Человек такая скотина ко всему привыкает достоевский: писатели и не только о том, что читают почему

Содержание

Человек такая скотина ко всему привыкает — достоевский кто он

Главные цитаты из произведений Федора Достоевского

Всемирно известные цитаты Федора Достоевского

Преступление и наказание

Истинно великие люди, мне кажется, должны ощущать на свете великую грусть.
Родион Раскольников

При неудаче всё кажется глупо!
Родион Раскольников

Смогу ли я переступить или не смогу! Осмелюсь ли нагнуться и взять или нет? Тварь ли я дрожащая или право имею!
Родион Раскольников

У всякого свои шаги.
Родион Раскольников

Станьте солнцем, вас все и увидят.
Порфирий Петрович

Знаете ли, до какой степени одурманения может иногда полюбить женщина?
Аркадий Иванович Свидригайлов

Бывают иные встречи, совершенно даже с незнакомыми нам людьми, которыми мы начинаем интересоваться с первого взгляда, как-то вдруг, внезапно, прежде чем скажем слово.
Родион Раскольников

Изо ста кроликов никогда не составится лошадь, изо ста подозрений никогда не составится доказательства.


Порфирий Петрович

Ко всему-то подлец-человек привыкает!
Родион Раскольников

Если б возможно было уйти куда-нибудь в эту минуту и остаться совсем одному, хотя бы на всю жизнь. То он почёл бы себя счастливым.
Родион Раскольников

А знаешь ли… что низкие потолки и тесные комнаты душу и ум теснят.
Родион Раскольников

Нет ничего в мире труднее прямодушия, и нет ничего легче лести.

Человек он умный, но чтоб умно поступать — одного ума мало.

Русские люди вообще широкие люди.. широкие, как их земля, и чрезвычайно склонны к фантастическому, к беспорядочному; но беда быть широким без особенной гениальности.

Аркадий Иванович Свидригайлов

Во всем есть черта, за которую перейти опасно; ибо, раз переступив, воротиться назад невозможно.
Петр Петрович Лужин

Подросток

— Друг мой, вспомни, что молчать хорошо, безопасно и красиво.
— Красиво?
— Конечно. Молчание всегда красиво, а молчаливый всегда красивее говорящего.
Андрей Петрович Версилов

Мысль не пошла в слова. Это благородное страдание, мой друг, и дается лишь избранным; дурак всегда доволен тем, что сказал, и к тому же всегда выскажет больше, чем нужно; про запас они любят.
Андрей Петрович Версилов

Общие принципы только в головах, а в жизни одни только частные случаи.
Аркадий Макарович Долгорукий

Было то, что всегда бывает: кого больше любишь, того первого и оскорбляешь.
Аркадий Макарович Долгорукий

Пусть я не достигну ничего, пусть расчёт неверен, пусть лопну и провалюсь, все равно — я иду. Иду потому, что так хочу.
Аркадий Макарович Долгорукий

… Я с товарищами был на ты, но ни с кем почти не был товарищем, я сделал себе угол и жил в углу.
Аркадий Макарович Долгорукий

…Русские женщины дурнеют быстро, красота их только мелькнет, и, право, это не от одних только этнографических особенностей типа, а и оттого еще, что они умеют любить беззаветно. Русская женщина все разом отдает, коль полюбит, — и мгновенье, и судьбу, и настоящее, и будущее: экономничать не умеют, про запас не прячут, и красота их быстро уходит в того, кого любят.


Андрей Петрович Версилов

Вообще же, ничего не делать всего лучше; по крайней мере спокоен совестью, что ни в чем не участвовал.
Андрей Петрович Версилов

Как могло случиться, что в такое короткое время вышло такое ужасное расстояние!
Аркадий Макарович Долгорукий

Исключения, беспрерывно повторяющиеся, обращаются в общее правило.
Стебельков

Деньги, конечно, есть деспотическое могущество, но в то же время и высочайшее равенство, и в этом вся главная их сила: Деньги сравнивают все неравенства.

… Деньги — это единственный путь, который приводит на первое место даже ничтожество.
Аркадий Макарович Долгорукий

— Ну, cher enfant, не от всякого можно обидеться. Я ценю больше всего в людях остроумие, которое видимо исчезает, а что там Александра Петровна скажет — разве может считаться?
— Как, как вы сказали? — привязался я, — не от всякого можно… именно так! Не всякий стоит, чтобы на него обращать внимание, — превосходное правило! Именно я в нем нуждаюсь.

Я это запишу.
Аркадий Макарович Долгорукий князь Сокольский

Поверь, жизнь всякой женщины, что бы она там ни проповедовала, это — вечное искание, кому бы подчиниться… так сказать, жажда подчиниться. И заметь себе — без единого исключения.
князь Сокольский

…Женщины небольшие мастерицы в оценке мужских умов, если человек им нравится, и парадоксы с удовольствием принимают за строгие выводы, если те согласны с их собственными желаниями.
Аркадий Макарович Долгорукий

Братья Карамазовы

…Человек ищет не столько бога, сколько чудес.

Другой никогда не может узнать, до какой степени я страдаю, потому что он другой, а не я.

Русский весьма часто смеется там, где надо плакать.

Влюбиться — не значит любить: влюбиться можно и ненавидя.

Дмитрий Федорович Карамазов

А ты ни за что люби.

Может быть, ты будешь её вечно любить, но, может быть, не будешь с нею всегда счастлив…
Алексей Федорович Карамазов

Ужасно то, что красота есть не только страшная, но и таинственная вещь. Тут дьявол с Богом борется, а поле битвы — сердца людей.

Все настоящие русские люди — философы…
Дмитрий Федорович Карамазов

Любовью все покупается, все спасается… Любовь такое бесценное сокровище, что на нее весь мир купить можешь, и не только свои, но и чужие еще грехи выкупишь.

Взять ли силою или смиренною любовью? Всегда решай — возьму смиренною любовью. Решишься так раз и навсегда и весь мир покорить возможешь.

старец Зосима

Идиот

Пройдите мимо нас и простите нам наше счастье.

В последнее время и он меня мучил: всё это было натурально, люди и созданы, чтобы друг друга мучить.
Ипполит

Вы краснеете, это черта прекрасного сердца

Закон саморазрушения и закон самосохранения одинаково сильны в человечестве!

Красота спасет мир.

Заметьте себе, милый князь, что нет ничего обиднее человеку нашего времени и племени, как сказать ему, что он не оригинален, слаб характером, без особых талантов и человек обыкновенный.


Гаврила Ардалионович Иволгин

Трус тот, кто боится и бежит; а кто боится и не бежит, тот ещё не трус.
князь Мышкин

Дура с сердцем и без ума такая же несчастная дура, как и дура с умом и без сердца.
Лизавета Прокофьевна Епанчина

А ведь главная, самая сильная боль, может, не в ранах.
князь Мышкин

Я хочу хоть с одним человеком обо всём говорить как с собой.
Аглая Ивановна Епанчина

Он и не ожидал, что у него с такою болью будет биться сердце.
князь Мышкин

Знаешь ли, что женщина способна замучить человека жестокостями и насмешками и ни разу угрызения совести не почувствует, потому что про себя каждый раз будет думать, смотря на тебя: «Вот теперь я его измучаю до смерти, да зато потом ему любовью моей наверстаю…»

князь Мышкин

… Что ложью началось, то ложью и должно было кончиться; это закон природы.
Евгений Павлович

Совершенство нельзя ведь любить; на совершенство можно только смотреть как на совершенство, не так ли?

… Есть люди, которых почему-то приятно видеть подле себя в иную тяжелую минуту.

Большие не знают, что ребенок даже в самом трудном деле может дать чрезвычайно важный совет.
князь Мышкин

Подлецы любят честных людей…

Гаврила Ардалионович Иволгин

Есть женщины, которые годятся только в любовницы и больше ни во что.
Гаврила Ардалионович Иволгин

Сострадание есть главный и, может быть, единственный закон бытия всего человечества.

Если б я имел власть не родиться, то наверно не принял бы существования на таких насмешливых условиях.
Ипполит Терентьев

Бесы

Человек несчастлив потому, что не знает, что он счастлив; только потому. Это все, все! Кто узнает, тотчас сейчас станет счастлив, сию минуту.
Кириллов

Россия есть игра природы, а не ума.

…Не вы съели идею, а вас съела идея.
Петр Степанович Верховенский

Молчать — большой талант.
Петр Степанович Верховенский

Есть вещи, о которых не только нельзя умно говорить, но о которых и начинать-то говорить неумно.
Петр Степанович Верховенский

…Вся вторая половина человеческой жизни составляется обыкновенно из одних только накопленных в первую половину привычек.
Николай Всеволодович Ставрогин

Мысль великая, но исповедующие не всегда великаны.
Степан Трофимович Верховенский

Нельзя любить то, чего не знаешь!
Иван Павлович Шатов

Униженные и оскорблённые

Ты не понял всего. Будь счастлив с кем хочешь. Не могу же я требовать у твоего сердца больше, чем оно может мне дать…
Наташа

…Как будто на душе прояснеет, как будто вздрогнешь или кто-то подтолкнет тебя локтем. Новый взгляд, новые мысли… Удивительно, что может сделать один луч солнца с душой человека!

Иван Петрович

Коли ты хочешь, чтобы тебя уважали, во-первых и главное — уважай сам себя.
Алёша

… В тесной квартире даже и мыслям тесно.
Иван Петрович

В основании всех человеческих добродетелей лежит глубочайший эгоизм.
Князь

Записки из Мёртвого дома

Высшая и самая характерная черта нашего народа — это чувство справедливости и жажда ее.

Может быть, я ошибаюсь, но мне кажется, что по смеху можно узнать человека, и если вам с первой встречи приятен смех кого-нибудь из совершенно незнакомых людей, то смело говорите, что это человек хороший.
Александр Петрович Горянчиков

Село Степанчиково и его обитатели

Хорошее время не с неба падает, а мы его делаем…
Фома Фомич Опискин

Низкая душа, выйдя из-под гнёта, сама гнетёт.

Разное

В том-то и признак настоящего искусства, что оно всегда современно.

Надо любить жизнь больше, чем смысл жизни.

Очень немного требуется, чтобы уничтожить человека: стоит лишь убедить его в том, что дело, которым он занимается, никому не нужно.

Кто хочет приносить пользу, тот даже со связанными руками может сделать много добра.

Никто не сделает первый шаг, потому что каждый думает, что это не взаимно.

В истинно любящем сердце или ревность убивает любовь, или любовь убивает ревность.

Счастье не в счастье, а лишь в его достижении.

1

4

Ода портянкам.
Нет, это не то, о чем вы подумали, а некоторые даже злорадно заухмылялись. Речь пойдет, именно о портянках, в прямом смысле этого слова, о двух прямоугольных кусках плотной хб или байковой ткани, размерами примерно 30х60 см. Впрочем, и не только о них.
Портянки имеют одну замечательную особенность: у каждой четыре угла и две стороны, то есть их можно восемь раз перемотать свежей тканью к ноге. В армии, например, баня у нас была один раз в неделю и портянки выдавались тоже раз в неделю после бани (1988-1990г.). В Российской империи и в СССР, до массового строительства благоустроенного жилья при Хрущеве, подавляющее большинство населения проживало без удобств в виде ванны или душа, и в баню традиционно ходили, также, один раз в неделю. А повседневная обувь, также у подавляющего большинства (кто мог себе их позволить) была сапоги. В сапогах ходили, и солдаты, и офицеры, и купцы, и промышленники, и крепкие крестьяне, и служащие, и даже, любимец Поклонской, император Всея Руси и пр., и пр. Николай II, на всех парадных портретах в полный рост, которые я видел, он обут в сапоги. И думаете он носки с подтяжками под сапоги надевал? Ну не было тогда технологии резинок в ткани. Портянки, их родимых, мотал, и не думаю, что от этого чувствовал себя неуютно или ущербно. В советское время была такая уже ретро загадка: «Почему Сталин ходил в сапогах, а Ленин в ботинках?». Один из вариантов большинства неправильных ответов был: «Потому что портянки наматывать не умел». Правильный ответ – по земле (по чему). На моей памяти, когда я был пацаном у бабушки в деревне, большинство мужиков, особенно старшего поколения (практически 100%) ходило в сапогах, зимой переобуваясь в валенки с калошами, но тоже с портянками.
— Деда, а тебе в сапогах не жарко? – спрашивал я летом, смотря на свои сандалики (обязательно с носочками).
— Я то, в своих сапогах, и по навозу, и по стерне, и по лужам пройду. А ты? – улыбался дед.
— Не-е, не пойду! Баба заругает! – расстраивался я. –Тоже хочу сапоги!
— Вот будешь хорошо кушать, быстро вырастешь и тебе такие же сапоги справим – притопнул ногой довольный дед. Вот такая деревенская педагогика, и замечательно работающая, между прочим.
В армии на КМБ (курс молодого бойца) сержант учил: Подмочил ноги, зашел в помещение – не торопись сразу перематываться, потерпи минут двадцать, дай сапогам чуть подсохнуть, тогда и перемотай, той частью портянки, которая была на лодыжке, и будет ногам снова сухо. Вы представьте, в армии, запасные носки в карманах носить, а после переодевания мокрые и грязные…, как-то не комильфо. По моим прикидкам, мои армейские юфтевые сапоги, выдаваемые на год, без ремонта, при тех нагрузках, и бег, и строевой шаг, практически не снимаемые (только несколько раз, когда надевалась «парадка» с ботинками), проходили 10-15 тыс. км. Какая современная обувь может таким «пробегом» похвастаться? Мать прислала шерстяные носки, лично связанные по продвинутой технологии (дополнительно заводилась капроновая нить в подошву и пятку). И что вы думаете? Протерлись нафиг, хватило, с поддетым простым носком (стирал их каждый вечер), в сапогах ровно на неделю.
Фу, скажут «эстеты», а запах то от недельных портянок? Ну да, не без этого. Но человек такая скотина – ко всему привыкает и перестает замечать. Общеизвестный факт, что в средневековых европейских городах, в частности в Париже, ночные горшки выливались из окон прямо на улицу, прохожие и домашний скот гадили там же. Дерьмо было везде, никто его не убирал, но думаю, никого эти запахи особо не напрягали, это было нормально, к этому привыкли с детства, никто с возгласом «фи» не зажимал носик и не рыгал у стеночки, и не мылись они вообще. В средневековой Японии не выращивали домашний скот и не ели мясо (вообще не ели, об этом можно прочитать в очень достойной книге Джеймса Клавелла «Сёгун», очень помогающей понять менталитет японцев). Так вот, в Японии поля удобряли человеческими экскрементами, растворяли в воде и поливали. Если какой-нибудь самурай присаживался по большому делу на улице (абсолютно нормальное явление), то рядом сразу начинал ошиваться какой-нибудь крестьянин с просьбой о разрешении подобрать по завершению. Прям, как охота наших бомжей за пустой бутылкой. Если бы средневекового жителя привезти в наш мегаполис, то он бы был очень сильно удивлен и возмущен до тошноты, до рвоты, как мы тут дышим, тут же так воняет выхлопными газами. А нам нормально, мы привыкли и уже просто не замечаем. Наверное, наше современное отношение к естественным запахам очень надуманное, наносное, привитое с детства воспитанием и отношением взрослых и других детей. Не секрет, что на некоторых женщин действует, как афродизиак, запах сильного, молодого самца, пропотевшего, нормально так, здорового мужика. Вроде запах, и резкий, и не очень приятный, но почему-то очень возбуждает, видно против матушки природы не попрешь. А что он неприятный – внушено, напето нам с экранов, в рекламе дезодорантов и пр. Маленькие дети (до года) с явным удовольствием «жамкают» ручками и размазывают свои какашки (это я вам, как отец двоих детей, заявляю), а потом включается воспитание: Нельзя, кака, фу гадость, это плохо, насколько, тут же демонстрирует, увидевший это, «счастливый» молодой отец, рыгающий в туалете. В животном мире же никаких внушений, моя собака на прогулке с удовольствием нюхает какашки других собак, а насколько я знаю, новорожденные слоны в месячном возрасте активно начинают поедать навоз родителей, чтобы создать у себя к кишечнике колонию микроорганизмов, позволяющую им переваривать грубую растительную пищу. А если завтра нам всем станут внушать, что, например, запах земли — это плохо, просто ужасно. Что надо с этим запахом бороться специальными дезодорантами и освежителями, закатать в асфальт, закрыть как можно больше поверхности. Выступят медики и ученые, расскажут про гигиену, про вред здоровью, наносимый землей. Скажут нам как это вредно видеть сырую землю, вдыхать ее запах, психологи, что это может привести к серьезным психическим заболеваниям. Мы будем ругать наших детей за землю на ботинках. Дети в садике и школе будут кричать: Фу, ты в земле измазался, уйди, от тебя воняет и т.д., глядишь, уже через пару поколений, у кого-то уже будут возникать рвотные рефлексы от запаха земли после дождя.
Есть у меня знакомый, военный, в конце девяностых попал в международную миссию ООН в одно из центрально-африканских государств, почти на экваторе. Несмотря на кучу предварительных прививок, он, как и вся миссия, постоянно мучился, то кишечными расстройствами, то кожными болячками, неизвестной ему этимологии. То сыпь, то лишай, то просто непонятное покраснение значительных участков кожи со сильнейшим зудом. Сам он по специальности военный медик, но ничего кроме антибиотиков персоналу миссии предложить не мог. Его и самого просто замучил, вроде как, тривиальный фурункулез, который в обычных условиях элементарно лечится курсом из пяти-семи уколов. Далее с его слов. Жара, высокая влажность, весь мокрый ходишь, одежда постоянно влажная, если что из продуктов не убрал сразу или не помыл, плесень махом всякая вылазит. Взял я в помощники одного из местных, помыть чего, убраться, по поручениям сбегать. Черный парень лет двадцати, очень атлетического телосложения, вполне владеющий «пиджин инглиш» (упрощенный английский). Весьма сообразительный, но страшно ленивый. Видя, как я кипячу инструменты, чтобы вскрывать себе очередной фурункул, говорит:
— Ты белый парень-человек болеешь потому, что много моешься. Я Нугу — никогда не болею, потому что моюсь только когда очень сильно грязный, а ты каждый день. Я рассказал ему старый бородатый анекдот: «Как найти негра в темноте? Достаточно просто принюхаться.». Не обиделся.
— Моя мать-женщина мне говорила, вспотеешь — не вытирайся и тем более не мойся, пусть на тебе все останется, тогда болеть не будешь. Вот Анна-женщина (полненькая, лет тридцати пяти, рыжая, довольно симпатичная ирландка) каждый день по три раза моется, а потом к тебе лечиться бегает, вся задница уже в дырках от уколов.
— А ты понятно подглядываешь? – ограждение душа было весьма символическим (удобства на улице, но воду нам в миссию, специально очищенную, привозили каждый день цистерной).
— А ей нравится! Она у себя там пальчиками водит. Только к себе близко не подпускает и трогать себя не дает – сперва заулыбался, потом погрустнел Нугу. Не стал я ему рассказывать, что позавчера, еще не рассвело, ворвалась ко мне в бунгало с диким, истерическим криком Анна. У нее на гениталиях и вокруг за ночь образовалась какая-то плесень. Красивого такого, насыщенного стального цвета с изумрудным отливом, а днем она всего лишь поговорила с Нугу и провела пальцем по одному из ритуальных шрамов на его атлетической груди.
— Я же сразу руки с мылом помыла – рыдала она.
И тут я задумался. Живут же в симбиозе с нашим организмом, в нашем кишечнике лакто и бифидо бактерии, которые подавляют другую патогенную флору, почему же такого не может быть и на нашей коже? Бактерии, к которым у нас «железобетонный» иммунитет с детства, но которые создают среду, не позволяющую развиваться другим микроорганизмам, вызывающим различные заболевания. А мы эти полезные бактерии постоянно и безжалостно смываем мылом и другими средствами. По аналогии, это как бы мы каждый день делали промывание кишечника антибактериальными средствами, а потом жаловались на непрекращающийся понос. А запах – это просто побочный эффект жизнедеятельности наших бактерий, не более того. Далее события «понеслись вскачь», он и думать забыл про этот разговор и свои мысли. Его и еще одного англичанина захватили в заложники воины враждебного правительству племени и держали больше трех недель в яме, типа зиндана, бросая туда один раз в день две пресные кукурузные лепешки и две пластиковые полторашки мутной, солоноватой воды. Естественные надобности вынуждено справляли там же в яме. С его слов, за это время он так привык, что запахи фекалий и немытых тел не вызывали уже никаких отрицательных эмоций. Потом им удалось сбежать и почти неделю по джунглям еще выбираться к «своим» (это отдельная история – как-нибудь расскажу). Самое поразительное, пока суть да дело, его фурункулез полностью прошел и не появилось ничего нового. По приезду домой, он провел ряд исследований, подумывал о диссертации и даже пытался напечатать статью в медицинском журнале. Но коллеги бактериологи только посмеялись, Hygiena semper. Ну да, скажите вы, с помощью гигиены победили многие страшные заболевания, вызывающие пандемии в прошлом. Я с вами, пожалуй, почти соглашусь, холера и дизентерия — да, но вот вопрос: Спасает ли вас от гриппа, передающегося воздушно-капельным путем, то что вы два раза в день принимаете душ и моете руки после посещения туалета и перед едой? Спасла бы гигиена кого-либо от легочной чумы, также передающейся воздушно-капельным путем, и пандемии которой в средние века практически опустошали Европу? Спасает только очень крепкий иммунитет и разумные меры предосторожности. Опять же, медики Японии забили тревогу. Выявилось резкое снижение иммунитета у детей последнего поколения. И обвиняют они в этом, в первую очередь, антибактериальные средства (гели, мыла, салфетки и т.п.), потом пищу с консервантами и пр. добавками, и только потом антибиотики. Потому что применение антибактериальных средств стало повсеместным и бесконтрольным. Как там слоган у известного средства: «Убивает все известные микробы!». А надо ли все?
Мой дед в сибирской деревне, когда ехал в лес, никогда не брал с собой воду.
— Чо я в лесу воды не найду? — и пил, отстоявшуюся воду из луж, зачастую в паре метров от пьющего коня. И хвалился при этом, что у него не разу в жизни не болел живот.
Читал недавно инструкцию для посещающих Индию. Категорически не рекомендовалось, входить в какой-либо контакт с местными вне туристических зон, не посещать трущобы, не покупать уличную еду, не купаться в пресных естественных водоемах, не употреблять и не чистить зубы водопроводной водой, не посещать массовые местные мероприятия, не ездить на местном общественном транспорте, не трогать, не помытыми предварительно руками, глаза и губи и т.д. А местные аборигены прекрасно себя чувствуют и интенсивно при этом размножаются. Вижу недавно молодую мамочку с мальчишкой лет примерно двух, гуляющих в парке. Малыш подобрал с земли небольшую веточку сирени, кем-то оброненную, тут же истерический крик: Брось немедленно! Это кака! И сразу ручки антибактериальной салфеточкой… Какая Индия? Ему скоро за МКАД выезжать будет опасно для здоровья. Я, конечно, весьма утрирую, нет, не подумайте, я никакой-то там вонючий бородач, ратующий за возвращение к «истокам». Каждый день принимаю душ и меняю белье с носками (Noblesse oblige-положение обязывает), и пахнет от меня парфюмом, а не застарелым потом, но в последнее время отчетливо понимаю, что во всем должна быть разумная мера. Ой, как не хватает нам чувства меры. Во всем…
Вернемся все-таки к нашим портянкам. Полностью осознаю, что портянка, как элемент одежды, практически умерла, но кто-то должен был ей пропеть последнюю: «Слава!».
А с сапогами, в лес ли, на рыбалку ли – я по-прежнему наматываю байковые портянки – а ничего так – комфортненько…

Прав был Достоевский: «Быть русским, значит, быть православным»

8 января 2010г. статья из раздела: Интервью Президента 1963

Предлагаем Вашему вниманию интервью Президента МФ «Золотой Витязь» Николая Петровича Бурляева бизнес-порталу K2Капитал, вышедшему в праздник Рождества Христова

В великий для всех православных день Рождества Христова K2KNews публикует интервью с известным режиссером, актером, просто верующим человеком Николаем Бурляевым. В рамках серии интервью «Религия — спасение души или спасение церковных институтов?» он заявляет, что Россия – православная страна, в православии которой не хватает радикализма. «Мудрым малым народам» в нашей стране не на что опираться.

K2KNews: Как вы пришли к вере? Почему именно к православной вере? В стране действителен»стереотип»: коли ты русский, значит, православный.

Н.Б.: К вере я еще иду. И я хочу быть православным, я крещен был во младенчестве. Мама и бабушка были женщинами верующими – они и начали приводить меня в храм. Но тогда это были тайные разовые приходы, потому что я был пионер – креста на мне не было до 18 лет. Тогда на фильме «Андрей Рублев» Андрей Тарковский надел мне на шею мой первый крест – оловянный реквизитный крестик. И с этим крестом я не только играл роль Бориски, но и жил, оправдывая это тем, что я актер – мне можно.

А дальше шаг за шагом началось познание того, что такое православная вера, наши иконы… В этом мне помогали мои друзья: и Тарковский, и покойный Савва Ямщиков — мой близкий друг, человек, организовавший в СССР первые выставки икон, древнерусской живописи. В то атеистическое время это было необыкновенно. Именно с Саввой я попал в свой первый монастырь — он туда приехал по делам — Псково-Печерский. Там подружился с наместником архимандритом Алипием, который и стал моим первым духовником. Все происходило ненавящиво, неназидательно, по-дружески. Я часто оставался там на два-три дня – жил в келье – погружался в этот особый мир покоя и веры.

Потом рука атеиста-пионера приучалась класть крестное знамение. Поначалу было очень трудно поднять руку ко лбу — будто гири висели на руках. Все было непривычно. Далее — уже более осознанные шаги и понимание того, что прав был Достоевский, который говорил «Быть русским – значит быть православным».

Я пытаюсь, я хочу быть православным и удивляюсь, когда люди говорят: я православный – а сами грешат направо и налево, пьют, блудят и прочее.

K2KNews: Есть мнение, что человек публичный не может быть верующим в истинном смысле этого слова: не грешить, не блудить, как Вы сказали.

Н.Б.: Это примитивный подход: если ты человек медийный – тебе трудно быть верующим. Если ты встаешь на осознанный путь веры и жизни по законам наших предков, то, будь ты хоть президент, -выбор сделан. Все просто: не отступаться от лица, даже на экране. И роли выбирать соответственно. До того, как я был воцерковлен, я мог играть все, что угодно, то теперь я годами отказываюсь от тех пошлостей, которые мне предлагают. Я не понимаю тех актеров, которые говорят: а как же, у нас семьи-дети, их надо кормить. У меня тоже семья и пятеро детей, но я после роли Иешуа Ганоцри в фильме Юрия Кары «Мастер и Маргарита» почти 14 лет не был на экране – отказывался ото всех практически предложений, считая их недостойными тому, чтобы я брался за них.

K2KNews: Вернемся к Достоевскому. » Быть русским – значит быть православным » – Россия многонациональная страна.

Н.Б.: У него есть еще одна фраза: «У России есть две всемирно исторические задачи – это славянство и православие». Как тут уживаться? В этом плане я консервативен: я понимаю слова Библии «Государство разделившееся в себе погибнет». На законодательном уровне наша православная вера в обществе должна быть принята, так, как произошло в Белоруссии, государствообразующей основой нашей страны.

И не нужно думать о том, как будут реагировать малые народы и малые конфессии. Если они мудры, они это примут, понимая, что православие – стержень государства. Не будет православия на Руси или рухнет оно – рухнет и государство. Поскольку вера – это последнее, что удерживает нас от полного распада. Раньше таким стержнем была коммунистическая идея. Но когда выдернули этот штырь, государство не рухнуло. Потому что в нем тайно жила вера православная – она удержала народ от распада. Нужно принимать этот закон, понимая, что речь идет о будущем государства. Всем будет хорошо.

В этом плане мне близко то, что сказали мне люди иной крови на кладбище. Я был там по грустной обязанности. Я встал в очередь — сзади были две пожилые женщины еврейской национальности. Мы очень долго находились рядом, потом одна меня тронула за руку и говорит: «Вы Бурляев? » — Я говорю: «Да». И хотя я мог ожидать всего, чего угодно, — вопроса о кинофоруме Всеславянский «Золотой Витязь», потому что удивление со стороны малых народов есть — но она мне вдруг говорит: «Спасибо Вам за то, что Вы делаете. Потому что пока есть Россия, есть все мы».

Так же я понимаю то, что говорил Иван Грозный в ответ на запрос папы римского «Допусти, Державные Владыка, строить в Руси католические храмы и отдавать в учение юношей русских». Он ответил как и положено державному Владыке, понимающему, что «государство разделившееся в себе погибнет»: «Не допущу ереси на Руси, ибо вы присели пред Господом, а мы стояли и будем стоять, и в этом наша вера». Тут вроде бы жесткое отношение, хотя я естественно допускаю, что должны быть другие церкви в том количестве, в коем они есть сейчас. Но я знаю, сколько построили в Сербии и Черногории мусульманских мечетей, и какие там проблемы. Косовские албанцы потихоньку отняли у сербов их кровную территорию. Косово – это территория сербов.

K2KNews: Россия по Конституции сейчас многонациональное светское государство, не так ли?

Н.Б.: Она мононациональная страна! Даже по этим мировым категориям: если в обществе больше примерно 60% одного народа, то это мононациональная страна. У нас 85%! Вот многоконфессиональная – это да.

K2KNews: А насколько тогда представителям другой веры комфортно в нашей стране?

Н.Б.: Очень комфортно тем, кто мудр и понимает, что православие и русский народ – это державообразующее начало.

K2KNews: Не все же настолько мудры.

Н.Б.: Не все! Очень многие мечтают о двойном гражданстве и невольно расшатывают устои государства — им все равно где жить. Но их очень мало – просто их много в СМИ. А так всего несколько процентов, но они мешают движению России в правильном направлении.

K2KNews: Есть такой феномен, как православные радикальные националисты. Они пользуются верой для манипуляции верующими…

Н.Б.: Не видел таких! Радикальности мало в православии, я бы прибавил и консервативности, и радикальности, и воинственности, как это не странно. Когда-то наши предки говорили, что православие должно быть воинственным. Дух воинов должен быть, как у Сергия Радонежского, отправившего на Куликово поле двух монахов, понимая, что речь идет о единении государства. Не надо этого бояться. Пусть будет хорошо православию в России. А мы, русские люди обо всех подумаем, как делали всегда, в ущерб себе.

K2KNews: В современном российском обществе есть такие организации, как РНЕ, которые пользуются воинствующим православием не во благо российскому народу.

Н.Б.: Наше общество не дает воли радикализму – это правильно. Это маленькая группа, появившаяся не просто так. Надо задуматься, почему подобные течения появляются.

K2KNews: Так почему, как Вы думаете?

Н.Б.: Потому что плохо русскому народу! Геноцид русского народа. Сейчас говорить, что ты русский – несколько экстремально. Почему так пригнули голову русского народа? Естественно, он будет поднимать ее то там, то тут. Нужно не допускать до этого.

K2KNews: Правомерно ли преподавание православия в школах?

Н.Б.: Те, кто принимает эти законы, ведут речь не только об основах православной культуры. Если есть другие народы, — пожалуйста, изучайте свою историю.

K2KNews: К подобному выводу пришли в итоге…

Н.Б.: Но пришли же. А поначалу отстаивали то, что необходимо вводить основы православной культуры. И не только в школе. Я поднял этот вопрос в нашей кинематографической газете «СК-новости», когда писал о 90-летии нашего дорогого ВГИКа. Как же наши режиссеры? Появится ли среди них будущий Тарковский, если они будут темными людьми среди веры, завещанной им нашими предками? Общество должно быть образованным. С православием будут прививаться правильные законы, которые не позволят увеличивать преступность, патологию, предательство и так далее. За все грехи придется платить и отвечать.

K2KNews: Все это верно. Николай Петрович, так как агентство у нас финансовое, хотелось бы поговорить с Вами немного о пожертвованиях и «денежном» аспекте конфессий. РПЦ не публикует доходы. И есть утверждения, что «неблачестивые» монахи этим пользуются.

Н.Б.: Доходов у церкви как таковых нет. Есть пожертвования. То, сколько им будут жертвовать, это внутреннее дело церкви. Ни одно духовное лицо не присваивает все эти деньги себе. Они строят на эти деньги храмы, которые останутся после их ухода людям, России. Это самая праведная экономика, не основанная на личной выгоде. Ну пожертвовали батюшке какую-то машину – и прекрасно, надо пользоваться мирскими благами. Батюшкам надо много ездить на требы. Это нормально. Ну делают сейчас такие машины.

K2KNews: А вообще традиция пожертвований в православии отличается от традиций в других религий?

Н. Б.: Я не изучал этот вопрос, но понимаю, что пожертвование в православии – это жизнь нашего народа, церкви.

K2KNews: Вы сами жертвуете?

Н.Б.: Я – да. Чем могу. Я не такой богатый, еле прокармливаю пятерых детей. Но отдаю, что могу.

K2KNews: Церкви или благотворительным организациям?

Н.Б.: В церкви, в храмы.

K2KNews: В протестантизме существует этика бизнеса. На современное российское предпринимательство как-то влияют православные догматы?

Н.Б.: Влияние это должно быть. Недаром Всемирный русский народный собор под предводительством патриарха Алексия и тогда еще митрополита Кирилла провел один из соборов именно на эту тему. Вера и бизнес. Они говорили о необходимости прививания православной этики в бизнесе. Тогда он будет чистым, достойным. Тогда одного «да», данного купцом, будет достаточно для того, чтобы ему верили.

K2KNews: А на данный момент Вы замечаете это влияние?

Н.Б.: Да, уже существует Российский клуб православных меценатов и прочие православные общественные организации бизнесменов. Они понимают, что богатства, которые они обрели, не унесут туда с собой. Все останется тут. Поэтому надо жить по заповедям.

Беседовала Динара Сетдикова

1. Откуда был родом Ф.М.Достоевский?:
а) Петербурга
б) Москвы+
в) Омска
г) Твери

2. К какому сословию принадлежал Ф.М.Достоевский?
а) к дворянству+
б) к мещанству
в) к купечеству
г) к разночинцам

3. Какое произведение из списка не было написано Ф.М.Достоевским?
а) «Неточка Незванова»
б) «Обыкновенная история»+
в) «Бесы»
г) «Идиот»

4. Где учился Ф.М.Достоевский?
а) в Петербургском университете
б) в Высшем военном инженерном училище+
в) в Царскосельском лицее
г) в Московском университете

5. Какое определение романа «Преступление и наказание» наиболее соответствует его характеру?
а) криминальный роман
б) социально-психологический, философский роман+
в) авантюрный роман
г) любовный роман

6. Какая основная тема раннего творчества Ф. М.Достоевского?
а) тема сильной личности, «сверхчеловека»
б) тема «униженных и оскорблённых»+
в) тема крепостничества
г) тема социального протеста

7. На сколько лет осудили Раскольникова?
а) на 8 лет+
б) на 10 лет
в) на 15 лет
г) на 25 лет

8. Какой роман Ф.М. Достоевский издавал вместе со своим братом в 1861 году?
а) «Современник»
б) «Отечественные записки»
в) «Москвитянин»
г) «Время»+

9. Какое имя и отчество главного героя?
а) Роман Родионович
б) Григорий Романович
в) Родион Романович+
г) Григорий Родионович

10. Укажите верный ответ. Этот роман В.Г. Белинский назвал «социально –психологическим»:
а) «Преступление и наказание»
б) «Бедные люди»+
в) «Неточка Незванова»
г) » Униженные и оскорблённые»

11. Какое сословие занимает Раскольников?
а) мещанине+
б) разночинцы
в) дворяне
г) купцы

13. Для чего главному герою убивать старуху –процентщицу?
а) он хочет достать деньги и помочь страдающим матери и сестре
б) он хочет поскорей обогатиться и поправить своё социальное положение
в) он хочет отомстить старухе за унизительное положение, в котором оказался
г) он хочет проверить свою теорию: к какому разряду он принадлежит(к «наполеонам» или к «материалу»)+

14. Кто был второй жертвой Раскольникова?
а) Катерина Ивановна
б) Соня Мармеладова+
в) девочка на бульваре
г) Лизавета

15. Кем должен стать главный герой произведения «Преступление и наказание» после окончания университета?
а) врач
б) юрист+
в) учитель
г) дипломат

16. Что происходит после преступления?
а) разговор двух офицеров в распивочной о бесполезной старухе-процентщице
б) встреча с Семёном Мармеладовым
в) знакомство с Соней Мармеладовой+
г) получение Раскольниковым письма от матери о готовящемся замужестве Дуни

17. Какова причина того, что главный герой не использует украденное?
а) в спешке забыл взять деньги
б) деньги не являлись целью преступления+
в) из-за страха быть разоблачённым
г) спрятав деньги, не смог вспомнить место тайника

18. Вину за преступление Раскольникова берет на себя:
а) Разумихин
б) маляр Миколка+
в) Соня Мармеладова
г) Аркадий Свидригайлов

19. Что воплощает в себе образ Сони Мармеладовой?
а) гордость
б) пошлость
в) христианского смирение+
г) бунтарство

20. «Преступление и наказание» наполнено библейской символикой. Какой образ передает главную идею романа?
а) убийца и блудница
б) Голгофа
в) крест
г) воскрешение Лазаря+

21. Цвет, как символ является очень важным инструментом в романе «Преступление и наказание». Какой цвет больше всего использует Ф.М. Достоевский при описании Санкт- Петербурга?
а) серый
в) чёрный
б) зелёный
г) жёлтый+

22. Какой смысл автор хочет нам донести, выбирая название своему роману?
а) преступление и наказание противопоставлены
б) несоответствие наказания совершённому преступлению
в) не всякое преступление влечёт за собой наказание
г) неотвратимость наказания за совершённое преступление+

23. Как автор разоблачает теорию главного героя произведения «Преступление и наказание»?
а) автор сам указывает на её ошибочность
б) её ошибочность доказывает один из персонажей-оппонентов Раскольникова
в) заставляет самого главного героя убедиться в ложности своей теории
г) доказывает её ошибочность самим фактом наказания преступника+

ДОСТОЕ́ВСКИЙ

Рисунок Ф. М. Достоевского на черновой рукописи романа «Преступлениеи наказание».Ф. М. Достоевский. 1876.Ф. М. Достоевский. Портрет работы К. А. Трутовского. 1847. Музей-квартира Ф. М. Достоевского (Москва).

ДОСТОЕ́ВСКИЙ Фё­дор Ми­хай­ло­вич , рус. пи­са­тель, чл.-корр. Пе­терб. АН (1877). Фа­ми­лия об­ра­зо­ва­на от на­зва­ния ро­до­во­го се­ла Дос­тое­во (ны­не Ива­нов­ско­го р-на Бре­ст­ской обл., Бе­ло­рус­сия), по­жа­ло­ван­но­го мин­ским кн. Ф. И. Яро­сла­ви­чем пред­ку Д. – шлях­ти­чу Да­ни­ле Ива­но­ви­чу Ир­циш­че­ви­чу (Ар­циш­че­ви­чу) в 1506. Отец Д., Ми­ха­ил Ан­д­рее­вич (1789–1839), из ду­хов­но­го со­сло­вия, слу­жил штаб-ле­ка­рем в мо­с­ков­ской Ма­ри­ин­ской боль­ни­це для бед­ных; в 1828 по­лу­чил зва­ние по­томств. дво­ря­ни­на. В 1831–33 при­об­рёл не­боль­шие име­ния в Ка­шир­ском у. Туль­ской губ. – сель­цо Да­ро­вое и со­сед­нюю дер. Че­ре­мош­ню (тё­п­лые дет­ские вос­по­ми­на­ния о лет­них по­езд­ках ту­да от­ра­зи­лись в ху­дож. про­из­ве­де­ни­ях и пуб­ли­ци­сти­ке пи­са­те­ля). Д. за­пом­нил от­ца как че­ло­ве­ка не­за­ви­си­мо­го, но уг­рю­мо­го, вспыль­чи­во­го и по­доз­ри­тель­но­го, жив­ше­го в ожи­да­нии не­сча­стий, ра­зо­ре­ния, бед­но­сти. Вый­дя в от­став­ку в 1837 по­сле смер­ти же­ны, отец Д. по­се­лил­ся в Да­ро­вом; в 1839, по уст­но­му пре­да­нию и вос­по­ми­на­ни­ям род­ст­вен­ни­ков, был убит свои­ми кре­по­ст­ны­ми кре­сть­я­на­ми, по до­ку­мен­там – умер от апо­п­лек­сич. уда­ра. Мать Д., Ма­рия Фё­до­ров­на (из ку­печ. зва­ния; уро­ж­дён­ная Не­чае­ва, 1800–37), бы­ла на­ту­рой по­эти­че­ской и ре­ли­ги­оз­ной. В се­мье Дос­то­ев­ских бы­ло ещё шес­те­ро де­тей: Ми­ха­ил (М. М. Дос­то­ев­ский), Вар­ва­ра (1822–93), Ан­д­рей (ар­хи­тек­тор и ме­муа­рист, 1825–97), Ве­ра (1829–96), Ни­ко­лай (ар­хи­тек­тор, 1831–83), Алек­сан­д­ра (1835–89). Де­ти рос­ли в ат­мо­сфе­ре стро­го­сти и бла­го­чес­тия, в се­мье ца­рил культ рус. ис­то­рии и ли­те­ра­ту­ры. Пер­вы­ми кни­га­ми Д. ста­ли «Сто че­ты­ре Свя­щен­ные ис­то­рии Вет­хо­го и Но­во­го За­ве­та», «Ис­то­рия го­су­дар­ст­ва Рос­сий­ско­го» Н. М. Ка­рам­зи­на, а так­же про­из­ве­де­ния М. В. Ло­мо­но­со­ва, Г. Р. Дер­жа­ви­на, В. А. Жу­ков­ско­го, А. С. Пуш­ки­на. В 1833 Д. был от­дан в по­лу­пан­си­он Н. И. Дра­шу­со­ва; с осе­ни 1834 по вес­ну 1837 Д. и его стар­ший брат Ми­ха­ил по­се­ща­ли ча­ст­ный пан­си­он Л. И. Чер­ма­ка, где их ку­ми­ром стал учи­тель рус. сло­вес­но­сти Н. И. Би­ле­вич: под его влия­ни­ем они ста­ли ду­мать о лит-ре как о про­фес­сии. По­те­ряв в 1837 го­ря­чо лю­би­мую мать и пе­ре­жив смерть Пуш­ки­на как лич­ную ут­ра­ту, Д. вме­сте со стар­шим бра­том по ре­ше­нию от­ца уе­хал в С.-Пе­тер­бург и по­сту­пил в при­го­то­ви­тель­ный пан­си­он К. Ф. Кос­то­ма­ро­ва. С янв. 1838 Д. учил­ся в Гл. ин­же­нер­ном уч-ще, од­на­ко тя­го­тил­ся спец. пред­ме­та­ми – ар­тил­ле­ри­ей, фор­ти­фи­ка­ци­ей и т. н. фрон­том: смот­ра­ми, па­ра­да­ми, мар­ша­ми. Дру­же­ское об­ще­ние в уз­ком кру­гу (в т. ч. с вос­пи­тан­ни­ком Д. В. Гри­го­ро­ви­чем и худ. К. А. Тру­тов­ским) про­хо­ди­ло под зна­ком ро­ман­тич. по­эзии, твор­че­ст­ва Ф. Шил­ле­ра, У. Шек­спи­ра.

Федор Достоевский

Биография

Федор Михайлович Достоевский появился на свет 11 ноября 1821 года в Москве. Его отец Михаил Андреевич происходил из рода шляхтичей Достоевских герба Радван. Он получил медицинское образование и работал в Бородинском пехотном полку, Московском военном госпитале, а также в Мариинской больнице для неимущих. Мать будущего прославленного писателя, Нечаева Мария Федоровна, была дочерью столичного купца.

Родители Федора не были богатыми людьми, однако они неустанно трудились, чтобы обеспечить семью и дать детям хорошее образование. Впоследствии Достоевский не раз признавался, что безмерно благодарен отцу и матери за прекрасное воспитание и образование, которое стоило им тяжелого труда.

Федор Достоевский в детстве

Читать мальчика научила мать, она использовала для этого книгу «104 Священные Истории Ветхого и Нового Завета». Отчасти поэтому в знаменитой книге Достоевского «Братья Карамазовы» персонаж Зосима в одном из диалогов рассказывает, что в детстве научился читать именно по этой книге.

Навыки чтения юный Федор осваивал и на библейской Книге Иова, что также нашло отражение в его последующих произведениях: писатель использовал свои размышления о данной книге при создании известного романа «Подросток». Отец также вносил свою лепту в образование сына, обучая его латыни.

В общей сложности в семье Достоевских родилось семь детей. Так, у Федора был старший брат Михаил, с которым он был особенно близок, и старшая сестра Варвара. Кроме того, у него были младшие братья Андрей и Николай, а также младшие сестры Вера и Александра.

Федор Достоевский в юности

В юности Михаила и Федора обучал на дому Н.И. Драшусов, преподаватель Александровского и Екатерининского училищ. С его помощью старшие сыновья Достоевских изучали французский язык, а сыновья преподавателя, А.Н. Драшусов и В.Н. Драшусов, обучали мальчиков математике и словесности соответственно. В период с 1834 по 1837 годы Федор и Михаил продолжили обучение в столичном пансионе Л.И. Чермака, который тогда был весьма престижным учебным заведением.

В 1837 году случилось ужасное: Мария Федоровна Достоевская скончалась от чахотки. Федору в момент смерти матери было всего 16 лет. Оставшись без жены, Достоевский-старший решил отправить Федора и Михаила в Санкт-Петербург, в пансион К.Ф. Костомарова. Отец хотел, чтобы мальчики впоследствии поступили в Главное инженерное училище. Интересно, что оба старших сына Достоевского на тот момент увлекались литературой и хотели посвятить ей свою жизнь, но отец не воспринимал их увлечение всерьез.

Федор Достоевский на службе

Перечить воле отца мальчики не смели. Федор Михайлович успешно прошел обучение в пансионе, поступил в училище и окончил его, однако все свободное время он посвящал чтению. Шекспир, Гофман, Байрон, Гёте, Шиллер, Расин, Гомер, Лермонтов, Гоголь, Пушкин – произведения всех этих прославленных авторов он глотал взахлеб, вместо того, чтобы увлеченно постигать азы инженерной науки.

В 1838 году Достоевский вместе с приятелями даже организовали в Главном инженерном училище собственный литературный кружок, в который, помимо Федора Михайловича, вошли Григорович, Бекетов, Витковский, Бережецкий. Уже тогда писатель начал создавать свои первые произведения, но все же не решался окончательно встать на путь литератора. Завершив обучение в 1843 году, он даже получил должность инженера-подпоручика в Петербургской инженерной команде, однако продержался на службе недолго. В 1844 году он решил заниматься исключительно литературой и подал в отставку.

Хотя семья и не одобряла решения молодого Федора, он усердно принялся корпеть над начатыми ранее произведениями и развивать идеи новых. 1944 год ознаменовался для начинающего писателя выходом его первой книги – «Бедные люди». Успех произведения превзошел все ожидания автора. Критики и литераторы высоко оценили роман Достоевского, поднятые в книге темы нашли отклик в сердцах у многих читателей. Федора Михайловича приняли в так называемый «кружок Белинского», его начали называть «новым Гоголем».

Книга “Двойник”: первое и современное издание

Успех продлился недолго. Примерно через год Достоевский представил на суд публики книгу «Двойник», однако она оказалась непонятной для большинства почитателей таланта молодого гения. Восторг и восхваление писателя сменились критикой, неудовлетворением, разочарованием и сарказмом. Впоследствии литераторы оценили новаторство этого произведения, его непохожесть на романы тех лет, но в момент выхода книги этого не прочувствовал практически никто.

Вскоре Достоевский поссорился с Тургеневым и был выдворен из «кружка Белинского», а также поссорился с Н.А. Некрасовым, редактором «Современника». Впрочем, публиковать его произведения тут же согласилось издание «Отечественные записки» под редакцией Андрея Краевского.

Федор Достоевский и Иван Тургенев

Тем не менее, феноменальная популярность, которую принесла Федору Михайловичу его первая публикация, позволила ему завести ряд интересных и полезных знакомств в литературных кругах Санкт-Петербурга. Многие его новые знакомые отчасти стали прототипами различных персонажей последующих произведений автора.

Арест и каторга

Судьбоносным для писателя стало знакомство с М.В. Петрашевским в 1846 году. Петрашевский устраивал так называемые «пятницы», во время которых обсуждалась отмена крепостного права, свобода книгопечатания, прогрессивные изменения в системе судопроизводства и другие вопросы подобного плана.

Во время встреч, так или иначе связанных с петрашевцами, Достоевский познакомился и с коммунистом Спешневым. Тот в 1848 году организовал тайное общество из 8 человек (включая его самого и Федора Михайловича), которое выступало за переворот в стране и за создание незаконной типографии. На встречах общества Достоевский неоднократно зачитывал «Письмо Белинского Гоголю», которое тогда было запрещено.

Михаил Пет­ра­шевс­кий

В том же 1848 году был опубликован роман Федора Михайловича «Белые ночи», но, увы, насладиться заслуженной славой ему не удалось. Те самые связи с радикально настроенной молодежью сыграли против писателя, и 23 апреля 1849 года его арестовали, как и многих других петрашевцев. Достоевский свою вину отрицал, но ему вспомнили и «преступное» письмо Белинского, 13 ноября 1849 года приговорив писателя к смертной казни. До этого он в течение восьми месяцев томился в заключении в Петропавловской крепости.

К счастью для русской литературы, жестокий приговор для Федора Михайловича исполнен не был. 19 ноября генерал-аудиториат счел его не соответствующим вине Достоевского, в связи с чем смертную казнь заменили на восьмилетнюю каторгу. А в конце того же месяца император Николай I еще больше смягчил наказание: писателя сослали на каторгу в Сибирь на четыре года вместо восьми. При этом он был лишен дворянского чина и состояния, а по окончании каторжных работ был произведен в рядовые солдаты.

Федор Достоевский

Несмотря на все тяготы и лишения, которые предполагал подобный приговор, поступление в солдаты означало полное возвращение Достоевскому его гражданских прав. Это был первый подобный случай в России, поскольку обычно те люди, которых приговаривали к каторжным работам, до конца жизни теряли свои гражданские права, даже если выживали после многих лет заключения и возвращались к свободной жизни. Император Николай I пожалел молодого писателя и не захотел губить его талант.

Годы, которые Федор Михайлович провел на каторге, произвели на него неизгладимое впечатление. Писатель тяжело переживал бесконечные страдания и одиночество. Кроме того, у него ушло немало времени на то, чтобы наладить нормальное общение с другими арестантами: те долго не принимали его из-за дворянского титула.

Федор Достоевский

В 1856 году новый император Александр II даровал прощение всем петрашевцам, а в 1857 году Достоевский был помилован, то есть получил полную амнистию и был восстановлен в правах на публикацию своих произведений. И если в молодости Федор Михайлович был не определившимся в своей судьбе человеком, пытающимся найти правду и построить систему жизненных принципов, то уже в конце 1850-ых годов он стал зрелой сформировавшейся личностью. Тяжелые годы на каторге сделали из него глубоко религиозного человека, коим он оставался до самой смерти.

Расцвет творчества

В 1860 году писатель опубликовал двухтомное собрание своих сочинений, в которое вошли повести «Село Степанчиково и его обитатели» и «Дядюшкин сон». С ними произошла примерно та же история, что и с «Двойником» — хотя впоследствии произведениям была дана очень высокая оценка, современникам они не пришлись по вкусу. Однако вернуть внимание читателей к повзрослевшему Достоевскому помогла публикация «Записок из Мертвого дома», посвященных жизни каторжников и написанных по большей части во время заключения.

Роман «Записки из мертвого дома»

Для многих жителей страны, которые не сталкивались с этим ужасом самостоятельно, произведение стало чуть ли не шоком. Многие люди были ошеломлены тем, о чем рассказывал автор, особенно с учетом того, что раньше тема каторги для русских писателей была чем-то вроде табу. После этого Герцен начал назвать Достоевского «русским Данте».

Примечательным для писателя стал и 1861 год. В этом году он, в сотрудничестве со своим старшим братом Михаилом, занялся издательством собственного литературно-политического журнала под названием «Время». В 1863 году издание было закрыто, и вместо него братья Достоевские начали печатать другой журнал – под названием «Эпоха».

Братья Достоевские

Эти журналы, во-первых, укрепили позиции братьев в литературной среде. А во-вторых – именно на их страницах были опубликованы «Униженные и оскорбленные», «Записки из подполья», «Записки из Мертвого дома», «Скверный анекдот» и многие другие произведения Федора Михайловича. Михаил Достоевский вскоре скончался: он ушел из жизни в 1864 году.

В 1860-ых годах писатель начал ездить за границу, находя в новых местах и знакомых вдохновение для своих новых романов. В том числе, именно в тот период у Достоевского зародилась и начала реализовываться идея произведения «Игрок».

В 1865 году издание журнала «Эпоха», количество подписчиков которого неуклонно сокращалось, пришлось закрыть. Более того: даже после закрытия издания за писателем значилась внушительная сумма долгов. Чтобы как-то выпутаться из тяжелой финансовой ситуации, он заключил крайне невыгодный для себя договор о публикации собрания своих произведений с издателем Стеловским, а вскоре после этого начал писать свой самый известный роман «Преступление и наказание». Философский подход к социальным мотивам получил широкое признание среди читателей, и роман прославил Достоевского еще при жизни.

Князь Мышкин в исполнении Евгения Миронова

Следующей великой книгой Федора Михайловича стал «Идиот», опубликованный в 1868 году. Идея изобразить прекрасного человека, который пытается осчастливить других персонажей, но не может преодолеть враждебные силы и, в итоге страдает и сам, оказалась легкой для воплощения только на словах. В действительности Достоевский называл «Идиота» одной из самых сложных для написания книгой, хотя князь Мышкин и стал его самым любимым персонажем.

Закончив работу над этим романом, автор решил написать эпопею под названием «Атеизм» или «Житие великого грешника». Реализовать свою задумку ему не удалось, однако некоторые идеи, собранные для эпопеи, легли в основу последующих трех великих книг Достоевского: романа «Бесы», написанного в 1871-1872 годах, произведения «Подросток», завершенного в 1875 году, и романа «Братья Карамазовы», работу над которым Достоевский закончил в 1879-1880 годах.

Федор Достоевский

Интересно, что «Бесы», в которых писатель изначально предполагал выразить свое неодобрительное отношение к представителям революционных течений в России, постепенно видоизменялись в ходе написания. Изначально автор не собирался сделать Ставрогина, ставшего впоследствии одним из самых известных его персонажей, ключевым героем романа. Но его образ оказался настолько мощным, что Федор Михайлович решил изменить замысел и добавить в политическое произведение настоящую драму и трагедию.

Если в «Бесах», помимо прочего, достаточно широко раскрывалась тема отцов и детей, то в следующем романе – «Подросток» — писатель вывел на первый план вопрос воспитания повзрослевшего ребенка.

Своеобразным результатом творческого пути Федора Михайловича, литературным аналогом подведения итогов, стали «Братья Кармазовы». Многие эпизоды, сюжетные линии, персонажи этого произведения были отчасти основаны на написанных ранее романах писателя, начиная с его первого опубликованного романа «Бедные люди».

Достоевский скончался 28 января 1881 года, причина смерти – хронический бронхит, туберкулез легких и эмфизема легких. Смерть настигла писателя на шестидесятом году жизни.

Могила Федора Достоевского

Проститься с писателем пришли толпы почитателей его таланта, но наибольшую известность Федор Михайлович, его вневременные романы и мудрые цитаты получили все же после смерти автора.

Личная жизнь

Первой супругой Достоевского стала Мария Исаева, с которой он познакомился вскоре после возвращения из каторги. В общей сложности брак Федора и Марии продлился порядка семи лет, до скоропостижной кончины супруги писателя в 1864 году.

Федор Достоевский и Мария Исаева

Во время одной из своих первых поездок за границу в начале 1860-ых годов Достоевского очаровала эмансипированная Аполлинария Суслова. Именно с нее была написана Полина в «Игроке», Настастья Филипповна в «Идиоте» и ряд других женских персонажей.

Федор Достоевский и Аполлинария Суслова

Хотя накануне сорокалетнего юбилея за плечами у писателя были, как минимум, продолжительные отношения с Исаевой и Сусловой, на то время его женщины еще не подарили ему такое счастье, как дети. Этот недостаток восполнила вторая жена писателя — Анна Сниткина. Она стала не только верной супругой, но и прекрасным помощником писателя: взяла на себя хлопоты по изданию романов Достоевского, рационально решала все финансовые вопросы, готовила к изданию свои воспоминания о гениальном муже. Роман «Братья Карамазовы» Федор Михайлович посвятил именно ей.

Анна Григорьевна родила супругу четверых детей: дочерей Софью и Любовь, сыновей Федора и Алексея. Увы, Софья, которая должна была стать первым ребенком супружеской четы, скончалась через несколько месяцев после родов. Из всех детей Федора Михайловича продолжателем его писательского рода стал только сын Федор.

Цитаты Достоевского

  • Никто не сделает первый шаг, потому что каждый думает, что это не взаимно.
  • Очень немного требуется, чтобы уничтожить человека: стоит лишь убедить его в том, что дело, которым он занимается, никому не нужно.
  • Свобода не в том, чтоб не сдерживать себя, а в том, чтоб владеть собой.
  • Писатель, произведения которого не имели успеха, легко становится желчным критиком: так слабое и безвкусное вино может стать превосходным уксусом.
  • Удивительно, что может сделать один луч солнца с душой человека!
  • Мир спасёт красота.
  • Человек, умеющий обнимать – хороший человек.
  • Не засоряйте свою память обидами, а то там может просто не остаться места для прекрасных мгновений.
  • Если ты направился к цели и станешь дорогою останавливаться, чтобы швырять камни во всякую лающую на тебя собаку, то никогда не дойдешь до цели.
  • Человек он умный, но чтоб умно поступать — одного ума мало.
  • Кто хочет приносить пользу, тот даже со связанными руками может сделать много добра.
  • Жизнь задыхается без цели.
  • Надо любить жизнь больше, чем смысл жизни.
  • Страданием своим русский народ как бы наслаждается.
  • Счастье не в счастье, а лишь в его достижении.

Человек, такая скотина, ко всему привыкает?

Когда я прочитала это у Федора Михайловича — я оскорбилась за все человечество! Надо же не просто скотинами обозвать, так и нагло оболгать!

Я в курсе, что бытует мнение, что можно привыкнуть ко всему — и к плохому, и к хорошему… Смириться с го**нными условиями жизни, перестать рыпаться… и можно привыкнуть к счастью, перестать ценить, перестать радоваться… И я даже в курсе, что это ЧАСТО бывает.

Но нельзя же вот так, всех под одну гребенку!

Тут речь идет об элементарной осознанности… Если жить, как животное, считая единственным своим долгом в жизни размножиться… тогда да, привыкание будет наступать ко всему…

А если просто каждый день «просыпаться» не только от звонка будильника?

Жизнь так стремительно изменяется, к чему тут можно успеть привыкнуть, я не знаю… Еще недавно в моем коридоре стояли крошечные туфельки и трехколесный велосипед, а в изголовье моей кровати красовался большой черный тараканище, нарисованный дочерью в благодарность мне за все хорошее) Это все было вчера, а сегодня туфельки уже 36-го размера…

Я так и не смогла привыкнуть к внезапным ночным исчезновениям бывшего мужа, и спустя пять лет, когда телефон с вечера отключался и человек исчезал, я плакала так же, как в первый раз. Плакала и думала — ну как же так? Ну я ведь должна уже привыкнуть?

Я не успела привыкнуть к моему человеку — и когда ему уже пришло время уходить, я была еще на той стадии первой влюбленности, как и 2,5 года назад.

Я не могу привыкнуть к тому факту, что у меня на рабочем месте нет окна, и я постоянно ерзаю, чтобы это изменить, не смотря на то, что я сейчас связана.

Я не успеваю привыкнуть к лету, мне не надоедает оно никогда…

Наверное, mittenwalder прав, в том, что ебанутым нет покоя, то одно им, то другое

А подумать об этом меня навлек пост istr_a Во имя страсти и терпения

Я понимаю, что в данном случае речь идет о страсти… что тут все химией объясняется, а не привычкой. Люди встречаются, мозг за 40 секунд по запаху сканирует, будет ли с этой особью здоровое потомство, и если выносит вердикт «да» — всё, ты этого человека хочешь до потери сознания. Если ты человека не хочешь — задумайся о вероятности здорового потомства именно с этим человеком.

А дальше, если объединение произошло только на уровне сексуального влечения, может наступить «приедание»… Видимо, мне никогда не доводилось объединятся только на этом уровне.

В самом начале, когда химия еще доминирует, важно найти общее дело. Не дом построить, сына родить, посадить ветку — это все фоном… А вот то дело жизни, которое больше тебя, больше вас двоих… Тогда и стремительно летящее время замедлится, как ни странно. Ведь стремительнее всего оно летит в рутине. И влечение будет только усиливаться… хотя куда уж больше, если и так в начале искры летят?

кто разгадает загадку Достоевского — Российская газета

В 2021 году Россия с размахом отметит 200-летие со дня рождения Федора Михайловича Достоевского. Писателя, которого одни боготворят, а другие называют сумасшедшим. Но все согласятся с тем, что его тексты уже более 150 лет будоражат умы и сердца людей по всему миру. Главную загадку Достоевского попытались разгадать участники круглого стола «Постигая мир Достоевского: 200 лет жизни и творчества».

«Я всегда озабочен тем, как выглядит Федор Михайлович в глазах нынешнего поколения. Как нужно рассказывать о нем? Как читать его тексты? Ведь его мир, неспешный с серьезными размышлениями, в том числе и религиозного характера, плохо стыкуется с современным динамичным темпом жизни», — размышляет руководитель Роспечати Михаил Сеславинский.

Он вспоминает, как в школе учитель литературы предложила классу устроить суд над Раскольниковым. Самому Михаилу Вадимовичу тогда досталась роль адвоката.

«Мы искали ответ, виноват Раскольников или нет. Пока не поняли, что однозначного ответа нет, — рассказывает Сеславинский. — Сейчас я понимаю, как нам повезло с учителем. С подростками именно так и надо разговаривать о творчестве Достоевского».

Президент Фонда Достоевского, профессор факультета журналистики МГУ им. М.В. Ломоносова и Литературного института им. А.М. Горького Игорь Волгин убежден, что, постигая Достоевского, мы постигаем самих себя.

«Человек есть тайна. Ее надо разгадать, и ежели будешь разгадывать всю жизнь, то не говори, что потерял время …», — писал Федор Михайлович. И по словам Вологина, писатель, журналист, редактор Достоевский разгадывал эту великую тайну всю свою жизнь.

«От разгадки этой тайны многое зависит в нашей судьбе. Потому что Достоевский — наш национальный архетип, важная составляющая нашей национальной идеи», — объясняет он.

И то, что Достоевский и его творчество всегда находятся в центре внимания исследователей не только в России, но и в Европе, США, Бразилии, Австралии и многих других странах, лишь это подтверждает.

«Достоевский — это материк, который мы только еще осваиваем», — заметил Волгин.

Профессор Владимир Захаров добавил, что жизнь и творческую репутацию писателя очень часто определяют мифы и мистификации. Вопреки ли или благодаря этому в ХХ веке Достоевский стал одним из самых известных русских писателей в мире. Его ставили, напоминает Захаров, в один ряд с Шекспиром. А все дело в том, что герои Достоевского явили Россию миру. И несмотря на то, что сам писатель был не особо политкорректен, он мог объединять людей разных культур и политических взглядов.

«За это его не любят многие писатели. Как быть писателем после Достоевского? Для многих авторов это экзистенциальный вопрос», — размышляет Захаров.

И напоминает, что Достоевский был не только писателем, но и отличным журналистом и редактором. И даже современным журналистам есть, чему у него поучиться. «Достоевский выступал за полную свободу слову. Он думал, что если нигилистам или революционерам дать возможность высказать все, что они думают, мир сам все поймет и отвернется от них», — объясняет Владимир Захаров.

Литературовед Людмила Сараскина тоже говорила о противоречивости личности Достоевского и о том, как по-разному его творчество влияет на читателей. Одни читают его запоем и считают его светом, другие называют умалишенным и испытывают физическую боль от чтения его произведений.

Владимир Набоков критиковал Достоевского, марксистские критики вообще называли его мракобесом. Григорий Ландау написал целую книгу «Тезисы против Достоевского», где собрал все свои претензии.

Современники тоже высказывают свои претензии. Борис Гребенщиков упрекает Достоевского в том, что он, настоящий гений языка, но свой талант использует, чтобы показать жизнь гораздо хуже, чем она есть на самом деле. Дмитрий Быков также считает Достоевского больным.

«Слышат ли нас, исследователей Достоевского, эти люди? Надо ли нам с этим что-то делать?» — спрашивает Людмила Сараскина и сама же отвечает: «Мы не должны думать, что Достоевский завоевал мир, и все хорошо. Да, он писатель номер один. Но он был очень противоречивой личностью. И от того, какие статьи мы будем писать и какие фильмы снимать, зависит то, что будут знать о нем современные школьники. Будет ли он для них гением или сумасшедшим, который бросается с ножом на свою жену».

Достоевский Федор Михайлович — биография писателя, личная жизнь, фото, портреты, книги

Федор Достоевский с детства мечтал стать писателем. Первый же его роман «Бедные люди» высоко оценили Николай Некрасов и Виссарион Белинский, а четыре поздних произведения вошли в список «100 лучших книг всех времен».

Мечтали мы только о поэзии и поэтах

Детство Федора Достоевского, его братьев и сестер прошло в Москве. Отец будущего писателя, Михаил Достоевский, работал штаб-лекарем московской Мариинской больницы для бедных. Мать — Мария Нечаева — происходила из среды московского купечества. Дети придерживались домашнего порядка, установленного отцом. В семье часто устраивали вечерние чтения, няня рассказывала русские сказки. Летом семья выезжала в небольшое поместье в селе Даровом Тульской губернии. Федор Достоевский в воспоминаниях называл детство лучшей порой его жизни.

Хотя семья была небогата, детям старались дать хорошее образование. Отец сам преподавал им латынь, приходящие учителя — математику, французский язык и русскую словесность. После смерти матери в 1837 году Федора Достоевского и его старшего брата Михаила отправили учиться в Петербург — в Инженерное училище. Но Достоевский об этом времени вспоминал так: «Мечтали мы только о поэзии и о поэтах».

«Вечером же мы не только не имеем свободного времени, но даже и минутки, чтобы следить хорошенько на досуге днем слышанное в классах. Нас посылают на фрунтовое ученье, нам дают уроки фехтованья, танцев, пенья, в которых никто не смеет не участвовать. Наконец, ставят в караул, и в этом проходит все время».

Федор Достоевский окончил училище в 1843 году. Его зачислили полевым инженером-подпоручиком в Петербургскую инженерную команду, но уже в следующем году Достоевский подал в отставку. Он решил заняться литературой и посвятить этому все свое время.

Федор Достоевский в детстве

Любовь Достоевская, вторая дочь писателя

Мария Дмитриевна Достоевская, первая жена писателя

«Новый Гоголь»

В эти годы Федор Достоевский был увлечен европейской литературой разных периодов: он читал Гомера и Пьера Корнеля, Жана Батиста Расина и Оноре де Бальзака, Виктора Гюго и Уильяма Шекспира. Также он читал стихотворения Гавриила Державина и Михаила Лермонтова, произведения Николая Гоголя и Николая Карамзина. С детских лет одним из любимых русских поэтов Федора Достоевского был Александр Пушкин. Многие его стихотворения молодой писатель знал наизусть.

«Брат Федя в разговорах со старшим братом несколько раз повторял, что ежели бы у нас не было семейного траура (умерла мать — Мария Федоровна), то он просил бы позволения отца носить траур по Пушкину».

В конце мая 1845 года Федор Достоевский закончил свой первый роман «Бедные люди». Произведение восторженно приняли законодатели литературной моды тех лет — Николай Некрасов и Виссарион Белинский. Некрасов назвал начинающего писателя «новым Гоголем» и опубликовал роман в своем альманахе «Петербургский сборник».

«Роман открывает такие тайны жизни и характеров на Руси, которые до него и не снились никому… Это первая попытка у нас социального романа, и сделанная притом так, как делают обыкновенно художники, то есть не подозревая и сами, что у них выходит».

Отрывки своего следующего произведения — повести «Двойник» — Федор Достоевский зачитывал на собраниях кружка Белинского. Однако когда вышел полный текст, публика была разочарована. Достоевский писал брату: «Наши и вся публика нашли, что до того Голядкин скучен и вял, до того растянут, что читать нет возможности». Позже он переработал повесть. Убрал некоторые второстепенные эпизоды и описания, сократил размышления героев и длинные диалоги — все, что отвлекало читателя от основной проблемы «Двойника».

В 1847 году Достоевский увлекся идеями социализма. Он посещал кружок Петрашевского, здесь обсуждали свободу книгопечатания, реформу судов, освобождение крестьян. На собрании кружка Федор Достоевский прочитал публике запрещенное письмо Белинского к Гоголю. В конце апреля 1849 года писателя арестовали, 8 месяцев он провел в Петропавловской крепости. Суд признал его «одним из важнейших преступников за недонесение о распространении преступного о религии и правительстве письма литератора Белинского» и приговорил к расстрелу. Однако незадолго до казни петрашевцам смягчили приговор. Федора Достоевского отправили на четырехлетнюю каторгу в Омск, а после — на службу рядовым в Семипалатинск. Писателя амнистировали в 1856 году, когда прошла коронация Александра II.

Николай Алексеевич Некрасов, 1865

Виссарион Григорьевич Белинский

Достоевская Анна Григорьевна (жена писателя)

Александр Сергеевич Пушкин

«Великое пятикнижие»

Впечатления от жизни в Омском остроге Федор Достоевский выразил в «Записках из Мертвого дома». Это произведение русской литературы стало одним из первых, рассказывающих о каторге и жизни заключенных, их быте и нравах. Для современников Достоевского «Записки из Мертвого дома» стали настоящим откровением. Иван Тургенев сравнивал произведение с «Адом» Данте, Александр Герцен — с фреской «Страшный суд» работы Микеланджело. О жанре «Записок» литературоведы спорят до сих пор: с одной стороны, произведение строится на воспоминаниях автора и могло бы считаться мемуарами, с другой — Достоевский ввел в повесть вымышленного героя и не всегда придерживался фактической и хронологической точности.

В следующие годы автор написал роман «Униженные и оскорбленные», рассказ «Скверный анекдот», публицистический очерк «Зимние заметки о летних впечатлениях», повесть «Записки из подполья».

В 1860-е годы Достоевский издавал журналы «Время» и «Эпоха». Журналы пропагандируют «почвенничество» — специфическую идею славянофильства, попытку найти платформу, которая примирила бы западников и славянофилов.

В это время писатель часто бывал за границей: в Германии, Франции, Англии, Швейцарии, Италии и Австрии. Там он увлекся игрой в рулетку, о которой позже напишет в своем романе «Игрок».

В 1860–80-х годах Федор Достоевский написал романы, которые потом назвали «великим пятикнижием» — «Преступление и наказание», «Идиот», «Бесы», «Подросток» и «Братья Карамазовы». Все они, кроме «Подростка», вошли в список «100 лучших книг всех времен» по версии Норвежского книжного клуба и Норвежского института имени Нобеля. Роман «Братья Карамазовы», как его называли «житие великого грешника, стал последним произведением Достоевского. Он был дописан в ноябре 1880 года.

В феврале 1881 года Федор Достоевский умер. Проститься с писателем пришли сотни людей. Похоронная процессия растянулась больше чем на километр. Достоевского похоронили на Тихвинском кладбище Александро-Невской лавры в Петербурге.

Достоевский, Федор, Певеар, Ричард, Волохонский, Лариса: 9780307949875: Amazon.com: Книги

i

Мертвый дом

Наша тюрьма стояла на краю крепости, прямо у крепостного вала. Можно было смотреть на мир Божий через щели в заборе: разве ты не увидишь хоть что-нибудь? Но все, что вы могли видеть, это полоса неба и высокий земляной вал, заросший сорняками, и на стене часовые, расхаживающие взад и вперед днем ​​и ночью, и тут вы подумали, что пройдут годы, и вы придете в таким же образом смотреть сквозь щели в заборе и видеть тот же вал, тех же часовых и ту же полоску неба, не небо над тюрьмой, а другое, далекое, свободное небо.Представьте себе большой двор, примерно двести шагов в длину и сто пятьдесят шириной, окруженный со всех сторон в форме неправильного шестиугольника высоким частоколом, то есть забором из высоких столбов (частокол), вырытых глубоко. в землю, их ребра плотно прижаты друг к другу, скреплены крестообразными досками и заострены на концах: это была внешняя стена тюрьмы. С одной стороны стены были врезаны крепкие ворота, всегда запертые, всегда охраняемые днём и ночью часовыми; они открывались по требованию, чтобы люди могли работать.За этими воротами был яркий свободный мир; люди жили как все. Но по эту сторону стены вы изобразили этот мир как своего рода невозможную сказку. Здесь вы попали в особый мир, не похожий ни на что другое; у него были свои особые законы, своя одежда, своя мораль и обычаи, живой мертвый дом, жизнь, как нигде больше, и особенные люди. Я собираюсь описать именно этот особый уголок.

Попав внутрь стены, вы увидите несколько зданий.По обе стороны от широкого внутреннего двора тянутся два длинных одноэтажных бревенчатых дома. Это бараки. Здесь живут заключенные, отсортированные по категориям. Затем, в глубине ограды, есть еще один такой же дом: это кухня, разделенная на две части; Дальше есть еще одно здание, где под одной крышей есть погреба, сараи и сараи. Середина двора пуста и образует довольно большое ровное пространство. Здесь заключенные выстраиваются в очередь для подсчета голосов и переклички утром, в полдень и вечером, а иногда и еще несколько раз в день — в зависимости от подозрительности часовых и их способности быстро считать.Вокруг, между постройками и забором, еще довольно много места. Там, за зданиями, некоторые сокамерники более нелюдимого и мрачного характера любят гулять в нерабочее время, прикрывшись от посторонних глаз, и думать своими мыслями. Встречая их во время этих прогулок, мне нравилось всматриваться в их угрюмые заклейменные лица, пытаясь угадать, о чем они думают. Был один заключенный, любимым занятием которого в свободное время был счет столбов. Их было около полутора тысяч человек, и он велел пересчитать и пометить их всех; каждый пост означал для него день; каждый день он отсчитывал один пост и, таким образом, по количеству неучтенных постов он действительно мог видеть, сколько дней в тюрьме он оставил до того, как отбыл свой срок.Он искренне обрадовался, когда закончил какую-то одну сторону шестиугольника. Ему предстояло ждать еще много лет; но в тюрьме было достаточно времени, чтобы научиться терпению. Однажды я видел, как заключенный прощался со своими товарищами, прежде чем его выпустили после двадцати лет тюрьмы. Были люди, которые помнили, как он впервые попал в тюрьму, молодой, беззаботный, не помнящий ни о своем преступлении, ни о своем наказании. Уходит седой старик с грустным и мрачным лицом. Он молча обошел наши шесть бараков.Войдя в каждый барак, он читал молитву перед иконами, затем низко поклонялся своим товарищам, прося их не помнить зла против него1. Я также помню, как был один заключенный, в прошлом зажиточный сибирский крестьянин. крикнул однажды к воротам ближе к вечеру. Шесть месяцев назад он получил известие о том, что его бывшая жена снова вышла замуж, и он был глубоко опечален. Теперь она сама пришла в темницу, послала за ним и подала ему милостыню. Поговорили минут две, немного поплакали и навсегда попрощались.Я видел его лицо, когда он вернулся в барак. . . Да, здесь можно научиться терпению.

Когда стемнело, нас всех отвели в бараки, где нас заперли на ночь. Мне всегда было трудно вернуться в наш барак извне. Это была длинная, низкая и душная комната, тускло освещенная сальными свечами и источающая тяжелый душный запах. Не понимаю, как я выжил в этом десять лет. Три доски на койке: это все мое пространство. Около тридцати человек делили одну койку в нашей комнате одни.Зимой рано запирают; прошло добрых четыре часа, прежде чем все заснули. Между тем — шум, грохот, хохот, ругань, лязг цепей, дым и сажа, бритые головы, заклейменные лица, оборванная одежда, все оскорбленное, замазанное. . . да, человек все это переживает! Человек — существо, которое ко всему привыкает, и это, я думаю, лучшее его определение.

Всего в тюрьме нас было около двухсот пятидесяти человек — почти постоянная цифра. Одни пришли, другие закончили сроки и ушли, третьи погибли.И они были всевозможные! Думаю, в каждой провинции, в каждом регионе России здесь были свои представители. Были нерусские, были даже ссыльные с кавказских горцев. Все это рассортировано по тяжести преступления и, соответственно, по количеству лет, приговоренных к отбыванию наказания. Надо полагать, что не было преступления, у которого не было бы здесь своего представителя. Основное ядро ​​всего тюремного населения составляли депортированные осужденные гражданской категории ( отбыли осужденных, как они наивно неправильно это произносили).Это были полностью лишенные всех гражданских прав преступники, отрезанные от общества слои, на лицах которых было клеймо вечного свидетельства их изгнания. Их отправляли на каторжные работы на сроки от восьми до двенадцати лет, а затем рассылали по разным районам Сибири в качестве переселенцев. Были и преступники военного разряда, не лишенные гражданских прав, как это обычно бывает в штрафных ротах российской армии. Их отправили на короткий срок, по истечении которого они вернулись туда, откуда пришли, служить солдатами в сибирских линейных батальонах.Многие из них почти сразу вернулись в тюрьму за повторные серьезные правонарушения, не на короткий срок, а на двадцать лет. Эта категория получила название «бессрочная». Но «бессрочные» все же не были полностью лишены гражданских прав. Наконец, была еще одна особая категория самых страшных преступников, довольно многочисленная, в основном военная. Он назывался «специальный раздел». К нему присылали преступников со всей России. Сами они считали себя пожизненными и не знали каторжных работ.По закону их задачи должны были быть увеличены вдвое и втрое. Их держали в тюрьмах до открытия самых тяжелых каторжных работ в Сибири. «Тебя ожидает срок, а нас ждет долгий путь», — говорили они другим заключенным. Позже я узнал, что эту категорию упразднили. Кроме того, в нашей крепости ликвидирован гражданский порядок, создана единая рота военнопленных. Естественно, вместе с этим сменилось и начальство. Другими словами, я описываю старые времена, вещи давно минувшие и прошлые.. .

Это было давно; Я все это вижу как во сне. Помню, как я попал в тюрьму. Это было вечером в декабре. Темнота уже опускалась; люди возвращались с работы; они готовились к перекличке. Усатый сержант наконец открыл мне дверь в этот странный дом, в котором мне предстояло провести столько лет, испытать столько ощущений, из которых, если бы я не испытал их на самом деле, я бы никогда не испытал даже самых смутных понятие.Например, мог ли я когда-нибудь представить, насколько ужасно и мучительно будет, что за все десять лет своего срока ни разу, ни на минуту я останусь один? . . . На работе всегда под охраной, дома с двумя сотнями товарищей и ни разу, ни разу в одиночестве! . . . Однако это было еще не все, к чему мне нужно было привыкнуть!

Здесь были и случайные убийцы, и профессиональные убийцы, грабители и лидеры банд. Были и мелкие воры, и бродяги, которые жили ограблениями или взломами и проникновением.Были те, по поводу которых было трудно решить, что могло их туда привести. И все же у каждого из них была своя история, туманная и угнетающая, как дым в твоей голове после вчерашнего опьянения. Как правило, они мало говорили о прошлом, не любили рассказывать и явно старались не думать о том, что было. Я даже знал среди них убийц, таких веселых, таких бездумных, что можно поспорить, что их совесть никогда не упрекала их. Но были и мрачные, которые почти всегда молчали.Вообще о его жизни редко рассказывали, любопытство было не в моде, как-то не в обычае, неприемлемо. Хотя в редких случаях кто-то начинал говорить от праздности, а другой слушал хладнокровно и мрачно. Здесь никого нельзя было удивить. «Мы грамотные люди!» — часто говорили они со странным самодовольством. Помню, пьяный грабитель (в тюрьме изредка можно было напиться) однажды начал рассказывать о том, как он убил пятилетнего мальчика, как сначала заманил его игрушкой, отнес в какой-то пустой сарай, а там поставил нож в нем.Весь барак, который до этого смеялся над его шутками, закричал как один, и грабителю пришлось заткнуться; они не кричали от возмущения, а просто так, потому что он не должен был говорить об этом ; , потому что было неприемлемо говорить об этом . Кстати, отмечу, что эти люди действительно были грамотными, и не в переносном, а в прямом смысле. Конечно, более половины из них умели читать и писать. В каком еще месте, где русский народ собирается в большом количестве, вы могли бы найти группу из двухсот пятидесяти человек, более половины из которых были грамотными? Как я слышал позже, кто-то на основании подобных данных пришел к выводу, что грамотность губит людей.Это ошибка: причины здесь совсем другие, хотя нельзя не согласиться с тем, что грамотность развивает в людях уверенность в себе. Но это отнюдь не недостаток. Категории различались по одежде: у некоторых были куртки наполовину темно-коричневые и наполовину серые, а также брюки — одна штанина серая, другая темно-коричневая. Однажды на работе к заключенным подошла девушка, торгующая булочками, долго изучала меня, а потом вдруг рассмеялась. «Тьфу, какое зрелище!» воскликнула она.«Недостаточно серой ткани и недостаточно черного!» У некоторых были куртки из серой ткани, и только рукава были темно-коричневыми. Головы у нас тоже брили по-разному: у одних половина головы была выбрита вдоль, а у других — поперек.

С первого взгляда можно было заметить довольно сильное сходство в этом странном семействе; даже самые отчетливые, самобытные личности, невольно господствовавшие над другими, пытались попасть в общий тон всей тюрьмы.В общем, я должен сказать, что все эти люди, за исключением нескольких неиссякаемых жизнерадостных, которые подвергались всеобщему презрению из-за этого, были мрачными, завистливыми, ужасно тщеславными, хвастливыми, обидчивыми и в высшей степени формалистами. Умение ничему не удивляться считалось величайшей добродетелью. Все они были без ума от приличия. Но нередко самый высокомерный взгляд молниеносно сменялся самым малодушным. Было несколько по-настоящему сильных мужчин; они были простыми и непринужденными.Но, как ни странно, среди этих по-настоящему сильных людей было несколько тщеславных до высшей степени, почти до болезни. В общем, на первый план вышли тщеславие и приличия. Большинство были развращенными и ужасно выродившимися. Непрерывные сплетни и скандалы: это был ад, кромешная тьма. Однако никто не осмеливался восстать против внутренних законов и принятых тюремных обычаев; все отправили. Были выдающиеся персонажи, которые подавались с трудом, с трудом, но все равно подавались.В тюрьму приходили такие люди, которые зашли слишком далеко, которые перепрыгнули на свободе сверх всякой меры, так что в конце концов они совершили свои преступления как будто не сами по себе, как будто не зная почему, как в бреду, в какой-то оцепенение; часто из тщеславия раздражается в высшей степени. Но вместе с нами они были схвачены сразу, хотя некоторые из них до того, как попали в тюрьму, наводили ужас на целые деревни и города. Оглянувшись, новоприбывший вскоре поймет, что приземлился в другом месте, что здесь никого не удивить, и незаметно смирится и впадет в общий тон.Внешне этот общий тон заключался в некоем особом личном достоинстве, присущем почти каждому обитателю тюрьмы. Как будто звание осужденного, осужденного составляло какое-то звание, причем почетное. Никаких признаков стыда и раскаяния! Но было и какое-то внешнее, так сказать, официальное смирение, что-то вроде спокойного философствования: «Мы заблудшие люди», — говорили они. «Вы не умели жить на свободе, а теперь прогуляйтесь по зеленой улице и осмотрите ряды.2 «Ты не слушал своих отца и мать, теперь ты можешь слушать кожу барабанной пластинки». «Вы думали, что вышивать золотом — это не весело, а теперь крушите камни, пока не придет время». Все это часто повторялось как в виде увещеваний, так и в виде обычных пословиц и поговорок, но никогда серьезно. Все это были просто слова. Едва ли кто-нибудь из них признался самому себе в своем беззаконии. Пусть кто-нибудь, не принадлежащий к осужденным, попробует упрекнуть заключенного в преступлении и оскорбить его (хотя не в русском духе упрекать преступника) — ругательствам не будет конца.И какие они были мастера проклятия! Их проклятие было изящным, артистичным. Они подняли проклятие до уровня науки; они пытались вызвать это не столько оскорбительным словом, сколько оскорбительным смыслом, духом, идеей — это было более тонким, более ядовитым. Непрерывные ссоры еще больше развили эту науку среди них. Все эти люди работали зря, следовательно, они бездельничали, следовательно, были развращены: если раньше не были развращены, то стали таковыми на каторге.Они собрались здесь не по собственной воле; все они были незнакомы друг другу.

«Дьявол износил три пары подошв ботинок, прежде чем собрал нас вместе!» они сказали о себе; поэтому сплетни, интриги, клевета старых жен, зависть, склоки и злоба всегда были на переднем плане этой адской жизни. Никакая старая жена не могла быть такой старой женой, как некоторые из этих убийц. Повторяю, среди них были сильные люди, персонажи, которые всю жизнь привыкли к сокрушению и властности, ожесточенные, бесстрашные.Этих мужчин как-то невольно уважали; они, со своей стороны, хотя часто очень завидовали своей репутации, обычно старались никому не быть обузой, не вступали в пустые ссоры, вели себя с необычайным достоинством, были разумными и почти всегда послушными властям — не из принципа, не из чувства долга, а просто так, как будто по некоему договору, из чувства взаимной выгоды. Однако к ним также относились осторожно. Я помню, как одного из этих заключенных, бесстрашного и решительного человека, известного властям своими жестокими наклонностями, однажды вызвали для наказания за какое-то преступление.Был летний день, в нерабочее время. Офицер, который непосредственно и непосредственно руководил тюрьмой, лично явился на гауптвахту, расположенную прямо у наших ворот, чтобы присутствовать при наказании. Этот майор был своего рода роковым существом для заключенных; он довел их до дрожи перед ним. Он был безумно строг, «бросался в людей», как говорили осужденные. Больше всего они боялись в нем его проницательного рысьего взгляда, от которого ничего нельзя было скрыть. Он как-то видел, не глядя.Когда он вошел в тюрьму, он уже знал, что происходит на другом конце. Заключенные звали его «Восьмиглазый». Его система была неправильной. Он только озлобил и без того озлобленных людей своими яростными, злонамеренными действиями, и если бы не было над ним коменданта, благородного и разумного человека, который время от времени сдерживал его дикие выходки, его администрация причинила бы много вреда. Я не понимаю, как он мог благополучно закончиться; он ушел на пенсию живым и здоровым, хотя и предстал перед судом.

Заключенный побледнел, когда его вызвали. Обычно он тихо и решительно ложился под прутья, молча переносил наказание, вставал после наказания весь растрепанный, с философской невозмутимостью глядя на постигшее его несчастье. Однако они всегда относились к нему осторожно. Но на этот раз он почему-то считал себя правым. Он побледнел и втайне от конвоя сумел сунуть себе в рукав острый английский сапожный нож.Ножи и другие острые инструменты в тюрьме были страшно запрещены. Обыски были частыми, неожиданными и тщательными; наказания были суровыми; но так как было трудно что-то найти, когда вор решил это спрятать, а ножи и инструменты были постоянной необходимостью в тюрьме, недостатка в них никогда не было, несмотря на поиски. А если их забирали, сразу появлялись новые. Вся тюрьма бросилась к забору и, затаив дыхание, смотрела сквозь щели в частоколе.Все знали, что на этот раз Петров не ляжет под прутья и что майору пришел конец. Но в самый решающий момент наш майор сел в свои дрожки и уехал, доверив исполнение наказания другому офицеру. «Сам Бог спас его!» — сказали потом заключенные. Что касается Петрова, то он довольно спокойно перенес наказание. Его гнев ушел вместе с майором. Заключенный до определенного момента послушен и покорен; но есть предел, который нельзя переступать.Между прочим, нет ничего любопытнее этих странных припадков нетерпения и бунтарства. Часто человек терпит несколько лет, смиряется, терпит самые суровые наказания и внезапно взрывается из-за какой-то мелочи, пустяка, почти ничего. С одной точки зрения, его даже можно было назвать сумасшедшим; и так они его называют.

Я уже сказал, что в течение нескольких лет я не видел ни малейшего признака раскаяния среди этих людей, ни малейшего размышления над их преступлением, и что большинство из них внутренне считали себя совершенно правыми. .Это факт. Конечно, в этом виновато тщеславие, дурные примеры, чванство, ложный стыд. С другой стороны, кто может сказать, что он исследовал глубины этих заблудших сердец и прочитал в них то, что скрыто от всего мира? И все же за столько лет должно было быть возможно заметить, уловить, уловить хотя бы какую-то черту в этих сердцах, которая свидетельствовала бы о внутренней тоске, о страдании. Но такого не было, определенно не было. Нет, преступление, похоже, не может быть понято с заданных, готовых точек зрения, а его философия немного сложнее, чем думают люди.Конечно, тюрьмы и система принудительного труда не исправляют преступника; они только наказывают его и защищают общество от дальнейших посягательств злодея на его мир и покой. В самом преступнике тюрьма и самый напряженный принудительный труд вызывают только ненависть, тягу к запретным удовольствиям и ужасное легкомыслие. Но я твердо убежден, что знаменитая система одиночного заключения также преследует лишь ложную, обманчивую внешнюю цель. Она высасывает из человека живой сок, обессиливает его душу, ослабляет ее, пугает, а затем представляет эту морально высохшую, полусумасшедшую мумию как пример исправления и покаяния.Конечно, восставший против общества преступник ненавидит его и почти всегда считает себя правым, а общество — неправым. К тому же он уже понес наказание и почти считает, что вышел чистым, сравнял счет. Наконец, с такой точки зрения можно было бы подумать, что преступник должен быть почти оправдан. Но, несмотря на все возможные точки зрения, каждый согласится с тем, что есть преступления, которые всегда и везде, по всем возможным законам, с самого начала мира считались бесспорными преступлениями и будут считаться до тех пор, пока человек остается человеком.Только в тюрьме я слышал рассказы о самых ужасных, самых неестественных делах, самых чудовищных убийствах, рассказанные с самым неудержимым, самым по-детски веселым смехом. Память об одном отцеубийстве особо не покидает меня. Он был из знати, служил в правительстве и для своего шестидесятилетнего отца был чем-то вроде блудного сына. Его поведение было совершенно своенравным, и он погряз в долгах. Его отец пытался обуздать его, вразумить его; но у его отца был дом, ферма, подозревали в наличии денег, и — сын убил его, изголодавшийся по наследству.Преступление раскрыли только месяц спустя. Сам убийца сообщил в полицию, что его отец пропал неизвестно куда. Целый месяц он провел самым развратным образом. Наконец, в его отсутствие полиция нашла тело. Канавка для сточных вод, покрытая досками, тянулась по всей длине двора. Тело лежало в этой канаве. Он был одет и аккуратно, серая голова была отрезана и снова наложена на тело, а убийца подложил под нее подушку. Он не признался; его лишили дворянства и звания и отправили на каторгу на двадцать лет.Все время, пока я жил с ним, он был в самом веселом, прекрасном расположении духа. Он был причудливым, легкомысленным, в высшей степени неразумным человеком, хотя отнюдь не глупым. Я никогда не замечал в нем особой жестокости. Заключенные презирали его не за преступление, о котором никто никогда не упоминал, а за его глупость, за то, что он не умел себя вести. В разговоре он иногда вспоминал своего отца. Однажды, говоря о наследственном здоровом телосложении в его семье, он добавил: « Мой родитель сейчас, он никогда не жаловался ни на какие болезни, вплоть до своей смерти.«Такая жестокая бесчувственность, конечно, невозможна. Это феноменально; здесь есть какой-то недостаток в человеческом телосложении, какой-то физический и моральный дефект, еще неизвестный науке, и это не просто преступление. Конечно, я не верил в это преступление. Но люди из его города, которые якобы знали все подробности его истории, рассказали мне все дело. Факты были настолько ясны, что им невозможно было не поверить.

Заключенные однажды ночью слышали, как он кричал во сне: «Держите его, держите его! Отрубите ему голову, его голову, его голову! .. . »

Практически все заключенные болтали и бредили во сне. Проклятия, воровской жаргон, ножи, топоры чаще всего исходили из их уст, когда они бредили. «Нас избили, народ, — говорили они, — нас всех избили изнутри; вот почему мы кричим во сне ».

Принудительный труд, наложенный государством, был обязанностью, а не занятием: заключенный закончил свое задание или отработал отведенные ему часы работы и вернулся в тюрьму. На произведение смотрели с ненавистью.Без своего особого, личного занятия, которому он был посвящен всем своим умом, со всеми своими расчетами, человек не мог жить в тюрьме. И как же тогда все эти люди, умные, живущие напряженно и желающие жить, насильно скопленные в этом месте, насильно оторванные от общества и нормальной жизни, могли вести здесь нормальную и регулярную жизнь по своей собственной воле и склонности? ? Только из-за праздности в человеке здесь разовьются такие преступные качества, о которых он раньше не подозревал.Без работы и без законной, нормальной собственности человек жить не может, он развращается, он превращается в животное. И поэтому у каждого заключенного в силу естественной потребности и некоторого чувства самосохранения было свое ремесло и занятие. Долгие летние дни были почти полностью заняты государственной работой; короткими ночами едва хватало времени на сон. Но зимой заключенных, по правилам, нужно было запирать, как только стемнело. Что делать в долгие унылые часы зимнего вечера? И поэтому почти каждый барак, несмотря на запрет, превратился в огромную мастерскую.Сама работа, будучи занятой, не запрещалась; но в тюрьме было строго запрещено иметь при себе инструменты, а без них работа была невозможна. Но люди работали втихаря, и, кажется, власти в некоторых случаях не очень внимательно к этому относились. Многие осужденные приходили в тюрьму, ничего не зная, но они учились у других и позже вышли на свободу как хорошие мастера. Были сапожники, сапожники, портные, краснодеревщики, слесари, резчики по дереву и золоченые изделия.Был еврей Исай Бумштейн, ювелир, который тоже был ростовщиком. Все они работали и заработали свои два цента. Заказы на работу поступали из города. Деньги — это чеканка свободы, а потому для полностью лишенного свободы человека они в десять раз дороже. Тот факт, что он звенел в кармане, наполовину утешает его, даже если он не может их потратить. Но деньги можно тратить всегда и везде, тем более что запретный плод слаще вдвое. А в тюрьме можно было даже водку раздобыть. Трубки были строго запрещены, но их курили все.Деньги и табак спасли их от цинги и других болезней. Работа спасла их от преступности: без работы заключенные сожрали бы друг друга, как пауки в банке. Несмотря на это, работа и деньги были запрещены. Внезапные обыски часто проводились по ночам, все запрещенное конфисковывалось, а деньги были хорошо спрятаны, но иногда они попадали в руки поисковиков. Отчасти поэтому его не сохранили, а быстро пропили; поэтому водка попала и в тюрьму.После каждого обыска виновные, помимо лишения всего имущества, чаще всего подвергались мучительному наказанию. Но после каждого обыска убытки быстро восполнялись, сразу приобретались новые вещи, и все шло по-прежнему. Власти это знали, и заключенные не роптали против наказаний, хотя такая жизнь была все равно что строить дом на Везувии.

Те, у кого не было ремесла, занялись другими видами бизнеса. Были достаточно оригинальные способы.Некоторые, например, занимались секонд-хендом и иногда продавали такие вещи, которые никогда не приходили в голову людям за стенами тюрьмы, не только покупать и продавать, но даже рассматривать как вещи. Но тюрьма была очень бедной, а торговля шла оживленно. Самая маленькая тряпка имеет ценность и на что-то годится. Из-за бедности деньги в тюрьме также приобрели совершенно иную ценность, чем за ее пределами. За большую и сложную работу заплатили гроши. Некоторые даже преуспели в ростовщичестве. Задолженный или обанкротившийся пленник отдавал свое последнее имущество ростовщику, чтобы получить от него несколько медных монет за ужасные проценты.Если он не выкупит вещи вовремя, они будут проданы без промедления и без пощады. Ростовщичество процветало настолько, что даже выданные государством вещи — правительственное белье, обувь, вещи, необходимые каждому заключенному в любой момент — принимались в качестве залога. Но в случае с такими залогами дело могло принять иной, хотя и не совсем неожиданный оборот: человек, оставивший залог и получивший деньги, сразу же, без лишних слов, пойдет к старшему сержанту, человеку, непосредственно отвечающему за него. тюрьмы, и сообщать о залоге государственных вещей, и они сразу же будут отобраны у ростовщика, даже без уведомления вышестоящих властей.Как ни странно, иногда даже ссоры не было: ростовщик молча и угрюмо возвращал то, что он должен был, как если бы он даже ожидал, что так оно и будет. Может быть, он не мог не признаться себе, что на месте залогодателя он поступил бы так же. И поэтому, если он и проклял потом, то это было без злого умысла, просто чтобы очистить свою совесть.

Вообще все жутко воровали друг у друга. Практически у каждого был свой сундук с замком для хранения казенных вещей.Это было разрешено; но сундуки не были спасением. Полагаю, можно представить, какие у нас там были умелые воры. Один заключенный, человек, искренне преданный мне (я говорю это без всякого преувеличения), украл мою Библию, единственную книгу, которую нам разрешили иметь в тюрьме. Он признался мне в этом в тот же день не из раскаяния, а из жалости ко мне, потому что я так долго искал это. Были люди, которые продавали водку и быстро разбогатели. Я когда-нибудь расскажу об этой сделке отдельно; это весьма примечательно.Многие попали в тюрьму за контрабанду, поэтому неудивительно, что, несмотря на обыски и охрану, водка была доставлена ​​в тюрьму именно так. Между прочим, контрабанда — это преступление особого рода. Можете ли вы представить себе, например, что для некоторых контрабандистов деньги, прибыль играют второстепенную роль, а не на первом месте? И все же иногда бывает именно так. Контрабандист работает страстью, по призванию. Он что-то вроде поэта. Он рискует всем, сталкивается с ужасной опасностью, уклоняется, изобретает, выпутывается; иногда он даже действует, руководствуясь каким-то вдохновением.Это страсть такая же сильная, как игра в карты. Я знал одного заключенного в тюрьме, внешне колоссальных размеров, но такого кроткого, тихого, скромного, что невозможно было представить, как он оказался в тюрьме. Он был настолько кротким и легким в общении, что за все время пребывания в тюрьме ни с кем не ссорился. Но он был с западной границы, попал в тюрьму за контрабанду, и, естественно, ничего не мог с собой поделать и начал разливать водку. Сколько раз он был за это наказан, и как он боялся розги! И этот разлив водки приносил ему ничтожный доход.На этом разбогател только предприниматель. Чудак любил искусство ради искусства. Он плакал, как старуха, и столько раз после наказания обещал и клялся бросить контрабанду. Он мужественно контролировал себя, иногда на целый месяц, но в конце концов все равно не мог удержаться от этого. . . Благодаря таким людям в тюрьме не было недостатка в водке.

Наконец, был еще один источник дохода, который, хотя и не делал заключенных богатыми, был постоянным и полезным.Это была милостыня. Высший класс нашего общества понятия не имеет, как купцы, торговцы и весь наш народ заботятся о «несчастных». Раздача милостыни происходит почти непрерывно, и почти всегда в форме хлеба, булочек и калачи3, гораздо реже в денежной форме. Без этой милостыни во многих местах заключенным, особенно ожидающим суда, которые содержатся гораздо строже, чем осужденным, пришлось бы нелегко. Милостыня религиозно распределяется между заключенными. Если их не хватает, рулоны разрезают на равные части, иногда даже на шесть частей, так что каждый заключенный обязательно получит свой кусок.Я помню, как впервые мне подали милостыню деньгами. Это было вскоре после моего прибытия в тюрьму. Я возвращался с утренней работы один с солдатом конвоя. Я пересекся с матерью и ее дочерью, девочкой лет десяти, хорошенькой, как маленький ангел. Я уже видел их однажды. Мать была женой солдата, вдовой. Ее муж, молодой солдат, предстал перед судом и умер в тюремной палате больницы, в то время как я тоже лежал там больным. Его жена и дочь пришли проститься с ним; они оба ужасно плакали.Увидев меня, девочка покраснела и что-то прошептала матери; мать сразу остановилась, порылась в сумочке за четверть копейки и отдала девушке. Девушка бросилась за мной. . . «Вот, несчастный, возьми копейку, ради Христа», — крикнула она, опережая меня и вкладывая монету мне в руку. Я взял ее копейку, и девочка вернулась к матери совершенно довольная. Я долго держался за эту копейку.

Цитаты из дома мертвых

Цитаты из дома мертвых Цитаты, выбранные Энди Кимом

из

Воспоминания из Дома Мертвый

Федор Достоевский

Человек Природа

Человек — существо, которое ко всему может привыкнуть, и я верю это лучший способ дать ему определение (Часть I, глава 1). Что означает ли тюрьма для этих осужденных, если предположить, что они, как рассказчик говорит, способны приспособиться к тюремной жизни? Хотя технически они «заключенные», кажется, что это возможно. для них принять свою ситуацию и прожить свою жизнь не так много отличался от жизни за пределами тюрьмы. Что это значит под «тюрьма» именно в этом романе? Дом мертвых?

Досконально узнать мужчину очень сложно даже после долгого лет (Часть I Глава 3). Рассказчик описывает все виды персонажей в тюрьме с яркой и точной памятью, но он сомневаясь, можно ли понять человека. Что степень понимания своей личности? Что это значит «зная человека»? Возможно ли знать кого-то так же хорошо, как ты? знаете о себе?

Некоторые говорят, что самая возвышенная любовь к ближнему в то же время величайший эгоизм.Какой может быть эгоизм здесь больше, чем я могу понять (Часть I, глава 6) . Люблю твой соседи …. Следуя заключению рассказчика, Священное Писание учите нас любить себя? Что такое «эгоизм» по мнению Философия Достоевского? Человечество просто эгоистичное существо, которое любит, когда думают, что он преследует «активную любовь», в то время как на самом деле намерение следовать его или ее величайшему эгоизму? Действительно ли эгоизм то же самое, что «любить ближнего»?

Стремление быть самим собой (Часть 1, глава 5). Безумие — это отражение нашего желания быть самим собой. Рассказчик заявляет: «a заунывное стремление к резкому проявлению личности ». существа скрывают свою истинную природу, подавляя свое желание стать сами или просто ждут лучшей возможности выражать себя? Какая польза от достижения точки, в которой мы стать совершенно самими собой? Спасение? Спокойствие духа?

Меня всегда поражало необычайное добродушие и отсутствие злобы, с которой люди, которых пороли, говорили о своих избиения и тех, кто их причинил (Часть II Глава 2) .Некоторые люди подвергаются суровым телесным наказаниям без какой-либо степени гнев и обида. Подумайте об их личности. Что заставляет их забыть о таких людях, как майор, которые причинили невыносимые наказание на них, и делиться своим мучительным опытом со столькими отставка? Что им сделали физические страдания и боль? Можно ли когда-нибудь изменить их личности?

… Как будто ночуют в придорожной гостинице, в окончание одного этапа длинного марша (Часть II, гл. 7). Мы все странники? Наш ум всегда полон ожиданий, надежд и мечтаний чего-то нового, что грядет. Представьте себя странником. Что это дает вам? Какова конечная цель его путешествия? Подумайте о жизни Достоевского и о том, сколько разных путешествий он сделал при жизни, оказал влияние на его работы.

Преступность и Правосудие

Кажется, преступление невозможно понять с фиксированной точки точки зрения, его философия гораздо сложнее, чем предполагаемый….Тюрьма и каторга, конечно, не исправляют криминал; они только наказывают его и защищают общество от его дальнейшее покушение на его пространство (Часть I, глава 1). Определите, по-своему слова, преступники. Определите, есть ли преступления, которые вы только что определены, могут быть реформированы тюрьмой или другими социальными учреждениями и политика. Преступно то, что уже усвоено личность? Кто ты? Что на самом деле говорит рассказчик его читатель в предложении выше?

Существуют определенные преступления, которые с начала мир, согласно всем кодексам законов, всегда и везде рассматриваются как бесспорно преступления и будут так считаться и впредь а мужчины — мужчины (Часть 1, глава 1). Какие преступления есть на самом деле расценивать как бесспорные преступления? Кажется, есть навязчивая идея в системе правосудия человека, которая всегда отвергает определенную ситуацию или обстоятельство, которое мы называем «преступлением». Всегда есть невидимый руководство о преступлении и наказании. Вся ли система правосудия просто отражают человеческие умы? Или это что-то абсолютное и окончательный, который нужно соблюдать, несмотря ни на что?

… и тот, и другой попадают в одинаковую каторгу..Еще разные личности означают разные преступления (Часть I, гл. 3). Следует дать определение термина «преступление» относительно, в зависимости от разная личность разных людей? Преступление — это просто продолжение пробной аберрантной личности, которая является частью этого человек? Мы все преступники? Кто настоящие преступники? Читать «Дьяволы» и подумайте.

Один человек, не совершавший убийства, мог бы быть более ужасным чем другой, которого отправили в ссылку за шесть убийств.Это было преступлений, в их исполнении было столько странного (Часть I Гл 8). Что отличает добро от зла? Делать все люди могут стать убийцами или даже хуже, чем что, если цитата выше верна? Приведите пример преступления, в котором это дело гораздо страшнее, чем дело о множественных убийствах с топором. Как собираетесь ли вы оправдать это конкретное преступление?

Любовь и сочувствие

Маленькая девочка побежала за мной….’Вот, бедняга, возьми это копейку во имя Христа », — воскликнула она, бегая передо мной и сунул медь мне в руку … Я оставил эту монету бережно долго (Часть I Глава 1) Любовь и сочувствие часто подчеркивается на протяжении всего романа, в то время как рассказ возникла среди заключенных, совершивших воровство, убийство и многие другие злые преступники. Цитата выше описывает момент, когда маленькая девочка за пределами тюрьмы подошла к Александр Петрович и сунул ему в руки монеты.Один перемещается действие маленькой девочки и последующие замечания Петровича, не из-за денег, которые он получил, а из-за любви и сочувствия, которые маленькая девочка принесла ему. Этот случайный акт доброты отражает библейские образы многих святых, а также идею о том, что «Любите своих соседей, как самого себя».

Вы так много сделали для меня, так много … даже мой отец и мать не сделала бы так много; ты сделал меня мужчиной. Бог будет награждаю тебя, и я никогда не забуду тебя….(Часть I Глава 4) . В В отношениях с Алей Петрович проявляет преданность и энтузиазм в помощи Алею с его русским языком и чтением Библии на русском языке. перевод. С любовью и сочувствием, духовным обучением, а также становится возможным интеллектуальное обучение. По словам Элли, один испытывает сильное чувство уважения и любви. Это больше Удивительно, что такая крепкая дружба и привязанность сформировался даже в тюрьме. Или следует утверждать, что это только можно в месте вроде тюрьмы?

Это было единственное существо, оставшееся теперь во всем мире, которое любил меня и был привязан ко мне, мой единственный друг- мой верный пес Шарик (Часть 1, Глава 6).он вдруг присел на корточки к земле, начал дрожать всем телом и громко заскулил от волнения … он увидит меня издалека и жалобно и жалобно захныкает (Часть II, глава 6). Шарик — единственное живое существо в тюрьме который оказывает Петровичу душевную и эмоциональную поддержку. Что значение именно этой истории? Как относится к Достоевскому животные по отношению к людям? Они равны? Они тоже способны любить что-то вроде нас? Кажется, что из заявления выше, Шарик — самый надежный друг Петровича.Заметить, что Шарик появляется как в Части I, так и в Части II по мере развития рассказчика. рассказы в тюрьме. Какое еще живое существо, кроме мужчин и собаки, есть в этом романе? Подумайте об их значение.

Как я могу тебя потерять, Александр Петрович? Кому останется я здесь, когда ты уйдешь? (Часть II, глава 10). Можно сказать, по одна цитата, что это за человек Александр Петрович? Сколько влияние, которое он оказал на других людей вокруг него?

Изоляция и Одиночество

Они смотрели на наши страдания, которые мы старались им не показывать, с восторгом.На работе нас поначалу особенно сурово ругали, потому что мы были не такими сильными, как они, и не могли масса. Нет ничего сложнее, чем завоевать доверие люди (Часть I Глава 3). Как здесь разделены «они» и «мы»? По каким критериям делятся на две разные группы? Считать о физической силе и интеллектуальной мощи. Кто сильнее в какая ситуация? Обратитесь к другой цитате в Главе 11 Части I. Там люди уважают интеллектуальную силу рассказчика, и это показывает, что интеллектуальная мудрость лучше подходит для определенная ситуация.

Как вы можете быть нашими товарищами? Я понял что я должен никогда не быть принятым в их компанию, хотя я был пленником, даже если бы это было на веки веков, даже если бы я был в Особом Класс? (Часть II, глава 7) Что отличает его от остальных осужденных в тюрьме? Это только потому, что у него благородный фон? Как его присутствие создает «благородную» ауру среди прочего? люди? Почему рассказчику кажется одиноким из-за этого частный случай?

Они признали, что в этом вопросе я мог бы быть лучшим судьей чем они (Часть I Глава 11). Классификация между мужчинами что-то что естественно для всех нас? Делает также физическую силу внести вклад в общую классификацию? Как было показано ранее, интеллектуальная сила часто бывает слабой и даже бесполезной в обстоятельства, когда требуется ручное управление, физическая сила. Как насчет в эта конкретная ситуация? Как люди уважают рассказчика?

Ирония Жизнь

Какие чины у осужденного выше денег? Свобода, или, во всяком случае, иллюзию свободы.Заключенные — большие мечтатели (Часть I, глава 5). Свобода мечтать …. Это правда? Мечтать о свобода, заключенный человек или нет, является основным источником сила, которая продвигает человека вперед. Как сновидение связано с реальностью для заключенных? Они просто безнадежные мечтатели? Рассказчик саркастично, говоря, что «Заключенные — великие мечтатели». Подумать о Реальный опыт Достоевского в тюрьме в ранний период время.

Высокая и самая характерная черта нашего простого народа — это их чувство справедливости и их жажда ее (Часть I Глава 11). Является ли наше стремление к справедливости проявлением нашего эгоизма. Справедливость (человечность) следствие нашего эгоизма? Или они двое четкие, противоречащие друг другу концепции? Как к этому пришел рассказчик точка? Каким наблюдателем является рассказчик, видя то, что он делает много других выводов о психологическом поведении люди вокруг него?

Человеку вроде майора всегда нужно кого-то притеснять, что-то отнять у кого-то, кого-то лишить Короче говоря, возможность сеять хаос (Часть 1, глава 11) .Есть ли оправдание в приведенной выше цитате? Это просто собственно описание личности майора? Звучит что майору суждено угнетать людей. Нам разрешено бить кого-то до смерти, если это действие является частью становления самим собой и часть нашей неизбежной личности? Вы бы назвали это мыслительный процесс зло?

Да был с нами Бог! Свобода, новая жизнь, воскресение из мертв … .. какой славный момент? (Часть II, глава 10) Длинный период страданий и, наконец, короткий момент облегчения и счастье … Сравните это со следующей цитатой: One короткий час, чтобы расслабиться и развлечься (Часть I Глава 11) .Достоевский часто описывает краткий миг облегчения и покоя в своих произведениях. литературные произведения. Может ли момент счастья быть Смысл жизни? Подумайте о восточных религиях и их философия. Есть ли сходство между философией Достоевского? и восточный мистицизм. Что насчет их акцента на том, что краткий момент счастья способствует душевному спокойствию? Может сексуальный таким образом оправдать удовольствие? Что рассказчик имеет в виду под «развлекаются»?

Мастерство его руки, его знание своего искусства, желание чтобы произвести впечатление на своих собратьев и публику, все стимулирует его тщеславие.Он старается ради искусства (Часть II, гл. 3). Есть ли художественный способ избиения? В каждом действии есть определенный способ выполнять, что создает в этот момент ощущение прекрасного. Избиение сам по себе ошибочно кажется произведением искусства здесь, но как оправдать это избиение (порка)?

Реальность бесконечно разнообразна…. Он сопротивляется классификация …… внутренняя жизнь… свойственная нам…. Нет просто официальное существование (Часть II, гл. 7). Мы все отчетливо отличаются друг от друга? Что такое разнообразие? Разнообразие с точки зрения рас, личностей или культур? Если разрешить классификация, которую нужно проводить в обществе?

Ссылки

RU 351 Главная Стр. Решебника

Миддлбери Колледж

Преступление и наказание — Федор Достоевский

Электронные книги на русском языке. Книги на русском, английском или обоих языках рядом.

Содержание
Показать на русском и английском языках
Показать только на английском
Показать только на русском

Преступление и наказание

Преступление и наказание
Федор Достоевский
Часть 1
Глава 5

«Конечно, я в последнее время собирался пойти к Разумихину спросить работать, попросить его дать мне уроки или что-то в этом роде. . . »Раскольников подумал: «Но чем он может мне теперь помочь? уроки, предположим, он поделится со мной своим последним грошием, если у него есть фартингов, чтобы я мог достать сапоги и привести себя в порядок давать уроки.. . хм. . . Ну и что тогда? Что мне делать с немногими копейками, которые я зарабатываю? Сейчас я не этого хочу. Это правда Для меня абсурдно идти к Разумихину. . . . »

Еще больше взволновал его вопрос, зачем он сейчас идет к Разумихину. чем он сам знал; он с тревогой искал какой-нибудь зловещий значение в этом, казалось бы, обычном действии.

«Мог ли я рассчитывать, что все исправлю и найду выход через Значит только Разумихина? »- недоуменно спрашивал он себя.

Он задумался и потер лоб, и, как ни странно, спустя долгое время размышляя, внезапно, как будто это было спонтанно и случайно, фантастическая мысль пришла ему в голову.

— Гм … к Разумихину, — сказал он сразу, спокойно, как будто достигли окончательного решения. «Я пойду к Разумихину из конечно, но. . . не сейчас. Я пойду к нему. . . на следующий день после, когда это закончится и все начнется заново. . . . »

И вдруг он понял, о чем думал.

«После Этого, — крикнул он, вскакивая с места, — но действительно ли Это? должно случиться? Возможно ли, что это действительно произойдет? »

Он оставил сиденье, и улетел почти на бегу; он хотел вернуться домой, но мысль о возвращении домой внезапно наполнила его ненависть; в этой дыре, в этом его ужасном шкафу, все , это в течение месяца росло в нем; и он пошел дальше случайно.

Его нервная дрожь перешла в лихорадку, которая заставила его почувствовать дрожь; несмотря на жару, ему было холодно.С некоторым усилием он начал почти бессознательно, из некоторого внутреннего желания смотреть на все предметы перед ним, как будто ищут что-то, чтобы отвлечь его внимание; но ему это не удалось, и он то и дело ронял в задумчивость. Когда, вздрогнув, он снова поднял голову и посмотрел он сразу забыл, о чем только что думал, и даже куда он шел. Так он прошел прямо по Васильевскому. Остров, вышел на Малую Неву, перешел мост и повернул в сторону островов.Сначала зелень и свежесть успокаивали его усталым глазам после городской пыли и огромных домов, окружил его и давил на него. Здесь не было таверн, нет душная близость, без зловония. Но скоро эти новые приятные ощущения перешла в болезненную раздражительность. Иногда он стоял неподвижно перед ярко раскрашенная летняя вилла стояла среди зеленой листвы, он смотрел сквозь забор он увидел вдалеке нарядно одетых женщин на веранды и балконы, а дети бегают по садам.В особенно привлекли его внимание цветы; он смотрел на них дольше, чем ни при чем. Его тоже встречали роскошные экипажи, мужчины и женщины на лошадях; он смотрел на них любопытными глазами и забыл о их прежде, чем они исчезли из его поля зрения. Однажды он остановился и пересчитал свои деньги; он обнаружил, что у него тридцать копеек. «Двадцать до милиционер, трое Настасье за ​​письмо, значит, я отдал сорок семь или пятьдесят вчера Мармеладовым, — подумал он, рассчитывая это по неизвестной причине, но вскоре он забыл, с чем объект, который он вынул из кармана деньги.Он вспомнил об этом проезжая мимо столовой или таверны, и почувствовал, что голоден. . . . Зайдя в таверну, он выпил рюмку водки и съел пирог Сортировать. Он закончил есть и ушел. Это было давно так как он пил водку, и она сразу подействовала на него, хотя он только выпил рюмку. Его ноги внезапно стали тяжелыми и сонливость охватила его. Он повернул домой, но доехал до Петровского. Остров остановился совершенно обессиленный, свернул с дороги в кусты, опустились на траву и моментально заснули.

При патологическом состоянии мозга сны часто имеют единственное число. актуальность, яркость и необычайное подобие действительности. Во время создаются чудовищные образы, но обстановка и вся картина такие правдивые и наполненные деталями, такими тонкими, такими неожиданными, но настолько художественно последовательным, что мечтатель, будь он художником как Пушкин или даже Тургенев, никогда не смогли бы изобрести их в состояние бодрствования. Такие больные сны навсегда останутся в памяти и произвести сильное впечатление на измученных и невменяемых нервных система.

Раскольникову приснился страшный сон. Ему снилось, что он снова в своем детство в маленьком городке, где он родился. Он был ребенком лет семи лет, гуляя с отцом за деревню вечером праздник. День был серый и тяжелый, страна была такой, какой он вспомнил это; на самом деле он вспомнил это гораздо ярче во сне чем он сделал в памяти. Маленький городок стоял на ровной плоской поверхности, как обнажена, как рука, ни даже ивы рядом; только вдалеке, лежала роща, темное пятно на самом краю горизонта.Несколько шагов за последним рыночным садом стояла таверна, большая таверна, в которой всегда вызывал в нем чувство отвращения, даже страха, когда он прошел по нему со своим отцом. Там всегда была толпа, всегда крик, смех и оскорбления, отвратительное хриплое пение и часто борьба. Пьяные и ужасно выглядящие фигуры болтались вокруг таверна. Он прижимался к отцу, дрожа всем телом, когда он встретил их. Возле трактира дорога превратилась в пыльную колею, пыль из которых всегда был черным.Это была извилистая дорога, и около сотни Пройдя дальше, он повернул направо, на кладбище. в посреди кладбища стояла каменная церковь с зеленым куполом, где он ходил на мессу два или три раза в год со своим отцом и мать, когда прошла служба памяти его бабушки, у которой давно был мертв, и кого он никогда не видел. В этих случаях они брал белое блюдо, завязанное на столовой салфетке особого сорта рисового пудинга с застрявшим в нем в форме креста изюмом.Он любил эту церковь, старомодные безукрашенные иконы и старые священник с трясущейся головой. Возле могилы его бабушки, которая была отмеченная камнем могила его младшего брата, который умер в шесть месяцев. Он его совсем не помнил, но у него было рассказали о его младшем брате, и всякий раз, когда он посещал кладбище, которое он религиозно и благоговейно использовал, чтобы перекреститься и поклонись и поцелуй могилу. И теперь ему приснилось, что он идет с отцом мимо трактира по пути на кладбище; он держал отца за руку и со страхом смотрел на таверну.Его внимание привлекло странное обстоятельство: какое-то веселье, толпы ярко одетых горожан, крестьянок, их мужей и всяких сволочей вроде, все поют и все более-менее пьяны. Возле входа в в трактире стояла телега, но телега странная. Это был один из тех больших телеги, обычно запряженные тяжелыми лошадьми и нагруженные бочками с вином или другие тяжелые товары. Ему всегда нравилось смотреть на эту огромную тележку. лошади с длинными гривами, толстыми ногами и медленным ровным шагом вдоль идеальной горы без каких-либо усилий, как если бы с грузом идти было легче, чем без него.Но сейчас странно скажем, в осях такой телеги он увидел худого щавьего зверька, одна из тех крестьянских кляч, которые он часто видел, напрягая особенно при большой нагрузке на дрова или сено, особенно когда колеса застряли в грязи или в колее. И крестьяне бы их так били жестоко, иногда даже о нос и глаза, и ему было так жалко, так их жалко, что он чуть не заплакал, а его мать всегда забери его от окна. Вдруг произошел великий шум криков, пения и балалайки, а из трактира вышло много больших и очень пьяных крестьян в красных и синих рубашки и пальто, наброшенные на плечи.

«Садись, садись!» крикнул один из них, молодой толстошейный крестьянин с мясистым лицом, красным, как морковь. «Я возьму вас всех, садитесь!»

Но тут же в зале раздался смех и возгласы. толпа людей.

«Возьми нас всех с таким зверьком!»

«Что, Миколка, ты что, сумасшедший, что такую ​​клячу в такую ​​телегу класть?»

«А этой кобыле двадцать, если она день, товарищи!»

«Садитесь, я вас всех возьму», — снова крикнул Миколка, прыгая первым в телегу, схватившись за поводья и выпрямившись впереди.»The бек пошел с Матвеем, — крикнул он из телеги, — а эта скотина, товарищи, просто разбивает мне сердце, я чувствую, что могу убить ее. Она просто съедает ей голову. Садись, говорю тебе! Я заставлю ее скакать! Она будет скакать! »И он поднял хлыст, готовясь с получать удовольствие, чтобы пороть маленькую кобылу.

«Садись! Пойдем!» Толпа засмеялась. «Слышишь, она скачет!»

«Да, галоп! Последние десять лет у нее не было галопа. лет! »

« Она будет бегать трусцой! »

« Не обращайте на нее внимания, товарищи, принесите каждому по хлысту, будьте готовы! »

« Хорошо! Отдай ей! »

Они все забрались в телегу Миколки, смеясь и шутя.Шесть люди вошли, и еще оставалось место для других. Притащили жир, румяная женщина. Она была одета в красный хлопок, в заостренную, вышитый бисером головной убор и толстые кожаные туфли; она ломала орехи и смеющийся. Толпа вокруг них тоже смеялась, да и вообще, как могло они помогают смеяться? Эта жалкая кляча должна была тащить всю телегу с их галопом! Двое молодых парней в телеге только что кнуты готовы помочь Миколке. С криком «сейчас» кобыла потянула изо всех сил, но далеко не галопом, еле двигалась вперед; она боролась с ногами, задыхаясь и съеживаясь от удары трех кнутов, обрушившихся на нее, как град.В смех в телеге и в толпе удвоился, но Миколка полетел в ярости и яростно избил кобылу, как будто предполагал, что она действительно мог скакать.

«Дайте и мне войти, товарищи», — крикнул молодой человек из толпы, чей был возбужден аппетит.

«Садитесь, все садитесь, — крикнула Миколка, — она ​​вас всех нарисует. Я побью ее до смерти! »И он стал бить кобылу, сам с яростью.

«Отец, отец, — воскликнул он, — отец, что они делают? Отец, они бьют бедную лошадь! »

« Пойдем, пошли! »- сказал его отец.»Они пьяны и глупые, они веселятся; уходи, не смотри! »и он попытался нарисовать его, но он вырвался из его руки, и вне себя с ужасом побежал к коню. Бедный зверь был в плохом положении. Она задыхался, стоял неподвижно, затем снова тянул и чуть не упал.

«Забей ее до смерти, — крикнул Миколка, — дело дошло. Я сделаю это за ее! »

« О чем ты, христианин, черт? »- крикнул старый человек в толпе.

«Кто-нибудь когда-нибудь видел подобное? телегу, — сказал другой.

«Ты ее убьешь», — крикнул третий.

«Не вмешивайтесь! Это моя собственность, я буду делать то, что хочу. из вас! Садитесь, все вы! Я заставлю ее скакать! . . . »

Вдруг смех перешел в рев и охватил все: кобыла, разбуженная ливнем ударов, начала слабо пинаться. Даже старик не мог удержаться от улыбки. Подумать о жалком зверьке вот так пытаюсь пнуть!

Два пацана в толпе схватили хлысты и побежали к кобыле бить ей о ребрах.По одному бежали с каждой стороны.

«Ударил ее по лицу, по глазам, по глазам», — крикнул Миколка.

«Дайте нам песню, друзья!» — крикнул кто-то в телеге, и все в телега запела буйную песню, звякнув в бубен и свист. Женщина продолжала ломать орехи и смеяться.

. . . Он побежал за кобылой, побежал впереди нее, увидел, что она по глазам, прямо в глаза! Он плакал, он чувствовал задыхаясь, у него текли слезы. Один из мужчин порезал его хлыст по лицу, он этого не почувствовал.Заламывает руки и крича, он бросился к седовласому старику с серым борода, который неодобрительно качал головой. Одна женщина схватила его за руку и забрал бы его, но он вырвался из ее и побежали обратно к кобыле. Она чуть не задохнулась, но снова начал пинаться.

«Я научу тебя пинать», — яростно крикнул Миколка. Он бросил хлыст, наклоненный вперед и поднятый со дна тележки длинный, толстый стержень, за один конец он ухватился обеими руками и усилие размахивал им над кобылой.

«Он раздавит ее», — кричали вокруг него. «Он убьет ее!»

«Это моя собственность!» — крикнул Миколка и обрушил шахту. размахивая ударом. Раздался тяжелый глухой удар.

«Бей ее, бей! Почему ты остановился?» кричали голоса в толпа людей.

И Миколка второй раз качнул вал и он второй раз упал на позвоночник незадачливой кобылы. Она опустилась на корточки, но рванулся вперед и рванул вперед со всей своей силой, дернув первым с одной стороны, а затем с другой, пытаясь переместить тележку.Но шесть кнуты атаковали ее во все стороны, и древко было поднято снова и упал на нее в третий раз, затем в четвертый, с тяжелым размеренные удары. Миколка был в ярости, что не мог убить ее в один удар.

«Она крутая!» — кричали в толпе.

«Она сейчас упадет, товарищи, скоро ей придет конец», — сказал восхищенный зритель в толпе.

«Принеси ей топор! Прикончи ее», — крикнул третий.

«Я тебе покажу! Стой!» — отчаянно кричала Миколка; он бросил вниз по шахте, нагнулся в тележке и взял утюг лом.«Берегись», — крикнул он и изо всех сил нанес удар. ошеломляющий удар по бедной кобыле. Удар пришелся; кобыла пошатнулась, откинулся назад, попытался вытащить, но штанга снова упала с размахом на спину, и она упала на землю, как бревно.

«Прикончи ее», — крикнул Миколка и выскочил из себя. Корзина. Несколько молодых людей, тоже вспыхнувшие, схватили что-нибудь попадались — плети, палки, шесты, и бегали к умирающим кобыла. Миколка встал в сторону и стал наносить случайные удары лом.Кобыла вытянула голову, глубоко вздохнула и умер.

«Ты зарезал ее», — крикнул кто-то в толпе.

«Тогда почему бы ей не поскакать?»

«Моя собственность!» — крикнул Миколка с налитыми кровью глазами, размахивая бар в его руках. Он стоял, как будто сожалея, что у него ничего нет больше бить.

«Без ошибок, вы не христианин», — было много голосов. кричать в толпе.

Но бедный мальчик, вне себя, с криком пробирался через толпой к щавелевой кляче, обнял ее окровавленную мертвую голову и целовал его, целовал глаза и целовал губы.. . . Затем он прыгнул вскочил и в исступлении полетел с кулачками на Миколку. При этом мгновенно его отец, который бежал за ним, схватил его и вынесла его из толпы.

«Пойдем, пойдем! Пойдем домой», — сказал он ему.

«Отец! Почему они … убили … бедную лошадь!» он рыдал, но его голос сорвался, и слова вылетели из его тяжело дышащей груди.

«Они пьяны … Они жестокие … это не наше дело!» сказал его отец.Он обнял отца, но почувствовал, что задыхается, подавился. Он попытался сделать вдох, вскрикнуть — и проснулся.

Он проснулся, тяжело дыша, волосы его пропитались потом, и в ужасе встал.

«Слава богу, это был всего лишь сон», — сказал он, садясь под дерево. и делая глубокие вдохи. «Но что это? Это лихорадка? Какой ужасный сон! »

Он чувствовал себя совершенно разбитым: тьма и смятение были в его душе. Опираясь локтями на колени, подпирая голову руками.

«Боже правый!» он воскликнул, «может быть, может быть, что я действительно возьму топором, чтобы я ударил ее по голове, расколол ей череп . . . что я наступлю на липкую теплую кровь, сломаю замок, воруют и трепещут; спрятаться, все забрызгано кровью. . . с топор. . . . Боже правый, разве это может быть? »

Он трясся, как лист, когда он это сказал.

« Но почему я так продолжаю? »- продолжил он, снова садясь, когда это было в глубоком изумлении. «Я знал, что никогда не смогу заставить себя к нему, так что я мучил себя до сих пор? Вчера, вчера, когда я пошел делать это.. . / эксперимент /, вчера я полностью осознал, что никогда не вынесу этого. . . . Почему я — значит, снова об этом? Почему я сомневаюсь? Когда я спустился лестнице вчера, я сказал себе, что это было низко, мерзко, мерзко, мерзко. . . от самой мысли об этом меня тошнило и наполнило меня фильм ужасов.

«Нет, я не мог этого сделать, я не мог этого сделать! Во всех этих рассуждениях нет недостатка, что все, что я пришел к выводу, последний месяц ясен как день, истинен как арифметический.. . . О Господи! В любом случае, я не мог заставить себя к этому! Я не мог этого сделать, я не мог этого сделать! Почему, почему тогда я остаюсь. . . ? «

Он поднялся на ноги, удивленно огляделся, как будто удивился Оказавшись в этом месте, пошел в сторону моста. Он был бледный, его глаза горели, он был истощен во всех конечностях, но он казался внезапно стало легче дышать. Он чувствовал, что отказался от этого ужасного бремя, которое так долго тяготило его, и все сразу было чувство облегчения и покоя в его душе.«Господи, — молился он, — покажи мне мой путь — я отрекаюсь от этого проклятого. . . мечта моя ».

Переходя мост, он тихо и спокойно смотрел на Неву, на светящееся красное солнце садится в пылающее небо. Несмотря на его слабость он не чувствовал усталости. Как будто абсцесс, формировалось за месяц в прошлом в его сердце внезапно сломалось. Свобода, свобода! Он был свободен от этого заклинания, этого колдовства, этого навязчивая идея!

Позже, когда он вспомнил то время и все, что с ним случилось в те дни, минута за минутой, пункт за пунктом, он суеверно впечатлило одно обстоятельство, которое, хотя и в сам по себе не очень исключительный, всегда впоследствии казался ему предопределенный поворотный момент его судьбы.Он никогда не мог понять и объясните себе, почему, когда он устал и измучился, когда он ему было бы удобнее вернуться домой в кратчайшие сроки и самым прямым путем, он вернулся на Сенной рынок, где у него не было должен идти. Это было очевидно и совершенно ненужно ему, хотя не очень. Это правда, что с ним такое случалось десятки раз. вернуться домой, не заметив, по каким улицам он прошел. Но почему, он всегда спрашивал себя, почему у него было такое важное, такое решающая и в то же время такая абсолютно случайная встреча произошло на Сенном рынке (куда, к тому же, не было причин ехать) в тот самый час, в самую минуту его жизни, когда он только что был в самом настроении и в тех самых обстоятельствах, при которых эта встреча смог оказать самое серьезное и решающее влияние на все свое судьба? Как будто она его специально подстерегла!

Было около девяти часов, когда он пересек Сенной рынок.На столы и тачки, киоски и магазины, весь рынок люди закрывали свои заведения или убирались и паковали складывали свои товары и, как их покупатели, шли домой. Сборщики тряпок и всевозможные торговцы костером толпились вокруг таверн в грязные и вонючие дворы Сенного рынка. Раскольников особенно понравилось это место и соседние переулки, когда он бесцельно бродил по улицам. Здесь его тряпки не привлекали презрительное внимание, и можно было ходить в любой одежде без возмутить людей.На углу переулка торгаш с женой у него было два стола с лентами, нитками, хлопчатобумажными носовыми платками и т. д. Они тоже встали, чтобы идти домой, но затянулись в разговоре с другом, который только что подошел к ним. Этим другом была Лизавета Ивановна, или, как все ее называли, Лизавета, младшая сестра старый ломбард Алена Ивановна, к которой Раскольников приезжал на накануне заложить часы и провести свой / эксперимент /. . . . Он О Лизавете уже все знала, да и она его немного знала.Она была одинокая женщина лет тридцати пяти, высокая, неуклюжая, робкая, покорная и почти идиотизм. Она была полной рабыней и пошла в страхе и дрожь сестры, которая заставляла ее работать день и ночь, и даже избили ее. Она стояла с узлом перед барыгой и его жена, слушающая внимательно и с сомнением. Они говорили о что-то с особой теплотой. В тот момент, когда Раскольников увидел ее, его охватило странное ощущение как бы сильной изумление, хотя ничего удивительного в этой встрече не было.

«Решай сама, Лизавета Ивановна», — громко говорил барыга. «Приходите завтра около семи. здесь тоже будет.

«Завтра?» — медленно и задумчиво сказала Лизавета, как будто не в силах принять решение.

«Честное слово, как вы испугались Алены Ивановны», — пробормотал он. жена торгаши, живая маленькая женщина. «Я смотрю на тебя, ты как маленький ребенок. И она тебе тоже не сестра — ничего а сводная сестра и какая рука она держит тебя за руку! »

« Но на этот раз не говори ни слова Алене Ивановне », — ее мужу. прерванный; «Это мой совет, но приходите к нам, не спрашивая.Это того стоит. Позже у вашей сестры может появиться понятие. «

» Я приду? «

» Около семи часов завтра. И они будут здесь. Ты будешь может сам решать ».

« А чаю выпьем », — добавила жена.

« Хорошо, я пойду », — сказала Лизавета, продолжая размышлять, и начала медленно удаляясь.

Раскольников только что прошел и больше ничего не слышал. Он прошел тихо, незаметно, стараясь не пропустить ни слова. Его первое изумление последовало дрожь от ужаса, словно дрожь пробежала по его спине.Он имел узнал, он внезапно совершенно неожиданно узнал, что на следующий день в семь часов Лизавета, сестра старухи и единственная спутница, будет вдали от дома, и поэтому ровно в семь часов старуха останется одна .

Он был всего в нескольких шагах от своего жилища. Он вошел как мужчина приговорен к смерти. Он ни о чем не думал и не мог мышление; но он внезапно почувствовал всем своим существом, что у него больше нет свобода мысли, отсутствие воли, и что все было внезапно и безвозвратно решено.

Конечно, если бы ему пришлось годами ждать подходящей возможности, он не мог рассчитывать на более верный шаг к успеху план, чем тот, который только что представился. В любом случае это было бы было трудно выяснить заранее и с уверенностью, с большая точность и меньший риск, без опасных запросов и расследования, что на следующий день в определенное время старуха, на которой жизнь предполагалась попытка, будет дома и в полном одиночестве.

Следующая глава — Глава 6

Содержание
Показать только на русском и английском
Показать только на английском
Показать только на русском

Глава I. Часть II. Достоевский, Федор. 1917. Преступление и наказание. Vol. XVIII. Гарвардская классическая полка художественной литературы

Выберите поискWorld FactbookМеждународный тезаурус РоджераЦитаты БартлеттаУважительно процитированыFowler’s King’s EnglishСтиль СтранкаМенкенский языкКембриджская историяБиблия короля ДжеймсаОксфорд ШекспирАнатомия ГреяФермерская поваренная книгаЭтикет поста, фраза пивовара и мифология БулфонаЭлиот, Т.С.Фрост, Р. Хопкинс, GMKeats, Дж. Лоуренс, DHMasters, Э.Л.Сэндбург, К.Сассун, С.Уитман, У. Вордсворт, У. Йейтс, WBA Все документальные произведения Гарвардская классикаАмериканские очерки Относительность ЭйнштейнаГрант, СШАРузвельт, Т. История УэллсаПрезидентские инаугурацииВся художественная литератураПолка художественной литературыИстории о привиденияхКраткие рассказыШоу, Дж. Б. Стейн, Г. Стивенсон, Р. Л. Уэллс, HG
Художественная литература> Гарвардская партизация> Гарвардская классика>
СОДЕРЖАНИЕ · СОДЕРЖАНИЕ ОБЪЕМА · БИБЛИОГРАФИЧЕСКАЯ ЗАПИСЬ
Достоевский Федор (1821–1881).Преступление и наказание.
Гарвардская классическая полка художественной литературы. 1917.
Часть II
Глава I
«Как ты» пожалуйста.”
Так он пролежал очень долго. Время от времени ему казалось, что он просыпается, и в такие моменты он замечал, что это было далеко за полночь, но ему не приходило в голову вставать. Наконец он заметил, что начало светать.Он лежал на спине, все еще ошеломленный своим недавним забвением. Ужасные, отчаянные крики доносились с улицы пронзительно, звуки, которые он слышал каждую ночь под своим окном после двух часов дня. Они разбудили его сейчас. 1
«Ах! пьяные люди выходят из кабаков, — подумал он, — уже два часа ночи, и тотчас вскочил, как будто кто-то стащил его с дивана. 2
«Что! Прошло два часа! » 3
Он сел на диван — и сразу все вспомнил! Внезапно, в одну вспышку, он все вспомнил. 4
В первый момент ему показалось, что он сходит с ума. Его охватил ужасный холод; но озноб был от лихорадки, которая началась задолго до этого во сне. Теперь его внезапно охватила сильная дрожь, так что у него стучали зубы и тряслись все его конечности. Открыл дверь и стал прислушиваться, в доме все спало. Он с удивлением смотрел на себя и на все, что было в комнате вокруг него, гадая, как он мог прийти прошлой ночью, не заперев дверь, и броситься на диван, не раздевшись, даже не сняв шляпы.Он упал и лежал на полу возле его подушки. 5
«Если бы кто-нибудь вошел, что бы он подумал? Что я пьян, но… » 6
Он бросился к окну. Света было достаточно, и он начал торопливо осматривать себя с головы до ног, всю свою одежду; не было следов? Но этого нельзя было делать; дрожа от холода, он стал все снимать и снова оглядываться.Он перевернул все до последних ниток и тряпок и, не доверяя себе, трижды прошел обыск. 7
Но вроде бы ничего, никаких следов, кроме одного места, где толстые капли застывшей крови прилипли к потрепанному краю его брюк. Он взял большой складной нож и отрезал потрепанные нити. Казалось, больше ничего не было. 8
Вдруг он вспомнил, что кошелек и вещи, которые он вынул из ящика старухи, все еще были в его карманах! До этого он не думал о том, чтобы вытащить их и спрятать! Он даже не подумал о них, пока рассматривал свою одежду! Что дальше? Мгновенно он бросился вынимать их и швырять на стол.Когда он вытащил все и вывернул карман наизнанку, чтобы убедиться, что ничего не осталось, он отнес всю кучу в угол. Бумага оторвалась от стены и повисла в клочьях. Он начал запихивать все вещи в отверстие под бумагой: «Они внутри! Все скрыто, и кошелек тоже! — радостно подумал он, вставая и тупо глядя на дыру, которая выпирала больше, чем когда-либо. Вдруг он весь содрогнулся от ужаса; «Боже мой!» — прошептал он в отчаянии; «Что со мной? Это скрыто? Это способ скрывать вещи? » 9
Он не рассчитывал, что у него есть безделушки, которые можно спрятать.Он думал только о деньгах и поэтому не приготовил убежище. 10
«А теперь, чему я рад?» — подумал он. «Это что-то скрывает? Мой разум покидает меня — просто! » 11
Он сел на диван в изнеможении, и его сразу же потрясла еще одна невыносимая дрожь. Он машинально снял со стула рядом с собой зимнее пальто старого студента, еще теплое, хотя и почти лохмотья, накрылся им и снова погрузился в сонливость и бред.Он потерял сознание. 12
Не прошло и пяти минут, как он вскочил во второй раз и тут же в бешенстве снова набросился на свою одежду. 13
«Как я мог снова заснуть, ничего не делая? Да, да; Петлю с проймы не снимала! Я забыл, забыл такую ​​вещь! Такое доказательство! » 14
Он сорвал петлю, поспешно разрезал ее на куски и бросил обрывки среди своего белья под подушку. 15
«Куски рваного полотна не могли вызвать подозрений, что бы ни случилось; Я думаю, что нет, я думаю, что нет! — повторил он, стоя посреди комнаты, и с мучительной сосредоточенностью снова стал смотреть вокруг себя, в пол и повсюду, пытаясь убедиться, что он ничего не забыл. . 16
Убеждение в том, что все его способности, даже память и простейшая рефлексивная способность его подводят, стало невыносимой пыткой. 17
«Конечно, это еще не начало! Неужто меня не наказывает? Это так! » 18
Обтрепанные тряпки, которые он отрезал от брюк, фактически лежали на полу посреди комнаты, где их мог бы увидеть любой, кто войдет! 19
«Что со мной!» — воскликнул он снова, как обезумевший. 20
Тогда странная идея пришла ему в голову; что, возможно, вся его одежда была залита кровью, что, возможно, было очень много пятен, но что он не видел их, не замечал их, потому что его восприятие рушилось, разваливалось на куски … его разум был затуманен.Вдруг он вспомнил, что на сумочке тоже была кровь. «Ах! Значит, на кармане тоже должна быть кровь, потому что я положил мокрый кошелек в карман! » 21
В мгновение ока он вывернул карман наизнанку и, да! — остались следы, пятна. на подкладке кармана! 22
«Значит, мой разум не совсем покинул меня, так что у меня все еще есть разум и память, поскольку я сам догадался об этом», — торжествующе подумал он с глубоким вздохом облегчения: «Это» Это просто слабость от лихорадки, минутный бред, — и он вырвал всю подкладку из левого кармана брюк.В этот момент солнечный свет упал на его левый ботинок; на носке, торчащем из ботинка, ему показалось, что это следы! Он сбросил ботинки; «Действительно следы! Кончик носка был пропитан кровью », — должно быть, он неосторожно шагнул в ту лужу. «Но что мне теперь с этим делать? Куда мне положить носок, тряпки и карман? » 23
Он собрал все это в руки и остановился посреди комнаты. 24
«В печке? Но в первую очередь обыскивают печь.Сжечь их? Но чем их сжечь? Нет даже совпадений. Нет, лучше пойди и выбрось все куда-нибудь. Да, лучше выбрось, — повторил он, снова садясь на диван, — и сразу, в эту минуту, не задерживаясь… » 25
Но вместо этого он опустился головой на подушку. Снова невыносимая ледяная дрожь охватила его; он снова накинул на него пальто. 26
И долгое время, в течение нескольких часов, его преследовал порыв «немедленно куда-нибудь уйти в этот момент и выбросить все это прочь, чтобы скрыться из виду». и покончено, сразу, сразу! »Несколько раз он пытался подняться с дивана, но не мог. 27
Наконец он был полностью разбужен сильным стуком в дверь. 28
«Открой, да, ты мертв или жив? Он тут спит! — кричала Настасья, стуча кулаком по двери. «Целыми днями он здесь храпит, как собака! Он тоже собака. Открывай, говорю тебе. Сейчас один десятый ». 29
« Может, его нет дома », — сказал мужской голос. 30
«Ха! это голос швейцара. Чего он хочет? » 31
Он вскочил и сел на диван. Биение его сердца было приятной болью. 32
«Тогда кто мог запереть дверь?» — возразила Настасья. «Он привык запираться! Как будто его стоит украсть! Открой, глупый, очнись! » 33
« Чего они хотят? Почему носильщик? Все открыто.Сопротивляться или открываться? Будь что будет! 34
Он приподнялся, наклонился вперед и открыл дверь. 35
Его комната была настолько маленькой, что он мог открыть защелку, не вставая с кровати. Да; здесь стояли швейцар и Настасья. 36
Настасья как-то странно на него уставилась. Он бросил вызывающий и отчаянный взгляд на носильщика, который, не говоря ни слова, протянул ему сложенную серую бумагу, запечатанную воском для бутылок. 37
«Извещение из офиса», — объявил он, передавая ему бумагу. 38
«Из какого офиса?» 39
«Вызов в полицию, конечно. Вы знаете, в каком офисе ». 40
« В полицию? Зачем? » 41
« Как я могу сказать? За тобой послали, так что уходи.” 42
Мужчина внимательно посмотрел на него, оглядел комнату и повернулся, чтобы уйти. 43
«Он совсем болен!» — заметила Настасья, не сводя с него глаз. Швейцар на мгновение повернул голову. «У него со вчерашнего дня лихорадка, — добавила она. 44
Раскольников не ответил и держал листок в руках, не открывая его. 45
— Тогда не вставай, — сочувственно продолжала Настасья, видя, что он спускает ноги с дивана. «Ты болен, и поэтому не уходи; нет такой спешки. Что у вас там? » 46
Он посмотрел; В правой руке он держал клочки, вырезанные из брюк, носка и тряпок из кармана. Значит, он спал с ними в руке. Потом, размышляя над этим, он вспомнил, что, проснувшись в лихорадке, он все это крепко сжал в руке и так снова заснул. 47
«Посмотри на тряпки, которые он собрал, и спит с ними, как будто сокровище досталось…» 48
И Настасья захихикала в истерике. . 49
Он тут же сунул их всех под свой плащ и пристально посмотрел на нее. В то время как он не был способен к рациональному размышлению в тот момент, он чувствовал, что никто не будет вести себя так с человеком, которого собираются арестовать.«Но… полиция?» 50
«Вам лучше выпить чаю! Да? Я принесу, еще кое-что осталось ». 51
« Нет… я пойду; Я сейчас пойду, — пробормотал он, вставая. 52
«Да ты никогда не спустишься!» 53
«Да, я пойду». 54
55
Она вышла вслед за носильщиком. 56
Он сразу бросился на свет, чтобы осмотреть носок и тряпки. 57
«Есть пятна, но не очень заметные; все в грязи, протерто и уже обесцвечено. Никто, у кого не было подозрений, не мог ничего различить. Настасья издали не заметила бы, слава богу! »Тогда он, вздрогнув, сломал печать на записке и стал читать; он долго читал, прежде чем понял.Это была обычная повестка из районного отделения милиции, чтобы явиться в тот день в половине десятого в офис районного суперинтенданта. 58
«Но когда такое случилось? Я никогда не имею дела с полицией! А почему именно сегодня? — подумал он в мучительном недоумении. «Господи, только поскорее закончите!» 59
Он бросился на колени, чтобы помолиться, но рассмеялся — не над идеей молитвы, а над собой. 60
Он начал, поспешно одевшись: «Если я заблудился, я заблудился, мне все равно! Надеть носок? — внезапно подумал он, — он станет еще пыльнее и следы исчезнут ». 61
Но как только он надел его, он снова снял его. отвращение и ужас. Он снял их, но, подумав, что других носков у него нет, поднял их и надел снова — и снова засмеялся. 62
«Это все условно, все относительно, просто способ взглянуть на это», — мгновенно подумал он, но только верхушкой его разума, пока он был дрожь всем телом: «вот, вот, я накололась! Я закончил, надев его! » 63
Но его смех быстро сменился отчаянием. 64
«Нет, это для меня слишком …» — подумал он. Его ноги дрожали. «От страха», — пробормотал он. Голова у него кружилась и болела в лихорадке. «Это уловка! Они хотят заманить меня в ловушку и запутать меня во всем, — размышлял он, выходя к лестнице, — хуже всего то, что у меня почти кружится голова. Я могу выпалить что-нибудь глупое… » 65
На лестнице он вспомнил, что оставлял все вещи такими же, какими они были в дыре в стене,« и, скорее всего, это сделано специально, чтобы «ищи, когда меня нет», — подумал он и замолчал.Но он был охвачен таким отчаянием, таким цинизмом страдания, если так можно выразиться, что, махнув рукой, он пошел дальше. «Только чтобы покончить с этим!» 66
На улице снова стала невыносимая жара; за все эти дни не упало ни капли дождя. Снова пыль, кирпичи и строительный раствор, снова зловоние из лавок и коттеджей, снова пьяные мужчины, финские разносчики и полуразрушенные извозчики. Солнце светило ему прямо в глаза, так что ему было больно смотреть в них, и он чувствовал, как кружится голова — как это чувствует человек в лихорадке, когда он выходит на улицу в яркий солнечный день. 67
Когда он добрался до поворота на улицу , в агонии трепета он посмотрел вниз… на , дом … и сразу отвел глаза. 68
«Если меня допросят, может быть, я просто скажу», — подумал он, подходя к полицейскому участку. 69
Полицейский участок находился примерно в четверти мили. Недавно его перевели в новые комнаты на четвертом этаже нового дома.Однажды он был в старом офисе, но давным-давно. Свернув у ворот, он увидел справа лестничный пролет, по которому поднимался крестьянин с книгой в руке. — Несомненно, дворник; Итак, офис здесь », — и он начал подниматься по лестнице на всякий случай. Он не хотел никому задавать вопросы. 70
«Я войду, упаду на колени и во всем признаюсь…» — подумал он, достигая четвертого этажа. 71
Лестница была крутой, узкой и неряшливой от грязной воды.Кухни квартир выходили на лестницу и почти весь день стояли открытыми. Итак, был ужасный запах и жара. По лестнице поднимались и спускались носильщики с книгами под мышками, полицейские и люди всех мастей и обоих полов. Дверь офиса тоже была настежь. Внутри стояли крестьяне. Там тоже было душно, и из недавно отремонтированных комнат пахло свежей краской и застоявшимся маслом. 72
Немного подождав, он решил перейти в следующую комнату.Все комнаты были маленькими и невысокими. Страшное нетерпение тянуло его все дальше и дальше. На него никто не обращал внимания. Во второй комнате сидели какие-то клерки и писали, одетые не лучше, чем он, и выглядели довольно странно. Он подошел к одному из них. 73
«Что это?» 74
Он показал полученное уведомление. 75
«Вы студент?» — спросил мужчина, взглянув на объявление. 76
«Да, раньше был студентом». 77
Клерк посмотрел на него, но без малейшего интереса. Он был особенно неопрятным человеком с застывшей идеей в глазах. 78
«От него ничего не вытащить, потому что он ни в чем не заинтересован», — подумал Раскольников. 79
«Пройдите туда к старшему клерку», — сказал клерк, указывая на самую дальнюю комнату. 80
Он вошел в ту комнату — четвертую по порядку; Это была маленькая комната, набитая людьми, одетыми лучше, чем в крайних комнатах. Среди них были две дамы. Один, плохо одетый в траур, сидел за столом напротив главного писаря и что-то писал под его диктовку. Другая, очень полная, пышная женщина с багрово-красным пятнистым лицом, чрезмерно элегантно одетая с брошкой на груди величиной с блюдце, стояла сбоку, видимо, чего-то ждала.Раскольников обратил внимание клерка. Тот взглянул на нее, сказал: «Подожди минутку» и продолжил ухаживать за оплакивающей дамой. 81
Он дышал свободнее. «Этого не может быть!» 83
«Какая-то глупость, какая-то пустяковая невнимательность, и я могу выдать себя! Хм! жаль, что здесь нет воздуха, — добавил он, — душно … От этого кружится голова как никогда … и ум … 84
Он чувствовал ужасное внутреннее смятение.Он боялся потерять самообладание; он пытался ухватиться за что-то и сосредоточить на этом свой ум, что-то совершенно не относящееся к делу, но у него вообще не получалось. И все же старший клерк очень его заинтересовал, он все время надеялся увидеть его насквозь и что-то угадать по его лицу. 85
Это был очень молодой человек, лет двадцати двух, с темным подвижным лицом, которое выглядело старше своих лет. Он был модно одет и пижон, с пробором посередине, хорошо причесанным и уложенным с пометкой, на вымытых пальцах носил несколько колец, а на жилете — золотая цепочка.Он сказал несколько слов по-французски иностранцу, который находился в комнате, и сказал их довольно правильно. 86
«Луиза Ивановна, ты можешь сесть», — сказал он небрежно ярко одетой лиловой даме, которая все еще стояла, как будто не решаясь сесть, хотя стул был. рядом с ней. 87
«Ич данке», — сказала последняя, ​​и мягко, с шелестом шелка она опустилась в кресло.Ее голубое платье, отделанное белым кружевом, парило по столу, как воздушный шар, и заполняло почти половину комнаты. От нее пахло ароматом. Но ей явно было неловко заполнять половину комнаты и так сильно пахнуть запахом; и хотя ее улыбка была не только дерзкой, но и дерзкой, она выдавала явное беспокойство. 88
Дама в трауре наконец сделала и встала. Вдруг с некоторым шумом вошел офицер очень бодро, со своеобразным взмахом плеч на каждом шагу.Он бросил кокетливую фуражку на стол и сел в кресло. Умная дама, увидев его, сразу вскочила со своего места и в каком-то экстазе сделала реверанс; но офицер не обращал на нее ни малейшего внимания, и она не решалась снова сесть в его присутствии. Он был помощником суперинтенданта. У него были рыжие усы, которые выделялись по горизонтали с каждой стороны его лица, и очень маленькие черты лица, не выражавшие ничего особенного, кроме некоторой дерзости. Он искоса и несколько возмущенно посмотрел на Раскольникова; он был очень плохо одет, и, несмотря на его унизительное положение, его осанка никоим образом не соответствовала его одежде.Раскольников неосторожно устремил на него очень долгий и прямой взгляд, так что он почувствовал себя прямо оскорбленным. 89
«Что вам нужно?» — крикнул он, видимо удивленный, что такого оборванного парня не уничтожила величавость его взгляда. 90
«Меня вызвали… по извещению…» — запнулся Раскольников. 91
«Для взыскания причитающихся денег с студент, » поспешно вмешался старший клерк, оторвавшись от бумаг.«Вот!» — и он бросил Раскольникову документ и указал место. «Прочтите это!» 92
«Деньги? Какие деньги? — подумал Раскольников, — но… тогда… уж точно не , а ». 93
И дрожал от радости. Он почувствовал внезапное сильное неописуемое облегчение. Со спины сняли груз. 94
«И прошу вас, во сколько вам было приказано явиться, сэр?» — крикнул помощник суперинтенданта, который по неизвестной причине казался все более и более обиженным.«Тебе велят приходить в девять, а теперь двенадцать!» 95
«Уведомление мне принесли всего четверть часа назад», — громко ответил Раскольников через плечо. К своему собственному удивлению, он тоже внезапно рассердился и нашел в этом некоторое удовольствие. «И достаточно, что я приехал сюда с лихорадкой». 96
«Пожалуйста, не кричи!» 97
«Я не кричу, я» Я говорю очень тихо, это ты кричишь на меня.Я студент и не позволяю никому кричать на меня ». 98
Помощник суперинтенданта был в такой ярости, что в первую минуту мог только невнятно фыркнуть. Он вскочил со своего места. 99
«Молчи! Вы находитесь в правительственном учреждении. Не дерзите, сэр! » 100
« Вы тоже в госучреждении, — кричал Раскольников, — и вы курите сигарету не хуже, чем кричите, так что вы показываете неуважение ко всем нам. 101
Сказав это, он испытал неописуемое удовлетворение. 102
Старший служащий посмотрел на него с улыбкой. Разъяренный помощник суперинтенданта был явно сбит с толку. 103
«Это не твое дело!» — крикнул он наконец с неестественной громкостью. «Пожалуйста, сделайте требуемое от вас заявление. Покажите ему, Александр Григорьевич.На вас есть жалоба! Вы не платите долги! Ты прекрасная птица ». 104
Но Раскольников теперь не слушал; он нетерпеливо схватился за бумагу, торопясь найти объяснение. Он прочитал это один раз, второй раз и все еще не понял. 105
«Что это?» — спросил он главного клерка. 106
«Это для возврата денег на I.О. У., приказ. Вы должны либо оплатить его со всеми расходами, издержками и т. Д., Либо предоставить письменное заявление, когда вы можете его оплатить, и в то же время обязательство не оставлять капитал без оплаты, а также не продавать или скрывать вашу собственность. Кредитор вправе продать вашу собственность и возбудить дело против вас в соответствии с законом ». 107
« Но я… никому не в долгу! » 108
«Это не наше дело.Здесь вексель на сто пятнадцать рублей, засвидетельствованный и подлежащий уплате, принесен нам для взыскания, передан вами вдове заседателя Зарницына девять месяцев назад и передан вдовой Зарницына одному человеку. Г-н Чебаров. Поэтому мы вызываем вас к вам ». 109
« Но она моя квартирная хозяйка! » 110
« А что, если она ваша квартирная хозяйка? »

24 111

Старший служащий посмотрел на него со снисходительной улыбкой сострадания и в то же время с некоторым торжеством, как на новичка, впервые попавшего под обстрел, — как будто он сказал: «Ну, как ты себя чувствуешь? сейчас? »Но какое ему теперь дело до« Я ».О. У., за взыскание! Стоило ли об этом волноваться сейчас, стоило ли даже внимания! Он стоял, читал, слушал, отвечал, даже сам задавал вопросы, но все механически. Торжествующее чувство безопасности, избавления от всепоглощающей опасности — вот что наполнило всю его душу в тот момент без мыслей о будущем, без анализа, без предположений или предположений, без сомнений и без вопросов. Это был момент полной, прямой, чисто инстинктивной радости.Но именно в этот момент в офисе произошло нечто вроде грозы. Помощник суперинтенданта, все еще потрясенный неуважением Раскольникова, все еще кипящий и явно озабоченный сохранением своего оскорбленного достоинства, набросился на несчастную умную даму, которая глядела на него с тех пор, как он вошел, с чрезвычайно глупой улыбкой. 112
«Ты позорная девка!» — внезапно крикнул он во весь голос. (Дама в трауре ушла из офиса.) «Что происходило в вашем доме прошлой ночью? А? Опять позор, ты скандал на всю улицу. Снова драка и пьянство. Вы хотите исправительный дом? Да ведь я тебя десять раз предупреждал, что не отпущу тебя одиннадцатого! И вот вы снова, вы… вы…! » 113
Бумага выпала из рук Раскольникова, и он дико посмотрел на шикарную даму, с которой так бесцеремонно обошлись. Но вскоре он понял, что это означает, и сразу же начал находить в скандале положительное удовольствие.Он слушал с удовольствием, так что ему хотелось смеяться и смеяться… все его нервы были на пределе. 114
«Илья Петрович!» — начал с тревогой старший служащий, но остановился, ибо знал по опыту, что разъяренного помощника нельзя остановить иначе как силой. 115
Что касается умницы, то сначала она задрожала перед бурей. Но, как ни странно, чем более многочисленными и жестокими становились оскорбления, тем милее она выглядела и тем соблазнительнее улыбки, которыми она одаривала ужасного помощника.Она беспокойно двигалась и непрерывно делала реверансы, нетерпеливо ожидая возможности сдержать слово; и наконец она нашла это. 116
«В моем доме не было ни шума, ни драки, мистер капитан», — прошептала она сразу, как горох, уверенно говоря по-русски, хотя и с сильным немецким акцентом, «и никакого скандала, и его честь напилась, и я говорю всю правду, мистер капитан, и я не виноват. У меня почетный дом, мистер Лорд.Капитан и благородное поведение, мистер капитан, и я всегда, всегда не люблю скандалы. Но он пришел совсем навеселе и снова попросил три бутылки, а потом поднял одну ногу и начал играть на пианино одной ногой, а это совсем нехорошо в благородном доме, и он ganz сломал пианино. , и это действительно было очень невежливо, и я так и сказал. И он взял бутылку и стал ее всех бить. И тогда я позвал швейцара, и пришел Карл, и он схватил Карла и ударил его в глаз; Он тоже ударил Генриетту по глазам и пять раз ударил меня по щеке.И это было так не по-джентльменски в благородном доме, мистер капитан, и я закричала. И он открыл окно над каналом и остановился в окне, визжая, как поросенок; это было позором. Идея визжать, как поросенок, у окна на улицу! Плевать на него! И Карл оттащил его от окна за пальто, и это правда, мистер капитан, он оторвал сейнов. И тогда он крикнул, что человек мусс выплатят ему пятнадцать рублей компенсации. И я заплатил ему, мистер капитан, пять рублей за сейнов. И он не джентльменский гость и стал причиной всего скандала. «Я покажу вам, — сказал он, — потому что я могу написать о вас во все газеты». 117
«Тогда он был писателем?» 118
«Да, мистер капитан, и что за неджентльменский гость в благородном доме…» 119
«Ну что ж! Достаточно! Я вам уже говорил… » 120
« Илья Петрович! »- многозначительно повторил староста. 121
Помощник быстро взглянул на него; старший клерк слегка покачал головой. 122
«… Я говорю вам это, уважаемая Луиза Ивановна, и говорю вам это в последний раз», — продолжила помощница. «Если в вашем благородном доме в очередной раз разразится скандал, я вас посаду в тюрьму, как это называется в приличном обществе. Ты слышишь? Значит, литератор, автор взял себе за фалды пять рублей в «благородном доме»? Хороший набор, эти авторы! » 123
И он бросил на Раскольникова презрительный взгляд.«На днях тоже был скандал в ресторане. Автор пообедал и не заплатит; «Я напишу на вас сатиру», — говорит он. А на прошлой неделе на пароходе был еще один из них, который использовал самый позорный язык в адрес респектабельной семьи гражданского советника, его жены и дочери. И одного из них на днях выгнали из кондитерской. Они такие, писатели, литераторы, студенты, глашатаи… Пфу! Вы ладите! Однажды я сам загляну к вам.Тогда тебе лучше быть осторожным! Слышишь? » 124
Луиза Ивановна с поспешным почтением сделала реверанс во все стороны и сделала реверанс до двери. Но у двери она споткнулась и наткнулась на красивого офицера со свежим открытым лицом и великолепными густыми светлыми бакенбардами. Это был сам районный управляющий Никодим Фомич. Луиза Ивановна поспешила сделать реверанс чуть ли не до земли и, стесняясь маленькими шажками, вылетела из кабинета. 125
«Опять гром и молния — ураган!» — вежливо и дружелюбно сказал Никодим Фомич Илье Петровичу. «Ты снова возбужден, ты снова гневаешься! Я слышал это на лестнице! » 126
« Ну что ж! »- протянул Илья Петрович с джентльменской небрежностью; и он подошел с бумагами к другому столу, весело покачивая плечами на каждом шагу. «Вот, если вы любезно посмотрите: писатель или студент, по крайней мере, был им, не платит долги, поставил I.О. У. не выйдет из своей комнаты, на него постоянно поступают жалобы, и здесь он с удовольствием выразил протест против моего курения в его присутствии! Он сам ведет себя как подлец, и просто посмотрите на него, пожалуйста. Вот джентльмен, и он очень привлекательный! » 127
« Бедность — не порок, мой друг, но мы знаем, что ты взорваешься, как порошок, ты терпеть не можешь. Пожалуй, вы на что-то обиделись и сами переборщили, — продолжал Никодим Фомич, приветливо обращаясь к Раскольникову.«Но вы ошибаетесь в этом; Он молодец, уверяю вас, но взрывной, взрывной! Он нагревается, загорается, закипает, и его не остановить! А потом все кончено, а внизу у него золотое сердце! Его прозвище в полку было Лейтенант взрывчатки … » 128
« Да и полк какой! 129
Раскольникову вдруг захотелось сказать им всем что-то исключительно приятное.«Простите, капитан, — легко начал он, внезапно обращаясь к Никодиму Фомичу, — вы войдете в мою позицию. Готов просить извинения, если был невоспитан. Я бедный студент, больной и разбитый («разбитый», как он сказал) бедностью. Я не учусь, потому что сейчас не могу себя содержать, но деньги получу. У меня есть мать и сестра в провинции X. Они пришлют мне его, и я заплачу. Моя квартирная хозяйка — добрая женщина, но она так зол на то, что я потерял уроки и не платил ей последние четыре месяца, что она даже не отправляет мне обед … и я этого не понимаю.О. У. у всех. Она просит, чтобы я заплатил ей за это И. О. У. Как я могу ей заплатить? Судите сами! 130
«Но это не наше дело, знаете ли, — заметил старший служащий. 131
«Да, да, я полностью с вами согласен. Но позвольте мне объяснить… — снова вмешался Раскольников, все еще обращаясь к Никодиму Фомичу, но изо всех сил стараясь обратиться и к Илье Петровичу, хотя последний, казалось, упорно рылся в его бумагах и презрительно не обращал на него внимания.«Позвольте мне объяснить, что я живу с ней почти три года и сначала … сначала … почему бы мне не признаться в этом в самом начале, я обещал жениться на ее дочери, это было словесное обещание, данное добровольно … она была девушка … действительно, она мне нравилась, хотя я не был влюблен в нее … на самом деле это была юношеская интрижка … то есть, я хочу сказать, что моя квартирная хозяйка в те дни беззаветно доверяла мне, и я вела жизнь … я была очень беспечна. 132
«Никто не спрашивает у вас эти личные данные, сэр, нам некогда терять время.- вмешался Илья Петрович грубо и торжествующе; но Раскольников горячо его остановил, хотя вдруг ему стало чрезвычайно трудно говорить. 133
«Но извините, извините. Это мне объяснять… как это все произошло… В свою очередь… хотя я с тобой согласен… в этом нет необходимости. Но год назад девочка умерла от тифа. Я остался жить там, как и раньше, и когда моя квартирная хозяйка переехала в ее нынешнее жилище, она сказала мне… и в дружеской манере… что она полностью доверяет мне, но все же, не хотел бы я дать ей «я».За сто пятнадцать рублей, весь долг, который я ей должен. Она сказала, что если бы я только дал ей это, она снова поверила бы мне, сколько бы я ни хотел, и что она никогда, никогда — это были ее собственные слова — не заставит использовать эту долговую расписку до тех пор, пока я не смогу заплатить за себя … и теперь, когда я потерял уроки и мне нечего есть, она принимает меры против меня. Что я на это скажу? » 134
« Все эти трогательные подробности не наше дело », — грубо прервал Илья Петрович.«Вы должны дать письменное обязательство, но что касается ваших любовных связей и всех этих трагических событий, мы не имеем к этому никакого отношения». 135
«Да ладно … вы суровы, — пробормотал Никодим Фомич. садится за стол и тоже начинает писать. Он выглядел немного пристыженным. 136
«Пишите!» — сказал старший делопроизводитель Раскольникову. 137
«Напиши что?» — резко спросил последний. 138
«Я буду тебе диктовать». 139
Раскольникову показалось, что после его выступления главный клерк относился к нему более небрежно и презрительно, но неожиданно он почувствовал себя совершенно странно. равнодушен к чьему-либо мнению, и это отвращение произошло мгновенно, в одно мгновение. Если бы он позаботился немного подумать, он бы действительно удивился, что мог так разговаривать с ними минуту назад, навязав им свои чувства.И откуда взялись эти чувства? Теперь, если бы вся комната была заполнена не полицейскими, а самыми близкими и дорогими ему людьми, он не нашел бы для них ни одного человеческого слова, настолько пусто было его сердце. Мрачное ощущение агонии, вечного одиночества и удаленности приняло сознательную форму в его душе. Не подлость его сентиментальных излияний перед Ильей Петровичем и не подлость торжества последнего над ним вызвали это внезапное отвращение в его сердце.О, что ему теперь делать со своей подлостью, со всем этим мелочным тщеславием, офицерами, немками, долгами, полицейскими? Если бы его приговорили к сожжению в тот момент, он бы не пошевелился, вряд ли бы дослушал приговор до конца. С ним происходило что-то совершенно новое, неожиданное и неизвестное. Не то чтобы он понимал, но он ясно чувствовал со всей интенсивностью ощущения, что он никогда больше не сможет обратиться к этим людям в полицейском участке сентиментальными излияниями, такими как его недавняя вспышка, или чем-то еще; и что, если бы они были его собственными братьями и сестрами, а не полицейскими, было бы совершенно исключено обращение к ним при любых жизненных обстоятельствах.Он никогда не испытывал такого странного и ужасного ощущения. И что было наиболее мучительно — это было скорее ощущение, чем представление или идея, прямое ощущение, самое мучительное из всех ощущений, которые он знал в своей жизни. 140
Старший клерк начал диктовать ему обычную форму декларации, что он не может заплатить, что он обязуется сделать это в будущем, что он не покинет город и не продаст свою собственность и так далее. 141
«А писать нельзя, ручку держишь с трудом», — заметил староста, с любопытством глядя на Раскольникова.«Ты болен?» 142
«Да, у меня кружится голова. Давай! » 143
« Вот и все. Подпишите его ». 144
Старший служащий взял бумагу и повернулся, чтобы заняться другими. 145
Раскольников вернул ручку; но вместо того, чтобы встать и уйти, он уперся локтями в стол и обхватил голову руками.Ему казалось, будто ему в череп вбивают гвоздь. Ему вдруг пришла в голову странная идея: сразу же встать, подойти к Никодиму Фомичу и рассказать ему все, что произошло вчера, а потом пойти с ним в его квартиру и показать ему вещи в норе в доме. угол. Импульс был настолько сильным, что он поднялся со своего места, чтобы выполнить его. «Может, мне лучше минутку подумать?» — мелькнуло у него в голове. «Нет, лучше сбросить бремя без раздумий». Но вдруг он остановился, как вкопанный.Никодим Фомич увлеченно разговаривал с Ильей Петровичем, и до него дошли слова: 146
«Нельзя, их обоих отпустят. Начнем с того, что вся история противоречит сама себе. Зачем им вызывать носильщика, если это их дело рук? Доносить против себя? Или как слепой? Нет, это было бы слишком лукаво! Кроме того, Пестряков, студент, был замечен у ворот и носильщиками, и женщиной, когда он входил. Он шел с тремя друзьями, которые оставили его только у ворот, и он попросил носильщиков направить его в коридор. присутствие друзей.Теперь, спросил бы он свой путь, если бы он шел с таким предметом? Что касается Коха, он подошел к старухе и ушел от него ровно без четверти восемь. А теперь подумайте… » 147
« Но извините, как вы объясните это противоречие? Они заявляют, что постучали, и дверь была заперта; но через три минуты, когда они подошли к носильщику, оказалось, что дверь отстегнута ». 148
« Вот и все; убийца, должно быть, был там и заперся внутрь; и они поймали бы его на всякий случай, если бы Кох не был ослом и пошел искать и носильщика. Он , должно быть, ухватился за перерыв, чтобы спуститься вниз и как-то проскользнуть мимо них. Кох продолжает креститься и говорить: «Если бы я был там, он бы выскочил и убил меня своим топором». У него будет служба благодарения — ха-ха! » 149
«И никто не видел убийцу?» 150
«Они вполне могли не видеть его; — это обычный Ноев ковчег, — сказал старший клерк, который слушал. 151
— Ясно, ясно, — тепло повторил Никодим Фомич. 152
«Нет, ничего не понятно, — утверждал Илья Петрович. 153
Раскольников поднял шляпу и пошел к двери, но не добрался до нее. 154
Когда он пришел в сознание, он обнаружил, что сидит на стуле, поддерживаемый кем-то с правой стороны, в то время как кто-то другой стоял слева, держа желтоватый стакан, наполненный желтой водой, и Никодим Фомич стоял перед ним и пристально смотрел на него.Он встал со стула. 155
«Что это? — спросил Никодим Фомич довольно резко. 156
«Он с трудом держал ручку, когда подписывал», — сказал старший клерк, усаживаясь на свое место и снова приступая к работе. 157
«Давно болеете?» — крикнул Илья Петрович с места, где тоже просматривал бумаги.Он, конечно, приходил посмотреть на больного, когда тот потерял сознание, но сразу же удалился, когда выздоровел. 158
«Со вчерашнего дня», — пробормотал в ответ Раскольников. 159
«Ты вчера выходил?» 160
«Да».
«Да.» 163
« В какое время? » 164
« Около семи ». 165
« А ты куда? 166
«По улице». 167
«Коротко и ясно». , отрывисто, не опуская черных лихорадочных глаз перед взором Ильи Петровича. 169
«Он с трудом может стоять. А вы… — начал было Никодим Фомич. 170
«Неважно», — довольно своеобразно произнес Илья Петрович. 171
Никодим Фомич хотел бы еще протестовать, но, взглянув на старшего клерка, который очень пристально смотрел на него, он ничего не сказал. Внезапно наступила тишина. Это было странно. 172
«Ну что ж, — заключил Илья Петрович, — мы вас задерживать не будем.” 173
Раскольников ушел. При отъезде он уловил звук нетерпеливого разговора, и над остальными поднялся вопрошающий голос Никодима Фомича. На улице его обморок полностью прошел. 174
«Обыск — сразу будет обыск», — повторил он про себя, спеша домой. «Животные! они подозревают ». 175
Его прежний террор снова полностью овладел им. 176

Братья Карамазовы, VIII, 8

Фёдор Достоевский

Братья Карамазовы

Книга VIII
Глава 8

Оглавление

Каталог названий

Виртуальная библиотека

Федор Достоевский (1821-1881)

Братья Карамазовы

Перевод Констанс Гарнетт

Часть третья

Книга VIII.Митя

Глава 8: Делириум


За этим последовала почти оргия, пир, на который все были рады. Грушенька первая позвала вина.

«Я хочу выпить. Я хочу быть совсем пьяным, как мы были раньше. Ты помнишь, Митя, ты помнишь, как мы здесь в прошлый раз подружились! »

Сам Митя был почти в бреду, чувствуя, что его счастье под рукой. Но Грушенька то и дело отсылала его от себя.

«Иди и развлекайся. Скажи им танцевать, веселиться, «пусть пляшут печка и дача»; как и в прошлый раз, — восклицала она. Она была чрезвычайно взволнована. И Митя поспешил ей подчиниться. Хор был в соседней комнате. Комната, в которой они сидели до этого момента, была слишком маленькой и была разделена на две части хлопковыми занавесками, за которыми стояла огромная кровать с пухлым перьевым матрасом и пирамидой из хлопковых подушек. В четырех комнатах для посетителей были кровати.Грушенька устроилась прямо у двери. Митя поставил ей кресло. Она сидела на том же месте и смотрела танцы и пение «раньше», когда они там веселились. Все пришедшие девушки тогда были там; приехал еврейский оркестр со скрипками и цитрами, и наконец прибыла долгожданная повозка с винами и провизией.

Митя суетился. В комнату стали входить самые разные люди, крестьяне и их женщины, разбуженные ото сна и привлеченные надеждами на еще одно чудесное развлечение, подобное тому, которое они наслаждались месяцем ранее.Митя запомнил их лица, приветствуя и обнимая всех, кого знал. Он откупоривал бутылки и наливал вино всем, кто приходил. Шампанского очень не терпелось только девушкам. Мужчины предпочитали ром, бренди и, прежде всего, горячий пунш. Митя приготовил шоколад для всех девочек и велел держать три самовара кипеть всю ночь, чтобы всем принести чай и пунш.

Последовала абсурдная суматоха, но Митя был в своей природной стихии, и чем глупее это становилось, тем сильнее поднималось настроение.Если бы крестьяне в этот момент попросили у него денег, он бы вытащил свои записи и раздал их направо и налево. Наверное, поэтому хозяин, Трифон Борисович, все время кружил около Мити, чтобы защитить его. Казалось, он отказался от всякой идеи лечь спать той ночью; но пил он мало, всего один стакан пунша, и по-своему внимательно следил за интересами Мити. Он вмешался как раз вовремя, вежливо и услужливо убедив Митю не раздавать крестьянам «сигары и рейнское вино» и, прежде всего, деньги, как он это делал раньше.Он тоже очень возмущался, что крестьянские девушки пили ликер и ели сладости.

«Ужасная, Дмитрий Федорович, — сказал он. «Я бы дал им толчок, каждого из них, и они сочли бы это за честь — это все, что они стоят!»

Митя снова вспомнил Андрея и приказал нанести ему удар. «Я только что был с ним груб», — повторил он тонким, мягким голосом. Калгонов выпил и поначалу не заботился о пении девушек; но после того, как он выпил пару бокалов шампанского, он стал необычайно оживленным, расхаживая по комнате, смеясь и восхваляя музыку и песни, восхищаясь всеми и всем.Максимов, блаженно пьяный, не покидал его. Грушенька тоже напивалась. Указывая на Калганова, она сказала Мите:

.

«Какой он милый, обаятельный мальчик!»

И Митя в восторге побежал целовать Калгонова и Максимова. О, как велики были его надежды! Она еще ничего не сказала и, похоже, намеренно воздерживалась от разговора. Но время от времени она смотрела на него ласковыми и страстными глазами. Наконец она внезапно схватила его за руку и энергично притянула к себе.В данный момент она сидела на низком стуле у двери.

«Как это вы только что пришли, а? Вы вошли? . . . Я был испуган. Значит, ты хотел отдать меня ему, не так ли? Вы действительно этого хотели? »

«Я не хотел портить тебе счастье!» — блаженно запнулся Митя. Но она не нуждалась в его ответе.

«Ну, иди и наслаждайся. . . — она ​​снова прогнала его. «Не плачь, я тебе еще раз перезвоню».

Он убегал, а она слушала пение и смотрела на танцы, хотя ее глаза следили за ним, куда бы он ни шел.Но через четверть часа она позвонит ему еще раз, и он снова побежит к ней.

«Подойди, сядь рядом со мной, расскажи, как ты узнал обо мне и моем приезде сюда вчера? От кого вы впервые это услышали? »

И Митя стал ей рассказывать все бессвязно, бессвязно, лихорадочно. Он говорил странно, часто хмурился и резко останавливался.

«На что ты хмуришься?» — спросила она.

«Ничего.. . . Я оставил там больного человека. Я бы отдал десять лет своей жизни, чтобы он выздоровел, чтобы он знал, что с ним все в порядке! »

«Ну, не обращайте на него внимания, если он заболел. Значит, ты собирался застрелиться завтра! Какой глупый мальчик! Зачем? Мне нравятся такие безрассудные парни, как ты, — шепелявила она, немного запинаясь. «Значит, вы готовы пойти на все ради меня, а? Неужели ты действительно собирался застрелиться завтра, глупый? Нет, подожди немного. Завтра я могу тебе кое-что сказать. . . . Не сегодня скажу, а завтра.Вы бы хотели, чтобы это было сегодня? Нет, сегодня не хочу. Идите, идите, идите и развлекайтесь ».

Однажды, однако, она позвонила ему как бы озадаченная и обеспокоенная.

«Почему ты грустишь? Я вижу, тебе грустно. . . . Да, я вижу, — добавила она, пристально глядя ему в глаза. «Хотя вы продолжаете целовать мужиков и кричать, я кое-что вижу. Нет, веселись. Я веселый; ты тоже веселись. . . . Я здесь кое-кого люблю. Угадай, кто это. Ах, смотрите, мой мальчик заснул, бедняжка, он пьян.”

Она имела в виду Калганова. На самом деле он был пьян и на мгновение заснул, сидя на диване. Но он был не просто сонным от выпивки; он внезапно почувствовал себя подавленным или, как он сказал, «скучным». Его сильно угнетали песни девочек, которые по мере того, как пьянство продолжалось, постепенно становились грубыми и безрассудными. И танцы были такими же плохими. Две девушки переоделись медведями, а веселая девушка по имени Степанида с палкой в ​​руке выступила в роли хранительницы и стала их «показывать».”

«Смотри живьем, Марья, а то палку достанешь!»

Медведи, наконец, покатились по земле самым неподобающим образом под рев смеха тесной толпы мужчин и женщин.

«Ну пусть! Пусть! — сентиментально сказала Грушенька с восторженным выражением лица. «Когда у них действительно есть день, чтобы повеселиться; почему люди не должны быть счастливы? »

Калгонов выглядел так, будто его испачкали грязью.

— Свинство все это крестьянское дурачество, — пробормотал он, отходя; «Это игра, в которую они играют летом, когда светит всю ночь».

Ему особенно не нравилась одна «новая» песня на веселую танцевальную мелодию. В нем рассказывается, как пришел джентльмен и попытал счастья с девушками, чтобы узнать, полюбят ли они его:

Попробовать девушек пришла мастер:
Любили бы они его, не так ли?

Но девушки не могли полюбить хозяина:

Он бы меня жестоко избил
И такая любовь мне не годится.

Потом приходит цыган и тоже пытается:

Попробовать девушек пришла цыганка:
Любили бы они его, не так ли?

Но и цыган не полюбить:

Боюсь, он будет вором,
И вызовет у меня много слез.

И еще много мужчин приходят испытать удачу, в том числе солдат:

Попробовать девушек пришел солдат:
Любили бы они его, не так ли?

Но солдата с презрением отвергают в двух неприличных строчках, спетых с абсолютной откровенностью и произведя фурор в публике.Песня заканчивается купцом:

Попробовать девушек пришел купец:
Любили бы они его, не так ли?

И похоже, что он завоевывает их любовь, потому что:

Купец сделает мне золото
И я с радостью стану его королевой.

Калгонов положительно возмутился.

«Это просто вчерашняя песня», — сказал он вслух.«Кто им такое пишет? С таким же успехом они могли бы пригласить железнодорожника или еврея попытать счастья с девушками; они бы все понесли до себя ».

И, как будто это было личное оскорбление, он тут же заявил, что ему скучно, сел на диван и тут же заснул. Его симпатичное личико выглядело довольно бледным, когда оно упало на подушку дивана.

«Смотри, какой он красивый», — сказала Грушенька, подводя к себе Митю.«Я только что расчесывала его волосы; у него волосы, как лен, и такие густые. . . ”

И, нежно склонившись над ним, она поцеловала его в лоб. Калгонов тотчас открыл глаза, посмотрел на нее, встал и с тревогой спросил, где Максимов?

«Так вот кто вам нужен», — засмеялась Грушенька. «Останься со мной минутку. Митя, беги, найди его Максимова ».

Максимов, как оказалось, не мог оторваться от девушек, только время от времени убегал, чтобы налить себе рюмку ликера.Он выпил две чашки шоколада. Его лицо было красным, а нос багровым; его глаза были влажными и сладко-сладкими. Он подбежал и объявил, что собирается танцевать «саботажник».

«Они научили меня всем этим воспитанным, аристократическим танцам, когда я был маленьким. . . ”

«Иди, пойди с ним, Митя, а я буду смотреть отсюда, как он танцует», — сказала Грушенька.

«Нет-нет, я тоже пойду посмотреть», — воскликнул Калганов, самым наивным образом отмахнувшись от предложения Грушеньки посидеть с ним.Все пошли смотреть. Максимов танцевал свой танец. Но особого восхищения он ни у кого, кроме Мити, не вызвал. Он состоял только из прыжков и прыжков, ударов ногами, и при каждом прыжке Максимов хлопал перевернутой подошвой своей стопы. Калгонову это совсем не понравилось, но Митя поцеловал танцовщицу.

«Спасибо. Вы, наверное, устали? Что вы здесь ищете? Хочешь сладостей? Может, сигару? »

«Сигарета».

«Не хочешь выпить?»

«Я просто возьму ликер.. . . У вас есть шоколадки? »

«Да, там их куча на столе. Выбери, душа моя! »

«Мне нравится с ванилью. . . для пожилых людей. Хе-хе!

«Нет, брат, у нас нет таких особенных».

«Я говорю», — наклонился старик и прошептал Мите на ухо. «Та девочка, маленькая Марья, он же он! Как было бы, если бы вы помогли мне подружиться с ней? »

«Так вот что вам нужно! Нет, брат, так не пойдет! »

— Я никому не причиню вреда, — безутешно пробормотал Максимов.

«О, хорошо, хорошо. Они приходят сюда только танцевать и петь, понимаешь, брат. Но, черт возьми, подожди немного! . . . А пока ешь, пей и веселись. Не хочешь денег? »

«Может быть, потом», — улыбнулся Максимов.

«Хорошо, хорошо. . . ”

У Мити горела голова. Он вышел на деревянный балкон, огибавший все здание с внутренней стороны, выходивший во двор. Свежий воздух оживил его.Он стоял один в темном углу и внезапно схватился за голову обеими руками. Его разрозненные мысли сошлись воедино; его ощущения слились в единое целое и внезапно озарили его разум. Страшный и страшный свет! «Если я застрелюсь, то почему не сейчас?» — пришло ему в голову. «Почему бы не пойти за пистолетами, не принести их сюда, а здесь, в этом темном грязном углу, покончить с этим?» Почти минуту он колебался. Несколькими часами ранее, когда он мчался сюда, его преследовал позор, воровство, которое он совершил, и эта кровь, эта кровь! .. . Но тогда ему было легче. Потом все было кончено: он ее потерял, бросил. Она ушла для него — о, тогда его смертный приговор был для него легче; по крайней мере, это казалось необходимым, неизбежным, потому что зачем ему оставаться на земле?

Но сейчас? Было ли все так же, как тогда? Теперь одному призраку, по крайней мере одному ужасу пришел конец: этот первый законный любовник, эта роковая фигура исчезла, не оставив следов. Ужасный фантом превратился в нечто такое маленькое, такое комичное; его отнесли в спальню и заперли.Он никогда не вернется. Ей было стыдно, и теперь он видел по ее глазам, кого она любит. Теперь у него было все, чтобы сделать жизнь счастливой. . . но он не мог продолжать жить, он не мог; о, проклятие! «О Боже! вернуть к жизни человека, которого я сбил у забора! Пусть минует меня эта страшная чаша! Господи, Ты сотворил чудеса для таких грешников, как я! Но что, что, если старик жив? О, тогда стыд другого позора я бы стер с лица земли. Я бы вернул украденные деньги. Я бы вернул его; Я как-нибудь пойму.. . . Никаких следов этого стыда не останется, кроме как в моем сердце навсегда! Но нет, нет; о, несбыточные трусливые мечты! О, проклятие! ​​»

И все же во тьме его был луч света и надежды. Он вскочил и побежал обратно в комнату — к ней, к ней, к своей королеве навеки! Разве один момент ее любви не стоил всей остальной жизни, даже в агонии позора? Этот дикий вопрос тронул его сердце. «Ей, ей одной, чтобы увидеть ее, услышать ее, ни о чем не думать, забыть обо всем, хотя бы на ту ночь, на час, на мгновение!» Как только он свернул с балкона в коридор , он наткнулся на помещика Трифона Борисовича.Ему показалось, что он выглядел мрачным и обеспокоенным, и ему казалось, что он пришел его найти.

«Что такое, Трифон Борисович? Ты меня ищешь? »

«Нет, сэр», — кажется, домовладелец смутился. «Почему я должен тебя искать? Где ты был? »

«Почему ты такой мрачный? Ты ведь не злишься? Подожди немного, ты скоро ложишься спать. . . . Который час? »

«Будет три часа. Должно быть, прошло уже три.”

«Мы скоро закончим. Мы прекратим ».

«Не упоминайте; это не имеет значения. Продолжайте так долго, как хотите. . . ”

«Что с ним?» — на мгновение задумался Митя и побежал обратно в комнату, где танцевали девушки. Но ее там не было. В голубой комнате ее тоже не было; на софе спал только Калгонов. Митя заглянул за занавеску — она ​​там была. Она сидела в углу на сундуке.Наклонившись вперед, положив голову и руки на кровать рядом, она горько плакала, изо всех сил стараясь подавить рыдания, чтобы ее не услышали. Увидев Митю, она поманила его к себе, а когда он подбежал к ней, она крепко схватила его за руку.

«Митя, Митя, я его любил, знаете. Как я любил его все эти пять лет, все это время! Я любил его или только свою злость? Нет, он, он! Это ложь, что я любила свой гнев, а не его. Митя, мне тогда было семнадцать; он был так добр ко мне, так весел; он пел мне.. . . По крайней мере, так казалось такой глупой девушке, как я. . . . А теперь, Господи, это уже не тот человек. Даже его лицо не то же самое; он совсем другой. Я не должен был его знать. Я ехал сюда с Тимофеем и всю дорогу думал, как мне с ним встретиться, что ему сказать, как нам смотреть друг на друга. Моя душа ослабела, и внезапно мне показалось, что он вылил на меня ведро с грязной водой. Он говорил со мной, как учитель, такой серьезный и ученый; он встретил меня так торжественно, что я онемел.Я не мог произнести ни слова. Сначала я подумал, что ему стыдно говорить перед своим великим большим поляком. Я сидел, глядя на него и задаваясь вопросом, почему я не могу сказать ему сейчас ни слова. Должно быть, его жена погубила его; ты знаешь, он бросил меня жениться. Должно быть, она так его изменила. Митя, как это стыдно! Ой, Митя, мне стыдно, стыдно на всю жизнь. Прокляните, прокляните, прокляните эти пять лет! »

И снова она расплакалась, но крепко вцепилась в руку Мити и не отпускала.

«Митя, милый, стой, не уходи. Я хочу сказать тебе одно слово, — прошептала она и внезапно подняла к нему лицо. «Слушай, скажи мне, кого я люблю? Я люблю здесь одного мужчину. Кто этот человек? Вот что ты должен мне сказать ».

Улыбка озарила ее лицо, опухшее от слез, и ее глаза сияли в полумраке.

«Прилетел сокол, и сердце мое упало. «Дурак! это тот мужчина, которого ты любишь! » Это то, что мое сердце сразу прошептало мне.Вы вошли, и все загорелось. Чего он боится? Я поинтересовался. Вы испугались; ты не мог говорить. Он не их боится — ты мог кого-нибудь бояться? «Это меня он боится, — подумал я, — только меня». Вот и Феня рассказывала, глупенькая, как я в окно позвала Алешу, что целый час люблю Митенку, а теперь полюблю. . . Другая. Митя, Митя, как я мог быть таким дураком, чтобы думать, что смогу любить кого-нибудь после тебя? Ты меня простишь, Митя? Ты меня простишь или нет? Ты любишь меня? Ты меня любишь? »Она вскочила и держала его обеими руками за плечи.Митя, онемев от восторга, глядел ей в глаза, в лицо, в ее улыбку и вдруг крепко обнял ее и страстно поцеловал.

«Ты простишь меня за то, что я тебя мучил? Я измучил вас всех назло. Я назло выгнал старика из головы. . . . Вы помните, как вы однажды выпили у меня дома и разбили бокал? Я вспомнил об этом и сегодня разбил стакан и выпил «за подлое сердце». Митя, мой сокол, почему ты меня не целуешь? Однажды он поцеловал меня, а теперь отстраняется, смотрит и слушает.Зачем меня слушать? Поцелуй меня, поцелуй меня крепко, верно. Если любишь, ну тогда люби! Теперь я буду твоим рабом, твоим рабом на всю оставшуюся жизнь. Приятно быть рабом. Поцелуй меня! Бей меня, плохо обращайся со мной, делай со мной, что хочешь. . . . И я заслуживаю страданий. Постой, подожди, потом, у меня этого не будет. . . — она ​​внезапно оттолкнула его. «Пойдем, Митя, я пойду выпьем, напиться хочу, напьюсь и станцуем; Я должен, я должен! »Она оторвалась от него и исчезла за занавеской.Митя пошел, как пьяный.

«Да, что бы ни случилось — что бы сейчас ни случилось, за одну минуту я отдал бы весь мир», — подумал он. Грушенька действительно выпила целый бокал шампанского залпом и сразу очень навеселе. Она села на тот же стул, что и раньше, с блаженной улыбкой на лице. Ее щеки пылали, губы горели, блестящие глаза были влажными; в ее глазах была страстная привлекательность. Даже Калгонов почувствовал волнение в сердце и подошел к ней.

«Ты почувствовал, как я поцеловал тебя, когда ты только что спал?» — хрипло спросила она. «Я сейчас пьян, вот в чем дело. . . . А ты разве не пьян? А почему не пьёт Митя? Почему ты не пьешь, Митя? Я пьян, а ты не пьешь. . . ”

«Я пьян! Я и так пьян. . . пьян с тобой. . . и теперь я тоже напьюсь вином ».

Он выпил еще один стакан, и — он сам подумал, что это странно — от этого стакана он полностью напился.Он внезапно напился, хотя до этого момента был совсем трезв, он это помнил. С этого момента все вокруг него закружилось, как будто он в бреду. Он ходил, смеялся, со всеми разговаривал, не зная, что делал. Только одно стойкое ощущение жжения давало о себе знать постоянно, «как раскаленный уголь в его сердце», — сказал он впоследствии. Он подошел к ней, сел рядом, смотрел на нее, слушал ее. . . . Она стала очень разговорчивой, всех звал к себе и поманила разных девушек из хора.Когда девушка подходила, она либо целовала ее, либо перекрещивалась над ней. Через минуту она могла бы заплакать. Ее очень позабавил «старичок», как она называла Максимова. Он подбегал каждую минуту, чтобы поцеловать ее руки, «каждый мизинец», и, наконец, он танцевал еще один танец под старую песню, которую спел сам. С особой энергией танцевал под припев:

.

Поросенок говорит — ага! ммф! ммф!
Маленький теленок говорит — мычание, мычание, мычание,
Маленькая утка говорит — кря, кря, кря,
Маленький гусь говорит — га, га, га.
Курица расхаживает по крыльцу;
Троо-ру-ру-ру-ру, она скажет,
Троо-ру-ру-ру-ру, она скажет!

«Дай ему что-нибудь, Митя, — сказала Грушенька. — Подари ему подарок, знаешь, он бедный. Ах, бедные, оскорбленные! . . . Знаешь, Митя, я пойду в женский монастырь. Нет, однажды я действительно пойду. Алеша сказал мне сегодня кое-что, что я запомню на всю жизнь. . . .Да. . . . Но сегодня давайте танцевать. Завтра в женский монастырь, а сегодня будем танцевать.Хочу поиграть сегодня, люди добрые, а что из этого? Бог нас простит. Если бы я был Богом, я бы всех простил: «Мои дорогие грешники, с этого дня я прощаю вас». Я прошу прощения: «Простите меня, добрые люди, глупая девка». Я зверь, вот кто я. Но я хочу молиться. Дала немного лука. Каким бы злым я ни был, я хочу молиться. Митя, дай танцевать, не останавливай. Все в мире хороши. Все — даже самые худшие из них. В мире прекрасное место. Хотя мы плохие, с миром все в порядке.Мы хорошие и плохие, хорошие и плохие. . . . Пойдемте, скажите, у меня есть кое-что у вас спросить: приходите сюда все, и я вас спрошу: почему я такой хороший? Вы знаете, я в порядке. У меня все хорошо. . . . Ну, почему я такой хороший? »

Вот и продолжала болтать Грушенька, напиваясь все больше и больше. Наконец она объявила, что тоже собирается танцевать. Она встала со стула, пошатываясь. «Митя, не давай мне больше вина — если я попрошу, не давай. Вино не дает покоя. Все крутится, плита и все такое.Я хочу танцевать. Пусть все видят, как я танцую. . . пусть увидят, как красиво я танцую. . . ”

Она действительно имела это в виду. Она вытащила из кармана белый батистовый платок и, взяв его за угол в правой руке, помахала им в танце. Митя бегал взад и вперед, девушки притихли и приготовились по первому сигналу разразиться танцевальной песней. Максимов, услышав, что Грушенька хочет танцевать, взвизгнул от восторга и, подпрыгивая, побежал перед ней, напевая:

С такими тонкими ножками и такими аккуратными боками
И его хвостик туго свернулся.

Но Грушенька махнула ему платком и прогнала его.

«Ш-ш! Митя, а почему они не приходят? Пусть приходят все. . . смотреть. Позови их тоже, что были заперты. . . Почему вы их заперли? Скажи им, что я собираюсь танцевать. Пусть тоже смотрят. . . ”

Митя с пьяной развязностью подошел к запертой двери и стал стучать по полякам кулаком.

«Привет, ты. . . Подвысоцкис! Пойдем, она собирается танцевать.Она звонит тебе ».

«Лайдак!» крикнул в ответ один из поляков.

«Ты сам лайдак ! Ты маленький негодяй, вот кто ты ».

«Не надо смеяться над Польшей», — сентенциозно сказал Калганов. Он тоже был пьян.

«Тихо, мальчик! Если я назову его мерзавцем, это не значит, что я так назвал всю Польшу. Один лайдак не делает Польшу. Молчи, мой милый мальчик, съешь конфетку.”

«Ах, какие молодцы! Как будто они не были мужчинами. Почему не дружат? — сказала Грушенька и пошла танцевать. Хор разразился «Ах, крыльцо мое, крыльцо мое новое!». Грушенька запрокинула голову, полуоткрыла губы, улыбнулась, помахала платком и вдруг, сильно покачиваясь, остановилась посреди комнаты, глядя сбит с толку.

«Я слаб. . . — сказала она измученным голосом. «Простите меня. . . . Я слаб, не могу. . . . Мне очень жаль.”

Она поклонилась хору, а затем начала кланяться во все стороны.

«Мне очень жаль. . . . Простите меня . . . ”

«Женщина пила. «Красавица пила», — раздавались голоса.

«Дама напилась слишком много», — хихикая, объяснил девушкам Максимов.

«Митя, уведи меня. . . возьми меня, — беспомощно сказала Грушенька. Митя набросился на нее, схватил на руках и пронес драгоценную ношу через занавески.

«Ну, теперь пойду», — подумал Калганов и, выйдя из голубой комнаты, закрыл за собой две половины двери. Но оргия в большой комнате продолжалась и становилась все громче и громче. Митя уложил Грушеньку на кровать и поцеловал в губы.

«Не трогай меня. . . — промолвила она умоляющим голосом. «Не трогай меня, пока я не стану твоим. . . . Я сказал тебе, что я твой, но не трогай меня. . . пощади меня. . . . С ними здесь, с ними рядом, ты не должен.Он здесь. Здесь противно. . . ”

«Я буду тебя подчиняться! Я не буду думать об этом. . . Обожаю тебя! — пробормотал Митя. «Да, здесь мерзко, мерзко».

И все еще держа ее на руках, он упал на колени у кровати.

«Я знаю, ты хоть зверюга, но щедрый», — с трудом произнесла Грушенька. «Это должно быть благородно. . . это будет благородно в будущем. . . и давайте будем честными, давайте будем хорошими, не животными, а хорошими.. . забери меня, забери меня подальше, слышишь? Я не хочу, чтобы это было здесь, но далеко-далеко. . . ”

«О, да, да, должно быть!» — сказал Митя, прижимая ее к себе. «Я возьму тебя, и мы улетим. . . . О, я бы отдал всю свою жизнь за один год только для того, чтобы узнать об этой крови! »

«Какой крови?» — недоуменно спросила Грушенька.

— Ничего, — сквозь зубы пробормотал Митя. «Груша, ты хотел быть честным, но я вор. Но я украл деньги у Кати.. . . Позор, позор! »

«От Кати, от той барышни? Нет, это не ты украл. Отдай ей, возьми у меня. . . . Зачем суетиться? Теперь все мое твое. Какое значение имеют деньги? Мы все равно потратим его впустую. . . . Такие люди, как мы, обречены зря тратить деньги. Но нам лучше пойти и обработать землю. Я хочу своими руками выкопать землю. Мы должны работать, слышишь? Так сказал Алеша. Я не буду твоей любовницей, я буду тебе верен, я буду твоей рабыней, я буду работать на тебя.Мы пойдем к барышне, поклонимся ей вместе, чтобы она нас простила, а потом уйдем. А если она нас не простит, мы все равно поедем. Бери у нее деньги и люби меня. . . . Не люби ее. . . . Не люби ее больше. Если ты любишь ее, я задушу ее. . . . Я выколю ей оба глаза иглой. . . ”

«Я люблю тебя. люблю только тебя. Я буду любить тебя в Сибири. . . ”

«Почему Сибирь? Не берите в голову, Сибирь, если хотите. Мне плевать.. . мы будем работать. . . в Сибири снег. . . . Я люблю ездить по снегу. . . и должны иметь колокольчики. . . . Слышишь, колокольчик звонит? Где звонит тот колокол? Идут люди. . . . Теперь это остановлено ».

Она закрыла глаза, измученная, и внезапно заснула на мгновение. Вдали наверняка раздался звон колокольчика, но он прекратился. Митя опустил голову ей на грудь. Он не заметил, что перестал звонить колокол, и не заметил, что прекратились песни и что вместо пения и пьяного шума в доме царила абсолютная тишина.Грушенька открыла глаза.

«Что случилось? Я спал? Да . . . колокольчик . . . Я спал, и мне снилось, что я еду по снегу с колокольчиками, и я задремал. Я был с кем-то, кого любил, с тобой. И далеко-далеко. Я держал тебя и целовал, прижимаясь к тебе. Мне было холодно, и снег блестел. . . . Вы знаете, как блестит снег ночью, когда светит луна. Как будто меня не было на земле. Я проснулась, а рядом со мной мой родной. Как это мило! .. . ”

«Рядом с тобой», — пробормотал Митя, целуя ее платье, ее грудь, ее руки. И вдруг у него возникла странная фантазия: ему показалось, что она смотрит прямо перед собой, не на него, не в его лицо, а поверх его головы с намеренной, почти сверхъестественной неподвижностью. Выражение удивления, почти тревоги, внезапно появилось на ее лице.

«Митя, кто это смотрит на нас?» — прошептала она.

Митя обернулся и увидел, что кто-то действительно раздвинул шторы и как бы наблюдает за ними.И, похоже, не один человек.

Он вскочил и быстро подошел к нарушителю.

«Вот, иди к нам, иди сюда», — сказал голос, говоривший не громко, а твердо и безапелляционно.

Митя прошел за занавеску и замер. Комната была заполнена людьми, но не теми, кто был здесь раньше. Мгновенная дрожь пробежала по его спине, и он вздрогнул. Он сразу узнал всех этих людей.Этот высокий, толстый старик в шинели и фуражке с кокардой — капитан милиции Михаил Макарович. А этот «чахоточный» аккуратный денди, «у которого всегда такие начищенные сапоги», — это зампрокурора. «У него есть хронометр стоимостью четыреста рублей; он показал мне это ». И тот маленький молодой человек в очках. . . . Митя забыл фамилию, хотя знал его, видел его: это был «следователь» из «школы юриспруденции», только недавно приехавший в город.А этот человек — инспектор полиции Маврикий Маврикевич, человек, которого он хорошо знал. А эти ребята в медных пластинах, зачем они здесь? И эти двое. . крестьяне. . . . И вот в дверях Калганов с Трифоном Борисовичем. . . .

«Господа! Зачем это, господа? — начал Митя, но вдруг как бы вне себя, не зная, что делает, громко во весь голос закричал:

«Я стою!»

Молодой человек в очках внезапно двинулся вперед и, подойдя к Мите, начал достойно, хотя и поспешно:

«Мы должны сделать.. . Короче, прошу вас пройти сюда, сюда, к дивану. . . . Абсолютно необходимо, чтобы вы дали объяснение ».

«Старик!» — неистово закричал Митя. «Старик и его кровь! . . . Я понимаю ».

И он опустился, чуть не упал, на стул рядом, как будто его косили косой.

«Вы понимаете? Он это понимает! Монстр и отцеубийца! Кровь твоего отца вопиет против тебя! — вдруг взревел старый капитан милиции, подходя к Мите.

Он был вне себя, багровое лицо и дрожал всем телом.

«Это невозможно!» — воскликнул маленький молодой человек. «Михаил Макарович, Михаил Макарович, не пойдет! . . . Прошу дать мне слово. Никогда не ожидал от тебя такого поведения. . . ”

«Это бред, господа, бред бредовый», — воскликнул капитан полиции; «Посмотри на него: пьяный, в это время ночи, в компании дурной женщины, с кровью своего отца на руках.. . . Это бред! . . . ”

«Очень прошу вас, дорогой Михаил Макарович, обуздать свои чувства, — сказал прокурор быстрым шепотом старому капитану милиции, — или я буду вынужден прибегнуть к …»

Но маленький юрист не дал ему закончить. Он повернулся к Мите и произнес громкий, твердый, достойный голос:

«Экс-лейтенант Карамазов, мой долг сообщить вам, что вы обвиняетесь в убийстве вашего отца Федора Павловича Карамазова, совершенном этой ночью.. . ”

Он сказал еще что-то, и прокурор тоже что-то вставил, но Митя хоть и слышал, но не понимал. Он смотрел на них безумными глазами.



Свобода по необходимости | Ежеквартальный журнал Lapham’s

Впервые опубликовано в царской России в 1880 году, Братья Карамазовы — метафизический шедевр Федора Достоевского, роман, полный слухов о проклятии и намеков на бессмертие.Зигмунд Фрейд считал, что книга выявила мрачно-загадочные, даже криминальные тенденции Достоевского, а русский неологизм — Карамазовщина — обозначил разврат, насилие и психологическое отклонение, которые исследуются в произведении. Как и во многих произведениях Достоевского, в его последнем романе трагедия сочетается с гротеском, моменты мистического экстаза — с эпизодами жестокого фарса. Его персонажи, кажется, пребывают в постоянном состоянии патологической тоски или болезненной чувствительности: разоренные дворяне, шутовские землевладельцы и социально параноидальные клерки получают извращенный восторг от оскорблений или унижений.

Его необычные романы, среди которых Преступление и наказание (1866), Идиот (1869) и Демоны (1872), представляют общество, которое погрязло в феодальной бедности, но охвачено авангардными идеями, переполненным с анархизмом и нигилизмом, богобоязненными и богобоязненными. Как человек, соблазнивший русское православное христианство, Достоевский решительно выступил против радикальной политики и либерального секуляризма; как и многие модернисты, он был политически консервативным и смелым в художественном отношении.И все же его воображение преследовали мятежники и отцеубийцы, проклятые и развратные, а также святые и священные писания. Возможно, распущенность — это просто извилистый путь к небу. Возможно, дьявол понимает о Боге больше по-своему, чем тупица.

Маммон , Джордж Фредерик Уоттс, 1885. Галерея Тейт, Лондон, Соединенное Королевство.

Братья Карамазовы — это не только размышления о благодати и греховности, аде и спасении.Это тоже детектив. Чрезвычайно сложный и в некоторых изданиях насчитывающий почти тысячу страниц, роман вращается вокруг убийства помещика Федора Карамазова; и все действие, упакованное всего за четыре дня, представляет собой тщательно продуманную драму лучших детективных рассказов. На этой тонкой повествовательной основе лежит огромная громоздкая надстройка социальных комментариев, религиозной медитации и философских размышлений. Сыновья Федора, титульные братья, иногда балансируют на грани безумия и духовной гибели, каждый из которых проявляет презрение к мелкобуржуазной морали.Жестокий и сексуально распутный Дмитрий, полу-чувственный, полу-детский моральный хулиган, раздирается эдиповой яростью. Алексей, младший брат, одинаково презирает моральную золотую середину, но в сторону ангельского, а не демонического. Средний брат-рационалист, Иван, кажется, сразу отвергает Бога, вступая в оживленную дискуссию с Дьяволом, который появляется в виде убогой и благородной фигуры в немодных клетчатых брюках.

T Самая необычная декорация романа — «Великий инквизитор.Иван делится с Алексеем историей о Великом инквизиторе и Иисусе в рамках продолжающегося диалога между братьями по вопросу о религиозной вере. Их дискуссии — это драматические, стратегические вопросы, а не прямые философские аргументы. Поэтому мы не должны ошибочно принимать этот изумительно богатый рассказ просто как отражение собственных взглядов Достоевского. Подобно повествованию Марлоу в Heart of Darkness , это история в рассказе. Мы не знаем, насколько точно он отражает собственные убеждения Ивана и насколько сильно на него влияет повод для разговора.Во время эпизода нам не разрешен прямой доступ к его сознанию. Вместо этого нам дается история, которая не существует отдельно от этого конкретного акта рассказа, который сам Иван в какой-то момент легко отбрасывает как «просто запутанное стихотворение запутавшегося ученика». Возможно, он просто пытается подбодрить своего брата, который находит эту басню более или менее непонятной. Он просто хочет поколебать веру Алексея? Иными словами, сложная, изощренная форма эпизода предупреждает нас о том, что мы находимся в присутствии литературы, а не философии или теологии.Великий инквизитор обвиняет Христа, что не похоже на религиозно настроенного Достоевского. С другой стороны, низкое отношение Инквизитора к простому стаду звучит достаточно близко к мнению его автора. В этой великой главе нет ничего, что нам разрешено принимать прямо. Правда так дешево не купишь.

Гнев льва — мудрость Божья.

— Уильям Блейк, 1793

«Великий инквизитор» достаточно прост по сюжету: Иисус возвращается на землю, достаточно неосмотрительный, чтобы выбрать своей точкой возвращения город Севилью во время испанской инквизиции.Почти девяностолетний великий инквизитор приказывает своей страже схватить Спасителя, намереваясь на следующий день сжечь его на площади как «гнуснейшего из еретиков», и входит в тюремную камеру Иисуса, чтобы объяснить почему. Далее следует либо одно из самых хитрых извинений за религиозный деспотизм из когда-либо написанных, либо едкая сатира на такое самодержавие. Почему Иисус, требует инквизитор, возложил невыносимое бремя абсолютной свободы на бедное, немощное и развращенное человечество? Как посмели он и его Отец исповедовать свою вечную любовь к мужчинам и женщинам, неся перед их глазами невозможные идеалы? Конечно, лучше предложить людям то, о чем они больше всего просят — хлеб земли, а не какой-то эфирный хлеб небесный.Ужасная правда заключается в том, что люди не могут нести бремя свободы. «Нет ничего более соблазнительного для человека, чем свобода его совести, — объясняет инквизитор Иисусу, — но и нет ничего более мучительного. И поэтому вместо прочного основания для того, чтобы раз и навсегда умилостивить человеческую совесть, вы выбрали все необычное, загадочное и неопределенное, вы выбрали все, что было выше человеческих сил ». Человек не жаждет ничего, кроме как отдать свою ужасную свободу какому-нибудь милосердному правителю, который позаботится о его телесных потребностях и избавит его от духовных страданий, известных как воля к выбору.

Инквизитор предлагает единственное облегчение — это Церковь. «Лучше поработите нас, но накормите нас», — кричат ​​люди; Церковь в своей мудрости отвечает на этот призыв тремя священными утешениями: «чудо, тайна и власть». В отличие от безжалостно интеллектуального Ивана, простые люди хотят поклоняться, а не понимать, и традиционное церковное сочетание чудотворения, покров тайны и загадки и авторитета, не апеллирующего к чисто рациональному основанию, милостиво позволяет им поклоняться.Великий инквизитор понимает, хотя он уверен, что Бог не понимает, насколько слабы и жалки люди. Его любовь состоит в том, чтобы защищать их в их слабости, а не садистски тереться об этом носами. Когда Великий инквизитор заканчивает свое доносительство, Иисус ничего не говорит. Вместо этого он наклоняется вперед и целует старика в губы. В конце концов, Инквизитор вовсе не приказал казнить Иисуса. Вместо этого он отсылает его, требуя никогда не возвращаться.

В отличие от большинства атеистов и агностиков — фактически, в отличие от большинства набожных верующих — Достоевский понимает, что Бог является источником человеческой свободы, а не препятствием для нее.Любовь Бога, как утверждает Фома Аквинский, — это то, что позволяет нам быть самими собой, так как забота мудрого родителя позволяет нам процветать как автономным существам. Как это ни парадоксально, но именно наша зависимость от Бога освобождает нас. Достоевский не терпит мрачных юношеских фантазий о Боге как о Большом папе, стремящемся испортить наши тайные удовольствия, своего рода небесном хулигане или Билл О’Рейли в небе. У нас есть серьезные психологические причины для того, чтобы лелеять эту фантазию, хронические мазохисты, которыми мы являемся. Фрейд хорошо знал, какое удовольствие мы получаем от ударов, которые нам наносит наше безжалостное мстительное суперэго.Просто мы должны отучиться от этого инфантильного взгляда на Бога и прийти к тому, чтобы видеть в нем друга, любовника, товарища по страданиям и советника защиты. И мы особенно неохотно делаем это. Намного удобнее рассматривать его как вспыльчивого старого ублюдка, которого, как избалованную рок-звезду, нужно бесконечно ублажать и уговаривать. Таким образом, мы сможем насладиться Эдиповым удовольствием восстания против него.

Великий инквизитор также прав, видя, что Бог подавляет, потому что в Ветхом Завете Яхве проявляется как устрашающий огонь, на который страшно смотреть, как возвышенная бездна, разрушающая все представления.Инквизитор не может понять, что в Боге возвышенно подавляюще действует его любовь. Он святой ужас, который разрушает только для обновления, бескомпромиссный в своей милости и прощении. В его страсти к своим созданиям есть непримиримость всего безусловного. У Бога нет, как многие гностики с комфортом воображали, творческого и разрушительного лица. Скандал в том, что два лица — одно и то же.

Сотворение Адама (фрагмент), Потолок Сикстинской капеллы, Микеланджело, ок.1508–1512. Ватикан, Рим, Италия.

У свободы тоже два лица. Это и дар, и проклятие, яд и лекарство, самодостижение и самоуничтожение. Жизнь свободных существ опасна и волнует, чего нельзя сказать о золотых рыбках. Историческое животное, в отличие от природного, постоянно находится в опасности, «обречено на свободу», — говорит Сартр. «Мы живем на свободе по необходимости», — добавляет Оден. Мы тащим за собой свободу, как клубок на цепи. Но хотя люди могут злоупотреблять своей свободой, без нее они не станут настоящими людьми.Величайший комплимент человечеству — это доктрина ада. Если мы свободны отвергнуть сам источник нашей свободы, плюнуть в лицо нашему Создателю, тогда мы действительно должны быть сильными. И если Создатель смирил себя таким образом, желая собственной уязвимости, тогда он, возможно, не так властен, как, по слухам,. Эта мысль, однако, столь же тревожна, сколь и приятна, поэтому Великий инквизитор не видит ничего лучше свободы, чем немедленно отдать ее другому, как футболист, отчаявшийся передать мяч, который он только что получил.

Этот акт отречения, как мы можем заметить, не совсем то же самое, что вера в то, что высшая форма свободы — это добровольная уступка. Для Инквизитора, который придерживается унизительного взгляда на человечество, типичного для консерваторов, мужчины и женщины должны отказаться от своей свободы, потому что это проклятие. Напротив, для определенного типа трагических героев свобода должна быть отдана именно потому, что это наше самое дорогое достояние. Если мы можем свободно отдавать его, сознательно бороться за свою судьбу, тогда мы действительно неуязвимы.В самом акте подчинения высшему авторитету мы обнаруживаем превосходящую его силу. В распятии Христа есть что-то от этого парадокса, поскольку любящее принятие Иисусом воли Отца закладывает основу для Его воскресения. Только приняв унижение и смерть, не думая о них как о ступеньках к славе, он может превратить слабость в силу. Однако этот парадокс может быть и самым изощренным искушением дьявола. Это было для тех нацистов, которые нашли более глубокую свободу, намного превосходящую ничтожную либеральную разновидность, в подчинении фюреру и Отечеству.Между комендантом СС и мучеником, добровольно отдающим свое тело на сожжение ради других, проходит тонкая грань.

A человек обычно думает о положительных аспектах идеализма, тогда как Инквизитор уделяет внимание его разрушительным последствиям. Для такого европейца, как я, идеализм Соединенных Штатов, которые, по иронии судьбы, также являются одной из самых материалистических цивилизаций, когда-либо созданных в истории, является постоянным источником удивления.Американцы должны утверждать, а не отрицать, надеяться, а не сетовать, быть победителями, а не проигравшими, вечно стремиться, а не трусливо подчиняться. В этом фаустовском мире непрекращающегося стремления негативность представляет собой мысленное преступление. С победой разума над материей, достойной христианской науки, человеческая воля не знает границ.

Эта кощунственная идеология, выраженная в общей американской лжи о том, что вы можете делать все, что захотите, не признает хрупкость и ограниченность человека, и именно в этом Инквизитор лучше знает.Также, в отличие от Инквизитора, этот безграничный оптимизм не признает того, что можно было бы назвать терроризмом идеала. Идеалы важны, но, подобно «закону» для апостола Павла, они могут только показать вам, где вы ошиблись, но они не могут показать вам, как поступать правильно. Вот почему Павел называет закон проклятым. Идеалы обладают непреклонной неумолимостью фрейдистского суперэго, способностью, которая побуждает нас стремиться сверх наших возможностей, терпеть неудачу и затем впадать в ненависть к себе. Идеализм — соучастник насилия и отчаяния, а не противоядие от них.Стремление неоконсерваторов вывести варварский мир на свет цивилизации проявляется в заливе Гуантанамо.

Именно против этой возвышенной ярости, этого саморазрушительного цикла Инквизитор стремится защитить простых людей. Если мы не ожидаем слишком многого от других, мы не впадем в позы трагического уныния, когда они неизбежно потерпят неудачу. Цинизм или нигилизм — другая сторона идеализма. Реализм — единственная надежная основа нравственной жизни. Что мы больше всего разделяем с другими людьми , так это наша плотская слабость.Любая солидарность, основанная не на этом, а на каком-то сообществе с благородными целями, скорее всего, окажется хрупкой. Солидарность слабости — это взаимное прощение, а прощение представляет собой высшую форму реализма, поскольку для того, чтобы быть подлинным, нужно считаться со всем ужасом обиды, которую она игнорирует. Как знал Фрейд, более возвышенные импульсы человека должны корениться в его более низких импульсах, иначе они не будут процветать. В конце концов, то, что объединяет всех нас, созданий, — это неукрашенное тело, которое является наиболее универсальным в нас, но также и наиболее уязвимым и нестабильным.Вот почему жертва концлагеря, лишенная всякой специфической культуры и истории, является прототипом человека в самом своем лишении собственности. Настоящая альтернатива идеалисту — проигравший. Послание Нового Завета состоит в том, что Царство унаследуют прежде всего неудачники, проститутки, серийные прелюбодеи, колониальные пособники и отбросы земли, а не благочестивые и хорошо воспитанные люди. Примечательно, что Иисус даже не просит этих сомнительных персонажей покаяться перед тем, как вступить с ними в общение с ними, что является ярким и скандальным нововведением в иудаистской практике.

Изгнание еретиков-альбигойцев из Каркассона в 1209 году во время Альбигойского крестового похода, из Les Grandes chroniques de France , c. 1350. Британская библиотека, Лондон.

Теология Великого Инквизитора идет наперекосяк, потому что он не видит, что опасная свобода, которую Бог завещает мужчинам и женщинам, — это, помимо прочего, свобода от закона. Вот почему Иисус говорит: «Мое иго легко, и моя ноша легка». Он утверждает, что именно книжники и фарисеи-законники возлагают на бедных невыносимо тяжелое бремя.С другой стороны, самые большие требования Иисуса — это любовь и милосердие. Этими простыми просьбами он показывает, что Бог — не Большой Папочка, не ограничивающий и сдерживающий противник. В Ветхом Завете еврейское слово «противник» — это сатана, и Бог начинает выглядеть как сатана для тех, кто воспринимает его как грозную Мегасилу и думает, что они могут торговаться в его пользу, сделав все возможное. правильные вещи. По словам Иисуса, Бог уже простил их — им нужно только позволить Ему полюбить их.Это чрезвычайно сложно. Гораздо приятнее обнимать свои цепи.

Великий инквизитор входит в число тех, кто считает Бога своим противником. Он считает, что, как жестокий деспот, Бог нагружает мужчин и женщин больше, чем они могут вынести; бремя, которое он возлагает на них, известно не как десятина или налог, а как свобода. Однако при этом упускается из виду солидарность Бога с человеческой слабостью, известной как Иисус. На Голгофе Бог оказывается немощным и плотским даже до смерти. Его единственное означающее — измученное тело человека, который выступал за любовь и справедливость и был казнен государством до смерти.Только если можно будет смотреть на эту ужасную неудачу и при этом жить, можно заложить основу для чего-то более назидательного. Только будучи погребенным в земле, можно достичь неба. Именно на месте экскрементов, как напоминает нам Йейтс, любовь разбила свой особняк. Любой моральный идеализм, который отвергает эту истину, — всего лишь идеология.

Достоевский, должно быть, знал, что Иисус Нового Завета отвергает резкое различие самого Инквизитора между земным и небесным хлебом. Спасение по Евангелию от Матфея — это не «религиозное» или неземное дело; это вопрос кормления голодных и посещения больных.В истинном иудейском духе учение этично до глубины души. Это материалистически мыслящие люди, которым нравится, чтобы их религия была потусторонней, в качестве компенсации за их собственную посюстороннюю грубость. Неудивительно, что такая материальная девушка, как Мадонна, посещает занятия по мистицизму в Центре Каббалы в Лос-Анджелесе. Как еще она может на мгновение уйти от своих агентов, смотрителей, менеджеров, стилистов и прочих? Несомненно, спасение не может заключаться в чем-то более прозаическом, чем чашка воды и корка хлеба.Великий инквизитор — совершенно мирской тип, возражающий против того, что он считает жестоко нереалистичными духовными требованиями. Чего он не видит, так это того, что Бог — это уникальный вид суперэго, тот, кто любит и принимает неудачи, а не просто вознаграждает за успех.

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *