Стихи губермана лучшие: Стихи Игоря Губермана про жизнь

Содержание

Автор: Губерман Игорь Миронович | новинки 2021

Впервые в СССР стихи Губермана напечатаны в 1990 в газете «Московский комсомолец», затем появляются поэтические подборки и в других газетах и журналах В 1992 в Москве издан двухтомник «Гарики на каждый день», в 1994 — «Второй иерусалимский дневник». «Гариками» Губерман называет свои стихи-миниатюры — как правило, четверостишия, большая часть которых — в жанре поэтической сатиры. В них отражены противоречия, характерные для советского и российского общества 1980-90-х гг., различные сферы жизни. Стихи Губермана отличают богатство и естественность интонаций, глубина и острота художественного образа, афористичность. Губерман пишет и прозаические произведения — в 1994 в Москве издана повесть «Прогулки вокруг барака», роман «Штрихи к портрету» — о Н.А.Бруни. Произведения Губермана печатались на русском языках за рубежом (в т.ч. в ж «Континент» в Париже), переведены на иностранный язык.

Губерман Игорь Миронович

Поэт, прозаик. Окончил Московский институт инженеров транспорта. Первая публикация — в 1962 (в журнале «Знание — сила»). В 1960-70-е гг. работал в жанре научно-популярной, документальной прозы: «Третий триумвират» (о биологической кибернетике, М., 1965), «Чудеса и трагедии черного ящика» (об исследовании мозга, М., 1968), «Побежденное время» (повесть о народовольце Н.Морозове; вышла под фамилией М.Поповского, М., 1975), «Бехтерев. Страницы жизни» (М., 1976). Губерман издал также ряд сценариев для телевидения и кино (документальных). Ему принадлежит ряд статей и очерков во многих периодических изданиях. Стал известен как автор стихов, полных сарказма и иронии по отношению к существовавшему режиму, стихи не печатались, но были широко известны — порой даже без имени автора, распространялись в списках. Принимал участие в издании нелегального журнала «Евреи в СССР». В 1979-84 в заключении и ссылке. С 1988 — в Израиле, где продолжает литературную деятельность. Впервые в СССР стихи Губермана напечатаны в 1990 в газете «Московский комсомолец», затем появляются поэтические подборки и в других газетах и журналах В 1992 в Москве издан двухтомник «Гарики на каждый день», в 1994 — «Второй иерусалимский дневник». «Гариками» Губерман называет свои стихи-миниатюры — как правило, четверостишия, большая часть которых — в жанре поэтической сатиры. В них отражены противоречия, характерные для советского и российского общества 1980-90-х гг., различные сферы жизни. Стихи Губермана отличают богатство и естественность интонаций, глубина и острота художественного образа, афористичность. Губерман пишет и прозаические произведения — в 1994 в Москве издана повесть «Прогулки вокруг барака», роман «Штрихи к портрету» — о Н.А.Бруни. Произведения Губермана печатались на русском языках за рубежом (в т.ч. в ж «Континент» в Париже), переведены на иностранны

Игорь Губерман прочитает волгоградцам свои лучшие «гарики» и байки

За жизненный опыт благодарен советской власти

– Игорь Миронович, по образованию, полученному еще в СССР, вы – инженер-электрик. Пригодилось ли когда-нибудь это образование?

– Конечно, образование пригодилось! Я лет двадцать работал как инженер-наладчик всякого электрического оборудования (станки, земснаряды, даже гидротурбины).

– Нужен ли диплом творческой личности? Не умрет ли Божий дар в человеке, который вынужден несколько лет протирать штаны за студенческой скамьей?

– Если это творческое начало на самом деле присутствует, то любое и где угодно «протирание штанов» его не сгубит.

– В вашей биографии есть и годы несправедливого тюремного заключения. А они что-то привнесли в вашу поэтическую биографию?

– В тюрьме я написал большой сборник стихов, и вообще это был замечательный жизненный опыт, за который я весьма благодарен советской власти.

– Если бы не эмигрировали в Израиль, смогли бы стать столь популярным в СССР?

– Думаю, что нет никакой связи между отъездом и популярностью.

Сатира делает жизнь не лучше, но понятнее

– В числе городов, где вы гастролируете, есть Волгоград. Почему? Много ли раз бывали у нас и замечаете ли какую-то разницу?

– Адреса гастролей и перечень городов мне определяет мой друг и импресарио Леонид Пеккер. В Волгограде я бывал уже, помню очень отзывчивую аудиторию. Какая нынче с прежним разница, надеюсь увидеть в этот приезд.

– Нужна ли сегодня сатира, сможет ли она сделать жизнь общества лучше?

– По-моему, сатира нужна всегда. Жизнь она делает не лучше, но понятнее.

– Для чего вы пишете свои «гарики» и почему используете неформальную лексику?

– Стихи я пишу для себя, поскольку графоман, а неформальную лексику полагаю неотъемлемой частью великого, могучего, правдивого и свободного русского языка.

– Вы оптимист по жизни? Или из тех, кто, цитируя ваш стих, «способен представить, какого рода завтра клизму судьба решила нам поставить»?

– По жизни я оптимистичный пессимист, и это ясно видно по стишкам.

– Как сами считаете, похожи ли вы на свои литературные образы?

– Иногда похож, иногда нет, но какая-то связь автора с его лирическим героем существует всегда, по-моему.

– Приходилось ли вам, следуя вашему же изречению, «делать то, что страшно, чтоб душа была свежа…» или «идти на танк с ножом»?

– Приходилось, но в подробности вдаваться неохота.

– Много ли в вашей жизни было прекрасных, а главное, неповторимых мгновений и каких?

– «Прекрасные и неповторимые мгновения» случаются в любой жизни, только их перечислять – большое идиотство.

– Предпочитаете ли вы метаться по жизни, «как по джунглям ботаник»?

– Нет, я «метаться по жизни» терпеть не могу. Следую завету Венички Ерофеева – жить медленно и неправильно.

– Вы на самом деле считаете, что мужчины «умны от книг, а бабы – прямо от природы»?

– На основе множества житейских наблюдений я в этом уверен.

Лучшие книги Игоря Губермана: список из 30 шт.

Начиная изучать творчество писателя — уделите внимание произведениям, которые находятся на вершине этого рейтинга.

Смело нажимайте на стрелочки — вверх и вниз, если считаете, что какое-то произведение должно находиться выше или ниже в списке. В результате общих усилий, в том числе, на основании ваших оценок мы и получим самый адекватный рейтинг книг Игоря Губермана.

1.
125
поднять опустить Мало кто из писателей знает реальную цену свободы так хорошо, как знает ее Игорь Губерман. Получив пять лет лагерей по сфабрикованному делу в конце семидесятых, он резко изменил свою судьбу и вышел на свободу, приобретя невольный колоссальный жизненный опыт. В этой книге читатель найдет подборку циклов четвертостиший (гариков) разных лет, объединенных темой свободы и ответственности за нее. Полные неподцензурной иронии, они и сегодня читаются как манифест искреннего и познавшего жизнь, но не разочаровавшегося в ней человека. … Далее

2.
125
поднять опустить Дорогой современник! Ты сейчас держишь в руках лучшую в своей жизни покупку. В календаре этом 367 праздничных дат, и каждый день превращается, таким образом, в праздник. Чего я искренне тебе желаю! . .. Далее
3.
125
поднять опустить Великолепный писатель Игорь Губерман и художник Александр Окунь давно дружат и творят вместе. Так давно, что Окунь теперь блестяще владеет словом, а Губерман вполне может стать художником. Созданный Губерманом и Окунем «Путеводитель по стране сионских мудрецов» – книга во всех отношениях необыкновенная. Это не навязчивый туристический буклет, по которому можно методично пересечь Израиль вдоль и поперек, но – литературно-художественный пассаж, по которому, даже ни разу не съездив в Израиль, можно узнать о нем все – и даже больше. История, религия, политика, экономика, легенды, байки, анекдоты, война, искусство – все перемешано здесь по воле творцов. Любой, кто испытывает интерес к древней земле пророков, сможет почерпнуть из этой книги массу познавательных, забавных и поучительных сведений, вдохновляющих на посещение Святой земли. … Далее
4.
125
поднять опустить Игорь Губерман – поэт, писатель и просто интересный человек, автор тех самых знаменитых «гариков». «Гарики из Иерусалима» – четверостишия не только об Израиле, но и о России, не только о евреях, но и о русских; это гарики – о жизни, о мелочах… «Книга странствий» – записки «не поверхностного туриста, а настоящего и заядлого путешественника», посмотревшего не меньше, «чем Дарвин, видавший виды». … Далее

5.
125
поднять опустить В сборник вошли стихотворения известного поэта Игоря Губермана.

6.
125
поднять опустить В сборник вошли стихотворения известного поэта Игоря Губермана.
7.
125
поднять опустить Этот двухтомник – уникальный шанс стать обладателем самой полной фирменной коллекции гариков. Таким шансом грех не воспользоваться!
8.
125
поднять опустить «Как и откуда приходит к человеку ощущение, что пора писать мемуары? Я на этот вопрос могу ответить с полной определенностью: когда всем надоели твои застольные байки и слитный хор друзей советует перенести их на бумагу, а не морочить нас одним и тем же…» Игорь Губерман … Далее
9.
124
поднять опустить Кто из современных писателей может с легким сердцем посмеяться над неизбежностью старения и слабоумия, одновременно при этом прославляя красоту и хитрость женщин и воспевая спасительную силу вина и веселого блуда? Пожалуй, только прославленный сатирик Игорь Губерман. В переиздание входят уже полюбившиеся «Шестой иерусалимский дневник» и «Седьмой дневник», а также новые, специально для этой книги созданные гарики. … Далее
10.
124
поднять опустить Сегодня мне исполняется семьдесят шесть, идёт вторая половина восьмого десятка лет, я неуклонно приближаюсь к месту моего назначения. И даже графоманы перестали слать мне свои опусы – должно быть, полагая, что ввиду маразма я уже их не смогу благословить. В эти годы самая пора сидеть на завалинке, курить табак-самосад и вспоминать, как воевал с Наполеоном… … Далее
11.
124
поднять опустить Сатирические стихотворные миниатюры Игоря Губермана, получившие в свое время название «гарики» и давно уже ставшие частью современного фольклора, у одних вызывают улыбку, у других раздражение и даже негодование – слишком много в них ненормативной лексики. … Далее
12.
124
поднять опустить «Гарики» – четверостишия о жизни и о людях, придуманные однажды поэтом, писателем и просто интересным человеком Игорем Губерманом. Они долго ходили по стране, передаваемые из уст в уста, почти как народное творчество, пока не превратились в книги… В эту вошли – циклы «Камерные гарики», «Московский дневник» и «Сибирский дневник». Также здесь вы найдете «Прогулки вокруг барака» – разрозненные записки о жизни в советском заключении. … Далее
13.
122
поднять опустить «Гарики на каждый день», написанные поэтом и хулиганом Игорем Губерманом, сложно описать одним словом. Афористичные, искрометные, смешные и сатирически острые, всегда актуальные, не всегда приличные, немного циничные, но по-русски лиричные – все это они. Из нас любой, пока не умер он, себя слагает по частям из интеллекта, секса, юмора и отношения к властям. . .. Далее
14.
120
поднять опустить Новая книга бесподобных гариков и самоироничной прозы знаменитого остроумца и мудреца Игоря Губермана! «Сегодня утром я, как всегда, потерял очки, а пока искал их – начисто забыл, зачем они мне срочно понадобились. И я тогда решил о старости подробно написать, поскольку это хоть и мерзкое, но дьявольски интересное состояние…» С иронией и юмором, с неизменной «фирменной» интонацией Губерман дает советы, как жить, когда приходит она – старость. Причем советы эти хороши не только для «ровесников» автора, которым вроде бы посвящена книга, но и для молодежи. Ведь именно молодые -это непременные будущие старики. И чем раньше придет это понимание, тем легче и безболезненнее будет переход. «О жизни ты уже настолько много знаешь, что периодически впадаешь в глупую надежду быть услышанным и даешь советы молодым. Тебя посылают с разной степенью деликатности, но ты не унываешь и опять готов делиться опытом». Опыт Губермана – бесценен и уникален. Эта книга – незаменимый и веселый советчик, который поможет вам стареть с удовольствием. … Далее
15.
115
поднять опустить «Уже почти что 20 лет я завываю свои стишки в концертных залах разных городов и стран, везде, где есть русско-язычная аудитория, которая теперь находится повсюду. Я подумал, что в машине или дома тоже можно меня слушать. И заранее спасибо всем, кому это покажется интересным». Игорь Губерман … Далее
16.
113
поднять опустить Вашему вниманию КонтентМедиа представляет новинку поэтической серии – книгу Игоря Губермана «Тюремные гарики». Здесь жестко стелется кровать, здесь нет живого шума, в тюрьме нельзя болеть и ждать, но можно жить и думать. С годами жизнь пойдет налаженней и все забудется, конечно, но хрип ключа в замочной скважине во мне останется навечно. «Тюремные гарики» стихи горькие, но при этом удивительно светлые, это стихи, пронизанные желанием остаться Человеком в страшном искореженном лагерном быте, стихи о выживании, страхе и любви. Читает «Тюремные гарики» сам автор, перемежая их рассказами-воспоминаниями о тюрьме. … Далее
17.
105
поднять опустить Книга потрясающе остроумного Игоря Губермана посвящена друзьям, «которые уже давно его не читают». Полные иронии и самоиронии гарики и короткие рассказы затрагивают тему не только дружбы, но – любви, предательства, борьбы за справедливость и, конечно же, – тему путешествий. Губерман даже о скучном может рассказать с таким задором и азартом, что скуку как рукой снимет! «Седьмой дневник» – мудрая и веселая книга о том, что близко каждому из нас! … Далее
18.
100
поднять опустить В новом сборнике гариков и прозы Игорь Губерман пишет «о трех феноменах, сопровождающих нашу жизнь» – «О выпивке, о Боге, о любви». «Ну, разумеется, в устах такого циника, скептика и охальника, каким я, кажется, являюсь, три этих дивных феномена обрастают всякими деталями» (Игорь Губерман). … Далее
19.
91
поднять опустить Книга эта ни в коем случае не является очередной благой вестью о полезной пище, здоровой диете, правильной системе питания и тому подобных вещах, ибо любая пища, если только приготовлена она осмысленно и с любовью, а съедена с аппетитом и удовольствием, является пищей, безусловно, здоровой и полезной. Настоящая книга посвящена не только еде, но и всему, что с нею связано (а связано с ней все). Это не сборник рецептов, но книга о вкусной, здоровой, интересной, а главное – осмысленной жизни. … Далее
20.
81
поднять опустить Обновленное переиздание блестящих, искрометных «Иерусалимских дневников» Игоря Губермана дополнено новыми гариками, написанными специально для этой книги. Иудейская жилка видна Губерману даже в древних римлянах, а уж про русских и говорить не приходится: катаясь на российской карусели,/ наевшись русской мудрости плодов,/ евреи столь изрядно обрусели,/ что всюду видят происки жидов. … Далее
21.
75
поднять опустить «Гарики» – четверостишия о жизни и о людях, придуманные однажды поэтом, писателем и просто интересным человеком Игорем Губерманом. Они долго ходили по стране, передаваемые из уст в уста, почти как народное творчество, пока не превратились в книги… «Гарики из Атлантиды» – утерянная на долгие годы и совсем недавно обретенная автором самиздатовская часть «гариков». А еще автор решил, что давно пора написать книгу воспоминаний. Так и родились «Пожилые записки» – остроумные и честные, как и вся проза Игоря Губермана. … Далее
22.
58
поднять опустить «Не двигается время наше вспять, но в некие преклонные года к нам молодость является опять и врёт, как лихо жили мы тогда…»
23.
2
поднять опустить В новое издание знаменитых гариков Игоря Губермана вошли циклы «Камерные гарики», «Гарики из Атлантиды», «Обгусевшие лебеди», а также абсолютно новые гарики, написанные Губерманом специально для этой книги! Сатира – визитная карточка Губермана – является в этих произведениях во всей красе: и в осмыслении политической ситуации в стране, и в рассуждениях о любви и семье (что далеко не всегда сопутствует друг другу). А блестящий юмор автора показывает широту и космополитичность взглядов Губермана на русских, евреев и людей любой национальности и вероисповедания. … Далее
24.
2
поднять опустить В сборник вошли стихотворения известного поэта Игоря Губермана.
25.
1
поднять опустить В эту книгу Игоря Губермана вошли его шестой и седьмой «Иерусалимские дневники» и еще немного стихов из будущей новой книги – девятого дневника. Писатель рассказывает о главных событиях недавних лет – своих концертах («у меня не шоу-бизнес, а Бернард Шоу-бизнес»), ушедших друзьях, о том, как чуть не стал богатым человеком, о любимой «тещиньке» Лидии Либединской и внезапно напавшей болезни… И ничто не может отучить писателя от шуток. … Далее
26.
1
поднять опустить С иронией и юмором, с неизменной «фирменной» интонацией Губерман дает советы, как жить, когда приходит она – старость. Причем советы эти хороши не только для ровесников автора, которым вроде бы посвящена книга, но и для молодежи. Ведь именно молодые – это непременные будущие старики. И чем раньше придет это понимание, тем легче и безболезненнее будет переход. Опыт Губермана – бесценен и уникален. Эта книга – незаменимый и веселый советчик, который поможет вам стареть с удовольствием. … Далее
27.
1
поднять опустить В сборник вошли стихотворения известного поэта Игоря Губермана.
28.
1
поднять опустить В сборник вошли стихотворения известного поэта Игоря Губермана.
29.
1
поднять опустить
30.
1
поднять опустить Этот двухтомник – уникальный шанс стать обладателем самой полной фирменной коллекции гариков. Таким шансом грех не воспользоваться!

Комментарии:

Игорь Губерман поделился с рязанцами рецептом счастливой жизни

В воскресенье, 14 октября, в Рязань приехал литератор Игорь Губерман.Встреча со строгой отметкой «18+» со знаменитым автором «гариков» прошла в МКЦ. Среди зрителей были люди разных возрастов, которые неплохо помнят времена СССР (впрочем, в фойе и зале МКЦ с тех времён ничего и не изменилось).

Современник Евгения Евтушенко и Беллы Ахмадулиной, Игорь Губерман в свои 82 года известен лёгким отношением к жизни и любовью к ней, поэтому вечер получился тёплым во всех смыслах этого слова.

Поэт не заставил полный зал ждать. По количеству собравшихся, кстати, он «уделал» пресловутую Ольгу Бузову. Губерман поприветствовал гостей творческого вечера, сказав, что ему очень нравится религиозная традиция начинать серьёзное дело с молитвы. «Молитвой в стихах», которую он написал в тюрьме, он и начал выступление.

Известно, что в 1979 году Игоря Губермана обвинили в покупке якобы краденых икон и приговорили к пяти годам лишения свободы. Не желая лишнего политического процесса, власти судили поэта как уголовника по статье за спекуляцию, однако истинной причиной была творческая деятельность литератора, который никогда не был лоялен к политическому строю.

С высшим образованием инженера-электрика Игорь Губерман не только не пропал в местах не столь отдалённых, а продолжил писать и надеяться на лучшие времена.

Поэт сразу признался публике, что не любит недоумённых лиц в зале, имея в виду реакцию на ненормативную лексику, которой он щедро пользуется в своём творчестве. Он объяснил это тем, что русский язык пластичен, ненормативная лексика находится буквально «в воздухе» и всё зависит от употребления. Он вспомнил еврея-хозяйственника, который сидел за кражу — его фамилия была Райзахер, а ему дали кличку «меняла».

Сейчас Губерман называет себя израильтянином. Да, своими еврейскими корнями он гордится, но не забывает иронически относиться к стереотипам.

«Войдёт ли в горящую избу Рахиль Исааковна Гинзбург?» — цитируя друга, спрашивает поэт у смеющегося зала.

Он много говорил о необыкновенности еврейского народа, о его смекалке, чувстве юмора и о том, что если еврей— дурак, то это самый страшный дурак в мире, потому что он достаточно эрудирован, чтобы свою глупость обосновать. При этом Губерман отметил, что «пуповина» с Россией у него не перерезана.

«Гарики» о России у него наиболее политизированы. Он часто говорит об СССР и о его лидерах — «Вожди дороже нам вдвойне, если они в стене».

Поэт упомянул и об алкоголе, рассказав о «целительной» силе его любимого виски Chivas Regal после важной операции.

В перерыве между отделениями творческой встречи к Игорю Губерману выстроилась очередь из поклонников. Каждому он подписал книгу фирменных «гариков» и приступил к чтению вопросов из зала.

Зрители узнали, что поэт неравнодушен к США, что в самые тяжёлые времена его спасала беспечность, что те, с кем нескучно проводить время состарились, а также упомянул о своей подруге Дине Рубиной и пообещал передать ей от рязанцев привет.

Ценитель женской красоты Игорь Губерман разделяет семью и любовь, прибегая в формулировке своей позиции к помощи Пушкина: «Семья от Бога нам дана, замена счастию она». К графоманам поэт снисходителен, если они читают стихи своим друзьям и семье, а не ему.

Губерман почти не пишет «гарики» на заказ и почти не помнит удачных эпитафий. Только «От жены и Мосэнерго» и «Лежал бы ты, читал бы я».

В конце выступления он рассказал любимый анекдот, разумеется, он был про то, как «встречаются два еврея».

В иврите есть такое понятие — «осим хаим». Если переводить дословно, то это означает «Делаем жизнь или наслаждаемся жизнью». Игорю Губерману удаётся делать это виртуозно. Он представитель того поколения, которое пережило войну, репрессии, переезд, но осталась верна своей философии любви к жизни и человеку.

Ирина Орлова

Книги Игорь Губерман читать онлайн бесплатно

Родился: 7 июля 1936 г., Харьков, Россия

Игорь Миронович Губерман (псевдонимы И. Миронов, Абрам Хайям и др.) – советский и израильский, поэт, получивший широкую известность благодаря своим афористичным и сатирическим четверостишиям, «гарикам». Игорь Губерман родился 7 июля 1936 г. в Харькове, детство провел в Москве. После окончания средней школы Губерман поступил в Московский институт инженеров транспорта (МИИТ), руководствуясь известным в те годы изречением: «если ты аид – поступай в МИИТ» – там, в отличие от других, более престижных вузов, не было «процентной нормы». В 1958 г. окончил МИИТ, получив диплом инженера-электрика и многие годы работал по специальности. В конце 1950-х познакомился с А. Гинзбургом, издававшим один из первых самиздатских журналов, «Синтаксис», а также с рядом других свободолюбивых философов, деятелей литературы, изобразительного искусства. Весь третий номер журнала — стихи ленинградских поэтов, в том числе и почти тогда неизвестного И.Бродского — был сделан по материалам, привезенным Губерманом из служебной командировки в северную столицу. Он же написал и предисловие к не вышедшему из-за ареста Гинзбурга четвертому номеру, где много говорилось о молодом талантливом художнике Игоре Шибачеве. Какое-то время он успешно сочетал работу инженера с литературной деятельностью. Писал научно-популярные и документальные книги («Чудеса и трагедии черного ящика» – о работе мозга и современной психиатрии, 1968; «Бехтерев. Страницы жизни», 1976 и др.), а также сценарии для документального кино. Одна из книг начиналась стихотворением Иосифа Бродского (разумеется, без указания фамилии), находившегося тогда в ссылке. Все активнее стал проявлять себя как поэт-диссидент. Тем временем, в «самиздате» начинают распространяться стихотворные миниатюры Губермана, позднее получившие название «гарики» (Гарик — домашнее имя Игоря Мироновича). В 70-е Губерман — активный сотрудник и автор самиздатского журнала «Евреи в СССР». Люди, делавшие этот журнал (их называли «культурники»), видели свою задачу в распространении среди евреев знаний религии, истории и языка своего народа, вопрос же об эмиграции считали личным делом каждого. В 1978 в Израиле были собраны ходившие по рукам «гарики» и изданы отдельной книгой. «За то, что нагло был бельмом, / в глазу всевидящего ока», в 1979 Губерман был арестован и приговорен к 5-ти годам лишения свободы. Желая избежать еще одного политического процесса (их было слишком много в то время), власти обвинили Губермана в уголовном преступлении. Художественная гипотеза о подлинных причинах ареста – в книге И. Губермана «Штрихи к портрету». В лагере он вел дневник, из которого затем, уже в период ссылки, на базе этих дневников была написана книга «Прогулки вокруг барака» (1980, опубликована в 1988). Отбыв срок наказания, в 1984 году Игорь Губерман вернулся в Москву. Долго не мог прописаться в городе и устроиться на работу. Выход нашло то же самое ведомство, которое и создало эту ситуацию, — Губермана пригласили в ОВИР и сообщили, что считают целесообразным его выезд с семьей за рубеж. В 1987 г. Губерман эмигрировал из СССР, с 1988 г. живёт в Израиле. За рубежом вышли три книги его стихов и уже упомянутая книга «Прогулки вокруг барака». Губерману уже за 70, но это не мешает ему путешествовать по странам и континентам, выступать перед любителями «гариков», собирать новые байки, тут же пересказывать их слушателям. Он часто приезжает в Россию, выступая на поэтических вечерах, пользующихся неизменной популярностью.

Хлёсткие «Гарики» от Игоря Губермана, лучшие четверостишия, видео «Гарики»

И́горь Миро́нович Губерма́н (род. 7 июля 1936, Харьков) — советский и израильский прозаик, поэт, получивший широкую известность благодаря своим афористичным и сатирическим четверостишиям — «гарикам».

В них он точно и метко отражает все реалии жизни, со всеми её взлётами и падениями, радостями и горестями. Иногда он высказывается немного резко, но лишь потому, что это такая же неотъемлемая часть нашей жизни.

В 1979 году он был арестован и приговорен к пяти годам лишения свободы, в связи с резкими высказываниями в своих произведениях против политики.

«Гарики» Игоря Губермана радуют тысячи его поклонников и читателей. В каждое четверостишие ему удается вложить ёмкое и хлёсткое наблюдение, которое заставит вас непременно улыбнуться 🙂

Строки вяжутся в стишок,
море лижет сушу,
дети какают в горшок,
а большие — в душу.

Мне моя брезгливость дорога,
мной руководящая давно:
даже чтобы плюнуть во врага,
я не набираю в рот говно!

Спасибо организму, корпус верный
устойчив оказался на плаву,
но все-таки я стал настолько нервный,
что вряд ли свою смерть переживу.

Вовлекаясь во множество дел,
Не мечись,как по джунглям ботаник,
Не горюй,что не всюду успел,
Может ты опоздал на «Титаник»

С людьми я избегаю откровений,
не делаю для близости ни шага,
распахнута для всех прикосновений
одна лишь туалетная бумага.

Довольно тускло мы живем,
коль ищем радости в метании
от одиночества вдвоем
до одиночества в компании.

Носишь радостную морду
и не знаешь, что позор —
при таких широких бедрах
такой узкий кругозор.

Когда мила родная сторона,
которой возлелеян и воспитан,
то к ложке ежедневного говна
относишься почти что с аппетитом.

Днем кажется, что близких миллион,
И с каждым есть связующая нить.
А вечером безмолвен телефон,
И нам, по сути, некому звонить.

Бывает — проснешься, как птица,
крылатой пружиной на взводе,
и хочется жить и трудиться;
но к завтраку это проходит.

Будущее — вкус не портит мне,
мне дрожать за будущее лень;
думать каждый день о черном дне —
значит делать черным каждый день.

Эпическая гложет нас печаль
за черные минувшие года;
не прошлое, а будущее жаль,
поскольку мы насрали и туда.

Не в силах жить я коллективно:
по воле тягостного рока
мне с идиотами противно,
а среди умных — одиноко!

Не стану врагу я желать по вражде
ночей под тюремным замком,
но пусть он походит по малой нужде
то уксусом, то кипятком.

Люблю отчизну я. А кто теперь не знает,
Что истая любовь чревата муками?
И родина мне щедро изменяет
С подонками, прохвостами и суками.

Среди других есть бог упрямства,
И кто служил ему серьезно,
Тому и время, и пространство
Сдаются рано или поздно.

Застольные люблю я разговоры,
Которыми от рабства мы богаты:
О веке нашем — все мы прокуроры,
О бл…ве нашем — все мы адвокаты.

Остыв от жара собственных страстей,
Ослепнув от загара жирной копоти,
Преступно мы стремимся влить в детей
Наш холод, настоявшийся на опыте.

У скряги прочные запоры,
у скряги темное окно,
у скряги вечные запоры –
он жаден даже на говно.

Когда весна, теплом дразня,
скользит по мне горячим глазом,
ужасно жаль мне, что нельзя
залечь на две кровати разом.

Увы, но счастье унеслось
и те года прошли,
когда считал я хер за ось
вращения земли.

Видео Игоря Губермана — Гарики на каждый день

«А если мне вдруг повезет на Руси Из общего выплыть тумана, То б.

..ди заказывать будут такси На улицу И. Губермана» / Бульвар

«СТАЛИН УМЕР, НЕ ГАСЯ СВОЮ ТРУБКУ»

— Мы об Израиле поговорили, и я хотел бы вас о России спросить — о стране, которая сегодня опасность не только для Украины, на мой взгляд, представляет, но и для всего цивилизованного мира. Какое у России такой будущее?

— Во-первых, в добавление к вашим словам скажу, что для нецивилизованного мира тоже опасность она представляет — безусловно (смеется). Ну, что говорить? Смотрите, батенька, я иностранец, и мне вежливые суждения положены, во всяком случае, уклончивые, поэтому весьма лаконично скажу: это полный кошмар — по-моему, просто чудовищный. Я часто в России бываю, каждые полгода фактически, и это страшно.

Из книги Игоря Губермана «Вечерний звон».

«Как-то близкий друг мой в доме у незаурядно крупного убийцы сталинских времен генерала Судоплатова оказался. Старик о своей прекрасной молодости разговорился, когда палачом в Украине, где антисоветскую крамолу искоренял, работал, и о внезапно появившихся листовках, явно детским почерком написанных, вспомнил. Мальчонку очень быстро нашли, а за ним — и взрослых, под влиянием которых на это преступление он пошел. Конечно, вдохновителей этих немедля в расход вывели, а мальчика пощадить решили, и, беззубым ртом пожевав, растроганно убийца-профессионал признал:

— Да, много было гуманного, много…».

— Россия, по сути своей, лагерная страна?

— Коне-е-ечно, и не просто лагерная — кстати, и Украина тоже. Я уже 26 лет как уехал, но все мы лагерной радиацией отравлены, и она действует. Простите мне автоцитату, но «Сталин умер, не гася свою трубку». Вот российские вожди, которые по понятиям, а не по законам живут, вот украинские их коллеги, которые тоже такой образ жизни себе выбирают, ну и все прочее. Не буду уже о коррупции, о чувстве рабства невероятном…

— …генетическом…

— …об отсутствии собственного достоинства говорить… Знаете, я человек довольно поднаторевший, и в то, что это в гены вошло, не верю, — думаю, что это как-то из воздуха впитывается, но смотрите, какое поколение уже после Сталина сменилось, а все то же самое!

— Такое впечатление, что он до сих пор жив!

— Ну, его же лицом России называли, — это потом на Александра Невского поменяли, который тоже подонок был будь здоровчик и друзей своих похуже Золотой Орды побивал (улыбается). .. Ну что поделать, если голосующие этого просто не знали?

Горбачев, с точки зрения большинства россиян, слабым и нерешительным был, и о нем когда-то я написал:

Доблестно и отважно

Зла сокрушая рать,

Рыцарю очень важно

Шпоры не обосрать.

— История России — это, на ваш взгляд, что?

— (Вздыхает). Время от времени совершенно она замечательная — вот, например, начало ХХ века великолепное, Александр I в пушкинскую эпоху. Явления талантов потрясающих, явления рабов, но одновременно и убийц впечатляющих — это сложно, я не могу лаконично на ваш вопрос ответить.

Народа российского горе

С уже незапамятных пор,

Что пишет он «х. ..» на заборе,

Еще не построив забор.

Есть сторонники того, что история России циклами идет, повторяется — поэтому сейчас к Советскому Союзу склоняется, напоминать его начинает, но все это приблизительно…

Из книги Игоря Губермана «Книга странствий».

«Рано поутру в аэропорт мы приехали и обнаружили, что людьми он забит, как бочка сельдью, — тек ровный гул, прерываемый чьими-то вскриками, руганью и детским плачем, стояли вокзальная духота и крепкий запах всехней вчерашней выпивки. Самолеты с позавчерашнего дня не летели, так что сейчас должны были по праву лететь те, кто здесь уже почти прижился, — я мог не раньше чем на завтра рассчитывать.

С идиотической самонадеянностью поперся я к какому-то самолетному начальнику, неубедительно бормоча ему, что у меня сегодня вечером в Москве уже давно назначенное выступление и человек 500 будут меня ждать напрасно (что было правдой — в Доме композиторов мне предстояло стишки мои завывать), но он лишь дико глянул на меня и уже рот раскрыл, намереваясь на х. .. послать, но сдержался и сухо отказал.

В зале ожидания минут 15 мы потоптались, молча переглядываясь и в немом согласии уже уходить собравшись, как вдруг забавное, чисто киношное зрелище увидели. Властно раздвигая густую толпу (все, впрочем, покорно сторонились сами), группка молодых людей шла, человек 10, в центре которой неторопливо и вальяжно очень высокий, налитый выпивкой до ушей краснолицый мужчина чуть за 40 шествовал. Взгляд его медлительно поверх голов сквозил, случайно упал на меня, он остановился, что-то соображая, и кавалькада его тоже застыла, ища глазами, что же приметил шеф.

— Неужели настолько я пьян, — громко и весело произнес этот мужчина, — что вижу живого Губермана?

И сквозь раздвигающихся людей ко мне направился. Вся их компания теперь за ним плелась, и покуда они три метра, разделяющие нас, шли, мои приятели успели шепнуть мне, что это вице-губернатор края, — имя, отчество и фамилию тоже назвали, только оглашать их я не хочу, и пусть, к примеру, Борисом Петровичем будет.

В метре от меня он спросил, не я ли четверостишия-гарики пишу, я молча кивнул, а он уже ко мне вплотную приблизился, коньячным ароматом дохнул и сказал:

— Давай на ты. Ты что здесь делаешь?

— Давай, Борис, — ответил приветливо я. — Хочу вот в Москву улететь.

— Хули тебе там делать? — скорее утвердительно, чем вопросительно вице-губернатор воскликнул. — Давай сейчас лучше в тайгу околачивать кедровые шишки поедем — ты с кедра шишки когда-нибудь собирал?

— Нет, никогда, — признался я честно, — только в Москву мне надо, у меня концерт там сегодня.

— Что же ты тут стоишь? — удивился он.

— Улететь не могу — ты что же, сам не видишь, что делается?

— Как это не можешь? — снова удивился он. — Дарья Михайловна, — к немолодой, протиравшейся сквозь толпу женщине обратился, — оформи господину Губерману билет, но туда его ко мне принеси, а мы пока человека честь по чести проводим.

Мы в большом зале оказались, который когда-то депутатским назывался, — вдоль одной из стен бар с немыслимым количеством напитков стоял.

— Вы меня, ребята, извините, — молвил вице-губернатор, — выпивайте тут немножко что хотите, а я минут через 10 освобожусь: я вон, видите, делегацию английского королевского флота принимаю.

И в направлении соседнего — мы только что увидели его — большого зала двинулся, откуда легкий и нестройный шум многолюдной пьянки доносился, а я вдруг бессонную ночь (в самолете отоспаться надеялся) и всю диковинность происходящего со мной ощутил — в голове у меня было чисто, пусто и весело.

— Боря, — неожиданно для самого себя вице-губернатора я окликнул, — гони этих англичан к е…не матери, они ведь полтора века назад уже пытались эти края захватить. Не помнишь разве? — в Крымскую войну!

Боря восхищенно крутанул головой:

А и правда! Сейчас Мишке расскажу.

Мишка чуть позже обозначился, а покуда нам уже большой поднос с коньяком, пивом и орешками несли. По-моему, спутники мои то же легкое безумие, что и я, ощущали — пили мы молча, но со значением и победительно чокнулись, а через 10 минут из зала вышла и направилась к дверям на летное поле ровная струйка вдребезги пьяных, но ослепительно подтянутых и прямо шедших английских офицеров. Несли они себя, как вазы, боящиеся расплескаться, а следом наш друг и покровитель, успевший одобрительно и обещающе нам подмигнуть, следовал.

Через распахнутую дверь мы видели, как убирают со стола посуду и новые тарелки и салатницы приносят, — он возвратился и приветливо сделал нам у двери приглашающий жест. Тут я человек 30 российских морских офицеров тоже в парадной форме заметил — в отличие от своих английских коллег они уже полностью утратили выправку. Мой покровитель громко про меня нечто столь комплиментарное произнес, что воспроизвести это никак я не в силах, офицеры полным безразличием реагировали. Один только сказал, что афоризмы мои читывал, но не помнит, где именно (в жизни афоризмов я не писал), и мы уже почти к отдельному столу в углу направились, когда Борис вдруг воскликнул:

— Миша, Миша, иди сюда, это ведь Игорь про ту войну мне напомнил!

И подошел к нам — вот чтобы рука моя отсохла, если вру, — невысокий бледный человек с погонами адмирала. Больших звезд у него было две — такое впервые видел я близко.

— Познакомьтесь, — запросто мой вице-губернатор сказал, — это начальник штаба (или кто-то еще, не поручусь) нашего Тихоокеанского флота.

Мы руки друг другу пожали, а в голове моей все плыло и гуляло — как от ситуации, так и от количества уже принятого коньяка. Только этим свой хамски разухабистый, адресованный вице-губернатору вопрос я объясняю (я сам услышал его с ужасом):

— А что же он у тебя такой бледный?

Адмирал молча спокойными глазами на меня зыркнул, и я понял, что будь здесь палуба, веревка и мачта, больше я никогда и никого ни о чем не смог бы спросить, а покровитель мой, ничуть не удивившись, бодро и незамедлительно пояснил:

— Так ведь в атомной подводной лодке 17 лет просидел!

Мы в угол уже направлялись — не проронив ни единого слова, адмирал отошел. Нет, успел я подумать, не буду я на всякий случай в ближайшие годы на кораблях Тихоокеанского флота плавать.

Наш получасовой дальнейший разговор был так сумбурен (и коньяк снова нам принесли), что лишь впечатление могу передать, — оно так меня тогда поразило, что тихо протрезвел. Распахнуто и дружелюбно со мной говорил человек, типаж которого был мне отменно знаком и памятен по лагерю и ссылке. Он был умен и явно энергичен, какое-то высшее образование имел, замашкой лидера пахло от него за версту, и мог он запросто, вполне по праву чем-нибудь на уровне огромной стройки или большой конторы замечательно руководить.

Я видел, слышал, ощущал знакомый мне и ранее по инженерству, а потом по лагерю и ссылке тип разбитного, приблатненного и многоопытного советского прораба. Из несвязной, скачущей и полупьяной беседы нашей вырисовывались и его проблемы — все они такого же характера и уровня были: тот подвел, а этот — падла, там украли, здесь не довезли и обманули, верить никому нельзя и не на кого положиться — все гребут, хватают и под себя копают. Я уже протрезвел и чисто лагерной шуткой проверить его решил:

— Хочешь, — спросил, — сейчас я, хоть и приезжий иностранец, все твои проблемы одной фразой обрисую?

— Откуда тебе их понять? — он отмахнулся, но мальчишеское любопытство взяло верх. — Ну, давай, попробуй.

А впрочем, нет, не с лагеря — еще со времени, когда я таким прорабом как раз был, эту шутку знал.

— Вся проблема твоя, милый Боря, — произнес я медленно и плавно, — в том, что тебя все е…т, а тебе — некого.

— В самую десятку! — с сокрушением государственный деятель обрадовался. — За это давай выпьем!

И проводил меня на самолет.

Я хорошо запомнил его и спустя два (или три) года, впервые увидев и услышав по телевизору стремительно взлетающего к власти Путина, от немыслимой похожести их типажа вздрогнул, и даже блестки уголовной фени в устной речи чуть ли не одни и те же у них были. Конечно, Путин явно гораздо более обтесан был и столичен, только ведь у глаз, у мимики, у слов излучение есть, подделать которое никак нельзя (для себя я это запахом называю, поскольку точного слова не знаю, а понятие ауры сложнее, чем то, о чем говорю).

Та же полная пригодность для огромной стройки чувствовалась, для конторы большой, для какого-нибудь крупного конкретного проекта, для мафиозного семейства на худой конец, но только где же все российские Сперанские, Столыпины и Витте? — именно они сейчас более всего России нужны.

Я знаю, где они…

Несчетное количество раз к самым различным людям я приставал, почти заведомо безответный вопрос им задавая: а что они сами о творящихся в России переменах думают? В ответ уклончивые вялые слова слушал — политики такое вежливое посылание на х… сдержанным оптимизмом именуют, но реформы, не унимался я, хоть что-то же обещают, не правда ли? В когдатошней России все судебные, земельные и прочие реформы вон ведь какой дали взлет, большевики еле-еле к нулю его низвели.

И на конкретный сей вопрос ответ я получил выдающийся — какой-то явно мудрый человек эту модель придумал, а мне ее приятель только уже пересказал.

— Смотри-ка, — произнес он, — приходит мужчина к женщине и чай пить садится — это нормально? Безусловно, а приходит мужчина к женщине, снимает штаны и любовью с ней занимается — это тоже нормально, но если приходит мужчина к женщине, снимает штаны и садится пить чай — это ведь ненормально! Это российские реформы и есть».

«ЕСЛИ БЫ В УКРАИНЕ ЖИЛ, ОТ «ЖИДОБАНДЕРОВЦА» ДАЖЕ БЫ НЕ ОТКАЗЫВАЛСЯ»

— Когда-то второй Президент Украины Леонид Кучма книгу под удивительно точным, на мой взгляд, названием: «Украина — не Россия» издал. Украина, на ваш

«Стихи я начал писать оттого, что графоман, — все очень просто»

взгляд, что за страна?

— Не знаю, батенька, и сформулировать так не могу. Думаю, что от России она, вообще-то, не очень сильно отличается. Пропитанность лагерной радиацией — безусловно, но мне кажется, что у вас еще и пропитанность духом Второй мировой войны имеется — как израильтянин, могу о чудовищных погромах в Украине напомнить, о том, что в немецких концлагерях девять из 10 охранников украинцами были, вы понимаете? Сейчас, правда, глупо уже об этом говорить и глупо считаться, однако Бандера, например, очень мне симпатичен.

— Да? Чем?

— А тем, что он мыслителем был, неуклонным совершенно, тем, что три года в немецком концлагере находился, и тем, что страдалец, носитель идеи националистической, хотя что бандеровцы делали, знаю — можно меня об этом не спрашивать.

— То есть вы, на мой взгляд, классический пример жидобандеровца…

— …абсолютно! — и если бы здесь жил, от этого даже бы не отказывался.

— С чего в свое время ваше увлечение стихосложением началось?

— Стихи я начал писать оттого, что графоман, — все очень просто.

— Графа манит?

— Ну, чистый графоман: писать хотелось. Я дикое количество длинных стишков когда-то сочинил…

— …о любви?

— Сплошь о любви — женщин за неотзывчивость упрекал, но потом все эти произведения в помойном ведре утопил…

— …когда дамы отзывчивее, наконец, стали?

— Нет-нет, просто литературный вкус появился, а четверостишия в начале 60-х писать стал, обнаружив, что это верный способ быть на пьянке услышанным. Когда длинный стих читаешь, тебя обязательно перебьют, типа: «Заткнись, я сам чего-нибудь расскажу», а четверостишие прочесть успеваешь.

— Вы свои самые удачные четверостишия 60-х помните?

— Нет.

— Но были такие, которые на бис повторить просили?

— Где? Я еще тогда не выступал…

— А за столом?

— Нет, вряд ли. Друзья мои и сами писали, поэтому не думаю, чтобы они что-то меня повторить просили.

Из книги Игоря Губермана «Пожилые записки».

«Это, конечно, с Пушкина так повелось и в нашем сознании укрепилось, что у каждого пишущего имеется в судьбе некий мэтр, который его некогда благословил. В гроб сходя или несколько раньше — это детали, но любого можно спросить: «А кто был твой Державин?» — и он без разъяснений поймет и ответит.

У меня так получилось, что мэтров, к которым с тетрадками стихов пришел, было двое, и оба в благословении мне решительно отказали, а так как люди это были замечательные, грех об этом не рассказать.

О первом написать могу коротко и мало: у Михаила Аркадьевича Светлова просидел я всего лишь час. До этого он очень долго пытался отделаться от меня по телефону — ему сотни графоманов звонили, и я вполне его сейчас понимаю, но 30 с лишним лет назад совершенно уверен был, что пишу прекрасно, а значит, достоин, и, конечно, настырен был и бестактен.

Я тогда много стихов о евреях написал, с усердием и страстью на всех дружеских попойках их завывал, шумным успехом у поддавших приятелей и неприхотливых подруг пользовался, я был уверен, что старый мэтр придет в восторг и произнесет что-нибудь напутственное. Или, к примеру, по четвергам к нему на семинары ходить пригласит, а в субботу — в компании коллег вместе ужинать, и точно объяснить, зачем так хотел его увидеть, не могу, но те, кто писать начинал, меня поймут. Душе подтверждение необходимо, что нечто в тебе есть и продолжать стоит, и не верю я тем, кто говорит, что в такой поддержке он не нуждался и самостоятельно, как алмазный кристалл, рос — не верю.

После пяти-шести звонков Светлов сдался и какой-то утренний час мне назначил — смутно надеясь, очевидно, что работу пропустить не смогу (я сообщил ему, что по профессии инженер), но на работу я наплевал еще накануне: написанное собирал, отбирал, что почтенному мэтру читать, и с диким старанием пытался какие-нибудь легкие шутки-экспромты сочинить, чтобы походя и случайно блеснуть ими в беседе о том о сем.

Светлов принял меня, лежа на диване. «Простудился накануне», — сказал кисло и принял таблетку анальгина, жадно запив ее холодной водой. Я такую простуду тоже знавал (и пивом от нее отпаивался) — это бодрости мне прибавило, но на тему своих догадок пошутить не посмел. После нескольких каких-то пустых фраз (даже на свою знаменитую насмешливую приветливость не было у Светлова в то утро сил) я начал усердно и старательно читать стихи. «Что в них смешного? — с ужасом думал я в процессе чтения. — Отчего друзья в застольях так всегда хохотали?», а слушавший меня поэт ни разу не улыбнулся. Я уже минут 20 читал и от горя начал даже смешные места педалировать, как это плохие актеры на халтурах в сельских клубах делают, — не помогло. Я остановился и понурился…

— А чего тебе инженером работать не нравится, — вяло поинтересовался Светлов, — хорошая такая профессия.

— Мне нравится, — ответил я тусклым голосом — никаких летучих экспромтов на эту тему приготовить не догадался.

— Ну, еще почитай, — тоскливо велел Светлов. Я послушно почитал еще. О, Господи, какое длинное бездарное занудство, оказывается, я пишу! Очень хотелось встать и убежать.

— Знаешь, — произнес вдруг Светлов серьезно, — ты извини, я себя плохо чувствую, ты как-нибудь еще позвони…

Я с облегчением вскочил.

— А главное, — напутствовал Светлов, — на досуге подумай…

Я полезного совета больше читать классиков злобно ожидал — за каким чертом к этому усталому старику поперся?

— Понимаешь, — медленно тянул Светлов, будто раздумывая, стоит ли мне это говорить, — понимаешь, ты все про евреев пишешь: я когда-то тоже ведь такое писал…

«Вот поэтому именно к вам я и пришел», — хотел я съязвить, но лишь уныло кивнул.

— А поезда эти, — твердо закончил Светлов, — в разные стороны идут, и между ними тебя разорвет. Ты понимаешь?

Много лет спустя я это понял (кожей ощутив), а в ту минуту снова тупо кивнул, и боюсь, что Светлов подумал тогда, что я чьи-то чужие ему читал стихи, ибо ни одну из заготовленных летучих реплик не использовал, а только жалко и угрюмо кивал. Зато, слетая со ступеньки на ступеньку, перемахивая от вернувшейся легкости бытия по две, так, в свою очередь, этого живого полуживого классика честил, что Светлов наверняка икал и пил холодную воду.

Это, правда, ничуть меня не отрезвило, и спустя короткое время я снова поперся (за благословением, разумеется) на семинар переводчиков, который вел поэт Давид Самойлов. Туда приятель меня пригласил — сам он уже давно и здорово переводил с подстрочников кого придется. Читали там по очереди — кто как сидел, а перед этим коротко представлялись. Почитал и я: мои будущие коллеги смеялись, и Самойлов смеялся, а потом спросил:

— А чего вам инженером работать не нравится? — хорошая ведь профессия!

От полного совпадения слов обоих мэтров я обалдел и смотрел на него с такой тупостью, что все опять, засранцы, засмеялись, а Самойлов добавил:

— Не уверен я, что стоит на семинар вам ходить, — уж очень узкая у вас тематика.

Много лет спустя я ему эти слова напомнил — он хохотнул и сказал жизнерадостно:

— Нет, хорошо, что тебя я тогда прогнал, а то скатились бы мы все в болото местечкового национализма».

«ЕСЛИ ХОЧЕШЬ БЫТЬ ЕВРЕЕМ, ПРИЕЗЖАЙ СЮДА, МУДАК!»

— Ваши четверостишия, которые «гариками» называются, — уникальная, на мой взгляд, форма, и название оригинальное: кроме вас, гарики ведь никто не пишет, потому что вы сами Гарик…

— Тем не менее десятки, если не сотни людей, пишут юрики, марики, петики, васики…

— …а популярности такой нет, правда?

— Талантливых эпигонов пока не появилось.

— Вы название «гарики» запатентовали?

— Нет, да и что же тут патентовать? — я сам Гарик.

— Как гарики ваши рождаются?

— В диких творческих муках, а что, собственно, вы, батенька, от меня хотите? То вдруг, как котята, сами вылезают, один за другим, как печень работает, то подолгу сидеть приходится. У меня был стишок такой, знаете:

Сядет курица на яйца —

Вылупляются цыплята.

А поэт на яйцах мается —

Никакого результата.

Так что очень по-разному все происходит — чужую мысль часто, если увидишь, услышишь, прочитаешь, тут же в кулек из рифм прячешь.

— Последний гарик вы когда написали?

— Последний (смеется) не написал, потому что еще жив.

— Тогда крайний…

— Крайний — недавно, вчера, по-моему.

— Вы его помните?

— Помню, но читать не буду, потому что он еще не доработан.

— Непосвященным кажется: поэму написать сложно, а четыре строчки легко, а на самом деле как?

— На самом деле очень трудно, я думаю. Хвалить себя я не склонен, но поэты, пишущие лаконично, мною весьма уважаемы, потому что если четыре строчки не обработаны, как кристалл, они просто плохо звучат. Сейчас какая-то женщина появилась (к сожалению, по старости фамилию ее запамятовал) — мне ее стишки прислали, и я, наконец, от радости вздрогнул. Одно четверостишие даже помню:

С тобою вечер провела,

Теперь смотрю, как на дебила.

Конечно, я бы не дала,

Но попросить-то можно было?

— Вообще, в четверостишии же какая-то законченность формы должна быть, мысли…

— Хотите убедить меня в том, что трудным делом я занимаюсь? Да, это так.

— Хочу убедить вас в том, что делаете это блестяще…

— Спасибо.

— Сколько гариков вы всего написали — никогда не считали?

— Более 10 тысяч — они приблизительно подсчитаны, потому что у меня двухтомник выходил и художник их пронумеровал, а еще пятитомник есть.

— Гарики на заказ когда-нибудь вы писали?

— Да, очень часто — друзьям на юбилеи.

— На заказ хорошо получается?

— Как когда.

— То есть вы просто за стол садитесь и, если нужно, их высиживаете?

— Да, пожалуй.

Несколько лет назад забавная история с заказным стишком приключилась. Владелец какой-то крупной туристической конторы в Иерусалим из Нью-Йорка мне позвонил: «Игорь Миронович, тысячи людей в разные страны мира ездят, а в Израиль из-за ситуации вашей боятся. Вас любят, знают, я оператора вам пришлю, напишите что-нибудь призывное». Приехал оператор, и я на фоне старого города на заказ стишок прочитал:

Мы евреям душу греем,

И хотя у нас бардак,

Если хочешь быть евреем,

Приезжай сюда, мудак!

Гонорар прислали, стишок не использовали. ..

— Любимый гарик у вас какой?

— Нету.

— Наверное, он просто еще не написан, он впереди?

— Дай, Господи, конечно, ваши слова да Богу в уши — еще напишу. На старости лет, совсем в склерозе, каждый свой стишок я любить буду — вот и сочиню любимый.

— Когда вас просят прочитать гарик экспромтом, что вы читаете?

— Я посылаю просящего на х…

«В ЛЕСУ РАЗДАВАЛСЯ ТОПОР ДРОВОСЕКА — МУЖИК ТОПОРОМ ОТГОНЯЛ ГОМОСЕКА»

— Логично, а классиком себя ощущаете?

— Не-е-ет, абсолютно, и вообще, кто классик, время решает. Когда Некрасова в 1878 году хоронили, на его могиле выступал…

— …Добролюбов…

— …нет, Добролюбов уже умер… Выступал Достоевский и имя Некрасова вслед за Пушкиным и Лермонтовым поставил, а там толпа студентов стояла, человек 300, наверное, и они закричали: «Он выше, выше их — они только лишь байронисты!». Так что потом все выяснится, а сколько классиков в советские времена было. ..

— …но почти никто из них в памяти не остался…

— Практически нет, вы правы.

Кто ходит на мои концерты, знает, что в стишках у меня крылатые строчки из русской классики попадаются. Вот, например, совместное стихотворение с Некрасовым:

В лесу раздавался топор дровосека —

Мужик топором отгонял гомосека.

Недавно я был в Одессе, и вот там такой молодой поэт есть — лет 40 ему, наверное, — Михаил Векслер. Он только что первый свой сборник стихов издал и мне подарил — я стал листать его и от зависти позеленел! Он со строчкой Некрасова вот такое сделал двустишие:

Войдет ли в горящую избу

Рахиль Исааковна Гинзбург?

А вот стишок, написанный много с Пушкиным:

Ах, как бы нам за наши штуки

Платить по счету не пришлось!

Еврей! Как много в этом звуке

Для сердца русского слилось!

Еще один стишок, который мы с Пушкиным написали:

Зима! Крестьянин, торжествуя,

Наладил санок легкий бег.

Ему кричат: «Какого х..я?

Еще нигде не выпал снег!».

А вот это — в соавторстве с Тютчевым получилось:

Когда к нам дама на кровать

Сама сигает в чем придется,

Нам не дано предугадать,

Во что нам это обойдется.

— Прозу писать никогда не пробовали?

— Прозы много я написал! — что ж вы, батенька, так к интервью плохо готовитесь?

— Я как раз хорошо готовлюсь — это на откровения так вас наталкиваю…

— Ну, тогда довольно замысловатым образом… Я два «негритянских» романа за советских писателей сочинил и за себя писал тоже — три книжки воспоминаний у меня вышли…

— Воспоминания потрясающие — тонкие, ироничные и, главное, чувствуется, без вранья. ..

— О да, без вранья — это точно.

Из книги Игоря Губермана «Книга странствий».

«Когда меня спрашивают порою, как воспоминания мои продвигаются, честно отвечаю, что все время сомневаюсь, так ли и о том ли пишу, поскольку единого рецепта, как наверняка писать, чтобы интересно и трогательно это было, нет. Говоря так, я кокетничаю и понтуюсь, потому что с неких пор твердо знаю, как и что следует вспоминать, вороша былое и тревожа прошлое: давным-давно (лет уж 15 минуло) мне книжка мемуаров попалась — образец высокий и безусловный.

Автора я называть не буду (наверное, дети с внуками остались), только рядом с ним барон Мюнхгаузен — действительно самый правдивый человек на свете. Имя автора — Арнольд, и вспомненное им не могу я не изложить, хотя язык мой слаб, и восхищение от доблестей Арнольда сковывает мне гортань. Тем не менее все-таки решусь, поскольку книга эта в Лету бесследно канула, а ведь подлинный шедевр воспоминательного жанра являла.

Об отце своем пишет Арнольд восторженно, но смутно: участие в революции принимал, как «злостный сионист» почему-то сидел (книга в Израиле написана — отсюда, очевидно, и формулировка обвинения), после в издательстве работал, лекции в университете читал… Ни в одной из мемуарных книг имени отца я не обнаружил, что довольно странно, ибо у Арнольда прочел, что, например, Владимир Маяковский, из Парижа возвратясь, в тот же день в их семью с отчетом о поездке и впечатлениях явился. Когда же Маяковский застрелился и его в крематории сжигали, семилетнему Арнольду стало страшно, поэтому ближайший друг семьи Борис Пастернак все время держал мальчика на руках, а после кремации к ним на обед поехал, поскольку ближе никого у него не было.

В том же 30-м отца Арнольда посадили, вследствие чего в их дом с сочувствием и помощью потоком ближайшие друзья потекли, и я только нескольких из них перечислю (цитаты из Арнольда — в кавычках). К примеру, Исаак Эммануилович Бабель заходил («Помню, как он про жулика Беню Крика рассказывал»), Корней Иванович Чуковский «изредка наведывался». Теперь цитата длинная: «Особым праздником для всех нас наезды Анны Андреевны Ахматовой были. Она без предупреждения приезжала, прямо с вокзала с авоськами, корзинками, саквояжем являлась, в недрах которых вкуснейшие «ахматовские» пирожки были, печенья собственного изготовления, орешки…».

А летом 31-го Арнольдику восемь лет исполнилось, и поздравить его пришли «Б. Пастернак, И. Бабель, О. Мандельштам с какой-то дамой, М. Зощенко, А. Ахматова, С. Михоэлс, В. Мейерхольд, И. Москвин, В. Качалов, А. Коонен, А. Таиров… После чая меня попросили что-нибудь продекламировать. Я прочитал стихотворения Бялика «У порога» и «Вечер», и Всеволод Эмильевич Мейерхольд меня поцеловал. Затем к заплаканной маме подошел и тихо сказал: «После окончания школы ваш сын должен в театральную студию поступить».

Чтобы не забыть: года три спустя Максим Горький успеет поплакать, слушая, как исполняет мальчик отрывки из его повести «Мои университеты», и свои книги с лестными надписями ему пришлет (все письменные свидетельства впоследствии, естественно, при обыске заберут). По дороге еще Луначарский встретится, интимно сообщивший 10-летнему мальчику, что Емельян Ярославский (тот, который Губельман) — человек пакостный и ненадежный, поскольку «антисемит и злобный юдофоб».

Вот тут и начинается судьба! Отец Арнольда на Соловках сидит, и группа мальчиков (старшему — 12) решили туда съездить своих отцов повидать — для этого к Калинину пошли. «Покой его сотрудники карательных органов и солдаты специального военного подразделения охраняли» — и что с того? «Случайно в приемную сутулый старик зашел — с пепельно-седоватой бородкой клинышком, в пенсне».

Детям врагов народа Калинин без промедления сообщил, что пропуск можно легко в Питере получить, и до Питера, узнав, в чем дело, проводники довезли их бесплатно, а до Смольного они дошли пешком. Огромная и страшная охрана пропускать их не хотела, но тут, естественно, на улицу вышел случайно Киров. Ничуть не удивившись, он в свой кабинет их повел и секретарше на всю компанию чай заказал, а к чаю бутерброды были «с маслом, икрой паюсной и зернистой, колбасой копченой и вареной, сыром, ветчиной. ..» и пирожные всевозможных видов плюс халва и шоколадные конфеты.

Выяснив, что эти дети врагов народа хотят в лагерь съездить (эка для тех гуманных лет невидаль), Киров ничуть не удивился и тут же попросил свою секретаршу «срочно 10 индивидуальных пайков на 15 суток за счет обкома партии подготовить». Кроме того, на вещевом складе им 10 комплектов теплых варежек, шерстяные носки и валенки выдали, бесплатные билеты в оба конца вручили, а до поезда еще и по Ленинграду повозили. Так легко и просто Арнольд отца в лагере навестил — там совершенно естественно оказалось, что в тот самый день все начальники советского ГУЛАГа туда приехали и, конечно, в барак отца прямиком зашли. Они нечто грозное произносили, но маленький Арнольд ответил им находчиво и укоризненно, вследствие чего ушли они пристыженные.

В январе 35-го года Арнольда почему-то в психиатрическую больницу имени Кащенко забирают — наконец-то, подумал я с облегчением, но мемуариста недооценил. С 13-летним Арнольдом, оказывается, в этом отделении дети всей верхушки советского правительства сидели (в том числе по недосмотру автора — и тех, кто не был еще арестован). Это не только ради называния звучных имен, на жизненном пути попавшихся, было необходимо — автор гораздо дальше недогадливого читателя смотрел. Дело в том, что спустя два года в Россию Лион Фейхтвангер приехал — и, конечно же, немедленно в это отделение поперся: его Алексей Толстой, Ольга Форш и почему-то Лев Кассиль (поскольку, очевидно, отделение детское) сопровождали.

Приготовленное гостю угощение со вкусом описано: «При виде зернистой икры, ветчины, копченой рыбы, осетрины, семги, балыка, холодного мяса, голландского сыра, жареных кур наши глаза заблестели. Общий восторг вызвали бутылки с лимонадом, шампанским, портвейном, кагором». Несмотря на предварительный строжайший запрет, дети на угощение набросились, и Лион Фейхтвангер сразу понял, как его обманывают, — по дошедшим до меня сведениям, глухо сообщает автор мемуаров, полную правду обо всем в какой-то неназванной американской газете он написал.

Тут Арнольда выпускают, он — как будто не было пропущенных двух лет — со сверстниками школу заканчивает и на войну корреспондентом уходит. Параллельно в Алма-Ате оказывается, где Эйзенштейну фильм об Иване Грозном снимать помогает и тесно с Зощенко дружит («Михаил Михайлович пригласил Эйзенштейна, Виктора Шкловского, Елену Булгакову и меня только что законченную повесть послушать»). С киностудией «Мосфильм» Арнольд с неких пор неотрывно связан — к самому Молотову вскоре проникнет он только для того, чтобы бумагу на получение трех тонн бензина для снятия какого-то мелкого фильма подписать.

52-й год застает Арнольда в Ужгороде — он администратор Закарпатского украинского хора. Это вот на правду похоже, подумал я, но куда же он гнет? А вот куда! Этот занюханный (казалось бы) хор на гастроли в Москву приезжает, и лично Берия всех их в свой особняк зовет, чтобы песни о Сталине в домашней обстановке послушать.

Далее — гастроли в Ленинграде, и тут Арнольда прямо в гостинице арестовывают, в подвалы везут и бумагу подписать предлагают, что в сионисты им все его друзья завербованы: Аркадий Райкин, Анна Ахматова, Михаил Зощенко, актер Черкасов и режиссер Акимов — всего 60 фамилий. Арнольд жарко воскликнуть успел: «Причиной их гибели я не стану!», и тут же его избили, нечто неизвестное вкололи и на улицу выбросили, чтобы там умер.

Чуть позже выяснилось, что прямо в кровь глицерин с керосином влили, но тут его случайно хорошие люди нашли, в клинику знаменитого (давно знакомого, естественно) врача доставили, срочно «запечатанные ампулы с кровью» привезли и 11 дней за его жизнь боролись. Кожа у него стала пятнами покрываться, и «консервированной» не хватило, в связи с чем множество молодых добровольцев из университета с радостью ему свою отдали, и больному кожу его заменили.

…На вокзал Анна Ахматова отварную курицу ему принесла, а Михаил Зощенко — конфеты, торт и цветы, а затем, стремительно от покушения оправившись, Арнольд помог Вертинскому книгу воспоминаний написать.

Не надо серчать на меня, читатель, что тебя в этот бред втянул, пройди со мною еще немного, и ты тоже научишься правдивые мемуары писать — а вдруг пригодится?

В Москву попав, Арнольд (опять крупица достоверности) администратором в каком-то кинотеатре служил, и тут письмо Хрущеву, требуя реабилитации отца, написал и Хрущев не только его сразу принял, но сейчас же в свою комнату отдыха повел, где уже роскошный стол был накрыт, и два часа они о судьбах страны беседовали. Чуть раньше его Суслов аудиенции удостоил, ибо Михаила Андреевича Арнольд смертельно испугал угрозой на Западе свои дневники напечатать, которые с девяти лет вел, — со страху Суслов даже Шелепина и Семичастного в кабинет вызвал, но чем дело закончилось — неясно.

Хрущев между тем тайное заседание Верховного суда собрал, на котором лично присутствовал, но результат этого заседания Арнольд обещал Никите Сергеевичу в тайне сохранить и слово свое сдержал. Несмотря даже на то, что все улицы и переезды, прилегающие к его дому, были в этот день автомобилями с дипломатическими номерами забиты — это знакомые корреспонденты Арнольда из крупнейших мировых газет съехались. Держа слово, Арнольд ничего им не сказал, но все они свои западные виски, шампанское, водку и коньяк вытащили, все это на капоты своих машин поставили и пить в честь Арнольда принялись. Выпито было столько, что соседка Нюра на следующий день три корзины бутылок сдала — в их приемном пункте стеклотары, завистливо подумал я, очевидно, иностранные принимали.

Апофеоз, естественно, настал, когда Арнольд заявление о выезде в Израиль подал, — всем уже ясно, что выпускать такого человека нельзя было (я еще такие мелочи, как многолетние интимные разговоры с Паустовским, домашние полемики с Эренбургом, гостевания на даче у Чуковского, упустил)… Сперва его в ту же самую больницу Кащенко забрали, насильно 18 уколов сделали и в изолятор возле котельной отправили — там к койке ремнями пристегнули и три недели в туалет не пускали. «Кормили через зонд, пища сильно пересолена была», круглые сутки «горел яркий неоновый свет, гремела какофоническая музыка», и все это без подушек, простыней и одеяла. После несколько здоровых зубов вырвали, потом — 12 уколов инсулина последовало. Все, что он в бреду говорил, на магнитофонную пленку писалось, а Арнольд про себя стихи Цветаевой и Гумилева читал — это силы ему придавало.

Если, читатель, стынет в твоих жилах кровь, к худшему приготовься, ибо выпустить такого человека в Израиль на жительство нельзя было никак.

После больницы Кащенко сочли необходимым на экспертизу в институт имени Сербского его повезти — там за столом все известные в этой области светила сидели — Снежневский, Морозов, Банщиков и Лунц. «От вашего ответа жизнь ваша зависит», — зловеще сказали они ему, на что Арнольд достойно и пламенно им ответил: «У меня только одна Родина есть — обетованная страна моих предков!».

Прямиком оттуда несгибаемого Арнольда в Лефортовскую тюрьму доставили, в камеру, где можно было только стоять, а в стену густо повсюду острые железные колья всажены были. Крепись, читатель, ибо когда надзиратель вышел, в камеру немедленно холодную воду пустили — она до шеи узника дошла, и ночь он в воде простоял, а сверху яркий свет лился. «В семь утра принесли завтрак», а потом ему пальцы рук ломали и волосы рвали, и снова в ту же камеру засадили, где он 168 часов простоял (в книге заглавными буквами это написано), но поскольку воля его сломлена не была, просто в Израиль выпустили. Накануне убытия он еще по тайной почте записки от Бен-Гуриона и Голды Меир получил — оба его очень ждали. «Мы примем вас и согреем теплотой наших сердец», — писали они, правда, незадолго до этого Бен-Гурион немножко умер, но это вряд ли важно.

С отъездом тоже трудности были — билетов на намеченный Арнольдом день в кассе не было, и тогда он старому своему другу Константину Симонову позвонил. — «Приезжай», — коротко бросил Симонов и вышел ему навстречу с неизменной трубкой. «Что будем пить?» — спросил хозяин после объятий. Узнав, в чем дело, начальнику смены позвонил, и тут же билеты появились, потому что в подарок тому Симонов свою книгу прислать обещал. Таможня хотела проверку багажа затянуть, но Симонов и туда позвонил, а на аэродром Павел Антокольский приехал.

…В Израиле вслед за машиной, увозившей Арнольда из аэропорта, длинный хвост автомобилей с журналистами и местными писателями тянулся.

Все. Теперь, читатель, и тебе известно, как настоящие воспоминания надо писать, а я опять к своей серой и немудрящей жизни вернусь».

«НА НЕГРИТЯНСКИЙ РОМАН ОБ ОГАРЕВЕ ИЗБУ МЫ КУПИЛИ, КОГДА В ССЫЛКУ Я ВЫШЕЛ»

— Известных писателей, за которых вы «негритянские» романы строчили, назвать мы можем?

— Можем, потому что они уже умерли. За Марка Поповского в серии «Политиздат» книжку написал, как ее?.. Ага, «Побежденное время». Про русского революционера-народника Николая Морозова, который в Шлиссельбурге сидел, — очень интересно было, в архивах я рылся, а Марк весь гонорар мне отдал. У нас два условия было: он все деньги, кроме аванса, мне отдает, и ни странички поправки. Мы очень дружили, это год 72-й, наверное, был, он к директору «Политиздата» пошел и сказал, что поскольку Губерман в архивах копался (признаться, что это целиком написал я, Поповский не мог), он просит мое имя на обложку вынести. Редактор ответил так изумительно, что мне даже обидно не было: «Нам на обложке вот так (пальцем проводит по горлу и смеется) одного хватит!».

— В «Политиздате» только Губермана для полного счастья не хватало!

— Ну да. Волшебные люди в те годы были — как всегда, в России где-то вдруг появляются такие, которые и рискуют ради кого-то… В «Политиздате» в серии «Пламенные революционеры» Окуджава печатался, Анатолий Гладилин… В общем, перечислять не буду — все потом за рубежом, как всякие антисоветчики, оказались, но по роману или по два они там издали.

Ну а второй мой роман, об Огареве, поручила мне написать за нее теща. Она Огарева очень любила, Герцена, как и декабристов, которые его «разбудили», но в то время чем-то еще занималась, и вот на тех же условиях я поработал. Кстати, на гонорар избу мы купили, когда в ссылку я вышел. Роман даже два или три раза переиздавался, то есть тираж его, наверное, миллион экземпляров составил.

— Потрясающе! — а я в детстве двухтомник Огарева несколько раз перечитал: были у него хорошие стихи, правда?

— Не просто хорошие! Огарев ведь на самом деле поэт самиздатовский — его графы и графини в блокноты свои переписывали, потому что он эмигрировал и в тот период никто его не издавал. Удивительный был человек!

— Правда, злой немножко…

— Нет, ну что вы!

— Эпиграммы между тем злые писал…

— Ну, вы тогда, батенька, кого-то другого читали или я их просто не знаю.

— Минуточку — это же он Тургеневу написал:

Я прочел ваш вялый «Дым»

и скажу вам не в обиду —

Я скучал за чтеньем сим

и пропел вам панихиду…

— Это Огарев?

— Да…

— Спасибо за информацию! — буду теперь заново роман о нем писать…

— А Майкову писал: «Аполлон ты, Аполлон, Аполлон не Бельведерский…» — и так далее…

— Ничего я из этого не читал! Очень, очень может быть, но на самом деле он необыкновенно добрым был человеком. Нет, не его это стихи, не похоже как-то!. . Проверю!

— Злость, может, потому в нем порой прорывалась, что алкоголиком был?

— Не-е-ет, ну какое? Он просто русский такой выкормыш, очень выпить любил, и Герцен любил.

— А еще с Герценым клятву они давали — на Воробьевых горах в Москве: за счастье народа бороться…

— Конечно! В 13 лет.

«ЖВАНЕЦКИЙ — ГЕНИЙ, ТАКИХ БОЛЬШЕ НЕТ, НО ЧИТАТЬ Я ЕГО НЕ ЛЮБЛЮ, ПОТОМУ ЧТО СЛУШАТЬ И ЧИТАТЬ — РАЗНЫЕ ВЕЩИ»

— Кому из тех, кто пишет или писал четверостишия, когда-нибудь вы завидовали?

— Нескольким четверостишиям Игоря Иртеньева я завидовал…

— Например, каким?

— Ой, я вообще очень завистливый! У Иртеньева в 70-е годы четверостишие было, которое для России немыслимо злободневно сейчас звучит:

Нас е…т, а мы крепчаем

И того не замечаем,

Что покуда нас е. ..т,

Годы лучшие идут.

— Восхитительно!

— Да, это настоящий сегодняшний стих, и еще у него было, сейчас вспомню:

«И неимущим, и богатым

Мы одинаково нужны», —

Сказал патологоанатом

И вытер скальпель о штаны.

Ни деньгам, ни власти, ни новой машине, ни новой жене не завидую — исключительно удаче на том поле, на котором мог сыграть я, то есть четверостишиям. Я ведь стишки в стол лет, наверное, 20 писал — пока они в «Самиздате» не начали выходить, но я же их потом все напечатал, а есть авторы, которые дивные стихи сочиняли, но безвестными так и остались. Ну, вот такое народное стихотворение явно интеллигент написал:

Слесарь дядя Вася

Меж берез и сосен,

Как жену чужую,

Засосал 0,8.

Или вот это мне прочитали — и от зависти я чуть не умер:

Посланный на х… иду по дороге

И думаю: «Пьяный ты скот!

Ведь по этой дороге

Шел в борьбе и тревоге

Боевой 18-й год!».

Иногда среди многих страниц бреда, среди тумана всякого, у графомана может четверостишие или двустишие попасться, которое профессиональный поэт никогда не напишет! Несколько лет назад один мужик из Екатеринбурга мне большую поэму прислал. Он наверняка пожилой, наверняка еврей, потому что поэма об истории России, причем от палеолита до ХХVI съезда Компартии… Жуткая поэма, но в ней на уровне Киевской Руси четверостишие есть, которое профессионал никогда не напишет:

Но как бы тело ни болело,

Стрелу татарскую кляня,

Оно у князя было цело

И даже село на коня.

У нас в Иерусалиме, в моем же районе, одна женщина огромную — страниц на 50 — поэму про любовь написала и в почтовый ящик мне сунула. Ну, графомания чистая, но где-то в самом начале — дивные две строчки:

Любимый открыл

мой природный тайник —

Оттуда забил стихотворный

родник…

И ведь не всегда графомана опознаешь! Вот один мужик написал — из-за грамматической направильности я решил, что графоман, но когда его стишок друзьям прочитал, те воскликнули: «Да ты что? — талантливый человек!». А стишок такой:

Осень наступила,

Нет уже листов,

И глядят уныло

Б. ..ди из кустов.

Думаю, имя поэта Станислава Куняева многим известно — он главным редактором московского журнала «Наш современник» был, и вот в 86-м году дивное четверостишие написал — очень его люблю:

От объятий швейцарского банка,

Что мечтает зажать нас в горсти,

Ты спаси нас, родная Лубянка, —

Больше нас никому не спасти!

Мой товарищ, услышав это, замечательным двустишием ответил:

Вчера читал Куняева —

Мне нравится х…ня его!

Из книги Игоря Губермана «Вечерний звон».

«Еще один народный (безымянный) стих хочу привести. Когда-то я услышал его, но не запомнил — он в записке меня настиг, и я обрадовался ему, как родному:

Осень наступила,

Падают листы,

Мне никто не нужен,

Кроме только ты».

— Какая законченность, да?

— (Улыбается). Ну, это же для удачных четверостиший характерно.

— Кто из советских и российских писателей-сатириков больше всех вам нравится?

— Не знаю… Ильф и Петров, наверное.

— Жванецкий — это высота?

— Жванецкий — гений, просто уникальное явление, ведь таких больше нет, хотя куча народу…

— …претендовала…

— …но читать Жванецкого я не люблю, потому что слушать и читать — разные вещи. Михал Михалыч обаятельнейший, с невероятной изюминкой и харизмой, потрясающий на сцене, но когда то же самое просто читаешь, а не в его исполнении слушаешь, у меня, во всяком случае, впечатление складывается чуть похуже.

С Дмитрием Гордоном. «О себе вы что думаете?». — «Я нелеп, недалек, бестолков, да еще полыхаю, как пламя.

Если выстроить всех мудаков, мне б, конечно, доверили знамя!»

«ТОЛСТОЙ НЕ СКУЧНЫЙ — ХЕРНЮ ПРОСТО ПИСАЛ. АХМАТОВА ТОЖЕ ЕГО НЕ ЖАЛОВАЛА И «МУСОРНЫМ СТАРИКОМ» НАЗЫВАЛА»

— После перестройки очень много талантливых людей в сатирической литературе появилось…

— Да? Назовите!

— Ну, Задорнов, например, а сейчас — сплошное затишье: или не допускают, или не показывают…

— Допускают всех, что вы, но, действительно, я как-то не подумал: кого же я сегодня читать хочу — из вот таких? Витю Шендеровича очень люблю…

— …прекрасен, правда?

— Да, но это не предмет зависти, так сказать, а больше, пожалуй, не завидую никому.

…У меня в Украине товарищ есть, бард, и он как-то в концерте участвовал. Перед ним человек семь-восемь уже отпели, последним он выступал, а они уже в гримерке свои 100 граммов с лишним приняли. Он входит: «Ребята, меня только что с Высоцким сравнили!». В ответ — неприязненные, злобные, мрачные взгляды и тишина! Он продолжил: «Незнакомый мужик подошел, песни мои похвалил и как я их исполняю, а потом произнес: «А по сравнению с Высоцким ты говно». Лица мгновенно у них посветлели!

— Кого из писателей вообще вы сегодня читаете?

— Читаю я много, просто запоем — у меня даже стих был красивый, сейчас прочту:

Я прочел уйму книг,

И набит мой чердак —

То ли мудрый старик,

То ли старый мудак.

— Замечательно!

— (Смеется). Ну, это от начитанности бывает… Вы знаете, Пелевина я люблю, очень высоко его ставлю, и несколько его романов, на мой взгляд, просто шедевры современной литературы. Дину Рубину обожаю — сейчас изумительный трехтомник она выпустила. Многие книги высоко ставлю — даже те, которые ругают. Люси Улицкой несколько книг люблю, какие-то еще попадаются книжки, но вот так, чтобы ах, сразу и не назову, хотя перепрочитываю много.

— Вы имели однажды смелость сказать о том, о чем я тоже думал, но подобной смелости не имел: вы Льва Толстого не очень любите, которому, кстати, ваша теща родственницей доводилась…

— Не люблю — а чего вы это сказать так боитесь? Ахматова тоже Толстого не жаловала и «мусорным стариком» называла.

— Скучный, правда?

— Да нет, не скучный — херню просто писал. Я публицистику его всякую читал — попытка научить человечество, попасти его, а романы хорошие, особенно «Хаджи Мурат».

— Великие или хорошие?

— Не знаю, я Достоевского больше ценю.

— Сегодня он, на ваш взгляд, актуален?

— Ну как? Сегодня вся Россия и вся Украина, поскольку мы здесь общаемся, его «Бесами» населена.

— Чистыми бесами!

— Как только начнешь читать, так и понимаешь. Я с этой точки зрения очень за Украину боюсь, потому что вы от одной мрази отделались, а сейчас другая…

— …прилипла…

— …люстрацией пока занята, и придется еще с третьей бороться, которая, возможно, к власти придет, а когда порядочные появятся, неизвестно, и все это замечательно в «Бесах» описано…

— Придут ли порядочные вообще?

— Вот-вот…

Одна мечта все жарче и светлей,

Одну надежду люди не утратили —

Что волки превратятся в журавлей

И клином улетят к е…ни матери!

Достоевский — очень хороший, на мой взгляд, писатель и сегодняшний абсолютно, а Салтыков-Щедрин так вообще будто вчера жил!

— Евгений Александрович Евтушенко назвал вас поэтом, самим собою недооцененным…

— Да-да, было такое дело.

— У вас что, комплексы есть?

— Это у Евтушенко комплексы, а не у меня.

— Тем не менее о себе вы что думаете?

— Я нелеп, недалек, бестолков,

Да еще полыхаю, как пламя.

Если выстроить всех мудаков,

Мне б, конечно, доверили знамя!

Думаю, что я пожилой господин 79 лет, уже 50 из них счастливо женат, что у меня двое детей и восемь внуков и внучек и что я стишки пишу, на которые читатели находятся, что уже большое счастье. Хотя, если хотите, я вам стих хвастливый прочту — это важно:

А если мне вдруг повезет на Руси

Из общего выплыть тумана,

То б…ди заказывать будут такси

На улицу И. Губермана.

Вот что я о себе думаю! (Смеется). А что пика известности достиг, только в Испании понял, когда в музее Прадо в мужском сортире русский турист меня опознал. Стоим мы, к нашим писсуарам тесно прильнув… Почему, кстати, «тесно прильнув», знаете? В старой Одессе в туалетах часто объявление вешали: «Не льсти себе, подойди поближе», и вот я слышу: «Вы Губерман, который гарики пишет?». — «Я», — ответил, после чего, не прерывая процесса, мужик стал мне на ухо немыслимые комплименты жарко шептать. В это время, чуточку скосив глаз, я с ужасом отмечаю, что из правой руки он пытается в левую переложить, чтобы мне руку пожать. Я ушел первым…

(Окончание в следующем номере)

Если вы нашли ошибку в тексте, выделите ее мышью и нажмите Ctrl+Enter

Хлесткие стихи Игоря Губермана. Стр. 1

Игорь Губерман, один из самых ярких поэтов-сатириков нашего времени, известен афористическим катреном — «Гарик». В них он лаконично говорит о том, что близко каждому из нас: борьба добра и зла в душе человека, о повседневной жизни и вечных ценностях. И, что самое главное, Хуберман верю, как вы верите любому, кто испытал горькую улыбку и все еще не разочаровался в людях.

Сайт помнит любимого «Гарика».

***

Очень солидно и серьезно выглядит
под тенью философского фасада,
у Верт полушарий мозга,
А идея — полушария тыльной стороны.

***

Бывает — просыпаешься, как птица,
крылатый родник на краю,
а я хочу жить и работать;
но идет на обед.

***

Я учусь терпеть, учусь проигрывать
при любом житейском морозе
учусь, присвистнув повторить:
плевать, хуже не будет.

***

Попадая в самые разные дела,
мехи не похожи на ботаника из джунглей,
не волнуйтесь, не успевайте везде — возможно, вы пропустили «Титаник».

***

Пришла к мнению
горьких наблюдений:
вся мразь стремится к единству,
и все порядочные — №

***

Женский обманчивый внешний вид,
поскольку нежная плоть хрупкая
женская природа скрывает
единства Арфа мясорубка.

***

Живу перманентно краснею
за упадок нравов и ума:
раньше лгал гораздо честнее
и гораздо шик украл.

***

Я люблю женские слова весна
и женские мысли танцуют,
потому что мы умны по книгам,
а женщины — прямо от природы.

****

Как мы узнаем из чьей-то жизни,
Я весь онемел;
повседневный опыт идиот
я сам.

***

Это просто сама природа
понимает нашу типичность:
больше, чем индивидуальный разум,
печальная судьба этого человека.

***

Для меня бурлящее кипение,
затем прямо в искру брызг порошка;
пришлите мне, Господи, терпения,
но только очень и очень быстро.

***

Есть фонари в сотни ватт,
но их свет резкий и травмирующий,
и кто немного мудаковат,
иногда крайне гуманно.

***

Не в силах жить коллективно Я:
по воле мучительной судьбы
я с идиотами — мерзкими,
и среди умнейших — один.

***

Когда мы раздражаемся и злимся,
обижается, на самом деле, что мы,
, что внутренние личные сайты
снаружи не тот, который мы бы развязали.

***

Умейте ждать. Жалобы и слезы
не жалуются на задержку погоды:
, когда судьба беременная удача,
опасная недоношенность.

***

Будущее не портит мне вкус,
Я трепещу за будущее лени;
каждый день думает о черном дне — так же каждый день думаю о черном.

***

Русские живут и ждут,
ловят малейшие признаки,
понимают, что нет,
, но не знают когда и как.

***

Не могу понять, почему
Я так вреден для женщин слаб;
может из-за моих ребер
Там было несколько женщин?

***

Всякая каша мир
запуск горлопанской молодости,
то Второй мир
Немного запутанный с троянцем.

***

Ум полон гибкости и грубости,
когда он со своей совестью в борьбе,
Мы не так часто лжем
и так хорошо как он сам.

***

В каждой системе морали
есть общая для всех идея:
и те не могут быть с теми,
не предавая тех и тех.

***

Чтобы выжить и жить в этом мире,
, пока земля не обезумела от топоров,
держи себя в тройном запрете:
Не бойся, не надейся, не проси.

***

Душа бывает так ранена,
что может только выть или крикнуть;
Я бы плюнул в ранимого эстета,
а зеркало придется протирать.

***

Когда устаешь и жить не хочешь,
полезно вспомнить сердитый белый,
что бывают дни и ночи,
оправдывают ту жизнь в целом.

Продолжение поста «Гарик» Игоря Губермана (часть 2).

через www.adme.ru/tvorchestvo-pisateli/gariki-igorya-gubermana-806410/

17 лучших поэтических книг, рекомендованных признанными поэтами

«Вы не можете планировать на сердце, — однажды написал Фрэнк О’Хара, — но / лучшая его часть, мои стихи, открыта. «(Честно говоря, О’Хара также однажды задался вопросом, не следовало ли ему вместо этого быть художником.) Поэзия улавливает то, что так часто непостижимо, формулирует то, что так часто невозможно выразить, дает смысл кажущемуся бессмысленным. Мы связываем душу с душой строфами и В ознаменование Национального месяца поэзии мы попросили некоторых из наших любимых поэтов рассказать нам, какие сборники стихов, старые или новые, им нравятся прямо сейчас.

1 Мягкая наука

Фатима Асгар, автор книги Если они придут за нами:

В настоящее время я одержим новой коллекцией Фрэнни Чой Soft Science .Фрэнни — невероятный новатор, постоянно продвигающий то, на что способны поэзия и язык. В книге исследуется сама идея мягкости, того, что значит быть человеком во все более бесчеловечном мире. Играя на идеях киборгов, искусственного интеллекта и азиатского тела, книга Чоя заставляет нас исследовать сознание и то, что мы считаем нормальным. Цикл стихотворений под названием «Тест Тьюринга» используется для проверки понимания читателем и автором. В стихотворениях, подобных «Глоссарию терминов», Чой разбивает язык на графике, где мы узнаем, что звезды мечтают о том, чтобы их достичь, а противоположность моря — это машина.

2 блуд

Ричард Бланко, автор книги Как любить страну:

Родом из мира устной поэзии, Рэйчел МакКиббенс — одна из моих самых любимых за свой жестокий, но уязвимый голос, столь же сильный на сцене, как и на странице. Ее сравнительно недавняя коллекция BLUD продолжает вдохновлять меня богатством своих метафор и сырой энергией.Вы не просто читаете эти стихи — вы их чувствуете. Они проникают в вашу душу и захватывают вас так же, как и музыка. Более того, она является защитником психического здоровья, гендерного равенства и защиты жертв насилия и домашнего насилия. Рэйчел настоящая сделка.

3 Мэри хочет быть суперженщиной

ТРЕТИЙ ЧЕЛОВЕК amazon.

com

17,95 долл. США

Сара Блейк, автор книги Наама:

Иногда люди волнуются: «Я понял это стихотворение?» Но часто реальный вопрос: «Был ли у меня контекст, чтобы понять это стихотворение?» В Мэри хочет быть суперженщиной, Эрика Льюис заботится о том, чтобы предоставить читателям нужный контекст — невероятное вступление и коллекцию фотографий, — чтобы читатели могли быть увлечены динамичными, наполненными популярностью стихами с пропитанной историей.Книга, вращаясь от матери Льюиса, Мэри, и обратно, путешествует во времени и пространстве с такими строками, как «мы — причина / друг для друга / все наши плевки и наши шика / старый блюз, чтобы прикрыть новый блюз / благодарность и дислокацию. / понятие места / как проход и возвращение / я люблю тебя …

4 Ее рот как сувенир (Приз Ага Шахида Али в поэзии)

Джерико Браун, автор Традиция:

В фильме Её рот как сувенир Хизер Джун Гиббонс не просто признается в жизненных тревогах. Она ими гордится. Самое первое предложение этого тома звучит так: «Мой проект — простая настойчивость…» Мое влечение к поэзии Гиббонса коренится в ее способности организовывать жизненный хаос, не притупляя его энергию. Эти стихи остаются сильными и широко открытыми до конца, поскольку они превращаются от восклицания в первой части к молитве во второй и к элегической манере третьей части. Ее рот как сувенир — это декларативное чудо, свидетельство нашей потребности идти и идти дальше.

5 Сердце как окно, рот как скала

Андрес Серпа, автор книги Велосипед в разграбленном городе: Элегия:

Сердце, как окно, рот, как скала четко отражает нюансы.Спикер Chicanx перемещается по поколениям, барам, спальням, «обеденному столу декана», домам, напряженным от насилия, и задается вопросом, «сможем ли мы удержать все в себе. Примите тела, из которых мы произошли, и свое собственное одновременно ». Я люблю эту книгу, потому что в каждом стихотворении звучит голос Борхаса, говорящий о Фресно, сопротивлении, невзгодах, верности и любви.

6 Слишком ярко, чтобы видеть / Алма: Стихи

Производитель: Graywolf Press амазонка.com

16,00 $

Тина Чанг, автор Hybrida:

Я перечитывал светящуюся коллекцию покойной Линды Грегг, Too Bright to See & Alma . Ее вневременные стихи занимают пространство души, наполненное любовью, путешествиями, семьей, романтикой и преданностью силе мира природы. Ее говорящие одновременно взаимодействуют со вселенной, стоя на расстоянии, чтобы наблюдать ее невыносимую красоту: «Каждый день / я хожу на край света / и смотрю на океан./ А потом вернись в мой дом.

7 Голод

Тесс Галлахер, автор книги Is, Is Not:

Hunger Элис Дерри — это камень слов, брошенный в настоящее из того времени, когда ее родители отпускали своих детей голодными, преследуя религиозные и личные цели, оставив их в качестве необдуманных спутников. Книга представляет собой призматический отчет о том, как автор внимательно наблюдает за тем, как она вовлекает молодых женщин в свою жизнь, до ее чуткого наблюдения за 700 000 женщин и детей, которые ежегодно становятся жертвами торговли людьми во всем мире.Это дар видеть поэта, который пишет о моральных и эмоциональных аспектах нашей повседневной жизни. Так много современных работ просят нас присоединиться к кричащему уровню нашего политического чрезвычайного положения, но Дерри пишет с постоянным шипением; как еще мы могли бы стать достаточно спокойными, чтобы слушать?

8 Волшебный негр

Джей Додд, автор The Black Condition ft. Narcissus:

Дело не в том, что мое обожание Magical Negro невозможно выразить, а в том, что сборник дает язык тому, что кажется невыразимым, не требующим решения.Последнее сообщение Морган Паркер говорит о ее личном творчестве исторических черных фигур, находящихся в уязвимом месте. Magical Negro предлагает Паркеру обзор регистров. В трех действиях Паркер выделяет строгие знания из культурно нематериального или превращенного в товар.

9 Хорошие кости: Стихи

Ким Дауэр, автор книги Загорать на могиле Тайрона Пауэра:

Эмили Дикинсон сказала: «Если я физически чувствую, что мне сняли макушку, я знаю, что это поэзия.Заглавная поэма Мэгги Смит « хороших костей » возьмет вашу голову и нежно вернет ее обратно с ужасом и нежностью. Шокирующая своей великолепной простотой, эта дань уважения материнству эмоциональная, уверенная, мрачная, обнадеживающая и пугающая. Смит связывает худшее из того, на что способен мир, с лучшим из того, что в мире может быть. Эта книга — любовное письмо и приглашение всем, кто хочет сделать этот мир красивым.

10 Три стихотворения (Поэзия Фабера)

Дебора Ландау, автор книги Soft Targets:

Независимо от того, пишет ли она о тяжелой работе, гламуре и тревоге быть молодой женщиной в Нью-Йорке, или о болезненной одновременности наблюдения за смертью отца и рождением сына, дебютный сборник Ханны Салливан, Three Poems , насыщен зернистость, текстура и интенсивность жизни, прожитой прямо сейчас, когда «туман поднимается, как гаражные ворота, MacBook запускается. / Девушка с наркоманами качается у запотевшей студии Bikram … А ты проскальзываешь за огромными Ray-Ban, считая проспекты ».

11 Только как день длинный: новые и избранные стихи

amazon.com

Ада Лимон, автор The Carrying:

Знаменитые и популярные на протяжении многих лет, есть что-то в стихотворении Дорианн Лаукс, которое будет радовать и преследовать вас до конца дней.Ее новая книга Only As the Day is Long: New & Selected — это душераздирающий сборник стихов, которые заставят вас вспомнить свои старые любви, первые раны, работу, на которой вы боролись или преуспели, сложные отношения с семьей , с классом, фигура матери, и через все это вы будете помнить, какая жестокость ощущается в костях, почему жизнь стоит того, чтобы бороться за каждый трудный шаг на пути.

12 Автобиография смерти

Салли Вен Мао, автор Oculus:

Автобиография смерти Ким Хесун , в переводе Дона Ми Чоя , вышел из New Directions. Я всегда была поклонницей игривого и едкого остроумия Хесун в ее предыдущих коллекциях, и эта новая коллекция является важным дополнением к ее чудесным работам. Сюрреалистические линии, новая эмоциональная грубость, стальная магия подсчета дней после того, как дух покинет тело, просто захватывают. Это автоэлегия и коллективная элегия, но более того, это лирическое путешествие, которое раскрывается с удивлением перед лицом древнейших человеческих страхов — смерти, разложения, погребения.

13 Инвазивные виды

Гала Мукомолова, автор книги Без защиты :

Потому что это своевременно и потому что оно рождено чистым изобретением Овна, я думаю, что у всех должна быть копия Invasive Species Марвы Хелал на своих столах прямо сейчас. Invasive Species радикален в том смысле, что требует изменений — «вы видите, я пытаюсь сломать шаблон, у меня нет формы» — и радикален в том, что он ищет лингвистические корни: «поэтому я придумал свой собственный термин: я , Инвазивные виды «. Эта новая коллекция, которая бросает вызов границам и жанрам, покажет вам, как разрушить бюрократию повседневной жизни (и вездесущие режимы), как зеленое живое существо ломает старую мостовую.

14 Кролик

Эйлин Майлз, автор книги Evolution :

Когда Битлз пришли в Америку, мы их разослали.Наша чернота, наша белая чернота, наша голубизна, и теперь она возвращается. Американская и британская поэзия тоже такая. Например, нью-йоркская школа (Фрэнк О’Хара) имеет огромное влияние на творчество молодых британских поэтов, и они заново объясняют это нам. Софи Робинсон, молодая белая квир-поэтесса тридцати с лишним лет, раскачивает обе стороны Атлантики с крошечной нечеткой белой книжкой под названием Rabbit из небольшого издательства Boiler House Press в Норвиче, имеющей более или менее статус бутлега. Это один красивый лирический всплеск, к тому же непоколебимо ритмичный.Феминистский, жалкий, смешной, мрачный, интеллектуальный, многообещающий, влюбленный, политический, сейсмический — острый ум Софи делает Rabbit моим любимым чтением года, а теперь и надолго. Кто-нибудь в Америке издаст это быстро!

15 Когда рэп обращался напрямую к Богу

Томми Пико, автор Мусор:

Я пересматривал поэму Эрики Доусон «, когда Рэп говорил прямо с Богом» с тех пор, как мы вместе читали в прошлом месяце в Портленде для AWP.Это лабиринт расы, религии, рэпа и чудес. Как лабиринт, как полностью современная эпопея о травмах и стойкости, есть экстатический конец, но выхода нет. Все слова и миры охватывают меня и продолжают оставаться со мной как откровение. Я люблю эту книгу так же, как и Эрику: честную, блестящую, смелую, с каким-то всепоглощающим юмором. Купите сейчас !

16 Гибрида: Стихи

Бренда Шонесси, автор книги Музей осьминога :

Пирсинг Тины Чанг Hybrida — это книга-прорыв, более интимная и беспорядочная, чем фирменное сияние Чанга, демонстрирующая, насколько глубоко могут быть переплетены страх и любовь. Красноречие поэта сочетается со свирепостью матери, передающей опыт воспитания чернокожих детей смешанной расы в нынешнем культурном климате. Только мать может защитить своих детей от расизма и других смертоносных опасностей самыми разными способами. Чанг находит эти пути, создает их, выкапывает их нежными руками. Она разрывает на части категории, которые определяют причинение вреда ее детям, и злится с такой силой, что читатели будут плакать и кричать.

17 Как разорвать Землю

амазонка.com

Лаура Вильярреаль, автор книги Картография сна:

Карла Кордеро Как разобрать Землю переносит нас в Калексико, ее родной город на границе, где магический реализм и память переплетаются. Кордеро подводит нас к коллективной памяти, содержащейся в ее личной истории, напоминая нам о том, что мы коренемся в одной и той же семейной нежности. Она превращает семью в общий пейзаж. Кордеро пишет: «Они сплетничают о стене / о том, что однажды изменится определение количества / разорванных детей, необходимых, чтобы добраться / до центра скорбящей матери. «Нас призывают собрать землю воедино.

Этот контент создается и поддерживается третьей стороной и импортируется на эту страницу, чтобы помочь пользователям указать свои адреса электронной почты. Вы можете найти дополнительную информацию об этом и подобном контенте на сайте piano.io.

лучших художественных книг для поэтов — Напиши или умри, племя

Ким Аддонизио и Дорианн Ло

Впервые опубликованная в 1997 году, первая книга в этом списке была написана двумя отмеченными наградами авторами, которые используют свои таланты, чтобы дать писателям рекомендации в форма коротких сочинений с последующими письменными упражнениями.Аддоницио и Лаукс отвечают на ваши вопросы и рассеивают ваши страхи по поводу публикации, написания звездного стихотворения и поиска вдохновения. Эта книга отлично подходит как для начинающих, так и для новичков, которые хотят улучшить свои поэтические навыки.

Под редакцией Элеоноры Уилнер и Мориса Мэннинга

Лучший способ узнать о стихах — слушать тех, кто их пишет. Следующая книга представляет собой антологию 35 поэтов, каждый из которых пишет эссе о том, как они пишут. Хотя каждое эссе индивидуально, каждое отправляет читателя в путешествие по написанию стихотворения.Эта книга — отличный ресурс для получения советов непосредственно от великих людей или открытия нового любимого поэта или вдохновения. Среди известных поэтов — Дэниел Тобин, Элизабет Арнольд и Дана Левин.

Под редакцией Дайан Локвард

Многие писатели учатся на собственном опыте, и Локвард в своей книге, посвященной искусству поэзии, подталкивает вас делать все возможное (и самое лучшее). Книга разбита на десять разделов, каждый из которых посвящен разным элементам написания стихов. В книгу включены тридцать эссе и сопровождающие подсказки, а также десять дополнительных подсказок в книге.Вы можете читать о стихах весь день, но вы не научитесь хорошо, пока не начнете писать. Коллекция Локворда заставляет писателя в каждом из нас проявить себя и стать лучше.

Эдвард Хирш

В первый день моего первого семинара в бакалавриате мой профессор раздал лист бумаги со списком литературных терминов. Я использовал его в течение семестра, чтобы помочь мне в написании, а затем использовал его в следующем семестре на своем следующем семинаре. Как писателям важно иметь словарный запас, чтобы знать, о чем мы пишем.На мой взгляд, глоссарий Хирша необходим любому поэту, который хочет улучшить свое мастерство. Помимо общепринятых терминов, таких как «символизм» и «метафора», Хирш дает нам термины для поэтических концепций, названия которых мы даже не знали. Я бы порекомендовал держать эту книгу ремесел или что-то в этом роде рядом с вами во время процесса исправления, чтобы обращаться за помощью.

Стива Ковита

Одни из лучших книг для поэтов используются профессорами колледжа в мастерских и других письменных классах.Эта книга Ковита была продана тысячами экземпляров и используется поэтами и писателями всех уровней, которые хотят улучшить свое письмо. Ковит включает в себя эссе о ремеслах и стихи некоторых из самых известных поэтов, чтобы проиллюстрировать, как работает поэзия и как писатели могут использовать свои навыки для создания лирической поэзии. Он также рассказывает о процессе пересмотра и о том, как быть опубликованным.

Объявление стипендии Дома сефардов

(17 февраля 2021 г., JNS Wire) Американская федерация сефардов ( ASF ) объявляет сегодня о запуске новой программы — стипендии Дома сефардов , предназначенной для погружения студентов еврейских колледжей в интеллектуальное и культурное наследие. сефардской традиции.

С этого момента ASF будет назначать стипендиатов Sephardi House ежегодно в колледжи и университеты по всей стране с миссией создания теплой и гостеприимной среды, в которой можно будет открыть для себя огромное разнообразие, глубину и жизнеспособность еврейского народа. Благодаря динамичному опыту обучения в течение года стипендиаты углубят свои знания о многогранном мире Больших сефардов и изучат «серьезно еврейские, но мирские и космополитические» классические сефардские традиции, одновременно развивая лидерские качества и свою страсть к построению сообщества.

Программу ведет педагог, социальный предприниматель и художник Рубен Шимонов при постоянной постоянной поддержке ASF .

ASF также с гордостью объявляет о назначении в этом году 13 стипендиатов Sephardi House в университетских городках США, от UCLA до Macaulay Honors College. Отобранные на конкурсной основе, стипендиаты имеют очень разное образование в области великих сефардов (балканское, бухарское, египетское, греческое, ливанское, марокканское, персидское, сирийское, йерушалми) и академические специальности, включая архитектуру, финансы, нейробиологию, математику, студийное искусство, и физика.Их объединяет стремление продвигать еврейское единство через наши общие сефардские корни.

Подпишитесь на The JNS Daily Syndicate
по электронной почте и никогда не пропустите
наших главных новостей

«Это невероятно образованная и эклектичная группа молодых лидеров. Я очень рад путешествию, которое мы отправимся вместе », — сказал Шимонов , который также является вице-президентом ASF Young Leaders и читает лекции в Институте еврейского опыта ASF .

«Мудрость и тепло сефардской традиции могут многое предложить человечеству. В эти трудные времена нам нужен этот стойкий дух, который передавался из поколения в поколение в форме сефардской поэзии, философии, музыки, еды и духовности. В момент, когда быть евреем в кампусе не всегда легко, я чувствую, что Sephardi House может иметь значение », — сказал Джошуа Бенаим , дальновидный создатель Sephardi House Fellowship .Бенайм, выпускник Гарвардского университета и Гарвардской школы бизнеса, является основателем и генеральным директором Aria Development Group.

«Идея стипендии Sephardi House Fellowship возникла из любви Джоша к классическим сефардским традициям, признательности за проблемы, с которыми сталкиваются молодые евреи в кампусе, и желания почтить память своего отца, Карлоса , одного из ведущих парфюмеров мира. , — сказал Джейсон Губерман , Исполнительный директор ASF , добавив: «С большим энтузиазмом мы приветствуем нашу первую когорту из стипендиатов Сефардского Дома на 2020-2021 учебный год.”

«То, что я выросла в Танжере в семье евреев-сефардов, оставило неизгладимый отпечаток на моей жизни и ценностях. Я хочу быть уверенным, что следующее поколение получит возможность испытать эту культуру в важный момент своей жизни », — сказал Карлос Бенайм , выдающийся член правления ASF .

Стипендиаты Дома сефардов получают индивидуальное наставничество, полный доступ ко всем программам ASF , стипендию в размере 1000 долларов и дополнительную поддержку для дальнейших мероприятий в кампусе, а также участие в эксклюзивных ежемесячных сессиях, освещающих аспекты истории, философии и культуры Больших сефардов .

Эстер Бентолила , стипендиат Сефардского Дома и младший курс Корнельского университета, сказала: «Я очень рада этой возможности собрать вместе еврейских студентов из всех слоев общества для обсуждения различных аспектов культуры, таких как искусство. , музыка и литература. Вклад великих сефардских раввинов и мыслителей — это область, которой я особенно дорожу, и у меня есть страсть к иудаизму и жажда знаний ».

Кодекс передовой практики добросовестного использования поэзии

Введение

Толчком к разработке этого свода передовых практик послужила более широкая дискуссия о месте поэзии в новых медиа.В течение 2009 года группа поэтов, редакторов, издателей и экспертов в области авторского права и новых медиа объединилась под эгидой Института поэзии Харриет Монро Фонда поэзии с целью выявления препятствий, мешающих поэзии полностью проникнуть в новые медиа и, где возможно, представляя, как устранить или смягчить эти препятствия. Кульминацией работы группы стал обширный отчет «Поэзия в новых медиа: руководство для пользователей» (http://www.poetryfoundation.org/foundation/poetry-and-new-media).

Приняв всеобъемлющую ценность доступа к поэзии в качестве своей темы, группа увидела, что бизнес, технологические и социальные сдвиги имеют глубокие последствия для поэтов, публикующихся как в новых, так и в традиционных средствах массовой информации, а также что поэты имеют возможность играть центральную роль. в расширении доступа к широкому кругу стихов в ближайшие месяцы и годы. Почти сразу же разговор группы сосредоточился на препятствиях на пути поэтического новаторства и распространения, вызванных проблемами очистки. Некоторые из этих вопросов разрешения возникают из-за бизнес-структур, лежащих в основе публикации стихов, но значительное количество, как выяснила группа, связано с институциональной практикой, которая может быть пересмотрена, включая подходы поэтов и издателей к цитированию и другие виды возможного добросовестного использования.Вскоре после своей первой встречи группа начала обсуждать возможность разработки «лучших практик» для поэтов и издателей.

Когда рабочая группа Харриет Монро узнала о неопределенности и напряженности в отношении добросовестного использования в поэтическом сообществе, ее члены поняли, что поэтическому сообществу срочно необходимо прояснить для себя, какие «лучшие практики» могут быть для добросовестного использования в поэзии. Когда группа заканчивала новый репортаж для СМИ, HMPI связалась с Питером Джасзи и Патрисией Ауфдерхайде из Американского университета, которые (через Центр социальных сетей и Программу интеллектуальной собственности и информационного правосудия) помогали различным группам в разработке передовых методов добросовестного использования. документы для их конкретных сообществ.Работая с двумя профессорами и с Дженнифер Урбан из Калифорнийского университета в Беркли, HMPI дополнила и без того обширный сбор информации, проведенный для нового отчета СМИ, дополнительной встречей по сбору информации в Бостоне в ноябре 2009 года. Центр социальных медиа и Затем HMPI провела шесть дополнительных заседаний малых групп, каждая из которых насчитывала от 10 до 20 участников — два на съезде MLA 2009 в Филадельфии, два на съезде AWP 2010 в Денвере и в апреле 2010 года два в офисах Poetry Foundation в Чикаго.

Поэзия — это больше, чем совокупность произведений или типология форм; в первую очередь, это развивающийся набор практик, которые привлекают и используются творческой работой других. В ходе обширных бесед, приведших к этому документу, возникло несколько центральных тем, касающихся поэтической практики. Первая заключалась в том, что поэты в целом (хотя и не всегда) хотят, чтобы их поэзия была как можно более широко доступной для потенциальной аудитории как в течение их жизни, так и после нее. Однако поэты, особенно те, кто не работает в новых медиаформатах и для них, выражали беспокойство по поводу того, как новые медиа могут повлиять на их способность зарабатывать деньги на своей работе, а также создавать и продвигать академическую карьеру.И их беспокоила легкость, с которой новые медиа позволяют другим распространять и изменять свои стихи без разрешения. В то же время поэты срочно заявили о своей потребности использовать материал, полученный из стихотворений других людей (в том числе писателей двадцатого и двадцать первого веков), в своем собственном творчестве, а также о своем желании делать это способами, приемлемыми с этической и юридической точек зрения.

Поэзия как форма искусства, в высшей степени информативная, в основном полагается на способность поэта цитировать, копировать и «играть» с языком других, а исследователи поэзии и комментаторы в равной степени полагаются на свою способность цитировать стихи, которые они обсуждают.Фактически, поэты обычно признают, что практически все, что они делают в своей повседневной жизни, от сочинения своих стихов до сочинения стихов и обучения поэзии, основано на трудах других. В групповых беседах поэты выразили общее мнение, что их способности уверенно выполнять свою работу часто препятствуют институциональные правила, основанные на очень ограниченном толковании авторского права. У них не было четких указаний относительно того, какие материалы могут быть доступны в открытом доступе.Более того, они были ограничены своей собственной неуверенностью в том, какое использование является справедливым, а что — несправедливым в практике поэзии. Хотя они, безусловно, желают надлежащим образом контролировать свою собственную работу и зарабатывать деньги там, где можно делать деньги, поэты также выразили сильное желание подтвердить важность их способности разумно и без лицензии использовать материалы, защищенные авторским правом, и свою поддержку такого использования со стороны другие их собственные работы. В этом поэты продемонстрировали противоречия, присущие закону об авторском праве и доктрине добросовестного использования, и искренне поддержали ценности, лежащие в основе добросовестного использования.

Цели этого документа

Добросовестное использование широко и активно используется во многих профессиональных сообществах. Например, историки регулярно цитируют как работы других историков, так и текстовые источники; создатели фильмов и художники используют, переосмысливают и критикуют материалы, защищенные авторским правом; ученые иллюстрируют культурные комментарии текстовыми, визуальными и музыкальными примерами. Добросовестное использование также является здоровым и активным средством в новостях вещания и других коммерческих СМИ, где ссылки на популярные фильмы, классические телепрограммы, архивные изображения и популярные песни часто не имеют лицензии.

Некоторые из этих других профессиональных сообществ также изложили свое понимание в консенсусных документах, которые могут быть полезны поэтам, учителям, ученым и другим лицам, занимающимся творческой практикой. Хотя определенные группы создают такие коды, никто не должен быть членом какой-либо профессиональной группы, чтобы извлечь пользу из их интерпретаций.

Далее следует свод передовых практик, разработанный специально для поэтического сообщества. Он предназначен для расширения возможностей поэтов, учителей, ученых и других лиц полагаться на добросовестное использование, служа документом общепринятых представлений о передовых методах добросовестного использования, взятых из опыта самого поэтического сообщества и подтвержденных юридическим анализом.Код предназначен как для иллюстрации, так и для руководства, по которым использование материалов, защищенных авторским правом, как описано ниже, считается разумным и уместным в поэтическом сообществе.

Как был создан этот документ

Поэты, работающие в традиционных формах, и те, кто изучает новые медиа, были широко представлены в обсуждениях в малых группах. В каждом разговоре участников просили обсудить серию кратких гипотетических примеров, призванных поднять вопросы о добросовестном использовании и его ограничениях.Как показали беседы, члены этого сообщества верят как в авторское право как в важный источник защиты для поэтов, так и в важность доступа к материалам, защищенным авторским правом, как в фактор, способствующий обучению и новому творчеству. Их понимание добросовестного использования, представленное ниже, основано на сбалансированном понимании закона об авторском праве. Чтобы гарантировать юридическую силу этих выводов, этот документ был рассмотрен внешней комиссией из трех известных экспертов по авторскому праву.

Что это такое

Этот свод передовых практик предназначен для помощи в интерпретации доктрины авторского права о добросовестном использовании, применимой к созданию и цитированию стихов.Добросовестное использование — это право использовать материалы, защищенные авторским правом, без разрешения или оплаты при определенных обстоятельствах, особенно когда преобладают культурные или социальные выгоды от использования. Это общее право, которое применяется даже в ситуациях, когда закон не дает специального разрешения на рассматриваемое использование.

Это руководство определяет семь ситуаций, которые отражают текущий консенсус поэтического сообщества о приемлемых методах добросовестного использования материалов, защищенных авторским правом. Принципы и связанные с ними ограничения, обсуждаемые ниже, отражают общие взгляды сообщества поэтов, многие из которых также практикуют в других областях, в качестве учителей, ученых, издателей, веб-кураторов и других.В этих других ролях они, как и многие другие, интегрируют поэзию в свою повседневную жизнь и стремятся познакомить поэзию с более широкой аудиторией. Первые категории относятся к практике создания поэзии как таковой. Пять из перечисленных ниже применимы к целому ряду творческих и образовательных мероприятий, которые включают включение ссылок на существующую поэзию в новое письмо, искусство, стипендию, обучение или исполнение.

Это вопросы, по которым за два года обсуждений был достигнут явный консенсус.Группы также говорили о других вопросах; по некоторым, казалось, не было консенсуса, и члены группы сочли, что другие менее важны. Сообщество может пожелать вернуться к ним в будущем, особенно к тем, которые связаны с переводом и составлением антологий. Между тем, важно подчеркнуть, что принцип добросовестного использования может действовать и действует в этих (и других) областях практики, а также в тех, которые конкретно рассматриваются ниже.

Чем это не является

Этот код не является руководством по использованию опубликованных и неопубликованных материалов, которые уже можно использовать бесплатно без учета авторских прав, например, материалы, находящиеся в общественном достоянии (copyright.Cornell.edu/public_domain/). Как правило, это материалы, опубликованные до 1923 года, и неопубликованные стихи, авторы которых умерли более семидесяти лет назад. Точно так же он не предназначен для применения в ситуациях, когда степень использования настолько мала (несколько слов или короткая фраза), что защита авторских прав не будет применяться. Для получения дополнительной информации о «бесплатном использовании» обратитесь к «Да, вы можете!»

Этот свод передовых практик не сообщает вам об ограничениях прав добросовестного использования в отношении материалов, защищенных авторским правом.Вместо этого он описывает, как эти права должны применяться в определенных повторяющихся ситуациях. Эти ситуации — просто общие примеры. Права добросовестного использования распространяются и на другие ситуации. Одним из примеров является добросовестное использование неопубликованных, но все еще защищенных авторским правом стихов в критике или комментариях. Хотя поэтическое сообщество не достигло консенсуса по общему набору обстоятельств, при которых такая цитата была бы справедливой, оно признает, что могут быть конкретные обстоятельства, в которых доктрина может применяться к неопубликованному материалу, при этом полагая, что конкретные ограничения, отражающие намерения поэта (включая те, которые могут быть наложены в связи с архивным подарком или хранением) заслуживают значительного уважения.

Аналогичным образом, сообщество признает, что могут быть случаи, когда публичные выступления, кроме литературных чтений, могут включать цитаты из стихов, охраняемых авторским правом, при добросовестном использовании. Но этот свод лучших практик ограничивается чтением, а не обращением (например) к театральным пьесам, потому что это наиболее распространенный контекст перформанса для поэзии. Другие варианты использования в драматических или музыкальных постановках можно и нужно рассматривать в индивидуальном порядке.

Этот код не является руководством по использованию материалов, на использование которых люди дают публичное разрешение, например, работ, на которые распространяются лицензии Creative Commons.Кто угодно может использовать эти произведения так, как разрешено их владельцами, помимо способов, разрешенных доктриной добросовестного использования. Аналогичным образом, это не руководство по использованию материалов, которые были специально лицензированы, что может быть предметом договорных ограничений.

И это не руководство по использованию материала, который кто-то хочет лицензировать, но не может найти владельца. Однако эти так называемые «бесхозные произведения» полностью подлежат рассмотрению в отношении добросовестного использования как в ситуациях, подробно описанных ниже, так и в более общем плане.

Это не руководство по этикету цитирования и воспроизведения. Поэтическое сообщество твердо убеждено в том, что обычно из простой вежливости уместно запрашивать разрешение на использование, даже если использование могло быть сделано без него. Точно так же члены поэтического сообщества также признают, что могут быть особые обстоятельства, при которых будет сложно или невозможно запросить разрешение перед использованием. Кроме того, они также понимают, что юридическое обоснование добросовестного использования будет применяться с неизменной силой, даже если разрешение не запрашивалось или было отказано.

Этот код применяется к действиям по использованию рассматриваемого материала, защищенного авторским правом, в Соединенных Штатах, независимо от того, где он находится в мире. Закон об авторском праве носит территориальный характер, и большинство других стран не признают добросовестное использование как таковое, хотя в большинстве стран есть некоторые исключения для использования работ, защищенных авторским правом, встроенные в их национальное законодательство.

Наконец, хотя кодекс включает основанные на консенсусе стандарты сообщества, которые соответствуют действующему законодательству США и его преобладающей интерпретации У.S. court, это не исчерпывающий или исчерпывающий справочник по всем возможным применениям добросовестного использования в поэзии и вокруг нее, даже в повторяющихся ситуациях, подробно описанных ниже. Отдельные лица могут приводить убедительные аргументы в пользу добросовестного использования, даже если они выходят за рамки общих норм, изложенных здесь. Более того, эта динамичная правовая доктрина будет продолжать развиваться вместе с поэтической, научной и художественной практикой.

Информация об авторском праве и добросовестном использовании

Закон
обеспечивает защиту авторских прав на творческие работы, чтобы способствовать созданию культуры и обсуждению идей.Его самая известная особенность — защита прав собственников. Но копирование, цитирование и, как правило, повторное использование существующего культурного материала может быть при некоторых обстоятельствах критически важной частью создания новой культуры и содействия интеллектуальному обмену. Фактически, культурная ценность копирования настолько хорошо известна, что заложена в социальную сделку, лежащую в основе закона об авторском праве. Сделка такова: мы, как общество, даем создателям ограниченные права собственности, чтобы побудить их создавать культуру; в то же время мы гарантируем, что все работы в конечном итоге станут частью общественного достояния, а тем временем мы даем другим создателям и докладчикам возможность использовать материалы, защищенные авторским правом, без разрешения или оплаты в некоторых обстоятельствах.Без второй половины сделки мы все можем потерять важную новую культурную работу и обеднить общественный дискурс.
Закон об авторском праве США имеет несколько структурных особенностей, которые разрешают нелицензионные цитаты из работ, защищенных авторским правом, включая конкретные исключения, содержащиеся в пп. 108 и 110. Добросовестное использование, которое было частью закона об авторском праве в течение 170 лет, является наиболее важной из этих функций. Там, где это применимо, добросовестное использование является правом пользователя. Фактически, как указал Верховный суд, признав, что новое произведение неизбежно включает в себя существующий материал, добросовестное использование защищает авторские права от нарушения Первой поправки.Поскольку авторское право защищает больше произведений в течение более длительных периодов времени, чем когда-либо прежде, создатели сталкиваются с новыми проблемами: лицензии на включение источников, защищенных авторским правом, становятся более дорогими и сложными для получения, а иногда просто недоступны. В результате добросовестное использование сегодня важнее, чем когда-либо прежде.
Поскольку в законе об авторском праве точно не указано, как применять добросовестное использование, доктрина добросовестного использования обладает гибкостью, которая работает на пользу пользователей. Творческие потребности и практики различаются в зависимости от области, технологий и времени.Вместо того, чтобы следовать предписывающей формуле, юристы и судьи решают, является ли нелицензионное использование материалов, защищенных авторским правом, «справедливым» в соответствии с «правилом разумности». Это означает принятие во внимание всех фактов и обстоятельств, чтобы решить, приносит ли нелицензионное использование материалов, защищенных авторским правом, социальные или культурные выгоды, превышающие расходы, которые оно возлагает на владельца авторских прав.
Эта двусмысленность в законе может привести создателей к неуверенности в том, справедливо ли их собственное использование.Однако добросовестное использование гибко, но небезопасно. Для любой конкретной области критической или творческой деятельности юристы и судьи учитывают ожидания и практику при оценке того, что является «справедливым» в этой области. Взвешивая баланс, лежащий в основе анализа добросовестного использования, судьи ссылаются на четыре типа соображений, упомянутых в законе: характер использования, характер используемой работы, степень использования и ее экономический эффект (т.е. — так называемые «четыре фактора»). Это по-прежнему оставляет много места для толкования, особенно с учетом того, что в законе четко указано, что это не единственные допустимые соображения. Итак, как судьи интерпретировали добросовестное использование? Изучая историю судебных споров о добросовестном использовании, мы обнаруживаем, что судьи снова и снова возвращаются к двум ключевым вопросам:
Было ли нелицензионное использование «преобразовано» в материал, взятый из произведения, защищенного авторским правом, с использованием его для других целей, чем у оригинала, или же оно просто повторило работу с тем же намерением и ценностью, что и оригинал? в натуральном выражении и в размере, учитывая характер работы, защищенной авторским правом, и ее использование?
Если ответ на эти два вопроса «да», суд, скорее всего, сочтет это справедливым.Поскольку это правда, такое использование также вряд ли будет оспорено, чем другие типы использования.
Оба ключевых вопроса касаются, среди прочего, вопроса о том, нанесет ли использование чрезмерный экономический ущерб владельцу авторских прав. Суды сообщили нам, что владельцы авторских прав не имеют права на абсолютную монополию на использование своих произведений в целях преобразования. К тому же, когда использование подменяет основной рынок правообладателя, это вряд ли будет справедливым. Так, например, автор учебника не может цитировать большие части книги конкурента только для того, чтобы избежать проблем с написанием собственного изложения.Еще одно соображение, влияющее на способ анализа этих вопросов, заключается в том, действовал ли пользователь разумно и добросовестно в свете стандартов общепринятой практики в своей конкретной области.
Лучшие практики
Общие положения о принципах
Этот свод передовых практик определяет семь наборов общепринятых текущих практик использования материалов, защищенных авторским правом, в поэзии и вокруг нее — «Принципы», к которым явно применяется доктрина добросовестного использования.Он не исчерпывает весь спектр ситуаций, в которых нелицензионное использование материалов, защищенных авторским правом, поэтами, учителями, учеными и другими людьми может считаться добросовестным использованием. Сегодня не только возникнут обстоятельства, при которых конкретные виды использования, не предусмотренные настоящим Кодексом, будут справедливыми, но и по мере развития области будут возникать новые наборы таких обстоятельств.
В целом, выявленные ситуации включают использование во всех формах СМИ. Если не указано иное, цифровая копия аналогична аналоговой или бумажной в целях добросовестного использования.Ситуации касаются нелицензионного добросовестного использования материалов, защищенных авторским правом, а не способа получения копии, с которой работает пользователь. Если копия пользователя была получена незаконным или недобросовестным образом, этот факт может негативно повлиять на анализ добросовестного использования; аналогично, специальные ограничения (например, условия использования архивных материалов) могут ограничивать добросовестное использование.
Все принципы подчиняются «правилу соразмерности». Право на добросовестное использование поэтов, учителей, ученых и других распространяется на части охраняемых авторским правом произведений, которые им необходимы для достижения своих целей. Таким образом, хотя в некоторых случаях добросовестное использование может распространяться на все произведение, в других относительно короткие части могут составлять «слишком много». Важно отметить, что нет никаких числовых правил, на которые можно было бы положиться при определении того, является ли использование справедливым.
ONE: Пародия и сатира
Хотя судьи иногда различают пародию и сатиру, обе являются формами комментария, достигнутыми путем нелукального подражания предыдущим произведениям, включая поэзию. Подобное подражание (часто с юмористическим оттенком) может быть способом выразить признательность или принадлежность к поэту или произведению; члены поэтического сообщества твердо считали, что не существует рациональной основы, на которой можно было бы различать враждебное и дружеское подражание.Точно так же сатирические имитации известных стихов являются эффективным инструментом для добавления к общему общему значению и не должны умалять ценности использованной поэзии.
ПРИНЦИП: При добросовестном использовании поэт может адаптировать стихотворение или часть стихотворения, чтобы (1) прямо или косвенно критиковать это стихотворение, его автора или его жанр; (2) настоящее дань уважения поэту или жанру; или (3) высмеивать социальную, политическую или культурную тенденцию или явление.
ОГРАНИЧЕНИЯ: Поэты должны предоставлять ссылки на источники в соответствии с соглашениями, соответствующими рассматриваемому использованию, за исключением случаев, когда оригинал легко узнается предполагаемой аудиторией. Поэты должны избегать рабского имитации исходного материала, в котором повторное использование добавляет не имеет существенного значения для оригинала.Если использование типа (3) происходит в контексте антологии или другого собрания аналогичных материалов, автор или редактор, как правило, должны позаботиться о том, чтобы исходный материал был взят из ряда произведений разных поэтов , если только фокус на одном или небольшом количестве не соответствует цели коллекции.
TWO: Новые работы, «ремикшированные» из другого материала: аллюзия, стилизация, центо, стирание, использование «найденного» материала, программное обеспечение для создания стихов
То, что сейчас называется ремиксом, является современной версией аллюзии или стилизации и долгое время использовалось важная часть поэтической практики. В общем, он берет за точку отсчета существующую поэзию (или литературную прозу). Однако в некоторых случаях материал поэтического ремикса может поступать из других источников, включая (но не ограничиваясь) рекламный текст и эфемерную журналистику.Члены поэтического сообщества также признают, что технология расширила диапазон методов, с помощью которых язык из ряда источников может быть переработан в новую творческую работу.
ПРИНЦИП: При добросовестном использовании поэт может использовать цитаты из существующей поэзии, литературной прозы и нелитературного материала, если эти цитаты повторно представлены в поэтических формах, которые повышают ценность посредством значительных творческих или интеллектуальных преобразований, независимо от того, являются ли они прямое или (как в случае ПО для создания стихов) косвенное.
ОГРАНИЧЕНИЯ: Следует избегать простого использования существующего материала, защищенного авторским правом, включая использование исключительно «декоративного» или «развлекательного». Аналогичным образом, простое применение компьютерных технологий само по себе не означает цитирование или повторное использование существующая ярмарка стихотворений.Если цитаты можно распознать в конечном продукте, цитаты должны быть краткими по отношению к их источникам, если нет четкого обоснования для более обширных цитат. Поэт должен предоставить атрибуцию в условно приемлемой форме, если это не будет действительно непрактично или художественно неуместно это делать.
ТРИ: Образование
Члены поэтического сообщества признают, что независимо от того, квалифицируется ли это как «критика», преподавание поэзии на всех уровнях образовательной системы приносит пользу области. Они осознают, что независимо от того, достигают ли учителя этого с помощью антологий и учебников, фотокопий материалов или сайтов онлайн-курсов, предоставление студентам значимого доступа к обсуждаемым текстам имеет решающее значение для образовательного предприятия.
ПРИНЦИП : При добросовестном использовании преподаватели всех уровней, которые посвящают время в классе преподаванию примеров опубликованных стихов, могут воспроизводить эти стихи полностью или частично в своих учебных материалах и делать их доступными для студентов, используя обычные образовательные технологии, наиболее подходящие для их обучения. целей.
ОГРАНИЧЕНИЯ: Этот принцип не распространяется на подготовку или распространение опубликованных или распространяемых на коммерческой основе учебных материалов, включая антологии и учебники. Цитированные отрывки следует воспроизводить как можно точнее и настолько полно, насколько это необходимо, чтобы отразить творческий выбор, воплощенный в Учителя должны обеспечивать традиционную атрибуцию воспроизводимых отрывков. Учителя должны ограничивать воспроизведение длинных стихов фактически преподаваемыми частями и соответствующим контекстом, окружающим эти части.Избранные учителями стихи не должны в значительной степени дублировать существующие, коммерчески доступные антологии или учебники. Учителям следует избегать воспроизведения всего или большей части содержания сборника стихов, доступного для покупки учащимися.
FIVE: Epigraphs
Использование цитат из стихов для введения глав или отрывков из других произведений — это освященная веками литературная практика. Вообще говоря, эти цитаты выбираются для связи с рассматриваемым текстом, хотя иногда они могут быть введены просто для фривольных или декоративных целей.Члены сообщества поэзии вообще нашли эту практику, чтобы быть непротиворечивыми.
ПРИНЦИП: При добросовестном использовании автор может использовать краткие цитаты стихов для введения глав и разделов прозаического произведения или длинного стихотворения при условии, что существует четкая связь между цитатой и содержанием рассматриваемого раздела.
ОГРАНИЧЕНИЯ: Цитируемые отрывки должны быть воспроизведены как можно точнее, чтобы отразить основной творческий выбор поэта, за исключением случаев, когда изменение конкретно оправдано целью использования.Авторы должны предоставить обычную атрибуцию источников, если только оригинал не может быть легко узнаваем предполагаемой аудиторией или отсутствие надлежащей атрибуции оправдано целью использования. Автор, использующий несколько эпиграфов, должен использовать несколько источников, если нет конкретных оснований для ограничения цитирования к одному или нескольким источникам.
ШЕСТЬ: Poetry Online
Сегодняшняя поэзия широко используется в Интернете. Многие из этих применений, конечно, включают в себя конкретные цитаты для критических и иллюстративных целей и подчиняются уже описанным принципам и ограничениям.Кроме того, однако, на некоторых веб-сайтах стихи доступны полностью; они варьируются от сайтов, которые позволяют представителям общественности загружать стихи по своему выбору, до других, которые тщательно и тщательно курируются. Точно так же количество блогов, посвященных в основном или в основном «обмену» стихами, похоже, увеличивается. В некоторых случаях блоггеры предлагают хорошо проработанные индивидуальные ответы на цитируемые ими стихи, в то время как в других они могут лишь выразить личные предпочтения в отношении рассматриваемых произведений.Члены поэтического сообщества считают, что онлайн-форумы — важная возможность повысить осведомленность общественности о поэзии. В то же время они обеспокоены тем, чтобы права и предпочтения поэтов должным образом уважались. В частности, они считают, что, когда составители платят сборы за авторское право за использование некоторых стихотворений, они должны компенсировать и другие эквивалентные использования.
ПРИНЦИП: При добросовестном использовании онлайн-ресурс (например, блог или веб-сайт) может делать примеры избранных опубликованных стихов в электронном виде доступными для общественности, при условии, что сайт также включает существенные дополнительные культурные ресурсы, включая, помимо прочего, критика или комментарии, которые контекстуализируют или иным образом добавляют ценность выбранным материалам.
ОГРАНИЧЕНИЯ: Составители поэтических сайтов должны точно воспроизводить стихи, чтобы отразить творческий выбор, воплощенный в стихотворениях, которые они включают. Составители должны давать обычную ссылку на исходный материал, не менее обширный, чем было бы уместно для использования в обычной публикации. произведение доступно для покупки в объемной форме, составители должны ограничиваться использованием только отдельных или отдельных стихотворений. Само по себе включение компилятором простых инструментов поиска на поэтический сайт недостаточно для оправдания утверждения о добросовестном использовании в отношении к цитируемым отрывкам или стихам.Также простое утверждение восхищения составителя или личной ассоциации с конкретным отрывком или стихотворением не является достаточным, чтобы оправдать включение. Блогер, цитирующий стихотворение в блоге, должен использовать только столько стихотворения, сколько необходимо для конкретных целей блоггера. Независимо от того, является ли цель комментария или других дискурсивных моментов. Сайты с поэзией должны формулировать и вводить в действие политики, обеспечивающие быстрые и разумные ответы на возражения поэтов (или их квалифицированных последователей) в отношении фактов или форм любого использования.
СЕМЬ: литературное представление
Живые чтения являются основным продуктом поэтической сцены во многих общинах Соединенных Штатов. Часто читателями становятся поэты, программы которых включают как их собственные произведения, так и отрывки из произведений других. Иногда поэты и другие читатели также создают программы, состоящие в основном из произведений поэтов, которыми они восхищаются. В некоторых случаях эти чтения могут представлять собой критику или комментарий к включенным работам, но это не всегда так.Члены поэтического сообщества твердо верят в ценность уважения к поэтам и их творчеству и в целом согласны с тем, что по возможности следует получать предварительное согласие на включение определенных стихотворений в чтения.
ПРИНЦИП: При добросовестном использовании лицо, не являющееся поэтом, может прочитать стихотворение живой аудитории, даже в обстоятельствах, когда доктрина в противном случае не применима, если контекст (1) чтение, в котором работа читателя также включено, или (2) чтение, в первую очередь предназначенное для прославления данного поэта.
ОГРАНИЧЕНИЯ: Читатели должны представить цитируемые отрывки или стихи как можно точнее, учитывая природу мероприятия. Читатели должны предоставить обычную ссылку на исходный материал в соответствии с характером мероприятия. Читатели должны воздерживаться от использования отдельных стихов в случае, если они знают, что контекст может (или был бы) нежелателен для поэта, если только использование не допустимо в качестве комментария или критики.С учетом той же квалификации читатели не должны повторять использование произведения, против которого возражал поэт (или квалифицированный преемник). В событиях типа (1) читатели должны избегать непропорционального использования произведения одним или несколькими поэтами в любом конкретном чтении. ; в событиях типа (2) читателям следует ограничить свою уверенность в добросовестном использовании одноразовыми или эпизодическими выступлениями. Чтения, включающие несанкционированные стихи, защищенные авторским правом, могут быть записаны для архивных целей, но не должны быть общедоступными без разрешения поэта (или квалифицированного преемник).
Как написать стихотворение за 8 шагов (+ советы опубликованного поэта)
Вы когда-нибудь задумывались, как написать стихотворение? Для писателей, которые хотят копнуть глубже, сочинение стихов позволяет вам просеять песок своего опыта и найти новые проблески понимания. А если вы занимаетесь этим по менее возвышенным причинам, формирование строфы от начала до конца может научить вас получать удовольствие от языка совершенно по-новому.
Уже чувствуете любопытство по поводу стихов? Если у вас возникло желание попробовать свои силы в парочке стихов, но вы не совсем уверены, с чего начать, мы поможем вам! Чтобы демистифицировать тонкое искусство написания стихов, мы побеседовали с редактором Reedsy и опубликованной поэтессой Лорен Стро.Без лишних слов, вот как написать стих за 8 шагов.
Шаг 1. Проведите мозговой штурм для начала
Не заставляйте себя писать стихотворения по порядку, от первой строки до последней. Вместо этого выберите отправную точку, за которую ваш мозг сможет ухватиться, когда он учится мыслить стихами.
Отправной точкой может быть строка или фраза, которую вы хотите проработать в своем стихотворении, но это вовсе не обязательно должно принимать форму языка. Это может быть картина в вашей голове, такая же особенная, как завиток волос над ухом вашей дочери, когда она спит, или столь же объемный, как море.Это может быть даже сложное ощущение, которое вы хотите передать с точностью, или воспоминание, к которому вы возвращаетесь снова и снова. Думайте об этой отправной точке как о причине, стоящей за вашим стихотворением, о вашем собственном побуждении к его написанию.
Если вы беспокоитесь, что ваша отправная точка недостаточно велика, чтобы заслужить целое стихотворение, остановитесь прямо здесь. В конце концов, литературные гиганты выжали стихи из каждой темы под солнцем, от разочарований после Одиссеи Odysseus до незаконно съеденных охлажденных слив.
Теннисон, поэт-лауреат королевы Виктории, пересматривает древнюю литературную классику в этом произведении с пустыми стихами о том, что происходит в году после , и после этого счастливо.
По мнению Лорен Стро, ваш опыт более чем достоин того, чтобы его увековечили в стихах.
«Я думаю, что самые успешные стихотворения выражают нечто правдивое о человеческом опыте и помогают нам взглянуть на повседневный мир по-новому и захватывающе».
Шаг 2. Свободная запись в прозе
Теперь, когда у вас есть отправная точка, пора приложить ручку к бумаге (или кончикам пальцев к клавиатуре).Но вы пока не собираетесь писать настоящих строк. Вместо этого найдите время, чтобы вникнуть в образ, чувство или тему, лежащие в основе вашего стихотворения, и научитесь определять их с помощью языка.
Выделите 10 минут и запишите все, что приходит в голову, когда вы думаете о своей отправной точке. Вы можете писать абзацами, вычеркивать маркеры или даже набрасывать интеллектуальную карту. Цель этого упражнения не в том, чтобы составить план, а в том, чтобы создать кладезь сырого материала, репертуар слабо связанных фрагментов, на которые вы можете опираться, когда вы всерьез набираете свое стихотворение.
Самая важная часть этой свободной записи? Не подвергать себя цензуре. Поймать себя на насмешке над оборотом фразы, чрезмерном обдумывании риторических приемов или мысленном ворчании: «Эта метафора никогда не войдет в окончательный вариант»? Скажите этому внутреннему критику, чтобы он пока замолчал и все равно записал это. Возможно, вам удастся усовершенствовать эту небрежную идею, сделав ее резкой и проницательной.
Шаг 3. Выберите форму и стиль стихотворения
Когда ваши 10 минут истекут, посмотрите, что произвела ваша свободная запись.Скорее всего, у вас получился красивый беспорядок: непослушные метафоры, невнятные эмоции, предложения, которые затихают или меняют структуру на полпути, как грамматические химеры. Это нормально! Где-то там есть стихотворение. Ваш следующий шаг? Освободить его из болота языка.
Подумайте о своем свободном письме — кусок мрамора с богатыми прожилками и блестками, но лишенный формы. Вы возьмете этот блок и вырежете из него скульптуру. Это означает, что нужно выяснить, какую форму вы можете различить в нем — будь то классическая и сдержанная, например, или естественная и свободная.
H.D. — псевдоним поэтессы Хильды Дулитл — в своей работе опирается на скупой язык и конкретные образы.
Следует ли писать свободный стих или попробовать следовать более конкретным «правилам», таким как образец рифмы в сонете или слоговые ограничения хайку? Даже если ваш материал требует стихотворения без формальных ограничений, вам все равно придется определиться с текстурой и тоном вашего языка. В конце концов, свободный стих — это такая же разнообразная форма, как и роман, от захватывающего дух максимализма Уолта Уитмена до холодной строгости Х.D. Куда из этого спектра попадет ваше стихотворение ?
Шаг 4. Прочтите для вдохновения
Стихотворение — это не научная литература или даже не исторический роман: вам не нужно копить кучу исследований, чтобы написать хорошее. Тем не менее, немного постороннего чтения может предотвратить блокировку писателя и вдохновить вас на протяжении всего процесса написания.
Составьте краткую индивидуальную программу по форме и предмету вашего стихотворения. Допустим, вы пишете сенсорно насыщенный, лишенный лингвистики отрывок произвольного стиха об отношениях взаимной ревности между матерью и дочерью.В таком случае вам захочется прочитать несколько ключевых стихотворений о имажинистах, а также несколько стихов, в которых несентиментально описываются сложные представления о родительстве.
Классическое двухстрочное стихотворение Эзры Паунда показывает имажинизм в действии, с его повседневным языком и вызывающими воспоминаниями образами.
А если вы не хотите ограничиваться стихами, похожими по форме и стилю на ваши собственные, Лорен предложит вам универсальный список для чтения:
Шаг 5. Начните писать для одной аудитории — вы
Имея за плечами возможность свободно писать и под рукой немного вдохновения, наконец-то пришло время начать самое интересное: написание стихотворения!
После всех исследовательских размышлений, которые вы проделали, вы более чем готовы начать писать.Но давление фактического сочинения стихов все же может разбудить вашего внутреннего метрофоба (или поэтического боязни). Чтобы избежать беспокойства, Лорен предлагает писать для себя, а не для внешней аудитории.
«Я абсолютно верю, что поэты могут определить ценность своего собственного успеха, если они изменяются работой, которую они создают сами, если она им бросает вызов, если это ставит под сомнение их этику, их привычки или их отношение к Живой мир И лично мою жизнь определенно изменили определенные строки, которые у меня хватило смелости подумать, а затем написать — и именно в эти моменты я больше всего чувствовал, что у меня получилось.«
Вы можете в конечном итоге отполировать свою работу, если решите опубликовать свои стихи в будущем. (А если вы это сделаете, вы можете проверить этот список журналов, принимающих стихотворения, чтобы начать работу.) Но когда будет готов ваш первый черновик, относитесь к нему так, как будто он предназначен только для ваших глаз.
Шаг 6. Прочтите свое стихотворение вслух
Хорошее стихотворение не обязательно должно быть красивым: может быть, легкая мелодичная красота — не ваша цель. Однако он должен ожить на странице в сознательно созданном ритме, будь то гимноподобный или противоречивый.Для этого прочтите свое стихотворение вслух — сначала построчно, а затем все вместе, как полный текст.
Эмили Дикинсон была известна необычайной музыкальностью своих стихов. Неудивительно, что буквально столько композиторов.
Пробуя каждую строчку у уха, вы можете взвесить выбор между синонимами — заметить, например, водянистый звук слова «ледяной», хрупкость слова «ледяной», твердость слова «холод».
Чтение вслух также может помочь вам устранить разрывы строк, которые просто не подходят для .Линия неестественно длинная, заставляя вас спешить по ней или делать паузу посередине для поспешного вдоха? Если да, то вам нравится этот дестабилизирующий эффект , или вы хотите буквально дать читателю немного места для дыхания?
Шаг 7. Сделайте перерыв, чтобы освежить память
К настоящему времени составлен ваш первый черновик. Возможно, это еще не идеально, но поздравляю — вы написали стихотворение!
А теперь отложите это на время. Вы, наверное, столько раз зачитывали каждую строчку, что значение вымывалось из слогов.Так что возьмите неделю отдыха, чтобы прочитать стих, поработать над своим романом или даже лениво задуматься над своим следующим поэтическим проектом. Затем возвращайтесь отдохнувшими, потому что ваша работа еще не закончена — вам все равно нужно отредактировать свое стихотворение.
Шаг 8. Исправьте стихотворение
Лорен подчеркивает, что редактирование стихотворения — это неограниченный процесс, требующий терпения и чувства игры.
«Веселитесь. Играйте. Будьте терпеливы. Не воспринимайте это всерьез и не принимайте. Хотя стихи могут выглядеть короче, чем то, что вы привыкли писать, им часто требуются годы, чтобы стать тем, чем они являются на самом деле.Они меняются и развиваются. Самое главное — найти тихое место, где можно побыть наедине с собой и по-настоящему слушать ».
Хотите еще раз взглянуть на ваше стихотворение во время этого процесса? У вас есть варианты. Вы можете обмениваться фрагментами с бета-ридером, тренировать его с группой критиков или даже привлекать профессионального редактора поэзии, такого как Лорен, для улучшения своей работы — хороший вариант, если вы планируете отправить его в журнал или превратить в основу для глава.
Хотите, чтобы эксперт по поэзии доработал ваш стих?
На Reedsy есть профессиональные редакторы стихов.Зарегистрируйтесь бесплатно, чтобы познакомиться с ними!
Узнайте, как Reedsy может помочь вам создать красивую книгу.
Если вы или решили летать в одиночку, вот контрольный список, который нужно проработать, когда вы будете его исправлять:
✅ Охота на клише. Вы когда-нибудь обращались к готовым идиомам? Вернитесь к настроению, с которым вы боролись, и попытайтесь выразить его в более сильных и ярких выражениях.
✅ Посмотрите, начинается ли ваше стихотворение там, где оно должно. Вы сделали несколько строк, чтобы прочистить горло, чтобы добраться до сути? Попробуйте начать свое стихотворение ниже.
✅ Убедитесь, что каждая линия принадлежит. Читая каждую строчку, спрашивайте себя: как это влияет на все стихотворение? Продвигает ли он тему, проясняет образы, устанавливает или опровергает ожидания читателя? Если вы ответите чем-то вроде: «Это заставляет стих звучать красиво», попробуйте сократить его.
После того, как вы изучите этот контрольный список, не стесняйтесь заварить себе чашку чая и посидеть некоторое время в тишине, размышляя о своих литературных триумфах. В конце концов, вы превратили стихотворение из хаотичного первоначального мозгового штурма в последний слой полировки!
Пробудил ли этот процесс вашего внутреннего Вордсворта, или вы с радостью снова вернетесь к прозе? В любом случае, мы надеемся, что вам понравилось играть со стихами — и что вы узнали что-то новое о своем подходе к языку.
Вы написали то, чем гордитесь? Ознакомьтесь с нашими руководствами о том, как публиковать стихи и как сделать небольшую книгу!
.