалобно, а напевая мелодию из любимого представления.

Долго лечили чудесную собаку, всей улицей. Искореженные открытыми переломами лапы отчаянно болели, но Балерина не обращала внимания. Ведь теперь она жила в теплом доме, в комнате с телевизором, который показывал цирк, ту самую арену. Балерина закрывала глаза и уносилась в мечту. Туда, где ничего не болит, где греет свет софитов и аплодируют восторженные зрители.

Задние лапы пришлось ампутировать – не срастались кости, возраст. Вместо них приделали коляску, которую быстро смастерил Джавид-уста, чеканщик из соседнего поселка. Он и забрал к себе Балерину.

В центре гостиной нового дома лежал красный килим[4], который облюбовала собака для вечеров, когда семья смотрела телевизор. И вновь Балерина представляла себя в цирке, танцующей для любимых жителей Инжирной улицы, по которым скучала. Она навещала их, но теперь нечасто. У нее была новая жизнь. В прошлую она возвращалась, только закрыв глаза.

9

Ты уже видишь дорогу к морю, а они ещё ищут

В детстве у меня был друг по имени Нияз. Уста[5], создатель музыкальных инструментов, смиренный дервиш, житель Пыльной улицы, беспощадно заносимой песком. Именно он, взяв меня за руку, привел к миру, который я слышал в себе, но смутно. Не из-за слабого слуха. Межмирье открывается не сразу.

Мы приходили к морю. Если летом, то босиком. По горячему песку с почти невидимыми крупицами соли. По округе разливался азан. Гилавар – ветер теплый, хаотичный, игривый – то усиливал, то приглушал священные звуки.

Как-то я признался мастеру: «Уста, наверное, плохо так говорить… Меня пугает азан. Не знаю почему. Он же пугать не должен». Нияз остановился, посмотрел на море – еще десять шагов, и мы у первой волны. «Финик, ты не азана боишься, а себя. Настоящего, полного любви. Тебе скажут, что для современной жизни не годится быть любовью. Это их выбор. Не осуждай и, выбирая любовь, не думай, что становишься выше других. Ваше различие только в том, что ты уже видишь дорогу к морю, а они еще ищут».

Нияз отыскал на берегу высокий песочный сугроб, присел на него. Я плюхнулся рядом, закинул левую стопу на правое колено – кусочки ракушек впились в кожу. Смахнул их и, улыбнувшись Каспию, протараторил: «Все же Бог живет в море, а не на небе или в сердце, как говорит бабушка. Посмотри, какое оно красивое. И все любят море. Как Бога».

Уста отвечал мягко, медленно, не отводя взгляда от первой волны. «Ты прав, Финик. Бог живет в море. И не только там… Смотри, какая большая, без пены. Такие волны дед называл бескрылыми птицами, умеющими летать… В каждом из нас море проявляется по-разному. В ком-то штилем или штормом, в других приливом или отливом. В море и счастье, и прозрения, и опасности, и неизбежности. Не пытайся определить, где оно кончается. Зачем ограничивать жизнь?»

Однажды Нияз ушел. На Абшероне и в ближайших городах его больше не видели. Первые месяцы я болел, тоскуя по другу, приходил к его ветхому дому с колодцем, искал у линии первых волн.

«Его нигде нет», – думал с отчаянием. И вдруг понял ошибку – слово «нигде». Нияз жил во мне. Как и все, что я любил. Потерянное любимое может исчезнуть с соседней улицы, но оно непременно нас ждет. В области сердца.

10

Перед сном подумай о завтра. В нём – новое утро, новая жизнь

Утром отец учился, днем разносил почту, ночью разгружал машины с камнями. Единственный кормилец большой семьи; мама занималась хозяйством, растила детей. Папиными отдушинами были мы и фотография, которой он увлекался со школы. Снимал нас на пленку, негативы проявлял в красном свете дальней комнаты. По утрам на веревках вдоль стен висели влажные черно-белые листики. Высыхая, картинки обретали историю – с героями, местами, предметами.

Снимки размытые, думаю, намеренно. Чем дольше на них смотрю, тем острее ощущение, что еще чуть-чуть – и услышу звуки, почую ароматы пойманного мгновения.

Мама бережно складывала отцовские фотографии в альбом с зеленой бархатной обложкой (сама обшивала). Любила его перелистывать, показывая нам с братом. Я не смотрел. Боялся застрять в ушедшем времени: засосет, и я не доберусь до желаемого. В чем был корень страха? В том, что где-то глубоко-глубоко я понимал, что прошлое люблю сильнее мечты.

Мама уловила мои опасения. Стала чаще говорить со мной о будущем, о том, что ждет впереди. Например, о поездке на Праздник весны в Шеки, где горы круглый год не снимают снежную шапку, река Гурджана с таянием льда поет песни, а дядя Салех расписывает уваренным свекольным соком поверхность медовой халвы.

В старших классах, когда мы переехали из Абшерона в город, меня мучил один и тот же сон: вместе с героями своего детства – c теми, кто навсегда внутри, – спускаюсь к морю, как вдруг некая сила прижимает меня к черной стене, не дает двинуться. Никто этого не замечает, не слышит моих криков. Друзья уходят.

Не выдержал, рассказал о страхах отцу. Он меня обнял. «Не надо бояться прошлого, Финик. О нем надо помнить, но глубоко не ныряй. А если погрузился вглубь, успей вовремя вынырнуть. Иначе задохнешься. Перед сном думай о завтра. В нем новое утро, новая жизнь».

С тех пор каждый раз, когда мысли уносили далеко в прошлое, я возвращал себя в настоящее, вспомнив о мечте, к которой стремился вопреки трудностям. Тот сон больше не снился.

11

Без мечты сердце тускнеет

В тридцать восемь лет мама стала брать уроки фортепиано. Два раза в неделю приходила с работы раньше обычного, быстро нас кормила, обнимала отца, целовала нас с братом в макушки и, захватив папку с нотами, убегала на занятия.

В детстве Сария окончила музыкальную школу, но инструмента в доме не было, возможности купить – тоже. «Я по кусочкам собрала мечту. Без нее сердце тускнеет, Финик. Не прощу себя, если не сыграю сама на своем пианино „Фантазию-экспромт“ Шопена».

Дом педагога Нины Абрамовны находился в тридцати километрах от нашего абшеронского поселка, маме приходилось ехать на электричке, потом два километра подниматься по склону. Возвращалась к девяти, я встречал ее на станции Инжирная.

Летом темнело поздно, в девять вечера море еще читалось. Мы останавливались там, откуда его хорошо было видно, смотрели на воду, переливающуюся закатным багрянцем. Мама рассказывала о занятиях, о том, что пальцы уже не те, плохо слушаются, играть пока получается на уровне третьего класса, что откладывает с зарплаты на белое пианино, которое продает Хафиза, тощая злобная соседка, и как было бы хорошо, согласись та на рассрочку.

Море засыпало у нас на глазах. Однажды, перед тем как поднять сумку (она клала ее у ног; если бралась за ручку, значит, пора домой), мама улыбнулась Каспию и сказала: «Когда мы с твоим отцом задумались о вас, я спрашивала себя, зачем мы рожаем детей. Себе? Миру? Трудностям и несправедливостям? Появлялся один ответ: чтобы показать им море… Потопали, Финик, нас ждут дома».

Нас действительно ждали. Отец стоял или прохаживался у калитки, тревожно раскуривал сигарету, выгуливал на поводке Пялянга. Мама подбегала к нему сзади, обнимала со спины: «Ты нас ждешь, Воробушек?» Он смущался. «Пса выгуливаю, не видите, что ли». Отец редко говорил о чувствах, пряча мягкое сердце под оболочкой суровой сдержанности.

На веранде сидел брат, караулил тропинку сквозь сад. В руке – свернутый рулетом кутаб с зеленью. «Эй, вы что так долго? Я все кутабы спас от холодной смерти. Остывали, не пропадать же им».

В один из таких вечеров, вернувшись домой, мы увидели в гостиной пианино. Светло-коричневая «Беларусь» (отец купил не у ведьмы Хафизы). Впервые на папин день рождения Сария сыграла на нем Шопена.

Все последующие годы она ставила рядом с инструментом, на пол, банку с водой, чтобы он не рассыхался. Мы с братом не раз нечаянно ее переворачивали, но никто об этом так и не узнал.

12

Через трещины в нас проникает свет

Вечерами дедушка Асад ходил в чайхану. На моих каникулах, когда не нужно было рано ложиться спать, брал и меня. За железными столиками собирались мужчины, распивали чай из топившегося дровами самовара, неспешно беседовали, громко спорили, резались в нарды, слушали мугам.

Читали стихи, часто Джавида[6]. «Hr qulun cahanda bir pnahı var / Hr hli-halın bir qiblgahı var / Hr ksin bir eşqi, bir allahı var / Mnim tanrım gözllikdir, sevgidir»[7]. В старших классах по обрывкам воспоминаний я разыскал услышанные от дедушки строки. Стали любимыми.

Сижу в чайхане в окружении Асада и еще двоих старцев. Они заботливо заказывают мне айвовое варенье, а сами, не нарушая традиции, пьют чай с колотым сахаром «келле генд». Варенье Асад позволял себе исключительно на завтрак, мазал на хлеб с маслом.

Чайчы[8] Агабала, пузом рассекая клубы сигаретного дыма, приносит мне варенье и горячий хлеб. «Небось проголодался, перекуси, малыш. На нас не смотри, старикам есть вечерами нельзя, животы мешают. Вот и пьем чай. Çay ndir, say ndir![9]» Я представлял Агабалу большим кораблем, везущим много еды, – над ним неустанно кружат чайки, а я, стоя на мачте, подбрасываю им хлеб, обмазанный айвовым вареньем.

Наш столик в чайхане самый тихий, беседы вполголоса. О вере, суфизме, поэзии, поиске. Дедушка говорит о мыслях, среди них встречаются такие, от которых нет противоядия, приходится додумывать до конца. Больно, сердце покрывается трещинами, вот-вот рассыплется на кусочки. Но там, где наступает конец, скрыто начало. «Beylr[10], через трещины в нас проникает свет, согласны?»

Они рассуждают о том, что жизнь не любит привязанностей, – ничего вечного, неизменчивого на земле нет. Хоть мне и семь, понимаю, о чем речь. Накануне августовский солнцепек сменился ураганом, и мой песочный замок на берегу безжалостно смыло волной.

Наутро после бури я пришел на пляж и не застал того, что создавал целых три дня. Ни следа. Ласковые волны спокойного моря, глянцевая поверхность мокрого песка – природа вернула свою первозданность. Расстроенный, прибежал домой, обнял дедушку.

– Деда, почему волны разрушили мой замок?

– Чтобы кто-то построил на его месте другое и тоже понял важное.

– Это несправедливо… Что осталось мне?

– Воспоминания, понимание и возможности. Например, любить больше, делать мир лучше и построить то, что хочешь, на берегу своего моря.

– Моего?!

– Да.

– И где же оно?

– Внутри тебя, Финик.

13

За каждой тягостью наступает облегчение

В поселках Абшерона стучатся во все двери, когда кто-то тяжело болеет или умирает. Люди собираются вместе, помогают. Мало кто отказывает. Не из-за того, что беда может произойти с каждым. «А тогда почему?» – спрашиваю бабушку, перемалывающую в мясорубке орехи. Завернутое в одеяло тесто подходит в самой теплой комнате дома.

«Милосердие никогда не бывает ошибкой, Финик. Это начинка жизни, как молотый с сахаром фундук в шекербуре».

В третьем классе болезнь настигла моего одноклассника Исрафила. Мы с ним собирали с деревьев божьих коровок в бутылку из-под кефира, выпускали их на берегу Каспия. Нам казалось, что только у моря возможна абсолютная свобода.

У Исрафила обнаружили уплотнение под мышкой. Увезли в город, в больницу. Его место за предпоследней партой долго пустовало, никто туда не садился. Опечаленный, я возвращался домой и ложился рядом с сидящей на ковре Соной, с молитвой на устах перебирающей четки.

Она гладила мои волосы, лечила теплом рук. Легчало. Сона доставала из зеленого бархата Священную книгу, открывала где-то посередине, указывала на одну из арабских вязей. «Это аят из суры „Раскрытие“. Знаешь, что тут написано? „Воистину, за каждой тягостью наступает облегчение“».

Все так, бабуль. В трудных ситуациях лучшее, что можешь для себя сделать, – не забывать, что все к лучшему, пусть и не сразу это очевидно.

Спустя четыре месяца Исрафил вернулся в школу. Это было счастьем.

Идя по жизни, я встречал людей, чурающихся хорошего больше, чем плохого. Потому что плохое не боишься потерять. Так и живут в страданиях, как вдруг жизнь преподносит им то, чего страшатся и желают одновременно, – счастье. Они шарахаются, не верят, не хотят прикасаться, чтобы не отняли. Со временем приходит смирение – учишься жить в одной комнате со счастьем, поначалу с непривычки щурясь от его сияния. Так человек-страдание срастается с новой жизнью, невольно сбрасывая старую шкуру.

И в счастье, и в горе скрыто исцеление. Перерождение человека.

14

В темноте свет ещё ярче

Когда исчезало солнце, а по небу разливались чернила, я ощущал бессилие. Темнота неведома, полна неизвестности. Море, переливающееся при солнечном свете надеждами, во мраке походило на черную дыру – так и c курса легко сбиться. Поэтому ночами я боялся закрыть глаза: вдруг просплю и мой корабль-мечта разобьется о скалы.

Обычно перед сном отец заходил в нашу с братом комнату, рассказывал о виденных странах вечного лета и холодных краях, где стоит утру начаться, как наступает вечер. «На Абшероне круглый год солнце, Финики. Еще и море под боком. Не забывайте за это благодарить».

Одной летней ночью, когда все в доме спали, отец меня разбудил. «Вставай, Финик. Нас ждут», – прошептал он, помогая одеться. Мы на цыпочках вышли в сад. Нас встретил удивленный Пялянг, лежащий под тутовником и увлеченно жующий носы моих кед.

Встревоженный неожиданным появлением хозяев, он пытался залаять, но, получив из отцовских рук кусочек колбасы, стих. За еду, в особенности порцию «Докторской», он забывал обо всем. «Вот бы съесть колбасы и позабыть о страхе ночи», – мечтал я, вслед за отцом пробираясь сквозь виноградник. Отец направлялся на задний двор, к лестнице на крышу.

Мы лежали на нагревшемся за день шифере, смотрели в ночное небо. Неподалеку звучала мелодия волн, железнодорожные рельсы устало вздыхали – остывали в ночной прохладе, с соседней улицы доносилась игра рук пекаря Натиг-бея, отбивающего тесто для утреннего хлеба, внизу поскуливал Пялянг, слопавший угощение и желающий добавки.

Глаза наполнялись звездами. Перед нами расстилалось темное полотно со сверкающими крупицами, отражающимися на листьях деревьев. Мрак больше не пугал.

«Малыш, в темноте свет еще ярче. Он повсюду. Даже на земле. Посмотри, как сияют в малиновых зарослях светлячки».

Мы спустились, вернулись в дом, я лег в кровать и, запрокинув голову, посмотрел в окно. Сквозь него по-прежнему мерцали миллионы звезд. «Они похожи на человеческие надежды», – подумал я и провалился в сон.

15

Чаще смотри вверх – там звёзды

Мы с братом Чингизом построили домик на дереве. На заднем дворе, в ветках раскидистой чинары, чудом прижившейся в соленой почве Абшерона. Натаскали из подвала досок и под дедушкиным руководством соорудили жилище. Перетащили игрушки, по стенам развесили фотографии из семейного альбома, журнальные вырезки машин, этикетки с бутылок фруктовых лимонадов, календарики с переливающимися картинками. В домике было все, что напоминало о радостях ушедшего времени. Так и назвали – Пещера Воспоминаний.

В Пещеру захаживали и взрослые. Чингиз гордо демонстрировал коллекцию моделек автомобилей, а я просил поделиться хотя бы одним интересным воспоминанием. Храню их в себе, временами перелистываю, возвращаясь в Пещеру. Теперь она не в ветках чинары. Внутри меня.

Тетя Джавахир все никак не приходила в наше убежище. «С пустыми руками в новый дом являться не принято. Вы о традициях забыли?! Вот напеку вкусненького и приду». Одним августовским летом Джавахир появилась в Пещере Воспоминаний с подносом бадамбуры[11], обсыпанной белоснежной пыльцой сахарной пудры. Через плечо был перекинут термос с чаем.

Мы уплетали лакомство, пока тетя вспоминала, как в восьмом классе родители перевели ее в двести двадцать пятую школу, у Стеклянного базара, где продавали самые вкусные сухофрукты, аромат которых разлетался по всему району.

«На переменах мы со Слонихой-Фидан, моей подружкой-толстушкой, бегали на базар за абрикосовой лавашаной[12]. Сладкая-пресладкая, пахла летом. По воскресеньям у входа на Стеклянный базар, который на самом деле назывался Нагорным, стояла бабушка Зина, продавала ландыши. Мама их покупала. Сама себе дарила цветы.

Мы выходили с базара, переходили дорогу и смотрели индийские фильмы в кинотеатре имени Джафара Джаббарлы. Помню, как зал ревел, а я ждала эпизодов с плясками. Мне хотелось танцевать, как героини. Узнав о моем желании, мама записала меня в танцевальный кружок. Получалось хорошо, на конкурсы отправляли, готовили к поступлению в хореографическое училище. За месяц до экзаменов я влюбилась. По дурости забросила танцы. Жалею».

Мамина подруга Саадат (талантливая флейтистка, говорившая низким, как из трубы, голосом) пришла в Пещеру Воспоминаний с историей о мечте детства – волнистых попугайчиках.

«Мама не разрешала птиц – аллергия. С этой мечтой я и замуж вышла, но все не получалось ее исполнить, находилось сто помех. То Мехмет маленький, то клетку некуда поставить, то кошка в доме. Однажды я сильно заболела, попала в больницу. Лежу в палате, думаю: „Ну и дура ты, Саадат! Давно надо было завести птичку. Вдруг помрешь, не исполнив детского желания“. Наутро после выписки пошла в зоомагазин, купила двух попугайчиков. Зеленых. Не откладывайте мечты на потом, Финики».

Пещеру Воспоминаний навещал и дядя Рафиг (носивший закрученные темно-коричневые усы – настоящий восточный Мюнхгаузен!). Он был моряком и, возвращаясь из плавания, привозил истории городов, которые мы видели лишь на школьном глобусе. Я хорошо запомнил ту, что из Стамбула.

В 1632 году османский инженер-изобретатель Хезарфен Ахмет Челеби, смастерив себе крылья, перелетел Босфор. Прыгнул с Галатской башни и долетел до азиатского берега Стамбула. Люди смеялись над мечтой Хезарфена пересечь по небу пролив. Они так и остались на земле, а наш герой притронулся к облакам и получил в награду от султана Мурада Четвертого мешочек золота. «Финики, берегите в себе Хезарфена, не слушайте тех, кто в вас не верит, и чаще смотрите вверх – там звезды».

Отец говорил, что в путешествии важен не пункт назначения, а сам путь. Я с ним не соглашался, вспоминая маршрут своего маленького, но самого частого странствия – из дома на море, потом в Пещеру Воспоминаний.

Пройдя всю дорогу, я был обязан оказаться именно здесь. На дереве слушал истории абшеронских ветров – они проникали в домик сквозь окна, щели и даже на крыльях ненароком залетевших стрекоз. Часами напролет я бродил из одной вселенной в другую. Чем это было? Бегством от скуки? Спасительной иллюзией? Одно знаю наверняка: именно в Пещере Воспоминаний я начал сочинять миры.

16

Мечта требует труда

После семидесяти дедушка Асад полюбил телевизор. Подолгу сидел перед ним, задерживая внимание на выпусках новостей или передачах про море. Бабушка ревновала, бранилась из кухонных недр. «Откуда такая напасть, Господи помилуй? Весь день перед чертовым ящиком! Раньше занимался делами, плавал, помогал по хозяйству. А сейчас засел дома, только раз в день с внуками к морю спустится. Во всем виноват мениск, будь он неладен!»

На семьдесят первом году в дедушкином коленном суставе обнаружили разрыв мениска – оторвавшаяся часть вызывала боль, мешала ходить. Врачи настояли на операции. После нее нога перестала слушаться. От морских заплывов и погружений на глубину пришлось отказаться. Так Асад и влюбился в телевизор, в него прятался от тоски по подводному миру.

Взрослые домашние удивлялись: такой отважный человек – и сдался. Бабушкина знакомая, розоволосая болтушка, называющая себя астропсихологом, объясняла дедушкино состояние неким периодом Сатурна, наказала по субботам кормить ворон или черных жеребцов. В следующие выходные бабушка поехала с ведром размоченного хлеба на местную свалку, обитель ворон, а маму отправила на ипподром искать вороного скакуна…

Мне нравилось новое увлечение Асада – больше времени проводили вместе. Пока он смотрел телевизор – в очках, со стаканчиком чая, – я сидел рядом, наблюдая за его эмоциями. Дедушка реагировал открыто, вслух. Во время новостей восклицал: «Человек – продукт среды. Создайте благоприятную среду – и получите хорошее общество!» Передачу про тернистый жизненный путь знаменитости комментировал: «Иногда человек не хочет знать, чего хочет на самом деле. Так ему спокойнее».

Я слушал его слова и ждал июля, когда мы с Асадом сядем в автобус и, как обычно, уедем за четыреста километров на юг – к горам, укрытым одеялом реликтовых лесов.

Там жил дедушкин друг Гусейн, худощавый мужчина с ниткой седых усов под носом-клювом. Он быстро передвигался, ловко взбирался на гигантские самшиты и по звукам из чащи определял, нет ли рядом диких животных, например леопарда. Когда-то он на них охотился, но после схватки со свирепой самкой (она разодрала ему правую ногу, оставив глубокий шрам) утопил ружье в горной реке, посвятив себя лесу и его жителям.

Кристина Сещицкая — Мой волшебный фонарь » Страница 19 » Онлайн книги всех жанров читать бесплатно

Я до сих лор не знаю, где они зимуют, хотя кое-кто давно обещает показать мне это место. Чаще других я слышу такую угрозу от Раймунда Чапского.

— Эй, ты! — говорит он. — Кончай придуриваться! Дождешься, что я тебе покажу, где раки зимуют!

Вы знаете Раймунда и представляете, как он выглядит: семьдесят килограммов живого веса. И задирает этот паршивец только хиляков вроде Весека или Марека Лепки, с которыми и ребенок управится одной левой. Меня это просто бесит. Хорош герой, у которого вся сила в сале!

Но со мной у Раймунда его излюбленные штучки не проходят: я, хоть и вешу меньше, запросто могу с ним сцепиться. На равных. И поэтому со мной он силен только на словах, а когда доходит до дела, почему-то всякая охота драться у него пропадает.

— Да брось, приятель, — говорит он обычно. — Стоит ли затевать возню? И без нас много крови льется на свете…

И этим дело кончается. Мареку же и Весеку он таких слов не говорит. Врежет куда попало, гад, и привет. Я эти семьдесят килограммов живого веса в гробу видел. А вообще у нас в классе все дерутся. Ни один мальчишка не пропустит случая толкнуть девчонку или руку ей вывернуть — вроде как Мариуш Агате. Причем не ради того, чтобы похвалиться своей силой, хотя и такие умники находятся — нет, это наши ребята так выражают свои нежные чувства.

Меня, правда, этим не удивишь. В пятом классе мне очень нравилась Ивона, поэтому я на каждой переменке пулял в нее из рогатки твердыми-претвердыми бумажными шариками и старался непременно угодить по ногам. И только когда она начиняла вертеться волчком и ругаться, я чувствовал себя по-настоящему счастливым, потому что твердо знал: наконец-то она обратила на меня внимание, а я ни о чем другом и не мечтал.

Увидев, как сегодня Мариуш подлетел к Агате и вывернул ей руку так, что она присела, я сразу понял: назревает большое чувство. А через две минуты, к своему удовольствию, убедился, что мои уроки не пропали даром — не зря я обучил Агату нескольким приемам дзю-до. Правда, в первую секунду у моей сестры отвисла челюсть, но она быстро пришла в себя и выдавила сквозь зубы всего одну короткую фразу, которой привела Мариуша в неописуемое удивление.

— Как только ты меня отпустишь, — сказала она, — я тебе покажу, где раки зимуют!

Прозвучало это так, будто перед Мариушем был Раймунд Чапский, а не наша Агата. И он ее отпустил. Постоял, подумал и спрашивает:

— Ты что, хочешь со мной драться?

— Отчего же нет? — отвечает Агата. — Только дай мне шнурок.

Мариуш вытаращил глаза.

— Откуда я тебе его возьму?

— Хотя бы из кед.

Пришлось ему нагнуться, выдернуть шнурок и дать Агате. Она откинула назад волосы, чтоб не лезли в лицо, и шнурком стянула их в конский хвост. И говорит:

— Можем начинать.

Но Мариуш решил еще на этом деле заработать.

— Спорим на стакан газировки с сиропом, что ты со мной не справишься!

— У меня всего пятьдесят грошей, могу спорить только на стакан чистой, — отвечает ему Агата, а народу тем временем вокруг них все прибывает.

— Идет, — согласился Мариуш. — Заметано. Можем начинать!

Засмеялся, заслонил лицо левой рукой, а правую вытянул, собираясь долбануть Агату. Но она не стала этого дожидаться, цапнула Мариуша чуть повыше запястья и легонечко потянула к себе. И прежде чем бедняга успел опомниться, р-раз его сзади ногой под коленки. Все проделала чистенько, в мгновение ока. Через секунду Мариуш, разинув рот, сидел на полу и глядел на Агату как баран на новые ворота. А она дернула за шнурок, бросила его Мариушу на макушку и вежливо поблагодарила:

— Спасибо большое…

Должен тебе сказать, я почувствовал гордость за Агату. Зрелище было высокого класса…

* * *

Я посмотрела на Агату. Моя сестра сидела насупившись, словно рассказ Ясека не доставил ей ни малейшего удовольствия.

— А он, — мотнула она головой в сторону брата, — преспокойно стоял и пялил глаза.

— А что я, по-твоему, должен был делать? — удивился Ясек.

— Не знаю! — ответила Агата. — Понятия не имею! Но подумай, что бы ты сделал, если б на моем месте была Клаудиа…

Тут Ясек бросил на Агату такой взгляд, каким, наверно, одарил ее сегодня на перемене повергнутый на пол Мариуш.

К счастью для Ясека, пришла мама и отправила его в булочную. Мы с Агатой остались одни, и после недолгих колебаний я решилась задать ей вопрос, который так и вертелся у меня на языке:

— Скажи мне, пожалуйста, только честно: ты ревнуешь Ясека?

Агата пожала плечами.

— Еще чего не хватало! Было б кого! Я просто считаю, что он ведет себя некрасиво, вот и все. О чем бы я его ни попросила, — добавила она, — сделать для меня какую-нибудь мелочь, пустяк, помочь дома или в школе, ответ у него всегда приблизительно одинаковый: либо нет времени, либо ему неохота. Но пусть его о том же самом попросит Клаудиа — сразу и желание появится, и время найдется. Может быть, поэтому я ее и не люблю. Да, не люблю! Не люблю! Хотя видела только два раза в жизни, а разговаривала один раз. И больше всего эта девчонка меня раздражает потому, что из-за нее я узнала, каким Ясек может быть для других. Уж лучше бы я была его одноклассницей, а не сестрой, — печально закончила Агата.

Я вспомнила историю с выступлением Ясека по телевидению. Ведь и меня тогда разозлила обладательница забавных косичек! И по той же самой причине! Но не успела я хорошенько подумать, кто же тут все-таки виноват — мы или Ясек, как Агата заговорила снова:

— Знаешь, учительницу по обществоведению я не люблю тоже из-за Клаудии. Теперь, когда я тебе столько всего сказала, могу признаться и в этом. Я понимаю, это отвратительно, но ничего не могу с собой поделать — мне не нравится все, что хоть как-то связано с Клаудией! Думаю, я бы даже шпинат перестала брать в рот, если б узнала, что это ее любимое блюдо! Я бы не смогла встречаться с мальчиком, который из-за меня стал плохо относиться к своей сестре. Раньше Ясек таким не был…

Агата поднялась со стула, подошла к моей кровати и уселась на краешек.

— Я бы такому человеку не доверяла. Откуда б я могла знать, что он не изменит ко мне своего отношения, когда познакомится с более интересной девчонкой…

— Да брось ты, Агата, в пятнадцать лет не стоит чересчур серьезно относиться к таким вещам. Оставь это взрослым. Я понимаю, ты все время думаешь про дядю Томаша, но это совсем другое дело. А ты сама еще десятки раз будешь влюбляться и потом остывать, забывать и опять влюбляться…

— Я? — удивилась Агата. — Ох, Яна, ты меня не знаешь!

Я не стала больше ни в чем ее убеждать. Мне просто приятно было на нее смотреть — так ей была к лицу эта несокрушимая вера в себя!

— Ты все еще получаешь маргаритки, Агатка? — спросила я.

Агата молча кивнула.

* * *

Не помню точно — то ли на следующий день после нашего разговора, то ли еще через день, раздался один длинный звонок в дверь. Свои обычно звонят три раза, и поэтому один звонок подымает весь дом на ноги. На этот раз он поднял одну пани Капустинскую, которая стирала в ванной. Меня, по вполне понятным причинам, ничто не могло поднять на ноги. А кроме нас с ней, дома никого не было. Я прислушалась. Из-за плотно закрытой двери доносилось только невнятное бормотание, слов нельзя было разобрать. Спустя несколько минут пани Капустинская заглянула ко мне в комнату.

— Пришла какая-то девчонка, говорит, будто у нас ее учебник по физике. А откуда мне знать, у нас он или не у нас! Что с ней делать? Разрешить, что ли, порыться у ребят на полке?

— Пусть зайдет сюда, — предложила я. — Я с ней поговорю. Это, наверно, Агатина подружка. Агата вот-вот должна прийти.

— Ладно, скажу ей. Эй, барышня! — крикнула пани Капустинская в глубину передней. — Что ты там схватила? Здесь ничего нельзя трогать! Это, говоришь, что такое? Это сабля. Видала когда-нибудь вблизи? Нет? Ну, тогда погляди, погляди. Это старинная сабля, память о дедушке. Ох, знала бы ты, барышня, какие были герои в прежние времена! С такими вот саблями у пояса! А теперь что? Голодранцы голодранцами, старики и те невесть что на себя нацепляют, точно им шестнадцать… А коса-то у тебя своя? Не врешь? У моей соседки точь-в-точь такая, только не взаправдашняя. Синтетическая, словно тряпка какая или чулок…

Прислушиваясь к трескотне пани Капустинской, я пыталась вспомнить, кто из подружек Агаты носит косы, но почему-то ни одна коса не приходила мне на ум. Наконец пани Капустинская умолкла и ко мне в комнату вошла незнакомая девочка. Она была небольшого роста, а с макушки и вправду свисала толстая и короткая темная косичка.

— Добрый день… — сказала она неуверенно, как будто слово «добрый» в ее представлении не очень-то вязалось с днем, который человек вынужден проводить в постели.

— Добрый день, — ответила я. — Заходи и садись. Вон туда, на кресло. Агата сейчас придет.

21 библейский стих для отпуска

Составлено сотрудниками The BibleStudyTools от 19. 02.2021

Когда вам нужно отпустить что-то, что мешает вам поступать правильно, Библия может дать мощный совет и ободрение. Писание дает нам мужество и мудрость, чтобы избавиться от стыда и вины, которые могут помешать нам стремиться к праведности. Это также может помочь нам избавиться от слабости, которую мы можем чувствовать в трудные времена, и укрепиться учением Бога. Откройте для себя лучшие библейские стихи для расслабления в коллекции цитат из Священных Писаний ниже!

Фото: © GettyImages/valio84sl

9 Если мы исповедуем свои грехи, Он верен и справедлив и простит нам наши грехи и очистит нас от всякой неправды.

7 Переложите все свои тревоги на него, потому что он заботится о вас.

6 время искать и время сдаваться, время хранить и время выбрасывать,

26 «В гневе твоем не согреши»: Не позволяй солнцу зайти, пока ты еще гневаешься,

7 Итак, покоритесь Богу. Противостаньте дьяволу, и он убежит от вас.

11 Ибо Я знаю, что имею о вас, — говорит Господь, — намерения во благо вам и не во вред вам, намерения дать вам надежду и будущее.

32 Тогда ты узнаешь правду, и правда освободит тебя».

6 Не заботьтесь ни о чем, но во всяком положении молитвою и прошением, с благодарением представляйте свои просьбы Богу.

13 Скрывающий свои грехи не имеет успеха, а исповедующийся и отрекающийся от них находит милость.

11 Глупцы дают волю своему гневу, но мудрые в конце концов успокаиваются.

10 Он говорит: «Остановись и знай, что Я Бог; Я буду превознесен между народами, я буду превознесен на земле».

19 Когда тревога была велика во мне, утешение Твое приносило мне радость.

28 И мы знаем, что Бог во всем содействует ко благу любящих Его, призванных по Его изволению.

1 Поэтому, раз уж нас окружает такое великое облако свидетелей, отбросим от себя все, что мешает, и грех, который так легко запутывает. И давай с настойчивостью бежать предначертанную нам гонку,

18 «Забудь прежнее; не зацикливайтесь на прошлом.

19 Смотрите, я делаю новое дело! Теперь он возникает; ты не воспринимаешь это? Прокладываю путь в степи и ручьи в степи.

6 Не заботьтесь ни о чем, но во всяком положении молитвою и прошением, с благодарением представляйте свои просьбы Богу.

7 И мир Божий, который превыше всякого ума, соблюдет сердца ваши и помышления ваши во Христе Иисусе.

5 Надейся на Господа всем сердцем твоим и не полагайся на разум твой;

6 во всех путях твоих повинуйся Ему, и Он сделает твои стези прямыми.

31 Избавься от всякой озлобленности, ярости и гнева, ссор и клеветы, вместе со всякой злобой.

32 Будьте друг ко другу добры и сострадательны, прощайте друг друга, как и Бог во Христе простил вас.

8 Трижды я умолял Господа забрать его у меня.

9 Но он сказал мне: «Довольно для тебя благодати Моей, ибо сила Моя совершается в немощи». Поэтому я гораздо охотнее буду хвалиться своими немощами, чтобы обитала во мне сила Христова.

12 Не то, чтобы я уже все это приобрел или уже достиг своей цели, но я стремлюсь ухватиться за то, за что Христос Иисус ухватился за меня.

13 Братья и сестры, я считаю, что еще не овладел ею. Но одно я делаю: забываю, что позади, и устремляюсь к тому, что впереди,

14 Я стремлюсь к цели, чтобы получить награду, ради которой Бог призвал меня на небо во Христе Иисусе.

25 Пусть ваши глаза смотрят прямо вперед; зафиксируйте взгляд прямо перед собой.

26 Размышляй о стезях для ног твоих и будь тверд на всех путях твоих.

27 Не поворачивайтесь ни вправо, ни влево; держи ногу твою от зла.

Когда Божье время тянется слишком долго | Джойс Мейер

Мы все хотим, чтобы в нашей жизни происходило что-то хорошее, но слишком часто мы хотим этого сейчас, а не позже. Когда этого не происходит, у нас возникает искушение спросить: «Когда, Боже, когда?» Большинству из нас нужно расти в сфере доверия Богу вместо того, чтобы сосредотачиваться на вопросе «когда». Если вам не хватает радости и мира, вы не доверяете Богу. Если ваш разум все время чувствует себя утомленным, вы не доверяете Богу.

Склонность хотеть знать обо всем, что происходит, может нанести ущерб вашему христианскому хождению. Иногда знание всего может быть неудобным и даже может причинить вам боль. Я провел большую часть своей жизни, будучи нетерпеливым, расстроенным и разочарованным, потому что были вещи, которых я не знал. Бог должен был научить меня оставить все в покое и перестать чувствовать, что мне нужно знать все. Наконец-то я научился доверять Тому, кто знает все, и смириться с тем, что на некоторые вопросы никогда не будет ответа. Мы доказываем, что доверяем Богу, когда отказываемся беспокоиться.

Бог хочет, чтобы мы жили проницательностью — знанием откровения, а не знанием головы. Трудно проявлять проницательность, если вы всегда пытаетесь во всем разобраться. Но когда ты готов сказать: «Боже, я не могу этого понять, поэтому я собираюсь довериться Тебе, чтобы Ты дал мне откровение, которое освободит меня», тогда ты можешь чувствовать себя комфортно, несмотря на то, что не знаешь. Доверие к Богу часто требует незнания того, как Бог собирается осуществить то, что должно быть сделано, и незнания того, когда Он это сделает. Мы часто говорим, что Бог никогда не опаздывает, но обычно Он и не опаздывает. Почему? Потому что Он использует время ожидания, чтобы усилить нашу веру в Него и вызвать изменения и рост в нашей жизни.

Мы проводим много времени в нашей жизни в ожидании, потому что изменение — это процесс. Многие люди хотят перемен, но не хотят ждать. Но правда в том, что ожидание — это данность — мы будем ждать. Вопрос в том, будем ли мы ждать неправильно или правильно? Если мы будем ждать неправильно, мы будем несчастны; но если мы решим ждать Божьим путем, мы можем набраться терпения и наслаждаться ожиданием. Это требует практики, но когда мы позволяем Богу помочь нам в каждой ситуации, мы развиваем терпение, которое является одной из самых важных христианских добродетелей. Терпение – это плод Духа (см. к Галатам 5:22). Он разрабатывается только на пробах, поэтому нельзя бежать из сложных ситуаций. Терпение же, и стойкость, и терпение пусть действуют вовсю и совершают дело основательно, дабы вы были [людьми] совершенными и вполне развитыми [без недостатков], без всякого недостатка (Иакова 1:4).

По мере того, как мы развиваем терпение, Библия говорит, что мы, наконец, чувствуем себя полностью удовлетворенными — ни в чем не нуждаясь. Даже наши отношения с Богом предполагают прогрессивные изменения. Мои отношения с Богом сейчас сильно отличаются от тех, что были в первые дни моего христианского опыта. Это не так эмоционально захватывающе… и все же лучше. Каждое изменение, через которое я прошел, сделало меня более зрелым, твердым и устойчивым. Мы учимся доверять Богу, проходя через множество испытаний, требующих доверия. Видя Божью верность снова и снова, мы перестаем доверять себе и постепенно доверяем Ему. Глядя на это таким образом, легко увидеть, как время играет важную роль в обучении доверять Богу. Если бы Он немедленно сделал все, о чем мы просили, мы бы никогда не росли и не развивались. Время и доверие работают бок о бок.

Бог дает нам надежду и мечты о том, что в нашей жизни произойдут определенные события, но Он не всегда позволяет нам увидеть точное время Его плана. Несмотря на разочарование, незнание точного времени часто удерживает нас в программе. Бывают времена, когда мы могли бы сдаться, если бы знали, сколько времени это займет, но когда мы принимаем Божье время, мы можем научиться жить с надеждой и наслаждаться жизнью, пока Бог работает над нашими проблемами. Мы знаем, что Божий план для нашей жизни хорош, и когда мы вверяем себя Ему, мы можем испытать полный покой и счастье.

Книга Бытие рассказывает историю Иосифа, который много лет ждал исполнения мечты, данной ему Богом. Его ложно обвинили и заключили в тюрьму до того, как пришло время сделать то, что Бог показал ему. В Исходе 13:17-18 говорится, что Бог вел израильтян более длинным и трудным путем в их путешествии к Земле Обетованной, потому что Он знал, что они еще не были готовы войти. Должно было быть время для их обучения, и они должны были пройти через некоторые очень трудные ситуации. Они потратили много времени на размышления о Божьем расписании, но Бог никогда не переставал заботиться о них и показывать им, что Он хочет, чтобы они делали. То же самое и в нашей жизни. Прошло много лет после того, как я получил свой призыв от Бога в феврале 1976, прежде чем я, наконец, начал видеть полное исполнение того, к чему меня призвал Бог. Божий период обучения просто требует от нас делать то, что Он говорит нам делать, когда Он говорит нам делать это… без вопросов или попыток во всем разобраться.

Научитесь полагаться на Бога

В Притчах 16:9 говорится: Ум человека планирует свой путь, но Господь направляет шаги его и делает их уверенными . В Притчах 20:24 говорится: Шаги человека направляются Господом. Как же тогда человек может понять свой путь?  Когда Бог направляет наши пути, Он иногда ведет нас по путям, которые не имеют для нас смысла, поэтому мы не всегда можем все понять. Если мы попытаемся все обосновать, мы испытаем борьбу, замешательство и страдание, но есть лучший путь. Притчи 3:5-6 Положитесь на Господа, уповайте на него и будьте уверены в нем всем своим сердцем и разумом, а не полагайтесь на собственное понимание или понимание. Во всех путях ваших познавайте, познавайте и познавайте Его, и Он направит и сделает прямыми и ясными ваши пути.  Это звучит так просто, но слишком многие совершают ошибку, пытаясь во всем разобраться самостоятельно. Большинство из нас провели свою жизнь, пытаясь позаботиться о себе, но когда мы принимаем Христа как нашего Спасителя, мы должны научиться доверять свою жизнь Его заботе. Когда мы это делаем, мы можем сказать с псалмопевцем: … Я уповал, уповал и был уверен в Тебе, Господи; Я сказал: Ты мой Бог. Мои времена в Твоих руках… (Пс. 31:14-15).

Первое послание Петра 5:5 говорит нам, что … Бог противостоит гордым (дерзким, властным, надменным, самонадеянным, хвастливым) — [и Он противостоит, расстраивает и побеждает их], но дает благодать (милость, благословение) смиренным. Любой, кто думает, что он сделал себя сам, мужчина или женщина, приходит к грубому пробуждению, потому что Иисус сказал: … кроме  Мне [отрезанного от жизненного союза со Мной] вы ничего не можете сделать (Иоанна 15:5) . Смирение – это покрытие, привлекающее помощь Божью в нашу жизнь, чтобы защитить нас. Когда мы смиряемся, говоря: «Боже, я не знаю, что делать, но я доверяю Тебе», Бог начинает помогать нам. Бог не позволит нам преуспеть ни в чем, если мы не опираемся на Него и не полагаемся на Него. Но когда мы смиримся под крепкую руку Божью, в свое время Он возвысит нас (см. 1 Петра 5:6). «Надое время» — это Божье время, когда Бог знает, что мы готовы, а не когда мы думаем, что готовы. Чем раньше мы поймем и примем это, тем скорее Бог сможет осуществить Свой план в нашей жизни.

От посева до жатвы

В Екклесиасте 3:1 говорится:  Всему свое время, и время всякому делу или цели под небом . Это позволяет нам понять, что мы все не живем в одно и то же время года в одно и то же время. Вы никогда не должны завидовать тому, кто наслаждается урожаем, в то время как вы все еще находитесь в посевном сезоне. Помните, что они должны были пройти сезон посадки так же, как и вы. Видеть результаты, которыми они наслаждаются, должно быть для вас ободрением. Поймите и доверьтесь тому, что Бог делает для вас самое лучшее в нынешнее время. Seedtime представляет собой изучение воли Бога. Каждый раз, когда я выбираю волю Бога вместо своей собственной, я сажаю доброе семя, которое в конечном итоге принесет урожай в мою жизнь. Если вы хотите победить, вы не можете позволить себе втягиваться в мировую систему, делая то, что вам хочется. Иакова 1:21 говорит нам, что мы должны делать: …избавься от всякой нечистоты и безудержного произрастания злобы, и в смиренном (кротком, скромном) духе прими и прими Слово, насажденное и укоренившееся [в сердцах твоих] содержащее силу спасти души твои.

Ваша душа — это ваш разум, ваша воля и ваши эмоции. Когда Слово укореняется там и начинает менять ваше мнение, оно начинает исцелять ваши эмоции и обращать вашу волю от своеволия к исполнению воли Божьей. Жить из собственной души равносильно пребыванию в пустыне. Когда моя плоть будет наконец распята, и я выйду из своей души и буду исполнять волю Божью, тогда я войду в землю обетованную. Земля обетованная – это знать, кто вы есть во Христе, знать, как общаться с Ним, наслаждаться Его присутствием и иметь мир, довольство и радость. Между посевом и жатвой наступает время ожидания. После того, как семя посажено, жара, влажность и давление земли, наконец, заставляют внешнюю оболочку треснуть. Затем корни устремляются вниз, прорывая себе путь сквозь землю. Для этого требуется время, и это происходит под землей. Над землей не скажешь, что что-то происходит. Такова наша жизнь. После того, как мы посеяли семена послушания, нам кажется, что ничего не происходит, но внутри происходит множество вещей, которых мы не можем видеть. И подобно семени, которое в конце концов прорывается сквозь землю прекрасным зеленым ростком, наши семена послушания наконец прорастают в прекрасное проявление Бога в нашей жизни.

Когда приходит время жатвы, желания вашего сердца начинают проявляться — с вас спадают оковы, и вы видите, как сбываются ваши мечты. Вы видите, как ваши дети меняются, а ваша семья спасается.

Процветание, благосклонность, продвижение по службе, почет и все виды хороших вещей выходят наружу, где их можно увидеть. Во время жатвы больше, чем когда-либо прежде, вы слышите от Бога, наслаждаетесь Его присутствием и водимы Духом. Благословения начинают преследовать вас по улице, а радость и спокойный восторг становятся вашим обычным настроением. Вы устали ждать сбора урожая в своей жизни? Вы расстроены, крича: «Когда, Боже, когда?» Тогда вам нужно понять, что время, установленное Богом, часто является тайной. Он не делает ничего по нашему расписанию. Однако Его Слово обещает, что Он не опоздает ни на один день. Но то, что я планирую, не произойдет сразу. Медленно, неуклонно, верно приближается время, когда видение исполнится. Если это кажется медленным, не отчаивайтесь, ибо все это обязательно произойдет. Просто будьте терпеливы! Они не будут просрочены ни на один день! (Аввакум 2:3).

Бог заставляет все происходить в нужное время! Ваша задача не в том, чтобы выяснить, когда, а в том, чтобы решить, что вы не сдадитесь, пока не пересечете финишную черту и не будете жить в радикальных, возмутительных благословениях Бога! Чем больше вы доверяете Иисусу и сфокусируете на Нем свой взор, тем больше у вас будет жизни. Доверие к Богу приносит жизнь. Вера приносит покой. Так что перестаньте пытаться во всем разобраться и позвольте Богу быть Богом в вашей жизни.

5 способов отпустить и позволить Богу справиться с этим

Как нам отпустить и позволить Богу ?

Павел говорит «отбросить все, что нам мешает, и грех, который так легко опутывает нас» (Евреям 12:1 NIV). Каждый день у нас есть шанс обновить свой разум во Христе. Это позволяет Ему взять на себя все, что нам мешает, чтобы мы могли пробежать «забег, предназначенный для нас».

Эти препятствия становятся грехом, который сбивает нас с толку и замедляет. Отдать это Богу поначалу может показаться страшным, но наша капитуляция принесет нам свободу.

Бегуны знают, что для того, чтобы бежать с упорством, они должны отпустить все. Некоторые даже сбривают волосы на всем теле, потому что гладкая, чистая поверхность имеет большое значение.

Каждый день мы должны выбирать, чтобы отпустить то, что позади , чтобы у нас была гладкая поверхность, отданная Богу. Когда мы отпускаем, мы даем Богу чистую доску, чтобы совершить Его великую работу в нашей жизни.

Этот пост может содержать партнерские ссылки. Прочитайте наше полное раскрытие здесь.

Что значит отпустить и позволить Богу?

Когда мы отпускаем и позволяем Богу, мы полностью подчиняемся Ему. Мы отпускаем все, что пытались сделать самостоятельно, чтобы Бог мог сделать то, что может сделать только Он.

Покориться Богу — значит сдаться в буквальном смысле. Это говорит Богу, что мы недостаточно велики, чтобы справиться со своими заботами, и Он должен взять на себя ответственность.

Когда мы, наконец, отпускаем, мы даем Богу место, чтобы использовать Его могучую руку в нашей жизни. Когда наши руки слабы и устали, руки Бога сильны и сильны!

Сила твоя рука! Крепка твоя рука!

Псалом 89.13 NLT

Отдать ее Богу просто означает полностью довериться Богу, чтобы все сотворилось для вашего блага, и знать, что, в конечном счете, это Его воля, а не ваша собственная, которая определяет результат.

Как отпустить и позволить Богу

Отпустить и позволить Богу — это ежедневный ежеминутный выбор. Как и в любой дисциплине в жизни, мы должны научиться сдаваться и отдавать это Богу. Враг стремится каждый новый день затуманить наш разум заботами, сомнениями и страхами.

Дьявол хочет, чтобы в нашей жизни не осталось места для Бога. Отпустить и позволить Богу становится образом жизни, когда вы ежедневно отдаете Ему все.

Всякий раз, когда уродливые волосы негативных мыслей пытаются вторгнуться в наше пространство, мы должны обрезать их и немедленно отдать Богу.

Божья милость обновляется каждое утро, так что то, что было вчера, в прошлом году или десять лет назад, полностью ушло в прошлое.

Ношение прошлого займет место только для Божьей благости, благодати и милости. Обновление нашего разума во Христе означает освобождение от всего бремени, ради которого Он умер, чтобы снять с нас.

Отпустить и позволить Богу контролировать. Отпустите и позвольте Богу позаботиться о ваших беспокойствах и страхах. Отпустите и позвольте Богу иметь ваши финансы. Отпустите и позвольте Богу иметь ваше будущее.

Вы можете начать отпускать и позволить Богу делать то, что может сделать только Он, следующим образом:

1. Начинайте каждый день, отдавая его Богу – Не превращайте вчерашние ошибки в чистый лист сегодняшнего дня. Каждое утро мысленно избавляйтесь от беспокойства, сомнения, страха, ошибки и беспокойства.
2. Отдайте это Богу, начав каждый день с молитвы – Говорите с Богом. Да, день полон обязанностей, но сначала поговори с Богом . Признайте Его. Скажи Ему, что любишь Его . Скажите Ему, что вы благодарны за жертву Иисуса за вашу жизнь. Пригласите Божий Дух вести вас в тот день. Прежде чем говорить с кем-либо, поговорите с Богом . Он направит ваш день на правильный путь.
3. Отдайте это Богу, начав каждый день со Писания – Откройте свою Библию и прочитайте с того места, где вы остановились в предыдущий день. Возьмите свой телефон и используйте Приложение Библия . Просмотрите свои электронные письма и найдите ободряющие стихи, которые вам присылают. Библия живая и действенная, как прохладная вода для вашей жаждущей души.
4. Отдайте это Богу, окружив себя ободрением – Вы никогда не справитесь в одиночку. В вашей жизни должны быть люди, которые говорят правду. Вы также можете слушать подкасты, читать книги, смотреть видео и слушать христианскую музыку, которая укрепляет вашу веру и ободряет ваш дух. Всегда ищите людей и ресурсы, которые вы можете добавить в свою жизнь в качестве духовного буфера.
5. Отдайте это Богу, постоянно обновляя свой разум – Мир будет постоянно пытаться добавить забот в ваш день, поэтому важно, чтобы вы поддерживали свое духовное здоровье ! Постоянно отдавайте эти заботы Богу. Верь и верь, что Бог за тебя . Он любит вас и желает вам только добра. Когда вы отпускаете, вы можете полностью покоиться в Его силе. Вам не о чем беспокоиться. Творец Мира на вашей стороне.

Обязательно посетите наш обширный список мест, где можно найти ресурсы для изучения Библии и молитвы для печати !

Чтобы получить интересный и вдохновляющий подход к библейским темам, обязательно подпишитесь на блоггеров Царства в TikTok!

Отдай это Богу

Иногда негативные мысли настолько стали частью нашего естественного мыслительного процесса, что мы не знаем, можем ли мы отдать их Богу.

Однако Богу нужно пространство для движения в нашей жизни. Мы можем вычистить весь мусор, засоряющий наш разум, и научиться подчиняться Ему.

Ниже приведены несколько твердынь мысли, стремящихся украсть наши умы и сердца у Бога.

Отдай Богу – Контроль

Труднее всего отказаться от контроля, потому что без него мы чувствуем себя уязвимыми. Но нам не о чем беспокоиться. Бог уже контролирует. Нам нужно признать Его власть и двигаться вперед, чтобы позволить Ему вести.

Он Творец Вселенной, поэтому мы можем доверять Ему каждый день. Поначалу отпускать страшно , но свобода в наших умах и сердцах того стоит.

И знаем, что для любящих Бога все содействует ко благу, для тех, кто призван по Его изволению»

Римлянам 8.28 ESV

Дайте Богу – Беспокойство

Беспокойство не добавляет ни дня к нашей жизни. На самом деле беспокойство угнетает нас каждую секунду. Беспокойство может буквально влиять не только на наш разум и сердце, но и на наше тело. Беспокойство не приносит абсолютно ничего положительного. Отдайте беспокойство Богу и наблюдайте, как ваша жизнь плывет в Его пользу.

Связанный: 3 шага к тому, чтобы отпустить и отдать Богу свои заботы

Отдайте Богу – Финансы

Мы склонны крепко держаться за свои финансы. Однако Бог хочет взять бразды правления нашими деньгами. Деньги могут стать идолом, если мы поставим их перед Богом.

Бог хочет благословить нас, поэтому нам нужно поместить наши финансы в надлежащее место: в руки Бога. Бог позаботится о нас. Нам просто нужно отдать наши деньги и повиноваться Его руководству.

Держи свою жизнь свободной от любви к деньгам и будь доволен тем, что имеешь, ибо Он сказал: «Я никогда не оставлю тебя и не покину тебя»

Евреи 13.5 ESV

Отдайте это Богу – ваше будущее

Мы можем измениться только один день за раз. Жизнь в будущем лишает нас радости сегодняшнего дня. Каждый день — это подарок, и мы упускаем его, когда позволяем своему уму останавливаться на всем неизвестном. Мы можем доверить Богу свое будущее, чтобы сосредоточиться на сегодняшнем дне.

Пытаться управлять будущим все равно, что пытаться управлять ветром. Удовлетворенность сегодняшним днем ​​не позволит нашим глазам блуждать в завтрашнем дне.

 Поэтому не заботьтесь о завтрашнем дне, ибо завтра будет заботиться о себе самом»

Матфея 6:34 NIV

Молитвенный журнал «Отпусти и позволь Богу»

1N (Петр 8) говорит нам : «Отдайте все свои заботы и заботы Богу, ибо Он заботится о вас».

Вы боретесь с определенными сферами своей жизни и знаете, что вам нужно просто отпустить ситуацию и позволить Богу взять на себя управление?

Я создал Молитвенный журнал «Отпусти и позволь Богу» , чтобы помочь вам определить вещи, над которыми вам нужно отказаться от контроля, поразмышлять над ними и попросить Бога (письменно) взять на себя управление.

В этом дневнике есть стихи из Священных Писаний, чтобы молиться за определенные области вашей жизни, а также подсказки для ведения дневника, которые помогут вам посредничать в вопросе, когда вы просите Бога взять у вас.

Узнайте больше о молитвенном журнале!

---

Отдай Богу – Отпусти и позволь Богу

Перестаньте пытаться добиться успеха в этом мире самостоятельно, потому что у вас ничего не получится!

• Если у вас проблемы с финансами, отдайте их Богу.
• Когда вы испытываете трудности в браке, отпустите ситуацию и позвольте Богу справиться с этим.
• Когда страх перед будущим парализовал вас, отдайте его Богу.
• Когда вы чувствуете, что находитесь на пределе и других вариантов нет, отпустите ситуацию и позвольте Богу сделать то, что может сделать только Он!

Как вы отдаете это Богу в своей повседневной жизни? Полностью ли вы подчиняетесь Ему во всех сферах? Мы хотели бы услышать от вас! Пожалуйста, оставьте нам комментарий ниже о вещах, которые вы отпустили, и дайте Богу разобраться!

Обязательно прочитайте также:

• Что делать, если я не знаю, как молиться?
• Преодоление духа сплетен с помощью молитвы – 7 обещаний благословений
• Какое место Бог занимает в вашей жизни?

---

Делиться заботой!

32,1 тыс. акции

30 цитат о прощении, которые помогут вам двигаться дальше

Наши редакторы вручную отбирают продукты, которые мы представляем. Мы можем получать комиссию от ссылок на этой странице.

«Это один из величайших подарков, который вы можете себе сделать, — простить».

По Моника Чон и Риан Капалад

5 июля 2022 г.

Что приходит вам на ум, когда вы произносите слова «Я прощаю вас»? Это похоже на момент исцеления или просто кажется, что это правильно? На мероприятии TEDx сценарист, писатель и оратор Сара Монтана смело поделилась своим трагическим опытом потери семьи в результате насилия с применением огнестрельного оружия; курок нажал друг ее брата. Ее точные слова были: «Прощение предназначено для того, чтобы освободить вас. Когда вы говорите: «Я прощаю вас», на самом деле вы говорите:« Я знаю, что ты сделал нехорошо, но я понимаю, что ты больше этого. Я не хочу больше держать нас в плену у этой штуки. Я могу исцелить себя, и мне ничего от тебя не нужно».0005

Недавно, размышляя на тему прощения, Опра поделилась своими мудрыми словами. «Прощение — это отказ от надежды на то, что то, что должно было случиться, могло бы случиться, на самом деле… этого не произошло. Это принятие реальности того, что произошло, и движение вперед»,

Устал от гнева из-за прошлых ошибок , болезненные разрывы, токсичные семейные отношения или ложь занимают место в вашем сердце и разуме? Есть необыкновенная исцеляющая сила в том, чтобы предпринять шаги, чтобы простить кого-то или даже самого себя.

Опра поделилась в одном из своих еженедельных видеороликов о намерениях: «Эта истина сыграла решающую роль в том, чтобы позволить мне прожить свою лучшую жизнь. Так что, на каком бы этапе вы ни находились на этом пути исцеления и движения вперед, эти цитаты о прощении от таких лидеров, как Ганди и доктор Мартин Лютер Кинг-младший, могут вдохновить вас двигаться вперед, а не переживать прошлое.

1 из 30

«Мы должны развивать и поддерживать способность прощать. Тот, кто лишен силы прощать, лишен силы любить», — писал Мартин Лютер Кинг-младший в Дар любви.

2 из 30

«Никогда человеческая душа не кажется такой сильной, как тогда, когда она отказывается от мести», — написал однажды поэт.

3 из 30

Писательница и правозащитник сказала в декабрьском выпуске O, The Oprah Magazine, за 2000 год: «Прощение — это один из величайших подарков, который вы можете сделать себе. Простите всех».

4 из 30

«Конечно, гораздо благороднее простить и вспомнить, чем простить и забыть», — писала она в Очерк благородной науки самооправдания .

5 из 30

«Настоящее прощение — это когда вы можете сказать: «Спасибо за этот опыт», — сказала однажды Опра.

6 из 30

Лидер ненасильственного движения за независимость Индии написал в 1931 году в своей еженедельной газете Young India : «Слабый никогда не сможет простить. Прощение — это свойство сильного».

7 из 30

«Ошибаться свойственно человеку, прощать — божественному», — писал английский поэт XVIII века в Очерк критики .

8 из 30

Известный актер, писатель и продюсер сказал в интервью The Telegraph в 2010 году: «Это нелегкий путь — добраться до места, где вы прощаете людей. Но это такое сильное место. , потому что это освобождает вас».

9 из 30

В послании, посвященном Всемирному дню мира 2002 года, Папа Иоанн Павел II сказал: «Прощение — это прежде всего личный выбор, решение сердца пойти против естественного инстинкта и отплатить злом за зло. »

10 из 30

В своем романе 2013 года « Рассказчик » автор бестселлеров написала: «Прощение — это не то, что вы делаете для кого-то другого. Это то, что вы делаете для себя. достаточно важно, чтобы взять меня мертвой хваткой. Он говорит: «Вы не можете заманить меня в ловушку в прошлом. Я достоин будущего». , рэпер и Fresh Prince of Bel-Air 9Звезда 0084 пишет: «Всю жизнь люди будут сводить вас с ума, неуважительно относиться к вам и плохо с вами обращаться. Позвольте Богу разобраться с тем, что они делают, потому что ненависть в вашем сердце поглотит и вас».

12 из 30

«Принимайте прощение медленно. Не вините себя за медлительность. Мир придет», — написал американский художник японского происхождения и борец за мир в Твиттере.

13 из 30

В своем романе Evermore Ноэль написала: «Прощение исцеляет… особенно прощение себя».

14 из 30

«Прощение не означает игнорирование того, что было сделано, или навешивание ложного ярлыка на дурной поступок. Это скорее означает, что дурной поступок больше не остается препятствием для отношений. Прощение — это катализатор. создание атмосферы, необходимой для нового старта и нового начала», — сказал Мартин Лютер Кинг-младший в проповеди, опубликованной в году «Дар любви ».

15 из 30

Американский телеведущий, известный своим любимым детским шоу, сказал в книге Мудрость от мира По словам мистера Роджерса , «Прощение — странная вещь. Иногда бывает легче простить наших врагов, чем наших друзей. Труднее всего простить тех, кого мы любим».

16 из 30

В декабрьском выпуске O, The Oprah Magazine, за 2000 год покойный поэт сказал: «Вы не можете простить, не любя. И я не имею в виду сентиментальность. Я не имею в виду чепуху. Я имею в виду наличие достаточного мужества, чтобы встать и сказать: «Я прощаю. С этим покончено»9.0005

17 из 30

Южноафриканский англиканский священнослужитель и лауреат Нобелевской премии мира сказал в 2010 году в интервью The Forgiveness Project: «Прощение не слабо. Требуется мужество, чтобы противостоять сильным эмоциям и преодолевать их».

18 из 30

«Ошибки всегда простительны, если у человека хватает мужества признать их», — написал мастер боевых искусств в своей книге « Поразительные мысли: мудрость Брюса Ли в повседневной жизни».

19 из 30

Бывший президент Южной Африки и лауреат Нобелевской премии мира написал в своей автобиографии Долгий путь к свободе , «Выходя из двери к воротам, ведущим к моей свободе, я знал, что если не оставлю свою горечь и ненависть, я все еще буду в тюрьме».

20 из 30

В своей песне «Under the Water» американская певица и автор песен поет: «Прощение — это игла, которая умеет чинить».

21 из 30

«Давайте стряхнем с себя эту тяжесть осуждения / И взлетим высоко на крыльях прощения», — поет четырехкратный обладатель премии «Грэмми» в своей песне «Wings of Forgiveness».

22 из 30

Бывшая звезда «Настоящие домохозяйки из Беверли-Хиллз » написала в блоге 2014 года для Bravo : «Я считаю, что прощение — лучшая форма любви в любых отношениях. жаль и еще более сильный человек, чтобы простить».

23 из 30

Бозе писал в 1967 году, The Weekly Digest : «Прощение не меняет прошлого, но расширяет будущее».

24 из 30

Автор бестселлеров New York Times написал в Stories for a Teen’s Heart : «Никогда не забывайте девять самых важных слов любой семьи: я люблю тебя. Ты прекрасна. Пожалуйста, прости меня».

25 из 30

Покойный американский поэт, известный своей «Остановкой в ​​лесу снежным вечером», написал в своем стихотворении «Звездодел»: Это не заняло бы у нас много времени / Чтобы нам не с кем было жить. / Потому что быть общительным — значит прощать».

26 из 30

Джиджи Хадид написала: «Любите глубже. Говори слаще. Дай прощение.» в сообщении Twitter 2014 года.

27 из 30

«Послушайте, люди могут делать непростительные вещи, но вы должны отпустить это и сказать: «Послушайте, мы все люди. Мы делаем ошибки», — сказала Дженнифер Энистон в интервью TooFab в 2014 году.0084 .

29 из 30

В интервью Стиву Харви американская актриса и режиссер Кристин Лейкин сказала: «Когда кто-то обижает вас, вы не прощаете его за него, вы прощаете его за себя».

30 из 30

«Прощение предназначено для того, чтобы освободить вас. Когда вы говорите: «Я прощаю вас», на самом деле вы говорите: «Я знаю, что ты поступил неправильно, но я понимаю, что ты более чем это. Я не хочу больше держать нас в плену у этой штуки. Я могу исцелить себя, и мне ничего от вас не нужно», — смело поделилась своим опытом в своем Tedx сценарист, писатель и оратор Сара Монтана. Говорит речь.

Лучшие подарки на пенсию для женщин, у которых есть все

Моника Чон Моника Чон — бывший редактор Oprah Daily, ранее OprahMag.com.

Риан Капалад Риана Капалад — стажер редактора в Oprah Daily, где она освещает понемногу все, от культуры до достижения самого здорового образа жизни.

31 лучший библейский стих, который нужно сохранять позитивным после тяжелого разрыва .

Думаю, когда причина разрыва — измена, опустошение в душе может быть травмирующим.

Первоначальный шок от того, как меня обманули, предали и жестоко обошлись, постепенно проходит, но душевная боль остается, а мои раны широко открыты.

Я делаю все, что в моих силах, чтобы сохранять позитивный настрой во время этого испытания, и я хочу поделиться некоторыми стихами из Библии о расставании с Версией короля Иакова (KJV), которые вели меня в этом новом путешествии, в котором я медленно спотыкаюсь.

Несмотря на то, что я ценю то, что важные люди в моей жизни говорят мне, что я сильная и со мной все будет в порядке, боль не прекращается.

Я хочу им верить, и, может быть, часть меня верит им, но именно чтение Писаний находит воодушевление, за которое я могу уцепиться, чтобы успокоить эмоциональную бурю внутри меня.

Если вы переживаете ужасное расставание, развод или какое-либо другое горе, я предлагаю вам прочитать и повторять следующие стихи из Священных Писаний, чтобы утешить ваше разбитое сердце и укрепить вас в эти трудные времена, даже если вы не религиозный.

Что касается Бога, то путь Его совершенен: слово Господне испытано: Он щит для всех уповающих на Него.

Защита приходит через веру в то, что даже когда это больно, расставание подходит именно вам. Мой девиз: отказ — это защита; отказ — это перенаправление.

Возлюбленные, не мстите за себя, но дайте место гневу: ибо написано: Мне отмщение; Я воздам, говорит Господь.

Отказ от любого желания отомстить, отомстить или увидеть, как страдает другой человек, поможет нам исцелиться и двигаться вперед от страданий, которые приходят с расставанием.

И он сказал ей: Дочь, вера твоя спасла тебя; иди с миром и будь здорова от чумы твоей.

В глубине души я знаю, что я цела без моего бывшего, но требуется много веры, чтобы полностью принять новый сезон без того, кого ты считал своей второй половинкой.

Умолкни и знай, что Я Бог: буду превознесен среди народов, превознесен на земле.

Молитва, медитация и связь с нашей внутренней мудростью могут помочь нам найти Бога в этом эмоциональном беспорядке, в котором мы находимся.

Разве я не велел тебе? Будь сильным и мужественным; не бойся и не ужасайся, ибо Господь, Бог твой, с тобою, куда бы ты ни пошел.

Горе и страдания от предательства того, кого ты любил и кому доверял, усугубляются тем, насколько одиноким ты себя чувствуешь в это время траура. Ты не одинок. Я не один. Мы не одни.

Он исцеляет сокрушенных сердцем и перевязывает их раны.

Иногда действительно трудно поверить, что я оправлюсь от этой печали, но Бог верен, чтобы сдержать Свои обещания, и я знаю, что это произойдет в идеальное время.

Сие сказал Я вам, чтобы вы имели во Мне мир. В мире будете иметь скорбь; но мужайтесь; Я победил мир.

Это нормально чувствовать себя слабым и побежденным, но полагаться на то, кто Он такой, а не на то, кто я есть, помогает мне оставаться позитивным и иметь надежду среди невзгод.

Возложите на него всю свою заботу; потому что он заботится о вас.

Людям трудно избавиться от контроля, поэтому мы беспокоимся, вмешиваемся и пытаемся все исправить. Точно так же, как ученики забрасывали свои тяжелые рыболовные сети в бескрайний океан, когда мы бросаем свои проблемы Богу, мы получаем благословение.

Блаженны плачущие: ибо они утешатся.

Честно говоря, переход от гнева к тоске, к тревоге не приносит большого счастья, но постепенно вы начнете видеть свет даже в самый темный час.

И мы знаем, что все содействует ко благу любящим Бога, призванным по Его изволению.

Как Исследователь Боли, я обнаружил, что наши страдания являются частью нашего призвания. Когда мы примем эту истину, уроки будут раскрываться и придавать смысл и цель тому, что кажется ненужным и несправедливым бременем.

Много скорбей у праведника, и от всех их избавит его Господь.

Когда мы приблизимся к Богу, Он спасет нас из глубин нашего личного ада. Я должен добавить, что это не произойдет по волшебству, и если мы приложим последовательные усилия, ситуация не обязательно изменится, но изменится наша точка зрения.

Не бойся; ибо Я с тобою: не ужасайся; ибо Я Бог твой: укреплю тебя; да, я помогу тебе; да, я поддержу тебя десницей моей праведности.

Это расставание было настолько удручающим, деморализующим и угнетающим, что я думал, что не смогу его пережить, что я не смогу с этим справиться. Я… и какой бы невыносимой ни казалась сейчас боль, ты будешь наделен силой, чтобы победить и одержать победу над ней.

Милосердие долготерпит и милосердно; милосердие не завидует; любовь не превозносится, не гордится, не бесчинствует, не ищет своего, не раздражается, не мыслит зла; не радуется неправде, а сорадуется истине; Все покрывает, всему верит, всего надеется, все переносит. Милосердие никогда не перестает; есть ли языки, они умолкнут; будет ли знание, оно исчезнет.

Расставание иногда является напоминанием о том, что мы ищем любовь не в том месте. Это расставание дает мне священную возможность почувствовать Божью любовь ко мне и практиковать интенсивную любовь к себе в формах сострадания к себе, заботы о себе и самопринятия. Помните, что не все, что вы теряете, является потерей, и когда мы отпускаем старое, может прийти новое.

За все благодарите: ибо такова о вас воля Божия во Христе Иисусе.

Поскольку во всем есть оппозиция, всегда есть по крайней мере что-то положительное, вытекающее из чего-то, что мы воспринимаем как отрицательное. Когда ваше сердце болит, может потребоваться много времени, чтобы найти его, но я гарантирую вам, что оно там. Когда вы благодарите, вы будете находить все больше и больше поводов для благодарности.

Будь сильным и мужественным, не бойся и не бойся их: ибо Господь Бог твой идет с тобою; он не подведет тебя и не покинет тебя.

Страх №1, который мы испытываем после расставания или развода, — это неистовый страх одиночества. Когда вы имеете дело с этим чувством пустоты, вы можете попробовать то, что делаю я: я говорю себе, что еще страшнее оставаться с кем-то, кто заставляет вас чувствовать себя одиноким. Вера может рассеять вашу неуверенность и призвать Небесную помощь, в которой вы нуждаетесь.

И была она в горечи души, и молилась Господу, и горько плакала.

Как записано в Библии, естественно испытывать широкий спектр эмоций во время болезненной ситуации, и то же самое происходит при расставании, особенно если виновником является предательство. Разрешите себе плакать, скорбеть и полностью чувствовать и выражать все горе, печаль, гнев и любые эмоции, которые вы можете испытывать, — это мощный способ исцелиться.

Надейся на Господа: мужайся, и Он укрепит сердце твое: надейся, говорю, на Господа.

Ожидание требует мужества. Особенно, когда вы не знаете, как долго вам придется ждать, но доверять Богу означает также доверять Его времени и тому, как Он исполнит Свое обещание.

Ибо гнев Его длится мгновение; в его пользу жизнь: плач может длиться ночь, а радость приходит на утро.

Одним из больших преимуществ плача и демонстрации своей человечности является то, что вы также приветствуете желаемые эмоции, такие как радость! Можно чувствовать радость даже во время расставания, и все сегодняшние неудачи готовят вас к возвращению, о котором вы молились.

Я могу делать все через Христа, который укрепляет меня.

Я всегда говорю: «БУДЬ позитивным, и ты будешь сильным», а позитив исходит из веры. Когда вы сосредоточитесь на том, о чем молитесь, и поверите, что это возможно, у вас появится сила сотворить это в своей жизни. Все возможно для вас через Него.

Придите ко мне все труждающиеся и обремененные, и я успокою вас .

Отдых — это драгоценный товар, и расставания заставляют нас терять сон, но мы можем чувствовать себя отдохнувшими, когда молимся и верим, что мы не одиноки в этом травмирующем испытании.

Мир оставляю вам, мир Мой даю вам: не так, как мир дает, Я даю вам. Да не смущается сердце ваше и да не устрашается.

Кто-то спросил меня, как я могу улыбаться — или даже функционировать — со всей болью и эмоциональной энергией, которые я переживаю в эти дни. Когда вы вкусите мира Господня, вы почувствуете уверенность, что все обязательно получится.

Возложи бремя твое на Господа, и Он поддержит тебя: никогда не даст Он поколебаться праведнику.

Одним из болезненных побочных продуктов расставания или развода является разочарование, которое исходит от кого-то, чью поддержку вы хотите либо оставить, либо встать «на сторону своего бывшего». Лично для меня разочарование заключалось в том, что некоторые люди в моей жизни, кажется, ценят мой брак больше, чем мое счастье, в то время как другие действуют обесценивающими способами, потому что не видят или не понимают обломков в моей душе. Знайте, что когда кажется, что никто не на вашей стороне, Господь рядом, несмотря ни на что.

Но надеющиеся на Господа обновятся в силе; поднимут крылья, как орлы; побегут и не устанут; и пойдут, и не утомятся.

Я нахожусь в пути, чтобы лучше заботиться о своем теле и любить его во время этого перехода. Токсичность в отношениях и в процессе разрыва может истощить вас и ослабить, но вы можете медленно восстановить энергию и уверенность, чтобы двигаться вперед.

Надейся на Господа всем своим сердцем; и не полагайся на разум твой.

Во всех путях своих познавай его, и он направит стези твои.

Сомнение царит во время расставания или развода. Доверие всем сердцем может показаться сложной задачей, когда кажется, что наша способность доверять так же разбита, как и наше сердце. Но верить мы должны! Направление и проницательность — бесценные дары в это время разногласий и неразберихи, потому что сделать выбор, о котором можно пожалеть, может быть так легко. Это нормально — дать себе время, чтобы довериться другим, но доверься Господу сейчас… сегодня.

Бог наше прибежище и сила, скорый помощник в беде.  

Божья помощь будет проявляться маленькими и грандиозными способами, и многие задним числом узнают Его Руку, но вы можете приучить себя видеть маленькие чудеса, которые Он проявляет в вашей жизни каждый день, и то, как Он активно облегчает жизнь. для тебя.

И отрет Бог всякую слезу с их глаз; и смерти уже не будет, ни печали, ни вопля, ни боли уже не будет, ибо прежнее прошло.

В некоторые дни трудно представить, что я преодолею эту душевную боль и разбитость, но я напоминаю себе свою любимую библейскую историю, в которой все, что потерял Иов, было восстановлено десятикратно, включая его радость. Держитесь за надежду на это обетование и создайте видение того, как будет выглядеть жизнь, когда придет восстановление, каким бы невероятным оно ни было сейчас.

Господь также будет убежищем для угнетенных, убежищем в трудные времена.

Травма предательства может создать впечатление, что мы попали в ловушку или застряли, и нам некуда идти, но молитва может стать нашим убежищем, когда мы чувствуем, что никто не в достаточной безопасности для нас.

И вы узнаете правду, и правда сделает вас свободными.

Некоторые истины настолько душераздирающие, что мы почти жалеем, что не узнали их, но даже эти суровые истины необходимы для исцеления, потому что они обеспечивают безопасность, связь и свободу. Только через правду может расцвести близость и восстановить доверие. Это расставание дает дары истины, просветления и осознания на самом высоком уровне, который я испытал, и думал, что это избивает меня, но также сильно освобождает меня, и я благодарен за это.

А Я говорю вам, слушающим: любите врагов ваших, благотворите ненавидящим вас, 

Благословляйте проклинающих вас и молитесь за обижающих вас.

Я писал о том, что я до сих пор люблю своего бывшего и всегда буду любить своего бывшего. Можно любить кого-то, не позволяя ему причинить вам боль или потворствуя его предательству. Прощение — это процесс, который требует любви к себе и сострадания к другому.

Прощение может быть долгим процессом, но мы можем делать что-то с любовью/прощением каждый день, чтобы приблизиться к нашей цели, потому что отказ от надежды на лучшее прошлое – это верный способ иметь лучшее настоящее и построить лучшее будущее.

Она дороже рубинов: и все, чего ты только пожелаешь, не сравнится с ней.

Исцеление от предательства

Одной из самых постыдных практик во время расставания, вызванного предательством, или развода, вызванного неверностью, является принуждение сравнивать себя с партнером по делу или кем-либо, кто является объектом вожделения и желания нашего бывшего.

Когда нас не уважают и плохо обращаются с нами, мы почти слепы к нашей ценности и ценности. Я должен напоминать себе каждый день, несколько раз в день, что важно то, как Бог видит меня, и объявлять себя красивой, ценной и достойной любви, уважения и заботы. Ты тоже — не забывай.

Расставание может быть душераздирающим опытом, наполненным гневом, болью, страхом, одиночеством, борьбой и отчаянием.

Когда мне кажется, что настал конец света, я продолжаю подтверждать истины в этих библейских стихах, чтобы поднять себе настроение, дать мне надежду и помочь мне увидеть положительную сторону этой ужасной боли, которую я чувствую.

Я знаю, что эти стихи вам помогут. Прочтите их вслух. Запишите их на свои электронные устройства. Играйте в них снова и снова, особенно когда вам приходят в голову мысли о безнадежности и поражении.

Даже если может показаться, что никто не может понять боль, через которую вы проходите, Иисус Христос понимает, и Он может дать исцеление, покой и, да, даже радость, которых вы действительно заслуживаете. Держись, любовь моя!

Какой стих Писания говорит вам больше всего? Поделитесь своим любимым стихом из Библии о расставании, страданиях и предательстве в комментариях ниже!

Моя миссия — помочь мамам обрести покой, разорвать циклы и почувствовать себя цельными, чтобы они могли быть настоящими, мирными и позитивными мамами. Чтобы получить подарок, который поможет вам начать это путешествие, нажмите ЗДЕСЬ.

8 способов двигаться дальше

Отпустить прошлое, включая людей, которые причинили вам боль, может означать принятие того, что вы не можете контролировать, взять на себя ответственность и сосредоточиться на уроках. Обращение за помощью также важно.

Большинство людей в какой-то момент задавались вопросом, как отпустить болезненное прошлое. Вполне естественно чувствовать, что ваша нынешняя эмоциональная боль навсегда связана с тем, что вы испытывали раньше. Но, даже если ее вызвало прошлое, избавление от боли начинается с сосредоточения внимания на сегодняшнем дне.

Как отпустить прошлое может означать разные вещи для разных людей. Это также может зависеть от вашей ситуации.

Возможно, вы думаете, что отпускание — это способность вспоминать события или людей, не испытывая боли. Возможно, вы чувствуете, что речь идет о полном забывании. Или это может означать, что вы хотите двигаться дальше, несмотря на то, что еще не забыли и не простили.

Что бы это ни значило для вас, можно освободиться от того, что тяготит ваше сердце и разум. Вы можете исцелиться, и эти советы могут помочь.

«Я не то, что со мной случилось; Я тот, кем я хочу стать».

~ Карл Густав Юнг

Иногда, когда вы достаточно долго страдаете, вы можете привыкнуть к эмоциональной боли. Может быть, это кажется безопасным и знакомым. Возможно, вы усвоили это как часть своей личности. Возможно, злиться на этого человека удобно, потому что вы можете держаться на расстоянии.

Проблемы роста могут быть реальными. Отказ от вещей, которые вы чувствовали и о которых думали в течение длительного времени, может быть неудобным. Но исцеление, радость и душевный покой могут быть по другую сторону отпускания.

Это может быть не для всех, но если вы спросите себя: «Почему я не могу отпустить?» эти вопросы могут помочь вам начать освобождаться от своего прошлого:

• Есть ли какие-то вторичные выгоды от концентрации внимания на том, что причиняет боль?
• Размышления о прошлом мешают вам попробовать новые отношения или ситуации?
• Избегаете ли вы разрешать эмоциональную боль, потому что это означает, что вы должны сначала столкнуться с ней лицом к лицу?
• Какой была бы ваша жизнь, если бы вы оставили прошлое в прошлом?
• Что произойдет, если вы примете другую роль в этой ситуации?

Иногда, чтобы исцелиться, нужно сначала почувствовать. Если вы сдерживаете свои мысли и эмоции, это может причинить вам больше вреда в долгосрочной перспективе, и вам будет трудно отпустить ситуацию, особенно если вы продолжаете думать о прошлом и о том, что навредило вам.

Размышление над одними и теми же негативными мыслями может повлиять на ваше настроение, отношения и даже вашу способность быть продуктивным и творческим.

Попробуйте найти способы выразить свое самочувствие. Высвобождение эмоционального заряда может помочь вам перестать размышлять.

Подумайте о занятиях, которые обеспечат вам безопасное пространство, чтобы выпустить все наружу. Например:

• ведение дневника с подсказками
• написание письма человеку, который причинил вам боль (отправка не обязательна)
• выражение вашей боли через искусство или игру, если вам трудно писать или говорить
• найти надежного друга, родственник или терапевт, чтобы поделиться своим опытом и чувствами

Принятие на себя ответственности не означает, что вы должны винить себя за то, что произошло с вами в прошлом. Это больше касается осознания того, сколько энергии вы тратите на то, чтобы вспомнить или почувствовать вещи, которые больше не являются вашим настоящим. Он также предпочитает сосредоточить ваше внимание на чем-то другом.

Когда вы цепляетесь за свою боль, обиду или болезненные воспоминания, вы снова и снова переживаете этот болезненный опыт. Это может удерживать вас в прошлом, которое вы больше не можете изменить.

Взять на себя ответственность означает также заявить о своей власти и решить, что другие не будут контролировать то, как вы себя чувствуете и как живете.

Возможно, в прошлом у вас не было права голоса в том, что причиняло вам боль, но сейчас у вас есть право голоса. Вы можете выбрать, куда вы направите свой разум и сердце сегодня.

Естественно и обоснованно думать, что это трудная задача. Может быть, боль настолько сильна, что вы не можете не сосредоточиться на ней, или, возможно, вам приходится жить с последствиями. Но исцеление все же возможно.

Подумайте о том, чтобы обратиться к специалисту в области психического здоровья, чтобы узнать, как вы можете разработать эффективные механизмы преодоления трудностей, которые могут облегчить освобождение от прошлого. Ты заслуживаешь это.

Сосредоточение внимания на прошлых событиях может оставить мало места в вашем сердце и разуме для новых переживаний, в том числе тех, которые могут принести вам радость.

Не отпуская прошлое, вы рискуете упустить хорошее в своей жизни.

Подумайте об этих шагах, чтобы освободить место для нового и освободиться от прошлого:

• установить личные и профессиональные краткосрочные цели
• культивировать благодарность, чтобы вы могли сосредоточиться на хорошем в настоящем
• оценить качество ваших текущих отношений и выбирайте те, которые приносят вам пользу
• каждый месяц выбирайте новое хобби или занятие
• очищайте и организуйте свое пространство, чтобы вы отдавали или выбрасывали предметы, которые больше вам не нужны
• установить новые связи или попытаться укрепить случайные отношения, которые потенциально могут перерасти в крепкую дружбу неделя
• заниматься альтруистической деятельностью, которая может улучшить ваше настроение, помогая другим
• определить позитивных лидеров и образцы для подражания, которые ведут с сочувствием и состраданием

Расставлять приоритеты для себя означает быть преднамеренным в своих решениях. Это может начаться с осознания того, что выбор того, что хорошо для вас, не означает, что вы эгоистичны.

Поставить себя на первое место может также означать восстановление своей силы, оставив в прошлом то, что причиняло вам боль, и сосредоточившись на исцелении сегодня. Речь идет о понимании того, что вы имеете значение.

Подумайте:

• пойти на терапию, чтобы узнать, как отпустить прошлое и боль, которую вы пережили
• установить границы с другими людьми, которые могут захотеть пережить или обсудить прошлое, когда вы не готовы
• принятие жизненных решений, благодаря которым вы чувствуете себя в безопасности, умиротворенно или счастливо, даже если другие с этим не согласны
• переформулировать мысли, которые могут усилить вашу тревогу или печаль, чтобы сосредоточиться на мыслях, которые могут вселить в вас надежду
• проявить сострадание к себе и самоуважение

Приоритизация себя может также заключаться в изучении способов найти прощение.

Прощение себя и других связано с более высоким психологическим благополучием, включая более высокую терпимость к неопределенности и более низкую склонность испытывать гнев.

«Рана — это место, где в тебя входит Свет».

~ Руми

Что вы узнали об отношениях, любви, себе и жизни из своего болезненного прошлого опыта?

Первым ответом на этот вопрос может быть размышление о негативах, которые вы, возможно, узнали. Это естественно и справедливо. Но постарайтесь сделать паузу, если это ваша первая реакция, и подумайте о том, чтобы сосредоточиться на нескольких положительных уроках. Например:

• насколько вы сильны и выносливы
• которые пришли к вам и доказали, что на них можно положиться
• вещи, которые, как вы теперь знаете, вы не хотите видеть в своей жизни
• навыки преодоления трудностей, которые вы, возможно, развили, чтобы противостоять жизненным трудностям
• чувство, что все проходит, и это тоже пройдет

Это не все включено список и может не обязательно относиться к вашей ситуации.

Идея состоит в том, чтобы попытаться определить силу, умение, знание или ясность, которые вы, возможно, приобрели в результате болезненного события. Сосредоточение внимания на этих уроках может облегчить отступление.

Одной из причин, по которой вы можете размышлять о прошлых событиях, может быть необходимость пересмотреть прошлые решения или то, что могло бы быть.

Сосредоточение внимания на «что, если» может привести к повторному вовлечению в одни и те же внутренние разговоры и сценарии. Но размышления о том, что произошло, ничего не изменит.

Это может быть трудно принять, но умение определять те вещи, которые вы не можете контролировать, может помочь вам отпустить прошлое.

«Должно быть» или «Что, если бы» не изменят того, что произошло. «Что мог бы» и «что хочет» может помочь вам двигаться вперед и быть преднамеренным в ежедневных решениях, которые повлияют на ваше настоящее и будущее.

Независимо от того, живете ли вы с травмой, испытываете тревогу или другое психическое расстройство или сталкиваетесь с обидой в отношениях, специалист в области психического здоровья может помочь вам избавиться от эмоциональной боли.