Иосиф бродский стихи о любви: Ну, время песен о любви — Бродский. Полный текст стихотворения — Ну, время песен о любви
Иосиф Бродский / Joseph Brodsky public group
СТИХИ ИОСИФА БРОДСКОГО О ЛЮБВИ
Сегодня на страницах многих литературных изданий публикуются стихи Иосифа Бродского, что радует истинных любителей и почитателей поэтического дара поэта. Но еще больше публикуются многочисленные воспоминания его прижизненных друзей о его личной жизни, его высказываниях, привычках, особенностях поведения и все о нем, как о человеке. Известно, что Иосиф Бродский просил говорить о себе как о поэте, не касаясь его личной жизни. Но любовь и признание его как личности многочисленными почитателями его поэзии, неординарность этого незаурядного человека напрочь забыли эту просьбу поэта.
Такова личность гения и народность его признания. Надо заметить, что не всем нравится поэзия Иосифа Бродского. Новатор стихосложения и подачи поэтического материала резко выделяется из давно признанных рамок. Но его первенство очевидно, как и мировое признание его таланта, отмеченное Нобелевской Премией по литературе за 1987 год.
Критические обзоры творчества поэта общеизвестны и порой противоречивы. Однако своеобразная архитектоника стиха Иосифа Бродского проявляет высочайшие человеческие откровения и чувства сопричастности с прекрасным. Такова его любовная лирика наполненная гаммой чувств поэта и его душевными откровениями.
Молодой поэт пишет в 1957 году:
«Прощай…
Прощай,
позабудь
и не обессудь.
А письма сожги,
как мост.
Да будет мужественным
твой путь,
да будет он прям
и прост.
Да будет во мгле
для тебя гореть
звездная мишура,
да будет надежда
ладони греть
у твоего костра.
Да будут метели,
снега, дожди
и бешеный рев огня,
да будет удач у тебя впереди
больше, чем у меня.
Да будет могуч и прекрасен
бой,
гремящий в твоей груди.
Я счастлив за тех,
которым с тобой,
может быть,
по пути. »
Сколько здесь юношеского откровения чувств и светлой горечи, и сердечных пожеланий…
И далее, в 1961 году поэт пишет пронзительное душевное признание горечи расставания и вечного одиночества:
«Уезжай, уезжай, уезжай,
так немного себе остается,
в теплой чашке смертей помешай
эту горечь и голод, и солнце.
Что с ней станет, с любовью к тебе,
ничего, все дольешь, не устанешь,
ничего не оставишь судьбе,
слишком хочется пить в Казахстане.
Так далеко, как хватит ума
не понять, так хотя бы запомнить,
уезжай за слова, за дома,
за великие спины знакомых.
В первый раз, в этот раз, в сотый раз
сожалея о будущем, реже
понимая, что каждый из нас
остается на свете все тем же
человеком, который привык,
поездами себя побеждая,
по земле разноситься, как крик,
навсегда в темноте пропадая.»
В 1964 году обращаясь к предмету своей любви, Иосиф Бродский пишет признание факта странной любви душ не нашедших, еще не нашедших единой взаимной гармонии:
«Тебе, когда мой голос отзвучит
настолько, что ни отклика, ни эха,
а в памяти — улыбку заключит
затянутая воздухом прореха,
и жизнь моя за скобки век, бровей
навеки отодвинется, пространство
зрачку расчистив так, что он, ей-ей,
уже простит (не верность, а упрямство),
— случайный, сонный взгляд на циферблат
напомнит нечто, тикавшее в лад
невесть чему, сбивавшее тебя
с привычных мыслей, с хитрости, с печали,
куда-то торопясь и торопя
настолько, что порой ночами
хотелось вдруг его остановить
и тут же — переполненное кровью,
спешившее, по-твоему, любить,
сравнить — его любовь с твоей любовью.
И выдаст вдруг тогда дрожанье век,
что было не с чем сверить этот бег, —
как твой брегет — а вдруг и он не прочь
спешить? И вот он в полночь брякнет…
Но темнота тебе в окошко звякнет
и подтвердит, что это вправду ночь.»
А как откровенен поэт в выражениях своих интимных желаний отцовства, с любимой. Сколько в этом светлой надежды, убеждения в истинности поступков и сожаления в их нереальности. Написано это уже в зрелом возрасте в 1971 году:
ЛЮБОВЬ
«Я дважды пробуждался этой ночью
и брел к окну, и фонари в окне,
обрывок фразы, сказанной во сне,
сводя на нет, подобно многоточью,
не приносили утешенья мне.
Ты снилась мне беременной, и вот,
проживши столько лет с тобой в разлуке,
я чувствовал вину свою, и руки,
ощупывая с радостью живот,
на практике нашаривали брюки
и выключатель. И бредя к окну,
я знал, что оставлял тебя одну
там, в темноте, во сне, где терпеливо
ждала ты, и не ставила в вину,
когда я возвращался, перерыва
умышленного.
Ибо в темноте —
там длится то, что сорвалось при свете.
Мы там женаты, венчаны, мы те
двуспинные чудовища, и дети
лишь оправданье нашей наготе.
В какую-нибудь будущую ночь
ты вновь придешь усталая, худая,
и я увижу сына или дочь,
еще никак не названных,— тогда я
не дернусь к выключателю и прочь
руки не протяну уже, не вправе
оставить вас в том царствии теней,
безмолвных, перед изгородью дней,
впадающих в зависимость от яви,
с моей недосягаемостью в ней.»
Вот стихотворение, где слышен знакомый отзвук другого великого поэта, предшественника. Сколько иронии, порой насмешки собственным поступкам и, конечно, грустной бравады все понимающего поэта. Любовь еще жива в его сердце:
«Я вас любил. Любовь еще (возможно,
что просто боль) сверлит мои мозги.
Все разлетелось к черту на куски.
Я застрелиться пробовал, но сложно
с оружием. И далее: виски:
в который вдарить? Портила не дрожь, но
задумчивость.
Черт! Все не по-людски!
Я вас любил так сильно, безнадежно,
как дай вам Бог другими — но не даст!
Он, будучи на многое горазд,
не сотворит — по Пармениду — дважды
сей жар в крови, ширококостный хруст,
чтоб пломбы в пасти плавились от жажды
коснуться — «бюст» зачеркиваю — уст!»
Прекрасное поэтическое творчество Иосифа Бродского сегодня общеизвестно! Его любовная лирика, к которой мы прикоснулись, открывает тонкого ценителя красоты, инициатора глубоких чувственных переживаний и щемящего чувства неразделенности желаний. Все это выражено с поэтической виртуозностью и правдой жизненной силы. Видимо закономерно, что одно из его чудесных стихотворений стало известным шлягером. Такова сила поэтического таланта большого Поэта:
«Пролитую слезу
из будущего привезу,
вставлю её в колечко.
Будешь гулять одна,
надевай его на
безымянный, конечно.
Ах, у других мужья,
перстеньки из рыжья,
серьги из перламутра.
А у меня — слеза,
жидкая бирюза,
просыхает под утро.
Носи перстенёк, пока
виден издалека;
потом другой подберётся.
А надоест хранить,
будет что уронить
ночью на дно колодца».
(фото из интернета)
Бродский и любовь: neznakomka_18 — LiveJournal
«Так вот, знакомый спросил у Грубина: — Не знаешь, где живет Иосиф Бродский?
Грубин ответил: — Где живет, не знаю. Умирать ходит на Васильевский остров. …»
Сергей Довлатов «Соло на Ундервуде»
«И я поклялся, что если смогу выбраться из родной империи, то первым делом поеду в Венецию, сниму комнату на первом этаже какого-нибудь палаццо, чтобы волны от проходящих лодок плескали в окно, напишу пару элегий, туша сигареты о сырой каменный пол, буду кашлять и пить и на исходе денег вместо билета на поезд куплю маленький браунинг и не сходя с места вышибу себе мозги, не сумев умереть в Венеции от естественных причин.»
История любви Бродского и загадочной «М.
Б» сложна и необычна, как и стихи великого поэта.
ДАВНЫМ-ДАВНО ДОКАЗАНО,
ЧТО БЫТЬ МУЗОЙ ВЕЛИКОГО ПОЭТА — ЗАНЯТИЕ НЕБЛАГОДАРНОЕ,
А ПОРОЙ И ОПАСНОЕ.
МАЛО ЛИ ЧТО ВЗБРЕДЕТ В ГОЛОВУ ГЕНИЮ?
ТО ОН ВЫЗОВЕТ СОПЕРНИКА НА ДУЭЛЬ,
ТО ПУСТИТ СЕБЕ ПУЛЮ В ЛОБ…
Наталья Туровская
Нобелевский лауреат Иосиф Бродский, которому в 2011 году исполнилось бы 70 лет, по части сердечных дел тоже не был исключением, хотя и умер своей смертью. Однако он обошел всех собратьев по перу по числу посвящений одной-единственной женщине — загадочной «М.Б.»
Для любого, кто хоть немного знаком с поэзией Бродского, тут нет загадки. М.Б. — графические символы наиболее частых посвящений над его стихами. Говорят, что количество его стихов, посвященных одному человеку, не имеет аналогов в мировой поэзии. М.Б. — это Марина Павловна Басманова — ленинградская любовь Иосифа Бродского, художница, одна из самых загадочных, странных и скрытных людей в окружении поэта. Вряд ли найдется сегодня персонаж из этого окружения, который был бы окутан столькими слухами, версиями, недомолвками и тайнами.
Она принципиально не дает интервью, не встречается с журналистами, не отпирает дверей даже знакомым людям, не ведет телефонных разговоров с незнакомыми. Существует только одна фотография загадочной «М.Б.», едва позволяющая судить о том, как она выглядит на самом деле.
БЫТЬ, А НЕ КАЗАТЬСЯ?
О юной художнице Марине Басмановой Анна Ахматова как-то задумчиво сказала: «Тоненькая, умная и как несет свою красоту! И никакой косметики. Одна холодная вода!» И действительно, в этой девушке всегда было что-то таинственное и величавое, присущее только водной стихии. Что-то, что ее тезка Марина Цветаева в свое время тонко подметила: «Кто создан из камня, кто создан из глины, а я серебрюсь и сверкаю! Мне дело — измена, мне имя -Марина, я — бренная пена морская».
Марина Басманова родилась и выросла в Ленинграде. Ее отец, Павел Иванович Басманов, был известным художником, учеником самого Петрова-Водкина. Так что любовь к живописи передалась девушке по наследству. Когда она, будучи начинающим художником-иллюстратором, заходила в Эрмитаж полюбоваться на полотна великих мастеров, многие посетители-мужчины невольно оборачивались ей вслед.
Высокая и стройная, с высоким лбом, темно-каштановыми волосами до плеч и зелеными глазами, она сама казалась сошедшей с одной из картин эпохи Возрождения.
Недостатка в поклонниках у молодой художницы не было, но она не торопилась расставаться со своей свободой. По свидетельству друзей, хорошо знавших Басманову, она отличалась от своих сверстниц еще одной чертой — любовью ко всему таинственному и загадочному. Так, она лаже изобрела свой личный шифр, чтобы вести дневник. А на стене в ее комнате этими же кодовыми знаками был начертан необычный девиз: «Быть, а не казаться». Почему она выбрала именно его, никто не знал. Пройдут годы, и одна из близких друзей Бродского, писательница Людмила Штерн, в своей книге «Бродский: Ося, Иосиф, Joseph» будет вспоминать о Басмановой так: «Она казалась очень застенчивой. Не блистала остроумием и не участвовала в словесных пикировках, когда мы друг о друга точили языки. Бывало, за целый вечер и слова не молвит, и рта не раскроет». Кто знает, возможно, как раз это умение слушать, а не говорить и подкупило будущего Нобелевского лауреата по литературе?.
.
«Я ЛЮБИЛ ТЕБЯ БОЛЬШЕ АНГЕЛОВ»
Иосиф Бродский и Марина Басмановa впервые встретились 2 марта 1962 ода на вечеринке в квартире будущего известного композитора Бориса Тищенко. Поэту еще не было и 22 лет, Марина двумя годами его старше. Это была любовь с первого взгляда. С того дня они уже не расставались. Гуляли по городу, взявшись за руки, заходили погреться в подъезды старых домов Петроградской Стороны, целовались как одержимые и снова шли, счастливые, куда глаза глядят. Бродский читал ей свои новые стихи, а Марина часами могла рассказывать ему о живописи, водила по музеям и выставкам. Окружающие единодушно сходились во мнении, что они на редкость дополняют друг друга: порывистый, страстный Бродский и спокойная рассудительная Басманова. Огонь и вода. Луна и солнце. Любила ли Басманова Бродского с тем же пылом, что он ее? Трудно сказать. Что до него, то он ее просто боготворил!
Но не все было гладко уже тогда. Ни отец Басмановой, ни родители Бродского не одобряли их отношения.
А главное — сама Басманова не хотела выходить замуж. Влюбленные часто ссорились и то и дело «расставались навсегда». После таких размолвок Иосиф впадал в жесточайшую депрессию. Нередко он заходил к своим друзьям Штернам мрачный, как сфинкс, со свежими окровавленными бинтами на запястьях и молча курил на кухне сигареты одна за другой. Людмила Штерн очень боялась, как бы впечатлительный поэт и вправду не наложил на себя руки. Поэтому, когда в очередной раз Бродский заявился к ним с перебинтованными руками, Виктор Штерн сказал ему напрямик: «Слушай, Ося, кончай ты, это… людей пугать. Если когда-нибудь в самом деле решишь покончить с собой, попроси меня объяснить, как это делается». Бродский совету внял, больше «не пугал», но легче от этого никому не стало.
РОКОВОЙ ТРЕУГОЛЬНИК
Увы, в этой истории не обошлось без банального любовного треугольника. В начале 60-х годов Бродский тесно дружил с Анатолием Найманом, Евгением Рейном и Дмитрием Бобышевым (все входили в ближайший круг Анны Ахматовой, но Бродского она отмечала более других и прочила ему большую поэтическую славу).
Поэтому, когда накануне нового, 1964 года Бродский скрывался от милиции в Москве, опасаясь быть арестованным за тунеядство, он поручил во время своего отсутствия заботиться о Марине Дмитрию Бобышеву. Казалось, ничто не предвещало беды. Дмитрий привез Марину к своим друзьям на дачу в Зеленогорск и представил как «девушку Бродского». Вся компания встретила ее радушно, но поскольку скромная Марина весь вечер просидела молча, лишь изредка загадочно улыбаясь, о ней быстро забыли и веселились кто во что горазд. Что произошло потом, толком не знает никто: то ли страдая от недостатка внимания, то ли испытывая давнюю симпатию к красавцу Бобышеву (писавшему к тому же недурные стихи и уже печатавшемуся в самиздатовском журнале Александра Гинзбурга «Синтаксис»), но тихоня Марина провела эту ночь с ним. А утром еще подожгла занавески в его комнате, перебудив весь дом наивным криком: «Посмотрите, как красиво горят!» Разумеется, все друзья Бродского тут же объявили Бобышеву бойкот за такое явное предательство друга.
Тот поспешил с дачи съехать, но в свое оправдание заявил: дескать, не виноватый я, она сама пришла, а когда он заикнулся, что Бродский считает ее своей невестой, она сказала, как отрезала: «Я себя его невестой не считаю, а что он думает — это его дело»…
«ПОКА ТЫ БЫЛА СО МНОЙ, Я НЕ БОЯЛСЯ СМЕРТИ»
Когда до Бродского дошли слухи об измене Марины, он сорвался в Ленинград, наплевав на все. Пройдут голы, и он будет вспоминать об этом так: «Мне было все равно — повяжут там меня или нет. И весь суд потом — это была ерунда по сравнению с тем, что случилось с Мариной»
Сразу с вокзала он помчался к Бобышеву, где произошло тяжелое объяснение, сделавшее друзей врагами на всю оставшуюся жизнь. Затем он направился к дому Марины, но она не открыла ему дверь. А спустя несколько дней Бродского арестовали прямо на улице. Его положили в психиатрическую больницу для «судебной экспертизы». Марина носила ему туда передачи. Затем состоялся знаменитый процесс, который закончился для Бродского ссылкой на три года в Архангельскую область.
Позже, уже живя в Америке, он откровенно признается все той же Людмиле Штерн: «Это было настолько менее важно, чем история с Мариной. Все мои душевные силы ушли на то, чтобы справиться с этим несчастьем».
В деревне Норенская Архангельской области Бродский напишет свои лучшие стихи. Чего стоят одни названия! «Песни счастливой зимы», «Ломтик мелового месяца», «Из английских свадебных песен». И снова благодаря Марине, которая приезжала к нему и подолгу жила в очень скромных условиях. Он был готов все простить ей, только бы эта сказка не кончалась, только бы они были вместе. Но… приехал Бобышев, и Басманова уехала с ним. А потом вернулась. И так несколько раз. Бродский страдал, метался по пустому дому, но ничего не мог изменить: свою любовь, как родину или родителей, не выбирают. В череде этих встреч и прощаний в 1968 году у Басмановой и Бродского родился сын Андрей. Поэт надеялся, что теперь-то уж Марина согласится официально оформить отношения, но она была непреклонна. Над Бродским сгущались тучи: люди из органов недвусмысленно советовали ему уехать на Запад.
Он до последнего надеялся, что эмигрируют они вместе: он, она и сын…
Как жаль, что тем, чем стало для меня
твое существование, не стало
мое существованье для тебя.
…В который раз на старом пустыре
я запускаю в проволочный космос
свой медный грош, увенчанный гербом,
в отчаянной попытке возвеличить
момент соединения… Увы,
тому, кто не способен заменить
собой весь мир, обычно остается
крутить щербатый телефонный диск,
как стол на спиритическом сеансе,
покуда призрак не ответит эхом
последним воплям зуммера в ночи.
НА МЕСТО ЛЮБВИ НЕ ВОЗВРАЩАЮТСЯ…
Бродский уехал один. Но любовный треугольник распался совершенно неожиданно: удивительная Марина рассталась и с Дмитрием Бобышевым, предпочтя воспитывать сына Бродского в одиночестве. (Вскоре Бобышев эмигрировал в США, где и по сей день благополучно преподает русскую литературу в Иллинойском университете.) Сердечная рана Бродского долго не заживала. Причем, и в прямом, и в переносном смысле: инфаркты преследовали его один за другим.
Еще не один год он продолжал посвящать стихи Марине.
Ты знаешь, с наступленьем темноты
пытаюсь я прикидывать на глаз,
отсчитывая горе от версты,
пространство, разделяющее нас.
И цифры как-то сходятся в слова,
откуда приближаются к тебе
смятенье, исходящее от А,
надежда, исходящая от Б.
Два путника, зажав по фонарю,
одновременно движутся во тьме,
разлуку умножая на зарю,
хотя бы и не встретившись в уме.
Словно в отместку за ее измену он менял женщин как перчатки, не уставая повторять, что никогда в жизни не сможет ни с кем ужиться под одной крышей, кроме как со своим любимым котом Миссисипи.
После разрыва с Басмановой он на глазах превращался в откровенного циника и больше не верил в любовь. Так, в своем эссе «Посвящается позвоночнику», описывая мексиканский конгресс поэтов, Иосиф Бродский называет свою красивую спутницу не иначе как «моя шведская вещь». А в ответ на неоднократные настойчивые предложения друзей приехать в Ленинград по турпутевке «посидеть-пообщаться-вспомнить молодость» он неизменно отвечал отказом, мрачно цедя сквозь зубы: «Нет, на место любви не возвращаются!»
Прощай,
позабудь
и не обессудь.
А письма сожги,
как мост.
Да будет мужественным
твой путь,
да будет он прям
и прост.
Да будет во мгле
для тебя гореть
звездная мишура,
да будет надежда
ладони греть
у твоего костра.
Да будут метели,
снега, дожди
и бешеный рев огня,
да будет удач у тебя впереди
больше, чем у меня.
Да будет могуч и прекрасен
бой,
гремящий в твоей груди.
Я счастлив за тех,
которым с тобой,
может быть,
по пути.
Однако все изменилось, когда однажды на лекции в Сорбонне Бродский увидел среди своих студентов-славистов Марию Соццани. Красавица-итальянка русского происхождения была моложе поэта на тридцать лет и… безумно напоминала Марину Басманову в юности.
В 1991 году они поженились. Мария стала не только любящей женой, но и верным другом и помощницей во всех литературно-издательских делах. Через год у них родилась прелестная дочка — Анна-Александра-Мария Бродская.
Близкие друзья поэта в один голос утверждали, что пять лет брака с Марией стали для него счастливее, чем все предшествующие годы вместе взятые.
С начала 90-х годов Бродский уже не посвящает стихов Басмановой. Более того, отомстит ей с той изощренной жестокостью, на которую способен лишь поэт, — талантливыми и злыми стихами:
Дорогая, я вышел сегодня из дому поздно вечером
подышать свежим воздухом, веющим с океана.
Закат догорал в партере китайским веером,
и туча клубилась, как крышка концертного фортепьяно.
Четверть века назад ты питала пристрастье к люля и к финикам,
рисовала тушью в блокноте, немножко пела,
развлекалась со мной; но потом сошлась с инженером-химиком
и, судя по письмам, чудовищно поглупела.
Теперь тебя видят в церквях в провинции и в метрополии
на панихидах по общим друзьям, идущих теперь сплошною
чередой; и я рад, что на свете есть расстоянья более
немыслимые, чем между тобой и мною.
Не пойми меня дурно. С твоим голосом, телом, именем
ничего уже больше не связано; никто их не уничтожил,
но забыть одну жизнь — человеку нужна, как минимум,
еще одна жизнь.
И я эту долю прожил.
Повезло и тебе: где еще, кроме разве что фотографии,
ты пребудешь всегда без морщин, молода, весела, глумлива?
Ибо время, столкнувшись с памятью, узнает о своем бесправии.
Я курю в темноте и вдыхаю гнилье отлива.
И хотя посвящение «М.Б.» здесь уже не стояло, посвященным в эту историю все было ясно. Прочитав стихотворение, Людмила Штерн написала Иосифу гневное письмо: «Жозеф, прости или прокляни, но не могу молчать. О чем ты возвестил миру этим стихотворением? Что, наконец, разлюбил МБ и освободился четверть века спустя от ее чар? Что излечился от «хронической болезни»? И в честь этого события врезал ей в солнечное сплетение? Зачем бы независимому, «вольному сыну эфира» плевать через океан в лицо женщине, которую он любил «больше ангелов и Самого»?
Бродский промолчал… Но незадолго до смерти он почему-то перепосвятил Марине Басмановой все стихи, посвященные за всю жизнь разным женщинам. Собрав их в книгу «Новые стансы к Августе», Бродский напишет об этом просто и лаконично: «Это сборник стихов за двадцать лет с одним, более или менее, адресатом.
А до известной степени это главное дело моей жизни».
Я был только тем, чего
ты касалась ладонью,
над чем в глухую, воронью
ночь склоняла чело.
Я был лишь тем, что ты
там, снизу, различала:
смутный облик сначала,
много позже — черты.
Это ты, горяча,
ошую, одесную
раковину ушную
мне творила, шепча.
Это ты, теребя
штору, в сырую полость
рта вложила мне голос,
окликавший тебя.
Я был попросту слеп.
Ты, возникая, прячась,
даровала мне зрячесть.
Так оставляют след.
Так творятся миры.
Так, сотворив их, часто
оставляют вращаться,
расточая дары.
Так, бросаем то в жар,
то в холод, то в свет, то в темень,
в мирозданьи потерян,
кружится шар.
ПОСТСКРИПТУМ
Его больное сердце внезапно остановится 28 января 1996 года, но он «на Васильевский остров не пришел умирать», — согласно воле поэта его похоронили на Сан-Микеле, «острове мертвых», близ Венеции, рядом со Стравинским и Дягилевым.
Сан-Микеле (итал. San Michele) — остров в Венеции (Италия). Долгое время в крепости на острове находился монастырь, затем тюрьма, но по распоряжению Наполеона I остров был в 1807 преобразован в исключительное место для захоронения венецианцев. На кладбище три отдела: католический, православный и протестантский.На острове похоронены многие выдающиеся люди мира.
Марина Павловна Басманова и сегодня живет в Петербурге. Но хранит молчание: мемуаров не пишет, журналистов не жалует и никогда не жаловала, фотографий ее не найти… Как-либо комментировать свои отношения с Бродским она отказывается.
Что ж, любовь — это только для двоих.
Даже если Он — великий поэт современности, а Она — его единственная Муза…
Будет помнить всё вокруг,
мой хороший, верный друг,
как уходит в никуда
от тебя моя беда.
Как любовь уходит прочь.
Навсегда. В чужую ночь.
Разрываясь пополам.
Умирая тут и там
очень медленно, не вдруг.
Замыкая жизни круг.
Навсегда. Внутри него
много есть для нас всего,
чтобы жить. И мы живём,
иногда за окоём
устремляясь сердцем. Сметь
больше запрещает смерть
той любви, ушедшей прочь.
Навсегда. В чужую ночь.
БУНТ ЗА ЛЮБОВЬ, ИЛИ М. Б. Бродский: Русский поэт
БУНТ ЗА ЛЮБОВЬ, ИЛИ М. Б
С Мариной Басмановой Бродский познакомился 2 января 1962 года в гостях у композитора Бориса Тищенко. Первые стихи, посвященные любимой, написаны 2 февраля того же года — «Я обнял эти плечи и взглянул…». Дальше уже шло по нарастающей — и в жизни, и в чувствах, и в поэзии.
Два глаза источают крик.
Лишь веки, издавая шорох,
во мраке защищают их
собою наподобье створок.
Как долго эту боль топить,
захлестывать моторной речью,
чтоб дать ей оспой проступить
на теплой белизне предплечья?
Роман о их жизни, любви и разлуках, я думаю, еще будет написан. Но, мне кажется, и филологи, и историки литературы, и даже записные моралисты зря проходят мимо этой стержневой линии в жизни поэта.
Многое, если не всё, в ней определялось именно этой безумной любовью. По касательной были и тюремные камеры, и пересылки, и шумные скандалы — гораздо важнее разлука с милой или же редкие моменты счастья с ней. Мне хотелось бы написать статью исключительно о стихах, посвященных Марине Басмановой, ленинградской художнице, и впрямь околдовавшей во имя русской поэзии рыжего кочевника. О стихах, написанных в архангельской ссылке, поговорим позже. Там, в деревенской глуши, было всё — и высшие проявления страсти, счастья, и горькие, драматичные расставания.
Но как-то глуховато, свысока,
тебя, ты слышишь, каждая строка
благодарит за то, что не погибла,
за то, что сны, обстав тебя стеной,
теперь бушуют за моей спиной
и поглощают конницу Египта.
Настал 1972 год, перед отъездом из России поэт последний раз встречается со своей любимой, и уже навсегда, казалось бы — всё кончено. Здравствуй, новая жизнь! Поэт переменил империю, живет на другом берегу океана, иные друзья, иные женщины.
Вот, к примеру, уже идет 1982 год, минуло десять лет американской жизни. Поэт сидит у камина, весело горит огонь, и вдруг происходят волшебные превращения, пламя каминного огня колдовским образом преобразуется в страстное пламя любви — и небесной, платонически возвышенной, ностальгически отдаленной, и сугубо земной, откровенно сексуальной, беспредельно чувственной — одновременно:
Зимний вечер. Дрова,
Охваченные огнем, —
Как женская голова
Ветреным ясным днем.
<…>
пылай, пылай предо мной,
рваное, как блатной,
как безумный портной,
пламя еще одной
зимы! Я узнаю
патлы твои. Твою
завивку. В конце концов —
раскаленность щипцов!
Ау, ревнивые «ахматовские сироты», вычеркивающие из памяти литературы все упоминания об этой большой любви — разве не конкретно Марине Басмановой адресованы все эти стихи? Пожалуй, один Евгений Рейн ведет себя порядочно и честно, не передергивая живую историю литературы. Все остальные питерские стихотворные неудачники, заслоненные в русской культуре яркой фигурой Бродского, снедаемые завистью к его Нобелевской премии, в своих нынешних мемуарах заполняют пространство вокруг него самими собой, присасываются к его памяти как пиявки. Они-то и создают переделанный, скукоженный по своему лилипутскому размеру облик поэта Бродского, якобы далекого и от России, и от ее истории, мученика и страдальца от российского государства. А Иосифа Бродского мучили совсем не допросы или отрицательные отзывы из советских литературных журналов (хотя, естественно, радости от них было мало), а вот это:
Ты та же, какой была.
От судьбы, от жилья
после тебя — зола,
тусклые уголья…
С прямо-таки цветаевской неистовостью Иосиф Бродский загоняет в свои строфы никак не затихающую и не затухающую страсть. Боюсь, что и отказ от возвращения в Петербург, отказ даже от краткого приезда на родину отнюдь не связан ни с политикой властей, ни с отношением к самому любимому городу. Сгоревший дотла не хотел вновь приближаться кучкой пепла к огню былой любви, не имея ни малейшей надежды. Он боялся приехать в места, где был хоть изредка счастлив и любим. И еще он не хотел приезжать в город, где уже не было его родителей, где им было в последние годы жизни плохо и одиноко. Вот те две причины, которые отчетливо вижу я. И неправ был Александр Солженицын, когда писал: «А в годы, когда все пути были открыты и ленинградские почитатели ждали его: „Зачем возвращаться в Россию, если я могу вернуться в Анн-Арбор?“ Как мы знаем, Бродский не возвратился даже и на побывку, и тем отчетливо выразился». Нет, не вижу я в этом упорном нежелании приезда в Петербург отношения к России. Впрочем, со временем, думаю, и приехал бы поэт, но тут уже ранняя смерть не дала. Александр Солженицын тоже ведь поначалу не спешил возвращаться — уже все его эмигрантские друзья и враги, от Войновича до Максимова, побывали на родине, уже вернулись и Кублановский, и Лимонов, и Мамлеев, прежде чем писатель двинулся в путь. Уверен, дозрел бы до приезда или переезда и Бродский, только по другим мотивам, чем Солженицын, хотя бы для восполнения русской языковой памяти, которой ему стало не хватать в последние годы.
И уже защищенный от незаживающей раны любви своей новой семьей: итальянкой с русскими корнями Марией и маленькой дочуркой Анной. (Кстати, и жена Мария, и дочь Анна тоже как-то выходят из круга бродсковедения, их почти нет в многочисленных воспоминаниях «ахматовских сирот». Не слышно, по крайней мере в России, и их самих.) А ведь, думаю я, окончательное решение о месте захоронения принимала Мария, и не было ли в нем кроме преклонения поэта перед Венецией еще и чисто женского нежелания отдать, вернуть сгоревший прах поэта в город его возлюбленной? Отдать его на захоронение в Питер — значило бы положить своего мужа рядом со все еще имеющей над ним некую мистическую власть соперницей, согласиться с его же стихами уже 1989 года:
Я рад бы лечь радом с тобою, но это — роскошь.
Если я лягу, то — с дерном заподлицо.
И всхлипнет старушка в избушке на курьих ножках
и сварит всмятку себе яйцо.
Будто вспомнил деревенскую избушку в деревне Норенской, где прожил 18 счастливых месяцев в ссылке, где встречал и провожал свою Марину.
Но с дерном заподлицо не получилось, осталось найти «укрывище» среди изгнанников на венецианском кладбище Сан-Микеле, да и там строгие ревнители всех религий не дали ему места ни на еврейском кладбище, ни на католическом, лишь за чертой, на более доступном протестантском участке, там, где хоронят самоубийц и актеров, грешников с поломанной судьбой.
Нам же остается только поражаться деталировке его любовных стихов, посвященных Марине Басмановой: ничего абстрактного, никаких туманных Лаур или блоковских незнакомок, одна конкретная деталь дополняет или развивает, уточняет другую, один предмет заменяется другим. Если на то пошло — это опись чувственного фетишизма. И, может быть, прав Эдуард Лимонов: эта «бухгалтерская опись» была бы скучна и затянута, если бы не та живая страсть, с которой поэтом фетишизируются все эти предметы поклонения. Иосиф Бродский уже забывает все свое раннее русское прошлое, уходит в мир английской культуры, уже не находит иной раз удачного синонима на родном языке, русский словарный запас явно оскудевает или дополняется мусорным эмигрантским суржиком; он пристрастился, как многие эмигранты, к русским словарям, к Далю и Ушакову, но мир его любви все так же заселен конкретикой пусть уже и полусгоревшей страсти.
Первые стихи из басмановского цикла — 1962 год, последние — 1989 год. А вскоре, 1 сентября 1990 года женитьба в Швеции на доброй и верной Марии Соццани, а 9 июня 1993 года родилась маленькая Анна Мария Александра, и уже нет стихов о былой любви. Может быть, они по-прежнему пишутся, но уже шифруются, а из уважения к молодой супруге и маленькой дочурке публикуются без посвящений? Эта страстная любовь изменила всю жизнь поэта; может быть, он и уехал из Питера (не так уж насильно его и гнали, отказывались же иные от навязываемых КГБ израильских виз — и ничего, творили дальше), прежде всего желая оказаться подальше от колдовского омута любви, надеясь в американской глухомани излечиться от него, но омут памяти остался до конца его дней, рождая всё новые волшебные строки:
Теперь тебя видят в церквях в провинции и в метрополии
на панихидах по общим друзьям, идущих теперь сплошною
чередой; и я рад, что на свете есть расстоянья более
немыслимые, чем между тобой и мною.
Не пойми меня дурно: с твоим голосом, телом, именем
ничего уже больше не связано. Никто их не уничтожил,
но забыть одну жизнь человеку нужна, как минимум,
еще одна жизнь. И я эту долю прожил.
ты пребудешь всегда без морщин, молода, весела, глумлива?
Ибо время, столкнувшись с памятью, узнает о своем бесправии.
Я курю в темноте и вдыхаю гнилье отлива.
Может быть, двадцать семь или более лет трагической любви Иосифа Бродского и испортили его характер, его судьбу больше, чем все судебные и ссыльные перипетии, может быть, они и создали впечатление затянувшейся жизни больше, чем все инфаркты и операции на сердце, но этот долгий любовный роман явно способствовал созданию многих поэтических шедевров. А начиналось всё когда-то в веселые молодые годы, когда поэт был уверен и в себе, и в своих чувствах, и в будущем счастье, и в праве на пророчества:
Да, сердце рвется все сильней к тебе,
и оттого — оно все дальше.
И в голосе моем все больше фальши,
но ты ее сочти за долг судьбе,
за долг судьбе, не требующей крови
и жалящей иглой тупой.
А если ты улыбку ждешь — постой!
Я улыбнусь. Улыбка над собой
могильной долговечней кровли
и легче дыма над печной трубой.
Иосиф Бродский не был большим любителем составлять свои книжки. Максимум — это было редактирование и вычеркивание из присланной издателем рукописи его стихов тех, что казались ему слабыми и ненужными. «Книжку куда интереснее читать, чем составлять», — считал поэт. «Было время, когда я думал, что уж не составлю в своей жизни ни одной книжки… Просто не доживу. Поскольку, чем старше становишься — тем труднее этим заниматься. Но один сборничек я все же составил… Это сборник стихов за двадцать лет с одним, более или менее, адресатом. И до известной степени это главное дело моей жизни. Когда я об этом думал, то решил так: даже самые лучшие руки этого касаться не должны, так что лучше уж это сделаю я сам…» Вот и читайте, истинные любители русской поэзии, этот сборник «Новые стансы к Августе», к которому нет претензий ни у Александра Солженицына, ни у Наума Коржавина, двух самых яростных и доказательных ниспровергателей таланта Бродского.
Солженицын пишет: «Отдельно заметно выделяется лишь рассеянный по годам цикл стихов, посвященных М. Б. В исключение ото всего остального корпуса стихов Бродского в этом цикле… проявляется несомненная устойчивая привязанность… Тоска по этой женщине прорезала поэта на много, много лет. Тут — прекрасные (и уже не длинные и уже отчетливее написанные, без синтаксических увязаний) стихи…» Или спустя страницы вновь: «Однако во всех возрастных периодах есть отличные стихи, превосходные в своей целости, без изъяна. Немало таких среди стихов, обращенных к М. Б….»
Так ведь, Александр Исаевич, поэт же сам признается, что «это главное дело моей жизни». Вот и судите его за главное дело. Дай бог любому поэту хоть строкой войти в мировую поэзию, а здесь — целый немаленький цикл стихов…
У раздраженного и требовательного Наума Коржавина, не принимающего у Бродского «стиль опережающей гениальности», к циклу стихов, посвященных Марине Басмановой, тоже нет никаких претензий, скорее — наоборот: «Стихотворение это было „Ты забыла деревню, затерянную в болотах…“ — к моему удивлению, оказалось очень хорошим… Я впервые осознал, что он не только не бездарен, но очень талантлив… Стихотворение обладало всеми особенностями Бродского, с той лишь разницей, что они были на месте и к месту. Даже его переносы окончаний предложений на следующую строку (анжабеманы), обычно столь изощренно-противоестественные, можно сказать, „зверские“, — все было задано импульсом, то есть замыслом…
…А зимой там колют дрова и сидят на репе,
и звезда моргает от дыма в морозном небе.
И не в ситцах в окне невеста, а праздник пыли
да пустое место, где мы любили…
…Странная, казалось бы, вещь — стихи о любви, выстроены вокруг любовной боли, а говорится о деревне. Но при этом их ни по теме, ни по сути не отнесешь к „гражданской лирике“ — это просто лирика, притом любовная… Мы приобщаемся к внутреннему миру человека, способного чувствовать жизнь и людей, а это внутреннее богатство — одно из условий эстетического наслаждения. И приобщаемся в момент обострения всех его чувств, вобравших в себя весь этот мир вместе с этой деревней… „Пустое место, где мы любили“ — полость, которая щемит, напоминает о любви, о том высоком, что редко воплощается в жизни, но все равно в нас живет, существует…»
В момент обострения любви, в момент накала чувств поэта — ему становится всё — родным и близким, понятным и дорогим: даже чучела на огородах, которых нет, даже деревня, затерянная в болотах. Через свою любовь он приобщается ко всей жизни, к той самой народной жизни, о которой мы нынче не любим говорить. И начиналось это всё с того же изумительного, любовного «Пророчества», посвященного Марине Басмановой, пророчества, полного надежд на самое счастливое будущее. О какой мучительной ссылке можно говорить читателю или исследователю его стихов, погруженному в чуть ли не былинные, фольклорные строки:
Мы будем жить с тобой на берегу,
отгородившись высоченной дамбой
от континента, в небольшом кругу,
сооруженном самодельной лампой.
Мы будем в карты воевать с тобой
и слушать, как безумствует прибой,
покашливать, вздыхая неприметно,
при слишком сильных дуновеньях ветра.
Я буду стар, а ты — ты молода…
Пусть сейчас все мемуаристы стараются как-то принизить значимость Марины Басмановой в жизни поэта. Она стала той судьбой, от которой его окончательно смогла отделить только смерть. Но пророчество поэта о счастливой сказочной жизни до старости с любимой женщиной (как пишут в сказках: и умерли в один день…), увы, не сбылось.
Лишь часть, хотя и немалая, этого северного поморского пророчества состоялась, лишь в одном подчинилась ему судьба (или любимая женщина, что часто означает одно и то же):
Придет зима, безжалостно крутя
осоку нашей кровли деревянной.
И если мы произведем дитя,
то назовем Андреем или Анной.
Чтоб к сморщенному личику привит,
не позабыт был русский алфавит…
Рожденный Мариной Басмановой в октябре 1967 года от Бродского сын был назван ею Андреем. Лишь в этом она пошла навстречу пророчеству своего отвергнутого возлюбленного. Сколько ни вчитываюсь во все версии любовных перипетий, в историю ее измены с бывшим другом Бродского Дмитрием Бобышевым, не понимаю истинной причины разрыва. Впрочем, это всегда тайна двоих и никого более. Тем более историю с Бобышевым поэт своей любимой полностью простил (естественно, порвав все отношения с самим Бобышевым). Лучшие дни их с Мариной любви остались в северной поморской ссылке. А дальше лишь нарастало чувство обреченности и катастрофичности в творчестве Бродского, так и не сумевшего отделить себя от своей любимой. Банальная, но вечная история любви. Его старая знакомая Людмила Штерн вспоминает: «Мне кажется, что, несмотря на состоявшееся примирение и попытки наладить общую жизнь, несмотря на приезд Марины в Норенскую и рождение сына Андрея, этот союз был обречен… Для Марины Иосиф был труден, чересчур интенсивен и невротичен, и его „вольтаж“ был ей просто не по силам… Постоянной напряженности между ними способствовало также крайне отрицательное отношение родителей с обеих сторон. Иосиф не раз жаловался, что Маринины родители его терпеть не могут и на порог не пускают. Он называл их „потомственными антисемитами“…» Впрочем, повторюсь, каждый выбирает свою судьбу сам, но предопределяется это свыше.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.
Продолжение на ЛитРес«Разговоры» о любви с Бродским
Текст: Инга Бугулова/РГ
Фото: pushkinfond.ru
Итальянская поэтесса и переводчица Аннелиза Аллева представила в Петербурге сборник лирики «Наизусть». По сути, это долгий (стихи писались на протяжении целых тридцати лет) разговор с одним человеком — Иосифом Бродским. То невыносимо трогательный, то ревниво-страстный. То окрыленный надеждой, то безысходный. О чем? О любви.
— Эти стихи не посвящены Иосифу, они им вдохновлены, — говорит Аннелиза Аллева. Русской поэзией она интересовалась всегда — сначала окончила курс славистики на филологическом факультете Римского университета, потом отправилась на стажировку в Ленинград. Первый раз она увидела Бродского в 1981 году, когда тот читал итальянским студентам предисловие к новому изданию Марины Цветаевой. В тот же день после лекции они уже ужинали в одном из римских ресторанов. «Я никогда не понимала, что было во мне первично: я влюбилась в Иосифа, потому что была влюблена в русскую словесность, или наоборот?» — признается в послесловии книги Аллева.
Самые ранние стихотворения из антологии «Наизусть» датируются как раз годом знакомства с поэтом. Часть из них были написаны в Ленинграде, часть — в Риме и Лондоне. Последние строки совсем свежие — Петербург, 2012. Всего под обложкой собраны 80 произведений. Это и совсем короткие зарисовки, и сонеты, в каждом из которых собеседник неизменен. Вот только лики у него разные. Для поэтессы Бродский не только предмет любви (перемешивающейся, как это часто бывает, с взбалмошной женской ненавистью), но одновременно друг, мать и учитель.
Первые стихи я посвятила тебе,
и это единственный способ
теперь говорить с тобой. Я была
ребенком, которого учат плавать,
а ты как мама, зашедшая в море:
«Ну, смелей, работай ногами!»
(перевод Михаила Еремина)
Столь глубокое чувство к Иосифу Бродскому, конечно, не могло не отразиться на всем, что с ним связано. Например, «К Бродским» — удивительно теплое и пронзительное стихотворение о родителях поэта. Строки сохранили воспоминания Аннелизы о посещении коммуналки на Пестеля, 27, буквально в деталях: вот мать показывает его детские фотографии, а отец достает долгожданную открытку из почтового ящика.
— Знаете, я до сих пор храню как святыни несколько писем Александра Ивановича, адресованных мне, и подарки от Марии Моисеевны — духи, платок. Ей уже тогда было трудно ходить, но она искала что-то по магазинам, чтобы сделать мне приятное. Это удивительно, — рассказывает поэтесса.
С любовью пишет Аллева и о Юсуповском саде. Месте, как она сама подчеркивает, для нее священном («Когда я в Риме, друзья присылают мне фото парка, чтобы я видела, как он меняется»).
Причем поэтесса не исключает, что это не последний труд, связанный с нобелевским лауреатом. В архивах Аннелизы очень много материалов о Бродском, в том числе неопубликованные фотографии и неизданные дневники. Частично все они уже приведены в порядок и снабжены комментариями. Дело за изданием.
Книга «Наизусть» выпущена московским издательством «ОГИ», и на прошлой неделе прошла ее московская презентация.
Ссылки по теме:
Оригинал статьи на сайте «РГ»
«Бродский и Литва» — 13.02.2016
Бродский — дочери. Дочь — Бродскому — 28.01.2016
Иосиф Бродский как зеркало русского интернета — 28.01.2016
Стихотворения Бродского в «новом составе» — 21.01.2016
Ученик Бродского — 08.12.2015
Адам Михник — о приключениях с Бродским — 14.09.2015
На доме Бродского установили памятную табличку — 26.08.2015
«Бродский не поэт» — 15.05.2015
(Анти)памятник Бродскому — 24.03.2015
Пронзительно до глубины души — три песни на стихи Бродского
Пронзительно до глубины души — три песни на стихи Бродского
Стихотворения Иосифа Александровича Бродского является значительным явлением мировой литературы. Причина его популярности является непохожесть, оригинальность, «выбиваемость из ряда». Но самой отличительной чертой творчества Бродского можно назвать пробиваемость его произведений до глубины души.Десятки стихотворений поэта положены на музыку и спеты знаменитыми артистами, как прошлого века, так и нашими современниками.
Мы в IsraLove подобрали, на наш взгляд, три самые душевные исполнения.
Рождественский романс
С иронией, грустно, тихо и тоскливо, но с нотками надежды стихотворение Бродского «Рождественский романс» спел Виктор Попов под свою мелодию. Написанное в 1961 году стихотворение-посвящение другу поэту Евгению Рейну. Это стихотворение любил декламировать сам Бродский и делал это нараспев. Виктор Попов, композитор и автор-исполнитель своих песен, положил эти стихи на свою музыку и спел сохраняя тембр и мелодичность.
«Ломтик Медового Месяца»
Популярный бард и вечный романтик Олег Митяев обратил на это стихотворение внимание и неповторимо исполнил «Ломтик Медового Месяца».
Игра слов, двойное значение, перепутанные предметы и времени. В стихотворении много морской тематики. Можно почувствовать, как Бродский образами делает счастье осязаемым, но тут же говорит нам, что это никогда не будет вечно.
«Неужели ни я»
Одно из лучших стихотворений Иосифа Бродского «Неужели ни я» спеты на сильную музыку гуруппы «Сурганова и Оркестр».
Нужно ли говорит, что в этом произведении слышны темы тяжелой судьбы поэта, и его несговорчиво-трудная и, в тоже время, хрупкая и ранимая душа.
ИОСИФ БРОДСКИЙ. К 80-летию со дня рождения
24 мая исполнилось 80 лет со дня рождения Иосифа Бродского – русского и американского поэта XX века, эссеиста, драматурга, переводчика. Свои стихи Бродский писал в основном на русском языке и влюбил в них весь мир. Простые, звонкие и с силой, неподвластной времени и моде, его стихи и сегодня задевают тончайшие струны человеческой души.
У Бродского непростая биография – преследование, непонимание, суд и ссылка. Это подтолкнуло автора уехать в США, где он получил признание публики. Перед отъездом из Советского Союза писал, что принадлежит русской литературе и перемена места пребывания этого не изменит.
Иосиф Бродский стал самым молодым литератором, получившим Нобелевскую премию (1987 г.), которую присудили ему с формулировкой «За всеобъемлющую литературную деятельность, отличающуюся ясностью мысли и поэтической интенсивностью».
Ежегодно 24 мая в петербургском дворике-парке, рядом с музеем Анны Ахматовой, собирались любители стихов Бродского. В 2020 году из-за карантина и самоизоляции стихи друг другу здесь не читали.
«Воротишься на родину. Ну что ж…»
Воротишься на родину. Ну что ж.
Гляди вокруг, кому еще ты нужен,
кому теперь в друзья ты попадешь?
Воротишься, купи себе на ужин
какого-нибудь сладкого вина,
смотри в окно и думай понемногу:
во всем твоя одна, твоя вина,
и хорошо. Спасибо. Слава Богу.
Как хорошо, что некого винить,
как хорошо, что ты никем не связан,
как хорошо, что до смерти любить
тебя никто на свете не обязан.
Как хорошо, что никогда во тьму
ничья рука тебя не провожала,
как хорошо на свете одному
идти пешком с шумящего вокзала.
Как хорошо, на родину спеша,
поймать себя в словах неоткровенных
и вдруг понять, как медленно душа
заботится о новых переменах.
Иосиф Бродский, 1961
Спектакль Мужчина и женщина. Метафизика любви Подвал Бродячей собаки пл. Искусств, д. 5.
Что ВсёКонцертыФильмы в прокатеСпектакли в театрахАвтособытияАкцииБалБалет, операБлаготворительностьВечеринки и дискотекиВыставкиДетские елкиКинопоказыКонференцииКрасота и модаЛекции, семинары и тренингиЛитератураМероприятия в ресторанахМероприятия ВОВОбластные событияОбщественные акцииОнлайн трансляцииПраздники и мероприятияПрезентации и открытияПремииРазвлекательные шоуРазвлечения для детейРеконструкцииРелигияРождество и Новый годРождество и Новый Год в ресторанахСобытия на улицеСпектаклиСпортивные события Творческие вечераФестивалиФК ЗенитШкольные каникулыЭкологические событияЭкскурсииЯрмарки
Где ВездеАдминистрации р-новКреативные art заведенияПарки аттракционов, детские развлекательные центрыКлубы воздухоплаванияБазы, пансионаты, центры загородного отдыхаСауны и баниБарыБассейны и школы плаванияЧитальные залы и библиотекиМеста, где играть в бильярдБоулингМагазины, бутики, шоу-румы одеждыВерёвочные городки и паркиВодопады и гейзерыКомплексы и залы для выставокГей и лесби клубыГоры, скалы и высотыОтели ГостиницыДворцыДворы-колодцы, подъездыЛагеря для отдыха и развития детейПрочие места отдыха и развлеченийЗаброшки — здания, лагеря, отели и заводыВетеринарные клиники, питомники, зоогостиницыЗалы для выступлений, аренда залов для выступленийЗалы для переговоров, аренда залов для переговоровЗалы и помещения для вечеринок, аренда залов и помещений для вечеринокЗалы и помещения для мероприятий, аренда залов и помещений для мероприятийЗалы и помещения для праздников, аренда залов и помещений для праздниковЗалы и помещения для празднования дня рождения, аренда залов и помещений для празднования дня рожденияЗалы и помещения для проведения корпоративов, аренда залов и помещений для проведения корпоративовЗалы и помещения для проведения семинаров, аренда залов и помещений для проведения семинаровЗалы и помещения для тренингов, аренда залов и помещений для тренинговЗалы со сценой, аренда залов со сценойКонтактные зоопарки и парки с животнымиТуристические инфоцентрыСтудии йогиКараоке клубы и барыКартинг центрыЛедовые катки и горкиРестораны, бары, кафеКвесты в реальности для детей и взрослыхПлощадки для игры в кёрлингКиноцентры и кинотеатрыМогилы и некрополиВодное поло. байдарки, яхтинг, парусные клубыКоворкинг центрыКонференц-залы и помещения для проведения конференций, аренда конференц-залов и помещений для проведения конференцийКонные прогулки на лошадяхКрепости и замкиЛофты для вечеринок, аренда лофтов для вечеринокЛофты для дней рождения, аренда лофта для дней рожденияЛофты для праздников, аренда лофта для праздниковЛофты для свадьбы, аренда лофтов для свадьбыМагазины одежды и продуктов питанияМаяки и фортыМед клиники и поликлиникиДетские места отдыхаРазводный, вантовые, исторические мостыМузеиГосударственные музеи-заповедники (ГМЗ)Креативные и прикольные домаНочные бары и клубыПляжи, реки и озераПамятники и скульптурыПарки, сады и скверы, лесопарки и лесаПейнтбол и ЛазертагКатакомбы и подземные гротыПлощадиПлощадки для мастер-классов, аренда площадкок для мастер-классовПомещения и конференц залы для событий, конференций, тренинговЗалы для концертовПристани, причалы, порты, стоянкиПриюты и фонды помощиПрокат спортивного инвентаряСтудии красоты и парикмахерскиеОткрытые видовые крыши и площадкиКомплексы, арены, стадионыМужской и женский стриптиз девушекЗалы и помещения для онлайн-мероприятий, аренда залов и помещений для онлайн-мероприятийШколы танцевГипер и супермаркетыДК и театрыЭкскурсионные теплоходы по Неве, Лагоде и Финскому ЗаливуТоргово-развлекательные центры, комплексы и торговые центры, бизнес центрыУниверситеты, институты, академии, колледжиФитнес центры, спортивные клубы и оздоровительные центрыПространства для фотосессий и фотосъемкиСоборы, храмы и церкви
Когда Любое времясегодня Чт, 18 ноябрязавтра Пт, 19 ноябрясуббота, 20 ноябрявоскресенье, 21 ноябряпонедельник, 22 ноябрявторник, 23 ноябрясреда, 24 ноябрячетверг, 25 ноябряпятница, 26 ноябрясуббота, 27 ноября
Иосиф Бродский, поэт в изгнании, получивший Нобелевскую премию, умер на 55
С помощью У. Х. Одена, который подружился с ним, он поселился в Анн-Арборе, штат Мичиган, где стал резиденцией поэта в Мичиганском университете. Позже он переехал в Нью-Йорк, преподавал в Куинс-колледже, Маунт-Холиок-колледже и других школах. Он много путешествовал, но никогда не возвращался на родину, даже после крушения Советского правительства. Он стал гражданином Соединенных Штатов в 1977 году.
Между тем его стихи, пьесы, эссе и критические замечания появились на многих форумах, включая The New Yorker, The New York Review of Books и другие журналы.Они были включены в антологию в книгах растущего канона, получившего в 1981 году премию Макартура, премию Национального кружка книжных критиков 1986 года, почетную докторскую степень Оксфордского университета и Нобелевскую премию по литературе в 1987 году.
Шведская академия, присуждающая престижную премию, заявила, что он был удостоен награды за основную часть своей работы и «за всеобъемлющее авторство, проникнутое ясностью мысли и поэтической энергией». Он также назвал его сочинение «богатым и чрезвычайно жизненным», характеризующимся «большой широтой во времени и пространстве».
В 1991 году Соединенные Штаты увеличили его награды, назвав его поэтом-лауреатом. Мятый, постоянно курящий г-н Бродский в течение 15 лет был профессором литературы Эндрю Меллона в колледже Маунт-Холиок в Саут-Хэдли, штат Массачусетс. , и должен был вернуться туда сегодня, чтобы начать весенний семестр.
Джозеф Эллис, бывший декан факультета, который привел г-на Бродского в колледж в начале 1980-х, вспомнил вчера, как его друга часто видели мчащимся по кампусу в старый мерседес.Он прерывал беседы со студентами и коллегами, чтобы делать записи на листках бумаги, которые носил в кармане. «Он думал вслух перед своими учениками, и это было вдохновляюще», — сказал г-н Эллис.
Г-н Бродский, писавший как на английском, так и на русском языке, хотя его стихи были написаны на русском языке и переведены самостоятельно, был учеником русской поэтессы Анны Ахматовой, которую он называл «страстной музой». Он также находился под сильным влиянием английского поэта Джона Донна, а также мистера Ф.Оден, скончавшийся в 1973 году. В 1967 году в Лондоне был опубликован один том стихов Бродского «Элегия Джону Донну и другие стихотворения». Предисловие к его «Избранным стихотворениям» принадлежало Одену.
Бродский, Иосиф: 9780374125455: Amazon.com: Книги
Писатель мирового масштаба, лауреат Нобелевской премии и бывший лауреат поэтессы из США, Бродский (1940-96) впервые привлек внимание читателей в США как молодой русский поэт. Бродский, сосланный в Сибирь в середине 60-х, а затем изгнанный из Советского Союза, прибыл в Соединенные Штаты и начал вторую карьеру английского языка, помогая своим переводчикам и в конечном итоге сочиняя стихи на английском языке.В этой большой книге собрана вся поэзия на английском языке, которую Бродский изначально проделал для печати в книгах (или предназначал для возможной публикации), включая русские стихи, которые он перевел или совместно перевел. Первоначально русские стихи 60-х и 70-х годов уступают место более поздним, иногда более легким произведениям его последних двух десятилетий, когда он нашел второй дом в речи своей приемной страны. В самых ранних частях тома попытка Бродского передать на английском языке формальную пиротехнику своего вызывающего восхищение русского языка приводит к неуклюжим переходам от демотического к иератическому «Существовать в Эру Дел и оставаться на высоте, бдительности / айне». Увы, так просто.Но к 1978 году английские стихи Бродского могли быть столь же убедительными, не говоря уже о цитировании, как эти строки из «Строф» о среднем возрасте: «Ах, за щедрость сивиллов / шантаж будущих лет / как за плеть наших отчество / имена, память, никого не волнует ». Его более поздние работы могут быть интимно шутливыми или грандиозно авторитетными: часто он признает латинские прецеденты или же склоняет свою шляпу к поздним стихотворениям Одена. Большая часть стихов Бродского на английском языке появилась в трех книгах , Часть речи (1980), К Урании (1988) и Со Форт (1996).Даже читатели, которые уже знают и владеют ими, могут захотеть получить эту книгу из-за ее заключительных сорока с лишним страниц ранее несобранной работы и ее скрупулезных библиографических примечаний. Бродский знал, что он жил и страдал через больше, чем большинство поэтов; ему нравилось говорить с Голосом опыта, о чем свидетельствуют его стихи: «Мечты, в отличие от города, становятся менее населенными / чем старше становятся».
Авторские права 2000 Reed Business Information, Inc.
Из библиотечного журнала
Названный У.С. Лауреат поэтессы 1991 г. Иосиф Бродский родился в 1940 г. в России. Образование у него было скудным; в основном самоучка, он выучил полдюжины языков, чтобы читать и переводить стихи. Помимо перевода, Бродский вызвал гнев советских властей своей откровенной иронией и остроумием, а также своей еврейской идентичностью. Он провел пять лет в арктическом трудовом лагере, прежде чем выбрать изгнание, переехав в Соединенные Штаты с помощью наставника W.H. Оден. Бродский, умерший от сердечной недостаточности в 1996 году, писал в основном на русском языке; он сам переводил многие свои стихи на английский язык или тесно сотрудничал со своими переводчиками.Рецензируемый сборник состоит из всех его стихотворений, опубликованных на английском языке. Он заканчивает поэму «На лекции» так: «Как признался лебедь / озеру: я не люблю себя. Но добро пожаловать в мое отражение». Это высокопрофессиональная, искусная и занимательная книга с талантом к использованию богатства языка и с глубокой печалью. «Есть только один способ родиться, — говорит Бродский, — но так много способов умереть». Настоятельно рекомендуется. Джуди Кларенс, Калифорнийский государственный университет.Lib., Hayward
Авторские права 2000 Reed Business Information, Inc.
Из списка книг
Бродский, родившийся в Ленинграде в 1940 году, был в центре внимания с первых дней писательской деятельности, когда Анна Ахматова осознала силу его лиризма и интеллекта, вплоть до его заключения в арктическом трудовом лагере, последовавших за этим международного протеста и его громкого выступления. принудительное изгнание в США, где он преподавал, получил Нобелевскую премию в 1987 году и два срока служил в качестве поэта-лауреата.Напряжение между его родным русским языком, на котором были написаны многие из почти 200 стихотворений, собранных здесь, и его приобретенным английским языком, на котором он писал стихи и переводил большую часть своих собственных работ, придает его страстной поэзии горько-сладкий диссонанс, рывок. войны между эмоциями и разумом, дома и вдали, личным и историческим. Более чувственные и элегические стихи Бродского наполнены теплотой и интимностью, а его более математически упорядоченные произведения кажутся доносящимися свыше.Драматические и ироничные, меланхоличные и блаженные, сборники стихов Бродского станут одним из этапов развития двадцатого века. Донна Симан
Авторское право © Американская библиотечная ассоциация. Все права защищены
от Kirkus Отзывы
В этом томе собраны три основные книги, изданные на английском языке Бродским — советским эмигрантом, лауреатом Нобелевской премии и лауреатом поэтессы США — вместе с горсткой ранее несобранных стихотворений. Бродский демонстрирует великолепное знание истории и противостоит тому, что он называет ничтожеством Времени, без сентиментальности и жалости к себе.Его стихи также не вздрагивают от глубоких умственных, физических и духовных невзгод — его собственных и чужих — часто раскрывая поразительную красоту в таких образах, как ветер, который разрывает цепь ворон на пронзительные звенья. Его более поздние работы иногда бывают нежно-игривыми, особенно в любовных стихах. Потрясающий талант Бродского к описанию позволил ему передать ощущение места, особенно когда он писал о своей родной России. Однако, несмотря на то, что он может быть бессмертным поэтом на своем родном языке, редактор книги отмечает, что Бродский твердо верил в то, что структура стихов стихотворения должна быть передана в переводе.К сожалению, когда это убеждение претворяется в жизнь, оно может навредить стихотворениям, многие из которых автор перевел сам. В одной трети читатель сталкивается с кончающими стихами: вода, плод и фотографии — пример крайний, но ни в коем случае не необычный. Его попытки использовать американские разговорные выражения часто бывают неуклюжими или, в лучшем случае, устаревшими. (В «Мухе» он обращается к своей теме как к моему приятному другу.) В другом месте таятся такие причудливые дранды, как «Да здравствует вагина», которые населили Китай! Несомненно, появление этой коллекции порадует поклонников Бродского, но, несмотря на его священное резюме, это маловероятно. обращать скептиков.- Авторское право © 2000 Kirkus Associates, LP. Все права защищены.
Обзор
«Я знаю Иосифа Бродского как мирового поэта — отчасти потому, что я не могу читать его по-русски; главным образом потому, что это тот диапазон, который он командовал в своих стихах, с их необычайной скоростью и плотностью материальных обозначений, культурных ссылок, отношения. Он настаивал. «Работа» поэзии (часто употребляемое слово) заключалась в том, чтобы исследовать способность языка перемещаться дальше и быстрее. Поэзия, по его словам, — это ускоренное мышление.Это был его лучший аргумент, и он приводил много примеров во имя превосходства поэзии над прозой ». — Сьюзен Зонтаг,« Собраны все лучшие стихи Бродского в одном изрядно элегантном сборнике. . . Бродский бросился на мир со всей энергией и превратил свое восприятие в линии, которые довольно вибрируют в зависимости от того, что их просят удерживать. Нет ни голоса, ни видения, отдаленно похожего на него »- Свен Биркертс, The New York Times Book Review
« Читатель найдет здесь некоторые из величайших моментов стихотворения двадцатого века.»- Житель Нью-Йорка
» Это важная книга, потому что она дает исчерпывающую возможность оценить Бродского как американского поэта. . . Переводы Бродского всегда интересны и показательны »- Адам Кирш, The New Republic
Об авторе
Иосиф Бродский (1940-96) приехал в Соединенные Штаты в 1972 году в результате вынужденного изгнания из Советского Союза. Он получил Нобелевскую премию по литературе в 1987 году и был поэтом-лауреатом Соединенных Штатов в 1991 и 1992 годах.
Любовь способствует единству — 843 слова
В течение 1990-х годов появилось два стихотворения, в равной степени пытавшиеся пролить свет на факторы, которые каждый автор включает с любовью. Иосиф Бродский, писатель из России, использует «Песню о любви» как сосуд, чтобы передать свое обожание женской темы. Вскоре после того, как была написана «Песня о любви», поэт Никки Джованни, родившаяся в Теннесси, написала стихотворение, которое она назвала «Любовь на месте». Хотя авторы были произведениями совершенно разного происхождения, кажется, что эти две работы по-разному параллельны друг другу.Поскольку оптимистические тона легко различить, предметная и гендерная направленность также являются ключевыми компонентами в связке стихов. При более внимательном рассмотрении подходов, которые Бродский и Джованни применяют на протяжении всего написания, читатели обнаруживают несколько общих черт.Поэзию Бродского и Джованни проще всего связать внимание авторов к теме любви. В «Песне о любви» слово «любовь» никогда не используется, но читатель может легко уловить обожание, которое исходит из этого сочинения.Бродский неоднократно предлагает ситуации и роль, которую такое состояние могло бы сыграть в его жизни. Он явно ссылается на эту тему в последних двух строках, говоря: «Если бы вы были моей женой, я был бы вашим любовником, потому что церковь категорически против развода» (строки 14-15). Бродский демонстрирует глубокое восхищение этой женщиной, предполагая, что его преданность ей будет бесконечной. Точно так же Джованни неоднократно упоминает любовь в своих произведениях. Она прямо упоминает влюбленность и характеристики, которые влечет за собой такая эмоция.Например, любовь явно применяется в «Любви на месте», поскольку она вспоминает значительные изменения, которые произошли в результате ее влюбленности. Вспомнив о своем желании печь, о седине в волосах и «более глубоком понимании …
… середине бумаги …
… прошедшем и настоящем времени, это внушает сильное чувство постоянной верности». Примечательно, что заключение обоих произведений указывает читателям на страсть, которая все еще остается для каждого из влюбленных.
Хотя поэзия была написана в разные годы и у каждой разные авторы, сходство, несомненно, перевешивает различия.Таким образом, попытаться противопоставить эти две пьесы просто из-за общих связей, которыми обладает каждое стихотворение. Из-за сходства тем дополнительные различия, существующие между писателями, по-видимому, ослабевают, оставляя неизменной объединяющую направленность.
Цитированных работ
Бродский, Иосиф. «Любовная песня.» Литература для сочинения, 6 изд.
Изд. Сильвиан Барнет и др. Нью-Йорк: Лонгман, 2003.
Джованни, Никки. «Любовь на месте». Литература для сочинения, 6 изд.
Изд.Сильвиан Барнет и др. Нью-Йорк: Лонгман, 2003.
Биография Иосифа Бродского | Русская поэзия
Иосиф Бродский (1940–1996) родился в Ленинграде в 1940 году. Не имея направления в жесткой школьной системе, он бросил школу в возрасте пятнадцати лет, затем устроился на черную работу в Ленинграде, путешествовал по России с геологическими экспедициями. В те ранние годы он сам выучил английский и польский, переведя на русский язык произведения Джона Донна, английского поэта 17 века, и Чеслава Милоша, современного польского поэта.Он также начал писать стихи и выступал на публичных чтениях в Ленинграде. Как в ретроспективе предположил близкий друг Бродского и проницательный ученый Лев Лосев, ранние переживания Бродского стали основным источником его повторяющихся тем одиночества и отчуждения, а также изгнания и потери — буквальных и метафорических (Loseff 2010: 46). В 1961 году Бродского познакомили с Анной Ахматовой, которая стала его наставницей за несколько лет до своей смерти в 1966 году.
В 1964 году советские власти преследовали Иосифа Бродского за «злостное тунеядство», предали его суду и обвинили в отсутствии постоянной работы.Вот отрывок из записей, которые журналистка Фрида Вигдорова тайно сделала во время судебного заседания: «Судья спросил:« Кто признал вас поэтом? Кто вас причислил к поэтам? » — «Никто», — ответил Бродский, — «Кто зачислил меня в ряды человеческого рода?» … Судья назвал Бродского «псевдопоэтом в вельветовых штанах», не выполнившим свой «конституционный долг — честно трудиться на благо Родины». Под конвоем полиции Бродского отправили в психиатрическую больницу для проверки его вменяемости.Его философская поэма « Горбунов и Горчаков » отражает его личный опыт убежища. Судебные психиатры сочли Бродского вменяемым, и он вернулся в суд. Суд первой инстанции признал его виновным, заявив, что череда случайных заработков и роль поэта и переводчика не были «достаточным вкладом в общество». За «социальный тунеядство» Бродский был приговорен к пяти годам каторжных работ. После письменных протестов видных литераторов приговор был смягчен, и он был сослан в глухую деревню Норенскую Архангельской области, в трехстах пятидесяти милях от Ленинграда.
Бродский вернулся в Ленинград в декабре 1965 года и продолжал писать стихи. Многие из его произведений были переведены на немецкий, французский и английский языки и опубликованы за рубежом или распространялись в СССР в секретном самиздате до 1987 года. В 1967 году четыре стихотворения Бродского были опубликованы в ленинградских антологиях. Его первый сборник стихов и стихотворений был опубликован Inter-Language Literary Associates в Вашингтоне в 1965 году, Элегия Джону Донну и другие стихотворения был опубликован в Лондоне в 1967 году издательством Longmans Green, а «Остановка в пустыне» был выпущен в 1970 году издательством Чехова в Нью-Йорке.Его преследовали за поэзию и еврейское происхождение, и ему было отказано в разрешении на поездку. В 1972 году официальные лица ворвались в его квартиру, забрали его документы, затем власти объявили его не человеком и предложили эмигрировать в Израиль.
После остановки в Вене Бродский уехал в США, где поселился в Анн-Арборе. С помощью поэтов Одена и Проффера он на год стал поэтом в резиденции Мичиганского университета. После этого он занял ряд академических должностей: приглашенный профессор в Куинс-колледже (1973–74), Смит-колледже Колумбийского университета и Кембриджского университета.Он был профессором литературы Эндрю Меллона и профессором литературы в колледже Маунт-Холиок. В 1977 году он стал гражданином США.
В США он продолжал писать стихи, часто писал на русском языке и переводил свои произведения на английский. В 1980 году он начал публиковать свои первые самопереводы. В 1986 году его сборник эссе « Less Than One » получил Национальную премию книжных критиков за критику, и ему была присвоена почетная докторская степень по литературе Оксфордского университета.Его собственные убеждения радикально изменились между его юной карьерой в России, когда он был молодым поэтом с исключительными перспективами, и его более поздним периодом в Америке. В его более поздней карьере его восхищали его способностью использовать сложный ритм и размер и обширную игру слов для решения таких вечных проблем, как человек и природа, любовь и смерть, страдания, хрупкость человеческих достижений и привязанностей, драгоценность привилегированный момент. Бродского обычно хвалили за то, что он писал как на английском, так и на русском языках, за его обширное знание западных поэтических традиций и за его владение многочисленными формами стихов, которые он черпал из классических тем.
В молодости он испытал влияние поэзии Осипа Мандельштама и Марины Цветаевой, американского поэта Роберта Фроста и немецкого писателя Райнера Марии Рильке. Как зрелый поэт он восхищался поэзией американского поэта британского происхождения У. Х. Одена, который стал другом и наставником Бродского.
В 1987 году Бродскому была присуждена Нобелевская премия по литературе. В 1991 году он был назначен поэт-лауреатом-консультантом по поэзии Библиотеки Конгресса. Он умер от сердечного приступа в 1996 году в Нью-Йорке.
Источники
Лев Лосев. Иосиф Бродский : Литературная жизнь; Иосиф Бродский : Искусство стихотворения (в соавторстве с Валентиной Полухиной). Перевод Джейн Энн Миллер. Издательство Йельского университета, 2010.
Бетея, Давид. Иосиф Бродский и создание изгнанника , Princeton University Press, 1994.
Берлина Александра. Бродский Перевод Бродского . Bloomsbury, 2014.
.Рецензия на книгу: «Избранные стихи» Иосифа Бродского
Поэзия Иосифа Бродского — это творческое, красивое произведение о том, как мы можем видеть магию и стиль, беглость и контроль через русскую поэзию даже после таких, как Анна Ахматова , Лев Толстой и др.больше нет рядом. Бродский берет такие понятия, как любовь и война, и вплетает их в символы тьмы, природы и многие другие символы эмоций, связанных со смертью и потерей. Поэзия Бродского — это мощная смесь меланхолии и надежды, горя и восстановления, вневременности и терпения. Это просто красиво читать, и это те стихи, которые вы должны читать вслух, иначе они просто не имеют того же звучания.
Одно из моих личных любимых стихотворений в сборнике — странное.Обычно есть строгая схема рифм, повествование, какое-то зрелище, и то, как эмоции переплетаются друг с другом, становится более очевидным через рассказ. Но в этом стихотворении, озаглавленном «Полярник», мы получаем образы странного и гротескного, которые, на мой взгляд, очень важны как маркеры, указывающие нам на годы изгнания Бродского из Советского Союза, которые начались в 1972 году. Вот стихотворение в нем. glory:
«Все лайки съедены. В дневнике не осталось места
, И четки быстрых
слов рассыпались по залитому сепией лицу его супруги
, добавив дату, о которой идет речь, как родинка на ее прекрасной щеке.
Далее снимок его сестры. Он не щадит своих родственников:
то, что было достигнуто — это наивысшая возможная широта!
И, как шелковый чулок пародийной полуобнаженной королевы
, он взбирается вверх по его бедру: гангрена ».
Здесь мы видим прогрессирующий образ смерти, который используется во многих стихах Бродского, но я думаю, что в этом он действительно заметен, потому что он связывает эти три персонажа друг с другом. Это блестящее стихотворение, в котором мы видим гротеск как нечто прекрасное, но, как мы знаем, смертельно опасное.
Родившись в Ленинграде в 1940 году, Иосиф Бродский, возможно, является одним из предшественников современной русской литературы, так как оказал большое влияние на то, как мы смотрим на русскую литературу в пост-Золотой век Льва Толстого и Федора Достоевского.
Смерть — довольно заметная тема во все эпохи русской литературы, хотя я действительно думаю, что Ахматова и Бродский перенесли ее в следующее столетие и следующую эпоху. Всепоглощающая тьма в некоторых стихах Бродского абсолютно инкапсулирует, и то, как смерть исследуется как приближение, там, в то конкретное время, или она уже ушла, и теперь о ней размышляют.Я считаю, что сочинение Бродского о смерти — одно из лучших его произведений. Взгляните на этот отрывок из поэмы «Шесть лет спустя», в которой смерть является вечной вещью:
«Так долго была совместная жизнь, что она
и я вместе с нашими совместными тенями составили
a двойная дверь, дверь, которая, даже если мы
потерялись на работе или во сне, всегда была закрыта:
каким-то образом ее половинки разделились, и мы прошли через них направо
в будущее, в ночь.
В общем, поэзия Бродского — одна из тех вещей, которые вам следует прочитать, если вы хотите изучать написание символизма в современной русской литературе.