Книги о лгбт: ЛГБТ книги — 75 книг
Издание книг при полном запрете пропаганды ЛГБТ
16 января в «Российской газете» прошел круглый стол на тему «Что такое пропаганда нетрадиционных отношений в литературе и как дальше жить книгам», собравший авторов, книгоиздателей и юристов.
Новый закон о полном запрете пропаганды нетрадиционных сексуальных отношений, педофилии и смены пола поставил игроков издательского рынка в сложное положение.
Как в новых условиях ограждать читателей от запрещенной информации, издавать книги и не попасть под наказание, предусмотренное новым законом, – ясно не до конца. Приглашенные спикеры пробовали разобраться в этом вопросе.
«Надо говорить о будущей правоприменительной практике и о том, как избежать побочных последствий. Первое из них – не создавать «запретный плод». Нужен экспертный орган, который будет рассматривать каждый отдельный случай возникновения проблемы. В него должны войти лингвисты, психологи, юристы, издатели и т.д. Может быть, этот экспертный совет стоит организовать при Департаменте гос.
Поддержки периодической печати и книжной индустрии Минцифры. У него должны быть четкие полномочия, он должен быть эквивалентен надзорному федеральному органу», – считает директор Государственного музея истории российской литературы имени В.И. Даля Дмитрий Бак.
Вали Енгалычев, профессор, руководитель Научно-исследовательского центра судебной экспертизы и криминалистики КГУ им. К.Э. Циолковского отметил, что его скорее пугает перспектива создания экспертного совета с «четкими полномочиями»: «Обсуждение десятков, сотен проблемных текстов приведет к остановке книгоиздания. Если нужен совет, пусть он нарабатывает «кейсы», прецеденты, а не занимается тотальной проверкой. Экспертиза текстов может быть как досудебная, так и судебная. Есть и фрагменты, не поддающиеся редактированию, которые нужно будет только удалять. В случае же судебной экспертизы, если текст уже был обнародован, выводы эксперта будут категоричными – есть нарушения закона или нет. Такой текст дополнительному редактированию не подлежит. У нас работа по экспертизе идет уже много лет. Можем назвать множество книг, прошедших у нас экспертизу, и затем благополучно изданных».
Относительно того, что можно считать пропагандой, Енгалычев подчеркивает, что, понятия «пропаганды» «демонстрации» не идентичны. Пропаганду выявляют люди, а не компьютерные программы или искусственный интеллект.
Генеральный директор издательства «Эксмо» Евгений Капьев отметил, что в первую очередь издателей волнует обратная сила закона. Как поступать с уже выпущенными изданиями? Книга, вышедшая в свет и поставленная в магазин до принятия закона и проданная покупателю, нарушает закон?
«Тематика, связанная с гомосексуальностью, интересует молодёжь. Запрещая продажу, мы прямиком отсылаем ее на пиратские ресурсы. Посещаемость иностранных пиратских ресурсов за III квартал 2022 – 300 миллионов посещений. К чему это дальше может привести? Появятся русскоязычные издатели в Израиле, в Прибалтике, они будут издавать, люди будут доставлять сюда в чемоданах, как раньше. Эти книги будут мегапопулярны. Хорошо бы в рамках правоприменения учитывать реалии XXI века. Сейчас информация по-другому работает. Экспертный совет нужен не для того, чтобы оценивать каждую книгу, а чтобы выработать четкие рекомендации. Пока мы планируем направлять все спорные книги на экспертизу. Да, это увеличит себестоимость книг, увеличит сроки рассмотрения. Но даже если внутренний эксперт разрешает какую-то книгу, он не аккредитован Минцифрой», – считает Капьев.
По мнению Алексея Ильина, генерального директора ИГ «Альпина», новый закон выявил несколько групп проблем, первая из которых – неясность критериев. Что разрешено, а что запрещено?
«Непонятны границы. Есть квир-литература – она вся «про это», с ней все понятно; но ее менее 1%. А есть литература, где ЛГБТ-тематика проходит 4-5 планом. Русских авторов в каких-то деликатных случаях приходится уговаривать корректировать текст, зарубежные авторы и издатели жестко отказываются это делать. И им проще вообще отказаться. Вымывается зарубежный ассортимент, а у нас его 70%», – комментирует он. Кроме того, сейчас много контролирующих органов, которые могут наказывать: Роскомнадзор, МВД, Роспотребнадзор. За одну и ту же книгу издательство могут наказать неоднократно.
Однако критерии оценки находятся в разработке. Так, Роскомнадзор подготовил проект приказа о критериях ЛГБТ-пропаганды в интернете.
«У нас 100% литературы переводной. На моей практике зарубежные правообладатели редко соглашаются с каким-то даже минимальным цензурированием или с изъятием каких-то фрагментов. Когда речь идет о каких-то серьезных исследованиях, многие правообладатели запрашивают на согласование перевод», – комментирует руководитель импринта АСТ «Лёд» Павел Костюк.
Марина Кадетова, главный редактор издательства «КомпасГид», отметила, что оживленные обсуждения нового закона напомнили ей принятие в 2010 году ФЗ №436 «О защите детей от информации, вредящей их здоровью и развитию». Издатели точно также не понимали, как с этим работать, как это применять. Спустя годы они выработали (были вынуждены это сделать) свои схемы работы. Однако идея возникновения экспертного совета по ее мнению – «дикая», потому что цензура усложнит все процессы, увеличит сроки издания книг.
«Сейчас нам тоже нужны какие-то пояснения что с этим делать. Придется как-то разбираться. Мы не можем просто закрыть глаза и сказать, что этого не существует. Если издательство сомневается, если есть просто упоминание – можно поставить дисклеймер, что в данном произведении есть упоминание отношений, противоречащих традиционным ценностям РФ. Хоть в таком виде это издателю позволит отсечь сразу аудиторию, которая это не хочет видеть в книгах», – считает спикер.
Журналист, писатель Павел Басинский привел в пример фрагмент из дневников Льва Толстого, который сейчас мог бы попасть под запрет. Не ясно, считает он, как писать биографии Оскара Уайльда, Георгия Иванова, Николая Клюева.
«Очень важно понимать, что традиция – не статичная вещь. Во времена Шекспира женские роли играли мужчины. Это было традиция, а потом традиция поменялась. Только полемика с традицией обеспечивает прогресс. Довольно странно говорить о неких «традиционных ценностях». Бак упомянул Платона. Это один из столпов, на котором держится вся наша цивилизация. А вещи, говоря современным языком законодателей, он пропагандировал весьма крамольные. Нам всем важно помнить, что, борясь с чем-либо, мы прежде всего боремся с этим в самих себе», – убежден писатель Александр Снегирёв.
Директор департамента по развитию контента «ЛитРес» Евгений Селиванов обратил внимание на специфику работы систем самопубликации и самиздата в целом: «Нужны или очень чёткие формальные критерии, позволяющие принять решение об отказе в публикации, или признать, что рынок самиздата надо регулировать как-то иначе. Площадки самиздата – показатель, какой книжная индустрия станет послезавтра. Затормозить ее развитие из-за проблем с ЛГБТ-контентом – значит затормозить развитие всей индустрии».
Главный редактор журнала «Университетская книга» Елена Бейлина считает необходимым ввести исключения в новые законы, чтобы биографические, исторические, научные и образовательные издания, попадающие под запрет, трактовались как исключение. Сейчас подобная смягчающая мера действует на запрет изображения нацисткой символики, если в этом нет пропаганды или оправдания нацизма.
Анна Бессмертная, руководитель юридической службы издательского сервиса Rideró, подчеркнула, что для издательской сферы очень важны три закона: ФЗ «О защите детей от информации», «О защите прав потребителей» и «Кодекс РФ об административных правонарушениях». Прогнозировать будущее очень сложно, однако писатели и издатели уже сейчас активно занимаются самоцензурой: «Да, мы будем ужесточать проверку книг перед публикацией. Мы не понимаем, что можно, что нельзя. Мы не понимаем, где лежит грань между традиционностью и нетрадиционностью. Самоцензура будет приводить к тому, что крупные издательства и крупные книжные сети пойдут по пути консервативного подбора портфеля. Я не сомневаюсь, что эксперты обладают огромным опытом. Но когда мы говорим, что кто-то будет решать – издавать эту книгу или нет, мы движемся в сторону цензуры».
Директор департамента по стратегическим коммуникациям ИГ «Эксмо-АСТ» Екатерина Кожанова отметила, что на фоне всех запретов нужно активно пропагандировать традиционные ценности.
Пять самых горячих квир-книг зимы
Запретная страсть во французской глуши, квир-сказка под видом реалистического романа, опыт теоретического автофикшна, история взросления в одной «нетипичной» семье и смятение чувств в виде фанфика. Константин Кропоткин собрал самые важные, на его взгляд, ЛГБТ-книги этой зимы.
Филипп Бессон. Хватит врать. М.: Popcorn Books, 2021. Перевод с французского Алины Поповой
Ровно год назад русскоязычному книжному миру повезло с «Лишь», образцовым современным гей-романом в исполнении Эндрю Шона Грира. История повторилась — нынешней зимой на русском заговорила блестящая книга Филиппа Бессона, именитого французского автора, в 2017 году беллетризировавшего эпизод из собственной юности, который во многом определил его дальнейшую жизнь.
Филипп Бессон, популярный романист, рассказывает о своем последнем школьном годе в родном затхлом Барбезье. Директорский сын, обязанный быть отличником, любовью одноклассников не пользуется — про него, тощего и высокомерного, говорят, что он гей. Филипп к насмешкам привык, он отвечает на них молчанием. И громом средь ясного неба звучит для него обращение Тома, самого красивого, самого загадочного парня из всех, что мог предложить пестрый школьный двор в том 1984 году.
Поэтичный лаконизм этой прозы легко рассыпается в пересказе. Ценность ее в предельно интимной интонации. Филипп Бессон, автор двух десятков романов, в которых, по собственному выражению, лишь опосредованно рассказывал о личных переживаниях, на сей раз отказывается от какой-либо дистанции, подтверждая своим примером посыл, вынесенный в название. Рассказчик не хочет врать.
Тома и Филипп становятся любовниками. Один существует в уверенности, что любовь им дана ненадолго, а другой, окунувшись в преображающее чувство, только им и живет, и веря, и не веря своему счастью.
Роман написан мужчиной на пороге старости, который вспоминает себя в преддверии большой жизни, где ему суждено прославиться, часто путешествовать, иметь много разного секса. Человек состоявшийся смотрит в прошлое и находит там ответы, почему он стал именно таким. И речь не об успехе, а о травме, которая раз за разом высекала искру для новых книг. Две перспективы — зрелая и юношеская — соединены в плотную субстанцию; каретка «сейчас» может ходить вперед и назад в пределах одного абзаца, создавая чувство спрессованного времени, которое при всей жесткости формы наполнено тем не менее неопределенностью.
«Все было примерно так», — сообщает Филипп Бессон, вспоминая любовь и любовника, меняя флэшбэки на флэшфорварды, планы сверхкрупные чередуя с общими. «Хватит врать» говорит разом со всей литературной традицией. Ближайшее соответствие роману — «Любовник» Маргерит Дюрас, классика XX века, где разговор о «незаконной» любви бизнесмена-вьетнамца и юной француженки был сопоставимо интимен при схожей компактности формы. Неизбежно и упоминание Марселя Пруста, без поклонов которому не обходится, кажется, ни один современный квир-писатель, ориентирующийся на классическую традицию.
«Хватит врать» — роман во всех отношениях классический, выводящий себя и из новейшей ЛГБТ-культуры в ее самом широком понимании. Рассказчик вспоминает Эрве Гибера и Сирила Коллара, трагических гей-авторов, которых сожрал СПИД. Он описывает поход в кино, где увидел «Раненого человека» Патриса Шеро, французскую квир-классику, «отражение последних вспышек свободной любви, без ограничений, без страха, без морали».
Облако смыслов, которое создает эта небольшая книга, на порядок больше ее самой. Европейские рецензенты, аплодируя роману, вспоминали парабиографии Дидье Эрибона и Эдуара Луи, с бескомпромиссной жесткостью описавших нехватку воздуха, задушенность квир-человека в косной провинции. Клаустрофобию «другого», «не такого как все» Филипп Бессон выражает и метафорически, и буквально, но остается в координатах беллетристики, не пытаясь накрыть тайных любовников одеялом социологии, не создавая из их жизней повода для политического памфлета. В словах точных, и тем тянущих на универсалию, он описывает отчужденность гея, ощущение оставленности, личное не-присутствие.
«…И вопрос вылетел сам собой: почему я?
Образы роятся в голове: очки, близорукость, бесформенный жаккардовый свитер, умник и выскочка, первый ученик, девчоночьи замашки. Есть чему удивляться.
Он говорит: потому что ты не такой, как все, тебя сразу видно, хоть сам ты этого и не понимаешь.
И добавляет фразу, которую я не могу забыть: потому что ты уедешь, а мы останемся…»
Себастьян Барри. Тысяча лун. М.: Азбука-Аттикус, 2020 Перевод с английского Татьяны Боровиковой
Если бы Себастьян Барри писал по-русски, то можно было бы утверждать, что «Тысячу лун» он сочинил с оглядкой на лубок. Если же искать книге соответствия в латиноамериканской традиции, то это скорее ретабло — с наивной простотой выраженная благодарность святым, что избавили от напастей, одарили благодатями, подарили чудо. Например, чудо жизни. Например, чудо любви.
Ирландский автор, однако, пишет о США второй половины XIX века, о штате Теннесси вскоре после Гражданской войны. Он продолжает тему, начатую «Бесконечными днями», только прежние герои, Томас Макналти и спутник его жизни Джон Коул, отходят на второй план, место на авансцене уступая приемной дочери этой квир-пары, индианке Виноне, которая выросла и обрела свой сильный голос.
Если в «Бесконечных днях» Себастьян Барри отдал должное ЛГБТ-эмансипации, посвятив роман квир-людям прошлого, тайным, прежде безымянным героям американской истории, то «Тысяча лун» — реакция на движение #MeToo, выражение феминизма четвертой волны, настаивающего на женской самости, на ее физической, интеллектуальной, эмоциональной автономии.
Актуальный общественно-политический запрос не тяготит изобретательного стилиста. Должное женской храбрости, питающейся «силой тысячи лун», Себастьян Барри отдает в манере уже знакомой — сколь цветистой, метафорически избыточной, столь и бесхитростной. И тут, наверное, уместно говорить о находках Марка Твена или «Сказках дядюшки Римуса», жемчужинах американского фольклора, собранных Джоэлем Харрисом. Кролик как ключ к одной из тайн в романе тоже есть.
Умница Винона стала жертвой изнасилования. Она не помнит, кто над нею надругался, и преодоление амнезии, постепенное исцеление травмированной психики составляет стержень этого романа, который можно читать и как детектив. Люди оказываются не теми, за кого себя выдают, — как в плохом смысле, так и в хорошем, а Винона, сирота-индианка, человек бесправный в тогдашних США, отстаивает свое достоинство как словом, так и делом.
Себастьян Барри написал квир-роман, это определение подходит ему безо всяких скидок. И дело не только в том, что главная героиня выросла в семье ненуклеарной, созданной не по признаку кровного родства, а по душевной близости. Любовь и заботу индианке-парии подарили бывшие рабы, а также отверженные из числа белых, двое мужчин, один из которых иногда носит женские наряды: «Томас Макналти был не настоящей матерью, но почти настоящей. Время от времени он даже ходил в платье».
Трансгрессия растворена в самой плоти жизни Виноны, соединяющей в себе культуру коренных американцев и переселенцев. Очки инаковости обостряют чувство справедливости, столь обаятельно выраженное. Героиня может видеть то, что другие не видят, она узнает то, о чем прочие едва ли даже догадываются. Будучи не столько сказом, сколько сказкой, вольной фантазией на тему американской истории, «Тысяча лун» и завершается самым сказочным образом. Любовь, накрытая одним только лунным светом, в финале прилагается.
«…У меня появились, я не знаю, странные мысли насчет себя самой. Я ехала, девочка в мужских штанах, на муле по сумеречным улицам Париса. С пистолетом и ножом. Ведь я почти не боюсь, хотя как девочка должна была бы вся трястись от страха? Порванная кем-то и, на холодном языке проповедников, погубленная? Нет, я ничуть не погублена. Я начинала чувствовать себя подлинным чудом смелости. Как же это случилось? Холодное одеяние страха и сомнения спало с моих плеч. Поднимется ли оно когда-нибудь с холодной земли, чтобы снова меня окутать?..»
Мэгги Нельсон. Аргонавты. М.: No Kidding Press, 2020. Перевод с английского Михаила Захарова под редакцией Анастасии Каркачевой
Мэгги Нельсон выступает в редком для литературы жанре «теоретического автофикшна», в котором напитывает личными переживаниями опыт академического ученого, специалиста по гендерквирной теории, накачивая исследовательский раж интимными откровениями.
«Аргонавты» Мэгги Нельсон приглашают к чтению особой интенсивности, напоминающему плавание по водам то мутным, каким бывает интуитивный поиск нового, то изумительно прозрачным, давая читателю-пловцу примеры чистейшей лирики, глубина которой если и искажает предметы далекого дна, то особенно выпуклым образом.
«Аргонавты», вышедшие на родном английском в 2015 году, напоминают иногда фильм в 4D. Голография вербального объема устроена таким образом, что порой создает чувство ветра, огня, воды. Описывая процесс неангажированного, увлеченного научного поиска, книга Нельсон, яркой звезды интеллектуальной прозы США, хороша ощущением внезапности — «эврикой» внезапного понимания, что же хотел сказать автор, легко рассуждающий о гендерквирной парадигме, феминистских концепциях, перманентном отсутствии дискурса, инъекциях тестостерона, прелести младенческой попки, мейнстримной одомашненности, общей онтологической неопределенности гендера и цвета.
Неподготовленному читателю (а таких, думаю, большинство) плыть в этих водах непросто, но, безусловно, полезно, давая уму отличную тренировку, не в ущерб жаждущему сердцу. Мэгги Нельсон, вырастившая приемного сына и поздно родившая своего, много пишет о материнстве, и это тот спасательный круг, который, появляясь снова и снова, помогает удержаться на плаву — высокоученая рассказчица снова становится героиней лирической. На уровне сюжета, если в данном случае вообще можно говорить о сюжете, — это размышления чрезвычайно умной женщины о совместной жизни с Гарри Доджем, транс-мужчиной и художником.
Мэгги Нельсон часто поминает добрым словом лекторов-женщин, швырявших в публику «пиццу» знаний, достававших из прически стикеры-напоминания, вынуждавших «течь» влюбленную аудиторию. Сама же она, будучи матерью, выступает с материнской же теплотой, не кокетничая осведомленностью, не гордясь ею, не требуя ничего заучивать наизусть. Нельсон рассказывает, вроде бы ни к чему не взыскуя и тем поднимая свидетелей монолога до своего уровня, «прокачивая» читателя максимально комфортным для него способом. Рассказывая о прочитанных «Аргонавтах», можно не только сойти за умного — можно почувствовать себя умным, понимая и вес слова, и ценность несуетливой, по-хорошему глубокой мысли.
«Назавтра или через день после признания в любви, обуреваемая новой уязвимостью, я отправила тебе фрагмент из „Ролана Барта о Ролане Барте”, в котором Барт сопоставляет субъекта, который произносит „я люблю тебя”, и аргонавтов, которые „в ходе плавания обновляли свой корабль, не меняя его имени”. Даже если все части заменены, Арго все равно зовется Арго; так и значение слов „я люблю тебя” должно постоянно обновляться, поскольку „работа любви и речи именно в том, чтобы всякий раз придавать одной и той же фразе новые модуляции”».
Ксения Буржская. Мой белый. М.: Inspiria, 2020
«Мой белый», созданный из коротких, как вздох, глав, сюжета почти не имеет — сюжетом в нем служат душевные движения, которые местами анемично, а местами на редкость эффектно напоминают, что автор — Ксения Буржская — одарена поэтически. Московская старшеклассница Женя желает, чтобы две ее матери воссоединились и, думая об их связи, черпает из чувственного, драматичного опыта женщин вдохновение для собственной первой влюбленности.
Ценность романа не только в том, что он о любви. Ценность «Моего белого» — уже в самом факте появления на русском современной российской истории о женщинах, которые любили друг друга и расстались; об их дочери, которая сверяет свои чувства к парню с любовями матерей; о непреходящей ценности любовного переживания, сколь угодно неконвенционального. В своем дебютном романе Ксения Буржская сводит чувства героинь воедино с естественностью автора нового времени, которому нет нужды ни в думах о «норме», ни в сомнениях о «ненормальности».
Автору не очень по душе, когда «Мой белый» именуют ЛГБТ-литературой («пусть люди читают книгу, потому что она хорошая, а не потому, что „квир-”», — сообщила она мне), но факт остается фактом: любовные отношения женщин обозначены как смысловой центр этой симпатичной книги, где содержится первое в русской словесности описание зачатия, к которому прибегают в однополых семьях.
Мужчины в «Моем белом» играют роль служебную, что напоминает о генеральном свойстве женской прозы как таковой, которая пишется женщинами для женщин и про женщин и только по какому-то недоразумению готова впустить в себя прочее — например, снег, один из символов белого, о котором настойчиво думает главная героиня.
«Мой белый», написанный от лица девушки-подростка, не пытается покорить Монблан литературы для «юных взрослых», чем принципиально отличается от «Дней нашей жизни» Микиты Франко. При всей схожести перспектив, роман Буржской не содержит жанровой игры, истории предпочитая размышление, отыскивая в малом важные для личного счастья частности.
«Я спрашивала у мамы:
— Кто мой папа?
— Ветер.
— И как же я появилась?
— Подул ветер, нас с Верой толкнуло друг к другу, и появилась ты».
Кристина Лорен. Автоквирография. М.: Popcorn Books, 2021. Перевод с английского Аллы Ахмеровой
Американский школьник Таннер переезжает из прогрессивной Калифорнии в консервативный штат Юта. Его бисексуальность не доставляет проблем внутри семьи. Родители старшеклассника, в свое время вынужденные отстаивать право на любовь, ценят доверительные отношения и готовы принять сына таким, какой он есть. Сложнее с прочим миром, отягощенным религиозными догмами, — ведь дело происходит в городе, где живут мормоны. И надо ж было такому случиться, что, попав в класс писательского ремесла, Таннер влюбляется в парня из мормонской семьи — и не без взаимности.
Кристина Хоббс и Лорен Биллингз, уже два десятка лет выпускающие бестселлеры под псевдонимом «Кристина Лорен», не столько собирают слова в книги, сколько спрессовывают в любовные истории публичные споры. «Автоквирография», увидев свет в США в 2017 году, зафиксировала тогдашние перепалки вокруг религии и гомосексуальности. Верные и себе, и жанру писательницы сварили чрезвычайно сладкое, но тем не менее съедобное варенье, которое может служить десертным блюдом и для квир-подростков, нуждающихся в ролевых моделях, и для их родителей, которым, возможно, еще невдомек, в каких словах и выражениях следует говорить с детьми о сексуальной идентичности.
«Автоквирография», написанная неточным слогом романа-фанфика (и так же дежурно переведенная), берет эмоциональный отсчет в той точке, где завершаются размышления «Стертого мальчика», тематизировавшего веру гея в Бога в терминах психологической драмы. В 2016 году Гаррард Конли рассказал о варварских методах так называемой конверсионной терапии. Кристина Лорен приглашает в мир драмеди, где у подростков нет других проблем, кроме самореализации, — гомосексуальность там «излечить» не пытаются, но мировоззренческие различия между свободой слова и Словом Божьим еще могут стать топливом для романного конфликта.
Обе книги — и Кристины Лорен, и Гаррарда Конли — вышли на русском почти одновременно (и обе — усилиями Popcorn Books), что дает возможность не только полифонически реконструировать американскую общественную повестку трех-четырехлетней давности, но и примерить ее на нынешние российские обстоятельства, где квир-человек все еще рискует провалиться в пропасть между общественной догмой и куда более вариативной нормой частной жизни. «Перевоспитывать» гомосексуалов в России по-прежнему пытаются, от чего польза только самим воспитателям.
«…ты не беспомощен. Но нужно четко определить, что ты потерпишь, а что нет. — Папа прижимает палец мне к подбородку, заставляя поднять голову. — Хочешь сохранить свою тайну? Сейчас, может, и хочешь. Но это твоя жизнь. Жить тебе и только тебе по силам сделать ее такой, какой хочется…»
17 обязательных к прочтению книг о квир-истории
В честь Месяца истории ЛГБТК, который отмечается каждый октябрь, здесь представлены книги, призванные пролить свет и прояснить важные исторические моменты, которые информировали и формировали современных лесбиянок, геев, бисексуалов, трансгендеров и квир-движение за права.
Подробное введение в историю движения за гражданские права геев и лесбиянок, эта книга рассказывает о ранней борьбе ЛГБТК-людей с 1950-х годов до наших дней, используя подборку поучительных интервью с политиками, военными чиновниками и членами сообщества.
В этом отчете, сочетающем в себе журналистские расследования и яркое повествование, рассказывается о росте эпидемии СПИДа с использованием рассказов врачей, которые были на передовой борьбы со вспышкой, политиков и ученых, которые ее игнорировали, и реальных людей, которые пострадали от эпидемии СПИДа. халатность правительства.
«Любовь побеждает» подробно рассказывает о личных моментах и разговорах между командой юристов, активистов и отдельных лиц, которые успешно показали миру, что каждый заслуживает права жениться на том, кого он любит, одновременно выполняя последнее желание умирающего человека.
Вдохновленный одноименным документальным фильмом 2012 года, фильм «Как пережить чуму» воссоздает то, как горстка избегающих активистов и людей, инфицированных СПИДом, исследовала СПИД и возможные лекарства в отчаянной попытке спасти свою жизнь и жизнь своих близких. .
Этот полуавтобиографический рассказ следует за Кливом Джонсом, когда он исследует свою личность гея в 1950-х годах, обнаруживает сообщество и причину через своего наставника Харви Милка и справляется с разрушительными последствиями эпидемии СПИДа.
Прославление интерсекциональности, чернокожая поэтесса-лесбиянка и феминистка Одр Лорд анализирует присутствие эйджизма, сексизма, расизма, классизма и гомофобии в своей жизни в сборнике лирических эссе и речей.
В зловещих подробностях Хайнц Хагер раскрывает подлинную историю Йозефа Кохаута — человека, который был заключен в нацистский концлагерь за то, что был геем, — и эффектно напоминает миру о пытках, которым геи подвергались от рук нацистского режима.
С помощью рассекреченных документов и интервью с военными чиновниками Дэвид Джонсон утверждает, что сенатор Джозеф Маккарти был так же виновен в продвижении антикоммунистической паранойи, как и во вдохновении политики, которая считала гомосексуальность угрозой национальной безопасности.
Опубликованный в 1987 году анализ Руссо изображения гомосексуализма в кино заложил основу того, как мы сегодня оцениваем репрезентацию ЛГБТК в кино, и поддержал аргумент о том, что репрезентация имеет значение.
В этом отчете Лесли Файнберг исследует историю, чтобы выявить, возможно, гендерно-неконформных и трансгендерных людей, которых традиционные исторические источники часто игнорировали или представляли в ложном свете.
11. «Этот июньский день» Гейл Э. Питман и Кристины Литтен Отправьтесь с ребенком в причудливое приключение на парад гордости в этой красочной детской книге, которая также содержит творческие способы познакомить вашего ребенка с ЛГБТК. история и другие темы о гендере и сексуальной ориентации.
От сообществ транссексуалов и трансвеститов в эпоху после Второй мировой войны до транс-радикализма и социальных изменений в 60-х и 70-х, а также гендерных проблем, возникших в 90-х и 00-х, «История трансгендеров» подробно описывает наиболее значимые события, люди и события для транс-сообществ в США
В «Черном с обеих сторон» К. Райли Снортон подробно описывает пересечение чернокожих и трансгендерных идентичностей с середины 19-го века до наших дней, и при этом подчеркивает жизни интегральных черных транс-фигур, таких как Люси Хикс Андерсон и Джеймс МакХаррис, которых часто упускают из виду.
МакРуер опирается на исследования гомосексуалистов и людей с инвалидностью в «Crip Theory», чтобы представить более тонкий взгляд на ЛГБТК-людей с ограниченными возможностями и изучить, как общество считает определенные тела нормальными, а не униженными.
В «Real Queer America» Аллен, трансгендерный репортер, рассматривает уникальные проблемы, триумфы и рассказы ЛГБТ-людей, живущих в самых консервативных округах США.
16. «The Stonewall Reader» Эдмунда Уайта (предисловие) и Нью-Йоркской публичной библиотеки (отредактировано)
Эта антология — сборник эссе и статей из архивов Нью-Йоркской публичной библиотеки — была выпущена в связи с 50-летием восстания в Стоунволле и представляет собой хронику борьбы, положившей начало современному движению за права ЛГБТК.
Хотя многие считают, что борьба за права ЛГБТК началась летом 1969 года в нью-йоркской гостинице «Стоунволл», на самом деле она началась с массового «гомофильного» движения, которое в значительной степени упускалось из виду. В «Войне девиантов», первой книге по истории ЛГБТК+, попавшей в список бестселлеров New York Times за более чем 25 лет, историк Эрик Червини развенчивает это распространенное заблуждение. Червини документирует деятельность Фрэнка Камени и других гей-активистов в конце XIX века. 50-х и 60-х годов, освещая их роль в закладке фундамента, который привел к восстанию Стоунволла.
F OLLY NBC OUT в Twitter, Facebook и Instagram
Лучший список LGBTQ — Руководство по списку чтения LGBTQ
Стол. ИдентификаторКниги о лесбиянках, геях, бисексуалах, трансгендерах, гомосексуалистах или сомневающихся (ЛГБТК) могут обучать, вдохновлять и расширять возможности читателей как внутри, так и за пределами ЛГБТК-сообщества.
Этот список для чтения ЛГБТК представляет собой собрание краеугольных книг об опыте ЛГБТК. Многие романы и научно-популярные произведения рекомендованы блогерами из ЛГБТ-сообщества, которые поделились с нами своим мнением о своих любимых книгах.
Несмотря на то, что путь ЛГБТК у всех проходит по-разному, эти истории воплощают в жизнь множество событий, которые обычно упоминаются теми, кто идентифицирует себя как ЛГБТК.
Принятие того, кто вы есть, возможно, является самой важной вехой для ЛГБТК-идентифицирующих себя людей. Принятие своей сексуальной или гендерной идентичности может быть сложным процессом, и многие из тех, кто идентифицирует себя как ЛГБТК, обсуждают свой пол и сексуальность с раннего возраста. Хотя этот опыт не является универсальным, некоторые в сообществе ссылаются на чувство страха и изоляции, а также на опыт отторжения, социальных предубеждений, насилия и дискриминации.
Эти страхи могут нанести ущерб . Согласно исследованию, опубликованному в Annual Review of Clinical Psychology , люди, идентифицирующие себя как ЛГБТК, чаще сообщают о проблемах с психическим здоровьем и об отсутствии социальной поддержки дома или среди сверстников по сравнению с гетеросексуальными людьми их возраста. Они также чаще сообщают о более низком уровне удовлетворенности и счастья и более высоком уровне депрессии, стресса и беспокойства, а также о 90 060 преступлениях на почве ненависти по признаку пола или сексуальной предвзятости .
Лучшие ЛГБТ-книги о признании и принятии собственной идентичности предоставляют читателю жизненно важную возможность для саморефлексии. Как объясняет ЛГБТ-блогер, издатель и маркетолог Адам Гроффман : «Нет никаких сомнений в том, что время, проведенное в окружении книг, помогло мне прийти к соглашению со своей собственной идентичностью. Меня всегда привлекали необычные персонажи, аутсайдеры, те, кто, казалось, преодолел любые невзгоды или борьбу, которые мешали им быть в полной мере».
Следующие книги позволили многим людям — ЛГБТК или нет — прийти к любовным отношениям с тем, кто они есть.
Квир: история графики по Доктор Мег-Джон Баркер и Юлия Шеле
Квейер : А. формат. Queer исследует причины, по которым мы думаем и верим в то, что мы делаем о сексе и гендере в современной культуре. Баркер и Шееле используют исторический и социологический подход к раскрытию популярных норм политики идентичности, инклюзивности, гендерных ролей, гендерного самовыражения и многого другого — и все это с помощью комических панелей.
Орландо Вирджинии Вулф
Роман Вирджинии Вульф 1928 года рассказывает о трансформации английского дворянина Орландо, который однажды в возрасте 30 лет таинственным образом просыпается и обнаруживает, что стал женщиной. Вместо того, чтобы встревожиться, Орландо осмелел. Принимая перемены, она видит свое новое «я» таким, каким ей суждено быть физически и умственно. На протяжении нескольких столетий Орландо живет, не старея. На протяжении своей долгой жизни Орландо сталкивается с множеством других гендерно-изменчивых и несоответствующих персонажей, с которыми у нее развиваются отношения.
Stand by Me: The Forgotten History of Gay Liberation by Jim Downs
In Stand By Me , historian Jim Downs chronicles decades of LGBTQ activism, from the Stonewall riots часто забываемым деятелям, инициировавшим движение за права геев. Через эту богатую историческую перспективу Даунс иллюстрирует сложности существования ЛГБТК в Соединенных Штатах. Останься со мной признает нюансы идентичности ЛГБТК, утверждая при этом, что сообщество справедливо желает того, что многие гетеросексуалы считают само собой разумеющимся, — базового человеческого достоинства и права на безопасность и признание в обществе.
Born Both by Hida Viloria
Финалист литературной премии Lambda, Born Both — это автобиографический и небинарный рассказ активиста Viloria. Рожденный интерсексуалом — то есть рожденный с мужскими и женскими половыми признаками — Вилория ведет хронику жизни «в пространстве между полами — быть и тем и другим, и ни тем, ни другим». По словам Вилории, Born Both примиряет иногда запутанный путь поиска признания и любви с «миром, который настаивает на категоризации».
Sister Outsider by Audre Lorde
Прославление того, что значит быть гомосексуальной, Sister Outsider — это глоток свежего воздуха среди часто сложных личных исследований пола, гендера и идентичности. Этот сборник эссе и речей, произнесенных знаменитой афроамериканской женщиной и писательницей-лесбиянкой Одре Лорд, считается новаторской книгой, которая определяет и прославляет идентичность ЛГБТК среди ее социальных проблем.
Каминг-аут — один из самых личных и разнообразных опытов для тех, кто идентифицирует себя как ЛГБТК. Не все истории каминг-аута будут одинаковыми, поэтому эта веха имеет решающее значение для отражения в литературе. Для Мэг Кейл, писательницы, активистки социальной справедливости и основателя ЛГБТК-ресурса Dopes on the Road , чтение одной из этих книг показало ей, что она не одинока. «В шестом классе библиотекарь подсунул мне экземпляр книги Am I Blue — сборник рассказов о ЛГБТК, которые я проглотил за одну ночь. Я помню, как была потрясена тем, что есть такие люди, как я», — говорит она.
В следующих книгах рассказывается о различных способах раскрытия опыта каминг-аута, а также о последующем огромном чувстве свободы, подлинности и самопринятии.
Fun Home Элисон Бекдел
Из того же разума, который создал Тест Бекдел — модель, которая оценивает фильм или шоу, основанное на содержательном диалоге между женщинами — Fun Home — это графические мемуары Элисон Бекдел о ее взрослении и каминг-ауте. Выросшая в сельской Пенсильвании отцом-геем, Бекдел говорит, что Fun House рассказывает о ее путешествии не меньше, чем о пути ее отца. По ее словам, когда Бекдел научилась принимать себя такой, какая она есть, ее отец продолжал прятаться, притворяться и отрицать свою личность.
Синий я? Выход из тишины Марион Дейн Бауэр
Am I Blue, — это сборник рассказов Мэрион Дэйн Бауэр, предназначенный для молодых взрослых (YA) читателей. « Am I Blue » — первая коллекция антологий ЛГБТК-подростков, представляющая собой разнообразный набор рассказов о каминг-аутах и освещающая влияние ключевых моментов на развитие персонажей.
Неправильное воспитание Кэмерон Пост by emily m. danforth
После трагической смерти своих родителей главная героиня-подросток Кэмерон Пост утешает себя, понимая, что ей никогда не придется говорить родителям, что она лесбиянка. Однако это не мешает другим узнать правду, что побуждает тетю Кэмерон отправить ее в религиозный лагерь для «обращенных» геев, где и разворачивается сюжет книги.
Находить и развивать значимые отношения — одно из величайших удовольствий в жизни. Эта радость может быть сложной для ЛГБТК-людей, которые могут столкнуться с последствиями, если обнародуют свои отношения. Книги ЛГБТК предлагают место для инклюзивной романтики. В этом сборнике романов и научно-популярных книг представлены примеры нецис- и негетеросексуальной любви, которые могут служить руководством, помогающим ЛГБТК-людям ориентироваться в отношениях с партнерами, семьей и друзьями.
Спросите педика: Путеводитель по сексу, любви и жизни для девушек, которые копают девушек Линдси Кинг-Миллер
глубоко во все странные вещи и знакомства. Независимо от того, идентифицируете ли вы себя как лесбиянку, бисексуала, пансексуала, гея или гомосексуалиста — или как-то иначе — вы можете кое-что узнать из развенчания многих романтических и сексуальных стереотипов в женских партнерских отношениях. Это включает в себя демистификацию свиданий и сексуальных оплошностей, ответы на вопросы о культуре знакомств и раскрытие «секретов» счастья пар в долгосрочной перспективе.
Калипсо Дэвид Седарис
Дэвид Седарис сделал карьеру благодаря своим комедийным автобиографическим эссе. В своей коллекции 2018 года Calypso Седарис размышляет о многих жизненных ориентирах, включая старение, выход в свет, свидания с мужчинами и семейную гомосексуальную жизнь. Calypso демонстрирует фирменную способность Седариса шокировать и развлекать читателей своими иногда тонкими, но всегда юмористическими наблюдениями.
Зови меня своим именем Андре Асимана
Роман Андре Асимана « Позови меня своим именем » рассказывает о юной любви и чуде, действие которых происходит в живописной итальянской Ривьере. Семнадцатилетний Элио встречает и влюбляется в Оливера, аспиранта лет двадцати пяти, путешествующего летом. По мере того, как их чувства развиваются, они узнают больше о себе и о силе, которую любовь оказывает на нас в нашей юности, опыт, который Асиман рассказал Washington Blade , который он намеревался запечатлеть в своем романе.
Педро и я: дружба, потери и чему я научился Джадд Виник друг, Педро Самора. Пара познакомилась в третьем сезоне MTV Реальный мир: Сан-Франциско, , где Замора был первым открытым геем в сериале и одним из первых открытых геев в любом телесериале.
Замора, который был ВИЧ-позитивным, стал активным сторонником исследований СПИДа во время своего пребывания на национальной платформе MTV. Это был первый раз, когда многие американцы увидели кого-то, живущего с ВИЧ. В Педро и я Виник описывает судьбоносные уроки, которые он извлек из дружбы с Заморой, в том числе то, как преодолеть свои предубеждения.
Invisible Life Э. Линн Харрис
Линн Харрис, умерший в 2009 году, был популярным афроамериканским писателем, и почти три десятилетия назад он был одним из немногих чернокожих авторов, открыто геев. Первый роман Харриса « Невидимая жизнь » рассказывает о сексуальном пробуждении Рэймонда Тайлера. Будучи студентом юридического факультета, Рэймонд пытается бороться со своим влечением к однокласснику, прежде чем в конце концов расстаться со своей девушкой и признать свою настоящую личность.
Для многих представителей ЛГБТ-сообщества способность быть собой и жить свободно требует физической трансформации.
Растет число планов медицинского обслуживания трансгендеров. В опросе, проведенном Кампанией за права человека в 2018 г., рекордное количество крупных работодателей в Соединенных Штатах, 759, предоставляли страховые пособия с учетом трансгендеров, по сравнению с 49 в 2009 г. психические аспекты перехода.
Мидлсекс Джеффри Евгенидес
Миддлсекс — роман-бестселлер Джеффри Югенидеса , получивший Пулитцеровскую премию. Следуя жизни и происхождению интерсексуала Кэла — или Каллиопы — Стефанидес, Миддлсекс написан как вымышленный мемуар от первого лица, но в нем присутствует греческая мифология и даже жанровые элементы, похожие на магический реализм. Middlesex стал критическим и коммерческим хитом, провел недели в списке бестселлеров New York Times и стал выбором Книжного клуба Опры.
Луна
Финалист Национальной книжной премии 2004 года, Луна представляет одного из первых открыто трансгендерных персонажей литературы молодых людей. Роман рассказывает о братьях и сестрах-подростках Риган и Лиаме. Ночью Лиам превращается в Луну, свою настоящую женскую личность. Днем Лиам должен придерживаться консервативных нравов семьи и родного города, даже после того, как Риган узнает секрет Лиама.
Левая рука тьмы Урсула К. Ле Гуин
В Левая рука тьмы Урсула К. Ле Гуин представляет мир без мужского и женского пола. В этом культовом научно-фантастическом романе рассказывается о путешествии межзвездного посланника Дженли Ай, посланного с дипломатическими целями на планету Гетен.