Драма об одарённых детях, или Откуда растут ноги у выгорания молодых кадров / Хабр

Много ли среди ваших знакомых выдающихся в юности личностей? Я помню, как моя подруга детства В. получала четвёрки и пятёрки по большинству дисциплин, делая «домашку» на переменах, ходила на олимпиады, а в классе была душой компании. Однажды она перешагнула через класс. Поступила в хороший ветеринарный институт. Все её называли «чудом». Спустя полтора года после выпуска она попала в психиатрический стационар с депрессией и расцарапанными руками. Сегодня она учится жить заново уже без звания «чуда».

Другая история: мой близкий человек Л. пошла в школу в 5 лет, училась отменно, без проблем запоминала стихи, обладала фотографической памятью, едва не перешагнула через класс. Все только и говорили, «какой колоссальный у неё потенциал». Спустя год после выпуска Л. вылетела из одного колледжа, потом из второго. На частных курсах и мастер-классах она постоянно выгорает, сейчас обучение даётся ей с непосильным трудом.

Ещё я помню, как Игорь учился на «отлично» почти по всем предметам (кроме, пожалуй, физкультуры), как школа отправляла его на олимпиады по информатике, а вне уроков он преуспевал на различных кружках. Конечно, он не всегда интересовался тем или иным занятием, но если что-то захватывало его, то он захватывал это в ответ. При этом его хвалили учителя, а родители называли «талантливым». Спустя несколько лет после выпускного Игоря, возможно, ещё можно назвать талантливым специалистом, но в нём нет прежней энергии. Он не интересуется новыми науками, разочаровывается во всём, за что берётся, с трудом сосредотачивается, и вообще вымотан.

Всех этих детей связывает одно: их в юности называли одарёнными. Я — это Игорь. Это история о том, как я пытался понять, что произошло со мной и всем моим «одарённым» окружением.

Легко в учении — невыносимо в бою

Когда я искал в интернете информацию об этом феномене, то нашёл следующую метафору. Представьте, что вы едете на высокоскоростном поезде, который может пересечь любую реку или мост. В какой-то момент железнодорожные пути заканчиваются, а вы были таким ленивым, езда была такой лёгкой, что вы не учились строить эти самые пути. Метафора приводилась как описание синдрома одарённого ребёнка.

Что такое gifted kid syndrome? Этот синдром описывает людей, которых вырастили, постоянно нахваливая и подталкивая к новым высотам. Стресс людей, которым ранее не приходилось трудиться для достижения результата: учёба им давалась так же легко, как дыхание. Выгорание людей, у которых после этапа взросления это самое дыхание отобрали, оставив давящее чувство, что они должны быть исключительными.

Более формальное определение звучит так: Синдром одарённого ребёнка (или «выгорание одарённого ребёнка») — это хроническое истощение, возникающее из-за несовпадения между индивидуумом и его текущим образовательным окружением.

К слову, быть одарённым и быть умным — это разные вещи. Когда ты умный, ты прикладываешь усилия для получения желаемого, а когда ты одарённый, то достаточно лишь захотеть и совсем немного поднапрячься.

Как узнать, выгорит ли мой ребёнок или я сам, когда стану взрослым? Несмотря на то, что официальных тестов или опросников нет, у синдрома одарённого ребёнка есть критерии, по которым можно сделать вывод, выгорит ли человек или уже выгорает. Признаки выгорания:

• Человек проявляет цинизм по отношению к работе, учителям, одногруппникам, родителям и к образованию вообще.

• Человек забрасывает любимые дела и интересы.

• Человек выматывается от одной мысли о походе в школу или ВУЗ.

• Повышенная тревожность, панические атаки.

• Изменения в режиме сна или пищевом поведении. Другими словами — бессонница или сонливость, нервная анорексия и булимия, компульсивное переедание.

• Человек чувствует себя подавленным или беспомощным из-за мелких ошибок.

• Повышение частоты головных болей, проблем с пищеварением, иных соматических проблем.

• Человек замыкается от друзей и семьи.

• Человек теряет мотивацию до такой степени, что не способен делать домашние дела, рабочую рутину, или теряет коммуникативные навыки.

• Чувство тщетности, безнадёжности или пессимизма по отношению к своему будущему.

Однако это критерии обыкновенного выгорания. Чтобы понять, попадает ли оно под синдром одарённого ребёнка, необходимо изучить школьную жизнь человека, его успеваемость в прошлом и отношение окружающих к его талантам.

Как так вышло и что можно сделать?

Почему одарённые теряют свой дар? Какая-то часть «заслуги» принадлежит классической системе образования: у неё много пробелов и дыр; к примеру, она так устроена, что большинство школьных задач можно решить «с наскоку», просто держа в уме несколько формул или правил из прошлого урока. Но самое главное: это не вырабатывает привычки трудиться. То есть, учиться — это одно, это получать навык, а работать — это… чёрт знает что, если честно. Но, мне кажется, это нечто большее, чем просто применять навык.

Как исправить: сложно сказать, как можно разрешить эту ситуацию с образованием. Есть подозрение, что система образования никогда не будет совершенной для каждого из нас, и ей нужны «костыли» вроде дополнительных занятий для развития культуры работы, а не уроков какой-то там профориентации. Или же можно выявлять одарённых детей и объяснять им, во-первых, про важность личностного ресурса, а во-вторых, про то, как достигать успеха через труд, не только через имеющиеся способности.

Кроме того, можно проводить вебинары, на которых учат работать, мотивироваться на работу, короче, трудиться. Со мной однажды поделились ссылкой на курс, где учат учиться, и было бы очень здорово сделать что-то похожее про труд, про грамотное использование своих ресурсов. Я бы сам ходил на такое.

Ещё можно отметить соревновательный момент в так называемых надстройках над системой образования: олимпиады, экзамены, специальные классы, целые школы и ВУЗы для талантливых детей создают нездоровую образовательную атмосферу, в которой на раз-два вылетаешь из заведения (из дверей, из окна — как получится).

Как исправить: моё мнение радикальное: всё вышеперечисленное — от олимпиад до ВУЗов первого эшелона — не нужно. Не надо доить старшеклассников и студентов и превращать ВУЗы в коровники, где выдаивают абстрактные «нобелевки» или что-то ещё. У меня специфичный опыт: я учился в инклюзивной школе, где, кроме меня, были не такие же озверевщие и обезумевшие от олимпиад «одарёнщики», а дети с ДЦП, РАС и другими особенностями развития. И, вполне возможно, именно благодаря атмосфере принятия и отсутствия натаскивания на результат я ещё относительно легко отделался, в отличие от друзей. Так что если образовательная система будет нацелена не на достижение учащимся всех высот, а, в первую очередь, на его интеграцию в этот мир (или же на что-то иное? предлагайте в комментариях!), то мы получим более удобоваримый и хороший результат.

Стигма выгорания и ментального здоровья в целом также усугубляет ситуацию. Несмотря на то, что мы, как ИТ-сообщество, начали больше говорить об этом и разрушать стены, в мире в целом проблемы остаются. У одарённых детей тревога и депрессия встречается чаще, чем обычно. Это связано со склонностью к перфекционизму и, как следствие, со страхом провала. Л., о которой я рассказал вначале, к примеру, до истерик боится напортачить в своих работах и сокрушается, если находит изъяны.

Да, одарённые, как правило, очень чувствительны, так что любое замечание, даже конструктивная критика, может быть очень болезненно воспринято, вплоть до того, что люди могут начать видеть ошибки там, где их нет, или же вообще сомневаться в качестве своей работы (эффект Даннинга-Крюгера?). Часто бывает так, что у детей появляется тревога просто от того, что им твердят об огромном потенциале. Разумеется, это доводит их до депрессии или заниженной самооценки.

И кстати, есть корреляция между выгоранием одарённых детей и серьёзными ментальными заболеваниями: у нескольких людей из историй выше в детстве или молодости диагностировали такие расстройства, как СДВГ и БАР.

Как исправить: применять раннюю диагностику и психотерапию тревожных состояний. Пересмотреть систему психологической помощи в учебных заведениях и вывести её качество на новый уровень. Оказывать психологическую помощь студенту не тогда, когда тот обращается, а на более ранних этапах. Можно пробовать проводить встречи учащегося с квалифицированным, клиническим психологом, тестирование (тоже качественное, клиническое). Да всё, что только можно, лишь бы избавиться от безобразия под названием «школьный психолух».

Как правило, переработки работодателем не поощряются, однако в целом считается, что если сотрудник работает сверх обозначенного времени, то это хороший сотрудник. Когда человек или целая команда достигает результата большего, чем ожидалось, то это хорошая команда. Такая культура суеты, старания и спешки, идея возвышения переработки может быть косвенной причиной выгорания одарённых. Да, несмотря на то, что человек уже выгорел, у него ещё может возникнуть желание переутомляться, двигаться дальше к своим целям, большинство из которых могут быть нереалистичными, потому что, опять же, человек был вынужден преуспевать или соревноваться, даже если это для него значит пожертвовать своим здоровьем.

Как исправить: пересмотреть культуру труда в компании.

Что делать образовательным учреждениям?

1. Дайте осмысленность работе. Покажите, как тот или иной материал связан с реальными ситуациями. У одарённых детей сильно развито чувство социальной справедливости, так что параллели между школьной работой и ценностями студентов может помочь избежать синдрома одарённого ребёнка.

2. Дайте студентам больше чувства контроля над их программой. Как правило, у учащихся мало контроля над своим образованием, что может быть причиной выгорания. Попробуйте дать людям автономность: начните с возможности самостоятельно планировать своё расписание, к примеру.

3. Предоставьте дополнительные материалы, но не делайте их изучение обязательным. Выгорание возникает из-за рутины или даже скуки, так что важно при необходимости удовлетворять интеллектуальные запросы ваших учеников, ведь только так будет ярко гореть их искра ума 🙂

4. Помогите учащимся с их эмоциональным словарём, сделайте непонятное понятным. Поговорите с ними об обыденных проблемах вроде перфекционизма, тревоги и депрессии. Выделив на это время, во-первых, вы построите мост между вами и учениками, а во-вторых, вам будет проще отслеживать их выгорание.

5. Повышайте в учениках осознанность и практикуйте техники преодоления трудностей. Покажите, как сами справляетесь с трудностями через копинг-механики. Это может быть сосредоточенность на осознанности, благодарность самому себе; или даже время, когда вы с родителями откладываете телефоны и просто гуляете вместе.

6. Покажите, что мир не ограничивается образованием и работой. Одарённые с рождения стремятся закончить школу и ВУЗ и могут ещё со старших классов оттачивать навыки в составлении резюме, что может привести к выгоранию. Что логично: любой человек, у которого жизнь состоит из работы и учёбы, обречён на выгорание. Проведите детям уроки приготовления еды, посмотрите документальное кино про грибы, поиграйте в настольные игры — делайте всё, что вернёт людям улыбку и восхищение окружающим миром!

Что делать коммерческим организациям (кадровикам)?

1. Примерно как в первом пункте для образовательных учреждений. Показывайте сотрудникам, как их действия влияют на окружающий мир, и предоставляйте им возможность влиять на него. Отправляйте в корпоративную рассылку истории, скажем, о социальных проектах, которые делают люди, или как ваши сотрудники работают волонтёрами в свободное от работы время.

2. Коммерческая компания — тоже в каком-то смысле образовательное учреждение. Так что здесь действует то же правило: у сотрудников должна быть возможность планировать своё профессиональное обучение.

3. Одарённые кадры много сил и времени уделяют развитию профессиональных навыков, поэтому предлагайте им совершенствовать личностно-социальные качества (soft skills). В стране полным-полно школ по Kubernetes и Spring, но это не значит, что нет других учреждений. Также в личностном развитии могут помогать психологи и коучи. Да, бизнес-тренер — это не приговор, я сам проверял. Уверен, если бы я начал ходить к коучу раньше, то избежал бы двух третей нервных срывов и конфликтов на работе.

4. Проводите больше дружеских встреч внутри команд, выездов на природу и прочих мероприятий, развивайте корпоративную культуру в целом — так одарённые люди будут вспоминать, что жизнь не заканчивается на работе; а если им будет трудно или они по своей натуре замкнутые, то смогут рассказать в абстрактном баре больше, чем на всех встречах тет-а-тет вместе взятых.

Вместо заключения

Этой статьёй я хотел рассказать о феномене одарённых детей, его природе, проблемах и способах решения. Надеюсь, я не только справился с этим, но и смог вас заинтересовать темой развития исключительных личностей в целом. Это не было бы возможным без материалов по ссылкам ниже. Спасибо их авторам.

• Gifted Kid Syndrome.

• The “Gifted Kid Burnout” is More than Just an Online Phenomena, Here’s Why.

• ‘Gifted kid burnout’ is more than a punchline.

• Burnout in Gifted Children.

Никто за тобой не придет, ничего не случится Пресненский суд ограничил в родительских правах мать и отца девочки, с рождения живущей в больнице. Репортаж Кристины Сафоновой

Адвокаты отца и матери девочки С. Олег Сидорин и Ольга Лукманова в Пресненском суде Москвы

Андрей Никеричев / Агентство «Москва»

Утром 5 февраля в Пресненском районном суде началось второе заседание по делу об ограничении Татьяны Максимовой и Юрия Зинкина в родительских правах. Их пятилетняя дочь С. с рождения живет в престижной московской клинике «Мать и дитя», основанной Марком Курцером. Родители уверены, что вне стен стационара девочке жить опасно. В клинике утверждают, что это не так — в марте 2019 года они попросили забрать ребенка. Но этого сделано не было ни в июле, когда девочку выписали, ни в сентябре, когда Гагаринский районный суд обязал Максимову и Зинкина взять дочь домой.

Родителей девочки С. не могут найти ни судебные приставы, ни органы опеки и попечительства, подавшие иск в Пресненский суд. Давно не видели пару и ее собственные адвокаты. На прошлом заседании 29 января они утверждали, что их поручители не были в курсе, что дело дошло до суда. По их словам, Татьяна Максимова хочет присутствовать на заседании, однако сделать этого не может по состоянию здоровья — она проходит лечение в связи с серьезным заболеванием. По этой причине рассмотрение отложили на неделю.

Однако на заседание 5 февраля ни Максимова, ни ее муж Юрий Зинкин снова не пришли.

* * *

Адвокаты Максимовой Ольга Лукманова и Олег Сидорин и представительница Зинкина Нина Савиных в начале заседания, кажется, не замечают отсутствия своих доверителей. Один за другим они выступают с ходатайствами. Во-первых, истребовать материалы дела из Гагаринского суда. Это необходимо, поясняет адвокат Савиных, чтобы убедиться в том, что судом не был исследован выписной эпикриз, который клиника предоставила родителям в подтверждение того, что девочка не нуждается в стационарном лечении. Во-вторых, нужно дать оценку тому, что договор между клиникой и родителями по закону прекращен не был. В-третьих, нужно назначить судебную экспертизу акта, который был составлен, когда родители отказались забрать девочку. И, наконец, приобщить к материалам дела более чем 150-страничное заключение некоего специалиста Фокиной с оценкой этого акта.

Истец, представительница отдела органов опеки по району Арбат, повторяет свои доводы, сказанные на прошлом заседании, что на этом суде рассматриваются не медицинские вопросы — а тот факт, что родители нарушают право своей дочери жить и воспитываться в семье без весомых причин для этого. Между адвокатами и представительницей опеки начинается спор. В итоге судья Наталья Каржавина отказывает во всех ходатайствах защитников, так как они не имеют отношения к делу. Следом судья по тем же основаниям отказывает и опеке в проведении судебно-медицинской экспертизы девочки с ее физическим обследованием. 

Затем адвокат Максимовой Ольга Лукманова просит снова перенести заседание, так как ее доверительница по-прежнему находится на больничном. В этот раз в доказательство она предоставляет не только справку от врача, но и фотографии Максимовой. Прессе их не показывают, но представитель клиники «Мать и дитя» Анатолий Клейменов комментирует, что смотреть на них тяжело. Однако судья Каржавина все же отказывает в переносе процесса. Такое же решение она принимает в отношении ходатайства представительницы опеки о проведении еще одной, психолого-психиатрической экспертизы С. и ее родителям. 

Адвокат Нина Савиных тут же заявляет о возражении на действия председательствующего. Она объясняет свою позицию тем, что судья нарушает процессуальный порядок. Судья Каржавина перебивает ее и просит не искажать факты. «Не ограничивайте меня в правах!» — почти кричит адвокат.

Судья хочет перейти от ходатайств к рассмотрению дела по существу, но у защитников есть еще просьбы. Адвокаты Татьяны Максимовой хотят привлечь третьей стороной по делу Департамент труда и социальной защиты Москвы (суд отказывает) и вернуть иск органам опеки (вновь отказ). Тогда адвокат Лукманова просит приобщить к делу видеозаписи, длительностью пять-семь минут, которые подтверждают, что ее доверительница общается с дочерью по телефону. Чтобы принять решение, судья Каржавина просит показать ей с телефона хотя бы одну. Доносится голос женщины: «Тебя любит Степа, тебя любит папа, братья твои. Никого не слушай, все будет хорошо. А скажи мне, пожалуйста, ты переживешь, Анжела на неделю уезжает, завтра Лена? Нормально все? У тебя хорошее настроение? Ну хорошо. Мне самое главное, чтобы ты не плакала и не нервничала. Никто за тобой не придет, ничего не случится, мама все держит под контролем. Просто я тоже болею, я как поправлюсь, я к тебе приду. Анжел, вы знаете, что у меня нашли генный тип этой меланомы? То есть у меня на нервной почве».

— У нас иск о злоупотреблении родительских прав, о том, что они лишают ребенка права жить и воспитываться в семье, — говорит представительница органов опеки. — Запись общения с ребенком по телефону или даже в стационаре — это не восполняет право ребенка жить дома и воспитываться в семье.

— То есть вы считаете, что это [видеозапись того, как Максимова говорит с дочерью по телефону] не имеет отношения к делу? — уточняет адвокат Савиных. 

— Я считаю, что это не имеет отношения. Это стиль воспитания Максимовой своего ребенка. Это можно расценивать так. Мы сейчас говорим о том, что нарушается право ребенка жить и воспитываться дома. 

С истцом соглашается представитель клиники Анатолий Клейменов: «Сколько по времени [разговор]? Пять минут. Но поговорить-то можно и час, что препятствует? Пять минут — это фикция». 

«Что это? — вторит ему представительница прокуратуры. — Телефонная связь ответчика с ребенком. Факт личного общения и заботы она не подтверждает».

Представители клиники «Мать и дитя» Анатолий Клейменов и Екатерина Ларина

Андрей Никеричев / Агентство «Москва»

Судья в приобщении видеозаписей отказывает и с явным облегчением переходит к сути иска. Помимо ограничения Зинкина и Максимовой в родительских правах, в нем содержится просьба обязать каждого из них ежемесячно выплачивать алименты на содержание девочки в размере одной четвертой части от их дохода, а также передать ребенка на попечение органов опеки. 

«Кому именно на попечительство вы просите передать девочку?» — обращается судья к представительнице опеки по району Арбат. Та объясняет, что пока дать точный ответ затруднительно. Процедура такова, что девочку должен будет взять тот отдел, на территории которого она будет находиться в момент вступления решения суда в силу. Если все останется так, как сейчас, то это будут органы опеки в районе Черемушки. Судью Каржавину такой ответ устраивает, а адвоката Савиных — нет. Она вновь и вновь требует от представительницы ответа, но новой информации не получает. Тогда она переходит к вопросам, которые уже звучали в зале суда: уклоняется ли Зинкин от исполнения своих родительских прав, содержит ли он ребенка, вел ли он себя когда-нибудь аморально по отношению к дочери и отказывался ли от нее. 

— Если вы не специалист [в медицине], как вы можете судить, что Зинкин не пытается защитить так своего ребенка, несмотря на два решения суда? — продолжает адвокат Савиных.

— Насколько я понимаю, родители выбрали учреждение, где Максимова наблюдалась. У меня нет основания сомневаться в диагнозах, [которые были поставлены местными специалистами]. Ребенок выписан. Родители не доверяют врачам — пожалуйста, пускай проводят обследование у других специалистов. Но все это время ребенок остается в клинике.

— Почему родители, по-вашему, так упорно пытаются получить выписной эпикриз? Шесть лет ребенка лечили! И есть ли опасность не пребывать ребенку в ПМЦ? — снова задает вопрос Савиных.

— Вы спрашиваете, почему Зинкин [пытается]? — удивляется представительница опеки. 

— Да. 

— Я не Зинкин. У меня тоже такой вопрос!

* * *

Чуть позже адвокат Ольга Лукманова зачитывает объяснение своей доверительницы Максимовой. В нем говорится, что 18 июля 2014 года девочка С. была срочно госпитализирована для проведения второй операции на глаза. «Такие дети часто остаются слепыми, если вовремя не прооперировать глазную сетчатку, — поясняет Максимова. — После наркоза начались серьезные осложнения, последствия глубокой недоношенности. [Представители клиники „Мать и дитя“] предложили мне услуги по выхаживанию моей глубоко недоношенной дочери. Нами совместно была проделана огромная работа по выхаживанию моей глубоко недоношенной дочери с созданием условий, приближенных к домашней обстановке».

Максимова отмечает, что особое внимание уделили дошкольному образованию девочки: наняли ей нянь с педагогическим образованием, логопедов, массажистов и других специалистов. Также для нее были сделаны игровые и развивающие комнаты, для которых администрация клиники выделила третий этаж здания (фотографии адвокат Лукманова просит приобщить к делу). «Администрация клиники „Мать и дитя“ создала все условия для нахождения моей дочери в стационаре, как дома. Ребенка постоянно навещали родители, братья, бабушки, дедушки, подруги, мама», — пишет Максимова. 

Она утверждает, что семья решила проконсультироваться относительно состояния здоровья девочки С. за границей. Для этого были истребованы тома медицинской документации. «Здесь встал вопрос о том, что диагнозы, поставленный и зафиксированные при рождении, не соответствуют диагнозам, оставленным в более взрослом возрасте». По словам Максимовой, она неоднократно интересовалась у сотрудников клиники, почему ее дочь не переводят в отделение старшего возраста, но якобы слышала в ответ, что ей туда нельзя.

20 марта 2019 года Максимовой сообщили о том, что договор с клиникой прекращен в одностороннем порядке, а на следующий день с ее мужа взяли аванс за апрель. «Акт об оставлении ребенка [в клинике] мной не подписывался, и от дочери я не отказывалась». Его Максимова собирается обжаловать 17 февраля в Черемушкинском районном суде. 

«Хочу пояснить, что свои родительские обязанности я исполняю в полном объеме, несмотря на серьезность своего заболевания, и от своей дочери не отказываюсь. 25 июля 2019 года мне был поставлен диагноз меланома кожи третьей степени». Дальше Максимова подробно рассказывает о пройденном ею лечении. «Найден ген мутации — это говорит о том, что рак развился на нервной почве, постоянного стресса, — пишет она. — Убедительно ходатайствую суд с уважением отнестись к состоянию моего здоровья и принять во внимание, что я лечусь, и все негативные явления во время лечения рака являются временными. Я желаю участвовать в процессе лично, чтобы ответить на все имеющиеся вопросы и разъяснить сложившуюся ситуацию, так как мои доверители не обладают всей информацией».

— А почему другие дети имеют право воспитываться в семье, а девочка нет? — интересуется представительница прокуратуры у адвоката Максимовой.

— Ну как? Она имеет право жить и воспитываться в семье, но у них нет нормальных медицинских документов.

— У них проблема в том, что нет нормальных медицинских документов на ребенка? Только в этом? — удивляется прокурор. 

— Конечно, — спокойно говорит Лукманова. — Другие медучреждения не берут ребенка с такими медицинскими документами. 

— Это препятствует жить в семье? — еще больше удивляется прокурор. 

— А если с ребенком что-то случится, кто будет отвечать за это?

— Ответственность лежит на родителях, они имеют право вызвать помощь, Скорую.

— А если Скорая не поможет? Мама забирала девочку, но у нее были проблемы со здоровьем. 

Тогда прокурор спрашивает, могут ли ответчики предоставить документы о том, что у девочки есть серьезные заболевания. Адвокат Лукманова парирует, что в медицинской экспертизе суд отказал.

— Родители проводили эти экспертизы? Это же их обязанность заботиться о жизни и здоровье ребенка, — продолжает прокурор. 

— Мы только что поясняли, что суд отказывает. А специалистов от родителей не допустили в клинику. Это был март 2019 года.

— А в дальнейшем?

— В дальнейшем были уже судебные процессы, в рамках которых заявлялись ходатайства… 

— Ну и что? Это обязанность родителей заботиться о ребенке. 

— Но мы же не можем насильно привести специалистов в клинику, — настаивает Лукманова. 

— Но вы можете отвезти ее в другую клинику, — парирует прокурор. 

— А если с ней что-то случится?

Представители клиники «Мать и дитя» поясняют, что в действительности никто не мешал врачам, приглашенным родителями девочки С., провести ее обследование. В марте 2019 года в клинику пришли три специалиста. После проверки документов оказалось, что двое из них работают судебно-медицинскими экспертами, а третий — взрослым, а не детским психиатром. «Отец и мать дали согласие на осмотр [девочки], — говорит сотрудница перинатального медцентра Екатерина Ларина. — Мы не видели заключения врачей, которые, как мы считаем вообще были некомпетентны проводить обследование, но мы молчим, потому что мы не опека и не родители. Больше к нам никто не обращался [для проведения обследования С.]». 

* * *

Ранее на заседании адвокаты ответчиков несколько раз отмечали, что впервые забрать девочку С. клиника «Мать и дитя» попросила еще в 2015 году. Но представители клиники обратились в суд только четыре года спустя. Сотрудница «Мать и дитя» Ларина берется объяснить и это. По ее словам, никто из коллег не мог поверить, что ребенка не станут забирать. Сначала родители говорили, что ищут специалистов для С. за границей. Потом — что купили большую квартиру и делают ремонт, чтобы у девочки были идеальные условия. 

Ситуация обострилась в 2018 году, когда Юрию Зинкину в очередной раз вручили письменное заявление о том, что его дочери не требуется лечение в стационаре. «В этой беседе Юрий Юрьевич сказал: „Делайте, что хотите. Я никого не боюсь. У меня никто из детей не учится в школе, потому что там наркотики и алкоголь. У меня все на домашнем обучении, под контролем. И опекой меня не пугайте“, — рассказывает Ларина. — А мы действительно, я честно скажу, боялись ситуации, когда мы вынесем спор на опеку, придет злобная опека — простите, уважаемые представители — изымет сразу ребенка, да, из золотой клетки, но он излюбленный няней, катается на самокате по центру. Мы этого действительно боялись».

Татьяна Максимова сказала, продолжает сотрудница «Мать и дитя», что оплачивает медицинскую помощь в стационаре и в платных медицинских услугах ей никто отказать не может. «Мы все понимаем, что если беспокоимся за состояние своего ребенка, то мы его берем и везем в другую медицинскую организацию, которая если видит основания для оказания медицинской помощи, не вправе — приехал ребенок с документами или без документов — отказать», — эмоционально продолжает Ларина.

По ее словам, за последние полгода отец девочки С. приходил в клинику лишь однажды. А Максимова еще в феврале, то есть будучи здоровой, оставила заявление, чтобы все вопросы о лечении ее дочери решали не с ней, а с ее представительницей Ольгой Лукмановой. «О какой мы говорим здесь родительской заботе и внимании?» — говорит Ларина. Она добавляет, что осенью неформально общалась с Зинкиным. Он сказал, что намерен решать все вопросы через суд. «Мы считаем, что мы зашли в тупик. Родители не совершают действий, чтобы понять, что с ребенком так или не так, и забрать ребенка домой», — заключает представительница клиники.

В шесть вечера — спустя шесть с половиной часов с начала заседания, которое шло практически без остановки — судья Каржавина удаляется для принятия решения. Вернувшись через полчаса, она постановляет удовлетворить иск в полном объеме.

Адвокаты ответчиков решением явно недовольны. Ольга Лукманова — единственная, кто общается с прессой — говорит журналистам, что на решение подадут апелляцию. «Мы считаем решение поспешным. Потому что мама хотела лично участвовать в процессе, однако на сегодняшний день она находилась на больничном», — поясняет адвокат.

Кристина Сафонова

Запреты на уход за трансгендерами заставляют семьи и врачей бороться

Законы в 20 штатах поставили под сомнение судьбу клиник и семей с трансгендерными детьми, ищущих медицинскую помощь за пределами штата.

6 июля 2023

Дэвид и Венди Батчелдер ненавидят мысль о том, что они выставят свой просторный дом в Уэст-Де-Мойне, штат Айова, на продажу, нарушая распорядок дня своих шестерых детей или отказываясь от лютеранской церкви, которую они посещали. примерно на десятилетие.

Но два новых закона заставили их задуматься, уезжать ли из Айовы.

Прослушать эту статью

Чтобы узнать больше об аудиожурналистике и рассказывании историй, загрузите New York Times Audio, новое приложение для iOS, доступное для подписчиков новостей.

В марте губернатор штата подписал закон о запрете приема лекарств, приостанавливающих половое созревание их сына-трансгендера Брекера. В том же месяце учителя сообщили 12-летнему Брекеру, что он больше не может пользоваться мужскими туалетами и раздевалками в своей средней школе после того, как в Стейтхаусе, возглавляемом республиканцами, был принят еще один закон.

«Это как пытаться перейти мост, но доски просто выпадают», — сказал Брекер, который недавно закончил седьмой класс и начал получать блокаторы полового созревания в декабре, через год после того, как стал трансгендером. «Итак, вы висите на этих двух веревках, медленно переползая через них, не зная, порвутся ли веревки или порвутся».

В 20 штатах запреты или ограничения на медицинское обслуживание трансгендерных молодых людей в переходный период меняют жизнь семей и поставщиков медицинских услуг.

В местах, где медицинское обслуживание запрещено законом, в последние месяцы врачи поспешно закрыли практику, оставив пациентов в беде. Клиники в штатах, где это все еще разрешено, недавно борются с потоком пациентов из других штатов, которым требуется лечение, включающее блокаторы полового созревания и гормональную терапию. Списки ожидания для первичных назначений могут превышать год.

Согласно анализу федеральных данных, проведенному Институтом Уильямса при Юридической школе Калифорнийского университета в Лос-Анджелесе, более 93 000 молодых людей в штатах, которые приняли запреты, идентифицируют себя как трансгендеры, хотя другие данные свидетельствуют о том, что лишь небольшое число получает блокаторы полового созревания или гормоны. В последние годы число подростков, идентифицирующих себя как трансгендеры, быстро растет.

Некоторые семьи — нет возможности быть уверенным в цифрах — уже переезжают или ищут жилье в штатах, где такой уход все еще разрешен. Другие семьи ожидают результатов судебных разбирательств с новыми законами в таких штатах, как Флорида, Кентукки и Небраска, прежде чем принять решение о дальнейших шагах. Третьи говорят, что они борются с тем, что делать.

«Нам нужно уходить, — вспоминает 39-летняя г-жа Батчелдер, руководитель технологической компании, — сказала мужу этой весной. «Я вырос в этом штате, но это не та Айова, которую я знаю».

Image

Брекер Батчелдер, 12 лет, отдыхает дома со своей собакой. Кредит… Брекер и его братья и сестры играли возле своего дома в Западном Де-Мойне, штат Айова. Кредит…

Область ухода за несовершеннолетними в связи с изменением пола является относительно новой, и видные клиницисты расходятся во мнениях по таким вопросам, как идеальное время и диагностика. критерии для этих методов лечения, поскольку спрос резко вырос. Эти дебаты недавно побудили несколько европейских стран с национализированными системами здравоохранения пересмотреть доказательства и ограничить количество детей, которые могут получать лекарства, связанные с полом. В июне агентство здравоохранения Англии постановило, что дети могут получать препараты, блокирующие половое созревание, только в рамках клинических испытаний.

«Наша позиция заключается в том, что мы не можем рассматривать это только как проблему прав», — сказал Томас Линден, директор Национального совета по здравоохранению и социальному обеспечению Швеции, в интервью в прошлом году после того, как служба здравоохранения страны объявила, что будет ограничивать гормональную терапию для несовершеннолетних, в то время как более проводится исследование. «Мы должны видеть безопасность пациента и точность в суждениях».

В Соединенных Штатах дебаты в основном проходили в государственных зданиях, став одним из самых острых политических вопросов за последний год. Законодательные органы под руководством республиканцев начали в 2021 году принимать законопроекты, запрещающие доступ к уходу за несовершеннолетними в связи с изменением пола. Они утверждают, что детям не хватает зрелости, чтобы согласиться на лечение, некоторые из которых необратимы, о чем они могут позже сожалеть. Многие законодатели-республиканцы пошли дальше, назвав лечение увечьем.

Официальные лица в некоторых штатах объявили уголовным преступлением оказание помощи несовершеннолетним в связи с переходным периодом и повысили вероятность того, что родители могут быть привлечены к уголовной ответственности за жестокое обращение с детьми. Другие меры носят более ограниченный характер, освобождая от запретов, например, пациентов, которые уже лечились.

Среди основных медицинских ассоциаций в Соединенных Штатах, включая Американскую академию педиатрии, существует широкое согласие в отношении того, что эта форма медицинской помощи может быть полезной для многих пациентов и что законодательные запреты представляют собой опасное вторжение в сложные решения, которые лучше оставить врачам. пациентов и их семей.

В родном штате Батчелдеров, штат Айова, губернатор Ким Рейнольдс, республиканец, сообщила журналистам в марте, что она встречалась с семьями с детьми-трансгендерами, прежде чем подписать законы этого штата, касающиеся трансгендерной молодежи. «Это крайне неудобное положение для меня, — сказала она. Тем не менее, она назвала новые законы предусмотрительными мерами. «Нам нужно сделать паузу, нам нужно понять, что эти новые методы лечения на самом деле потенциально могут сделать с нашими детьми», — сказал губернатор.

В медицинском мире шквал законов меняет ландшафт лечения. Некоторые врачи говорят, что опасаются, что молодых врачей теперь могут отговорить от обучения по этой специальности в большей части страны.

«Я чувствую, что нахожусь в безвыходной ситуации», — сказала доктор Химена Лопес, детский эндокринолог, которая основала клинику в Далласе для трансгендерной молодежи, но наблюдала, как пациенты уезжают из Техаса, когда законодатели штата приняли решение запретить переходный уход за несовершеннолетними.

С неохотой, по ее словам, этим летом она переезжает в Калифорнию, чтобы работать в новой клинике, где разрешено лечение. «Либо я должен сделать что-то незаконное, либо я небрежный врач», — сказал доктор Лопес.

Доктор Химена Лопес, детский эндокринолог, сообщила, что переезжает из Техаса в Калифорнию. Кредит… Эбигейл Энрайт для The New York Times Медсестра держала шприц в клинике в Миннеаполисе, которая предоставляет лечение, включая блокаторы полового созревания. Кредит.

Медицинские работники в штатах, где лечение все еще разрешено, имеют ограниченные возможности для проведения исследований, которые могли бы улучшить эту область медицины, сказала доктор Анджела Кейд Гёпферд, медицинский директор программы гендерного здоровья Детской Миннесоты.

«Мы все перегружены», — сказал доктор Гепферд. «Если вы прямо сейчас работаете в Соединенных Штатах поставщиком гендерно-подтверждающих услуг, это тяжело, и вы находитесь в бедственном положении».

Запреты, принятые в штатах, включая Айдахо, Южную Дакоту и Миссури, заставили семьи с детьми-трансгендерами выбирать варианты.

Некоторые, не теряя времени, покидают консервативные штаты. Они сослались на ограничения в области здравоохранения, но также, по их словам, на более широкое чувство враждебности по отношению к ЛГБТ. людей, как запреты на книги, ограничения на дрэг-спектакли и ограничения на общественные туалеты.

Другие, по крайней мере на данный момент, планируют остаться на месте, но выезжают за пределы штата для получения медицинской помощи, одновременно отслеживая юридические проблемы.

Семьи говорят, что решения о переезде стали мучительными: есть другие родственники, о которых нужно подумать, карьера и финансы, о которых нужно подумать, и беспокойство о том, что отъезд из консервативных штатов будет означать для других семей трансгендерных молодых людей, которые не могут переехать.

Эмбер Брюэр, родившаяся и выросшая в Техасе, говорит, что беспокоится о своем 17-летнем сыне, который вырос недалеко от Далласа. В соответствии с новым законом штата его врачи должны будут отучить его от препаратов тестостерона, начиная с сентября. Но с девятью детьми, семеро из которых усыновлены, начинать все сначала кажется невозможным. Ее сын стоит в очереди на прием к врачам в Сан-Диего.

«Как мне двигаться? Я даже не могу позволить себе выбраться отсюда», — сказала г-жа Брюэр. «Иначе мы бы сейчас собрались и уехали».

В сельской местности Форт-Додж, штат Айова, семья Сары СмоллКартер склоняется к переезду, чтобы ее 10-летний сын Один мог расти в штате, где у трансгендеров больше прав.

Один, заявивший о себе как о трансгендерной девушке летом 2021 года, когда она была между первым и вторым классом, должен был начать лечение в клинике в Де-Мойне за день до принятия закона Айовы; По словам г-жи СмоллКартер, врачи сказали семье, что им необходимо обратиться за медицинской помощью за пределы штата.

Сара СмоллКартер держала за руки свою 10-летнюю дочь Один в клинике гендерных услуг Парк Николлет в Миннеаполисе в июне. Один должен был получить блокатор полового созревания во время встречи, на которую семья приехала из Айовы. Один решил не доводить дело до конца, выразив страх перед иглами и дискомфорт от ушной инфекции. Семья ожидает, что она начнет лечение в августе. Кредит… Один и Демаркус Картер, которые воспитывают Одина с двух лет, на заправке во время поездки в Миннеаполис на прием к врачу в июне. Кредит…

Перспектива покинуть свой город с населением 25 000 человек, где, по словам г-жи СмоллКартер, соседи помогают друг другу и где жилье относительно доступно, кажется неизбежной, но она также беспокоит во все более поляризованной стране, сказала она.

«Мы намеренно объединяемся в две разные секты страны, и это очень страшно», — сказала она.

Для семьи Батчелдер в Западном Де-Мойне переход Брекера начался летом 2021 года после того, как он сказал своим родителям, что он бисексуален.

«Как мы с мамой можем помочь вам?» 40-летний г-н Батчелдер вспомнил, как спрашивал.

Той осенью Брекер, у которого были длинные волосы, попросил подстричься и стал носить больше рубашек с воротником и спортивных шорт. Затем, вскоре после Рождества, Брекер пришел к своим родителям с дополнительными новостями: он сказал им, что он трансгендерный мальчик. За несколько дней до этого Брекер попросил одноклассников и учителей использовать местоимения мужского пола и новое имя — Брекер.

Четверо бабушек и дедушек Брекера — все они живут поблизости — поддержали его.

Брекер сказал, что его первые дни перехода принесли огромное облегчение: «Честно говоря, как будто я просто парил на облаке».

В марте 2022 года Брекер сказал своим родителям, что хочет получить блокаторы полового созревания, лекарство, которое останавливает телесные изменения, включая развитие груди и менструацию. У него были менструации чуть больше года, и у него росла грудь. Батчелдеры сказали, что никогда не слышали о блокаторах полового созревания, и провели несколько недель, изучая медицинскую литературу и консультируясь со специалистами.

«Мы чувствовали, что с учетом его рекомендаций терапевта, педиатра, его специалистов и наших собственных исследований это был правильный выбор для него», — сказала г-жа Батчелдер.

Чтобы получить лечение, нужно семь месяцев ждать приема и ехать в специализированную клинику в Айова-Сити во время снежной бури в декабре прошлого года. Брекер сказал, что месячные мучили его, и он был взволнован, когда они прекратились.

Дэвид Батчелдер (слева) и его сын Брекер тренировались в бейсболе на подъездной дорожке к своему дому. Фото … Часть домашней коллекции книг Брекера, которую он реорганизовал после того, как убрал свой школьный шкафчик перед летними каникулами. Кредит …

Вскоре, когда законодатели Айовы начали обсуждать законопроекты о трансгендерах, его настроение ухудшилось. Среди одноклассников разгорелись политические дебаты.

Когда в начале этого года обострились общенациональные дебаты о правах трансгендеров, Брекер глубоко огорчился, говорят его родители. В феврале, узнав, что у него были мысли о причинении себе вреда, родители отвезли его в психиатрическую клинику неотложной помощи. Беспокоясь о будущем, он начал спать в спальне своих родителей.

На данный момент Брекер и его родители решили остаться в Айове и выезжать за пределы штата на прием к врачу.

Г-н Батчелдер, который учился на юридическом факультете и с 2020 года является отцом-домохозяином, сказал, что борьба за права трансгендеров побудила его стать более активным в политике и даже подумать о баллотировании на пост. Будучи студентом, он был председателем республиканской организации своего колледжа, но сказал, что большую часть своей взрослой жизни считал себя политически независимым.

Во время обсуждения законов мистер Бэтчелдер произнес страстную речь под ротондой Капитолия в Де-Мойне, протестуя против того, что он считал вопиющим нарушением родительских прав. «Я останусь и буду сражаться за вас», — сказал он другим демонстрантам. — Но мне нужно, чтобы ты остался и сражался.

Мисс Батчелдер менее оптимистична в отношении способности семьи изменить Айову. В ходе дебатов некоторые сторонники запрета сослались на свои религиозные убеждения, которые г-жа Батчелдер, в значительной степени опирающаяся на свою христианскую веру, сказала, что она считает искажением Священного Писания.

«Я возвращаюсь к тому, что Библия говорит нам делать, она говорит нам любить людей превыше всего», — сказала она. «Все это не любовь».

Уехать из Айовы означало бы уехать от бабушек и дедушек детей. Это нарушило бы распорядок и дружбу Брекера и его пяти младших братьев и сестер. А Батчелдеры говорят, что их беспокоит то, что может принести законодательная сессия штата в следующем году.

«Если они начнут криминализировать эту заботу или наказывать родителей, нам конец», — сказал мистер Батчелдер.

Звук производства Эдриенн Херст.

Эрнесто Лондоньо — национальный корреспондент на Среднем Западе, который внимательно следит за употреблением наркотиков и политикой борьбы с наркотиками в Соединенных Штатах. Подробнее об Ernesto Londoño

Версия этой статьи напечатана в разделе А на странице 1 нью-йоркского издания под заголовком: «Бороться с ограничениями штата на трансгендерную помощь или бежать?». Заказать репринты | Сегодняшняя газета | Подписаться

Убить пересмешника: Резюме и анализ Часть 2: Главы 17-20 | Учебное пособие | Литая записка

 

Резюме

Судебный процесс начинается. Черт, Тейт — первый свидетель. Во время перекрестного допроса он признает, что врача никогда не вызывали на место происшествия для осмотра Мэйеллы Юэлл. Следующим выступает Боб Юэлл, который вызывает переполох в зале суда своим плохим отношением и нецензурной бранью. Мистер Юэлл не потрясен своей историей, но Аттикус осторожно сеет семена, что мистер Юэлл сам мог бы победить Мэйеллу. Следующей встает Мэйелла. Хотя Аттикус считает, что она лжет, он относится к ней вежливо и с уважением; Мэйелла думает, что он высмеивает ее. Ее показания вскоре доказывают, что Майелла не привыкла к аристократизму и обычной вежливости. Аттикус просит Тома встать, чтобы Мэйелла могла его опознать; при этом Скаут замечает, что левая рука Тома иссохла и бесполезна — он не мог совершить преступление в том виде, в котором оно было описано. Государство отдыхает своим делом.

Аттикус вызывает только одного свидетеля — Тома Робинсона. Том рассказывает правдивую историю, все время стараясь не сказать прямо, что Мэйелла лжет. Однако Том совершает роковую ошибку, когда на перекрестном допросе признается, что ему, чернокожему, было жаль Мэйеллу Юэлл. Дилл очень эмоционально реагирует на допрос мистера Гилмера и в слезах покидает зал суда. Скаут следует за Диллом на улицу, где они разговаривают с Дольфусом Рэймондом, который раскрывает секрет своей коричневой сумки и своего пьянства. Скаут и Дилл возвращаются в зал суда как раз вовремя, чтобы услышать последнюю половину страстной речи Аттикуса перед присяжными. Как только Аттикус заканчивает, Кальпурния входит в зал суда и направляется к Аттикусу.

Анализ

В этот момент у читателей может возникнуть соблазн подумать, что суд над Томом Робинсоном в основном связан с предубеждением белых против афроамериканцев. Предрассудки, безусловно, играют роль в судебных разбирательствах, но Ли исследует гораздо более глубокие человеческие эмоции и социальные идеалы, чем прямое жестокое обращение с человеком из-за цвета кожи.

Юэллов сегодня люди назвали бы «белым мусором».

Скаут резюмирует Юэллов, когда говорит, что «такие люди, как Юэллы, жили как гости округа и в процветании, и в глубинах депрессии. Никакие прогульщики не могли удержать своих многочисленных отпрысков в школе; ни один санитарный врач не мог избавить их от врожденных болезней». дефекты, различные черви и болезни, характерные для грязного окружения». Юэллы добывают еду, мебель и воду на городской свалке, которая находится очень близко к их хижине. Сразу за их домом находится «негритянское поселение». Однажды Аттикус вывез Скаута и Джема на свалку, чтобы выбросить их рождественскую елку, и Скаут заметил, что дома чернокожих были скромными, но опрятными и казались чистыми, а из их кухонь исходил ароматный запах — довольно контрастный по сравнению с окружением Юэллов. . Дело в том, что большинство представителей афроамериканского сообщества живут чище, честнее и продуктивнее, чем Юэллы. Следовательно, обида на черных со стороны «белого мусора» глубока.

На фоне судебного процесса, в ходе которого женщина-«белый мусор» обвиняет чернокожего мужчину в насильственном преступлении, Ли мастерски исследует несколько основных тем романа, сосредотачиваясь на вопросах предрассудков, класса или социального положения.

В Мейкомбе, во время суда над Томом Робинсоном, афроамериканцы находились в самом низу тотемного столба, когда речь шла о власти в обществе. Даже Скаут, который, вероятно, еще не может дать определение термину «предубеждение», говорит Дилл: «Ну, Дилл, в конце концов, он всего лишь негр». помогает поддерживать эту станцию. В мире Скаута некоторые вещи просто существуют, и тот факт, что черные — «всего лишь негры», — одна из них. На самом деле, Скаут показывает отсутствие преднамеренных предубеждений, признавая: «Если бы он [Том Робинсон] был целым, он был бы прекрасным образцом мужчины».

Справедливо предположить, однако, что взрослый разведчик, который на самом деле рассказывает эту историю, пришел к пониманию ошибочности представления о том, что любое человеческое существо ниже другого только на основании цвета кожи. Если бы Скаут считала черных действительно меньшими, то у ее персонажа не было бы причин рассказывать эту историю — история, которую она рассказала бы, если бы она вообще рассказала, была бы заметно другой.

Черные в сообществе принимают свою судьбу. Им может не нравиться обращение, которое они получают, но игнорировать правила, установленные сообществом, означает буквально рисковать своей жизнью. Том Робинсон только и делал, что помогал Мэйелле Юэлл. Фактически, он «был, вероятно, единственным человеком, который когда-либо был с ней порядочным». Единственное, в чем виноват Том, так это в том, что он жалеет Мэйеллу. Но если афроамериканец публично признается, что жалеет

любой белый человек переступает социальные границы.

По правде говоря, Том ставит Мэйеллу в неловкое положение, отказываясь от ее ухаживаний, а Майелла ставит в неловкое положение своего отца, заигрывая с черным мужчиной. Гордость Боба Юэлла не может позволить черному мужчине вернуться в свою общину и рассказать о белой женщине, которая заигрывает с ним. Что еще хуже, Том теперь знает об инцесте в доме Юэллов, о том, что является табу в любом классе. Том вряд ли рассказал бы кому-нибудь о том, что случилось с Мэйеллой, понимая, что на карту поставлена ​​его безопасность.

Боб Юэлл мог бы оставить все это как есть, но он предпочел бы нести ответственность за смерть невинного человека, чем рисковать тем, что его семья еще больше уменьшится в глазах города.

По правде говоря, показания Тома еще больше смущают Юэллов. Том сообщает суду, что Мэйелла попросила его поцеловать ее, сказав: «То, что ее папа делает с ней, не считается», что сообщает всему городу, что Боб Юэлл изнасиловал свою дочь. Далее он сообщает суду, что Боб назвал своего ребенка «чертовой шлюхой». Том старается никогда прямо не обвинять Мэйеллу во лжи, постоянно уточняя: «Она ошибается в своих мыслях».

Том сострадательный человек, и по иронии судьбы, его добрые дела, по крайней мере косвенно, ответственны за его нынешнее положение. В мейкомбском обществе (и, по правде говоря, на юге Соединенных Штатов в то время) элементарная человеческая доброта от черного человека к белому человеку недопустима. Последствия смертельны, когда «меньшие» проявляют свое сострадание — а затем имеют наглость признать это — к «большим».

Полностью белое жюри находится в неловком положении. Если они оправдывают чернокожего, который, по общему признанию, жалеет белого человека, то они голосуют за то, чтобы уменьшить свою власть над черным сообществом. Однако, если они осуждают Тома, они делают это, зная, что приговаривают к смерти невиновного человека. Мэйелла делает их выбор очень легким, когда она смотрит на присяжных и говорит: «Этот негр воспользовался мной, и если вы, прекрасные модные джентльмены, не хотите ничего с этим делать, тогда вы все желтые вонючие трусы. ‘»

Остающийся вопрос о невиновности Тома: почему он сбежал из собственности Юэлла, если он не сделал ничего плохого? Аттикус объясняет, что Том действительно был между молотом и наковальней: «он ни при каких обстоятельствах не осмелился бы ударить белую женщину и рассчитывал прожить долго, поэтому он воспользовался первой возможностью сбежать — верный признак вины». Правила настолько четко определены в пользу белых людей, что Том был буквально обречен в тот момент, когда Боб и Мэйелла Юэлл решили обвинить его.

Дилл, ребенок, который еще не достиг уровня Скаутского понимания социальных предрассудков, резко реагирует на неуважение к афроамериканцам. Когда Дилл и Скаут покидают зал суда на несколько минут, Дольфус Рэймонд объясняет свое собственное презрение к «черту, которую белые люди устраивают цветным, даже не задумываясь, что они тоже люди». обеспокоен этой дихотомией, что он предпочитает жить среди чернокожих; однако, чтобы спасти себя и свою семью от того же обращения, что и Том, он притворяется пьяницей. Белое сообщество оправдывает его поведение, потому что они считают, что он алкоголик, который «не может с собой поделать». Никому еще не приходило в голову, что белый человек может наслаждаться обществом афроамериканцев. Благодаря этому разговору Скаут узнает больше о предрассудках и их негативных последствиях.

Когда Боб Юэлл выступает в качестве свидетеля, Скаут отмечает, что единственное, «что делало его лучше, чем его ближайшие соседи, заключалось в том, что, если его вытереть щелочным мылом в очень горячей воде, его кожа стала белой». По иронии судьбы Юэллы настолько покрыты грязью, что определить цвет их кожи сложно. Юэлл свидетельствует с уверенностью человека, который знает, что он уже выиграл. Если бы его дело не было так ясно в его глазах, он бы не отпускал непристойные шутки, когда его допрашивали в качестве свидетеля.

Более утонченные белые люди в Мейкомбе, по крайней мере, пытаются делать вид, что их предубеждения не так уж глубоки, но Юэлл выше такого благородного притворства. Он смело говорит судье Тейлору, что «в течение пятнадцати лет просил этот округ вычистить это гнездо вон там, им опасно жить рядом с обесценивающими мою собственность сторонами…» Если на карту не поставлена ​​жизнь человека, показания Юэлла было бы смехотворно. Никто — даже соседство чернокожих из «низшего сословия» — не может обесценить часть собственности, которая, по сути, является продолжением городской свалки. И весь зал суда скоро поймет, что опасность на самом деле заключается в том, чтобы жить рядом с Юэллами, а не наоборот.

Аттикус мягко показывает несправедливость положения Тома на протяжении всего судебного разбирательства. Например, Аттикус отмечает, что, хотя Мэйелла была жестоко избита и утверждала, что подверглась жестокому изнасилованию, ни один врач не был вызван на место происшествия. Когда он спрашивает шерифа Тейта, почему он не вызвал врача, ответ прост: «В этом не было необходимости, мистер Финч… Что-то случилось, это было очевидно». Конечно, доктор. мог бы подтвердить, что Мэйелла не была изнасилована, а если бы обвиняли белого мужчину, почти наверняка вызвали бы врача. Но Том Робинсон — темнокожий мужчина, поэтому вызывать врача просто «не было необходимости», еще один показатель укоренившихся предубеждений, с которыми чернокожие в Мейкомбе живут каждый день.

Разведчик

(как и судья Тейлор) искренне удивлен, когда Мэйелла утверждает, что Аттикус издевается над ней. Он лишь уважительно к ней относится. То, что Ли выбрал здесь слово «макет», очень важно. Пересмешники повторяют звуки, которые слышат. Они как маленькие эхо-машины. Аттикус всего лишь повторяет историю так, как она произошла на самом деле, но в данном случае эхо — очень опасная штука для Майеллы. Ли описывает Мэйеллу как «кошку с пристальным взглядом и дергающимся хвостом», что иронично, учитывая, что Том очень похож на пересмешника, просто пытающегося сделать ее жизнь проще и приятнее. Кошки охотятся на птиц, и, по описанию Ли, кошка преследует добычу. После показаний Мэйеллы Скаут внезапно понимает, что Мэйелла «даже более одинока, чем Бу Рэдли».

Во время своей заключительной речи Аттикус связывает воедино вопросы расы и социального положения. Не вынося суждений о Майелле, Аттикус говорит присяжным, что «она просто нарушила строгий и освященный веками кодекс нашего общества, кодекс настолько суровый, что всякий, кто его нарушит, изгоняется из нашей среды как непригодный для жизни… Что она сделала? Она соблазнила негра». Аттикус признается, что, как и Том Робинсон, он жалеет Мэйеллу Юэлл, но Аттикус белый и образованный, поэтому ему позволено чувствовать эту жалость.

Если бы Том Робинсон был женщиной, обвиняемой в совращении белого мужчины, исход суда был бы таким же. Как же тогда Дольфусу Рэймонду разрешено жить и размножаться с чернокожими женщинами? Он белый, у него есть земля, и он происходит из «прекрасной старой семьи». Проще говоря, для белого кобеля с такой родословной действуют другие правила. По иронии судьбы, Скаут считает, что Майелла сталкивается с теми же проблемами, с которыми сталкивается смешанный ребенок: «белые люди не будут иметь с ней ничего общего, потому что она живет среди свиней; негры не будут иметь с ней ничего общего, потому что она белая». .» Класс может быть таким же большим разделителем внутри сообщества, как и раса.

Глоссарий

петушиный петух маленький, но агрессивный человек; бантам — маленькая домашняя птица.

креповая морщинистая, как креповая ткань или бумага.

язвительный горький и едкий по характеру, манерам или речи.

ruttin’ относящийся к гонам, периодическое половое возбуждение или течка у некоторых млекопитающих: прикладной особ. мужчинам.

принцип принцип, доктрина или убеждение, принимаемые за истину какой-либо группой.

симметричный способный одинаково легко пользоваться обеими руками.

умывальник акт мойки.

шифоновый шкаф шкаф с ящиками или полками с одной стороны.

ловля лягушек метод охоты на лягушек на берегах рек с помощью небольших вил.

конструктивист человек, который интерпретирует или верит в интерпретацию закона, документа и т. д. определенным образом.

земляной зуд зудящая аллергическая реакция, вызванная попаданием паразитических анкилостом в организм через босые ноги.

ex cathedra с властью, исходящей от ранга или должности: часто уточняется.