Да что этот черный себе позволяет: «Что этот нигер себе позволяет?», или О взаимоотношениях настоятеля и хамовитой церковной бабки
«Что этот нигер себе позволяет?», или О взаимоотношениях настоятеля и хамовитой церковной бабки
Просмотры: 6 017
Комментарий на колонку Алексея Плужникова «Блаженны в храм ходящие, ибо их и только их есть Царствие Небесное?»
Все описанное в статье верно, но это взгляд со стороны, не учитываются детали, которые дают ответ на вопрос: а почему именно так и происходит?
Практически на каждом приходе (если он не совсем новообразованный) есть такие «церковные бабки». Образ этот собирательный, но практически всегда одинаковый. А ведь настоятели, которые ответственны за имидж прихода, как правило, ничего с этим не делают. Почему? Потому что взаимоотношения настоятеля и такой хамовитой церковной бабки лучше всего раскрыты в фильме Квентина Тарантино «Джанго освобожденный». Где настоятель — это Келвин Кэнди, а церковная бабка — черный управляющий Стивен.
Стивен — мерзкий человек, поднялся, благодаря неким качествам, с самого низа.
Эти качества на приходе — верность и честность с деньгами. Верность, потому что Стивен понимает, что другой настоятель его тут же подвинет, поэтому он не будет плести интриги против настоятеля. Честность с деньгами — потому что это единственный момент, который не простит ни один настоятель. В то же время от Стивена куча пользы, и реальной приходской пользы, что бы кто ни говорил. Церковный ящик, уборка храма, куча мелкого приходского хозяйства. Ну и конечно же мелкая слежка за другими церковными людьми. Я никогда не был настоятелем, да и не стремлюсь, но слушать исповеди Стивена — особое удовольствие: расскажет все про всех и ничего про себя!
Поэтому главный момент, почему Келвин Кэнди (настоятель) держит Стивена — польза. Да, реальная польза, которая не видна тем самым «захожанам». Сам я жалоб от людей на Стивена наслушался выше крыши.
И вот случай с захожанами — это как раз один в один сцена из фильма, когда доктор Шульц и Джанго Фримен въезжают в поместье. В голове Стивена происходит полный слом, он искренне не понимает, как захожанка может быть без платка/в джинсах/в макияже.
Да что она себе позволяет? Стивен всю жизнь живет в поместье, пропитан насквозь этими правилами, а тут такое!
Но дело в том, что это не его мир. Поместье — это мир Келвина Кэнди, а Келвин Кэнди:
1. образован, он знает, что на Севере нигеры могут быть свободными.
2. Это его мир! И правила здесь его, и он может ради каких-то вещей пренебречь правилами, но Стивен этого сделать не может.
У Стивена есть шаблон, и он даже не может изобрести способа как принять Джанго в дом: либо как нигера, либо как белого человека. Понятия свободного нигера у него нет.
Весь этот эпизод — яркая иллюстрация наших храмов.
Что с этим делать? Да вообще сложно сказать. Стивен работает за копейки, или вообще за идею. Молодым людям надо реально платить за это. И не факт, что они будут выполнять весь объем работ Стивена. Да и Стивена жалко зачастую, особенно если она еще не вышла на пенсию. Я бы поставил в субботу/воскресенье за ящиком девочек-хостес, их всяко проще научить нужным манерам.
1. Я не настоятель.
2. Девочек-хостес надо тоже как-то стимулировать, и, возможно, не только деньгами.
Иллюстрация: Сэмюэль Л. Джексон в роли Стивена в фильме «Джанго освобожденный»
Читайте также:
- Почему в православии мы рабы божьи, а в других христианских течениях — божьи дети?
Цитаты из фильма «Джанго освобождённый»
Кино
«Джанго освобождённый» (на английском: Django Unchained) — фильм 2012 года от режиссёра Квентина Тарантино. В главной роли Джейми Фокс.
Цитаты
…что этот ниггер себе позволяет!Ниггеры тут не ходят, ниггеры тут бегают.[удивлённо] Это же ниггер на лошади.Закон запрещает ниггерам ездить на лошади на этой территории.А если я скажу что вы мне не нравитесь, и ваш разодетый ниггер тоже.Мы забьём этого любителя ниггеров кнутом!Я самолично кастрирую этого треклятого черномазого!«Эскимос Джо» стоящий ниггер.
Диалоги
— Я хочу назвать его «Чёрный Геракл». — «Чёрный Геракл»! Умно, да? — Лучше «Ниггеракл». |
— Кэлвин, чёрт возьми, кто этот ниггер которого вы принимаете здесь? — Джанго, и его друг в сером, доктор Шульц — покупатели. Они наши гости Стивен, и ты, старый негодяй, должен оказать им гостеприимство, ты меня понял? — Да сэр, но я не понимаю почему я должен терпеть дерзости от этого ниггера? — Ну а тебе не надо понимать почему, тебе всё ясно? — Да сэр. Да, всё ясно. — Ну вот и хорошо. Они останутся на ночь, приготовь две гостевые спальни. — ОН НОЧУЕТ В БОЛЬШОМ ДОМЕ! — Стивен, он работорговец, это другое. — В БОЛЬШОМ ДОМЕ! — А ЧТО ТЫ ВОЗРАЖАЕШЬ? — Нет нет, никаких проблем, правда потом придётся сжечь кровать, простыни и наволочки и всё остальное когда этот черножопый ублюдок уедет. |
— Джанго свободный человек. — ВОТ ЭТОТ НИГГЕР? |
— Что-то твой босс позеленел, кровавый спорт как я погляжу не для него. — Нет, он не привык видеть как собаки разрывают на части человека. — А ты привык значит. — Я больше привык к американцам чем он. |
— Тебе нравится быть охотником за головами? — Убиваешь белых и тебе за это платят. Конечно нравится. |
— Что это все пялятся на нас? — Никогда не видели ниггера на лошади. |
— Как ты узнал что хозяйка Брюнхильды была немкой? — Брюнхильда — немецкое имя, если её так назвали скорее всего её хозяева немцы. — У вас там многих девушек зовут Брюнхильда? — Брюнхильда, это имя героини одной из самых известных старинных немецких легенд. — Есть история о Брюнхильде? — А, да, конечно. — Ты её знаешь? — Каждый немец знает эту историю. Хочешь чтобы я рассказал её? Хорошо. Брюнхильда была принцессой, она была дочерью Вотана, верховного бога, как бы там ни было, её отец очень рассердился на неё. — Что она сделала? — Я точно не помню, кажется она не подчинилась ему и он вознёс её на вершину горы. — Брюнхильда на горе? — Это немецкая легенда, там всегда бывает какая-нибудь гора. И он отправил огнедышащего дракона сторожить эту гору. Вотан также окружил её адским пламенем, и там Брюнхильда и будет оставаться до тех пор пока не явится храбрый герой чтобы спасти её. — И что, он появился? — Да, Джанго, он в самом деле появился. Герой по имени Зигфрид. — И Зигфрид спас её? — Причём весьма эффектно. Он забрался на гору, ведь он не боялся высоты, и убил дракона, потому что не боялся его. И прошёл сквозь адское пламя, потому что Брюнхильда того стоила. |
― Он не хочет ниггеров, которых вы хотите продать. Он хочет ниггера, которого вы не хотите продавать. ― Я не продаю ниггеров, которых не хочу продавать. ― Ну что ж, вы не продадите лучшего бойца, вы даже не продадите второго после него. Ну а третьего по силе вы тоже не захотите продать. Но если я вам сделаю невероятное, сумасшедшее предложение, кто знает, что произойдёт? |
Ещё по теме:
Расскажите своим друзьям:
Кем были Плесси и Фергюсон? Блог афроамериканской истории
«Сколько загадок началось со строчки «Человек садится в поезд…»? В случае с нашим человеком это оказывается правдой, и в его замысле нет ничего загадочного. Его зовут Гомер Плесси, 30-летний сапожник из Нового Орлеана, и во второй половине дня во вторник, 7 июня 1892 года, он отлично выполнил это задание, подойдя к депо на Пресс-стрит и купив билет первого класса на 4:15 Местный житель Восточной Луизианы и занимает свое место на борту.
Ничто в Plessy не выделяется в автомобиле «только для белых». Если бы он ответил отрицательно, ничего бы не случилось.
Вместо этого, как пишет историк Кит Уэлдон Медли , когда проводник поезда Дж.Дж. Даулинг спрашивает Плесси, что все кондукторы были обучены спрашивать в соответствии с Законом Луизианы о раздельных автомобилях двухлетней давности: «Вы цветной человек?» — Плесси отвечает: «Да», что побуждает Даулинга приказать ему сесть в «цветную машину». Ответ Плесси положил начало цепочке событий, которые привели к тому, что Верховный суд в 1896 году включил в Конституцию фразу «раздельные, но равные», тем самым позволив сегрегации по расовому признаку стать законом страны.
Вот что происходит дальше в поезде: Если несколько пассажиров не замечают спора в первый или второй раз, когда Плесси отказывается двигаться, никто не может избежать конфронтации, когда машинист резко останавливает поезд, чтобы Даулинг мог броситься обратно к поезду. депо и вернуться с детективом Кристофером Каином.
Когда Плесси снова сопротивляется переходу к машине Джима Кроу, детектив силой убирает его и заказывает в Пятом участке на Элизиан-Филдс-авеню. Обвинение: «Насилие. сек. 2 Акт 111, 1890» Закона Луизианы об отдельных вагонах, который после требования «всех железнодорожных компаний [предоставлять] равные, но отдельные помещения для белых и цветных рас» в гл. 1, гласит, что «любой пассажир, настаивающий на посадке в вагон или купе, к которым он не принадлежит по признаку расы, подлежит штрафу в размере двадцати пяти долларов или вместо него тюремному заключению на срок не более двадцати дней в приходской тюрьме».
Гомеру Плесси требуется всего 20 минут, чтобы спрыгнуть с поезда, и еще четыре года, чтобы получить окончательное решение Верховного суда США. Он далеко не одинок в борьбе. Группа граждан из 18 человек, к которой принадлежит Плесси, Комитет граждан Нового Орлеана (состоящий из «гражданских либертарианцев, бывших солдат Союза, республиканцев, писателей, бывшего вице-губернатора Луизианы, ювелира из Французского квартала и других профессионалов»).
согласно Medley), почти ничего не оставил на волю случая.
На самом деле, каждая деталь ареста Плесси была заранее спланирована с участием одного из самых известных белых борцов за права чернокожих в эпоху Джима Кроу: ветерана Гражданской войны, юриста, судьи Реконструкции и писателя-бестселлера Альбиона Винегара Турже. , в последнее время обозреватель Chicago Inter-Ocean , который будет следить за делом Плесси из своего дома в Мейвилле, штат Нью-Йорк, который Турже называет «Торхейм» или «Дом дураков» в честь своего популярного романа «Дурацкое поручение» ( 1879 г.). Даже Железная дорога Восточной Луизианы, кондуктор Даулинг и детектив Кейн участвуют в этой схеме.
Крайне важным для команды юристов является цвет кожи Плесси — то, что в нем «семь восьмых кавказской и одна восьмая африканской крови», как напишет судья Верховного суда Генри Биллингс Браун в своем мнении большинства, наблюдение, которое относится к исключительно американскому «одному правило отбрасывания», согласно которому человек с любой африканской кровью, какой бы малой она ни была, считается черным.
То, что особая «смесь цветной крови» Плесси означает, что она «неразличима» невооруженным глазом, — не единственное неправильное понимание его дела.
Проведение расовой разделительной линии
В статье «Должны ли чернокожие собирать расистские памятные вещи?» мы увидели влияние «Искусства самбо » на формирование стереотипов об афроамериканцах в разгар эры Джима Кроу. Так разрушительно было проводить и углублять цветную линию, что большинство из нас, когда мы слышим о Плесси против Фергюсона (1896 г.), сразу же думают о лозунге «отдельные, но равные» и, из-за Это ошибочно предполагает, что две названные стороны в этом знаменитом судебном деле должны были быть, с одной стороны, самыми темными из чернокожих и самыми южными из белых. В то же время, как указал мой коллега из Гарвардского историка права Кен Мак в Йельском юридическом журнале, мы ошибаемся, видя Плесси через призму дела, которое разошлось полвека спустя, Браун против Совета по образованию (1954) , так что борьба становится только одной из защиты гражданских прав в интегрированное общество, а не через несколько и иногда противоречивых путей: равенство, независимость, расовый подъем, и это лишь некоторые из них.
Правда в том, что никто из причастных к Плесси не знал, что им предстоит долгий путь к Браун, , или что их дело станет одним из самых узнаваемых в истории, или что «приговор», вынесенный Верховным судом, займет в американском сознании меньше приговора — вернее, всего три слова. Но, благодаря таким историкам, как Мак и особенно Чарльз Лофгрен ( Дело Плесси: юридическая историческая интерпретация ), Брук Томас ( Плесси против Фергюсона: краткая история с документами ), Кит Уэлдон Медли ( Мы как свободные люди : Плесси против Фергюсона ) и Марка Эллиота ( Правосудие для дальтоников: Альбион Турже и поиски расового равенства от гражданской войны до Плесси против Фергюсона ), чьи работы предоставили необходимые исследования для этой статьи, мы знаем, что самое удивительное в Плесси. Предыстория заключается в том, насколько его испытатели осознавали ложные стереотипы, лежащие в основе Джима Кроу, и столь же ложную бинарность, заданную его законами («белый» и «цветной») в реальном времени, без какого-либо четкого определения среди состояний того, что « «белый» и «цветной» на самом деле означали, или как они должны были быть определены.
Как показывает Лофгрен в своем отчете о переломном моменте, вопрос заключался в том, должен ли человек во времена Плесси быть черным на одну четверть, чтобы считаться «цветным», как это было в Мичигане, или на одну шестнадцатую, как в Мичигане. в Северной Каролине или на одну восьмую, как в Джорджии; или лучше оставить такие решения на усмотрение присяжных, как в Южной Каролине, или, что еще лучше, на обучение дирижеров, как в Луизиане? Каким бы ни было правило юрисдикции, таким людям, как Плесси, Турже и его юридическим партнерам — Луи Мартине, креольскому поверенному и издателю Новоорлеанского крестоносца, а также белому поверенному и бывшему солдату армии Конфедерации. Джеймс К. Уокер — было ясно, что расовая принадлежность человека настолько важна для его репутации, что это приближается к праву собственности. Отнимите его без надлежащей правовой процедуры, основываясь на небрежном и произвольном сканировании проводника поезда, и вы лишаете человека, «цветного» или «белого» (в то время особенно «белого»), чего-то столь же ценного для него, как его образование.
, доход или землю.
Они знали, что поднимаются в гору; куда бы они ни поворачивались, казалось, строились новые теории расового различия и разделения. Хотя сегодня мы могли бы назвать сторонников этих теорий «шарлатанами», они считались (по большей части) ведущими учеными своего времени — людьми с высшим образованием и званиями, которые, даже в тех редких случаях, когда они симпатизировали черным людям и свои права, твердо считали, что слишком близкое смешение с белыми приведет либо к вымиранию черных в результате расовой войны, либо к растворению путем поглощения. Конечно, такие проницательные умы, как Турже, видели эти теории насквозь, но, как показывает Лофгрен в таблице, резюмирующей 19Согласно исследованию историка антропологии Джорджа У. Стокинга-младшего, среди 50 социологов, публиковавших журнальные статьи в годы, предшествовавшие Плесси , 94% верили в существование «расовой иерархии» и в «различия… между ментальными черты (интеллект, темперамент и т. д.) рас».
(Я дам вам догадаться, какая раса почти всегда оказывалась на первом месте.)
Свои взгляды на расы подкрепляли законодатели и судьи. Как было отмечено на прошлой неделе, юридическая история Джима Кроу ускорилась в 1883 году, когда Верховный суд отменил федеральный Закон о гражданских правах 1875 года за использование 14-й поправки для искоренения частной (в отличие от государственной) дискриминации. Как написал для большинства судья Джозеф Брэдли, «в процессе его возвышения должен быть какой-то этап, когда он [‘человек, вышедший из рабства’] принимает статус простого гражданина и перестает быть особым любимцем народа. законы.»
Дела о гражданских правах открыли шлюзы для сегрегации Джима Кроу, причем транспорт идет впереди, а не только на паромных линиях. Как пишет Лофгрен, Теннесси, приняв первый в эпоху Реконструкции «закон о равном размещении» на Юге, уже стал первым, кто ниспроверг его «равным, но раздельным» транспортным законом в 1881 году. Флорида последовала его примеру в 1887 году; Миссисипи в 1888 году; Техас в 1889 году; Луизиана Плесси в 1890 году; Арканзас, Теннесси (снова) и Джорджия в 189 г.
1; и Кентукки в 1892 году.
Придание ценности своей расе
Сказать, что Плесси был дальним выстрелом на такой местности, значит ничего не сказать. Тем не менее, Турже и его юридическая команда были полны решимости использовать свое тестовое дело, чтобы разрушить юридические леса, поддерживающие Джима Кроу. Воодушевленный безупречным выполнением Гомером Плесси плана линии Восточной Луизианы, Комитет горожан выручил его, прежде чем ему пришлось провести одну ночь в тюрьме.
Пять месяцев спустя, 18 ноября 189 г.2, Орлеанский суд по уголовным делам. Судья Джон Ховард Фергюсон, «саквояжник», потомок судоходной семьи Мартас-Винъярд, стал «Фергюсоном» в деле, вынеся решение против Плесси. В то время как Фергюсон отклонил предыдущее тестовое дело, поскольку оно касалось поездок между штатами, что является исключительной юрисдикцией федерального правительства, в деле Плесси, все внутри штатов, судья постановил, что Закон о раздельных автомобилях представляет собой разумное использование закона Луизианы.
полицейская власть». «Нет никаких претензий к тому, что ему [Плесси] не были предоставлены равные условия с белыми пассажирами», — заявил Фергюсон. «Его просто лишили свободы делать все, что ему заблагорассудится».
Месяц спустя Верховный суд Луизианы подтвердил решение Фергюсона. Теперь адвокатов Плесси получили то, на что они надеялись: возможность спорить на национальной арене. Они подали апелляцию в Верховный суд США 5 января 1893 года. Ассортимент Закона об отдельных автомобилях; , а не вопрос о равном размещении». Другими словами, если бы проводникам поездов было разрешено классифицировать мужчин и женщин по расовому признаку в соответствии с видимыми и, в случае Плесси, невидимыми признаками, на чем остановилось бы рисование линий? «Почему оно [государство] не может обязать всех рыжих ездить в отдельной машине? Почему бы не потребовать, чтобы все цветные люди ходили по одной стороне улицы, а белые — по другой? Почему нельзя потребовать, чтобы дом каждого белого человека был выкрашен в белый цвет, а дом каждого цветного — в черный? Почему нельзя требовать, чтобы транспортное средство каждого белого человека было одного цвета, а цветному гражданину нельзя использовать на шоссе транспортное средство другого цвета? Почему бы не потребовать от каждого белого бизнесмена использовать белый знак, а от каждого цветного человека, требующего обычаев, — черный?» (Вряд ли Турже или его товарищи знали, насколько абсурдным станет использование знаков на Юге.
)
В то время как конституционные аргументы Турже и др. лучше предоставить экспертам в области права, я по-прежнему очарован аргументом, который они разработали о неопределенности расы и репутационных рисках (и выгодах), связанных с теми, кто не мог (и мог) ) пройти за белый. Как они выразились в записке Плесси : «Сколько будет стоить молодому человеку, приступающему к юридической практике, если его будут считать белым , а не цветным? Шесть седьмых населения составляют белые. Девятнадцать двадцатых имущества страны принадлежит белым людям. Девяносто девять сотых деловых возможностей находятся под контролем белых людей… В самом деле, разве [репутация] не является самым ценным видом собственности, являясь отмычкой, открывающей золотую дверь возможностей?»
Я уверен, что мало волнения вызывает тот факт, что большинство тогдашних судей Верховного суда предпочли не открывать дверь аргументам команды Плесси. В своем мнении для Суда, вынесенном 18 мая 1896 года, судья Генри Биллингс Браун объяснил, что с технической точки зрения ему не нужно было рассматривать конкретную «смесь цветной крови» Гомера Плесси, потому что апелляция его адвокатов была поданное оспаривало только конституционность Закона Луизианы об отдельных автомобилях, а не то, как он применялся к фактической сортировке Плесси или любого другого человека.
В то же время, в качестве аргумента, писал Браун, даже если цвет кожи имел решающее значение для его репутации (и, таким образом, представлял собой право собственности), он и суд «не могли понять, как [статут Луизианы] лишает его или каким-либо образом затрагивает его право на такое имущество». (Возможно, это произошло потому, что прокуроры штата уже признали, что закон в том виде, в каком он написан, может быть истолкован как имеющий брешь в защите от неприкосновенности для нарушивших правила железнодорожных путей и проводников.)
Соответственно, если потерпевшая сторона «будет белым человеком… прикомандированным к цветному тренеру, — писал Браун, — он может предъявить иск о возмещении убытков против компании за лишение его так называемой собственности. С другой стороны, если он цветной и ему назначено такое назначение, он не лишается никакой собственности, поскольку он не имеет законного права на репутацию белого человека». В результате, суд постановил, что Закон Луизианы об отдельных автомобилях прошел конституционную проверку как «разумное» использование «полицейской власти» штата, предвосхитив рассмотрение гипотез Турже о краске, знаках и тому подобном.
Что касается «разных, но равных», у Джима Кроу было семь благословений судей.
Эволюция «разумного»
Пожалуй, самое удивительное в деле Плесси против Фергюсона это то, насколько и удивительным оно было в то время. Как показали Лофгрен и другие, современных редакторов газет гораздо больше беспокоил последний экономический кризис в стране, паника 1893 года, ее заморские набеги на юг и запад и относительная власть профсоюзов, фермеров, иммигрантов и фабрик. (По тем же причинам некоторые из тех, кто отслеживает два дела о позитивных действиях, находящиеся на рассмотрении в нынешнем Верховном суде, обеспокоены тем, что эти дела могут утонуть в более насущных заголовках.) Для большинства 9Дело 0011 Плесси против Фергюсона обрело известность только годы спустя в результате дел Брауна о десегрегации в школах и будущих юристов, таких как Чарльз Гамильтон Хьюстон и Тергуд Маршалл, которые черпали вдохновение в своих действиях против сегрегации Джима Кроу в Плесси ».
Единственное несогласие судьи Джона Маршалла Харлана — из всех судей южанин и бывший рабовладелец.
«Наша Конституция не различает цвета, не знает и не терпит классов среди граждан», — напомнил Харлан большинству Плесси (по иронии судьбы используя ту же чернильницу, которую покойный председатель Верховного суда Роджер Тейни использовал при написании печально известного Дред Скотт решение 1857 года, по крайней мере, согласно легенде). По мнению Харлана, закон Луизианы стал еще более абсурдным благодаря единственному исключению, предусмотренному законом для «медсестер, ухаживающих за детьми другой расы». Другими словами, для черных «мамочек» было нормально ездить на белых машинах с белыми младенцами, но не со своими собственными (или с белыми взрослыми, если уж на то пошло), потому что только в этих случаях негласная расовая иерархия была ясна: черные медсестры, по крайней мере, с точки зрения восприятия, все еще носили отметины рабынь.
Поскольку Джим Кроу все еще господствует между Плесси и Брауном, детей, рожденных в Новом Орлеане, таких как будущий великий джазмен Луи Армстронг (1901), должны будут расти в тени цветовой линии, которую адвокаты Плесси невозможно стереть — или даже размыть.
Кроме того, в промежутке между ними умерли все главные фигуранты дела: Уокер в 1898 г., Турже во Франции в 1905 г., Фергюсон в 1915 г., Мартине в 1917 г. и Гомер Плесси в 1925 г. (если вам интересно, через несколько месяцев после Верховного По решению суда Плесси признал себя «виновным» в нарушении Закона штата Луизиана об отдельных автомобилях и уплатил штраф в размере 25 долларов).
Тогда, как и сейчас, американцы по-прежнему очарованы правилом «одной» — или нескольких — «капли». Сам Турже драматизировал феномен прохождения в своем романе 1890 года « Пактолус Прайм», Марк Твен, более известный в « Трагедия Падднхеда Уилсона» (1894), а в наше время в печати есть « Человеческое пятно » Филипа Рота. (2000 г.) и на экране (2003 г.).
Но учитываются не только белые авторы. Восстановление правила одной капли послужило важным мотиватором для первого исследователя «Удивительных фактов о неграх» Джоэла А. Роджерса. И как совсем недавно другой мой коллега из Гарварда, профессор права Рэнди Кеннеди, сказал в онлайн-интервью: «Многим чернокожим людям понравилось правило одной капли, потому что с функциональной точки зрения оно полезно во многих отношениях.
Если подумать о некоторых из самых важных лидеров в истории афроамериканцев, У.Э.Б. Дюбуа… при других режимах, в других странах его могли не считать «черным». Фредерик Дуглас, отец Фредерика Дугласа, был белым. Великий Фредерик Дуглас, но, знаете, правило одной капли… «черный».0003
Как мы видели за последние две недели, все, что связано с искусством и законом Джима Кроу, должно было превратить спектр рас в легко узнаваемые стереотипы. Каким бы ценным ни было коллекционирование на память, для нас гораздо важнее рассказывать и пересказывать истории мужчин и женщин, которые видели, насколько голым был император. В связи с этим я рад отметить, что потомки двух названных сторон в делах Плесси против Фергюсона, Кит Плесси и Фиби Фергюсон вместе с историком Китом Медли учредили Фонд Плесси и Фергюсона (обратите внимание на использование ими « и» вместо «v»), чтобы «создать новые и новаторские способы преподавания истории гражданских прав через понимание этого исторического случая и его влияния на американское сознание».
С их помощью штат Луизиана теперь отмечает каждое 7 июня как День Плесси, а с 2009 г., мемориальная доска в память о драматической истории, которая началась с «Человек садится в поезд», стояла на том же месте, где был арестован наш человек.
Пятьдесят из 100 удивительных фактов будут опубликованы на веб-сайте «Афроамериканцы: много рек, которые нужно пересечь». Прочтите все 100 фактов о The Root .
Как общество видит чернокожих и как они видят себя: NPR
Страх перед чернокожими: как общество видит чернокожих и как они видят себя
Утренний выпуск
Страх перед чернокожими: как общество видит чернокожих и как они видят себя
Как страх перед черными мужчинами в Америке влияет на общество и на них самих? Магдалена Розелер/Flickr скрыть заголовок
переключить заголовок
Магдалена Розелер/Flickr
Как страх перед черными мужчинами в Америке влияет на общество и на них самих?
Магдалена Розелер/Flickr
Ни для кого не секрет, что афроамериканские мужчины и мальчики часто их боятся.
На этой неделе мы перенесли этот разговор в эфир и в социальные сети.
Мы поговорили с Полом Батлером, профессором права Джорджтаунского университета, и Дойином Ричардом, блоггером родительского блога Daddydoinwork.com, чтобы рассказать о том, как этот опыт повлиял на них.
Основные моменты интервью
О расовом профилировании
Профессор Пол Батлер : [Я] шел домой по моему прекрасному району округа Колумбия, где жили представители высшего среднего класса, когда меня начали преследовать копы — вроде как эти кошки-мышки. Они в своей машине, и знаете, каждый раз, когда я двигаюсь, они двигаются. И мы подходим ко мне домой, и я просто останавливаюсь на улице и говорю: «Что ты делаешь? А потом они говорят: «Что ты делаешь?» Я говорю: «Я живу здесь». Они говорят: «докажи». Они заставили меня пойти на крыльцо, а потом, когда я пришел туда, я сказал: «Знаешь что, мне не нужно ничего доказывать». Я знал это, потому что я профессор права.
Они сказали: «Мы не уйдем, пока вы не войдете в дом, потому что мы думаем, что вы грабитель». Я говорю: «Ты делаешь это, потому что я черный». Они сказали: «Нет, мы не такие, мы тоже были черными», и это было правдой. Это были офицеры-афроамериканцы. Даже меня, еще одного чернокожего, профилировали по расовому признаку.
Блогер Дойин Ричардс : Когда я гулял со своей старшей дочерью, которой [четыре года], мы были в торговом центре, в гараже в Лос-Анджелесе… и там была дама, которая с ее мужем. И я мог сказать, что они просто очень нервничали рядом со мной. А потом мы подошли к банкомату — мне нужно было взять немного денег — там была еще одна пара, и я услышал, как женщина сказала: «Быстрее, пошли, пошли». Как будто я собирался их ограбить, а моя дочь такая: «Что случилось, папа? О чем все это было?’ И я должен вступить в этот разговор: «Ну, дорогая, иногда люди смотрят на цвет моей кожи и думают, что я представляю для них угрозу».
«Когда вы едете в лифте или идете позади кого-то и чувствуете, что должны выступить, чтобы они чувствовали себя в безопасности, это все равно, что извиняться за свое существование.
»
Пол Батлер, профессор права Джорджтаунского университета
О том, как не угрожать
Блогер Дойин Ричардс: Иногда, когда я иду по улице или что-то в этом роде, я насвистываю Frozen песни просто для того, чтобы доказать это . .. «Эй, у меня есть дети, я тебе не угроза. Я просто хочу вернуться домой к своей семье». Так часто люди просто рассматривают это как: «О, черт возьми, ты просто ноешь» или «они просто оправдываются или вытаскивают какую-то мифическую расовую карту, которой не существует». Это реальная вещь.
Профессор Пол Батлер: Когда вы находитесь в лифте или идете за кем-то и чувствуете, что должны выступить, чтобы они чувствовали себя в безопасности, это все равно, что извиняться за свое существование. Итак, я в лифте с белой женщиной, и мне приходится смотреть вниз, чтобы она чувствовала себя комфортно. Это как «извините меня, бедного черного». И ты злишься, и ты устаешь. Но как прокурор вы тоже как бы понимаете, откуда такие настроения.