«Проверить отметки — это святое»

Для одних родителей цифровой дневник – не более чем удобный способ узнать расписание и посмотреть домашние задания. Для других – постоянный мониторинг успеваемости ребенка и стресс из-за плохих оценок. Как рассказала «Газете.Ru» москвичка Надежда К., она постоянно заходит в электронный дневник, особенно если в этот день у ребенка контрольные. «Я слежу за успеваемостью, и всегда расстраиваюсь из-за плохих оценок. Самое сложное – сдержаться вечером, и не высказать ребенку свое «фи» по поводу тройки по математике», — признается она.

Анна М., мама ученицы третьего класса, заходит в МЭШ (Московский электронный дневник) несколько раз в день.

«Проверить отметки – это святое. Я понимаю, что видя там хорошие оценки, я удовлетворяю свое эго, — говорит она. — Но я не ругаю ребенка за плохие отметки, если поставлена тройка, значит тройка. Мне скорее не нравится отметка «4» – обычно это невнимательность, неаккуратность».

По мнению москвички, в электронных дневниках есть существенный минус. «Частенько «висит» система, а потом детям снижают отметки за сбой в прохождении теста – это неприятно. Недавно был тест, в котором участвовала вся семья: были споры и догадки, как правильно… Но в тест были заложены определенные ответы, которые не вязались с жизненными рассуждениями ребенка, это минус тестов и невозможность давать ребенку рассуждать», — говорит Анна.

Ради красоты и чистоты: на что собирают деньги с родителей школьников

Сотрудников чеченской школы уволили за сбор денег с родителей, сообщили 13 сентября местные…

13 сентября 22:48

Ираида Чайкина, бабушка ученицы начальной школы, заходит в электронный дневник, чтобы посмотреть домашние задания, а если видит плохие оценки – никогда не ругает внучку. «Я вырастила дочь, и понимаю, сколько ошибок сделала тогда, болезненно реагируя на плохие отметки. Поэтому с внучкой веду себя иначе», — признается она. Женщина призывает родителей не ругать детей за отметки, чтобы избежать обид в будущем. «Я умоляю мам – не реагируйте остро. Контроль нужен, но без истерик. Можно все проговорить и понять, где и что было упущено», — заключает Ираида Чайкина.

А что думают учителя?

За плохие оценки достается не только детям, но и учителям: общаться с родителями из-за «несправедливых» оценок им приходится практически каждый день.

«У меня была одна ученица, мама которой делала скрины с оценками, которые казались ей несправедливыми, и отправляла завучу школы. Мне приходилось объясняться за каждую отметку ребенка», — рассказывается Татьяна Лошманова, магистр педагогики, учитель начальной школы.

По словам педагога, сегодня очень строгие нормы выставления оценок, и учитель при всем желании не может поставить высокий балл, если в работе есть ошибки, недочеты или помарки. «Например, в начальной школе есть понятие «оформление задачи». И если ученик пропустил один из обязательных пунктов, оценка будет снижена». Но родители этого не понимают, и учителям часто приходится объяснять, почему у ребенка «4», а не «5», — объясняет она.

При этом школьник может пойти на хитрость, чтобы показать родителям, будто к нему отнеслись предвзято.

По словам преподавателя, сегодня практически все ученики начальных классов пишут ручками со стирающимися чернилами, и в ее практике часто бывают случаи, когда ребенок «стирает» ошибки и показывает родителям исправленную работу.

«Но оценка-то уже выставлена, и это не пятерка. В итоге родители думают, что учитель необъективен», — говорит Татьяна Лошманова.

«Выявили потенциально опасного школьника, а что дальше?»

Минобрнауки попросили разработать методы исследования школьников на склонность к опасному поведению…

15 октября 14:11

Дети идут на такие уловки из-за давления родителей, считает педагог. Она отмечает, что всегда старается донести до детей, что они учатся ради знаний, а не ради отметок. Но за годы работы в школе через нее прошло немало родителей, остро реагирующих на плохие отметки детей. «Была одна девочка, которая так и говорила: «Не ставьте плохую отметку, меня мама убьет», — вспоминает Татьяна Лошманова. — По ее словам, и сегодня есть дети, которые сами вырывают страницы из тетрадок, чтобы переписать без ошибок. «Но делают они это не потому, что им это надо, а то потому, что боятся гнева родителей», — объясняет она.

Все это сказывается на успеваемости детей. Педагог признается, что ей часто приходится сталкиваться с ситуациями, когда родители перекладывают на детей свои амбиции. Ребенку с детства внушают, что он лучший, а значит, должен лучше всех отвечать и писать контрольные. Такие дети, получив плохую отметку, начинают рыдать и просят переписать работу.

«Ребенок не хочет ничего переписывать, но ужасно боится, что из-за плохой отметки перестанет быть лучшим для мамы», — рассказывает педагог.

Учительница московской школы Анастасия Шалаева считает, что давление на детей из-за успеваемости может нанести серьезный вред детской психике. «Получается, что на ребенка нападают с двух сторон. С одной – школа, куда он приходит и ему говорят – учись, с другой – родители, которые вместо поддержки ругают и критикуют. Ребенок страдает, ему плохо, и кажется, что никто его не любит», — объясняет она.

При этом оценки далеко не всегда являются показателем уровня знаний ребенка, уверена Шалаева — она знает на практике, что есть дети, которые стабильно плохо пишут диктанты, но при этом отдельные упражнения делают хорошо, так что в пятибалльной системе оценка, не более, чем условность.

«Очень сложно показать оценками, стал ученик лучше разбираться в предмете или нет. Может, он всегда писал диктанты и делал 20 ошибок. А очередной диктант написал с 10 ошибками. Это все равно двойка, но это абсолютно разные двойки», — объясняет Шалаева.

В такой ситуации она советует поговорить с ребенком и похвалить его за старания. «Да, у него все равно плохая оценка, но ошибок гораздо меньше, а это уже успех. Жаль, что родители не замечают улучшения, а видят только двойку», — сетует Анастасия Шалаева.

Родителям она советует перестать дергать детей из-за отметок, тогда ребенок не будет нервничать, и вероятно, станет лучше учиться. «Когда он нервничает и думает об отметке, у него мысли заняты не темой, на которую он должен ответить, а тем, что он должен получить хорошую отметку для мамы», — объясняет она.

Что советуют психологи?

«Давление из-за оценок со стороны родителей формирует в детях ненависть к школе и отбивает желание учиться в будущем, уверена Наталия Дербенева, практикующий психолог и со-основательница детского сада Infant School. «Получается, что родители на протяжении десяти лет общаются с ребенком через призму оценок, и это общение часто носит негативный характер», — объясняет она.

К тому же, ребенок может перестать верить родителям. «Если тебя так ругают из-за оценки, то все красивые слова, что «мы учимся не за оценку, а за знания» ничего не стоят», — заключает она.

По мнению врача-психотерапевта Артема Толоконина, за «борьбой» за хорошие отметки часто скрывается желание взрослых быть родителями исключительного, выдающегося и успешного ребенка. Он уверен: своим неврозом родители развивают невроз и у детей, загоняя их в рамки идеальной учебы и поведения.

«Во главу угла ставится сверхценная идея, что «ребенок должен быть лучше всех». Зачастую — любой ценой. И разменной монетой, как правило, становится счастье ребенка. У меня на приемах часто бывают «отличники», которых в детстве физически наказывали за «четверки». Это имеет печальные последствия для психики, которые влияют уже на жизнь взрослого человека», — рассказывает врач.

Психотерапевт объясняет: ругая за плохие оценки по точным предметам, родители совершенно не думают об индивидуальных особенностях ребенка. Он подразумевает, что у ребенка могут быть совсем другие задатки и склад характера.

«А вдруг не сдашь?» Чем итоговое сочинение пугает выпускников

При подготовке к итоговому сочинению более четверти учеников выпускных классов сталкиваются…

25 ноября 21:44

«Требовать хорошей успеваемости по точным предметам от творческого и склонного к гуманитарным наукам ребенка — значит повышать риск его нереализованности в будущем. Не развивая свое творческое начало, он просто пойдет не по тому пути и не сможет стать счастливым в полном понимании этого слова», — объясняет он.

Наталия Дербенева рекомендует особенно нервным родителям обратиться к профессиональной помощи психолога и прописать для себя правила, как общаться с ребенком об оценках.

«Никогда нельзя самому выносить вердикт о ситуации. Нужно дать возможность ребенку выстроить причинно-следственную связь с помощью вопросов: как тебе оценка, почему балл низкий, что ты планируешь делать? И, таким образом, сместить фокус со своего восприятия на то, как ребенок оценивает каждую полученную оценку», — объясняет она.

Психолог уверена, в вопросах учебы родители должны быть «менеджерами», которые вовремя подключают необходимые ресурсы и следят за тем, кто и что должен делать. «Это и разговоры, и план действий. Не всегда дети могут сами справиться, иногда нужна помощь репетиторов», — объясняет она.

Обучение — это самостоятельный процесс, которому родители должны помогать и способствовать. Но не гиперконтролем, а содействием, помощью и внушением того, что вне зависимости от оценок ребенка любят и поддерживают, уверен Артем Толоконин. «Главное в детстве — это ощущение счастья, и к отметкам оно не имеет отношения», — заключает он.

Хорошее, плохое и неизбежные конфликты | КОНФЛИКТНЫЕ ИСТОРИИ

Недавно я написал пост в блоге «Hyvät, pahat ja välttämättömät konfliktit» ( хороший, плохой и неизбежный конфликт) , который был опубликован на собственной блог-платформе Vaikuttaja Факультета менеджмента. Исходный текст написан на финском языке, а переведенную (и несколько отредактированную) версию вы найдете ниже:

Хороший, плохой и неизбежный конфликт

Когда я представляюсь исследователем конфликтов, люди часто находят сами представляют двух людей, публично дерутся. С точки зрения исследователя, представление о конфликтах как о публичном разногласии не совсем ошибочно, напротив, оно ограничено.

Конфликты могут перерасти в порочный круг. В худшем случае эти эскалации трений, которые проявляются в трудностях во взаимодействии и неуверенности в отношениях власти (Jalonen, Lindell, Puustinen & Raisio, 2013), могут определить организационную динамику и направление изменений нежелательным образом. Конфликты действительно могут помешать членам организации действовать разумно.

Однако, с другой стороны, конфликты потенциально могут сделать организационные изменения видимыми и ускорить развитие организации. Таким образом, конфликты указывают на вещи, процессы и опыт повседневной организационной жизни, на которые менеджеры и лидеры должны направлять свое внимание.

При изучении и изучении конфликтов в организационном контексте важно помнить, что конфликты являются неизбежной частью повседневного постоянного взаимодействия между людьми. Поскольку мы разные, конфликтов не избежать. Поэтому неизбежность характеризует конфликты наряду с хорошим и плохим. (см., например, Mowles, 2015; Stacey, 2011; Stacey & Griffin, 2005).

Конфликты могут возникать между людьми, между организациями и правительством (например, постановлениями), между организациями и между по-разному организованными и расположенными группами людей. Независимо от того, на каком уровне возникает конфликт, общим является то, что он всегда переживается индивидом.

Напряженность в мышлении сталкивается с конфликтами

Понимание конфликтов как необходимости и даже предварительных условий для организационного развития не является новой идеей (см., например, Cooley, 1918; Follett, 1918/1998, 1924). Кроме того, конфликты можно рассматривать как решающие факторы для существования организаций (Pondy, 1992): организация состоит из различий между ее членами, движет ими и развивается. Следовательно, если бы люди не были разными (и, следовательно, имели разное представление об окружающем мире), не было бы (развивающихся) организаций.

Неизбежность конфликтов легко доказать с помощью экспресс-теста: можете ли вы представить себе ситуацию, когда люди, с которыми вы работаете, автоматически соглашались бы и одинаково понимали каждое обсуждение и явление? Вероятно, вы не можете — тест показывает невозможность вступить в такую ​​организацию и что «сила», поддерживающая существование организации, действительно обусловлена ​​различиями между ее членами, как предположил Понди (1992).

Вместо того, чтобы отложить в сторону свои разногласия, дела часто идут в благоприятном направлении, как в личной, так и в рабочей жизни, когда люди с разными мыслями собираются вместе, чтобы преодолеть эти противоречия в мышлении. Напряженность в мышлении и различия в понимании ценятся, становятся видимыми для других и обсуждаются.

Как распознать конфликт?

«Лучший способ разрешать конфликты — это слушать и быть услышанным», — написал Франк Мартела в Helsingin Sanomat. Его текст раскрывает традиционное понимание конфликтов: мне кажется, что основное предположение здесь заключалось в том, что люди, которые слушают и слышат, — это два человека с равным положением, которые оба имеют возможность высказать свои переживания и мысли, и, что более важно, они имеют равные шансы сделать это.

Однако наилучший способ решения конфликтов часто бывает недоступен для попыток на практике. В беспорядочной организационной жизни вместо равных шансов выслушать и быть услышанным конфликты характеризуются идентичностями переживающих, разнообразием эмоций, властными отношениями и играми:

Другие, думающие иначе, чем я, представляют угрозу что я есть – к моей идентичности. Сталкиваются разные переживания, и когда вы понимаете по-другому и не пытаетесь достучаться до моих переживаний и мыслей, вы не понимаете меня таким, какой я есть.

Чувства и эмоции, возникающие в результате пережитых конфликтов, могут быть интенсивными и ощущаться телесно: гнев, горе, печаль, оцепенение. Эти эмоции возникают из-за того, что на карту поставлена ​​личность переживающего.

Была ли у вас возможность выразить свои мысли и переживания? Вас услышали? Были ли эти возможности равными для всех участников? Властные отношения всегда присутствуют в организационной жизни и взаимодействии. Люди занимают разное положение в организационных структурах и иерархиях, и не все занимают одинаковое положение, чтобы слушать и быть услышанными. Руководители и лидеры, исходя из своего положения, обладают властью решать, кого им слушать — кого включать, а кого исключать.

Взаимосвязанные исследования и практика

Как в исследованиях, так и в неразберихе в организационной жизни полезно и необходимо исследовать, что происходит и почему. Конфликты потенциально могут указывать на фазы организационной динамики, где возникает напряженность в мышлении, направляя действия вовлеченных людей на желаемое и нежелательное. Что нужно, так это не заглушать разные голоса, а выявлять неизбежные напряжения в мышлении.

В Тампере3-процесс объединяются три организации — Технологический университет Тампере, Университет Тампере и Университет прикладных наук Тампере — с разными практиками, традициями, верованиями и предположениями. Выявление неизбежных конфликтов и напряженности в мышлении в этом процессе может означать решение вопросов о том, что мы подразумеваем под университетами; какие допущения делает стратегический менеджмент; или что для нас развитие – что меняется и в какую сторону. Это выявление могло бы, заглянув за пределы конфликтов, улучшить наше понимание того, что происходит и почему, и в конечном итоге привести к развитию новой организации.

Ссылки

Cooley, CH (1918). Социальный процесс. Нью-Йорк: Скрибнер и сыновья.

Фоллетт, член парламента (1918/1998). Новое государство. Юниверсити-Парк, Пенсильвания: Издательство Пенсильванского университета.

Фоллетт, член парламента (1924). Творческий опыт. Нью-Йорк: Лонгманс-Грин.

Ялонен, Х., Линделл, Дж., Пуустинен, А. и Райсио, Х. (2013). Yhteistyön kääntöpuoli, kun itseorganisoituminen epäonnistuu ja ilmaantuminen yllättää. Халлиннон Туткимус 32 (4), 284–300.

Моулз, К. (2015). Управление в условиях неопределенности – сложности и парадоксы повседневной организационной жизни. Лондон: Рутледж.

Понди, Л. Р. (1992). Размышления об организационном конфликте. Журнал организационного поведения, 13 (3), 257–261.

Стейси, Р. Д. (2011). Стратегический менеджмент и организационная динамика. Задача сложности. Госпорт, Англия: Ashford Color Press.

Комментарии

Продолжайте читать

Хорошее, плохое и неизбежное

16 февраля 2008 г. |

ОГРОМНАЯ сумма денег была потрачена во всем мире на размещение государственных услуг в Интернете, но результаты до сих пор трудно измерить и часто разочаровывают (см. диаграмму 2). Accenture, консалтинговая компания, которая стала пионером в бизнесе по продаже технологических услуг правительству, публикует отчеты по этому вопросу с 2000 года. Названия дают представление о борьбе отрасли за баланс между обещаниями и результатами. В 2001 г. это была «Риторика против реальности: преодоление разрыва», затем последовали «Реализация видения» в 2002 г. и «Вовлечение клиента» в 2003 г.

К 2004 году термин «электронное правительство» устарел. Грег Парстон из Accenture говорит, что теперь компания уделяет «гораздо больше внимания результатам для граждан». Серия докладов была переименована в «Правительственная исполнительная серия», но названия остались такими же вдохновляющими, как и раньше: «Новые ожидания, новый опыт» (2005 г.), «Укрепление доверия» (2006 г. ) и «Выполнение обещания» ( 2007).

Многие другие компании публикуют аналогичные отчеты и пытаются максимально использовать технологические контракты в государственном секторе, которые Фади Салем из Дубайской школы управления иронично называет «курицей, несущей золотые яйца». Некоммерческие организации, такие как Организация Объединенных Наций, Всемирный банк и ОЭСР, множество университетов и аналитических центров, а также правительства большинства богатых стран также высказывают свои мысли по этому вопросу. Большинство из них говорят об одном и том же, и почти все используют один и тот же жаргон.

В отчете Accenture за 2007 год, например, выделяются четыре «столпа лидерства в обслуживании клиентов»: «ориентация, ориентированная на граждан», «согласованное многоканальное обслуживание», «гибкое межгосударственное обслуживание» и «упреждающая коммуникация». В переводе сообщение довольно разумное. «Перспектива, ориентированная на граждан» — это сокращение от хорошего момента, который до сих пор в значительной степени игнорируется при проектировании электронного правительства, о том, что создание новых электронных систем только для имитации старых автономных систем — пустая трата времени.

Большое преимущество новых технологий в том, что они могут вывернуть бюрократию наизнанку. Хорошо управляемые предприятия, например, не считают жалобы клиентов помехой; вместо этого они используют данные, собранные с веб-сайтов и колл-центров, для точной настройки предлагаемых ими продуктов и услуг. Правительства могли бы сделать то же самое. Точно так же, как предприятия не ожидают, что клиенты будут иметь дело отдельно с отделами финансов, логистики и продаж, тот, кто регистрирует новорожденного ребенка, не должен беспокоиться о том, как налоговые органы, администрация социальных пособий, служба здравоохранения, система образования, отдел переписи и местные органы власти могут использовать эту информацию. Хорошая схема электронного правительства начинается с точки зрения гражданина, а не бюрократа.

Точно так же «согласованное многоканальное обслуживание» просто означает, что независимо от того, устанавливаете ли вы контакт через Интернет, по телефону, по почте или при личном визите, вы должны получать одинаково эффективное обслуживание. Это то, что частный сектор уже делает довольно хорошо: вы можете делать покупки, просматривая каталог или просматривая в обычном магазине, затем заказывая онлайн, звоня с запросом, получая свои товары по почте и доставляя их обратно в магазин. Магазин, если есть проблема. Но правительствам по-прежнему трудно добиться такой интеграции.

В принципе, не так много споров о желательности размещения правительства в сети. Технологии помогают сделать государственное управление более открытым, оперативным и чистым. Налогоплательщики экономят. Граждане получают более качественные услуги. Демократия возрождается. Богатые страны уже имеют доступ к широкополосной связи, компьютерную грамотность и квалифицированных бюрократов, необходимых для сложного электронного правительства, но бедные страны могут получить еще больше: технологии могут позволить им переместиться в современную эпоху, избавившись от расточительного, некомпетентного и коррумпированного государственного управления, которое часто является самым большим препятствием для их развития.

Имя и позор

Самия Мелхем, высокопоставленный сотрудник Всемирного банка, объясняет, что электронное правительство означает не только более удобные для пользователей услуги, но также может сделать «отсутствие управления неустойчивым актом», по крайней мере, в странах, где коррупция не является полностью всеобъемлющим. «Люди не могут слишком долго воровать государственные средства, когда создана какая-то система для контроля и распространения информации о краже. Стыд является мощным сдерживающим фактором и часто побеждает жадность, особенно когда у вас есть дети и друзья, которые читают газеты».

Однако до сих пор история электронного правительства была историей количества, а не качества. Это дало много поводов для скептицизма и мало поводов для энтузиазма. В то время как электронная коммерция добилась впечатляющих успехов, преобразовав такие разнообразные отрасли, как путешествия и розничная торговля книгами, электронному правительству еще только предстоит преобразовать государственное управление. Действительно, его наиболее заметной чертой была колоссальная трата денег налогоплательщиков на большие компьютерные системы, плохо продуманные и переоцененные.

Великобритания, например, потратила 2 миллиарда фунтов стерлингов за последние семь лет на проекты, которые в итоге были отменены и списаны. Провал правительственных проектов по компьютеризации стал настолько обыденным, что больше не вызывает особых комментариев. В январе британское правительство резко сократило программу по объединению более чем 200 баз данных, используемых 80 000 сотрудников системы уголовного правосудия. Проект под названием C-Nomis изначально должен был стоить 234 миллиона фунтов стерлингов. К тому времени, когда его сократили, чтобы покрыть только тюремную службу, его стоимость удвоилась до 512 миллионов фунтов стерлингов.

Однако чаще крупные правительственные проекты запускаются с задержкой, но работают плохо. Удивлен, что они вообще работают, мало кто спрашивает, не зря ли потрачены деньги. Лишь в редких случаях обещанные преимущества материализуются. Некоторые из тех, кто изучал электронное правительство, называют это «опасным энтузиазмом»: технологическое быстрое решение, которое отвлекает от реальных задач — трудных и медленных — реформирования правительства и надлежащего функционирования государственных служб.

Цифровые неимущие

Но даже там, где электронное правительство работает эффективно, оно автоматически не обеспечивает большей справедливости и открытости. Размещение государственных услуг в сети бесполезно для тех, кто не может позволить себе компьютер или не хочет иметь ничего общего с технологиями. Фраза «посмотрите на нашем веб-сайте» отталкивает значительную часть населения большинства стран. Там, где Интернет используется для расширения участия общественности в демократии, проблема становится еще острее: красноречивые и — в буквальном смысле — хорошие связи имеют еще более громкий и эффективный голос; те, кто на полях, остаются неуслышанными.

Электронное правительство обходится и по другой цене. Сокращение множества низкооплачиваемых и низкоквалифицированных рабочих мест в правительстве усугубляет проблемы той части рабочей силы, которая, особенно в богатых странах, уже возмущена маршем прогресса. Точно так же, как технологические изменения разожгли протекционистские настроения в частном секторе в богатых странах, модернизация правительства может показаться угрожающей и несправедливой по отношению к тем, кто работает в государственном секторе.

Более того, эффективное правительство может быть репрессивным. В Германии и многих других странах закон гласит, что люди должны сообщать правительству, где они живут. В Америке это было бы возмутительно. Программное обеспечение для распознавания лиц, дистанционно считываемые чипы в паспортах, технологии распознавания автомобильных номеров и биометрические проверки личности открывают безграничные возможности для контроля над гражданином. Джорджа Оруэлла «1984» является примером вредоносного электронного правительства: экран в каждом доме следит за действиями жителей с эффективностью, которая поразила бы сегодняшних операторов систем видеонаблюдения. Точно так же использование электронных средств массовой информации для уточнения и распространения послания Большого Брата вызывает зависть у политтехнологов в Уайтхолле или Вашингтоне, округ Колумбия. Технологии, возможно, дали гражданам немного больше информации о правительстве, но они дали правительству гораздо больше информации о них, хорошо это или плохо.

Иллюстрация Аллана Сандерса

Возможно, больше всего беспокоит то, что плохое электронное правительство хуже, чем бесполезно. Когда люди ошибаются, с ними можно спорить. Когда компьютер настаивает на том, что вы должны деньги правительству, что ваша машина припаркована неправильно или вы не существуете, решить проблему становится намного сложнее. Точно так же, когда записи велись на бумаге реальными людьми, возможность ошибки была ограничена. В худшем случае целый ящик конфиденциальной информации может быть случайно выброшен и в итоге окажется на свалке. Данные могут быть неправильно введены или неправильно сохранены и никогда не быть найдены снова. Это было неприятно для заинтересованных лиц, но обычно не более того.

Цифровые ошибки могут быть гораздо более серьезными. В ноябре 2007 года, например, британскому правительству удалось потерять два диска с данными, содержащими (незашифрованные) личные и финансовые данные 25 миллионов домохозяйств. Никто не смог объяснить, почему данные, которые пересылались из одной части государственного сектора в другую, не передавались по защищенной правительственной интрасети, компьютерной сети, специально разработанной для такого рода работ и созданной за счет десятков миллионов фунтов стерлингов. В руках мошенников и похитителей личных данных те данные, которые правительство может собирать по закону, могут быть использованы не по назначению с катастрофическими последствиями.

Те, кто наиболее тесно связан с электронным правительством, знают о проблемах. Как отмечается в отчете Accenture за 2007 год, они стали крайне осторожны в отношении того, что они могут сделать в краткосрочной перспективе. «После того, как всплеск создания захватывающих концепций и обещаний действительно ориентированных на граждан государственных услуг, многие правительства теперь … обнаруживают, что … играют в догонялки с обещанием, которое граждане ожидают выполнить … Основные работы по инфраструктуре, которые грядет дальше вряд ли захватит воображение граждан и средств массовой информации. Это тяжелая работа, простая и понятная».

Взгляд на чип

Мир электронного правительства с нетерпением ждет здоровенный фолиант, который ОЭСР планирует опубликовать в 2009 году. публикует каждый год. Самые проницательные аналитики и статистики ОЭСР сейчас пытаются ответить на вопрос, который кажется ослепительно очевидным, но на который до сих пор почти никто не пытался дать правильный ответ: каковы издержки и выгоды электронного правительства?

Австралия — одна из немногих стран (включая Великобританию), которые попытались оценить совокупный эффект электронного правительства. Ответы были неоднозначными. Австралийское национальное управление информационной экономики в 2002 г. обнаружило, что большинство из 38 опрошенных проектов электронного правительства, скорее всего, удешевили и упростили жизнь чиновников, пользователей или и тех, и других. Но для 24 проектов, которые, как ожидается, приведут к конкретному сокращению затрат или увеличению доходов, общая сумма инвестиций в размере 108 млн австралийских долларов позволила правительству сэкономить всего 100 млн австралийских долларов. Это не катастрофа, но не означает, что электронное правительство — это простой способ для государства сбалансировать свои бухгалтерские книги.

Рейтинги электронного правительства довольно обширны: составляется не менее дюжины, в том числе один по «электронной готовности» Economist Intelligence Unit, родственной организации этой газеты. Но у них есть свои ограничения. ОЭСР (которая заинтересована в том, чтобы занять свою собственную нишу) называет их подсчетом бобов, которые измеряют количество веб-страниц, уровень проникновения Интернета и т. д., но без оценки того, имеет ли онлайн-деятельность какой-либо смысл для соответствующей страны. . В зависимости от веса, придаваемого таким факторам, как политика конфиденциальности в Интернете, рейтинги могут выглядеть нелепо. Исследование Университета Брауна, например, ставит Швецию на 60-е место после Казахстана, который занимает 57-е место.

Затраты на электронное правительство не так уж сложно определить. Налогоплательщики раскошеливаются на новые компьютеры, программное обеспечение и (часто самое дорогое) консультантов. Частным лицам и компаниям приходится привыкать к новой системе и справляться с неизбежными трудностями, связанными с прорезыванием зубов, что оставляет им меньше времени на другие, более продуктивные дела.

Но какие преимущества? Самый очевидный из них — уменьшить нагрузку на граждан, налогоплательщиков и т. д., связанную с взаимодействием с правительством. Например, все эти группы много выигрывают от предоставления информации в Интернете.

Однако, когда технология не только распространяет информацию среди населения, но также собирает и использует ее, проблемы становятся намного сложнее. Там, где это разрешено законами об обмене данными, физические и юридические лица могут сэкономить деньги и усилия, предоставив информацию о себе властям только один раз, а не много раз. А со стороны правительства общаться с людьми через автоматизированные онлайн-системы намного дешевле, чем лично или по телефону (пример Великобритании см. в таблице 3).

Но в то время как организации частного сектора могут настаивать на том, чтобы все их клиенты пользовались Интернетом, правительства должны держать все каналы связи открытыми. Даже в странах с высоким уровнем компьютерной грамотности и широким распространением Интернета меньшинство людей захочет продолжать использовать другие средства. И в большинстве стран самые активные потребители государственных услуг, пожилые и бедные, меньше всего пользуются интернетом. Если все услуги должны предоставляться как онлайн, так и офлайн, экономия может не соответствовать стоимости новой технологии.

Основное исключение из этого правила касается налогового администрирования, особенно для предприятий, которые не имеют права голоса и, по крайней мере в богатых странах, могут иметь доступ в Интернет. Некоторые страны, в том числе Великобритания и Франция, требуют от большинства предприятий подавать налоговые декларации онлайн и платить в электронном виде, и жалоб было немного. Но правительствам не следует возлагать слишком большие надежды. Эдвин Лау из ОЭСР предостерегает: «Даже когда правительства могут продемонстрировать вероятную финансовую отдачу от потенциальных проектов электронного правительства, нет никакой гарантии, что такие выгоды будут реально реализованы или что они будут доступны для распределения в других приоритетных областях. потрачено внутри страны или возвращено налогоплательщикам».

К счастью, у электронного правительства есть и нефинансовые преимущества. Простая демонстрация общественности того, что правительство работает четко, быстро и эффективно, может окупиться голосами политиков, протолкнувших необходимые реформы, и, возможно, большей готовностью населения платить налоги. Вероятно, это повысит доверие и уменьшит восприятие коррупции. Такие меры играют важную роль в рейтингах глобальной конкурентоспособности стран, и хорошие показатели в этой области делают страну более привлекательной для иностранных инвесторов.

Иллюстрация Аллана Сандерса

Электронное правительство также создает новые предприятия, давая фирмам возможность повышать ценность государственных услуг. В Индии, например, так называемые «электронные зазывалы» взяли на себя роль, которую когда-то играли деревенские писцы. В Финляндии возникла индустрия брокеров данных. Первоначально получив контракт от государственных органов на сбор финансовых данных от предприятий, они обратились к продаже услуг по управлению данными частному сектору.

Но до сих пор правительства в основном использовали технологии для проектов, где общественная поддержка, вероятно, будет сильной, а сопротивление низкое: размещение информации в Интернете, упрощение налогового администрирования, улучшение имиджа страны. Немногие даже приступили к решению действительно большой задачи: переформировать правительство, чтобы воспользоваться огромными возможностями, которые сейчас открывают технологии.

Глубокие реформы, вероятно, будут болезненными и дорогостоящими в любой организации, особенно в государственном секторе с его укоренившимися интересами и зачастую слабым управлением. Риск для политиков заключается в том, что они, возможно, растратили репутацию из-за своих ошибок в начале, и теперь им будет трудно убедить людей как внутри правительства, так и за его пределами в том, что новые инвестиции в большие изменения оправданы. Как отмечается в отчете ОЭСР «Электронное правительство для лучшего управления», опубликованном в 2005 г.:

Следующий этап деятельности в области электронного правительства, вероятно, будет включать в себя больше инициатив в области электронного правительства, которые разрабатывают услуги и решения на основе реорганизации и объединения бизнес-процессов и систем бэк-офиса.