Гарики о женщинах губермана: 30 блестящих гариков Игоря Губермана о женщинах

Содержание

30 блестящих гариков Игоря Губермана о женщинах

Душой и телом охладев,
я погасил мою жаровню:
еще смотрю на нежных дев,
а для чего — уже не помню.

Учение Эйнштейна несомненно;
особенно по вкусу мне пришлось,
что с кучей баб я сплю одновременно,
и только лишь пространственно — поврозь.

Когда к нам дама на кровать
сама сигает в чем придется,
нам не дано предугадать,
во что нам это обойдется.

Обманчив женский внешний вид,
поскольку в нежной плоти хрупкой
натура женская таит
единство арфы с мясорубкой.

Процесс эмансипации не сложен
и мною наблюдался много раз:
везде, где быть мужчиной мы не можем,
подруги ускользают из-под нас.

На женщин сквозь покровы их нарядов
мы смотрим, как на свет из темноты;
увяли бы цветы от наших взглядов,

а бабы расцветают, как цветы.

Завел семью. Родились дети,
Скитаюсь в поисках монет.
Без женщин жить нельзя на свете,
А с ними — вовсе жизни нет.

Всюду было сумрачно и смутно;
Чувством безопасности влеком,
Фима себя чувствовал уютно
Только у жены под каблуком.

Ключ к женщине — восторг и фимиам,
ей больше ничего от нас не надо,
и стоит нам упасть к ее ногам,
как женщина, вздохнув, ложится рядом.

Мы были тощие повесы,
ходили в свитерах заношенных,
и самолучшие принцессы

валялись с нами на горошинах.

Все нежней и сладостней мужчины,
женщины все тверже и железней;
скоро в мужиках не без причины
женские объявятся болезни.

Судьбы случайное сплетение,
переплетенье рук и ног,
и неизбежное смятение,
что снова так же одинок.

С той поры не могу я опомниться,
как позор этот был обнаружен:
я узнал, что мерзавка-любовница
изменяла мне с собственным мужем.

Блестя глазами сокровенно,

стыдясь вульгарности подруг,
девица ждет любви смиренно,
как муху робко ждет паук.

Мужику в одиночестве кисло,
тяжело мужику одному,
а как баба на шее повисла,
так немедленно легче ему.

Женщине к лицу семья и дом,
гости и бесцельные расходы;
занятая умственным трудом,
женщина грешит против природы.

Хвалите, бабы, мужиков:
мужик за похвалу
достанет месяц с облаков
и пыль сметет в углу.

Когда в семейных шумных сварах
Жена бывает неправа,

Об этом позже в мемуарах
Скорбит прозревшая вдова.

Всюду плачется загнанный муж
на супружества тяжкий обет,
но любовь — это свет наших душ,
а семья — это плата за свет.

Идея найдена не мной,
но это ценное напутствие:
чтоб жить в согласии с женой,
я спорю с ней в её отсутствие.

Мужчина — хам, зануда, деспот,
Мучитель, скряга и тупица;
Чтоб это стало нам известно,
Нам просто следует жениться.

Трепещет юной девы сердце

над платьев красочными кучами:
во что одеться, чтоб раздеться
как можно счастливей при случае?

Мы дарим женщине цветы,
звезду с небес, круженье бала
и переходим с ней на «ты»,
а после дарим очень мало.

Ах, юность, юность! Ради юбки
самоотверженно и вдруг
душа кидается в поступки,
производимые из брюк.

Спеши любить, мой юный друг,
волшебны свойства женских рук:
они смыкаются кольцом,
и ты становишься отцом.

Всегда мне было интересно,
Как поразительно греховно:
Духовность женщины — телесна,
А тело — дьявольски духовно.

Опять весной мечты стесняют грудь,
весна для жизни — свежая страница.
И хочется любить кого-нибудь,
но без необходимости жениться.

Добро со злом природой смешаны,
как тьма ночей со светом дней;
чем больше ангельского в женщине,
тем гуще дьявольского в ней.

Кто ищет истину, держись
у парадокса на краю;
вот женщины: дают нам жизнь,
а после жить нам не дают.

Я женских слов люблю родник

и женских мыслей хороводы,
поскольку мы умны от книг,
а бабы прямо от природы.

Читать онлайн «Гарики на все времена. Том 2», Игорь Губерман – ЛитРес, страница 2

В любви прекрасны и томление, и апогей, и утомление

Природа тянет нас на ложе,

судьба об этом же хлопочет,

мужик без бабы жить не может,

а баба – может, но не хочет.

213

Мы счастье в мире умножаем

(а злу – позор и панихида),

мы смерти дерзко возражаем,

творя обряд продленья вида.

214

В любви на равных ум и сила,

душевной требуют сноровки

затеи пластики и пыла,

любви блаженные уловки.

215

В политике – тайфун, торнадо, вьюга,

метель и ожиданье рукопашной;

смотреть, как раздевается подруга,

на фоне этом радостно и страшно.

216

Люблю, с друзьями стол деля,

поймать тот миг, на миг очнувшись,

когда окрестная земля

собралась плыть, слегка качнувшись.

217

Едва смежает сон твои ресницы —

ты мечешься, волнуешься, кипишь,

а что тебе на самом деле снится,

я знаю, ибо знаю, с кем ты спишь.

218

Есть женщины, познавшие с печалью,

что проще уступить, чем отказаться,

они к себе мужчин пускают в спальню

из жалости и чтобы отвязаться.

219

Он даму держал на коленях,

и тяжко дышалось ему,

есть женщины в русских селеньях —

не по плечу одному.

220

Мы пружины не знаем свои,

мы не ведаем, чем дорожить,

а минуты вчерашней любви

помогают нам день пережить.

221

И дух и плоть у дам играют,

когда, посплетничать зайдя,

они подруг перебирают,

говно сиропом разводя.

222

Встречаясь с дамой тет-а-тет,

теряешь к даме пиетет.

223

Мужик тугим узлом совьется,

но если пламя в нем клокочет —

всегда от женщины добьется

того, что женщина захочет.

224

Я не люблю провинциалок —

жеманных жестов, постных лиц;

от вялых страхов сух и жалок

любовный их Аустерлиц.

225

Мы заняты делом отличным,

нас тешит и греет оно,

и ангел на доме публичном

завистливо смотрит в окно.

226

Блажен, кому достался мудрый разум,

такому все легко и задарма,

а нам осталась радость, что ни разу

не мучались от горя от ума.

227

В силу разных невнятных причин,

вопреки и хуле и насмешке,

очень женщины любят мужчин,

равнодушных к успеху и спешке.

228

С каждым годом жить мне интересней,

прочно мой фундамент в почву врыт,

каждый день я радуюсь, как песне,

оклику, что стол уже накрыт.

229

Чисто элегическое духа ощущение

мы в конце недели рюмкой лечим,

истинно трагическое мироощущение

требует бутылки каждый вечер.

230

Болит, свербит моя душа,

сменяя страсти воздержанием;

невинность формой хороша,

а грех прекрасен содержанием.

231

Люблю величавых застольных мужей —

они, как солдаты в бою,

и в сабельном блеске столовых ножей

вершат непреклонность свою.

232

Под пение прельстительных романсов

красотки улыбаются спесиво;

у женщины красивой больше шансов

на счастье быть обманутой красиво.

233

Чтобы сделались щеки румяней

и видней очертания глаз,

наши женщины, как мусульмане,

совершают вечерний намаз.

234

На закате в суете скоротечной

искра света вдруг нечаянно брызни —

возникает в нас от женщины встречной

ощущение непрожитой жизни.

235

Женившись, мы ничуть не губим

себя для радостей земных,

и мы жену тем больше любим,

чем больше любим дам иных.

236

По-моему, Господь весьма жесток

и вовсе не со всеми всеблагой:

порядочности крохотный росток

во мне он растоптал моей ногой.

237

Я прошел и закончил достаточно школ,

но, переча солидным годам,

за случайный и краткий азарта укол

я по-прежнему много отдам.

238

Женщину глазами провожая,

вертим головой мы не случайно:

в женщине, когда она чужая,

некая загадка есть и тайна.

239

В сезонных циклах я всегда

ценил игру из соблюдения:

зима – для пьянства и труда,

а лето – для грехопадения.

240

Живое чувство, искры спора,

игры шальные ощущения…

Любовь – продленье разговора

иными средствами общения.

241

Но чья она, первейшая вина,

что жить мы не умеем без вина?

Того, кто виноградник сочинил

и ягоду блаженством начинил.

242

Что я смолоду делал в России? —

я запнусь и ответа не дам,

ибо много и лет, и усилий

положил на покладистых дам.

243

Я устал. Надоели дети,

бабы, водка и пироги.

Что же держит меня на свете?

Чувство юмора и долги.

244

Мужчина должен жить не суетясь,

а мудрому предавшись разгильдяйству,

чтоб женщина, с работы возвратясь,

спокойно отдыхала по хозяйству.

245

С неуклонностью упрямой

все на свете своевременно;

чем невинней дружба с дамой,

тем быстрей она беременна.

246

Когда роман излишне длителен,

то удручающе типичен,

роман быть должен упоителен

и безупречно лаконичен.

247

Не первопроходец и не пионер,

пути не нашел я из круга,

по жизни вели меня разум и хер,

а также душа, их подруга.

248

В мечтах отныне стать серьезней,

коплю серьезность я с утра,

печально видя ночью поздней,

что где-то есть во мне дыра.

249

Соблазнов я ничуть не избегал,

был страстью обуян периодически

и в пламени любви изнемогал

все время то душевно, то физически.

250

Я знаю, куда сквозь пространство

несусь на тугих парусах,

а сбоку луна сладострастно

лежит на спине в небесах.

251

Есть женщины осеннего шитья:

они, пройдя свой жизненный экватор,

в постели то слезливы, как дитя,

то яростны, как римский гладиатор.

252

Думая о бурной жизни личной,

трогаю былое взглядом праздным:

все, кого любил я, так различны,

что, наверно, сам бывал я разным.

253

Меняя в весе и калибре,

нас охлаждает жизни стужа,

и погрузневшая колибри

свирепо каркает на мужа.

254

Непоспешно и благообразно

совершая земные труды,

я аскет, если нету соблазна,

и пощусь от еды до еды.

255

Мы гуляем, поем и пляшем

от рожденья до самой смерти,

и грешнее ангелов падших —

лишь раскаявшиеся черти.

256

В очень важном и постыдном повинны —

так боимся мы себя обокрасть,

что все время и во всем половинны:

полуправда, полуриск, полустрасть.

257

Я давно для себя разрешил

ту проблему, что ставит нам Бог:

не жалею, что мог и грешил,

а жалею того, кто не мог.

258

Азартная мальчишеская резвость

кипит во мне, соблазнами дразня;

похоже, что рассудочная трезвость

осталась в крайней плоти у меня.

259

Предпочитая быть романтиком

во время тягостных решений,

всегда завязывал я бантиком

концы любовных отношений.

260

Спалив дотла последний порох,

я шлю свой пламенный привет

всем дамам, в комнатах которых

гасил я свет.

261

Я мыслю и порочно, и греховно,

однако повторяю вновь и вновь:

еда ничуть не менее духовна,

чем пьянство, вдохновенье и любовь.

262

Люблю вино и нежных женщин,

и только смерть меня остудит;

одним евреем станет меньше,

одной легендой больше будет.

263

Если я перед Богом не струшу,

то скажу ему: глупое дело —

осуждать мою светлую душу

за блудливость истлевшего тела.

264

Кто понял жизни смысл и толк, давно замкнулся и умолк

Мы вчера лишь были радостные дети,

но узнали мы в награду за дерзание,

что повсюду нету рая на планете,

и весьма нас покалечило познание.

265

Нас душило, кромсало и мяло,

нас кидало в успех и в кювет,

и теперь нас осталось так мало,

что, возможно, совсем уже нет.

266

Не в силах никакая конституция

устроить отношенья и дела,

чтоб разума и духа проституция

постыдной и невыгодной была.

267

По эпохе киша, как мухи,

и сплетаясь в один орнамент,

утоляют вожди и шлюхи

свой общественный темперамент.

268

На исторических, неровных,

путях заведомо целинных

хотя и льется кровь виновных,

но гуще хлещет кровь невинных.

269

Неистово стараясь прикоснуться,

но страсть не утоляя никогда,

у истины в окрестностях пасутся

философов несметные стада.

270

Я не даю друзьям советы,

мир дик, нелеп и бестолков,

и на вопросы есть ответы

лишь у счастливых мудаков.

271

Блажен, кто знает все на свете

и понимает остальное,

свободно веет по планете

его дыхание стальное.

272

В эпохах, умах, коридорах,

где разум, канон, габарит —

есть области, скрывшись в которых

разнузданный хаос царит.

273

Множество душевных здесь калек —

те, чей дух от воли изнемог,

ибо на свободе человек

более и глуше одинок.

274

Зря, когда мы близких судим,

суд безжалостен и лих:

надо жить, прощая людям

наше мнение о них.

275

Всюду, где понятно и знакомо,

всюду, где спокойно и привычно,

в суетной толпе, в гостях и дома

наше одиночество различно.

276

Прозорливы, недоверчивы, матеры,

мы лишь искренность распахнутую ценим —

потому и улучшаются актеры

на трибунах, на амвонах и на сцене.

277

Наш век устроил фестиваль

большого нового искусства:

расчислив алгеброй мораль,

нашел гармонию паскудства.

278

Я изучил по сотням судеб

и по бесчисленным калекам,

насколько трудно выйти в люди

и сохраниться человеком.

279

И понял я, что поздно или рано,

и как бы ни остра и неподдельна,

рубцуется в душе любая рана —

особенно которая смертельна.

280

Жаль беднягу: от бурных драм

расползаются на куски

все сто пять его килограмм

одиночества и тоски.

281

Вижу в этом Творца мастерство,

и напрасно все так огорчаются,

что хороших людей большинство,

но плохие нам чаще встречаются.

282

По прихоти Божественного творчества,

когда нам одиноко в сучьей своре,

бывает чувство хуже одиночества —

когда еще душа с рассудком в ссоре.

283

Нам в избытке свобода дана,

мы подвижны, вольны и крылаты,

но за все воздается сполна

и различны лишь виды расплаты.

284

Есть люди с тайным геном комиссарства,

их мучит справедливости мираж,

они запойно строят Божье царство,

и кровь сопровождает их кураж.

285

Когда боль поселяется в сердце,

когда труден и выдох, и вдох,

то гнусней начинают смотреться

хитрожопые лица пройдох.

286

Какую мы играть готовы роль,

какой хотим на лбу нести венец,

свидетельствуют мелочь, знак, пароль,

порою – лишь обрезанный конец.

287

Свобода к нам не делает ни шагу,

не видя нашей страсти очевидной,

свобода любит дерзость и отвагу,

а с трусами становится фригидной.

288

И здесь дорога не легка,

и ждать не стоит ничего,

и, как везде во все века,

толпа кричит – распни его!

289

Посмотришь вокруг временами

и ставишь в душе многоточие…

Все люди бывают говнами,

но многие – чаще, чем прочие.

290

Пока не требует подонка

на гнусный подвиг подлый век,

он мыслит нравственно и тонко,

хрустально чистый человек.

291

Любой мираж душе угоден,

любой иллюзии глоток…

Мой пес гордится, что свободен,

держа в зубах свой поводок.

292

Книги много лет моих украли,

ибо в ранней юности моей

книги мне поклялись (и соврали),

что, читая, стану я умней.

293

Увы, но с головами и двуногие

случались у меня среди знакомых,

что шли скорей по части биологии

и даже по отделу насекомых.

294

Не все заведомо назначено,

не все расчерчены пути,

на ткань судьбы любая всячина

внезапно может подойти.

295

Нелепы зависть, грусть и ревность,

и для обиды нет резона,

я устарел, как злободневность

позавчерашнего сезона.

296

Чтоб делался покой для духа тесен,

чтоб дух себя без устали искал,

в уюте и комфорте, словно плесень,

заводится смертельная тоска.

297

Не верю я, хоть удави,

когда в соплях от сантиментов

поет мне песни о любви

хор безголосых импотентов.

298

Весь день я по жизни хромаю,

взбивая пространство густое,

а к ночи легко понимаю

коней, засыпающих стоя.

299

Когда струились по планете

потоки света и тепла,

всегда и всюду вслед за этим

обильно кровь потом текла.

300

Есть в идиоте дух отваги,

присущей именно ему,

способна глупость на зигзаги,

недостижимые уму.

301

Тоскливей ничего на свете нету,

чем вечером, дыша холодной тьмой,

тоскливо закуривши сигарету,

подумать, что не хочется домой.

302

Довольно тускло мы живем,

коль ищем радости в метании

от одиночества вдвоем

до одиночества в компании.

303

От уксуса потерь и поражений

мы делаемся глубже и богаче,

полезнее утрат и унижений

одни только успехи и удачи.

304

С утра душа еще намерена

исполнить все, что ей назначено,

с утра не все еще потеряно,

с утра не все еще растрачено.

305

Мои друзья темнеют лицами,

томясь тоской, что стали жиже

апломбы, гоноры, амбиции,

гордыни, спеси и престижи.

306

В кипящих политических страстях

мне видится модель везде одна:

столкнулись на огромных скоростях

и лопнули вразлет мешки говна.

307

Душа не плоть, и ей, наверно,

покой хозяина опасен:

благополучие двухмерно

и плоский дух его колбасен.

308

От меня понапрасну взаимности

жаждут девственно чистые души,

слишком часто из нежной невинности

проступают ослиные уши.

309

Наш век нам подарил благую весть,

насыщенную горечью глобальной:

есть глупость незаразная, а есть —

опасная инфекцией повальной.

310

Я уважаю в корифеях

обильных знаний цвет и плод,

но в этих жизненных трофеях

всегда есть плесени налет.

311

Еще Гераклит однажды

заметил давным-давно,

что глуп, кто ступает дважды

в одно и то же говно.

312

Забавно, что, живя в благополучии,

судьбы своей усердные старатели,

мы жизнь свою значительно улучшили,

а смысл ее – значительно утратили.

313

А странно мы устроены: пласты

великих нам доставшихся наследий

листаются спокойно, как листы

альбома фотографий у соседей.

314

Во мне есть жалость к индивидам,

чья жизнь отнюдь не тяжела:

Господь им честно душу выдал,

но в них она не ожила.

315

Везде в эмиграции та же картина,

с какой и в России был тесно знаком:

болван идиотом ругает кретина,

который его обозвал дураком.

316

Мы так часто себя предавали,

накопляя душевную муть,

что теперь и на воле едва ли

мы решимся в себя заглянуть.

317

На крохотной точке пространства

в дымящемся жерле вулкана

амбиции наши и чванство

смешны, как усы таракана.

318

Учти, когда душа в тисках

липучей пакости мирской,

что впереди еще тоска

о днях, отравленных тоской.

319

По чувству легкой странной боли,

по пустоте неясной личной

внезапный выход из неволи

похож на смерть жены привычной.

320

Мы ищем истину в вине,

а не скребем перстом в затылке,

и если нет ее на дне —

она уже в другой бутылке.

321

Жить, не зная гнета и нажима,

жить без ощущенья почвы зыбкой —

в наше время столь же достижимо,

как совокупленье птички с рыбкой.

322

Давно среди людей томясь и нежась,

я чувствую, едва соприкоснусь:

есть люди, источающие свежесть,

а есть – распространяющие гнусь.

323

Сменилось место, обстоятельства,

система символов и знаков,

но запах, суть и вкус предательства

на всей планете одинаков.

324

Не явно, не всегда и не везде,

но часто вдруг на жизненной дороге

по мере приближения к беде

есть в воздухе сгущение тревоги.

325

Наука ускоряет свой разбег,

и техника за ней несется вскачь,

но столь же неизменен человек

и столь же безутешен женский плач.

326

Надежность, покой, постоянство —

откуда им взяться на свете,

где время летит сквозь пространство,

свистя, как свихнувшийся ветер.

327

Присущая свободе неуверенность

ничтожного зерна в огромной ступке

рождает в нас душевную растерянность,

кидающую в странные поступки.

328

Многие знакомые мои —

вряд ли это видно им самим —

жизни проживают не свои,

а случайно выпавшие им.

329

Мы, как видно, другой породы,

если с маху и на лету

в диком вакууме свободы

мы разбились о пустоту.

330

Мы с прошлым распростились. Мы в бегах.

И здесь от нас немедля отвязался

тот вакуум на глиняных ногах,

который нам духовностью казался.

331

Не зря у Бога люди вечно просят

успеха и удачи в деле частном:

хотя нам деньги счастья не приносят,

но с ними много легче быть несчастным.

332

Густой поток душевных драм

берет разбег из той беды,

что наши сны – дворец и храм,

а явь – торговые ряды.

333

После смерти мертвецки мертвы,

прокрутившись в земном колесе,

все, кто жил только ради жратвы,

а кто жил ради пьянства – не все.

334

Правнук наши жизни подытожит.

Если не заметит – не жалей.

Радуйся, что в землю нас положат,

а не, слава Богу, в мавзолей.

335

Увы, когда с годами стал я старше, со мною стали суше секретарши

Состариваясь в крови студенистой,

система наших крестиков и ноликов

доводит гормональных оптимистов

до геморроидальных меланхоликов.

336

Когда во рту десятки пломб —

ужели вы не замечали,

как уменьшается апломб

и прибавляются печали?

337

У старости – особые черты:

душа уже гуляет без размаха,

а радости, восторги и мечты —

к желудку поднимаются от паха.

338

Возвратом нежности маня,

не искушай меня без нужды;

все, что осталось от меня,

годится максимум для дружбы.

339

На склоне лет печаль некстати,

но все же слаще дела нет,

чем грустно думать на закате,

из-за чего зачах рассвет.

340

А ты подумал ли, стареющий еврей,

когда увязывал в узлы пожитки куцые,

что мы бросаем сыновей и дочерей

на баррикады сексуальной революции?

341

Покуда мне блаженство по плечу,

пока из этой жизни не исчезну —

с восторгом ощущая, что лечу,

я падаю в финансовую бездну.

342

Исчерпываюсь, таю, истощаюсь —

изнашивает всех судьба земная,

но многие, с которыми общаюсь,

давно уже мертвы, того не зная.

343

Стократ блажен, кому дано

избегнуть осени, в которой

бормочет старое говно,

что было фауной и флорой.

344

В такие дни то холодно, то жарко,

и всюду в теле студень вместо жил,

становится себя ужасно жалко

и мерзко, что до жалости дожил.

345

Идут года. Еще одно

теперь известно мне страдание:

отнюдь не каждому дано

достойно встретить увядание.

346

От боли душевной, от болей телесных,

от мыслей, вселяющих боль, —

целительней нету на свете компресса,

чем залитый внутрь алкоголь.

347

Тоска бессмысленных скитаний,

бесплодный пыл уплывших дней,

напрасный жар пустых мечтаний

сохранны в памяти моей.

348

Уже по склону я иду,

уже смотрю издалека,

а все еще чего-то жду

от телефонного звонка.

349

Если не играл ханжу-аскета,

если нараспашку сквозь года —

в запахе осеннего букета

лето сохраняется тогда.

350

В апреле мы играли на свирели,

все лето проработали внаем,

а к осени заметно присмирели

и тихую невнятицу поем.

351

Судьбой в труху не перемолот,

еще в уме, когда не злюсь,

я так теперь уже немолод,

что даже смерти не боюсь.

352

Как ночь безнадежно душна!

Как жалят укусы презрения!

Бессонница тем и страшна,

что дарит наплывы прозрения.

353

Душой и телом охладев,

я погасил мою жаровню:

еще смотрю на нежных дев,

а для чего – уже не помню.

354

Знаю с ясностью откровения,

что мне выбрать и предпочесть.

Хлеб изгнания. Сок забвения.

Одиночество, осень, честь.

355

Летят года, остатки сладки,

и грех печалиться.

Как жизнь твоя? Она в порядке,

она кончается.

356

На старости, в покое и тиши,

окрепло понимание мое,

что учат нас отсутствию души

лишь те, кто хочет вытравить ее.

357

Сделать зубы мечтал я давно —

обаяние сразу удвоя,

я ковбоя сыграл бы в кино,

а возможно – и лошадь ковбоя.

358

Ленив, апатичен, безволен,

и разум, и дух недвижимы —

я странно и тягостно болен

утратой какой-то пружины.

359

В промозглой мгле живет морока

соблазна сдаться, все оставить

и до естественного срока

душе свободу предоставить.

360

Я хотел бы на торжественной латыни

юным людям написать предупреждение,

что с годами наше сердце сильно стынет,

и мучительно такое охлаждение.

361

Когда свернуло стрелки на закат,

вдруг чувство начинает посещать,

что души нам даются напрокат,

и лучше их без пятен возвращать.

362

Глупо жгли мы дух и тело

раньше времени дотла;

если б молодость умела,

то и старость бы могла.

363

Зачем болишь, душа? Устала?

Спешишь к истоку всех начал?

Бутылка дней пустою стала,

но и напиток покрепчал.

364

Я смолоду любил азарт и глупость,

был формой сочен грех и содержанием,

спасительная старческая скупость

закат мой оградила воздержанием.

365

Слабеет жизненный азарт,

ужалось время, и похоже,

что десять лет тому назад

я на пятнадцать был моложе.

366

Мой век почти что на исходе,

и душу мне слегка смущает,

что растворение в природе

ее нисколько не прельщает.

367

Наступила в судьбе моей фаза

упрощения жизненной драмы:

я у дамы боюсь не отказа,

а боюсь я согласия дамы.

368

Так быстро проносилось бытие,

так шустро я гулял и ликовал,

что будущее светлое мое

однажды незаметно миновал.

369

В минувшее куда ни оглянусь,

куда ни попаду случайным взором —

исчезли все обиды, боль и гнусь,

и венчик золотится над позором.

370

Мне жалко иногда, что время вспять

не движется над замершим пространством:

я прежние все глупости опять

проделал бы с осознанным упрямством.

371

Я беден – это глупо и обидно,

по возрасту богатым быть пора,

но с возрастом сбывается, как видно,

напутствие «ни пуха ни пера».

372

Опять с утра я глажу взглядом

все, что знакомо и любимо,

а смерть повсюду ходит рядом

и каждый день проходит мимо.

373

Сегодня день был сух и светел

и полон ясной синевой,

и вдруг я к вечеру заметил,

что существую и живой.

374

У старости душа настороже;

еще я в силах жить и в силах петь,

еще всего хочу я, но уже —

слабее, чем хотелось бы хотеть.

375

Живу я, смерти не боясь,

и душу страхом не смущаю;

земли, меня и неба связь

я неразрывно ощущаю.

376

Овеян скорым расставанием,

живу без лишних упований

и наслаждаюсь остыванием

золы былых очарований.

377

Сойдя на станции конечной,

мы вдруг обрадуемся издали,

что мы вдоль жизни скоротечной

совсем не зря усердно брызгали.

378

Безоглядно, отважно и шало

совершала душа бытие

и настолько уже поветшала,

что слеза обжигает ее.

379

Смотрю спокойно и бесстрастно:

светлее уголь, снег темней,

когда-то все мне было ясно,

но я, к несчастью, стал умней.

380

Свободу от страстей и заблуждений

несут нам остывания года,

но также и отменных наслаждений

отныне я лишаюсь навсегда.

381

Есть одна небольшая примета,

что мы все-таки жили не зря:

у закатного нашего света

занимает оттенки заря.

382

Увы, всему на свете есть предел:

облез фасад и высохли стропила;

в автобусе на девку поглядел —

она мне молча место уступила.

383

Не надо ждать ни правды, ни морали

от лысых и седых историй пьяных,

какие незабудки мы срывали

на тех незабываемых полянах.

384

Приближается время прощания,

перехода обратно в потемки

и пустого, как тень, обещания,

что тебя не забудут потомки.

385

Я изменяюсь незаметно

и не грущу, что невозвратно,

я раньше дам любил конкретно,

теперь я их люблю абстрактно.

386

Осенние пятна на солнечном диске,

осенняя глушь разговора,

и листья летят, как от Бога записки

про то, что увидимся скоро.

387

Чую вдруг душой оцепеневшей

скорость сокращающихся дней;

чем осталось будущего меньше,

тем оно тревожит нас больней.

388

Загрустили друзья, заскучали,

сонно плещутся вялые флаги,

ибо в мудрости много печали,

а они поумнели, бедняги.

389

Не знаю, каков наш удел впереди,

но здесь наша участь видна:

мы с жизнью выходим один на один,

и нас побеждает она.

390

Я рос когда-то вверх, судьбу моля,

чтоб вырасти сильнее и прямей,

теперь меня зовет к себе земля,

и горблюсь я, прислушиваясь к ней.

391

Все-все-все, что здоровью противно,

делал я под небесным покровом;

но теперь я лечусь так активно,

что умру совершенно здоровым.

392

Умирать без обиды и жалости,

в никуда обретая билет,

надо с чувством приятной усталости

от не зря испарившихся лет.

393

Бесполезны уловки учености,

и не стоит кишеть, мельтеша;

предназначенный круг обреченности

завершит и погаснет душа.

394

Наш путь извилист, но не вечен,

в конце у всех – один вокзал;

иных уж нет, а тех долечим,

как доктор доктору сказал.

395

Нет, нет, на неизбежность умереть

не сетую, не жалуюсь, не злюсь,

но понял, начиная третью треть,

что я четвертой четверти боюсь.

396

Лишь только начавши стареть,

вступая в сумерки густые,

мы научаемся смотреть

и видеть истины простые.

397

За вторником является среда,

субботу вытесняет воскресенье;

от боли, что уходим навсегда,

придумано небесное спасенье.

398

Так было раньше, будет впредь,

и лучшего не жди,

дано родиться, умереть

и выпить посреди.

399

Я жил распахнуто и бурно,

и пусть Господь меня осудит,

но на плите могильной урна —

пускай бутыль по форме будет.

400

Губерман о женщинах или сатирические «гарики» о взаимоотношениях

Метки

Женщины Искусство Книги Литература Отношения Поэты Чтение Юмор

Язык поэзии многогранен и может включать в себя огромное количество жанров. Каждый автор может использовать его по своему усмотрению. Игорь Миронович Губерман прославился своими сатирическими четверостишиями. Так называемыми «гариками».

«Гарики» могут быть на разную тему, но хочется выделить отдельную категорию стихов, посвященных женщинам.

О женской красоте

Красоток я любил не очень

и не по скудности деньжат:
красоток даже среди ночи
волнует, как они лежат.

Порой задаешься вопросом. Если женщина красива, почему с ней не особо стремятся связать жизнь? Казалось бы, с такой внешностью от кавалеров не должно быть отбоя. Но в этом и проблема. Смотреть и ухаживать могут многие, а пойти дальше — нет.

Почему так происходит? Чем больше красоты, тем больше ответственности? Или слишком большая конкуренция за одну даму? Финальное решение всегда за ней, поэтому стоит задать вопрос непосредственно женщине. Кого она хочет видеть рядом с собой, такой красивой.

View this post on Instagram
A post shared by Игорь Губерман (@i.guberman)

Об эмансипации

А мужикам понять пора бы,
напрасно рты не разевая,
что мирозданья стержень — бабы,
чья хрупкость — маска боевая.

И:

Процесс эмансипации не сложен
И мною наблюдался много раз:
Везде, где быть мужчиной мы не можем,
Подруги ускользают из-под нас.

Женщинам, которые предпочитают полностью за всё нести ответственность и тащить всё на себе, приходится нелегко. Пусть независимость и карьера стоят в центре их жизни. Но в какой-то момент им это надоедает.

С одной стороны, независимость и «я всё сама». С другой — вечная внутренняя борьба с жаждой отдыха и безвольные мужчины, за которых она сделает «всё сама». Сильные мужчины, к сожалению, места рядом с такими не находят.

View this post on Instagram
A post shared by 👄 НЕПРАВИЛЬНАЯ (@nepravilna__ya)

О внимании

На женщин сквозь покровы их нарядов
мы смотрим как на свет из темноты;
увяли бы цветы от наших взглядов,
а бабы расцветают, как цветы.

Какими бы независимыми не стремились стать женщины, внимание со стороны мужчины всегда приносит удовольствие. Это дарует ощущение ценности и повышает самооценку. Нет женщины прекрасней, чем та, которая чувствует на себе взгляд любимого. Данный «гарик» Губерман о женщинах написал очень правдивым.

View this post on Instagram
A post shared by Стишки на искусстве 🖼️ (@lohankinn)

Обман зрения

Обманчив женский внешний вид,

поскольку в нежной плоти хрупкой
Натура женская таит
единство арфы с мясорубкой.

Женщина может быть многогранной. Сегодня она нежный цветок, а завтра — суровая хозяйка кухни. Не существует константы женского поведения. Поэтому с момента начала серьезных отношений женщины меняются. Они снимают свои маски для свиданий и становятся теми, кем есть на самом деле. Впрочем, то же самое происходит и с мужчинами.

View this post on Instagram
A post shared by Марина Цюхай (@marinatsiukhai)

На ком быт

Мужчина должен жить не суетясь,
а мудрому предавшись разгильдяйству,
чтоб женщина, с работы возвратясь,
спокойно отдыхала по хозяйству.

В этом четверостишии Губерман о женщинах высказывается как о тех, кто был вынужден взять на себя больше обязанностей, потому что супругу лень. Многие знают, что еще совсем недавно быт держался исключительно на женщинах. Сейчас, к счастью, ситуация изменилась. И хоть не везде, но мужчины уже не так брезгуют помогать своим половинкам по дому. И приготовить могут, и убраться.

Если же валяние на диване, пока уставшая после работы женщина моет пол, — норма, то пора что-то менять.

View this post on Instagram
A post shared by Игорь Губерман (@i.guberman)

О равенстве

Женщины хотят чувствовать себя обожаемыми, поэтому и принимают всевозможные ухаживания от кавалеров. Когда же на пороге появляется тот, кто зовет ее единственной и посвящает ей всего себя, женщина в ответ отдает свою любовь и душу.

View this post on Instagram
A post shared by ПСИХОЛОГ (@novik.d.psyhology)

О влюбленности

Опять весной мечты стесняют грудь,
весна для жизни – свежая страница.
И хочется любить кого-нибудь,
но без необходимости жениться.

Понятие влюбленности на самом деле очень растяжимое. Это может быть влюбленность в чью-то улыбку или музыку. С настоящей любовью оно имеет мало общего. Но в то же время нам иногда нужно влюбляться. Ведь подобные чувства дают повод избежать рутины и унестись куда-то ввысь.

Мужику в одиночестве кисло,
тяжело мужику одному,
а как баба на шее повисла,
так немедленно легче ему.

Для кого-то подобное отношение ко второй половине неприемлемо и может послужить причиной для расставания. А для кого-то может стать забавной особенностью, которая никак не влияет на отношения супругов.

View this post on Instagram
A post shared by Литературный 𝑅𝑒𝑝𝑎𝑏𝑙𝑖𝑐 (@lite_repablic)

Откуда несчастные женщины

Женский характер таков, что женщины быстро перестают ценить то, что имеют. Если рядом есть мужчина, она найдет повод поссориться и указать на его недостатки. Если же она одинока — с обидой не понимает, почему ей не везет в отношениях.

От редакции

Какие еще стихи Игоря Губермана о женщинах ты знаешь? И каким еще аспектам взаимоотношений стоит посвятить стих? Ждем в комментариях!

Гарики Игоря Губермана о женщинах и любви

Поэт-сатирик Игорь Губерман знаменит своими искрометными четверостишьями — «гариками». Вечные ценности, житейская мудрость, борьбу добра и зла в душе человека он подмечает просто великолепно.

Когда в семейных шумных сварах
Жена бывает неправа,
Об этом позже в мемуарах
Скорбит прозревшая вдова.

Предпочитая быть романтиком
Во время тягостных решений,
Всегда завязывал я бантиком
Концы любовных отношений.

Блестя глазами сокровенно,
стыдясь вульгарности подруг,
девица ждет любви смиренно,
как муху робко ждет паук.

Давай, Господь, решим согласно,
Определив друг другу роль:
Ты любишь грешников? Прекрасно.
А грешниц мне любить позволь.

Мужик тугим узлом совьется,
но, если пламя в нем клокочет –
всегда от женщины добьется
того, что женщина захочет.

Судьбы случайное сплетение,
переплетенье рук и ног,
и неизбежное смятение,
что снова так же одинок.

Был холост — снились одалиски,
Вакханки, шлюхи, гейши, киски;
Теперь со мной живет жена,
А ночью снится тишина.

Идея найдена не мной,
но это ценное напутствие:
чтоб жить в согласии с женой,
я спорю с ней в её отсутствие.

Отменной верности супруг,
Усердный брачных уз невольник-
Такой семейный чертит круг,
Что бабе снится треугольник.

Я женских слов люблю родник
И женских мыслей хороводы,
Поскольку мы умны от книг,
А бабы — прямо от природы.

Красоток я любил не очень
И не по скудности деньжат:
Красоток даже среди ночи
Волнует, как они лежат.

Мы дарим женщине цветы,
звезду с небес, круженье бала
и переходим с ней на «ты»,
а после дарим очень мало.

С неуклонностью упрямой
Все на свете своевременно;
Чем невинней дружба с дамой,
тем быстрей она беременеет.

Наступила в душе моей фаза
Упрощения жизненной драмы:
Я у дамы боюсь не отказа,
А боюсь я согласия дамы.

Душой и телом охладев,
Я погасил мою жаровню:
Еще смотрю на нежных дев,
А для чего — уже не помню.

Мужику в одиночестве кисло,
тяжело мужику одному,
а как баба на шее повисла,
так немедленно легче ему.

Я никак не пойму, отчего
так я к женщинам пагубно слаб;
может быть, из ребра моего
было сделано несколько баб?

Кто ищет истину, держись
У парадокса на краю;
Вот женщины: дают нам жизнь,
А после жить нам не дают.

Бабы одеваются сейчас,
Помня, что слыхали от подружек:
Цель наряда женщины — показ,
Что и без него она не хуже.

Душой и телом охладев,
я погасил мою жаровню:
еще смотрю на нежных дев,
а для чего — уже не помню.

Когда к нам дама на кровать
сама сигает в чем придется,
нам не дано предугадать,
во что нам это обойдется.

На женщин сквозь покровы их нарядов
мы смотрим, как на свет из темноты;
увяли бы цветы от наших взглядов,
а бабы расцветают, как цветы.

Мы были тощие повесы,
ходили в свитерах заношенных,
и самолучшие принцессы
валялись с нами на горошинах.

Судьбы случайное сплетение,
переплетенье рук и ног,
и неизбежное смятение,
что снова так же одинок.

Блестя глазами сокровенно,
стыдясь вульгарности подруг,
девица ждет любви смиренно,
как муху робко ждет паук.

Мужику в одиночестве кисло,
тяжело мужику одному,
а как баба на шее повисла,
так немедленно легче ему.

Хвалите, бабы, мужиков:
мужик за похвалу
достанет месяц с облаков
и пыль сметет в углу.

Когда в семейных шумных сварах
Жена бывает неправа,
Об этом позже в мемуарах
Скорбит прозревшая вдова.

Идея найдена не мной,
но это ценное напутствие:
чтоб жить в согласии с женой,
я спорю с ней в её отсутствие.

Трепещет юной девы сердце
над платьев красочными кучами:
во что одеться, чтоб раздеться
как можно счастливей при случае?

Мы дарим женщине цветы,
звезду с небес, круженье бала
и переходим с ней на «ты»,
а после дарим очень мало.

Ах, юность, юность! Ради юбки
самоотверженно и вдруг
душа кидается в поступки,
производимые из брюк.

Спеши любить, мой юный друг,
волшебны свойства женских рук:
они смыкаются кольцом,
и ты становишься отцом.

Любил я книги, выпивку и женщин
И большего у бога не просил.
Теперь азарт мой возрастом уменьшен,
Теперь уже на книги нету сил.

Кто ищет истину, держись
у парадокса на краю;
вот женщины: дают нам жизнь,
а после жить нам не дают.

===============================================

Игорь Губерман родился в Харькове. В конце 1950-х познакомился с А. Гинзбургом, издававшим один из первых самиздатских журналов, а также с рядом других свободолюбивых философов, деятелей литературы, изобразительного искусства.

Писал научно-популярные книги, но все активнее проявлял себя как поэт-диссидент. В своем «неофициальном» творчестве использовал псевдонимы, например И. Миронов, Абрам Хайям. В 1979 году был арестован и приговорен к пяти годам лишения свободы по сфабрикованному делу. Попал в лагерь, где вел дневники. В период ссылки, на базе этих дневников была написана книга «Прогулки вокруг барака».

В 1984 году поэт вернулся из Сибири. Долго не мог прописаться в городе и устроиться на работу. В 1987 году эмигрировал из СССР, с 1988 года живёт в Иерусалиме. Часто приезжает в Россию и Украину, выступая на поэтических вечерах.

Игорь Губерман гарики о женщинах 3 1

Четверостишья Игоря Губермана о женщинах, любви и супружеской жизни

Мы дарим женщине цветы,Звезду с небес, круженье балаИ переходим с ней на ты,А после дарим очень мало.

За все наши мужицкие злодействаЯ женщине воздвиг бы монумент,Мужчина — только вывеска семейства,А женщина — и балки, и цемент.

Я женских слов люблю родникИ женских мыслей хороводы,Поскольку мы умны от книг,А бабы прямо от природы.

Жаждущих уверовать так много,Что во храмах тесно стало вновь,Там через обряды ищут Бога,Как через соитие — любовь.

Добро со злом природой смешаны,Как тьма ночей со светом дней;Чем больше ангельского в женщине,Тем гуще дьявольское в ней.

У любви не бывает обмана,Ибо искренна страсть, как дыхание,И божественно пламя романа,И угрюмо его затухание.

Отменной верности супруг,Усердный брачных уз невольник -Такой семейный чертит круг,Что бабе снится треугольник

Любовь — не значит слиться телом,Душою слиться — это ДА!Но между делом, слиться теломНе помешает НИКОГДА.

Все нежней и сладостней мужчины,Женщины все тверже и железней;Скоро в мужиках не без причиныЖенские объявятся болезни.

У женщин юбки всё короче;Коленных чашечек стриптизНапоминает ближе к ночи,Что существует весь сервиз.

Мы от любви теряем в весеЗа счёт потери головыИ воспаряем в поднебесье,Откуда падаем, увы.

Мужик тугим узлом совьется, но если пламя в нем клокочет, всегда от женщины добьется, того, что женщина захочет.

Всегда мне было интересно,Как поразительно греховно:Духовность женщины — телесна,А тело — дьявольски духовно.

Тому, что в семействе трещина,Всюду одна причина:В жене пробудилась женщина,В муже уснул мужчина.

Ключ к женщине — восторг и фимиам,Ей больше ничего от нас не надо,И стоит нам упасть к ее ногам,Как женщина, вздохнув, ложится рядом.

Когда в семейных шумных сварахЖена бывает неправаОб этом позже в мемуарахСкорбит прозревшая вдова.

За радости любовных ощущенийОднажды острой болью заплатив,Мы так боимся новых увлечений,Что носим на душе презерватив.

Всюду плачется загнанный мужНа супружества тяжкий обет,Но любовь — это свет наших душА семья — это плата за свет.

За женитьбу есть научный и весьма весомый довод: холостым повсюду скучно, а женатым — только дома.

Я Вас люблю! Тому свидетель Бог! Нет женщины прелестней Вас и краше! Я ровно в полночь был у Ваших ног. Потом гляжу: а ноги-то — не Ваши!

Был холост — снились одалиски,Вакханки, шлюхи, гейши, киски;Теперь со мной живет жена,А ночью снится тишина.

Хотелось быть любимым и любить,Хотелось выбрать жребий и дорогу,И теми я порой хотел бы быть,Кем не был и не стану, слава Богу.

Семью надо холить и нежить,Особо заботясь о том,Чтоб нелюди, нечисть и нежитьСобой не поганили дом.

Мужчина должен жить не суетясь,А мудрому предавшись разгильдяйству,Чтоб женщина, с работы возвратясь,Спокойно отдыхала по хозяйству.

Источник

Со злом природой смешаны как тьма ночей со светом дней

Подборка гариков Игоря Губермана о женщинах, дамах, девушках и других представителей прекрасного пола)))

Мы дарим женщине цветы,
звезду с небес, круженье бала
и переходим с ней на «ты»,
а после дарим очень мало.

Всегда ланиты, перси и уста
описывали страстные поэты,
но столь же восхитительны места,
которые доселе не воспеты.

Я никак не пойму, отчего
так я к женщинам пагубно слаб;
может быть, из ребра моего
было сделано несколько баб?

За радости любовных ощущений
однажды острой болью заплатив,
мы так боимся новых увлечений,
что носим на душе презерватив.

Какие дамы нам не раз
шептали: «Дорогой!
Конечно, да! Но не сейчас,
не здесь и не с тобой!»

Завел семью. Родились дети.
Скитаюсь в поисках монет.
Без женщин жить нельзя на свете,
а с ними — вовсе жизни нет.

Источник

Игорь Губерман, гарики о женщинах 3-1

Татьяна Сергеева 9 Любовь не значит слиться телом,
душою слиться — это да!
Но, между делом, слиться телом
не помешает никогда.

Мужику в одиночестве кисло,
тяжело мужику одному,
а как баба на шее повисла,
так немедленно легче ему.

Устой традиций надо соблюдать,
пускай не раз ответят вам отказом.
Конечно, дама может и не дать,
но предложить ты ей всегда обязан.

Когда к нам дама на кровать
сама сигает в чем придется,
нам не дано предугадать,
во что нам это обойдется.

Наступила в душе моей фаза
упрощения жизненной драмы:
я у дамы боюсь не отказа,
а боюсь я согласия дамы.

Послабленье народу вредит,
ухудшаются нравы столичные,
одеваются девки в кредит,
раздеваются за наличные.

Являют умственную прыть,
пускай мужчины-балагуры,
а даме ум полезней скрыть —
он отвлекает от фигуры.»

Всем дамам нужен макияж
для торжества над мужиками:
мужчина, впавший в оху@ж,
берется голыми руками.

Виновен в этом или космос,
или научный беспредел:
несовращённолетний возраст
весьма у дев помолодел.

Все переменилось бы кругом,
если бы везде вокруг и рядом
женщины раскинули умом,
как сейчас раскидывают задом.

В тихой смиреннице каждой,
в робкой застенчивой лапушке
могут проснуться однажды
бл…кие гены прабабушки.

В душе моей не тускло и не пусто,
и даму если вижу в неглиже,
я чувствую в себе живое чувство,
но это — чувство юмора уже.

© Copyright: Татьяна Сергеева 9, 2019
Свидетельство о публикации №119103003803 Список читателей / Версия для печати / Разместить анонс / Заявить о нарушении Другие произведения автора Татьяна Сергеева 9 Люблю смотреть на женщин в неглиже,
Когда-то возбуждали сильно очень,
Да так, что мои яйца «Фаберже»,
Опустошались быстро, между прочим.

Владимир Горошит 29.11.2020 22:42 Заявить о нарушении Так Фаберже или. Думаю, пора определиться!)))))))))) Простите, за вольность!).. Благодарю.

Источник

Добро со злом природой смешаны,

Как тьма ночей со светом дней;
Чем больше ангельского в женщине,
Тем гуще дьявольское в ней.

— Игорь Губерман,

521 цитата

30 блестящих гариков Игоря Губермана о женщинах

Душой и телом охладев,
я погасил мою жаровню:
еще смотрю на нежных дев,
а для чего — уже не помню.

Когда к нам дама на кровать
сама сигает в чем придется,
нам не дано предугадать,
во что нам это обойдется.

Мы были тощие повесы,
ходили в свитерах заношенных,
и самолучшие принцессы
валялись с нами на горошинах.

Судьбы случайное сплетение,
переплетенье рук и ног,
и неизбежное смятение,
что снова так же одинок.

Блестя глазами сокровенно,
стыдясь вульгарности подруг,
девица ждет любви смиренно,
как муху робко ждет паук.

Мужику в одиночестве кисло,
тяжело мужику одному,
а как баба на шее повисла,
так немедленно легче ему.

Хвалите, бабы, мужиков:
мужик за похвалу
достанет месяц с облаков
и пыль сметет в углу.

Когда в семейных шумных сварах
Жена бывает неправа,
Об этом позже в мемуарах
Скорбит прозревшая вдова.

Идея найдена не мной,
но это ценное напутствие:
чтоб жить в согласии с женой,
я спорю с ней в её отсутствие.

Мы дарим женщине цветы,
звезду с небес, круженье бала
и переходим с ней на «ты»,
а после дарим очень мало.

Ах, юность, юность! Ради юбки
самоотверженно и вдруг
душа кидается в поступки,
производимые из брюк.

Спеши любить, мой юный друг,
волшебны свойства женских рук:
они смыкаются кольцом,
и ты становишься отцом.

Кто ищет истину, держись
у парадокса на краю;
вот женщины: дают нам жизнь,
а после жить нам не дают.

Я женских слов люблю родник
и женских мыслей хороводы,
поскольку мы умны от книг,
а бабы прямо от природы.

Источник

Игорь Губерман и его гарики — о женщинах, любви и жизни

Только тот, кто может докопаться до самых глубоких закоулков человеческой души, затронуть каждый нерв, прощупать каждый мозоль, а потом еще и мастерски излить всё это на бумаге, достоин носить гордое звание поэта. Особенно, когда речь о поэте-сатирике, который как никто должен уметь смеяться даже врагам назло и рубить правду-матку прямо в лицо. Цинично, иногда даже грубо, но главное — без лжи и фальши.

17 гениальных гариков о женщинах и любви. Тонко подмечено!

Игорь Миронович Губерман, выдающийся поэт-сатирик современности, известен публике своими хлесткими четверостишьями — гариками. Читая их, понимаешь, что у этого человека просто-таки талантище: так метко и лаконично подметить все те злободневные проблемы и курьезы, которые знакомы каждому, может только гений пера. И что самое главное, понимаешь — с суетой дней автор знаком не понаслышке, поэтому его стихи настолько жизненны, что веришь каждому слову.

Сегодня Ofigenno.cc подготовил для Вас 17 непревзойденных гариков, которые обнажают всю суть любовных отношений, а также срывают маски с утонченной женской натуры. Эх, золотые слова! И умеют же люди ТАК писать.

Был холост — снились одалиски,
Вакханки, шлюхи, гейши, киски;
Теперь со мной живет жена,
А ночью снится тишина.

Я женских слов люблю родник
И женских мыслей хороводы,
Поскольку мы умны от книг,
А бабы — прямо от природы.

Красоток я любил не очень
И не по скудности деньжат:
Красоток даже среди ночи
Волнует, как они лежат.

С неуклонностью упрямой
Все на свете своевременно;
Чем невинней дружба с дамой,
тем быстрей она беременна.

Есть дамы: каменны, как мрамор,
И холодны, как зеркала,
Но чуть смягчившись, эти дамы
В дальнейшем липнут, как смола.

Наступила в душе моей фаза
Упрощения жизненной драмы:
Я у дамы боюсь не отказа,
А боюсь я согласия дамы.

Душой и телом охладев,
Я погасил мою жаровню:
Еще смотрю на нежных дев,
А для чего — уже не помню.

Кто ищет истину, держись
У парадокса на краю;
Вот женщины: дают нам жизнь,
А после жить нам не дают.

Бабы одеваются сейчас,
Помня, что слыхали от подружек:
Цель наряда женщины — показ,
Что и без него она не хуже.

Пусть многие и считают Губермана тем еще циником, в силе его таланта не сомневается никто. Ведь нужно обладать необычайным мужеством и непревзойденным чувством юмора, чтобы с такой иронией писать о вещах, которые нас терзают. Снимаю шляпу перед автором — его короткие стишки гениальны!

Легендарные Гарики — талант Губермана.

Современный поэт-сатирик Игорь Губерман знаменит своими афористичными четверостишьями — «гариками», — в которых лаконично рассказывает о том, что близко каждому из нас: о советской и постсоветской действительности, о борьбе добра и зла в душе человека, о повседневности и вечных ценностях. И, главное, Губерману веришь, как веришь всякому, кто выстрадал свою горькую усмешку и все равно не разочаровался в людях.

Каждый «гарик» молниеносно расходится по сети и радует тысячи поклонников таланта Игоря Губермана. Остаётся только удивляться, как можно вместить такое ёмкое и хлёсткое наблюдение в коротенький стишок. «Гарики» Губермана – ещё один повод улыбнуться даже в те моменты, когда кажется, что поводов для улыбок нет:

На собственном горбу и на чужом
я вынянчил понятие простое:
бессмысленно идти на танк с ножом,
но если очень хочется, то стоит.

В цветном разноголосом хороводе,
в мелькании различий и примет
есть люди, от которых свет исходит,
и люди, поглощающие свет.

Жить, покоем дорожа, —
пресно, тускло, простоквашно;

чтоб душа была свежа,
надо делать то, что страшно.

Вчера я бежал запломбировать зуб,
и смех меня брал на бегу:
всю жизнь я таскаю мой будущий труп
и рьяно его берегу.

В наш век искусственного меха
и нефтью пахнущей икры
нет ничего дороже смеха,
любви, печали и игры.

Вся наша склонность к оптимизму —
от неспособности представить,
какого рода завтра клизму
судьба решила нам поставить.

Есть личности — святая простота
играет их поступки, как по нотам,
наивность — превосходная черта,
присущая творцам и идиотам.

Текут рекой за ратью рать,
чтобы уткнуться в землю лицами;
как это глупо — умирать
за чей-то гонор и амбиции.

Всего слабей усваивают люди,
взаимным обучаясь отношениям,
что слишком залезать в чужие судьбы
возможно лишь по личным приглашениям.

Слой человека в нас чуть-чуть
наслоен зыбко и тревожно,
легко в скотину нас вернуть,
поднять обратно очень сложно.

Мы сохранили всю дремучесть
былых российских поколений,
но к ним прибавили пахучесть
своих духовных выделений.

Увы, но я не деликатен
и вечно с наглостью циничной
интересуюсь формой пятен
на нимбах святости различной.

Ворует власть, ворует челядь,
вор любит вора укорять;
в Россию можно смело верить,
но ей опасно доверять.

Поездил я по разным странам,
печаль моя, как мир, стара:
какой подлец везде над краном
повесил зеркало с утра?

Мужик тугим узлом совьется,
но, если пламя в нем клокочет,
всегда от женщины добьется
того, что женщина захочет.

Мне моя брезгливость дорога,
мной руководящая давно:
даже чтобы плюнуть во врага,
я не набираю в рот говно.

Живя в загадочной отчизне
из ночи в день десятки лет,
мы пьем за русский образ жизни,
где образ есть, а жизни нет.

За то люблю я разгильдяев,
блаженных духом, как тюлень,
что нет меж ними негодяев
и делать пакости им лень.

Вожди России свой народ
во имя чести и морали
опять зовут идти вперед,
а где перед, опять соврали.

Вся история нам говорит,
что Господь неустанно творит:
каждый год появляется гнида
неизвестного ранее вида.

Нам непонятность ненавистна
в рулетке радостей и бед.
Мы даже в смерти ищем смысла,
хотя его и в жизни нет.

Когда, глотая кровь и зубы,
мне доведется покачнуться,
я вас прошу, глаза и губы,
не подвести и улыбнуться.

20 лет и вся жизнь. Игорь Губерман

published on mirputeshestvij. ru according to the materials russiahousenews.info

Запись Игорь Губерман и его гарики — о женщинах, любви и жизни взята с сайта Мир Путешествий.

Какой рост у Игоря Губермана. Клёвые «Гарики» Игоря Губермана

Игорь Миронович Губерман, русско-израильский поэт, прославился благодаря своим афористическим и сатирическим четверостишиям, прозванным «гариками», хотя могут быть и 2 и 6 строки. В них он точно и метко подмечает все реалии жизни, со всеми ее взлетами и падениями, радостями и горестями. Иногда он немного резко говорит, но только потому, что это такая же неотъемлемая часть нашей жизни.

Каждый «гарик» молниеносно распространяется по сети и радует тысячи поклонников таланта Игоря Губермана. Можно только удивляться, как можно уместить такое емкое и хлесткое наблюдение в короткий стишок. «Гарики» Губермана — еще один повод улыбнуться даже в те моменты, когда кажется, что поводов для улыбки нет:

Я психически здоров!
Но я шалею, удачу ловлю. ..
Из дров наколол,
Легко хижину построил!

Я люблю людей и, наивно,
Говорю с ними откровенно
И жду открытой взаимности,
И тогда горько курю.

Иногда просыпаешься как птица
Крылатая пружина взведена,
и хочется жить и работать;
, но к завтраку уходит.

Все наши склонности к оптимизму
от невозможности представить
какую клизму завтра
судьба решила нам поставить.

Я давно живу двумя жизнями,
одна — внутри себя, другая — внешне;
какой мне назвать настоящим?
Не знаю, иногда и то, и другое мне чуждо.

Люди самые слабые в усвоении
взаимного обучения отношениям,
что слишком лезть в чужие судьбы
возможно только по личному приглашению.

Люблю свою брезгливость
ведущую меня давно:
даже на врага плевать,
дерьмо в рот не беру.

Я любил книги, выпивку и женщин.
И большего я у Бога не просил.
Теперь мое волнение уменьшается с возрастом.
Теперь на книги нет энергии.

Я путешествовал по разным странам
Грусть моя, как и мир, стара:
что за негодяй везде над краном
утром зеркало повесил?

Иногда мешает заснуть
Захватывающе, как ни повернись
Суть вдруг открылась мне
Какая-то немыслимая чушь.

Вот почему я люблю разгильдяев
блаженных духом, как тюлень,
что среди них нет негодяев
и им лень пакостить.

Слой человека в нас немного
наслаивается зыбко и тревожно,
нас легко вернуть в скот,
очень трудно обратно встать.

Жизнь в таинственной стране
из ночи в день на десятилетия,
пьем за быт русский,
где образ есть, а жизни нет.

Учимся терпеть, учимся терять
и в любую житейскую стужу
Учусь, насвистывая, повторять:
плевать, хуже не бывает.

Я люблю весну женских слов
И женских мыслей хороводы,
Так как умны мы из книжек,
И бабы прямо с натуры.

Когда кто-то учит нас жизни,
Я совсем тупой;
идиотский жизненный опыт
У меня самого есть.

Душа иногда так болит
что можно только выть или орать;
Плевать бы на ранимого эстета,
но зеркало протирать придется.

Чрезвычайно простая сама природа
понимает нашу типичность:
чем больше у человека ума,
тем печальнее судьба этого человека.

Во мне кипит,
то искра брызжет прямо в порох;
пошли мне, Господи, терпения,
но только очень-очень быстро.

Есть лампы на сотни ватт,
но свет у них резкий и изувеченный,
и кто то слегка мудак,
иногда крайне человеческий.

Не понимаю почему
так я пагубно слаб к женщинам;
может из моего ребра
несколько женщин сделали?

Ум полон гибкости и грубости,
когда он в борьбе со своей совестью,
мы никому так часто не лжем
, а также себя.

В жизни надо делать перерывы
чтобы выключаться и отсутствовать,
чтобы много раз, пока живы,
счастье чувствовать снова.

Игорь Миронович Губерман — советский и израильский писатель, поэт, автор книг в жанре юмористической прозы и поэзии.

Родился 7 июля 1936 года в Харькове в семье инженера-экономиста. Окончив школу с золотой медалью, Игорь поступил в Московский институт инженеров железнодорожного транспорта. В студенческие годы Губерман сочинял стихи, посещал литобъединение, а после получения диплома инженера-электрика стал работать по специальности, одновременно занимаясь творчеством. Большое влияние на начинающего автора, по его признанию, оказала поэзия Исифа Бродского, Николая Заболоцкого, Давида Самойлова. После знакомства с Александром Гинзбургом Игорь Губерман публиковал в своем журнале «Синтаксис» свои научно-популярные произведения и острые сатирические четверостишия — «гарики».

В 1969 году в издательстве «Детская литература» вышла первая книга писателя «Чудеса и трагедии Черного ящика», посвященная тайнам человеческого мозга, а вскоре и «Третий триумвират» и повесть о Владимире Бехтерева «Страницы жизни». Несмотря на растущую популярность у читателей, в 1979 году поэт-диссидент Губерман был приговорен к пяти годам лишения свободы по сфабрикованному обвинению и сослан в Сибирь, где вел дневники, легшие в основу книги «Прогулки по бараку», сборников «Тюремные гарики» и «Камерные гарики».

Вернувшись из ссылки, Игорь Губерман лишился дома и несколько лет не мог устроиться на работу, а в 1987 году эмигрировал в Иерусалим, где живет до сих пор, пишет стихи и работает на радио Тель-Авива. По словам писателя, «…у меня чудовищное количество читателей, чудовищное количество общения, мне там очень хорошо и интересно. Два раза в месяц у меня концерты в Израиле, залы маленькие, но полные». Губерман часто приезжает в Россию и выступает на поэтических вечерах, читая некоторые из своих девяти тысяч знаменитых «Гариков», которые вошли в сборники «Гарики из Атлантиды», «Гарики из Иерусалима», «Гарики закатные», «Гарики на все времена». «. Критики называют авторские четверостишия своеобразным проявлением фольклора, отмечая сочетание лаконизма японского танка и афористичности русских частушек. О своей семье писатель рассказывает так: «У меня есть замечательная жена Татьяна, которая не только хлебосольна и хлебосольна: в трудную минуту она всегда была рядом, будь то ссылка в сибирскую деревню или полное безденежье. Она подарила мне двоих прекрасных детей — дочь Таню и сына Эмиля. Так что в моей семье полная гармония!

В нашем магазине вы можете не только купить и скачать электронные книги Игоря Губермана, но и читать их онлайн.

Губерман Игорь Миронович (псевдонимы И. Миронов, Абрам Хайям и др.) (р. 1936) — русский писатель и поэт.

Родился 7 июля 1936 года в Харькове. Детство провел в Москве. Окончил Московский институт инженеров транспорта (МИИТ). После окончания института работал по специальности. Познакомился с А. Гинзбургом, редактором-составителем самиздатского журнала «Синтаксис».

Он также встречает группу т.н. «Лианоз» люди, экспериментировавшие в теме бытовой прозы. Губерман становится героем фельетона Р. Карпеля Помойка № 8 («Московский комсомолец», 29 сентября 1960 г.): «…инженер Игорь Губерман, известный как один из вдохновителей и организаторов грязных рукописных листов Синтаксиса .

Этот «деятель», надутый, как пустая бочка, заносчивый и самовлюбленный, не умеющий правильно связать двух слов, все же питает надежду на признание» (см. также ЛИАНОЗОВСКАЯ ШКОЛА).

Некоторое время Губерман совмещал работу инженера с литературной деятельностью. Писал научно-популярные и документальные книги («Чудеса и трагедии черного ящика — о работе мозга и современной психиатрии», 1968; Бехтерев. Страницы жизни, 1976 и др.), а также сценарии к документальным фильмам.

Со временем в «самиздате» начинают появляться поэтические миниатюры Губермана, получившие впоследствии название «гарики». (Гарик его домашнее имя). В 1970-е годы он был активным сотрудником и автором самиздатовского журнала «Евреи в СССР».

Люди, создавшие этот журнал, видели свою задачу в распространении среди евреев знаний о религии, об истории и языке своего народа; вопрос об эмиграции считался личным делом каждого.

В 1978 году в Израиле «гарики», ходившие по рукам, были собраны и изданы отдельной книгой. В 1979 году Губерман был приговорен к 5 годам лишения свободы. Художественная гипотеза о причинах ареста есть в его книге «Штрихи к портрету».

В заключение вел дневник, из которого позже родилась книга «Хождение по казармам» (1980, изд. 1988). «Пусть только любители детективов, острых сюжетов и закрученных сюжетов сразу отложат в сторону эти разрозненные заметки», — предупреждает

Только это уже другая проблема. Скука, меланхолия и отвращение — вот главное, что я там испытал». Но содержанием книги является история человека, сумевшего остаться Человеком, где унижение, страх и скука / человек низведен до зверей. Помогло ясное сознание: чем век гнуснее, тем больше чести / тому, кто с ним не заодно. И умение разглядеть человеческое даже в воре, разбойнике и убийце.

(Губерман находился в криминальном лагере). Три героя книги: Писатель, Бездельник и Деляга — три воплощения автора — помогают сохранить чувство юмора и не поддаться унынию или гордыне.

Вернулся из Сибири в 1984 году. Не было возможности прописаться не только в Москве, но и в небольших городах, удаленных от столицы более чем на 100 км. Однако поэт Д. Самойлов прописал его в своем доме в Пярну.

Работал на Ленинградской студии документальных фильмов. Вскоре Губермана пригласили в ОВИР и сообщили, что считают целесообразным его выезд с семьей в Израиль. Тяжелее всего уйти от нас оттуда, / Где жить невозможно, — писал он потом. С 1988 человек живет в Иерусалиме.

В Израиле Губерман написал роман «Штрихи к портрету» (первое издание в России — 1994). В 1996 г. в Иерусалиме были изданы его мемуары «Старческие записки», в 2001 г. «Книга странствий».

Но славу ему создали, конечно, «гарики». Количество «гариков» перевалило за пять тысяч, вместе они образуют своего рода «гипертекст». Художественные приемы его стихов типичны для постмодернизма: ироническое перефразирование известных выражений (…Я думал, следователь, но я существую), придание фразеологизмам прямо противоположного значения (…Я родился в рубашке , что на Руси / всегда приводило к смирительной рубашке), центон (там бабам в русских деревнях не по плечу одному), обилие нецензурной («ненормативной лексики») лексики.

Не все критики и не все читатели в восторге от Губермана. Сам он принимает это как должное — «…правы хвалящие меня, и правы окропляющие богохульством».

Игорь Миронович Губерман (иврит יְהוּדָה בֵן מֵאִיר גוּברמן). Родился 7 июля 1936 года в Харькове. Советский и израильский поэт, прозаик. Известны четверостишия под названием «гарики».

Отец — Мирон Давыдович Губерман.

Мать — Эмилия Абрамовна Губерман.

Старший брат — Давид Миронович Губерман, академик РАЕН, работал директором Научно-производственного центра «Кольский сверхглубокий», был одним из авторов проекта бурения сверхглубоких скважин.

После школы поступил в Московский институт инженеров железнодорожного транспорта (МИИТ), который окончил в 1958 году по специальности инженер-электрик. Несколько лет работал по специальности, параллельно изучая литературу.

В конце 1950-х познакомился с А. Гинзбургом, издававшим один из первых самиздатских журналов «Синтаксис», а также с рядом других философов, литературных деятелей и деятелей изобразительного искусства. Писал научно-популярные книги, но все активнее проявлял себя как поэт-диссидент. В своей «неофициальной» работе использовал псевдонимы, например, И. Миронов, Абрам Хайям.

Арест и уголовный срок Игоря Губермана

В 1979 году Губерман был арестован по сфабрикованному обвинению в покупке краденых икон и приговорен к пяти годам лишения свободы. Не желая лишнего политического процесса, власти судили Губермана как преступника по статье о спекуляции. Кроме того, одному чиновнику понравилась его коллекция икон.

Сам Губерман рассказал о своем уголовном деле: «В то время по уголовной статье сидело огромное количество людей. Помню, меня вызывали в КГБ и предлагали посадить главного редактора журнала «Евреи в СССР», с которым я тогда сотрудничал, или посадить самого себя. Меня там не было. Тут же нашли преступников, которые показали, что я купил у них пять заведомо краденых икон. А так как при обыске их не нашли, что в общем-то понятно, меня тоже судили за сбыт краденого. В общем, «у меня было максимум полтора года. Но следователь признался мне, что я отсижу полных пять лет, потому что директору музея в Дмитрове очень понравилась моя коллекция икон. И конфисковать ее могли только дав мне такое долгое время».

У него была конфискована большая коллекция картин, которую он собирал 12 лет: картины маслом, темпера. Кроме того — иконы, скульптуры, большое количество книг.

Он попал в исправительно-трудовой лагерь, где вел дневники. Он вспоминал, что в камере писал на клочках бумаги, которые его сокамерники хранили в сапогах и ботинках. Затем ему удалось выйти на свободу через заместителя начальника по режиму Волоколамской тюрьмы. «В тюрьме я встречал разных людей, но они относились ко мне очень хорошо. Вообще к дуракам в России относятся очень хорошо! Кстати, у меня даже было прозвище — Профессор. Так она шла за мной по сцене и тянулась. Потому что Я за всех разгадывал кроссворды. И за это табак через стенку мне бросали на прогулочном дворе», — вспоминал он.

В 1984 году поэт вернулся из Сибири. Я долго не могла зарегистрироваться в городе и устроиться на работу. Он сказал: «Я не был прописан в Москве. А вот жену и детей сразу, Давид Самойлов прописал меня только через год — в Пярну.

В 1988 году Губерман эмигрировал из СССР в Израиль и живет в Иерусалиме. Часто приезжает в Россию, выступает на поэтических вечерах.

В Израиле снова начал собирать и собрал неплохую коллекцию картин.

Широкую известность и популярность получили «гарики» — афористичные, сатирические четверостишия. Первоначально он называл свои стихи дацзыбао (во времена Культурной революции в Китае так называли большие лозунги). Но в 1978 году друзья издали его книгу в Израиле, назвав ее «Еврейский дазибао». Тогда он решил изменить название своих четверостиший. О том, как появилось это имя, он сказал: «Вместе со мной. Меня зовут Игорь, но дома всегда звали Гариком. Моя бабушка чудесно произносила мое имя: «Гаринка, каждое твое слово лишнее!

Вся история
говорит нам, что Господь постоянно делает.
В каждом веке появляется гнида
Ранее неизвестный вид.

Сторонник неформальной лексики: «Ведь без нее русская литература просто невозможна!».

«Меня как непотопляемого оптимиста трудно расстроить. Старость вызывает печаль. Правда, умудряюсь пошутить на эту тему: «Слабость в органах, спазмы после колик, старость — не радость, безумие — не оргазм», — сказал Губерман.

Игорь Губерман — Гарики

Личная жизнь Игоря Губермана:

Женат. Жена — Татьяна Губерман (в девичестве Либединская), дочь писателей Юрия Либединского и Лидии Либединской. Как говорил Губерман, он всю жизнь был счастлив в браке. «Насчет жены не знаю, но у нее просто нет выбора. По совету одного моего знакомого при заполнении анкеты в графе «семейное положение» пишу — безнадежно», — пошутил он.

В браке родились двое детей: дочь Татьяна Игоревна Губерман и сын Эмиль Игоревич Губерман.

Дочь — воспитательница детского сада, раньше работала с кибернетическими машинами. Сын программист.

У Губермана три внучки и внук.

Библиография Игоря Губермана:

1965 — Третий триумвират
1969 — Чудеса и трагедии Черного Бокса
1974 — Третий триумвират
1977 — Bekhterev: Pages of Life
778 — glirate. «Еврейский Да-Цзы-Бао»
1980 — Еврейский дазибао
1982 — Бумеранг
1988 — Прогулки по казарме
1988 — Гарики (Дазибао)
1992 — Гарики на каждый день
1994 — Второй Иерусалимский дневник
1994 — Иерусалим Гарики
1994 — Штрихи к портрету
7 2002-2010 — Антология Сатиры и Юмора России ХХ века. Т.17
2003 — Окунь А., Губерман И. Книга о вкусной и здоровой жизни
2004 — Гарики предпоследние. Гарики из Атлантиды
2006 — Второй иерусалимский дневник
2006 — Вечерний звон
2009 — Губерман И., Окунь А. Путеводитель по стране сионских мудрецов
2009 — Путевая книга
2009 — Записки с дороги
2009 — Записки стариков
2010 — В любви все возрасты шустрый
2010 — Гарики на долгие годы
2010 — Искусство стареть
2013 — Восьмой дневник
2013 — Иерусалимские дневники
2014 — Дар легкомыслия печальный
2015 — Девятый дневник
2016 — 20107 Ботаника любви 9 и проза
2016 — Еврейские мелодии

Гарики Игорь Губерман:

Предпочитаю быть романтичным
Во время трудных решений
Всегда завязываю бантик
Конец любовным отношениям.

Давай, Господи, давай решим
Определим роли друг друга:
Любишь ли ты грешников? Отлично.
И позволь мне любить грешников.

Я был холост — Мне снились одалиски,
Вакханки, шлюхи, гейши, киски;
Теперь моя жена живет со мной
А ночью тишина.

Теперь я очень ясно понимаю
и очень ясно чувствую и вижу:
неважно, что момент прекрасен,
Важно то, что он уникален.

Вот почему я люблю разгильдяев
блаженных духом, как тюлень,
что среди них нет негодяев
и им лень пакостить.

и икра пахнущая маслом
нет ничего дороже смеха
любви, грусти и игры.

Река течет за войсковой,

как глупо умирать
за чьё-то высокомерие и честолюбие.

Я рад, что снова с вами сижу
А теперь давайте откроем бутылку
мы объявили борьбу с пьянством,
но перед боем нужно выпить.

слоистый зыбко и тревожно,
нас легко вернуть в быдло,

Идея не найдена мной,
но это ценный совет:
жить в согласии с женой,
Я спорю с ней в ее отсутствие.

Опыт никого не улучшил;
улучшенных бессовестно лгут;
опыт — это знание
которое невозможно исправить.

Грусть моя, как мир, стара:

Повесила утром зеркало?

Нет ничего печальнее на свете,
чем вечером, дыша холодным мраком,
грустно закуривая сигарету,
думаю, домой не хочется.

Я принял простую концепцию:

Чтобы жить, дорожа миром, —

чтобы сохранить свежесть души
ты должен сделать страшное дело.

и смех взял меня на бегу:

и рьяно берег свой.

Я с интересом слежу за
после долгих лет борьбы.
Во мне борются ангел и демон,
и я сочувствую обоим.

Невозможно жить коллективно:
Волею мучительной судьбы
Ненавижу идиотов
И среди умных — одиноких.

Это иногда мешает мне заснуть
возбуждающе, как ни повернись,
вдруг открыло мне
какую-то немыслимую чушь.

С Богом общаюсь без нытья
и не тревожа;
тупой на устройство бытия
пожаловаться автору устройства.

какую клизму завтра
судьба решила нам поставить.

Превосходная верность мужа,
Ревностная рабыня уз брака —
Такая семья чертит круг,
Что женщине снится треугольник.

Я люблю весну женских слов
И женских мыслей хороводы,
Так как умны мы из книжек,
И бабы прямо с натуры.

Красавиц не очень любил
И не от скудости денег:
Красота даже среди ночи
Мне все равно, как они врут.

С неумолимым упорством
Все в мире своевременно;
Более невинная дружба с девушкой, 9 лет0007 тем скорее она забеременеет.

Есть дамы: каменные, как мрамор,
И холодные, как зеркала
Но немного смягчились, эти дамы
Потом липнут, как смола.

В моей душе наступила фаза
Упрощение жизненной драмы:
Я боюсь отказа дамы,
И боюсь согласия дамы.

Остыл душой и телом,
Я выключил жаровню:
Я все смотрю на нежных девиц,
Для чего, не помню.

Кто ищет истину, держись
У парадокса на краю;
Вот женщины: жизнь нам дают,
А потом жить не дают.

Женщины сейчас одеваются
Вспоминая то, что вы слышали от своих подруг:
Цель женского наряда показать
Что без него она не хуже.

На своем горбе и на чужом
У меня принята простая концепция:
к танку с ножом ходить нет смысла,
но если очень хочется, то оно того стоит.

За радости любовных ощущений
когда-то расплатились острой болью,
так боимся новых увлечений,
что в сердце надеваем презерватив.

Жить, лелея покой, —
пресно, уныло, кисло;
чтобы сохранить душу свежей
вы должны сделать страшную вещь.

Вчера я побежал пломбировать зуб,
и смех погнал меня:
всю жизнь ношу свой будущий труп
и усердно берегу его.

В наш век искусственного меха
и пахнущая маслом икра
нет ничего дороже смеха
любви, грусти и игры.

Вся наша склонность к оптимизму —
от невозможности представить
какую клизму завтра
судьба решила нам поставить.

Есть личности — святая простота
играет их поступки, как по нотам,
наивность — отличная черта,
присущая творцам и идиотам.

Река течет за армией,
зарыться лицом в землю;
как глупо умирать
из-за чьей-то спеси и честолюбия.

Мы сохранили всю дремучесть
прошлых поколений русских,
но они добавили запах
своим духовным выделениям.

Увы, но я не деликатный
и вечно с циничной наглостью
интересуюсь формой пятен
на ореолах разной святости.

Крадет власть, ворует прислугу,
вор любит поносить вора;
можно смело верить в Россию,
но доверять ей опасно.

Я путешествовал по разным странам
Грусть моя, как мир, старая:
какой подлец везде над краном
утром повесил зеркало?

Мужчина завяжет себя в тугой узел,
но если пламя в нем закипит,
всегда получит от женщины
то, что хочет женщина.

Люблю свою брезгливость
Ведущую меня давно:
Даже на врага плевать,
Дерьма в рот не беру.

Живем в загадочной земле
из ночи в день десятилетиями,
пьем за быт русский,
где образ есть, а жизни нет.

Я любил книги, выпивку и женщин
И больше у Бога не просил.
Теперь мой азарт уменьшился с возрастом,
Теперь нет сил на книги.

Вот почему я люблю разгильдяев
блаженных духом, как тюлень,
что среди них нет негодяев
и им лень пакостить.

Руководители России — это свой народ
во имя чести и нравственности
снова призвали идти вперед,
и где раньше, опять наврали.

Вся история
говорит нам о том, что Господь постоянно делает:
гнид появляются каждый год
ранее неизвестных видов.

Ненавидим непонятность
В рулетке радостей и бед.
Мы даже в смерти ищем смысл,
даже если в жизни его нет.

Когда, глотая кровь и зубы,
Придется раскачиваться
Умоляю, глаза и губы,
Не подведи и улыбнись.

Губерман Игорь Миронович (псевдонимы И. Миронов, Абрам Хайям и др.) (р. 1936) — русский писатель, поэт.

Счастье семьи основано на благоразумии хотя бы одного из супругов.

Губерман Игорь Миронович

Также встречается с группой т.н. «Лианоз» люди, экспериментировавшие в теме бытовой прозы. Губерман становится героем фельетона Р. Карпеля «Помойка № 8» («Московский комсомолец», 29 сентября, 1960): «…инженер Игорь Губерман, известный как один из вдохновителей и организаторов грязных рукописных листов Синтаксиса.

Некоторое время Губерман совмещал работу инженера с литературной деятельностью. Писал научно-популярные и документальные книги («Чудеса и трагедии Черного ящика» — о работе мозга и современной психиатрии, 1968; Бехтерев. Страницы жизни, 1976 и др.), а также сценарии документальных фильмов.

Сытые свиньи хуже голодных волков.

Губерман Игорь Миронович

Со временем в «самиздате» начинают появляться стихотворные миниатюры Губермана, позже названные «гарики». (Гарик его домашнее имя). В 1970-е годы он был активным сотрудником и автором самиздатовского журнала «Евреи в СССР».

Люди, создававшие этот журнал, видели свою задачу в распространении среди евреев знаний о религии, об истории и языке своего народа; вопрос об эмиграции считался личным делом каждого.

В раю климат намного мягче, но общество в аду лучше.

Губерман Игорь Миронович

В заключение вел дневник, из которого вышла книга «Хождение по казарме» (1980 г., изд.88) родился позже. «Пусть только любители детективов, острых сюжетов и закрученных сюжетов сразу отложат в сторону эти разрозненные заметки», — предупреждает

Только это уже другая проблема. Скука, тоска и отвращение — главное, что я там испытал. Но содержанием книги является история человека, сумевшего остаться Человеком, где унижение, страх и скука / человек низведен до зверей. Помогло ясное сознание: чем век гнуснее, тем больше чести / тому, кто с ним не заодно. И умение разглядеть человеческое даже в воре, разбойнике и убийце.

Улучшить человека невозможно, а мы безнадежно великолепны.

Губерман Игорь Миронович

В Израиле Губерман написал роман «Штрихи к портрету» (первое издание в России — в 1994 году). В 1996 г. в Иерусалиме были изданы его мемуары «Старческие записки», в 2001 г. «Книга странствий».

Кто понял смысл и смысл жизни, тот давно закрылся и замолчал.

Губерман Игорь Миронович

Но славу ему создали, конечно, «гарики». Количество «гариков» перевалило за пять тысяч, вместе они образуют своего рода «гипертекст». Художественные приемы его стихов типичны для постмодернизма: ироническое перефразирование известных выражений (. ..Я думал, следователь, но я существую), придание фразеологизмам прямо противоположного значения (…Я родился в рубашке , что в России / всегда приводило к смирительной рубашке), центон (есть в русских деревнях бабы не до одного плеча), обилие нецензурной («ненормативной лексики») лексики.

Не все критики и не все читатели в восторге от Губермана. Сам принимает как должное — «…прав, кто меня хвалит, и прав, кто богохульством кропит»

Гарики на каждый день Игорь Губерман новинка. Игорь Губерман Гарики на каждый день. В борьбе за народное дело я был инородным телом

Посвящается Юлию Китаевичу, моему любимому другу, автору многих моих стихов.

Эту книгу следует читать не подряд, а много, лучше понемногу из разных глав — по настроению.
Эту книгу не следует читать как источник неоспоримой истины, ибо в природе ничего подобного нет.
Эту книгу не следует читать в поисках житейской мудрости, ибо к ней стремится сам автор.
Эту книгу не стоит читать ради полезных мыслей, ибо они всегда противоречат друг другу.
Эту книгу не следует читать в надежде на советы и рецепты, ибо умным они не нужны, а дураку не помогут.
Может быть, эту книгу вообще не стоит читать.
Но иметь его дома под рукой просто необходимо.

ПЛОТЬ ОТЖИРАЕТ
ПЫЛЬ ИСПАРЯЕТСЯ.
ГОДЫ ПОШЛИ НА МЕДЛЕННЫЙ УЖИН.
И ХОРОШО ДУМАТЬ
ЧТО ТАМ БЫЛО
И КОМУ-ТО ДАЖЕ НУЖНО БЫЛО.

I. Как легко отнять у народа свободу: надо только доверить ее народу

Мне жаль Маркса: его наследие
попал в русский шрифт;
где цель оправдывает средства
и средства превосходят цель.
На благо класса-гегемона,
чтоб он царствовал безжалостно,
в любой момент доступен для шмона
индивидуальный гегемон.
Слой человека в нас немного
наслоен зыбко и тревожно;
нас легко вернуть в быдло,
очень трудно встать обратно.
Навсегда мы воздвигли памятник
безумие, разорение и утрата,
, экспериментируя с кровью
, дал отрицательный результат.
Я молод, в остатках соплей,
Боюсь, трясу жизнь, как грушу:
В душе их темно, как в жопе,
И в жопе — чешется душу потешить.
Когда история истекает кровью
свистит к душам и силам,
один — слизняк ползет в нору,
другой пухнет удавом.
Добро, не отвергая средств зла,
на них и пожинает плоды;
в раю, где применяется смола,
архангелов копытные и рогатые.
Когда страх клубится смолаю
И мрак пронзает лай погони
Блажен тот, кто посмеет
Не задуть в себе огонь.
Обеспечен общей фразой,
враждебен к жизни и природе,
с несвободой, подонками и нечистой силой
свободнее стать пастухом.
Свобода, глядя беспристрастно,
тогда только становится нужно,
, когда во мне есть пространство в
раз больше, чем внешняя камера.
Кровью проникающей до корней,
пронзающей воздух неба,
рабство развращает нас больше,
чем самая развратная свобода.
Нам достались сегодня от наших дедов
безразличная тень усталости —
историческая усталость
демоническое поколение.
Дух времени, хотя и воинственный,
еще кровавый его прибой;
совершают самоубийство,
утопий тянут нас за собой.
Перо и глаз держат в союзе,
Я не ем свой хлеб напрасно:
Россия — гордиева ванная
самые насущные текущие проблемы.
Боюсь всяких трубных завывания,
смотрит привычно и трезво:
добрый, стервозный в азарте борьбы,
глядит остро и бойко.
Мне повезло: я знал страну
одну, единственную в мире,
в собственном плену
в своей жилой квартире.
Где они лгут себе и друг другу,
и память не служит разуму,
история идет вокруг
из крови — через грязь — во тьму.
Цветите махрово и упрямо
плоды прогресса семена:
снобизм плебея, чванство хама,
дерьмовая наглость.
В годы коррупции, лжи и страха
узкий размах:
запретных шуток ниже паха
и мыслей выше хера.
Не близко к истории, но знакомо,
Я очень ясно вижу нашу славу:
мы стали негасимым маяком,
сияющим на пути, где опасно.
Руководители партий и классов,
руководители никогда не понимали
что идея брошена в массы —
это девушка брошенная в полк.

беззвучный крик петуха;
как рыба — для полета и ухи.
Молчат привычные люди,
беззвучно кукарекают петухи;
мы созданы для счастья и свободы,
как рыба — для полета и ухи.
Испеть назначенную чашу вовремя,
Россия — урок и забота всем —
распятый как Христос во искупление
вселенского смертного греха переустройства.
В экстремальных ситуациях любая
растерянная, тревожная и горячая,
спокойная уверенность слепого
более кошмарна, чем растерянность зрячего.
Что ни век, то нам яснее и слышнее
Сквозь тоску либерального воя:
Нет опаснее и нет вреднее,
, чем свобода без охраны вообще.
Нас книга жизни мрак раздора
разлучает в каждой строчке,
а знающие не знают споров —
трахают нас по одному.
В нас пульс стучит у виска
душевная суматоха злая прохлада;
есть тоска в русском загуле,
легко склонна к свирепости.
Закрой глаза, закрой уши,
считая жизнь милостыней,
мы ломаемся, когда они не задыхаются,
смакуйте это как благо.
Имея сон, еду и работу,
судьба и сила не пересеклись,
и нас беспощадно трахнули,
за что потом бесплатно лечат.
Дороги в русскую ненастье
текли через веру и веселье;
более коллективный путь к счастью,
тем хуже общее похмелье.
Годы неправедных гонений
Источают незримый сок заразы,
И в духе грядущих поколений
Ползучие глухие метастазы.
Лично я раб и жесток,
и пока такова моя природа,
демократия — цветок искусственный,
неживой без защиты и заботы.
Жить легко и весело
хоть и до омерзения неслыханно,
когда все ясно в эпоху
и все так же безнадежно.
Есть одна загадочная тема,
относящаяся к нашим душам:
чем безумнее дряхлая система,
тем опаснее ее сразу разрушить.
Комфорт и покой благодать
самое простое ограничено лимитом:
черное опасно называть черным,
белое опасно называть белым.
Судьба русской нечисти
мы с наукой сегодня дружим,
янычары умнее и худее
и они носят штатское.
Русский характер известен в мире,
его везде исследуют
он так странно огромен,
что тоскует по уздечке.
Зима не переходит в лето
Весной на реках бешеный ледоход,
и мосты рушатся, а помнить об этом
полезно для русских оптимистов.
Мечты, заветные предков
кормили нас раньше времени,
и жаль что сейчас остались только остатки
от них.
Жизнь имеет свой, другой оттенок,
и твой смысл жизни
когда в подземелье вовлечено
во всех его проявлениях.
Ни смех, ни грех не могут сделать нас
сворачиваем с пути смелых,
строим счастье сразу для всех,
и ни о ком не заботимся.
Окраина, провинция души,
где наша мерзость, низость и мрак,
лет ожидания момента. А потомки
потом удивляются как возник фашизм.
Боюсь, что где клубится тьма,
где тайные родники и входы,
массовый суицидальный инстинкт
поливает корни древа свободы.
Любая может быть мировая каша
начать с юноши Горлопанского,
которую Вторая мировая
уже немного спутала с трояном.
II. Среди немыслимых побед цивилизации мы одиноки, как карась в канализации.

Любой из нас, пока не умер,
ставит себя на куски
от интеллекта, секса, юмора
и отношений с начальством.
когда-нибудь, потом, позже,
но даже в букварях строчку поставят,
что делалось скопом и стадом
расхлебывает каждый в одиночку.
От рождения я болезненно раздвоен,
метаюсь из крайности в край
родная мать гармония,
и диссонанс отец.
Между слухами, сказками, мифами,
просто ложью, легендами и мнениями
мы враждуем горячее скифов
за непохожесть заблуждений.
Стареющие дети роятся
у всех трагедия и драма,
и я смотрю эти спектакли
и одинок как член Адама.
Я не могу продолжать эту жизнь
и расстаться с ней мучительно тяжело;
тяжелее всего уехать
нас откуда невозможно жить.
В сердцах кого-то грубить,
ужасно вероятно
раз сойти с ума
и не войти обратно.
сам и желудь и поросенок.
У нас страсть к словам
вовсе не прихоть и не мания;
нужны слова
для лжи взаимопонимания.
То наслаждаясь, то оплакивая,
следуя по пути любого
будь собой, а не
вкладывайся в другого.
По твоему образу и духу
Творец вылепил нас, создав истоки,
и мы храним, как Он
И, может быть, поэтому ты так одинок.
Не прыгать с веком наравне,
Будь человеком;
ты не попадешь в дерьмо
вместе с возрастом.
Смотрю не жалуясь, как осенью
сдула веки на белые пряди,
и с таким же удовольствием вижу
счастья ягодицы созрели.
Вливаясь в земной поток времени
по стечению обстоятельств,
любой из нас настолько одинок
что счастлив от любых связей.
Не напрасно ли знания бесполезны
Мы тревожим наш сонный дух?
Те, кто смотрит в бездну
она тоже выглядит.
Много счастья в чистой вере
с ней тяжелый груз легкий,
Да жаль, что в чистой атмосфере
невыносима для моих тяжелых легких.
Нелегко мыслить высоко
паря душой в межзвездных мирах,
когда вокруг на самом боку
нюхать, грызть и портить воздух.
Мы делим время и деньги
Мы делим водку, хлеб, ночлег,
но более отчетливая личность,
одинокий человек.
И подло, и подло, и подло,
и страх, что ты заразишься свиньей,
и быдло заблудится
и счастливо скотское единение.
Никто из близких невольно
не входит в мои переживания,
Храню свои душевные мозоли
От любвеобильных симпатических калош.
Разлуки свистят в дверь,
Я сижу за столом одиноким,
шампанское кровавые пацаны
становятся бочками пива.
Выращивание духовного сада,
хрюкает гуманитарная элита,
терзается болью за людей
и изменениями мигрени и колита.
С успехами науки непоследовательны,
и нытье — и попробуй заглушить —
мою неоперабельную язву
на дне несуществующей души.
Эта мысль — украденный цветок
просто стишок ей не повредит:
человек не один
кто-то всегда наблюдает за ним.
С душой, расколотой, как копыта,
Я обеим родинам чужой —
еврей, где гоняют антисемиты,
и русский, где грешат сионанством.
Близкий круг. Все меньше и меньше встреч.
Потери и разлука летают;
других нет, а те далеко,
а кто слаб, тот к сукам идет.
Бог технологий отличается от бога науки;
бог искусства — кроме бога войны;
и Бог любви слабеет руками
над ними простирается с высоты.
Столько платить
пока жизнь продолжается,
что надо благодарить судьбу
за дела, где за свои платишь.
В наших джунглях, свирепых и каменных,
Я не боюсь старых злодеев,
но боюсь невинных и праведных,
бескорыстных, святых и невинных.
Сыновья уходят с поднятыми хвостами,
и дочери томятся, сидя дома;
сажаем семена, выращиваем цветы,
и после только ягодицы видим.
Когда вокруг кишит посредственность,
отбрасывает свое клише по жизни,
изгой скрывает элитарность,
очень полезно для души.
Мне жалко это голубое небо,
жалко землю и осколки жизни;
Мне страшно, что сытые свиньи
страшнее голодных волков.
Друзья всегда немного разборчивы.
И они склонны смеяться.
Друзья всегда немного раздражают.
Нравится верность и уверенность.
Господь посеял нас, как огород,
но в зарослях растений Он растет,
мы разделены на многие породы,
частично несовместимы.
Живу один и сгорбившись
друзей умерли или служат,
и где мне блеснула гармония,
другие просто найдут свою задницу.
С моим отъездом растянется шов,
кромсая прямо по стране
страна что останется
и та что во мне.
Я вдруг потерял чувство локтя
С толпой копошащихся людей,
И мне плохо, как ложка дегтя,
В бочке с медом должно быть плохо.
Сидя за дружеским тихим застольем,
Думал я, стряхивая пепел в блюдце,
Как часто неудачники в жизни
остаются в веках после смерти.
Где страсти, ярость и ужасы,
где армия ополчилась на армию,
блажен тот, у кого хватило смелости
играть на флейте тихо.
Забавно, как люто гонит нас
на барахолке шумихи и пиршества
страх остаться позади
в пустыне своего мира.
Разлад отцов с детьми является залогом
тех постоянных изменений
в которых Бог что-то ищет,
играя в смену поколений.
Твои черты, штрихи и изюминки
в душе у всех и каждого,
но непостижимо разные,
мы одни одинаковые.
Смена целей и имен
смена форм, стилей, типов, —
пока сознание тепло,
рабы строят пирамиды.
Смешно, когда человек, густо цветущий,
наевшись пуда родной соли силы,
вдруг находит грустным
похоже, что его давно трахнули.
Блажен, кто заботится о своем теле,
Я положил всю свою жизнь ради хлеба,
но небо светлее над теми
, кто изредка смотрит на небо.
Свечение души разнообразно,
невидимо, осязаемо и пронзительно;
психические заболевания заразны
психическое здоровье заразно.
Выйти. И жить безопасно.
И помнить и страдать ночью.
Душа примерзла к этой мерзлой земле,
укоренилась в этой мертвой земле.
Во всем, что он видит или слышит,
находя повод для грусти,
скука — что-то вроде крыши,
течет даже без дождя.
Друзья мои! Вечно нежно преданный тебе,
Я взыскан твоей щедростью души;
Надеюсь, вы меня не предадите
и этот долг не будет вами взыскан.
Спускается на нас сверху
с высоты птичьего полета
счастье сбывшейся мечты,
то капля жидкого помета.
Жил человек в определенную эпоху,
настаивала с упрямством,
она убила человека
и он стал ее гордостью.
Нет в жизни беды более гибельной,
, чем разлука с любимой неурядицей:
человек без привычного окружения
пятницей становится очень быстро.
Просто психика у нас сложная,
не сложнее, чем раньше:
надежда важнее возможности
надежда когда-нибудь сбыться.
Мы умные, а вы, увы,
какой позор если
жопа над головой
если жопа в кресле.
Позвоните мне поздно ночью, друзья,
не бойтесь мешать и просыпайтесь;
кошмарно близок час, когда нельзя
и некуда будет нам звонить.
III. В борьбе за народное дело я был инородным телом

среди шлюх поющих шлюх
мудрец живет отшельником,
держит хуй на ветру при этом.
В стране рабов, кующих рабство
среди шлюх, которые поют шлюх,
мудрец живет отшельником,
держит хуй по ветру при этом.
Как это сложно в один присест,
колеблясь даже если прав
судьба твоя — туманный текст
— читай нигде не коверкая.
Я смотрю на все, что происходит
и думаю: сгорит огнём;
но я не схожу с ума
потому что Царство Божие внутри.
Живя полвека день за днём
и мудрея со дня рождения,
теперь я легка на ноги
лишь бы вместе упасть.
Красивый, умный, слегка сутулый,
полный мировоззрения
вчера заглянул в себя
и ушел с отвращением.
Я упорно верил в живую жизнь,
в простой разум и в мудрость шутки,
и все высокие материи
раздавали юбки шлюхам.
Толстухи, щепки и хромые,
чучела, шлюхи и красавицы
как параллельные линии
пересекаются в моей душе.
Я не стыжусь быть ярым скептиком
и в душе не свет, а тьма;
сомнение лучший антисептик
от распада разума.
Будущее — вкус меня не портит,
Мне лень трепетать за будущее;
думаю каждый день о черном дне
означает делать черный каждый день.
Люблю свою брезгливость
Ведущую меня давно:
Даже на врага плевать,
Дерьма в рот не беру.
Мне повезло и повезло
рассудил и подумал просвещенно,
и не один хорошенький лифчик
передо мной он быстро поднялся.
Мое небо кристально чистое
и полно радужных картинок
не потому что мир прекрасен,
а потому что я кретин.
На дворе эпоха,
и в углу стоит кровать,
и когда мне плохо с женщиной,
мне наплевать на эпоху.
Держу верную линию
с нравом времени прохладным;
лучше быть продажным циником,
чем подследственными святыми.
В молодости я ждал радости
от суеты,
и превращения к старости
в гомосексуалиста.
Я живу — лучше не придумаешь
опираясь на собственное плечо,
мой собственный одинокий спутник,
Я ни в чем не согласен сам с собой.
Пишу не противно, а неровно;
лень работать, а безделье злит.
Я дружно живу с евреем,
хотя в душе он антисемит.
Поэтому я люблю врать
и плюю в потолок
что не хочу мешать судьбе
вершить свою судьбу.
Во мне сидят все вечные евреи —
пророки, вольнодумцы, торговцы,
и, жестикулируя в свое удовольствие, шумят
во тьме неустроенной души.
Мне ничего на свете не нужно
Я не хочу ни почестей, ни славы;
Я наслаждаюсь своим покоем
нежно, как в раю после налета.
Пока клизму не поставят
Я жив и вполне жив;
коза оптимизма моего
питается трын-травой.
С двух концов свечу мою горю,
не жалея плоти и огня,
чтоб когда я замолкну навсегда,
близким стало скучно без меня.
Я не гожусь в герои —
ни духом, ни анфас;
и только один слегка гордый —
что несу крест с танцем.
Я с крайними и яростными,
потерял интерес:
чем агрессивнее прогрессисты,
тем хуже прогресс.
Пусть зря гонят базар
кто цель видит. А я лично
укрылась в жизни настолько частной,
что и человек частично лишен.
Я вдруг понял, что живу правильно,
то чистый и слава богу не бездарный,
по ощущениям что во сне и наяву
Спасибо за все что происходит.
Это счастье построить дворец на песке,
не бояться тюрьмы и сумы,
предаваться любви, предаваться тоске,
пировать в эпицентре чумы.
Мой разум честно служит моему сердцу,
всегда шепчет, что тебе повезло
что все могло быть намного хуже
это все еще может быть дерьмом.
Живу ни во что не веря,
Горю, не жалея, шальной свечи,
Молчу о находке, Молчу о потере,
и больше всего молчу о надежде.
Клянусь компотом моего детства
и старческими грелками Клянусь
что я ничего не боюсь
случайно если прикоснусь к истине.
Вот растут из какой-то точки
останавливаемся — очень жаль:
Мне наверное всего два сантиметра
осталось до здравомыслия.
В жизни конфликт любой
жалей не сужая веки,
тяжело следить за собой
хорошо думай о человеке.
Я не верю вранью
о свете в туманной тьме.
Я отчаялся. А так с
был отчаянный оптимист.
На всех пройденных перекрестках
держала, желая мне счастья,
стали объятиями Родины
и моей шеи и запястий.
На древе твоей родословной
ищу свой характер в моих предках,
Печально предполагаю, что многие
качаются в цикле на этих ветках.
Стремится все потрогать глазами
мой ум неглубокий, но ясный,
кроме как в политике никогда
Глубже подошвы я не влезаю.
Во всём со всеми на равных,
как капля в росе
в одном отличней всех —
Я не мог жить в дерьме.
Возможен любой королевский жребий,
достаточно лишь осмелиться вжиться в роль,
где разрушено — лучше чем ничтожно,
унижен — как свергнутый король.
За то, что смех преобладает во мне
над разумом в разгар жизненных сражений,
судьба щедро награждает меня
задними своими медалями.
Замкнутый, легкий и беззаботный
Я в собственном дыму;
скован общей цепью случайно,
Я в жизни только сосед.
В этой странной среде —
как мне жить? Чем я дышу?
Шум и хамство царят в космосе,
шумный хам и хамский шум.
Когда-нибудь я прославлюсь
за меня окрестят марку сигарет,
и узнают у лингвиста-антисемита,
что я балтийский эскимос.
Я пришел в эту жизнь
не для того, чтобы войти в сенат на коне,
и уже полностью удовлетворен тем,
что мне никто не завидует.
Ни в коем случае я не был манекеном
однако в балете его тоже не было;
Я тот самый никто, который был никем
и был очень доволен этим.
У меня есть мечта, береги
Я буду ее крепостным настоем:
когда книги снова будут сожжены,
пусть мой огонь будет почитаем.
Что я стал пролетарием — я горжусь;
без устали, без отдыха, без фальши
Стараюсь, напрягаюсь и работаю,
как молодой лейтенант — на генерала.
Посреди шумной пустыни жизни,
где и страсти, и честолюбие, и борьба,
Хватит мне гордыни
терпеть смирение.
Каким должен быть мой идеальный читатель?
Я это ясно вижу:
он скептик, неудачник и мечтатель,
и жаль, что ничего не читает.
Господь играет со мной ловко,
а я — над ним шутка,
Мне нравится моя веревка
Вот я ногами лягаюсь.
Всю юность я любил поезда,
так что час мне неизвестен,
когда взошла моя счастливая звезда
и не нашла меня.
Тюрьма вовсе не рай
но я часто думал, куря,
что как известно Бог не фраер,
значит не зря сижу.
Ко многим вещам то время грязно,
тьма событий гнусна и гнусна,
Я легко нахожу семя
в собственных мыслях и чувствах.
Блуд реконструкции мира
и бред слияния в экстазе —
имеют много общих свойств
с торнадо смывают в унитаз.
Эпоха гордится мною за нравственность,
чтоб все знали о ней везде,
напиши мое имя навсегда
в облаке, на ветру, под дождем.
Куда возьмут душу после смерти,
Я не торгуюсь с Богом;
в раю климат намного мягче,
но общество в аду лучше.
IV. Семья дана нам Богом, это заменитель счастья.

Женщина славна из века
все, что делает семью красивой;
женщина — друг мужчины
, даже если он свинья.
Тюремщик деловит и рассудителен,
жизнь запирает нас надолго,
замыкает мягкие оковы
любовь, привычка и долг.
Человек хам, зануда, деспот,
мучитель, скряга и тупица;
чтобы мы знали этот
мы должны просто пожениться.
Создатель дал женскому лицу
возможность преображаться:
сначала вводим в дом овцу,
а потом выносим от волчицы.
После употребления пудов суставной каши
и отдали годы на борьбу,
всем хорошим в наших женщинах
мы обязаны сами себе.
Не судьба грядущая туча,
не трясина низких будней,
нас больше всего ранит
близость наших близких.
Я брожу по уличному шуму
Я ем кашу или умываюсь по субботам
Задумчиво размышляю:
Почему они считают меня идиотом.
Я жил холостяком долгое время,
и моя жизнь была довольно пустой,
хотя у него была одна мелочь:
свобода обоняния, цвета и вкуса.
Семья — самое надежное благо,
лодка в будничную непогоду,
и только влага с ней сравнима,
с которой счастье легче.
Не ругай меня, друг
уйди от суеты
все едят друг друга
и я, и ты.
Чтобы не дать угаснуть роду,
жену нам послал Бог,
а в бабах чужих на ложке меда
льет хитрый сатана.
Дети прибиты к семье,
покой супруги охраняем;
ничто не стоит слез жены,
кроме объятий друга.
мое счастливое лицо
ничего не прольет;
Я ношу кольцо на пальце
и шеей его чувствую.
К тому, что в семье трещина,
причина только одна:
в жене проснулась женщина,
в муже уснул мужчина.
Создал семью. Родились дети.
Блуждание в поисках монет.
Без женщин на свете жить нельзя,
а с ними жизни нет вообще.
Если в осенний и ветреный день
муж уходит, весело шаркая ногами,
треугольник называется равнобедренным
несмотря на разные бедра.
Я был холост — мне снились одалиски,
вакханки, шлюхи, гейши, киски;
Теперь у меня живет жена
и тишина по ночам.
Семейные цепи в искуплении
Бог даровал совокупление;
и незамужние, скинувшие кофточки,
имеют пособие по холостому ходу.
Попал в беду по любви,
носил родные подтяжки,
но привык к тяге, как рысак,
всю жизнь бегал от упряжки.
Счастливчик и смелый нарушитель
законность, традиции, молчание,
решительный вершитель своей судьбы,
Я ужасно боюсь слез жены.
Полночь пробьёт. Мы давно вместе.
Женщина спит, освещенная луной.
Спящая женщина. Мое семя спит в нем.
Уже, пожалуй, превращаясь в сына.
У нас еще много звериного
осталось в каждом, но великая
жестокость к близким —
только дикая дана человеку.
Телегу с жизнью тащу
без напряжения и нытья,
воспринимая жизнь омытую
высокий свет бытия.
Господь жесток. Зеленые невежды,
он нас желтит
и стайка нежных худощавых девушек —
в толпу сварливых полных жен.
Когда в семье шумные ссоры
жена неправа
об этом позже в воспоминаниях
скорбит зрелая вдова.
Если разрывается глубокая связь,
боль слезы лечится солью.
Хорошо расставаться, смеясь —
Над собой, над разлукой, над болью.
Если бы наш Творец не был связан
милосердием, как веревкой,
Вечный Жид мог бы быть страшно наказан 9Комбинация 0007 с Вечной жидовкой.

Хоть азарт и сладок
По двум дорогам сразу,
Одной колодой карт нельзя
Играй с чертом и с Богом.

Увы, но улучшить бюджетный
невозможно, не испачкав манжеты.

Понявший смысл и смысл жизни,
Долго закрытый и молчаливый.

Все, конечно, мы братья по разуму,
Просто что-то совсем другое.

В человеческой деятельности бурлит
Мне часто грустно
Упрямство сидячей курицы
На яйцах, изначально тухлых.

Всё с неподдельным огнем
Защищаю в крутом споре,
Ибо лишь настаивая на своём,
Понимаю, что был не на том.

Язык лжи эластичен и гибок,
И в мыслях строго безупречен,
И в речи правды — мрак заблуждений
И диссонансом покалечен слог.

Вдруг становится холодно и скверно,
И такое ощущение, что мне некуда идти,
Легко стоять за свои убеждения
Гораздо труднее усидеть за ними.

Много чего на свете видя
В жизни разных городов и деревень,
Ничего не встречал на свете
Хитрый и упорный, чем лень.

Все споры снова разгораются
И снова текут, кипятясь напрасно;
Россию умом не понять,
А что понимать — опять непонятно.

С народной мудростью в ладу
И мой уверенный грустный ум
Что, как ни дырка моя в заднице,
Не станет глазом.

Я снова стою с опущенными плечами
Не отводя застывших глаз:
Как безупречен вкус смерти
В выборе лучших среди нас.

Чтобы выжить и жить в этом мире,
Пока земля не сойдет со своей оси,
Держи себя на тройном табу:
Не бойся, не надейся, не проси.

Добро скучно и скучно,
И взгляд тощий, и боком ходит,
А зло много и причудливо,
Со вкусом, запахом и соком.

Живи и пой. Нет необходимости спешить.
Природный тонкий механизм:
Любое зло — своим ядом
Отравляет его тело.

Высшее сокровище жизни
Дух неослабевающего сомнения
Смиренное ближе к неизменности,
Бог есть постоянство перемен.

На своем горбе и на чужом
Я принял простую концепцию:
Нет смысла идти к танку с ножом,
Но если очень хочется, то оно того стоит.

Всю жизнь готов дробить камни,
Пока семья сыта пропитана;
Мне вообще не нужна свобода
Но ты должен знать, что я свободен.

Тупики полезны для творчества:
Боль и бессилие сжигают
Разум и страх вопреки
Душа вынуждена прыгать.

Только в мерзлой трясине по горло,
На хрупкости зыбкого дна,
В буднях бедствий, тревог и невзгод
Ощущение счастья отдано сполна.

Поиск повода для диалога
Как ты сделал этот бульон? —
Я вежливо прошу Бога.
— Пьют, — грустно говорит он.

Наша творческая идея
Неотделимы от дыхания возмездия;
Создают огонь — Прометей,
Используют огонь — геростраты.

Забота о жизни после могилы
Совершенно не беспокоит;
Вливаясь во что-то вечное,
Это буду уже не я.

Как бы ни торжествовало зло и свинство,
И надежды теплы, упрямы:
Мир спасет святая троица
Образ, гармония и форма.

Два смысла жизни — внутренний и внешний,
Снаружи — бизнес, семья, успех;
И внутреннее — неясное и неземное —
Каждый за каждого в ответе.

Игорь Губерман

Посвящается Юлию Китаевичу, моему любимому другу, автору многих моих стихов

Плоть увядает.
Пыль испаряется.
Прошли годы
для медленного ужина.
И приятно думать
что это вообще было
и кому-то это было даже нужно.

1

КАК ПРОСТО ВЗЯТЬ СВОБОДУ У НАРОДА: НАРОД ДОЛЖЕН ЕМУ ПРОСТО ДОВЕРЯТЬ

* * *

Мне жаль Маркса: его наследие

попало в русский шрифт:

здесь цель оправдывает средства,

и средства бьют цель.

* * *

На благо класса-гегемона,

чтоб он царствовал безжалостно,

в любой момент доступен для шмона

индивидуальный гегемон.

* * *

Слой человека в нас немного

слоистый зыбко и тревожно;

нас легко вернуть быдлу,

восстановиться очень сложно.

* * *

Навсегда мы воздвигли памятник

безумие, разорение и утрата,

эксперименты с кровью

принесли отрицательный результат.

* * *

Я молод, в остатках соплей,

Боюсь, трясу жизнь как грушу:

в душе темно, как в жопе,

и в жопе — чешется повеселить душу.

* * *

дробление, дробление и дробление,

страх воспроизводит себя

растет и питается.

* * *

Когда история истекает кровью

свистит к душам и силам,

один — слизняк ползет в нору,

другой пухнет удавом.

* * *

Добро, не отвергая средств зла,

на них и пожинает плоды;

в раю, где применяется смола,

архангелы копытные и рогатые.

* * *

Когда страх клубится дегтем

и лай погони пронзает мрак,

блажен тот, кто осмелится

не задуть в себе огонь.

* * *

С общей фразой,

Враждебный жизни и природе,

С несвободой, подонками и нечистью

Свободнее стать пастухом.

* * *

Свобода, глядя беспристрастно,

тогда только становится нужно,

когда внутри меня есть пространство

больше чем внешняя камера.

* * *

Кровью проникающей до корней,

пронзающей воздух неба,

рабство развращает нас больше,

чем самая развратная свобода.

* * *

Нам досталось сегодня от наших дедов

равнодушная тень усталости —

историческая усталость

демоническое поколение.

* * *

Дух времени, хоть и не воинственный,

все еще свой кровавый прибой;

совершить самоубийство,

утопии тянут нас за собой.

* * *

Перо и глаз держат в союзе,

Хлеб свой не ем напрасно:

Россия — Гордиев санузел

самые насущные текущие проблемы.

* * *

Боюсь я всяких трубных завывания,

глядя привычно и трезво:

хорошо, скуля в азарте борьбы,

глядит остро и бойко.

* * *

Мне повезло: я знал страну

единственную и неповторимую в мире

в собственном плену

в своей жилой квартире.

* * *

Где лгут себе и друг другу,

и память не служит уму,

история идет вокруг

из крови — по грязи — во тьму.

* * *

Цветок махровый и упрямый

плоды прогресса семена:

снобизм плебея, чванство хама,

дерьмовая наглость.

* * *

В годы коррупции, лжи и страха

узкая сфера:

запретные шутки ниже паха

и мысли выше хера.

* * *

Не близко к истории, но знакомо,

Я ясно вижу нашу славу:

мы стали негасимым маяком,

сияя на пути, где опасно.

* * *

Руководители партий и классов,

руководители никогда не понимали

что идея брошена в массы —

это девушка брошенная в полк.

* * *

Знакомые, молчаливые люди,

беззвучное пение петухов;

мы созданы для счастья и свободы,

как рыба — для полета и ухи.

* * *

Все социальные системы

от иерархии к братству —

стучать лбами о проблемах

свобода, равенство и блуд.

* * *

Назначено чашу вовремя испить,

Россия — урок и забота всем —

распят как Христос во искупление

вселенский смертный грех переустройства.

* * *

В экстремальных ситуациях любая

растерянная, тревожная и горячая,

спокойная уверенность слепого

более кошмарна, чем растерянность зрячего.

* * *

Какой бы ни был век, нам яснее и слышнее

сквозь тоску либерального воя:

нет опаснее и вреднее,

чем свобода без охраны вообще.

* * *

Нам книга жизни мрак раздора

разлучает в каждой строчке,

а знающие не знают споров —

они трахают нас по одному.

* * *

У нас пульс стучит у виска

душевное смятение злая прохлада;

есть тоска в русском загуле,

легко склонна к свирепости.

* * *

Закрой глаза, закрой уши,

считая жизнь милостыней,

мы ломаемся, когда они не задыхаются,

смакуйте это как благо.

* * *

Имея сон, еду и работу,

судьба и сила не пересекаются,

и нас беспощадно трахают,

за что потом бесплатно лечат.

* * *

Дороги в русскую непогоду

Текли через веру и веселье;

более коллективный путь к счастью,

тем хуже общее похмелье.

* * *

Годы неправедных гонений

Источают невидимый сок заразы,

И в духе грядущих поколений

Ползучие глухие метастазы.

* * *

Лично я и подобострастный, и жестокий,

и пока такова моя природа,

демократия искусственный цветок,

неживой без защиты и заботы.

* * *

Жизнь легка и весела

хоть и до омерзения неслыханно,

когда все ясно в эпоху

и все так же безнадежно.

* * *

Есть одна загадочная тема,

касающаяся наших душ:

чем безумнее дряхлая система,

тем опаснее ее сразу разрушить.

* * *

Уют и покой благодать

самое простое ограничено лимитом:

опасно называть черное черным,

и белое опасно называть белым.

* * *

Судьба русской нечисти

мы с наукой сегодня дружим,

умнее и худее янычар

и они носят штатское.

* * *

Русский персонаж известен в мире,

его исследуют везде

он так странно огромен,

что он тоскует по уздечке.

* * *

Зима не переходит в лето

Весной на реках бешеный ледоход,

и мосты рушатся, а запомнить этот

полезно для русских оптимистов.

* * *

Мечты, заветные предков

кормили нас раньше времени,

и жаль, что только остатки

от них остались сейчас.

* * *

Жизнь имеет свой, другой оттенок,

и твой смысл жизни

когда в подземелье участвует

во всех его проявлениях.

* * *

Ни смех, ни грех нам не помешают

свернуть с пути смелых,

строим счастье сразу для всех,

и ни о ком не заботимся.

* * *

Окраина, провинция души,

где наша мерзость, низость и тьма,

лет ожидания момента.

А потомки

потом удивляются как возник фашизм.

* * *

Боюсь, что там, где тьма бьет дубиной,

где тайные родники и входы,

массовый суицидальный инстинкт

поливает корни дерева свободы.

* * *

Любая может быть моровая каша

для начала с юности Горлопанской,

которая вторая мировая

уже немного спутал с трояном.

2

СРЕДИ НЕВЕРОЯТНЫХ ПОБЕД ЦИВИЛИЗАЦИИ МЫ ОДНИ КАК КАРП В КАНАЛИЗАЦИИ

* * *

Любой из нас, пока не умер,

кладет себя на куски

от интеллекта, секса, юмора 9003 взаимоотношения с властями.

* * *

когда-нибудь, потом, позже,

но даже в букварях поставят строчку,

что делалось скопом и стадом

распутывает каждый по отдельности.

* * *

От рождения я мучительно раздвоен,

метаюсь из крайности в край

родная мать гармония,

и диссонанс отец.

* * *

Между слухами, сказками, мифами,

просто ложью, легендами и мнениями

мы враждуем горячее скифов

за непохожесть заблуждений.

* * *

Стареющие дети роятся

у всех трагедия и драма,

и я смотрю эти спектакли

и одинок как адамов член.

* * *

Я не могу продолжать эту жизнь

и расстаться с ней мучительно тяжело;

труднее всего уехать

нас откуда невозможно жить.

* * *

В сердцах кого-то грубит,

ужасно, наверное

один раз сошла с ума

и не заходи обратно.

* * *

Каждый себе — глухие двери,

свой преступник и судья,

себе и Моцарт, и Сальери,

себе и жёлудь, и поросёнок.

* * *

Мы зависимы от слов —

вовсе не прихоть и не мания;

нужны слова

для лжи взаимопонимания.

* * *

То наслаждаясь, то оплакивая,

следуя по пути любого

будь собой, а не тобой

вместо другого.

* * *

По образу и духу твоему

Творец вылепил нас, создав истоки,

и мы храним, как Он

И, может быть, поэтому ты так одинок.

* * *

Не прыгай с веком наравне,

Будь человеком;

ты не попадешь в ад

вместе с возрастом.

* * *

Смотрю не жалуясь, как осенью

сдуло веки на белые пряди,

и смотреть с таким же удовольствием

счастье ягодицы созрели.

* * *

Вливаясь в земной поток времени

по стечению обстоятельств,

любой из нас настолько одинок

что счастлив от любых связей.

* * *

Не напрасно ли знание бесполезно

Мы беспокоим наш сонный дух?

Те, кто смотрит в бездну

Она тоже смотрит.

* * *

Много счастья в чистой вере

с ней тяжелый груз легкий,

Да жаль, что в чистой атмосфере

невыносимы мои тяжелые легкие.

* * *

Хоть азарт и сладок

иди двумя дорогами сразу,

не одной колодой карт

играй с дьяволом и с богом.

* * *

Нелегко мыслить высоко

паря душой в межзвездных мирах,

когда рядом на самом боку

нюхать, грызть и портить воздух.

* * *

Мы делим время и деньги

мы делим водку, хлеб, ночлег,

но более отчетливая личность,

одинокий человек.

* * *

И подло, и подло, и подло,

и страх, что ты заразишься свиньей,

и быдло заблудится

и счастливо скотское единение.

* * *

Ни один из ближайших в неволе

не входит в мой опыт,

Держу свои душевные мозоли

от любовных симпатических галош.

* * *

Разлуки свистят в дверь,

Я сижу за столом одиноким,

шампанское кровавые пацаны

становятся бочками пива.

* * *

Возделывание духовного сада,

хрюканье гуманитарной элиты,

мучающийся от боли народ

и изменения мигрени и колита.

* * *

С успехами науки несовместимо,

и нытье — и попробуй заглушить —

моя неоперабельная язва

на дне несуществующей души.

* * *

Эта мысль — украденный цветок

стишок ей не повредит:

человек не одинок!

Кто-то всегда наблюдает за ним.

* * *

С раздвоенной, как копыто, душой,

Я чужд обоим отечествам —

Еврей, куда гонят антисемиты,

и русский, где сионанством грешат.

* * *

Близкий круг. Все меньше и меньше встреч.

Потери и разлуки;

других нет, а те далеко,

а кто слаб, тот к сукам идет.

* * *

Бог технологий отличается от бога науки;

бог искусства — кроме бога войны;

и Бог любви ослабевает руками

над ними простирается с высоты.

* * *

Столько платить

пока жизнь продолжается,

что надо благодарить судьбу

за случаи, когда платишь за свое.

* * *

В наших джунглях, свирепых и каменных,

Я не боюсь старых злодеев,

но я боюсь невинных и праведных,

бескорыстных, святых и невинных.

* * *

Сыновья уходят с хвостами вверх,

и дочери томятся, сидя дома;

сажаем семена, выращиваем цветы,

и после только ягодицы видим.

* * *

Когда кругом кишит бездарь,

кладя свое клише по жизни,

изгой прячет элитарность,

очень полезно для души.

* * *

Мне жалко это голубое небо,

жалко землю и осколки жизни;

Мне страшно, что сытые свиньи

страшнее голодных волков.

* * *

Друзья всегда немного разборчивы.

И они склонны смеяться.

Друзья всегда немного раздражают.

Как верность и уверенность.

* * *

Господь посеял нас как огород,

но в зарослях растений Он растет,

мы разделены на многие породы,

частично несовместимы.

* * *

Живу один и сгорбившись

друзья умерли или служат,

и где мне блеснула гармония,

другие просто найдут свою задницу.

* * *

С моим отъездом шов растянется,

кромсать сразу по стране

страна которая останется

и та что во мне.

* * *

У меня вдруг пропало чувство локтя

при толпе кишащей народу,

и мне плохо, как ложка дегтя

должно быть плохо в бочке меда.

* * *

Сидя за дружеским тихим застольем,

Думал я, стряхивая пепел в блюдце,

как часто бывают неудачники в жизни

остаются в веках после смерти.

* * *

Где страсти, где ярость и ужасы,

где армия ополчилась на армию,

блажен тот, у кого хватило мужества

играть на флейте тихо.

* * *

Забавно, как неистово это гонит нас

на барахолке гомона и пиршества

страх остаться позади

в пустыне своего мира.

* * *

Разлад отцов с детьми — залог

тех постоянных перемен

в которых Бог что-то ищет,

играя в смену поколений.

* * *

Твои черты, штрихи и изюминки

в душе у всех и каждого,

но непостижимо разные,

мы одни одинаковы.

* * *

Изменение целей и наименований

изменение форм, стилей, видов, —

пока сознание тепло,

рабы строят пирамиды.

* * *

Смешно, когда человек, густо цветущий,

наевшись пуда родной соли силы,

вдруг находит грустным

такое впечатление, что его давно трахнули.

* * *

Блажен, кто заботится о своем теле

Я положил всю свою жизнь ради хлеба,

но небо светлее над теми

кто изредка смотрит на небо.

* * *

Свечение души разнообразное,

невидимое, осязаемое и пронзительное;

психическое заболевание заразно

психическое здоровье заразно.

* * *

Выйти. И жить безопасно.

И помните. И страдать ночью.

Душа примерзла к этой мерзлой земле,

вросла корнями в эту мертвую почву.

* * *

Во всем, что он видит или слышит

находит повод для печали,

пробурил — что-то вроде крыши,

течет даже без дождя.

* * *

Друзья мои! Навеки нежно преданный тебе,

Я взыскан твоей душевной щедростью;

Надеюсь, вы меня не предадите

и этот долг не будет вами взыскан.

* * *

Спускается на нас свыше

с высоты птичьего полета

счастье сбывшейся мечты,

то капелька жидкого помета.

* * *

Жил человек в определенную эпоху,

настаивала с упрямством,

она убила человека

и он стал ее гордостью.

* * *

Нет в жизни беды беднее,

, чем разлука с любимой неурядицей:

человек без привычного окружения

очень быстро становится пятницей.

* * *

Просто психика у нас сложная,

не сложнее, чем раньше:

надежда важнее возможности

надежда когда-нибудь сбыться.

* * *

Мы умные, а вы, увы,

какой позор если

жопа над головой

если жопа в кресле.

* * *

Позвоните мне поздно ночью, друзья,

не бойтесь мешать и просыпайтесь;

Кошмарно близкий час, когда нельзя

и нам некуда будет звонить.

3

В БОРЬБЕ ЗА НАРОДНОЕ ДЕЛО Я БЫЛ ИНОСТРАННЫМ ТЕЛОМ

* * *

В стране рабов, кующих рабство

среди шлюх, которые поют шлюх,

мудрец живет отшельником,

держит хуй в ветер одновременно.

* * *

Как это сложно в один присест,

колеблясь даже если прав

твоя судьба — туманный текст —

читай не перечитывая.

* * *

Трачу себя стихами

и проматываю век как день,

Я хватаю руки

то эхо, то запах, то тень.

* * *

Смотрю на всё происходящее

и думаю: сгорит огнём;

но я не схожу с ума

потому что Царство Божие внутри.

* * *

Живя полвека день за днём

и мудрея со дня рождения,

теперь я легка на ноги

лишь бы упасть вместе.

* * *

Красивый, умный, слегка сутулый,

полный мировоззрения

вчера заглянул в себя

и ушел с отвращением.

* * *

Я упорно верил в живую жизнь,

в простой разум и в мудрость шутки,

и все высокие материи

раздавал юбки шлюхам.

* * *

Толстухи, чипсы и хромые,

чучела, шлюхи и красавицы

как параллельные линии

пересекаются в моей душе.

* * *

Я не стыжусь быть ярым скептиком

и в душе не свет, а тьма;

сомнение лучший антисептик

от распада разума.

* * *

Будущее — вкус меня не портит,

Мне лень трепетать за будущее;

думать каждый день о черном дне —

значит каждый день делать черным.

* * *

Я люблю свое отвращение

давно меня ведет:

даже плевать во врага,

Я дерьмо в рот не беру.

* * *

Мне повезло и повезло

рассудил и подумал просвещенно,

и не один хорошенький лифчик

передо мной он быстро поднялся.

* * *

Мое небо кристально чистое

и полно радужных картинок

не потому что мир прекрасен,

а потому что я кретин.

* * *

На дворе эпоха,

и в углу стоит кровать,

а когда мне плохо с женщиной,

Плевать мне на эпоху.

* * *

Держу верную линию

с нравом времени хладнокровным;

лучше быть продажным циником,

чем подследственными святыми.

* * *

В молодости я ждал радости

от суеты,

и поворота к старости

в гомосексуалиста.

* * *

Я живу — лучше не придумаешь

опираясь на собственное плечо,

собственный одинокий спутник,

Я ни в чем сам с собой не согласен.

* * *

Пишу не противно, а неровно;

лень работать, а безделье злит.

Я дружно живу с евреем,

хотя в душе он антисемит.

* * *

Вот почему я люблю врать

и я плюю в потолок

что не хочу мешать судьбе

вершу свою судьбу.

* * *

Во мне сидят все вечные евреи —

пророки, вольнодумцы, торговцы,

и, жестикулируя всласть, шумят

во мраке неустроенной души.

* * *

Мне ничего на свете не нужно

Я не хочу ни почестей, ни славы;

Я наслаждаюсь своим покоем

нежно, как в раю после рейда.

* * *

Пока клизму не поставят

Жив и совсем жив;

коза оптимизма моего

питается трын-травой.

* * *

С двух концов Свечу свою жгу,

Не жалея плоти и огня,

Чтоб, когда замолчу навсегда,

Любимым скучно без меня.

* * *

Я не гожусь в герои —

ни духом, ни анфасом;

и только один слегка гордый —

что несу крест с танцем.

* * *

Я с крайними и яростными,

потеряли интерес:

чем агрессивнее прогрессисты,

тем хуже прогресс.

* * *

Пусть базар гонит зря

кто цель видит. А я лично

укрылась в жизни настолько частной,

что и человек частично лишен.

* * *

Я вдруг понял, что живу правильно,

то есть чист и, слава Богу, одарён,

по ощущению, что во сне и наяву

Спасибо за всё, что происходит.

* * *

Это счастье построить дворец на песке,

не бояться тюрьмы и сума,

предаваться любви, предаваться тоске,

пировать в эпицентре чумы.

* * *

Мой разум честно служит моему сердцу,

всегда шепчешь, что тебе повезло

что все могло быть намного хуже

все еще может быть дерьмо.

* * *

Живу, ни во что не веря,

Горю, не жалея, шальной свечи,

Молчу о находке, Молчу о потере,

и больше всего я молчит о надежде.

* * *

Клянусь компотом моего детства

и старческими грелками Клянусь

что ничего не боюсь

случайно, если я коснусь правды.

* * *

Что растут из какой-то точки

мы останавливаемся — очень жаль:

Мне наверное всего два сантиметра

осталось до здравомыслия.

* * *

В жизни конфликт любой

жалеть не смыкая век,

тяжело следить за собой

хорошо думать о человеке.

* * *

Я не верю лжи

о свете в туманной тьме.

Я отчаялся. И поэтому

стал отчаянным оптимистом.

* * *

На всех пройденных перекрестках,

держала, желая мне счастья,

стальные объятия Родины

и моей шеи и запястий.

* * *

На древе твоей родословной

ищу свой характер в предках,

Догадываюсь печально, что многие

качаются в петле на этих ветвях.

* * *

Склонен все трогать глазами

мой ум неглубокий, но ясный,

кроме как в политике никогда

Глубже подошвы я не влезал.

* * *

Во всём со всеми на равных,

как капля в росе

только в одном отличался от всех, —

Я не мог жить в дерьме.

* * *

Возможен любой королевский жребий,

хватит смелости вжиться в роль,

где разрушено — лучше чем ничтожно,

унижен — как свергнутый король.

* * *

За то, что смех преобладает во мне

над разумом в разгар жизненных сражений,

судьба щедро награждает меня

обратно своими медалями.

* * *

Замкнутый, легкий и беззаботный

Я в собственном дыму;

связаны общей цепью случайно,

Я в жизни только сосед.

* * *

В этом странном аду —

как мне жить? Чем я дышу?

Шум и хам царят в космосе,

шумный хам и хамский шум.

* * *

Когда-нибудь я прославлюсь

за меня окрестят марку сигарет,

и узнают у лингвиста-антисемита,

, что я был балтийским эскимосом.

* * *

Я не пришел в эту жизнь

чтобы войти в сенат на коне,

Меня уже полностью устраивает

что мне никто не завидует.

* * *

Ни в коем случае я не был манекеном

однако и в балете его не было;

Я тот кто был никем

и был очень доволен этим.

* * *

У меня есть мечта, береги

Я буду ее крепостным настоем:

когда книги снова будут сожжены,

пусть мой огонь будет почитаем.

* * *

Что я стал пролетарием — я горжусь;

без устали, без отдыха, без фальши

Стараюсь, напрягаюсь и работаю,

как молодой лейтенант — на генерала.

* * *

Среди шумной пустыни жизни,

где и страсти, и честолюбие, и борьба,

У меня достаточно гордости

, чтобы вынести смирение.

* * *

Каким должен быть мой идеальный читатель?

Я ясно вижу:

он скептик, неудачник и мечтатель,

а жаль что ничего не читает.

* * *

Господь играет со мной ловко,

а я — над ним шутка,

Мне нравится моя веревка

Вот я ногами лягаюсь.

* * *

Всю юность я любил поезда,

так что час мне неизвестен,

когда моя счастливая звезда

взошла и не нашла меня на месте.

* * *

Тюрьма вовсе не рай

а я часто думал, куря,

что как известно Бог не фраер,

а значит не зря сижу.

* * *

Ко многим вещам того времени грязно,

тьма событий, гнусных и гнусных,

Я легко нахожу семя

в собственных мыслях и чувствах.

* * *

Блуд реконструкции мира

и бред слияния в экстазе —

имеют много общих свойств

со смывом торнадо в унитазе.

* * *

Эпоха гордится мной за нравственность,

чтоб знали о ней все везде,

напиши мое имя навсегда

в туче, на ветру, в дождь.

* * *

Куда возьмут душу после смерти,

Я не торгуюсь с Богом;

в раю климат намного мягче,

но общество в аду лучше.

4

СЕМЬЯ ОТ БОГА ДАННА НАМ, ЗАМЕНА СЧАСТЬЯ ОНА

* * *

Женщина славна из века

все, что делает семью красивой;

женщина друг мужчины

даже когда он свинья.

* * *

Тюремщик расторопный и рассудительный,

жизнь запирает нас надолго,

замыкая мягкие оковы

любовь, привычка и долг.

* * *

Человек — хам, зануда, деспот,

мучитель, скряга и тупица;

чтобы нам стало известно

мы должны просто пожениться.

* * *

Создатель дал женскому лицу

возможность преображаться:

сначала вводим в дом овцу,

а потом выносим от волчицы.

* * *

Наевшись пудов совместной каши

и отдав годы борьбе,

всем хорошим в наших женщинах

мы обязаны сами себе.

* * *

Не судьба грядущее облако,

не трясина низких будней,

больше всего нас ранит

близость наших близких.

* * *

Я брожу по уличному шуму

Я ем кашу или умываюсь по субботам

Задумчиво размышляю:

Почему они считают меня идиотом?

* * *

Долго жил холостяком,

и жизнь моя была довольно пуста,

хотя у него была одна мелочь:

свобода обоняния, цвета и вкуса.

* * *

Семья — самое надежное благо,

лодка в будничную непогоду,

и с ней сравнима только влага,

с которой счастье проще.

* * *

Не ругай меня, друг

уйди от суеты

все едят друг друга

и я, и ты.

* * *

Чтобы не дать угаснуть семье,

жена послана нам Богом,

и в женщин чужих на ложку меда

вливается хитрый сатана.

* * *

Дети прибиты к семье,

охраним покой супруга;

ничто не стоит слез жены,

кроме объятий друга.

* * *

мое счастливое лицо

ничего не прольет;

Я ношу кольцо на пальце

и шеей его чувствую.

* * *

К тому, что в семье трещина,

причина только одна:

женщина проснулась в жене,

мужчина уснул в муже.

* * *

Создал семью. Родились дети.

Блуждание в поисках монет.

Без женщин на свете жить нельзя,

Игорь Губерман Гарики на каждый день. Игорь губермангарики на каждый день Губерман гарики лучшее чтение

Посвящается Юлию Китаевичу, моему любимому другу, автору многих моих стихов

Плоть увядает.
Пыль испаряется.
Прошли годы
для медленного ужина.
И приятно думать
что это вообще было
и кому-то это было даже нужно.

1

КАК ПРОСТО ВЗЯТЬ СВОБОДУ У НАРОДА: ЕЕ НАРОД ПРОСТО ДОВЕРЯЕТ

* * *

Жаль Маркса: его наследие

попало в русский шрифт:

здесь цель оправдывает средства,

и средства побеждают цель.

* * *

На благо класса-гегемона,

чтоб он царствовал безжалостно,

в любой момент доступен для шмона

индивидуальный гегемон.

* * *

Слой человека в нас немного

слоистый зыбко и тревожно;

нас легко вернуть в быдло,

очень трудно встать обратно.

* * *

Навсегда мы воздвигли памятник

безумие, разорение и утрата,

эксперименты с кровью

принесли отрицательный результат.

* * *

Я молод, в остатках соплей,

Боюсь, трясу жизнь как грушу:

в душе темно, как в жопе,

и в жопе — чешется повеселить душу.

* * *

давить, давить и давить,

страх воспроизводит себя

растет и питается.

* * *

Когда история истекает кровью

свистит к душам и силам,

один — слизняк ползет в нору,

другой пухнет удавом.

* * *

Добро, не отвергая средств зла,

на них и пожинает плоды;

в раю, где применяется смола,

архангелы копытные и рогатые.

* * *

Когда страх клубится как смоль

и лай погони пронзает тьму,

блажен тот, кто посмеет

не задувать в себе огонь.

* * *

С общей фразой,

Враждебный жизни и природе,

С несвободой, подонками и нечистью

Свободнее стать пастухом.

* * *

Свобода, глядя беспристрастно,

тогда только становится нужно,

когда внутри меня есть пространство

больше, чем внешняя камера.

* * *

Кровью проникающей до корней,

пронзающей воздух неба,

рабство развращает нас больше,

чем самая развратная свобода.

* * *

Нам досталось сегодня от наших дедов

равнодушная тень усталости —

историческая усталость

демоническое поколение.

* * *

Дух времени хоть и не воинственный, но

все же его кровавый прибой;

самоубийство,

утопии тянут нас за собой.

* * *

Перо и глаз держат в союзе,

Хлеб свой не ем напрасно:

Россия — Гордиев санузел

самые насущные текущие проблемы.

* * *

Боюсь я всяких трубных завывания,

глядя привычно и трезво:

хорошо, скуля в азарте борьбы,

глядит остро и бойко.

* * *

Мне повезло: я знал страну

единственный и неповторимый в мире

в собственном плену

в своей жилой квартире.

* * *

Где лгут себе и друг другу,

и память не служит уму,

история идет вокруг

из крови — по грязи — во тьму.

* * *

Цветение махровое и упрямое

плоды прогресса семена:

снобизм плебея, чванство хама,

дерьмо высокомерие.

* * *

В годы коррупции, лжи и страха

узкая сфера:

запретные шутки ниже паха

и мысли выше хера.

* * *

Не близко к истории, но знакомо,

Я ясно вижу нашу славу:

мы стали негасимым маяком,

сияя на пути, где опасно.

* * *

Руководители партий и классов,

лидеры никогда не понимали

что идея брошена в массы —

это девушка брошена в полк.

* * *

Знакомые, молчаливые люди,

беззвучное пение петухов;

мы созданы для счастья и свободы,

как рыба — для полета и ухи.

* * *

Все социальные системы

от иерархии к братству —

стучать лбами о проблемах

свобода, равенство и блуд.

* * *

Назначенный чашу вовремя испить,

Россия — урок и забота всем —

распятый как Христос во искупление

вселенский смертный грех переустройства.

* * *

В экстремальных ситуациях любая

растерянная, тревожная и горячая,

спокойная уверенность слепого

более кошмарна, чем растерянность зрячего.

* * *

Каким бы ни был век, мы чище и слышнее

сквозь тоску либерального воя:

нет опаснее и вреднее,

чем свобода без охраны вообще.

* * *

Нам книга жизни мрак раздора

разлучает в каждой строчке,

а знающие не знают споров —

они трахают нас по одному.

* * *

В нас пульс стучит у виска

душевная суматоха злая прохлада;

есть тоска в русском загуле,

легко склонен к свирепости.

* * *

Закрой глаза, закрой уши,

считая жизнь милостыней,

мы ломаемся, когда они не задыхаются,

смакуйте это как благо.

* * *

Имея сон, еду и работу,

судьба и сила не пересекаются,

и нас беспощадно трахают,

за что потом бесплатно лечат.

* * *

Дороги в русскую непогоду

Текли через веру и веселье;

тем больше коллективный путь к счастью,

тем хуже общее похмелье.

* * *

Годы неправедных гонений

Источают невидимый сок заразы,

И в духе грядущих поколений

Ползучие глухие метастазы.

* * *

Лично я и раб, и жесток,

и пока такова моя природа,

демократия — цветок искусственный,

неживой без защиты и заботы.

* * *

Жизнь легка и весела

хоть и до омерзения неслыханно,

когда все ясно в эпоху

и все так же безнадежно.

* * *

Есть одна загадочная тема,

касающаяся наших душ:

чем безумнее дряхлая система,

тем опаснее ее сразу разрушить.

* * *

Уют и покой благодать

самый простой ограничен лимитом:

опасно называть черное черным,

и белое опасно называть белым.

* * *

Судьба русской нечисти

мы с наукой сегодня дружим,

умнее и худее янычар

и они носят штатское.

* * *

Русский персонаж известен в мире,

его исследуют повсюду

он так странно огромен,

что он тоскует по уздечке.

* * *

Зима не переходит в лето

Весной на реках бешеный ледоход,

И мосты рушатся, и помните об этом

полезно для русских оптимистов.

* * *

Мечты, заветные предков

кормили нас раньше времени,

и жаль, что только остатки

от них остались сейчас.

* * *

Жизнь имеет свой, другой оттенок,

и свой смысл жизни

когда в подземелье участвует

во всех его проявлениях.

* * *

Ни смех, ни грех нам не помешают

свернуть с пути смелых,

строим счастье сразу для всех,

и ни о ком не заботимся.

* * *

Окраина, провинция души,

где наша мерзость, низость и тьма,

годы ожидания момента. А потомки

потом удивляются как возник фашизм.

* * *

Боюсь, что там, где тьма бьет дубиной,

где тайные родники и входы,

массовый суицидальный инстинкт

поливает корни древа свободы.

* * *

Любая может быть моровая каша

для начала с юности горлопанской,

которая вторая мировая

уже немного перепутала с троянской.

2

СРЕДИ НЕВЕРОЯТНЫХ ПОБЕД ЦИВИЛИЗАЦИИ МЫ ОДНИ КАК КАРП В КАНАЛИЗАЦИИ

* * *

Любой из нас, пока не умер,

ставит себя на куски

от интеллекта, секса, юмора

и отношений с начальством.

* * *

когда-нибудь, потом, позже,

но даже в букварях строчку поставят,

что делалось скопом и стадом

расхлебывает каждый в одиночку.

* * *

С рождения я болезненно раздвоен,

метаюсь из крайности в край

родная мать — гармония,

и диссонанс — отец.

* * *

Между слухами, сказками, мифами,

просто ложью, легендами и мнениями

мы враждуем горячее скифов

за непохожесть заблуждений.

* * *

Стареющие дети роятся

у всех трагедия и драма,

а я смотрю эти спектакли

и одинок как адамов член.

* * *

Я не могу продолжать эту жизнь

и расстаться с ней мучительно тяжело;

труднее всего уехать

нас откуда невозможно жить.

* * *

В сердцах кому-то грубо,

ужасно, наверное

раз сошла с ума

и обратно не войти.

свой преступник и судья,

сам и Моцарт, и Сальери,

сам и желудь, и свинья.

* * *

Мы зависимы от слов —

вовсе не прихоть и не мания;

нужны слова

для лжи взаимопонимания.

* * *

То наслаждаясь, то оплакивая,

следуя по пути любого

будь собой, а не ты

заменяй другого.

* * *

По образу и духу твоему

Творец ваял нас, создавая истоки,

и мы будем такими, как Он

И, может быть, поэтому ты такой одинокий.

* * *

Не прыгай с веком наравне,

Будь человеком;

ты не попадешь в ад

вместе с возрастом.

* * *

Смотрю не жалуясь, как осенью

сдула веки на белые пряди,

и вижу с таким же удовольствием

счастье ягодицы созрели.

* * *

Вливаясь в земной поток времени

по стечению обстоятельств,

любой из нас настолько одинок

что счастлив от любых связей.

* * *

Не напрасно ли знание бесполезно

Мы беспокоим наш сонный дух?

Те, кто смотрит в бездну

Она тоже смотрит.

* * *

Много счастья в чистой вере

с ней тяжелый груз легкий,

Да жаль, что в чистом воздухе

невыносимо для моих тяжелых легких.

* * *

Хоть азарт и сладок

иди двумя дорогами сразу,

не одной колодой карт

играй с чертом и с богом.

* * *

Нелегко мыслить высоко

паря душой в межзвездных мирах,

когда рядом на самом боку

нюхать, грызть и портить воздух.

* * *

Делим время и деньги

Делим водку, хлеб, ночлег,

, но более отчетливая личность,

одинокий человек.

* * *

И подло, и подло, и подло,

и страх, что ты заразишься свиньей,

и быдло заблудится

и счастливо скотское единение.

* * *

Ни один из близких в плену

не входит в мои переживания,

Храню свои душевные мозоли

От любвеобильных симпатических калош.

* * *

Разлуки свистят в дверь,

Я сижу за столом одиноким,

шампанское кровавые пацаны

становятся бочками пива.

* * *

Возделывание духовного сада,

хрюканье гуманитарной элиты,

мучающийся от боли народ

и изменения мигрени и колита.

* * *

С успехами науки несовместимы,

и нытье — и попробуй заглушить —

моя неоперабельная язва

на дне несуществующей души.

* * *

Эта мысль — украденный цветок

стишок ей не повредит:

человек не одинок!

Кто-то всегда наблюдает за ним.

* * *

С раздвоенной, как копыто, душой,

Я чужд обоим отечествам —

Еврей, куда гонят антисемиты,

и русский, где сионанством грешат.

* * *

Близкий круг. Все меньше и меньше встреч.

Потери и разлука при полете;

других нет, а те далеко,

а кто слаб, тот к сукам идет.

* * *

Бог технологий отличается от бога науки;

бог искусства — кроме бога войны;

и Бог любви ослабевает руками

над ними простирается с высоты.

* * *

Столько платить

пока жизнь продолжается,

что надо благодарить судьбу

для случаев, когда вы платите за свои услуги.

* * *

В наших джунглях, свирепых и каменных,

Я не боюсь старых злодеев,

но я боюсь невинных и праведных,

бескорыстных, святых и невинных.

* * *

Сыновья уходят с хвостами вверх,

и дочери томятся, сидя дома;

сажаем семена, выращиваем цветы,

и после только ягодицы видим.

* * *

Когда вокруг кишат бездари,

откладывая свое клише о жизни,

изгой скрывает элитарность,

очень полезно для души.

* * *

Мне жалко это голубое небо,

жалко землю и осколки жизни;

Мне страшно, что сытые свиньи

страшнее голодных волков.

* * *

Друзья всегда немного разборчивы.

И они склонны смеяться.

Друзья всегда немного раздражают.

Как верность и уверенность.

* * *

Господь посеял нас как огород,

но в зарослях растений Он растет,

мы разделены на многие породы,

частично несовместимы.

* * *

Живу один и сгорбившись

друзья умерли или служат,

и где мне блеснула гармония,

другие просто найдут свою задницу.

* * *

С моим отъездом шов растянется,

кромсать прямо по стране

страна которая останется

и та что во мне.

* * *

У меня вдруг пропало чувство локтя

при толпе кишащей народу,

и мне плохо, как ложка дегтя

должно быть плохо в бочке меда.

* * *

Сидя за дружеским тихим застольем,

Я думал, стряхивая пепел в блюдце,

как часто неудачники в жизни

остаются в веках после смерти.

* * *

Где страсти, где ярость и ужасы,

где армия ополчилась на армию,

блажен тот, у кого хватило мужества

играть на флейте тихо.

* * *

Забавно, как неистово это гонит нас

на барахолке гомона и пиршества

страх остаться позади

в пустыне своего мира.

* * *

Разлад отцов с детьми — гарантия

те постоянные изменения

в которых Бог что-то ищет,

игра смены поколений.

* * *

Твои черты, штрихи и изюминки

в душе у всех и каждого,

но непостижимо разные,

мы одни одинаковы.

* * *

Изменение целей и названий

изменение форм, стилей, видов, —

пока сознание тепло,

рабы строят пирамиды.

* * *

Смешно, когда человек, густо цветущий,

наевшись пуда родной соли силы,

вдруг находит грустным

похоже, что его давно трахнули.

* * *

Блажен, кто заботится о своем теле

Я положил всю свою жизнь ради хлеба,

но небо светлее над теми

кто изредка смотрит на небо.

* * *

Свечение души разнообразное,

невидимый, осязаемый и проникающий;

психическое заболевание заразно

психическое здоровье заразно.

* * *

Выйти. И жить безопасно.

И помните. И страдать ночью.

Душа примерзла к этой мерзлой земле,

вросла корнями в эту мертвую почву.

* * *

Во всем, что он видит или слышит

находя повод для грусти,

скука — что-то вроде крыши,

течет даже без дождя.

* * *

Друзья мои! Навеки нежно преданный тебе,

Я взыскан твоей душевной щедростью;

Надеюсь, вы меня не предадите

и этот долг не будет вами взыскан.

* * *

Спускается на нас свыше

с высоты птичьего полета

счастье сбывшейся мечты,

то капелька жидкого помета.

* * *

Жил человек в определенную эпоху,

упрямо настаивала,

она убила человека

и он стал ее гордостью.

* * *

Нет в жизни беды беднее,

, чем разлука с любимой неурядицей:

человек без привычного окружения

очень быстро становится пятницей.

* * *

Просто психика у нас сложная,

не сложнее, чем раньше:

надежда важнее возможности

надеюсь, что когда-нибудь сбудется.

* * *

Мы умные, а вы, увы,

какой позор если

жопа над головой

если жопа в кресле.

* * *

Позвоните мне поздно ночью, друзья,

не бойтесь мешать и просыпайтесь;

Кошмарно близкий час, когда нельзя

и нам некуда будет звонить.

3

В БОРЬБЕ ЗА НАРОДНОЕ ДЕЛО Я БЫЛ ИНОСТРАННЫМ ТЕЛОМ

* * *

В стране рабов, кующих рабство

среди шлюх, которые поют шлюхи,

мудрец живет отшельником,

держит хуй на ветру при этом.

* * *

Как это сложно в один присест,

колеблясь даже если прав

твоя судьба — туманный текст —

читай не перечитывая.

* * *

Трачу себя стихами

И проматываю век как день,

Я хватаю руки

то эхо, то запах, то тень.

* * *

Смотрю на всё происходящее

и думаю: сгорит огнём;

но я не схожу с ума

потому что Царство Божие внутри.

* * *

Живя полвека день за днём

и мудрея со дня рождения,

теперь я легка на ноги

лишь бы упасть вместе.

* * *

Красивый, подтянутый, слегка сутулый,

полный мировоззрения

вчера заглянул в себя

и ушел с отвращением.

* * *

Я упорно верил в живую жизнь,

в простой разум и в мудрость шутки,

и все высокие материи

раздавал юбки шлюхам.

* * *

Толстухи, щепки и хромые,

чучела, шлюхи и красавицы

как параллельные линии

пересекаются в моей душе.

* * *

Я не стыжусь быть ярым скептиком

и в душе не свет, а тьма;

сомнение лучший антисептик

от распада разума.

* * *

Будущее — вкус меня не портит,

Мне лень трепетать за будущее;

думать каждый день о черном дне —

значит каждый день делать черным.

* * *

Люблю брезгливость

ведущую меня давно:

хоть плюнуть во врага,

Я не беру дерьмо в рот.

* * *

Мне повезло и повезло

рассудил и подумал просвещенно,

и не один хорошенький лифчик

передо мной он быстро поднялся.

* * *

Мое небо кристально чистое

и полно радужных картинок

не потому что мир прекрасен,

а потому что я кретин.

* * *

Во дворе стоит эпоха,

и в углу стоит кровать,

а когда мне плохо с женщиной,

мне наплевать на эпоху.

* * *

Держу верную линию

с нравом времени хладнокровным;

лучше быть продажным циником,

чем подследственными святыми.

* * *

В юности я ждал радости

от суеты,

и превращения к старости

в гомосексуалиста.

* * *

Живу — лучше не придумаешь

опираясь на собственное плечо,

мой собственный одинокий спутник,

Я ни в чем не согласен сам с собой.

* * *

Пишу не противно, а неровно;

лень работать, а безделье злит.

Я дружно живу с евреем,

хотя в душе он антисемит.

* * *

Поэтому я люблю врать

и плюю в потолок

что не хочу мешать судьбе

сформируй мою судьбу.

* * *

Во мне сидят все вечные евреи —

пророки, вольнодумцы, торговцы,

и, жестикулируя всласть, шумят

во мраке неустроенной души.

* * *

Мне ничего на свете не нужно

Я не хочу ни почестей, ни славы;

Я наслаждаюсь своим покоем

нежно, как в раю после рейда.

* * *

До постановки клизмы

Я жив и вполне жив;

коза оптимизма моего

питается трын-травой.

* * *

С двух концов Свечу свою жгу,

Не жалея плоти и огня,

Чтоб, когда замолчу навсегда,

Любимым скучно без меня.

* * *

Я не гожусь в герои —

ни духом, ни анфасом;

и только один слегка гордый —

что несу крест с танцем.

* * *

Я с крайними и яростными,

потеряли интерес:

чем агрессивнее прогрессисты,

тем хуже прогресс.

* * *

Пусть базар гонит зря

кто цель видит. А я лично

укрылась в жизни настолько частной,

что и человек частично лишен.

* * *

Я вдруг понял, что живу правильно,

то есть чист и, слава богу, одарён,

по ощущениям во сне и наяву

Спасибо за все что происходит.

* * *

Это счастье построить дворец на песке,

не бояться тюрьмы и сума,

предаваться любви, предаваться тоске,

пировать в эпицентре чумы.

* * *

Мой разум честно служит моему сердцу,

всегда шепчет, что тебе повезло

что все могло быть намного хуже

это все еще может быть дерьмом.

* * *

Живу, ни во что не веря,

Горю, не жалея, шальной свечи,

Молчу о находке, Молчу о потере,

и больше всего я молчит о надежде.

* * *

Клянусь компотом моего детства

и старческими грелками Клянусь

что ничего не боюсь

случайно если прикоснусь к истине.

* * *

Вот растут из какой-то точки

останавливаемся — очень жаль:

Мне наверное всего два сантиметра

осталось до здравомыслия.

* * *

В жизни конфликт любой

жалеть не смыкая век,

тяжело следить за собой

хорошо думать о человеке.

* * *

Я не верю лжи

о свете в туманной тьме.

Я отчаялся. И поэтому

стал отчаянным оптимистом.

* * *

На всех пройденных перекрестках,

держала, желая мне счастья,

стальные объятия Родины

и мою шею и запястья.

* * *

На древе твоей родословной

ищу свой характер в предках,

Догадываюсь печально, что многие

качаются в петле на этих ветвях.

* * *

Стремится все ощупать глазами

мой разум неглубокий, но ясный,

кроме как в политике никогда

Глубже подошвы не подходил.

* * *

Во всём со всеми на равных,

как капля в росе

только в одном отличался от всех, —

Я не мог жить в дерьме.

* * *

Возможен любой царский жребий,

хватит смелости вжиться в роль,

где разрушить — лучше, чем ничтожно,

унижать — как низложенного короля.

* * *

За то, что смех преобладает во мне

над разумом в разгар жизненных баталий,

судьба щедро награждает меня

обратно своими медалями.

* * *

Замкнутый, легкий и беззаботный

Я в собственном дыму;

связаны общей цепью случайно,

Я в жизни только сосед.

* * *

В этом странном аду —

как мне жить? Чем я дышу?

Шум и хам царят в космосе,

шумный хам и хамский шум.

* * *

Когда-нибудь я прославлюсь

за меня окрестят марку сигарет,

и узнают у лингвиста-антисемита,

, что я был балтийским эскимосом.

* * *

Я пришел в эту жизнь не для того, чтобы

войти в сенат на коне,

Я уже полностью доволен

что мне никто не завидует.

* * *

Ни в коем случае я не был манекеном

однако и в балете его не было;

Я тот кто был никем

и был очень доволен этим.

* * *

У меня есть мечта, береги

Я буду ее крепостным настоем:

когда книги снова будут сожжены,

пусть мой огонь будет почитаем.

* * *

Что я стал пролетарием — я горжусь;

без усталости, без отдыха, без фальши

Стараюсь, напрягаюсь и работаю,

как молодой лейтенант — на генерала.

* * *

Среди шумной пустыни жизни,

где и страсти, и честолюбие, и борьба,

У меня достаточно гордости

, чтобы вынести смирение.

* * *

Каким должен быть мой идеальный читатель?

Я это ясно вижу:

он скептик, неудачник и мечтатель,

и жаль, что ничего не читает.

* * *

Господь играет со мной ловко,

а я — над ним шутка,

Мне нравится моя веревка

Вот я ногами пинаю.

* * *

Всю юность я любил поезда,

так что час мне неизвестен,

когда моя счастливая звезда

взошла и не нашла меня на месте.

* * *

Тюрьма вовсе не рай

но я часто думал, куря,

что, как известно, Бог не фраер,

значит не зря сижу.

* * *

Ко многим вещам того времени грязно,

тьма событий, гнусных и гнусных,

Я легко нахожу семя

в собственных мыслях и чувствах.

* * *

Блуд реконструкции мира

и бред слияния в экстазе —

имеют много общих свойств

со смывом торнадо в унитаз.

* * *

Эпоха гордится мною за нравственность,

чтобы все знали об этом везде,

напиши мое имя навсегда

в туче, на ветру, в дождь.

* * *

Куда возьмут душу после смерти,

Я не торгуюсь с Богом;

в раю климат намного мягче,

но общество в аду лучше.

4

СЕМЬЯ ОТ БОГОМ ДАННА НАМ, ЗАМЕНА СЧАСТЬЯ ОНА

* * *

Женщина славная из века

все, что украшает семью;

женщина друг мужчины

даже когда он свинья.

* * *

Тюремщик расторопный и рассудительный,

жизнь запирает нас надолго,

замыкая мягкие оковы

любовь, привычка и долг.

* * *

Человек — хам, зануда, деспот,

мучитель, скряга и тупица;

чтобы нам стало известно

мы должны просто пожениться.

* * *

Создатель дал женскому лицу

возможность преображаться:

сначала вводим в дом овцу,

а потом выносим от волчицы.

* * *

Наевшись пудов совместной каши

и отдав годы борьбе,

всем хорошим в наших женщинах

мы обязаны сами себе.

* * *

Не судьба грядущая туча,

не трясина низких будней,

причиняет нам боль больше всего

близость наших близких.

* * *

Я брожу по уличному шуму

Я ем кашу или умываюсь по субботам

Задумчиво размышляю:

Почему они считают меня идиотом?

* * *

Долго жил холостяком,

и жизнь моя была довольно пуста,

хотя у него была одна мелочь:

свобода обоняния, цвета и вкуса.

* * *

Семья — самое надежное благо,

лодка в будничную непогоду,

и с ней сравнима только влага,

с которой счастье легче.

* * *

Не ругай меня, друг

уйди от суеты

все едят друг друга

и я, и ты.

* * *

Чтобы не дать угаснуть семье,

жену нам послал Бог,

а в женщин чужих на ложку меда

вливает хитрый сатана.

* * *

Дети прибиты к семье,

покой супруга охраняем;

ничто не стоит слез жены,

кроме объятий друга.

* * *

мое счастливое лицо

ничего не прольет;

Я ношу кольцо на пальце

и шеей его чувствую.

* * *

К тому, что в семье трещина,

причина только одна:

женщина проснулась в жене,

мужчина уснул в муже.

* * *

Создал семью. Родились дети.

Блуждание в поисках монет.

Без женщин на свете жить нельзя,

а с ними вообще нет жизни.

* * *

Если в осенний и ветреный день

муж уходит, весело шаркая ногами,

треугольник называется равнобедренным

несмотря на разные бедра.

* * *

Я был холост — мне снились одалиски,

вакханки, шлюхи, гейши, киски;

Сейчас жена живет со мной

и тишина ночью.

* * *

Семейные цепи в искуплении

Бог ниспослал совокупление;

и незамужние, скидывающие блузки,

имеют пособие по безнаказанности.

* * *

Я попал в беду из-за любви,

в семейных подтяжках,

но к тяге привык, как рысак,

всю жизнь бегал от команды.

* * *

Счастливчик и смелый нарушитель

законность, традиции, тишина,

решительный вершитель своей судьбы,

Я ужасно боюсь слез жены.

* * *

Пробьёт полночь. Мы давно вместе.

Женщина спит, освещенная луной.

Спящая женщина. Мое семя спит в нем.

Уже, пожалуй, превращаясь в сына.

* * *

У нас еще много животного

осталось в каждом, но великое

жестокость к близким —

только человеческое дано дико.

* * *

Телегу с жизнью тащу

без напряжения и нытья,

воспринимая жизнь омытая

высокий свет бытия.

* * *

Господь жесток. Зеленые невежды,

он нас желтеет

и стая нежных худеньких девушек —

в толпу сварливых полных жен.

* * *

Когда в семье шумные ссоры

жена неправа

об этом позже в воспоминаниях

скорбит пожилая вдова.

* * *

При разрыве глубокой связи

боль слезы лечится солью.

Хорошо расставаться, смеясь —

Над собой, над разлукой, над болью.

* * *

Если бы наш Создатель не был связан

милосердие, как веревка,

Вечный Жид мог быть жестоко наказан

комбинация с Вечной Жидовкой.

* * *

Слышит ли ухо, видит ли глаз?

эти следы переломов и хруст?

Те, кто любит нас, ломают нас

круче и искуснее Прокруста.

* * *

Жалко женщину, когда, разрушая счастье,

стремясь к лидерству по ошибке,

давит мужчину под собой,

и ей становится скучно и ее тошнит.

* * *

Когда взволнованно, серьезно, не в шутку

бушуют семейные баталии

грустно думать, что причина

тайком продиктована гениталиями.

* * *

Хвала, женщины, мужчины:

мужчина за похвалу

достанет луну из туч

и пыль сметет в угол.

* * *

Где гармония наших женщин?

Годы тают, и стать ими совсем не то;

но на каждом шагу они исполняют

это роскошный танец живота.

* * *

Семья это театр где не случайно

все народы и времена

вход облегчен чрезвычайно,

и выход очень затруднен.

* * *

Застрял в семейной привычке,

хотя мы еще загорелись,

но они уже похожи на спички с запалом,

которые горят только с чужого ящика.

* * *

Бойся друга, а не врага —

Не враги нам рога ставь.

* * *

Наши женщины напрасно боятся услышать

о неизбежности мужской измены,

очень отвратят нас от шлюх

с ними надо поговорить.

* * *

Амур хулиганы с мишенью

самец глупые сердца,

и стерва, зануда и плут

все идут по проходу первыми.

* * *

Сегодня для счастливого замужества

женщина должна иметь много мужества.

* * *

И прав Байрон, мрачно замечая,

, что мир обязан, как подарок,

тем, что когда-то Лаура

не вышла замуж за Петрарку.

* * *

В идиллии всех любящих семей,

где клен не наглядится на рябину,

жена от ее женской слабости

делает тяжелую дубину.

* * *

Для ровного домашнего климата

много значит правильное слово,

и от шепота любви на ночь

нрав домового улучшается.

* * *

Век за веком слепые промахи

человек делает не задумываясь

что внутри очаровательная птичка

крокодил угрюмый может жить.

* * *

Пробужденный светом, ожившим в окне,

Я снова натянул одеяло;

Прерванный сон об измене жене

Хотел досмотреть до конца.

* * *

Любой — суверенный и частный

Мое тело чуждо тирании,

Хотя очень в семейной жизни

Вижу деспотизм.

* * *

Полностью владеть своей женой

и управлять своей семьей

намного сложнее, чем страной

хотя меньше в плане подлости.

* * *

Цветы. Гул людей.

Пустая ложь, которая навсегда с нами.

Тупой звон слепых ногтей.

И тишина. И темнота. И пламя.

Посвящается Юлию Китаевичу, моему любимому другу, автору многих моих стихов

Плоть увядает.

Пыль испаряется.

Годы ушли

на неторопливый ужин.

И приятно подумать

что это вообще было

и кому-то это даже понадобилось.

КАК ПРОСТО ВЗЯТЬ СВОБОДУ У НАРОДА: НАРОД ЕЕ ДОЛЖЕН ПРОСТО ВЕРИТЬ

Мне жаль Маркса: его наследие

попало в русский шрифт:

здесь цель оправдывает средства,

и средства побеждают конец.

На благо класса-гегемона,

чтоб он царствовал безжалостно,

в любой момент доступен для шмона

индивидуальный гегемон.

Слой человека в нас немного

наслаивается зыбко и тревожно;

нас легко вернуть в быдло,

очень трудно встать обратно.

Навсегда мы воздвигли памятник

безумие, разорение и утрата,

эксперименты с кровью

принесли отрицательный результат.

Я молод, в остатках соплей,

Боюсь, трясу жизнь как грушу:

В душе их темно, как в жопе,

и в заднице — душу повеселить чешется.

давить, давить и давить,

страх размножается

растет и питается.

Когда история истекает кровью

свистит к душам и силам,

один — слизняк лезет в нору,

другой пухнет удавом.

Добро, не отвергая средств зла,

на них и пожинает плоды;

в раю, где применяется смола,

архангела копытные и рогатые.

Когда страх клубится дегтем

и лай погони пронзает мрак,

блажен тот, кто осмелится

не задуть в себе огонь.

Обеспечен общей фразой,

Враждебен жизни и природе,

Несвобода, мразь и нечисть

Свободнее стать пастухом.

Свобода, глядя беспристрастно,

тогда только становится нужно,

когда внутри меня

пространство больше, чем внешняя камера.

Кровью проникающей до корней,

пронзающей воздух неба,

рабство развращает нас больше,

чем самая развратная свобода.

Нам досталось сегодня от дедов

равнодушная тень усталости —

историческая усталость

демоническое поколение.

Дух времени хоть и не воинственный, но

все же его кровавый прибой;

совершить самоубийство,

утопии тянут нас за собой.

Перо и глаз держат в союзе,

Хлеб свой не ем напрасно:

Россия — Гордиев санузел

самые насущные текущие проблемы.

Я боюсь всяких трубных завывания,

глядя привычно и трезво:

хорошо, стервозно в азарте борьбы,

глядит остро и бойко.

Мне повезло: я знал страну

единственную и неповторимую в мире

в собственном плену

в своей жилой квартире.

Где лгут себе и друг другу,

и память не служит разуму,

история идет кругом

из крови — через грязь — во тьму.

Цветите махрово и упрямо

плоды прогресса семена:

снобизм плебея, чванство хама,

дерьмовая наглость.

В годы коррупции, лжи и страха

узкая сфера:

запретные шутки ниже паха

и мысли выше члена.

Не близко к истории, но знакомо,

Я вижу нашу славу очень ясно:

мы стали негасимым маяком,

сияя на пути, где опасно.

Руководители партий и классов,

руководители никогда не понимали

что идея брошена в массы —

это девушка брошенная в полк.

Знакомых, молчаливых людей,

беззвучный крик петуха;

мы созданы для счастья и свободы,

как рыба — для полета и ухи.

Все социальные системы

от иерархии к братству —

стучать лбами о проблемах

свобода, равенство и блуд.

Назначенная чаша вовремя испить,

Россия — урок и забота всем —

распятый как Христос во искупление

вселенский смертный грех переустройства.

В экстремальных ситуациях любая

растерянная, тревожная и горячая,

спокойная уверенность слепого

более кошмарна, чем растерянность зрячего.

Какой бы ни был век, мы яснее и слышнее

сквозь тоску либерального воя:

нет опаснее и вреднее,

чем свобода без охраны вообще.

Нас книга жизни — мрак раздора

разделяет в каждой строчке,

а знающие не знают споров —

они трахают нас по одному.

В нас пульс стучит у виска

душевная суматоха злая прохлада;

есть тоска в русском загуле,

легко склонна к свирепости.

Закрой глаза, закрой уши,

считая жизнь милостыней,

мы ломаемся, когда они не задыхаются,

смакуйте это как благо.

Сон, еда и работа,

судьба и сила не пересекаются,

и нас беспощадно трахают,

за что потом бесплатно лечат.

Дороги в русскую непогоду

Текли через веру и веселье;

более коллективный путь к счастью,

тем хуже общее похмелье.

Годы неправедных гонений

Источают незримый сок заразы,

И в духе грядущих поколений

Ползучие глухие метастазы.

Лично я и подобострастный, и жестокий,

и пока это моя природа,

демократия искусственный цветок,

неживое без защиты и заботы.

Жизнь легка и весела

хоть и до омерзения неслыханно,

когда все ясно в эпоху

и все так же безнадежно.

Есть одна загадочная тема,

касающаяся наших душ:

чем безумнее дряхлая система,

тем опаснее ее сразу разрушить.

Комфорт и покой благодать

самое простое ограничено лимитом:

опасно называть черное черным,

и белое опасно называть белым.

Судьба русской нечисти

мы с наукой сегодня дружим,

янычары умнее и худее

и они носят штатское.

Русский персонаж известен в мире,

его исследуют повсюду

он так странно огромен,

что он жаждет уздечки.

Зима не переходит в лето

Весной на реках бешеный ледоход,

и рушатся мосты, а помните это

полезно для русских оптимистов.

Мечты, заветные предков

кормили нас раньше времени,

и жаль, что только остатки

от них остались сейчас.

Жизнь имеет свой, другой оттенок,

и твой смысл жизни

когда подземелье участвует

во всех его проявлениях.

Ни смех, ни грех нам не помешают

свернуть с пути смелых,

Психология обиды и самозащиты

Кружок по ПДД в начальной школе

Какой губернатор. Смотреть что такое «Губерман, Игорь Миронович» в других словарях Родился 7 июля 1936 года в Харькове. Советский и израильский поэт, прозаик. Известны четверостишия под названием «гарики».

Отец — Мирон Давыдович Губерман.

Мать — Эмилия Абрамовна Губерман.

Арест и уголовный срок Игоря Губермана

В Израиле снова начал собирать и собрал неплохую коллекцию картин.

Вся история
говорит нам, что Господь постоянно делает.
В каждом веке появляется гнида
Ранее неизвестный вид.

Сторонник неформальной лексики: «Ведь без нее русская литература просто невозможна!».

Игорь Губерман — Гарики

Личная жизнь Игоря Губермана:

В браке родились двое детей: дочь Татьяна Игоревна Губерман и сын Эмиль Игоревич Губерман.

Дочь — воспитательница детского сада, раньше работала с кибернетическими машинами. Сын программист.

У Губермана три внучки и внук.

Библиография Игоря Губермана:

1965 — Третий триумвират
1969 — Чудеса и трагедии Черного Бокса
1974 — Третий триумвират
1977 — Bekhterev: Pages of Life
778 — glirate. «Еврейский Да-Цзы-Бао»
1980 — Еврейский дазибао
1982 — Бумеранг
1988 — Прогулки по казарме
1988 — Гарики (Дазибао)
1992 — Гарики на каждый день
1994 — Второй Иерусалимский дневник
1994 — Иерусалим Гарики
1994 — Штрихи к портрету
7 2002-2010 — Антология Сатиры и Юмора России ХХ века. Т.17
2003 — Окунь А., Губерман И. Книга о вкусной и здоровой жизни
2004 — Гарики предпоследние. Гарики из Атлантиды
2006 — Второй иерусалимский дневник
2006 — Вечерний звон
2009 — Губерман И. , Окунь А. Путеводитель по стране сионских мудрецов
2009 — Путевая книга
2009 — Записки с дороги
2009 — Записки стариков
2010 — В любви все возрасты шустрый
2010 — Гарики на долгие годы
2010 — Искусство стареть
2013 — Восьмой дневник
2013 — Иерусалимские дневники
2014 — Дар легкомыслия печальный
2015 — Девятый дневник
2016 — 20107 Ботаника любви 9 и проза
2016 — Еврейские мелодии

Гарики Игорь Губерман:

Предпочитаю быть романтичным
Во время трудных решений
Всегда завязываю бантик
Конец любовным отношениям.

Давай, Господи, давай решим
Определим роли друг друга:
Любишь ли ты грешников? Замечательно.
И позволь мне любить грешников.