Депрессивные стихи есенина: Все грустные стихотворения Сергея Есенина
Стихи Сергея Есенина | Читать стихотворения онлайн
ЧЕРНЫЙ ЧЕЛОВЕК
Друг мой, друг мой,
Я очень и очень болен.
Сам не знаю, откуда взялась эта боль.
То ли ветер свистит
Над пустым и безлюдным полем,
То ль, как рощу в сентябрь,
Осыпает мозги алкоголь.
Голова моя машет ушами,
Как крыльями птица.
Ей на шее ноги
Маячить больше невмочь.
Черный человек,
Черный, черный,
Черный человек
На кровать ко мне садится,
Черный человек
Спать не дает мне всю ночь.
Черный человек
Водит пальцем по мерзкой книге
И, гнусавя надо мной,
Как над усопшим монах,
Читает мне жизнь
Какого-то прохвоста и забулдыги,
Нагоняя на душу тоску и страх.
Черный человек
Черный, черный…
«Слушай, слушай,-
Бормочет он мне,-
В книге много прекраснейших
Мыслей и планов.
Этот человек
Проживал в стране
Самых отвратительных
Громил и шарлатанов.
В декабре в той стране
Снег до дьявола чист,
И метели заводят
Веселые прялки.
Был человек тот авантюрист,
Но самой высокой
И лучшей марки.
Был он изящен,
К тому ж поэт,
Хоть с небольшой,
Но ухватистой силою,
И какую-то женщину,
Сорока с лишним лет,
Называл скверной девочкой
И своею милою».
«Счастье,- говорил он,-
Есть ловкость ума и рук.
Все неловкие души
За несчастных всегда известны.
Это ничего,
Что много мук
Приносят изломанные
И лживые жесты.
В грозы, в бури,
В житейскую стынь,
При тяжелых утратах
И когда тебе грустно,
Казаться улыбчивым и простым —
Самое высшее в мире искусство».
«Черный человек!
Ты не смеешь этого!
Ты ведь не на службе
Живешь водолазовой.
Что мне до жизни
Скандального поэта.
Пожалуйста, другим
Читай и рассказывай».
Черный человек
Глядит на меня в упор.
И глаза покрываются
Голубой блевотой.
Словно хочет сказать мне,
Что я жулик и вор,
Так бесстыдно и нагло
Обокравший кого-то.
. . . . . . . . . . . . . . . . . .
. . . . . . . . . . . . . . . . . .
Друг мой, друг мой,
Я очень и очень болен.
Сам не знаю, откуда взялась эта боль.
То ли ветер свистит
Над пустым и безлюдным полем,
То ль, как рощу в сентябрь,
Осыпает мозги алкоголь.
Ночь морозная…
Тих покой перекрестка.
Я один у окошка,
Ни гостя, ни друга не жду.
Вся равнина покрыта
Сыпучей и мягкой известкой,
И деревья, как всадники,
Съехались в нашем саду.
Где-то плачет
Ночная зловещая птица.
Деревянные всадники
Сеют копытливый стук.
Вот опять этот черный
На кресло мое садится,
Приподняв свой цилиндр
И откинув небрежно сюртук.
«Слушай, слушай!-
Хрипит он, смотря мне в лицо,
Сам все ближе
И ближе клонится.-
Я не видел, чтоб кто-нибудь
Из подлецов
Так ненужно и глупо
Страдал бессонницей.
Ах, положим, ошибся!
Ведь нынче луна.
Что же нужно еще
Напоенному дремой мирику?
Может, с толстыми ляжками
Тайно придет «она»,
И ты будешь читать
Свою дохлую томную лирику?
Ах, люблю я поэтов!
Забавный народ.
В них всегда нахожу я
Историю, сердцу знакомую,
Как прыщавой курсистке
Длинноволосый урод
Говорит о мирах,
Половой истекая истомою.
Не знаю, не помню,
В одном селе,
Может, в Калуге,
А может, в Рязани,
Жил мальчик
В простой крестьянской семье,
Желтоволосый,
С голубыми глазами…
И вот стал он взрослым,
К тому ж поэт,
Хоть с небольшой,
Но ухватистой силою,
И какую-то женщину,
Сорока с лишним лет,
Называл скверной девочкой
И своею милою».
«Черный человек!
Ты прескверный гость!
Это слава давно
Про тебя разносится».
Я взбешен, разъярен,
И летит моя трость
Прямо к морде его,
В переносицу…
. . . . . . . . . . . . . . . .
…Месяц умер,
Синеет в окошко рассвет.
Ах ты, ночь!
Что ты, ночь, наковеркала?
Я в цилиндре стою.
Никого со мной нет.
Я один…
И — разбитое зеркало…
БЕРЕЗА
Белая береза
Под моим окном
Принакрылась снегом,
Точно серебром.
На пушистых ветках
Снежною каймой
Распустились кисти
Белой бахромой.
И стоит береза
В сонной тишине,
И горят снежинки
В золотом огне.
А заря, лениво
Обходя кругом,
обсыпает ветки
Новым серебром.
Гой ты, Русь, моя родная…
Гой ты, Русь, моя родная,
Хаты — в ризах образа…
Не видать конца и края —
Только синь сосет глаза.
Как захожий богомолец,
Я смотрю твои поля.
А у низеньких околиц
Звонно чахнут тополя.
Пахнет яблоком и медом
По церквам твой кроткий Спас.
И гудит за корогодом
На лугах веселый пляс.
Побегу по мятой стежке
На приволь зеленых лех,
Мне навстречу, как сережки,
Прозвенит девичий смех.
Если крикнет рать святая:
«Кинь ты Русь, живи в раю!»
Я скажу: «Не надо рая,
Дайте родину мою».
Отговорила роща золотая…
Отговорила роща золотая
Березовым, веселым языком,
И журавли, печально пролетая,
Уж не жалеют больше ни о ком.
Кого жалеть? Ведь каждый в мире странник —
Пройдет, зайдет и вновь покинет дом.
О всех ушедших грезит конопляник
С широким месяцем над голубым прудом.
Стою один среди равнины голой,
А журавлей относит ветром в даль,
Я полон дум о юности веселой,
Но ничего в прошедшем мне не жаль.
Не жаль мне лет, растраченных напрасно,
Не жаль души сиреневую цветь.
В саду горит костер рябины красной,
Но никого не может он согреть.
Не обгорят рябиновые кисти,
От желтизны не пропадет трава,
Как дерево роняет тихо листья,
Так я роняю грустные слова.
И если время, ветром разметая,
Сгребет их все в один ненужный ком…
Скажите так… что роща золотая
Отговорила милым языком.
ПЕСНЬ О СОБАКЕ
Утром в ржаном закуте,
Где златятся рогожи в ряд,
Семерых ощенила сука,
Рыжих семерых щенят.
До вечера она их ласкала,
Причесывая языком,
И струился снежок подталый
Под теплым ее животом.
А вечером, когда куры
Обсиживают шесток,
Вышел хозяин хмурый,
Семерых всех поклал в мешок.
По сугробам она бежала,
Поспевая за ним бежать…
И так долго, долго дрожала
Воды незамерзшей гладь.
А когда чуть плелась обратно,
Слизывая пот с боков,
Показался ей месяц над хатой
Одним из ее щенков.
В синюю высь звонко
Глядела она, скуля,
А месяц скользил тонкий
И скрылся за холм в полях.
И глухо, как от подачки,
Когда бросят ей камень в смех,
Покатились глаза собачьи
Золотыми звездами в снег.
ПЕСНЬ О ХЛЕБЕ
Вот она, суровая жестокость,
Где весь смысл — страдания людей!
Режет серп тяжелые колосья
Как под горло режут лебедей.
Наше поле издавна знакомо
С августовской дрожью поутру.
Перевязана в снопы солома,
Каждый сноп лежит, как желтый труп.
На телегах, как на катафалках,
Их везут в могильный склеп — овин.
Словно дьякон, на кобылу гаркнув,
Чтит возница погребальный чин.
А потом их бережно, без злости,
Головами стелют по земле
И цепами маленькие кости
Выбирают из худых телес.
Никому и в голову не встанет,
Что солома — это тоже плоть!..
Людоедке-мельнице — зубами
В рот суют те кости обмолоть
И, из мелева заквашивая тесто,
Выпекают груды вкусных яств…
Вот тогда-то входит яд белесый
В жбан желудка яйца злобы класть.
Все побои ржи в припек окрасив,
Грубость жнущих сжав в духмяный сок,
Он вкушающим соломенное мясо
Отравляет жернова кишок.
И свистят, по всей стране, как осень,
Шарлатан, убийца и злодей…
Оттого что режет серп колосья,
Как под горло режут лебедей.
ПИСЬМО К ЖЕНЩИНЕ
Вы помните,
Вы всё, конечно, помните,
Как я стоял,
Приблизившись к стене,
Взволнованно ходили вы по комнате
И что-то резкое
В лицо бросали мне.
Вы говорили:
Нам пора расстаться,
Что вас измучила
Моя шальная жизнь,
Что вам пора за дело приниматься,
А мой удел —
Катиться дальше, вниз.
Любимая!
Меня вы не любили.
Не знали вы, что в сонмище людском
Я был как лошадь, загнанная в мыле,
Пришпоренная смелым ездоком.
Не знали вы,
Что я в сплошном дыму,
В развороченном бурей быте
С того и мучаюсь, что не пойму —
Куда несет нас рок событий.
Лицом к лицу
Лица не увидать.
Большое видится на расстоянье.
Когда кипит морская гладь —
Корабль в плачевном состоянье.
Земля — корабль!
Но кто-то вдруг
За новой жизнью, новой славой
В прямую гущу бурь и вьюг
Ее направил величаво.
Ну кто ж из нас на палубе большой
Не падал, не блевал и не ругался?
Их мало, с опытной душой,
Кто крепким в качке оставался.
Тогда и я,
Под дикий шум,
Но зрело знающий работу,
Спустился в корабельный трюм,
Чтоб не смотреть людскую рвоту.
Тот трюм был —
Русским кабаком.
И я склонился над стаканом,
Чтоб, не страдая ни о ком,
Себя сгубить
В угаре пьяном.
Любимая!
Я мучил вас,
У вас была тоска
В глазах усталых:
Что я пред вами напоказ
Себя растрачивал в скандалах.
Но вы не знали,
Что в сплошном дыму,
В развороченном бурей быте
С того и мучаюсь,
Что не пойму,
Куда несет нас рок событий…
Теперь года прошли.
Я в возрасте ином.
И чувствую и мыслю по-иному.
И говорю за праздничным вином:
Хвала и слава рулевому!
Сегодня я
В ударе нежных чувств.
Я вспомнил вашу грустную усталость.
И вот теперь
Я сообщить вам мчусь,
Каков я был,
И что со мною сталось!
Любимая!
Сказать приятно мне:
Я избежал паденья с кручи.
Теперь в Советской стороне
Я самый яростный попутчик.
Я стал не тем,
Кем был тогда.
Не мучил бы я вас,
Как это было раньше.
За знамя вольности
И светлого труда
Готов идти хоть до Ла-Манша.
Простите мне…
Я знаю: вы не та —
Живете вы
С серьезным, умным мужем;
Что не нужна вам наша маета,
И сам я вам
Ни капельки не нужен.
Живите так,
Как вас ведет звезда,
Под кущей обновленной сени.
С приветствием,
Вас помнящий всегда
Знакомый ваш
Сергей Есенин.
ПИСЬМО МАТЕРИ
Ты жива еще, моя старушка?
Жив и я. Привет тебе, привет!
Пусть струится над твоей избушкой
Тот вечерний несказанный свет.
Пишут мне, что ты, тая тревогу,
Загрустила шибко обо мне,
Что ты часто xодишь на дорогу
В старомодном ветxом шушуне.
И тебе в вечернем синем мраке
Часто видится одно и то ж:
Будто кто-то мне в кабацкой драке
Саданул под сердце финский нож.
Ничего, родная! Успокойся.
Это только тягостная бредь.
Не такой уж горький я пропойца,
Чтоб, тебя не видя, умереть.
я по-прежнему такой же нежный
И мечтаю только лишь о том,
Чтоб скорее от тоски мятежной
Воротиться в низенький наш дом.
я вернусь, когда раскинет ветви
По-весеннему наш белый сад.
Только ты меня уж на рассвете
Не буди, как восемь лет назад.
Не буди того, что отмечалось,
Не волнуй того, что не сбылось,-
Слишком раннюю утрату и усталость
Испытать мне в жизни привелось.
И молиться не учи меня. Не надо!
К старому возврата больше нет.
Ты одна мне помощь и отрада,
Ты одна мне несказанный свет.
Так забудь же про свою тревогу,
Не грусти так шибко обо мне.
Не xоди так часто на дорогу
В старомодном ветxом шушуне.
ПУШКИНУ
Мечтая о могучем даре
Того, кто русской стал судьбой,
Стою я на Тверском бульваре,
Стою и говорю с собой.
Блондинистый, почти белесый,
В легендах ставший как туман,
О Александр! Ты был повеса,
Как я сегодня хулиган.
Но эти милые забавы
Не затемнили образ твой,
И в бронзе выкованной славы
Трясешь ты гордой головой.
А я стою, как пред причастьем,
И говорю в ответ тебе:
Я умер бы сейчас от счастья,
Сподобленный такой судьбе.
Но, обреченный на гоненье,
Еще я долго буду петь…
Чтоб и мое степное пенье
Сумело бронзой прозвенеть.
С ДОБРЫМ УТРОМ!
Задремали звезды золотые,
Задрожало зеркало затона,
Брезжит свет на заводи речные
И румянит сетку небосклона.
Улыбнулись сонные березки,
Растрепали шелковые косы.
Шелестят зеленые сережки,
И горят серебряные росы.
У плетня заросшая крапива
Обрядилась ярким перламутром
И, качаясь, шепчет шаловливо:
«С добрым утром!»
ВЕСНА
Припадок кончен.
Грусть в опале.
Приемлю жизнь, как первый сон.
Вчера прочел я в «Капитале»,
Что для поэтов —
Свой закон.
Метель теперь
Хоть чертом вой,
Стучись утопленником голым, —
Я с отрезвевшей головой
Товарищ бодрым и весёлым.
Гнилых нам нечего жалеть,
Да и меня жалеть не нужно,
Коль мог покорно умереть
Я в этой завирухе вьюжной.
Тинь-тинь, синица!
Добрый день!
Не бойся!
Я тебя не трону.
И коль угодно,
На плетень
Садись по птичьему закону.
Закон вращенья в мире есть,
Он — отношенье
Средь живущих.
Коль ты с людьми единой кущи, —
Имеешь право
Лечь и сесть.
Привет тебе,
Мой бедный клен!
Прости, что я тебя обидел.
Твоя одежда в рваном виде,
Но будешь
Новой наделён.
Без ордера тебе апрель
Зеленую отпустит шапку,
И тихо
В нежную охапку
Тебя обнимет повитель.
И выйдет девушка к тебе,
Водой окатит из колодца,
Чтобы в суровом октябре
Ты мог с метелями бороться.
А ночью
Выплывет луна.
Ее не слопали собаки:
Она была лишь не видна
Из-за людской
Кровавой драки.
Но драка кончилась…
И вот —
Она своим лимонным светом
Деревьям, в зелень разодетым,
Сиянье звучное
Польёт.
Так пей же, грудь моя,
Весну!
Волнуйся новыми
Стихами!
Я нынче, отходя ко сну,
Не поругаюсь
С петухами.
Земля, земля!
Ты не металл, —
Металл ведь
Не пускает почку.
Достаточно попасть
На строчку,
И вдруг —
Понятен «Капитал».
Над окошком месяц…
Над окошком месяц. Под окошком ветер.
Облетевший тополь серебрист и светел.
Дальний плач тальянки, голос одинокий —
И такой родимый, и такой далекий.
Плачет и смеется песня лиховая.
Где ты, моя липа? Липа вековая?
Я и сам когда-то в праздник спозаранку
Выходил к любимой, развернув тальянку.
А теперь я милой ничего не значу.
Под чужую песню и смеюсь и плачу.
Что стало причиной смерти Сергея Есенина
Содержимое
- 1 Восстанавливаем события конца декабря 1925 года
- 2 Стихотворение, написанное кровью
- 3 Инсценировка или убийство?
- 4 Последний приют поэта – Ваганьковское кладбище
В одном из номеров ленинградской гостиницы Англетер утром 28 декабря 1925 года обнаружили труп пролетарского поэта Сергея Есенина. Тогда печатные издания дружно поддержали версию самоубийства и называли причину – затяжная депрессия. Со временем появилась новая версия: причиной смертиСергея Есенина называли инсценировку самоубийства, организованную сотрудниками ОГПУ.
Восстанавливаем события конца декабря 1925 годаВ Ленинград Есенин прибыл 24 декабря.
Мотивы его поездки до сих пор вызывают жаркие споры. Кто-то уверен, что в северную столицу поэта привели вопросы по изданию нового сборника стихов. Другие утверждают, что Сергей Александрович скрывался от столичной милиции. В это можно поверить – поэт не стал широко афишировать свой приезд в город на Неве. Накануне он просил приятеля снять для трехкомнатную квартиру. Но у того не получилось и тот остановился в гостинице “Англетере”, ставшей роковым местом.
Ему дали пятый номер, где обычно останавливались партийные работники, известные деятели культуры Страны Советов. В эти дни в гостях у поэта побывали Вольф Эрлих, супружеская пара Устиновых. По словам Вольфа,тот передал ему написанное на листке стихотворение “До свиданья, друг мой, до свидания…» и просил прочесть наедине.
Вольф возвращался в номер, забыв портфель. Поэт спокойно писал стихи, сидя за столом в наброшенном на плечи пальто. На следующий день утром Устинова и Эрлих пришли в гостиницу, но не смогли попасть в номер – пришлось звать коменданта, чтобы тот открыл дверь.
И сейчас его биографы, исследователи творчества уверены – это было самоубийство. Суицидальные наклонности, слишком тонкая нервная организация, меланхолия и депрессивные состояния были ему характерны. Все знали, что в последнее время начал активно прогрессировать алкоголизм. Поэт неоднократно говорил о чувстве приближающейся смерти – эта тема постоянно проходит в творчестве последних лет. В этот период он разводился, страдал от творческого кризиса.
Проведенное вскрытие показало – причиной смерти Сергея Есенина стало кислородное голодание. При этом на обеих руках были обнаружены порезы, огромная вмятина была на лбу. Судмедэксперт дал заключение – она следствие удара. Известно, что последней просьбой Сергея было желание никого к нему не впускать.
Ленинградские сыщики работали в гостиничном номере несколько дней, но ни одной улики, свидетельствующей о преступлении, ими не было найдено. В безграмотном акте досмотра, составленном Николаем Горбовым, участковым милиционером, указано, что поэт одной рукой держался за трубу, в номере были опрокинуты канделябр и невысокая тумба.
Спустя несколько дней, Эльрих нашел в кармане пальто отданное поэтом стихотворение. Оно было написано кровью. Устинова вспомнила – поэт жаловался, что в гостинице совершенно невозможно достать чернила и поэтому пришлось резать руки и писать кровью. Это объясняет следы разрезов на его руках. Но предсмертным назвать стихотворение сложно – это было посвящение другу Алексею Ганину, расстрелянному в марте 1925 года лубянскими служивыми. Ему предъявили обвинение в принадлежности к «Ордену русских фашистов».
Но тогда никто не проводил экспертизу листка и он не помог в раскрытии этого дела.
Многие до сих пор сходятся во мнении – это было убийство, замаскированное под суицид. Дело в том, что при росте в 168 сантиметров, Сергей Александрович не смог бы физически повеситься – высота потолков в номере достигала 4 метров.
Рядом не было предмета, на который можно было предварительно взобраться. Тумба и чемодан для этих целей не подходили.
Не было получено объяснений происхождения многочисленных ссадин на теле и гематом, вдавленного шрама через переносицу, который хорошо виден на фотографии, сделанной сразу после смерти Сергея Есенина. Все это оставляет простор для домыслов и версий.
Тело поэта было доставлено в Москву поездом. Прощание прошло в Доме Печати. 31 декабря 1925 года Сергея Есенина похоронили на Ваганьковском кладбище. На момент смерти ему было 30 лет. За короткую жизнь страстный и влюбчивый он успел трижды жениться и завести кучу любовных интрижек. Но была одна женщина, которая не смогла жить без Есенина – Галина Бениславская. Она была личным секретарем и другом поэта, позволяла ему жить в своей московской квартире. Галина часто выслушивала исповеди поэта, давала советы относительно публикаций стихов. Любила она его или он стал смыслом ее жизни? Сложно сейчас сказать.
В 1986 году на могиле поэта установили памятник (скульптор А. Бичуков).. Здесь круглый год лежат живые цветы от поклонников. Рядом – могила матери. А чуть дальше – Галины Бениславской.
Поделиться с друзьями:
Manage consent
депрессия — Есения Герра
Нет, ты не был хорошим
Ты лучший.
В беде
Но ты был не из тех
Чтоб спастись.
Голосовое эхо
Бесповоротное
максимума
минимума.
голос
Краски с
Цвета каждой эмоции.
Твоя музыка
Саундтрек
Каждому из моих
Сердце
Разрывается.
Я всегда
Найти себя
Проснуться в одиночестве,
Страдать от насилия
От алкоголя.
В поисках
Неуловимый он.
Тот, кто может удержать нас
Тот, кто
сильнее нас
Тот, Кто полюбит нас
завтра
И после этого.
Тот, кто соединит
Вечное мы.
Я хочу узнать его
И каково это
Любить его.
Я знал когда-то
Каково это
Любовь из души
Как будто твое сердце
украло
урок усвоен
Слезы высохнут сами по себе,
С большинством мужчин
Лучше
Просто быть друзьями.
Потому что
Любовь Это проигрышная игра
И каждую битву
Я проиграл.
Все еще надеюсь
В один прекрасный день
Выиграть войну.
Твои песни
Нектар для моей души
Бесконечное повторение твоих
треков
Хоть ты и померкла до черноты
Эми, я просто хочу, чтобы ты вернулась
Демоны
Питаются
Страхом.
Плащи сомнения
Перспектива
Поиск внутри
Убежище
от
шепота
Зловещая речь
Поверхностная поверхность
Отражение, совершенствование
Путешествие
Открытия
Я
был безмолвен
но мое тело
кричало
отвратительно.
Разум
нарисовал
пустой
Отступил
после атаки
.
Когда-то друг
стал врагом
Ролевая игра сутенера
и Мэрилин Монро
, прозванной шлюхой.
но она же сказала стоп
так же нас проигнорировали
стучал больше
и больше.
Обвинение жертвы является частью
культурной игры
«Некоторых просто изнасиловать легко»
лидеры власти,
те правила, которым я отказываюсь подчиняться.
Употребление алкоголя стимулирует
или если мы уже были близки
не сделали меня добровольным участником,
если вы не считаете это законным
вы лицемер.
Не могу понять
психическое заточение
постоянный когнитивный диссонанс
что ты даже не можешь
начать артикулировать
Сохранять бдительность
чувство бессилия
кошмарные повторы
инцидента.
Лишили моей невинности
Знай
Я один из миллионов
Происходит каждые 2 минуты
факта
ты не можешь опровергнуть.
Я был безмолвен
но теперь
шумный
Рожденный заново из
страданий.
раны
заживут
мое достоинство
нельзя украсть.
Инициирование изменения
чтобы никто никогда
ложится
ломается
от боли.
Любовь в каждом
действии
предотвращает
травмирующих реакции.
Я мечтаю с
дьяволом
Он открылся мне
.
Никаких красных рогов или хвостов
Он появляется как все,
что вы когда-либо хотели.
Безобидный как овца
Пустые обещания
Веселье, наполненное искушением
Выброс адреналина
Пока тебя не прижали
Парализован
Даже дыхание не может вырваться
Ваш разум путешествует
в далекое
далекое
место.
Время
замедляет
вниз.
Зеркальное отражение
трудно смотреть в лицо
Когда я мечтаю с
дьявол.
Он насмехается надо мной
Напоминая мне
реальность.
как чай
тепло тела поправляя дырки
Всегда есть место для большего
Я когда-то знал
Мэри Саншайн
улыбка широкая
зубы сияли
Был
смех
9000 2 в ее глазахЗвездный свет внутри
Иногда в голосе
так
маленький
Сказать нет
такой
а
драться
Он хочет меня
в одежде
слишком
тесно
я чувствую
ничего
я делаю 900 07
правильно
Я пошел домой
посмотрел
в зеркало
и заплакал.
Сила, куда
ты пошла?
Сегодня мне нужны твои
объятия
Мой невидимый
плащ, защищающий
мое достоинство
Спасительная милость
Не уходи
спрятаться в неизвестном
сундук с сокровищами
Я легко сбиваюсь с пути
, ты проводник
с суши
в море
Сила, мне нужна
ты больше, чем ты
я нужен, но пожалуйста
останься
Если нет 900 07
темнота
крышки.
не могу плавать
над головой
Железные грузы
на груди
Не могу дышать
Не могу двигаться
Не могу. нельзя
кричать в моем
разуме
я теряю
парализован
тону
в слезах, живу
все мои страхи
Бессонница сковывает
Его пальцы раздвигаются
мои глаза, кошмары
взять под свой контроль
Сила, вы мне нужны
чтобы защитить меня
и заставить монстров
уйти
лекарство от забвения
душ поцелуев
как мы лежали
кровать
стереть смех
из рассказанных историй
без
90 002 end
Видения улыбок
исчезли
позволяют мне до
принять правду
вы плохо сидите
башмак, головоломка
деталь, которая не подходит
подходит
9 0007
Боюсь совершить
но я люблю тебя
до сих пор
Гитарный сарай
слезы мои
их нет
осталось здесь
колесо обозрения
любовь не
хватит, уходит
вниз
дурак тебе
Написание стихотворения
про блюз
90 002 вопрос истины
Что я чувствую?
Радуга эмоций
гранаты на
каждый конец
Попытка следовать
хлебная крошка
тропа назад
к ясности 900 07
Надеюсь найти
мой рассудок.
стереть тебя
из памяти
Никто
Я
вчера
или в любой день
Хрупкий как
красный креп
бумага
полутонкий
синий фетр
в каждом
оттенок, флип
флоп настроение
Разделить деление
Я и я
Здравомыслие
в игре
зеленый
прыгающий мяч
вне канарейки
следуй за мной
90 002 Бесконечные повороты
Дейзи, любит
меня, любит
не меня
Скольжение и скольжение
Американские горки
жизнь, катайся, детка
катайся.
Есения Асеведо — Привет Поэзия
В эти двадцать минут Ева молча сидела на полу в ванной, и ее рассудок капля за каплей ускользал через окна ее воли к жизни. Лабиринт забвения, взрывающийся во тьме.
Ее разум превратился в лабиринт замешательства, покрытый отрицанием. Достигнуть реальности и вновь обрести желание продолжать жизнь — значит следовать за капельками своих воспоминаний. Они представляли ее единственную надежду, сияющую по пути ее прошлого. Как хлебные крошки, она следовала за ними. Она остановилась перед первой каплей, позволив ей просочиться сквозь нее, поглотив воспоминание, которое она глубоко похоронила…«Помогите! Он не дышит, он не дышит!»
Звук голоса Мэтта потряс и заземлил Еву в прошлом. Она моргнула, глядя на Сэма, безвольно лежащего на руках у Мэтта. Малыш быстро моргал, хватая ртом воздух, его глаза закатились, показывая только белки глаз.
«Что с ним случилось, Мэтт?»
Ева потребовала ответа, взяв сына на руки.
«Должно быть, он проглотил камень.»
Мэтт ответил, глядя в пол.
«Я пойду за мамой.»
Джули выпалила и побежала в комнату матери. Через несколько секунд Джули вернулась с ключами от машины в руке.
«Мама сказала отвезти его сейчас же в больницу.»
Джули схватила свой свитер и выбежала через парадную дверь. Ева схватила свое пальто и последовала за Джули. Аманда последовала за Евой, крича:
«Я иду с тобой».
Джули завела машину, включила задний ход и поехала по проселочным дорогам к больнице. Ева посмотрела на своего сына, чьи глаза все еще трепетали, явно пытаясь сосредоточиться. Сэм прохрипел то, что должно было быть его единственными словами,
«Мама…мама,мама,мама,ма».
Со звуком его дрожащего голоса он перестал сражаться. Его глаза были закрыты, а тело неподвижно. Ева запаниковала.
«Нет, проснись! Не засыпай, останься со мной. СЭМ, ПРОСНИСЬ!»
Она продолжала кричать на малыша, несколько раз ударив его, отчаянно пытаясь увидеть, как открываются его глаза. На заднем сиденье Аманда зашевелилась при виде паники Евы. Аманда настаивала спокойным, но твердым громким тоном:
«Отдайте его мне, я знаю сердечно-легочную реанимацию».
Ева все еще колебалась, умоляя сына открыть глаза. Она истерически расхохоталась, когда он снова их открыл. Он устало взглянул на нее и издал сквозь хрипы, за которыми последовали вздохи, свои последние слова, которые его мать услышит каждый раз.
«Маммум, маммум.»
«Отдайте его мне, я знаю сердечно-легочную реанимацию!»
Аманда продолжала говорить Еве и с неохотой передала своего сына Аманде, когда Джули закричала на нее:
«ОТДАВАЙ ЕЕ РЕБЕНКА!»
По дороге Джули остановилась на красный сигнал светофора, а движения в поле зрения не было, но она не соблюдала закон даже в такой лихорадочной ситуации. Пока Аманда продолжала делать Сэму искусственное дыхание, Ева повернулась к подруге с криком:
«ТЫ, *******, ШУТИШЕШЕВАЕШЬ? ******* УЕЗЖАЙТЕ. ЕДИТЕ СЕЙЧАС!»
Джули в собственном состоянии паники вдавила газ в пол, проехав последнее расстояние до больницы Out-Reach. Когда они подъехали к отделению неотложной помощи вокруг, Аманда открыла дверь, не остановив машину, она легко выскочила, все еще держа Сэма на руках, и выбежала через открытую раздвижную дверь.