Есенин стихи запрещенные: Матерные стихи Есенина: читать пошлые, нецензурные c матом, хулиганские стихотворения Сергея Есенина
Нецензурные стихи Есенина с матом. Матерные стихи, запрещенные
В разделе собраны стихи с нецензурной лексикой и матом, которые отражают не самую прекрасную сторону жизни поэта, но и эту грань мы считаем нужным охватить.
Большую часть этих стихов можно только условно отнести к перу поэта. Ряд стихов или рифмованных словосочетаний сознательно включен из-за внешней «похожести», общего «духа» стихотворной канвы. Матерные стихи, в которых не указан источник, формально, с большой долей уверенности, нельзя относить к авторству Есенина, так как, в открытом доступе, отсутствуют оригиналы, или достоверные копии, иные документы с пометками автора, или они записаны со слов современников.
Споры про авторство этих, и еще ряда стихотворений, не будут утихать еще долго, пока людей будет волновать творчество Есенина. Но может в том и притягательность его личности, его поэзии, что он в своей жизни и стихах «сочетал», перемешивал, связывал воедино, прекрасное и ужасное, светлое и темное, возвышенное и низменное, духовное и звериное, то что так характерно большинству из нас.
Автор: Сергей Есенин Опубликовано в категориях: Стихи с матом Добав.: 04-01-2017 67798
4
Я иду по росе…Автор: Сергей Есенин Опубликовано в категориях: Стихи с матом Добав.: 01-06-2017 69305
2
Шибче, шибче, ветер, дуй…Автор: Сергей Есенин Опубликовано в категориях: Стихи с матом Добав.: 26-05-2017 31065
2
Осень гнилая давно уж настала…Автор: Сергей Есенин Опубликовано в категориях: Стихи с матом Добав.
5
Нате, возьмите, лопайте…Автор: Сергей Есенин Опубликовано в категориях: Стихи с матом Добав.: 04-01-2017 24733
0
Мне бы женщину — белую, белую…Автор: Сергей Есенин Опубликовано в категориях: Стихи с матом Добав.: 07-04-2017 45334
1
Анекдот про Маяковского и ЕсенинаАвтор: Народные Произведения Опубликовано в категориях: Анекдоты Добав. : 07-04-2017 19234
0
Жизнь, как коня, держи за узду…4
Мой милой, что с образов…Автор: Сергей Есенин Опубликовано в категориях: Стихи с матом Добав.: 07-04-2017 19590
0
Не смотри, что рассеян в россыпь…1
Сыпь, гармоника. Скука… Скука…Автор: Сергей Есенин Опубликовано в категориях: Стихи с матом Добав.: 04-01-2017 13146
0
Моя пища – скупой провиант…Автор: Сергей Есенин Опубликовано в категориях: Стихи с матом Добав.: 04-01-2017 11853
0
Пой же, пой. На проклятой гитаре…Автор: Сергей Есенин Опубликовано в категориях: Стихи с матом Добав.
1
Ветер веет с юга…Автор: Сергей Есенин Опубликовано в категориях: Стихи с матом Добав.: 04-01-2017 14133
1
ПугачевАвтор: Сергей Есенин Опубликовано в категориях: Стихи с матом Добав.: 07-04-2017 9479
0
СорокоустАвтор: Сергей Есенин Опубликовано в категориях: Стихи с матом Добав. : 07-04-2017 7537
0
Песнь о великом походе0
Вот они, толстые ляжки…Автор: Сергей Есенин Опубликовано в категориях: Стихи с матом Добав.: 30-05-2017 17881
0
Письмо С. А. Есенина – А. Б. Кусикову, 7 февраля 1923 года0
Письмо С. А. Есенина – А. М. Сахарову, 1 июля 1922 годаАвтор: Сергей Есенин Опубликовано в категориях: Письма Добав.: 07-04-2017 3738
0
Письмо С. А. Есенина – А. М. Сахарову, июль 1920 годаАвтор: Сергей Есенин Опубликовано в категориях: Письма Добав.: 07-04-2017 3780
0
Письмо С. А. Есенина – Р. Ивневу, конец 1920 – 1925 годовАвтор: Сергей Есенин Опубликовано в категориях: Письма Добав.
0
Запрещённый Есенин. — А ТЫ СОВЕСТЛИВ? Соломон Хайкин. — LiveJournal
Все мы знаем, что Есенина замучил в ГУЛАГах кровавый сталин. И только благодаря перестройке и благославленным девяностым русский народ открыл для себя имя великого русского поэта, который в советское время был под строжайшим запретом. Лично для меня Есенин впервые прозвучал с уст жаворонка России — Саши Малинина, когд тот пел на стихи Есенина «Мне осталась одна забава» где обличал зверства кровавого режима тоталитарного совка.
Только благодаря торжеству демократии и свободному рынку мы теперь без боязни можем читать русского соловья словесности не опасаясь расстрела и Колымы.
Оригинал взят у prilepin в Задушат Есенина в объятиях
Сил нет никаких.
Валерий Дударев в «Независимой газете» пишет статью к юбилею Есенина, и опять всё по кругу: про Мариенгофа, который обокрал Есенина, про убийство Есенина — ну а как же, естественно; собирает какие-то сплетни, Боже мой: да зачем, когда это кончится, наконец? Неистовые патриоты когда-нибудь задушат Есенина в объятиях.
Дударев хвалит книгу Марченко про Есенина — на самом деле: плохую. Плохая эта книжка, ну, ничего с этим не поделаешь. Хуже книги Марченко про Есенина только книга Марченко про Лермонтова — вообще невозможная.
И в статье Дударева это, уже классическое: «За переписывание стихов Сергея Александровича в период усиления классовой борьбы давали реальные сроки».
Ага.
Короче, Есенина убили, запретили, и за переписывание его стихов — на Колыму.
Ну и заодно в СССР издали следующие книжки, в самый разгар тирании.
СЕРГЕЙ ЕСЕНИН. Избранные стихи. М.: Издательство «ОГОНЕК», 1926. (Библиотека «Огонек», № 40) — Тираж 50 000 экз.
ИЗБРАННЫЙ ЕСЕНИН. Стихи и поэмы. Обложка работы Бориса Титова.
Москва-Ленинград, Государственное издательство, 1927. — Мягкая обл., суперобл., 152 с. — Тираж 10 000 экз.
ЕСЕНИН С. Стихотворения./ Вступительная статья А. Ефремина.
М.: Московское товарищество писателей, 1933. — Твердый переплет, 400 с. — Тираж 10 200 экз.
СЕРГЕЙ ЕСЕНИН. Стихотворения./ Под редакцией Казина В. Вступительная статья Горбова Д. Переплет художника Дехтярева Б.
М.: Художественная литература, 1934. — Твердый переплет, 374 с. — Формат: 13,5х19,5 см — Тираж: 15 000 экз.
ЕСЕНИН С. Стихотворения./ Вступительная статья и редакция А. Дымшица. Л.: Советский писатель. Ленинградское отделение, 1940. — Твердый переплет, 420 с., портр. — (Библиотека поэта. Малая серия. № 58) — Тираж 10 000 экз. В книгу вошли избранные стихотворения Сергея Есенина 1910-1925 гг., цикл любовной лирики «Персидские мотивы» 1924-1925 гг. и поэмы: «Пугачев», «Анна Снегина», «Черный человек».
(«Чёрный человек», подчёркиваю. 1940-й год.)
СЕРГЕЙ ЕСЕНИН. Сборник стихов/ Сост. В. Казин и В. Перцов.
М.: ОГИЗ, Государственное издательство художественной литературы, 1943. — Твердый переплет, 576 с. — Тираж 25 000 экз.
СЕРГЕЙ ЕСЕНИН. Избранные стихотворения./ Под редакцией и со вступительной статьей В. Казанского. Рига: Издательство «Культура», 1944 г. — Мягкая обл. , 208 с., портр. — Тираж 5 000 экз.
ЕСЕНИН С. А. ИЗБРАННОЕ./ Сборник составлен С. А. Толстой-Есениной. Тексты и датировки произведений сверены составителем с рукописями поэта. М.: ОГИЗ, Государственное издательство художественной литературы, 1946. — Твердый переплет, 480 с., портр. — Тираж 57 000 экз.
СЕРГЕЙ ЕСЕНИН. Избранное./ Составление и примечания П. И. Чагина. Портр. работы художника А. Яр-Кравченко. Переплет и титул художника Н. Ильина. М.: Государственное издательство художественной литературы, 1952. — Твердый переплет, 272 с. — Формат 84х108/32 — Тираж 75 000 экз.
ЕСЕНИН С. Стихотворения./ Вступительная статья К. Зелинского. Подготовка текста и примечания П. И. Чагина.
Л.: Советский писатель. Ленинградское отделение, 1953 г. — Твердый переплет, 392 с., портр. — (Библиотека поэта. Малая серия. Второе издание) — Формат 70х108/64 — Тираж 20 000 экз.
Причём я далеко не все издания перечислил, и антологии тем более не перечислял.
Всё понятно, что Есенина классиком «назначили» несколько позже Маяковского — но зачем эту пургу про «реальные сроки» гнать, и гнать, и гнать, и гнать? Зачем?
Или, может я запамятовал, и сроки давали за переписывание стихов Есенина из советских его сборников? Выходивших тиражом, к примеру, 75 тысяч экземпляров?
Успокойте этих людей каким-нибудь мирным способом.
персидских мотивов
персидских мотивовЕсенин Сергей Александрович
Персидские мотивы
* * *
Моя бывшая рана затихла… Перевод Любы Коффи Моя бывшая рана затихла — Сам чайханщик с круглыми плечами, Угости меня, хозяин, но не сильно. Мы в России не держим Ну к этому за движения тела, Налейте мне, барин, крепкого чая, Ты не смотри слишком много на дверь, 1924 |
Я сегодня спросила у менялы… Я сегодня спросила у менялы, Спросил сегодня у менялы И еще я спросил у менялы, И меняла ответила мне кратко: Поцелуй безымянный, От любви уверенности не надо, 1924 |
Шаганэ, ты мой Шаганэ! Перевод Любы Коффи Шаганэ, ты моя Шаганэ! Может, потому что я с Севера, Я готов рассказать тебе обо всем, О колышущейся под луной ржи. Шаганэ, ты мой Шаганэ! |
Вы сказали, что Саади… Вы сказали, что Саади Ты пел «За Ефратом Я бы срезал эти розы, И не мучайте меня своим наследием, 19 декабря 1924 года |
Я никогда не был на Босфоре… Перевод Любы Коффи Я никогда не был на Босфоре, В Багдад с караваном не ходил, Или опять так, Что сколько ни спрошу тебя, В душе гармошка звенит, Я пришел сюда не от скуки — Давно я ищу покой в своей судьбе Угомони грусть гармошка в душе, И хотя я не был на Босфоре, 21 сентября 1924 года |
Вечерний свет шафрановой земли… Вечерний свет шафрановой земли, С лунным светом Шираз опустился, Замерзли ли они от тепла, Дорогой, не дружи с покрывалом, Даже некрасивое в судьбе 1924 |
Воздух прозрачный и голубой Перевод Любы Коффи Воздух прозрачный и голубой, По лугу пройдёшь, как по саду, Либо шепот, либо шорох, либо шарканье — Голос будет услышан, Вот она, желанная судьба 1925 |
Холодное золото луны… Холодное золото луны, Далекий Багдад, Дальние края, как призраки Посмотрите вокруг, как это прекрасно: Если жить — то жить, если любить — то влюбляться. Об этом пела даже Шахерезада, — 1925 |
В Хоросане есть такие двери. .. Перевод Любы Коффи В Хороссане есть такие двери, У меня достаточно силы в руках, Мне не нужна храбрость в любви. Мне пора возвращаться на Русь. Прощай, пери, прощай, Март 1925 |
Голубая родина Фирдуси. .. Голубая родина Фирдуси, Ты хороша, Персия, я знаю, Сегодня я пью в последний раз Но забуду ли я тебя? Я не боюсь твоих бед, 19 марта25 |
Быть поэтом. .. Перевод Любы Коффи Быть поэтом — значит, как Быть поэтом — это значит потерять свободу, Канарейка из чужого голоса — Магомед схитрил в Коране, И поэт идет к возлюбленной, Но, пылая ревнивой отвагой, |
Руки моей любимой. .. Ручки моей любимой — пара лебедей — Так и я когда-то, давно Если душа до глубины души любима, Я не знаю, как мне жить дальше: Все идет своим чередом: За то, что эти песни говорят обо мне Август 1925 |
Почему так тускло светит луна. .. Перевод Любы Коффи ‘Почему так тускло светит луна Я просил ту милую Лалу, ‘Почему луна так тускло светит?’ — Роза забрызгала себя лепестками, Она сказала: «Русский мужчина не заметит… Слишком много было предательств, Август 1925 |
Глупое сердце, не бей! Глупое сердце, не бей! Желтые чары полумесяца Иногда все мы, как дети, Много стран я видел, Мое сердце не совсем меня обмануло. Быть может, судьба, которая плывет Август 1925 |
Голубой и веселый край… Перевод Любы Коффи Голубой и веселый край. Ты слышишь, как гнутся розы — Ты — ребенок, спору нет, Дорогая Гелия, прости меня. Давайте теперь вместе. Ты и я. Голубая и веселая земля. 8 апреля 1925 года |
Заметки о персидских мотивах Пятнадцать стихотворений «Персидские мотивы» 24 сентября 1999 года |
электронная почта
Избиение невинных: писатели при Сталине
Духовный настрой поэта
склонен к катастрофе.
— Осип Мандельштам
В России в течение десятилетия перед Первой мировой войной выдающаяся концентрация творческого гения совпала с последними этапами политического краха. Пять русских авторов, родившихся в 189 г.0s и так блестяще начавшиеся до революции 1917 года, в конце концов были вынуждены практиковать новый жанр тишины. Мало того, что они иногда страдали от писательского кризиса, им еще и запрещали писать. Эти авторы, преследуемые и в конце концов уничтоженные при сталинском деспотическом режиме, развили огромную способность к страданию. Между 1925 и 1941 годами повесился Сергей Есенин, застрелился Владимир Маяковский, в лагере умер Осип Мандельштам, был казнен Исаак Бабель, повесилась и Марина Цветаева.
Борис Пастернак, редкий выживший, описывал Сталина как «самого страшного человека, которого он когда-либо видел — крабообразного непропорционально широкого карлика с желтым, рябым лицом и торчащими усами». В своей биографии Сталина Саймон Себаг Монтефиоре отмечает странный парадокс: «Литература имела большое значение для Сталина. Он мог требовать «инженеров человеческой души», но сам был далек от глупого мещанина, как можно было предположить по его манерам. Он не только восхищался и ценил великую литературу, он видел разницу между хакерством и гениальностью». Монтефиоре не упоминает, что Сталин не только признавал, но и боялся силы великой литературы. Он считал, что влиятельных и опасных авторов нужно жестоко подавлять и испарять. Всякий раз, когда его мучителям на Лубянке не удавалось добиться немедленных признаний, Сталин спрашивал: «Это гостиница или тюрьма?»
Сталин уничтожил то, что осталось от современной русской литературы, заявив, что нельзя печатать ничего, что не продвигало бы линию партии. Он постановил под угрозой смерти, что писатели должны защищать общественное сознание вместо буржуазного эстетизма и декаданса. Политические писаки должны были плодить официально санкционированные клише — полный вперед, готовый пожертвовать своей жизнью, свободолюбивые народы, во имя человечества и всего прогрессивного человечества — на языке, понятном массам. Великие писатели при Сталине, хотя и не арестованные, должны были отбывать пожизненное заключение, своего рода одиночную камеру. Был огромный контраст, как замечал Есенин, между «теми, кто ниже и меньше в уме» и поэтами-жертвами, которые «стояли, бедные и нагие, под ветрами судьбы».
(Alamy)
Хотя красивая, смелая и необыкновенно талантливая Анна Ахматова (вверху) дожила до 76 лет, ее жизнь тоже была трагичной. Слишком выдающаяся, чтобы попасть в тюрьму, она была вынуждена косвенно страдать. Сына сослали в Сибирь, муж умер в тюрьме. Как она заметила, «Русская земля любит, любит / Капельки крови». Ее шедевр «Реквием» описывает Большой террор конца 1930-х годов и противопоставляет образы конвульсивной природы неподвижным железным прутьям:
Горы склоняются перед этим горем,
Могучие реки перестают течь,
Но крепки тюремные врата.
Ее элегия мужу, Николаю Гумилеву, драматизирует страх перед арестом:
Ужас, перебирая вещи в темноте,
Ведет лунные лучи к топору.
За стеной зловещий стук —
Что там, призрак, вор, крысы?
Сергей Есенин, популярный крестьянский поэт-самоучка, сначала приветствовал, но вскоре разочаровался в Октябрьской революции. В 1920 он написал «Исповедь хулигана» с восхитительным сравнением, которое вспомнило и прославило его крестьянское прошлое:
И как он встречает извозчика на площади,
Вспоминая запахи навоза родных полей,
Он хочет нести каждую лошадь хвост
Как шлейф свадебного платья.
Но вскоре его официально осудили как «отца хулиганства». Его стихи, хотя все еще тайно спрятанные и читаемые, были изъяты из всех библиотек, и он стал Неличностью.
Злополучный брак Есенина со знаменитой танцовщицей Айседорой Дункан распался через год, а его мания преследования усилилась в 1925 году. Многопьющий и частый скандалист, он страдал белой горячкой и ужасающими галлюцинациями, находясь в психиатрической клинике. Наконец он устало заявил: «Я ищу своей гибели. Я устал от всего этого». Его биограф Гордон Маквей пишет, что «решимость Есенина «уйти» была маниакальной. Он пытался разрезать вену осколком стекла, броситься из окна, заколоть себя разделочным ножом, он лежал под колесами электрички» — хотя непонятно, как он оправился от этого опасного склонность.
В декабре 1925 года Есенин окончательно ушел из жизни. Маквей объясняет, что в ленинградской гостинице он достал из чемодана веревку, дважды обмотал ею шею, «выбил из-под ног ночной столик и повис лицом к синей ночи, глядя на Исаакиевскую площадь». Полицейский сообщил более конкретные подробности: «Обнаружил повешенным на трубе центрального отопления мужчину в следующем состоянии: шея не была затянута в петлю, а только с правой стороны шеи, лицо повернуто к трубке, и запястье правой руки схватило трубку. Труп висел прямо под потолком, а ноги были примерно в полутора метрах от пола». Его запястье на трубе предполагает, что он пытался спастись в последний момент, когда он изогнулся и висел менее чем в пяти футах от земли.
(Аламы)
Владимир Маяковский, следующая жертва (на фото вверху), написал трогательную элегию Есенину, подчеркнув отсутствие поэта и утрату читателей:
Вы ушли
, как говорят,
в мир иной.
Пустота…
В горле
Ком горя…
Народ,
творец языка,
Потерял
Звонкий свой
Шалун подмастерье
Маяковский больше других поэтов ободрил публику принять авангардное искусство и культурное нонконформизм. Enfant Terrious и звездный исполнитель, он выкрикивал свои стихи на своих публичных чтениях. Он был ярым сторонником большевистского режима и со временем стал его неофициальным поэтом-лауреатом.
Тем не менее, как и у Есенина, у Маяковского было глубоко укоренившееся стремление к самоубийству, и самоубийство было доминирующей темой в его произведениях. Свою трагическую судьбу он предсказал в нескольких стихотворениях — «Хребтовая флейта»: «Чаще я думаю: / Может быть, гораздо лучше / пулею мой конец преградить»; «Распродажа»: «Через годы и годы / короче, когда меня уже не будет в живых — / умру от голода или выстрела из пистолета — / профессора будут изучать меня / как, когда, откуда я пришел». В «Человеке» даже его внутренние органы ищут освобождения в различных формах смерти: «Сердце жаждет пули / и горло галлюцинирует о бритве».
Мотивы самоубийства Маяковского были, как всегда, сложными. Когда-то прославленный поэт режима, ему было отказано в разрешении на поездку за границу, и он разочаровался в коммунизме, в то время как его работа пришла в упадок, а его личная жизнь потерпела неудачу. Его прощальное стихотворение с его знаменитыми четвертой и пятой строками было на удивление великодушно и непринужденно:
Никого не вините в моей смерти и, пожалуйста, не сплетничайте…
Как говорится —
«игра окончена»
лодка любви
разбился о риф повседневности.
Я ушел от жизни.
В апреле 1930 года, перед самым концом, Маяковский поссорился со своей возлюбленной, актрисой Норой Полонской. Его биограф Бенгт Янгфельдт пишет, что он настаивал на том, чтобы она немедленно ушла с ним. Она пыталась успокоить его, отвечая: «Надо ехать на репетицию, потом она пойдет домой и все расскажет мужу, а вечером переедет к Маяковскому навсегда». Разозлившись на то, что она отказалась ему подчиняться, и сомневаясь в ее любви, он уволил ее, заявив: «Значит, ты собираешься пойти на репетицию? И намерены встретиться с вашим мужем? Очень хорошо! В таком случае вы можете идти прямо сейчас, сразу!
После этой, казалось бы, незначительной ссоры, она вышла из комнаты, услышала выстрел, вскрикнула и бросилась обратно внутрь. Янгфельдт добавляет: «Маяковский лежал на спине на полу головой к двери, рядом с ним был пистолет Маузер. ‘Что вы наделали? Что ты сделал? — закричала она, но не получила ответа. Маяковский посмотрел на нее и попытался поднять голову, он как будто хотел что-то сказать, но, как вспоминала Нора, «его глаза были уже мертвы». Потом голова его опустилась». Он наказал ее, убив себя рядом с ней, зная, что она обнаружит его пропитанное кровью тело и почувствует себя виноватой в его смерти.
Еще среди живых Пастернак сказал, что «мертвый Маяковский живее, чем пережившие его зомби». Он сочинил элегию «Смерть поэта», подтвердившую репутацию Маяковского и сравнившую его творчество с извержением вулкана:
Стремительно ты делал неоднократно
В ряды новорожденных легенд.
Предгорным трусам обоего пола
Твой выстрел был подобен взрыву Этны.
Этот вулкан недавно извергся в ноябре 1928 года и разрушил близлежащий город.
На похоронах Маяковского было огромное количество людей. Янгфельдт пишет: «В течение трех дней, когда он лежал в покое, тысячи людей проходили мимо гроба, охраняемого почетным караулом… На улице конная полиция пыталась сдержать нахлынувшие массы. Люди свисали из окон и деревьев и с фонарных столбов, а крыши домов были черны от любопытных зевак… Около шестидесяти тысяч человек следовали за грузовиком [гроб]. Полицейские стреляли в воздух, чтобы гроб можно было внести через дверь крематория».
(Alamy)
Осип Мандельштам (вверху) лихо заявил, как бы предсказывая собственную смерть: «Только в России поэзию уважают. Это убивает людей. Где еще поэзия является столь распространенным мотивом для убийства?» Разрабатывая свой рассказ о судьбе поэта при Сталине, Мандельштам (как и Есенин) отличал талантливых жертв от благополучных посредственностей. Он сказал своей жене Надежде, что целью террора было «не что иное, как уничтожение всех оставшихся в стране, кто сохранил хоть каплю здравомыслия». Заимствуя «Тристия», заглавие стихов Овидия о изгнании его из Рима на побережье Черного моря, и вторя строчкам Маяковского «Лодка любви / разбилась о риф будней», Мандельштам в отчаянии писал: «Имеющие сердце должны услышать, Время , / Как твой корабль идет ко дну».
Прекрасно осознавая опасность для жизни, Мандельштам опрометчиво, даже с самоубийством, сочинил и зачитал вслух в кругу близких друзей то, что Алекс Де Йонге называет «единственной известной критикой Сталина, помимо граффити, нацарапанных на стенах тюремных камер в кровь осужденных». Мандельштам смело заявил, что Сталин окружен раболепствующими недочеловеками, провозглашает дикие законы и получает садистское удовольствие от казней:
Его пальцы толсты, как личинки
И слова, конечные, как свинцовые гири, падают с его губ,
Его тараканьи усы косятся
И блестят голенища. ..
И каждое убийство — удовольствие
Для широкогрудого осетина.
Мандельштам сравнивал его с выходцами из грубого и примитивного края, враждебного сталинской родной Грузии. В то время, когда слушатели, услышавшие это стихотворение, могли быть арестованы и посажены в тюрьму, если не доносили на автора, один из друзей Мандельштама предал его.
Пастернак, привилегированный автор Сталина, вмешался от имени Мандельштама, жалкой жертвы Сталина. Пастернак поговорил с Николаем Бухариным, влиятельным членом Политбюро, который ввел Сталина в дело. (Сталин лично подписывал ежедневные смертные приговоры.) Сталин поразил Пастернака, позвонив ему, испытав его лояльность и заявив (по словам Монтефиоре): «Дело Мандельштама находится на пересмотре. Все будет хорошо. Если бы я был поэтом и мой друг-поэт попал в беду, я бы сделал все, чтобы помочь ему». Но не в этом дело!» «В чем тогда смысл?» Пастернак, очарованный Сталиным, сказал, что хочет приехать поговорить. — О чем? — О жизни и смерти. — Сбитый с толку Сталин бросил трубку. У него не было ни времени, ни интереса вступать в философские дискуссии. Уклонение Пастернака было благоразумным. Сталин, широко известный как гений, не имел соперников у трона, как и турок. Действительно, быть гением было опаснее, чем халтурщиком.
Когда в 1937 году истек трехлетний срок Мандельштама, его поселили в отдаленном районе недалеко от Урала в центральной части России. Местная печать по приказу заклеймила его как троцкиста и классового врага. На грани безумия он страдал одышкой, обмороками и глубокой депрессией, а также пытался покончить жизнь самоубийством, выбросившись из окна больницы. Пронзенный муками преследования, он сокрушался, что уже переживает посмертное существование, унизительную смерть при жизни: «Хоть я и не совершил новой вины, но у меня отняли все: мое право жить, писать, получать медицинскую помощь. Я превратился в собаку, дворняжку. Я призрак, я не существую, у меня есть только право умереть». Сталин не только убивал поэтов, но и делал их жизнь такой невыносимой, что они хотели убить себя.
В мае 1937 года Мандельштам был вторично арестован и приговорен к пяти годам каторжных работ за контрреволюционную деятельность. Его отправили во Владивосток на побережье Тихого океана и заключили в обширный пересыльный лагерь, куда обреченных каторжников отправляли на добычу золота в невыносимых условиях Колымы. Запугиваемая уголовниками, интеллигенция продержалась недолго и растворилась в мраке лагерей. Оборванный и полусумасшедший, боящийся есть скудную лагерную пищу, Мандельштам мог умереть от голода, замерзнуть, умереть от истощения или, скорее всего, погиб во время эпидемии тифа. Он страдал больше, чем другие авторы, у которых, по крайней мере, была быстрая, хотя и ужасная смерть. 19 декабря38 лет он пропал и умер во Владивостоке.
В своих блестящих мемуарах Покинутая надежда его жена Надежда с горечью заключает: «Я бы все предпочла этим проклятым баракам на дальнем конце земли с их удушливым смрадом, грязью и тифом, вшами, голодом и унижением, террором , вооруженная охрана, сторожевые вышки и колючая проволока. После этого лежать в общей могильной яме с биркой на ноге означало избавление и покой». Был болезненный контраст между массой толпы на московских похоронах Маяковского и равнодушной реакцией литературных кругов на известие об аресте и смерти Мандельштама в далекой сибирской твердыне.
Исаак Бабель (на фото выше, на фотографии НКВД, сделанной после ареста), определяя собственный сложный характер, называл себя «человеком с очками на носу и осенью в сердце». Прикомандированный к казачьей кавалерии, сражавшейся на лошадях с шашками и ружьями в кампании против Польши в 1920 году, он писал боевые отчеты, допрашивал пленных и ухаживал за ранеными. Полководец Семен Буденный так и не простил Бабелю того, что он считал грубым и искаженным изображением нравов и традиций этой армии в своих великолепных рассказах 9 .0899 Красная конница .
Бабель добивается потрясающих литературных эффектов, используя сюрреалистические образы в реалистических рассказах: «Мимо меня текли голубые дороги, как потоки молока, бьющие из множества грудей», или поразительные сравнения: «луна висела над двором, как дешевая серьга»; «Вечер подлетел к небу, как стая птиц». Некоторые из его предложений в английском переводе имеют безупречный поэтический размер: «Застывшая, базальтовая Венеция стояла как завороженная». Стивен Крейн классно написал, что «красное солнце было приклеено к небу, как вафля»; Вавилон превосходит это тем, что «оранжевое солнце катилось по небу, как отрубленная голова». Его наркотическое утро, которое «просачивалось из нас, как хлороформ, просачивающийся над больничным столом», — вспоминает Т. С. Элиот, — «когда вечер расстилается на фоне неба / Как пациент под наркозом на столе».
В письме от 1925 года Бабель сокрушался: «Мы живем в отвратительной профессиональной среде, лишенной искусства и творческой свободы». Бабель, как и Мандельштам, был не только евреем, но и критиковал любимую сталинскую воинскую часть. Уже беззащитный, у него был опасный роман с женой Генриха Ягоды, безжалостного главы тайной полиции. Когда Ягода отпал от власти и стал врагом народа, Бабель стал виновным по соучастию.
Обвиненный в политических преступлениях, арестован и подвергнут пыткам. 19 января40, после двадцатиминутного суда его осудили и выстрелили в голову. Его последними тщетными словами были: «Дайте мне закончить мою работу». Но его рукописи и дневники были изъяты и уничтожены, тело сожжено, а прах брошен в «бездонную могилу номер 1». Вскоре после этого временно оставшиеся в живых писатели боролись за обладание его дачей. Существование Бабеля было полностью забыто до его официального оправдания после смерти Сталина в 1954 году.
Пятая жертва, Марина Цветаева, написала необыкновенное стихотворение, которое Рональд Хингли описал в0899 Соловьиная лихорадка . Она представляет болезненный «разговор между Есениным и Маяковским, происходящий в загробном мире. Есть ли в какой-либо другой литературе такой фантомный обмен между двумя поэтами, каждый из которых умер своей собственной рукой, как это придумал третий, который в конечном итоге должен был последовать их примеру? Ссылаясь на знаменитую предсмертную записку Маяковского, в которой он жалуется, что его «любовная лодка» потерпела кораблекрушение, Есенин спрашивает своего коллегу, действительно ли он покончил с собой «из-за юбки». коллега-алкоголик: «Водка хуже. Ты все еще пьян?»
У Цветаевой был «клювоносый профиль, высокий лоб, окутанный клубами сигаретного дыма, и рука, отягощенная серебряными перстнями и браслетами, близоруко копающаяся в хаосе бумаг». Среди этих бумаг была характерно страстная и наводящая на размышления «Бессонница» (1916):
Я люблю целовать
Руки, и я люблю
Выдавать имена.
А также, чтобы открыть
Дверей!
Настежь, посреди темной ночи!
Живя в Париже, Цветаева не смогла заинтересовать своим творчеством читателей из русской эмиграции и мучилась унизительной бедностью. В 1939 лет она вернулась в Россию в то время, когда проживание за границей обычно приводило к аресту за шпионаж. Хуже того, она воссоединилась со своим безрассудным мужем Сергеем Эфроном. Он сражался против красных в Гражданской войне, последовавшей за революцией, затем перешел на другую сторону и стал советским иностранным шпионом и убийцей. Он присоединился к лоялистам или республиканцам во время гражданской войны в Испании и вернулся в Москву незадолго до своей жены. После непродолжительного воссоединения муж и дочь Цветаевой были арестованы. Эфрона расстреляли в 19В 40 лет ее дочь приговорили к восьми годам лишения свободы, и больше она никого из них не видела.
Хингли отмечает: «Она больше не писала стихов, и она была более чем когда-либо убеждена, что потеряла свою привлекательность как женщина, она была отчаянно бедна и нашла сталинскую Россию совершенно чужой». Одержимая смертью, как Есенин и Маяковский, она двусмысленно признавалась: «Я не хочу умирать, я просто хочу не быть». В сентябре 1940 года она писала, что в течение последнего года тщетно искала крюк, чтобы повеситься.
После немецкого вторжения в Россию Цветаеву эвакуировали за 600 миль к востоку от Москвы в отдаленный город на реке Каме в Татарской Республике. Хингли рассказывает, что она прибыла в Елабугу в августе 1941 года в состоянии сильного физического упадка и психологической депрессии. Она была «согнутая, изможденная, седая, помесь бродяги и ведьмы в старом коричневом плаще и грязно-синем вязаном берете. Никто никогда не слышал о ней и ее работах. 31 августа она покончила жизнь самоубийством через повешение, и никто из скорбящих — даже ее собственный сын [подросток] — не присутствовал на ее похоронах в незарегистрированном месте на местном кладбище». Как Мандельштам и Бабель, она исчезла в полной безвестности.
В своей элегии «Памяти Марины Цветаевой» Пастернак оптимистично скорбел:
Марина, давно пора,
И не будет так много хлопот,
Привезти из Елабуги домой
Твой заброшенный прах.
Опять же, как и в случае заключенных Мандельштама и Бабеля, о ее смерти не сообщили в советских газетах. У нее не было, как у Маяковского, пышной траурной процессии по улицам Москвы, как она предсказывала в своей поэме о Пасхе 1916 года.0005
Во времена сталинского репрессивного режима трое трагических поэтов покончили жизнь самоубийством; Мандельштам и Бабель тоже были безрассудны, самоубийцы и обречены. Ни один из этих писателей на самом деле не совершал преступления: обвинения против них были ложными, даже абсурдными.