лучшие цитаты, высказывания и афоризмы

«ДЛЯ ПОЭТА ЕСТЬ ПОТРЕБНОСТЬ ВЫСКАЗАТЬ СВОЕ, А ОНО МОЖЕТ БЫТЬ ИЛИ СЛУЧAЙНЫМ, ИЛИ ИЗМЕНЕННЫМ ОТРАЖЕНИЕМ ТЫСЯЧИ СРЕД — ВОДНЫХ, ВОЗДУШНЫХ, ГДЕ ПРОХОДИТ ЛУЧ ПОЭЗИИ.» Варлам Шаламов, «Блок и Ахматова»

Блок осенью 1913 года увидел в спектакле петербургского театра Музыкальной драмы Л. А. Дельмас, исполнявшую роль Кармен. Личное знакомство, перешедшее в любовь, состоялось 28 марта 1914 года; пролог к Кармен датирован 4 марта — стихотворение, начатое еще в октябре 1913 г., окончено Блоком за две недели до встречи. В Записных книжках сохранилась запись от 14 февраля 1914 года: «„Кармен“ — с мамой. К счастью моему, Давыдова заболела, и пела Андреева-Дельмас — мое счастье.»
* * *
Как океан меняет цвет,
Когда в нагроможденной туче
Вдруг полыхнет мигнувший свет, —
Так сердце под грозой певучей
Меняет строй, боясь вздохнуть,
И кровь бросается в ланиты,
И слезы счастья душат грудь
Перед явленьем Карменситы.
4 марта 1914
***********
Бушует снежная весна.
Я отвожу глаза от книги…
О, страшный час, когда она,
Читая по руке Цуниги*,
В глаза Хозе метнула взгляд!
Насмешкой засветились очи,
Блеснул зубов жемчужный ряд,
И я забыл все дни, все ночи,
И сердце захлестнула кровь,
Смывая память об отчизне…
А голос пел: Ценою жизни
Ты мне заплатишь за любовь!
18 марта 1914
*) ЦУНИГА-персонаж оперы Ж. Бизе «Кармен»-Капитан Цунига, забыв неудачу с Кармен, покупает очередной красотке сладости
********************************
Нет, никогда моей, и ты ничьей не будешь.
Так вот что так влекло сквозь бездну грустных лет,
Сквозь бездну дней пустых, чье бремя не избудешь.
Вот почему я — твой поклонник и поэт!

Здесь — страшная печать отверженности женской
За прелесть дивную — постичь её нет сил.
Там — дикий сплав миров, где часть души вселенской
Рыдает, исходя гармонией светил.

Вот — мой восторг, мой страх в тот вечер в тёмном зале!
Вот, бедная, зачем тревожусь за тебя!
Вот чьи глаза меня так странно провожали,
Ещё не угадав, не зная… не любя!

Сама себе закон — летишь, летишь ты мимо,
К созвездиям иным, не ведая орбит,
И этот мир тебе — лишь красный облак дыма,
Где что-то жжёт, поёт, тревожит и горит!

И в зареве его — твоя безумна младость…
Всё — музыка и свет: нет счастья, нет измен…
Мелодией одной звучат печаль и радость…
Но я люблю тебя: я сам такой, Кармен.

31 марта 1914

__________________
Любовь Александровна Дельмас (Андреева)(урождённая Тыщинская или Тещинская; 1884 — 1969) — оперная (меццо-сопрано) и концертная певица, вокальный педагог, выступавшая под фамилией матери Дельмас.

Обладала красивым звучным голосом, её отличала яркая внешность. Создала на оперной сцене ряд запоминающихся музыкально-сценических образов. Репертуар Андреевой-Дельмас насчитывал свыше 60 партий, различных по характеру.

Её супруг Павел Захарович Андреев также с успехом выступал в опере. А. Блок посвятил любимой певице лирический цикл «Кармен» (1914).
Родилась 17 сентября (29 сентября по новому стилю) 1884 года в Чернигове в семье банковского служащего Александра Амфиановича Тещинского и Зелины Францевны Дельмас.

С детских лет училась музыке под руководством матери, преподавательницы музыки и иностранных языков. Пению обучалась в 1898 — 1905 годах в Петербургской консерватории (класс Н. Ирецкой), была принята в петербургскую «Новую оперу» (антрепренёр А. А. Церетели), где пела один сезон. В это же время совершенствовала своё мастерство под руководством М. Славиной.

В 1907 году гастролировала в Казани, Екатеринбурге, Самаре. В 1908 — 1909 годах пела в Киевской опере (вместе с мужем). Киевский художник А. Мурашко написал портрет певицы (частная коллекция, Санкт-Петербург).

В 1909 — 1911 годах Андреева блистала на сцене петербургского Народного дома (антреприза Н. Н. Фигнера). Её выступления производили неизгладимое впечатление на Александра Блока, который в марте 1914 года писал:
«Я смотрю на Вас в „Кармен“ третий раз, и волнение мое растет с каждым разом. Прекрасно знаю, что я неизбежно влюблюсь в Вас… Ваша Кармен совершенно особенная, очень таинственная.»

В 1913 — 1919 годах Андреева-Дельмас была солисткой петроградского Театра музыкальной драмы, в 1919 — 1922 годах — ГАТОБа. В 1923 гастролировала по городам Сибири: Ново-Николаевск, Иркутск, Минусинск, Красноярск, Минусинск, в 1926 году — в Уфе и Самаре. В 1928 принимала участие в гастрольных концертах с артистами МХАТа, в 1930 году — с артистами московского Большого театра.

Важное место в биографии Андреевой-Дельмас занимала педагогическая деятельность, которой она посвятила 16 лет своей жизни. Начиная с 1933 года она преподавала сначала в Музыкальном училище при Ленинградской консерватории, а с 1934 года — в самой консерватории, куда была зачислена ассистентом на кафедру профессора Андреева Павла Захаровича. Работая в качестве сотрудницы профессора, Андреева-Дельмас одновременно вела собственный класс пения и подготовила к выпуску ряд одаренных студентов, которые затем пели во многих известных театрах СССР. Наиболее выдающиеся из них — профессор М. Л. Болотова, доцент И. П. Тимонова-Левандо, заслуженные артистки РСФСР О. Д. Андреева и Т. Е. Смирнова, заслуженная артистка Армянской ССР М. А. Джалалова.
В 1938 году Любовь Александровна получила звание доцента, была награждена почетными грамотами за активное участие в массовой работе.
В годы Великой Отечественной войны принимала участие в организации шефских концертов для солдат. В 1944 году была награждена медалями «За оборону Ленинграда» и «За доблестный труд в годы Великой Отечественной войны» (за непрерывные занятия со студентами во время блокады Ленинграда).
Умерла 30 апреля 1969 года в Ленинграде, пережив супруга на 19 лет; похоронена на Красненьком кладбище.
___________________________

АЛЕКСАНДР И ЛЮБОВЬ БЛОК И ДЕЛЬМАС

Такое бывает: поэт способен провидеть то, что его ждет, может, скажем, напророчить себе встречу с женщиной. Так случилось, например, с Александром Блоком. Еще в ранних его стихах возникает образ цыганки, слышатся звон монист, удары в бубен. Он словно ждал момента, когда плясунья кочевая, «как отзвук забытого гимна», вспыхнет перед ним звездой в ночи и войдет в его судьбу.

Предчувствие не обмануло. Она пришла, явилась в образе Карменситы, влекущая, как колдунья, с жарким взглядом, полоснувшим насмешкой, с песней нежных мраморных плеч — до ужаса знакомая, далекая и близкая.
Прежде чем он разглядел ее. Блок услышал ее меццо-сопрано — она пела на сцене Музыкальной драмы, пользуясь особым успехом в роли Кармен.

Когда это случилось? Скорее всего, осенью 1913 года. А в начале следующего произошла их встреча. Ему шел тридцать четвертый год, столько же было и ей.

До этого Блок написал Любови Александровне Дельмас — так звали певицу — несколько писем. Удивительные по искренности любовные послания. Поэт говорил о том, что не влюбиться в нее невозможно, хотя он не мальчик, знает эту адскую музыку влюбленности, от которой стон стоит во всем существе, ибо «много любил и много влюблялся». И еще признался, что, как гимназист, покупает ее карточки, стоит дураком под ее окном, смотря вверх, ловит издали ее взгляд, но боится быть представленным, так как не сумеет сказать ничего, что могло бы быть интересным для нее. И мечтает лишь поцеловать руку, которая бросила ему цветок, и он, как Хозе, поймал его. В эти дни он пишет и отсылает Карменсите первые посвященные ей стихи.
Наконец в последних числах марта они встретились.
В ту ночь, после свидания, Блок написал два стихотворения, обещая в одном из них:

Ты встанешь бурною волною
В реке моих стихов,
И я с руки моей не смою,
Кармен, твоих духов…

Так случилось, что оба они жили на Офицерской — судьба! — почти на краю города. Его дом, где Блок поселился два года назад, стоял в самом конце улицы, упиравшейся в этом месте в мелководную Пряжку — речушку с грязными, размытыми берегами.

Ее дом, угловой, находился чуть ближе. Она занимала квартиру в последнем, четвертом этаже, «там, под высокой крышей», было ее «окно, горящее не от одной зари».

После знакомства Блок и Дельмас виделись чуть ли не ежедневно. Пешком возвращались из театра на Офицерскую. Или белыми ночами бродили по закоулкам старой окраины, по Заводской, Перевозной, мясной… И шли к Неве по набережной Пряжки, через мост, который он назвал «Мостом вздохов», — пояснив, что есть такой же, похожий, в Венеции. Ужинали в ресторанах, пили кофе на вокзале, ездили на Елагин остров, гуляли в парке, ходили в кинематограф, катались с американских гор.
Дельмас — это сценический псевдоним, по фамилии матери. Она же урожденная Тишинская. Ее отец, Александр Амфианович, был видным общественным деятелем в их родном Чернигове и скончался, едва она окончила гимназию. Любовь к музыке родилась еще в семье, главным образом благодаря матери, от которой получила первые уроки пения и игры на фортепьяно. Она же привила вкус, серьезное отношение к вокалу. Впрочем, у них у всех в семье были хорошие голоса. А про Любу кругом только и твердили, что грешно с такими данными не учиться. По правде говоря, она и сама мечтала о театре. И вот поступила в Петербургскую консерваторию. Причем конкурс прошла блестяще. Еще во время учебы спела партию Ольги в «Евгении Онегине». Пела в Киевской опере, в петербургском Народном доме, вместе с самим Шаляпиным участвовала в заграничном турне и исполняла партию Марины Мнишек в «Борисе Годунове». Это была огромная школа — выступать с таким корифеем. Потом пела в «Риголетто», «Пиковой даме», «Аиде», «Снегурочке», «Парсифале», «Царской невесте» и, наконец, в «Кармен» — это, пожалуй, лучшая ее партия. Весной прошлого года ее пригласили в Музыкальную драму — театр молодой, ищущий новых путей в искусстве. Она согласилась и пришла сюда на второй сезон его работы.

Те, кому доводилось их видеть в ту пору вместе, в фойе ли театра, на концерте или на улице, с удивлением отмечали, как они поразительно подходят, гармонически дополняют друг друга. Особенно это было явно, когда Блок и Дельмас выступали вдвоем со сцены. Так было, например, на литературном вечере, состоявшемся в годовщину их знакомства — Блок читал свои стихи, она пела романсы на его слова, и в зале Тенишевского училища, где они присутствовали на первом представлении «Балаганчика» и «Незнакомки». Она тогда была особенно ослепительна в своем лиловом открытом вечернем платье. «Как сияли ее мраморные плечи! — вспоминала современница. — Какой мягкой рыже-красной бронзой отливали и рдели ее волосы! Как задумчиво смотрел он в ее близкое-близкое лицо! Как доверчиво покоился ее белый локоть на черном рукаве его сюртука». Казалось, вот оно, его счастье, которое нашел однажды в Таврическом саду, где они вместе выискивали на ветках сирени «счастливые» пятиконечные звездочки цветков.

История их любви запечатлена в его письмах и многих стихах: ей посвящены циклы и книги «Кармен» «Арфа и скрипка», «Седое утро», многочисленные записи в дневниках и записных книжках. Поэт подарил ей поэму «Соловьиный сад», которую завершил осенью 1915 года, с надписью: «Той, что поет в Соловьином саду». Но еще раньше, на излете тревожного четырнадцатого года, опубликовал стихотворный цикл «Кармен».
К сожалению, свои письма к поэту (он вернул их ей) Любовь Александровна сожгла незадолго до своей смерти в апреле 1969 года. Подумать только: она, знавшая великого Блока, была нашей современницей! К счастью, некоторые литературоведы успели побывать у нее, ознакомились с архивом, письмами, фотографиями, записали воспоминания.

В своей известной книге о Блоке В. Орлов пишет, что по сохранившимся ее снимкам довольно трудно догадаться о бушевавшей в ней когда-то «буре цыганских страстей». Но и в самой Л. А. Андреевой-Дельмас (она вышла замуж за известного певца), к тому времени уже далеко не молодой, грузной женщине, от блоковской Кармен остались разве что медно-рыжие волосы.

Была ли она вообще красива? Скорее, привлекательна. Блок имел свое представление о женской красоте. «Все его женщины, — отмечает В. Орлов, — были некрасивы, но прекрасны, — вернее сказать, такими он сотворил их — и заставил нас поверить в его творение».
Блок невольно сравнивал то чувство, что переживал теперь, с чувством, которое испытывал прежде.

В молодые годы, до женитьбы на Л. Д. Менделеевой, увлекшись элегантной, красивой дамой на двадцать лет старше себя. Блок запоем писал стихи, посвящая их К. М. С. — то есть Ксении Михайловне Садовской. Через несколько лет, оказавшись в немецком курортном городке Бад-Наугейме, где когда-то начался их роман, так же залпом написал большую часть стихов цикла «Через двенадцать лет», посвященного воспоминанию о ней.

Однако сквозь жизнеутверждающие звуки его строф зазвучали тревожные ноты, отражая жизненные перипетии их романа. Над «страстной бездной» стали витать «обрывки мыслей о будущем».

Наступил июнь. Блок должен был ехать в Шахматове. Любовь Александровна — к себе на родину в Чернигов. Он подарил ей на прощанье свою фотокарточку, она оставила адрес и просила писать.

В конце июня пришло наконец от него письмо. Она уж было думала, что он забыл ее.

Нет, не забыл, но его терзает мысль и он хочет знать: когда, как и что будет с ними? Что станет с их счастьем, которое нашли тогда в сирени?

С этих пор беспокойство его росло. И вот Блок уже с горечью сознает, что надо расставаться, но расстаться все труднее. «Никогда, никогда не поймем друг друга мы, влюбленные друг в друга», — приходит он к печальному заключению.

Они резко расходились во взглядах на искусство. Для него — оно там, где ущерб, потеря, страдание, холод. Художник не может быть счастлив. Ей, жизнерадостной по мироощущению, эта мысль была противопоказана. Она не желала соглашаться.

Но «таков седой опыт художников всех времен», -. настаивал Блок, считая себя ничтожным звеном длинной цепи этих отверженных.

По-своему он переживал древнюю, как мир, коллизию борьбы любви и долга, под которым разумел служение поэзии. Блок писал ей: «Я не знаю, как это случилось, что я нашел Вас, не знаю и того, за что теряю Вас, но так надо. Надо, чтобы месяцы растянулись в годы, надо, чтобы сердце мое сейчас обливалось кровью, надо, чтобы я испытывал сейчас то, что не испытывал никогда, — точно с Вами я теряю последнее земное. Только Бог и я знаем, как я Вас люблю».

И все же, сколь ни трудно, он пытается найти в себе силы для мучительной разлуки. И находит.

Отныне в их отношениях наступает период отлива, хотя иногда еще и случаются приливы. То ее звонок разжалобит и он согласится на свидание, то она напомнит о себе корзиной красных роз, то проявит заботу о его полухолостяцком быте.

Эти ее знаки внимания будили в нем восп оминания о прошлом. И однажды, поддавшись им, он достал забытый «ящик, где похоронена Л. А. Дельмас», и начал его разбирать.

В нем оказались какая-то груда лепестков, сухие цветы, розы, ветки вербы, ячменные колосья, резеда; какие-то листья шелестели под руками.

«Боже мой, какое безумие, что все проходит, ничто не вечно. Сколько у меня было счастья („счастья“, да) с этой женщиной». Пальцы перебирали шпильки, ленты, цветы и слова на бумажных клочках, что сохранились и не были им сожжены при получении.
«Бедная, она была со мной счастлива…»
.

Стихи о любви Александра Блока

Мы ответили на самые популярные вопросы — проверьте, может быть, ответили и на ваш?

• Подписался на пуш-уведомления, но предложение появляется каждый день
• Хочу первым узнавать о новых материалах и проектах портала «Культура.РФ»
• Мы — учреждение культуры и хотим провести трансляцию на портале «Культура.РФ». Куда нам обратиться?
• Нашего музея (учреждения) нет на портале. Как его добавить?
• Как предложить событие в «Афишу» портала?
• Нашел ошибку в публикации на портале. Как рассказать редакции?

Подписался на пуш-уведомления, но предложение появляется каждый день

Мы используем на портале файлы cookie, чтобы помнить о ваших посещениях. Если файлы cookie удалены, предложение о подписке всплывает повторно. Откройте настройки браузера и убедитесь, что в пункте «Удаление файлов cookie» нет отметки «Удалять при каждом выходе из браузера».

Хочу первым узнавать о новых материалах и проектах портала «Культура.РФ»

Подпишитесь на нашу рассылку и каждую неделю получайте обзор самых интересных материалов, специальные проекты портала, культурную афишу на выходные, ответы на вопросы о культуре и искусстве и многое другое. Пуш-уведомления оперативно оповестят о новых публикациях на портале, чтобы вы могли прочитать их первыми.

Мы — учреждение культуры и хотим провести трансляцию на портале «Культура.РФ». Куда нам обратиться?

Если вы планируете провести прямую трансляцию экскурсии, лекции или мастер-класса, заполните заявку по нашим рекомендациям. Мы включим ваше мероприятие в афишу раздела «Культурный стриминг», оповестим подписчиков и аудиторию в социальных сетях. Для того чтобы организовать качественную трансляцию, ознакомьтесь с нашими методическими рекомендациями. Подробнее о проекте «Культурный стриминг» можно прочитать в специальном разделе.

Электронная почта проекта: [email protected]

Нашего музея (учреждения) нет на портале. Как его добавить?

Вы можете добавить учреждение на портал с помощью системы «Единое информационное пространство в сфере культуры»: all.culture.ru. Присоединяйтесь к ней и добавляйте ваши места и мероприятия в соответствии с рекомендациями по оформлению. После проверки модератором информация об учреждении появится на портале «Культура.РФ».

Как предложить событие в «Афишу» портала?

В разделе «Афиша» новые события автоматически выгружаются из системы «Единое информационное пространство в сфере культуры»: all.culture.ru. Присоединяйтесь к ней и добавляйте ваши мероприятия в соответствии с рекомендациями по оформлению. После подтверждения модераторами анонс события появится в разделе «Афиша» на портале «Культура.РФ».

Нашел ошибку в публикации на портале. Как рассказать редакции?

Если вы нашли ошибку в публикации, выделите ее и воспользуйтесь комбинацией клавиш Ctrl+Enter. Также сообщить о неточности можно с помощью формы обратной связи в нижней части каждой страницы. Мы разберемся в ситуации, все исправим и ответим вам письмом.

Если вопросы остались — напишите нам.

Переписка из-под спуда

В самом конце 2017 года в Москве, в издательстве Института мировой литературы, вышел том, в ожидании которого прошла целая эпоха, причем буквально: миновал советский застой, пришла и ушла перестройка с гласностью, развалилась страна, просвистели лихие и свободные 90-е, нефть взвивалась горлицей в поднебесье и черным камнем низвергалась к нашим ногам, из печати выходило все, что только может себе представить гуманитарное воображение. А злополучная переписка Александра Блока с женой, Любовью Дмитриевной, урожденной Менделеевой, все никак не могла дойти до читателя.

И вот почти 40 лет спустя после ощипанного, наполовину выхолощенного тома в «Литературном наследстве», появился этот том, томина в 700 страниц, где приведены все письма, без изъятия, как и полагается среди взрослых людей. Именно среди взрослых, потому что цензурные нравы прошлых лет держали нас всех за каких-то детей, за Petits filles modeles – героинь дистиллированных романов графини де Сегюр, урожденной Растопчиной.

Les malleurs de Блок и Менделеева завершены. Фундаментально комментированная книга перед нами. В нашем разговоре сегодня принимают участие филологи, подготовившие великолепное издание.

Мой первый звонок – в Кембридж Елене Чугуновой-Полсон, стоявшей у истоков издания.

Елена Чугунова-Полсон: Как известно, в тот самый первый том вошли только письма Блока, и вошли они не полностью, потому что они были очень сильно отцензурированы. Письма Любови Дмитриевны туда не вошли. То есть это была не двусторонняя переписка, это были только письма Блока. Над ними работала большая группа ученых из «Литературного наследства», ныне многие из них уже покойные, и это издание было приурочено к юбилею Блока, который должен был состояться через два года, в 1980 году. И для своего времени, для того, советского времени, это было огромное событие, потому что Блок – самый первый поэт эпохи революции, это голос революции, и, безусловно, этого издания ждали не только специалисты по Блоку, но и большой круг читателей тоже. И в свое время этот том произвел, конечно, сенсацию в читательских кругах и пролил свет на отношения между Блоком и его супругой. Но не полностью, конечно, а, как я уже сказала, письма Любови Дмитриевны сюда не вошли. Единственное, что в сносках, точнее, в ссылках к каждому письму, авторы этого советского тома пытались каким-то образом включить и отрывки из писем Любови Дмитриевны, чтобы дать читателю представление о том, как же все-таки эта переписка происходила, чтобы у читателей не было этого ощущения односторонности. Конечно, это было очень сложно, потому что цензурные комитеты этому препятствовали, однако они это сделали, и за это им огромное спасибо. Туда же вошли кусочки из автобиографии Любови Дмитриевны «И быль, и небылицы о Блоке и о себе». Но это отдельная большая история, ей нужно будет отдельно посвящать большую программу.

А.Блок. Письма к жене. Москва, Наука, 1978. Серия: Литературное наследство, т. 89.

После этого произошло много разных событий, потом произошла перестройка, потом случился 1991 год, потом произошло все то, что произошло, и по всему литературному полю, включающему в себя и Серебряный век, нужно было делать что-то, что это бы все тоже трансформировало и переоценивало. И, безусловно, письма Блока в этом смысле представляют и представляли собой уникальный объект для исследования. Конечно же, уже в 90-е годы, в конце 90-х годов, назрела существенная необходимость их полной публикации. Но поскольку были разные сложности с экспертами, со специалистами, со временем, безусловно, потому что это очень трудозатратный процесс, эти письма долгое время были востребованы просто для исследователей творчества Блока, которые их читали, работая в архиве. И, в конце концов, в 2005 году директор РГАЛИ Татьяна Михайловна Горяева решила, что все-таки пришел момент, когда нужно начинать этот процесс, нужно работать над тем, чтобы переписку издать. И тогда же стала формироваться первая заявка в Гуманитарный фонд для того, чтобы эти письма можно было публиковать, чтобы дали деньги на публикацию этих писем. И стал формироваться первый коллектив для публикации этих писем. Сразу скажу, что фонд Блока был между двумя крупными архивохранилищами. Первое – это Пушкинский дом, где находится основной корпус всех рукописей блоковских, и второй крупный корпус блоковских рукописей находится в Российском Государственном архиве литературы и искусства. Это Фонд №55, там несколько описей. И вот письма Блока к жене и ее ответные к Блоку находятся как раз в этом 55-м фонде. Они не были закрыты, с ними можно было ознакомиться, находясь в архиве, но это мог сделать только человек, который мог быть заинтересован в Блоке, то есть не обычный читатель, который просто хотел ознакомиться с этой перепиской, потому что она не была еще опубликована. И стал составляться план, по которому нужно было уже готовиться к публикации. Стали искать специалистов, которые могут заниматься этой работой. И с 2005 года, когда сформировался первый список и потом не получилось подать грантовую заявку (там были свои технические сложности), постепенно, к 2007 году, через полтора года после первого фактически начала этой чисто технической работы, уже сформировался первичный коллектив, куда вошла и ваша покорная слуга, и мы начали эту работу. Вошла в коллектив по работе над блоковским изданием Дина Махмудовна Магомедова, совершенно блестящий, уникальный эксперт по блоковедению и, наверное, самый главный сейчас из всех современных экспертов по Блоку и по Серебряному веку. Затем это Елена Валерьевна Глухова, благодаря которой это издание состоялось, потому что ее роль в публикации писем совершенно огромная, она невероятную работу сделала. Затем это Юлия Евгеньевна Галанина, искусствовед из Санкт-Петербурга, которая работала над письмами Любови Дмитриевны, поскольку она специалист по балетной и театральной критике, а, как мы знаем, Любовь Дмитриевна была актрисой, соответственно, по ее кругу театральному. Затем это была я, которая работала с письмами в архиве, и моя коллега Наталья Стрижкова, с которой мы эти письма расшифровывали. Затем подключилось еще несколько человек уже под конец работы над проектом, но это уже когда я уехала, они помогали на разных этапах работы. Но это – основной костяк, коллектив, который все это и сделал.

Полное издание переписки. Обложка книги.

Иван Толстой: Елена, не могли бы вы нашим слушателям, которые не занимаются текстологической подготовкой историко-культурных материалов, объяснить, почему одиннадцать лет? Ведь и с перестройки прошло уже скоро тридцать?

Елена Чугунова-Полсон: Вопрос человеку, не вовлеченному в этот процесс, наверное, покажется очень странным: действительно, почему так долго? Это же всего лишь письма. Их прочел, непонятные слова быстренько расшифровал, переписал, и все. Но дело в том, что это процесс, который занимает огромное количество времени. Когда мы начали только эту работу, мы даже не знали, во что вовлекаемся. Сам корпус писем совершенно невероятный, он занимает, по архивному говоря, в единицах хранения – несколько очень больших ящиков с письмами. И их там сотни, и каждое письмо нужно очень внимательным образом прочесть. А поскольку это рукописные источники начала 20-го века, со всеми нюансами почерка и особенностями того как Блок или Любовь Дмитриевна пишут, нужно было обязательно все это внимательным образом еще раз прочесть, расшифровать. И, самое главное, письма между ними – это не просто личная переписка. Там личного столько же, сколько общественного. Выражаясь слегка клишированным языком, это, конечно же, документ эпохи, и, безусловно, каждое письмо представляет из себя совершенно бесценный источник информации из жизни России эпохи Серебряного века, предреволюционного, революционного и постреволюционного периода. Все имена, все фамилии, все упоминания литературных изданий, периодических изданий, печатных изданий, которые там упоминаются даже в сокращенном виде, все это нужно было отработать, все эти источники нужно было расшифровать и донести до читателя, чтобы читатель знал, что же авторы имеют в виду, когда они обсуждают какого-то автора, какое-то литературное произведение, которое уже сейчас широкому читателю будет неизвестно. Нужно выяснить, что это, а для этого нужно обязательно посидеть в одной библиотеке, в другом архиве, еще в библиотеке… И все это занимает огромное количество времени. Поэтому неудивительно, что на это ушло огромное количество лет. И потом коллективы немножко меняются. Потом я уехала, потом пришли другие люди, которые включились в эту работу, нужно было им с нуля все это начинать, работая над этими рукописями. Все это очень времязатратный процесс. И при том, что существует уже книга, изданная в 1978 году, тот самый 89-й том «Литературного наследства», разница между ними совершенно колоссальная. И как раз она колоссальная именно потому, что все документы, все источники были перепроверены, проверены и найдены новые. Количество их совершенно огромное. Мы очень благодарны нашим предшественникам, людям, которые работали в очень тяжелых условиях, в условиях позднесоветского времени, очень цензурного, тому, что они все-таки подготовили этот том. Но он очень неполон по сравнению с тем, что вышел, это просто небо и земля. Желательно их иметь оба, чтобы иметь возможность сравнить.

Иван Толстой: Когда работаешь с историческими документами, особенно в таком их разнообразии, и нужно комментировать с самых разных сторон эти тексты, невольно возникают какие-то маленькие находочки, и ты как бы для себя внутреннюю карточку откладываешь в сторону – вот этим еще поинтересоваться, вас что-то наводит на какую-то мысль, и так далее. Было ли у вас при работе над перепиской Блока с женой нечто подобное? Открыли ли вы для себя некие идеи, которыми хорошо было бы заняться?

Елена Чугунова-Полсон: Конечно. Когда я делала свою часть работы, когда я работала особенно над письмами ранними, когда совсем молодой Блок писал тогда еще невесте Любови Дмитриевне о своем мироощущении, они очень сложные, очень философские. Для меня в свое время это было откровением, потому что моя диссертация в свое время была посвящена Блоку и его религиозным исканиям, но я даже не представляла себе, точнее, представляла, но не в полном объеме, насколько глубоким, сложным и по-настоящему рефлексивным был его поиск этих философем, мифологем, которыми он занимался, будучи совсем еще юным человеком. Как раз тогда он обращался к неоплатоникам, к Платону, к Владимиру Соловьеву, знаменитому русскому религиозному мыслителю. И обо всем этом он писал в любовных письмах своей будущей супруге. И писал так, что невольно думаешь, какая планка задается в переписке. Это совершенно уникальный документ не только для Серебряного века, но и для философской переписки двух людей, которые очень хорошо философски подкованы, подготовлены и образованы для того, чтобы оперировать очень сложными категориями. Для меня это было большим открытием. И любое упоминание каких-либо книг я себе всегда выписывала и потом старалась найти в библиотеке или в архиве. Так что у меня расширился мой собственный религиозно-философский словарь. Так что, безусловно, конечно. Когда работаешь с такими источниками, то твой собственный мир очень сильно экстенсивно и интенсивно расширяется.

Иван Толстой: Продолжаем разговор с филологами, подготовившими полное издание писем Александра Блока и Любови Менделеевой. Звонок в Москву Елене Глуховой. Чем отличается задача сегодняшнего комментатора писем Блока, полных писем, писем в обе стороны, от задач комментатора вчерашнего, то есть, условно говоря, Владимира Николаевича Орлова?

Любовь Менделеева, 1903

Елена Глухова: Конечно, разница огромная прежде всего потому, что прошло много лет. Предыдущее издание вышло в 1978 году, и с тех пор блоковедение далеко шагнуло вперед. Ведь у нас вышел пятитомник «Литературного наследства» Блока, обширные биографические материалы его были там опубликованы. Поэтому значительная часть литературного биографического блоковского контекста уже давно читателю известна. С другой стороны, в нынешнем издании мы должны были, безусловно, ориентироваться на читателя, который не был настолько привержен культу Блока, как это было в советские времена. Ведь если вы помните, триада, изучавшаяся в школе, – это Блок, Маяковский, Есенин, и Блок всегда был такой загадочной, мистической фигурой, его хотелось читать, читать его письма, и для многих читательниц и почитательниц Блока знакомство с его загадочным браком, его переписка с женой представляла несомненный интерес. И понятно, что сейчас другие времена, Блок не является культовой фигурой, многие из поэтов отошли на другой план, и тем не менее это издание ориентировалось на то, чтобы познакомить читателя с Блоком-человеком. Из его многочисленных переписок, опубликованных в пятитомном «Литературном наследстве», Блок предстает довольно сдержанной и постоянной фигурой, его темперамент, конечно, это не темперамент Андрея Белого. В этом смысле комментарии к нынешнему изданию должны были показать всю полноту его отношений с любимой супругой, а то, что это для него была очень важная женщина, это совершенно безусловно, несмотря на его и ее многочисленные романы. Это была такая константа в его жизни с 1901 года. И их отношения, пожалуй, являются очень странным примером того, какие могут быть отношения в семье между двумя и далекими, и очень близкими людьми. Исходя из этого, мы немножко изменили комментаторский контекст, постарались ввести то, что было, наверное, невозможно в 1978 году, показать романы и адюльтеры, и блоковские, и его жены, и на этом фоне все-таки проследить стабильность этих отношений, то, насколько они поддерживали друг друга в Первую мировую войну. В Первую мировую войну сначала уходит медсестрой на фронт Любовь Дмитриевна, затем Блок. И какие они пишут друг другу письма, как они друг о друге заботятся, они любят друг друга. Несмотря ни на что, несмотря на то что Блок в этот момент думает, не уйти ли ему к Дельмас, а она думает, не уйти ли ей к Кузьмину-Караваеву. И вот эта странная стабильность брака, сохранявшаяся на протяжении долгих лет до блоковской смерти, она очевидно наводит читателя на странные мысли. Потому что, ожидая, возможно, даже из комментария, встретить клубничку какую-то в этих отношениях, читатель видит Блока-человека, человека глубоко порядочного, очень сдержанного и очень страстного, очень ревнивого, потому что он безумно ревновал свою супругу. И мне, как комментатору, было безумно важно все это показать.

Иван Толстой: Елена Владимировна, а что, собственно говоря, запрещало выпустить полный корпус переписки в советские годы? Общее ханжество той эпохи?

Елена Глухова: Вероятно, да. Ведь вышедший в начале 1960-х восьмитомник Блока содержал, например, изрядные купюры в его дневниках. Темы были, естественно, понятные купированные. Это антисемитизм Блока, это его заболевание, которое он долгие годы лечил. Сейчас мы готовим полное собрание сочинений, где эти купюры будут сняты. Никаких особенных странных вещей, которые можно было бы найти в письмах Любови Дмитриевны к мужу, нет. То есть ханжеские взгляды бюрократии заключались в том, что, наверное, не стоит показывать адюльтеры, Блок должен быть такой стабильной, монументальной фигурой.

Л.Д.Блок. И быль, и небылицы о Блоке и о себе. Bremen, Kafka-Presse, 1977

Но на самом деле это все не так. Дело в том, что в конце 1950-х была издана переписка Маяковского с Лилей Брик, издание этой переписки вызвало сильную волну возмущения в вышестоящих кругах, и было принято решение об очень сильном цензурировании издания интимных переписок писателей, в том числе с женами, с какими-то дамами. Вероятно, этим было обусловлено. Потому что в 1978 году переписка Блока с Любовью Дмитриевной была подготовлена полностью. Письма жены готовила Лия Михайловна Розенблюм, то есть была подготовлена текстология, был подготовлен комментарий, и на последнем этапе Зильберштейн, курировавший «Литературное наследство», принял решение убрать полностью письма из двусторонней переписки и отправить их в комментарии. Это было, видимо, очень сложное решение, потому что за счет этого реально пострадал комментаторский аппарат. Ее воспоминания ушли в комментарии и там цитировались гигантскими кусками, так же, как и ее письма – они все ушли в комментарии. Впечатление создавалось достаточно странное, потому что все куски, которые могли хоть каким-то образом скомпрометировать Блока или их отношения, были убраны. К нашему величайшему сожалению, когда началась работа над подготовкой вот этого тома, мы не смогли найти в архивах «Литнаследства» этих писем. Тогда еще была жива Лия Михайловна, мы к ней обращались с просьбой разыскать свои материалы и черновые работы над письмами – они все пропали. Вот совершенная загадка, куда это делось. Мы не смогли это найти. Хотел бы и покойный Александр Юрьевич Галушкин нам помочь, и он желал бы видеть эту переписку, выпущенную в полном виде в «Литературном наследстве», но тут были свои издательские нюансы, потому что, в общем-то, не принято переиздание в «Литературном наследстве», такого прецедента еще не было. Поэтому том вышел в «Институте мировой литературы», так же как и прежний том, но, к сожалению, не в «Литературном наследстве». Но это уже ответ на другой вопрос. Так что история была сложная, поэтому мы начали говорить о том, почему не могла быть опубликована целиком и полностью, и, в общем-то, пришли к тому, что теперь мы ее опубликовали.

Иван Толстой: Какой же предстает теперь Любовь Дмитриевна из этой полной, появившейся, наконец, переписки? Что она была за фигура? Что читателю предстоит в ней понять?

Елена Глухова: Безусловно, это была сильная женщина, и думаю, что достойная дочь своего отца. Я недавно вспоминала судьбу ее родителей. Могу напомнить нашим слушателям, что отношения ее отца, Дмитрия Ивановича Менделеева, известного химика, к ее матери были исключительно страстными, он расстался со своей прежней женой и в порыве безудержной страсти женился на матери Любови Дмитриевны. И Люба была плодом этой безумной страсти. И думаю, что такая безудержность натуры всегда в ней сохранялась. Это была женщина, лишенная абсолютно каких бы то ни было комплексов, очень цельная, очень твердая, с таким железным внутренним стрежнем. Когда у Блока случился роман с Волоховой, то, по воспоминаниям ее приятельницы Веригиной, она пришла к нему и сказала: «Вы можете любить его как поэта, но вы не можете понять меня как жену поэта. Если вы хотите попробовать стать на мое место – пожалуйста, я вам это позволяю, но вы не захотите». И действительно, Волохова не захотела. Любовь Дмитриевна великолепно понимала свою роль жены поэта, это очень важно. При всех ее романах, она никогда не хотела от него уйти. Их отношения были очень странными с точки зрения обычного обывателя. Ну, какой это может быть брак? И у него, и у нее была любовь на стороне, романы были многочисленные, но они возвращались друг к другу. У них был очень трогательный домашний язык. Они, наверное, в своих отношениях были детьми. Об этом пишет Любовь Дмитриевна. Ее воспоминания, в общем-то, иногда даже двусмысленные, были опубликованы не так давно в двойной книжке, где были опубликованы и воспоминания об Андрее Белом его жены Клавдии Николаевны Бугаевой. Видно, что это две абсолютно разные женщины. Одна из них, Клавдия Николаевна – исключительно преданная мужу, до последней дрожи. Любовь Дмитриевна была гораздо более эгоистичной натурой. Не то чтобы самовлюбленной, но ей хотелось выразиться, и вот этот эффект самовыражения совершенно сводил Блока с ума. Ее любовь к театру, ее стремление быть актрисой, но она была плохой актрисой, она была актрисой второго ряда, Блок это великолепно понимал, его это дико злило. Его злили ее гастрольные поездки, раздражали. А она все равно с железной последовательностью гнула свое – она должна быть индивидуальностью, она должна, на фоне блестящего и блистающего мужа, добиться своего. Она такой и осталась до самых последних дней своей жизни, когда уже в советское время, после смерти Блока, она всерьез увлеклась балетом и написала, между прочим, замечательную книгу о русском балете. Я постаралась ответить на вопрос, какая она была. Это так, как мне представляется. Вы понимаете, это ведь странная вещь. Мы читаем эту переписку, над томом работала я и еще трое других моих коллег, и мы все видим по-разному их отношения. У Дины Магомедовой своя точка зрения, интереснейшая, в предисловии к этой переписке.У Юлии Евгеньевны Галаниной своя точка зрения, другая, в послесловии к переписке. И вот моя коллега, с которой мы комментировали переписку, Елена Чугунова-Полсон. Так что мое мнение может не совпадать с их мнением.

А.Блок. Стихи о прекрасной даме. 1905 (октябрь, 1904). Обложка первого издания.

Иван Толстой: Любовь Дмитриевна после смерти Блока (ведь она дожила почти до Второй мировой войны), как она осмыслила все то, что произошло? Что такое ее книжка «И быль, и небылицы о Блоке и о себе»? Чем она занималась в поздние годы? Расскажите, пожалуйста, об этом.

Елена Глухова: В поздние годы она занималась балетом, она преподавала и писала свою книгу. Она осталась близка к театральному окружению, у нее были свои ученики, она их очень любила. Что касается вот этой книги, это была книга самых последних лет ее жизни, буквально последний год-два она уселась писать эти мемуары, и она не успела их дописать. Эта книга очень сложная, и на первый взгляд может показаться, что она оговаривает Блока. Это не так. Это была книга, ориентированная на внутреннюю рефлексию, стремление понять, что произошло с ее жизнью. Ей уже было за пятьдесят, она осталась одна, без детей, без любимого человека рядом. Она поддерживала отношения с матерью (мать ее пережила), с сестрой, но у нее не было близких отношений с сестрой и с братьями. Ее воспоминания можно оценивать по-разному. Можно ее осуждать, но можно осуждать и Блока. Но следует посмотреть объективно и порадоваться, что мы не видим сусального Блока. Перед нами такой сложный, капризный человек, с целой, как мы сейчас бы сказали, системой комплексов, и, в общем-то, по-хорошему или по-плохому, но человек, разбивший ее жизнь. Ведь она до конца жизни не могла ему простить, что они не были близки, как бывают близки мужчина и женщина. Это тяжело пережить не только жене поэта, но вообще любой женщине. И при всем при том удивительно, что она сохранила к нему нежные и дружеские чувства. Думаю, что в этом ключе и следует оценивать ее воспоминания, не ценя ее как женщину, предавшую поэта – она его не предавала, она ему была верна всю жизнь, по-своему.

Иван Толстой: Действительно ли эмигрантское издание ее книги, вышедшее в Германии, в какой-то степени помешало выпустить полный корпус переписки в «Литературном наследстве»?

Елена Глухова: Я так не думаю, потому что «Литературное наследство» практически целиком цитирует эти воспоминания, но за каким-то исключением – там опущены такие интимные моменты, которые, по понятным причинам, не могли быть воспроизведены. Но уже в постсоветское время вполне это все было опубликовано. Другое дело, что по второй или третьей машинописи. И, возможно, эта книга требует переосмысления и переиздания в нормальном виде с хорошим научным комментарием. Но это уже проблематика женской прозы и женской психологии. Заниматься такого рода изданием следует человеку уровня Марины Михайловой, которая занимается женской прозой и проблематикой женского контекста в Серебряном веке.

Иван Толстой: Скажите, пожалуйста, а есть в наследии Блока, во всем корпусе его оставшихся сочинений, что-то – страница, абзац, строчка – которая никогда не может быть опубликована в его академическом издании?

Елена Глухова: Да нет, думаю, что нет. Я повторюсь, вернувшись к тому, что я уже говорила. В наше время раскрыты все цитаты и уже нет закавыченного Блока, да и не был он настолько закавыченным, чтобы прятать его от общего взора.

Иван Толстой: Петербургский исследователь Юлия Галанина – автор театральной биографии Любови Дмитриевны – не смогла, к сожалению. принять участие в записи. Я задал вопрос: какой предстает Любовь Дмитриевна по публикуемым письмам? Внесли ли письма какие-то коррективы в наше представление о ней? Стоило ли 40 лет утаивать ответы жены? И почему это все-таки делалось? Ответы Юлии Галаниной читает диктор:

Юлия Галанина: В 2009 году я попыталась сделать это на основе документальных материалов в своей книге «Любовь Дмитриевна Блок. Судьба и сцена». В вышедшем томе переписки Блока с женой опубликована моя статья о рисунках поэта, в которых, может быть, лучше всего отразилась их духовная взаимосвязь, скрытая от чужих глаз, и отражена та теплота, которой, несмотря ни на что, были наполнены их отношения. Главное – неоспоримое признание поэта о том, что «Люба – святое место души», а также то огромное место, которое Любовь Дмитриевна занимает в поэзии Блока. Анализировать отношения мужа и жены – занятие неблагодарное и неблагородное. Что может быть доступно пониманию третьего? Но, несмотря на отсутствие каких-либо феминистских склонностей, я все-таки взялась писать эту работу. И вот теперь дело дошло до ответственности за избранный сюжет. Самое сложное – преодоление широко распространенного негативного отношения к Любови Дмитриевне. Причина этого, безусловно, кроется в написанном ею тексте «И быль, и небылицы о Блоке и о себе», получившем широкое распространение, но до сих пор достаточно не откомментированном. Публикуемые письма помогут понять и объяснить ее судьбу и характер. Сказать, что письма Любови Дмитриевны утаивались, думаю, неверно. Утаивалась большая часть архива поэта, его дневники и записные книжки, опубликованные не полностью и содержащие записи и о «рабовладельце Ленине», и другие не менее выразительные характеристики. Письма Любови Дмитриевны, кажется, никогда не относились к архивным материалам, не подлежащим выдаче. Владимир Николаевич Орлов, печатавший предисловия ко всем изданиям Блока советского периода, для 89-го тома «Литературного наследства» в 1970-х годах готовил полный комплект двусторонней переписки. Текст хранится в петербургском музее Блока. Что произошло, почему отказались печатать письма Любови Дмитриевны и дали лишь выдержки из них в комментариях – можно лишь предполагать. Вероятно, об этом была осведомлена Лия Михайловна Розенблюм, редактор этого старого тома. Подозреваю, что причиной были именно мемуары Любови Дмитриевны Блок, напечатанные Лазарем Соломоновичем Флейшманом в 1977 году в ФРГ.

Иван Толстой: Так ответила Юлия Галанина на вопросы нашей программы. И теперь вопрос автору предисловия к тому переписки Дине Магомедовой. Звоним в Москву.

Дина, наверное, не было среди поэтов и прозаиков советской эпохи кого-то, кто не подвергся бы при издании цензуре. В какой степени вообще это справедливо для наследия Александра Блока?

Дина Магомедова: Я бы сказала так, что в наибольшей степени цензуре были подвергнуты как раз эго-документы. Он когда-то написал: «От цензуры я страдал немного». Это действительно так. Его стихи, как правило, цензурным преследованиям отнюдь не подвергались. Но был такой хитрый трюк, который они сделали, когда выпускали первый его сборник «Стихи о Прекрасной Даме» по совету Эмилия Метнера. Там сложность была в том, что Прекрасная Дама именовалась на «ты», и это «Ты» писалось с большой буквы – Ты, с Тобой, в Тебе, а это было законно, только если Ты – это Богоматерь. Так вот, либо опускать все личные местоимения, либо надо было что-то придумать. И после цензурного разрешения уже никаких нельзя было вносить исправлений в текст, только орфографические ошибки можно было править. Вот Метнер, который был тогда цензором этого сборника, и посоветовал дать все местоимения с маленькой буквы, а после цензурного разрешения изобразить это как орфографическую правку. Вот это единственная яркая цензурная история.

Иван Толстой: Но это все касается, конечно, дореволюционных времен? Высейчас говорите об издании первого сборника, то есть 1903 года, правда?

Дина Магомедова: Да. Что касается советских времен, то художественные тексты цензуре не подвергались, а вот нехудожественные… Тут трудно сказать, что это – цензура или кругозор редактора. Ну вот, скажем, когда Владимир Николаевич Орлов издавал переписку Блока и Белого, то для него мистические письма казались такой юношеской белибердой. Вот начитались молодые люди какого-то оккультного бреда и выпендриваются друг перед другом. Может быть, слово «выпендриваются» не произносят, но вот так они друг с другом играют. И поэтому, скажем, в одном из писем Блока мы читаем: «Объясните мне значение числа 4». На самом деле Белый очень обстоятельно в следующем ответном письме ему объясняет, что это может значить. Но для Орлова это просто такая мутная чепуха, и он это письмо не помещает. Теперь, благодаря усилиям Александра Васильевича Лаврова, вся переписка издана полностью, и судить о том, что есть мистическая белиберда и что действительно интересно и важно, будет читатель, а не редактор, который это издает.

Что касается его дневников, его записных книжек, то там четыре тематических блока, которые в советские времена были цензурованы. В первую очередь это, разумеется, политические высказывания Блока. Скажем, «один только Ленин верит в то, что из этого что-то выйдет. Другие тоже говорят о том, что происходит, но не веря, а Ленин – с верой в будущее». Вот это печатается. А, скажем, фраза, которую он через два года вписывает в дневник, – «вслед за рабовладельцем Лениным придет рабовладелец Милюков или другой», – этого уже нет. Словом, все негативные высказывания о большевиках – «глаза большевиков, как потом стало понятно, глаза убийц» – вот все это, разумеется, из дневников, из записных книжек, из писем вычищалось. Это – одна линия, по которой всегда шла правка.

Вторая – это то, что касалось личной жизни, потому что кто-то еще был жив, человека оберегали от того, чтобы высказывания Блока как-то его обижали. «То, что Мгебров подлец – доказано, а подлец ли Городецкий – это еще будет видно». И Мгебров, и Городецкий еще живы, поэтому там точечки.

И третье. У Блока были националистические высказывания. И, как правило, эти высказывания тоже были подвергнуты цензуре.

И наконец, то, что касалось его болезни. Болезнь тут вычищена из писем, из дневника, из записных книжек. Вот это четыре основных тематических линии, которые были подвергнуты довольно жесткой цензуре. Сейчас мы, готовя академическое собрание сочинений Блока, приняли решение печатать все.

Иван Толстой: Хорошо, то есть получается, что корпус переписки Блока с Любовью Дмитриевной – это, по существу, такая творческая единица в наследии поэта, которая полностью была подвергнута искажениям, цензурированию, сокращениям, и так далее. Я имею в виду ту часть, которая касается писем Любови Дмитриевны и ее воспоминаний. Это наиболее пострадавший корпус в наследии Блока, я правильно понимаю?

Дина Магомедова: Правильно. То, что касалось их личных взаимоотношений, особенно то, что писала Любовь Дмитриевна, все это действительно было подвергнуто очень основательной цензуре именно поэтому. Ведь поначалу, в 1970-х годах, был задуман иной проект – собирались издать все-таки не письма Александра Блока к жене, а переписку. А в результате пришли к тому, что будет не переписка, а письма Блока к жене с фрагментами ее писем в примечаниях. И очень не случайно на суперобложке этого издания орловского – портрет Блока, а не Блока и Любови Дмитриевны.

Иван Толстой: Да, помню, помню, стоит на полке. Дина, скажите, а о чем был сыр-бор, почему нельзя было опубликовать тогда все письма и со стороны Любови Дмитриевны, и, в качестве приложения, дать ее нашумевшие воспоминания «И быль, и небылицы о Блоке и о себе»? Что в основе этого лежало, кроме распространенного тогда, в советскую эпоху, ханжества?

Дина Магомедова: Именно оно и лежало, в первую очередь, ханжество, представление о степени табуированности тех или иных тем. В частности, о том, что между ними происходило в интимной сфере, это было совершенно непроизносимо. Орлов написал очень обстоятельную статью «История одной любви», но он ограничился такой фразой: «Дело в том, что Блок внес неестественность в их отношения». Что значит «внес неестественность»? Но это – непроизносимо. Более того, это не только для Орлова непроизносимо, но очень хорошо известно высказывание Корнея Ивановича Чуковского, что это такая грязь, что «для того, чтобы это прочитывать (это речь идет о ее воспоминаниях), нужно галоши надевать». И даже Ахматова, которая говорила: «Ну, подумать только! Она же могла на века остаться Прекрасной Дамой, ей надо было только промолчать». Вот представление о том, что о таких вещах не говорят, что такие вещи непроизносимы, отсюда вот эти огромные лакуны и, действительно, непроизносимость.

Иван Толстой: Получается, что многие современники знали текст воспоминаний Любови Дмитриевны, он ходил по рукам, это был самиздат довоенный?

Дина Магомедова: Активно не ходил. Любовь Дмитриевна сдала свой архив в архив Литературного музея, который был потом передан в РГАЛИ, но парочка машинописных копий осталась. И вот она-то, вот эта парочка, и размножалась, но очень немного. Я именно так прочла, мне в свое время это дал Дмитрий Евгеньевич Максимов, у него дома перепечатка была. И чем она отличалась? Там, где у Любови Дмитриевны вписаны слова на иностранном – на французском, на немецком, – там все это осталось либо совсем нераскрыто, то есть просто пробелы, либо вписано от руки и не всегда правильно прочитано. Вот сейчас, когда я сверяю настоящую рукопись, настоящий автограф, я вижу, сколько ошибок там было сделано, и эти ошибки, в общем, не поправлялись. Так что текст ходил, почему его так мало распространяли, мне трудно сказать, но кое у кого он был. Он был в домашнем архиве Владимира Николаевича Орлова, он был у Максимова, вероятно, еще у кого-то, причем, эти тексты, ходившие по рукам, они чуть-чуть даже отличались друг от друга. Сейчас изданный текст, которой сначала был издан в Бремене, а потом переиздан у нас, он тоже не по автографам издан, а тоже по таким самиздатовским машинописным копиям.

Иван Толстой: То есть бременский текст, который издан под редакций Лазаря Флейшмана в 1977 году, он все-таки текстологически не до конца корректен?

Дина Магомедова: Он совершенно некорректен, потому что он издавался по машинописной самиздатовской копии. РГАЛИ никого не допускал к этим рукописям. Не РГАЛИ, а именно ЦГАЛИ, потому что в свое время закрыли, причем, не пускали даже блокистов, не то что там какую-нибудь заинтересованную аспирантку, а уже профессиональных блокистов не подпускали к этим изданиям, к этим единицам хранения.

Иван Толстой: Да, да, это камешек в огород тех, кто ностальгирует по советским временам: можно было, в конце концов, без политической свободы, без экономической свободы, без географической свободы можно было заниматься своей профессией, запершись у себя дома или у себя в архиве. Нет, все-таки и здесь стояли серьезные барьеры.

Дина Магомедова: Разумеется. Больше того, я время от времени рассказываю историю, как Дмитрия Евгеньевича Максимова встретила его ученица случайно и сказала: «Дмитрий Евгеньевич, почему вы не придете к нам в спецхран (а она работала в Салтыковке) и не заберете у нас ваши книжки?» Он удивился: «Какие книжки? Я у вас ничего не заказывал». Оказывается, ему по почте приходили книги из-за границы, присланные его коллегами, учениками, знакомыми, но шли они не к нему домой, а шли они в Салтыковку и скапливались в спецхране. Он пришел, обнаружил, что действительно там десятка полтора книг, присланных ему, лежит. Он спросил: «А я могу эти книги забрать? Все-таки они мне присланы». И ему бодренько ответили: «Можете, если вы нам поможете». – «Как?» – «Пожалуйста, отметьте те страницы, которые не лояльны, для того, чтобы мы могли их вырезать. И после этого можете их забирать».

Иван Толстой: Очень интересно то, что вы рассказали. Это как раз пересекается с тем вопросом, который я очень многим задаю и, в частности, Александру Васильевичу Лаврову, которого вы недавно упомянули. Я с детства слышал, со своего отрочества, со второй половины 60-х годов: мой папа тайком привозил из-за границы эти полуакадемические издания русских классиков 20-го века – Мандельштама, Ахматову, Гумилева – всех, кого тогда возили, и ему кто-то сказал (а он рассказал дома нам, детям), что эти издания не являются антисоветскими, если в них вырезаны предисловия Струве и Филиппова, прежде всего, и, может быть, что-то в примечаниях. Вот я это запомнил: если вырезаны, то они не антисоветские. Вот почему папа не разрешал мне эти книги никому давать и выносить из дома. Так что о вырезанности, значит, это был не пустой слух. Интересно.

Дина Магомедова: Больше того, я работала с изданием «Катилины» (не в «Литпамятниках», а в издании «Академия») и там было вырезано предисловие. А вот там совсем интересно. Там было предисловие, подписанное «Троцкий». Но это был не Лев Давыдович, а это был профессор Тронский будущий, который был вынужден сменить фамилию именно потому, что все его работы, подписанные «Троцкий», автоматически шли в спецхран. Вы знаете, что он из-за этого поменял фамилию?

Иван Толстой: Да, мне об этом рассказывала сестра, которая училась на классическом отделении. И там, наверное, Аристид Иванович Доватур, или кто тогда был, все эти советские легенды рассказывал. Несчастье фамилии!

Дина Магомедова: Я помню, как сборник о Блоке 1929 года попал в спецхран. Мне он в свое время, еще юной такой, начинающей, был очень нужен, потому что там была статья Гольцева, которая потом не переиздавалась. У Дмитрия Евгеньевича (Максимова) дома она была, он мне потом дал посмотреть. Я заодно посмотрела весь сборник и спросила у него, почему вообще этот сборник оказался в спецхране. На что он мне ответил: «Там в библиографии несколько раз упоминается Троцкий».

Иван Толстой: Не писал бы Троцкий на общественно-культурные темы, и сборник был бы спасен. Дина, и самый важный, конечно, вопрос. Я понимаю, что на пять программ, наверное, ответ был бы ваш растянут, что совершенно неизбежно и культурно оправданно, тем не менее скажите нам, пожалуйста, коротко, в чем же заключалась драма взаимоотношений Блока и Любови Дмитриевны, которая привела в результате к таким фантастическим сокращениям в публикации переписки?

Дина Магомедова: Я могла бы сказать, прежде всего, что Блок, подобно Мережковским, подобно Сологубу (он был тут не единственный), может быть, не вполне адекватно истолковав Соловьева, решил, что вот такой подлинный софийный брак не предполагает плотских отношений. У Соловьева, кстати, было совсем не так, он отнюдь не отвергал плотский момент, он просто считал, что он не должен быть первым в зарождении отношений между мужчиной и женщиной. А Любовь Дмитриевна была молодой женщиной, совершенно нормальной физически и психологически, и, хотя она в какой-то момент и подчинилась, но в конечном счете… Блок ведь не отказался для себя от плотских отношений, просто речь шла о том, что их объектом была не Любовь Дмитриевна. А для Любови Дмитриевны это было тяжело и оскорбительно. Отсюда цепь романов, которые уже в свою очередь были совершенно непереносимы для Блока, и отсюда цепь взаимных измен, хотя брак они все-таки до конца жизни сохранили. Можно я еще о другом аспекте скажу?

Блок с женой на балконе свой квартиры. Снимок С.Алянского. 1919

Иван Толстой: Разумеется.

Дина Магомедова: А второй аспект, который я вижу, и который был не менее важной причиной такой драмы, – это трагедия жизнетворчества, когда сценарий будущих отношений, превращение жизни то ли в искусство, то ли в почти что религиозное действо, как это ни кощунственно звучит, когда сценарий пишет один человек, а другому предназначается некая роль. И вот это манипулирование другим человеком – это не меньший фактор драматических отношений. Я с этим сталкивалась и у Брюсова, когда он предписывал Нине Петровской, как она должна была бы себя вести и почему она не хочет себя вести вот так, а не эдак. «Ты могла бы покончить с собой», например, «ты могла бы самоотверженно посвятить всю жизнь мне». Упрекать человека в том, что он ведет себя не так, как ему предписывает чужая воля. Вот это манипулирование, я думаю, одна из самых трагических и самых бесчеловечных сторон символистского жизнетворчества. Отсюда – никогда жизнь не превращается в искусство, а жизнь превращается в череду разбитых душ, разбитых сердец.

Иван Толстой: Ну, и самое последнее. Воспоминания Любови Дмитриевны «И быль, и небылицы о Блоке и о себе», насколько можно понять из конструкции некоторых ваших фраз, все-таки готовятся к печати в академической форме, то есть с примечаниями. Я прав?

Дина Магомедова: Я надеюсь. Сейчас в моем распоряжении все источники, то есть и рукопись, и машинопись, и я очень надеюсь, что я быстро с этим сумею справиться.

Цитаты и афоризмы Александра Блока

Сегодня мы решили вспомнить и поделиться с вами интересными цитатами и афоризмами одного из величайших поэтов России.

Всегда хочу смотреть в глаза людские, И пить вино, и женщин целовать, И яростью желаний полнить вечер, Когда жара мешает днем мечтать, И песни петь! И слушать в мире ветер!

Есть минуты, когда не тревожит
Роковая нас жизни гроза.
Кто-то на плечи руки положит,
Кто-то ясно заглянет в глаза.
И мгновенно житейское канет,
Словно в чёрную пропасть без дна.
И над пропастью медленно встанет
Семицветной дугой тишина.

Жить стоит только так, чтобы предъявлять безмерные требования к жизни.

Невозможное было возможно. Но возможное — было мечтой.

Ненависть — чувство благородное. Потому что она вырастает из пепла сгоревшей любви.

«Только влюбленный имеет право на звание человека». А. Блок

Сознание того, что чудесное было рядом с нами, приходит слишком поздно.

Странная песня о море
И о кресте, горящем над вьюгой…
Смысла её не постигнет
Рыцаря разум простой.

Сотри случайные черты — И ты увидишь: мир прекрасен. Познай, где свет, — поймешь, где тьма.

«И вечный бой. Покой нам только снится…» А. Блок

Ночь, улица, фонарь, аптека,
Бессмысленный и тусклый свет.
Живи еще хоть четверть века
Все будет так. Исхода нет.
Умрешь — начнешь опять сначала
И повторится все, как встарь:
Ночь, ледяная рябь канала,
Аптека, улица, фонарь.

Только о великом стоит думать, только большие задачи должен ставить себе писатель; ставить смело, не смущаясь своими личными малыми силами.

Россия — Сфинкс. Ликуя и скорбя,
И обливаясь черной кровью,
Она глядит, глядит, глядит в тебя,
И с ненавистью, и с любовью!

Твой взгляд — да будет тверд и ясен.
Сотри случайные черты —
И ты увидишь: мир прекрасен.
Познай, где свет, — поймешь, где тьма.
Пускай же все пройдет неспешно,
Что в мире свято, что в нем грешно,
Сквозь жар души, сквозь хлад ума.

Человеческая совесть побуждает человека искать лучшего и помогает ему порой отказываться от старого, уютного, милого, но умирающего и разлагающегося, — в пользу нового, сначала неуютного и немилого, но обещающего новую жизнь.

Только правда, как бы она ни была тяжела, — легка

О, я хочу безумно жить:
Все сущее увековечить,
Безличное — вочеловечить,
Несбывшееся — воплотить!

Тот, кто осознает, что боль, страдания и беспокойство — часть жизни, становится настоящим человеком.

Внутри каждого из нас обитает множество сущностей. То одна выходит наружу, то другая. И сущности эти самые разные. Плохие и хорошие. Спокойные и истеричные. И только жизнь покажет, какая из них победит.

Не зря именно слово «труд» гордо реет на флаге советском. Ведь именно труд дарит жизнь, облагораживает людей, делает их дисциплинированными и душевными.

«Прямая обязанность художника — показывать, а не доказывать». Блок

Лучше всего ставить перед собой самые сложные цели. Даже если только половину пути пройдешь — это все равно больше, чем дорога к целям маленьким.

Перестать быть обыденным сможет только тот, кто полностью впустит в себя боль, беспокойство и тревогу.

Беспокойство — неотъемлемый элемент жизни каждого. Тот, кто осознает это, никогда не вернется в обыденность.

Людей постоянно тянет к «новенькому». И неважно, что это самое «новенькое» может быть стократ хуже такого привычного, уютного, милого сердцу «старенького»! Мы все равно уходим туда, где яркими огнями светится неизведанное.

Воспоминания современников об Александре Блоке представлены в фонде Президентской библиотеки

28 ноября 2015 года исполняется 135 лет со дня рождения поэта Александра Блока – одного из самых выдающихся представителей русского символизма. В электронном фонде Президентской библиотеки можно познакомиться с редкой книгой литературного критика, литературоведа, историка литературы Николая Ашукина «А. А. Блок в воспоминаниях современников и его письмах», изданной в 1924 году.

В предисловии автор сообщает биографические сведения о поэте: «Дед – ректор Петербургского университета «в его лучшие классические годы». Отец Александр Львович – профессор Варшавского университета по кафедре государственного права. Он вскоре разошёлся с женой, и ребёнок воспитывался в семье матери. Детские годы Блока проходили – зимами – в Петербурге, в большой квартире «с массой людей, няней, игрушками и ёлками, а летом – в «благоуханной глуши маленькой усадьбы Шахматово».

Блок – поэт особенный, это понимали все, кто брал в руки его книги или встречался с ним. Большой неожиданностью для читающей публики стал первый поэтический сборник Александра Блока «Стихи о Прекрасной Даме», написанный в период первой любви и первых месяцев счастливой семейной жизни с Любовью Менделеевой, дочерью Д. И. Менделеева. После выхода книги в свет Блок, что называется, проснулся знаменитым, все хотели с ним познакомиться.

«Когда я вошёл в переднюю, — пишет в главе своих воспоминаний в вышеназванном сборнике поэт Андрей Белый, — то увидел молодого человека, очень статного, высокого, широкоплечего, с тонкой талией, в студенческом сюртуке. Это был А. А. Блок с Любовью Дмитриевной… Вместе с Любовью Дмитриевной они составляли прекрасную пару и очень подходили друг к другу: оба весёлые, нарядные, изящные… Упругость и твёрдая сдержанность всех движений Блока несколько контрастировали с застенчиво-улыбающимся лицом и большими, прекрасными голубыми глазами. Это был петербуржец, реалист-скептик, где-то грустно вздохнувший, но на этот вздох, натянувший свою улыбку, очень добрую и снисходительную, чтобы от всей души окружить его уютом и скрыть от него точку своей тоски…»

Сформировавшийся в атмосфере раннего символизма под сильным влиянием поэтики Владимира Соловьёва, Блок, однако, умел слышать реальную жизнь. К выходу первой книги «райская чистота первых видений Блока уже столкнулась с миром фабричных перекрёстков под первыми проблесками уже шедшей революции». После 1905 года Блок почувствовал, что «круг лирики для него тесен». В нём уже вызревали глубоко патриотичные произведения «Родина», «Скифы», поэма «На поле Куликовом».

Будучи сконцентрированным на проблемах России, поэт продолжал верить в её исключительную роль в истории человечества. Сравнивая своё Отечество с европейскими странами, Блок поражался преобладанию в них материального и прагматичного над духовным началом. Летом 1911 года он писал матери из Бретани:

«…Мировая жизнь чувствуется здесь сильнее и острее, чем в России (отчасти благодаря талантливости, меткости и обилию газет при свободе печати), отчасти благодаря тому, что в каждом углу Европы человек висит над самым краем бездны и лихорадочно изо всех сил живёт «в поте лица». Здесь… я слышу голос Европы, и никакая работа и никакое веселье не может заглушить его. Здесь ясна вся чудовищная бессмыслица, до которой дошла цивилизация, её подчёркивают напряжённые лица и богатых, и бедных, шныряние автомобилей, лишённое всякого внутреннего смысла, и пресса – продажная, талантливая, свободная и голосистая».

Поэма «Двенадцать», встреченная восторгом одних и злобным шипением других, вызвала самые разнообразные толки и самые противоречивые мнения. «Помню, как-то в июне, два года назад, Гумилёв в присутствии Блока читал в Зубовском институте лекцию о его поэзии и между прочим сказал, что конец поэмы «Двенадцать» кажется ему искусственно приклеенным, что внезапное появление Христа есть чисто литературный эффект, — пишет в своих воспоминаниях в том же сборнике Корней Чуковский. — Блок слушал, как всегда, не меняя лица, по окончании лекции сказал задумчиво и осторожно, словно к чему-то прислушиваясь:

— Мне тоже не нравится конец «Двенадцати». Я хотел бы, чтобы конец был иной… Но чем ближе я вглядывался, тем явственнее я видел Христа.

Гумилёв смотрел на него со своей обычной надменностью: сам он был хозяином и даже командиром своих вдохновений и не любил, когда поэты ощущали себя безвольными жертвами собственной лирики. Но мне признание Блока казалось бесценным: поэт до такой степени был не властен в своём даровании, что сам удивлялся тому, что у него написалось, но чувствовал, что написанное им есть высшая правда, не зависящая от желаний, и уважал эту правду больше, чем свои личные вкусы и верования».

Встретивший с оптимизмом Октябрьскую революцию 1917 года, Блок поначалу возлагал большие надежды на большевиков. Однако их последующие действия настолько шли вразрез с тем, что они обещали, что осознать и принять новую власть оказалось выше сил поэта, физических и моральных. Поэт не мог не прийти в отчаяние от собственного самообмана, он начал сильно болеть. Блок умер 7 августа 1921 года в своей квартире на Пряжке.

В раритетной книге Николая Ашукина есть очень точные слова Корнея Чуковского, раскрывающие глубину личности Александра Блока:

«…Он был весь переполнен музыкой, которая так и лилась из него через край. Он был из тех баловней музыки, для которых творить – значило вслушиваться, которые не знают ни натуги, ни напряжения в творчестве. Не поразительно ли, что всю поэму «Двенадцать» он написал в два дня? … Необыкновенная энергия творчества! Написать в один день два, три, четыре, пять стихотворений подряд – было для него делом обычным».

Именно с таким поэтом встречается каждый раз новое поколение читателей, чтобы пронести это имя через всю свою жизнь, гордясь тем, что оно принадлежит России.

«Образ матери склоненный… «

с 25 ноября 2020 по 25 мая 2021

   …Найдешь в душе опустошенной

   Вновь образ матери склоненный,

   И этот незабвенный миг

   Узоры на стекле фонарном,

   Мороз, оледенивший кровь,

   Твоя холодная любовь,

   Все вспыхнет в сердце благодарном,

   Ты все благословишь тогда,

   Поняв, что жизнь — безмерно боле,

   Чем quantum satis* Бранда воли,

   А мир прекрасен, как всегда…

 

(*в полную меру (лат.) – лозунг Бранда,

героя одноименной драмы Генрика Ибсена)

 

А. А. Блок. Возмездие. 1911

 

Александра Блока и его мать, Александру Андреевну Кублицкую-Пиоттух (в девичестве – Бекетова, по первому мужу – Блок), связывали необыкновенно крепкие узы. Поэт говорил: «Мы с мамой – почти одно и то же» и называл мать своей совестью. О существовании особой «мистической» связи между матерью и сыном свидетельствуют воспоминания, письма, личные и творческие материалы.

Название выставке дали строки из поэмы Блока «Возмездие», которые по воспоминаниям близких  Александра Андреевна хранила  «как драгоценнейшее сокровище».

Нежные и трогательные отношения с матерью сложились у Блока с раннего детства. Мать и сын много времени проводили вдвоем, придумывали друг другу особые ласковые имена.

Александра Андреевна, будучи талантливой переводчицей, человеком, не лишенным поэтического дара и обладающим высокими представлениями о литературе, сильно повлияла на вкусы и увлечения Блока. Мать поддерживала его детскую игру в сочинителя и издателя. Свои первые книжки Блок называл «Для моей милой мамочки», «Для моей маленькой кроши», «Мамулин альбом». Некоторые из них можно почитать в игровом пространстве выставки за столом, выполненном по образцу детского столика Блока. В журнале «Вестник», который Блок издавал с 13 до 17 лет, она была одним из авторов и цензором. Мать и сын вместе сочиняли шуточные стихи.

Сестра Александры Андреевны, Мария Андреевна Бекетова, вспоминала: «Временем наибольшей близости между сыном и матерью была та пора, когда он начал писать первые серьезные стихи (после 17 лет). Общение с сыном-поэтом было для нее источником великих радостей». Мать стала первым читателем и критиком Блока, сумевшим по достоинству оценить его дар и собрать кружок первых почитателей его поэзии.

На протяжении многих лет Блок обращался к матери в стихах. Стихи с посвящением «Моей матери» в виде увеличенных автографов представлены на стенах в большом зале. Александра Андреевна тоже писала стихи, но не считала себя поэтом. Печатались в основном ее стихи для детей, с которыми можно познакомиться на выставке, а также увидеть издания, в которых они были опубликованы. Трогательностью и проникновенностью отличались лирические стихотворения  Александры Андреевны. Образы из ее стихов стали основой инсталляции «Раскрылись цветы и со мной говорят…», в которой воспроизводятся запахи сада, сирени, шиповника… (ароматы для инсталляции предоставлены Оксаной Чернышовой,  президентом Гильдии парфюмеров). Стихотворные строки о цветах матери и сына можно прочесть, играя в «Цветочно-поэтическое лото». А также рассмотреть подписанные ею открытки из коллекции музея.

Более уверенно Александра Андреевна чувствовала себя в роли переводчика. М. А. Бекетова писала: «Ее прозаические переводы литературны и передают дух подлинника». На выставке представлены издания, в которых она публиковалась. Познакомиться с переводами Александры Андреевны можно благодаря электронному каталогу.

Мать и сын нередко сотрудничали. Они вместе выбирали произведения, которые переводила Александра Андреевна, а поэт редактировал или писал к ним предисловия. Блок считал, что его мать работает «и добросовестно, и талантливо» (М. А. Бекетова). Поэт привлекал мать к работе, которую выполнял в послереволюционные годы: она резюмировала его записи для Чрезвычайной следственной комиссии, редактировала переводы для издательства «Всемирная литература», писала рецензии на пьесы для Театрального отдела Наркомпроса. 

Блока и его мать сближало презрение ко всему уютному и бытовому в пошлом, мещанском понимании. В то же время, находясь рядом с матерью, Блок чувствовал редкие и ценимые уют и покой. Об этом свидетельствуют цитаты из записных книжек и дневников поэта, которые можно прочесть на стене в большом зале. В художественном оформлении выставки использован образ дома, как места их встречи. Предпринята попытка воссоздать ощущение дома, труднодостижимое для матери и сына друг без друга.

Всю жизнь они писали друг другу письма. Письма Блока к матери можно услышать с помощью QR-кодов на выставке. Также в витринах представлены подлинные письма и открытки Александры Андреевны, которые будут меняться каждый месяц.

Одним из способов проявления материнской любови для Александры Андреевны было рукоделие. Почти вся детская одежда Блока была выполнена руками матери. Ценнейшим экспонатом выставки является рубашка косоворотка Блока работы Александры Андреевны. Эта любимая Блоком вещь – редчайший случай сохранившейся одежды из гардероба поэта. На выставке можно не только увидеть рубашку и познакомиться с замечательной историей ее создания и бытования, но и принять участие в вышивании лебедей, подобных тем, что ее украшают.

Стремясь сделать выставку интересной посетителям разных возрастов, музей подготовил экспериментальную компьютерную игру «Блок или рэп?». В ней гостям музея придется побороться за звание знатока поэзии Блока или ценителя творчества современных рэп-исполнителей.  

Видеозапись церемонии открытия выставки

Вход на выставку по билету на посещение Музея-квартиры А. А. Блока

Цитаты Блока — фразы и афоризмы о любви, жизни, творчестве

• Всегда хочу смотреть в глаза людские, и пить вино, и женщин целовать, и яростью желаний полнить вечер, когда жара мешает днём мечтать, и песни петь! И слушать в мире ветер!
• Сегодня я гений!
• День как день; ведь решена задача: Все умрут.
• Слушать музыку можно, только закрывая глаза и лицо (превратившись в ухо и нос), т. е. устроив ночное безмолвие и мрак — условия — предмирные. В эти условия ночного небытия начинает втекать и принимать свои формы — становиться космосом — дотоле бесформенный и небывший хаос.
• Сознание того, что чудесное было рядом с нами, приходит слишком поздно.

 

Подборка лучших цитат Александра Блока

• Невозможное было возможно. Но возможное — было мечтой.
• Всё, что человек хочет — непременно сбудется, а если не сбудется, то и желания не было, а если сбудется, не то — разочарование только кажущееся. Сбылось — именно то!
• Прямая обязанность художника — показывать, а не доказывать.
• Цитаты Блока со смыслом — Только правда, как бы она ни была тяжела, — легка.
• Жить стоит только так, чтобы предъявлять безмерные требования к жизни.
• Но гибель не страшна герою, пока безумствует мечта!
• Мы плохо умеем отделять настоящую книгу от рыночного хлама. То и другое одинаково имеет вид книги. Хлам часто издается даже гораздо «роскошней», чем настоящие книги.
• Читать надо не слишком много и, главное, творчески. Ко всякому автору надо относиться внимательно, — и тогда можно выудить жемчужину из моря его слов.
• Книга — великая вещь, пока человек умеет ею пользоваться.
• Есть дурной и хороший глаз, только лучше б ничей не следил: слишком много в каждом из нас неизвестных, играющих сил…
• Жизнь — без начала и конца. Нас всех подстерегает случай.
• Ненависть — чувство благородное. Потому что она вырастает из пепла сгоревшей любви.
• Мне страшно с Тобой встречаться. Страшнее Тебя не встречать.
• Черный вечер. Белый снег. Ветер, ветер! На ногах не стоит человек. Ветер, ветер — На всем божьем свете!
• Чувство преобладает над рассудком, но не над разумом.
• Душа настоящего человека есть самый сложный, самый нежный и самый певучий музыкальный инструмент.
• Смысл жизни заключается в беспокойстве и тревоге.
• Жить стоит только так, чтобы предъявлять безмерные требования к жизни: все или ничего; ждать нежданного; пусть сейчас этого нет и долго не будет. Но жизнь отдаст нам это, ибо она — прекрасна.
• Бездельники и взбалмошные головы вредны для народного благосостояния.
• Сотри случайные черты — и ты увидишь: мир прекрасен. Познай, где свет, — поймёшь, где тьма.
• Цитаты Блока и крылатые фразы — Покой нам только снится.
• Только влюбленный имеет право на звание человека.
• Искусство, как и жизнь, слабым не по плечу.
• Если вы любите мои стихи, преодолейте их яд, прочтите в них о будущем.

• < Назад
• Читать далее >

ВАМ БУДУТ ИНТЕРЕСНЫ СТАТУСЫ:

Добавить комментарий или статус

Новые статусы для ВК

Новые статусы и цитаты



Menu Для ВатсапаАрмияНа английскомБолеюПро больПро бывшихВремена годаВеселыеПро глазаГламурныеГрустныеПро девушекДерзкиеПро детейДружбаПро женщинЖизньЗлыеКлассныеКрасивыеКрутыеПро мужа и женуЛюбовьМесяцаПро мужчинНастроениеОтдыхОтношенияПро парнейПраздникиПрикольныеПро себяСемьяСмешныеСо смысломСтервозныеСчастьеУмныеДля ИнстаграммаИз песенПро школуИз фильмовЦитаты великих людейКомплименты

Back to top

лучших 46 цитат о Love Block от известных авторов

Наслаждайтесь чтением и делитесь 46 известными цитатами о Love Block со всеми.

«С Луны Земля такая маленькая, такая хрупкая и такое драгоценное маленькое пятно во Вселенной, что вы можете заблокировать его большим пальцем. Тогда вы понимаете, что на этом месте, эта маленькая бело-голубая штука, есть все, что для вас что-то значит — вся история, музыка, поэзия, искусство, смерть, рождение и любовь, слезы, радость, игры, все это прямо здесь. на том маленьком пятне, которое можно покрыть большим пальцем.И с этой точки зрения вы понимаете, что изменились навсегда, что в этом есть что-то новое, что отношения уже не те, что были ».
— Расти Швейкарт —

«Всякий, кто осознает, что такое Любовь, посвящение сердца, такое глубокое, такое захватывающее, такое таинственное, такое императивное, и всегда справедливо в благороднейших натурах, столь сильных, не может не видеть, как трудно, как даже трагично, должно часто быть судьбой тех, чьи глубочайшие чувства с самых ранних дней суждено стать загадкой и камнем преткновения, необъяснимыми для самих себя, оставленными безмолвными для других.”

— Эдвард Карпентер

«Любовь — это фундаментальный строительный блок всех человеческих отношений. Это сильно повлияет на наши ценности и мораль. Любовь — важная составляющая в поисках смысла ».

— Гэри Чепмен

«Я помню первую Mortal Kombat, когда она вышла, это была самая сложная игра всех времен. В аркаде вокруг квартала будут очереди, и мне до сих пор нравятся все игры Mortal Kombat ».

— Диего Корралес

«Я обнимаю ее еще раз и притаскиваю к кровати.И мысленно я поднимаюсь с кровати и смотрю на нас сверху вниз, и смотрю на всех остальных в этой больнице, которым, возможно, посчастливилось держать на руках симпатичную девушку прямо сейчас, а затем на весь квартал Бруклина, а затем окрестности, а затем Бруклин, а затем Нью-Йорк, а затем весь район трех штатов, а затем этот маленький уголок Америки — лазерными глазами я могу видеть каждый дом — а затем всю страну и полушарие, а теперь весь глупый мир, все в каждой кровати, диване, футоне, стуле, гамаке, диване и палатке, все целуются или касаются друг друга… и я знаю, что я самый счастливый из них ».

— Нед Виццини

«О занятиях любовью Кэрол и Уилла Кенникотта нельзя сказать ничего такого, что можно было бы услышать каждый летний вечер, в каждом темном квартале».

— Синклер Льюис

«Любой, кто любит искусство, должен полюбить необычайное разнообразие и психическую магию наших художественных галерей. Скорее всего, в одном квартале Нью-Йорка — 24-й Западной улице между Десятой и Одиннадцатой авеню — больше площади для показа произведений искусства, чем во всех галереях Амстердама или Гамбурга.”

— Джерри Зальц

«Это было похоже на проникновение глубоко в белый мрамор ударной силой
его долота, бьющего вверх через теплый живой мрамор с одним« Вперед! », Все его тело за тяжелым молотком, проникая сквозь все более глубокие и глубокие борозды мягких давая живую субстанцию, пока он не достиг взрывной кульминации, и все его
текучей силы, любви, страсти, желания были вылиты в зарождающуюся форму и мраморный блок, заставленный полюбить истинного скульптора и отреагировать на него: отдавая внутреннее тепло
, субстанцию ​​и текучую форму, пока, наконец, скульптор и мрамор не слились полностью, настолько глубоко проникая и проникая друг в друга, что они стали одним целым, мрамор, человек и органическое единство, каждое из которых дополняло другое в величайший акт искусства и любви, известный человечеству.”

— Ирвинг Стоун

«В течение следующих трех месяцев я начал испытывать полномасштабную бессонницу. Я не говорю о романтике, не о сладкой бессоннице, которую испытываешь, когда влюблен, с нетерпением ожидая утра, чтобы встретиться с любовником в незаконной беседке. Нет, это был мучительный, липкий вид, когда подушка медленно приобретает свойства куска дерева и простыни, воздуха Эверглейдс ».

— Мариша Пессл

«Когда я зашел в ванную с дневником Сеймура под мышкой и тщательно запер за собой дверь, я почти сразу заметил сообщение.Однако это был не почерк Сеймура, а, несомненно, почерк моей сестры Бу-Бу. С мылом или без него, ее почерк всегда был почти неразборчиво мельчайшим, и ей легко удавалось отправить следующее сообщение на зеркало; — Поднимите высоко балку крыши, плотники. Как Арес приходит жених, намного выше высокого человека. С любовью, Ирвинг Сапфо, ранее работавший по контракту с Elysium Studios Ltd. Это заказ. Я обгоняю всех в этом блоке.”

— Дж. Д. Сэлинджер

«Несмотря на все свои планы, она, должно быть, знала, что уезжает, и даже она не могла быть полностью защищена от этого чувства. У нее здесь были хорошие дни. А в последний день плохие дни так трудно вспомнить, потому что так или иначе она зарабатывала здесь жизнь, как и я. Город был бумажным, а воспоминаний — нет. Все, что я сделал здесь, вся любовь, жалость, сострадание, насилие и злоба, продолжали накапливаться во мне.Эти беленые стены из шлакоблоков. Мои белые стены. Белые стены Марго. Мы так долго были в их плену, застряли в их животе, как Иона ».

— Джон Грин

«Я поднимаю глаза от своей работы и вижу перед собой, менее чем в квартале от меня, великий таинственный« Бродвей »,« Кладбище мертвых надежд »и« Переднее крыльцо возможностей ». Со всего мира люди приезжают на Бродвей в поисках славы, богатства, власти, любви или того, что люди называют успехом.”

— Холм Наполеона

«Главная цель дьявола — заблокировать работу Бога. И если он сможет убедить вас, что Бог на самом деле не любит вас или что вы не можете полностью доверять Ему, то он заблокировал работу Бога в вашей жизни и достиг своей цели. ”

— Билли Грэм

«Никогда не думала, что увижу Рим, — сказала Хейзел. — Когда я была жив, то есть впервые, Муссолини правил. Мы были в состоянии войны.
«Муссолини?» Лео нахмурился. «Разве он не был похож на лучшую подругу Гитлера?»
Хейзел уставилась на него, как на инопланетянина.»Лучшие друзья?»
«Неважно».
«Я бы хотела увидеть фонтан Треви», — сказала она.
— В каждом квартале есть фонтан, — проворчал Лео.
«Или Испанская лестница», — сказала Хейзел.
«Зачем вам приехать в Италию, чтобы увидеть ступеньки Спаноша?» — спросил Лео. «Это как поехать в Китай за мексиканской едой, не так ли?»
«Ты безнадежен», — пожаловалась Хейзел.
«Так мне сказали.»

— Рик Риордан

«С Луны Земля такая маленькая, такая хрупкая и такое драгоценное маленькое пятно во Вселенной, что вы можете заблокировать его большим пальцем.Тогда вы понимаете, что на этом месте, эта маленькая бело-голубая штука, есть все, что для вас что-то значит — вся история, музыка, поэзия, искусство, смерть, рождение и любовь, слезы, радость, игры, все это прямо здесь. на том маленьком месте, которое можно закрыть большим пальцем. И с этой точки зрения вы понимаете, что изменились навсегда, что в этом есть что-то новое, что отношения уже не те, что были ».

— Расти Швейкарт

«Забавно, как все меняется, когда у тебя есть спиртное в тебе:
Ты быстрее говоришь с языком, теперь придаешь мне ритм.
Заблокируйте музыку и людей, чтобы полюбоваться любовью,
Наш нерв … непроницаемый для всего клуба.
И, как дробовики с марихуаной, давайте взорвем этот косяк,
Бессмысленно оставаться здесь, так что позволь мне помазать ».

— Pharoahe Monch

«Заблокируйте всю негативную энергию и просто любите».

— Ариана Гранде

«Проявление искренней заботы может стать крепким строительным блоком любви».

— Джойс Мейер

Love Block Quotes Pictures

Хотите увидеть больше фотографий цитат Love Block? Нажмите на изображение цитат Love Block, чтобы просмотреть его в полном размере.

35 цитат о блокировке похоти | на моем блоке, как сделать котировки блока

Всегда верь в себя. Независимо от того, кто вокруг вас настроен негативно или направляет на вас негативную энергию, полностью заблокируйте это. Потому что во что бы вы ни верили, вы становитесь.

— Майкл Джексон

13

Доверие, честность, скромность, прозрачность и подотчетность — это строительные блоки положительной репутации. Доверие — основа любых отношений.

— Майк Пол

236

Заблокируйте всю негативную энергию и просто любите.

— Ариана Гранде

216

Камень преткновения для пессимиста — это ступенька для оптимиста.

— Элеонора Рузвельт

12

Я полагаю, что именно потому, что Бог любит нас, Он дает нам дар страдания. Боль — это мегафон Бога, пробуждающий глухой мир. Видите ли, мы подобны каменным блокам, из которых Скульптор вырезает человеческие формы. Удары его долота, которые так нас ранили, делают нас идеальными.

— К. С. Льюис

195

Если Бог призвал вас, то чем больше они преграждают вам путь, чем больше неприятностей и искушений, тем больше раздражается Божья любовь. Каждая попытка остановить вас требует от Бога новых доказательств.

— Т. Б. Джошуа

161

Основная конфронтация, которая казалась колониализмом против антиколониализма, действительно капитализмом против социализма, уже теряет свое значение. Сегодня важна проблема, которая закрывает горизонт, — это необходимость перераспределения богатства.Человечеству придется ответить на этот вопрос, какими бы разрушительными ни были последствия.

— Франц Фанон

153

Камень преткновения для пессимиста — это ступенька для оптимиста.

— Элеонора Рузвельт

7

Если облака закрывают солнце, всегда будет серебряная подкладка, которая напомнит мне, что нужно продолжать попытки.

— Мэтью Квик

151

Вы не хотите слишком сильно блокировать боль.О чем бы мы говорили без боли.

— Роберт Де Ниро

4

В каждом каменном блоке есть статуя, и задача скульптора — найти ее.

— Микеланджело

126

В каждом куске мрамора я вижу статую такой простой, как если бы она стояла передо мной, сформированной и совершенной по отношению и действию. Мне нужно только разрубить грубые стены, которые удерживают прекрасное привидение, чтобы открыть его другим глазам, как я его вижу.

— Микеланджело

113

Секрет успеха в том, чтобы начать

— Марк Твен

109

LEGO по сути взял бетонный блок, строительный блок мира, и превратил его в строительный блок нашего воображения.

— Айя Бдейр

104

Вы можете отложить плохую книгу; можно не слушать плохую музыку; но вы не можете пропустить уродливую башню напротив вашего дома.

— Ренцо Пиано

102

Закон и порядок существуют с целью установления справедливости, и когда они терпят поражение в этой цели, они становятся опасными плотинами, блокирующими поток социального прогресса.

— Мартин Лютер Кинг младший

101

Никогда не бойтесь потерпеть неудачу. Неудача — это только ступенька к совершенствованию. Никогда не будьте слишком самоуверенны, потому что это помешает вашему совершенствованию.

— Татчакорн Йерум

100

Интеллект — это способность эффективно принимать, декодировать и передавать информацию.Глупость — это блокировка этого процесса в любой момент. Фанатизм, идеологии и т. Д. Блокируют возможность получать; роботизированные туннели реальности блокируют возможность декодирования или интеграции новых сигналов; цензура блокирует передачу.

— Роберт Антон Уилсон

98

Один из секретов жизни — делать ступеньки из камней преткновения.

— Джек Пенн

97

Все дороги перекрыты философией, которая сводит все к слову «нет.

«На« нет »есть только один ответ, и это« да ». Нигилизм не имеет субстанции. Нет такой вещи, как ничто, и ноль не существует. утверждение, чем хлебом.

— Виктор Гюго

94

Идея не в том, чтобы блокировать каждый выстрел. Идея состоит в том, чтобы заставить вашего противника поверить в то, что вы можете блокировать каждый удар.

— Билл Рассел

94

Вся жизнь требует борьбы.Те, кому дано все, становятся ленивыми, эгоистичными и нечувствительными к реальным жизненным ценностям. Само стремление и упорный труд, которого мы так постоянно стараемся избегать, является основным строительным блоком в том человеке, которым мы являемся сегодня.

— Ральф Рэнсом

91

Я бегал на Малхолланд. В середине бега у меня случился приступ астмы, и я даже не мог ходить. Я не мог проехать ни один квартал до моего дома. Я думал, что умру.

— Эсаи Моралес

90

Знаете, что так сильно болит? Это любовь.

Любовь — самая сильная сила в мире, и когда она заблокирована, это означает боль. Когда это произойдет, мы можем сделать две вещи. Мы можем убить эту любовь, чтобы она перестала причинять боль. Но потом, конечно, умирает и часть из нас. Или мы можем попросить Бога открыть другой путь для этой любви путешествовать.

— Корри Тен Стрела

86

Травма шестидесятых убедила меня, что эгалитаризм моего поколения был сентиментальной ошибкой. Теперь я считаю иерархическое одновременно прекрасным и необходимым.Эффективность высвобождает; эгалитаризм запутывает, откладывает, блокирует, убивает.

— Камилла Анна Палья

81

Скульптор создает прекрасную статую, отколовывая ненужные части мраморного блока — это процесс удаления.

— Эльберт Хаббард

81

Как обозреватель, я понимаю, что какое бы количество коррупции я ни раскрыл, половина моих читателей заблокирует это, хотя они могут получить от этого дрожь радости.

— Маргарет Карлсон

81

Блочный шифр — В криптографии блочный шифр представляет собой детерминированный алгоритм, работающий с группами бит фиксированной длины, называемыми блоками, с неизменяющимся преобразованием

Печатные буквы мяч и клюшка в академических кругах) представляют собой стиль письма без засечек (или «готический») латинским шрифтом

Городской квартал — Городской квартал, городской квартал или просто квартал является центральным элементом городского планирования и городского дизайна.Городской квартал — это наименьшая область, окружающая его.

Блок двигателя — автомобильный двигатель, блок двигателя состоял только из блока цилиндров, к которому был прикреплен отдельный картер. Современные блоки двигателя обычно имеют картер двигателя

Блок B — Блок B (корейский: 블락 비) — южнокорейский бойз-бэнд, созданный Cho PD в 2011 году. Группа дебютировала с семью участниками: Taeil, B-Bomb, Jaehyo, U-Kwon, Park

Блокада сердца — Блокада сердца (HB) — это нарушение сердечного ритма из-за неисправности естественного водителя ритма.Это вызвано препятствием — блоком — в электрической цепи

Кен Блок — Кеннет Блок (родился 21 ноября 1967 г.) — профессиональный гонщик гоночного дивизиона Hoonigan Racing, ранее известный как Monster World Rally Team

Блочная матрица — математика, блочная матрица или разделенная матрица — это матрица, которая интерпретируется как разбитая на разделы, называемые блоками или подматрицами.

Блок неисправностей — разбивка на блоки по неисправностям.Блоки характеризуются относительно однородным литологическим строением. Самые крупные из этих блоков разломов называются блоками земной коры. Большой

Травма шестидесятых убедила меня, что эгалитаризм моего поколения был сентиментальной ошибкой. Теперь я считаю иерархическое одновременно прекрасным и необходимым. Эффективность высвобождает; эгалитаризм запутывает, откладывает, блокирует, убивает.

— Камилла Палья

81

Огромное несчастье человека в том, что у него нет органа, век или тормоза, которые могли бы замаскировать или заблокировать мысль или все мысли, когда он этого хочет.

— Павел Валерий

81

Успех блокируется сосредоточением на нем и планированием его.

.. Успех робок — пока смотришь, не получится.

— Теннесси Вильямс

80

Несмотря на то, что в области эвристики, блокировки поведения и тому подобного произошли огромные успехи в развитии технологий, технология является лишь частью подхода к решению проблемы с более важным аспектом, связанным с внедрением правильного процесса.

— Джон У. Томпсон

80

Форт Ливенворт на самом деле не форт, поскольку не имеет оборонительных сооружений, за исключением двух блок-хаусов.

— Фрэнсис Паркман

79

Самый сложный объект в известной вселенной: мозг, потребляющий всего 20 Вт энергии. Атомная электростанция потребует энергии для компьютера размером с городской квартал, чтобы имитировать ваш мозг, а ваш мозг потребляет всего 20 Вт. Так что, если кто-то называет вас тусклой лампочкой, это комплимент.

– Мичио Каку

79

Каждой семье в Мэриленде нужна финансовая безопасность, работающие школы, качественное здравоохранение, более безопасные районы и постоянно расширяющиеся экономические возможности. Это строительные блоки превосходного качества жизни.

— Роберт. Л. Эрлих

78

Каждой семье в Мэриленде нужна финансовая безопасность, работающие школы, качественное здравоохранение, более безопасные районы и постоянно расширяющиеся экономические возможности. Это строительные блоки превосходного качества жизни.

— Боб Эрлих

78

Наша жизнь подобна глыбе льда, которая тает ежеминутно.

Прежде чем оно потратится, посвятите его служению другим. Обучение человеческим ценностям предназначено для подготовки каждого к жизни, посвященной самоотверженному служению.

— Сатья Саи Баба

74

36+ Цитаты с цифрами Love Block ~ Все спортивные мячи

Все спортивные мячи | Цитата из числа любовных блоков ~ Действительно, в последнее время за нами охотятся потребители, возможно, один из вас лично.Сейчас люди привыкли использовать Интернет в гаджетах для просмотра изображений и видео в поисках вдохновения, и, судя по названию этого поста, я расскажу о 29+ цитатах с числами любовных блоков.

Заблокируйте их число и любите себя цитаты Nd Notes Facebook
Тип файла = jpg
Исходное изображение @ facebook.com
Загрузить изображение

Если вы ищете Котировки с цифрами Love Block , вы достигли идеала место.У нас есть 104 графических изображения с цитатами из числа любовных блоков, включая картинки, фотографии, картинки, обои и многое другое. На этой веб-странице мы также предоставляем различные изображения. Например, png, jpg, анимированные гифки, изображения, логотипы, черно-белые, прозрачные и т. Д.

Заблокируйте их количество и любите себя цитаты Nd Notes Facebook

Перемещение цитат Заблокируйте их количество и полюбите себя вместо этого
Тип файла = jpg
Исходное изображение @ pinterest.com
Загрузить изображение

Моя любовь, ты заблокировал мои N цитат Написано Джемимой Калеб
Тип файла = jpg
Исходное изображение @ yourquote.в
Загрузить изображение

I Won T Block You Love Картинка Цитаты Цитаты из реальности Любовь
Тип файла = jpg
Исходное изображение @ pinterest.com
Загрузить изображение

Лучшие блокирующие цитаты Статус Шаяри Поэзия Мысли Ваша цитата
Тип файла = jpg
Исходное изображение @ yourquote.in
Загрузить изображение

Дорогой, вы можете блокировать цитаты, написанные Джемимой Калеб
Тип файла = jpg
Исходное изображение @ yourquote.в
Загрузить изображение

Если вы заблокировали меня Цитаты сталкера Смешные цитаты Цитаты пар
Тип файла = jpg
Исходное изображение @ pinterest.com
Загрузить изображение

Заблокируйте его номер и любите себя Вдохновляющие цитаты Жизнь
Тип файла = jpg
Исходное изображение @ pinterest.com
Загрузить изображение

В социальных сетях заблокировано вашей любовью Good Life Quotes Social
Тип файла = jpg
Исходное изображение @ pinterest.com
Загрузить изображение

Блокировать означает любовь Иногда цитаты Nd Notes Facebook
Тип файла = jpg
Исходное изображение @ facebook.com
Загрузить изображение

Блокировать его номер и любить себя Блокировать число цитат
Тип файла = jpg
Исходное изображение @ pinterest.com
Загрузить изображение

Лучшие цитаты для блокировки Статус Шаяри Поэзия Мысли Yourquote
Тип файла = jpg
Исходное изображение @ yourquote.в
Загрузить изображение

Кен Блок Цитаты 2 Обои Quotefancy
Тип файла = jpg
Исходное изображение @ quotefancy.com
Загрузить изображение

Франческа Лия Цитаты блока Надеюсь, когда вы молоды
Тип файла = jpg
Источник Image @ Francesca Lia Цитаты блока: Надеюсь …
Загрузить изображение

Если публикация этого интернет-сайта будет полезна для нашей поддержки путем размещения публикаций статей на сайте в учетных записях социальных сетей, чтобы иметь, например, Facebook, Instagram среди другие или могут также добавить эту страницу блога в закладки, используя заголовок Francesca Lia Block Quotes Hope From You Are Young You Используйте Ctrl + D для ноутбуков или компьютерных устройств с операционной системой Home Windows или Order + D для ПК с операционной системой система от Apple.Если вы используете смартфон, вы также можете использовать меню ящика браузера, который вы используете. Будь то операционная система Windows, Mac, iOS или Android, вы все равно сможете загружать изображения с помощью кнопки загрузки.

Долой любовные цитаты

Барбара Новак:
Я не собираюсь выбегать отсюда, Поймай. И я не собираюсь признавать, что ты заставил Барбару Новак влюбиться … потому что я не Барбара Новак. Нет Барбары Новак.

Улавливающий блок:
А?

Барбара Новак:
И я не влюбилась в Зипа Мартина.Я влюбился в Catcher Block. И это было год назад, когда три с половиной недели я работал вашим секретарем. Я не жду, что ты меня вспомнишь. Тогда я не была блондинкой. Но ты пригласил меня на свидание. И мне было разбито сердце сказать «нет», но я слишком сильно тебя любил. Я не мог бы стать еще одной ступенькой в ​​твоей спинке кровати. Благодаря твоим привычкам встречаться, я знал, что даже если мне повезет, и я регулярно попаду в твой чередующийся график … Я никогда не получу твоего безраздельного внимания достаточно долго, чтобы ты влюбился в меня.Я знал, что должен что-то сделать, чтобы выделиться. Я знал, что должен бросить свою работу в качестве вашего секретаря … и написать достаточно противоречивый международный бестселлер … чтобы привлечь внимание нью-йоркского издателя, а также журнала «KNOW» … но достаточно незначительного, чтобы как пока я оставался незамеченным, звездный журналист журнала «KNOW» отказывался писать об этом для обложки. Я знала, что каждый раз, когда мы должны были встретиться, ты будешь отвлекаться на одну из своих многочисленных подружек и подставлять меня … и это даст мне повод ссориться с тобой по телефону… и заявляю, что не встречусь с тобой сто лет. И тогда все, что мне нужно было сделать, это набраться терпения и ждать … две или три недели, которые потребовались бы всем в мире, чтобы купить копию моего бестселлера, — и тогда я начал бы получать известность, которую Вам нужно … чтобы, во-первых, увидеть, как я выгляжу, и, во-вторых, увидеть, как я публично осуждаю вас как худшего из людей. Я знал, что это заставит вас отомстить, написав одно из своих разоблачений. А для этого вам придется действовать под прикрытием, выдавать себя за фальшивую личность и притвориться тем мужчиной, который заставит влюбиться в девушку, которую я притворялся.И я знал, что, поскольку я притворяюсь девушкой, которая будет заниматься сексом на первом свидании, вы должны будете притвориться мужчиной, который не будет заниматься сексом в течение нескольких свиданий. И при этом мы ходили на множество свиданий во все лучшие места и на все популярные шоу, пока, наконец, однажды ночью вы не отвезли меня к себе домой — что вы притворялись кем-то другим — чтобы получить доказательства, необходимые для написания разоблачения … соблазняя меня, пока я не сказал: «Я люблю тебя». Но сказать «Я люблю тебя» тоже было моим планом.Я просто хотел сказать вам правду, чтобы, когда вы услышали, как я говорю: «Я люблю тебя», вы знали, что я знаю, кто вы, и вы знали, кто я. Тогда вы, великий блок Catcher, узнаете, что проиграли в вашей собственной игре … я, Нэнси Браун, ваша бывшая секретарша. И я бы раз и навсегда отделил себя от всех других девушек, которых вы знали, всех тех девушек, о которых вы никогда не заботились, сделав себя кем-то вроде человека, которого вы действительно любите и которым восхищаетесь больше всех. : ты.Затем, когда вы поняли, что наконец-то встретили свою пару … Я бы, наконец, заслужил уважение, которое заставило бы вас сначала выйти за меня замуж, а потом соблазнить.

Барбара Новак:
Я просто хотела, чтобы вы услышали все это от меня, прежде чем вы услышите это от своего частного сыщика.

Формат блочной цитаты MLA | Bibliography.com

Включение цитат в школьное сочинение или исследовательскую работу по ГНД 8 придает им силы.Цитаты помогают читателю понять первоисточники, а также подкрепляют ваш тезис. Хотя вы не хотите злоупотреблять длинными цитатами в своей газете, иногда это необходимо, особенно в стихах. Чтобы правильно отделить цитату от остальной части бумаги, вам нужно ее правильно отформатировать. В цитировании MLA в этих случаях используйте формат цитаты:

• Более четырех строк прозы (не стихов)
• Более трех строк стихов (стихотворений и т. Д.)

Как форматировать блочные цитаты для прозы

Следуйте этим рекомендациям, если вы хотите использовать цитату из блока для отрывка прозы:

1. Начать новую строку
2. Двойное пространство
3. Без кавычек
4. Отступ 0.5 дюймов от левого поля
5. Цитата в скобках (в тексте) помещается после цитаты (номер страницы с фамилией автора)

Пример

Ее дар письменного слова и ее поэтическая природа говорят сами за себя в этом отрывке из ее автобиографической работы Я знаю, почему поет птица в клетке:

Я часто пытался найти в изысканности лет чары, которые я так легко нашел в этих дарах. Сущность ускользает, но ее аура остается.Быть допущенным, нет, приглашенным в частную жизнь незнакомцев и делиться их радостями и страхами, было шансом обменять южную горькую полынь на чашку медовухи с Беовульфом или чашку горячего чая с молоком с Оливером Твистом. . Когда я сказал вслух: «Я делаю гораздо лучше, чем когда-либо делал…» слезы любви наполнили мои глаза от моего самоотверженности. (Angelou 196)

Цитирование двух или более абзацев

Если вы включаете цитату, состоящую из двух или более абзацев, поместите ее в цитату, даже если она меньше четырех строк.

Формат цитат блочного стиха

При цитировании строфы или более из стихотворения или другого стиха сохраняйте исходные разрывы строк. Используйте то же форматирование, что и для прозы:

1. Начать новую строку
2. Двойное пространство
3. Без кавычек
4. Отступ 0,5 дюйма от левого поля
5. Цитата в скобках (в тексте) помещается после цитаты (номер страницы с фамилией автора)

Пример

Могущественное стихотворение Майи Ангелу о смерти «Когда падают великие деревья» переносит читателя через шок смерти к мирному принятию перемены внутри нас:

И когда умирают великие души,
после периода расцветает мир,
медленно и всегда
нерегулярно.
Пространства наполняются успокаивающей электрической вибрацией
.
Наши чувства восстановлены,
никогда не останутся прежними, шепчут нам.
Они существовали. Они существовали.
Мы можем быть.
Будь и будь лучше.
Ибо они существовали. (Поэзия ежедневно)

Форматирование отредактированных цитат

Если вы добавляете или убираете слова в цитате, вы должны сообщить об этом читателю.

Поместите добавленные слова в квадратные скобки, например:

Габриэль Эрнандес утверждает, что «люди [которые восхищаются разнообразием] находят свою жизнь безмерно обогащенной» (82).

Вы можете опустить слова в цитате, если они не добавляются к вашему утверждению с помощью многоточия. Например:

В своем эссе Эрнандес объясняет, что «разнообразие в школах… ведет к обогащению среды, но также создает проблемы для учителей» (79).

Примечание: Добавьте пробел до и после многоточия.

Добавьте глубины в обсуждение

Добавление цитат и стихов в сочинение в формате MLA придает ему дополнительную глубину и помогает привлечь читателя к вашему сочинению.Они также укрепят ваш тезис. Некоторые инструкторы также требуют добавления цитат. Как всегда, следуйте указаниям учителя.

Статьи по теме:

Лучшие цитаты на фотографии — «Я хочу попытаться быть вместе».

В ролях: Исса Рэй, Лейкит Стэнфилд, Челси Перетти, Лил Рел Ховери, Кортни Б. Вэнс, Кельвин Харрисон младший, Шант Адамс, Жасмин Цефас Джонс, Илан Ноэль

НАША РЕЙТИНГ: ★★★ ½

Рассказ:

Романтическая драма, написанная и поставленная Стеллой Меги.Мы следим за серией переплетающихся любовных историй, происходящих из прошлого и настоящего, о прощении и о том, как найти смелость искать истину, куда бы это ни привело вас.

Уведомление об авторских правах: Легко увидеть, когда наши цитаты были скопированы и вставлены, так как вы также копируете наш формат, ошибки и описания сцен фильма. Если вы решили скопировать цитаты из наших фильмов, пожалуйста, будьте любезны и либо сделайте обратную ссылку, либо вернитесь на наш сайт.Пожалуйста, ознакомьтесь с нашей политикой в ​​отношении авторских прав здесь. Спасибо!

Наши любимые цитаты:

«Я не рекомендую стареть. Меньше людей, с которыми можно поговорить, больше времени, чтобы перебрать все сожаления ». — Исаак Джефферсон (Фотография) Щелкните, чтобы написать в Твиттере «Иногда сердце может быть настолько наполнено любовью, что это как груз на груди, лишающий возможности двигаться. Вот что я чувствовал, когда был с ним ». — Кристина (фотография) Щелкните, чтобы написать в Твиттере «Иногда для развития хороших вещей требуется время.’- Майкл Блок (Фотография) Щелкните, чтобы твитнуть

Лучшие цитаты

---

[1989; мы видим, как снимают Кристину]
Билли: О чем вы думаете?
Кристина: Что бы я хотела любить так же хорошо, как и работать. Я бы хотел, чтобы я не бросал людей так часто.

---

[имеется в виду Кристина]
Исаак Джефферсон: Мы потеряли связь после того, как она взлетела, или я позволил ей уйти.Тридцать лет спустя все еще пытаюсь понять это.
Майкл Блок: Ну, почему бы тебе просто не поискать ее?
Исаак Джефферсон: Прошло слишком много времени. Не рекомендую становиться старше. Меньше людей, с которыми можно поговорить, больше времени, чтобы перебрать все сожаления.

---

[Мэй зачитывает письмо, в котором ее мать, Кристина, оставила ее после смерти]
Кристина: Моя Мэй, рак — существо, пробирающееся сквозь мое тело. Я слишком долго ждал, чтобы взглянуть прямо в лицо.Мне нужно найти выход из того беспорядка, который я устроил. Надеюсь, ты не будешь судить меня слишком строго. Иногда сердце может быть так полно любви, как будто тяжесть на груди лишает возможности двигаться. Вот что я чувствовал, когда был с ним.

---

[после того, как они встретились лично, и Майкл показывает ей фотографию Кристины на своем телефоне]
Майкл Блок: Он сказал, что отношения прекратились после того, как она уехала из Луизианы.
Mae: Ну, она не умеет нигде оставаться.Или с кем угодно. Спроси моего отца.
Майкл Блок: Может быть, нам не следует уметь останавливаться.
Mae: Звучит очень подвижно.
Майкл Блок: Ну, может быть.
Mae: Так я так понимаю, вы в ближайшее время не собираетесь ходить по проходам?
Майкл Блок: Нет. А как насчет вас?
Mae: Я? Я рассталась со своим последним парнем после того, как он сделал предложение.
Майкл Блок: У вас проблемы с обязательствами?
Mae: [смеется] Вау! Такт.

---

[имеется в виду ее мать, Кристина]
Mae: Что, если я такой же, как она?
Луи: Нет.

---

[имеется в виду письмо Кристины]
Луи: Вы читали письмо?
Mae: Сначала я не могла. Я просто не понимаю, почему она не могла рассказать мне о своей жизни, когда она была еще жива.
Луи: Может быть, чтобы помочь тебе взглянуть на нее по-другому.
Mae: Каким другим способом?
Луи: Она была не просто твоей матерью.В какой-то момент вам придется простить ее и осознать, что она всего лишь женщина с недостатками.
Mae: Множество недоработок.
Луи: Ага.

---

Азия: [Майклу] Ты голоден?
Кайл: Почему вы спросили его об этом? Не давайте ему еды. Нам не нужно его кормить.
Азия: [смеется] Почему бы и нет?
Кайл: Что вы имеете в виду: «Почему бы и нет?» Во-первых, он взрослый мужчина, понятно? И продукты дорогие.

---

[имеется в виду Мэй]
Кайл: Ты снова пытаешься с кем-нибудь встречаться?
Майкл Блок: Я не виноват, что встречаюсь с людьми во время работы. А она интересная, понимаете?
Кайл: О, так она интересная?
Майкл Блок: Ага. Ей нужно многое распаковать. Ее мама только что умерла.
Кайл: Значит, она вам нравится, потому что ее мама умерла?
Майкл Блок: №

---

[Майкл слушает записанное им интервью с Исааком]
Исаак Джефферсон: Я мало что знал о фотографии, когда она начала снимать, но я знал, что мне понравилось как она меня видела.Лучше, чем я был на самом деле. Мое эго, вероятно, сдерживало меня больше всего, почему я не мог заставить его работать с Кристиной. Я не знал, как быть с женщиной, за которой должен был не отставать.
Майкл Блок: Что бы вы сделали иначе?
Исаак Джефферсон: Я бы пошел за ней.

---

[после того, как Майкл видит Мэй на просмотре фильма; со ссылкой на статью, которую он пишет о Кристине]
Mae: Как ваша статья?
Майкл Блок: Знаете, все в порядке.Это вроде как медленно движется.
Mae: Почему?
Майкл Блок: Потому что, ну, знаете, иногда для развития хороших вещей нужно время.

---

Mae: Что вы думаете о фильме?
Майкл Блок: Если честно, я немного отвлекся.
Mae: Что?
Майкл Блок: Итак, я постоянно думал, как вы могли бы ответить на меня, прося вас выпить после.
Mae: Так это вы меня спрашивали? Это было тщательно продумано.
Майкл Блок: На мой взгляд, это было не так. Вы знаете, это было более гладко, чем это.

---

[дата]
Майкл Блок: Я не хочу говорить то же самое, что сказал другой женщине. Вы знаете?
Mae: Много ли других женщин?
Майкл Блок: Нет, у нас много первых свиданий.
Mae: Да, я ужасен на первых свиданиях. Я просто, нет, я просто не знаю, быть ли уязвимым, отстраненным, смешным.
Майкл Блок: Почему бы тебе просто не быть самим собой?
Mae: Я не знаю, кто это.

---

Mae: Вы когда-нибудь задумывались, являемся ли мы тем, кем являемся сейчас?
Майкл Блок: Я думаю, что нам важно обращать внимание на то, кем мы себя окружаем.

---

[Майкл смотрит на нее]
Мэй: Что?
Майкл Блок: Интересно, еще не рано ли поцеловать тебя.
[Майкл наклоняется, и они целуются]
Мэй: Еще не рано.
Майкл Блок: Ач. Я вижу.
[они оба начинают смеяться]

---

[имеется в виду целование Майкла на их свидании]
Рэйчел: Как это было?
Mae: Не знаю. Казалось, что мы целовались раньше. Да, и он позвонил мне сразу после этого.
Рэйчел: Что сказать?
Мэй: Сказать, что он думал, что я…
Рэйчел: Думал, что ты был кем?
Mae: Special.
[Рэйчел смеется]
Мэй: Видите? Вот почему я ничего не могу вам сказать. Я знал, что не должен был тебе рассказывать.

---

Mae: Иди сюда и потанцуй со мной.
Майкл Блок: №
Маэ: Правда?
Майкл Блок: Нет, ты вернись сюда. Пожалуйста, вернись сюда.
[она медленно подходит к нему]
Майкл Блок: Почему вы опускаете голову, как будто молитесь?
Mae: Потому что мне может понадобиться.
Майкл Блок: О чем бы вы молились?
Mae: Сила воли.
Майкл Блок: Почему бы нам просто не винить в этом шторм?

---

Азия: Почему вы так выглядите?
Майкл Блок: Похоже на что?
[имеется в виду Мэй]
Азия: Как будто у вас сотрясение мозга. Или как будто она Йоруба и знает вуду.
Майкл Блок: Хорошо.
Кайл: Мм-хм. Посмотри на него, детка.Он влюблен.
Майкл Блок: Я никогда этого не говорил, хорошо?
Кайл: Брат, ты не должен этого говорить. Я могу видеть это по всему твоему лицу с этим сентиментальным взглядом. Стыдно.
Азия: Оставьте его в покое.
Майкл Блок: Да, оставь меня в покое.

---

[имеется в виду Мэй]
Майкл Блок: Во-первых, она не Йоруба.
Азия: И при чем тут все? Я просто имел в виду, что она была действительно хороша.
Майкл Блок: Ага.
Asia: И вы, кажется, поражены.
Майкл Блок: Хорошо.
Азия: Посмотрите на нее с младенцами.
Кайл: Хорошо. Не заправляйте его газом, потому что он, вероятно, все испортит.
Майкл Блок: Может, не пойду. Вы этого не знаете.
Кайл: Я почти уверен в этом.

---

[Мае; имеется в виду Майкл]
Кайл: Он очень умен, но делает глупости.

---

Майкл Блок: Так как насчет того, чтобы сказать мне, что вы делаете, чтобы, знаете, все, что у вас происходит, продолжается?
Азия: Я имею в виду, послушайте.
Кайл: Мы говорим о других людях. На самом деле это делает нас счастливыми.
Майкл Блок: А, ясно.
Кайл: Мы идем, люди смотрят. Вот что мы делаем.
Азия: Он заставляет меня смеяться. И действительно, если бы не стриминг, развод был бы не за горами.
[смеется]
Кайл: Подожди, ты бы бросил меня, если бы мы не могли смотреть фильмы в потоковом режиме?
Азия: Детка, я шучу.

---

[Мэй и Майклу]
Азия: Что вы делали, когда сегодня отключили электричество?
Mae: Гм…
Азия: Ага. Ладно, следующая тема.
Кайл: Хорошо.
Майкл Блок: О чем все эти звуки?
Кайл: Да, я имею в виду, вы знаете, она сделала маленький глоток и улыбнулась, например…
Азия: Оставьте ее в покое.
Кайл: Но мы все выросли. Послушайте, если вы сделали это, вы все сделали. Это не так уж важно.
Азия: Стоп!
Кайл: Люди делают это постоянно. Это лучшая погода.

---

[в воспоминаниях]
Кристина: Разве вы не хотите большего?
Молодой Исаак: Что ты имеешь в виду?
Кристина: Больше, чем у нас есть.
Молодой Исаак: Нет. Я хочу тебя. Я хочу быть на тебе замужем.
Кристина: Я не готова выйти замуж.

---

Молодой Исаак: Чего еще вы хотите?
Кристина: Я хочу, чтобы люди знали, кто я, восхищались моими фотографиями. Я люблю тебя, но моим самым большим достижением каждый день не является приготовление твоего ужина.
Молодой Исаак: Я никогда не понимал, как сделать тебя счастливым.

---

[Майкл слушает записанное им интервью с Исааком]
Исаак Джефферсон: Может быть, я ушел, потому что боялся, что не смогу осчастливить Кристину.
Майкл Блок: Что случилось?
Исаак Джефферсон: Я боялся подвести ее, что она в конце концов обидится на меня.

---

[после того, как Майкл решил устроиться на новую работу в Лондоне]
Кайл: Чувак, зачем ты это делаешь?
Майкл Блок: Что? Это ты сказал мне не вмешиваться, помнишь? Вы сказали…
[имитирует голос Кайла]
Майкл Блок: «Не вмешивайся».
Кайл: Хорошо, я не знал.Во-первых, я не похож на сумасшедшего ученого. Я так не говорю. И послушайте, я знаю, что сказал. Я сказал, не вовлекайся слишком быстро.
Майкл Блок: Хорошо. Хорошо. Семантика.
Кайл: Потому что вы обычно так и делаете. Нет, ты всегда быстро начинаешь. Я просто был с тобой честен.

---

[после того, как Майкл сказал ей, что собирается в Лондон на свою новую работу]
Мэй: Итак, что нам теперь делать?
Майкл Блок: Не знаю.Выясни это.
Mae: Как?
Майкл Блок: Что ж, я могу поехать, я могу приехать в Нью-Йорк, а вы можете приехать в Лондон. И мы можем ходить туда-сюда и выяснять это.
Mae: Это непрактично.
Майкл Блок: Я знаю. Я сейчас не пытаюсь быть практичным. Я хочу быть с тобой.

---

Mae: Междугородние связи никогда не работают.
Майкл Блок: Что?
Mae: Это никогда не работает.
Майкл Блок: Что ж, будьте оптимистами! Давай.
Mae: Я не хочу собираться вместе, чтобы расстаться. Честно говоря.
Майкл Блок: Честный?
Mae: Ага. Я забыл, тебе сложно быть честным.
Майкл Блок: Хорошо, что это должно значить?
Mae: Разве вы не всегда ищете что-то честное, чтобы сказать женщине?
Майкл Блок: Что ж, вот чем я сейчас занимаюсь.Хорошо? Честно говоря, я говорю, что хочу попытаться быть вместе.
Mae: Может, нам просто нравится быть здесь.

---

[имеется в виду Майкл]
Исаак Джефферсон: Почему вы не ушли с ним?
Mae: Потому что я хотела остаться подольше.
Исаак Джефферсон: Мне кажется, это еще не все.
Mae: Это большая часть.

---

Исаак Джефферсон: Думаю, ты больше чем похож на свою мать.
Mae: Да, я, наверное, больше похож на нее, чем мне хотелось бы быть.
Исаак Джефферсон: Это неплохо. Она была непоколебима во всем, чего хотела.
Mae: Как ты мог так сказать после всего?
Исаак Джефферсон: Я не виню ее за то, что она ушла.

---

[имеется в виду Кристина]
Mae: Что она сказала? Что было написано в письме?
Исаак Джефферсон: Она извинилась.Она так долго держала тебя от меня, что не знала, как вернуться, как мне сказать. Она попросила меня позаботиться о тебе.

---

[имеется в виду письмо Кристины]
Mae: Я все время перечитываю свое. Она писала снова и снова: «Моя Мэй». Я продолжаю читать эти два слова, как будто они свидетельствуют о том, что она меня любила.
Исаак Джефферсон: Она сделала. Очень сильно.

---

[Мэй читает письмо Кристины]
Кристина: «Моя Мэй, я не знала, как любить тебя, кроме как показывать тебе дугу женщины, будучи хорошим кормильцем.Я вкладываю свою любовь в работу, свои фотографии. Картины заняли место в моем сердце вместо людей. Это был единственный способ любить. Я спотыкался по собственной жизни, пытаясь не развалиться. Мне жаль, что я не вложила столько мужества в то, чтобы быть твоей матерью, сколько я могла вложить в свою работу.

---

[имеется в виду отношения Рэйчел с Энди]
Мэй: Мне не нравится то, насколько вы счастливы.
Рэйчел: Как ты думаешь, я себя чувствую? Несчастный и измученный, это удобно, но…
Mae: Но?
Рэйчел: Он мне нравится, и, возможно, я не та, о которой думала.Может, я с ним по-другому.
Mae: Значит, вы выбираете быть другим человеком?
Рэйчел: Не знаю. Я просто предпочитаю быть с ним.

---

Рэйчел: А ты?
Mae: Думаю, я все напортачил. Как будто я сказал противоположное всему, что хотел ему сказать.
Рэйчел: Ну, что ты хотел сказать?
Mae: Что я хотела, чтобы он остался.
Рэйчел: Ты все еще можешь ему это сказать?
Mae: Не знаю.Он посмотрел на меня так, словно был разочарован. Я не знаю, я чувствовал, что не могу просить его изменить свою жизнь для меня. Слишком поздно. Это что угодно.

---

Энди: Я читал вашу статью о Pointe à la Hache.
Майкл Блок: Что вы думаете?
Энди: Это было личное.
Майкл Блок: Я знаю. Наверное, слишком личное. Все стало обо мне и моих вещах.
Энди: Нечасто встретишь такого человека.
Майкл Блок: Да, я знаю. Кристина и Исаак, чувак, это аномалия.
Энди: Я говорю о Мэй.

---

[после того, как Мэй и Майкл встретились, чтобы вместе увидеть Кендрика Ламара]
Майкл Блок: Думаю, мне повезло, что, знаете, он выступал здесь сегодня вечером.
Mae: И я действительно хотела тебя увидеть.
Майкл Блок: Я тоже хотел тебя увидеть.
Mae: Мне жаль, что я не знала, что сказать перед вашим отъездом.Я просто не знала, как передать тебе свои чувства. И я думаю, что не привыкла ни в ком нуждаться.
Майкл Блок: Ага. Я понимаю.
Mae: Но ты мне нужен. И мне все равно, где ты живешь. Я просто хочу быть с тобой как можно ближе. Я не хочу быть практичным. Я хочу разобраться. И я не хочу, чтобы прошло так много времени, чтобы мы не могли вернуться. И я не хочу…
[Майкл целует ее]

---

[последние строки; после того, как они поцеловались]
Майкл Блок: Знаешь, мы всегда вернемся.
Mae: Правда?
Майкл Блок: Вы это знаете.
Mae: Как Лондон?
Майкл Блок: Э, я только что был здесь жалким, думая о тебе.
Mae: Хорошо.
[они оба смеются, затем снова целуются]
Майкл Блок: Хочешь пойти послушать музыку?
Mae: Ага.
Майкл Блок: Давай.
[он берет ее за руку и направляется к шоу]
Майкл Блок: Нам нужно посмотреть шоу!

---

Что вы думаете о The Photograph цитирует? Дайте нам знать, что вы думаете, в комментариях ниже, поскольку мы хотели бы знать.

Трейлер:

«Я люблю тебя за все, что ты есть, за все, чем ты был и кем ты будешь».

Это текст внутри блока div.

Это текст внутри блока div.

Это текст внутри блока div.

Это текст внутри блока div.

Это текст внутри блока div.

Это текст внутри блока div.

Это текст внутри блока div.

Это текст внутри блока div.

Это текст внутри блока div.

Это текст внутри блока div.

Это текст внутри блока div.

Это текст внутри блока div.

Это текст внутри блока div.

Это текст внутри блока div.

Это текст внутри блока div.

Это текст внутри блока div.

Это текст внутри блока div.

Это текст внутри блока div.

Это текст внутри блока div.

Это текст внутри блока div.

Это текст внутри блока div.

Это текст внутри блока div.

Это текст внутри блока div.

Это текст внутри блока div.

Это текст внутри блока div.

Это текст внутри блока div.

Это текст внутри блока div.

Это текст внутри блока div.

Это текст внутри блока div.

Это текст внутри блока div.

Это текст внутри блока div.

Это текст внутри блока div.

Это текст внутри блока div.

Это текст внутри блока div.

Это текст внутри блока div.

Это текст внутри блока div.

Это текст внутри блока div.

Это текст внутри блока div.

Это текст внутри блока div.

Это текст внутри блока div.

Это текст внутри блока div.

Это текст внутри блока div.

Это текст внутри блока div.

Это текст внутри блока div.

Это текст внутри блока div.

Это текст внутри блока div.

Это текст внутри блока div.

Это текст внутри блока div.

Это текст внутри блока div.

Это текст внутри блока div.

Это текст внутри блока div.

Это текст внутри блока div.

Это текст внутри блока div.

Это текст внутри блока div.

Это текст внутри блока div.

Это текст внутри блока div.

Это текст внутри блока div.

Это текст внутри блока div.

Это текст внутри блока div.

Это текст внутри блока div.

Это текст внутри блока div.

Это текст внутри блока div.

Это текст внутри блока div.

Это текст внутри блока div.

Это текст внутри блока div.

Это текст внутри блока div.

Это текст внутри блока div.

Это текст внутри блока div.

Это текст внутри блока div.

Это текст внутри блока div.

Это текст внутри блока div.

Это текст внутри блока div.

Это текст внутри блока div.

Это текст внутри блока div.

Это текст внутри блока div.

Это текст внутри блока div.

Это текст внутри блока div.

Это текст внутри блока div.

Это текст внутри блока div.

Это текст внутри блока div.

Это текст внутри блока div.

Это текст внутри блока div.

Это текст внутри блока div.

Это текст внутри блока div.

Это текст внутри блока div.

Это текст внутри блока div.